Иван Иванович не умел. Вот и переминался теперь с ноги на ногу. Он, как всегда в таких случаях, не мог собраться с мыслями. Что сказать? Как сказать? На чем заострить внимание? А что пропустить? Хотя тут все и так все о тебе знают.
- Меня зовут Хористов Дмитрий Анатольевич. Родился в Москве. В восьмидесятых годах закончил технический вуз. Но устроиться по специальности не смог, ну вы знаете, лихие девяностые и всякое такое. Мыкался там, мыкался сям. От безысходности стал выпивать. В итоге спился, потерял квартиру, стал бомжевать. Несколько лет прожил у одного приятеля. Но тот, в конце концов, выгнал меня на улицу, так как подозревал, что я сплю с его женой.
Говоривший замолчал. "А что, - подумал Иван Иванович, - емко и просто, вся жизнь в нескольких фразах. Да, у этого бомжа явно талант. А что скажу я?". Его предупреждали, чтобы он не волновался, сказали, мол, все слова придут сами собой. Иван Иванович не верил в это, он вспоминал, как обложался на одном собеседовании: мямлил минут пять, ему показали на дверь.
Следующей говорила высокая худощавая дама. Блондинка.
- Вела слишком порядочный образ жизни. В восемнадцать вышла замуж. В итоге: образование не получила, на работу не ходила. Только и знала, что убирала в доме и нянчила детей. Вырастила пятерых. Чувствую некоторую несправедливость, так как со мной никто не считался: ни муж, ни дети, ни подруги. Жила в четырех стенах и мечтала об изменениях. Но они все не наступали...
Она что, начала плакать?
Ивана Ивановича передернуло. Он терпеть не мог женские слезы.
"Вот и до меня очередь дошла. Что я скажу?".
Ноги подкашивались, когда он сделал очередной шаг вперед.
Облизнул губы, собираясь с мыслями. Вот точно - сейчас мямлить начнет, совсем как на том собеседовании...
- Не робейте.
Иван Иванович кивнул. Собрание анонимных алкоголиков какое-то...
- Меня все любят, - начал он. Следующая фраза прозвучала уже уверенней: - Я же мягкий обходительный человек, никогда не иду на конфликт. Я даже тут мягкий, - с этими словами он похлопал себя по пузу. - Поэтому многие считают, что мной можно пользоваться. Вот и не сделал я карьеры в своей фирме. Как был "Принеси - подай", так и остался. Но это Машку злит, а не меня. Чему злиться? Не умею я подсиживать. Самый страшный поступок я совершил, когда задавил кошку. Но она сама виновата: ночью черная бросилась под колеса. А еще в первом классе любил ябедничать. Но меня как-то за это избили. Сразу же разлюбил.
Он вздохнул.
Вот и все...
Пустят или не пустят?
- Проходи, - улыбнувшись, сказал апостол Петр.
И Иван Иванович вслед за предыдущими соискателями потопал в рай.