Остался последний. Что он станет делать? Ждать пятого? Подкрепления? Вряд ли. Противник выделил столько бойцов, сколько посчитал возможном и достаточным. Другое дело, обязательно заберут тела. Но тут спешки нет, здесь по одному прохожему в месяц. Выстрелов никто не слышал. Проспект, промзона. Последний полежит-полежит, а потом поползет к выходу. Вряд ли мимо меня. Худо-бедно я трех его коллег положил. В такой ситуации начинаешь трезво оценивать свои шансы. Точно поползет. Или пойдет по стенке. Чтобы не засветиться в проеме выхода. Хорошо, допустим, дошел он до конца тоннеля. На выходе из перехода с левой стороны вверх идет откос, по которому я съехал. С правой, вертикальная стена по краю проезжей части. Метров десять, не меньше. Внизу интенсивное движение. Ни на откос ему не влезть, ни вниз не спрыгнуть. Западня. Плохо. Ну, и денёк...
Не поднимется, пока не убедиться в том, что тоннель пустой. Что для этого требуется? Как минимум, мощный фонарь. А если к нему ещё и автомат, дело окончательно в шляпе. И то, и другое у них вполне могло лежать в машине. На всякий случай. Чтобы полностью освободить сектор обстрела пятому номеру, когда тот подоспеет с автоматом и фонарем, мой противник попытается залечь у самого выхода. Вдоль стены. Правой или левой? Чет или нечет? Ставьте на красное, ставьте на черное, все равно выпадет зеро... Дерьмо. Кучи дерьма. Кучи дерьма вдоль стен. Когда будет раком отползать, обязательно их размажет по полу. Если пойдет цаплей, все равно наследит.
Во время последнего обмена выстрелами я находился меньше чем в десяти метрах от входа в тоннель. Дистанцию между нами я тогда определил в пятнадцать метров. Почему, не помню, но допустим. С тех пор, как всё стихло, прошло минуты две от силы. Нас сейчас разделяет метров двадцать пять. Надо спешить. Я затаил дыхание и начал скользить спиной по стенке, цаплей переставляя ноги. Он станет стрелять только наверняка. Я заскользил смелее. По мере приближения к выходу гул машин снаружи становился громче. Это мне на руку. Нога опустилась на что-то упругое, и я чуть не потерял равновесие. Судя по всему, предпоследний. Я присел и быстро ощупал ему голову. У головы на затылке не хватало четвертинки черепа. Надо же, как удачно попал.
Продвинулся ещё на пару метров. Присел. Пошарил вперед руками. Нетронутые кучи. Ещё пара метров. Присел. Пошарил. Целые. До выхода уже недалеко. Больше десяти, но меньше пятнадцати. Достал второй пистолет, проверил предохранитель. Зажал между зубами сменные обоймы. Вытянул руки вперед к противоположной стене примерно на половине расстояния до выхода. Одну повыше, другую пониже. Кто не спрятался, я не виноват... В последний момент левую руку отвел вдоль ближней стены. На то, чтобы сделать двадцать выстрелов правой рукой у меня ушло около восьми секунд. Левой на две секунды больше. Палец устал нажимать на спусковой крючок. В ушах звенело от выстрелов. Сбросил из рукояток пустые обоймы, потянулся ко рту за запасными. Вспышка света парализовала и ослепила меня. Погасла. В глазах стояла рыжая муть. Еще одна вспышка. Острая боль в правом ухе. Ещё серия вспышек, одна за другой. Боль в руке. Рванулся всем телом вперед... и очнулся, очумело хлопая глазами и сжимая до боли в скулах челюсти.
Я лежал лицом на рабочем столе у себя в кабинете. Под щекой растекалась липкая жидкость. Ныло завернувшееся пополам ухо. Уколами иголок просыпалась затекшая рука. Послышались легкие удаляющиеся шаги. Частые, но неторопливые. Кто-то почти бесшумно сбежал по обычно скрипучей лестнице на первый этаж, словно едва касаясь ступенек. Или это глюк спросонья? Выпрямился в кресле. По столу растеклась лужей и капала на пол липкая жидкость бурого цвета. От неожиданности вздрогнул, но сообразил, что это давешний портвейн. Среди лужи стояло блюдечко с надкусанной шоколадной конфетой. В голове было нехорошо. Все вокруг выглядело тягучим как вареная сгущенка. И ужасно сладким. Взглянул на время. Половина четвертого утра.
Что-то не припомню, чтобы я от портвейна так дурел. И куда делась бутылка? И почему на столе лужа? Один пьяный может столько дурацких вопросов задать, что сто трезвых не ответят. Нашел тряпку, прибрался. Прополоскал. Прошелся по столу и полу еще раз. Опять прополоскал и повесил сушиться на радиатор отопления. Сам умылся, посмотрелся в зеркало. Глаза безумные, а так вроде ничего. Выключил настольную лампу и чертыхнулся, оказавшись в кромешной темноте. Свет в коридоре кто-то погасил. В соседних кабинетах тоже темно. На ощупь добрался до лестницы. Держась за перила, осторожно спустился в холл, где согласно инструкции горел ночной плафон. Охранник смотрел телевизор в дежурке. Он помахал мне рукой, но взгляда от экрана не оторвал. На всякий случай? Вроде и видел меня, и не заметил? Ситуация впрямь двусмысленная. Пятый час утра, шаги эти. Спросить у него, что ли? Вспомнил свой безумный взгляд в зеркале и раздумал. Надо тихо уносить ноги. На улице прохватило ледяным ветром. Голова проветрилась и начала соображать побойчее. Вышел на Манас. Взглянул направо, где светился фонарями тоннель под железкой. Бред... Решительно перешел через абсолютно пустынный проспект на правую сторону. Ну её к чертям, эту левую.
XI.
На следующее утро электрических разрядов в офисном воздухе я не почувствовал. Откуда гроза пришла, и почему так же внезапно рассосалась, я так и не понял. Но в моей жизни случается многое, что совершенно недоступно моему пониманию. Когда я был помоложе, это меня очень злило. Хотелось непременно докопаться до скрытой от меня причинно-следственной связи событий. С годами и опытом это прошло.Пустая трата времени. На нынешнем этапе продвижения по жизненному лучу я принимал всё как есть. От вчерашнего дня сегодняшний получил переходящий приз в виде неотразимой Джыргал, которая и находилась сейчас передо мной.
Когда я пришел в офис, по обыкновению около десяти, она уже тихо ожидала моего появления. Я почувствовал к ней уважение. Никаких следов внезапного изгнания из рая на грешную землю на её лице я не увидел. "Шанелью" и не пахло, как в прямом так и в переносном смысле. Вчерашний кукольный наряд она сменила на деловой костюм. Скромная прическа. Скромный макияж. Я проводил её к себе в кабинет, предложил чаю. Теперь требовалось решить, как ей распорядиться. На минуту мне показалось, что она вполне готова к тому, что я сейчас запру дверь и трахну её прямо на диванчике. Со знакомством, так сказать. Но я вовремя одумался.
Может, отдать её на растерзание Эрталбеку? То, что Джыргал сможет без труда разбудить в нем азарт охотника, я не сомневался. Получить неделю передышки от интриганства моего зама показалось соблазнительным. Разрываться между Джыргал и мной он бы не стал. Это противоречило его целеустремленному характеру, требующему полной концентрации усилий на достижении первоочередной цели. Но отдать девичью честь несчастной Джыргал на поругание заму мне показалось жестоким, и я заколебался. И тут мне пришла в голову блестящая идея.
- Пойдемте, Джыргал. Я Вас представлю шефу.
И повёл её вниз по лестнице на первый этаж, потом наискосок через кухню, где меня закидали недоуменными взглядами, которые я игнорировал, в соседнее крыло и вверх по другой лестнице. К Джанибеку. Чтобы не дать ему возможности улизнуть и испортить весь эффект, я не стал ему звонить. Был, конечно, риск, что его не окажется на месте. Но мне повезло. Даже вдвойне. Я застал его погруженным в приятную беседу с Эрталбеком. Просто сладкая парочка. При нашем внезапном появлении их лица вытянулись. Но не только от внезапности. Новая женщина в офисе. И какая... Я наслаждался их растерянностью. Разделяй и властвуй...
- Джанибек, разрешите Вам представить Джыргал. С сегодняшнего дня она Ваш помощник. Прошу любить и жаловать. Очень хорошие рекомендации. Эрталбек, загляните, обсудим административно-технические вопросы.
Лицо Джыргал приобрело сосредоточенное и упрямое выражение. Мне осталось расшаркаться и оставить двух баранов на растерзание львице. Эрталбек прискакал галопом через десять минут. Он находился в большом смущении.
- Алексей Борисович, что же Вы это делаете?
- Исполняю просьбу влиятельного и уважаемого человека.
- Нашел все-таки Дюшебиев способ от Джыргал избавиться!
- Угу.
- Но почему Вы согласились?
- А что я был должен по-твоему сделать - сказать, мол, спасибо, но не надо, потому что грудь маленькая и ноги кривые? - Эрталбек от неожиданности поперхнулся, видимо слюной, и закашлялся. Сам знаешь, - продолжил я невозмутимо, - дареному коню в зубы не смотрят.
- Но почему Вы её Джанибеку отдали?!
- В смысле, почему не тебе? Обойдешься. Моя добыча. Кому захотел, тому и отдал. Тем более, они с Дюшебиевым, как ты мне говорил, большие друзья. Договорись с Чолпон и оформи её как-нибудь.
- Ой-ёй-ёй, Алексей Борисович, да ведь это же я её к Дюшебиеву пристроил. Сколько мне это стоило усилий и денег!...
- Понятно, твоего шпиона тебе назад вернули... Очень элегантно. Иди, оформляй. Джанибек в курсе твоих проказ?
Эрталбек испепелил бы меня взглядом. Если бы ненависть смогла побороть страх, который заполнил его глаза. Едва он скрылся в коридоре, ещё не остывший стул занял Джанибек.
- Алексей Борисович, что это за самоуправство? Я своих сотрудников сам набираю! Зачем Вы мне эту девчонку навесили?!
- А куда мне её ещё прикажете девать? - обиженная гордыня Джанибека меня разозлила: - Под Эрталбека что ли подложить? А она Дюшебиеву пожалуется. Нет уж. Коли Вы его закадычный друг, то и расхлебывайте. А тех, кто не при чем, впутывать не надо.
- Да Вы представляете, что про меня теперь говорить станут? Какие сплетни пойдут?
- А Вы одному-другому языки повырывайте. Остальные, глядишь, заткнуться.
- Да не в этом дело! Её отец - крупный криминальный авторитет.
- Тем более. Ему и поручите. Для него дело привычное. Не понимаю Вашего возбуждения. Милая девушка. Скромная. Трудолюбивая. Наверняка с большим опытом. И с такими семейными связями. Просто идеальная помощница. Сменим тему. Что это за дурная история по поводу Вашей жалобы Дюшебиеву?
- Какой жалобы? - глаза Джанибека забегали. Он убрал со стола ладони. Остались два влажных пятна. Вспотели ладошки...
- Значит, не было никакой жалобы?
- Нет, не было...
- Любви от Вас я не требую, но копать под меня не позволю. Еще раз попробуете меня в спину ударить, я Вас с Джыргал местами поменяю. Назначу Вас её помощником.
Вот от взгляда Джанибека мне точно полагалось превратиться в кучку пепла. В его глазах страха не было вообще. Только ненависть. Всего-то. Этим меня смутить трудно. С огнедышащими чудищами мне воевать приходилось. Выглядят жутковато, но трусливы. И боли боятся.
Проветрив кабинет от запаха серы, взглянул на часы. Ого, вот время летит, уже обедать пора. И не торопясь. Отголоски битвы наверняка услышали все. Идти сейчас ко мне с любым вопросом выглядело с точки зрения моих сотрудников очевидным самоубийством. И правильно. Но куда бы махнуть?.. М-м-м, а что если в "Ландау"? Интерьер там не очень, но зато еда... Хозяева армяне, и повар тоже. Недалеко, перекресток Мира и Горького. Через десять минут я уже сидел за столом.
Передо мной стояли долма, бастурма и люля из баранины, щедро посыпанный сумаком, со сладким белым луком. При нажатии вилкой люля брызгался соком. Плюс настоящий армянский коньяк. Вообще-то за обедом пить неполезно. Я такое мнение врачей поддерживаю. В целом. Но если взять данный конкретный обед, то за сокрушительное поражение моих коллег выпить требовалось непременно. Хотя бы из чувства уважения к ним. Не могу сказать, что я фанат бастурмы. Но под коньяк идет отлично. Нет сомнений, Джанибек с Эрталом тоже сейчас сидели за столом и зализывали друг другу душевные раны.
Утолив голод и восстановив столь присущее мне душевное спокойствие, я задумался. Сытый желудок способствует постижению актуальных загадок современности. Взять к примеру вчерашнюю историю с доносом Джанибека. Был донос или нет? Эрталбек утверждает, что был. Дюшебиев и Джанибек говорят, что не было. Звонок от Дюшебиева простое совпадение, или нет? И с чего это вдруг он решил меня успокоить после разговора с Алиясом? Совет я от него получил впрочем тот же. Держаться подальше от Алмазбека. И киргизов вообще. То есть, не слушать Эрталбека? Или мой зам вне категорий?
А если Дюшебиев на самом деле с Эрталбеком заодно? Заодно, но друг другу не доверяют. Иначе не стал бы Эртал внедрять Джыргал именно к нему под бок. И зачем Эрталбек "сдал" мне Джанибека с его проделками, реальными или придуманными? Уж эти-то двое точно заодно. Решили проверить мою реакцию, посмотреть к кому побегу в трудной ситуации? Прозвонить цепь. Все возможно. Но темна вода во облацех. Вода... Между пальцами года просочились, вот беда...между пальцами вода кап-кап...Хороша была вода в Иссык-Куле. Сначала как ледяной ожог. Потом, после бани, как теплый шелк. И с Другом душевно провели время. Светлый выдался денек...
Это я о чем? Куда-то меня понесло. Надо сосредоточиться... Такая выходит задача. Летели два верблюда, один рыжий, другой налево. Сколько весит килограмм асфальта, если ежику 24 года? Тьфу ты, опять унесло чёрт знает куда. Крепкий коньяк. Днем всё-таки если уж пить, то водку. Надо запомнить. Вдруг пригодится... В кармане запела маршем Радецкого одна из моих "чистых" трубок. Её номер я оставил Муканбетову.
- Через час на на углу Манаса и Московской.
И гудки. Кроме как людям Муканбетова, звонить некому. Больше этого номера не знал никто. Ни союзники, ни противник. Впрочем, долой иллюзии. Союзников у меня не осталось. Разве, попутчики. До встречи с Муканбетовым мне захотелось поболтать с Эрталбеком. Зама я нашел на кухне. При моем появлении он попытался улизнуть через вторую дверь в направлении владений Джанибека, но уже в проходе столкнулся с Джыргал. Тут я его и настиг.
- Пойдем, дружок, разговор есть, - обнял я его за плечи. Почувствовал, как зам напрягся. В холле перехватил его за локоть, чтобы не смог вырваться. Так и поднялись по лестнице. Эрталбек шел смирно и дергаться не пытался. От него попахивало перегаром, но вполне пристойно. Войдя в кабинет, я плотно прикрыл за собой дверь. Зам посмотрел на меня с поддельной опаской:
- Вы меня не пугайте, Алексей Борисович, а то я описяюсь, - и хохотнул. Но не очень уверенно.
- Да ты не стесняйся, если приспичит, - великодушно разрешил я: - Помоги мне разобраться в одном вопросе. А то у меня концы с концами никак не сходятся.
- Конечно, конечно. А что за вопрос?
- Тендеры... Сколько их всего прошло?
- Семь.
- И ты на всех был председателем комиссии, - я безжалостно отрезал ему путь к отступлению.
- Три последних мы запустили ещё при генерале Лигети, - уклончиво ответил зам, очевидно думая на ходу: - Но рассматривали заявки и присуждали контракты уже после того, как он уехал. Я предлагал в председатели Чолпон, - не понимая направления разговора, Эртал инстинктивно попытался перевести стрелкуне: - Вопрос чисто административный, я и так занят был по горло, но она всякий раз отказывалась. Говорила, её дело предоставить нужную информацию и участвовать в исполнении принятого решения, - немного собравшись с мыслями и, видимо, почувствовав слабость своего хода, зам решил не отрицать очевидного: - А отвечать за всё решение в целом, это вроде входит в мои служебные обязанности.
- А до отъезда генерала? - терпеливо гнул я свою линию в не совсем понятном даже мне самому направлении.
- По должности председателем был, конечно, он. Но, между нами говоря, ни черта не понимал в инструкциях Евросоюза. Поэтому в заседаниях комиссий никогда не участвовал. Мы сравнивали предложения, выбирали подходящего победителя. Он пробивал по своим каналам. Пару раз заворачивал, приходилось выбирать по новой. В акте комиссии стояла его фамилия, но подписывал за него я, с палочкой.
Эртал говорил веско и твердо, не вилял и не юлил. Брал на себя даже больше, чем необходимо. Вроде как откровенничал. Он, похоже, понял, что я не совсем четко представляю, куда пытаюсь вырулить. И пробовал направить меня в выгодную ему сторону. Я не стал зажигать в кабинете люстру, и в мягком свете серого осеннего дня черты лица зама тоже выглядели мягкими и округлыми. Он сидел, опершись о спинку стула, и выглядел не просто спокойным, а даже расслабленным. Никаких особенных мыслей по поводу цели нашего разговора у меня так и не появилось. Поэтому я решил подыграть Эрталу. Вдруг он, почувствовав, что ситуация у него под контролем, сболтнет лишнего:
- Случай с Муканбетовым единственный?
- Типичный. У нас предприниматели только в одной области профессионалы, скандалить и права качать. Опыта работа по международным правилам почти ни у кого нет. Внутренние тендеры на госконтракты имеют пока слабенькую юридическую базу. Вроде много накручено, а на самом деле сиреневый туман. Всё мутно и размыто. Четкости не хватает. Коррупции много, чего скрывать, - Эртал говорил без пафоса, скорее даже с печалью. Ситуация, которую он описывал, выглядела дурацкой и вместе с тем вполне обыденной. Он и рассказывал мне о ней обыденно: - Вот наши бизнесмены и выработали метод - вбрасывать нереальные предложения, а потом за них воевать всеми недозволенными средствами. Побеждает тот, у кого голос громче, кулаки крепче, и "крыша" солидней. Поскольку другого опыта нет, они абсолютно уверены, что и у нас такой же принцип. А какой ещё возможен? Отсюда визги и жалобы. Но мы тоже учимся...
- Это чему же? - спросил я заинтересованно. Получилось как-то так, что точка зрения зама в ходе нашего разговора становилась для меня все более привлекательной.
- Четкой работе, - ответил Эрталбек с откровенной гордостью. И радостно улыбнулся всем лицом, и глазами тоже:- Если все требования к процедуре выполнять очень четко, до арбитража дело не доходит. Не хватает деловому миру дисциплины, необходимой, чтобы оспаривать наши решения. Комиссия заседает прямо на следующий день после того, как истек срок подачи заявок. Весь день. Если нужно, то и ночь. И еще день. Переходим на казарменное положение. Через сорок восемь часов обычно есть решение. И тут же рассылаем уведомление, тем же числом, - теперь он говорил воодушевленно, с напором. Левая рука сжалась в кулак, ладонью правой, подавшись вперед, он оперся о мой стол: - Почта нас иногда выручает. Особенно когда участники имеют юридические адреса в областных центрах. Пока до них уведомление дойдет, пока арбитражное заявление составят, а оно тоже не самое простое, срок подачи уже истек. А мы параллельно с победителем контракт затачиваем, - Эртал торжествующе хлопнул ладоню по столу, расплющив верткого противника.
Его глаза горели азартом охотника. Такое страстное отношение к теме, к которой я испытывал глубокое безразличие, оказалось для меня неожиданным. Видмио, моё лицо отражало недоумение, и зам довольно сощурился: - Это просто. Стандартные условия уже давно в правительстве согласованы и парафированы. Так что или так, или никак. Как только срок подачи арбитражных заявлений истек, на следующий же день прямо рано утром подписываем контракт. А дальше недовольные могут сколько им влезет писать, ходить, жаловаться. Иначе бы мы исполнение ежегодного бюджета точно завалили. Ведь на тендеры по крайней мере половина средств приходится, а в иные годы и до семидесяти процентов. Один тендер аннулировал, пиши пропало исполнение. А нам стабильно удается на уровне восьмидесяти процентов держаться. Когда чуть ниже, когда чуть выше, - скромно потупил он взгляд. А может вовсе не скромно, а кокетливо, потому что цену такому результату оба мы знали прекрасно...
- Выходит, зря я предложил Муканбетову полюбовный уговор, - сдался я. А куда деваться?
- В общем, зря, - не стал щадить моё самолюбие Эртал: - Это как на переговорах с теми, кто заложников берет. Один раз согласился выкуп заплатить, или ещё на какие уступки пошел, жди новых захватов. Мы уже наших строителей приучили, что торг бесполезен. Теперь они слабинку увидели и опять воспрянут, - Эрталбек уставился глазами в стол, пожевывая нижнюю губу. Но тут же встряхнулся и снова встретился со мной взглядом, уже благосклонным: - Но по большому счету, всё равно. У нас тендеров осталось всего два. Технические условия готовы, можем запускаться хоть через неделю. Останется весь будущий год на подписание контрактов. За это время инструкции позволяют любую склоку разрулить. В самом крайнем случае хватит времени и на повторный тендер. Дело сделано.
- Молодец, - искренне похвалил я, в том числе и за снисходительность к моим глупостям: - Надо будет оформить как образцовую практику организации тендеров и послать в Брюссель.
Мне показалось, что, выходя из моего кабинета, Эрталбек вздохнул с облегчением. Но поскольку я знаю за собой склонность к мнительности, особого значения этому наблюдению я не придал. В отсутствие зама наведенный им гипноз рассеялся, и я вернулся в более привычное для меня циничное расположение духа. Ничего не скажешь, умеет Эртал складно базарить, но может, фуфел гонит? Но это пока не доказано. Значит, нужно следовать презумпции невиновности. Сразу позвонил Чолпон. А то через день-другой мог забыть.
- Чолпон, дайте-ка мне пояснения...
- Конечно, Алексей Борисович, - ответила Чолпон с неожиданным энтузиазмом: - Мне прямо сейчас зайти?
- Да можно и по телефону, - автоматически начал я, и осекся. До меня дошло, что именно было у Чолпон на уме. У меня, впрочем, тоже самое. Надо же, такое совпадение: - Нет, по телефону не то. Заходите.
Чолпон появилась через минуту. Аккуратно заперла дверь кабинета у уже знакомым мне движением освободилась от юбки. На этот таз под ней не оказалось ни колготок, ни трусов. Только сиреневые чулки. Она неожиданно грациозно переступила юбку и направилась ко мне, покачивая бедрами. На ней оказались очень сексуальные каблуки, которые и решили дело. Я перехватил её на полпути, подвел к столу и чуть нагнул. Она выгнула спину, подставив мне влагалище. С учетом каблуков длина её ног оказалась идеальной и я попал сходу в раздвинутые губки. Придерживая ее за бедра качал не спеша, на весь ход, каждый раз преодолевая небольшое сопротивление. Потом Чолпон сжала влагалище, отчего я её едва не порвал, но зато тут же с огромным облегчением кончил. Чолпон задвигала бедрами и легко кончила вслед за мной, а потом и ещё разок. Не прическа не макияж её не пострадали.
- Чолпон, мы же договаривались, - с упреком начал я.
- А что мне делать, если захотелось? - с капризным укором ответила она: - Под юбкой клитор наяривать, когда Вы рядом?
Ах ты, сучка, подумал я со злостью, поднял под попу, положил на диванчик и стал трахать с оттяжкой. Она застонала, выгнулась и, вытолкнув мой член, начала судорожно драчить его обеими руками. Едва успел вставить во влагалище три пальца, как она кончила горячим фонтаном. Она попыталась засунуть член в рот, но я кончил раньше, обдав ей спермой живот и лицо.
Приведя себя, насколько можно, в порядок в моем персональном туалете и подобрав с пола юбку Чолпон направилась было к двери, но я её остановил:
- Чолпон, поговорить надо...
- Алексей, да бросьте Вы комплексовать, - перебила меня Чолпон.
- ... о делах, - мягко, но настойчиво закончил я свою мысль. Чолпон прыснула в ладошку и присела на край стола лицом ко мне, бесстыже раздвинув ноги.
- Итак, после отъезда генерала Лигети, кто был председателем тендерных комиссий?
- Эрталбек, конечно.
- Почему "конечно"? - попросил я уточнить больше для формальности.
- Ну, он вообще у нас самый главный. В смысле, после Вас, - быстро поправилась Чолпон: - Я отвечаю только за админ и бухгалтерию.
- Так присуждение тендерных контрактов как раз и есть в чистом виде админ с бухгалтерией - удивился я вполне искренне: - Составляешь таблицу. По горизонтали требования технического задания. По вертикали участники. В клеточках оценка, насколько конкретное предложение соответствует конкретному требованию. Для философии об особенностях задач погранслужбы в условиях обострения изжоги у её руководства места не предусмотрено.
- Ну, да, в общем Вы правы... - Чолпон помолчала, видимо колеблясь, и всё-таки добавила, тихо, но решительно: - Хотя не совсем... Окончательное решение не должно противоречить государственным интересам. Необходим политический контроль.
- Это как? - от прыжка моего удивления во всем офисе должны были вылететь пробки, из ушей со свистом пошел пар: - Я что-то первый раз слышу о подобном критерии присуждения контрактов.
- Компания, которая подала лучшее финансовое предложение обязательно проверяется на благонадежность, - Голос Чолпон окреп: - Что, если её хозяин поддерживает оппозицию? Или есть подозрение в связях с криминалом. Или с ваххабитами. Или контролируется иностранным капиталом. В южных регионах это не редкость. С одной стороны узбеки с удовольствием в киргизские компании деньги вкладывают. С другой, таджикские полевые командиры. Нельзя допускать их финансирования за счет средств Евросоюза, направленных на укрепление кыргызской государственности.
Ох, ни фига же себе... Но спорить с Чолпон я не стал. Чистая душа. И патриот.
- И всё же, Чолпон, Эрталбек хоть раз предлагал Вам возглавить тендерную комиссию? Хотя бы для разнообразия?
- Нет, об этом никогда речи не шло. Хотя, подождите... - Чолпон то ли пыталась что-то вспомнить, то ли раздумывала, стоит ли пытаться: - Один раз, когда состав комиссии утверждали, представитель правительства спросил, мол ничего, что председатель всегда один и тот же? Эрталбек тогда ответил, а кого Вы предлагаете, Чолпон что ли? Я сразу руками замахала, ни за что.
- Спасибо, - я подошел к двери, аккуратно повернул ключ, так чтобы не щелкнул замок и отошел в сторону. Чолпон спрыгнула со стола, надела юбку, удовлетворенным взглядом окинула мои впитавшие её фонтан штаны и, послав воздушный поцелуй, отправилась к себе. В кладовке я на всякий пожарный держал запасной костюм, и вот, надо же, пригодился.
Зачем Эрталбек мне врал, если можно так легко проверить? Думал, успеет Чолпон предупредить? Скорее просто по привычке. У него вранье уже стало автоматической реакцией на любой вопрос. Это у нас, можно сказать, профзаболевание. Все постоянно врут всем. Но это вовсе не обязательно означает желание что-то скрыть. Я же говорю, привычка.
На встречу с невзрачным "мерседесом" я опоздал на двадцать минут