Аннотация: Приключения студентов, приехавших в Крым на практику и начавших применять свои знания не только для выполнения учебной программы.
Крымская история
В Крым первокурсники геологоразведочного и геофизического факультетов Ленинградского Горного института (ЛГИ) уезжали около 23 часов севастопольским поездом с Московского вокзала. Они только что вернулись с месячной геодезической практики, проходившей под Вышегородом в Псковской области, и должны были провести сутки в общежитии на Шкиперском проезде Васильевского острова, попросту называемом Шкиперкой, начинавшем постепенно заполняться робкими абитуриентами 1970 года поступления.
Будущие геологи и геофизики впервые испытали ощущение начала новой жизни, которое появляется при возвращении в город после полевого сезона. В течение суток общежитие было похоже на большой веселящийся перевалочный лагерь. Девочки приводили себя в порядок, собирались в новую дорогу и были полны забот, мелькая по коридорам, как птички. А мальчики в основном слонялись из комнаты в комнату и занимались ненужными на первый взгляд, но страшно важными вещами.
В комнате у Леши Горшкова, на столе стоят две бутылки "Каберне", тарелки с нарезанным хлебом и колбасой. Рядом ручной машинкой производится стрижка желающих "под ноль". Учитывая, что за месяц в Вышегороде у многих отросли бороды, из комнаты выходят натуральные абреки, правда, слегка захмелевшие.
- Да, Грэг, - сказал Леша, пробующий силы в роли парикмахера,- если бы не красная борода был бы ты вылитый Ибрагим Оглы. Страшный был человек.
"Угрюм-река" Григорию нравится, а сравнение не очень. Он задумчиво рассматривает себя в зеркало:
- На Ибрагима не знаю.... А вот на уголовника я точно похож... страшного.
Потом приятели показывали свои новые прически в других комнатах, кого-то еще стригли, где-то снова выпивали и закусывали, чем Бог послал, да и укладкой рюкзаков все же нужно было заняться. Дел было много...
А за пять минут до отхода поезда, в центре Московского вокзала, прямо возле бюста Ильича, Леша обнаружил, что у него нечего курить. Поэтому, когда севастопольский поезд набрал ход и скрылся в летней белизне ленинградской ночи, Григорий все еще сидел на рюкзаках около вождя, а Леша стоял в очереди за сигаретами.
Всего опоздавших было пятеро. Кроме Леши и Григория была еще Танечка Апельсина, ожидавшая отправления поезда в каком-то парадном неподалеку от Московского вокзала вместе с провожавшим ее женихом - студентом специальности "Техника разведки месторождений" того же геологоразведочного факультета и два совсем темных африканских негра.
У дежурного по вокзалу все решилось быстро. Негров куда-то вежливо проводили и в следующий раз они объявились только через три месяца в деканатском коридоре института, а остальным сказали, что в ближайшие сутки никаких поездов, проезжающих Бахчисарай, не будет, и предложили уходивший утром Новороссийский поезд с остановкой в Джанкое:
- А там как-нибудь доберетесь...
Троица, с перепугу забывшая, куда они вообще, в конечном счете, должны добраться, переглянулась и согласилась на Джанкой.
Ехать предстояло около двух суток. По прошествии времени вся дорога воспринималась, как сплошное испытание едой. Дело в том, что или на вокзале, или по дороге на вокзал, или еще в общежитии, у Григория пропали все деньги - то есть выделенные родителями 30 рублей, которых должно было хватить до следующей стипендии. У Леши денег отродясь не бывало. Надежда оставалась только на Танечку. И она не подкачала. У нее было рублей 20, из которых она выдала по 4 рубля своим спутникам, а остальное оставила на дорогу от Джанкоя до Бахчисарая, и далее до поселка Куйбышево, в районе которого, как было установлено после отчаянного мозгового штурма, и должен был находиться полевой лагерь ЛГИ. Все деньги, решено было тратить очень экономно, не только потому, что отныне было принято коллективное решение стать серьезными и ответственными (на что только нужда не толкнет), но и потому, что никто точно не представлял, сколько будет стоить дальнейшая дорога.
Стиснув зубы, компания собралась провести несколько голодных суток и тратить деньги разве что на чай с сахаром и хлеб с солью. На самом деле голодно было только первые несколько часов, пока ехавшие в вагоне женщины не поняли, что перед ними не беглые каторжники. После этого можно было есть на выбор украинские пампушки или осетинские пироги, яйца вареные и огурцы малосольные, вареную картошку, вяленую рыбу, пирожки с разными начинками, не говоря уже о яблоках и прочих фруктах. Под шумок пытались разжиться закуской и какие-то непонятные личности из соседних вагонов, но были с позором изгнаны сердобольными мамашами, прочно взявшими шефство над "сиротинушками" и "дитятками".
Так они и коротали время между едой, сном и историями из личной жизни. Поскольку особенной личной жизни у Татьяны и Григория не было по причине малолетства, то рассказывать приходилось все больше Леше. Он был из институтских стариков. Ему было 23 года, то есть он и в армии успел послужить, и в экспедициях поработать, да и в институте он уже начинал учиться, уйдя пару лет назад в академический отпуск по таинственным, но, похоже, романтическим личным обстоятельствам.
В Джанкой поезд приехал часа за два до рассвета. Вагон, окружала бархатная теплота южной ночи. Казалось, что густой воздух, насыщенный терпкими ароматами трав, цветов и стрекотанием цикад, нужно раздвигать руками. На фоне бесчисленных звезд угадывались узкие контуры тополей, подсвеченных заходящей луной.
Выяснили, что до Бахчисарая можно доехать на электричке, ждать которую предстояло еще около часа. Пока осматривали вокзальные достопримечательности, Лешей и Григорием, заинтересовалась вокзальная милиция. Причем, особенно их увлекал Григорий. Леша, хоть и был пострижен наголо, все же был гладок лицом и одет в приятного апельсинового цвета жеваные брюки. Григорий же, мало того, что кроме блистающей лысины, семафорил еще упомянутой ранее рыже-красной густой бородой, имел еще и штаны весьма оригинальной конструкции. То есть, в целом это были нормальные полевые штаны из брезентухи, но имевшие, с точки зрения стороннего наблюдателя, существенный изъян: нормальной длины в них была только одна штанина, а вторая, обгоревшая еще в феврале во время сушки у костра, не доходила до колена. По линии огня она сохранила почти естественный причудливый контур, который в целях экономии материала был лишь слегка выровнен ножницами. Паспорта и студенческие билеты были проверены несколькими нарядами, пока вышедший из дежурки милицейский капитан с пирожком в одной руке и стаканом чая в другой не сказал:
- Ребята, да бросьте вы их. Уже три дня такие чудики едут.
Что было правдой - в горной части Крыма были учебные лагеря нескольких московских и ленинградских геологических ВУЗов.
До Бахчисарая доехали без приключений, а дальше, к поселку Куйбышево, настроились идти пешком, так как рейсового автобуса нужно было ждать до обеда. Татьяна резонно сказала, что все равно весь путь до обеда не пройти, а стало быть и идти смысла нет. Но Леша был уверен, что попадется какая-нибудь попутка, поэтому, спросив дорогу, компания двинулась вперед. И действительно, не прошли они и километра, как были подобраны пустым ПАЗиком, водитель которого по-дружески сообщил, что "ваших" он вчера до обеда возил. Это, однако, не помешало ему потребовать за перевоз три рубля.
- Рубль,- строго сказала Таня.
Водитель высадил их в центре поселка, горестно вздохнув, положил в карман рубль и показал дорогу в "лагерь к студентам":
- От поселка идти еще километра три.
Куйбышево состояло их двух-трех десятков улиц, застроенных по большей части одноэтажными домиками, утопавшими в цветах за невысокими деревянными заборами. Стояло раннее утро, не было видно ни одного живого существа. Молчали даже собаки. Все, должно быть, наслаждались последними часами прохлады перед наступлением знойного дня.
- Грэг, сегодня у Томочки Кузмицкой день рождения,- сказал Леша. - Нужно ей цветы подарить.
Томочка была самой красивой девушкой факультета.
- Где же их взять? - наивно спрашивает Григорий, не замечая, что путь их проходит среди сплошных цветников.
- Сейчас найдем, - Леша посмотрел на ушедшую вперед Татьяну и полез через какой-то забор.
За забором были видны нескольких цветочных горок, окруженных ярко зелеными газонами. Вдоль выложенных разноцветными камнями узких дорожек росли ровно постриженные кусты барбариса, плотная стена которых разрывалась стволами фруктовых деревьев. Немного дальше угадывались очертания небольшого домика, чьи розовые стены и небольшие окна были густо увиты виноградом. Леша подошел к розовому кусту, присел и несколько минут рассматривал цветы. Когда выбор был сделан, и Леша уже полез в карман за перочинным ножом, Григорий немного повернул голову и увидел под одним из деревьев почти незаметную на фоне кустов зеленую скамейку. На скамейке сидела девушка в легком ярком платье с заплетенными в косу белокурыми волосами и с цветочным венком на голове. На коленях у нее лежала книга, а рукой она машинально поглаживала маленькую похожую на болонку собачку. Если бы девушка не подняла голову, заметить ее на фоне окружающего буйства красок было бы совершенно невозможно. Сейчас же она рассматривала красную бороду Григория с интересом не меньшим, чем тот рассматривал ее сад.
Неизвестно сколько продолжалась бы эта немая сцена, если бы собачка не выскользнула из-под руки девушки и не бросилась, огибая кусты и заливаясь истошным лаем, в направлении Леши. Он еще только начал поднимать голову, когда она уже повисла на нем, как пиранья, ухватив зубами за брюки пониже спины. Все вокруг мгновенно изменилось. Девушка, вскочив, тоже побежала к Леше с криком: "Жучка, Жучка, нельзя!!", тот крутился вокруг себя, опасаясь схватить собачку руками, и не придумав пока никакого другого способы действий, а все несколько сотен поселковых собак начали рассказывать друг другу, как Жучка спасает хозяйские розы.
Девушка оторвала болонку от Лешиных штанов и начала с ним какие-то переговоры. Конечно, расслышать что-нибудь из-за собачьего лая вокруг было нельзя. Видно было, что Леша то покаянно прикладывает руки к груди, то показывает ими куда-то в сторону, а девушка покачивает головой, при этом поглядывая иногда в сторону Григория. Наконец, она зашла в дом, вернулась с большими садовыми ножницами и, отрезав несколько крупных бордовых роз на длинных стеблях, завернула их в какую-то ткань и отдала Леше. Потом, держа собаку в руках, прошла с ним до калитки и, сказав что-то на прощанье, выпустила на улицу.
По дороге к лагерю происшествие, разумеется, обсуждалось. При этом Татьяна ругала Лешу, а заодно почему-то и Григория, категорически отказываясь принимать во внимание аргументы, касающиеся Томочкиного дня рождения. Леша посмеивался, Григорий помалкивал, вспоминая изумленные глаза, косу и венок из полевых цветов. Когда Татьяна ушла вперед, Леша посмотрел на Григория:
-Хорошая девушка попалась, однако.
-Да..., а что она там тебе говорила?
- Спрашивала, кто мы такие, зачем нам цветы и почему просто не попросили?
-А ты?
-Ну, рассказал, что денег нет, что день рождения ...
-А она?
-Про день рождения ей тоже как-то не очень понравилось, но потом, пожалела нас - все же штаны-то ее собачка мне порвала. Она, между прочим, просила, чтобы я тебе спасибо сказал.
- За что?
-За то, что борода у тебя такого цвета. Сказала, что ты вылитый моряк Билли Бонс. Так удивилась, что рассердиться не успела. Спросила, где ты такую краску яркую берешь.
-Ничего себе...обижает, - только и смог сказать Григорий, которому такие вопросы уже не один раз задавали, но пиратом еще не называли никогда.
-Сказала, что ее зовут Света, и на танцы в поселок приглашала.
Лагерь обнаружился издалека по приятному голосу Дина Рида, на всю округу восславлявшего через репродуктор прелести Элизабет. На большую площадку с баскетбольным кольцом на одном конце и футбольными воротами на другой, предназначенную для проведения утренних зарядок и общих сборов, без излишнего энтузиазма, цепляя одной ногой другую, подтягивались обитатели лагеря. Все это было похоже на принудительный сбор населения деревни, занятой жестоким врагом. Звуки "Элизабет" выглядели, как дополнительное утонченное издевательство. Вот и Томочка подошла с закрытыми глазами и в изнеможении прислонилась к стойке баскетбольного щита. В ответ на поздравления Леши и Григория, сделала попытку открыть глаза, увенчавшуюся успехом ровно наполовину: "Мальчики..., это вы... спасибо..., как доехали...?"
Таким образом, вся компания все же успела на первую физзарядку и последовавшую за ней речь начальника лагеря, доцента кафедры динамической геологии и известного весельчака Игоря Абрамовича Одесского. Такие ежедневные утренние выступления, в которых описывались вчерашние лагерные происшествия и давались рекомендации, как не попасть в герои выступления завтрашнего, будили народ лучше всякой утренней зарядки. По-видимому, из-за многих забот, связанных с первыми днями полевой жизни, Игорь Абрамович не стал особенно насмехаться над нашей троицей, сказав только, что в связи с перенесенными ими тяготами самостоятельного путешествия им решено предоставить особо запоминающиеся спальные места. Где спала последующие два с половиной месяца Татьяна, для Григория с Лешей осталось тайной, потому что все это время девичьи палатки охранялись не хуже гарема бахчисарайского султана. А вот им самим достались койки в левом переднем углу 20-местной палатки, в метре от которого располагался столб с репродуктором, направленным прямо в ухо Григорию, из которого каждый день, без единого перерыва, ровно в 6-30 утра раздавался призыв Дина Рида: "Э - ЛИ - ЗА - БЕТ... Э-ЛИ-ЗА-БЕТ!"
Первый день был посвящен ознакомительной геологической экскурсии по всей территории учебного полигона. Для геофизиков и геологов она проводилась отдельно. Для последних ее проводил Александр Иванович Шалимов - доктор геолого-минералогических наук и автор многих книг, популяризирующих геологию. В том числе и знаменитых "Охотников за динозаврами". На Александре Ивановиче одета белоснежная футболка и такого же цвета бриджи. На ногах - легкие и крепкие ботинки, явно не Мончегорской обувной фабрики, а в руках - неземной красоты, геологический молоток из нержавеющей стали с укороченной прорезиненной ручкой. На фоне окружавшей его, разношерстной компании, потрясавшей геологическими молотками на длинных деревянных ручках, он выглядел настоящим сахибом рядом с галдящими аборигенами. Впечатление несколько портило отсутствие пробкового шлема, что впрочем, с лихвой возмещалось джентльменскими манерами Александра Ивановича.
Весь учебный полигон имел размеры около 20х20 км и охватывал долину реки Бельбек, на которой и стоял поселок Куйбышево, и прилегающие участки горной местности. Крымские горы собственно представляют собой всхолмленное плато, разрезанное многочисленными долинами ручьев и небольших рек. Высоты над уровнем моря достигают 600 -700 метров, а местные перепады могут составлять 250-400 метров. Это как раз те самые метры, которые нужно было каждый день проходить по нескольку раз то верх, то вниз, чтобы выполнить основную задачу практики - составить геологическую карту. Одними из самых необычных образований в Крымских горах являются куэсты (некоторые говорят квесты). Это горы ассиметричной формы. У них совершенно плоская горизонтальная или слегка наклонная широкая вершина, плавно переходящая с одной или двух стороны в окружающее плато. С других же сторон они имеют почти вертикальные склоны высотой до 2-3 сотен метров. По виду они напоминают утюг, перевернутый вверх плоской поверхностью. Одна из куэст километрах в семи от поселка Куйбышево, так и называлась - "Утюг".
Составлением геологической карты занимались будущие геологи. У геофизиков целью практики было научиться работать электро- и магниторазведочными геофизическими методами. Всю территорию полигона нужно было исследовать методом вертикального электрического зондирования (ВЭЗ) и магниторазведкой. Первый из этих методов, исследует электропроводность пород, вторым изучаются их магнитные свойства, а также общий магнитный фон площади. Все практиканты - и геологи, и геофизики - были разбиты на бригады, состоящие из 6-7 человек. За каждой бригадой был закреплен свой участок полигона.
Со следующего дня началась работа. Подъем в 6-30 утра, зарядка, напутственная речь Одесского, завтрак, выход на маршрут, возвращение и обед в 16 часов, обработка полученных за день материалов. Остающееся свободное время использовали, кто во что горазд. Шатались по лагерю, пели песни, пили "Крымское игристое", сидели у костра. Надо сказать, что, несмотря на молодость лагерного контингента, сил на проведение активного досуга оставалось не так уж много. Многочасовое лазание по горам при сорокаградусной жаре изматывало порядочно.
День начинался с того, что бригада, построившись гуськом, с полузакрытыми глазами выходила в направлении намеченной заранее точки начала маршрута. Впереди, как положено, шел бригадир, выполняющий до полного пробуждения остальных, роль поводыря. Правда, не было гарантии, что и в середине дня при описании обнажения тот же бригадир, подняв голову, не обнаружит, что вокруг не видно ни одной живой души. На вопросы типа:
- Саня... Владимиров...Ты где? Что делаешь?
Мог быть получен вялый, но исчерпывающий ответ:
- Лежу на коллювии. (щебенисто-глыбовые отложения горных склонов).
Надо сказать, что неудобства полевой жизни в значительной степени компенсировались наличием на территории всего учебного полигона большого количества заброшенных фруктовых садов, принадлежавших в довоенные годы переселенному из Крыма татарскому населению. В них росла изумительно вкусная вишня, черешня, алыча, абрикосы, персики. Часто среди плодоносящих деревьев журчал по любовно выложенному камнем руслу ручей с изумительно вкусной прозрачной, ледяной родниковой водой. Иногда угадывались очертания фундамента разрушенного дома, почти полностью замаскированного расторопной южной растительностью. Набрести в знойный день на такой сад, сбросить рюкзаки, стоя на коленях, напиться, а потом, лежа под фруктовым кустом, бездумно смотреть в ясное бирюзовое небо и машинально отправлять в рот сладкую ягодку - вот оно, счастье.
В первый же субботний вечер лагерь собрался в Куйбышево на танцы. В утренней речи Одесский уделил этому мероприятию особое внимание, указав на недопустимость взятия с собой на танцплощадку геологических молотков, лопат, зубил и ломиков. Ответственным за соблюдение порядка, а в случае необходимости и за переговоры с местным населением был назначен Паша Харитонов. Паренек невысокого роста, занимавшийся дзю-до и легко поднимавший каждой рукой по две 32-килограммовых гири, Паша пользовался на факультете непререкаемым авторитетом. Надо сказать, что он быстро нашел общий язык с местными парнями и все набеги лагерников на поселок Куйбышево всегда оканчивались более или менее мирно.
Григорий, который терпеть не мог лишнего шума и суеты, пошел вместе со всеми в надежде увидеть Свету. Понимал, конечно, что после происшествия с цветами шансы на знакомство с ней призрачные. Не забыт был и моряк Билли Бонс. Каково же было его удивление, когда она сама как-то незаметно оказалась возле него:
- Вы, что же, Гриша, не помните меня?
- Да, нет, почему же, помню...,- промямлил Григорий, опасаясь, что сейчас его опять спросят про способ окраски бороды.
- А, что же Вы не подходите и не просите у меня прощения за тот ужасный поступок?
- Да, я хотел..., но думал, что Вы так на нас рассердились, что и разговаривать не захотите.
- Конечно, я очень рассердилась..., но потом простила. У вас же было безвыходное положение... - день рождения первой красавицы. А, Томочка ваша и, правда, красивая.
- Да, она не моя... а, Вы что ее знаете?
- Знаю-знаю. Не хотите куда-нибудь отойти подальше от этого шума?
И они пошли гулять по темным, насыщенным ароматами цветов улицам поселка. Оказалось, что Света приехала в Куйбышево на каникулы к бабушке из Симферополя, где училась на историко-филологическом факультете Педагогического института. В свободное время она работала в Крымском краеведческом музее и знала много интересного вообще об истории Крыма, начиная с античных времен, и о горном Крыме, где прожила всю сознательную жизнь. На вопрос Григория о заброшенных садах и разрушенных домах вокруг Куйбышево, Света помолчав, сказала:
- Темная это история. Документов об этом, конечно, никаких нет, но здесь старые люди хорошо помнят, как татар выселяли. Все быстро произошло, за 2 дня, в мае 1944 года, после освобождения Крыма от фашистов.
- А почему их выселяли?
- Многие с немцами сотрудничали, помогали им сопротивление организовывать, местность ведь хорошо знали, и против партизан воевали, хотя, конечно, далеко не все. Многие сами партизанили и на фронте геройски воевали. Только сюда из них никто не вернулся.
-Какими же в то время были эти дома и сады, если даже сейчас в них такие вкусные фрукты и такие красивые арыки...
-Татарское население считалось очень зажиточным. У многих дома, сады и имущество остались еще с царских времен. Между прочим, после их отъезда ходили упорные разговоры о том, что наиболее ценные вещи в надежде на будущее возвращение успели, будто бы, собрать в одном месте и спрятать.
- А, разве выселение не внезапно произошло?
- Оно хоть и планировалось, как неожиданное, о нем все-таки знали. Ведь постановление ГКО было принято 11 мая, а выселять людей начали 19 мая. И слухи успели просочиться. Выехать никто бы не смог, за дорогами уже присматривали, а вот спрятать ценные вещи вполне могли успеть.
- А почему решили, что они собрали и спрятали все в одном месте?
- Наверное, потому, что понимали, что прятать в своих подвалах бессмысленно - легко найдут и заберут в пользу государства. Потаенных, но никому неизвестных мест, не так уж много. Поэтому и предположили, что если где-то что-либо и спрятали, то, скорее всего в одном месте.
- Ну, а что же эти сокровища не искали?
- Как это не искали? Сколько я себя помню, мы в детстве только это и делали. Все игры были этому посвящены. Этим и взрослые занимались, даже специальные группы приезжали из Симферополя. И награды обещали за находку. Только так ничего и не нашли. А потом потихоньку об этом забыли, и теперь все воспринимается уже почти, как легенда...
Так прошел этот субботний вечер. А на другой день, в лагере, у ночного костра Григорий рассказал всем, имеющим уши, историю о татарском кладе.
На следующий день никаких изменений в лагерной жизни заметно не было. А вот еще через день ковыляющие на зарядку геологи с удивлением обнаружили, что все группы геофизиков бегут на спортплощадку в лучших олимпийских традициях; на зарядке энергично размахивают руками, слушают Одесского без обычных диссидентских реплик и даже торопят его, как будто бы желая поскорее выйти на работу. Завтрак геофизики съели быстро, похватали свои катушки и магнитометры и почти бегом ушли в леса. Озадаченные геологи, не успевшие еще съесть ни одной ложки утренней каши, остались за столами одни.
После обеда произошло почти то же самое. Вместо того чтобы разойтись на сладостную сиесту геофизики дружно и без всяких признаков сонливости двинулись к камеральному помещению, прихватив журналы наблюдений, арифмометры и логарифмические линейки.
Дима Куклин, сидевший за одним столом с Григорием, Лешей и Леней Пантилеевым веско сказал: "Разберемся!" Среди геофизиков двое были членами институтской секции спелеологии, а Дима, пользовался в секции авторитетом даже у старичков, не говоря уже о первокурсниках. Так что он имел серьезные основания рассчитывать на то, что трудовой энтузиазм геофизиков найдет скорое объяснение.
Через три дня, вечером в палатке Дима рассказал, что геофизики ищут ни много, ни мало, как татарский клад. Они объяснили, что с помощью как раз тех геофизических методов, которым посвящена практика, вполне вероятно отыскать запрятанные ценности. Ведь, можно было предположить, что ценности эти хотя бы частично сделаны из металла, следовательно, обладают повышенной электропроводностью, а это легко может быть зафиксировано при использовании ВЭЗ. Если же среди запрятанных предметов имеется железо, что тоже вполне возможно, то и магнитные их свойства будут резко отличными от окружающих менее намагниченных пород. Такие резкие отличия физических свойств, каких - либо участков территории от окружающего более спокойного фона на языке геофизиков называются аномалиями.
Однако все это казалось очевидным только теоретически. Дима рассказал, что почти сразу кладоискатели столкнулись со сложностями. Используемая ими методика электроразведки была рассчитана на поиски электрических проводников на значительных глубинах, а им требовались, скорее всего, глубины до 40 метров. Студенты не могли посоветоваться с преподавателями, так как было очевидно, что их вмешательство сделает, по меньшей мере, неинтересной, а то и невозможной, всю затею. Поэтому геофизики штудировали учебники, стараясь разработать методику работ, соответствующую задачам поисков небольших по размеру и неглубоко залегающих электропроводников. Оказалось, что среди студентов были светлые головы, которые очень быстро поняли, что для получения нужного результата нужно варьировать разносами электродов и теоретически рассчитали их величины. Кроме того, работу нужно было построить так, чтобы одновременно выполнялась и программа практики.
Другой сложностью было то, что для правильного понимания результатов своих измерений (говоря профессиональным языком их интерпретации) геофизикам нужно было достаточно хорошо представлять геологическое строение тех участков, где они работают. Для этого им была необходима помощь геологов. Дело в том, что с самого начала было высказано разумное предположение, что клад мог быть запрятан в какой-нибудь карстовой полости, а, попросту говоря, в пещере, которые иногда встречались на территории полигона. Пещеры, как известно, могут образовываться только в тех породах, которые растворяются водой. На территории полигона такими породами были известняки. Поэтому, если геологи, сверившись со своими картами, посчитали бы, что найденные геофизиками объекты с повышенными магнитными или электропроводящими свойствами находятся внутри слоев известняка, то такие места требовали бы прямой проверки. По существу, перед студентами обеих специальностей стояла задача комплексного геолого-геофизического изучения территории. Только предметом поисков были не месторождения полезных ископаемых, а гипотетические татарские сокровища.
И, наконец, еще одной сложностью была как раз прямая проверка возможных мест нахождения клада. Чтобы обследовать пещеру, необходимо было и соответствующее оборудование, и опыт. Всего в лагере было шестеро членов институтской секции спелеологии. Два из них были геофизики, никакого практического пещерного опыта не имевшие, и четыре геолога - Дима, Григорий, Леня Пантилеев и Нина Малыгина. Они уже дважды выезжали на спелеологические сборы под Адлером и работали в Воронцовской системе пещер (кстати, именно там и сгорела брючина на штанах Григория). Но, самое главное, сразу после практики, в сентябре, в районе этих пещер должен был состояться сбор секции. Туда должны были подъехать спелеологи-старшекурсники, которые проводили лето на производственных практиках в геологических экспедициях в разных концах страны. Спелеологическое оборудование - веревки, проволочные лестницы, крючья, светильники - находилось у Димы, Лени, Григория и Нины, которые и должны были привезти его к пещерам. Ведь старшекурсникам везти все это в какой-нибудь Магадан, все лето таскать с собой, а потом приехать с этим под Адлер было очень затруднительно. Следовательно, у геологов имелось все необходимое для обследования возможных мест нахождения клада. И они, разумеется, проявили к его поискам не меньший интерес, чем геофизики.
Весть о том, что, быть может, каждый день студенты ходят по несметным богатствам, быстро стала всеобщим достоянием. Вечером у костра или в палатках перед сном эта тема обрастала поразительными подробностями. Вспоминали о несметных богатствах крымских ханов, убеждали друг друга, что потомки ханских родов, наверняка, должны были проживать в окрестностях пос. Куйбышево, воображали сундуки с золотом, скрытые в прохладной темноте пещер. Григорий, почти каждый день видевшийся со Светой, приносил все новые удивительные факты о довоенной жизни в этих местах, возбуждавшие охотничий азарт кладоискателей. Григорий, правда, был большой фантазер, и, ссылаясь на Свету, многое лихо придумывал во время вечерней трехкилометровой прогулки из поселка в лагерь.
Жизнь разительно изменилась. Теперь ни один человек не залеживался по утрам в кровати, никто не тянул время за завтраком. Ежедневно материалы прошедшего дня обрабатывались, как и должно быть в образцовых геологических организациях. Этого требовал сложившийся порядок взаимного обмена информацией. Вечером Дима, получал от геофизиков данные о местонахождении наиболее интересных аномалий, выявленных за прошедший день. Назавтра бригадирам геологов давалось задание изучить геологическое строение вблизи этих аномалий, на предмет возможного нахождения в этом районе пещер. Через один- два дня геофизикам передавались геологические разрезы через аномальные участки, и делалось заключение о целесообразности их обследования.
Остававшиеся в полном неведении преподаватели поражались невиданному энтузиазму подопечного контингента, и где-то даже проявляли обеспокоенность его стремлением больше времени проводить в маршрутах.
Вскоре появилась первая находка. В один из дней геофизики выявили четкую магнитную аномалию. Они быстро уточнили ее границы и поняли, что она может вызываться чем-то находящимся в подвале разрушенного здания. Они сумели отыскать щель, по-видимому, ведущую куда-то вниз, но без фонарей и веревок лезть туда не решились. На следующий день Дима, Леня и Нина организовали штурмовые работы и обнаружили в подвале дома заброшенную кузницу. Большое количество железа - прутья, кувалды, молотки, наковальни - и вызывали, в полном соответствии с законами физики, аномально высокое магнитное поле. Вечером всем стало известно: методика работает и дает результаты!
В ходе сложного процесса обмена сведениями иногда выдвигались требования, выходящие за рамки геолого-геофизического информационного бартера. Однажды, возвратившись с вечернего рандеву с геофизиками, Дима сказал:
- Геофизики просят яблок и груш...
- Это еще, с какой такой радости? - спрашивает Леня.
- С такой радости, что Вовка Зинченко им должен был еще вчера отдать два разреза и не отдал...
-Ну, и что? И где мы им яблоки с грушами возьмем?
-Ленька, ты, что не знаешь, где они растут? В саду, конечно....
- Ну, уж нет, я в сад не хочу, мне еще жить не надоело.
-Да, ладно, может, пронесет. А они нам обещали дать грибов - нашли где-то грибное место.
- Ага, пронесет..., как-то не хотелось бы из института вылететь...
Каждое свое утреннее выступление Одесский, подобно римскому сенатору Котону-старшему, заканчивал одними и теми же словами: " Ни шагу в совхозный сад!"
Все три километра между поселком Куйбышево и студенческим лагерем дорога шла вдоль высокой ограды. За ней в совхозном саду росли яблони, груши, вишня, слива, черешня. Для студентов все это, кроме яблок и груш, большого интереса не представляло, так как в изобилии росло в заброшенных татарских садах. А вот яблоки и груши в них давно превратились в дички, были мелкими и невкусными. Все с первого дня знали, что совхозный сад - место святое. Лагерь находился на совхозных землях, и место для него было предоставлено при условии полной неприкосновенности урожая. Кроме того, было известно, что сад серьезно охраняется: несколькими сторожами с берданками, заряженными солью. Григорий через Свету эту информацию перепроверял, и она подтвердилась. Так что проникновение в сад могло закончиться не только досрочным окончанием практики, но и членовредительством.
И все же сад было решено брать. На дело решили пойти вчетвером: Дима, Леша, Григорий и Леня. Темноты ожидали, коротая время в кафе "Бельбек". Волнение пытались заглушить "Крымским игристым" и конфетами " Ласточка".
-Чтобы пуля не догнала, - мрачно шутил Леня.
Григорий, как всегда, помалкивал. Леша, как всегда, посмеивался, а Дима мрачно кивал головой. Но прилично набраться к темноте успели все. По дороге к саду было решено, что смотреть нужно во все глаза и во все стороны. Стоит кому-то одному увидеть что-то подозрительное, ему нужно тихо, как немому партизану, падать на землю и молча лежать пока опасность не минует. Все остальные, при виде павшего товарища, тоже молча и, как можно глубже, вжимаются в землю. К высоким металлическим воротам подошли почти в полной темноте. Леня, Дима и Григорий, без ненужных размышлений пошли на штурм. Картина сильно напоминала взятие Зимнего дворца из фильма Эйзенштейна. Леша критически оценил высоту ворот, острые копьеобразные концы металлических прутьев наверху и, когда штурмующая группа почти добралась до них, толкнул калитку, которая оказалась незапертой.
Молчаливые темные деревья, черная комковатая земля вокруг слабо подсвечивались далеким светом поселка и взошедшей луной. Идти было трудно. Ноги то проваливались в какую-то песчаную мягкость, то наталкивались на крупные затвердевшие куски вспаханной земли. Глаза болели от попыток смотреть сразу во все стороны.... Первым залег Леня. Он упал, молча, в полном соответствии с планом. Тут же на земле оказались и остальные. При этом Григорий упал на большой кусок земли и, хотя боялся получить заряд соли в оттопыренный зад, пошевелиться не решался. Лежали долго, опасаясь произвести малейший шум. Наконец, Дима, находившийся к Лене ближе всех, спросил его, не ушел ли сторож.
-Не знаю, - прошептал Леня.
Полежали еще.
-Ну, что, ушел?- опять спрашивает Дима.
- Да откуда я знаю?!- с тихим возмущением спрашивает Леонид.
- Ну, ты его видел?
- Нет!
- А, что же ты залег?
-Да, не залег я - просто упал...
Пошли дальше. Времени прошло много. Не так-то просто было отличить в темноте яблоневые деревья от грушевых. Да и сами плоды отыскать было нелегко. Тем более что история со случайными падениями повторилась еще дважды. Опять все лежали, хотя и не так долго, как в первый раз. В последний раз сначала упал Леша, но быстро сознался, что пошутил.
Наконец, четыре рюкзака были наполнены. Их перебросили через металлическое ограждение, перебрались через него сами и вскоре добрались до лагеря. Еще через полчаса Дима вошел в палатку и с возмущением сообщил, что геофизики грибного супа никому не оставили.
- Все сами слопали! Зачем мы только эти яблоки тащили, да еще половину неспелых.
Наступила ночь. Жизнь приучила студентов не сразу просыпаться, даже если Дин Рид орет в самое ухо, поэтому утреннее объявление Одесского стало для всех полной неожиданностью:
- Вчера четвертая бригада геофизиков собрала самые токсичные грибы Крымского полуострова, сварила из них суп и съела. Ночью приезжали две машины "Скорой помощи". Заболевшие находится в Бахчисарае в больнице. Опасности для жизни нет, но состояние у всех еще тяжелое. Завтра в Бахчисарай поедут автобусы встречать группы РТ. Желающие навестить больных, но не больше 3 человек, могут присоединиться.
На геологоразведочном факультете Ленинградского горного института кроме геологов и гидрогеологов была еще специальность "Техника разведки месторождений" (сокращенно - РТ), на которой готовили специалистов по бурению скважин. Между собой их никто иначе, как "буровики" и не называл. По мнению "высоких интеллектуалов" с других специальностей, ничему хорошему на буровой научить не могли. Что отчасти было правдой, поскольку среди буровиков было много порядочных лоботрясов, пьяниц, картежников и прогульщиков. Однако в дальнейшем все это не мешало, а, может быть, и помогало, выпускникам этой специальности быстро подниматься по карьерной лестнице и скоро становиться начальниками записных институтских умников.
На другой день Дима поехал в Бахчисарай, чтобы навестить заболевших, а заодно и выяснить, куда подевался журнал с результатами последнего дня работы заболевшей бригады. Ею в тот день было пройдено несколько профилей через вершину куэсты "Утюг".
Отправились после завтрака, поэтому решили вначале ехать на вокзал. Буровики вышли из вагона помятыми и сонными. А когда увидели, что вокруг много гор и ни одного моря, огорчению их не было предела:
- А говорили, что в Крыму есть море...
- Опять обманули...
-Как можно жить без веры в людей...
-Буровик - он наивный, как ребенок, нельзя его обманывать...
Правда, узнав, что предстоит поездка в больницу, немного приободрились - всегда ведь приятно узнать, что есть люди, которым хуже чем тебе.
В автобусе сидеть было жарко и буровики потопали в больницу вместе остальными. Всех медсестра в палату, конечно, не впустила. Пошли Дима, две девочки из заболевшей бригады, которым не посчастливилось полакомиться грибным супчиком и трое буровиков, знавших больных ребят.
После первых вопросов о здоровье, Дима, не любивший даром терять время, спросил о журналах наблюдений из последнего маршрута.
- Спрятали мы их, - отвечают. - Около брода через Бельбек, под большой плитой песчаника. И приборы там лежат, хотели на следующий день профиль закончить. Димыч, там очень хорошая аномалия, прямо посередине горы, очень интересная. Такой еще не было. Обработку мы сделать не успели, но примерно, глубина метров 30-40. Что там в горе, посмотрите...
По дороге в лагерь Дима обдумывал услышанное. "Утюг" был виден почти из любой точки полигона. В его вертикальных обрывах слои смотрелись, как на картинке из учебника: на фоне серого монотонного чередования песчано-глинистых пород отчетливо выделялись два почти белых слоя известняка. Один из них находился как раз метрах в 30 ниже плоской вершины горы. Его толщина, насколько Дима помнил, метров 20-30, то есть в нем вполне могли быть промыты водой большие пещерные полости. Со стороны вертикальных склонов подобраться к этому слою без специального снаряжения было невозможно, а с противоположной стороны, там, где склон был пологим, этот слой мог быть доступен.
Приезд и прохождение практики буровиками всегда было для лагеря суровым двухнедельным испытанием. В прошлые сезоны их плохо управляемые орды устраивали субботние драки на танцплощадке, налеты на цветники и сады. А годом раньше в первый после приезда выходной день они дружно отправились пешком к морю. Рассчитывали дойти в течение ночи. И дошли бы, если бы не частые привалы с дегустацией "Крымского игристого" и не встретившаяся по дороге стая зайцев. Буровики очень обрадовалась этому невиданному природному явлению и решили полакомиться зайчатиной. Зайцы хоть и были толстыми и нерасторопными, все же просто так в руки не давались. Наконец, двух из них удалось загнать в дренажную трубу под дорогой. Как раз, когда решался вопрос, кому лезть за зайцами, появились двое недоброжелательно настроенных мужчин. Один из них был с топором, другой - с косой. Они интересовались зачем злые люди ловят мирно пасущихся кроликов и не желают ли вместо крольчатинки получить по зубам? Увидев, бегущий на помощь защитникам зайцев целый вооруженный отряд, буровики отступили. А потом из-за пережитой психологической травмы и вовсе, отказались от похода к морю и повернули обратно в лагерь.
Поэтому, когда через несколько дней после посещения больницы в утренней речи, Одесский сказал, что бригада РТ в количестве 5 человек не вернулась вчера из маршрута, большинством это было воспринято, как ситуация хотя и нестандартная, но вполне предсказуемая. Правда, Одесский воспринимал ее иначе. Строгим голосом он потребовал, чтобы те, кто что-либо знает о причинах отсутствия студентов в лагере, немедленно подошли к нему в преподавательскую комнату.
Перебрасываясь шутками по поводу незадачливых буровиков, Григорий и Леша собирались в маршрут, когда увидели проходящую мимо их палатки плачущую Танечку Апельсину.
- Танюша! Что случилось?!
- Ой, ребята... там же мой Андрюша был..., с ними что-то произошло..., они же вчера в пещеры под "Утюг" собирались. И ... и..., ребята, я Одесскому все рассказала.
Андрюша был тот самый парень, с которым Таня никак не могла расстаться в Ленинграде и из-за которого опоздала на поезд. Из палатки выскочил Дима:
- Что все?!!
- Ну, все....Про татарский клад, про поиски,... Что я могла сделать...? Ведь ребята пропали...
Дима прикрыл рукой глаза и обреченно произнес:
- Ну, все, сейчас начнется ....
Как он был прав! Из репродуктора раздался громоподобный голос Одесского:
- Лагерь! Внимание! На сегодня все маршруты отменяются. Объявляется чрезвычайная ситуация. Всем находиться на базе до особого распоряжения. Буровиков предупреждаю отдельно: нарушение этого приказа повлечет за собой самые серьезные последствия, вплоть до исключения из института. Геологи - Дмитрий Куклин, Горшков Алексей, Пантилеев Леонид немедленно прийти в преподавательскую.
Дима вошел в палатку, затолкал под койку готовый к маршруту рюкзак, посмотрел на Лешу и Леонида и сказал:
- Ну, что, пошли..., будет нам сейчас...коррида. Грэг, и тебе надо идти. Ты все замутил, без тебя никак не обойдется.
В преподавательской был полный сбор: все преподаватели - и геологи, и геофизики - сидели с каменными лицами вокруг большого камерального стола. Одесский ходил из угла в угол и рычал. Около окна стояли три свободных стула - для допрашиваемых. Леша, Дима и Леня сели. Григорий остался стоять. Одесский взглянул грозно:
- Кто из студентов-геофизиков участвует в этом...мероприятии?
Скрывать что-либо было теперь бессмысленно, и Дима назвал самых активных кладоискателей из числа геофизиков. Игорь Абрамович подошел к микрофону:
- Романов Николай, Кислицкий Владимир и Волошин Сергей - немедленно придите в преподавательскую.
Когда все собрались, Одесский коротко рыкнул:
- По порядку и со всеми подробностями.
После того, как все было рассказано, на дополнительные вопросы получены подробные разъяснения, Захаров, преподаватель по магниторазведке, сказал:
- По сути дела самостоятельно разработана методика использования геофизических методов для решения задач археологических поисков. Она вообще-то давно существует, но тут ее разработали самостоятельно. Комплексно применялась электро- и магниторазведка, толково использовались данные геологии для интерпретации результатов геофизических наблюдений.
- Вадим Павлович, может быть, их еще медалями наградить?! У нас целая бригада пропала из-за этой самодеятельности. Что теперь делать? - И, обращаясь к студентам, добавил, - рассказывайте о результатах по последним аномальным профилям на "Утюге".
Приободрившиеся кладоискатели рассказали о четкой комплексной электроразведочной и магнитной аномалии, которую так настоятельно просили проверить отравившиеся геофизики. С геологических позиций вызывающий аномалию объект располагался точно в слое известняков, имеющем толщину от 20 до 30 метров. Оказалось, что предположения, которые Дима сделал по дороге в лагерь из Бахчисарая, были очень близки к истине. Слой этот выходил на поверхность как в обрывах, так и со стороны пологого склона. И с этой доступной стороны, по словам местных жителей, как будто бы, есть входы в пещеры, но они то открываются, когда зимой и весной в них втекают большие потоки воды, то засыпаются вновь в летнее время. Вчера вечером при осмотре ни одного входа обнаружено не было. И это вызывало наибольшее беспокойство, потому что, по словам Тани Апельсиной, именно туда буровики во главе с ее ненаглядным Андрюшей собирались вчера утром на поиски пещер. Она рассказала, что, услышав в больнице разговор Димы с геофизиками, Андрей подробно расспросил ее о том, что за поиски ведутся в лагере. Потом, не затрудняя себя лишними размышлениями, какими-то непонятными интерпретациями и поиском спелеологического снаряжения, они купили в Куйбышево пять фонариков, батарейки к ним и ушли на поиски.
- Так, - начал подводить итоги Одесский, - что же мы имеем? А имеем мы катастрофическую ситуацию. Скорее всего, буровики находятся в пещерах, входы которые завалило. Найти сейчас эти входы не представляется возможным. Так, Дима?
- Мы там вчера долго все осматривали. Там кругом осыпи. Размеры обломков от щебня до глыб. Пещеры мы не нашли.
Игорь Абрамович обратился к Шалимову:
- Что Вы скажете, Александр Иванович?
Тот отвечает, не спеша, как на лекции, спокойным и хорошо поставленным голосом:
- Известно, что вдоль пологого склона "Утюга" проходит долгоживущее тектоническое нарушение. По нему постоянно происходят мелкие подвижки, из-за этого по склону и сыпятся обломки. Мы можем долго искать входы в эти пещеры и ничего не найти, разве что случайно, но лезть туда, думаю, все равно крайне опасно.... Но, у меня появилась одна мысль...
- Какая именно? Ну, не томите Вы, Александр Иванович!
- Возможно, имеет смысл подойти к делу в полном смысле слова с другой стороны.
- Это, как же?
- Тот слой известняков, о котором мы говорим, слабо наклонен от входов в пещеры в противоположном направлении, то есть к обрыву. Он, кстати, даже вот в это наше окно прекрасно виден.
- Так-так, и что дальше?
-Я думаю, что потоки воды, промывшие пещеры, должны стекать в направлении наклона слоев, и, следовательно, вытекать прямо в обрыв. А это означает, что со стороны обрыва пещеры могут иметь другие входы.
Одесский помолчал и задумчиво произнес:
- А ведь это мысль! Конечно, такое вполне может быть. Есть у кого-нибудь бинокль?
- Биноклей нет, Игорь Абрамович, но есть теодолиты на складе.
Через репродуктор Одесский попросил принести в преподавательскую теодолит. А, спустя еще несколько минут, тренога с закрепленным прибором стояла перед с распахнутым окном. Через 30-кратную оптику вертикальный обрыв "Утюга" был виден, как на ладони. Вращая регулировочные винты, Игорь Абрамович отыскал белый слой известняка, поводил в разные стороны трубой теодолита и произнес:
- Карстовые отверстия вижу! Да их тут много, не меньше 15. Стоп, стоп!! А это, что такое!? Вы только посмотрите, Александр Иванович ...
Тот посмотрел в окуляр. Изображение было перевернутым, поэтому Шалимов по-птичьи наклонял голову набок:
- Насколько я могу судить, это студент специальности "Техника разведки месторождений полезных ископаемых" Андрей Александрович Чупруненко. Не из-за него ли эта милая барышня Апельсина столько слез пролила?
В одном из округлых пещерных выходов была отчетливо видна физиономия Танечкиного воздыхателя, рассматривавшего окружающие красоты с высоты птичьего полета.
Все заговорили одновременно. Пока остальные по очереди смотрели в теодолит, Одесский ходил вокруг стола и переговаривался с другими преподавателями. Наконец, когда стало тихо, он произнес:
- Так, товарищи, пока эти ... умники... не полезли вниз, а они нам это вполне могут устроить - и будет у нас тогда точно пять трупов - нам нужно решить, как их оттуда вытаскивать. Обращаться за помощью к кому бы то ни было, мне бы не хотелось. Мы сейчас и так держимся на честном слове. При таком ЧП, практику немедленно закроют.
Дело в том, что летом 1970 года, когда происходили все эти события, весь юг Советского Союза был зоной карантина из-за эпидемии холеры. Поезда в южном направлении перевозили только воздух и проводников, и, что интересно, строго по расписанию. Все детские учреждения эвакуировались. Даже из санаториев и домов отдыха людей выселяли. Лагерь ЛГИ отстоять удалось. Но если теперь создать властям хлопоты в связи с пропавшими студентами, его, конечно, ликвидировали бы без всяких разговоров.
- Так какие будут предложения? - повторил Одесский.
- Ну, а что тут думать, - произнес Захаров, - если за помощью обращаться нельзя, нужно организовать спасательные работы своими силами. Среди студентов есть и альпинисты, и спелеологи, пусть и не очень опытные. Оказывается, есть и специальное снаряжение. Соберем всех, поставим задачу и за дело.
После короткого обсуждения это предложение было принято.
Через репродуктор Одесский вызвал в преподавательскую всех имеющихся в лагере спелеологов и альпинистов. Таковых набралась 10 человек. Руководить работами Одесский назначил Диму. Через полчаса практически все студенты и преподаватели двинулись на вершину "Утюга". В лагере Дима оставил нескольких человек, необходимых для экстренного вызова настоящих спасателей, если на "Утюге" сложится чрезвычайная ситуация. Один из оставшихся должен был непрерывно наблюдать за работами на горе через теодолит, поставленный на открытой поляне. Рядом находился сигнальщик, в руках у которого были какие-то предметы красного цвета из гардероба девочек. Предметы эти должны были служить импровизированными флажками для обмена сигналами с "Утюгом". Для наблюдения за этими сигналами, в гору несли второй теодолит.
Место навески снаряжения выбирали, ориентируясь по указаниям снизу, которые можно было рассмотреть благодаря установленному на горе теодолиту. Деревьев на вершине не было. Пришлось для закрепления веревок и лестниц заколачивать в трещины систему крючьев. На страховку посадили самых крепких ребят. Каждый из них сам был пристегнут к отдельным крючьям. К тому же рядом находились по несколько человек, готовых помочь в случае рывка страховочной веревки. Спускаться должны были вначале Дима и Леня. При необходимости к ним должны были присоединиться Григорий и Леша, имевший альпинистский опыт.
Итак, проволочная лестница сброшена вниз. Она состоит из трех скрепленных карабинами стандартных 20-метровых отрезков. Сложность была в том, что склон горы в том месте, где находилась нужная пещера, имел обратный уклон. Свободно висящая лестница на уровне пещер находилась метрах в двух от стены. Надежда была на то, что буровики находятся поблизости, поймают специально захваченный конец веревки и смогут притянуть лестницу к себе. Первым начал спускаться Дима. Через несколько минут он оказался перед круглым, диаметром около двух метров входом в пещеру. Ни одного человека, вблизи него видно не было. Дима попробовал было кричать, но быстро понял, что занятие это совершенно бесполезное, потому что из темноты усиленное гулким эхом слышалось фальшивое и дружное пение.
Солнце закатилось спать за облака,
Тянется ночная смена,
Я держусь за шпиндель, грязного станка,
Хочется уснуть мгновенно.
Станок гудит, ревет со страшной силой,
И, нарушая повсюду тишину,
По сантиметрику, по сантиметру,
Коронка лезет, лезет в глубину.
Выбрали не зря мы Горный институт,
Славную судьбу бродяги.
Лучше с рюкзаками прокладывать маршрут,
Чем всю жизнь марать бумаги.
Мы будем петь и пить со страшной силой,
И нарушать повсюду тишину.
По сантиметрику, по сантиметру,
Коронка лезет, лезет в глубину.
Смерть придет, как призрак, грязный и босой,
Где-нибудь в горах Бырранга.
Стукнет из каприза даже не косой,
А шестиметровой штангой.
И заревет станок со страшной силой,
Когда под гробовую тишину,
По сантиметрику, по сантиметру,
Нас на веревках спустят в глубину".
(Автор Юрий Траубе).
Дима висит на лестнице в двух метрах перед входом в пещеру, ниже - около 200 метров пустоты, выше - 40 метров трудного подъема... и слушает "Гимн РТ". Руки у него начинают затекать, и слова он произносит такие, что и боцман с пиратского брига покраснел бы, как девушка. Дождавшись окончания песни, Дима все же докричался до певцов, бросил им привязанную к лестнице веревку и был, наконец, втянут в отверстие пещеры.
- Все живы-здоровы?
- А то?- отвечают хористы.
Дима показывает большой палец наблюдателю у нижнего теодолита, тот передает условный знак на вершину горы, Одесский облегченно произносит несколько крепких выражений и все вокруг начинают улыбаться.
Однако девочки из альпсекции, отвечающие за страховку, напоминают, что ничего еще не закончено. И даже, возможно, наоборот, самое трудное только начинается. Леня с двумя запасными концами веревок и пятью репшнурами (веревка диаметром 4-8мм) без приключений спускается вниз. Каждому буровику делают из репшнура грудную обвязку. Опыта лазанья по проволочной лестнице у них нет. А условия для первой попытки совсем непростые: высота подъема большая; из-за отрицательного наклона, лестница в месте перегиба плотно прижимается к стене и за тонкую ступеньку трудно ухватиться. И, наконец, просто раскачиваться на такой высоте не каждому доставляет удовольствие.
Но сколько в пропасть не заглядывай, крылья не отрастут - надо самим выбираться.
Первому из поднимающихся карабинами пристегнули к грудной обвязке два
страховочных конца. Сзади привязали длинный репшнур, второй конец которого остался в пещере. Пара неприличных выражений и человек уже раскачивается над пропастью. Глядя, как он неловко попадает ногами в узкие ступени, зависая почти в горизонтальном положении, Дима покачивает головой и объясняет остальным, что держаться нужно как можно вертикальнее, тогда нагрузка на руки будет меньше. Надежда была на страхующих. Они должны были в случае чего просто вытянуть человека наверх. Поэтому и решено было страховать каждого поднимающегося двумя веревками.
Сигнальщик внизу делает знак - первый пошел. Стоящие на страховке ребята напряглись и начали выбирать веревки. Прошло все на удивление гладко: страхующие, возможно, в силу своей неопытности, не стали дожидаться экстремальной ситуации и делали то, что обычно при страховке считается ошибкой - тянули изо всех сил. Леня только присвистнул, когда висящий каракатицей буровик вдруг принял вертикальное положение и, почти не касаясь ступеней, быстро полез наверх. Там его отцепили от страховочных концов, привязали их к репшнуру, который он вытянул на спине, и сбросили страховочные веревки вниз. Репшнуром их вновь затянули в пещеру.
Остальные подъемы прошли точно также, то есть безо всяких осложнений. Только, Андрей Чупруненко, последний из буровиков, перед тем, как оторваться от стенки, как будто, между прочим произнес:
-А что же вы про клад ничего не спрашиваете?
А что спрашивать,- отвечает Дима,- сейчас сами и посмотрим.
Несмотря на строжайший запрет Одесского, не могло быть и речи о том, чтобы упустить такой случай и не проверить пещеры. О причинах задержки потом можно было что-нибудь насочинять. Андрей взглянул серьезно:
-Вы там, Димыч, поосторожнее...
-А что там такое?
-Сами увидите, тут недалеко - второй поворот направо и вверх.
Отправив Андрея, Дима и Леня включили закрепленные на касках светильники и пошли в глубину пещеры. Основной ход был сырым, под ногами чавкала грязь, на стенках по налету глины было видно, до какой высоты поднимается в паводок вода. Прошли первый поворот, подошли ко второму. Повернули и попали в резко поднимающийся вверх, совершенно сухой ход, дно которого было устлано белым песком. Метров через тридцать ход привел их в зал, диаметром около пятидесяти метров и высотой не менее десяти. Весь он был уставлен деревянными с металлическими защелками ящиками, между которыми были оставлены ровные проходы. На каждом ящике красовался немного угловатый орел, держащий в когтистых лапах свастику. Дима щелкнул замками, поднял крышку и увидел ряд аккуратно обернутых промасленной бумагой артиллерийских снарядов.
Когда через полчаса Дима вылез наверх, к нему подошел Одесский:
- Там, что, правда, снаряды? Вы видели?
-Да, Игорь Абрамович, правда, хоть вы и не разрешили, но нужно же было удостовериться, - схитрил Дима, решив не говорить, что Андрей им про снаряды ничего не рассказывал.
Оставшиеся три недели практики работа шла своим чередом, только военных в Куйбышево стало много. Приезжали и уезжали экскаваторы и тяжелые грузовики, даже вертолеты на "Утюг" садились. Со стороны пологого склона входы в пещеры вначале откопали, затем укрепили склон выше них, а после окончания работ залили бетоном. На что Александр Иванович философски заметил: "Могли бы и не стараться - через пару сотен лет все равно промоет".
Около костра по вечерам только и разговоров было, что о немецком складе. Непонятного в этой истории было, конечно, много. Прежде всего - как это буровики так легко нашли и пещеры, и склад, а местные там так ни разу и не побывали. Известно, конечно, что... буровикам... всегда везет, но все же всем хотелось знать подробности. Об этом Григорий и спрашивал Свету. Она сказала, что о том, что на дальней стороне "Утюга" могут быть пещеры, в поселке догадывались, но никто их, как место, где мог быть спрятан татарский клад, всерьез не рассматривал. Во-первых, это было далеко от поселка. Так можно было предположить, что клад спрятан в любом месте в Крымских горах - пещер в них немало, все не облазаешь. Во-вторых, классических входов в пещеры в виде гротов или более-менее больших отверстий там не было. В лучшем случае это были щели между глыбами, которые могли закрыться в любой момент. По этой причине место это считалось очень опасным, и никто туда не совался. Предполагалось также, что, если даже там и есть пещеры, то они очень сырые - очень уж много воды втекало туда во время паводков. Так что, скорее всего, права народная мудрость, и буровикам просто повезло.
У Светы, была подружка, а у той сестра, муж которой был военным и участвовал в эвакуации немецких боеприпасов. Подружка эта сказала, что военные собираются послать письмо от Министерства обороны в Ленинградский Горный институт с благодарностью за находку немецкого склада оружия и с просьбой поощрить отличившихся студентов и преподавателей. Было ли такое письмо, поощрили ли преподавателей, история умалчивает. Студентов точно не поощрили. Наверное, в воспитательных целях. Обо всей это истории старались никогда больше не вспоминать. Может быть, компетентные органы поспособствовали.... Попробуйте сейчас поспрашивать о тех событиях их участников - никто не сознается.
Через три недели на вокзале в Бахчисарае толпа студентов ждала ленинградский поезд. Только, Дима, Леня, Гриша и Нина ехали в другую сторону - в Кропоткин, а затем в Адлер, в Воронцовские пещеры. Опять нет денег, и надежда только на старшекурсников, которые должны приехать со своих практик с набитыми карманами. Говорят же: "Не будь миллионером - будь горным инженером". Только вот никто из них в пещеры тогда так и не приехал - из-за холерного карантина. Но к нашим событиям это уже не имеет отношения.
Через три года, в конце четвертого курса Григорий встретил в институтском коридоре Таню Апельсину:
-Таня, мы с Лешей Горшковым тебе восемь рублей должны. Помнишь, на практику в Крым ехали?
- Да ладно...,- с надеждой в голосе отвечает Таня, - вы же моего Андрюшу спасли.
-Не мы - это Димыч с Ленькой, - говорит Григорий и, протянув руку, возвращает старый долг.
Крымская геологическая практика занимала в то время, так же как и теперь, особое место в жизни студентов геологических специальностей. О ней не могут не вспоминать ни молодые, зеленые еще, выпускники, ни пенсионеры, собирающиеся на 50летие окончания ВУЗа. Поэтому в студенческом фольклоре разных лет и разных геологических институтов она занимает особенное место. Возможно, приведенные ниже незамысловатые образцы самодеятельных стихов и песен помогут читателю хоть в небольшой степени приобщиться к этому незабываемому для каждого бывшего студента-геолога празднику, под названием Крымская практика.