Аннотация: 1-я сказка о Земле. В лучших традициях русских народных... На мой взгляд:)
1-я сказка о Земле
Жил-был царь, и было у его три сына. Все, как один, красавцы писаные, острословы, остроумы, да при всем при том отца с матерью почитали, как в старину принято было.
И вот пришло время сыновей женить. Вспомнил тут царь старую побасенку, роздал сыновьям лук со стрелами и приказал целить, куда душе угодно.
Старший выстрелил аккурат в восходящее солнце, средний - в кучевое облако; младший хотел было - в небо, да вдруг видит: к деревенским детишкам рысь огнешерстная подбирается. Сам не понял младший, как то случилось, а повела будто руку его сила великая, тетиву натянула, да опустила. Рыси огнешерстной как не бывало. А стрела младшего царевича меж берез да елей пошла стволы считать, только ее и видели.
Дело сделано. Разошлись сыновья невест искать. Один - в сторону солнца красного, другой - к облаку кудрявому, а меньшой, Алеша-царевич, за березки, да за елки в самую, что ни на есть лесную глушь. День идет, два идет: метки по стволам собирает, что стрела его понаставила. На третью ночь выходит к озеру чернющему с огоньками на дне. Видит, на берегу стоит избушка плохонькая, да свеча в окошке в струнку вытянулась, будто выглядывает кого. Дверь отворилась, и вышла навстречу царевичу девица, да и не девица вовсе, а так недоросток какой-то: сама щупленькая, сарафан в заплатах цветами непонятными вышитый, в темноте будто бы даже светится. И коса - не коса, а огрызок рыжий. Вышла вроде как водицы набрать, подняла ведро - а в нем стрела Алешкина красуется, в лунном свете так и переливается. Бросила было девица ведро, да царевича увидев, подняла, стрелу вытащила - ему протягивает.
- Бери, - говорит, - Какая девица тебе глянется, той в ворота и воткнешь.
- Нет, - отвечает Алеша-царевич, - Не гоже мне с вранья свою жизнь молодую начинать. Ты хоть и ни то, ни се, а все ж не лягушка какая-нибудь.
- Лягушка та царевной была, да силу волшебную имела, - вторит ему девчонка, а сама глаз зеленых с него не сводит. - А у меня кроме рук, головы, да избушки этой - ничегошеньки нет.
Но Алеша-царевич, надо сказать, упрям был в батюшку: коль кто ему перечит, так его в обратном пуще прежнего убеждает. И если поначалу (что греха таить) хотел он стрелу забрать, то теперь ну ни в какую.
- Чему быть - тому не миновать! - сказал, как отрезал. Взял девчонку за руку, да из лесу повел. И так скоро они у дома очутились, будто колдовство какое.
Царь, как увидел невесту любимого сына, сильно закручинился, но виду не подал - не положено. Да и потом, вдруг да не простая замарашка? Младшеньким-то в старину всегда что-нибудь эдакое попадалось. Отвели ей место чуть ли не в подполе: коль в лесу жила, так ей и это хоромами покажется.
А месяц спустя воротился средний сын. Ведет к батюшке невесту всю белоснежную, точно в лебяжий пух одетую. Шаг шагнет, так ветерок свежий за ней, как собачонка... Заговорит - так родничок по камушкам перекатывается - чистый, звонкий. Средний брат с невесты глаз не сводит, так за месяц и не нагляделся.
- Кто такая? - спрашивает царь, а дождь грибной нашептывает: "Кучевого Облака дочь, кудесница, красавица, каких на земле не сыщешь!"
- Да! - согласился царь, припомнив невесту меньшого сына, и отрядил ей треть дворца, что выходом на озеро.
А еще через месяц возвратился старший сын. Ведет к батюшке невесту, точно в огонь одетую: цвета радужные по платью переливаются, да такие чистые, что глядеть больно. Шаг шагнет - теплый воздух за ней, как собачонка. Заговорит - так росинки по утру пересмеиваются искренне, радостно. Старший брат с невесты глаз не сводит, так за два месяца и не нагляделся.
- Кто ж такая? - спрашивает царь. А ему в ответ лучи сквозь ставенки струятся, да отогревшаяся листва нашептывает: "Ярила-Солнца дочь, волшебница, красавица, каких свет не видывал."
- Да! - согласился царь, припомнив опять невесту меньшого сына, и отдал ей треть дворца, что с выходом на восток.
Неделя прошла. Невесты освоились. Та, что Алешкина, так вообще своя, как дворовая девка. Что где помочь - она тут, как тут. Уж царица и корила ее, да все бестолку: мужицкую породу не переборешь.
- Да... - вздыхал царь, на такое дело глядючи, - И ведь в небо стрелу пустить собирался. Ясноокую Лазурь в жены сватать. А вишь, как вышло...
Рыси-то зеленоглазой никто, кроме Алешки, и не видывал. Может пригрезилась она ему в тот роковой момент, и стрелу земля притянула.
На третьей неделе надумал царь испытание для невест учинить. Как какая не справится - и не невеста более. Таким образом от оборванки-нищенки избавиться царица подсказала. Собрались сыновья с невестами: старший и средний так обалдевшие и ходят, счастью своему не верят. Девицы их, что диковина: гляди - не наглядишься. А младший Алешка со своей девчонкой, как с родной: то в драку, то в мир,- и что у них когда - не разберешь.
- Не гоже так себя вести! - все не унималась царица, Алешкину невесту одергивая. - Чай в царскую семью вступаешь. Где достоинство, стать?
Та притихнет, уважение к старшим проявляя, да только силы в ней так и бесятся, выхода ищут. Да ладно бы силы, а то так, силенки, смотреть противно. Цыкнул царь на младшую еще раз, да заговорил.
- Вот что, невестушки! Покажите, какие вы хозяюшки: приберите-ка комнаты ваши, что б жилось в них светло и легко. А завтра днем я пройдусь и оценю.
Всю ночь Варюха-невеста Алешкина в подвальчике своем прибирала. Да где взять света, когда солнце в окно не заглядывает, где возьмешь легкость, когда от земли влагой тяжелой так и тянет. Огонек в камине развела, половички плетеные постелила, да на крепкий деревянный стол букетик цветов лесных поставила тех, что к земле льнут, тени не боятся. Тепло, уютно в подвальчике стало. Откуда-то кошка рыжая с зелеными глазами - прыг в кресло! Шкурка так и лоснится, мурлыканье по всем углам перекатывается. Варюха ну ее гладить, а кошка жмурится, ластится, точно с малых лет ее знает.
Идет царь смотреть, как невесты обустроились. У старшей света - глазам больно. У средней воздуха - голова кружится. А как ступил к меньшой - уходить не хочется. Тихо так, спокойно: дрова в камине потрескивают, цветы лесные ароматом тонким не пойми куда влекут. Тут и матушку свою царь вспомнил, и батюшку, и Орду дикую, что терем их сожгла, и избушку такую же тихую, теплую, где они зиму зимовали, да лето летовали прежде, чем новые палаты не поднялись.
- Эх! - только и сказал царь, рукой махнул, да вышел. Тут царица свое слово взяла.
- Что это, - говорит, - у тебя дымом пахнет, занавески свет последний застят, и дрянь всякая по углам мурлычет...
Не понравилось, стало быть, царице. Не сдала Варюха первого своего экзамена.
Собирает царь невест на следующий день новое задание объявлять. А царица видит, потеплела у него душа к Варюхе, и подсказала задачку такую, что без волшебства ну ни как не обойтись. Те две старшие - кудесницы, им и делать-то ничего не надо.
- Вот вам каждой по куску земли. Что б к завтрему был парк с цветами, с деревьями диковинными, словом, со всем, чем положено в приличных дворцах.
Варюха ни словом не обмолвилась, взялась за работу, точно каждый день с такой справлялась. Землицу свою обежала - лес там что ни есть самый дикий. Кое-где под камушком родничок нашла, дно ему прочистила, валунами выложила, Заструилась вода, зазвенела. Травы лесные к ней сами клонятся, цветами своими похваляются. Вот и тропинка к роднику проложена, вот и гнилушка в духа лесного превратилась, вот шалаш из хвороста из-за сосны выглядывает, а там полянка земляникой усыпана.
Идет царь задание свое принимать. У старшей розы цветут, ароматом пьянят. У средней - фонтаны, да хрустальная роса на листьях. А у Варюхи - ну своя земля, хоть ложись, да помирай. И везде-то ступить можно, и родниковой водицы испить, и кровинку земную - землянику - хоть горстями ешь. А соловей в ивняке поет - заливается.
- Эх! - только и сказал царь, рукой махнул, да ушел. А царица тучей налетела.
- Чтой-то у тебя тут сорняки, да крапива. Ни цветка приличного, ни дерева...
Не сдала Варюха и второго своего экзамена. Да только чувствует царица, что царь о третьем задании помалкивает, с ней не советуется, подыграть хочет младшенькой. Она тут в слезы, в уговоры. Уломала-таки. И порешил царь на следующий день приданное невест посмотреть, а так же и дворец, аль дом, где молодая в девках поживала. Варюхин дворец ни в какое сравнение с солнечным, да заоблачным не годился. Три дня до него добирались, три дня чертыхались... Разве, что напомнил он царю ту избушку, где они от Орды укрывались...
Но царица веское слово сказала, и вернулся Алешка домой без невесты. Уж ему и сватали, уж к нему и Лазурь ясноокая сама с небес спускалась: до того хорош собой был младший царевич. А зеленые Варюхины глаза не шли у него из памяти.
И задумала царица Варюху сгубить: послала черных людей к озеру. Только озеро то как в землю кануло. Искал его потом Алешка, искал, да так ни с чем и воротился.
Год проходит, другой, третий. Уж и думать забыли о девчонке - невесте. Уж и Алешка не помнит, как она выглядела. Все забывается. И назначили наконец свадьбу. Лазурь синеокая ждала - дождалась. И прожили они несколько счастливых лет. Да подступила беда.
Орда с силами собралась: запылали поля, потянулись невольничьи караваны. Пали в битвах старший и средний братья. Царь стал немощен, что и меча поднять не может. Жены - волшебницы за сытой жизнью мастерство свое подрастеряли. Из последних мужиков собрал Алешка войско и пошел поперек Орды. Неравною была битва: всех до одного перебили, только Алешку израненного трава высокая схоронила. Прошла Орда по земле сожженной, все смела, в лес дремучий уперлась, в болотах помыкалась, да назад повернула.
Лежит Алешка - уж и не царевич более. Царства у него нет никакого, разве что головешки, да пепел с хлебных полей. Вдруг слышит: зовет его кто-то, раны водой ключевой промывает, травами целебными прикладывает. Глядь-поглядь, а это Варюха. Все та же девчонка, разве что морщинка у губ появилась горькая, скорбная.
- Аль схоронила кого? - спросил Алешка, хотя глупо спрашивать: кто кого не схоронил в такое время.
- Да многих...- отвечает она, - всех почти. Вот тебя уберегла. Не для себя, для оставшихся.
В глазах зеленых мука смертная, да ни слезинки, ни жалобы.
- Где ж пропадала ты? - спросил.
- А я и не пропадала вовсе, - отвечает она, улыбается.
- Я под ногами твоими лежала, тебе в окошко стучалась, родниковой водой тебя потчевала... Аль не помнишь?
Алешка все свое твердит: "Варюха зеленоглазая, Земля родная! Что ж ты оставила меня?.."
- Не я тебя - ты меня забыл. Забыл, да вспомнил! Не велика обида. Ее горечь полынь испила. А теперь силу тебе дам великую. Не для того, чтобы батюшку, да матушку в теремах тешить. Со всех корешков соберу. Со всех трав потаенных. Чтоб одолел ты Орду проклятую, чтоб вовек ей не возродиться.
И крушил Алешка Орду ненасытную. И гнал ее по степям бескрайним к морям бездонным. И скидывал в кипящие волны до тех пор, пока ни одного поганого на земле не осталось.
С тех пор и живут они вместе у лесного озера. Живут - не старятся, детей растят. От тех детей мы с вами свой род ведем. И хоть озера того во век не видывали, хоть сотни иных стран своими красотами нам душу радуют, а придет Беда лютая - всплывет в памяти вода чернющая, да с огоньками на дне. А там избушка плохонькая, да свечка в окошке в струнку вытянулась, будто выглядывает кого. Скрипнет дверь - и выйдет навстречу мать зеленоглазая. И сила в руках отцовская появляется. И никакому Лиху с ней не сладить.