Аннотация: иронический рассказ о некоторых особенностях эксфильтрации в постперестроечный период
Андрею Витальевичу В.
Дело было в Париже
(о том, что путь домой бывает разным)
...Да, чудаков везде хватает. Более того, иногда их концентрация на одном, даже самом серьезном направлении, вдруг придает делу просто-таки комические черты. Потом. Если будет, кому вспомнить.
Ладно, дело прошлое, расскажу я вам одну историю...
Дело было в Париже.
Собственно, само "дело" было далеко не в Париже, но из-за этого самого "дела" в Париж-то меня и занесло.
На дворе - начало девяностых. Демократия, там, и все такое.
Тектонические, понимаешь, сдвиги.
Неразбериха полная. Помню, встречался я тогда с одним, как бы сейчас сказали, топ-менеджером. Знал он, откуда я, да и я его хорошо знал, в общем, говорили на чистоту. Человек он был далеко не молодой, взглядов совсем не левых, богатенький, одни часы "весят" больше, чем три моих годовых зарплаты. По экономике сильный был мужчина. Поговорили о наших с ним делах, то-се, а потом начали, что называется "за жизнь" разговаривать.
Тут он мне и выдал: "Вы, - говорит, - преступники. Вы разрушаете у себя то хорошее, чего у нас никогда не будет, а у нас пытаетесь взять то, что у вас никогда не приживется. Тэффи была права: "Русские делятся на две категории - на продающих Россию, и спасающих ее. К продающим относятся спокойно, и берут с них деньги на спасение России"... Вы еще долго будете спокойно относиться к тем, кто вас продает?". И с такой обидой он это сказал, что мне прямо-таки стыдно стало.
Как будто я весь этот бардак затеял.
И до сих пор, как вспомню, почему-то стыдно становится.
Ну, это я так, к слову, чтобы в ситуацию ввести.
Да... Встреча у меня была в баре.
Приехал я пораньше, покрутился вокруг - вроде все нормально, место тихое. Ладно, захожу в бар. Вот и первый сюрприз! Бар держит араб, и внутри, понятное дело, тоже одни арабы.
Не знаю, как сейчас, а тогда "серьезные" арабы любили ходить в длиннополых кашемировых пальто, в основном, почему-то, песочного цвета. Так вот, кроме этих, "кашемировых", в баре никого не было. Попал я, похоже, на какую-то "кашемировую" сходку.
Ну, делать нечего, заказал я пива, сел в углу, жду. То ли облаву полицейскую жду, то ли курьера жду - не знаю. Часы тикают, пиво течет...
"Дорогие друзья, я поднимаю этот бокал за неизвестного мне, но от этого не менее дорогого, работника нашего парижского филиала, который, из всего многообразия парижских баров, выбрал именно это чудесное местечко, для встреч с посланцами далекой Родины! От всей души желаю ему никогда не оказаться в бандитском притоне, в разгар толковища местных нац. авторитетов, с пакетом супер-секретных документов и липовым, может уже засвеченным, паспортом".
А вечер только начинался!
Заходит еще один посетитель и внимательно, с порога, осматривает зал. А зал, конечно, так же внимательно осматривает его. Молодой парень. Хиленький такой, бледненький. Плащик в елочку, их здесь уже лет десять не носят. Залысины блестят, усы топорщатся, улыбается, как дурачок, пьяненького изображает. Взял пиво, поозирался еще раз по сторонам, сел за свободный столик. На "кашемировых" - ноль внимания.
...Чего не скажешь про то, как они отнеслись к его появлению.
"Ну, вот, - думаю, - и первая наседка прилетела".
А время-то - идет. Фактура на курьера была скупая: знал только, что указательный палец на левой руке забинтован, ну и пароль-отзыв, разумеется. Я бы давно ушел, да вот беда: приехал я сюда, грубо говоря, в одних тапочках, да еще обернутый в рулон секретных документов, как сейчас говорят "с мокрыми печатями".
Во времена микрофильмов, спутниковой связи и прочей высокотехнологичной чепухи - это, конечно, нонсенс. Обычно я тоже всем этим пользуюсь, но в этот раз не получилось. Как говорит классик: "Разные бывают в жизни карамболи". Накрылась лавочка... Взять документы - взял, а возвращать некому. И некогда. Ой, как некогда... Я начал размышлять о том, кто, где, и когда уже стал и еще станет на уши по поводу моей скромной персоны...
...И тут в баре происходит такое, от чего я просто о... очень сильно удивился: этот задрипанный юноша-наседка смотрит на часы, достает из кармана марлевую повязку, и начинает старательно прилаживать ее на указательный палец левой руки. Я посмотрел на "кашемировых": судя по всему, они "очень сильно удивились" не меньше моего.
Теперь нужно стать полным идиотом, чтобы идти с ним на контакт.
И я им стал. Уже понимая, с кем придется иметь дело, я подошел к бармену, и вежливо осведомился, расплатился ли "этот мсье в углу" - я-то это сделал сразу. Конечно, нет! Я положил на стойку двадцать франков, подошел к курьеру, взял его за шиворот, поставил на ноги, прошептал на ухо пароль злодейским голосом (что-то вроде "как пройти в библиотеку", только на французский манер), и, не слушая отзыв, выволок его из бара. Кажется, вслед нам звучали аплодисменты.
Шел ноябрьский дождь. В свете уличных фонарей город был очень похож на картину Моне. "Как мне тебя называть?", - спросил я курьера. "Артем", - ответил курьер. "Какой еще "Артем", мы же в Париже! - у меня не было сил даже злиться, - Ты, вообще, откуда такой взялся, парень?". "Из-з... Ха-арькова..."
Мама миа! Он не играет пьяненького, он действительно подшофе!
Чтобы обдумать ситуацию, я взял курьера под локоток, и мы медленно побрели в сторону Севастопольского бульвара. В думы мои затейливо вплетались описания злоключений суперагента Артема, рассказанные, так сказать, им самим.
Французский у него был, прямо скажем, на уровне допроса пленных, поэтому он, временами, переходил на русский, впрочем, сам того не замечая.
История была короткая, яркая, и поучительная одновременно.
Артем приехал в Париж из Германии, (куда прибыл двумя днями раньше), сегодня после обеда, на электричке, по своим подлинным документам. За границей он оказался первый раз в жизни, на конференции каких-то там особо даровитых аспирантов не помню чего.
Так вот, Артем, поскольку у него было в запасе несколько часов, поднялся на Эйфелеву башню, взял бутылку вина и принялся, как он сам сказал, "смаковать виды", запивая их вином.
Не знаю, как с чем другим, а с французским алкоголем наш Артемка не задружился. А ведь классик предупреждал: "Не пей вина, Гертруда!". Особенно на работе.
И началось. Сначала ему захотелось, извините за подробности, "до ветру", а зайти в кабинку, стоящую посреди улицы он стеснялся. Потом он перестал стесняться, но ему было жалко пять франков. Потом ему стало не жалко пять франков, но у него их не оказалось. Разменять у прохожих было неудобно. Когда стало удобно, прохожие куда-то пропали. Потом пропали кабинки. ...И ни одного кафе.
Уже на грани болевого шока он спустился к реке и провел в нее маленькую победоносную эвакуацию. Дело происходило рядом с охраняемой автостоянкой, и его бесчинство, конечно, увидела в камеру наружного наблюдения дежурная смена охраны, которая пыталась его задержать.
Представляя себе, как, придерживая расстегнутые штаны, по набережной Сены мчится от погони полупьяный курьер, я, признаться, простил ему все.
Но на этом приключения Артема не закончились.
Отдышавшись и застегнув штаны, он вдруг вспомнил, что ему нужно свершить контрольный звонок. Причем в строго определенное время. Когда он попытался это сделать, выяснилось, что телефоны, коих тьма, работают только от чип-карт. Совершенно понятно почему, он страшно перепугался, что если не позвонит, то может сорвать мероприятие. Он принялся рыскать в поисках аппарата, из которого можно звонить за деньги.
Он бежал по вечернему городу от одной телефонной будки до другой, и явственно слышал все усиливающийся звон кандалов. В последний момент он вспомнил, что можно позвонить из кафе, что и сделал, сунув бармену десять франков.
Представляя себе, как Артем, на глазах у бармена, отстукивает по телефонной трубке расческой свое незамысловатое послание, я расхохотался.
"Там кабинка была, со шторкой, - с обидой в голосе сказал Артем, - что же вы, совсем меня за дурака держите!". "А если бы не было кабинки?", - вполне, по-моему, резонно, спросил я.
Время поджимало, мы обменялись пакетами, и, с хорошей суммой наличных, новыми документами и билетом, я почувствовал себя поспокойнее. Пора было разбегаться.
"У меня к вам одна просьба, - сказал вдруг Артем и опустил глаза, - личного характера... Вы хорошо разбираетесь во французских женщинах?".
О, Господи! Когда он успел-то?
"Анатомически они ничем не отличаются от других, - съязвил я, - а в чем дело?"
- Понимаете... я обещал...
- Надеюсь, не жениться?
- Нет, не жениться... то есть жениться я тоже обещал, но не в этом дело! Я обещал невесте привезти модную блузочку... а в Мюнхене уже не успею... И я в этом абсолютно ничего не понимаю!
"Да ты понимаешь, что ты НА РАБОТЕ? - я, наконец, взорвался - Не понимаешь? Да ты даже не представляешь себе, что с тобой будет, если ты куда-нибудь встрянешь с этим пакетом!"
"А вы... а вы не представляете себе мою невесту", - уныло ответил Артем.
Ну что ты на это скажешь!
...Продавщица, наверное, получила большое удовольствие, наблюдая, как два мужика (один: рост - метр восемьдесят пять, вес - девяносто пять килограмм, импозантный (это, конечно, я); и другой: щупленький, плохо одетый, с неровно подстриженными усами (это, понятное дело, Артем)) блуждали в рядах женской одежды. При этом Артем время от времени выуживал какую-нибудь вещицу, зачем-то прикладывал ее ко мне, разглядывал, и, после секундной паузы, трагическим голосом говорил: "Нет! Не то, не то!"; и мы шли дальше.
Скорее всего, девушка не предложила свои услуги, чтобы не нарушать гармонию.
"Ничего, - утешал себя я, поглядывая на симпатичную продавщицу, - по крайней мере, здесь меня точно искать не будут".
В конце концов, Артем выбрал белую, с большими красными маками, блузку, расплатился, и мы вышли из магазина.
"Все, Артем, давай прощаться. У меня еще есть дела", - мне еще нужно было успеть до поезда выставить метку.
"Огюст, - вежливо сказал Артем (я назвался Огюстом), - вы же знаете, мне нужно позвонить..."
Ах, да! У него нет чип-карты! Я протянул карточку: "Звоните".
Пока мой новый знакомый возился с телефоном, я опять предался размышлениям. Похоже, дела обстояли совсем неважнецки, если прислали этого аспиранта. Судя по повадкам, он вообще не имел никакого отношения к службе. В лучшем случае, какой-нибудь КВН. Практически, гражданский человек...Стоп!
"...Лизонька... Да, мое солнышко, купил...я тоже очень соску-у-учился...", - Артем ворковал по телефону явно не об успешном контакте.
Древние греки под словом "хаос" понимали этакое зияние, нечто без всяких качеств... Как они ошибались! По опыту своей работы скажу вам наверняка, что хаос всегда имеет пол, возраст и особые приметы.
Впрочем, я передергиваю. Греки говорили о хао'се.
Заметив, что я за ним наблюдаю, Артем стушевался, быстро закончил разговор, и вернул мне чип-карту.
Мы сухо простились и разошлись в разные стороны.
Пройдя метров двадцать, я обернулся как раз в тот момент, когда он вступил в лужу...
...Ночной поезд вез меня, следом за Артемом, в Германию. Я сидел в вагоне для курящих, курил, пытался читать, но перед глазами, как мелькающие за окном огни, вспыхивали события двух прошедших суток.
Эх, ребята...
Наконец я уснул. Когда я открыл глаза, поезд стоял, а надо мной нависало улыбающееся лицо немецкого пограничника. Спросонья я сразу не понял, что он говорит. "Айн-цвай, полицай, - сказал пограничник, - драй-фир, бригадир".
Неужели уже получили ориентировку? Быстро! Наверное, вычислил по словесному портрету. Значит, требует документы для проверки. Черт!
Сон мгновенно вылетел из моей головы. Я понял, что напрочь забыл фамилию и имя, под которыми путешествую. А год рождения? А дата?... Так, приплыли...Какие могут быть варианты?
"Извините, господин немецкий пограничник, я первый посмотрю в свой паспорт, вдруг ребята из обеспечения предусмотрительно положили в него справку о том, что предъявитель сего, имярек, страдает амнезией", - чем не вариант?
"Уберите, пожалуйста, ноги с прохода", - повторил пограничник, перешагнул через мои ноги, и пошел дальше по полупустому вагону...
Я вышел в Карлсруэ, около пяти утра. У меня было еще, примерно, три часа до следующего поезда. Чтобы не маячить на вокзале, я отправился в город - прогуляться, и наткнулся на парк, расстриженный с немецкой любовью к прямым углам.
На краю большого искусственного озера сидела, нахохлившись, стая розовых фламинго. Так неожиданны и красивы были сейчас эти птицы, что я замер, и несколько минут просто стоял и смотрел на них. Да...
...Постепенно, одно за другим, как из тумана, проступили деревья за озером, чинно проплыл бородатый садовник с тележкой, замелькали горожане, спешащие по своим утренним делам, я услышал ветер в кронах деревьев и гул близкой дороги.
И огромное напряжение, жившее все эти дни в моей душе, как-то разом оставило меня.
Я ехал домой.
Тэффи - Надежда Лохвицкая (1872-1952), писательница, с 1920 г. в эмиграции
КВН - жарг., шутлив. от КНВ (кандидат на вербовку)