1.
Сэм отхлебнул еще пива. Потом посмотрел на меня и спросил:
- Слушай, какого черта ты изменил фамилию?
Теперь я посмотрел на него и подумал, что навряд ли он поймет объяснения. Но попробовать стоит.
- Для дела. Так я сокращу количество клиентов, которые ищут первого попавшегося детектива для поиска любимого песика - ути-пути, мой маленький Зевсичек, ты куда, стой, малыш, - который на деле оказывается 65 килограммовым догом со скверным характером и со странной мыслью, что ты прислан ему собачьим богом для игры в "А ну-ка, откуси". К тому же я избавлен от массы хитрых Дам В Опасности, которые почему-то всегда только и делают, что подкладывают вам свинью за свиньей и вызывают мысли о том, что мусульмане и иудеи в отношении этих животных не так уж и неправы. Нет, теперь ко мне обратятся только те, кому нужна помощь и кто наслышан о моих качествах.
Сэм прищурился. По его виду я понял, что сейчас в его голове идет титаническая работа. Согласитесь, узкоглазый негр ростом 1 м 86 см по имени Сентябрь и фамилии Циммерман (бывшая - Ди Лан, но мы с Робертом договорились об обмене и не собираемся предъявлять друг другу претензий), да еще и частный детектив - это производит впечатление. С именем все просто. Одного моего далекого предка звали Пятницей. Последующих - другими именами дней недели. Когда закончились все недельные названия - перешли на месяцы. Вот я и стал Сентябрем. Хотя, если честно сказать, не первым. Но мама пожелала увековечить имя прадеда в потомстве, и отец не возражал. Он вообще перестал возражать матери. Кивнуть головой в согласие оказалось гораздо проще, чем объяснять потом, почему ты не согласен. Хватило и того, что я сохранил его фамилию (да, знал бы он о том, что теперь я Циммерман) и особый разрез глаз, присущий всем Ди Ланам.
Сэм еще раз приложился к бокалу. Потом произнес:
- Я ни черта не понял из твоей тирады, Сен (да, забыл упомянуть - Сен, так меня называют приятели). Но это твое дело. Мое этого не касается. Мое дело связано с семейством Паршей.
- Это должно мне что-то сказать? Если да, то, боюсь тебя разочаровывать, я в полном неведении.
- Как, ты не слышал о двух ограблениях в этом почтенном семействе? Два брата Паршей, младший Никуйлис и средний Нукуйлис лишились своих драгоценностей и домов. Остался только старший - Накуйлис. Он то и хочет, чтобы ты нашел вора. И поскорее...
2.
Я закрыл еврейский разговорник. На сегодня хватит. Несколько полезных слов я заучил и вид настоящего еврея в глазах профанов мне обеспечен. А теперь надо подумать о деле этих Паршей.
Откинувшись на стуле, я стал перебирать известные мне факты. Сначала ограбили Никуйлиса. Ему пришло письмо с требованием передачи имеющихся в его владении драгоценностей некоему барону Вилкасу за определенную денежную сумму. В случае отказа последствия могли быть непредсказуемыми - так говорилось в письме. Что интересно, все прошло как по писанному. Никуйлис лишился не только драгоценностей, но и самого особняка, вмиг оказавшись на улице. Тогда он отправился искать временный приют у своего среднего брата, Нукуйлиса, и застал его за изучением аналогичного письма от небезызвестного барона. Вместе они хотели разработать план по поимке негодяя, но результат оказался еще плачевней - пропали не только драгоценности и особняк (теперь уже Нукуйлиса), но и деньги со счетов двух братьев. После этого они отправились к старшему - Накуйлису и поселились у него. А вчера Накуйлис получил свое письмо.
Я налил себе в стакан кумыса с добавлением особых пряностей - эта страсть досталась мне от одной из ветвей отцовского древа - там были какие-то татары. Закрыв глаза, я попытался подумать. Нет, не подумайте ничего плохого, обычно с этим у меня проблем не бывает. Мысли и идеи хлещут потоком. Один раз я выступил перед учениками одной из школ с речью о честности и необходимости платить налоги, об ответственности каждого гражданина перед государством. В общем, все в таком духе. На следующее утро один из учеников сдал в налоговую все бухгалтерские книги своего отца, за что последний лишился нескольких миллионов, а заодно лишил сына наследства. Как же звали мальчишку? Кажется, Фрост, Пол Фрост. Его дед потом прогнал из семейного особняка. Где теперь этот парень? Не знаю. Наверно, побирается где-то. Но я отвлекся.
Действительно, меня отвлек звонок телефона. Подняв трубку, я сказал:
- Циммерман слушает.
В ответ я услышал достаточно противный хриплый голос. Что он произнес, я не разобрал. Потом голос сменился знакомыми короткими гудками. Положив трубку, я посмотрел на стакан. Тот был пуст. Начинали действовать приправы - я провалился в очередной провидческий сон.
3.
... Вокруг могилы стояло несколько человек: девушка, с головы до ног закутанная в черный платок-накидку, цадик в одежде раввина и Сэм. Как я узнал, кто есть кто? Очень просто - к каждому была прикреплена поясняющая бирка. Все внимательно слушали цадика:
- Покойный был груб, слово "правда" в его лексиконе отсутствовало напрочь, добра он сделал мало, и вообще он был шлемазл, хазер и мескайт. Да еще и черный. Но как брат по вере я не могу просто дать отмашку и засыпать этот хлам песком. Нет, я отпущу ему грехи. Если только хватит моей праведности цадика...
Сэм нервно курил и оглядывался по сторонам. Черный платок стоял как вкопанный, только изнутри доносились странные звуки. Зазвонил телефон. Цадик посмотрел на девушку с явным неодобрением. Потом махнул рукой и прошептал: "Что взять с шиксы". Но телефон звонил не у нее. И даже не у Сэма. Звук шел из гроба, и им пришлось растолкать лежащего там негра с узкими глазами...
4.
Я проснулся. Но не по собственной воле. Кто-то упорно не желал делить меня с Морфеем и хотел доказать свое превосходство. Наиболее подходящим средством ему показался стимул, который я привез из Индии. Острым концом человек пытался провертеть в моем боку дыру, за что и был немедленно одарен замечательнейшей оплеухой, сбившей его с ног. Вскочив с кресла - да, я заснул именно там, - я подскочил к лежавшему и увидел, что это Сэм.
- Какого дьявола ты делаешь, Сен? Я пришел по делу и пытался тебя разбудить, но ты опять гонял своих рептилий...
- Дракон не рептилия, - процедил я сквозь зубы, - так что...
- Да брось ты. Ну, не рептилия. Однако Накуйлис получил очередное предупреждение. Такого раньше не было. Ты что-нибудь выяснил?
Я помог ему подняться и отрицательно покачал головой:
- Пока ничего не могу сказать, но я чувствую руку Гномиарти. И не только руку, но и ногу, глаз, язык и почерк.
Я указал на листок бумаги у меня на столе. Это было одно из писем барона Вилкаса. Сэм побледнел.
- Опять? Сколько можно, Сен. Почему ты не избавишься от него?
Тут я должен кое-что объяснить. Временами я устаю от объяснений, почему то или другое дело не удалось. Чтобы избежать расспросов, я и придумал Гномиарти. К моей радости это себя оправдало. Люди готовы верить всякой чуши, если только сказать им ее под видом секрета. Меня даже вызывали в полицию - показывали фотографии и спрашивали, не похож ли почерк некоторых нераскрытых дел на моего злодейского визави. Я выбрал несколько абсолютно безнадежных дел и сказал, что это явно Гномиарти. А фотографии его бесполезны, так как он меняет лицо каждое полнолуние. Вот и сейчас, поскольку я ни черта не делал последние 2 дня, мне пришлось свалить все на своего любимца. Это еще раз сработало.
- Это не так просто. Но я постараюсь разрушить его коварные замыслы.
- Хорошо, хорошо, я не буду тебе мешать. Я еще пришел спросить о книге, которую ты одолжил у меня лет 12 назад. Я говорю о "Страшной мести мейстерзингера. Книга первая - Грогонда".
Я с удивлением посмотрел на него и сказал, что ее, видимо, украл Гномиарти, когда обыскивал мое жилье. В расстроенных чувствах и с проклятиями на устах в адрес гнусного злодея, Сэм ушел, а я попытался вспомнить, что это за книга. И вспомнил. Эта была книга из разряда тех, которые нельзя просто так отложить в сторону. Их надо со всей силы зашвырнуть куда-нибудь подальше. Что я и сделал еще 12 лет назад. Я огляделся и решил, что пора заняться делом вплотную. Тем более что кумыс с приправами уже закончился.
5.
Я добирался домой с мыслью, что сделать меня счастливым явно не входило в план создателя. Вид мой оставлял желать. И не просто лучшего, а совершенно, абсолютно, невероятно. Дело в том, что я был избит. Сильно и беспощадно. Каждый миллиметр моего тела пытался напомнить о том, что он пострадал сильнее любого другого и делал это самым идиотским способом - ужасающе болел. Но этого было мало. Из всей одежды на мне осталась только набедренная повязка, которую я соорудил из носового платка одной дамы. Интересно, зачем ей такой платок? В него можно было бы плакаться на протяжении полугода, и все равно оставшаяся не задействованной часть вполне сошла бы за флаг какого-нибудь государства на олимпийских играх. Как я его добыл рассказывать не буду, но именно таким историям должны быть благодарны современные Эдгары По и Говарды Лавкрафты. Они доказывают окружающим, что все, написанное ими, не более чем добрый вымысел, в то время как действительность намного ужасней. Иначе не избежать их произведениям экзекуции от очередного общества защиты душевного спокойствия человечества.
Но это все лирика. Действительность была такова - сегодня мне удалось выйти на след неуловимого барона и даже увидеть его со спины. После этого мой обзор был ограничен мостовой, на которую я смотрел в протяжении получаса. Именно столько мной занимались незнакомцы, задавшиеся целью доказать, что отбивать мясо можно различными способами и приспособлениями. Хорошо, что среди них не было японцев - их тяга к сырому мясу могла сыграть со мной злую шутку. А так, поскольку в окрестностях не было подходящей жаровни, я был оставлен посреди дороги в совершенно непотребном виде...
Дома меня поджидал новый сюрприз. Не сказал бы, что он был неожиданным. Но менее неприятным от этого он не стал. Я обвел взглядом заплывающих глаз пепелище, которое еще недавно с гордостью называл своим офисом и домом. Недалеко от себя заметил потерянную кем-то сигарету. И хотя я не курю, мне показалось, что сейчас это уместно. Прикурил сигарету от уголька, некогда бывшего, наверно, оконной рамой, отдав таким образом последнюю почесть павшему в борьбе со злым богом разрушения, и задумался...
6.
Еще днем я был счастливым обладателем прекрасного смокинга черного цвета, белой рубашки, черных носков, черных же туфель и чудных трусов "Boxer", разрисованных ошеломительным морским пейзажем в духе Гойя. Я был королем этой жизни и шел проверить честность моих подданных. И для этого выбрал довольно странный способ, но Гарун ал-Рашид меня бы одобрил. Да, этот парень знал толк в развлечениях. С этой мыслью я толкнул дверь стрип-бара под названием, примерный перевод которого будет "Очень милые собачки женского пола и любых цветовых гамм". Там меня должен был ждать информатор - Фил Свободный Язык. Язык его обрел такую свободу после того, как Ремми - Престидижитатор каким-то невероятным фокусом удалил все ограничивающие свободу зубы из ротовой полости Фила. С тех пор последний и стал Свободным. Я же стал его кормежником и защитником - Ремми лишился своих волшебных способностей вместе с целостностью лучевых костей на обоих руках. Не без моей помощи. Так вот, утром мне позвонил Фил и из его шипения я понял, что он что-то знает о Вилкасе. Встреча была назначена в этой дыре, в которой я смотрелся как Ален Делон в костюме маркиза XVII века, пришедшего на бал, среди обитателей канализационных люков. В общем, немного странно. Группа людей в странных белых балахонах с интересом посмотрела в мою сторону. Должно быть, они не часто видели так хорошо одетого человека. Я стал взглядом искать Фила, но тот уже дергал меня за рукав и издавал шипящие звуки, указывая на кабинет в конце зала. Туда я с ним и направился.
- Шшшо шы, шафшем ошигел? Шы бы еще в пошишейшкую фошму наяшишся. Шмешти моей хошешь? Или своей?
Дальнейшую тираду я переводить не стану, так как звучала она весьма туманно. Все, что я понял, так это то уважение, которое испытывал перед моими предками Фил и о том, как он был бы счастлив быть хотя бы любовником моей прапрапрапрабабушки, если бы это место не занял почтенный человек с такими феноменальными умственными способностями, что человеческое развитие не смогло испортить ту чистоту и кристальность мысли, которая присуща всем тварям божьим и всему моему роду, и которой я обладаю в полной мере. На все это я смог только сказать, чтобы этот гой и цудрейтор переходил к делу. После того, как я произнес эти слова, глаза у Фила полезли на лоб, а в соседнем кабинете смолкли веселые песни с красивыми, но непонятными мне словами: "Зольдатен, зольдатен, уинтер-официрен, Дойчланд коммандер нихт капитулирен" или что-то в этом духе. Поняв, что моя воля и разум намного превосходят его, Фил быстро рассказал мне, что Вилкас - это странный барон, который переполошил половину преступного мира Города, когда заставил дон Клараионе съесть украденные кораллы, а его сына Майкла играть в это время на кларнете длинную версию хита Иакова Фабричного и Роберта Страничного "Лифт в ад". После этого никто уже с бароном не связывается, а он получает все, что ему нужно. И сейчас ему потребовался план поместья Нукуйлиса Парша. Фил должен его передать в этом заведении через 10 минут. Поэтому он меня оставляет, а сам идет на встречу. Это все.
После этого Фил встал и пошел в другой конец зала, а я подозвал официанта и попробовал объяснить ему, что такое цимес. Это слово я выучил в упоминавшемся разговорнике, выпущенном почтенным издательством, расположенном на Литл Арнаут стрит. Поскольку я смутно представлял себе составные компоненты этого, без сомнения, замечательного блюда, я ограничился свиным стейком с кровью, бокалом Гинесса и сигаретой с травкой. Не смотря на новую фамилию, избавиться от христианских привычек возлюбить всех одинаково и не брезговать никакими тварями господними (в том числе и свиньями), я не смог, поэтому мое меню не претерпело существенных изменений. Разве что я избавился от блюд, название которых не мог выговорить.
Допивая свое пиво, я заметил Фила со странным человеком. Представьте себе графа Дракулу в полночь. Уменьшите его сантиметров на 30, перекрасьте перекисью, снабдите загаром и лишними 40 килограммами веса, а потом оденьте во все белое и вы получите примерное описание незнакомца. Фил что-то передал человеку в белом, после чего отошел и принялся строить мне рожи. Это было так забавно, что я рассмеялся. Тем временем незнакомец вышел, а Фил подошел и прошипел: "Эшо он". Я вскочил, бросил несколько смятых банкнот на стол и помчался на выход. Самое странное, что спертый воздух заведения наскучил еще десятку человек и они направились следом. Выскочив на улицу, я увидел спину незнакомца, но тут на мою голову обрушился страшный удар...
7.
Сигарета догорела, как и мой дом, но в голове тумана не убавилось. Хотя, наверно, это был дым. Странно, и где пожарные в блестящих касках, красных машинах и сильными брандспойтами? Где эти защитники жилищ от прожорливого красного петуха? Где толпа любопытных? И полиция? Где все, черт возьми? И только сейчас я понял, каких успехов достиг мэр и его окружение. Каждый человек в этом городе настолько уверен в собственной безопасности, что предпочитает относить треск поленьев, звуки обвала и крики пострадавших на счет сна, или, в лучшем случае, видеомагнитофона соседей. Кроме того, никому не охота связываться с полицией. Тем более, если вы платить им не собираетесь. Мои размышления прервал стук каблучков по асфальту. Поскольку терять мне было нечего, я не стал вскакивать в поисках надежного убежища. Нет. Я просто остался сидеть, изображая из себя вождя Поваленный Баобаб. К моему удивлению, ко мне подошла женщина и, внимательно посмотрев в лицо, спросила:
- Вы Сентябрь Циммерман?
Что бы вы ответили, если бы вас в моем положении спрашивал спустившийся с небес ангел? Я сделал также - раскинул руки, произнес: " В твои руки, Господи..." и упал на спину...
Очнулся я на заднем сидении автомобиля, накрытый пледом. Очень красивым пледом. Он напомнил мне детство, тяжелее того, которое было у Оливера-Выжимателя. Но самым приятным было то, что голова моя покоилась на коленях ангела. Автомобиль остановился. Водитель, который оказался таксистом (святые люди; жаль только, что свет их нимбов виден только в случае наличия особых средств, именуемых денежными), открыл заднюю дверь, помог выйти ангелу, а потом потащил меня в направлении небольшого двухэтажного домика. Сам процесс моего перемещения был довольно болезненным и потому мой разум счел за лучшее приглушить освещение, и рубильник сознания был отключен...
8.
Так я познакомился с Мэг - это имя ангела. После того, как она помогла мне принять ванну и снабдила чистым бельем, я заметил, что в небесной канцелярии подобному чудесному созданию могли бы подобрать имя и получше.
- И какое, например?
- Например, Линор.
- Как героиня Эдгара По?
- Какая героиня? Имелась в виду нежность ополаскивателя для белья, - прикинулся я идиотом и расплылся в соответствующей улыбке, но сам с удовольствием отметил, что ангел читал не только (или только не) макулатуру.
Чуть позже в купальном халате я сидел на чудном диване в очень миленькой комнате со стаканом козьего молока (кумыс мой ангел не пил) в руках и внимательно слушал журчание голоска Мэг.
- Я давно наблюдаю за твоей работой. Количество раскрытых дел впечатляет. Я закончила курсы машинисток и готова стать твоим секретарем. Что скажешь?
- Что скажу? Очень странное предложение, но выбор у меня не большой - почему бы и нет. Я согласен и даже счастлив.
В последнем я, конечно, покривил душой. Единственные женщины, с которыми мне удавалось поддерживать отношения больше недели, были непроходимыми дурами, которым умели считать только до 20, и то для этого им приходилось разуваться. Девушки, которые печатают со скоростью, большей, чем 60 символов в минуту, меня недолюбливали. Впрочем, Мэг мне понравилась, хоть и была излишне интеллектуальной для любого здравомыслящего мужчины. Тем более, как коллега - ведь ее успехи будут унижать наше достоинство. Да, о достоинстве. Я заметил, что, несмотря на побои, с эти у меня все в порядке. Эта мысль принесла мне огромное облегчение, я даже заулыбался. А мой ангел нравился мне все больше и больше...
9.
Через несколько дней я смог подняться с кровати. Пока я жил у Мэг - благо у этой романтичной натуры оказался двухэтажный дом, так что я не мешал ей. Мои синяки, прежде невидимые, приобрели чудесный желтый цвет с добавкой кофе. Отец был бы в восторге. Но мне предстояло выяснить, кто же сжег мой офис и кем является барон Вилкас, а также спасти не украденные и найти уже похищенные драгоценности. Поэтому я провел специальный секретные комплекс упражнений, передаваемый из поколения в поколение в нашем роду. Это немного больно, но синяки сразу исчезли, а тело мое налилось необычайной силой. И мощью. И упругостью. И еще бог знает чем. Пора была приниматься за дело.
В первую очередь я пришел и избил всех посетителей достопамятного стрип-бара. От расплаты ушли только исполнительницы самих экзотических танцев, ибо нудистом рождаешься, а стриптиз - уже культура. Я же всегда с уважением относился к людям искусства и бил их только в крайнем случае. Потом я разыскал Фила и объяснил, что, если он не хочет стать Самым Свободным Языком мира, то я просто обязан встретиться с бароном как можно скорее. Фил все понял и потирая челюсть, сообщил мне место, где я , вероятно, найду Вилкаса. Я отправился по указанному адресу. Это оказался очередной ночной клуб, но уровнем повыше предыдущего. После непродолжительных поисков, в процессе которого некоторые из опрашиваемых оценили тонкость и красоту африканской борьбы Оторв-имвсе в сочетании с китайским секретным стилем У-Шапанара, я нашел кабинет, в котором находился барон. Не долго думая, я открыл дверь, вошел и сел напротив Вилкаса.
10.
Лицо Вилкаса показалось мне смутно знакомым. Но откуда? Присмотревшись, я понял, что если покрасить сидящего напротив человека черной краской и сузить глаза, приклеив веки "Моментом" (чудесный клей, между прочим; я им всегда пользовался перед уроками, когда надо было проверить прочность обивки стульев и терпение приклеившейся учительницы), то его физиономия будет такой же, какую я ежедневно созерцал в зеркале с надписью: "Другие не лучше". Это было мое лицо.
- Привет, братец, - промолвил Вилкас.
- Здравствуй, любезный родственничек, - ответил я, решив играть крутого. Такого крутого, что по сравнению со мной Шварценеггер в "Терминаторе" - сопливая девчонка, уронившая мячик за борт тихоокеанского лайнера, наблюдающая, как бросившийся спасать ее собственность матрос медленно, но верно затягивается по днище корабля, поближе к винтам. Моя реакция произвела впечатление на Вилкаса.
- А ты не так туп, как кажешься. Это плюс. Я приехал в этот город по делу. Связанному с местью. Род Паршей когда-то сильно повредил моему - как ты догадался, я сын барона Зигенвальда XI фон Вилкаса. После печальной междуусобицы, в которой Вилкасы, разгромив двух братьев Паршей, так и не смогли взять последний оплот этого рода, у нас были похищены семейные драгоценности. И только несколько веков спустя мне удалось узнать, что они попали в руки наших исконных врагов. Я попытался выкупить их, но Парши наняли убийц и никак не хотели отдавать награбленное. Тогда мне пришлось применить силу и ум, в результате чего часть фамильных сокровищ вернулась к своим исконным и, прошу заметить, законным владельцам. Но Нукуйлис мне недоступен. Не согласился бы ты, брат, помочь мне в многотрудном деле восстановления справедливости?
- А кто спалил контору?
- Прости, я возмещу убытки.
- Хорошо, у меня есть план.
11.
План оказался прост, как все гениальное. Поскольку Парши боялись Вилкаса, то мы устроили небольшую перестрелку в результате которой он "погиб". Через два дня на похоронах присутствовали Парши, Сэм, Мэг (она была обворожительна даже в парандже, черной, как крыло ворона в беззвездную и безлунную ночь) и священник. Пока последний читал отходную, в последнем особняке Паршей пылал пожар, а семейные реликвии рода Вилкасов меняли место хранения. Первым зазвонил телефон у Накуйлиса. Он побледнел и вместе с братьями покинул панихиду. Потом зазвонил мой телефон. Я ответил. Отпоив священника бренди и заплатив ему определенную сумму за молчание, мы с Сэмом похоронили пустой гроб, а потом я отправился к Мэг. Там я принял душ, смыл с себя грим, переоделся и пошел открывать дверь. В нее звонил никто иной, как Вилкас. Он попращался со мной, вручил чек на немалую сумму и передал документы на новый офис. Дом я решил не менять - меня вполне удовлетворяло общество Мэг.
Семейство Паршей же захирело, от братьев ушли жены, дети сменили фамилии, а банки отказались выдать кредиты. Все, что они смогли сделать, это открыть небольшой ресторан. Мы с Мэг частенько ходим туда и из чувства садистской жалости вместе с братьями клянем газовую компанию, которая так небрежно выполняет свои обязанности. А заодно и пожарных. И полицейских. И мэра. Они всегда рады нас видеть. В принципе, они неплохие парни. И денег у меня никогда не берут.