Куншенко Игорь Алексеевич : другие произведения.

Мальчик и чудовище

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Страну сотрясает революция: казнят короля, затем - королеву. Кажется, хуже уже не будет. Кажется, страшней - не может быть. Но вот-вот силы из старой сказки-легенды вырвутся на свободу, и тогда окажется, что может быть и хуже и страшней. Рассказ опубликован в: антологии "Письма не нашего времени" (СПб: ИП Сидорович, 2014.); авторском сборнике "Бестиарий" (Ростов-на-Дону, издатель ИП Каторгин Д.Е., 2015).

Игорь Куншенко

Мальчик и чудовище

I

   Леон всегда знал, что обладает удивительным даром. Про себя он называл его чутьем. Каким-то поразительным образом Леон безошибочно чуял угрожающие ему опасности. Именно чутье позволяло ему в годы уличного детства выходить целым и невредимым из всех потасовок, ускользать от родительского наказания и обходить стороной опасных людей. Оно же во времена бесшабашной юности помогало в любовных эскападах и студенческих проделках. Конечно, на Леона обратили внимание. И вот уже в двадцать один год он получил весьма и весьма непростую должность личного посыльного короля. Теперь от чутья зависела без малого жизнь Леона. Он возил по всему континенту секретные документы, выполнял щекотливые поручения, шпионил, вынюхивал, заключал сомнительные сделки и устранял неугодных короне персон. И ни разу не попался. Леон всегда знал, когда и куда надо свернуть, чтобы нож наемного убийцы не вспорол ему брюхо, безошибочно выбирал нужную тропинку в разбойничьих краях, мог пройти через кишащий волками лес и не встретить ни одного волка, нутром чуял, когда у короля дрянное настроение, и не стоит даже показываться ему на глаза, а когда наоборот - можно сообщить самую дурную весть и получить за нее орден. Леону было уже под шестьдесят - пора было задуматься об уходе на покой, - когда однажды утром он открыл глаза с мыслью: надо срочно уезжать прочь, из города, из страны, как можно дальше. И он ни на минуту не усомнился. Оделся, собрался на скорую руку и выскользнул из особняка через черный ход. Несомненно, по его следу тут же отправили самых лучших ищеек, но Леон - и на что они только рассчитывали? - всегда был на шаг впереди. А через неделю разразилась революция, чернь, понукаемая строптивыми дельцами, встала на дыбы. Страна треснула, дворцы запылали, Его Величество вместе с Ее Величеством кинули в самую темную и грязную камеру самой неприступной тюрьмы. А Леон уже пересек границу. Спрятался, скрылся, залег на дно, исчез с глаз, стал невидимкой, тенью, вздохом, призраком, отзвуком великой эпохи, сказкой. Революционеры и рады были бы до него добраться, да руки у них были все же недостаточно длинными, пальцы неловкими, а глаза смотрели не в ту сторону. Леон же странствовал по горам, лесам и полям, захаживал в города, протискивался через толпы покупателей на ярмарках, заглядывал к должникам, стоял под окнами, следил за полетом птиц, направлением и запахом ветра. В эти смутные дни Леон путал следы, почти не рассуждал и не пытался строить планы, он потерял слишком многое, чтобы позволить себе потерять еще хоть что-нибудь.
   Шли дни - весна сменилась летом, лето уступило место осени. Листья желтели и увядали, и вместе с ними увядала всякая надежда на то, что к королю вернется власть, чернь успокоится и все станет почти как раньше. Революционеры на скорую руку устроили парламент, разругались к чертям, кто-то кого-то убил, новоявленные хозяева страны сводили друг с другом счеты, а остальные государства выжидательно делали вид, что их происходящее не касается. Леон все четче, все ясней понимал, что произошедшее необратимо, мир изменился, причем изменился - с его, Леона, стариковской точки зрения - к худшему.
   Зимовать Леон решил в горах. Нашел в безлюдном месте старую хибарку; верно, когда-то ее построили охотники, но потом почему-то перестали ее посещать. Он ее привел в порядок: подлатал крышу, поправил крылечко, заново сложил печь. Чутье подсказывало, что зима будет снежная, мало кто надумает мимо проходить. На случай незваных гостей Леон наметил пять путей бегства, сделал в лесу тайники с провиантом и одеждой, чтобы можно было сорваться налегке, не задумываясь и не оглядываясь. Иногда ему приходило в голову - особенно по утрам, со сна, - что может быть оно и лучшему, раньше он не знал, как оставить дела, а тут был просто вынужден это сделать, король, думается, и не вспоминает о нем, королю вот-вот, по слухам, должны отрубить голову.
   И вот ударил первый мороз. Хижина сразу же выстудилась, надо было идти за хворостом и топить печь. Рано утром, накинув шерстяной плащ, Леон вышел на крыльцо и...
   Это было странное чувство. Чутье, с одной стороны, подсказывало, что в лесу опасно. Очень опасно. Причем опасность исходит не от людей. С другой стороны, чутье толкало вперед, намекало, что надо не обращать внимания на возможную опасность, так как можно получить что-то важное, то ли ценные сведения, то ли... Леон терпеть не мог такие вот туманные ощущения. Он был уверен, что найдет свою смерть вовсе не в постели от старости, а вот в такой неопределенной ситуации, когда решит рискнуть. Или не рискнуть.
   Он стоял на крыльце, качаясь с пятки на носок, с носка на пятку, с пятки на носок... А потом махнул рукой и пошел-таки в лес. Была ни была, возможно, действительно все сложится удачно, и он только выиграет оттого, что его ждет.
   Под ногами трещала покрывшаяся инеем трава. Леон собирал хворост, внимательно посматривал по сторонам и прислушивался. И тут среди деревьев что-то заметил. Что-то нечеткое. Словно там находился какой-то человек. Леон остановился, стал за стволом кривой сосны, выглянул. Впереди на полянке на большом валуне сидел мальчик. Откуда бы ему взяться здесь? Что привело ребенка одного в эту глушь? И снова включилось чутье. Это необычный мальчик. Словно бы Леон знал кто это. Если приблизится к нему, он узнает нечто важное. И его жизнь может повернуться в новую сторону, неожиданную, непредвиденную, неясную, зыбкую, но чем-то знакомую и такую понятную. Но это еще не означает, что Леон сразу же не найдет на этой полянке свою смерть. Он тряхнул головой. Чутье играло с ним неприятные шутки, водило за нос.
   Всегда есть выбор. И порой его нелегко сделать. Почти всегда его надо сделать молниеносно. Иначе смысла в выборе не будет никакого. Чутье лишь подсказывает. А принимает решение сам Леон. Возможно, он слишком долго, слишком трепетно, слишком самозабвенно пекся о своей шкуре. Возможно, пришло время рискнуть. От судьбы не убежишь. А если уж ты надумал от нее убегать, то надо помнить, что вечно бегать не получится.
   Леон сделал шаг назад, снова спрятался за стволом. Хотелось кинуть монетку, отдать решение слепому случаю, вот только монетки под рукой не завалялось. Он опять тряхнул головой. И тут же вышел вперед и направился прямо к мальчику. Это было легко и просто. Впереди - шептало чутье - некая положительная определенность, все станет ясно и понятно. И там же маячит тень смерти. Леон впервые за много лет захотел, чтобы дар его покинул, исчез, оставил в покое. Но, конечно же, этого не случилось. Просто в висках гулко запульсировала кровь - Леон шел то ли на плаху, то ли за орденом. Вот только узнает он истину лишь в тот момент, когда все-таки дойдет.
   Он вышел на полянку. Порыв холодного ветра ударил в лицо. Мальчик вскинул голову, увидел Леона.
   - Нет!
   Мальчишеский вопль улетел в небо. И с неба же обрушилась огромная черная крылатая фигура.
   "Вот и пришла моя смерть", - пронеслось в голове у Леона. От такого точно не убежишь. Длинная когтистая лапа взлетела вверх. Еще секунда и у парализованного страхом Леона не досчитается головы...
   "Все нормально, не паникуй", - наконец-то определенно заявило чутье.
   - Приказываю тебе... - услышал отзвук мальчишеского голоса Леон.
   Лапа чудовища замерла в воздухе, между ее когтями и головой Леона зиял столь малый зазор, что в него, пожалуй, не поместился бы и волосок.
   - ...не убивай этого человека! - чрезвычайно отчетливо услышал Леон. Словно это прокричали ему на ухо.
   - Слушаюсь, - раздалось из пасти чудовища.
   Леон попятился и все-таки не удержался, упал на спину. Но теперь уже не было страшно, Леон был уверен, что ему не угрожает никакая опасность. Все в порядке, мальчик сохраняет контроль над происходящем. Вот только - это снова чутье - захочет ли он - нет, речь не идет о "сможет", именно что "захочет" - и дальше сохранять жизнь Леона. Мальчик-то в панике, он просто в ужасе, на самом пике нервного срыва, разговаривать с ним надо крайне осторожно, взвешивая каждое слово, продумывая даже самую безобидную фразу. Больше рисковать Леону не хотелось, теперь в нем проснулось жгучее любопытство, он должен все понять, все выяснить, ибо то, что он видел перед собой, не укладывалось ни в какие рамки, он видел воистину чудо и всем сердцем жаждал объяснений.
   - Можно мне подняться на ноги? - спокойно спросил Леон.
   - Кто ты?! - крикнул мальчик.
   - Я не причиню тебе вреда, - ответил Леон.
   - Нет, я спрашиваю не об этом! Я спрашиваю: кто ты?
   - Тебя интересует мое имя?
   - Да.
   "Каким же именем мне представиться?" - задумался Леон. У него их было штук десять на разные случаи беспокойной жизни. Ответ, конечно, подсказало чутье. Разумеется, настоящим. Врать этому мальчику нельзя. Вообще врать в этой ситуации нельзя.
   - Меня зовут Леон.
   - И что ты здесь делаешь?
   - Я мог бы тебя об этом спросить, малец, - ответил Леон. Возможно, это был резкий поворот беседы, но чутье не предостерегло. Значит, не опасно.
   - Это я здесь задаю вопросы! Что ты тут делаешь!
   - Прячусь.
   Ничего конкретного сказано не было, зато прозвучало интригующе.
   Мальчик подошел поближе и остановился возле длинных жилистых ног монстра. Теперь Леон мог рассмотреть ребенка. Было ему на вид около одиннадцати-двенадцати. Худой, как и все уличные дети в его возрасте. Лицо перемазано в саже и копоти, волосы тоже грязные, но видно, что он блондинчик. Глаза прямо-таки под цвет волос голубые. Что-то в чертах лица было неуловимо знакомое. Леон непроизвольно поморщился, расталкивая непослушную память. Но на ум ничего толкового не пришло.
   - От кого ты прячешься? - голос мальчика дрогнул.
   - От тех, кто называет себя революционерами, - крайне спокойно проговорил Леон.
   Во взгляде мальчика читалось одно: недоверие. Мальчик знал, что взрослые почти всегда врут. Он насмотрелся на такое за свою короткую жизнь вдосталь. А если и этот врет, то прямая дорога ему на тот свет, монстр только и ждет, как бы оторвать очередную голову.
   - Можно узнать твое имя? - продолжал Леон.
   Чутье нервничало, сомневалось, беспокоилось, но этот вопрос - Леон нутром чуял - задать было просто необходимо.
   Мальчик отступил на пару шагов - плохой знак - ответил:
   - Якоб.
   И тут все части головоломки стали на свои места. Стремительно, необратимо, мгновенно истина засверкала перед внутренним взглядом Леона. Неожиданная, сногсшибательная, с неба упавшая.
   Возможно, Якоб и хотел прямо сейчас приказать чудовищу убить Леона, но то, что выкрикнул Леон, помешало этому.
   - Тебе не надо бояться меня, Якоб! Я старый слуга твоего отца. Думаю, он уже мертв. И так же, как и ему, я собираюсь служить тебе. Поверь, возможно, я единственный человек в мире, который желает тебе исключительно блага и добра. И позволь мне встать на ноги, чтобы я принес клятву верности своему новому господину.
   Якоб непонимающе уставился на Леона, это было последнее, что он ожидал услышать. Леон же, не дожидаясь ответа, поднялся, приклонил одно колено, опустил взгляд в землю и произнес слова, которые много лет тому назад сказал перед лицом короля своей страны.
   - Клянусь верой и правдой служить тебе. Любое слово твое для меня закон, любое распоряжение твое для меня закон, любое желание твое для меня закон. И на службе своей я не пожалею жизни своей отдать за тебя и за страну. И будет так, пока не снимешь с меня ты клятвы моей.
   Конечно, это были всего лишь слова. Леон прекрасно знал это, так как однажды уже нарушил клятву, и ничего - гром небесный не разразил его. Но сама клятва должна была потрясти Якоба. И, несомненно, потрясла его. К тому же Леон сейчас был невероятно серьезен, это было скорее движение души, чем расчет разума. Он в очередной раз сделал выбор.
   Якоб же вдруг осел на землю и закричал:
   - Это уже чересчур! Как же вы мне все надоели!
   И заплакал.
   Возвышающееся над людьми чудовище тихо вздохнуло, словно ветер пробежался по лесу.
   А чутье наконец-то успокоилось, Леон все сделал правильно.
  

II

   В замке заскрежетал ключ. Его Величество вздрогнул и повернулся на звук.
   Дверь с еще более протяжным скрежетом открылась, и камеру осветил неяркий фонарь. Его Величество увидел две фигуры, стоящие в коридоре.
   "Зачем они снова пришли?" - с тоской подумал король.
   Одна из фигур молча вошла в камеру. Отвыкший от света Его Величество никак не мог рассмотреть пришельца. А тот зажег свой фонарь и повернулся к человеку в коридоре.
   - Как договаривались, - сказал он.
   А вот голос король узнал.
   - Добрый старый Лефож, неужто это ты? - прошамкал он беззубым ртом. Говорить было больно, десны все еще кровили.
   - Да, это я, - прошептал в ответ тот.
   Дверь тем временем со скрипом закрылась, второй человек остался в коридоре.
   - Как ты сюда проник? - спросил Его Величество.
   - Мне пришлось заплатить очень много денег, - ответил Лефож. - Революция революцией, но природа человеческая не меняется.
   Теперь король смог рассмотреть Лефожа. Тот за прошедшие месяцы, казалось, постарел на несколько лет.
   - А ты, я вижу, сдал.
   - А вот вы держитесь молодцом, - ответил королевский камердинер.
   Конечно, это было вранье. Его Величество выглядел хуже некуда. Синюшное лицо опухло: огромный фингал под правым глазом, окровавленные губы раздулись. Одет же король был в грязное рваное рубище. Страшно было представить себе, через что пришлось ему пройти в революционных застенках.
   - У меня мало времени, - торопливо зашептал Лефож, - потому я сразу перейду к делу.
   - Не могу себе представить, что привело тебя сюда, но внимательно слушаю. Хотя вряд ли я теперь могу хотя бы кому-нибудь помочь, - с трудом проговорил Его Величество.
   - Послушайте, я кое-что принес. И лучше вам не знать, насколько дорого мне пришлось за эту вещь заплатить. Она всегда принадлежала вашему роду, и вы прекрасно знаете о ее существовании. Вы несколько раз держали ее в руках. Пришла пора воспользоваться.
   Лефож вытащил из-под полы черного плаща прямоугольный предмет и протянул его Его Величеству. Но тот, еще не рассмотрев его, уже понял, о чем речь.
   - Я даже прикасаться к ней не буду, Лефож.
   И Его Величество как-то по-детски убрал руки за спину.
   - Но...
   - Никаких "но", Лефож. И ты меня не уговоришь.
   - Нет, я буду уговаривать, Ваше Величество.
   - А если я прикажу тебе прекратить?
   В камере повисло тревожное молчание. Лефож все так же протягивал предмет королю, король все так же держал руки за спиной.
   - С самого начала я принял решение, что не воспользуюсь этой вещью. Соблазн был велик, конечно. Но я король, и это накладывает на меня ряд моральных ограничений. По крайней мере, я их ощущаю. Я, твой король и повелитель, Лефож, считаю, что прибегать к помощи сил, заключенных в этой шкатулке, неприемлемо. И если для тебя я все еще король - а иначе ты сюда не пришел бы, - то и ты должен считать так же.
   - Понял.
   Лефож кивнул и спрятал шкатулку обратно под плащ.
   - Завтра утром вас казнят, - продолжил он. - Сегодня последний шанс. Вы же понимаете это?
   - Понимаю. И это ничего не меняет.
   - А если я сам открою ее?
   - Ну, ты-то должен представлять, что случится. Первым погибнешь ты. Ибо у тебя нет власти повелевать. Потом наступит хаос и ужас. И некому будет остановить это. Мой народ не заслуживает такой участи. Если ты желаешь мести, то укроти это желание, ибо я приказываю тебе это сделать.
   Лефож поклонился и ответил, как в старые добрые времена.
   - Слушаюсь.
   - А теперь оставь меня. Перед казнью я хотел бы о многом подумать. К тому же говорить мне ныне очень больно.
   - Слушаюсь, - повторил Лефож. И опять поклонился.
   И тут же добавил:
   - Мне очень жаль.
   - Не жалей о том, чего уже не изменить. И помни, нас всех ждет лучшая участь на другом конце бытия.
   Лефож подошел к двери и постучал.
   В замке снова повернулся ключ, дверь открылась, Лефож задул фонарь и исчез в коридоре. Дверь захлопнулась.
   Его Величество снова остался в одиночестве. Перед глазами плавали блики.
   - Надо бы подремать, - прошептал король.
   Ему тоже было очень жаль.
   На следующий день ровно в полдень палач отрубил королю голову.
  

III

   Через неделю после короля казнили королеву.
   Вот только королеву народ ненавидел во сто крат сильней короля. Ходили слухи, что именно она целенаправленно разорила казну, влияла на короля в вопросах повышения налогов, при этом изменяла ему с первым министром и отчасти способствовала недавней Трехлетней Войне. Злые языки так же твердили на все лады, что она еще и шпионила в пользу страны, из которой приехала. Еще до начала революции в народе ходили якобы копии якобы двух писем якобы королевы, в которых она якобы сообщала своему папеньке подробнейшие сведения об укреплениях самого большого порта страны.
   Пьяная собственной безнаказанностью толпа добралась до обезглавленного тела и потащила его с криками и улюлюканьем по улицам. Стража ужаснулась такому повороту событий, этим людям во всем происходящем виделось что-то неправильное, кощунственное, ужасное, но они ничего не могли поделать. А может быть, и не хотели.
   Над городом пылало непривычно жаркое осеннее солнце. Улицы заволокла воняющая речным илом духота. Казалось, само время стало вязким и липким.
   Примерно в те же минуты, когда палач покончил с монархией, капитан Кольдер добрался-таки до Лефожа. Старый королевский камердинер скрывался и ждал там возможности бежать из города. Он так старательно замел за собой следы, что капитану Кольдеру стоило больших усилий найти его. Тем не менее, месяц розысков не прошел даром, и к старику ворвалось восьмеро вооруженных мужчин.
   Лефож сидел в кресле и читал старую книгу. Он аккуратно закрыл ее, отложил в сторону и повернулся к незваным гостям.
   - Добрый день, господа, - проговорил он. - Извините, что не могу стоя приветствовать вас, но у меня последние дни сильно болит правая нога.
   - Уже скоро эта боль покажется тебе раем, недобиток, - оскалился Кольдер. - Именем парламента я арестовываю тебя. Сейчас мои ребятки отправят тебя в следственный комитет, и там тобой займутся настоящие профессионалы. А твое имущество будет конфисковано в пользу народа.
   - Тут не так уж и много ценных вещей, милостивый государь. Так что, народу будет нечем разжиться, - все так же спокойно ответил Лефож. - Но если лично вы ознакомитесь с книгами, стоящими на этой полке, возможно, в вас пробудится совесть, и вам придется покончить жизнь самоубийством.
   Капитан побагровел и отвесил старику оплеуху столь сильную, что тот вместе с креслом упал на пол.
   - Возможно, до следственного комитета ты не доберешься, - сообщил стоящий над Лефожом Кольдер. - Возможно, при задержании ты оказал нам сопротивление, и тебя пришлось убить.
   - Разумеется, мой дорогой крестник, ведь старик напал на твоих ребят и чуть не отправил к праотцам парочку из них.
   За эти слова Лефож получил удар по ребрам. Дыхание у старика перехватило, он закашлялся сухим дребезжащим кашлем.
   - Разумеется, мой дорогой крестный, нам очень не хотелось убивать тебя до того, как ты побываешь в следственном комитете, ведь это все-таки незаконно. Но жизни моих ребят мне крайней дороги, и я готов даже на небольшое должностное преступление ради их спасения.
   С этими словами Кольдер стал бить старика ногами. Его подчиненные стояли в стороне. Они знали, что у этих двоих старые счеты. Но когда раздался-таки выстрел, один из ребят Кольдера - самый младший, совсем юнец - с облегчением тихо-тихо выдохнул. Фарс закончился, приговор был не вынесен, но приведен-таки в исполнение. И все прекрасно понимали, что эта маленькая должностная провинность, конечно же, сойдет Кольдеру с рук. Ибо с них сходили вещи и похуже.
   - А теперь, парни, надо было бы все тут обыскать. У нас есть возможность найти что-нибудь стоящее.
   Обыск уже давно стал для этих парней делом привычным. Они сноровисто взялись за него. Но ничего особенного не нашли: несколько писем от неизвестного адресата, из которых можно было узнать некоторые незначительные подробности скорого отъезда Лефожа из страны и мешочек с горсткой золотых монет. Это, конечно, не считая тех самых книг, которые Лефож советовал прочитать Кольдеру.
   - Простучите полы, - приказал капитан. - Не может быть такого, чтобы здесь не нашлось чего-нибудь примечательного. Мой крестный был тем еще лисом. От него просто должно было остаться что-нибудь важное или особо ценное.
   Подчиненные Кольдера простукивали полы, а в это время на другой стороне города беснующаяся толпа плевала в труп королевы. Затем один умник привел откуда-то чахлую лошадку, труп привязали к ее хвосту, а потом пинками погнали обезумевшую от боли животину по лабиринту узких, застроенных старыми домами улочек. Тело женщины, многие годы считавшейся самой утонченной дамой обозримого света, волочилось по грязной, заляпанной нечистотами мостовой, а потерявшая всякий стыд и совесть толпа бежала за ним.
   Тайник нашел тот самый юнец, которому столь невыносимо было смотреть на расправу над Лефожем. Парнишка вытащил одну из половиц, под ней открылось достаточно вместительное углубление. Из него-то он извлек увесистую шкатулку из потемневшего металла. Металл не выглядел дорогим, но сама форма шкатулки и причудливые узоры на ее крышке привлекали внимание.
   - А вот это - уже кое-что, - сказал Кольдер. - Дай сюда.
   Юноша подал ему свою находку.
   - Ключа там нет? - спросил капитан.
   - Никак нет.
   - Значит, принеси из кладовки что-нибудь, чем эту штуку можно было бы разбить.
   Парень заглянул в кладовку и сразу же увидел на полке увесистый молоток.
   - Думаю, это подойдет, - сказал он, протягивая Кольдеру молоток.
   - Отлично.
   Капитан поставил шкатулку на стол. Замок слегка выпирал с одной из сторон. Именно по нему и ударил Кольдер. Но металл оказался прочным, попытку пришлось повторить не один раз.
   Между ударами все тот же парень вдруг спросил:
   - А не стоит ли нам, капитан, сначала принести эти вещи в следственный комитет?
   - Брось. Интересно же, что в ней прятал старый пердун.
   Крышка со стуком откинулась вверх.
   - Отлично, - проговорил Кольдер и отбросил молоток в сторону.
   Его подчиненные молча стояли и смотрели на добычу. Никто не сказал ни слова. Многословие не приветствовалось Кольдером, юношу спасло от выволочки только то, что его командир уж очень сильно увлекся взломом шкатулки.
   Капитан Кольдер заглянул внутрь.
   Там не было самоцветов, там не было тайных зашифрованных бумаг, там не было даже чего-нибудь вроде старых писем и сувениров из детства. Внутри кипела тьма. Она словно вязкая жидкость перекатывалась туда сюда по шкатулке.
   - Это еще что за...
   Кольдер не договорил - к потолку взметнулся шипящий столб черного дыма. Из дыма наружу вырвался тонкий чешуйчатый отросток и обвил шею капитана. Тот даже ойкнуть не успел, как его голова уже покатилась по полу. Кто-то метнулся к двери. Кто-то оторопело застыл на месте.
   А из дыма в комнату ступила огромная нескладная фигура: с уродливой головой, широкими крыльями за спиной, длинными лапами. Монстр заревел, суставы с оглушительным треском занимали положенные им места.
   Между тем мигом, когда Кольдер заглянул в шкатулку, и мигом, когда чудовище одним махом лапы убило сразу трех крепких мужчин, прошло не более полминуты.
   - Пощади, - пропищал парень, который, собственно, и нашел шкатулку.
   Он инстинктивно пал на колени. И тут же его кишки взметнулись к потолку. Паренек не успел, пожалуй, даже услышать собственные последние слова.
   Двое с грохотом неслись по лестнице вниз, двое зажались в углу. Последние выпучили от ужаса глаза и что-то мычали, язык их не слушался.
   Чудовище развернулось к ним. И тут произошло еще одно неожиданное чудо. Видевшим его почудилось, что они просто моргнули. Перед ними стояли уже два монстра. Один из них с ревом кинулся на двух дрожащих подчиненных Кольдера, второй рванулся к лестнице.
   Швырх! - и от мужчин осталось огромное кровавое пятно на стене.
   Двоих беглецов второй монстр настиг уже на улице. У страха глаза велики, они скакали сразу через три ступеньки. Одного чудовище разорвало надвое, у второго оно оторвало ноги. Последний упал на мостовую, но так и не понял, что же произошло, он даже не успел почувствовать боли, когда от его головы осталась жирная красная, расползающаяся в разные стороны лепешка.
   Стоящий на другой стороне улицы молодой человек в дранном коричневом дорожном плаще открыл рот от удивления. А потом дал стрекоча. А за его спиной уже стояли четыре монстра. Один из которых и догнал беглеца.
   Чудовища заревели, им отозвалось еще четверо из дома. В следующее мгновение от крыши этого дома не осталось ничего. В разные стороны летели куски черепицы и чердачных балок. И над осколками и крошевом парили монстры.
   В разные стороны от дома, в котором Лефож снимал квартирку, разбегались чудовища; от них-то так желал оградить своих подданных покойный уже монарх. И чудовищ теперь можно было насчитать вовсе не восемь, теперь по улице неслось уже шестнадцати монстров. Они ломали все, что видели, и рвали в клочья всех, кого замечали.
  

IV

   Леон поставил перед Якобом миску бульона. Мальчик сразу же схватил ложку. Голоден ведь, как собака.
   - Сперва поешь, а потом все расскажешь, - сказал Леон.
   - Что рассказать?
   - Все, что с тобой приключилось. Мне нужно знать, как ты умудрился повстречаться с ним, - Леон показал пальцем на дверь, за которой покорно сидело чудовище, - что случилось в столице, как ты попал сюда.
   - Зачем мне это рассказывать?
   - Затем, что, во-первых, я твой слуга - ты же помнишь, я принес тебе клятву верности? - во-вторых, в качестве благодарности за то, что я тебя накормил, в-третьих, когда я все узнаю, то попытаюсь объяснить тебе произошедшее.
   - А сразу объяснить разве не можешь? - удивился Якоб.
   - Не могу. Я не до конца уверен. Вдруг меня угораздило принять желаемое за действительное.
   Почему-то больше мальчонка не возражал. То ли подействовал тон Леона, то ли слишком сильно хотелось есть, то ли он решил принять правила игры, так как понимал, что иначе будет сложнее. Как бы там ни было, Якоб, подозрительно посмотрев на Леона, принялся за еду.
   Леон же отошел к окну и все время, которое понадобилось мальчику на то, чтобы справиться с бульоном, смотрел на поросший соснами склон. Он думал о том, что теперь спокойной зимы у него, наверное, не будет. Появление Якоба спутало все карты, поломало все планы, разрушило надежды на тихую старость. Хотя оно и к лучшему - Леон подспудно хотел чего-то в таком роде, вот и получил.
   Якоб рассказывал долго, чем дальше, тем более воодушевлялся, входил во вкус, под конец вообще размахивал руками. Леон молча слушал, лишь пару раз задал несколько уточняющих вопросов.
   Оказалось, что Якоб вырос в семье ремесленников. Отец у него был сапожником, мать много и часто болела, неделями не вставала с постели. Он был единственным ребенком в семье, отец возлагал на него большие надежды, учил своему ремеслу, водил к соседу стряпчему, который вдалбливал в мальчишку основы грамотности. Так что, Якоб сносно умел читать и писать, чем на его улице могли похвастать далеко не каждый.
   Когда началось восстание, закончившееся тем, что короля и королеву бросили в тюрьму, мать строго запретила Якобу выходить из дома. Она боялась, что мальчик может угодить в какую-нибудь уличную неприятность, ведь нынче даже взрослые ходили по делам с опаской. Якоб отшучивался услышанной где-то фразой о том, что теперь за свою шкуру должны дрожать только богачи. Но мать была непреклонна, а ответ сына еще больше злил ее. Отец же радовался, что Якоб стал меньше носиться со своими дружками, и еще усердней учил его починке сапог, вырезанию колодок и прочим премудростям. Якоб не сильно жаловался, но часто жалел, что вольной жизни пришел конец.
   А потом мать Якоба умерла.
   Отца охватило столь сильное горе, что он позабыл о сыне, и тот оказался предоставленным самому себе. Теперь никто не удерживал его дома.
   На отца было страшно смотреть, все предметы напоминали об умершей матери. Потому Якоб часто уходил бродить по улицам, друзья более не радовали его. Хотелось забиться в какую-нибудь щель, чтобы там уже никто не тревожил.
   За три дня до встречи с Леоном Якоб вновь без дела слонялся по узким улочкам.
   - Я вышел на улицу, посреди которой стояла небольшая толпа, - говорил Якоб. - Ну, не знаю, сколько их там было человек. Может быть - десять. Может быть - больше. Они стояли и на что-то смотрели. Это что-то валялось у них под ногами. Я понял, что это что-то нехорошее. Взрослые, когда смотрят на что-то нехорошее, всегда молчаливы. Ну, вроде когда смотрят на листовку о новом повышении налогов. Или же на чей-нибудь труп. У меня на улице в последнее время часто трупы находили. А так как это что-то валялось на мостовой, то я решил, что это, наверное, труп. И тоже подошел посмотреть. Я до этого несколько раз видел мертвых. Они странные. В одной стороны, на них страшно смотреть. А если по-другому взглянуть, то интересно как-то. Мне отец как-то говорил, что мы все рано или поздно умрем. Вот меня и гложет мысль: я таким и буду, неподвижным, словно застывшим? Я подошел. Меня никто не прогнал. И увидел ее. Она лежала передо мной в настолько разорванном платье, что была практически голой. И без головы. Я бы вскрикнул, но взрослые были очень молчаливы. Я просто попятился назад. Мне стало ее так жалко, так жалко, так жалко, что я чуть не заплакал сразу же. Зачем кто-то убил ее, такую красивую, такую, кажется, еще молодую?
   Но Якобу не пришлось долго плакать. То, что случилось сразу же после того, как он увидел труп королевы, оказалось еще страшней и невероятней.
   - Вдруг раздался то ли скрежет, то ли гул. Я так и не понял. Я посмотрел вверх, звук шел оттуда. Вниз летели такие твари... Ужас просто. Я такого до того дня в жизни не видел. Первой мыслью было - бежать! Бежать отсюда как можно дальше. Они были такие же, как и он. - Якоб выразительно посмотрел на дверь. - Именно такие, один в один. Они стали рвать на части людей. И при этом их становилось все больше и больше. Словно чудовища удваивались и утраивались. Так оно и было. Но сперва я подумал, что это у меня что-то с глазами. Я спрятался за фонарный столб. А потом увидел открытое окошко в подвал ближнего дома. И перебежал туда. Залез внутрь, стал смотреть на улицу. А от людей уже ничего и не осталось. Ничего живого. Одни куски и лужи крови. Чудовища побежали дальше по улице. Побежали и полетели. Только одно осталось возле тела женщины. Чудовище опустилось перед ним на колени. И вдруг так завыло! Завыло, словно потеряло что-то родное. Это было ужасно. У меня от этого воя чуть сердце не остановилось. Я закрыл глаза и не мог смотреть, не хотел просто.
   Тут Якоб замолчал.
   Леон ничего не сказал. Он смотрел на мальчика и думал о том, что все концы сходятся с концами.
   - А потом, - наконец продолжил мальчишка, - эта тварь бросилась ко мне. Видать, почуяла. Я даже не успел подумать, что это конец. Или что-то такое. Что там думаю люди перед смертью? Оно поломало стену, вырвало к чертям окно. И схватило меня. То есть вообще быстро-быстро. Я на самом деле не помню, как чудовище все это проделало. Я потом назад оглянулся и увидел проломленную стену, кирпич битый повсюду. А тогда - просто оказался у него в лапах. Мне не было больно, меня не разорвали на части. Оно как-то заботливо сжало меня и наклонило ко мне свою башку. И посмотрело мне прямо в глаза. И тут я понял, что мне ничего не грозит. Даже не понял. Другое слово нужно. Наверное, узнал. Да, узнал. Тут я и узнал, что я единственный человек в этом городе, которому не грозит смерть. А почему - не знаю. Оно почти не говорит со мной. Оно жуткое и страшное. На вопросы не отвечает толком.
   Монстр подхватил мальчика и взвился в воздух. Через мгновение они оказались уже над домами. И вот тут-то - там-то над крышами - Якоб увидел, что творится в городе. По улицам неслись такие же чудовища, они убивали всех, кого увидят. Ломали стены, двери и окна. Рвали на части мужчин и женщин. Глотали целиком детей.
   Задолго до этого мать как-то зимним вечером рассказывала Якобу о том, что рано или поздно миру придет конец. В те последние дни, как рассказывают великие пророки, на мир обрушатся страшнейшие бедствия. И все умрут. Чтобы потом снова воскреснуть и пойти в особое волшебное место, где всех будут судить за те поступки, которые они совершали при жизни. Якоб запомнил тот рассказ. Еще несколько ночей после этого ему снилось, как мир гибнет. И вот в тот момент, когда чудовище несло его над городом, он подумал, что, наверное, гибель мира, как и рассказывала мать, вдруг взяла и настала.
   - Я плакал, - говорил Якоб. - Плакал так, как никогда в жизни. Я не мог на все это смотреть. Но смотрел. Потому что боялся, что если не буду смотреть, то чудовище порвет меня в клочки. А потом, потом, потом... Почему-то я сказал: хватит. Не закричал, а прошептал. И в это же мгновение чудовище сказало: слушаюсь. И все закончилось. Чудовища остановились, бросили тех, кого недоубили, и тут же пропали. Словно чудовищ и не было никогда. Вот тут-то я и понял, что оно почему-то меня слушается.
   Якоб попросил отнести его домой. Дом стоял целехонький, но перед домом была гора мертвых тел. Среди них Якоб обнаружил отца. Но на этот раз он уже не заплакал. То ли все слезы уже выплакал, то ли просто устал. Он лишь подумал, что останься он при отце, то того не постигла бы столь плачевная участь. С другой стороны, - и эта мысль напугала ребенка, - вдруг отец только рад подобному повороту, он же так тосковал по жене, наверное, теперь радуется соединению с ней на том свете.
   - Я не знал, что делать, - заканчивал свой рассказ Якоб. - Я просто пожелал, чтобы меня унесли подальше от города, от трупов, от смерти, от грязи и от страданий. Так я оказался здесь. А потом встретил тебя, Леон. Ты принес мне клятву. Я уже совсем запутался в происходящем. А теперь объясни мне все, что случилось.
   - Но сперва я дам тебе выпить вкусного успокоительного отвара, - сказал Леон. - И еще вытри глаза.
   "Как же ему все объяснить? - думал Леон, заливая травы кипятком. - Ведь мне предстоит рассказать ему, насколько он невероятен, насколько огромная власть теперь находится у него в руках. Всякий ли ребенок может нормально воспринять такое и сделать правильные выводы?"
  

V

   Давным-давно, когда страны Запада вели кровопролитные войны со странами Востока, на Западе жил один король, известный столь великой святостью и непогрешимостью, что о нем уже при жизни стали слагать баллады и рассказывать назидательные истории. Остальные короли Запада собрались в поход на Восток и настойчиво предложили ему присоединиться к ним. Они считали, что одним лишь своим присутствием он обеспечит им безоговорочную победу. Тот король отказывался, ибо не хотел идти на войну, в его стране и так было достаточно важных и сложных дел. Но в конце концов, после длительных переговоров, он дал свое согласие.
   Все же его появление в пустынях Востока ничего не изменило. А в большой битве, которая положила, как потом утверждали ученые умы, конец противостояния между Западом и Востоком, сторона Запада потерпела сокрушительное поражение. Но король, о котором мы говорим, остался в живых.
   Потом король смог покинуть поле брани и отправился в долгий путь через пустыню в порт. Он надеялся, что хоть битва и проиграна, но этот город все же не окажется в руках Востока. Надежды его оправдались, он смог добраться до моря и отплыть в свою страну. Но пока он шел через пустыню с ним кое-что приключилось.
   В той пустыни жили два демона. Как известно, демоны без особой нужды не являются перед людьми, они смущают ум, предпочитая действовать на земле через человека, а не непосредственно сами. Демоны же, про которых идет речь, были исключением из правил, так как очень любили пребывать в мире людей и нападать на путников в облюбованной ими пустыне.
   Они сидели на вершине холма, когда увидели вдали едущего на коне короля.
   - О, сегодня полакомимся, - сказал один демон.
   - Сложно будет, ведь мы нападем практически на святого, - сказал второй демон.
   При этом он прищурился и пустил гадкий воздух.
   - С чего это ты взял? - спросил первый демон.
   - С того, что, если приглядишься, то увидишь вокруг этого человека золотое сияние. Это верный признак его святости.
   - Подумаешь, и не таких ели, - огрызнулся первый демон.
   - Тогда давай заключим пари, - предложил второй демон. Он был охоч до всяких азартных игр и споров. - Если ты справишься с ним, то я проиграю и притащу тебе сто отборных людишек из соседнего поселения. Если же ты не справишься, то пойдешь к этому человеку в добровольное вечное услужение.
   - Какие-то неравные, как мне кажется, условия, - ответил первый демон и поскреб когтем свою башку. - Мне не нравится.
   - Зато даже при твоем проигрыше мы насолим этому человеку, - возразил второй демон. - Это что же получится, если в услужении у святого будет представитель нашего гадкого племени. Будет это смущать его дух до самой смерти, и умрет он уже не таким счастливым, как мог бы.
   Первому демону понравилась идея его товарища. Но все же он поостерегся непосредственно нападать на короля, ведь среди демонов ходили слухи, что одно прикосновение к святому может их убить.
   - Тогда я буду совращать его душу. Если он поддастся на искушение, то тогда-то я и выиграю. А с тебя обещанный приз.
   - Идет, - согласился второй демон.
   Демоны ударили по рукам, и первый из них принялся искушать короля.
   Он явился перед ним во всем своем грозном облике.
   Надо сказать, что король к тому времени сильно ослаб, конь под ним почти падал. Король надеялся, что уже вечером доберется до оазиса, но при появлении демона надежды его истаяли, как дым. Тем не менее, король остановился и достал из ножен меч. Он, конечно, испугался, но просто так сдаваться демону не желал.
   - Привет, путник, - сказал демон.
   - Негоже мне приветствовать такого, как ты, - ответил король.
   - Тем не менее, я пришел помочь тебе, - сказал демон.
   - И чем же?
   - А вот этим.
   И тут же перед королем возник стол, на котором стояли блюда с восхитительнейшими яствами и бутылки с живительным вином.
   - Отведай моего угощения, - предложил демон.
   - А платой за это будет моя душа, - проговорил король. - Нет уж. Ни крошки не приму я от тебя, даже если буду умирать с голода.
   Сказать это королю было все же нелегко. Он смотрел на печеного поросенка с яблоками, на свежеиспеченный хлеб, на виноград столь прозрачный, что видны были косточки. Конечно, у короля аж слюнки потекли. И все же он не поддался искушению.
   - Подумай хорошенько, - заметил демон. - Ведь ты умираешь с голоду, а я просто так собираюсь тебя накормить. Это потому что я добрый.
   - Никогда не верь демону, - ответил король.
   И был, конечно, прав. Ведь никакой еды в пустыни не было, демон просто создал чрезвычайно искусную иллюзию.
   Более разговор король не продолжал, он просто поехал дальше.
   А вот демон не сдался. Он продолжил испытывать короля. Королю открывались то виды прохладных оазисов, то белокожие девы предлагали ему услады, то россыпи драгоценных камней встречались по дороге. Но не хотел король принимает от демона ни того, ни другого, ни третьего. Конь короля пал, пришлось продолжать путь пешком, но путник не сдавался. Более того, казалось, что каждое новое ухищрение демона дарует королю дополнительные силы.
   И вот терпение демона лопнуло. И предстал он перед королем в виде целого легиона. Каждый из демонов в том легионе был отдельным, но в то же время все эти демоны были одним и тем же демоном. Будь подобная армия в распоряжении Запада, пал бы Восток в первую же битву.
   - Если не могу забрать твою душу, то тогда просто убью тебя! - заревели демоны и бросились на короля.
   Но тот, пусть и шатался, не опустил меч, ибо не желал поддаваться коварству демоническому и преклонять колени перед силами нечистивыми.
   Когда первый из демонов коснулся короля, то ночную пустыню осветила яркая вспышка, демона словно бы прожгло насквозь. Он не умер, как предупреждали слухи, но ослеп и оглох, стал жалок и безобиден. И вместо армии демонов король снова увидел всего лишь одного, который в отчаянии выл и катался по песку.
   Но не от боли пришел в такое отчаяние демон, боли его пакостное племя как раз не страшится. Выл и катался по песку он оттого, что проспорил, и теперь ему предстоит вечно служить этому человеку.
   Тут перед королем возник второй демон. Он подошел к своему приятелю, схватил его и скомкал, а затем тут же засунул в шкатулку, которую принес с собой. А шкатулку протянул опешившему королю.
   - Я выиграл, - сказал демон, - ибо ставил на то, что моему товарищу не удастся с тобой справиться, человек. В случае проигрыша этот дурак согласился стать твоим слугой навечно. Я отдаю шкатулку, которую ты в любой момент можешь открыть. Перед тобой явится эта бестолочь и выполнит любое твое желание. И такова будет твоя над ним власть. Власть эта перейдет твоим детям, а затем и детям твоих детей. Пока род твой полностью не пресечется, этот демон будет заточен в этой шкатулке, и каждое твое желание, либо желание твоих потомком ему придется беспрекословно выполнять.
   - А если я от этого откажусь? - спросил король.
   - О, я предполагал, что ты придешь к такому решению, - усмехнулся демон. - Если ты бросишь эту шкатулку где-нибудь, то любой встречный сможет ее открыть. Только тогда демон примется уничтожать всех, кого увидит, причем начнет с того, кто освободил его. И будет продолжаться так до тех пор, пока кто-то из имеющих на это право не остановит его.
   - А если такого поблизости не найдется?
   - Тогда демон будет бесчинствовать вечно. Лишь на тебя и твоих потомков он не сможет наброситься.
   - И все же я отказываюсь от подобного дара, - ответил король.
   - Глупец! - сообщил демон. - От подарков демонов сложно отказаться!
   Тут же шкатулка оказалась в суме у короля. Тот выбросил ее и сразу же отправился в дальнейший путь. Вот только на следующее утро шкатулка снова оказалась при нем.
   Король задумался над произошедшем. Он решил не выбрасывать шкатулку, видно такова его доля - вечно хранить демона при себе, дабы он не наделал страшных дел и не убил безвинных людей. Демоны, конечно, вруны те еще, то в данном случаи внутренний голос подсказал королю, что лучше будет всем, если он примет этот дар.
   Рассказывают, что через десять лет, когда против страны короля объединились три соседних государства, он открыл шкатулку и повелел убить всех своих врагов. Три страны были опустошены за одну страшную неделю. После этого демон вернулся обратно в шкатулку. Более про нее никто не слышал. Говорят, король спрятал ее в тайном недоступном месте, про которое знал только он, чтобы никогда ни у кого не было соблазна использовать столь страшное оружие.
  

VI

   Чудовище неподвижно сидело возле домика Леона.
   Дверь открылась, и из домика вышел Якоб. Он подошел к монстру и спросил:
   - Все, что рассказал мне Леон правда?
   Монстр молчал.
   - Приказываю тебе, отвечай! - без всякого волнения сказал Якоб.
   - Слушаюсь, - ответило чудовище. - В общих чертах - да.
   "И как я только не догадался, что его можно разговорить приказом", - подумал мальчик.
   - Поясни.
   - В той старой сказке, которую он тебе поведал, умалчивается о том, что праведник-король был не очень праведником. К тому же он был тем еще хитрецом. И именно он предложил заточить меня в шкатулку. Прохиндеем он был, а не праведником.
   Все оказалось очень просто. Очень похоже на всякие сказки-небылицы. Король не был счастлив в браке, жену не любил, потому и завел среди горожан любовницу. Похаживал к ней долгими зимними вечерами. А потом она родила королю его, Якоба. Вот только умерла при родах. Якоба отдали на воспитание в семью сестры его матери. То есть та, кого он считал своей мамой, на самом деле приходилась ему теткой. Но это было уже как-то не очень и важно. Леон узнал его, так как когда-то приходил в его семью с особым поручением. Якоб, правда, этого не помнил, но ведь Якобу тогда было около трех лет. А власть над пленником шкатулки передавалась по наследству. Вот мальчика и не убили. Мало того - выполняли все его приказы.
   Он, Якоб, оказался наследником престола, последним живым прямым потомком короля-праведника. Вот уж - подарок судьбы.
   - Я приказываю тебе вернуться в шкатулку, но так, чтобы шкатулка сразу же оказалась в моих руках, - сказал мальчик.
   - Слушаюсь, - прогудело чудовище.
   Якоб не успел и глазом моргнуть, а в его руках уже возникла старинная шкатулка. Монстр же исчез.
   - Фух! - выдохнул Якоб. - Получилось.
   Леон сказал ему, что монстр будет привлекать к ним всеобщее ненужное внимание. Мальчик согласился с этим. Тем более, ему было как-то гораздо проще положиться на человека, чем на чудовище.
   За спиной Якоба появился Леон. Он пил горячий взвар. И улыбался.
   - Возможно, перезимуем здесь. Но не исключаю возможности, что надо будет отсюда убраться. Есть у меня пара мыслишек. В общем, не пропадем.
   - А что дальше? - спросил мальчик.
   - Не знаю. Тут тебе придется решать.
   - Я смогу стать королем?
   Леон потер подбородок.
   - Даже с монстром за плечом это будет очень сложно сделать. Но вдруг что-нибудь придумаем. Правда, я пока не стал бы об этом задумываться. Тебе надо вырасти, многому научиться. И к тому же я не исключаю варианта, что тебе этого просто не захочется.
   - Просто я пока еще не понимаю, что мне делать, - признался Якоб.
   Леон не удивился.
   - У тебя есть океан времени, чтобы все понять. Ты только в начале своего пути. Я сказал бы просто - поживем, увидим.
   Якоб кивнул. Впервые за много дней ему стало спокойно.
   - Я хочу еще твоего настоя, - сказал он.
  

Эпилог

I

   Прошло много лет. Леон добрался уже до девяностолетия. В молодости он не мог и представить, что сможет дожить до столь преклонного возраста. Чутье все так же верой и правдой служило ему. Правда, в последнее время в нем не было особой необходимости.
   Леон жил в маленьком домике на берегу моря. Можно было подумать, что его отправили в изгнание, убрали с глаз долой. Вот только все было наоборот. Ему было невыносимо общество короля. Когда Леон смотрел на Его Величество, то ему хотелось выругаться, проклясть себя, провалиться сквозь землю. В конце концов, Леону удалось выпросить отставку. Так что, можно считать, что это он убрал с глаз долой короля. А здесь ему нравилось: природа, шум моря, мало людей. В доме Леона убиралась девка из соседней деревни. Она же и стряпала. Леон, правда, иногда сам ходил в деревню, любил посидеть в местном трактире, где подавали такие вкусные печеные свиные ножки.
   Тем осенним вечером Леон долго прогуливался среди дюн. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда он подошел к своему домику. И тут чутье объявило тревогу. В домике его ждало что-то опасное.
   Леон про себя усмехнулся. Неужто пришел его последний день? Если так, то совсем не плохая пора, чтобы отдать концы.
   Старик не стал долго раздумывать, он просто толкнул входную дверь. Ныне он не собирался подчиняться чутью.
   В доме пахло водорослями и почему-то кислой капустой. Возле камина скрутился самый натуральный монстр. Тело, как у сороконожки, лап столько, что не пересчитаешь, вместо головы свиное рыло.
   - А ты еще кто? - спросил Леон.
   Он, конечно, не ожидал увидеть такое. Но и не испугался. Если к нему в таком обличье пришла смерть, то как-то не пристало ее бояться. Уже не тот возраст.
   Ныло правое колено.
   - Ты меня не знаешь, - прогудело чудовище.
   - А вот ты меня, наверное, знаешь, - ответил Леон.
   Чудовище смотрело на Леона. Леон смотрел на чудовище.
   - Пожалуй, я не буду тебя есть.
   - Как хочешь.
   - Зачем есть того, кто и так уже скоро умрет?
   - Наверное, ты сам знаешь ответ на этот вопрос. И все же, кто ты?
   - Я второй демон из той сказки. Тот самый, кто затеял спор.
   - Ух, ты, - поразился Леон. - Давно уже ко мне не захаживали мифы.
   - Ну, ты-то знаешь, что все это случилось на самом деле.
   - Это смотря что ты считаешь настоящим и подлинным.
   Монстр хрипло захохотал. Он задвигался, переплетаясь наново.
   - Я хотел тебя кое о чем спросить, человек?
   - Спрашивай.
   - Ты доволен?
   - В смысле?
   - Доволен ли ты ролью, что тебе отвела судьба? Доволен ли ты собственными поступками? Считаешь ли ты свою жизнь прожитой с толком? Ведь это ты - причина всех нынешних бед. Именно ты сперва бросил доброго короля, сбежал, когда тому угрожала самая большая опасность. Предав своего господина, ты скрывался, как самый трусливый трус. А затем нашел некоего ублюдка и принялся служить ему так, как не служил никому. И возвел его на престол. Помог ему убить многих людей. Позволил ему захватить абсолютную власть. В общем - создал самого настоящего тирана, которого теперь ненавидит народ. Правда, ныне бунта не будет, люди-то знают, чем это им грозит. Неужели ты со всем этим смирился? Неужели ты думаешь, что все сделал верно? Неужели тебя не гложут угрызения совести?
   Леон молчал.
   Чудовище ждало ответа.
   За окном шумело море.
   Чутье не успокаивалось, оно говорило о смертельной опасности.
   - Знаешь ли, - ответил все же старик, - во всем виноват не я. Виноваты персонажи старой сказки. Виноват король-праведник, который захотел владеть самым жутким оружием из возможных. Виноват ты, что придумал тот спор. Виноват твой демон-приятель, который поддался и стал ныне вечным рабом. История эта началась вовсе не тогда, когда я сбежал из столицы. История эта началась в одной далекой пустыне.
   - Отговорки, - прогудело чудовище. - Они не оправдывают твои поступки.
   - А что тебе мои поступки? Я делал то, что подсказывал мне внутренний голос. Считай, что я принимаю его за руку судьбы. Коль судьба повелела мне сбежать, то почему бы и нет. Коль судьба приказала мне помогать Якобу, то почему бы и нет. Мы лишь детали огромного механизма, который стоит назвать Историей. Не просто историей, а Историей с большой буквы. Это слагаемое бесконечного количества историй: моей, твоей, твоего приятеля, короля-праведника, Якоба, его матери, его тетки... Я мог бы перечислять слишком долго, тебе бы наскучил мой список. Мы - лишь куклы в руках судьбы. Возможно, она придумывает эту историю для кого-то, но я не знаю для кого. И знать не хочу.
   - Если бы ты действительно так считал, то не спрятался бы здесь. Тебе же невыносимо видеть то, что творит Якоб.
   - Да, невыносимо. Но истории и не должны быть сплошь карамельными. Возможно, мне не нравится моя роль, но играть ее я обязан.
   - Все-таки все люди - хитрецы, - заметил монстр. - Особенно по части самооправданий.
   - Это не самооправдание, - ответил Леон. - Разве стечения обстоятельств не чудо? Разве за чередой совпадений не чувствуется чья-то воля? Никто из людей не смог бы так все подстроить, чтобы незаконнорожденный сын короля оказался где-то рядом с чудовищами, угодил к ним в лапы, а потом встретился мне. Уж последнее - такое невероятное стечение обстоятельств, что тут волей-неволей можно углядеть длань судьбы.
   Монстр вздохнул.
   Леон поморгал. Все вокруг было зыбко, словно он смотрел на мир сквозь тусклое стекло.
   Просто Леон спал. И во сне пытался понять самого себя, вынести себе приговор, ибо умирать-то скоро, и надобно разобраться с собственными грехами.
  

II

   Рано утром служанка нашла умершего Леона. Тот оставил этот мир во сне.
   - Лучшей доли и не придумаешь, - сказали в деревне. - Наверное, он прожил хорошую жизнь, сделал много полезных вещей, не зря ходил под солнцем.
   Люди не просто так говорили это. Ведь по старинному народному поверью тот, кого мучает совесть, не может умереть во сне, ибо просто не сможет перед смертью заснуть.
   Служанка во всех подробностях рассказал о том, как пришла тем утром на работу и увидела в постели мертвого старика. Об одном она не рассказывала своим подругам. А именно - о том, что Леон умер за несколько минут до ее появления. Это она определила по мокрым от слез его щекам.

сентябрь - октябрь 2013

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"