В одном небезызвестном индийском кино подросток провёл энное количество дней посреди океана в одной лодке с тигром. Ему удалось выжить и рассказать свою историю, в которой, правда, многое оказалось столь символично, что понимание того, действительно ли в лодке были тигр, обезьяна и зебра, дихотомически множится и оставляет огромную область для верований и интерпретаций.
То, что наш корабль со своим зверинцем потерпел крушение в бурных водах монетаризма и рыночной экономики, у трезво мыслящих аналитиков не вызывает сомнения. Уже и кричали: "Спасайся, кто может!" Мало кто слышал - большинство спит и пребывает в уверенности, что щас доплывём и на том берегу всем покажем...
Арест Улюкаева, однако, обнаруживает, что штурман и капитан спустили в пенные волны спасательный шлюп и, с вёслами или без, готовы грести куда подальше от раскоряченного остова либеральных свобод и предпринимательской конкуренции. Что будет со спящим экипажем, пассажирами и зверинцем, им не интересно. В конце концов, это проблемы "животного мира", его укротителей, денщиков и дневальных, а не вершины трофической общественной пирамиды.
Но вот беда - в одну лодку с такими прекраснодушными в своём равнодушии ребятами затесался-таки тигр из зверинца. Конечно, сначала можно скормить ему зебру и обезьяну... Но потом...
За 24 века до нашей истории Аристотель из логической истинности или ложности утверждения "Завтра произойдёт морское сражение" выводил логический детерминизм: всё уже обусловлено, мы просто не всегда об этом знаем. Tertium non datur. Третьего не дано: в космосе всё обусловлено и боги знают, произойдёт или нет. Этот "сволочной" детерминизм был огромной проблемой христианства с его человеческой ответственностью за грехи, проблемой исторической науки, естественных и общественных систем, предопределённых в своём развитии причинно-следственными связями. В конце концов, после Рассела и Гёделя стало понятно, что предопределено далеко не всё и не всё сразу, но с какого-то момента в цепи событий наступает неизбежность "морского сражения".
Так, вряд ли 30 декабря 1922 года было предопределено, что 22 июня 1941 года фашистская Германия нападёт на Советский Союз, к тому же и в Германии нацисты были далеки от власти, и молодая советская республика ещё только стала СССР. И в 1933-м вряд ли, и в 1939-м после пакта Молотова и Риббентропа тоже едва ли, а вот в 1940-м, когда Рихард Зорге сообщал Сталину о 22.06.41, по всей видимости, события уже шли неотвратимым чередом к чёрной метке.
Арест Улюкаева, мнение о том, что П уже не контролирует происходящее в лодке, где либо силовики, либо сечины с чемизовыми возьмут своё без него, пожалуй, это определённое свидетельство того, что "30 дней" до гибели П в причинно-следственной цепи событий теперь уже неотвратимо тикают к неумолимой и молниеносной развязке. И ни рейтинг, ни нацгвардия, ни звёздное небо над головой не позволят её избежать - они ведь теперь тоже встроены в эту цепь неизбежного.