Парень стоял на коленях, и его руки были крепко-накрепко скручены за спиной. Трое человек держали свою жертву так сильно, что он сам не мог даже пошевельнуться. Кричать он тоже не мог, потому что голоса больше не было, и несчастный был способен лишь хрипло стонать, когда мучители поворачивали его голову в сторону девушки. Смотреть на нее было страшно и больно, но жестокая рука, вцепившаяся в волосы, не давала отвернуться.
Пытка продолжалась уже около часа, и все это время компания подростков, упиваясь своей безнаказанностью, насиловала девушку прямо на глазах ее жениха, так им казалось интереснее. Пока трое крепко держали обвисшее тело, остальные могли делать все, что хотели. Они хвастались друг перед другом длиной своих членов и зычно хохотали над каждым, кто пытался приладиться между безжизненно раскинутыми в отвратительной позе ногами, облитыми кровью и спермой. Наслаждения больше никакого не было, все походило на растерзание резиновой куклы, и только где-то в глубине ее глаз продолжал тюкать последний крохотный сосудик жизни.
За это время каждый из них успел приложиться к несчастной, и она давно перестала реагировать на калейдоскоп переполненных злобой и наслаждением лиц.
Только один человек все это время простоял в стороне, внимательно наблюдая за происходящим. Но именно он, в действительности, был тем главным, кто все контролировал и кто всем наслаждался, и именно его вся разгулявшая шпана уважительно называла своим вожаком и подчинялись каждому пророненному им тихому слову.
Когда вся банда насытилась, он впервые двинулся с места и медленно подошел к девушке. Ее теперь никто не держал, она сама больше не предпринимала никаких попыток защититься от очередного вторжения. Ее парень тоже тихо повис на держащих его руках.
Вожак медленно расстегнул ремень и выпустил из-под него рубашку. Потом он пару секунд простоял неподвижно, но вдруг выхватил из заднего кармана револьвер и выстрелил девушке в голову. Она дернулась и моментально затихла, оставшись лежать в той же позе.
После выстрела вся банда дружно бросилась бежать в разные стороны, как стая черных птиц от резкого звука срывается с места и покрывает небо, чтобы быстро исчезнуть где-нибудь подальше от опасного места.
Рядом с трупом девушки остались лишь парень и вожак.
Руки у парня теперь были свободны, но страх от увиденного держал их неподвижными.
Он стоял на коленях и смотрел на вожака, который ухмылялся, глядя на своих убегающих товарищей. Когда последний из них скрылся в темноте, вожак перестал кривляться, повернулся к парню и бросил оружие прямо ему на колени, заведя одновременно вторую руку за спину и нащупав там рукоять второго пистолета.
Он любил поиграть, предоставляя жертве шанс отомстить за совершенное злодейство, но всегда успевал выстрелить раньше.
Парень сжал револьвер в руке и увидел сквозь прорезь в барабане боевые патроны. За одно мгновение перед его глазами проплыло множество видений. Он неожиданно получил шанс наказать злодея, который стоял и нагло скалился, наблюдая за нерешительностью жертвы.
Но все видения заканчивались раскроенным черепом любимой девушки, навечно застывшим всего в метре от него.
В конце концов, парень вскинул руку с оружием прежде, чем его противник успел опомниться, направил дуло себе в рот и выстрелил. Пуля пробила верхнее небо и выскочила из головы, выплеснув в воздух фонтан крови, мозгов и осколков черепа.
Почти минуту вожак простоял неподвижно. Впервые за много лет выстрел жертвы прозвучал раньше, чем он успел достать свое оружие, и если бы несчастный решил метить в него, на этот раз дуэль была бы проиграна. Но парень выстрелили в себя, и теперь вместе со страхом вожак испытывал, кажется, потрясение, глядя на два трупа перед собой.
Правда, оба чувства быстро прошли, и вожак начисто позабыл о них. Он быстро собрал все деньги, что были у парня и девушки, и исчез в темноте.
Пройдя, не останавливаясь, несколько заброшенных улиц, он свернул в темный проезд, где сбавил шаг и зашагал, мурлыча про себя модную песенку и пересчитывая собранные деньги.
Постепенно его руки покрылись роговыми чешуйками, ног стало больше, а тело обволоклось твердым панцирем, и скоро возле большой кучи навоза закопошился большой жук. Он был доволен доставшимся ему сегодня барышом и совершенно не боялся никакого возмездия, защищенный крепким панцирем и брезгливостью, испытываемой каждым нормальным существом перед местом его обитания.
Такой жук способен существовать вечно, или же до тех пор, пока не найдется высшая тварь, способная презреть брезгливость и раздавить его носком своего ботинка, чтобы лопнул панцирь, а скрытая под ним мякоть смешалась с окружающим дерьмом.