Прости, что я долго не писала тебе, не звонила! Мама, мама, прости, обними, прижми к себе, ты только ты у меня и есть, и больше никого. Ты и сама знаешь это, мама!
Мама, мы никогда с тобой не были откровенны и близки. Ты всегда была со мной строже, чем с другими, но я все равно... мне трудно писать, слова не слушаются меня, не хотят складываться в ровные строчки, слова как будто разбегаются и не поймать.
И почерк резкий, как в детстве, слова, будто спицей по стеклу нацарапаны, и буквы узелками, и каждый узелок на память, на счастье...
Мама, это письмо, как записки с необитаемого острова, помнишь, Робинзон брал бутылки, писал записки с просьбами о помощи и бросал их в океан и надеялся, что его спасут. Мама, эта записка тебе, прочти ее внимательно, здесь многое, из того, что я давно хотела тебе сказать, но не решалась. А теперь решилась.
Мама, знаешь, с тех пор как я уехала в Петербург, я отдалилась от тебя, и у меня накопилось слишком многое, о чем я не рассказывала тебе. Но думаю, что пришло время раскрыть карты. Но только будь терпелива, прости, я боюсь твоей резкости и суровости, они всегда были свойственны тебе.
В детстве, я мечтала быть похожей на тебя, я гордилась тем, что ты учительница. Ты всегда так смотрела на меня, как будто ежесекундно ставила мне оценки, подводила черту. Я была вечной троечницей в твоих глазах...это самое худшее, что могло быть в наших отношениях. Я радовалась бы, если была для тебя отличницей или двоечницей, но ты словно специально по неизвестной мне причине занижала мне оценки. Я до сих пор не понимаю - почему, за что?!
Я старалась быть лучшей в классе, самой послушной и активной, я была готова на все, лишь бы ты поставила меня пятерку, лишь бы ты не была со мной такой сухой и строгой, я хотела нежности и тепла, а не положительных результатов за четверть.
На самом деле, я и сама не понимаю, почему так случилось, но постепенно я со всеми стала "строить по той же схеме", что и с тобой. Сильнее всего мне хотелось понравиться, стать лучшей. Я научилась шутить, поддерживать любой разговор, я стала самой элегантной в компании, боже, ты даже представить себе не можешь, насколько тяжелыми были для меня эти отношения.
Меня любили, меня звали, меня искали и ждали. Мной интересовались, меня удерживали, пытались меня заинтересовать собой. Все кроме тебя! Все! Но только не ты!
А потом я не выдержала, я устала от этой борьбы и, едва окончив школу, сбежала от тебя в Петербург. Когда я приехала туда, я даже не знала, чем буду заниматься и где жить. Но я была счастлива, наконец - то нет этой утомительной надобности - все время нравится тебе, все время кого-то очаровывать, кому-то поддакивать. Наконец-то я поняла, что лучший способ сбежать от страха перед одиночеством - это уйти в само одиночество.
А потом, жизнь как-то сама наладилась, я окончила университет, а потом нашла работу. И как-то моя жизнь полегоньку стала входить в русла, бушующая когда-то река вошла в берега.
Трудно сказать, как я жила все это время. Нельзя сказать, что я была несчастна, нет, это неправда! Но нельзя сказать, что я была счастливой. Вспоминаю сейчас тот отрезок жизни и понимаю, что меня не было, я жила как во сне, как в облаке, когда ничего не слышишь, не видишь и не воспринимаешь. Такое чувство, что это все не с тобой, и не про тебя. Ты как будто наблюдаешь свою жизнь со стороны. Издалека.
Каждый день был похож на предыдущий. Жизнь была монотонной, жизнь меня молотила. Нет, я ни в чем не нуждалась, и деньги были, и возможности и престижная работа в крупной фирме, и должность была солидная, и любимый человек у меня был.
И все хорошо бы, если бы только не однажды я забеременела. И это событие как гром с ясного неба...
Вроде как пора рожать, самое время, возраст подошел, вроде как радоваться надо. А никак не радуется мне и все тут, тревожно и сердце не на месте. А как жить с этим, что делать?! На меня как будто камень с неба упал. Я первый раз в жизни была беременна. Я сама себе была незнакома, в моей душе открылось что-то новое, а что именно и словами и не сказать.
С этой новостью я побежала к нему, к Виктору. Прилетаю в его офис, захожу в приемную, а Виктор в это время выходит из дверей, под руку с милой женщиной. Рыжие волосы, зеленые глаза. На пальце у нее, то самое кольцо, золотое, обручальное.
Он прошел мимо меня, едва заметно кивнув мне. Секретарша, которая уже давно знала меня, сделала вид, что впервые видит меня.
- Боже мой! Что происходит? - заволновалась я. И сердце вдруг стало таким огромным и тяжелым в моей груди, и стало ему так тесно, так больно.
И уже позже, мне его секретарша все рассказала, что это его жена, что она тяжело больна, и что он места себе не находит, и что ей осталось так мало жить.
-Неужели ты ничего не знала. Не верю, что ты ничего не знала. - Повторяла она, глядя мне в глаза. Она достала свои тонкие сигаретки, модные и красивые, я попросила ее не курить.
Она взглянула мне в глаза, тяжело вздохнула, убрала сигаретку. А потом посмотрела еще пристальней и спросила - И давно?
- Что? - в растерянности не поняла я.
Она кивнула на мой живот.
- Месяц. - Я даже не удивилась, как она догадалась. У меня просто не было сил удивляться.
- Он знает?- секретарша пододвинула мне стул. И я села.
- Нет! - почти закричала я.
- Скажешь? - Она налила мне чаю и пододвинула кружку поближе ко мне.
- Нет! - ответила я и закрыла лицо руками.
Она что-то еще говорила, но я не слышала ее, в моих глазах потемнело. Я силой заставила себя не заплакать и не закричать, а повернуться и уйти. Молча.
Милый, мой любимый! Нежный мой и ласковый! Что же теперь делать? И куда теперь бежать? Говорить о ребенке или не говорить?
И злиться нельзя, и мириться с этим нельзя. Так сказать ему или не сказать? Я поймала себя на мысль, что мне хочется, чтобы она поскорее... нет, даже вслух произнести не могу.
Я решила никому и никогда не говорить о том, что произошло между мной и Виктором. Впервые именно в этот день, я поняла, как ему было тяжело все это время, которое мы провели вместе!
Мама, как ты нужна была мне именно в тот момент, когда я в смятении и одиночестве бродила по улицам, и все расплывалось перед глазами от слез. Я так хотела взять тебя за руку и не отпускать никогда!
Мама! В те секунды я опять превратилась в девочку, которую впервые привели в детсад, и вот мама уходит от нее на работу. А девочке страшно до ужаса и девочка плачет и рвется из рук нянечки к маме - Забери меня отсюда!
А мама уходит далекая и холодная! Мама, я понимаю, что это все бред и истерика, но признайся, любила ли ты меня когда-нибудь? По - матерински? Откуда эта твоя холодность по отношению ко мне?!
В тот вечер я все думала о Викторе, и не могла успокоиться. Я пыталась понять, как он чувствовал себя, когда мы с ним встречались.
Как он страдал, как он хотел любви, и как совесть мучила его, ведь он был женат. Как ему больно было обманывать свою больную, умирающую жену. И как он не решался сказать мне об этом.
Мама, ты, наверное, думаешь, что я решила его оправдать? Конечно, а что я еще могла сказать себе? Ведь я слишком сильно любила! Так сильно, как любишь саму себя, а саму себя всегда пытаешься оправдать, хотя бы в своих глазах.
Я приняла решение сохранить ребенка, пусть от любимого человека у меня в жизни останется хотя бы ребенок! И если мне не суждено прожить с ним жизнь, то...
Мысли путались у меня в голове. Я то оправдывала его, то упрекала, то жалела его жену, то злилась на нее.
Я была как выбросившийся на берег кит, я барахталась на берегу, в поисках воды. А воды все не было.
Дни летели, как листья с деревьев осенью. Ветер уносил их все дальше и дальше, слезы на моих щеках постепенно сменила улыбка и радость ожидания малыша. Я потратила почти все свои сбережения на игрушки для него, мебель, по-новому отделала квартиру, подготовила детскую комнату.
Любимый больше не появлялся на горизонте, а я старалась не вспоминать о нем. Но все, и улицы, по которым мы вместе ходили и эта зима, и снег, летящий на землю и даже небо над моей головой, все напоминало о нем. Я старалась забыть его номер, но пальцы сами предательски набирали его, и сердце ждало ответа. Никто не знает, каких усилий мне стоило бросать трубку, когда хотелось услышать его голос.
Но с тех пор, как только я забеременела, я, словно очнулась. Я наконец-то ощутила, как мимолетна жизнь, как она хрупка и какое великое таинство - ее появление, ее поток и конец. Со мной что-то происходило, что-то очень хорошее, я вспомнила себя, я начала задумываться, на что я трачу свою жизнь. Именно в этот момент, я опять после долгого перерыва стала заниматься живописью. Краски и кисти слушались меня так легко, как будто и не было этих долгих лет разлуки, когда я и не вспоминала о них.
Я давно не чувствовала себя такой счастливой, улыбка не сходила с моего лица, будущее виделось таким прекрасным и невероятным. Мой дом заполнили детские книжки и вещи, игрушки. Тепло поселилось в моем доме.
И дамы- коллеги по работе, с которыми я раньше не дружила, оказались прекрасными подругами, они поддерживали меня изо всех сил, давали советы, помогали по работе, дарили разные журналы и книги по теме. Мне давно не было так легко.
Помнишь, именно в ту пору, наши отношения с тобой наладились?! Хотя ты, как и ожидалось, сначала приняла в штыки новость о том, что мне придется растить ребенка одной. Ты ругалась, собиралась поговорить с отцом ребенка. Ты очень расстроилась, ведь ты тоже была в моей ситуации, когда-то мой отец тоже бросил нас...
А потом ты смирилась и тоже стала ждать ребенка, ты даже приучила себя к мысли, что скоро станешь бабушкой. Постепенно ты стала другой, такой мягкой, такой спокойной, и куда только делась твоя учительская сухость и строгость. Я не узнавала тебя, ведь я никогда не видела тебя такой.
Я благодарна тебе за это, милая мама! Ты ведь помнишь, что я была всегда бережна по отношению к тебе, мама! Я ведь никогда не спрашивала тебя об отце, о том, почему он нас бросил, о подробностях вашей с ним жизни. И не спрошу тебя об этом, до тех пор, пока ты сама не решишься сказать мне.
Но потом, я и сама не знаю, за что черти решили надо мной поглумиться, а может, наоборот светлые силы решили наказать меня за что-то. Может быть, за то, что я проклинала Виктора и его жену.
Не знаю, за что судьба сделала со мной то, что она сделала, но однажды ночью, я проснулась от острой боли. Открыла глаза, поднялась с постели, на простыни увидела пятна крови.
Спросонок, я сразу и не поняла, что произошло со мной. А когда приехала скорая, помнишь, я вызвала ее после звонка тебе, было слишком поздно. Я потеряла ребенка.
А потом были долгие дни тоски. Печаль снова поселилась в моем доме. Я так хотела сломать детскую комнату, раздать игрушки, но что-то останавливало меня. Так больно, одиноко и страшно, мне никогда еще не было.
Меня стали раздражать детские коляски, беременные, которых я встречала на своем пути на работу, детский смех и плач, реклама подгузников по телевизору и в Интернете.
А потом еще и это - доктора сообщили мне, что деток у меня больше не будет. Никогда.
Этот малыш вообще чудом поселился во мне. А теперь он живет в другом мире, там, где нет воспоминаний, нет прошлого, нет будущего, там нет меня...
Не знаю, что творилось со мной. Девушки с работы боялись лишний раз подойти ко мне. Я как будто оледенела, погрузилась в полусон, внутри меня - боль, я даже сказать не могу о ней, меня словно парализовало.
Я и сама не заметила, что я замкнулась.
И та тонкая ниточка, которая образовалась между нами с тобой, мама, в дни моей беременности, оборвалась. И ты снова потеряла меня.
Помнишь, ты часто-часто звонила мне и предлагала - давай я приеду! Но я отказывалась, все и всё казалось мне чужим и ты тоже! Я чувствовала, что окружающие как будто находятся в другой реальности, на другой планете, и никто не понимает меня и никто не чувствует моей боли. Никто!
А я только слушаю далекие и чужие, счастливые голоса, что доносятся в мою бездну, как будто из параллельного мира.
Прости меня мама, что я была так жестока с тобой, но мне боль переполняла меня так сильно, что присутствие любого человека было невыносимым. Даже твое.
Твоей девочке - отличнице судьба поставила двойку. Я чувствовала себя ущербной, ведь я не могу стать мамой. И в эти дни всё, на что я потратила свою жизнь, казалось безнадежно глупым и пустым. Я потерялась среди пустот, мама!
Меня мучил только один вопрос - Чем заполнить эту образовавшуюся бездну внутри меня?
В это же время, откуда не возьмись, возник мой бывший. Он стал мне звонить, писать по электронке. Я узнала, что его жена умерла, и теперь он свободен и ищет меня.
Но для меня наш роман уже закончился, и всё это было уже не нужным. Всё, что исходило от него, стало для меня чужим. Я заблокировала его адрес, и уничтожила его письма. Стерла его записи на автоответчике. Конечно, я жестоко поступила с ним, сердцем я понимала, что у него горе, что так нельзя, но принять и переживать еще и его горе, было для меня слишком.
И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы однажды, пиар-менеджер не предложил нашей фирме поехать с благотворительной акцией в детский дом.
Я поехала. Взяла с собой игрушки, памперсы, одежку, игрушки, все то, что я приготовила своему малышу. Я подумала, что будет лучше, если эти вещи порадуют других детей, чем будут пылиться в той самой комнате, которую я готовила для будущего ребенка.
Эта комната стояла ни тронутой как музей, в ней было пыльно и грустно. Я боялась туда входить.
Когда мы впервые приехали в детский дом с книгами, с памперсами, игрушками и прочими подарками, и я вошла в комнату с детьми, мне было очень страшно. Ожидающие и жаждущие детские глаза смотрели на меня, души смотрели на меня и ждали. Жадно, с нетерпением.
Заказанные нами клоуны показывали фокусы. А я видела, как много детей не спускают глаз с меня. У всех в глазах читалась одна мольба - мама, выбери меня!
Я вспомнила тот самый момент в детстве, когда я кричала тебе, мама, звала тебя, а ты не возвращалась. Я представила себе, как трудно здесь малышам. Не долгожданные, нелюбимые, не родные!
Вдруг рядом со мной возникла крохотная малышка с лохматыми, торчащими во все стороны волосами. И неизвестно, откуда что взялось, я осмелела, а ведь до этого момента я сидела как прикованная к креслу и боялась с кем-то из детей поговорить.
А тогда я подошла к девочке и погладила ее по голове, достала свою расческу и стала нежно расчесывать ее, плести тоненькие косички. Косички пахли, как пахнет маленький ребенок, молоком, а в моей душе вдруг не стало страха и тоски, они куда-то отступили.
Девочка улыбнулась и своими синими распахнутыми глазами заглянула прямо в мою душу.
Кроха сказала - Мама!
Кроха обняла, прижалась ко мне, у крохи сердце билось так сильно как у птенца, когда держишь его в руке.
Я потом тихо спросила потом у воспитателя про эту малышку.
Воспитательница ответила - Это Маша! 3 года, отца и маму я хорошо знала, они из нашего детдома. Погибли, знаете, авария, они ехали в маршрутке. Она одна выжила. Нет, родственников нет, есть статус на усыновление, здорова, интеллект в порядке. Но знаете, она колючка, ни с кем не общается, со всеми дерется, мне с ней тяжело, не советую брать. Характер трудный, резкая очень, злой ребенок. Вы лучше Свету или Любу возьмите, они послушные, нежные и статус у каждой есть. Я даже удивляюсь, почему она к вам сама подошла? Намучаетесь с нею! Хотя, может именно у вас она отогреется, оттает, такое тоже случается. Никто не может с ребенком сладить, а вот усыновят его, и все, через месяц другой, он как родной, теплый и счастливый.
Машины синие- синие глаза смотрели прямо в душу, и она уже назвала меня мамой. Как будто границу провела до и после, будто все уже решено и отмечено в книге судьбе.
Я взяла малышку за руку и сказала ей на ушко - Я вернусь за тобой, Маша, обязательно, вернусь!
Впервые в моей жизни, мне не ставили оценку, меня любили просто так. Впервые, я поняла, что и я могу любить, не борясь за внимание и любовь, мне больше не нужно нравится и получать для этого пятерки.
А потом были трудные беседы с самой собой и несколько месяцев борьбы, документы, обивание порогов, справки, и, вместо моих собственных фотографий на рабочем столе появились фотографии Маши. И я опять стала общаться со своими подругами по работе. Они облечено вздохнули, увидев, что я начала приходить в себя. Они радовались за меня так, как радуются родные и близкие больного, который долго-долго болел, а потом вдруг поправился.
Мы вели с ними бесконечные разговоры, куда мы с крохой пойдем, и что я ей покажу, и какой иностранный язык выбрать и отдать ли девочку на плавание. Вдруг оказалось, что не важно, каким путем к тебе пришел малыш, что мамское счастье всегда возможно.
А еще у меня появились друзья в школе приемных родителей, куда я ходила, пока собирала документы. Там я узнала и про трудности адаптации и многое другое.
И в моих глазах появился тот самый огонек, которого не было уже долгое время. Глаза светились счастьем. Я привела в порядок детскую, я ликовала, здесь будет жить ребенок, мой ребенок. Я установила дома турник, и повсюду поставила живые цветы в горшках, чтобы дышалось легко.
Наконец, свершилось...
Я приехала за Машей. У меня за спиной был огромный рюкзак с новой одеждой для девочки, с подарками и игрушками для всех ребят из ее группы.
И теперь никогда и ни за что мы с моей Машей не будем одиноки. Только вот, когда мы уходили из детского дома счастливые, я обернулась и увидела, что из окна выглядывают нам вслед множество лохматых головок, которые тоже кому-то нужно причесать и пригладить маминой рукой.
И глаза смотрят нам вслед, море глаз, в которых есть грустная искра, такая, когда не заплакать, но в глазах - влага.
И вот тогда мне стало понятно, что скоро мы с Машей вернемся сюда! Обязательно, ведь будем вместе искать Маше братика!
А любимый у меня обязательно будет! И все обещает быть таким счастливым! И по-другому быть не может, когда такое утро, когда такое солнце, когда такая капель, и уже пахнет весной.
Мама, напиши мне поскорее! Ты и представить себе не можешь, как я жду твоего ответа!