ОТ АВТОРА

Кому, однако, как не Глупости,

больше подобает явиться трубачом

собственной славы и самой себе

подыгрывать на флейте?

Эразм Роттердамский, 1511г.


Восславим, вслед за великими, Дело Глупости нашего вр е-мени!

Глупость очами мудрости постигается через чувства и

страсти огня природы, в которой слаб человек.

Вот почему человек близок к природе вещей в своих собст-венных

переживаниях, более чем это позволяют ему опреде-лять

иные философы и психологи, считающие, что вода течет

напрасно мимо людей. И только в своей собственной скорлупе,

отказываясь от чувств, страстей и переживаний, человек обре-тает

потенциальный и динамический разум, в котором творит-ся

знание. И если пролетарии сумели сделать огонь на сыром

месте в надежде на первоначальных людей будущего, то это

вовсе не значит, что они обладают мудростью "ХАБАД"! Бог

потому и мудр, что, создав людей свободными, он побуждает

чувствами и страстями обретать человечеством доблесть в по-стижении

добра, как смысла, а не умысла, как лжи и зла.

Бацилла тоски, сосущая человека в пространстве и време-ни,

отпущенных ему излить ярость жалости сердца! Это - загадка

и непредсказуемость на уровне всякого прогноза, кроме

самого самовыражения, то есть мыслительной деятельности -

рефлексии в ее триединстве когнитивной психологии, парадок-сальной

гносеологии и каузальной логики, а, именно, философии

реального идеализма -(ФИРИ). Именно этот момент есть

точка отсчета встречи человека с самим собой. Точка обрете-ния

им лицезрения глупости и нахальства власти, прикрываемой

молитвами и поклонами некрещеных лбов.

И "Геном холопа", и "Створ СИНЕЛИ" есть отражение истин

чувств, являвших собой мудрость в разные эпохи. Но

твердость и справедливость мудрости этих чувств автор по-стиг

сам и выразил их в рамках метода рефлексии.

Средиземноморье, 10.07. - 12.08. 2000.



ГЕНОМ ХОЛОПА

"Вам не снискать признанья у Европы:

В ее глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы ".

Ф.И. Тютчев.

Глава I

Темная ночь осени кидала облетающие листья деревьев в

окно и шипела дождем по жирному черному асфальту, всхли-пывая

надсадно и тяжело время от времени, когда уже редкие

автомобили поворачивали за угол дома Љ 7, где окно от угла

фасада дома, прозываемого среди жильцов "китайской стеной",

светилось светом печеного яблока. То была квартира Љ 6 не

просто "научного сотрудника", а "главного научного сотрудни-ка"

Института Биофизических Исследований (ИБИ) Академии

Наук.

Все идеи ИБИ являли собой сплошные фантазии, а потому

все прочие, не работавшие в ИБИ и не бывшие членами

Академии, - конечной цели всех стремлений, считали, что всем

ее членам не хватает воображения. Члены ИБИ гордились такой

оценкой своих недальновидных младших коллег, которых

именно за отсутствие этих качеств они считали неудачниками.

Но, прекрасно понимая, что всякий неудачник рано или поздно

пожелает испытать удачу, т.е. будет совершать всякие честные

и не очень честные поступки, чтобы стать членом Академии

Наук, члены ИБИ АН только похохатывали в кулак да покро-вительственно

подмигивали правым глазом текущим неудачникам,

поскольку левый всегда был призывно направлен в сторо-ну

старшего начальника и отражал в своей пронзительности

только одно качество вопросительного свойства: "Чего изволи-те?".

Но это качество, это свойство глаза было видно и известно

не всем, но непременно тем, кто, по мнению почтенных

членов Академии, стоял у истоков раздачи разного рода гран-тов,

субсидий или являл собой ответственное лицо ответственного

Комитета, число которых периодически увеличивалось

по мере революционных преобразований в обществе независимо

от того, были ли эти преобразования " с пролитием крови",

или "бескровные", т.е. экономические, когда происходило про-.6

стое обнищание народа в целом и вопли членов ИБИ АН Пра-вительству,

производимые не только глазом, но устно и письменно,

становились достоянием широкой гласности средств

массовой информации. Преобразование же "с пролитием крови"

обычно среди членов ИБИ АН совершалось выборочно. И

те, чей глаз выглядел более, верноподданным и надежным, ша-рахались

от тех, кому ненадежный глаз предстояло вырвать. И

что случалось иногда и даже часто, - отделить туловище от

ненадежной головы. Правда, составные части не утилизирова-лись,

т.е. не уничтожались, как это совершалось давным-давно,

а консервировались в Базе Данных Хранения Неугодных Тел

(БХНТ). ИБИ БХНТ АН было гордостью всей страны, поскольку

допускало сверхъестественное и цивилизованное отношение

к части жизни всего народа, в то время как остальной

части его разрешалось исчезать без суда и следствия, ра-зумеется,

не в случае совершения уголовного преступления,

но в случае утруски, усушки детской рождаемости, повышения

старческой смертности. Лишь недавно все Правительство с по-дач

и ИБИ АН усвоило благочестивую истину: смирение бедняков

есть основа порядка. А для этого нельзя держать большую

страну, а необходимо такое ее деление, при котором новая

администрация выбирает врагом не соседа, но национальные

единицы населения наиболее лояльные к администрации.

Поддерживая национальный терроризм со стороны коренного

малочисленного населения, администрация избавляется от эт-нич

еской неоднородности населения. А последнее, в лице его

большинства, не организуя коллективного сопротивления и

борьбы за свои права, перемещается как бы и не насильно в

районы с большей этнической однородностью, увеличивая чис-ленность

безработных в новом районе, где цена рабочего места

возрастает и может оплачиваться более низкой платой, отчего

доходы Правительства только растут. Такой существенный

вклад в Правительственную Программу Народного Благоденствия

(ПНБ) был высоко отмечен ВПЗ - Всемирным Правитель-ством

Земли со штаб-квартирой в Турине, а директор ИБИ АН

академик Помпонов Федор Кузьмич был избран почетным со-ветником

ВПЗ. Все это не смогло не сказаться на оценке на-уч

ной деятельности самих сотрудников ИБИ АН. Началась за-ботливая,

но кропотливая работа, по тестированию и классификации

содержания научной деятельности всех сотрудников 
института. Авторы ИБИ БХНТ АН, а также члены Академии

лично известные своим левым глазом зарубежным соглядатаям

ВПЗ, а потому и своими публикациями, развлекающими научный

мир Земли, были отнесены по оплате к первой, самой вы-сокооплач

иваемой категории лиц умственного труда. Их труд

содержал новизну, т.е. наглость, являя окружающим слово-охотливых,

жадных до зрелищ, ревниво относящихся к превос-ходству,

занятых общественными делами членов Академии.

Вторая категория лиц являла собой тружеников изобретений,

которые со стороны первых лиц Академии подвергались разно-го

рода осмеянию и словесному осуждению в силу их миролю-бивости,

склонности самостоятельной работы, отсутствия пронырливости

при соприкосновении с внешним миром. И если

первые были слепы, и глухи к критике, а только шныряли по-всюду

своим неугомонным левым глазом, то вторые, хотя и

становились по стойке "смирно!" при появлении старшего на-ч

альника, все же располагали к сосредоточенности, нужной

для формирования собственных идей, иногда прибегая даже и

к компьютерному эксперименту, поскольку иные эксперименты

принимались за диалектическую метафизику, т.е. науку уже

давно прогоревшего социализма с его потугами прошлого:

"партия торжественно заявляет, что нынешнее поколение будет

жить при коммунизме".

Федор Кузьмич был строг, но справедлив. Он знал инсти-тут

как свои пять пальцев. А сотрудников понимал еще лучше.

Поэтому вторая категория служащих не отчислялась из Ака-демии,

но и не получала доплаты к содержанию. Многие из

этой категории лиц хотели бы от души расплеваться с Акаде-мией,

сказать ей "Тьфу Вас!" или какое иное неприятное сло-во,

каких уже много накопилось в нашем простом народе, но

воздерживалось по причине крайней бедности, а точнее нище-ты.

Это было тем более удивительно, что народ за пределами

Академии получал часто еще меньше той величины, которая

ВПЗ рассматривалась как "черта бедности". Третья же кате-гория

членов Академии рассматривалась как вовсе бесполезная

в силу ее отработанной старости и научной немощности,

бесперспективности левого глаза. Она отправлялась в нищен-скую

тьмутар акань, на пенсию. Но не в БХНТ же!.8

Глава II

Жилец квартиры 7-6, что по "китайской стене", потому и

не тушил света, что был расстроен. Расстроен определенной

ему второй категорией, которая доплаты к содержанию не уве-лич

ивала. Хотя члены семьи главного научного сотрудника

(ГНС) очень желали ее увеличения, поскольку надеялись на

нее и даже сделали кое-какие мысленные для себя распоряже-ния

относительно трат этого самого содержания. В настоящее

же время все члены семьи Степана Бедного находились в от-луч

ке, так как осеннее время полагало длительную работу на

приусадебном участке. А созревающие там овощи всех видов и

окрасок требовали непременного совместного участия всех

членов его семьи. Ведь нельзя же, в самом деле, полностью

надеяться на содержание, получаемое главным научным со-трудником

от ИБИ АН.

Одним словом, Степан Бедный, огорченный событиями те-кущего

неудачного времени, сидел на кухне за обеденным сто-лом,

принимая "по маленькой", иногда закусывая свежим луч-ком,

жареной картошкой с подрумяненной корочкой да черным

хлебом, крупные ломти которого издавали приятный запах бо-родинского

хлеба. ГНС был не молод, но и не стар. Одним

словом, "мужчина в теле". От него можно было ожидать еще

много разных "шалостей". Но Степан Бедный был человек

серьезный, а не шалун, и повидал много иных "пикантных си-туаций",

но при печености своего лица не имел даже седых

волос.

Мысли его, тем не менее, носили характер прозаический до

своей темной невозможности: "Как увеличить денежное до-вольствие?".

Он прекрасно помнил слова известного члена

Академии ИБИ, который стоя во внутреннем дворе собствен-ной

виллы, перед домом окруженным портиком, колонны кото-рого

были выкрашены в синий и красный цвет и даже с неко-торым

дрожанием отражались в водной глади бассейна, так

вот этот академик вещал с цветного экрана телевизора, успо-каивая

и убаюкивая слушателей своей грассирующей шепеля-во-

быстрой речью, словами о том: "...кто последние десять лет

лежал на печи, тот ничего и не заработал". Степану в этот

момент представлялась почему-то ватага крутых ребят, единым

махом соскочивших из самых разных мест когда-то бывшей

великой страны. А поскольку "печь" в контексте русского язы-.9

ка означает "всякое теплое место" будь то насиженное место

начальника или нары "пахана" в непростых местах заключе-ния,

да не только соскочивших с "печи", но и сразу приняв-шихся

зарабатывать деньги. Сам академик сумел заработать

их так много, что стал уважаемым лицом всей страны, извест-ным

членом ВПЗ. При необходимости он мог снимать или на-знач

ать на свои посты многих членов правительства. Но в си-лу

своей не столько природной, сколько предусмотрительной

скромности он поручал такие безделицы своим подчиненным

научным сотрудникам, чей вороненый левый глаз был всегда

начеку.

Степан грустил. На "печи" все это время он вовсе не ле-жал,

а работал, т.е. занимался тем самым своим делом. Будучи

призван в науку не "правым глазом" какого-либо академика, а

по призванию души, имевшей в нем свойство советовать ему

ненавязчиво, чем заниматься и что делать, он полагался на

компьютер, ставший продолжением объятий его рук и радо-стей

мыслей. Но он все же никак не мог обходиться без его

универсального удовольствия мышления, поскольку это самое

неказенное мышление требовало от него при необходимости и

постановки эксперимента, что уже категорически запрещалось

Уставом ИБИ АН.

После третьего хмурого возлияния и аппетитного, прибав-ляющего

доброты, закусывания Степан обрел внутреннее рав-новесие.

Он вспомнил о тех, кто на печи, по - видимому, не

лежал во времена указанные академиком. Тогда златоглавая

столица обретала свой новый, не только европейский, но и

православно-мусульманский облик тщаниями нового градопра-вителя,

человека широкой души и семейных привязанностей.

Да что там семейных привязанностей. Любовь к градоправите-лю

была всеобщей, можно сказать многонациональной чертой

всего громадного мега полиса столицы, где уже иные ретивые

головы готовы были канонизировать чуть ли не при жизни са-мого

градоправителя. Но не тут-то было! Сам правитель, яв-лявший

собой лик мужской строгости и плотности телом, за-являл

себя перед населением во всей простоте обращения ра-ч

ительного хозяина. И все простые копейки отщелкивались от

городской казны непременно в пользу населения города, что

позволяло его жителям весело и заносчиво поглядывать в сто-рону

жителей других мест и весей. А что касается всяких до-.10

сужих разговоров о казнокрадстве, мздоимстве и прочих не-приятных

особенностях не только градоправителя, но и всего

прислуживающего персонала, то уж извините, разговоров было

много. Но фактов, как и положено, не было обнаружено ника-ких.

Одним словом, страна подвывала, скулила в своем на-прасном

неудовольствии, ну просто от зависти своей неустро-енности,

а столичный житель кипел через свое "ястие и питие"

новой жизни, в буче радости международных событий. И дяди

и тети из-за рубежа очень даже славили первопрестольную,

курили фимиам ее устроителям. А православие в этот период

начальника всего города ухитрилось не только отстроить свя-тыню

храмостроения на месте его порушения, где еще недавно

плескался бассейн, но канонизировать как страстотерпцев се-мью

монарха, так и не признав подлинными мощи этой семьи.

Одним словом, ржавчина людская вырождалась, новое поколе-ние

являло себя во всей полноте и благолепии, ратуя за мно-гоженство,

дома терпимости и содомский грех, которые хотя и

осуждались всеми видами религиозных конфессий, но свобода

людская и волеизъявление были такими разношерстными, что

Правительство, учитывая пожелания Комитета Свободы (КС)

при ВПЗ, что располагалось в Амстердаме, считало ниже сво-его

достоинства не дать свободы простым людям столько,

сколько они того захотят. Но никто не знал, сколько этой сво-боды

нужно. Поэтому разрешали все, что не запрещали. А

главное, чтобы народ жил в довольствии. Ну не каждый, ко-неч

но, в отдельности. Этого еще не хватало. До этого мы еще

не докатились. Ну, а вообще. Чтобы денег в стране было мно-го.

А когда в стране денег много, то всем хорошо. Эта пропис-ная

истина стала истиной после того, как члены Академии,

уяснили ее Правительству, а Правительство стало уяснять ее

народу. А народ почему-то не весь соглашался, а только неко-торые.

И то хорошо, и то славно. Ведь демократия, это когда

многие соглашаются, а вовсе не все. Этого для демократии и

не требуется. А все общество, весь народ строили демократию,

т.е. всю полноту всех, решая в будущем вовсе не ограничи-ваться

хлебом, бочонком пресной воды да гробовой колодой, из

которой, как известно, воскреснут все, но в будущем, чтобы

спокойно пользоваться всем, что давно известно и по Святому

Евангелию записано..11

И вот тогда-то, в еще почти бывшие времена, Степан Бед-ный

и встретился со многими, кто нам эту всю радость устро-ил.

В чем себя он, иногда, внутренне казнил, чем и бередил

себе душу.

Глава III

Когда корабль страны уже не повиновался рулю, но толь-ко

подводным камням новых чиновников, Степан на Старой

площади, выйдя из кофейни в приятное летнее время, двинул-ся

по своим надобностям, как, вдруг, что-то задымилось на со-седнем

углу дома и так шарахнуло грязью, копотью и огнем ни

в чего не подозревавших прохожих, что некоторые от слабости

сил смерти неуютно опустились на землю и уже не поднима-лись

вовсе. Взрывной волной Степана отбросило в объятия

низкорослого, плотного мужчины. Отчего они стали как бы не

двое, а один. И только опомнившись, начали отряхиваться и

бормотать взаимные извинения. Короткий и плотный, глянув

на Степана как-то пристально, словно был чем-то осенен, чре-вовещательным

голосом от понесенных трудностей публично

совершенного притеснения, вдруг заорал неестественно гром-ко:

-Степан Сергеевич! Это же встреча. Это надо же такому

приключиться! - и, не обращая внимания на некоторое сопро-тивление

Бедного, увлек его в парадные двери подъезда по-дальше

от святотатственных неистовств улицы. А там, не да-вая

Степану прийти от потрясений и удивления, незнакомец

передал его и себя в руки приятного вида молчаливым барыш-ням

с крутыми бедрами и длинными ногами. И они, мигом от-ряхнув

пыль и грязь с одежды пришельцев, уже устраивали их

за столом в отдельном кабинете, отделанном натуральным по-лированным

деревом с тяжелыми портьерами из абиссинского

шелка на высоких стрельчатых окнах.

Только сейчас Степан Сергеевич признал в случайном про-хожем

Владимира Исааковича Бредова, бывшего сотрудника

его группы, который во время начала переустройства общества

по правильному пути исчез из его, Степана, поля зрения в

Москву, где, как выяснилось из дальнейшей беседы, подвизал-ся

в помощниках таких высоких светил власти, чьи глаза уже

были строго устремлены к поставленной ими цели и, косить не

косили, но и не видели никого и ничего, кроме этой самой та-инственной

цели..12

-Перекусите, расслабьтесь, отдохните Степан Сергеевич, -поч

ти утробным голосом вещал собеседник. - Вот охлажденная

смирновская, печеночка гусиная, икорка астраханская....Ах,

Степан Сергеевич! Вы даже себе не представляете, что судьба-злодейка

делает. А мы как раз о вас в градоуправлении дума-ли,

недавно только я докладывал по начальству, что вы, только

вы все наши трудности разом разрешить можете. И хотя собы-тия

по нашему ведомству не бывают случайными, но случай-то,

иногда, разрешает все наши трудности.

-Дык, оно, конечно, верно, - автоматически закусывая и

стараясь поддерживать беседу, отвечал Бедный. - Но ведь и

прибить могло. Там, как мне показалось, жертвы были? - гово-рил

Степан, сдержанно поглядывая на собеседника, который в

бытность свою, будучи человеком любезным по рождению, как

отчетливо помнил это Степан, перестал здороваться с лабо-рантским

составом ИБИ АН сразу же после того, как защитил

кандидатскую диссертацию. Вот эта-то любезность, предупре-дительность

и настораживала Степана в собеседнике. Но как-то

сама рассеялась по мере употребления и закусывания.

-Теперь такое часто встречается в первопрестольной! Уже,

поди, в реанимацию в Склифосовского увезли! О чем думать,

время такое, демократическое! А вы надолго? Где останови-лись?

В Белграде!? Ну, это не то. Мы вам подыщем...Я вас

Михал Михалычу представлю! Сколько я о вас ему уже гово-рил.

При всех наших трудностях, разрешить их можете только

вы с вашим интеллектом. Здесь тоже у нас много всякого на-рода.

Но ваша фантазия, ваше воображение, ваша склонность

не только считать, рассчитывать, но и экспериментировать, все

эти темы, что вы поставили в ИБИ АН, а я хорошо их помню,

ведь даже Федор Кузьмич о них ни гу-гу! Не так ли? Обяза-тельно

вам нужно ММ! Мы так его зовем.

Степану после этих слов стало как-то не по себе. Он

вспомнил, что имеет в виду Бредов. Странные результаты ком-пьютерных

экспериментов, полученные им в области физико-органич

еской химии, не давали, ему в свое время покоя. Но он

уже успел подзабыть о них.... Как бы они не вылезли ему бо-ком.

Ведь Федор Кузьмич о них ничего не знал. А Федор

Кузьмич даже любую веревку из своих рук уже не выпускал....

Не то, что новые результаты по теме.....13

Глава IV

И уже на следующий день Бедный и Бредов, как советник

Михаила Михайловича, сидели у градоправителя в большом,

но длинном и узком кабинете красного дома, что напротив па-мятника

основателю столицы. ММ, живущий согласно природе

инстинкта собственного самосохранения, глянул на Степана

прозрачно - водянисто - голубыми очами. Посетитель ему не

понравился. Он обернул хмурость своего мясисто - розового

лица на Бредова. Тот понял, что совершил ошибку, но в оп-равдание

вякнул: "Выхода нет, Михал Михалыч! Он только

знает что и как?".

ММ снова взглянул на Бедного. "Вы патриот?" - задал он

Степану первый вопрос тоном старшего начальника, от которо-го

зависит судьба подчиненного. Степан уже хотел по привыч-ке

строптивого интеллигента ввязаться в дискуссию по этому

странному вопросу, но Бредов не дал ему возможности ска-зать:

"Патриот! Он наш! Он только бедный. У него оклад ма-ленький.

Ему бы после выполнения задания помощь матери-альную,

Михал Михалыч! Я знаю, он выполнит, он только, он

один может это сделать".

-Ну и пусть работает, - только и ответил ММ, - по вы-полнению

работа будет оплачена.

Интонация была еще советского начальника, но тон, но

тон был уже выражением господской воли, после изъявления,

которой полагалось ретироваться к двери задом.

Пройдя снова в приемной через толпу ожидающих, яв-лявших

собой известных лиц от артистов до бизнесменов и

служителей культа с их обостренным чувством жажды испол-нения

собственных желаний, в этот же день Степан и Бредов

метались по всевозможным химическим и физическим инсти-тутам

столицы и даже скользили на вертолетах в разные части

средней полосы России.

Степан уже твердо ведал, что от него требуется. Этим

людям нужна была программа моделирования специфических

вирусов в геном человека. Действие таких вирусов смертель-но

для человека. Но избирательно. Блюда национальной кух-ни

- это яды, действующие только на национальную принад-лежность

человека. Все исполнители эксперимента даже не

понимали смысла и назначения синтезируемых ими веществ..14

Глава V

А Степана по причине еще советской настроенности вовсе

не смущала та часть работы, что была им выполнена для дела

Михал Михалыча, чей головной прибор стал символом доступ-ности

и новой демократии. Демократии, на которую жадными

глазами из подворотен и руин семидесятилетней твердыни

чаемого коммунистического общества смотрели национальные

окраины и с широкими, и с узкими лицами восточного профи-ля,

открывающими свои бары, рестораны, кофейни, казино,

спортивные залы. Все они, объединенные общинами, родами,

тейпами, считали своим долгом кучковаться в первопрестоль-ной

или иметь представительство.

Памятуя слова гения поэзии: "Не продается вдохновение,

но можно рукопись продать", Степан с удовольствием и тихой

радостью явился в гостиницу "Россия", где для него уже лежал

пропуск в Љ 724. Номер оказался на самом деле квартирой -офисом,

где, оформленная всеми принадлежностями зрелого

существа, девочка - подросток, отзывавшаяся на имя "Татиа-на",

провела Степана в кабинет начальника, являвшего собой

по внешнему виду живописный образ щирого самостийника,

почти Тараса Бульбу по габаритам, в безупречном костюме

цвета асфальта. Обращение соответствовало украинской внеш-ности,

и было, таким братски любвеобильным, таким светски

свойским, что нельзя, просто невозможно на него было не от-ветить

раскрепощенностью души и теплотой откровенности.

Остап Кочержинский, открыв сейф, стал выбрасывать на стол

даже не рубли, а тонкие пачки стодолларовых купюр и розо-вых

двадцатифунтовых бумажек. "Не хай, пригодятся!" - объя-вил

он Степану. Степан сначала не понял, что вся эта загра-нич

ная денежная масса, его собственность. Обычно он привык

получать деньги Родины в рублях, да и те в кассе со строгой

отчетностью и росписью в бухгалтерских ведомостях. "А здесь

не то! Здесь инше. Здесь так! " - заявил Остап, одаривая посе-тителя

широкой белозубой улыбкой. На правах хозяина он ув-лек

Степана, несколько опешившего и упирающегося, в ресто-ран

второго этажа.

Расшифровывать хитросплетения цифр и текста в меню

Степану не пришлось, поскольку официант, лично опознав од-ного

из посетителей гостиницы, молниеносно, что уже совер-шенно

сбило Степана с толку, появился с подносами еды..15

-На закусочку, пожалуйста, буженина с квасом, а вот и

вареники с вишней да крученики рыбные, да отбивные по-украински,

да бутылочка коньяка "Украина" с лимончиком, -приговаривал

приветливый официант, вглядываясь с теплотой

и сочувствием в выражение лица Остапа, чья фигура являла

собой всю вальяжность самостийной Украины среди москалей.

Через полчаса - час внимательного отношения друг к

другу и содержимому стола, новые друзья клялись уже в бес-конеч

ной привязанности и симпатии, поднимали тосты за Ук-раину

и Россию, обменялись номерами телефонов и расстались

во взаимном удовольствии друг другом. Остап проводил до вы-хода

Степана. И Степан, несколько осоловелый от еды и выпи-того

коньяка, уже совсем двинулся в сторону собора Василия

Блаженного, как вдруг чьими-то сильными руками был, втис-нут

в автомобиль, и оказался в объятиях, уже второй раз!, все

того же Бредова. В следующее мгновение шофер, даже гото-вый

развернуться, чтобы следовать в противоположном на-правлении,

вынужден был притормозить на какое-то мгнове-ние,

поскольку, чуть ли, не перед носом автомобиля, прямо на

эстакаду шлепнулось что-то тяжелое. И Степан к своему ужа-су

в распластанном мешке крови и костей признал ту самую

Татиану, которую только что видел в качестве секретаря у Ос-тапа

Кочержинского!

***

А Бредов часом позднее пояснил Бедному, заработавшему

уйму денег: "Все просто. Вы с Остапом покушали. А он чело-век

невыдержанный. Что-то не понравилось в поведении дев-ч

онки. Пришел да и выбросил сам ее из окна. А потом одумал-ся.

Стало страшно. Его инфаркт хватил. Так что он и сам

умер. Какого человека Украина потеряла! Но, главное, с тобой

успели расплатиться. Не так ли? Мы теперь тебя в гостиницу

напротив "Белого Дома" переводим. Рядом с американским по-сольством

будешь жить.

Глава VI

И началась у Степана почти безмятежная жизнь. Домаш-ние

звонили ему, да и сам он им названивал, поскольку семья-нин

был отменный. Командировка, подписанная Федором Кузь-мич

ем, продолжалась. Он систематически занимался в библио-теках,

делал записи, работал со своими программами на ком-пьютере,

установленным в его номере предупредительным Бре-.16

довым, потешался над интернетом, в котором вся информация

есть наслаждение без ума и воли. Но все же тешил себя на-деждой,

что между теорией и практикой того, что он рассчи-тывал

и тем, что собирались синтезировать в других институ-тах

Академии по его расчетам, есть большая разница, в том

числе и во времени. Он еще помнил презрительное отношение

к себе в советские времена, когда клеймо - "теоретик" окраши-вало

всю скучную жизнь его научной группы. Это позднее Фе-дор

Кузьмич возвел в культ "Теорию" и запретил заниматься

членам Академии практикой под страхом изгнания из ИБИ

АН. Случай с Остапом казался Степану сказочной небылицей,

хотя полученными деньгами он физически пользовался, а в по-следнее

время даже чаще, чем думал.

Степан начал по вечерам играть по маленькой в казино. Он

уже несколько вечеров к ряду играл в "двадцать одно" и выиг-рывал.

Так что в этот вечер его пригласили за стол, присмот-ревшиеся

к нему двое пришельцев, один из которых был армя-нин

- Самвел Осипьян, другой "грузин" Зураб Мегрелишвили.

То уважение, которое оказывали им хозяева казино, свиде-тельствовало,

что оба "большие люди". Они были мало разго-ворч

ивы. Охрана их, состоявшая из молодых присадистых лю-дей,

была вышколена и кучковалась по стенам казино, поедая

глазами движения собственного начальства. "Большие люди"

мирно сосуществовали за игорным столом, но соревновались в

вежливости как положено нациям, знающим себе цену. Степа-на

они пригласили к игре, точно определив ему финансовую

стоимость. Но им импонировало "наукообразная" его физионо-мия

и манеры интеллигента, поскольку сами они еще каких-то

два-три года назад, если не торговали цветами и фруктами, то

с "печи" соскочили из не столь отдаленных мест.

И надо же было такому случиться, что Степану везло. Как

понтер он часто имел "двадцать одно" сразу, а банкомет со-ставлял

такое же количество после прикупа, отчего Степан

срывал двойной банк, так как сами банкометы менялись друг с

другом. Обоим банкометам такая ситуация надоела, и они у

стойки в баре начали угощать Степана коньяком. Самвел "От-борным",

а Зураб "Вардзия". Отчего Степана "повело", и из иг-ры

он выбыл. Опроставшись в туалете, он, вдруг, услышал

крики, ругань и стрельбу, а когда, теперь только ему извест-ными

способами, выскочил на улицу и сел в такси, то таксист.17

сообщил ему доверительно после получения двадцати долларов

у гостиницы: "Паханы - то отравились своим коньяком на

смерть, а охрана, перепугавшись, начала палить друг в друга.

Во как! Дела - то, какие".

Глава VII

Степан даже не успел задуматься о возможных последст-виях

происшедшего, как через пару часов ему позвонил Бр е-дов,

заявив, что было решение перевести его в новую гостини-цу

первопрестольной. Это было шикарное здание, отделанное

красным камнем с просторными внутренними холлами, уют-ными

барами, устроенными прямо в зимнем саду, магазинами

и ресторанами, один из которых поразил его бело-голубой с

золотом отделкой светлой мебели. Совершилось поспешное

переселение Бедного со всеми принадлежностями для теорети-ч

еских расчетов так поспешно и так внезапно, что Степан

ощущал в этом даже какую-то нереальность, но не столько на-ч

альственный, сколько уже покровительственный теперь тон

Бредова вывел Степана из его странного состояния.

Степан Сергеевич, ты уж, извини, пожалуйста, - начал Бре-дов,

переходя в своем покровительственном свойстве на "ты". -Но

сам, виноват, дорогой! Мы оплатили твои услуги. Наши

ребята трудились как прокаженные, синтезировали тобой

спроектированные препараты. А ты, как назло, не везучий!

Или наоборот? Все как-то на пути наших сложных дел оказы-ваешься.

Остап, Самвел, Зураб....Да и другие есть, много еще

будет. Но ты-то должен находиться в тени. Но, видно по при-роде,

чуть ли не Александр Матросов. Всегда впереди. Какой-то

ты в этом деле невезучий. Ведь по лезвию бритвы ходишь,

могут и в асфальт раскатать. Люди же. Все друг о друге зна-ют.

И если ты всегда там, где смерть настигает других, то и

тебя туда же отправят. А наши люди так стараются, все во-время

делают, а твои средства, когда присутствуешь ты или

кто-то из наших ребят, почему-то действие свое ускоряют.

Сделай так, чтобы "лекарства" действовали после употребле-ния

национальной пищи, но не сразу в твоем присутствии или

других наших товарищей. Считай это ответственным поруче-нием.

Проверка его исполнения - это время для примирения

армянской и грузинской группировок Самвела и Зураба. По

нашим данным их сходка произойдет в этом отеле в голубом

зале, когда они туда все соберутся. А сейчас пока у них дни.18

святые - похороны. И ты, и наши ребята будут присутствовать

как бы от администрации первопрестольной. Смотри, не оши-бись,

это дело, точно, может тебе головы стоить.

***

Расчеты на компьютере не представили для Степана

трудностей. Они явились своего рода отбросом, экскрементом

того мощного интеллектуального пакета баз данных, которые

были разработаны им в схеме генома человека. Ген, то - есть

мельчайшая частица наследственности, обогащенный новыми

составляющими органики, приводил к летальному (смертель-ному

исходу) целого организма, но только в том случае, если

составляющие этой органики употреблялись вместе с нацио-нальным

блюдом самого человека. Время срабатывания такого

"яда" в клетке человека, оказывается, ускорялось в присутст-вии

людей иной национальности. Такое "дальнодействие" од-них

клеток человека на другие заставило Степана потрудиться.

Но и это задача им была решена. Он "разбавил" геном нацио-нальной

индивидуальности составляющими генома славянской

нации. Это было открытие. Но его следовало проверить.

Глава VIII

Бредов сообщил Степану, что все эксперименты по син-тезу

нового материала проведены и что секретарь самого

Гаджие-ва, председателя Банка Азербайджана и полномочный

представитель этого банка в России, ждут их в своем офисе.

В надменных, синих, широко расставленных глазах секре-таря

Банка, женщины еще молодой, но по хватке, видимо, об-ладающей

незаурядной склонностью к анализу финансовых

возможностей собеседников, сквозила восточная любезность и

предупредительность. Чего нельзя было сказать про самого ди-ректора

Банка Гаджиева, средних лет лысоватого мужчины в

строгом костюме апельсинового цвета, построенного по фигуре

даже несколько с претензией на щеголеватость, недоступную

самой этой фигуре. Было совершенно очевидно, что в иерар-хии

Азербайджанских финансовых кругов он был выдвижен-цем

бывшего секретаря и нынешнего правителя страны, то -есть

выходцем из органов догляда и досмотра, хотя и из хоро-шей

семьи малоземельцев. Беседа велась на чисто русском

языке, что свидетельствовало о высокой культуре собеседни-ков.

И хотя сама беседа по существу сводилась к получению.19

процентов с того депозита, который теперь переводился как бы

на имя Степана Бедного в твердой валюте и здесь же обна-лич

ивался, для чего в распоряжение азербайджанской стороны

предупредительным Бредовым была предоставлена вместитель-ная

коробка из - под ксерокса.

После того, как, в принципе простые операции в этой об-ласти

были проделаны, а сама коробка с уложенными в нее

средствами перенесена охранниками в автомобиль Бредова,

перешли к неофициальной части. Мужчины спустились на

скоростном, бесшумном лифте, встроенном в стену кабинета

полномочного представителя Банка, в уютный бар-ресторан

для приемов гостей. А сама секретарь председателя Банка

присоединилась к ним через некоторое время уже в платье из

черного бархата, сшитого просто, изящно и дорого, являя

мужчинам на соблазнительном декольте тонкое ожерелье с

бриллиантами и натуральным с голубиное яйцо бирманским

изумрудом. Сервировка стола была выдержана в исключитель-но

национальном духе. Сначала пили чай из грушевидных не-больших

хрустальных стаканчиков под приятный междусо-бойч

ик, устроенный желто - зелеными с белым попугаями,

прыгавшими в громадных клетках над небольшим озерцом, с

синей водой среди густой листвы зелени.

Присутствие красивой женщины, хотя и нарушало истин-ные

традиции Азербайджана, но морально возбуждало мужчин

в поднятии ими застольных тостов коньяком "Москва" за

единство и любовь между русскими и азербайджанцами, вку-шением

шашлыка из осетрины под гранатовым соусом, люля-кебаба

из бычьих семенников в тонких запеченного теста ле-пешках,

дюшбары, особого вида крошечных пельменей на ба-раньем

бульоне, гиймя - плова, гарнированного фаршем с

фруктами, посыпанных толченой корицей, кутабов, осыпанных

красным сумахом, а в заключение обеда принятием довги -смеси

зелени, муки и национального гороха "нут", заправлен-ных

"мацони" - простоквашей для перенесения желудком всех

возможных трудностей окончательного пищеварения.

***

Только через пять дней СМИ объявили о внезапной и

безболезненной кончине директора АзБанка и его секретаря.

Азербайджанская сторона глухо отнесла эти события, расце-нивая

их как "руку Москвы"..20

Глава IX

Страх, почти безумный родовой, атавистический страх

охватил душу Степана, как только прочитал он о гибели, по

его мнению, ни в чем не повинных людей. Но этот страх, ка-ким

- то неведомым образом, стал улетучиваться в течение дня

и исчез так же неожиданно, как и появился. Возникло внут-реннее

чувство гордости за ту исключительность обретения

истины науки, полученной им впервые в теории и воплощен-ной

в жизнь другими, неведомыми ему людьми и коллектива-ми,

даже и не представляющими себе, что они сотворили вме-сте,

но понял лишь он один. Его уже нисколько не смущало,

что Бредов и власть предержащие владели его инструментом,

реализуя его в своих гнусных целях. Главное во всем - это

перводвигатель, это первопричина, это божественная сущность

интеллекта. Этого не сумел сделать Бог, но сумел понять он.

Но там, где человек сделал свое открытие в природе вещей,

Бога уже нет, поскольку человек это не Бог, а лишь его образ

и подобие. Человек не в состоянии понять пути Господа, но,

если он в состоянии выяснить законы коловращения природы,

то уже только поэтому они не созданы Богом, что уже поняты

человеком. Разбавление генома одной национальной природы

другой отодвигала смертельный исход национальной единицы,

если в потребляемую пищу национальной кухни встраивались

те группы белков, которые им были спроектированы как яды,

приобретающие национальную окраску. Разбавление генома

пищи меняло кинетику, время действия фармакологического,

химического средства, но только отдаляло летальный (смер-тельный)

исход действия химического препарата. Удивитель-ным

оказывался и факт влияния, своего рода ускорения смер-тельного

исхода простым присутствием иной национальности

при изменении генома пищи человека.

Поэтому, когда Бредов сообщил Степану время общего

застолья армяно-грузинского примирения в голубом зале прие-мов,

Степана увлекала уже только теоретическая сторона дела.

Две национальные единицы, потребляющие геном пищи, раз-бавляются

третьей национальностью - русскими начальниками,

играющими во всей застольной ситуации приема роль прими-рителей

и одновременно разбавителей генома пищи, роль ка-тализатора,

- вещества, замедляющего процесс смертельного

исхода каждого из национальных единиц грузин или армян. И.21

при всем том независимо от того, честные это люди или бан-диты,

грабители и насильники. Геном пищи не подвергал раз-лич

ию, казалось, эти нравственные категории.

Глава X

Степану захотелось раскрыть себе глаза еще раз, перед

тем как он примет участие в этом многонациональном приеме

пищи. Он зашел в небольшой ресторанчик этого массивного из

красного камня отеля, где обычно останавливались гости толь-ко

самых больших начальников и куда простым смертным

путь, был, конечно, заказан послушно-исполнительной коман-дой

охранников, чьи молодые физиономии смотрели на вас на-столько

же равнодушно, насколько со злобой и ненавистью

набрасывались и дотошно проверяли ваши документы на въез-де

в отель, если вы или ваша машина не значились среди до-пущенных,

под козырек здания темно-красного отеля. А на тех,

кто не въезжал, а входил в отель на своих двоих, и даже пока-зывал

пропуск, смотрели как на безвредных ползучих гадов.

Игра на нервах должна была начинаться еще часа через

три. И потому Степан в театрально-клубной атмосфере этого

уютного ресторанчика с его лоснящейся кожаной обивкой

стульев и угловых диванов, окольцованных бронзовыми фигур-ными

гвоздями, придававшими надежность помещению для

принятия пищи, заказал элегантному официанту бутылку брю-та,

землянику и авокадо. Он полагал этого вполне достаточ-ным,

чтобы скрасить все неудобства для своего желудка и ки-шеч

ника той тяжеловесной и острой пищи. А ей наверняка бу-дут

потчевать грузин и армян на сегодняшнем приеме. Для

этих людей нет и не может быть никаких препятствий в

смысле легального проникновения и не только в голубой зал

приемов, избранный для примирения братвы.

Слегка охмелевший после принятого брюта и десерта,

Степан прошел в зал игральных автоматов, где отыграл не-сколько

партий в покер. Пасуя, повышая или уравнивая став-ку,

он несколько раз получал наивысшею комбинацию, полу-ч

ая флеш, и даже флеш-роял. В этом случае жетоны градом

сыпались в приемник, вызывая в нем чувство удовлетворения

непрофессионального игрока. Однако уже в скором времени

жетоны стали таять как мягкое мороженое и в конце полуто-рач

асовой игры все его жетоны оказались съеденными однору-ким

бандитом. Степан поспешил прекратить игру..22

Глава XI

Никто не знает чувств, никто не ведает души, никто не

может проникнуть в смиренный покой длинной шеренги офи-циантов

в строгих темных костюмах и с белыми салфетками на

левой руке, шпалерами стоящих в тот единственный и торже-ственно-

настороженный момент, когда сервировка фуршетных

столов уже завершена, а посетители в строгом соответствии с

правилами удаления от фигур торжества, являют собой вос-хищенное

лицезрение начальства. Наконец, движение между

фуршетными столами с закусками и напитками заканчивает-ся.

И начинается общее бдение. Оно состоит в поедании горя-ч

ей пищи. Последняя подается на французский манер посети-телям

с длинных овальных блюд самими официантами, чья

предупредительность в этот момент достигает уже известной

кульминации и сопровождается серией патентованных сокра-щений

мышц, превращающихся в чувствительные улыбки, ко-торые

может выдавить из себя атлет, таскающий вериги на

плечах, руках и ногах.

Ах, уж эти национальные кухни! Честь и хвала неведо-мым

поколениям и поколениям бесчисленных ведомых и неве-домых

в истории кулинарии умельцев, чья добавка соуса, ко-реньев,

присыпка толченого или печеного фрукта, ласкание го-ряч

ей и холодной температурой мяса и овощей, взибвание, от-цеживание

и смешение всех составляющих пищи, превращают

все эти смеси в неповторимое по своим свойствам блюдо. На-знач

ение, которого одно - быть поглощенным, переваренным и

изверженным по всем законам физики, химии и биофизики из

тела человеческого! А что же остается от всего этого? Вкус,

насыщение пищей и блаженство духа, затемняющее скучные

реалии жизни. И только! Нет. Мир в вашем доме устанавлива-ется

только за столом, поскольку притупляются на короткое

время все кровожадные инстинкты, в котором участвует геном

пищи, разлитый по всему вашему телу, трепещущий над вашей

душой, в которой пламя вражды и злобы, стяжания и взяточ-нич

ества, коррупции, все, что заставляет вас в едином порыве

бороться за деньги, женщин и власть, все это оканчивается

возлиянием и вкушением. И хотя "ни хлебом единым жив че-ловек",

но нет человека без хлеба и утешения едой, генома

еды, где все поколения национальностей и рас выразили свое

отношение к пище в форме национальной кухни. Любовь и по-.23

клонение не избегают генома национальной пищи. Они тут,

они рядом, они воспеты поэтами и мыслителями всех эпох.

Они основа национальной неприязни, национальной терпимо-сти,

национальной идеи сверхчеловека. И как сказал один по-вар,

ренегатствовавший со своего ответственного поста: "Все

жрут, жрут и жрут...".

Глава XII

Странное сочетание и женских, и мужских лиц геноти-пов

древних народов Кавказа и Закавказья, разбавленных сла-вянским

типом с оттенком европейской чопорности и просто-народности

являл собой сбор примиряющихся сторон. И имен-но

потому, что центром примирения было руководство перво-престольной,

примиряющиеся стороны непрерывно возносили

тосты в ее адрес, хмуро поглядывая друг на друга, поедая и

баранину с курагой, плов "Арарат" с вежливостью в движени-ях

и предупредительностью в речах. Другая сторона с жарким

сердцем и холодными глазами оглядывала и посматривала на

окружающих, откушивала маринованную свеклу и суп-харчо с

орехами, сациви из рыбы, цыпленка - табака, и запивала все

это громадными количествами красного и белого вина, кото-рым

она почти насильно пичкала своих славянских визави, на-полняя

вместительные рога с дырами у основания.

И вот наступает критический момент примирения, но не

от съеденного и выпитого, а от того славянского благодушия,

которое помогает окружающим понять, что в первопрестольной

всем места хватит, и много еще всеми всякого добра получено

будет, если "дружба народов" будет. Степан чувствует себя

довольным, раскрепощенным и свободным среди людей, таких

приятных и предупредительных в обращении. И кажется ему,

что все разговоры, все случаи, от которых он содрогался ду-шой,

сердцем, телом, не более чем воображение мысли, вы-думка.

И где-то там, за стенами красного камня этой гостини-цы,

места встречи друзей больших начальников, все же есть

конкретные места упокоения тех самых людей, с которыми

Степан вот так же приятно беседовал, закусывал и выпивал, а

затем они от этой выпивки или сразу, или несколькими днями,

неделями позже, уходили безболезненно из жизни, оставляя

все нажитое людям неконкретным, как он и Бредов, а может

быть родственникам и друзьям. Бредов и другие лица началь-ственного

состава от правительства первопрестольной чувство-.24

вали себя отменно. Веселились и веселили своих подруг.

Можно было, конечно, подумать, что эти молодые глубоко де-кольтированные

как спереди, так и сзади молодые дамочки с

длинными твердыми, как кегли ногами и ядреными ягодицами,

были женами чиновников и самого Бредова. Но это могло быть

только наивное предположение, поскольку даже отличные же-ны

на примирение инославных бандитов едва ли могут быть

приглашаемы. Тем не менее, молодые женщины чувствовали

себя весьма раскованно, курили, пили и ели от души, возбуж-дая

в темных глазах обеих примиряющихся сторон нездоровый

блеск глаз и хищный оскал улыбок. Некоторые из них, как и

мужчины со стороны Бредова, время от времени куда-то уда-лялись,

снова появлялись, но уже пахнущие ванной и свеже-стью

и разнообразием причесок и новых туалетов.

Глава XIII

Уже ранним утром в истерике у Степана так закудахтал

телефон, что он с сердцебиением и образами неоконченного

сна схватил трубку и услышал отборный мат Бредова.

-Быстрей в машину! Тебя довезут, посудина дерьма....,-вопил

Бредов в трубку.

От такого обращения Степана чуть не стошнило от стра-ха

и сердцебиения. Он моментально оделся и оказался у выхо-да

из гостиницы в тот самый момент, когда под ее козырек

въезжала машина с шофером Бредова.

Угол, б. Мосфильмовской и Университетского проспекта,

достигнут, был за считанные минуты, поскольку шофер по ста-рой

советской привычке водителей советских начальников, ес-ли

сбивал пешехода, то и не останавливался, а выбрасывал по-страдавшему

специальный жетон. Но время было раннее, пе-шеход

почти не было, а в такой спешке думать о соблюдении

правил на перекрестках не приходилось. Начальник ждал. И

действительно. Степан вбежал по ковровой дорожке мимо ох-ранника

дома, который только крякнул от предупредительно-сти,

прямо к лифту. Скоростной зеркальный лифт принял и

доставил Степан к дверям квартиры, которая, видимо, не была

квартирой семьи самого Бредова, но полагалась ему для встреч

и полезных времяпровождений, то есть вдали от поселка, где

официально проживала его семья.. -В кабинет заходи, ученый

идиот! - услышал он странный, почти лающий голос, который-то

и на голос Бредова совсем не походил..25

Степан помыкался, помыкался, пытаясь обнаружить ме-сто

расположения кабинета, и, скорее интуитивно, чем созна-тельно,

ввалился в него.

Если бы можно было обратиться в соляной столб, то он

бы посчитал для себя это делом самым подходящим. В кресле,

за столом в теплом халате сидело волосатое чудовище с мор-дой

волка, телом человека и глазами Бредова. Сидело и зли-лось.

Да не просто злилось, а пеной исходило. И пена клочья-ми

падала на столешницу стола с красного языка этой образи-ны.

Образина материлась семиэтажными русскими словосоче-таниями,

подбирая их смачно и со знанием дела. Затем она

встала, вышла из-за стола и явила Степану худые ноги Бредо-ва

в домашних туфлях и распахнутую грудь оволосатившую

как шерсть волка. А в это время дверь кабинета растворилась

и в него вошла не то женщина, не то свинья. И тоже в халате.

Только ноги были женские, длинные, красивые с высоким

взъемом, но морда являла собой обыкновенное розовое свиное

рыло с теплыми светло - голубыми человеческими глазами. И

только по этим глазам Степан понял, что перед ним подруга

Бредова, с которой он явился на вчерашний прием.

-Ты, отродье человеческой блевотины, что наделал, что

натворил! Может, ты думаешь, что ты сотворен не из костей,

мяса и крови человеческой? Я уже не говорю, что тебе опре-деленно

жить надоело. Мне уже десятка два наших звонили. И

сами и бабы наши такие жуткие превращения испытали. Что

делать будем, дерьмо наукообразное?

Степан спохватился. И мысли заработали как после го-ряч

его кофе с коньяком.

-А примиряющиеся стороны претерпели, какие либо

морфологические изменения, т.е. изменения формы? Они жи-вы?

-Эта шпана жива. С ней ничего не произошло. Живе-хоньки.

-Тогда все прекрасно. Их отсев произойдет недели, че-рез

две максимум. Через неделю ориентировочно. Так показы-вают

расчеты. А вот относительно вас... Эти превращения про-изошли

со всеми лицами славянской ориентации или нет? От-вет

на этот вопрос есть ответ на все последующие действия.

- Да, - отвечал неохотно Бредов. - Не все, но несколько

пар превращению не подверглись. С ними все в порядке. Но.26

что это тогда означает? - Шерсть на его груди топорщилась,

язык не успевал подхватывать собственную слюну.

- А это, скорее всего, означает, вот что! Арямяно - гру-зинский

геном пищи не летально, не смертельно, но оказал на

некоторых из вас воздействие потому, что ваш генотип не чис-то

славянский, а с примесью генотипа народов Западной Евро-пы.

Это как у богоизбранного еврейского народа. Есть ашкена-зи

евреи - выходцы из Западной Европы, а есть евреи других

генотипов: марроканские, грузинские, эфиопские....А вы так

часто и энергично требовали от меня скорейшего проектирова-ния

новых геномов, что возможные ситуации такого порядка

просто не просчитывались. Когда имеет место простой леталь-ный

исход, т.е. смерть мгновенная, тогда все просто. Перед

смертью все равны. А здесь много разных биохимических ре-акций

следует просчитать, а просчитать их можно, хотя и

трудно, но только в ИБИ АН, там, на периферии. А здесь при

всем вашем содействии было затруднительно. Да вы не беспо-койтесь.

Я все сделаю. Но мне тогда нужно лететь обратно.

Домой.

-Хорошо, ученый хрыч! Мы доставим тебя обратно туда,

откуда ты по нашей воле появился. Ты думаешь все эти собы-тия

с тобой и прочими этот так, это шуточки! Все было про-думано.

Одно не смогли продумать. Что твоя ослиная голова

не в состоянии все эти варианты просчитать. Кстати, а почему

ты без волчьей головы оказался! А, видно, у тебя все в поряд-ке

с предками? Они что, славяне? Да, какие славяне! Посмот-ри

на собственные уши! Не из Испании ли они, как и наши?

-А вот здесь, вы далеко от истины не ушли. Мои уши на-столько

древние по своей форме, что генотип моих предков в

четвертой книге царств описан и даже в моей фамилии сохра-нился.

- Ну и, черт с тобой, доставим тебя на периферию, к

Кузьмичу. Он тебя, там, на голодный паек посадит, чтобы бы-стрее

работалось и думалось. Да приставим к тебе наших ре-бят

с волчьими головами, чтобы ты на них экспериментировать

мог. Так нам быстрей будет видно, как пойдут твои дела. Что-бы

промашки больше не было. А мы, здесь, за примирившими-ся

пока посмотрим. Да вот вопрос. Как на все, на это взглянет

ММ! Ведь теперь ему все будет известно. Нут мы уже просиг-нализировали

ВПЗ. У них в Турине на эту тему уже будет за-.27

седание. А как скажут, так ММ и сделает. А вашего Помпоно-ва

как советника ВПЗ мы уже сориентируем. Убирайся. Да все

денежки и валютные, рублевые отдай-ка мне. Надежней будут.

Если справишься, то озолотим. А гам не привыкать в новой

шкуре пастись, выдюжим, - объявил Бредов и с удовольствием

ударил свою хрюшку по толстому заду, отчего она удовлетво-ренно

взвизгнула.

Глава XIV

Отдельный самолет Правительства первопрестольной

приземлился на аэродроме среди сибирских просторов. Не ус-пели

опустить трап, как специальная машина приняла в свои

салоны Остапа, охранников, несколько плотных фигур в кожа-ных

плащах с песьими головами и стройных женских фигур с

рылами настоящих свиней. В мгновение ока по кольцевой ас-фальтовой

дороге машина понеслась со скоростью гоночного

ягуара, достигла исследовательского центра ИБИ АН и выса-дила

своих гостей в гостинице закрытого типа, где были заре-зервирован

целый комплекс небольших двухэтажных домов

для удивительных гибридных созданий. Впрочем, создания эти

уже настолько освоились со свои внешним видом, что прово-дили

время в радости, т.е. смеялись, откармливались сибир-скими

пельменями ручной выделки, ухой из стерляди и беско-неч

ной "Сибирской тройкой", чьи бутылки непременно возвы-шались

в застольях песье-свиной ватаги, по ночам разбредав-шейся

парами по широким постелям, где занозисто храпели и

хрюкали до полудня следующего дня. В их поведении, правда,

уже появлялись признаки не только людей, но и тех самых

псов и свиней, чьи головы они носили. Эти кентавры XX века

не обладали быстротой соображения людей, но сознание их,

затемненное перенесенными превращениями, сказывалось в

появлении у них нечистоплотности, озлобленности, хищности

даже в такой степени, что некоторые и песьих голов, разли-ч

ить которые по индивидуальной принадлежности к данной

фамилии становилось все труднее, стали проявлять к своим

спутницам не только и не столько сексуальный интерес,

сколько потребительский интерес как живой системе возмож-ного

питания. И некоторые из ушей свинского поголовья в

один прекрасный день были съедены песьей стороной.

Свиньи в накладе за свой позор не остались. Они изгна-ли

из своего окружения всех псов, занимались лесбиянством, а.28

своих партнеров по человеческому время провождению лиши-ли

скотских утех. Это фактически привело к разделению мест

проживания свиней и псов. Обслуживающий персонал гости-ницы,

видавший всякие виды и дававший еще в советские вре-мена

разного рода подписки о неразглашении тайн, поражен-ный

новыми явлениями, беседуя между собой, ограничивался

пока только сочинением анекдотов о прямоходящих свиньях и

псах, пожирающих несметные количества водки и не брезгую-щих

одновременно сырым мясом и картофельными очистками.

Необычайности указанного порядка стали оказывать на обслу-живающий

персонал негативное влияние. Многие в открытую

стали выражать неудовольствие в обслуживании таких жиль-цов,

поскольку де не договаривались обслуживать свиноферму

или собачий завод. А некоторые даже затребовали прибавки

жалованья. Которое им было обещано, но задерживалось яко-бы

не поступлением денег из Центра. Но самое плохое, самое

скверное все же случилось, хотя и не сразу. Рот человеческий

почему - то нельзя запереть так крепко и надежно, чтобы из

него не извергались всякие слухи и что самое опасное - анек-доты.

И пошли гулять не только по городу, но и области, слу-хи

о странных экспериментах ИБИ АН, приковывая итак не в

последнюю очередь внимание к институту, в котором, по мне-нию

многих, совершались открытия хотя и первостепенного

значения, но выходящие за рамки человечности и религиозно-го

равновесия между верующими и неверующими. А слухи

есть, как известно, смерть благонравного существования всех

людей. И если в старые времена, когда стремились в основном

к построению непременно коммунизма, цели были прозрачны и

ясны, то в положении нынешних дел ясность подменялась со-страданием

и жертвенностью. Стали говорить о жертвах нау-ки.

О бесчеловечном отношении к животным. О сексуальном

разврате, творимом нынешними врагами общества от науки. О

том, что и современные беды нищенского существования сами

по себе заложены в самой интеллигенции и ученых в первую

очередь. А сама наука - подстилка олигархов и новых русских,

которые вытирают наукой ноги и используют ее в качестве

туалетной бумаги и прокладок для поглощения запахов воров-ства,

стяжания и коррупции, от которых так плохо всему об-ществу..29

Глава XV

Но Степану в это время было не до чтения газет, телеви-зора

и слухов. Он понимал, что над ним висит угроза смерти и

не только его, но и его семьи. Разговор его с Федором Кузьми-ч

ем был предельно предметным. Кузьмич, как его за глаза на-зывали

сотрудники института, был человеком, что называется

"из народа". В прошлом - таксист, он сумел пройти благодаря

послушанию и исполнительности все ступени академической

лестницы и даже в застойные времена так импонировал ответ-ственным

и полу ответственным работникам, что стажировался

за границей, откуда явился обратно в институт с задумчиво-стью

в глазах, приятностью на устах, медлительностью и валь-яжностью

в поведении и поступках и полным пренебрежением

к отечественной науке. Тотчас его утвердили доктором наук, а,

немного погодя, Академия наук увидела в нем такого своего

непременного члена, что академическое звание он получил аж

с первого тайного голосования. Но злые языки говорили, что в

урне для голосования бюллетеней даже было больше, чем го-лосующих.

Но ведь это злые языки. А чего не бывает в науке?

Как только Помпонов стал директором ИБИ АН, кабинет его

был перестроен. Это произведение искусства, достойное

строителей египетских пирамид, должно было приводить в

трепет сотрудников - просителей ИБИ АН. И приводило. Один

из престарелых сотрудников института, отсидевший еще в ста-линских

лагерях пятнадцать лет, говорят, в кабинете Помпо-нова

долго не мог обрести дар речи, стал заикаться и вообще

расплакался. Рамолическое состояние сотрудника так растро-гало

Кузьмича, что тот велел доставить, бившегося в рыданиях

бедного человека, домой на своей машине. В своих же интер-вью

образцовый академик и директор ИБИ АН каждый раз

подчеркивал ту мысль, что ни копейки государственных денег

не было потрачено на созидание этого кабинета. " Это все по-жертвования

наших зарубежных друзей и бывших сотрудников

института". Следовало только добавить: "сотрудников", сто-лующихся

теперь в тех отдаленных местах, про которые гений

писательский изрек: нет ни Америки, ни Англии, а "есть на

свете только одна деревня Хацепетовка, о которую разбивают-.30

ся волны Атлантического океана". А вот, оказывается, есть

Америка....

Глава XVI

И не только Америка.... И Степану это стало ясно как

Божий день, когда Помпонов ярко и просто объявил Степану:

-Это не они псы да свиньи, что теперь у нас в гостинице

безобразничают. Это ты - пес, смердящий и свинья, которая

всегда грязь найдет! По твоей безумной воле теоретического

вдохновения вызваны к жизни эти существа, о которых мы

только в мифах слыхали и алхимических снах этого, самого

отвратительного ученика Зигмунда Фрейда - Карла Густава

Юнга читали. Неужели ты и твоя семья, столующиеся из моих

рук, не понимаете, что вы есть? А ведь могло случиться и так,

что ты бы уже находился в Базе Данных Хранения Неугодных

Тел, а мы бы твоими способностями сами распорядились. Чу-ешь,

Бедный!

И Бедному пришлось ответить: "Чую, Федор Кузьмич"!

Этот ответ был единственно правильным. Поскольку ориенти-ровал

Степана как бы в послушного исполнителя поручений

Помпонова. А Федор Кузьмич ценил в сотрудниках даже не

столько понимание разного рода мыслей, которые по убежде-нию

исходили от него этакими сериальными пакетами, сколь-ко

уяснения сотрудником интонации начальства. И увидел

Помпонов, что между ним и сотрудником его ИБИ АН, нако-нец,

установлено взаимопонимание. А это главное. Далее сле-довали

еще более конкретные указания. На людях не появ-ляться.

На прибавление оплаты труда не надеяться. Работать с

утра до ночи и с ночи до утра над окончательным решением

проблемы "псы-свиньи". И непременно обратить всю компанию

приезжих подопытных псов да свиней в нормальных полноцен-ных

мужиков и баб.

Одного не знал Помпонов, что кроется за этими превра-щениями.

Он не знал о геноме пищи. Он не знал о той смерт-ности,

что вызывается этим геномом. Он не знал о налажен-ной

Бредовым экспериментальной базе синтеза биохимических

препаратов, вызывающих смерть подопытного от приема пищи

национального блюда. О невозможности распознать причины

такого летального исхода. Он не знал и того, что, происшед-шие

в голубом зале приемов события, наделавшие столько не-приятностей

для жизни Степана, окончились не только воз-.31

никновением песьих и свиных рыл, но что хладные останки

членов армяно-грузинского "примирения" действительно день

за днем заканчиваются похоронными шествиями для его уча-стников.

А многие из родственников усопших уже клянутся в

кровью тайных врагов искупить гибель своих близких. Помпо-нову

не было известно, что братва объединяется для отмще-ния.

И многие теми или иными путями приходят на прием к

ММ и просят отдать им для объяснений Бредова, который по

слухам их агентуры пропадает где-то на правительственных

дачах в Сочи.

Глава XVII

Малый зал заседаний ЧПЗ в Турине был полон. Члены

Правительства Земли только что заслушали сообщение своего

советника академика Помпонова. Сообщения об открытии в

его институте явления обращения с помощью пищевых доба-вок

людей в псов и свиней. Заинтригованные из ряда вон вы-ходящим

явлением многие уже экстраполировали эти события

на дальнейшее развитие Земли. Поздравляли Помпонова с от-крытием

такого существенного вклада в мировую науку. Но

некоторые были недовольны. Они назойливо вылазили на три-буну

для выступлений, которое фактически и постоянно сво-дилось

к тому, что это явление обнаружено впервые не в Рос-сии,

что они уже давно об этом говорили и все рассчитали, но

их не слушали. "А в России это так, это потом, это после нас",

- назойливо повторяли эти чудаки. Некоторые из наиболее до-тошных

поборников справедливости в науке, уже предлагали

создать комиссию ЧПЗ, которой поручить обстоятельный раз-бор

фактов, документов, теорий, сроков и времени их выдви-жения.

Похоже, что вся история этого заседания бы и свелась

к обсуждению столь набившего всем оскомину важного вопро-са:

"Кто есть кто? И кто, что сделал?" Если бы только не

представитель Арабских Эмиратов, нефтяные акции которых

играли определенную и даже более чем менее, значительную

роль в формировании доходной части ЧПЗ. Почтенному пред-ставителю,

видите ли, не было ясно, к какой категории живу-щих

людей следует отнести указанные прямоходящие гибриды,

да и следует ли их вообще относить к категории людей. Или

их следует держать в свинарниках и собачьих заводах. Такая

восточная мудрость, проявленная уважаемым Членом Прави-.32

тельства Земли, вызвала некоторую оторопь среди остальных

членов ПЗ. Но делать было нечего. Вопрос был поставлен и

нуждался в огранке, как алмаз для золотой оправы шейха. На-ч

ались прения. По мере продвижения рамок мысли по указан-ному

вопросу появились разногласия.

Защитники Западного образа жизни в один голос заявили,

что подобного рода вопросы, которые возникали и при клони-ровании

организмов из Базы Данных Хранения Неугодных Тел

(БДХНТ), юридически законно позволяют утверждать возмож-ность

внесения разнообразия в популяцию человеческого су-ществования.

При этом одни ссылались на мифы Древней Гре-ции.

Сторонники клерикального образа мыслей, оперируя

статьями, как Ветхого Завета, так и Каббалы, обращали вни-мание

присутствующих на законность существования подобно-го

рода гетеробиогенных тел только в плане принадлежности

их к Дьяволу и его образам, искушающим человечество вооб-ще.

А потому предлагали оперативно - генетическое вмеша-тельство

для прекращения уродства человеческого образа, ко-торое,

иногда, можно наблюдать на примере экспонатов анато-мич

еских музеев. Но, а были и такие, которые склонялись к

национально - расовому толкованию наблюдаемого явления

природы, получаемому путем вмешательства в нее самого че-ловека.

По существу считали они, природа просто подчеркива-ет

те особенности наций и их реальный менталитет. Так, что,

по их мнению, наблюдаемые явления вполне типичны для той

части Земли, в которой всегда, так исторически уж сложилось,

и "неча пенять, коли рожа-то крива", что подобного рода из-вращения

могли возникнуть только среди русских и русской

нации. И удивляться потому не приходится на псовый харак-тер

и свинство русских вообще. И хотя на это можно закрыть

глаза и уши, но невозможно из национального характера рус-ских

убрать эти качества независимо от того, произошли по-добного

рода гетеробиогенные превращения среди русской на-ции

или нет. И тут-то все Члены Правительства Земли осозна-ли,

что объединенными усилиями они все вместе восходили к

абсолютной ИСТИНЕ.

И только Помпонов, который доселе являл собой образец

мудрости и непогрешимости, стал уменьшаться в объемах сво-его

самосознания как проколотый воздушный шар, готовы уже

не лопнуть, а просто сникнуть, исчезнуть как мыльный пузырь..33

Глава XVIII

Степан уже доел жареный картофель, а в бутылке остава-лось

совсем немного горячительной жидкости, когда раздался

треск страшной силы, и под напором этой силы входная дверь

квартиры Степана слетела с петель и гурьба охранников, псов

и свиней ввалилась к нему в квартиру. Все! Баста залаял

пес, по интонациям голоса которого Степан определенно узнал

Бредова.

Вся ватага орала и хрюкала, рыская по квартире. И биб-лиотека,

и программы, и базы данных, и компьютер были в

мгновение ока превращены свиньями даже не в груду металла,

а в какое-то желе из кала, бумаги, колесиков, винтиков, инте-гральных

схем, микроскопических клочков лазерных дисков.

Псы схватили Степана и, даже не снимая его одежды,

стали отрывать от него куски теплого, шипящего свежей кро-вью

его тела. Они глотали эти куски мяса и костей как будто

это были всегда какие-то первобытные животные, а вовсе не

простые коррумпированные граждане России. И по мере того,

как плоть Степана исчезала в их желудках, они обликом пре-вращались

в людей. Их свинский и песий облик исчезал. Сни-малось

заклятие Евангелия. Возникал образ человека. Но это

уже были не люди.

И Бредов, глядя в зеркало, ощупывая свой, вернувшийся

ему человеческий облик, дико хохотал, танцуя от радости, и

вопил: "Человек - это звучит гордо! Все от Человека и все в

Человеке!"

А темная ночь осени, клонившаяся уже к рассвету, когда

еще только различаются первые признаки предметов, плыла

над лесом, домами, землей. Она, теплой влагой напоив землю,

в которой спали, плодились и размножались и люди, и звери,

была равнодушна к страстям, расам и национальностям, являя

собой, вечный покой и смирение, в котором растворяется все..