Кинув на меня прищуренный взгляд, незнакомка грациозно поднялась из-за столика и направилась в недра кафе с вероятной целью припудрить носик. Узкая юбка чуть выше колена, каблуки. А-чу-меть. Высокий класс. Официант поставил передо мной судака. Проводив девушку взглядом, я автоматическим движением опрокинул в рот содержимое рюмки и стал жевать судака. Вкусовые пупырышки отключились. Я задумался, но ненадолго.
Едва незнакомка показалась в глубине зала, я отодвинул стул, чтобы встретить её у столика и познакомиться. Когда до цели ей оставалось не больше пяти шагов, и я приготовился начать движение, откуда-то сбоку ей преградил путь круглый как колобок киргиз, едва достававший ей до плеча. Костюм булыжного цвета сидел на его сферической фигуре как влитой. Он взял девушку за локоть и когда она, согнувшись в талии, наклонила к нему голову, что-то сказал ей на ухо. Всё это время незнакомка пристально смотрела на меня, словно в немом вопросе чуть приподняв правую бровь. У меня возникло сильное желание надеть шляпу и двинуть коротышке в морду. Я бы так наверняка и поступил. Если бы не два телохранителя, утесами возвышавшимися над объектом моей острой неприязни. Я предпочел чуть пожать плечами и сосредоточить внимание на судаке. Незнакомка улыбнулась краешком рта, взяла коротышку под руку и направилась за ним к выходу. Внутри у меня ещё свербило от обиды. Надо же, какое коварство! Водка вернула мои пупырышки к жизни и они с восторгом сообщили мне, что судак превосходен.
С улицы за моей донесся резкий и громкий звук хлопающих автомобильных дверей, крики и, совершенно неожиданно, автоматные очереди. Где-то рядом со звоном осело витринное стекло. Посетители "Навигатора" с поразительным для меня единодушием распластались на полу. Обед был безнадежно испорчен. Я надел шляпу, выпил водки, уже стоя подцепил с тарелки последний кусок судака, и неторопливо пошел прочь. Я решил, что мой обед справедливо отнести за счет заведения. У меня за спиной запоздало раздался истошный визг. На улице царила легкая паника. Прямо у выхода из ресторана стоял серебристый "бумер" с распахнутыми к тротуару дверьми. У передней неподвижно лежал незнакомый мне персонаж с простреленной головой и зажатым в руке 9-миллиметровым "зиг зауером". На скорый взгляд, редкой среди гражданских 226-ой модели.
Не доходя трёх шагов до машины на тротуаре лежал ничком коротышка. Над ним, держа в левой руке дымящийся автомат, наклонился один из охранников. Чуть ближе, у самого заборчика ресторана, лежала на спине незнакомка. Одна нога у нее была подвернута, как у сломанной куклы. Две пули попали в грудь, одна в голову. Вытекавшие изќ-под неё ручейки крови пересекали тротуар и тягучими частыми каплями падали с бордюрного камня в решетку водостока. Чтобы пройти, мне пришлось перешагнуть через тело, и я не смог удержаться от быстрого взгляда в безразличное лицо. Мертвые карие глаза неотрывно смотрели в солнце. В них не не осталось ни бархата, ни золотистых искорок. Ошиблась в выборе, мелькнула глупая мысль.
Чтобы не опоздать на совещание по бюджету, поймал машину. По дороге я захандрил. До сих пор Бишкек представлялся мне беззаботным и жизнерадостным городом, где даже у лихих историй всегда был хороший конец. Я потрогал шрамик на лбу. Почерк киллеров развеял моё заблуждение. Профессионалы при исполнении заказа работают очень корректно, тщательно избегают ненужных жертв. А эти мочили от пуза всех подряд. В моих глазах город потерял невинность.Уже подъезжали к офису, когда мне пришло в голову, что заказать могли и незнакомку. И это её незадачливый кавалер, а не она сама, случайно попал под раздачу. Час от часу не легче. В смысле картинки местных нравов такой расклад вроде ничего не менял. Но мне стало совсем грустно. На месте колобка мог вполне оказаться я.
На совещание пришли все, кто мог ходить. А поскольку инвалидов у нас в штате не числилось, это значило все как один. Когда я вошел, все уже были на месте, ёрзали и перешептывались. Половина поместилась за длинным столом. Остальные расселись во втором и даже третьем ряду стульев. Ярко освещенный проектором экран плавал в густых фиолетовых сумерках. Я занял кресло в торце стола напротив экрана. Эрталбек и Джанибек о чем-то шептались, упершись лбами. Чолпон сидела по стойке "смирно" с безучастным лицом. Для разогрева аудитории попросил у Чолпон справку об уровне исполнения бюджета и остатке средств.
- Утвержденный бюджет восемь миллионов триста тысяч евро. Остаток на сегодня - два миллиона сто тридцать пять тысяч. Фактическое исполнение бюджета 74,3 процента. Планируемый остаток на 15 декабря один миллион семьсот шестьдесят две тысячи. Прогнозируемое исполнение бюджета 78,8 процента. Крупный недорасход по двум статьям. На "Строительство и ремонт " заложено пять миллионов семьсот тысяч, планируемый остаток на пятнадцатое декабря девятьсот восемьдесят две тысячи или 17.2 процента. На "Закупки" заложено один миллион четыреста семьдесят тысяч, планируемый остаток на пятнадцатое декабря четыреста двадцать тысяч или 28.6 процента.
- Какие имеются мысли и предложения? - вбросил я мяч в игру.
- Зарплату всем повысить в два раза, - предсказуемо раздалось из сумрака в районе экрана. По комнате пробежал смешок.
- Это нам добавит от силы процента три исполнения, - ответил я, сохраняя серьезную мину: - К тому же пока решение придет, уже год закончится. Причем не нынешний, а следующий. И я не уверен, что решение будет положительным. - Смешок побежал в обратную сторону.
- Купить для офиса две новые машины, - предложила Чолпон. Они идут по рамочному контракту, без тендера, а значит за месяц успеем. Семьдесят одну тысячу спишем. Новый дизель-генератор для чрезвычайных ситуаций. Тоже рамочный контракт, тридцать одна тысяча. Итого прирост исполнения 1.2 процента, причем гарантированный по срокам. И много пользы.
- Возражения есть? Нет. Одобрено. Оформляйте.
- Разрешите? - поднял руку Джанибек, повернувшиь ко мне затылком и глядя на экран: - Предлагаю купить сорок вагончиков для оборудования новых пунктов пропуска на переходах районного значения. У казахов в них огромная потребность на границе с Россией. Узбеки само собой спасибо скажут, да и здесь в Киргизии они очень пригодятся. Казахам понадобится местный тендер, но они его за месяц вполне способны провернуть. В остальных странах стоимость останется ниже тридцати тысяч, а значит проходит прямая закупка. Истратим около ста сорока тысяч. Плюс земельные работы по установке, маломощные дизель-генераторы, запас топлива к ним, это ещё столько же. По суммам на каждую страну опять-таки уложимся в рамки прямых закупок. Сухой корм собакам можно купить на полгода. Четыре питомника, тысяч двадцать пять уйдет. Это всего треть процента, но зато одной головной болью меньше. Всего 3.5 процента прибавки к исполнению. И никакого риска..
- Возражения есть? Нет. Одобрено. Оформляйте, - обратился я к затылку Джанибека. Хорошее предложение. Но что-то пока всё ходим вокруг да около главной темы: - - Итого, 78.8 плюс пять, в сумме 83.8 процента. Уже нормально. Но хорошо бы добавить ещё пару процентов, для резерва. Какие предложения по недострою?
- Разрешите мне? - встрепенулся Эрталбек: - Алексей Борисович, до конца года больше ничего построить не сможем. Мелочи подчистим, но на них тысяч пятьдесят уйдет, не больше. Планируем запустить тендеры на капитальный ремонт зданий главков и строительство рокадных дорог на критических направлениях. Но подписание контрактов точно отложится на будущий год. В параллель, но с задержкой на пару-тройку месяцев - если одновременно, мы захлебнемся - откроем тендеры на строительство объединенных КПП, их по плану четыре. На все про все уйдет миллионов пять. Средства у нас в бюджетном плане заложены. Полмиллиона можно перенести из нынешнего года, как резерв, но не больше.
Эрталбек докладывал этаким панибратским тоном, обращаясь больше к аудитории, чем ко мне. Вроде он уже все решил, и ставит меня в известность чисто из уважения к должности:
- Остаток по "Закупкам" мы с учетом новых предложений уполовиним, останется меньше двухсот тысяч. Их можно перенести, пригодятся. Единственная проблема, недорасход в четыреста тысяч на "Строительстве". Тут вот над чем можно подумать. Во-первых, перебросить двести пятьдесят тысяч на статью "Обучение и стажировка" и послать человек семьдесят-восемьдесят в Евросоюз. Получится по пятнадцать стажеров на каждую из наших пяти стран. Если с умом их разослать, можно хорошего результата добиться. И 3 процента прибавки к исполнению. То есть надежно выходим за 85.
- А организовать такой десант за два месяца реально?
- Алексей Борисович, я уверен, с Вашими связями сложностей не возникнет.
Вот ведь хитрая сволочь. Я-то надеялся, что он строительный бюджет на себя потянет. А он на меня стрелку перевел:
- Допустим. А куда пристроить ещё сто пятьдесят?
- Tреть отправим на статью "Краткосрочные эксперты" и закажем какое-нибудь аналитическое исследование. Это тоже можно очень быстро организовать. А сто тысяч запаркуем в "Конференциях". Организуем масштабную региональную встречу. Если не в этом году, то в следующем. В конце концов, это всего-то 1,2 процента, тут дело больше в пользе от пропаганды программы. Евросоюзу понравится...
Не просто хитер зам, супер-хитер. Но если оставаться непредвзятым, отличные предложения. Железобетонные. Придется, правда, покрутиться с организацией. Но за возможность посидеть в большом президиуме и потолкаться с корифеями границ Эрталбек сил не пожалеет. Немного славы и мне не помешает.
- Возражения есть? Нет. Одобрено. Оформляйте. Чолпон, организуйте, пожалуйста, работу. Консолидированное и согласованное между сателлитными офисами предложение пересмотренного бюджета пришлите мне через три дня. Всем спасибо за активное участие.
По дороге домой зашел на угол Киевской, где стоял мой нештатный водила Кубатбек. По городу я в случае необходимости ловил первую подвернувшуюся тачку. Но если надо в аэропорт или еще куда подальше, то я предпочитал его услуги. Ценил прежде всего за уравновешенный и надежный стиль вождения. Да и характер его я находил приятным. Вишневый "мерседес" Кубатбека, пожилой, но ухоженный и надежный, как и его хозяин, стоял на обычном месте.
- Добрый день, дорогой Кубатбек!
- Здравствуйте, Алексей Борисович, - обрадовался тот: - Дай Всевышний Вам здоровья! Куда поедем?
- Завтра рано утром к московскому рейсу. А послезавтра днем на Иссык-Куль, в район Чолпон-Ата. С ночевкой. Вас устроит?
- С удовольствием! У меня есть, правда, один пассажир на послезавтра, но я его другу передам.
- Вот и прекрасно. Вот, возьмите аванс. Вам же заправиться надо, - и протянул ему три бумажки по тысяче сомов. Примерно пятьдесят долларов. "Оборотный капитал" здесь мало у кого имелся: - Завтра утром подъезжайте как обычно, в полпятого.
Дело шло к вечеру. Откуда-то поддувал теплый ветерок. Листва на чинарах уже начала желтеть, но дубы ещё держались. По тротуарам, пользуясь приятной погодой, фланировали прохожие. Пахло выхлопом и духами. Прошел пару кварталов по Киевской, зашел в цветочный магазин. Купил корзинку хризантем пополам с георгинами. Встречные девушки стреляли глазками. Цветочную корзинку они принимали за за приглашение к знакомству. Но я купил её для девушки с бархатными глазами. Поставлю на кухне, помяну незнакомку. Хризантемы, говорят, кладбищенские цветы. Но пахнут приятно. Сегодня можно погрустить. Есть повод.
Не зажигая в квартире света, долго стоял у раскрытого окна на кухне. Пил водку. Смотрел на темнеющее небо, на теплые квадратики разноцветных окон, которых становилось всё больше. В памяти мелькали события дня. Пришлось признать, что я недооценил цинизм и жестокость местных нравов. Порхал мотыльком, собирал пыльцу. В общем, бабочка крылышками бяк-бяк-бяк... Пришла пора действовать энергичней и злее. Мягкая цель провоцирует нападение. Не место для английского бокса. Прочь перчатки. Нападать решительно и с предельной жесткостью. Тогда станут бояться и позволят работать. Пока не застрелят. Тут главное успеть в последний момент смыться. С материалом.
Утро выдалось чудное. Прохладное, свежее. Пахло сырой землей и желтеющими листьями. По улицам крались марлевые простыни зыбкого тумана. Выскочили на трассу. Небо стало светлеть, проявились силуэты тополиных свечек. На прилете, как обычно, бурлила толпа. Киргизы все больше коротышки, и я, используя преимущество в росте, встал немного поодаль, чтобы не пихаться. Рейс сел раньше расписания, и я подошел очень вовремя. Не прошло и пяти минут, как из таможенной зоны вышел Друг с небольшой сумкой. Обвел глазами толпу, без труда заметил меня. Мы встретились на левом фланге, начавшем уже редеть.
- Здорово, Борисыч! - с чувством приветствовал он меня.
- Здорово, бродяга! - ответил я ему в тон: - Как летели?
- Ровно. И быстро.
По дороге в город я объяснил Другу предлагаемый план визита:
- Сейчас позавтракаем. Потом, если хочешь, подреми. Или сходи проветрись, впитай аромат. Потом обед. Сядем в сквере на лавочку, поболтаем. Потом ужин, здоровый секс и утром едем на Иссык-Куль. Отдыхать, так отдыхать. Одобряешь?
- В общем, заманчиво, хотя ем я немного. Да и по части секса как-то не в форме...
- Да ладно, тебе же не на Олимпиаде честь Родины защищать. Не боись, я тебе бойкую найду, она тебя чему надо в два счета обучит.
Друг давно уже развелся. Прошел через две бурные связи, закончившиеся большим разочарованием. После чего, по его же признанию, на половую жизнь положил. Но поскольку в Бишкеке на темы секса принято смотреть просто и рационально, я собирался его растормошить.
На завтрак пожарил яичницу с мясистыми ошскими помидорами, настрогал колбаски. Разлил по стаканам клюквенный морс. День меж тем разошелся не на шутку. Из синего неба лился греющий душу солнечный свет, какой случается только осенью. Хотелось громко петь. И есть. Водка перестыла, пришлось дать ей оттаять. Сидели и молча смотрели, как оползает изморозь на стопках.
- И жизнь хороша, и жить хорошо, - со вздохом заметил Друг, поднимая, наконец, свою.
- А хорошо жить ещё лучше, - безапелляционно согласился я. Классика.
Рюмочки стукнули, опрокинулись. Городской шум за открытым нараспашку окном на мгновение стих. Даже вороны перестали каркать. Проводив первую, послали вдогонку вторую. Они встретились где-то на дне желудка. Я налил по третьей:
- Быть Добру!
Бутылка укрылась в холодильнике. Хорошего понемножку. Особенно в восемь утра.
- А это про "Быть Добру", откуда?, - поинтересовался Друг.
- Был я знаком с одним российским полицейским генералом. Он по жизни шебутной был. Но как стукнуло ему шестьдесят пять, враз переменился. Построил в своей части часовню, где перед каждой операцией батюшка служил молебен. Случались с ним и другие чудачества. Но все искренне, и за чистоту душевную сильно его любили. Этому тосту он меня научил. Чем чаще повторяешь, тем крепче веришь. А если крепко веришь, сбывается.
- И часто ты это, м-м-м, веру укрепляешь?
- По необходимости. Как чую приближение тщетности и безнадежности, гоню их прочь генеральским пророчеством.
- А вообще как живешь?
Простой вопрос поставил меня в тупик. С тех пор, как я приехал в Бишкек, об этом не задумывался. А действительно, как? Одиноко. Чужой среди чужих, чужой среди своих. Убого. Сплю на матрасе вместо того, чтобы купить нормальную кровать. Устаю. Пришел, упал, заснул. Но мое полупоходное-полубродяжье существование меня устраивает. Нет, это все не то, очень длинно. Хотелось найти одно слово, которое могло выразить многогранную однобокость моего жития. И я его нашел:
- Просто.
- Объясни.
- Я отказываюсь усложнять себе жизнь. Не задумываюсь о добре и зле. О том, что такое хорошо и что такое плохо. Не оцениваю поступки других и тем более, свои. Не загадываю вперед. Не признаю над собой начальства. Технически оно существует, но у меня больше опыта, да и пост выше. При этом сохраняю лояльность системе. Передо мной поставлена задача, которую надо решить в течение шести месяцев. Позже нельзя, раньше тоже не надо. Можно придумать массу способов попутно улучшить мир. Но меня они не интересуют. У меня своя задача, вполне конкретная. Когда надо, работаю сутками. Когда не надо, валяю дурака. Кто определяет, когда надо, а когда нет? Я... Ладно, хватит психологических копаний. Иди сюда, покажу где тут что.
Мы встали у окна, смотревшего на восток:
- Прямо Белый Дом. Там Президент с его Администрацией, Правительство. Дальше площадь Ала-Тоо, монумент независимости и бывший музей Ленина. Еще дальше, если идти вдоль главной улицы, ЦУМ. Там сувенирная секция, ковры, меха, кожа. Не доходя напротив - золото. Вот тебе десять штук сомов, курс почти один к одному. Если понадобится, обменники здесь на каждом шагу. Дальше ЦУМа не ходи, там ни хрена нет. Налево "Хаятт", там казино, американцы и дорогие проститутки. Дальше тоже ни хрена нет. Когда пойдешь назад, можешь подняться на две или три улицы выше главного проспекта. Там кафеюшки, магазинчики кое-какие.
- Теперь вид на запад, - я провел Друга коридорами в спальню и познакомил с матрасом. Друг не подал виду. Что матрас, нам с Другом и на земле, и на песке, и в снегу спать приходилось. И даже на листовом шифере: - Налево в гору второй главный проспект. Мой офис десять минут прямо, потом направо. Можешь на тачке доехать до старого аэропорта, а оттуда назад пешочком под горку. Тачка - сто сомов до любого места в радиусе десяти километров. По горизонтальному проспекту в эту сторону ничего интересного нет. Разве что базар. Настоящий, дикий, но до него минут сорок пешком. Вот тебе местная трубка. Местная в смысле без выхода на межгород. Мой номер на кнопке "1". Сейчас около девяти. Мой тебе совет, подреми пару часиков, а потом уже иди. Дверь захлопни. Я тебе позвоню в районе двух, скажешь, куда тебя прибило, и встретимся пообедать. Сам на улице ничего не ешь. Мне уже один хрен, а у тебя с непривычки могут быть последствия.
Поплескался в душе. Почистил зубы. Зашел в спальню достать из шкафа костюм. Друг сладко похрапывал на матрасе. Очень хорошо. Силы ему понадобятся. В офисе стояла тишина. Офис работал. Эрталбека я нигде не нашел. Пришлось звонить. Он ответил на третьем звонке. Повезло.
- Ты мне нужен, Эрталбек.
- Через час Вас устроит? У меня встреча...
Встреча у него, как же. Знаю я его эти встречи. Вот ходок, ядрить его, подумал я. С завистью. Возможно, Эрталбек почувствовал в моем голосе нетерпение и потому появился уже через пятьдесят две минуты.
- У тебя есть время? - спросил я без вступления: - До следующей встречи...
- Есть, - ответил зам, и сощурился: - Утомился я что-то... Непростая вышла беседа. Еле уломал...партнеров.
- Ладно, пошли в "переговорную".
Так мы условились называть ближайшее к офису кафе. Там мы скрывались от прослушки. Офис был прозрачен для СНБ. Организовать и поддерживать чистую комнату не составляло особого труда, но это было бы нарушением правил игры. Не я их установил, не мне их менять. Но можно обойти. Мы сели за столик в глубине зала. Круглые часы над баром показывали без восьми минут одиннадцать. Я заказал пол-литра водки и закуску. Эрталбек взглянул на меня с живым интересом.
- Друг приехал, - пояснил я: - Все равно через пару часов начнем квасить.
- А меня познакомите? - закинул удочку зам.
- Ещё чего, - отрезал я, поднимая рюмку: - Быть Добру!
Эрталбек опрокинул свою, с трудом проглотил, поспешно запил морсом. Первые сто грамм он часто брал через силу. Потом ничего, расходился.
- Зря Вы так, - продолжил он гнуть своё,- мы бы посидели, потом сходили бы в баню, с девочками.
- Посидим мы без тебя. В баню сам иди. А вот девочку организуй. Русскую. И не шлюху какую-нибудь, а нормальную. Образованную. Типа эскорт. Сегодня на ночь и завтра на весь день. На Иссык-Куль поедем.
- Понятно, - лицо Эрталбека осталось совершенно невозмутимым. К моему поручению он отнесся как к чему-то само собой разумеющемуся: - Давайте по второй, а то совсем не идет.
Отдышавшись, Эрталбек вернулся к нашей теме:
- Возраста какого?
- Двадцать пять.
- Брюнетка?
- Угу.
- Какой номер?
- Четвертый. Стройная. И симпатичная.
- Сюда позвать?
- Ну да. Фейс-контроль. И пусть оденется поскромнее.
- С подругой? - зам все-таки не удержался от шпильки.
- На надо подруги.
Эрталбек хмыкнул. Мы выпили еще по одной. Зам задумчиво покрутил в руке трубку, и приступил к выполнению поставленной задачи. Уже через пять минут на его лице появилась довольная улыбка. Слово за слово, рюмка за рюмкой, мы так увлеклись дружеской беседой, что не заметили, как под селедку да под грузди уговорили весь графин. Откуда-то потянуло необычным для Бишкека ароматом лайма, мандаринов и жасмина. Похоже на "грэн де фоли" от "Грэ". К нашему столику уверенно направлялась стройная девушка. Узкая юбка до колена, короткий пиджак бледно-персикового цвета поверх бледно-сиреневой майки. Каблуки, немного косметики. Черты лица приятные, но не запоминающиеся. Видимо, я слегка изменился в лице, потому что Эрталбек обернулся и, увидев девушку, пнул меня под столом ботинком. Подойдя к столику, она протянула мне руку:
- Ольга. Эрталбек передал мне, что Вы хотели со мной встретиться.
Она присела за стол, сняла пиджак и, перекинув его через руку, продемонстрировала мне очень привлекательную грудь, плотно обтянутую тонкой майкой. Взглянула мне в глаза с ироничной улыбкой, вопросительно подняв брови. Четвертый номер, не придерешься. Я закрыл глаза ладонями с широко растопыренными пальцами. Оля засмеялась. Эрталбек сложился от хохота пополам. Идея "фейс-контроля" его безумно развеселила. Заверещала моя трубка. Звонил проголодавшийся Друг. Я кивнул девушке:
- К восьми подходите. Форма одежды вечерняя. Походную тоже захватите.
Оля снова улыбнулась и взяла "под козырек".
Время до вечера пролетело незаметно. Мы с Другом гуляли, болтали, вспоминали бесшабашную юность. Я налегал на зелёный чай. Уже в сумерках поднялись в квартиру. Сразу после семи раздался звонок в дверь. Фирма, которая обслуживала фуршеты в офисе, привезла заказанные мной закуски и филе судака под сливочным соусом с белыми грибами. Его требовалось только разогреть в духовке. Когда бригада закончила украшение и сервировку стола, мы с Другом только развели руками от восторга. Красиво жить не запретишь! Впрочем, мы сами интерьера тоже не портили. Наконец, опять раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стояла Ольга. Но это была уже совсем другая Ольга... Окутанная страстным и порочным благоуханием "Ночной розы" от Серж Лютен, она впорхнула порывом безумного желания. Женщина-вамп. Женщина-мечта.
За её спиной маячила ненавистная мне в этот момент рожа нетрезвого Эрталбека. Мы прошли на кухню. При виде сервировки глаза у зама заблестели. Я достал из холодильника розовое "лансон". Пусть не самое модное из французских шампанских, но весьма приятное на вкус. Да и выбор в Бишкеке оказался невелик. Скользнул ножом снизу вверх вдоль горлышка бутылки и несильно тюкнул по кольцевому утолщению. Пенная струя унесла пробку вместе с верхом горлышка в окно под наше нестройное "ура". Ольга захлопала в ладоши. Я налил три бокала, а Эрталбеку половину хрустального стакана водки. Дал ему закусить, обнял за плечи и повел в коридор. Он вероятно, подумал, что я собираюсь с ним о чем-то пошептаться, и не сопротивлялся. Я открыл входную дверь, крепко сжал ему плечи и, наклонившись, прошипел в ухо:
- Изыди, Сатана!
Зам напрягся и задергался. Но я был куда трезвее, да к тому же застал его врасплох. Зажав ему шею в некоторое подобие двойного нельсона, мне удалось выпихнуть его на площадку. Теперь Эрталбек лягался изо всех сил. Мы встали на верхней ступеньке лестницы. Я ослабил захват и пнул его коленом под зад. Он полетел вниз по ступенькам, но, проявив непостижимую для меня изворотливость, на середине лестницы уцепился левой рукой за перила и сумел остановиться. По его лицу скользнула гримаса удивления. Потом злобы. За ней, страха. Я поймал его взгляд и негромко произнес:
- Не зли меня, Эртал. Очень тебя прошу.
Он мгновение колебался. Пожал плечами, поправил измятый костюм и, не поднимая глаз, нетвердой походкой направился вниз по лестнице. Я повернулся к проему распахнутой двери. В нем стоял озадаченный бурным проявлением местных нравов Друг. И Ольга. Девушка посмотрела на меня с сомнением:
- Не боитесь?
- Достал, - ответил я уклончиво.
К полуночи мы основательно наелись и напились. Друг играл на гитаре и пел баллады нашей юности. Ольга достала из укромного места папироску с травкой. По кухне поползли облачка сладковатого дыма. Ольга и Друг затягивались по очереди. Мне, как некурящему, достался выхлоп. "Ночная роза" в сочетании с травкой потихоньку делали свое дело, и Друг начал бросать косого в направлении спальни. Я отчалил и поплыл по волнам памяти. Картины в голове рождались только приятные. Меня медленно кружило и слегка покачивало на золотистой глади времени, сверкающей рубиновыми искорками. Я плыл, лежа на спине и положив руки под голову, и смотрел в бездонное розовое небо, покоившееся на ажурных сиреневых колоннах...