Интересно было со стороны наблюдать, как еще недавно пылавшие праведным гневом бандиты, словно мирные овечки шагают к выходу, задрав руки горе. И что теперь с ними делать? Хотя я и не страдаю особой любовью к Гаагской конвенции, на войне, как говорится, как на войне, но мочить безоружных - это не по мне. Вот эти пацаны, они бы с удовольствием и внутренним моральным удовлетворением - прикладом по затылку, ногами по почкам. Но мы же люди практически цивилизованные и варварские методы, да еще с побежденным противником - это не для нас. Даже не знаю, что и придумать. Если их на улице отпустить - так ведь могут в спину пульнуть. И вообще, не люблю оставлять за спиной побитого, но живого противника. Загнать их всех в тарелку, а потом в Кирове сдать властям? Тоже не вариант, слишком много свидетелей. Если рассказ Черной леди еще могут принять за бред испуганной ответственностью женщины с помутненным собственными преступлениями рассудком, то когда десяток здоровых парней начнут рассказывать одно и тоже, это дело чревато осложнениями. Сейчас ведь не шестидесятые, тогда можно было в психушки отправлять взводами и институтами. А теперь гласность, демократия, тьфу.
За такими размышлениями мы добрались до входного зала замка. Ну никак язык не поворачивался назвать это место прихожей. Особенно рога меня впечатлили. И их количество. Будь хозяином этого домика мужик, я бы решил, что это трофеи. Ну, вы понимаете о чем я. Хотя, если задуматься, то и в нашем случае рога тоже могут быть свидетельством ратных подвигов на постельной ниве. Хозяйка наша небось мужу их столько понаставила. Я даже мысленно хихикнул. Жаль она не в моем вкусе.
Когда все военнопленные под конвоем бравых охотников втянулись в зал, я мрачным, ничего хорошего не обещающим взглядом, обозрел их и, открыв дверь, уже приготовился скомандовать, как в тюрьме, "На выход". Тем более, что эту фразу им скоро придется слышать очень часто. Но чувство опасности, столько раз уже выручавшее меня в трудную минуту, мягко посоветовало отойти в сторону и не отсвечивать в проходе. Я скользнул за косяк и в эту же секунду там, где только что находилась моя голова, просвистело нечто увесистое и с хрустом вломилось в роговую рощу, цветущую на стенах зала. Вот те раз, подумал Штирлиц. Вот те два, пробормотал Борман, подбирая новый кирпич. Конечно, героев Великой Отечественной в пределах видимости не наблюдалось, просто уж очень мне этот анекдот нравится. Учитывая, что он как раз к месту. Хоть и мал золотник, но если бы по башке попал, то сотрясение было бы мне обеспечено. Спасибо не надо, мозги мне еще пригодятся. Я аккуратно прикрыл дверь, решив, что ситуацию лучше всего обдумывать, так сказать "при закрытых дверях", учитывая, что в эти двери так и норовит что-нибудь влететь. Не дай бог те, что снаружи на приступ пойдут. Да и братки духом неожиданно воспрянули, глазки огоньком зажглись, неясно даже отчего. Будь там их соратники, так вместо булыжника граната бы внутрь влетела. И соскребали бы нас со стенок для изучения. Хорошо еще, если патологоанатомы, а то ведь пригнали бы бомжей...
Кстати, по поводу бомжей. Булыжник, как известно, оружие пролетариата, а роль последнего в здешних местах исполняли как раз лица без определенного места жительства. Попробуем мыслить логически. Когда мы замок штурмом брали, медведей не было. Но чем-то ведь они занимались? По гуманной своей натуре вполне могли бы работничков освободить, а те, естественно, кинулись мстить бывшим обидчикам. В общем, диспозиция ясна. Покрошить нас тут не покрошат, но вот по кусочкам растащат на раз. Количество и жажда мести, они не хуже смелости города берут.
- Эй, мужички, - тут уж мне пришлось поднапрячь голосовые связки. Слава богу, голос командирский давно выработан. - Вы чего это задумали-то, камнями кидаться? А если бы мне по репе съездили? Я ж и обидеться могу, если что.
На улице, судя по всему, возникло некоторое замешательство. Ребятки, небось, подумали, что это хозяева дружной колонной на свет божий выходят.
- По репе, так по репе. - Донесся приглушенный стенами и дверью голос. - А лучше б так и вовсе насовсем. Вы ж нас не жалели, так чего нам-то церемониться? А кто там гавкает, ты что ли, Корявый? Не узнаю что-то.
Так и есть, пролетариат не в курсе, что власть переменилась. Что ж, попробуем ввязаться в драку, а потом поглядим, какие будут трофеи.
- С тобой, собака, не гавкает, а говорит майор Федеральной службы безопасности Отделенный. - Прям как в кино, блин. Ну, что майор в отставке, это мы опустим, а остальное почти правда. - Предлагаю сложить оружие и отойти от дома на сто метров. Хозяйка и остальное население этого места задержана специальной группой ФСБ и будет доставлена на расследование. Так что мужики, расходитесь, кто куда, пока я не испугался, и не начал палить в кого попало.
Времени на раздумья у пролетариата почти не оставалось, но недаром говорят, что нынешние бомжи по большей части люди в прошлом интеллигентные, а значит разумные. Мозгов, что не пропили и не вышибли в драках, им вполне хватило, чтобы сообразить - дело пахнет если не керосином, то уж кичей определенно. Еще бы, сопротивление властям, которые при исполнении. А некоторые бомжи Уголовный кодекс не хуже "авторитетов" и маститых адвокатов знают.
- А чем докажешь, что из Конторы, а не выхвостень бандитский?
М-да, проблемка. Вот удостоверения-то я как раз сегодня с собой и не прихватил, извиняйте. Придется верить на слово. Или на дело.
- Могу через дверь на голос пальнуть, хочешь? - Спрашиваю. Если не знаешь, что сказать, издевайся. Обладателю зычного голоса этого явно не хотелось.
- Лады, отходим мы. Но учти, недалеко будем, посмотрим, что вы за птицы.
Вот и ладненько, на безрыбье и сам раком встанешь, как говорил прапорщик Остапенко. Я оглянулся на своих архаровцев и удовлетворенно крякнул. Могло быть и хуже. Побледнели, конечно, хотя, после перенесенных потрясений, разборка с парой десятков завшивевших бездомных - не проблема. Но в целом держатся на высоте, даже пленников кое-где стволами подталкивают. Ну, а "медведям", урзусам, то есть, так и вообще все до фени. Они по-нашему не понимают. Стоят себе, истуканы меховые, да скалятся.
Я аккуратно приоткрыл дверь и выглянул из-за косяка. Странный все же это замок, стены толстенные, из каменных блоков, впору пирамиде. А двери, словно в городской квартире, металл литой и деревом отделаны. Все-таки вкус у этих "новых русских" отсутствует напрочь. Нет чтобы водрузить тут резные створки, да метра под три, да чтоб с гидроусилителем на открывание.
Невдалеке, как и обещали, толпились человек сорок-пятьдесят... Ну, не бомжей уже, скажем так - арестантов. Чем-то они напоминали советских пятнадцатисуточников - обтрепанные телогрейки, шапки-ушанки, штаны ватные, валенки и небритые морды. Жуть. Встреть я такого красавца где-нибудь в тайге вдали от человеческого жилья - врезал бы из всех стволов на поражение. Но, видать, местной охране понятно было, что завшивевший, голодный до судорожной ломоты в костях, обмотанный каким попало тряпьем бомжара - не лучший работник. Потому помыли, приодели, подкормили - и на трудовой фронт. Отрабатывать. В какой-то мере я охрану понимаю, ведь доброе дело делали. В зиму бомжики померзли бы, как снегири на высоковольтном проводе. Это им не Москва, где каждый подъезд - гостиница, а любая помойка - общепит. Но и держать людей, хотя при взгляде на пролетариат в голову приходило совсем не это определение, как скотину, в бараках, между вышек - не дело. Они ж не зеки все-таки, хотя по каждому наверняка пара сроков, да плачет. Не по-людски это. За что и поплатились.
Бывшие и, скорее всего, будущие бомжи стояли смирно, приняв на веру мою версию о спецгруппе ФСБ. Эх, недаром говорят, что вера - это когда лень проверить. Ну и ладушки, нам такое только на руку. Я обернулся внутрь прихожей и оглядел свое воинство. Прямо скажем, за боевую часть принять все это мог только вусмерть пьяный замполит, который даже зеленых человечков попытался бы застроить в колонну по три. Сами подумайте: некоторое количество короткостриженного бычья, три храбрящихся, но внутри до кровавого поноса перепуганных интеллигента, судорожно сжимающих разномастное оружие, пять здоровенных фигур, похожих на затянутых в шубы полярников-культуристов, держащих на руках двух женщин - одну бессильно повисшую на их руках, то есть лапах, а другую - в этих же лапах бесполезно извивающуюся. Урзусы воспользовались какой-то интересной штуковиной, типа нашего кляпа. Ничего не видно, только вот Черная леди орет совершенно беззвучно, словно в телевизоре, у которого звук вырубили. Полезная штуковина, нам бы такие в свое время. У "медведей" вообще много интересных агрегатов, с ними бы бартер наладить, или еще какой обмен. Может им чего наше тоже бы сгодилось.
Я снова высунул лицо из-за створки, стараясь держаться так, чтобы в случае провокации со стороны пролетариата успеть отпрыгнуть внутрь.
- Эй, мужички, так чего делать-то будем?
- А ты чего предлагаешь? - снова раздался зычный голос. Наконец-то я смог углядеть его обладателя, стоявшего совсем недалеко от дверей.
Не понял дядя предупреждения, или на переговоры вышел. Здоровенный такой, матерый человечище, росту под два метра, в валенках не меньше сорок восьмого, а в телогрейку его можно слоненка новорожденного завернуть. Лицо его, потемневшее то ли от въевшейся на века грязи, то ли от морозов местных скрывала пегая окладистая борода, по краям уходящая под сдвинутую на ухо шапку. В руках этот экземпляр возрастной акселерации держал помповое ружье, которое в его лапах смотрелось ничуть не больше зубочистки. Отобрал, наверно, у кого-нибудь из поверженных охранников.
- А чего предлагать-то? - говорю. - Как всегда, сложить оружие, лечь на землю, руки за голову, ноги - в стороны. Или какая альтернатива имеется?
- Не, ну ты, начальник, обурел. У нас, как это, численное превосходство и моральное преимущество. Так что извиняй. А альтернатива... Можете выйти, сдать оружие, хозяев бывших, и валите на все четыре стороны. Мы с ними сами, без суда, народным гневом разберемся.
Интересная альтернатива получается. Конечно, количественное преимущество явно на их стороне, зато на нашей стороне - качественное, урзусы опять же. Да и бандюков бывших вооружить можно. Так что еще неизвестно, кто кого. Не гоже, как говориться, боевому офицеру на милость всякого быдла рассчитывать.
- Не пойдет. А что насчет числа, так ведь я сейчас помощь по рации вызову, вас тут с "вертушек" покрошат в семь секунд. Так что выбирай, дружок, или голова в кустах, или сам туда драпай.
Мужик задумался. По лицу его, скрытому густой порослью, явно прослеживалась работа мысли. Нет, явно он не всю жизнь бомжевал. Да и не осталось, поди, среди нынешних бездомных никого из племени вечных странников, которые при советской власти за бродяжничество привлекались. Сейчас их все больше "новые бомжи" сменили, те, кого при переделе собственности с работы, да и из квартир заодно, повыкидывали. Трудяги, интеллигенты, всякие младшие и другие научные сотрудники, люди, по определению к тяготам бытия не приспособленные. Такие в волчьих услових рыночной экономики вымирают первыми, перегноем своим давая почву для роста разному отребью человеческому. Жаль их, конечно, но ведь и остальным тоже жить хочется.
- Лады, начальник, договорились. Давай так. Мы щас отходим, даем вам выйти и валите, куда хотите. Только подмогу свою вызывай, когда отсюда подальше отойдете. Забирай с собой и арестантов, если кто живой остался. Но дом наш, мы его, можно сказать на своем горбу выстроили.
Ну вот, сразу видно разумного человека. Договориться всегда можно, тем более, что далеко идти нам не надо. До "окна" всего метров двести, а там как бог рассудит. Небольшое потрясение и пролетариату не помешает, когда у них на глазах люди пропадать начнут.
- Идет. - Я снова обернулся. Нам досталось пятеро вполне здоровых, хоть и запуганных бойцов, Черная леди и недвижимое имущество в количестве двух тел - рыжей служанки и мною же оприходованного Гундосого. Ну, порезал я его немного, так ничего, перевязали вовремя - отойдет. Ему больше по голове досталось. Так ежели мозгов нет - побои не проблема. Сотрясения не будет. - Мы выходим. Не стрелять, при первой же провокации открываем огонь на поражение. Кстати, мужик, ты бы к своим отошел от греха, а то поймут чего не так.
Бородатый парламентер, не торопясь, развернулся и вразвалочку отправился к толпе пролетариев. Нет, есть все же в русском народе некая степенность. Наверно даже при "вспышке справа" он будет так же спокойно уходить от взрывной волны. Завидую. Я обернулся к своей команде, уже успевшей приободриться и приобрести даже некий победный вид. А вот что делать с пленными? Ничего путного в голову не приходит. Оставить что ли на растерзание? Нехорошо это. В конце концов им все равно никто не поверит, а в наше время что психушка, что тюрьма - хрен редьки не слаще. Пусть разбираются те, кому это по штату положено.
- На выход, - бодро скомандовал я, сделав рукой отмашку. - Идти аккуратно, на неприятности не нарываться. Кто на рожон полезет, тот от меня первым пулю схлопочет. Один из вас побежит, - я сурово взглянул на пленников. - Всех работягам отдам.
Угроза сработала. И так ошеломленные всем случившимся бывшие бандиты и не помышляли о бегстве. Для них я сейчас был и мамой и отцом родным, лишь бы шкуры их сберег. Колонной по одному команда потянулась на улицу. Урзусы, только высунув мохнатые носы на улицу, тут же с хлопком исчезали. Телепортировались к "окну" видать. Хорошо им. Пролетариат, стоявший в отдалении, с явным вожделением взирал на недавних хозяев, в мечтах лелея мысли о мщении. Фигу вам, братцы, не допустим самосуда. Хотя, может быть, и стоило. Да ладно, пусть мужикам хоть дом достанется. Растащат, что смогут, да и разбредутся по своим бомжовским делам. Таким дружным макаром мы добрались почти до точки отправки. Оставалось пройти всего-то несколько метров, как за спинами грянуло, волна теплого воздуха толкнула меня в спину и опрокинула на снег. Отплевываясь, я вскочил на ноги и увидел картину, достойную лучших представителей кинорежиссуры. Недостроенный замок, только что мрачно возвышавшийся над полем, рушился внутрь, выбрасывая языки пламени. В здании что-то с грохотом лопалось, трещало, каменные стены валились, словно не выдерживали атмосферного давления. В воздухе носились горящие обломки, вокруг кричали перепуганные люди. Апокалипсис, да и только. День падения Помпеи.
Интересно, конечно, знать, что там произошло, но сейчас явно было не время разбираться. Хоть и очумевшие от грохота, пролетарии поняли, что лишились законной добычи, а их мучители вот-вот ускользнут из рук. Плотной толпой они ринулись к нам. Думать было некогда.
- Ныряем! - Крикнул я стоявшему в нескольких шагах Чуднову и, схватив в охапку Черную леди, первым ринулся к "окну". Если специально не присматриваться, заметить его было не просто. Ну, просел снег чуть-чуть, что с того? Если бы не наши следы, глубоко отпечатавшиеся на снежной целине, я бы и сам его не нашел, хотя никогда на ориентацию в пространстве не жаловался.
В глазах потемнело, запахло озоном, и меня окружили такие надежные синеватые стены корабля урзусов. Потерявшая сознание Черная леди мешком плюхнулась на пол. Я поспешил оттащить ее от точки высадки, дабы никто впопыхах на голову не наступил. Тут они и посыпались, словно горох из мешка.
Первым приземлился Чуднов, волоча за собой рыжую служанку, все еще пребывающую в состоянии счастливого беспамятства. Этот никогда своего не оставит, если не считать, конечно, его трехствольного раритета. Но там, как говорится, была ситуация в стиле форс-мажор. Он на карачках отбежал в сторону, выпучив глаза и тяжело дыша, словно бешеная селедка, выброшенная на берег, поскольку тело девушки уютно устроилось у него на плечах. Почему, спрашивается, эти прекрасные создания при всей видимой хрупкости (или хрупкой видимости) всегда имеют довольно значительный вес? Вслед за ними ввалилась дружная компания из нескольких бандитов, обнявшихся и дрожащих, как дети. Сверху их чувствительно пришлепнул к полу Пеньков. А поскольку за ними без передышки начали влетать оставшиеся пленные, то на полу образовалась совершенно невообразимая куча-мала из рук, ног и бритых затылков. И, наконец, как логическое завершение игры в "царя горы", на вершину этой рукотворной пирамиды взгромоздился Кольцов, нежно прижимавший к телу свой "слонобой". Вроде все! Самое главное, что никто из пролетариата не успел в "окно" запрыгнуть. Они там небось совсем ополоумели. Еще бы, мало того, что законной добычи лишили, так еще бандюков прямо из-под носа увели. Я бы на их месте тоже обиделся.
Оставив "десантников" самостоятельно разбираться, где чьи руки и ноги, я неторопливо направился в сторону кают-компании. Интерьер комнаты не изменился, стаканы со стимулятором где стояли, там и остались, даже Белов все также спокойно похрапывал, совершенно не собираясь просыпаться. Везет же некоторым. Мы там в крови и грязи припухали, а он все это время продрых в креслице. Я схватил первый попавшийся стакан и залпом осушил его. По кишкам словно пробежало холодное пламя, сил разом прибавилось. Ах, хорошо-то как! Будто только что родился. Или помылся.
Дмитрий Кольцов
Я, наверное, чего-то не понимаю. Вроде бы ничего не предвещало подобного окончания нашей эпопеи. С братвой Черной леди мы общими усилиями разобрались, с бомжами Серж дела уладил. Все шло, как по маслу. Оставалось только добраться до пространственного окна в звездолет и мы в безопасности. И тут на тебе. Бум, бам, тарарам. Мы такого шоу не заказывали. Да нас никто и не спрашивал. Спасибо Сержу, сразу сориентировался. А то мы так и стояли бы, варежки разинув.
Я аккуратно спустился с копошащейся кучи-малы, в которую превратилось наше воинство вкупе с бойцами Черной леди. Любил, конечно, в детстве в "царя горы" поиграть, да возраст уже не тот. Пускай молодежь балуется.
Метрах в трех от общей точки приземления Чудик, бережно разложив свой рыжеволосый трофей, аккуратно обмахивал ее шапкой. Увидев меня, он почему-то покраснел и прикрыл расстегнутый ворот ее платья. Но я только дружески похлопал его по плечу и пошел на поиски кают-компании. Организм настойчиво требовал чего-нибудь укрепляющего. В модифицированном общими усилиями Белого и Отделенного помещении во время нашего отсутствия мало что изменилось. Белый все также похрапывал, расположившись в кресле-качалке, а Серж методично уничтожал оставшиеся на столе запасы стимулятора. В героическом вратарском броске я спас от гибели последний стакан чудодейственной жидкости и тут же употребил ее по назначению. Полегчало.