Чолпон грациозно вернула юбку на положенное ей место. Заняла свое прежнее место на стуле. Видок я, очевидно, имел обалдевший, потому что она не сдержала улыбки:
- Алексей...Борисович, да Вы не пугайтесь, всё нормально. Спустили напряжение, и прекрасно. Между коллегами по офису всякое случается. И моё женское любопытство Вы полностью удовлетворили. Мне Ваша агрессивность приятна. Но давайте на этом остановимся. Разок вышло замечательно, но повторять не стоит. Мы кончили на полумиллионе евро.
- Не удержался, но не каюсь... От всей души, так сказать. А у нас в архиве что есть по этой теме? - я чувствовал себя поначалу как-то неловко, но постепенно пришел в себя и начал соображать.
- Для меня это тоже, знаете, не совсем обычно, но вдруг так захотела, сил нет терпеть, - Чолпон ещё раз улыбнулась, поправила прическу: - В архиве есть справка для Еврокомиссии.
- Кто подписал? Лигети?
- Нет. Он как раз в отпуске был, дома. Полтора месяца взял. К тому времени уже стало понятно, что Еврокомиссия будет настаивать на прекращении его контракта. Вот он и поехал свои дела в Штатах улаживать. Тем более у него льгота на оплаченный перелёт оставалась неиспользованной.
- Так кто тогда?
- Мы с Эрталбеком.
- Пришлите мне бумажную копию, пожалуйста.
- Подождите минуточку, я Вам её сейчас принесу.
Ну, Чолпон даёт... И всё под контролем.
Справка оказалась толщиной в десяток страниц. Меня интересовали только названия компаний, против которых были возбуждены дела, и фамилии их управляющих. То, что Лигети уехал в долгосрочный отпуск и оставил отписываться Эртала и Чолпон, могло быть случайностью, а могло и нет. Но меня это мало интересовало, копать под Лигети я в любом случае не собирался. Бодался телёнок с дубом... Интересно, как быстро объявится Эрталбек? Точнее, как скоро Чолпон сумеет его разыскать?
Действовать требовалось безотлагательно. Здесь умели нападать молниеносно. Пришлось хвататься за палочку-выручалочку. Каныбек, к счастью, оказался на связи и ответил с присущим ему жизнерадостным энтузиазмом:
- Здравствуйте, Алексей Борисович, как я рад Вас слышать! Как работа, как здоровье?
- Спасибо, Каныбек. Дело есть. Вот три имени. Двоих осудили в позапрошлом году, одного в прошлом. Надо срочно узнать, где они сидят.
- Хорошо, я сейчас в ГСИН позвоню, - энтузиазма в голосе Каныбека поубавилось. Его место заняло удивление: - Там учет хорошо поставлен.
- Спасибо. Жду.
Набрал заму. Для проверки. "Абонент вне зоны доступа..." Это мне сейчас на руку. Каныбек перезвонил через полчаса:
- Все узнал, - сообщил он, не скрывая гордости за свое достижение: - Базарбаев сидит в 31-й, в Молдовановке. Шапаков в 8-й в Нарыне. А Мамбетжанов до суда не дожил, умер в СИЗО. Инфаркт.
- Молдовановка, Молдовановка...это ведь где-то недалеко, верно?
- Ну, да, около границы с Казахстаном, час где-то ехать.
- Каныбек, придумайте что-нибудь. Мне надо очень срочно переговорить с Базарбаевым. Его жизнь может быть в опасности.
- Алексей Борисович, да Вы что, это совершенно невозможно! Это же зона! Туда только близких родственников в дни посещений пускают, по графику.
- Каныбек, не Вас мне учить, как чего делать. Надо, понимаете? Позарез. Причем не позже, чем завтра.
Мой приятель не смог скрыть глубокого шока. Но раз надо, значит надо. Скорее всего, своей просьбой я очень близко подвел его к черте, за которой он должен был мне отказать. Но до сих пор такого ни разу не случалось. Да и сама черта, думаю, обладала некоторой упругостью.
После обеда я сидел в кабинете и пытался сосредоточиться на предстоящем, по крайней мере, я на это надеялся, разговоре в колонии. Не получалось. Обстоятельств места я не чувствовал, собеседника не знал. Вся надежда на импровизацию. Тут-то в проеме двери и нарисовался Эрталбек. Я испытывал к нему смешанные чувства. С одной стороны, меня от него коробило. С другой, в нас было немало общего. Правда, у меня и труба пониже, и дым пожиже. Взять хотя бы историю с Ольгой... И если честно. не могу сказать, чтобы мне даже задним числом стало стыдно. Мы оба убеждены, что наше дело правое. Только я на работе, а он в борьбе. Мне, в конце концов, глубоко все равно, чем закончится этот эпизод. А ему нет. Для него это вопрос жизни. Отсюда и разница в выборе средств. Эрталбек был хозяином своего мира, а я - лишь слугой своего. Я не мог выиграть у него в его игру и на его поле. Но сдаваться тоже не хотелось. Обидно. Мужское самолюбие взыграло. Поэтому я раздраженно пошел в наступление:
- И что это было, Эрталбек?
Он невозмутимо пересек кабинет, отодвинул стул и сел напротив. Достал пачку сигарет и закурил. Тысячу раз ему говорил, чтобы не смел. Зам затянулся. Выпустил дым. Усмехнулся:
- Скажите спасибо, что живы.
- Кому сказать? Американским летчикам?
- ЦРУ. Хотели взять Вас живым. Иначе выпихнули бы из самолета над Иссык-Кулем. Без парашюта. И концы в воду.
- То есть ты меня сдал ЦРУ. Сердечное спасибо...
- Погодите Вы.., - Эрталбек выпустил новый клуб сизого вонючего дыма. Да ведь он волнение пытается скрыть, дошло до меня.
- Контрразведка получила ориентировку, - процедил Эртал: - Что Вас разыскивают по всей Чолпон-Ате люди Абдымалика.
- Бред. С чего вдруг?
- Не было времени на выяснение. Сигнал был, если найдут, замочат.
- Тут ты и решил меня спасти.
- Ну да. Но похоже всё сложнее. По рабочей версии контрразведки, ЦРУ решило Вас закрыть и поручило Абдымаликбеку поднять шум, да так, чтобы я услышал. У меня тогда один выход, просить контору Вас выручить. Расчет верный. Если хорошо попрошу, не откажут. Единственный способ срочной эвакуации - самолет. Пока охрана ездила за Вами, летчиков подменили.
- А ваш экипаж нашли?
- Нет.
- А чем я насолил ЦРУ?
- Это Вы сами разбирайтесь, - усмехнулся Эртал; - Вы персонаж глобального масштаба, откуда мне знать про Ваши отношения. Милые бранятся, только тешатся.
Версия Эрталом выглядела дико и неправдоподобно. Но не настолько, чтобы оказаться невозможной. Мне приходилось сталкиваться и с более невероятными предположениями, которые, тем не менее, подтверждались. Зам совершил всего одну ошибку. Ему ничего не сообщили о моих инициативных действиях по нейтрализации наружки. По его версии, пьеса началась со второго действия. Хотя... Чтобы люди Абдымалика вели себя так беспомощно? А если бы Абдымалик меня действительно искал, нашел бы. Карточный домик рассыпался. Всё враньё. И где же тогда правда?
Очень похоже, что одна из американских спецслужб, и кстати, совсем необязательно ЦРУ, решила меня изолировать на своей территории. Убивать не собирались. Брать в Бишкеке тоже побоялись. У меня там могла быть скрытая охрана. Слишком большой риск нашуметь и засветиться. Почему решили вывести из игры? Готовятся в ближайшее время запустить крупную операцию, успеху которой я могу угрожать. Реально угрожать, или по их представлениям, не суть важно. Если операция серьезная, лучше перебдеть чем недобдеть. Что за операция, и как я могу ей помешать? Ре-к-бус. Кро-к-сворд. Баритон зама вернул меня к реальности:
- Так что Алексей Борисович, поосторожнее теперь. Хотите, охрану организую.
- Спасибо, Эрталбек, но от серьезных людей не загородишься. Я уж как-нибудь сам, между струй.
- Можно и так, - благодушно согласился зам.
Поискал глазами, и не найдя пепельницы затушил окурок о стоптанный каблук мятого ботинка. Встал и молча вышел в коридор. Опять Эртал меня переиграл. Если бы я согласился на охрану, оказался бы у него под колпаком. Раз отказался, с него, если что, взятки гладки. Предлагал же... Надо ждать новых неприятностей. С какой вот только стороны?
Каныбек позвонил только поздно вечером.
- Ну, и задали Вы мне задачку, - начал он плакаться в трубку: - Вы даже не представляете, как это трудно. Хорошо, нашелся один человек из того же рода, что и я, вошел в положение. Завтра утром поедем. Пораньше, часов в шесть.
К этому моменту я чувствовал себя как выжатый лимон. Но из упрямства пошел домой пешком. Прогулка не только не добавила бодрости, но казалось, отняла последние силы. Еле донес полстакана водки до рта. Засунул за щеку щепоть квашеной капусты и рухнул на матрас. Даже мыться не пошел. Молодец, Чолпон, подумал я с благодарностью и провалился в тартарары.
Каныбек заехал за мной ещё в сумерках. Судя по его неодобрительному взгляду, выглядел я непрезентабельно. Но впервые за последние дни чувствовал себя полным бодрости и энергии. Сам Каныбек гладко выбритый, в форме и белой рубашке будто сошел с рекламного плаката.
- У нас расширенное заседание коллегии после обеда, - пояснил он, прочитав мои мысли: - Не знаю, успею ли заехать домой переодеться.
Без задержек выскочили из города по трассе на Кордай. Минут через десять, в Ленинском, свернули направо, на Каыйрму. На встречу попался только каботажный "пазик" в заплатках. Каныбек по привычке занялся заполнением пробелов в моих знаниях.
- Колонии делятся на черные и красные. Черные находятся под самоуправлением зэков. Администрация следит только за тем, чтобы не разбежались. На красных зонах администрация держит воров отдельно от мужиков и сама следит за порядком. Тридцать первая колония, куда мы едем, красная. Но зэки так просто не сдаются. Пару лет назад охрана устроила обыск в бараках воров. Нашли телефоны, заточки, ножи. Три ствола. Воры в ответ на "беспредел" администрации взбунтовались. Пятеро зашили себе губы. Трое разрезали животы. Приехала комиссия во главе с депутатом, братом известного криминального авторитета. А в колонии сидел его кровник, чеченец. В смысле, враг. Только комиссия вошла на зону, откуда не возьмись полтора десятка колонистов с арматурой и пистолетом. Пока охрана сопли жевала, депутата застрелили, а начальника колонии забили прутами. Тут конвойные очнулись. Бунтарей с вышек покрошили, чеченца перевели на строгий режим. В ходе расследования выяснилось, он беспорядки специально замутил, чтобы депутата заманить. Заманить и завалить. Показать сопернику, что он что на воле, что на зоне, всё одно хозяин. С тех пор в 31-й тихо. Но, как повсюду, до случая.
По узенькой и тряской дороге добрались до Молдовановки. Поселок из трех улиц. Четыре десятка ветхих домов. Руины заброшенной автобазы. Помятый самосвал без колес ржавел у сорванных с петель ворот под выцветшим лозунгом "Осужденный, тебя ждут дома!" Уходящая вдаль глухая ограда колонии с автоматчиками на сторожевых вышках. По прямой, через поля, до границы с Казахстаном километров пять. Единственные ворота. Железные, но на вид непрочные. С большой красной звездой посередине. Машину нашу внутрь не пустили. Пришлось оставить на стоянке, где местные пацаны тут же взяли её в заложники. В тесном предбаннике КПП пахнет дезинфекцией, масляной краской и отсыревшей побелкой. Каныбек кому-то позвонил. Минут через десять подошел "гид" из конвоя. Через узкий проход с двумя решетками пропихнулись на зону.
Налево заросший бурьяном пустырь размером с футбольное поле. Направо бараки. У половины разобраны крыши и вынуты оконные рамы. Полигон для пейнтбола. Прошли в двухэтажное здание из серого кирпича. Администрация колонии. На полу вытертый линолеум. Чисто вымытый. Кислый запах хлорки. Стены выкрашены до половины в изумрудно-зеленый цвет. По скрипучей лестнице со ступеньками из досок шоколадной покраски поднялись на второй этаж. Кабинет начальника колонии находился в почетном дальнем углу коридора. Конвойный постучал.
- Заходи! - донеслось изнутри.
Каныбек одернул китель и распахнул дверь вовнутрь, чуть наклонившись в позе уважения. Начальник, одетый в камуфляж, поднялся из-за стола и заключил Каныбека в радушные объятия. Невысокого роста, худощавый и жилистый. Лет слегка за сорок, на круглой голове короткий ёжик черных волос. Кожа на черепе и на лице цвета чайной заварки. У глаз с черными, как маслины, зрачками светлые лучики морщинок. На мою долю пришлось крепкое рукопожатие. Ладонь начальника на ощупь походила на неструганую доску.
- Давай сюда Базарбаева, - приказал он конвойному.
Тот развернулся и вышел, притворив за собой обитую изнутри железом дверь.
- Прошу к столу! - Начальник широким жестом показал в угол кабинета за моей спиной. На тумбочке стояла бутылка местного коньяка, три стакана и блюдечко с нарезанным лимоном. Я поднял глаза на стену. Стрелки на часах показывали без двадцати восемь. Каныбек приложил руку к сердцу, сделал скорбное лицо и траурным голосом сказал:
- Извините, байке никак не могу. Я за рулем и в форме. Гаишники остановят, разорят!
- Да.., - задумался хозяин. Но быстро нашелся, как вернуть ситуацию в желаемое русло: - Главное, гостя вниманием не обойти!
Разлил полбутылки на три стакана и с хитрецой в глазах протянул один мне. Нашел, чем напугать... Но полстакана пусть и лучшего, но всё равно не очень хорошего, коньяка на пустое брюхо всё же тяжеловато. Мой желудок попытался запротестовать, но в наказание за попытку бунта получил ещё одну порцию и затих. Покончив с ритуалом гостеприимства, мы пересекли кабинет и сели за Т-образный стол. Мы с Каныбеком по обе стороны ножки, начальник за перекладиной. Нетронутый стакан с порцией Каныбека остался на столике. Это он для себя премиальную пайку оставил, догадался я, отдавая дань уважения смекалке начальника. Раздался стук в дверь. В кабинет вошел мужчина в телогрейке поверх черной стираной робы.
- Осужденный Базарбаев, статья 183 УК КР, часть вторая, четыре года, - представился он, втянув носом витавший по кабинету коньячный дух.
- Разговор к тебе есть, Базарбаев. Без протокола. Пойдешь в отказ, пеняй на себя. Помни, через неделю срок тебе представление на УДО писать. А я пойду, через десять минут построение. И ты не опаздывай, - начальник вышел, прихватив с вешалки у двери форменную тужурку на вате и тем же плавным движением опрокинув в рот содержимое стакана.
- Каныбек, погуляйте, - попросил я лаконично.
Тот слегка удивился, но возражать не стал. Зек напрягся. Ничего хорошего предстоящий разговор ему не обещал. Чем меньше свидетелей, тем больше опасность.
- Меня сюда направило антикоррупционное агентство Евросоюза, - начал я, когда мы остались одни: - Мое задание состоит в сборе информации о противозаконном расходовании денег проекта по укреплению погранслужбы. Ваша фирма исполняла работы по контракту. Сколько денег Вы незаконно присвоили?
- Мне вообще-то не за это срок дали... - уклончиво ответил зек.
- За что Вы сидите, меня не интересует. Я занимаюсь деньгами Евросоюза. Сколько Вы незаконно присвоили?
- Вы чего, - удивился Базарбаев: - Думаете, я сам себя под новый срок подведу?
- Если не скажете, не выйдите по УДО.
- Это почему ещё?
- А потому, что я прижму Эртала, он тут же стрелку на тебя переведет. Возбудят новое дело. А значит, будешь сидеть. За Эртала. Опять. Он тебя уже раз посадил, ты даже не пикнул. И деньги, которые ты спрятал, давно уже прибрал. Думал, отсидишь два года, выйдешь по УДО, расквитаешься? Ты на воле и двух дней не протянешь. И так в долг живешь. Вас трое в деле было, так? Двоих уже зажмурили. Сколько денег через тебя прокачали?
- Пол-ляма, - зек цыкнул зубом. Собрался сплюнуть, но вспомнил, где он, и проглотил слюну.
- Тебе сколько Эртал оставил?
- Сто.
- Как прокачали?
- Я получил субподряд на строительство. Оформил фальшивые накладные на материалы и работы. Нанял мужиков с лопатами, они мне за три ящика водки участок раскопали. Получил первый транш. Обналичил. Отдал Эрталбеку байке. Он устроил так, что я получил грант, по которому подробной отчетности не требовалось. Нанял хорошую фирму, та весь объём работ в два счета выполнила. Десятину, как обычно, откатила.
- Копатели откуда?
- Наши, из Балыкчи.
- Сам какого рода?
- Саяк.
- Копатели тоже?
- Ну.
- А строители?
- Какие строители?
- Которые по гранту работы выполнили. Саяки?
- Турки.
- Туркмены, что ли?
- В натуре, турки. Из Диярбакыра. Может, курды.
- И что дальше?
- Вернул копателей, они для вида ещё пару недель повозились. Но всё уже готово было. Приехала комиссия, подписали акт. Через две недели пришел второй транш. Обналичил, отдал байке. Всё.
- А как сел?
- Через месяц налоговая нагрянула. А у меня за позапрошлый год черный нал и недоплата. Я только когда сел понял, что это Эрталбек их навёл. Он знал.
- И чего у вас братьёв-саяков за такие дела положено?
- Ничего особенного... У Эрталбека байке все, кто надо, в доле. У нас в роду дисциплина. Я своё дело сделал как надо, так что не бросят.
- Это точно. Ножик в бок, но похороны оплатят.
Базарбаев пожал плечами:
- Чему быть, того не миновать. Я перед родом чист. А чего они там про меня решат, их дело. Взглянул на часы: - Мне пора. Три минуты до построения, надо бежать. А то взыскание.
Он нахлобучил ушанку и уже открыл дверь, когда я задал ему в спину последний вопрос:
- А чей грант-то был?
Базарбаев повернулся ко мне лицом. В его глазах я увидел только спокойное безразличие:
- Часть, как обычно, от ЮСЭйд. А другая...какой-то мутный фонд ... сейчас, - Базарбаев напряг мамять, задумался. Не играл, на зоне длинная память так же опасна, как длинный язык: - ... вот, стратегических исследований проблем безопасности.