И если когда - то, как это было давно, ещё во времена медового месяца с Марион, которая резвилась за игорными столами Монте - Карло, а он, Анастасий Вонсяцкий, встречаясь с генералом А. П. Кутеповым, оказывал его РОВСу материальную поддержку вплоть до похищения самого генерала 26 января 1930 года органами НКВД. А похищение совершалось при участии того самого Блюмкина, что бросал бомбу в Мирбаха, а затем почему - то и где - то этот (увы, хвастунишка Блюмкин) случайно выпал из вагона поезда. В те времена он, Анастас, 17 марта 1930 года получил звание младшего лейтенанта запаса и был приписан к химическим войскам.
Сколько удивительных ночей во времена белой эмиграции, провел он в барах, бистро, клубах, погребках и русских кабаре, которых было бессчетное множество в Париже, от Мон-мартра до Монпарнаса. Здесь можно было послушать самые знаменитые цыганские ансамбли из Санкт-Петербурга и Москвы, увидеть адмиралов-швейцаров, князей-поваров, а в гардеробе встретить княгинь. Да. Сколько ночей... А время русских эмигранток, богатых от рождения, молодых, ухоженных, образованных, утонченных и слегка безумных заполняло бары и танцполы всего Парижа.
Самые сильные из них, самые стойкие сохранили, вопреки всему, удивительный внутренний свет. Ничто и никто не заставит склониться эти гордо поднятые головы, длинные тяжелые шеи, не сможет иссушить и лишить свежести упругую гладкую кожу. Понять, что им пришлось пережить и выстрадать, можно было только из их улыбок, полных безразличия и усталости, которые они столь щедро расточали всем присутствующим. Снова вспоминалась ему Люба Муромская. Да как её теперь не вспоминать, когда он за-ключен в чертовы четыре стены его камеры, причём одна из них сплошная решетка из толстых прутьев, через которую охрана вечно за ним наблюдает. Приятного мало. Вот и остается одно только дело - вспоминать. А Люба Муромская заявила тогда о двоежёнстве Вонсяцкого. 22 ноября 1922 года церковный суд в Нью-Йорке постановил, что брак Вонсяцкого и Рим действителен, а брак Вонсяцкого и Муромской недействителен, так как заключён с посторонними целями и по подложным документам. Прибыв в Нью-Йорк, Люба подала иск на 500 000 долларов США о возмещении морального ущерба, а также потребовала от Вонсяцкого уплаты алиментов. Судебный процесс получил тогда, ой какую, широкую огласку в США. Пресса, помимо освещения процесса, потешалась над тем, что муж миллионерши работает на локомотивном заводе.Но,тем не менее, самый демократичный суд Мира 3 августа 1923 года, нью-йоркский суд, отклонил иск и признал Вонсяцкого не виновным в двоежёнстве, опираясь на решение церковного суда, а также на письмо Любы, написанное в январе 1922 года, в котором она поздравляла Вонсяцкого с помолвкой. Недотёпа она, эта самая Люба Муромская. Вот и весь сказ. А Марион? Какой вкус! Как мечтательно говорит о казино: "... сад вокруг казино, свежеполитый, с аккуратными цветниками и удобно проложенными дорожками, посыпанными каменной крошкой, придает этим декорациям ненавязчивую условность. Казино отреставрировано, его бело-золотой фасад подновили, салоны отделали в бледно-серые тона с бордовыми коврами и занавесями. Потолки украсили громадные люстры. Солидный и привычный комфорт карточных салонов и казино, мягкие подлокотники кресел, виски или шампанское рядом с каждым игроком, сдержанные, внимательные официанты. Забавляет беспристрастность рулеточного шарика и карт и в то же время их вечная предвзятость. С каждого выигрыша казино получает небольшой процент, но по традиции на больших столах этот процент берет на себя банкомет, либо заранее внося оговоренную сумму, либо рассчитываясь по окончании партии, с тем, чтобы на банке всегда стояла ровная сумма. В глубине зала отсчитывает свои проценты с каждого поворота рулетки, с каждой перевернутой карты символический метроном казино, большая хитрая кошка с пульсирующим нулем на месте сердца". Марион - это игрок, а не простушка Муромская. И он то-же игрок. Они игроки. И он с ней тоже играет. Она любит его.
А когда он вместе с Марион переехал жить в Патнэм, располо-женный недалеко от Томпсона, где позднее его шурин с сестрой открыли свой русский ресторан "Белый медведь"! В Патнеме он принимал теперь уже "в своём поместье греческого принца Павла (позднее ставшего королём)", который приезжал в расположенный неподалёку Уэбстер на открытие церкви. А летом в поместье не-сколько дней провёл Великий князь Александр Михайлович с дву-мя сыновьями Фёдором и Никитой, которые были ровесниками и друзьями Анастасия....А всё испортил этот узколицый, купленный коммунистами, президент Рузвельт, Анастасу так противно его изображение, что он никогда не будет пользоваться даже десятицентовыми монетами с его ликом на них. Этот коммуняка сделал всё так, чтобы его посадили за решётку, так что и Марион с её связями ничего не смогла исправить.
После вступления США во Вторую мировую войну в 1942 году он был арестован ФБР вместе с несколькими деятелями Германо-американского союза и обвинён в шпионаже. Но ведь он не занимал никаких должностей в американских госорганах и не мог иметь доступа к секретной информации, а ФБР-овцы смогли доказать, что он передал 2800 долларов бундфюреру Германо-американского союза Герхарду Кунце, чтобы помочь ему выехать из США. Ну и что? Должен же был мужик как - то выехать туда, откуда приехал. Что тут такого? Так нет, его, Анастаса, осуждают 22 июня 1942 года в Хартфорде на пять лет тюрьмы и штраф в 5000 долларов, а затем хартфордский окружной прокурор, тот самый мерзавец, что позднее стал во главе Нюрнбергского процесса, выдвинул требование о лишении его гражданства США. На момент выхода Вонсяцкого на свободу рассмотрение иска всё ещё продолжалось. И только 3 апреля 1946 года суд отклонил иск о лишении его гражданства. Ой, как Рузвельт попортил ему жизнь! Он отсидел в тюрьме США 3.5 года и чтобы выйти в течение этого срока на сво-боду дал подписку о том, что не будет заниматься распространени-ем русского фашизма, как в стране, так и за рубежом. Если бы он не дал подписки о том, что отойдет от полической деятельности, то сидеть бы ему в тюрьме все 25 лет. Тоже касалось и его соратников. Им скостили пребывание в тюрьме до пяти лет. Только Донат в начале 1940 г. вышел из рядов партии,в июле того же года переехал в Калифорнию и погиб в июне 1941 г. при испытании аэроплана.
Хуже кончил Костя Родзаевский. Окружающим сотоварищам он говорил, что собирается выехать то в Швейцарию, то в США, куда ему якобы был разрешён въезд. А оказалось совсем нечто другое. Находясь в Шанхае, он написал статью "Неделя, перековавшая ду-шу", в которой описал свой душевный перелом, признал преемственность советского периода от царского: в СССР возвеличили заслуги Михаила Кутузова и Александра Суворова, вернули военную форму, которую носила царская армия; сравнил Сталина как собирателя Московских земель и воссоздателя величия России с Иваном Калитой. Родзаевский написал также письма командующему За-байкальским фронтом маршалу Малиновскому и Сталину с отрече-нием от своих взглядов, т.е. каялся по полной. Уму - разуму смер-шевцев учить не нужно. И таких, как Борис Савинков, обламывали, - не то, что Костя Родзаевский. В ответ Родзаевский получил обещания неприкосновенности и получения новой интересной работы в качестве журналиста-агитатора. Родзаевский переехал из Шанхая в Пекин и прожил три недели в здании советского посольства. 25 ок-тября 1945 года бывший комсомолец Родзаевский вылетел в СССР с документами лейтенанта Красной армии. При въезде в СССР он был арестован и перевезён в Москву. Мышеловка захлопнулась, возврата нет. Осталось только полное покаяние, чтобы не истязали плоть. И покаяние началось:
"Я прошу здесь не о снисходительности, на нее не имею права. Советский суд не только справедливый, но гуманный суд, и, может быть, советский суд даст мне возможность самоотверженной тяжелой работой искупить свою вину жизнью, надо искупить свою вину следующими годами.
И вот об этом искуплении, чтобы не уйти в небытие таким отпетым негодяем, каким я предстал здесь, только потому я прошу о сохранении жизни и прошу о милосердии. Путь, которым я шел, был черный путь, но он был предопределен той обстановкой, в которую я попал. Действительно оправдалось марксистское учение: "Бытие определяет сознание" ".
По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР Родза-евский был приговорен к смертной казни и расстрелян 30 августа 1946 г.
Так получилось, что Маркс победил комсомольца и лейтенанта Красной Армии Костю Родзаевского, но не генерала Матковского, который только прикрывлся щитом мушкетёра русского фашизма.
Что касается мудрого Анастаса, то этот мушкетёр русского фа-шизма пошёл "другим путём".
В начале 1948 года, навещая сестру и её мужа в Сент-Питерс-берге, куда они переехали из Томпсона в конце 1947 года, он познакомился с официанткой Эдит Присциллой Ройстер. В 1950 году у них родился сын Андрей.
Вонсяцкий часто привозил в поместье Марион сына Андрея, и она была очень рада приезду мальчика.
В 1953 году он осуществил самое крупное из своих послевоенных мечтаний и начинаний - торжественно открыл в Сент-Питерсберге музей Николая II.
Но даже для мушкетеров русского фашизма, как и для мушкете-ра Д"Артаньяна, всё имеет своё начало и свой конец.
Мушкетёр русского фашизма Анастасий Вонсяцкий умирает 5 февраля 1965 года в Сент-Питерсберге и похоронен в семейном склепе на Западном кладбище Томпсона (штат Коннектикут) вместе с женой Марион и матерью своего сына Присциллой.
От русского фашизма к открытию музея Николая II громадный шаг времени, но, увы, как он мал по своей значимости, если обратиться к воспоминаниям Николая Егоровича Врангеля, - отца Петра Врангеля, откуда начинается биография мушкетера русского фа-шизма Вонсяцкого. Николай Егорович Врангель удивительный че-ловек, протянувший красную нить своих воспоминаний от крепостного права до осиянной мифами Октябрьской революции больше-виков, которых он не знал, но люто ненавидел как разрушителей устоев Русской Империи. Он был и писатель, и переводчик, особенно Гёте "Фауста", и драматург, и философ, и антиквар, и крупный золотопромышленник, и пароходчик, и деятель государственного масштаба. Он знал, понимал и чувствовал Империю и изнутри, и снаружи, его друзями были и Дохтуров, и генерал Скобелев, он не понаслышке общался и с Витте, и с Протопоповым. Одним словом знал и писал о времени ему отпущенном жизнью с 1847 по 1924гг. И было бы просто смешно, не обратить внимание на эти воспоми-нания, когда сейчас возникают мифы об уже забытом времени и забытых героях минувших эпох. Как удивительно проста и доходчива установка жизненного кредо этого дворянина, помещика и про-мышленника:
"Моя цель мне была ясна, - я горел желанием быть полезным моему отечеству настолько, насколько мог. Честолюбия у меня не было, определенное положение в обществе благодаря моему имени уже было. В деньгах я не нуждался и о личном обогащении не помышлял. Я искренно хотел быть полезным моему отечеству, полагая, что приносить пользу можно только на гражданской службе".
И хотя мы все дети Солнца, что было предельно ясно еще фа-раону - вероотступнику, мужу Нифертити, и день и ночь есть жиз-ненный цикл нашего существавния, хотя биение пульса, как музыка отличают нас друг от друга как индивидуальность, а потому и устремления наши в жизни различны, но умыслы наши оскверняют нас, а помыслы подвигают к лучшему. Так и Николай Егорович прошёл многое, и помыслы его были чисты:
"Рубя лес, он гордится тем, что в состоянии выдержать грубую и непривычную для него жизнь. Будучи мировым судьей, он гордится репутацией справедливого судьи среди конокрадов, дружбой с маленьким еврейским мальчиком, которому покровительствует, и в целом тем, как много он в состоянии сделать. Он испытывает удов-летворение человека, которому, оказывается, все удается, прежде всего, - работа, и гордится тем, что отказался от предложенного ему перевода на более выгодное и обеспечивающее карьеру место, отказался от награды, чина и поместья. Он сознательно выбирает дорогу вне обычных путей своего сословия".
Ябеды, клеветники, завистники и люди недалекие создают ми-фы. Эту ситуацию описывает Н.Е.Врангель на примере карикатуры на своего дядю А.С.Пушкина:
"Среди всего прочего карикатура Орловского на дядю Алексан-дра Пушкина; он, одетый пашой, в кофточке, чалме, едет верхом на белом арабчике. Вместо сабли у него громадное перо. Собака в ошейнике с надписью "завистник" лает на него. На дереве сидят вороны с человечьими головами, а на ветке написано "клеветники".
Начинают куролесить те сословия, те силы, которые явились как базаровы у Тургенева, а проявили себя как система, готовая умыкнуть слабеющую власть:
"Третье сословие, или, как оно себя именовало, "интеллигенция", возникло только после реформы Александра II. Но между русской интеллигенцией и западной буржуазией существовала разница. Буржуазия была организм, созданный потребностями самой жизни для осуществления реальных интересов, организм, постепенно сложившийся, культурный, зрелый, понимающий свою задачу и потому достигнувший своей цели. Интеллигенция, напротив, - плод веками под спудом находившихся запросов, плод веками накопившегося невысказанного протеста и ненависти. У буржуазии была реальная цель. У интеллигенции конкретной цели не было, а только порыв к гуманному, ей самой не совсем понятному, общему благу. Пока еще незрелая, некультурная, неуравновешенная интеллигенция не обладала еще нужными качествами буржуазии, чтобы действительно стать рычагом прогресса. Нетерпеливая, как все молодое, горевшая желанием скорее сыграть роль, которая ей была не по плечу, она с первых же шагов впала в роковую ошибку: пошла не по пути, указанному ей историей, не сумела стать рычагом и силой прогресса, примкнула не к мирной революции, начатой Царем-освободителем, а стала проповедовать революцию насильственную...
Если от Бисмарка шло ощущение активной, творческой и разумной властности, Александр III - давил своей тяжелой, неподвижной волей, властностью мастодонта без всякой мысли. Не только внешность Бисмарка, но его жесты и движения олицетворяли собой суть власти. Что Германия и особенно Пруссия боготворили его - более чем понятно. Но почему чуть не обожествляли его все остальные? Для человечества в целом он представлял опасность; его знаменитый лозунг "Сила выше закона" содержал в себе отрицание всей накопленной до него культуры и явился причиной всех трагедий Европы. Даже восхищаясь умом этого гиганта, я не мог не расстраиваться, слушая его. В высказываемых Бисмарком мнениях отражалась не просвещенная Европа, а средневековая сила кулака. Он был замечательно наблюдательный человек. Как - то, говоря о России, наш посол Убри повторил однажды кем-то сказанное, что у нас в России, к сожалению, нет людей.
- Какая ерунда, - немедленно откликнулся Бисмарк. - Я очень хорошо знаю Россию. У вас больше способных людей, чем где бы то ни было. Но вы не знаете, как использовать этих людей, а может быть, и не хотите знать.
Александр III проводил жизнь с людьми праздными, играя на тромбоне, рубя дрова как деспот-принц в старые добрые времена, прерывая свое безделье только тогда, когда надо было отдавать приказания подчиненным, людям, которые жили при нем и так же, как и он, ничего не делали. Несмотря на все это, потомки будут повторять, что Европа никогда так не боялась России, как при Александре III. Я добавлю к этому, что до него Европа никогда так не презирала Россию. Александра III боялись не так, как боятся разумной силы, представляющей угрозу, но как торгующий фарфором купец боится слона, заглянувшего в его лавку. Кто знает, а вдруг ему придет в голову наступить на фарфор. Даже в самых консервативных кругах характер правления Александра III и его правительство поколебали уверенность в разумности и необходимости самодержавия. Если уважение к самодержавию уже исчезло до революции (пусть в принципе многие все еще верили в него и продолжают верить), больше всех виноват в этом Александр III. До него власть Царя, несмотря на все ошибки, Царем совершаемые, была окружена ореолом... Выше, говоря о периоде, который я назвал развалом старой системы, я упомянул и о помещиках, и о рабочих, и о правительстве, но о главном центре всего, что касается России, - Царе - умолчал. Я хотел бы заполнить этот пробел. Авторитет царизма падал с каждым днем, пока не исчез совсем. И я не говорю о личности Царя - Николай II потерял весь свой личный авторитет. Говорю я о царской власти вообще. Носитель царской власти, кто бы он ни был, всегда был в глазах народа окружен ореолом, каким-то бессознательным благоговением. Люди, и не только необразованные классы, веками привыкли видеть в нем бога земного, по крайней мере, не простого смертного. И для поддержания этого взгляда искони веков делалось все, что возможно. Кроме малого числа лиц, никто Царя в обыденной, простой обстановке не видел.
Теперь Царь просиживал нередко целые вечера запросто в офицерских собраниях в Царском Селе в компании молодых корнетов, запросто обедал вместе с ними, засиживаясь допоздна, и речи были уже не царские, многозначительные для собеседников, а офицерские. Говорили об охоте, о лошадях, о самых обыденных вещах. И вскоре на него уже и военная молодежь стала смотреть не как на помазанника Божия, а как на такого же простого смертного, как и все. Престиж его и в войсках не поддерживался, связи с войсками уже не было. Но то, что происходило во внутренних покоях Царя и о чем всей России было известно, было еще печаль-нее. Царь становился все менее и менее независимым, он попал под влияние Царицы, женщины хотя и образованной, но неумной и, помимо этого, истеричной. Ни России, ни русских Александра Федоровна не знала. Людей избегала, жила своей частной жизнью, проводя ее в основном с наследником в детской. Иногда она свой досуг делила с некоторыми из фрейлин, столь же ограниченными и истеричными. Одна из них привела к Императрице простого неграмотного крестьянина, осужденного в Сибири, откуда он был родом, за изнасилование маленькой девочки. Я говорю о Распутине. Этот развращенный и циничный, но хитрый и умный мужик, говорят, обладал даром гипноза. Как бы то ни было, ему удалось подчинить себе волю Царицы, уверить ненормальную женщину, что он обладает даром предвидения и что, пока он при ней, ни Царю, ни ей, ни наследнику ничего не грозит. Она поверила, и воля Распутина стала законом. Его слово стало законом для Царицы, а желание Царицы было законом для Царя. Плодимая Распутиным грязь рикошетом обрызгала Царя. Последние остатки его авторитета исчезли. В обществе и даже близких ко двору кругах повторялись слова - "так дальше продолжаться не может". Шепотом говорили о необходимости дворцового переворота".
А остальное было делом революции, при которой Власть валялась, а суровость большевиков имела прообраз Термидора в лице Робеспьера. И началось... А чем закончилось, - храмами, молебнами, иконами и музеями по Царю - Страстотерпцу. А что же, в конце концов? - А лучше салазар в руки, чем гады в небе. Начинают гладью, а кончают гадью. И весь сказ.