Они уже оформились. Они уже были ячейкой мушкетёров: Ана-стас, Илларион и Донат.
Про себя Анастас помнил мало, а, если и помнил, то, стоило ли предавать гласности то, что он помнил. Ведь вождь, а он всегда мучительно желал быть вождем, вождь - это миф. А слово его - Истина. Нужно только так развернуть судьбу, чтобы она стала не судьбинушкой, а разворотом могучего потока жизни. Можно жизнь начинать всяко. Но смысл её, - чтобы уздцы Судьбы были ведомы его мыслями и даже не переживаниями, не совестью, не сиюминут-ными увлечениями, не взлягишами сомы, а топотом каблуков его сапог. В Кундалини его Судьба. Он сам в себе своя Судьба. А родился... родился 30 мая (ст. стиль) 1898 г. в Варшаве (пятым ребен-ком) в семье начальника варшавской жандармерии полковника А.Н.Вонсяцкого. Из потомственных дворян Витебской губернии. В 1916 г. окончил 2-й Московский Императора Николая I кадетский корпус (57-й выпуск) и Николаевское Кавалерийское училище (9-й военного времени выпуск). После расформирования училища 4.12.1917 г. в чине юнкера был откомандирован к ген. Алексееву в Новочеркасск, 17.12.1917 г. зачислен в его охрану, а 13 декабря - в конный дивизион полк Гершельмана. 9.02.1918 г. был зачислен в боевую организацию ген. Алексеева в Москве, 27.09.1918 г. от-правлен в распоряжение дежурного генерала Добровольческой ар-мии в г. Екатеринодаре. 13.10.1918 г. зачислен в Запасной кавалерийский полк 5-го гусарского Александрийского Ее Величества го-сударыни императрицы Александры Федоровны полка. 28.03.1919 г. был прикомандирован к Русскому Добровольческому Отряду особого назначения по охране Лиц Императорской фамилии в Крыму. А больше ничего помнить и не следует. Поскольку тифом заболел и вынужден был покинуть фронт. А всё остальное, если не выдумка, то явное наваждение. Будто бы был эвакуирован поез-дом из Харькова в Новороссийск, а оттуда - пароходом в Ялту. В Ялту явился 3 января 1920 года с отмороженными ногами и без средств к существованию. Вот тут смилостивилась Судьба и яви-лась Любовь. Онн нашёл приют у торговца-еврея Муромского, чья дочь Люба стала ухаживать за больным офицером, а уже 31 января 1920 года он и Муромская обвенчались по православному обряду в ялтинском Никольском соборе. Но бедняга Любушка скрыла истинную религиозную принадлежность, а российский закон запрещал жениться православному на иудейке, а потому уже поправившийся лихой наездник 22 - х лет от роду считал себя свободным от брака с иудейкой, а папе_ Муромскому каждый раз кланялся, приглашая его на чай. Одним словом, хороший был мушкетёр и видный собой, черномазенький и с серо - стальными глазами.
Второй мушкетер, Илларион, на самом деле был вовсе и не Илларион, а Лев Бек-Мамедов. Он был мужем сестры этого самого первого мушкетёра. Бек-Мамедов родился в 1886 г. в Средней Азии. Во время учебы в Московском кадетском корпусе принял православие. Служил на Кавказе. В первую мировую войну воевал в составе артиллерийской части. Закончил войну в чине полковни-ка. Принимал участие в Белом Движении в Сибири, где исполнял должность командира 3-го отдельного артдивизиона Временного Приамурского Правительства, а затем - Поволжской артдружины. Бек-Мамедов развел в своем дивизионе "ябедничество" и слежку за офицерами и солдатами, причем за первыми следили не только офицеры, но и солдаты. Сам же Бек не гнушался даже того, чтоб иной раз подслушать у двери или окна. В Забайкалье за эту "страсть" он даже раз поплатился: Один из г.г. офицеров, заметивший своего начальника, как бы не в нарок выплеснул из своего ста-кана горячий чай за окно и окатил своего "Комдива". - "Капитан такой-то, как Вы смеете", воскликнул Бек-Мамедов. - "Виноват, г-н Полковник, я не знал, что Вы подслушиваете", был ответ. По-сле гражданской войны Бек-Мамедов эмигрировал в Харбин. В эмиграции он "переименовался" в Иллариона Суворова, похитив, таким образом, имя и фамилию от двух знаменитых русских полководцев и отрекшись от имени своих отцов. И теперь после организации ВФО стал Председателем Исполнительного комитета при мушкетере - шурине.
Третий мушкетёр от фашизма был прост, как, правда, а его по-служной список краток по своей сути и изящности исполнения, сам же он был говорок и мастер на все руки. Донат Иосифович Купле (Кунли) был просто еврей и родился в 1900 г. Участвовал в гражданской войне в составе Добровольческой армии. В 1920 г. эвакуи-ровался в Константинополь, а затем, при содействии Красного Кре-ста, переехал в США. С 1921 г. работал механиком на авиационном заводе Сикорского в Стратфорде. В начале 1933 г. ушел от Сикор-ского и, вняв идеям Анастаса стал его "правой рукой", "писучим человеком", а после организации ВФО - ее партийным секрета-рем. Это он предоставил возможность своему шефу неоднократно пользоваться услугами финансистов еврейской национальности, пытался сотрудничать с периодическими изданиями, возглавлявшимися евреями. Так в 1934 г. он вел переговоры с главным редак-тором ежедневной газеты "Новое русское слово" Марком Вейнбаумом о возможности использования газеты для пропаганды фашизма. По словам Вонсяцкого, они пришли к заключению, что сотрудничество в той или иной форме возможно. Донат впервые обратил внимание своего вождя, что идеологии и организационной структуре фашизма симпатизировали и некоторые круги еврейских политических движений, соплеменники которых впоследствии также стали жертвами германского национал социализма. Особенно близ-кой к идеологии фашизма была ревизионистская молодежная орга-низация "Бетар", созданная В.Жаботинским и получившая наибольшую популярность в Польше. Она отличалась своей тенденци-ей к использованию военной атрибутики (униформы, торжественных парадов), к военной организации, к дисциплине и обучению владением оружием. Воинской подготовке, культу вождя и дисцип-лине "Бетар" придавала особое значение, так как вся идеология организации - "монизма" ("неразбавленный" сионизм) отличалась неприкрытым милитаризмом и основывалась на принципе: победа или смерть. Накануне второй мировой войны последователи В.Жаботинского маршировали по улицам Варшавы, одетые в форму, схожую с униформой штурмовиков и скандировали: "Германия - Гитлеру, Италия - Муссолини, Палестина - нам!".
Одним словом, Донат был мыслительной извилиной своих со-братьев по фашистскому мушкету и не упускал возможности ставить в известность обо всех тонкостях установления позитивных контактов между фашизмом и сионизмом. Например, о встрече Муссолини и президента сионистского "Исполнительного комитета" Нахума Соколова, которая состоялась в октябре 1927 г. Последний, после беседы с дуче заявил: "Мы начинаем понимать истинную природу фашизма, настоящие евреи никогда не боролись против фашизма". Аналогичное мнение высказал в том же году и главный раввин Рима Анжело Сачердоти. 14 ноября 1934 г. состоялась встреча Муссолини с одним из создателей группы "радикальных сионистов", бывшим штатным референтом по еврейским делам министерства иностранных дел кайзеровской Германии Наумом Гольдманом. Четыре раза проходили встречи Мусолини с руководителем сионистского движения Хаимом Вейц-маном. Причем, первая состоялась спустя 2 месяца после "марша на Рим". Более того, в 1937 г. фашистский депутат П.Орано писал: "В Италии почти все евреи с достатком носят фашистский значок". В Италии же с 1934 по 1937 гг. в военно-морской школе Чивитта Веккия обучалась сионистская молодежь, впоследствии ставшая костяком военно-морских сил Израиля. Муссолини фактически не проводил антисимитской политики. От евреев требовалось лишь "отмежеваться от деятельности своих единоверцев в других стра-нах" и не быть "гражданами с двойным паспортом". Расовые законы стали ужесточаться после декларации итальянских профессоров (июнь 1938 г.) о нерастворимости и международной солидарности еврейства, в результате которой последовало официальное распоряжение, что евреи имеют право участвовать в государственной жизни лишь пропорционально их доле в населении страны.
Мушкетёры не прозревали будущего, они обходились настоя-щим, а настоящее ковалось прошлым и сиюминутным текущим, поскольку они совершали свои вояжи не за просто так, а по обстоя-тельствам и на заработанные деньги, которые и счёт любили, и дело заставляли делать. И в этом прошлом, можно сказать, везло лишь ему Анастасу Андреевичу Вонсяцкому, а для этого он делал всё.