1. Триста семьдесят первые сутки полета, время завтрака

Доктор Сарван Сингх стоял на краю диска из закаленного стекла - главного иллюминатора нижнего технического уровня - и смотрел под ноги, в пустоту. В пустоте, в нескольких сотнях метров (точное число показывал индикатор на пульте), висел светящийся шарик. Видимыми размерами он не превышал полуденного солнца, но светился гораздо ярче - самый яркий объект в окружавшем корабль пространстве.

Фотохромный слой иллюминатора ослаблял свет не только плазменного шара, но и звезд, и из всего созвездия Кассиопеи видны были только четыре из пяти самых ярких звезд, образующих фигуру в виде буквы W. Пятую - Эпсилон Кассиопеи - шарик закрывал собой. Заслонял он и плазменную струю, вырывавшуюся из него в противоположную от корабля сторону. По краям иллюминатора просматривались отдельные части магнитной системы; а само магнитное поле, как известно, невидимо.

Сарван Сингх, бортинженер первого в истории Земли субсветового космического корабля "Мустанг", наблюдал за работой термоядерного двигателя, приводящего корабль в движение. Он мог бы наблюдать и по приборам на пульте, но любил иногда просто так смотреть на плазму - все-таки двигатель был делом его рук и мысли, причем лучшим делом.

- Доктор, завтрак готов, мы вас ждем.

Доктор Сингх вздрогнул, он не слышал, как подошла Иветта.

- Спасибо, я пока не буду. Через час примерно оно потухнет, - он показал рукой в сторону шарика, - а я лучше переношу невесомость с пустым желудком, вы же знаете.

Иветта знала, она была врачом экспедиции.

- Не стойте здесь, - продолжал Сингх, - радиация. Стекло плохо защищает.

- Вы тоже не стойте, - сказала Иветта, - идите к пульту, там, по крайней мере, экран.

- Спасибо, но я не боюсь. Во-первых, я уже стар, чуть больше или чуть меньше доза - мало что меняет. А во-вторых, это мой двигатель, он не может причинить мне вреда.

Двигатель, как ни странно, действительно не причинял доктору вреда. На нижнем уровне Сингх проводил времени больше, чем кто-либо, Иветта регулярно делала анализы крови, но не обнаруживала опасных изменений. То ли в самом деле в его организме всё давно устоялось, то ли, всю жизнь работая около своих установок, он приспособился к радиационному фону. А может, действительно владел секретами йогов, как сказал однажды Михаил, то ли в шутку, то ли всерьез.

Сама Иветта на нижний уровень тоже заходила довольно часто - в оранжерею. Но от радиации оранжерея была хорошо экранирована, а свет термоядерной реакции попадал туда через зеркала и несколько фильтров. Собственные анализы не внушали ей опасений.

Юджин с Михаилом недавно поработали три часа на внешней поверхности корабля - ремонтировали датчики, - дозы за это время схватили, казалось бы, небольшие, но по результатам исследований Иветта назначила им профилактику. Михаил, по свойственной ему нелюбви к таблеткам, стал ворчать, тогда Юджин подкрепил рекомендации врача приказом командира - пришлось глотать. Сам Юджин к таблеткам относился спокойно.

Не говоря больше ни слова, она вышла из рубки управления двигателем и поднялась на жилой уровень.

- Где док? - спросил Юджин, когда она вошла в кают-компанию.

Кают-компания - немного громко сказано: одиннадцать квадратных метров, всего-то раза в два больше хрущевской кухни. Правда, ни один архитектор той эпохи не придумал бы кухню с двумя стенами прямыми, но не параллельными, а ещё двумя круглыми. Рядом с кают-компанией располагалась кухня, которую все дружно, на морской манер, называли камбузом. Раздвижная переборка между камбузом и кают-компанией не задвигалась никогда, что давало лишние пять метров площади. Свой вопрос Юджин и задал из камбуза, он как раз доставал ломти хлеба из тостера.

- Он не придет, - ответила Иветта, занимая любимое кресло. - Сказал, что где-то через час двигатель остановится, а перед невесомостью он не ест, вы же знаете.

Юджин знал. С общего согласия экипажа, на борту "Мустанга" на время полета понятие врачебной тайны отменялось.

- Что он там делает? - спросил Юджин.

- Смотрит! Я ему говорю: идите к пульту, здесь радиация! А он мне: это мой двигатель, он не может причинить мне вреда.

- Спасибо, напомнила, - сказал Юджин. Он подошел к столу, поставил на него тарелку с тостами. Сел, достал из нагрудного кармана коробочку с таблетками, вытряхнул из нее одну, а коробочку через стол передал Михаилу.

- Старик прав, - заметил Михаил. - Шаманство всё это - и двигатель, и управление. Вообще, вот так подумаешь - на чем летим? Выпустили заряд, зажгли - всё, пока не прогорит, ничего сделать нельзя. Разве что фокусировку подправить, и то чуть-чуть. К тому же перед тем, как потухнуть, эта штука начинает шипеть, разбрасывать искры и раскачивать звездолет.

- Откуда ты знаешь, что она шипит и разбрасывает искры? - спросила Иветта.

- Искры - вывел логически. А шипение сам слышал.

- Через вакуум? - Иветта не скрывала иронии.

- Через магнитное поле. Вибрации передаются фокусирующей системе, а от нее кораблю. Вон Юджин подтвердит.

- Иветта, вы что будете пить: кофе или чай? - спросил вместо этого Юджин.

- Чай. Растворимый кофе - не кофе.

- Меня устраивает, - спокойно заметил Юджин. - От обычного слишком много отходов.

- Отправили бы в регенератор - пошло бы на удобрения для оранжереи, - пожала плечами Иветта.

- Этого добра у нас и без кофе хватает, - заметил Михаил.

- Не за столом, пожалуйста, - сказал Юджин. - А шипел ты сам, когда лбом приложился к панели дальномера.

- Я только на несколько секунд отстегнулся, а тут дернуло! - сказал, оправдываясь, Михаил. - Но, между прочим, американцы на Луну летали точно так же: на честном слове и ручном управлении.

- А Гагарин, насколько я понимаю, вообще ничем не управлял, - заметил Юджин. - Посадили в шарик, включили зажигание...

Михаил от возмущения не мог сказать ни слова, и за Гагарина вступилась Иветта:

- Юджин, ты просто не можешь смириться с тем, что не вы были первыми.

- Ветка, я твой должник! - заявил Михаил. - Если что надо от меня, говори, не стесняйся, я всегда готов!

- Нахал, - сказала Иветта. - Дай мне чашку и парочку тостов.

Михаил взял со стола чашку с чаем:

- Масло? Джем? Может, кусочек сыра?

- Не надо, - сказала Иветта.

- То, что вы полетели первыми - это вообще историческое недоразумение, - сказал Юджин. Иветта поморщилась:

- Можно, я сначала уйду, а потом вы будете разговаривать о политике?

- Конечно, можно, - сказал Михаил, - тем более что мы сами сейчас уйдем. Юджин, ты куда? В рубку?

- Нет, к доктору. Он прошлый раз жаловался на компьютер.

- Ветка, а что ты так плохо кушаешь? - спросил Михаил Иветту.

- Доктор же сказал: скоро невесомость. Не хочу.

- Ты всегда ее нормально переносила...

- А сейчас не хочу!

- А с... - Михаил хотел спросить "А с чего это вдруг ты сейчас не хочешь?", но Юджин под столом наступил ему на ногу. Михаил понял, что лезет, куда не надо, и переменил тему:

- А с каким плюс-минусом этот час, что сказал док?

Юджин пожал плечами:

- Наверное, как всегда. Он ничего не говорил?

- Нет. А в чем, собственно, дело? - спросила Иветта.

- Как в чем?! - почти возмутился Михаил. - Может, сейчас начнет трясти! Может, уже пора бежать, приборы пристегивать!

- Ну, я думаю, минут десять у нас еще есть, - спокойно заметил Юджин, и в этот момент включилось переговорное устройство.

- Капитан, приблизительно через пятнадцать минут начнется раскачка, - сказал Сингх. - Предупредите экипаж.

- Спасибо, доктор, - ответил Юджин и обвел взглядом присутствующих. - Заканчивайте завтрак, по местам, и как следует пристегнуться. Майкл, резервных дальномеров у нас нет, и запас бинтов ограничен.

- Принимаю критику и подчиняюсь приказу, - Михаил поднял руки, потом подмигнул Иветте:

- Ветка, ты прошлый раз говорила, тебе ремешок надо подогнать...

- Спасибо, мне Юджин уже сделал, - Иветта улыбнулась самой очаровательной улыбкой, какую смогла изобразить.

- У-у, меня, значит, не ценят!

- По местам, - скомандовал Юджин и первым поднялся из-за стола.

2. Триста семьдесят третьи сутки полета, снова завтрак

До очередного наступления невесомости оставалось около суток, и в кают-компании собрался весь экипаж. Михаил пришел последним и с порога заявил:

- Поздравляю! Через полтора часа пройдем конечную точку.

- А что за ней? - немного испуганно спросила Иветта.

- То же самое - пустота и звезды. Просто мы от нее начнем возвращаться к Земле.

- Мы развернёмся?

- Нет, - ответил Юджин. - Затормозим до нуля и с тем же ускорением пойдем обратно. Ты и не заметишь.

- Даже я не замечу, - сказал Михаил, - и только потом, задним числом, рассчитаю и скажу вам, когда это было.

- Почему это ты не заметишь?! Тебе по должности положено! - сказала Иветта.

- Потому. Оптический дифрактометр дает скорость корабля с точностью плюс-минус двадцать пять километров в секунду. Так что я примерно полтора часа не буду знать не только величину, но и направление.

- А радиомаяк? - напомнил Юджин.

- Маяк на пределе слышимости. Что-то они там, на Земле, не рассчитали, или у них ориентация нарушилась. И потом, у частотомера точность тоже не беспредельная. Даже по маяку я несколько минут не буду знать скорость.

- Жаль, - заметила Иветта. - Можно было бы в крайней точке открыть шампанское.

- У тебя есть шампанское? Как ты его сюда занесла? - спросил Юджин.

- Так же, как ты виски, которым мы отметили половину световой, - сказала Иветта, мило улыбаясь.

- Как будто кто-то проверял, - заметил Михаил. - Может, у меня в каюте тоже литр водки спрятан. Р-романтики, блин! Стоило тащить сюда шампанское, чтобы бабахнуть в пустоте! Лысые романтики, воздушные бродяги.

- Ты это о ком?! Обо мне?! - спросила Иветта с деланным возмущением.

- Очевидно, он имеет в виду меня, - сказал Сингх и провел рукой по своим редким седым волосам, сквозь которые просвечивала коричневая кожа.

- Это просто строчка из песни¹! - сказал Михаил.

- Миша, а вы, надо полагать, не романтик? - спросил Сингх.

- Я-то?! Да я, можно сказать, самый суровый прагматик из всех вас! Я даже из такого насквозь романтического мероприятия, как этот полет, пытаюсь извлечь материальную выгоду!

- Это как? - полюбопытствовал Юджин.

- Поспорил с одним знакомым на ящик пива. Давно, "Мустанга" еще в проекте не было. Я ему тогда сказал, что, как только на основе какой-нибудь полууправляемой термоядерной реакции будет создан двигатель, способный разогнать пилотируемый аппарат хотя бы до половины скорости света, так сразу отправится экспедиция к одной из ближайших звезд.

- "Полууправляемой" - хорошее слово, - заметил Сингх. - Наверное, потому и "Мустанг"?

- Примерно, - сказал Юджин. - Только я не всерьез предлагал, не думал, что примут.

- Сейчас вот не знаю, как быть, - закончил Михаил. - Нутром чую, что выиграл, а доказать не могу.

- Ничего ты не выиграл, - сказал Юджин. - Мы же не летим ни к какой звезде. Всё задание - разогнаться, затормозить, потом вернуться.

- Никто пока не выиграл и не проиграл, - заметил доктор Сингх. - Наш полет как раз и предназначен выяснить, есть ли у человечества такой двигатель. Испытание двигателя, а звезды еще впереди.

- Да ну, какие с ним могут быть звезды? - разочарованно сказала Иветта. - Сколько мы пролетели за год? Кажется, и за пределы Солнечной системы не вышли, ты говорил...

- Четверть светового года, - сказал Михаил. - Вышли или нет - вопрос спорный. Основная масса вещества системы вращается совсем в другой плоскости.

- А сколько до ближайшей звезды? - продолжала Иветта. - Четыре световых года? Это шестнадцать лет только туда, да столько же обратно.

- Чуть больше четырех. Ну и что? Во-первых, мы полгода разгонялись и полгода тормозили. Если не тормозить, а дальше переть с той же скоростью, то не шестнадцать, а всего девять. Даже меньше, где-то восемь с половиной.

- Ну, пусть в оба конца семнадцать лет. Чем ты будешь кормить экипаж? Оранжерея не обеспечит, сам знаешь.

- Ерунда, - Михаил беспечно махнул рукой, - набрать консервов побольше. Что, они в пустоте при абсолютном нуле семнадцать лет не пролежат? Я не говорю уже о том, что половина световой, скорее всего, не предел.

- Абсолютный нуль - это, конечно, хороший холодильник, - сказал Юджин. - Другой вопрос - нужны ли нам звезды? Луну-то не можем освоить.

- Звезды, вероятно, дело будущего, а вот в пределах Солнечной системы этот двигатель будет полезен, - заметил Сингх. - И Луну освоим, и Марс. Человечество вынуждено будет осваивать Солнечную систему, просто потому что оно не может не развиваться по экстенсивному пути. Особенно сейчас. Ну, а там, наверное, дойдет очередь и до звезд. Другой вопрос - нужны ли звездам мы?

- "Особенно сейчас" - это как понимать? - удивленно спросила Иветта. - Я всегда думала, что по экстенсивному пути развиваются примитивные общества.

- Понимаете, человечество подошло к такому этапу развития, когда для того, чтобы обеспечить потребности всех, - причем не по минимуму, а на хорошем уровне, - не обязательно всем работать. Это известная вам безработица. В обществах с натуральным хозяйством безработицы нет. А чтобы люди, исключенные из производства, не оказались совсем выброшены из общества, создаются всякие программы обеспечения занятости, которые на деле сводятся к изобретению новых потребностей. Или то, что раньше было роскошью, становится нормой жизни. Как автомобиль, телевизор и ванна в каждом доме. А для этого нужны ресурсы, которых на Земле осталось очень мало. Еще и население растет. Так что у человечества весьма ограниченный выбор: или осваивать ресурсы Солнечной системы, или на Земле воевать за передел того, что осталось. А это может плохо кончиться... Но я вот чего не пойму: если вы, Миша, такой суровый прагматик, почему вы называете наш корабль так романтически - "звездолет"?

- Чтобы не путать понятия, - ответил Михаил. - Термин "космический корабль" закрепился за другими аппаратами. Если это, - он обвел рукой кают-компанию, - считать кораблем, то "Союз" будет яликом, а "Шаттл" сошёл бы за вельбот. Ну, а так - приходится заимствовать терминологию у фантастики.

Он посмотрел на часы и встал из-за стола.

- Заболтался я с вами. Надо бы напоследок еще раз замерить скорость. Ветка, ты не расстраивайся, мы твое шампанское потом бабахнем. А в конечной точке и не стоит это делать.

- Почему? - спросила Иветта.

- Надо скорости набрать хоть чуть-чуть. При нулевой выстрел пробки может нас крепко сбить с курса. Еще улетим не туда.

Михаил вышел из кают-компании. Иветта, донельзя удивленная, спросила:

- Доктор, это правда?

- Нет, конечно, - ответил доктор Сингх. - Выстрел пробки внутри корабля не может изменить его курс. Наш друг Миша, как всегда, шутит.

3. Триста семьдесят третьи сутки полета, два с половиной часа спустя

Рубка управления кораблем была самым большим помещением верхнего уровня. Шесть иллюминаторов располагались по кругу - сейчас, во время разгона, когда корабль шел верхним уровнем вперед, они были закрыты толстыми щитками. Увидеть то, что снаружи, можно было только на экранах.

Главный телескоп смотрел прямо вперед. На его экране, почти точно в центральном перекрестии, горела звездочка, самая яркая из всех видимых в телескоп, - Солнце. "Мустанг" ушёл от него достаточно далеко, чтобы оно из диска превратилось в точку, но еще недостаточно для того, чтобы другие звезды превзошли его своим блеском.

Михаил, глядя в окуляр, ловил Солнце оптическим дифрактометром. Поймав, он нажал несколько клавиш и, откинувшись в кресле, стал ждать результата. Измерение и расчет скорости заняли несколько секунд. Увидев на экране результат, Михаил сказал:

- Тридцать три и две десятых.

- А погрешность? - спросил Юджин.

- Двадцать пять и одна.

Командира погрешность в семьдесят пять процентов не смутила - обычное явление в начале разгона и в конце торможения, когда скорость невелика. Скорость будет расти, а погрешность так и останется в пределах двадцати пяти - тридцати километров в секунду.

- Пятьдесят семь минут назад прошли конечную точку, - добавил Михаил. Он включил переговорное устройство:

- Ветка, пятьдесят семь минут назад повернули к Земле. Ты ничего в этот момент не почувствовала?

- Нет, - ответила Иветта. - А разве что-то было?

- Ну, мыши могли разволноваться. Животные вообще чувствуют такие моменты.

- Я не была в лаборатории, ходила в оранжерею.

- Майкл, перестань, Иветта может подумать, что ты всерьез, - сказал Юджин, тоже в микрофон, чтобы слышал весь экипаж, и Михаил переменил тему:

- Ты не забыла сунуть шампанское в холодильник?

Раздавшийся сигнал опасного сближения заставил их забыть о шампанском. На экране радиолокатора какой-то объект быстро шел наперерез "Мустангу".

- Размер? - спросил Юджин.

- Меньше нашего. Раз в шесть.

- Скорость?

- Около тысячи семисот, - ответил Михаил, глянув на цифры на дисплее. Он действовал автоматически: расчет скорости, ускорения, точки пересечения траекторий.

- Точка пересечения?

- Пройдет в двенадцати километрах впереди нас. На треть секунды разойдемся. Ого!

- Что такое?

- Погрешность - плюс-минус двадцать один! Может, проскочит впереди, а может, и сзади. Или вляпается в нас.

Михаил повторил расчет скорости и траектории объекта.

- Ничего не понимаю... - просчитал еще раз. - Юджин, он тормозит. Тормозит и меняет курс! Уходит вправо! Юджин, это пришелец!

- Успокойся! - Юджин сильно тряхнул Михаила за руку. - Можешь взять его в телескоп?

Михаил подумал пару секунд.

- Нет. Он слишком быстро движется. Система слежения не успеет отработать.

Он вернулся к экрану радара, повторил расчет скорости и ускорения.

- Как он тормозит, Юджин! Как тормозит! Сто семьдесят "же"!

- Сто семьдесят? - недоверчиво переспросил Юджин.

- Сто семьдесят три, - Михаил повторял расчеты непрерывно. - Нет, уже сто восемьдесят шесть! Всё, пошло на убыль, сто шестьдесят девять.

- Это автомат, - сказал Юджин. - Ни одно живое существо не выдержит таких перегрузок.

- Ну, может, у них на планете собственная тяжесть раз в пятнадцать больше нашей. Или они вообще кристаллоиды. Твёрдые такие, как вот этот стол, - Михаил постучал по столику рядом со своим креслом.

- Это только твои предположения, - заметил Юджин.

- Наоборот, это знание.

- Какое может быть знание? Что ты знаешь о пришельцах?

- Вот именно, что ничего. Я знаю, что ничего о них не знаю, поэтому возможно всё, - сказал Михаил и включил микрофон. - Ветка, оставь мышей в покое и иди скорее сюда! Тут у нас инопланетяне на летающей тарелке!

- Опять врешь? - спросила Иветта.

- Не веришь мне - спроси командира, он подтвердит.

Михаил повернул голову в сторону Юджина, отключил микрофон и сказал:

- Юджин, не хватайся за карман. Свой пистолет ты наверняка оставил в каюте. Нет у тебя привычки таскать его с собой.

Лицо командира пошло красными пятнами.

- А ты свой, что ли, взял?

- Зачем? Я его даже не заряжал. Ну, хорошо, дорогой коллега по плащу и кинжалу, может, обменяемся информацией? Какое секретное предписание ты получил от ЦРУ на случай появления инопланетян? Какую-нибудь гадость, "вплоть до физического устранения при необходимости"?

Юджин, не говоря ни слова, открыл один из ящиков для документов около своего кресла. Он достал оттуда бумажный конверт без всяких надписей и так же молча сунул его в приёмник утилизатора отходов.

- Однако небрежно ты хранишь секретные документы, - не удержался Михаил.

- А что, у кого-то есть привычка рыться по чужим ящикам?! - раздраженно спросил Юджин, которого Михаил порой доставал своей манерой постоянно шутить. В этот момент открылась дверь, и в рубку вошла Иветта.

- Что у вас происходит? Опять спорите о политике?

- Не совсем, - ответил Михаил, - просто разоблачаем друг друга. Сейчас и тебя разоблачим. Что тебе дала ваша секретная служба на случай появления инопланетян, чтобы другие страны не узнали об этом? Тоже пистолет, или какие-нибудь ампулы для смертельной инъекции в ягодицу?

- Таблетки, - сказала Иветта, густо покраснев. - Положить в кофе, или в чай - кто что пьет. А где инопланетяне?

- Вон, на радаре. А таблетки сунь в утилизатор, как Юджин свое секретное задание, а то и правда кто-нибудь случайно отравится.

- Я бы давно сунула, только боюсь. Оно же на удобрение пойдет, для оранжереи. А я не знаю, чего они туда намешали. Отравимся через огурцы.

- Ну, отдай доку, он спалит в двигателе.

В это время Юджин, который уже некоторое время смотрел на экран, не участвуя в разговоре, внезапно сказал озабоченным тоном:

- Мне не нравится, как он разворачивается. Если бы мы летели на самолете, я бы сказал, что заходит нам в хвост. Классическая позиция для атаки.

- Ну, это вряд ли, - сказал Михаил. Остальные ему не поверили: по голосу чувствовалось, что он и сам себе не очень верит.

- Что мы можем сделать? - спросила Иветта.

- Ничего, - сказал Юджин. - Только ждать, что будет делать он. Средств самообороны у нас нет.

- Сволочи! - сказал Михаил. - Против пришельцев ничего не дали, а против своих - сколько угодно!

Иветта села в свободное кресло - в рубке имелись места для всего экипажа, - пальцами вцепилась в подлокотники и уставилась на экран радара, на котором были видны маневры пришельца. Он приближался, почти уравняв собственную скорость со скоростью "Мустанга".

- По-моему, он просто выходит на параллельный курс, - предположил Михаил.

- Командир, - в динамике внезапно раздался голос доктора, - мне в иллюминаторе плохо видно, но, по-моему, к нам сзади приближается какой-то светящийся объект и, кажется, маневрирует.

- Он у нас на экране, - сказал Юджин. - Похоже, это инопланетянин. Поднимитесь к нам, здесь лучше видно.

- Попробую взять его в малый телескоп, - сказал Михаил. Он поколдовал над клавиатурой, и звезды на экране телескопа поплыли в сторону.

- За провал секретного задания нас по головке не погладят, - заметил Юджин. Иветта издала неопределенный звук - то ли вздохнула, то ли фыркнула.

- Вот уж это, господа Штирлицы... - начал Михаил.

- Это кто? - перебила его Иветта.

- Ну, Бонды, если так понятнее. Это, говорю, как раз не проблема. Скажете, что остальные были предупреждены о вашем секретном задании своими службами. Узнали по оперативным каналам. Все вот так и скажем, каждый своим Мюллерам.

- А если они проверят? - спросила Иветта.

- Да ну! - махнул рукой Михаил. - Для этого им надо обменяться информацией - они на это никогда не пойдут. Максимум, на что способны, - обменяться дезинформацией: каждый будет думать, что другой делает то же самое. Скорее уж станут искать утечку в собственных конторах - вот пусть этим и занимаются! Может, в самом деле кого поймают, так что ты, Юджин, еще и своей разведке поможешь.

Он говорил, не отрываясь от экрана телескопа. С края экрана к середине медленно перемещался аппарат, не похожий ни на один из запущенных в космос землянами. Несколько шаров, соединенных то ли трубами, то ли балками; в разные стороны торчат антенны, или манипуляторы, или опоры, на которые он становится, опускаясь на другие планеты...

Аппарат замер в центре экрана, и Михаил прибавил увеличение телескопа.

- Простите мое любопытство, но о каких Штирлицах и Мюллерах идет речь? - спросил доктор Сингх из своего кресла. Оказывается, никто не заметил, как он вошел в рубку. - Я этот сериал видел, когда учился в Москве, но не совсем понимаю...

- А вы, доктор, разве не получили секретного предписания на случай появления инопланетян? - спросил Михаил.

- А, вы об этом! Вы знаете, я старый человек, почти ничего не боюсь, и меня очень трудно заставить делать гадости. К тому же наши спецслужбы по сравнению с вашими - дети, им еще учиться и учиться.

- Это очень старый аппарат, - Иветта первой высказала предположение, которое пришло в голову всем, как только Михаил настроил телескоп на максимальное увеличение. - Я, конечно, не специалист, но, помнится, пустотная коррозия - очень медленный процесс. А здесь - посмотрите.

Общее молчание было знаком согласия. Михаил пожал плечами:

- Пусть старый - тем не менее, вполне работоспособен. Заметил нас, затормозил, изменил курс, держится рядом.

- Ну, это несложно, - заметил Сингх. - Мы не совершаем никаких маневров, просто равномерно ускоряемся. Что мы будем делать теперь?

- А что мы вообще можем сделать? - спросил Юджин вместо ответа. - До него два километра, манипулятором не достать. Какого-нибудь ялика или вельбота у нас нет, ранцевых двигателей в скафандрах - тоже. Предоставим инициативу им.

- Вон она, инициатива, - сказал Михаил, показывая на экран. От аппарата отделилось цилиндрическое тело и направилось к "Мустангу".

- Боевая ракета? - спросил Сингх.

- Скорее исследовательский зонд, или капсула с посланием, - ответил Юджин.

Через пару минут цилиндр вышел на круговую орбиту вокруг "Мустанга". Открыли щитки иллюминаторов в рубке (нельзя же, сказал Михаил, носом вперед летим; ничего, ответил Юджин, скорость небольшая, открывай) и на глаз (для радара было уже слишком близко) оценили расстояние в тридцать метров. Разглядеть его как следует не удавалось - слишком быстро летел.

- Эх, и этот манипулятором не схватить, - с сожалением заметил Михаил.

- Значит, не послание, - заключил Юджин.

Он бросился за видеокамерой, чтобы снять зонд, но, пока искал, тот, сделав десятка полтора витков, направился обратно. Он еще не успел вернуться, когда на аппарате вспыхнул и начал пульсировать яркий огонек.

- Лазер, - сказал Михаил. - Похоже, сигналит.

- Майкл, быстро подключай к телескопу регистратор! - скомандовал Юджин. - Иветта, доктор, возьмите еще одну камеру, установите в оранжерее, оттуда должно быть видно.

Сам он в это время устанавливал принесенную камеру в один из иллюминаторов, из которого был виден аппарат пришельцев.

- Майкл, индикатор поля тоже включи, если они начнут что-то передавать по радио, надо будет записать. Пишем с максимальным временным разрешением, сбрасываем на резервный диск.

- А сами мы будем что-нибудь передавать? - спросил Сингх.

- Да, - ответил Юджин, несколько секунд подумав, - только потом. Смонтируем какое-нибудь видео и передадим.

- Ты думаешь, они смогут расшифровать наше видео? - с сомнением спросил Михаил.

- Если у них есть какие-то органы зрения, значит, есть и телевидение, или было когда-то. Значит, разберутся. У тебя есть другие идеи? Нет? Тогда включай индикатор.

4. Триста семьдесят третьи сутки полета, поздний вечер

Проходя по коридору, Михаил увидел, что у Иветты, как обычно, приоткрыта дверь каюты, а внутри горит свет.

Каюты на "Мустанге" примерно тех же размеров, что и камбуз, - чуть больше, чуть меньше, у всех немного по-разному. Иллюминаторов не было - все жилые помещения располагались внутри кругового коридора, снаружи только служебные.

Иветта не любила оставаться одна в закрытом помещении. Эта нелюбовь не принимала у нее характера мании: двери душа или туалета она всегда закрывала, как закрывала и дверь лаборатории, проводя опыты с мышами, - чтобы, если мышка убежит, не ловить ее по всему кораблю. А вот свою каюту она закрывала только тогда, когда переодевалась или уходила из нее. Всё остальное время, даже когда спала, она оставляла дверь приоткрытой хотя бы на пару пальцев.

Через щель Михаил увидел, что Иветта читает книжку, лежа в кровати. На него она, казалось, не обратила внимания, но, когда дверь уже осталась позади, он вдруг услышал:

- Миша!

Он повернулся. Дверь перед ним отъехала в сторону, и он вошел в каюту. Иветта, не вставая, нажала кнопку, дверь почти закрылась, оставив щель шириной в палец.

Футболку, которая сейчас была на ней, Михаил раньше никогда не видел - наверное, Иветта использовала ее только в качестве пижамы. Книжку она положила себе на колени поверх одеяла.

- Ветка, а ты что не спишь? Поздно уже.

- А ты сам? Сядь, посиди здесь.

Михаил оглянулся. Кресло в углу - добротное, с амортизирующим слоем и ремнями, как все кресла на "Мустанге" - было почти свободно, лишь на подлокотнике висела одежда Иветты. Михаил, однако, в кресло не сел, а вместо этого пристроился на краю кровати.

- Интересно, койки такие узкие - это нарочно сделано или для экономии места? - спросил он.

- У тебя, как всегда, одна тема, - заметила Иветта.

- Зато вечная.

- Эта штука все еще летит рядом с нами?

Было заметно, что она волнуется: как всегда в таких случаях, акцент в ее речи усилился, и ударения в русских словах временами сползали к концу, на французский манер.

- Летит, куда денется, - Михаил пожал плечами, старательно изображая равнодушие. - Все еще передает. Сигналит лазером, или что там у нее, и по радио тоже.

- А вы будете что-нибудь передавать?

- Да. Сейчас подбирали материал. Юджин смонтирует, и начнем.

- Миша, а тебе не страшно? Я боюсь.

- А чего бояться? Оружия у них наверняка нет. Как и у нас, кстати. Два пистолета не в счет, непонятно, как они вообще будут работать в пустоте.

- Опять шутишь? Я не об этом. Как тебе объяснить? Понимаешь, я читала фантастику: полеты к звездам, другие цивилизации, - и считала, что книги - всего лишь книги. И не думала, что это может быть со мной, здесь и сейчас: вот корабль, на котором можно лететь к звездам, а вон снаружи чужая жизнь.

- Ну, который снаружи - скорее всего автомат. Ты знаешь, техника вообще развивается неравномерно. Топчется на месте, казалось бы, никакого развития, потом вдруг прорыв, и открываются совершенно новые возможности. Возьми ту же артиллерию: пятьсот лет пушки стреляли, в сущности, в пределах прямой видимости. А потом почти одновременно появились нарезной ствол и бездымный порох. И через пятьдесят лет - стрельба с закрытых позиций, дальнобойная артиллерия, "Большая Берта"...

- Не дави меня эрудицией. При чем здесь артиллерия?

- При том, что в космической технике то же самое. Пятьдесят лет летали на одной ракете. "Восток", "Союз" - та же Р-7, еще Королев её делал. И примерно столько же возились с термоядерным синтезом. С ураном - сначала реактор построили, а потом бомбу сделали, а тут наоборот - взорвать "кузькину мать" оказалось проще, чем провести управляемый процесс... И всё-то хорошо, одна беда - на то, чтобы удержать плазму в магнитном коконе, энергии уходит больше, чем получается от реакции. А потом доктор Сингх говорит: давайте не будем замыкать кокон. Оставим ма-аленькую дырочку, и пусть плазма свищет оттуда. И всё - прорыв, плазма свищет, летим к звездам, и ничто нас не остановит.

- К звездам летим, а сами, можно сказать, еще не до конца слезли с деревьев.

Михаил почесал в затылке.

- Ну, если так рассуждать, то мы, наверное, до конца никогда и не слезем. Так и будем летать, прихватив с собой обрезок древесины.

- Если бы обрезок! Мне кажется, мы тащим с собой целое дерево, вместе с землей, в которой оно растет, и даже с куском тропического леса.

- Ты имеешь в виду оранжерею?

- Я имею в виду лес, который у нас в головах. Нашу память, психологию, привычки. Предрассудки, политику эту, из-за которой вы вечно спорите с Юджином.

- Ужас, сколько плохих слов, и все на букву П! Неужели у нас нет качеств, начинающихся на какую-нибудь другую букву?

- Есть, конечно. Амбиции. Недоверие ко всему и всем. Зависть. Продолжать?

- Не надо. Что делать, нас уже заметили, затормозили, изменили курс. Сейчас он что-то передает, потом полетит дальше. Когда-то сообщит своим. Скорее всего, не скоро. Лететь ему, похоже, далеко, ты сама видела. К тому времени мы, наверное, избавимся от этой привычки - везде таскать за собой гектары леса. Мы с Юджином, когда подбирали материал, рассуждали примерно так же, поэтому хвосты наши, как могли, замаскировали.

- Какие хвосты? - не поняла Иветта.

- Которыми так удобно цепляться за лианы. Ты, Ветка, не бери в голову всякой ерунды, спи спокойно.

Она кивнула, закрыла книгу, положила ее на тумбочку.

- Да, я буду спать. Ты иди.

- Вот и хорошо, - сказал Михаил, вставая, - сейчас я тебе одеялко поправлю...

Он протянул руку к выключателю. Свет погас, в наступившей темноте послышалась возня, потом два удара и возглас:

- Пошляк! Иди отсюда! Уходи сейчас же!

Потом отъехала вбок дверь, и каюту осветил горящий в коридоре фонарь дежурного освещения.

- Ну, вот, на самом интересном месте, - укоризненно сказал Михаил, выходя в коридор. В проеме двери он остановился, оглянулся. - Спокойной ночи, Ветка.

Иветта несколько секунд молчала, потом ответила:

- Спокойной ночи.

Михаил вышел, и дверь за ним закрылась, оставив щель шириной в ладонь.

5. Триста семьдесят четвертые сутки полета

Подполковник Юджин Фрост, США, 49 лет. Пилот штурмовой авиации (Афганистан, Сирия, Ливия, Украина), затем летчик-испытатель. Командир "Мустанга", пилот, программист, резервный штурман.

Михаил Галкин, Россия, 35 лет. Штурман полярной авиации. Боевые действия в Украине закончились, когда он ещё учился в штурманском училище, принять участие в них он не успел. Стратегическая авиация по мирному договору ликвидировалась, и Михаил подался в полярку. На "Мустанге" - штурман, астроном, второй бортинженер, резервный пилот.

Сарван Сингх, Индия, 62 года. Doctor of physics, действительный член многочисленных академий в странах, список которых занимает половину листа. Крупнейший в Индии и один из крупнейших на Земле специалистов по проблеме управляемого термоядерного синтеза. Создатель двигателя, который Галкин, склонный вышучивать всё на свете, называет то "адской машинкой", то "кузькиной мамочкой". Здесь - первый бортинженер и резервный программист.

Иветта Марше, Франция, 29 лет. Врач - и в космосе, и раньше, на Земле. В космосе, кроме того, - биолог, химик и, по словам Галкина, агроном: в ее ведении оранжерея.

Фото занимает левую половину экрана, справа - текст на двух языках, английском и через промежуток русском. Минимум информации: имя и фамилия, возраст, основная должность в экипаже "Мустанга". Ни звания Юджина, ни ученых степеней Сингха: даже если у тех, кто послал этот автомат, есть нечто подобное, сейчас их это не касается.

Английские и русские надписи скомпонованы одинаково, чтобы можно было сопоставить строчки и понять, что написано одно и то же, только на разных языках. А может, они решат, что экипаж корабля составлен из представителей двух цивилизаций, - тоже сойдет в качестве рабочей гипотезы.

Старт "Мустанга". Его снимал аппарат, шедший с ними параллельным курсом в течение девяти минут - пока не начал отставать. Запись им позже переслали по радио.

Сорокаметровый диск корабля висит в пустоте, на фоне половинки Луны. Термоядерное пламя вспыхивает на таком расстоянии от него, что кажется - к кораблю это не относится. Но Луна начинает все быстрее сползать к краю экрана, и становится понятно, что светящийся шар и корабль связаны между собой.

Полетное задание: тягой термоядерного двигателя, держа курс на Эпсилон Кассиопеи, разогнаться до половины световой скорости. Развернуться, затормозить, тем же порядком вернуться к Земле. Цели полета: испытать двигатель и корабль и выяснить, как практически проявляются эффекты, предсказанные теорией относительности. Половина световой - достаточно для эксперимента.

Кассиопея выбрана, потому что в тех широтах, где расположены пославшие звездолет страны, она никогда не заходит за горизонт. Кроме Индии - но индийские ученые на время полета имеют неограниченный доступ в обсерватории России, Европы и Америки.

Инопланетянам, правда, всё это не сообщают, да и что им Россия, Индия, Америка? Может быть, на их планете давно всеобщее братство и единение, или у них в истории вообще не было разных государств.

Не сообщают им и местоположение Солнечной системы в Галактике - Юджин категорически, властью командира, запретил это делать.

Передача идет в простейшей кодировке - аналоговая, черно-белая, без ограничения частотного спектра. Без звукового сопровождения, чтобы не затруднять инопланетянам расшифровку. К тому же лучшим саундтреком к этим кадрам могла бы быть "Трава у дома" - что она инопланетному автомату, или кристаллическим кристаллоидам, твердым, как штурманский столик?..

Дальше идет мультипликация - запись в основном из неё и составлена, лишь слегка разбавлена видеосъемками. Сначала короткий фрагмент, которым Юджин объясняет инопланетянам систему записи чисел... Дальше по ходу передачи он использовал цифры так, как если бы инопланетяне их понимали, только дробей старался избегать.

Юджин для этой передачи сделал больше, чем кто-либо на корабле. Ночью он не спал совсем. Михаил поспал часа три. За завтраком Юджин выпил невероятное количество кофе, а Михаил налег на чай. Насчет растворимого кофе он всерьез утверждал, что производящие его компании, работая в сговоре с фармацевтическими, извлекают оттуда весь кофеин. Юджин сказал, что этого не может быть, Иветту, как химика экспедиции, попросили разрешить спор, но она тоже не знала.

Записей, специально предназначенных для демонстраций братьям по разуму, на корабле не было (кто ж знал?!), и передачу собирали по частям из подручного материала. Фрагмент о строении Солнечной системы переписали из учебного фильма для школьников по астрономии - Иветта, абсолютно не разбиравшаяся в этих вопросах, брала для себя. У нее же нашли запись, объясняющую различие между мужчинами и женщинами, и после короткого спора решили вставить. Немного добавили записей, сделанных на борту: доктор Сингх за пультом, Михаил у главного телескопа, Иветта в оранжерее поливает растения, потом держит в руках лабораторную мышку. Как она прикрепляет к мышке датчики, инопланетянам показывать не стали: могут неправильно понять.

Кое-что на скорую руку, с помощью подручного программного обеспечения, сделал Юджин - конечно, только необходимый минимум, делать всё вручную - это сколько ж времени ушло бы?

- Командир, мы показали им кино уже четырнадцать раз. Может, хватит?

- А они свою передачу сколько раз повторяли? - спросил в ответ Юджин.

Михаил на несколько секунд задумался.

- Ту, что лазером, двадцать два раза. Если, конечно, паузы были между повторами, а не между эпизодами сериала.

- Продолжительность этих, как ты говоришь, эпизодов одинаковая?

- Абсолютно.

- Значит, повторы. Передавай. Кстати, какая у нас скорость?

Михаил посмотрел на дисплей.

- Двенадцать минут назад была тысяча сто два.

Юджин включил переговорное устройство:

- Доктор Сингх, сколько времени осталось до конца цикла?

Голос доктора раздался в динамике через несколько секунд:

- Примерно час и десять минут. Через пятьдесят примерно начнется раскачка.

- Доктор Сингх, после остановки двигателя подготовьте его к очередному циклу, но без моей команды не запускайте. Внимание всему экипажу! Я принял решение изменить курс. Майкл, прямо сейчас начинай рассчитывать поворот на Дельту Волка. Чем быстрее рассчитаешь, тем раньше включим двигатели, меньше придется лететь в невесомости.

- Сдается мне, где-то я уже об этом читал², - негромко сказал Михаил, прикрыв ладонью микрофон.

- Фантастика полезная вещь, когда сам попадаешь в фантастическую ситуацию, - так же негромко заметил Юджин, тоже прикрыв микрофон. Затем продолжил:

- Доктор Сингх, для главного двигателя есть запас горючего на непредвиденные маневры?

- Двукратный, - ответил Сингх.

Вспомогательными двигателями Юджин распоряжался сам, запас был ему известен.

- Иветта, как продовольствие?

- Сорок процентов резерва - месяцев на десять. Химические регенераторы - годовой резерв, биологические нас переживут. А для чего этот поворот, можно узнать?

- Я не хочу им показывать направление на Солнечную систему.

Наступила тишина, и после паузы, показавшейся бесконечной, Сингх задал вопрос, волновавший всех:

- И долго мы будем отклоняться от курса?

- Пока они от нас не отвяжутся и не полетят своей дорогой.

- А если они вообще не захотят отвязываться?

Юджин ответил не сразу.

- Я не могу приказать вам геройски погибнуть, и сам не собираюсь это делать. Если в течение сколько-нибудь разумного времени - скажем, месяца - он не отправится своей дорогой, попробуем что-нибудь с ним сделать. В крайнем случае, подойдем ближе и попытаемся взять на абордаж. Ну, и два пистолета есть.

На последних словах командира Михаил свистнул, забыв отключить микрофон.

- Готово, - сказал Михаил, закончив расчет. - Будешь проверять?.. Черт!

"Адская машинка" шипела и пускала искры в конце цикла работы, сейчас она в очередной раз дернула корабль.

- Не буду, - сказал Юджин. - Загружай сразу в программу для вспомогательных.

В этот момент наступила невесомость. Оба молча занимались своими делами: Юджин проверял системы двигателей, Михаил рассчитывал углы установки главного телескопа, чтобы после поворота проверить курс по нескольким ориентирам. Таблица стандартных решений, подготовленная на Земле, таких значительных отклонений не предусматривала.

Голос Сингха раздался в динамике неожиданно, они даже не сразу поняли, о чем речь:

- Командир, мне в иллюминатор плохо видно, и телескопа у меня нет, но, по-моему, они улетают.

Несколько секунд они осмысливали услышанное. Михаил понял доктора первым:

- Где?!

Он посмотрел на экран малого телескопа, последние сутки постоянно направленного на пришельца, - сейчас там не было ничего, кроме звезд. Перевел взгляд на экран радиолокатора - пришелец уходил, поворачивал на прежний курс с теми же чудовищными перегрузками, с которыми вчера тормозил.

Юджин, который тоже смотрел на экран, снова включил микрофон:

- Внимание экипажу! Поворот на Дельту Волка отменяется. Идем к Земле.

В динамике раздался непонятный звук, и Михаил сказал на всякий случай:

- Ветка, ты не плачь, все же хорошо кончилось.

Юджин отключил микрофон и сказал:

- Но хотел бы я знать, почему он это сделал.

Михаил помолчал несколько секунд, потом ответил:

- Наверное, потому что передача кончилась. А снова включить я забыл.

6. Семьсот сорок шестые сутки полета

Почти неделю не работал главный двигатель. "Мустанг" тормозил солнечным парусом. Испытание паруса не входило в обязательную программу полета, разворачивать его или нет - оставили на усмотрение экипажа, и экипаж решил развернуть. Искусственная тяжесть, обусловленная торможением, составляла около пятой части обычного.

Уже давно они смотрели и слушали передачи с Земли - сначала на пределе разборчивости, а последние дни весьма приличного качества. За два года мир не перевернулся, цивилизация не погибла. Цены на нефть чуть упали - в надежде, достаточно вялой, впрочем, на скорое открытие альтернативных источников энергии. В Индии сменился премьер, в Соединенных Штатах выбрали нового президента. В России тоже выбрали нового, который на деле оказался старым, даже еще не очень хорошо забытым. Во Франции президентских выборов за время полета не проводилось.

"Мустанг" тормозил, шел нижним уровнем вперёд, и щитки иллюминаторов верхнего были открыты. Солнечный парус закрывал середину небосвода, но по кругу оставался промежуток, и Земля была видна в этом промежутке. И чем больше становилась она на фоне звезд, тем больше времени экипаж проводил в рубке управления кораблем.

На Землю уже сообщили о скором возвращении. О встрече с инопланетным кораблем пока сообщать не стали. Во-первых, всего лишь автомат, как-то несерьезно всё это выглядит. Во вторых, Иветта посоветовала ничего не говорить до возвращения:

- Могут подумать, что мы в полете слегка тронулись умом. Когда прилетим, предъявим записи - сразу будет видно, что это правда. А пока не надо.

Остальные согласились. Собственные же успехи в расшифровке сигналов инопланетян свелись к тому, что в обеих передачах пришельца - и переданной лазером, и по радио - выделили повторяющиеся фрагменты. Лазерный сигнал содержал двадцать два повтора, радио - шестнадцать. Делать что-либо сверх этого Юджин отказался:

- Я в программировании не профессионал, просто хорошо подготовленный дилетант. А это задача даже не для программиста, скорее для специалиста по анализу кодов.

Оставалось меньше часа до последнего маневра - выхода на околоземную орбиту. Главный двигатель был заглушен, вспомогательные готовы к пуску, растения в оранжерее политы, мыши накормлены, экипаж сидел в рубке, и Земля была в иллюминаторе.

Говорить было не о чем, и все молчали. Внезапно Михаил нарушил тишину:

- Коллеги, давно вертится на языке один вопрос, а может, предложение.

Все посмотрели на него.

- Я считаю, - сказал он, - что мы должны уничтожить всю информацию, касающуюся встречи с пришельцем. И никому об этом не рассказывать.

- Почему? - разом спросили Юджин и Иветта: первый спокойно, немного лениво, вторая с жаром, даже в кресле подпрыгнула. Сингх следил за разговором молча, на его лице ничего не отражалось.

- Потому что мы не готовы...

- Кто - мы?! О ком ты говоришь?! - крикнула Иветта.

- Не перебивай! Человечество не готово. Мы собрались лететь к звездам, искать там другой разум, а самим не хватает разума договариваться между собой.

- Мы прекрасно договариваемся!

- Мы здесь - да. Но я не нас четверых имею в виду. Мы за два года привыкли считать себя представителями человечества, гражданами планеты. А, например, полковник Зеленин...

- Кто это?! - опять перебила Иветта.

- Тот, кто дал мне вот это, - Михаил выдвинул узкий ящик из-под штурманского столика, достал оттуда серый запечатанный конверт и сунул его в утилизатор. - Он себя не ощущает не то что гражданином Земли, но даже и гражданином России. Только офицером одной, отдельно взятой разведки. Отдельной и от страны, и от ее народа. И ему я должен буду сообщить о них! - Михаил мотнул головой в сторону солнечного паруса, закрывавшего звезды Кассиопеи. - И не мы с тобой, а наши полковники: Зеленин и твой такой же - будут принимать решение о том, как строить следующий контакт!

- Вряд ли полковники. Скорее уж генералы, - заметил Сингх.

- Вы думаете, это лучше? - обернулся к нему Михаил.

- Не думаю.

Иветта молчала, не зная, что возразить.

- Ну, хорошо, предлагаю высказаться всем, - сказал Юджин. Он положил на штурманский столик лист бумаги и расчертил его двумя линиями на четыре части. "Распишем пульку", - хотел, как обычно, схохмить Михаил, но, глянув на лица остальных, промолчал.

- Я должна высказаться первой, как младший член экипажа? - спросила Иветта.

- Нет, - сказал Юджин, - сейчас не тот случай. Младший высказывается первым, когда за старшим последнее слово, он может принять решение и взять на себя ответственность. Я на себя такой ответственности не возьму. Это решение мы можем принять только вместе. Если хотя бы один выскажется против, мы должны будем сообщить об этой встрече.

- Я свое мнение сказал, - Михаил взял фломастер и поставил на одной из четвертей листа жирный косой крест.

- Но... Это же вековая мечта человечества! Как ты можешь?! - закричала Иветта.

- Ветка, нет никакого человечества! - резко ответил Михаил. - За этим словом ничего не стоит! На Земле несколько разных цивилизаций, каждая со своей системой ценностей и своими джунглями в головах! Одни готовы свои ценности навязывать всем подряд, а не хотят добром - тогда крылатыми ракетами. Другие жить не могут без врагов, нет врага - начинают воевать между собой. Третьи просто готовы уничтожать всех, кто хоть чем-то от них отличается. А теперь представь, что все узнают о пришельцах, чья техника ушла далеко вперед. Чего от них захотят в первую очередь?

- Оружия, - сказал Сингх.

- Тогда зачем мы летели? - спросила Иветта.

- За научными результатами, - ответил доктор. - Мы испытали двигатель, проверили на практике релятивистские эффекты. Встреча с инопланетянами - тоже научный результат. Лично для меня самое неприемлемое - что мне предлагают фальсифицировать результаты эксперимента. Никогда в жизни этого не делал, - взяв фломастер, доктор поставил второй крест в соседней четверти листа.

- Юджин, - Иветта посмотрела на командира, - у нас что, есть такое право - вот так перечеркнуть всё, ради чего человек стремился в космос?!

- Нет, конечно. Нет у нас такого права, - сказал Юджин и поставил на листе третий крест.

Иветта смотрела на остальных так растерянно, что Михаил не выдержал и сказал:

- Ветка, ну не смотри ты так! Не хочешь - поставь ноль, и дело с концом!

- Мерзавцы вы, - сказала Иветта. - Оставили мне окончательное решение.

Она взяла фломастер и двумя резкими движениями нарисовала крест в последней свободной четверти. Затем бросила фломастер на столик и уткнулась лицом в ладони. Наступившая пауза тянулась бесконечно, а потом Михаил негромко произнес:

- Ветка, ну, не надо! Это был всего лишь автомат, ему еще сто или триста лет лететь, пока он кому-то что-то передаст. А потом они, может, вообще к нам не соберутся... Ветка, ну, ты же моложе всех нас! У тебя еще будут звезды! Извините, - он обернулся к Сингху.

- Ничего, Миша, - ответил доктор. - Ничего нового вы мне не сообщили.

Иветта оторвала от ладоней красное лицо. В глазах блестели слезы, но она старалась говорить спокойно:

- Ну, хорошо. Теперь надо уничтожить файлы.

- Лучше переформатировать диск, - сказал Михаил, - чтобы вообще следов не осталось.

- Уже не нужно, - сказал Юджин. Все посмотрели на него с удивлением. - Сегодня утром... Извините, не сказал сразу, отвлекся. Был программный сбой, само собой запустилось форматирование диска номер два. Уничтожать уже нечего.

- Вряд ли этот сбой был случайным, - спокойно сказал доктор Сингх. Юджин в ответ дернул плечом - жест, который можно понимать как угодно.

- Юджин! - воскликнула Иветта. - Как ты мог?! Это же!.. Это удар в спину!

- Да, Юджин, - подтвердил Михаил, - к тому же ниже пояса.

Командир не успел ответить - раздался гудок звукового сигнала, вспыхнули на табло цифры обратного отсчёта секунд. Система оповещения предупреждала, что сейчас включатся вспомогательные двигатели. С каждой сменой цифр звучал короткий гудок.

- Пристегнуться, - скомандовал Юджин и первым защелкнул замок ремня.

- Ветка, тебе ремешок подогнать? - спросил Михаил. Большим пальцем он оттянул у себя на груди регулировочную бляху с маховичком, покачал из стороны в сторону.

- Пошляк! - ответила Иветта сквозь слезы, изо всех сил стараясь не улыбаться.

Единица на экране сменилась нулем, раздался шум вспомогательных двигателей, приглушенный несколькими слоями переборок. Волной прошла по кораблю знакомая вибрация, навалилась привычная тяжесть.

"Мустанг" выходил на околоземную орбиту.

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"