Приношу читателям изменения - пропустил кусок. Это продолжение третьего эпизода.
------------
- Да нет, - я последовал его примеру. Ничего нет лучше спелого арбуза.
Мы молча уплетали розовую мякоть, поплевывая косточками под стол. Блюдо быстро пустело. Порыв холодного ветра качнул гирлянды разноцветных фонариков. Другие посетители потихоньку расползлись кто в коттеджи, кто по машинам, боксы опустели. Мы остались одни. Я взял с лавки тонкое шерстяное одеяло, в которое кутали голые коленки девчонки и накинул его на плечи. Разговор обещал быть долгим. Бакирдин вытер салфеткой рот, полил на нее минералки и тщательно протер пальцы:
- Не люблю, когда липкие... Ты давно приехал?
- Две недели назад.
- Начальник Эрталбека?
- Он мой зам...
- То что он твой заместитель ещё не значит, что ты его начальник, - легко разгадал мой тонкий намек Бакирдин. - Это верно. У него один начальник - его род. Он всегда таким был.
- А вы давно дружите?
- С июня 1990-го. Во время Ошских событий познакомились. Мы тогда только год как "вышку" закончили, зелёные, необстрелянные. Но комитетского гонору хватало. Эрталбека направили во внешнюю разведку, в управление РТ Первого главка. Меня распределили в четвертый отдел "пятки", пятого управления. Когда началась резня, в Ош отправили всех киргизов-комитетчиков.
Выходило, Бакирдин с Эрталбеком лет на десять младше меня. Другое поколение. Бакирдин наполнил стопки коньяком:
- За ушедших друзей...
Выпили не чокаясь. Каждый за своё. И все-таки, этот тост нас как-то сблизил.
- Мы в одну опергруппу попали, - продолжил Бакирдин, стряхнув грусть: - Задачу нам поставили нейтрализовать агитаторов. Нейтрализовать можно по-разному. А Эртал озверел. Сам он из рода тынай, в южных областях родни у него не было. Но всё равно, он чужих за свой народ зубами на куски рвал. Очень жестоко себя вел. В то время "контора" крови не боялась. Один раз въехали в какое-то село, а там троих киргизов палками и камнями забивают. Толпа голов триста, не меньше. Нас четверо, и на каждый "калаш" по пять рожков. Мы от ярости ослепли. Стреляли, пока патроны не кончились. С тех пор мы с Эрталом друзья.
- Так вместе и служили?
- Нет. Когда независимость объявили, он остался во внешней разведке. Работал советником в нашем посольстве в Париже, потом ещё где-то в Европе. Когда вернулся года три назад, его отправили в кадровый резерв. А меня в 92-ом перевели во второй главк, в контрразведку. Шел потихоньку по ступенькам, сейчас начальник оперативно-технического управления. С нынешним руководством у меня есть расхождения во взглядах, но пока служу. Могу на пенсию в любой момент уйти, но уж больно работа нравится.
Помолчали. Выпили. Вокруг стояла уютная тишина, нарушаемая только ровным шумом реки. Бакирдин отщипывал по одной виноградине. Я взял персик. Мякоть сладкая, но шкурка горчит.
- И как мне Эрталбеком руководить? - поинтересовался я, когда блюдо с фруктами опустело.
- Никак, - пожал плечами Бакирдин. Люстра в боксе качнулась под дуновением ветра, черты Бакирдина то становились резкими на свету, то расплывались в полутьме: - Если подружитесь, он, возможно, станет тебя слушать. Мнение друга у нас принято уважать. Всё дело именно в уважении. Научитесь друг друга уважать, сможете вместе работать. А начальник, заместитель, только слова. Ничего не значат. Тем более, ты не местный. Кто за тобой стоит? Никого. Кто тебе, когда прижмет, придет на помощь? Никто. Только Эртал. Зато если все будут знать, что вы друзья, можешь никого не бояться. Тебя бояться станут. Никто не то что пальцем не тронет, косо не глянет. Мы тут живем не по уголовному кодексу, а по законам наших родов. Если ты эти законы не будешь уважать и соблюдать, Эртал тебя первый зарежет. Если повезет, для начала фигурально. По сути, никакой разницы. Для твоего дела ты, хоть и живой, станешь бесполезным. А что такое мужчина без дела? Пустое место.
Бакирдин разлил по рюмкам остатки коньяка. Из третьей бутылки. Я не чувствовал хмеля. Бакирдин взглянул на меня добрым и совершенно трезвым взглядом:
- Удачи, тебе, Алексей... Думаю, найдешь общий язык с Эрталом. Но в двух случаях держись от него подальше. Если он больше пяти дней не просыхает. Или когда у него на уме бабы. Часто это совпадает.
Я кивнул. Мы выпили. Словно по сценарию, без паузы, из темноты раздался смех и появился Эрталбек с девушкой. На вид совершенно трезвый.
- А-а-а, вы всё ещё тут, - обрадовался он: - Бакирдин, наливай!..
- Всё выпили, пока тебя дожидались.
- Пусть ещё принесет... Эй, кто там есть!
- Никого нет, Эртал, уже два часа ночи. Поехали. Пора уже. Садись ко мне. Твою машину мой человек поведет.
- Ладно, Бакирдин байке. Я тебе по дороге покажу, куда нам.
Мы вышли к парковке. На ней, помимо машины моего зама, стояли два одинаковых темно-серых внедорожника. Из первой вышел охранник с короткоствольным автоматом на плече. Эрталбек бросил ему ключи от своей машины, которые тот без труда поймал. В кромешной темноте. На лету. Левой рукой. Сев в переднее кресло, Бакирдин помахал мне на прощание рукой. Эрталбек был полностью занят своей спутницей. Хлопнули дверцы. Заурчав мощными двигателями, машины взяли с места. Восемь горшков, не меньше.
Я пересек реку по пустынному, но все ещё ярко освещенному мосту. Коттеджи стояли темные. Только в том, где поселили меня, на веранде и внутри горел свет. Поднявшись на крыльцо, я обернулся. Иллюминация на другом берегу и на мосту погасла. Ущелье и пустынное шоссе погрузились во тьму. Бурлящая о камни река пенилась под светом еще не взошедшей из-за гор луны. Силуэт моста едва угадывался. Дикая всё-таки страна. Но симпатичная. Спать не хотелось. Слишком много впечатлений. Сначала от прогулки. Теперь от разговора с Бакирдином.
Он показал мне зама в новом свете. До сих пор я воспринимал его фигурой колоритной, но плоской. Вырезанной из фанеры. Обман зрения. Случайный или тщательно наведенный? Эрталбек имел гораздо больше измерений, чем я сумел до этого вечера разглядеть. И тень на окружающий его - нас - мир отбрасывал более темную и непроницаемую, чем я захотел увидеть. Недооценил я его. Понимание своей ошибки меня расстроило. Если настолько многомерен оказался мой простоватый и бесхитростный на вид зам, что говорить о Джанибеке? Если увод денег действительно имел место, то занимались им совсем не простаки. Думал, пройдусь по мелководью. Наловлю марлевым сачком мальков. У меня возникло нехорошее ощущение, что на самом деле я хожу по краю скрытой от меня бездны. Один неверный шаг, и с ручками. Там, в глубине, совсем не мальки. Сожрут вместе с сачком.
Я почувствовал на себе чужой взгляд. По телу волной пробежали колючие мурашки. Оттолкнувшись от гор, луна прыгнула в небо. Стало чуть светлей. И одновременно ещё больше сгустились окружавшие со всех сторон дом тени. Б-р-р-р... Нельзя быть таким впечатлительным. Зашел в коттедж. Внутри царил беспорядок. Смятые простыни. Мокрые полотенца в душе. На столике пустая бутылка игристого. У Эрталбека, не иначе, водка совершенно выбила из головы, что он же меня сюда поселил. Я направился во вторую спальню и, приказав луне не спать на посту, мгновенно отрубился.
Спал крепко. Проснулся поздно. Голова упорно цеплялась за подушку. Вышел на веранду. Утренний холодный воздух пах мокрыми травами. Ресторан открывался в десять, но на кухне уже суетился народ. Я сел за один из столиков на мосту, над потоком. Мне сделали яичницу, нарезали сырокопченой осетрины. С томатным соком, милое дело. Соленая рыба утром снимает неприятные ощущения. Только не селедка. Утро обещало ещё один лучезарный день. Ночные страхи растворились в солнечном свете. За чаем начал прикидывать, куда бы мне сегодня залезть. С парковки донесся шум мотора, хлопанье дверей. В поле моего зрения появился Эрталбек. Выглядел он помято, но бодро. Меня тут же заметил, что в общем было нетрудно, поскольку я живописно торчал на мосту как тополь на Плющихе.
- Ну, и выхлоп у тебя, Эрталбек. Как у танка, - добродушно приветствовал я его.
- Доброе утро, Алексей Борисович... Есть немного,.. - он скромно опустил глаза: - Как отдохнули?
- Прекрасно. Чай допью и пойду по горам гулять.
- У меня к Вам другое предложение. Сегодня в Кой-Таш сельский конный праздник. Там весело будет. Чего Вы тут среди змей лазать станете. Они по осени злые, неровен час покусают.
Эрталбек, как и я, не любил змей. Это нас сближало. Перспектива без особых усилий посетить конный праздник мне пришлась по душе. Эрталбек обладал ценной способностью спонтанно генерировать отличные идеи. Пока я допивал чай, Эрталбек заглянул в ресторан. Мы встретились у машины. Чудесным образом приободрившийся зам сел за руль и лихо взял с места. Несмотря на холодный сквозняк, я до половины опустил окно. Чтобы не захмелеть от его посвежевшего выхлопа.
В Кой-Таш мы приехали в начале одиннадцатого. Никаких признаков праздника я не заметил. Эрталбек свернул с шоссе направо. Следуя неширокой улице, мы пересекли пару полей и въехали в соседнее село Прохладное. Снова повернули направо. Дома закончились. Метрах в ста впереди я заметил группу построек. Судя по запаху, аграрного назначения. В просвете между зданиями мелькнул просторный загон, в котором стояли лошади. Эрталбек тормознул у домика дирекции. В сторонке, среди пирамидальных тополей я заметил празднично убранные столы. Навстречу нам по лестнице скатился коренастый киргиз закругленных форм. Даже его лысая голова напоминала бильярдный шар. Только загорелый до коньячного цвета.
Он передвигался вихрем. Приветствия, рукопожатия. Эрталбека встречали как званого гостя. Отблеск его сияния освещал и меня. Эрталбек и бильярдный шар ушли в домик. Я присел на лавку за стол. Послышался звук моторов. Показались четыре машины, из которых вышла добрая половина сотрудников офиса. Делегацию возглавлял Джанибек в сопровождении почетного эскорта в составе Сыймыка, эксперта по строительству Бексултана и советника по оперативно-тактическим вопросам Шершенбая. Джанибек держал себя по обыкновению сурово. Но поздоровался вполне доброжелательно. Одет он был в васильковые штаны покроя "шальвар", заправленные в короткие сапоги из мягкой кожи, и просторную рубаху малинового шелка. На голове национальный фетровый колпак. На носу очки "димитрий-авиатор" от Тома Форда. В таком виде Джанибек выглядел монументально.
- Ну, что, посмотрим, кто среди нас лучший наездник? - поинтересовался он с дружеской подначкой.
- Вот именно, - ответил я ему в тон: - Сяду верхом, поставлю лошадь у финиша и посмотрю, кто среди вас лучший наездник.
Джанибек от души расхохотался:
- Вам, однако, непросто будет коня подобрать. У киргизской породы ноги коротковаты...
- Значит, придется украсть племенного жеребца у какого-нибудь знатного киргиза.
- Э-э-э, Алексей Борисович, - погрозил мне Джанибек пальцем, - коня нехорошо красть. Могут секир-башка сделать...
Подъехала Чолпон в компании сотрудниц административно-финансового отдела. Подбирая себе коллег, Чолпон проявила большой вкус. Штат отдела заполняли женщины под или слегка за тридцать. Все как одна незамужние, холеные, обеспеченные и уверенные в себе. С отличным чувством юмора и, как бы поточнее выразиться, пикантные. Не особо стесняясь, делились между собой опытом раздевания богатых любовников. При том по отношению к офисному офицерству оставались улыбчивыми и доброжелательными. Ко мне они в первые дни присматривались. Все же зарплата у меня немаленькая, а жена далеко. Но судя по всему решили, что на фоне широкого предложения куда более денежных кандидатов, овчинка выделки не стоит. Я даже обиделся. Больше других меня зацепила Татьяна, отвечавшая за бухгалтерию. Она это, конечно, почувствовала, и при каждой возможности беззастенчиво дразнила. Стоило мне приблизиться к их группе, как она первая обратила на меня внимание:
- Алексей Борисович, а что же Вы без колпака? Без колпака Вам ни одна кобыла не даст на неё залезть...
- А я, может, и не собираюсь верхом. Так, рядом постою, - ответил я, подходя к их компании.
- Ну. это кобыле неинтересно. Ей больше нравится под хорошим наездником скакать, да чтобы плеточкой по бокам охаживал, да каблуками под ребра подгонял.
- Я, Таня, городской, в таких забавах неопытен...
- А Вы верхом вообще ездили? - с сомнением поинтересовался у меня Чолпон.
- В молодости приходилось...
- Понравилось?
- Не очень. Задницу стер.
Подъехал Бакирдин и, приветственно помахав мне рукой, завел разговор с Джанибеком. На крыльце появился Эрталбек, тоже переодетый в шальвары и рубаху, и объявил праздник открытым. Оказалось, он его и придумал. От нашего с ним имени. Все захлопали в ладоши. Я оценил и идею, и исполнение. Говорю же, силён мой зам на выдумки. Думает на пять ходов вперёд. Мы гурьбой пошли к лошадям.
Около них уже хлопотали конюхи. Проверяли подковы, седлали.
Мне подобрали спокойную кобылу преклонного возраста, от которой вряд ли стоило ожидать особой резвости. За фермой по холмам вешками разметили трассу петлей километра в три. Для начала мы толпой поехали шагом её посмотреть. Киргизы рождены в седле. Городские, сельские, мужчины, женщины, значения не имеет. Умение ездить верхом в них заложено на генетическом уровне. Я об этом, конечно, знал. А мой зам - чувствовал. Чтобы сплотить вокруг себя людей, мне требовалась психология. А ему интуиция. Пока я размышлял, как бы отдохнуть индивидуально, он организовал прекрасный день отдыха для всех. Коллеги шутили, хохотали и вообще шумно радовались.
Лимонно-желтое солнце повисло в синем небе над бурыми складками выжженых летом холмов. Пахло сухой землей и, разумеется, лошадьми. Трасса шла вверх-вниз по пологим склонам, пересекала высохшую речку и рощицы кустов по её берегам. Кобыла по началу отнеслась ко мне с недоверием, но вскоре попривыкла, а потом и вовсе смирилась. На старте провели жеребьевку. В каждом заезде участвовали четыре всадника. Двое выходили в следующий круг. Когда жеребьевка закончилась, Эрталбек обратил внимание на меня:
- Алексей Борисович, мы тут подумали, хотим предложить, чтобы Вы как самый уважаемый среди нас наездник сразу приняли участие в финале.
- Спасибо, Эрталбек, - ответил я, наклонив голову в знак благодарности за проявленное уважение: - Позволь, я и в отборочных заездах приму участие. Вне конкурса, конечно. Чтобы лошадь разогрелась и к моему европейскому стилю вождения привыкла.
Все захохотали и зааплодировали. Стартуя первый раз, я немного волновался. Но кобыла не требовала управления. Она запомнила трассу и бежала по ней с той скоростью, с которой ей хотелось, игнорируя попытки её пришпорить или притормозить. Мои соперники оказались очень азартными. Те, кто выбывал из борьбы, присоединялись к "фан-клубам" Эрталбека, Бакирдина и Джанибека и шумно за них болели. Мало-помалу общий азарт передался и моей кобыле. С каждым заездом она набирала скорость, и мы приходили к финишу со всё меньшим отставанием.
Тем не менее, в финале я был явно четвертым лишним. Но раз уж мне дали возможность, пришло время показать себя. Лошади рванули с места. Первую треть дистанции мы прошли плотной группой. Моя кобыла летела как на крыльях. Вот уж не ожидал. Впереди показались кусты. В отборочных заездах всадники их объезжали, но на этот раз шедший первым Бакирдин решил срезать несколько метров, а может, и выбить из седла кого-нибудь из соперников. Лошади лидеров перемахнули через них на всем скаку. Я даже не успел испугаться, как моя кобыла сиганула за ними. Странным образом мне удалось удержаться в седле. Я несся, глотая пыль и яростно сощурив глаза. Мы пронеслись через русло речки, вымахнули на другой берег и совершили ещё один полет над кустами. Внезапно лошади впереди меня сбились с ноги и скакнули кто куда. Даже бывалым всадникам оказалось непросто удержать их. Я успел заметить причину переполоха. Чуть сбоку параллельно нашему бегу невозмутимо ползла толстенная змея.
Лошади не любят змей ещё сильней, чем я. Эрталбек, скакавший на полкорпуса впереди и справа, хлестнул свою лошадь по левому боку нагайкой. Но вместо этого со всего размаха попал сжимавшим нагайку кулаком точнехонько моей кобыле между глаз. Она в панике скакнула влево. Я потерял равновесие и продолжал оставаться в седле исключительно по инерции. Не всё было потеряно, но от испуга кобыла решила, что в сложившихся обстоятельствах нам лучше расстаться. Нагнула шею и затормозила передними копытами. Я вылетел из седла, как пушечное ядро. Совершив пируэт, приземлился не впереди лошади, а с левого бока. Все бы ерунда, но моя правая нога застряла в стремени. Освободившись от груза, кобыла с большой резвостью поскакала дальше. Я волочился за ней то на боку, то на спине, тщетно пытаясь высвободить ногу. В нескольких сантиметрах перед моим лицом ритмично мелькало подкованное копыто.
Грунт под моей спиной стал ровнее, меня перестало подбрасывать на ухабах. Страх добавил сил. Согнув ногу в колене, мне удалось подтянуться ближе к стремени. Одновременно я попал в зону досягаемости копыта. Десять сантиметров вправо, и мне конец. Но именно на правый бок мне и предстояло повернуться, чтобы высвободить ботинок из стремени. Теперь я видел не просто копыто. Перед моим лицом, словно огромный поршень, двигалась в галопе вся необъятная лошадиная нога. Я закрыл глаза. Повернул ногу в колене, одновременно вытянув носок. От резкой боли в мениске перед глазами запрыгали оранжевые круги. Нога выскочила из стремени.
Я проехал ещё метров пять по инерции и остановился, лежа на животе ногами к финишу и вытянув руки над головой. Лошадь радостно умчалась прочь. По всему телу начали вспыхивать очаги боли. Словно началась цепная реакция. Стиснув зубы я перевернулся на спину и сел. Сильно саднило залитое потом лицо, особенно подбородок. Пострадали обе ладони. Рукава куртки превратились в лохмотья. Грудь осталась целой, но дорогой ценой, её прикрыл собой мой упитанный живот. Теперь спина. Я попробовал пошевелить плечами и едва не потерял сознание от боли. Застрявшая в стремени правая нога выглядела целой. Но пошевелить коленом я не мог. Левая пострадала. Брючина превратилась в лохмотья. Запекшаяся на ссадинах земля медленно темнела, намокая кровью. С большим трудом удалось подняться на ноги. Точнее, на левую ногу. Наступить на правую я не мог. А значит, не мог идти. Тогда я попробовал ползти вперёд на локтях, толкаясь левой ногой. От боли накатывала тошнота. Но терпеть можно. Солнце жарило в затылок. Пыль забила ноздри и высушила рот. Дыхание вырывалось с хрипом. Перед глазами медленно, очень медленно передвигалась усыпанная острыми камешками земля. Мне казалось, что я тяну её на себя зубами. Показалось, прошли часы, прежде чем на моем низком горизонте появились извивающиеся в горячем воздухе фигурки спешивших ко мне людей. На самом деле с момента моего трогательного расставания с кобылой прошло от силы минут пятнадцать.
Эрталбек помог мне подняться. Он безудержно ржал:
- Нет, Вы представьте себе картину, Алексей Борисович! Впереди финиш. Мы втроем скачем во весь опор, стремя в стремя. Болельщики в экстазе. И вдруг мимо нас вихрем проносится Ваша кобыла, приходит первой, и не снижая скорости мчится прямиком в загон. Мы так кучей и финишировали. Но кто второй, кто третий, уже никто не думал. У всех перед глазами лошадь без всадника, - Эрталбек присел, корчась от смеха и держась руками за живот.
- Тут мы побросали поводья и побежали тебя искать, - продолжил за него Бакирдин: - Идти сможешь? Тут недалеко, с полкилометра.
Я, честно говоря, ничего такого уж комичного в исходе скачек не видел. Оперся на плечи Эрталбека и Бакирдина и на одной ноге поскакал к финишу. Джанибек торжественно надел мне на шею лавровый венок, перевитый разноцветными лентами. Болельшики востроженно кричали и хлопали в ладоши. Боль постепенно притупилась и растеклась по всему телу. То есть болело не так сильно, но зато повсюду. Опустившись на лавку у накрытого стола, наконец почувствовал облегчение. Ненадолго. По настоятельному требованию коллектива пришлось залпом выпить полстакана теплой водки. Вместо прививки от столбняка. Меня едва не стошнило. Первый раз слышу, чтобы водка помогала от столбняка. На этом мои мучения закончились. Сыймык повез меня в Бишкек на санобработку. Коллектив остался в Прохладном пить и гулять за мое здоровье.
Телесные повреждения оказались болезненными, но поверхностными. Уже во вторник я заглянул в офис. Но до своего кабинета так и не добрался. Меня завернули на кухню, где тут же собрались все. Кроме Эрталбека и Джанибека, о местонахождении которых никто не имел понятия. Под громкий хохот и аплодисменты, Чолпон вручила мне кубок за победу в скачках:
- Поздравляем, Алексей Борисович! Это Вы здорово придумали, лошадь впереди себя пустить. Вы ей как управляли, по телефону? И вообще, Вы внесли лепту в киргизский эпос. До сих пор считалось, что киргиз со своей лошадью неразлучен. А Вы доказали, чтобы сбить с толку и победить более опытного и сильного соперника иногда важно действовать порознь, - и под гомерический хохот закончила мысль: - Хорошей кобыле можно поручать самые сложные задачи!
Через несколько дней я уже мог сносно управляться со столовыми приборами и пригласил на обед Каныбека. Желая повеселить его, рассказал о своих приключениях. Но вместо того, чтобы от души посмеяться, мой друг вытянул губы трубочкой, подпер щеку рукой и задумался, глядя в тарелку. Через минуту со вздохом поднял ма меня глаза:
- Очень неприятная ситуация получилась.
- Для кого? - наивно удивился я.
- Для Вас, Алексей Борисович. Ваш заместитель очень хитро всё придумал. В скачках Вы явно киргизам не соперник. То есть, вроде как пригласили всех сотрудников стать свидетелями собственной слабости. Выиграть должен был Эрталбек. Вы прикиньте, заместитель на глазах у всех сотрудников побеждает своего начальника. Это в нашей культуре оскорбление, на которое не всякий осмелиться. Можно очень жестоко поплатиться. А Эрталбек пошел легко. Потому что знал, Вы таких нюансов не поймете. А Ваши подчиненные всё бы поняли как надо. И стали бы ещё больше уважать и бояться Эрталбека за то, что он позволил себе Вас так оскорбить. Да ещё и приз из Ваших рук за это получил бы. Вышло так, что Вы свой авторитет смогли спасти. Победили Эрталбека в его же игре. Все понимают, случайность, но это дела не меняет. Многие сотрудники Вас теперь станут уважать. А над Вашим замом, пусть и за глаза, подтрунивать. Если он Вам это простит, потеряет авторитет. Будьте осторожны.
- А Вы не преувеличиваете? - поинтересовался я скептически: - Как-то не верится, что всё так сложно и серьезно.
- Ничуть, - печально вздохнул Каныбек, проткнув вилкой дольку ароматного помидора так, что алый сок брызнул на белоснежную скатерть: - У нас тут всё и сложно, и очень серьёзно.