1
Когда кончаются утренние заморозки,
когда в оврагах пропадают остатки снега, и ручьи возвращаются в свои русла,
когда деревья в лесу покрываются новой листвой, а на полянах густо синеет молодая трава, в которой растут первые бледные грибы,
когда Дневной Свет становится маленьким и высоко поднимается над лесом, а Глаз Ночи, наоборот, делается большим и круглым, как яйцо птицы хурх, и ночью тоже стоит высоко в небе,
для людей племени Чау, называющих себя Людьми Леса, наступают трудные дни.
О их приближении узнают не по ручьям и листьям - весна может запоздать или наступить раньше обычного. И Глаз Ночи бывает скрыт облаками, и Дневной Свет тоже.
Сначала из леса уходит зверье. Первыми исчезают медвезайцы, большие, но трусливые. Если ранней весной живущие в становище пссы, случается, за ночь раз пять начнут вякать всей стаей, отгоняя оголодавшего за зиму медвезайца, то теперь, бывает, молчат всю ночь, но тишина эта тревожная, не успокаивающая. Уж лучше бы вякали.
Люди тоже начинают чувствовать тревогу. Мужчины забывают о женщинах, а женщины только и помнят, что о детях, и стараются не упускать их из виду. И никому не хочется идти в лес. Ни за корешками и шишками, ни на охоту.
Да и охотиться-то уже не на кого. Крупная дичь ушла: мослопуты, за ними ткыры. И однорогие, и даже двурогие - при их-то размерах, кажется, кого бояться? Исчезла лесная мелочь: всякие ушанчики, хвостуны, летявки.
Потом однажды утром люди, проснувшись, обнаруживают, что ночью ушли все пссы. Это значит, что тем, кто не вкопал в землю перед входом в пещеру пару толстых деревянных столбов, остался всего лишь день, чтобы сделать это. Иначе следующую ночь они могут не пережить. Днем, случается, пробежит прямо через становище стадо обезумевших хваров - они всегда чуют опасность последними, - а с приходом новой ночи людей охватывает ужас. Шаман раздает всем по маленькому кусочку бледного гриба. Кому-то помогает, кто-то просит еще, но много нельзя, можно умереть. Много может съесть только Шаман, когда хочет говорить с духами.
В эту ночь приходят крокозавры.
Они всегда выходят из леса поодиночке. Никто и никогда не видел их парами, никто не знает, как отличить самца от самки, и есть ли вообще у них самцы и самки, или они плодятся по-другому, - этого тоже не знает никто. Тот, кто видел крокозавра вблизи, чтобы можно было их различить, уже никому не расскажет о том, что видел.
Духи умерших возвращаются в становище: тех, кто замерз зимой в лесу, утонул в болоте, кого укусила змея, или убили люди, живущие за Длинным озером, или на охоте заколол рогом ткыр, или загрыз медвезаец. С ними может говорить Шаман, откусив бледного гриба. Дух съеденного крокозавром не вернется никогда: пока он выберется из брюха, крокозавр уйдет так далеко, что дорогу домой уже не найти.
Выйдя к пещерам, крокозавр обязательно сунется мордой в одну из них. Если вход узкий или надежно перекрыт столбами, голова не пройдет.
Вкапывать перед входом свежесрубленные стволы иглолиста велел Старейший. Наткнувшись на столб, крокозавр начнет его грызть, а у свежего дерева смола клейкая и горькая. Крокозавр вскоре бросит бесплодные попытки, еще поревет, стоя у пещеры, и уйдет. Это значит, что из леса идет другой крокозавр.
Если же голова в пещеру пройдет, значит, он пролезет туда весь. Отбиваться бесполезно, копье едва пробивает ему шкуру, и от таких неглубоких ран он только приходит в ярость и бьет по сторонам длинным шиповатым хвостом. Даже если попасть в глаз, останется лишь небольшая царапина, а крокозавр совсем озвереет. И маленький костер посреди пещеры его не остановит. Немногие успеют добежать до соседних пещер или спрятаться в боковые ходы, а на крики о помощи никто не придет. Жить хотят все.
Всю ночь крокозавры будут идти из-за Длинного озера и уходить в степь, один за другим, иногда сцепляясь в коротких схватках перед пещерами. Днем их станет меньше, но выходить из пещер все равно не стоит. Следующей ночью, может, придет один или два, а наутро вернутся пссы. Больше крокозавров не будет до следующей весны.
Когда Людей Леса охватывает тревога перед приходом крокозавров, случается, некоторые уходят на юг, в степь. Чаще всего это юноши, и тогда бывает очень недоволен Вождь, лишившийся будущего воина. Но иногда уходят и более старшие мужчины. Четыре зимы назад один вот так же ушел и унес с собой корзину, в которой у Шамана хранился весь запас бледных грибов. Тот ругался последними словами, даже крокозавра помянул, несмотря на то, что его имя в эти дни нельзя называть вслух; ну, Шаману-то, наверное, можно. Вождь же только усмехался, глядя в сторону.
Что думает об этом Старейший, никто не знает. Он, по обыкновению, молчит.
Никто из ушедших никогда не возвращался, и никто не знает, что бывает с ними дальше. Но в лето, когда ушел тот, с грибами, охотники нашли на краю степи труп крокозавра. На жаре он страшно распух и вонял так, что на него не садились даже птицы кра, клюющие падаль, а у людей слезились глаза, когда они пытались подойти ближе, чем на бросок копья. Охотники ушли и вернулись только следующей весной. От трупа остался скелет, и между костями крокозавра лежали кости человека. А между зубами торчали какие-то прутья, похожие на обломки корзины.
Узнав об этом, Шаман сказал, что ушедшего съел крокозавр вместе с корзиной. И отравился грибами. С тех пор считается, что уходящих в степь съедают крокозавры.
Перейдя Реку, Ыуых больше не опасался погони, но теперь он боялся не успеть до прихода крокозавров. Путь домой шел навстречу их кочевке, а Глаз Ночи раскрылся уже наполовину. И только увидев за степью стену леса, он понял, что успевает. Он заночевал на крайнем дереве, привязавшись ремнем из кожи, а утром углубился в лес, где все тропинки были ему знакомы, как будто не прошли два года с тех пор, как он ушел в степь.
От края леса до становища оставалось полдня хода.
Первым, кого увидел Ыуых, еще не дойдя до пещер, был Уаух - его друг, которого он звал с собой, когда уходил. Тот не пошел: ему нравилась Аяхо, та заглядывалась на Ыуыха, а Ыуых смотрел в степь.
Уаух примерялся с топором к стволу иглолиста.
- Уаух! - крикнул Ыуых. Тот обернулся и уронил топор. То, что он сейчас видел, противоречило всему, что он знал. Ыуых не мог вернуться. Он ушел в степь! Там его съел крокозавр! Значит, это его дух. Но духи съеденных крокозаврами не возвращаются!
К тому же он знал, что с духами можно говорить, но никогда не слышал, чтобы их можно было видеть, и не знал, хорошо это или плохо, когда видишь дух умершего... А спросить некого, и Шаман, и Старейший остались в становище...
- Ыуых, - нерешительно спросил Уаух, - это ты или твой дух? Тебя ведь съел...
- Я это, я! - перебил его Ыуых. - Никто меня не съел. Я просто вернулся!
И Уаух поверил.
Поочередно рубя топором, они быстро свалили дерево и очистили его от веток. Уаух развязал веревку, висевшую на нем вместо пояса и составлявшую всю его одежду. Этой веревкой он отмерил кусок ствола, и они снова принялись рубить. Получилось четыре столба, а на остальное Уаух махнул рукой - слишком тонкое.
- Вождь сказал, что пришлет мужчин, чтобы взяли столбы.
- Он не мог знать, что ты сделаешь так быстро, - сказал Ыуых. - Давай отнесем один столб к пещерам. Там скажем, чтобы шли за остальными.
Они подняли столб на плечи и, перекосившись под тяжестью сырого дерева, двинулись по тропинке к пещерам. Не прошли и половины, как Уаух сказал:
- Стой! Отдохнем, а потом сменим плечо.
Ыуыху давно хотелось сделать то же самое. Они сбросили дерево в траву и сели на него. Уаух с любопытством разглядывал вернувшегося друга. У того бедра были обмотаны чем-то, явно служащим одеждой, вот только из чего это сделано? Ни у одного зверя нет такой тонкой, светлой и безволосой шкуры. К тому же Чау носили одежду только когда холодно, но последние заморозки уже прошли, и все давно ходили голыми.
На шее Ыуыха на тонкой веревке висела странная деревяшка: продолговатая и не вся из дерева, а наполовину костяная. Веревка была к ней привязана посередине, и деревяшка висела на шее костью вверх.
- Что это? - спросил Уаух, протянув руку. Ыуых снял с шеи веревку, взял деревяшку руками за концы и потянул в разные стороны. Дерево и кость неожиданно легко разошлись, и оказалось, что внутри дерева прятался торчащий из кости острый конец, похожий на кремневые ножи, только темно-коричневого цвета, с зеленоватыми пятнами.
- Нож, - сказал Ыуых. Он отдал нож Уауху. - Осторожно, не порежься.
Ножи из кремней делал только Старейший, и только он ими и пользовался, и ручки к ним приделывал деревянные, а не костяные. Остальные предпочитали широкие скребки без ручек, которые у ножей постоянно отваливались.
- Камень? - спросил Уаух, трогая лезвие пальцем.
- Люди, живущие за Рекой, делают это из камней, но они называют его бронс. Или бронц, я так и не понял. Они очень странно говорят.
- А как они его делают? И зачем? Ведь кремень острее.
Края кремневых пластинок действительно получались острее, но и этим ножом можно было порезаться.
Ыуых задумался. На языке, на котором говорят за Рекой, он мог немного объяснить, как делают бронс, но Уаух его не знал, а в своем языке не было многих нужных слов. Он протянул руку к ножу и сказал:
- Да, он не такой острый, зато не ломается. Дай, я покажу.
- Не двигаться, - раздался голос из-за ближайшего дерева. На тропинку вышли два воина с копьями наперевес, и за ними из-за дерева шагнул Вождь. Он забрал нож, сунул его в ножны, повесил себе на шею. Потом с интересом посмотрел на одежду Ыуыха. Ткнув его обратным концом копья, приказал:
- Встань.
Тот поднялся, Вождь ловко сорвал с него тряпку и, взяв ее обеими руками, начал внимательно разглядывать. Воины и Уаух в это время разглядывали голого Ыуыха. Его кожа под одеждой оказалась заметно светлее, чем в других местах.
Вождь перебросил тряпку через плечо и скомандовал:
- Взяли бревно - и к пещерам.
Остаток пути прошли без остановок, даже не меняя плеча. Ыуых и Уаух сгибались под тяжестью, но темп задавали Вождь с воинами, которые шли налегке.
Им навстречу выбежала пссина, завякала на Ыуыха, за ней другие. Ыуых сказал:
- Псс! Псс!
Пссы недоверчиво обнюхали его, но все-таки посчитали своим и замолчали.
Вышли на поляну перед пещерами, и Уаух с Ыуыхом наконец сбросили бревно на землю. Люди на поляне оборачивались в их сторону, одни со страхом отшатывались, другие, наоборот, подходили ближе, но останавливались за несколько шагов. Ыуых заметил среди них Аяхо, державшую на руках маленькую девочку.
Оказавшись голым в центре внимания, Ыуых чувствовал себя неловко, несмотря на то, что и остальные были в таком же виде. Объяснить причину этого он не мог ни на своем языке, ни на береговом: в своем не было нужных слов, а береговые люди тоже ничего ему не объясняли, только бросили тряпку, сказали: "Оденься!" - и подкрепили подзатыльником.
На середину круга вышел Шаман, остановился в двух шагах от Ыуыха, протянул руку и крикнул:
- Ты дух или человек?!
- Человек, человек, - ответил за него Вождь. Он выдернул из ножен отобранный нож и полоснул Ыуыха по плечу. Тот вскрикнул, схватился за плечо. Между пальцами показалась кровь.
- Где ты был? - спросил Шаман.
- У береговых людей.
- Береговых? Почему береговых?
- Их земля начинается на другом берегу Реки. За Рекой холмы. Как за Длинным озером, только больше. Как много холмов, поставленных один на другой. А за холмами очень большое озеро. Такое, что даже другой берег не видно. Воду из него нельзя пить.
- Почему? - спросил Шаман.
- Она горькая, как вода в маленьких озерах в степи.
Шаман оглянулся и наткнулся взглядом на Старейшего, который незаметно подошел сбоку. Тот кивнул, потом протянул Ыуыху лист дерева пао. Ыуых приложил его к ране, прижал рукой.
- Продолжай, - потребовал Вождь.
- У береговых людей много становищ. Самое большое - на берегу горького озера. Они называют его Город. Это значит: большое становище.
- Больше нашего? - спросил Шаман.
- Оно... - Ыуых подумал, - как от пещер до второго ручья.
- И там везде живут люди?
- Да, Говорящий с духами.
По толпе волной пошел шум - люди передавали новость друг другу.
- Зачем ты нас обманываешь? - укоризненно сказал Шаман. - Или тебя не учили, что обманывать надо врагов, а Людям Леса надо говорить правду?
- Я говорю правду.
- Столько людей не бывает.
- Я говорю правду! - повторил Ыуых.
- Что ты там делал? - спросил вождь.
- Меня поймали их воины еще на этом берегу Реки. Они перевезли меня на ту сторону в лодке, как озерные люди...
- Сколько у береговых людей пальцев на каждой руке? - резко перебил Старейший.
- Пять, - ответил Ыуых и посмотрел на свою руку. У него, как и у всех Людей Леса, пальцев на руке было шесть.
- И у озерных людей пять, - задумчиво сказал Старейший. - Продолжай.
- Они увели меня через холмы в Город. Они приводят туда пленников и заставляют делать для них вещи...
- Какие вещи? - спросил Шаман.
- У них много разных вещей.
- И все это делают пленники?
- Не все. Другие вещи они делают сами...
- Что же ты не отбился, когда они тебя ловили? - спросил Вождь.
- От них не просто отбиться, - возразил Ыуых. - Их воины носят одежду из шкуры крокозавра.
Услышав это слово, все вздрогнули, раздались крики. Шаман резко выбросил вперед руку и крикнул:
- Ты сказал имя, которое нельзя произносить!
Запрет объявлял Шаман каждую весну за несколько дней до прихода крокозавров.
- Я не знал, Говорящий с духами, что уже нельзя. Я только что пришел, - растерянно сказал Ыуых.
- Все равно! Имя названо! Духи накажут племя, и ты будешь виноват!
При этих словах Уаух снова вздрогнул. Он вспомнил, что сам сегодня чуть не произнес запрещенное имя. Боком, боком он отошел в сторону, благо воины не задерживали, и затерся в толпу.
- Успокойся, - негромко сказал Шаману Вождь. - Поговори с духами, поешь бледного гриба. Обещай им какую-нибудь жертву, пусть тоже успокоятся. И не мешай нам, он еще должен рассказать мне про этот... как его? Город. Пошли, - Вождь кивнул Ыуыху и двинулся с воинами к пещере. Старейший пошел за ними. Люди расступились.
В пещере Совета, где Достойные решали дела племени, Вождь и Старейший сели у костра. Ыуых остался стоять.
- Рассказывай, - потребовал вождь.
- О чем?
- Рассказывай все, что помнишь, - сказал Старейший. И Ыуых начал рассказывать - без всякого порядка, как вспоминалось.
...У береговых людей рыжие волосы, и на лице тоже - на щеках и вокруг рта. А у женщин лица гладкие...
...Они ходят одетыми все время, а не только тогда, когда холодно. Да и холодно там не бывает...
Вошел Шаман, держа в руке глиняную трубку. Набил внутрь сухой травы шиш, вытащил из костра головешку.
- Опять дымить будешь? - сказал вождь. - Лучше бы грибы ел, Грибоед!
- Я не буду говорить с духами. Я буду слушать. Тебе мешает?
- В здоровом теле здоровый дух, а ты тут со своей коптилкой!
- Кто не курит и гриб не жует, того крокозавр здоровеньким сожрет, - ответил Шаман. Ыуых посмотрел на него со страхом.
- А мне можно! - сказал Шаман, сел у стены, сунул в рот стебель тростника, служивший чубуком, закрыл глаза, навалился спиной на стену и потянул дым.
...Они не живут в пещерах, а делают жилища из камней. Лепят маленькие ровные плоские камни из глины, обжигают в огне, как горшки, и они делаются твердыми. Из них складывают то, что называется "дом"...
...Такой обычай: у женщины может быть только один мужчина. Зато у мужчины - несколько женщин...
...В больших домах они не живут. Они там говорят со своими духами; или собираются вместе, кричат и размахивают руками...
- Хватит. Все это не нужно, - сказал Вождь. - Сейчас буду спрашивать я.
Он вытащил из ножен нож Ыуыха, постучал пальцем по лезвию:
- Как они это делают?
Шаман приоткрыл один глаз, глянул на нож:
- Он же тупой! - и снова закрыл.
- Ничего, тебя зарезать хватит, - сказал Вождь и оглушительно заржал, показывая великолепные, не испорченные дантистом зубы. Отсмеявшись, потребовал:
- Говори!
- Это называется "бронс". Они делают его из камней, которые привозят на больших лодках с другого берега горького озера. Бросают их в очаги, где горит уголь. Очень жаркие очаги. И он оттуда вытекает...
Ыуых рассказывал, тщательно подбирая слова. Многих слов он вообще не находил в своем языке.
- Как это вытекает? - перебил Вождь. - Он же твердый!
- Не знаю, Храбрейший. Я не видел, только слышал, что говорили другие.
- А как они бросают камни кожаным ремнем? И маленькие тонкие копья, к которым привязаны перья?
Ыуых молчал.
- Что же ты там видел? Что ты у них делал?
- Копал землю, - ответил Ыуых. Понятия "работать в поле" у Чау не было.
- Ты жил там две зимы и не сказал нам ничего полезного, кроме того, что их воины носят одежду из шкур крокозавра.
Ыуых вздрогнул. Шаман, открыв глаза, сказал:
- Ему тоже можно. Достойные, духи сказали мне, что того, кто назвал запрещенное имя первым, надо принести в жертву тому, чье имя названо.
- Погоди, Шаман, - сказал Вождь. - Он пока нужен мне.
Он положил на середину тряпку, снятую с Ыуыха.
- Из чего это сделано?
- Из травы шиш, - ответил Ыуых.
- Из той, которую курит этот курильщик?!
Старейший взял тряпку, внимательно посмотрел на нее.
- Да, это делают из размоченных стеблей травы шиш. Я знаю.
Вождь встал, ушел вглубь пещеры. Вернулся он, держа в руках ворох вещей.
- Ну, а это из какой травы? - спросил он, бросив на середину полотнище, чем-то похожее на одежду Ыуыха, только неровное, и не серое, а ярко-оранжевое. - Или это та самая шкура, которую носят береговые воины?
- Нет, это не шкура - ответил Ыуых. - Я не знаю, что это.
Старейший взял полотнище, внимательно посмотрел на него.
- Похоже, но не такое. Я тоже не знаю.
- А такое ты там видел? - спросил Вождь и положил перед Ыуыхом две вещи. Одна походила на плоский камень, из каких береговые люди строят свои дома, только меньше обычного, и не красный, а серый, и вообще испорченный. Сбоку в глину была воткнута какая-то ветка длиной в два пальца. Правда, она должна была сгореть при обжиге - она и так вся черная. Рядом с ней торчали какие-то шишки - нет, в глину явно что-то попало.
Вторая была похожа на много вещей сразу: и на бронсовый топорик береговых людей, и на сучок, срубленный со ствола, и на обломок рога мослопута. Блеском она напоминала бронс, но цвет не желтый или коричневый, а темно-синий, почти черный.
- Нет, я не видел там таких вещей.
- Где ты это взял? - спросил Старейший.
- Прошлой весной видел в лесу странного человека.
- Голого или одетого?
- Я так и не понял. У него то ли шкура, то ли одежда вот из такого, - Вождь показал на оранжевое полотнище. - Только серая. А голова - как яйцо хурха. Это все было у него.
- Что ты с ним сделал?
- Не знаю. Наверное, убил. Я его треснул топором по голове, она раскололась. Я забрал и ушел.
- Храбрейший, - вмешался Шаман, - так ты отдашь мне того, кто нарушил запрет?
- Погоди. Есть одна мысль...
Ыуых подозревал, что мысль Вождя ничего хорошего ему не сулит. Он оглянулся на выход из пещеры. Рядом маячил воин с копьем, но лучше смерть от копья, чем в зубах крокозавра. Он бросился к выходу, но воин вместо того, чтобы пронзить его наконечником, быстро повернул копье другим концом, и Ыуых налетел на него животом. В глазах вспыхнуло, дыхание остановилось, Ыуых ненадолго умер, а когда снова почувствовал, что жив, руки у него уже были связаны за спиной, и воин вязал ему ноги.
Его притащили в пустую крайнюю пещеру - зимой там держали запасы дров, шишек и мяса. К связанным рукам привязали еще веревку, концом ее обвязали камень, сверху завалили его другими камнями, чтобы Ыуых не вырвался. Вход в пещеру был достаточно широким и ничем не укреплен.
- Вот что, Старый, - сказал Вождь, осматривая пещеру. Они в ней стояли втроем: Вождь, Старейший и Шаман. - Этого, - он ткнул пальцем в сторону Ыуыха, - все равно съедят, так что совместим приятное с полезным. Я хочу поймать крокозавра.
- Храбрейший, ты позволяешь себе слишком часто... - начал Шаман, но Вождь оборвал его:
- Да брось ты хоть сейчас, Грибоед! Ты сам-то веришь в эти сказки?
Шаман испуганно зашипел, показывая пальцем в сторону Ыуыха. Вождь махнул рукой:
- Я же сказал, он покойник... Смотри, Старый! Заносим сюда длинное бревно. Один конец положим туда, - Вождь показал на каменный карниз сбоку от входа. - Другой подпираем коротким бревном. К нему привязываем веревку, ее конец выводим туда. - Он показал в другую сторону, где была видна щель между камнями. Оттуда шел узкий лаз в пещеру Совета. - Там будет сидеть человек...
- Его тоже съест зубастый? - спросил Старейший.
- Там узко, - ответил Вождь. - Зубастый не пролезет, а человек дернет веревку и уйдет. Подпорка упадет, бревно тоже, и его заклинит поперек входа. Зубастый залезет, а вылезти не сможет.
- Что ты будешь с ним делать?
- Посмотрим, - пожал плечами Вождь. - Другие уйдут, а этот останется. Будет наш.
- Зачем он тебе?
- Старый, мне нужна шкура! Я одену воинов в его шкуру, мы перебьем озерных людей, а их женщин приведем сюда.
- Зачем?!
- Чтобы те не напали первыми!
- Можно же договориться...
- Как я с ними договорюсь? - возразил Вождь. - Они по-нашему не понимают, я по-озерному не говорю. Я знаю, ты не хочешь воевать...
- Он сам из озерных, - вставил Шаман.
- Да, моя мать из озерных людей, - спокойно сказал Старейший. - Но отец - Чау.
- А это никто не знает, - многозначительно сказал Шаман. - Может, твою мать привели к нам уже с тобой в животе! Если бы твой отец был Чау, у тебя было бы на одной руке пять пальцев, а на другой шесть. А у тебя на обеих по пять!
Старейший посмотрел на свои руки и промолчал. Ему нечего было сказать против такого сильного довода.
Достойные молча вышли из пещеры. Ыуых остался.
Пока в пещере возились с ловушкой на крокозавра, Ыуых лежал спокойно. Его не кормили и пить не давали - ни к чему, да и руки связаны. К ночи с приготовлениями закончили, люди ушли из пещеры. Полночи он пытался освободиться; поняв, что ничего не выйдет, он попробовал разбить себе голову о камни, тоже безуспешно, и наконец заснул.
Он проснулся, почувствовав чье-то приближение. Извернувшись, насколько позволяла веревка, он увидел, как у входа в пещеру в свете Глаза Ночи мелькнул силуэт. Похоже, женщина. А потом кто-то начал резать веревку, стягивающую руки.
- Кто здесь? - спросил он.
- Тише! Это я, Аяхо.
Пару раз она царапнула его ножом, затем веревка ослабла и сползла с рук.
- Я принесла воды, пей. И взяла немного старых орехов.
Руки не слушались Ыуыха - в них как будто впилось множество иголок иглолиста. Когда он наконец смог ими шевелить, Аяхо уже сняла веревку с ног.
Он долго пил, потом разгрыз несколько орехов и снова потянулся к воде.
- Уходи, - сказала Аяхо. - Я не хочу, чтобы он тебя съел.
- Куда я уйду?
- Иди к береговым людям.
- Мне туда нельзя. Я убежал, за мной гнались. Когда они ловят убежавшего пленника, они его убивают, чтобы другие не бегали.
Снаружи послышался слабый шум. Оба выглянули из пещеры и увидели, как стая пссов скрывается в лесу.
- Ушли! И Глаз Ночи почти открылся! Они придут, когда снова стемнеет, - Аяхо всхлипнула. - Я не хочу...
- Да тихо ты! - шепотом прикрикнул Ыуых. - Никуда я не пойду, поздно. Я спрячусь в пещере Совета.
- Тебя найдут!
- Там ходы и тупики, кто меня найдет? Шаман туда не лазит, ему лень. Вождю с воинами не до этого, они будут ловить зубастого. А Старейший, даже если найдет, меня не выдаст. Пересижу, крокозавры уйдут...
- Ой!
- Да ладно, теперь уже все равно!.. Я тоже уйду в лес. Все, иди к своим.
Ыуых вернулся в пещеру, нашел на ощупь начало хода, прополз в пещеру Совета. Там выбрал укромное место, устроился на камнях и заснул. Он спал крепко и не проснулся даже от воплей, которыми утром разбудил племя Вождь.
- Кто это сделал?! - кричал Вождь, потрясая перерезанными веревками. Люди, выскочившие на крик из пещер, стояли вокруг, не подходя близко: в гневе Вождь страшен.
Подошел Шаман, встал рядом, оглядел собравшихся. Увидев прячущуюся за спинами других Аяхо с девочкой на руках, он вытянул руку и крикнул:
- Это она!
К Аяхо подбежал воин, схватил ее, потащил на середину круга. Другой вырвал из рук дочь, сунул другим женщинам. Девочка заплакала.
- Ты! Ты!.. - Вождь размахивал перед ее лицом веревками.
- Я не хотела, чтобы его съели, - всхлипнула Аяхо.
- Значит, съедят тебя! Я посажу тебя на его место!
- Вождь, не забывай обычай! - резко сказал Старейший, входя в круг. - Женщин нельзя приносить в жертву.
- Да что мне обычай?! Мне нужна шкура!
- Вождь! - Старейший повысил голос. - Ты не хуже меня знаешь, что, если племя лишится половины мужчин, детей родится столько же. А если потеряет половину женщин, детей будет вполовину меньше.
- Когда мы перебьем озерных людей, мы приведем сюда столько женщин - на них мужчин не хватит!
- А если озерные люди перебьют вас? Они тоже могут добыть шкуру. Или даже две. - Старейший обернулся к Шаману. - Говорящий с духами, скажи свое слово!
- Да неужели нельзя решить без меня? - сварливо спросил Шаман. Он повернулся и побрел к пещере Совета, бросив на ходу: - Делайте, что хотите.
- Грибов с вечера перебрал, - не сговариваясь, вполголоса сказали и Вождь, и Старейший. Оба услышали друг друга, Старейший усмехнулся, Вождь тоже фыркнул, и у него иссяк запал.
- Старый, я не хочу ее убивать, но мне нужна шкура!
- Хорошо, ты ее получишь. Посади вместо женщины хваренка.
- Ты совсем выжил из ума?! Где его взять? Пссы уже ушли! И хвары убежали.
- Еще нет. Я знаю место. Я добуду тебе хваренка.
- Если ты добудешь живого хваренка, я ее отпущу.
- Убитый тоже сойдет. Разрубим, зубастый пойдет на запах мяса.
- Там посмотрим, - сказал Вождь. И приказал воину, державшему Аяхо: - Отдай ей девчонку, чтобы не орала, и не спускай с нее глаз. А то я тебя туда посажу.
Старейший взял с собой Уауха и Кира, мальчишку-подростка. Вождь дал Уауху копье, а Киру, сказал, не положено, маленький еще. Нужное место было далеко, добирались бегом. Уаух и Кир бежали впереди, все время оглядываясь, не отстал ли Старейший.
Когда почти добежали, остановились отдохнуть, а дальше двигались шагом, со всей осторожностью. Стадо хваров паслось на большой поляне, под деревьями горького ореха. Они рылись в листве, искали оставшиеся с осени орехи, вожак стоял поодаль. Пока он не беспокоился, Старейший со спутниками ждали в кустах с подветренной стороны. Наконец вожак, по-видимому, почуял опасность, от которой давно ушли другие звери, - сейчас гыркнет, стадо сорвется и исчезнет в лесу.
Старейший достал из висевшей на плече торбы нож. К деревянной ручке были привязаны три птичьих пера.
- Теперь слушайте, - сказал он шепотом. - Ты, - он показал на Кира, - осторожно подползаешь как можно ближе. Видишь вон того хваренка?
- Вижу, - ответил Кир.
- Бросаешь, как я тебя учил, ему в ляжку. - Он протянул мальчику нож. - Ты должен попасть, второго ножа нет, да ты и не успеешь его бросить. Когда попадешь, хваренок завизжит. Тогда все вскакиваем и бежим к ним. Кричим, шумим, машем руками. Они испугаются и убегут, а этот не сможет бежать быстро. Догоняем и хватаем.
Кир исчез в траве. Он крался так незаметно, что, когда хваренок неожиданно взвизгнул, мальчишка выскочил из травы гораздо ближе к нему, чем ожидал Уаух. Он пронзительно закричал и побежал вперед. Уаух тоже вскочил и побежал, улюлюкая и размахивая над головой копьем. Вдруг за его спиной раздался рев, от которого он споткнулся и едва не упал, но, оглянувшись на бегу, увидел, что это не крокозавр, а Старейший.
Стадо мгновенно исчезло в лесу, кроме раненого хваренка. Он бежал медленно, прихрамывая и повизгивая. Уаух вырвался вперед и, отбросив в сторону копье, в падении схватил его за здоровую ногу. Подбежал Кир, за ним Старейший, навалились втроем, связали.
Вытащив из ляжки хваренка нож, Старейший приложил к ране лист дерева пао, обвязал сверху ремнем. Копье продели через связанные ноги, Уаух и Кир подняли добычу на плечи.
- Бегите, не оглядывайтесь на меня, - сказал Старейший.
- Мы тебя одного не оставим, - возразил Уаух.
- Я успею до заката. А вы бегите быстро, хваренка надо еще привязать в пещере.
Ыуых проснулся поздно. Есть и пить хотелось не очень, отлить - гораздо сильнее. Улучив момент, он пробрался в дальний тупик, отведенный для этих целей. На обратном пути напился из ручья, который тек через пещеры.
Только он залез в свое убежище, как вернулся Шаман, потом пришли Вождь с воинами, и до самого вечера в пещере кто-нибудь был. Пришлось прятаться.
Ближе к вечеру один из воинов полез в ход, по которому Ыуых приполз сюда, а затем вдруг раздался какой-то шум снаружи. Вождь выглянул из пещеры, махнул воинам рукой, все вышли. Шаман потащился за ними. Оставшись один, Ыуых наконец решился сделать то, что давно собирался - найти и забрать свой нож.
Он нашел его быстро. Повесил себе на шею и хотел снова спрятаться, но тут наткнулся на вещи, которые накануне показывал Вождь - камень с торчащей обугленной веткой и предмет, похожий на топорик береговых людей. Ыуых взял его за то, что у топора было бы рукояткой - нет, так держать неудобно. Это явно не топорик.
Он взял его за другой конец и понял, что вещь лежит в ладони так, как должна лежать. Каждый палец вошел в предназначенную ему выемку, только мизинцу не нашлось места - понятно, эта вещь для людей с пятью пальцами. Наверное, ее все-таки сделали в Городе...
Указательный палец вошел в какую-то дыру, Ыуых почувствовал под ним выступ, слегка нажал. Выступ подался, и он ослабил нажим. Большой палец лег на другой выступ, похожий на рыбий плавник. Ыуых нажал и его, он щелкнул и неожиданно легко повернулся. Испугавшись, он хотел положить вещь на место, но в это время у входа в пещеру послышались голоса.
Вошел Вождь с воинами, за ними Шаман. Ыуых прижался к стене за большим камнем. Его могли в любой момент обнаружить, но, чтобы добраться до убежища, надо было выйти на открытое место.
Вошедшие в пещеру, занятые чем-то своим, не смотрели в его сторону, и Ыуых решился пробраться в убежище.
Забыв положить непонятную штуковину, держа ее перед собой, он крался вдоль стены. Он преодолел уже больше половины пути, когда Шаман зачем-то начал поворачиваться в его сторону. Сейчас увидит, подумал Ыуых. Он присел, пытаясь свернуться в совсем маленький, незаметный комочек, пальцы правой руки сами собой сжались, выступ под указательным пальцем со щелчком провалился. На штуковине, рядом с выемкой под большой палец, загорелся красный огонек, и пещеру осветила голубая вспышка, настолько яркая, что после нее Ыуых некоторое время не видел ничего, кроме черноты и тусклого пятна в черноте - костра.
Когда к нему вернулось зрение, он увидел, что Шаман, Вождь и воины попадали, где стояли. Он осторожно подошел к Шаману - тот лежал с открытыми глазами, но взгляд его ничего не выражал.
"Так это оружие! - подумал Ыуых. - А мне конец. Убил двух Достойных и трех воинов".
Он нагнулся к Шаману и прислушался. Вроде дышит, но это ни о чем не говорит. Может, продышится и оживет, а может, и помрет.
Обходить и слушать остальных он не стал - надо уходить прежде, чем сюда еще кто-нибудь заглянет. Дневной Свет уже погас, вот-вот придут зубастые, но в пещере Ыуыху теперь было страшнее, чем снаружи.
Нож висел на шее. Ыуых взял еще камень с черной веткой - он тоже удобно ложился в левую руку, при случае можно кого-нибудь стукнуть. Оружие из правой он не выпускал. Выглянул наружу - перед пещерами не было никого - и помчался в лес.
Старейший не успевал. Оставалось немного, но Дневной Свет уже погас. Впрочем, зубастые, похоже, тоже опаздывали. Он вбежал в пещеру Совета, остановился, чтобы отдышаться, и застыл от удивления. Вождь, Шаман, воины - все лежали вповалку. Наклонившись к крайнему воину, он услышал его дыхание, обойдя остальных, убедился, что и они живы. Придут в себя - расскажут, что здесь было, решил Старейший, уложил всех поближе к костру и сам сел рядом.
Снаружи раздался рев. Крокозавр не нападает исподтишка, как медвезаец, и не атакует молча, как ткыр. Он ревом сообщает жертве и всему лесу, что пришел.
Тотчас в соседней пещере закричали женщины, заплакали дети. Старейший прислушался - похоже, просто испугались, до них он не добрался. Потом тоскливо завизжал хваренок, и сразу же раздался тяжелый удар. Прошло немного времени, и из расщелины в камнях вылез воин. Руки у него дрожали, но на лице была радость.
- Попался! - крикнул он. И осекся. - А с ними что?
- Не знаю. Знаю только, что живы, - ответил Старейший.
- Что теперь делать?
- Ждать.
Ыуых бежал по лесу и понимал, что ему не уйти. Крокозавр бегает не быстро, но может так бежать долго. Человек выдохнется раньше.
Пару раз он пытался остановить крокозавра вспышками своего оружия, но тот даже не дрогнул.
Далеко впереди Ыуых видел огонь и бежал туда. Огонь - это люди, может, они помогут.