Аннотация: Ведьмы свободны. Они как стихии, как ветер... Но именно они умеют любить... сильно, страстно... до боли и полного растворения в этом чувстве.
А демоны? Умеют ли они любить? А если все же да, что из этого выйдет?
Плененная тьмой
-- Ну и денек! -- простонала она, вытягивая ноги на спинку кресла. Ее голова лежала на подушке воздуха, появившейся из ее воображения. Одной рукой она гладила черного, с белыми отметинами кота, устроившегося рядом, а второй таскала со стола шоколад, -- Работа штука, конечно, хорошая, но так сложно постоянно сдерживаться, чтобы не превратить всех этих надоед в ту мерзость, которой она и есть в глубине, под маской человека.
И это было правдой. Ей, которая видела людей даже глубже, чем насквозь, было сложно улыбаться таким вот... существам. Но этого требовала ее работа. Человеческая работа. Это днем она должна была торчать в офисе и улыбаться людям. Зато ночью она могла не прятаться и быть самой собой. Летать под звездным небом, петь и танцевать вокруг костра на поляне, вместе с магическими существами.
И сегодня, как только зайдет солнце, она намеревалась отправиться к своему любимому месту. Туда, где проходил ее первый шабаш. Там же, многим позже, она встретила его. Ее демона. Нет, он не был ее собственностью. Просто она любила его больше жизни, и, как она надеялась, он любил ее тоже.
В первый раз они встретились, когда она впервые проводила ритуал вызова сама. Тогда она была еще девчонкой, как говорится, молоко на губах не обсохло, -- но это она понимает сейчас, а тогда она считала себя взрослой, опытной, и, что немаловажно, талантливой.
Талантливой она действительно была -- чтобы сделать то, для чего другим требовались заклинания, ритуалы, какие-то предметы, ей достаточно было одной мысли. А вот опыта в проведении таких мероприятий ей явно не хватало. И, как результат этого, вместо духа она вызвала демона. Да еще какого. Высокий, сильный, сексуальный, от него так и веяло опасностью, и сексом, от чего кровь юной ведьмы вскипала за доли секунды. И чем-то еще. Чем-то, что заставляло трепетать девичье сердце. И она влюбилась. Как в романах, которые читала ее бабушка -- с первого взгляда и навсегда. Ей повезло -- кажется, он отвечает ей взаимностью, а иначе зачем он приходит к ней? Для демона, находиться в человеческом мире -- занятие не из приятных.
Но он приходит каждую ночь, когда она призывает его. Пусть он выглядит злым и жестоким, но в его движениях она чувствовала нежность к ней.
Каждый раз, когда она вызывала его, это требовало много ее сил, а его пребывание здесь укорачивало ее жизнь. Но она готова была призывать его снова и снова, ведь уже столько лет она жила лишь в ожидании ночи, жила ожиданием встречи с ним. Если бы не это, ее жизнь не имела бы смысла. Она знала, что ждало ее теперь в ближайшем будущем -- скоро ее жизненная энергия закончится, она умрет и попадет туда, где даже ее бывшие силы не помогут ей. Только он. Но она готова была доверить ему не только свое тело и свою жизнь, но и свою душу. Она верила ему.
Обо всем этом она думала, поедая шоколад и глядя в потолок.
Но тут старинные часы, висевшие на стене, пробили десять. И она очнулась от этих мыслей.
-- Солнце село, -- потягиваясь, пробормотала она, -- Пора собираться.
Сложив в сумку необходимые ей предметы, она посмотрела на ключи от машины.
-- Та ну ее, -- усмехнулась она, -- Я сегодня слишком устала ото всех этих людишек, -- и с этими словами она, подхватив сумку, вылетела в окно.
Когда она приземлилась на поляне, до полуночи оставалось еще достаточно времени, чтобы приготовить все, для проведения ритуала.
И вот, ровно в полночь, она проговорила заклинание. С последним словом костер разгорелся еще ярче и пламя поднялось на много выше человеческого роста, словно огромные врата. И вот из огня вышел демон, ростом почти с это пламя, но с каждым шагом он уменьшался, и вот он уже стоял возле нее, выглядя, как обычный человек.
-- Ты снова это сделала, -- укоризненно проговорил он, нежно проводя рукой по ее волосам, а затем поцеловал ее. Так, что она снова забыла, почему ей нельзя этого делать.
-- Я так соскучилась, -- прошептала она его губам, -- Мы не виделись целые сутки. Не говори мне, что я не должна вызывать тебя.
-- Глупая, -- проговорил он, прижимая ее к себе, -- Как же твоя жизнь?
-- Жизнь? -- усмехнулась она, отстраняясь, -- Без тебя для меня это просто прозябание в мире людей. Ты же знаешь, как мне одиноко там -- я не одна из них, я живу среди них, только лишь чтобы видеться с тобой.
-- Глупая, повторил он, снова прижимая ее к себе, -- Ты же знаешь, что с тобой случится!
-- Знаю... -- прошептала она, прижимаясь губами к его губам, чтобы прекратить этот бессмысленный спор, повторяющийся каждую встречу. Ну, а потом слова становятся лишними...
Он должен был уйти с рассветом, и, как обычно, им было сложно расставаться. Но ему нельзя было оставаться здесь при свете дня.
-- Не зови меня больше, -- проговорил он, выскальзывая из ее рук.
-- Обязательно позову! -- простонала она, глядя на восходящее солнце и чувствуя себя ужасно одинокой. Ей было слишком холодно без него, лишь тело помнило его прикосновения, лишь до сих пор не ее коже горели его поцелуи.
Она так и стояла, пока не услышала какой-то звук. Это в кармане надрывался телефон. Вздохнув, она выключила будильник. Пора было собираться на работу. Подхватив сумку, в которую он как-то успел сложить все ее вещи, и отправилась домой. Сейчас ей очень помогало то, что сон ей был не так нужен, как простым людям.
И вот уже через час с лишним она с улыбкой входила в стеклянные двери огромного здания, где находился офис, в котором она работала.
И снова все уставились на нее. Да, по мнению людей она была очень красивой. Настолько, что многие из тех, кто стоял сейчас перед ней, все отдали бы всего лишь за ночь с ней. Но как они смели даже думать, чтобы сравниться с ее любимым?!
Презрительно усмехнувшись она прошла мимо них. По залу прокатился стон боли и восхищения. Она не стала даже оборачиваться -- они сами виноваты. Не стоило мечтать о невозможном.
Ей нравилось издеваться над ними, когда у нее было плохое настроение. А оно было таким почти каждое утро, потому, что теперь она ненавидела день и его свет, что разлучали ее с любимым. Она снова ждала ночи.
Но все было не так просто, как она думала.
Когда следующей ночью она снова провела ритуал вызова, из огненных врат вышел совершенно другой демон.
-- Тебе же сказали -- не зови его. Он больше не придет к тебе, -- сказала демонесса, появившаяся из костра.
-- Что?! -- воскликнула ведьма, падая на колени от отчаяния, -- Почему?! И кто ты такая, чтобы такое говорить?!
-- Я? -- усмехнулась демонесса, -- Я Лоа, смертная. И я могу такое говорить. Твой любимый Мельхом сейчас принадлежит мне. Он очень провинился перед Начальством тем, что приходил к тебе так часто. Демонам нашего уровня разрешается появляться только раз в месяц, иначе можно нарушить равновесие сил.
Ведьма застонала, падая в траву:
-- Что я наделала!
-- Не убивайся, смертная. Тебе и так мало осталось. Да и потом тебя явно не цветочки ждут, -- злорадно засмеялась демонесса и исчезла.
Ведьма осталась на поляне одна. В истерике она качалась по траве, ее слезы смешались с росой, а в голове осталась только одна мысль -- она погубила того, кто был для нее дороже всего на свете.
Она оставалась там всю ночь и весь день и всю следующую ночь. Лишь когда у нее не осталось больше слез, она отправилась домой, чтобы заперев все замки, забиться в самый темный угол квартиры и больше не выходить оттуда. По крайней мере ей так хотелось.
Через несколько недель такого существования, окно в ее комнате резко распахнулось, не смотря на замки. Это могло значить только одно.
-- Эльза! -- услышала она разъяренный крик из окна, -- Неужели ты возомнила себе, что я позволю тебе подобное поведение?! -- да, она не ошиблась -- это действительно была ее лучшая подруга, тоже ведьма, да еще и с классическим "ведьмовским" характером.
-- Нэл, -- простонала Эльза, -- Нэл, -- стон перешел в рыдания и она бросилась к подруге в объятия.
-- Тише, девочка моя, тише, -- прошептала Нэл, заключая подругу в объятия, словно страдающего ребенка, -- Он не стоит твоих слез, милая моя. Ты и так отдала ему почти всю свою жизнь. Не стоит отдавать еще и душу.
-- Но я уже отдала ее, Нэл, -- сквозь слезы улыбнулась Эльза, -- И совершенно не жалею об этом.
-- Глупая, -- прошептала Нэл, не в силах больше сдерживать слезы.
-- Может и так. Но счастье этого стоит. Оно стоит даже большего!
После этих слов Нэл поцеловала ее в лоб и она потеряла сознание. Когда она очнулась, прошло уже много времени, а на душе ей было на много легче. Нэл пробыла у нее еще несколько недель и за это время она снова почувствовала, что живет. Ей даже захотелось на работу, к людям.
Через еще какое-то время она вернулась в человеческое общество. Благодаря стараниям неугомонной Нэл, никто не заметил ее отсутствия. Для них она была на работе каждый день.
Однако сейчас все заметили резкие изменения в ее характере: она была приветлива с людьми, всем по-настоящему улыбалась, с каждым здоровалась.
Теперь она вела себя совершенно по-другому, она вела себя совсем как человек. С этого дня она была добра и мила со всеми, она была невероятно отзывчива ко всем, у нее появилось много друзей среди людей, многие пытались ухаживать за ней, но всегда получали вежливый отказ, всегда она останавливала их одной и той же фразой: "Прости, но мое сердце мне больше не принадлежит".
Это можно было бы посчитать простой отговоркой, но каждый раз при этих словах ее лицо выражало такую печаль, что ей сразу верили, и, в конце концов, перестали донимать ее этим. Все довольствовались тем, что она называла их друзьями.
Начав общаться с людьми Эльза почти перестала заниматься магией, экономя оставшуюся энергию для жизни. Ей теперь хотелось жить, радоваться жизни.
Она не перестала общаться с Нэл и другими ведьмами, однако с магическими существами она больше не общалась, ведь она не ходила больше на шабаши, не танцевала возле костра. Не пела на древних языках вместе с ветром. И хоть она безумно тосковала за всем этим, она пообещала больше не прикасаться к тому миру, к которому принадлежала раньше.
Лишь в царстве снов, где властвовало ее подсознание, она возвращалась туда. Лишь там звучали родные ее сердцу переливы языков иного мира.
И все же, когда она оставалась совсем-совсем одна, она шептала перед зеркалом заветные слова, глядя, как в нем, как за окном, отражается пурпурное небо, небо, под которым ей предстояло провести вечность.
Но в этом окне в иной мир отражалось не только небо. Увиденный ею пейзаж -- это не то, что могло бы радовать, но иногда, в глубине ее души появлялось нечто, что согревало ее изнутри.
Однако она не могла видеть многого из того, что там происходило.
Демонесса, что приходила к ней, действительно держала сейчас Мельхома под контролем. Нет, она не заперла его где-нибудь или еще что-то в этом роде, но он не мог отправиться в человеческий мир. Когда Эльза звала его, он хотел пойти к ней, но наткнулся на барьер, такой сильный, что даже он не смог преодолеть его. Позже он много раз сам пытался отправиться к ней, но у него ничего не получалось. Лоа, которая явилась к нему после того, как оставила Эльзу, рассказала и ему, что случилось. За свое поведение, которое нарушало те, не многочисленные, правила, которые должны были соблюдать демоны их уровня, оставшееся Эльзе время жизни, он должен оставаться у нее в услужении, ее собственностью, словно какой-то мелкий монстрик. Для него это было огромным унижением, но за это ему обещали подарок -- ее душу. Ради этого он был готов даже на такое.
Время в их мирах текло по-разному. Но несмотря на это, даже для него прошло несколько лет. Все это время он выполнял прихоти Лоа. Большая их часть заключалась в том, что она требовала его присутствия рядом с ней, она требовала его компании, постоянно прикасаясь, как девчонка, ищущая внимания.
-- Мельхом, иди сюда! -- проговорила Лоа, возлегая на подушках. Она любила соблюдать в своих покоях восточный стиль человеческого мира.
-- Да, моя госпожа, -- как всегда, притворно-вежливо проговорил он, появляясь перед ней.
-- Куда ты снова подевался? Мне тоскливо без тебя.
-- Прошу прощения, моя госпожа, -- сказал он, а в его глазах на секунду мелькнула боль. Уже скоро. Еще немного осталось его мучений, и тогда он отомстит этой выскочке, покажет, кто здесь господин. Но это будет означать смерть того человека. Той ведьмы -- женщины, что засела где-то в глубине его естества, и не хотела уходить, как бы он не пытался выгнать ее оттуда. Эти мысли доставляли ему куда большую боль, чем издевательства Лоа.
-- Ты снова где-то далеко, -- вздохнула демонесса.
-- Простите, -- быстро произнес он, не выходя из своих размышлений.
-- Хватит уже извиняться! -- воскликнула Лоа, -- Ты опять думаешь о ней?! Ты все еще не забыл ее?! -- напускное спокойствие слетело с нее, словно его сдуло сильнейшим ветром, и она в ярости, бушевала, разбрасывая вещи по комнате. Словно обычная человеческая женщина, с той лишь разницей, что на равнее с подушками и другими, попавшими под руку вещами, она разбрасывала вокруг себя и настоящие молнии.
-- Моя память -- мои проблемы, -- вдруг резко ответил он. Это была первая откровенно не уважительная фраза, которую он сказал ей, со времени назначения наказания.
-- Вам дали в услужение мое тело, моя госпожа, -- саркастически усмехнулся он, оставаясь при этом предельно вежливым, -- Мои мысли и чувства -- все вашей компетенции.
-- Твое тело, говоришь, -- сладостно потянулась Лоа, пакостно ухмыльнувшись, -- Что ж, тогда... -- протянула она, плавно подходя к нему, и проводя пальцами по его груди и рукам, -- Тогда дай мне свое тело, -- сказала она и потянула его на себя. Мельхом покорно выполнил ее просьбу. Ему было все равно, что она с ним делала, он не мог перестать думать про Эльзу. Он, прекратив попытки выгнать ее из своих мыслей и чувств, старался придумать, как помочь ей. Ее дума, даже принадлежа ему, будет страдать, потому что души страдают просто от того, что находятся в его мире. Но сколько бы он ни думал, он ничего не мог придумать. Он знал только один способ помочь ей, но он был ему не доступен.
Спустя несколько месяцев, когда от назначенного срока осталось всего несколько дней, по времени человеческого мира, он был близок к отчаянию, ведь он так и не нашел решения этой проблемы.
-- Ты и правда так сильно ее любишь? -- вдруг услышал он. Привстав на локте, Лоа нежно гладила его по спине. Лежа на боку возле нее он не мог отстраниться, или посмотреть на нее, поэтому просто ответил:
-- Да.
Ее пальцы на секунду дрогнули, а потом она продолжила:
-- Что ты будешь делать, когда это закончится?
-- Не знаю. Я так хочу ей помочь, но совершенно не знаю как, -- при этих словах она пальцами, что все еще оставались на его теле, почувствовала, что он мелко дрожит, и поняла, как все серьезно -- ведь демонам такое состояние совершенно не свойственно.
-- Хорошо, -- сказала она, чувствуя, что голос предательски дрогнул, -- Я помогу тебе.
-- Что? -- он резко повернулся к ней, -- Поможешь? Как?
-- Ты же знаешь, есть только один способ помочь ей.
-- То есть? Ты хочешь... Но почему?
-- Потому что я люблю тебя, -- глупо улыбнулась Лоа, -- Поэтому я и устроила все это. Но я не смогу забрать тебя у нее. Так что лучше уж помочь тебе, чем быть просто отвергнутой дурочкой.
-- Но ведь ты же...
-- Я знаю, -- перебила его она, -- Так лучше. И для меня, и для вас.
-- Спасибо, -- порывисто сказал Мельхом, обнимая ее, -- Я никогда этого не забуду.
-- Вот и хорошо. Будем считать это хэппи-эндом.
Остаток времени они потратили на подготовку ритуала. И вот настал этот день.
Стоя посреди пентаграммы и сложив руки на груди, Лоа последний раз смотрела на любимого, что держал душу женщины, которую любил он.
Лоа отвела руки от груди и протянула их к нему, держа в руках свою душу. Мельхом отпустил душу Эльзы и две души слившись воедино вернулись в тело Лоа. Ее образ замерцал и изменился, скопировав внешность Эльзы.
Пентаграмма погасла и Эльза, потеряв сознание, начала падать. Мельхом подхватил ее, мгновенно оказавшись рядом.
-- Где я? -- еле слышно произнесла Эльза, приоткрыв глаза, -- Что случилось?
-- Ты в моем мире. Ты стала демоном, как я. Теперь мы можем быть вместе, если ты все еще хочешь этого.
-- Конечно хочу! -- воскликнула Эльза, обнимая и целуя его, -- Я до сих пор люблю тебя. Больше всего на свете.
-- Я тоже тебя люблю, -- сказал он, и вдруг понял, что первый раз произнес это вслух, -- Больше всего на свете!