- Алексей Борисович, - Муниза из нижней приемной: - с Вами хочет поговорить генерал Каныбек. Он вчера просто обзвонился. Я Вам на мобильный пыталась его перевести, но там говорят, что абонент вне зоны доступа.
- Это не абонент, а мобильный вне зоны доступа... Извините, Муниза, попытка юмора. Мне нужен новый мобильник. И принесите заявку Эрталбека на командировку в Ашхабад. Да, Каныбека соедините.
- Алексей Борисович, здравствуйте! Еле до Вас дозвонился.
- Я тут приболел. Немножко. И мобильник уронил на улице. Его грузовик переехал..
- Алексей Борисович, разрешите Вас на обед пригласить. Есть радостный повод. Если можно, то сегодня в два.
Я посмотрел на...мобильника, по которому я определял время, под рукой, естественно, не оказалось. Наручных часов я уже лет десять как не носил.
- А сейчас который час, - спросил в трубку.
- Полвторого, - с ноткой удивления ответил Каныбек.
- Хорошо. Где?
- В "Джалал-Абаде" на углу Киевской и Тоголок Молдо. Там национальная кухня, очень вкусно готовят.
- До встречи.
Наша предыдущая встреча с Каныбеком состоялась в форелевом хозяйстве в компании Директора СНБ. В результате Каныбек предпочел прекратить наши с ним дружеские отношения. Ничего личного. Генералу МВД не к лицу поддерживать связи с разоблаченным иностранным шпионом. Я на него обиды не держал. Ему здесь жить и работать. Звонок меня и обрадовал и озадачил в равной степени. Это что же такое должно было случиться, чтобы Каныбек решился пренебречь вполне разумной осторожностью? Ничего хорошего, это точно. Муниза принесла бумаги, я их засунул во внутренний карман куртки. И новый мобильник. Заряженный. Номер приклеен на обороте. Очень организованная девушка, Муниза.
- Если жена будет звонить, скажите я на встрече. О мобильнике - молчок.
Муниза улыбнулась и вышла. Я как-то прежде не обращал на нее внимания, а зря. Очень даже симпатичная. И понимает всё с полуслова. Но пора двигаться, до места встречи мне как раз полчаса ходу. На улице было морозно. Мела поземка. Машины медленно ползли по обледеневшему асфальту. Тротуар терялся то под снежными переметами, то под коркой льда. Народ тащил елки, подметая тротуар. И сумки со жратвой. Я сглотнул слюну. Забыл уже вкус родных деликатесов. Шагать пришлось против ветра.
Одетый в штатское Каныбек меня уже ждал. В садовой беседке, увитой стеблями роз. Летом здесь был рай, всё зеленело и благоухало. Но сейчас я бы предпочел столик внутри. Голые розы, голые кусты, голые деревья. Все прозрачно. В углах небольшие сугробы. У Снежной Королевы на курорте. Я понял ход мыслей Каныбека. Чтобы за нами незаметно подглядывать или подслушивать разговор, требовались серьезные технические средства. Принесли дымящийся на морозе шашлык, манты, морковку по-корейски. И бутылку водки. Поджелудочная железа в тревоге зашевелилась.
- Каныбек, имейте в виду, я пару дней как из больницы, - про встречу с Директором и её последствия для наших отношений я предпочел не напоминать.
- Понятно, понятно, мы совсем понемножку, только чтобы не простудиться, - заверил меня Канынек, как ни в чем не бывало лучезарно улыбаясь.
Писярик колом застрял поперек пищевода. Я закашлялся. Запихнул в рот мант, надкусил. Ароматный и горячий сок разгладил внутренности. Пожевал начинку, проглотил. Кажется, всё в порядке. Положил откушенный узелок из теста на тарелку. Каныбек посмотрел на меня с тревогой:
- Вот ведь как Вас пригнуло. Надо еще по одной, чтобы душа расправилась.
Понеслось, подумал я обреченно. Однако вопреки мрачным предчувствиям, после второй, под остренькую морковку, дело наладилось. Пока Каныбек уминал шашлык, достал командировочную заявку Эртала. Подписала его мадам Исабель, шеф местного координационного офиса программ развития. Все по правилам. Если я недоступен, то бумаги подписывала она. Вот и прекрасно, с меня взятки гладки.
- Алексей Борисович, - Каныбек вернул меня на землю, вложив в руку полную рюмку. Меня уже мутило, но отступать было некуда. И страдания мои оказались не напрасны: - Вам надо срочно уезжать.
- Это ещё почему? - поинтересовался я, морщась. На морозе манты быстро остыли и стали резиновыми. Бараний жир отвердел, потеряв вкус. Тошниловка.
- Здесь будет смена власти, - сообщил мой приятель совершенно будничным голосом: - Опять народный бунт. Есть проверенная информация.
- Будут подавлять? - машинально поинтересовался я.
- Да нет, что Вы, нереально. Нынешнему правительству и руководству областей дают время свернуть махинации, обналичить активы. Если деньги целы, за что бороться? Набил карманы, отойди, пропусти к кормушке следующего. Такова традиция, - без эмоций ответил Каныбек, закусывая уже подмерзшим шашлыком.
- Когда? - удивительно, сколько сил и здоровья я угрохал, чтобы добыть ответ на этот жизненно важный для меня вопрос. И вот, пожалуйста, поднесли на блюдечке с голубой каемочкой.
- Особой спешки нет. Дней через десять, может две недели, - Каныбек не переставл перемалывать челюстями шашлык, подливая в рот рюмку за рюмкой. На него катилось цунами, от которго было бесполезно бежать. Не то, чтобы он нервничал или даже беспокоился. Он был покорен судьбе, но верил в благосклонность к нему звёзд.
- А Вы-то как, Каныбек, переживете? - спросил я участливо.
- Я из рода саяк, таласская ветвь. Наш род любой власти полезен, - ответил генерал уклончиво, разлил остатки и с чувством произнес:
- С Новым годом! Быть добру!
- Быть добру! - ответил я с душой.
На прощание крепко обнялись:
- Удачи, Каныбек!
Я волновался за товарища. Не раз нам приходилось выручать друг друга. Я знал, что всегда могу рассчитывать на его поддержку и помощь. Встреча со мной была для него очень рискованной. Но не побоялся. Предупредил. Глядя на уверенно удаляющуюся фигуру, мне стало грустно.
Дома я застал Жену в прекрасном расположении духа. Траление бишкекских бутиков принесло улов, превзошедший ее ожидания. Она, правда, поначалу брезгливо принюхалась, и мгновение колебалась, не устроить ли мне опять выволочку. Но я был покорен как овца, а ей хотелось показать обновки. На демонстрацию мод ушел почти час. Вид полураздетой Жены оказался настолько приятен, что после очередного дефиле я сгреб ее в охапку и отнес на кровать, где мы после непродолжительных переговоров достигли примирения. Или по крайней мере, перемирия. Чего уж тут, коли выжил. Все-таки мы уже тридцать лет, как женаты.
- Мадам, позвольте пригласить Вас сегодня на ужин, - нежно глядя на Жену сказал я, отдышавшись: - По случаю встречи Нового года.
Пошли в "Петрофф-Водкинъ". Он на Киевской около Тоголок Молдо, от квартиры идти минут пятнадцать. Ветер стих. Тротуары расчистили от снега. Мороз щипал за щеки. В витринах сверкали новогодние украшения. Между фонарями поперек улицы висели разноцветные гирлянды иллюминации. На этом празднике жизни я чувствовал себя, как инопланетянин. В перелетах, запое и больнице я не заметил приближения Нового года. 31 декабря застало меня врасплох. Жена вывела на прогулку соболью шубу. Я на ее фоне выглядел оборванцем. Но так и предполагалось. Зальчик в "Петрофф-Водкинъ" тесноватый, хорошо, нам достался уютный столик, в уголке. Обстановка в стиле русского трактирного ампира начала прошлого века. С перегибами.
Жене принесли жареную осетрину под гранатовым соусом "наршараб", мне иссык-кульского судака.
- В Азербайджан бы съездить, - задумчиво сказала Жена, прожевав кусочек: - Какая там была осетрина...
Мы отдыхали в Азербайджане лет двадцать пять назад, ещё при Союзе. Молодые, полные планов и энергии. Пустые пляжи у поселка Мардакяны. Теплое море. Белые персики. Осетрина во всех видах.
- Помнишь, дорогая, как мы первый раз в Париж ездили? Дети ещё маленькие были...
- Поход к "окну в Европу" я, может, и хотела бы забыть, да никогда не смогу. Я в новых туфлях на каблуках. Ты уверял, дорогая, тут совсем недалеко... Три часа шли. Дети устали, пить хочется, жрать хочется, кошмар!
- А как я вас учил на горных лыжах кататься?..
- Ну да, все люди как люди, на подъемнике, а ты нас в гору пешком на лыжах гонял! Яблочко по часам выдавал. И как я это все терпела...
Мы замолчали, погрузившись в воспоминания. Время их отретушировало. То, что тогда казалось чистой мукой, спустя два с лишним десятка лет оживало в памяти в золотистом и прозрачном свете. Глаза Жены стали влажными:
- И все это ты, подлая сволочь, предал. Пьянками, шлюхами. Пустил по ветру семейные деньги. Какая же ты дрянь!
Что я мог ответить? Вышло бы длинно и невнятно. Сказал только:
- Прости...
Жена справилась с подступившими слезами:
- На третий день как тебя забрали в больницу, вечером раздался звонок в дверь. Посмотрела в глазок - Эртал. Подумала, может, какие новости. Открыла. У него в одной руке торт и бутылка коньяка, в другой букет цветов. Стоит, покачивается, рожа хитрющая. И говорит мне, подмигивая, мол, пришел утешить прекрасную жену драгоценного и любимого начальника. Чтобы согласно закону гостеприимства скрасить ей время в ожидании возвращения мужа. И прет через порог в коридор. И смех, и слезы. Но я в неожиданных ситуациях не теряюсь. Вот и говорю ему в ответ, спасибо, мол, за дружескую заботу, но ты мне, плюгавая свинья, как мужчина не просто совершенно безразличен, а до омерзения противен. Вытолкала на лестничную площадку и захлопнула перед носом дверь.
Я сделал мысленную заметку, что Эртала надо будет сначала четвертовать, и только потом чтоб писал заявление по собственному. Однако, настала пора перейти к главной теме.
- Дорогая, тебе надо через пару дней домой лететь.
- Это почему ещё? - удивилась Жена: - Я только-только порядок тут навела. Ты, вон, снова милый и хороший.
Я колебался. Проще всего наврать что-нибудь о секретном предписании членам семей международных сотрудников покинуть страну. А чего врать-то?
- Мне сегодня источник сообщил о том, что готовится бунт и смена власти. Поэтому и в бутиках супер-распродажа. Во время бунтов здесь принято магазины громить. Есть распродажа?
- Ещё как есть. Как только я говорила. что плачу долларами, сразу цену снижали на треть. А лучюие вещи я вообще за полцены купила. По европейским ценам, можно сказать, бесплатно, - с энтузиазмом подтвердила Жена.
- Вот видишь, всё сходится, - развел я руками.
- Нет, ты не врешь? - Жена пристально смотрела на меня, словно ждала, что я себя выдам.
- Не вру. Неделя есть. Примерно. Но будет лучше, если ты уедешь через пять дней.
- А ты?
- Я без приказа об организованной эвакуации покинуть пост не могу.
- Вроде не врешь. И вообще, я тут уже все, что было нужно, сделала. Тебя с того света вытащила. Любовницу твою поганой метлой вымела. Зама опустила. В офисе с девчонками пошушукалась, так что теперь полностью в курсе. Осталось еще разок бутики прочесать, и можно адью. Тем более, если переворот. Покупай билет. На среду.
Домой шли не торопясь. Улицы опустели. До полуночи оставалось два часа. Жена опустила топорщившиеся во все стороны иглы. Мне теперь предстояло лет двадцать терпеливо выслушивать напоминания о моих последних подлостях, но такая кара за мои грехи представлялась вполне справедливой. И терпимой. Лет пять назад я серьезно подумывал о разводе. Теперь такой вариант мне в голову не приходил. Мне приходилось по долгу жить с Женой в разлуке, прости дорогая, звоню тебе поздно, работа такая, нет-нет, я серьезно... Но когда я был с ней рядом, мир вокруг переставал существовать. Штука в том, что Жена видела меня насквозь. Она потратила некоторое время на изучение меня как особи, и завершив сканирование, теперь знала, о чем я подумаю - не думаю, а именно по-думаю - и к чему эти мои будущие мысли приведут. Я ни на минуту не сомневался, что и в этот раз она прилетела совсем не случайно. Дело не в том, что она что-то почувствовала. Она знала. Её сверхъестественные способности вызывали у меня ужас, граничащий с восхищением. Обмануть или перехитрить Жену было совершенно невозможно. Я это знал. И она это знала. И знала, что я знаю.
Открыв дверь в квартиру, я пропустил Жену вперед. Галантно принял шубу. Положил ей сзади руки на бедра и подталкивая, направил в сторону спальни. Мои познания о Жене были несоизмеримо ничтожны. Но достаточны для выживания. Полчаса любви, и мир и покой воцарились окончательно. Кровать мне понравилась. Совершенно новые ощущения. Жена достала с пола ускакавшую туда подушку, поправила одеяло, посмотрела на меня с удовлетворенной улыбкой:
- Ты, конечно, сволочь. Подлая трусливая сволочь. Но иногда я ещё вижу в тебе что-то от человека, за которого когда-то давно вышла замуж. Живи...пока.
И обняла.
XV.
Первого января выдался чудный день. Мороз и солнце. Много народа с детьми и разноцветными воздушными шариками. Много полиции в улицах, выходящих к Белому дому и центральной площади Ала-тоо. Прошлые перевороты начинались с того, что на площади стихийно, но очень организованно из толпы возникали палаточные городки. Собирался курултай. Или, другими словами, майдан. Власть пыталась его разогнать, палатки обрастали баррикадами, и с разных направлений в Бишкек входили народные колонны поддержки. Но если у бунтарей имелись планы, они их предпочли отложить на потом. Новогоднее настроение идею чего-нибудь перевернуть не поддерживало. Опрокинуть, другое дело. Мятежники тоже люди.
После обеда поехали в ущелье Ала-арча. Показал Жене пустовавшую в тот день юрту, где Алмазбек подключил меня к сотовой сети Бараньего Глаза. Прогулялись по зимнему лесу. В предгорьях за последнюю неделю выпало больше метра снега. Жена популярно и доходчиво объяснила, на чем меня, наивного, подцепили, и как мне надо вести себя дальше. Пока я сражался с "белочкой", моя домашняя контрразведка в два счета выяснила расстановку сил в офисе, намерения внутреннего противника, его сильные и слабые стороны. Пейзаж, воздух и Жена прочистили мне мозги. За один этот день я окреп настолько, что мог снова без отвращения думать о работе.
Через два дня проводил Жену. Улетела довольной. Настало время решительных действий. От меня требовалось совсем немного. Развязать язык Эрталу. Но выбор доступных мне средств был предельно ограничен. Разве что, застать врасплох и прищемить его самолюбие. Он должен был сейчас испытывать ко мне презрение победителя к беспомощному в своем поражении противнику, барахтающемуся у его ног. Я надеялся, что ударивший ему в голову хмель победы может сделать его даже более болтливым, чем водка.
На работе я появился около полудня, что само по себе оказалось для моих подчиненных изрядной неожиданностью. Население офиса как раз собралось на кухне и пило чай. С тортом. Который принес Эртал. Насколько я понял, происходила присяга новому королю. Сам он сидел ко мне спиной и, несмотря на мой запрет курить в помещении, дымил сигаретой. При моем появлении восторженное женское щебетание мгновенно утихло. Эртал повернулся. Тщательно выбрит. Костюм и галстук. Выпивши, но только слегка. Для пущего куража. В целом он выглядел бодрым и отдохнувшим:
- Алексей Борисович, вот уж не ждали. Присаживайтесь, с утра сладенького, пожалуйста, - его лицо расплылось в улыбке, с какой мясник глядит на свинью.
- Спасибо, но я только что позавтракал. А сладенькое с утра я не ем, - ответил я с вызовом. Коллеги затаили дыхание. В пропитанном мирными ароматами духов и торта воздухе кухни они явственно услышали раскаты приближающейся грозы.
- Как скажете, - покорно согласился Эртал. При том он не переставал скалиться: - Тогда позвольте Вам горького предложить, - и протянул руку к стоявшей возле тортика початой бутылке конька.
- Эртал, дорогой, ты, что, окончательно мозги пропил? Я же запретил спиртное в офисе. - Кто-то из женщин робко хихикнул. - Зайди.
Вот он, мой момент истины. Как удачно всё складывается. Я видел, Эртала буквально распирало ощущение власти надо мной. Теперь требовалось всего-то остаться с ним тет-на-тет, чтобы не стеснялся, и его прорвет. Он не сможет удержаться. Как в том памятном эпизоде, когда он облевал мой кабинет. Зам появился минут через сорок. Выдерживал паузу. Мол, не мальчик на побегушках. Вошел с дымящейся сигаретой во рту. Сел на диванчик для посетителей. Положил ногу на ногу. Ботинок на той, которая оказалась сверху, подергивался. Поймав мой взгляд, зам поставил обе ноги прочно на пол.
- Как конференция? - начал я нейтральным тоном.
- Ка..., - с удивлением начал Эртал. В смысле, "какая ещё конференция?" Но быстро спохватился: - Очень полезная. Выступления, как обычно, так себе, но разговоры... э-э-э... в кулуарах интересные.
- Материалы привез?
- Само собой. Но у меня чемодан на стыковке в Стамбуле потеряли, глазами нагло смеясь мне в лицо, развел руками зам: - Через пару дней обещали прислать.
- А почему нигде никакой информации в интернете не было? - я мягко усиливал наезд.
- Не знаю, - немного растерялся Эртал. Но быстро нашелся: - Она такая, полусекретная что ли. И даже сделал выпад в мою сторону: - Только для тех, кто с погонами. Вас бы туда, к примеру, не пустили.
- Кто организовал? - главное, не отвлекаться. Такой слабый укол можно пропустить.
- Французы. Фонд стратегических исследований проблем безопасности... на этот раз Эртал сказал правду, возможно машинально, и чтобы сгладить промах, ударил в чувствительную для меня тему: - А как Вы с "белочкой" справились?
- Твоими молитвами. Как видишь, живой, - парировал я, и понеслось мочилово: - С чего это ты к моей жене подъехать решил?
- А что, она женщина очень даже в соку, - Эртал явно наслаждался моментом: - Почему бы не попробовать?
- Понятно, - первый раунд вничью. Теперь надо бить с дугой стороны: - Ладно, пиши заявление.
- Какое ещё такое заявление? - от неожиданности удивился Эртал.
- По собственному, - уточнил я лаконично. Кажется, попался зам.
- С чего это вдруг? - Точно, попался. Не ожидал он такого поворота. Думал, пожурю и отпущу.
- С того, что я сказал тебе сидеть и не высовываться? Сказал? Ты об этом моем решении Исабель предупредил, когда ей свою бумажку подсовывал? Не предупредил. Небось сказал сочувственно, что шеф, мол, от запоя отдыхает, а тут срочное дело, надо бы его выручить. Сказал?
Эртал молча курил с бесстрастным выражением лица. Просчитывал варианты.
- То есть ты ослушался моего прямого указания. Это раз. Кроме того, конференции никакой не было. Это два. Люди из Фонда были. Ты их вызвал, или они тебя, неважно. И кто еще в этом совещании участвовал, мне не интересно. Мне достаточно знать тему. Так что лучше сам пиши.
- А если не напишу? - спросил Эртал охрипшим голосом. Похоже, во рту у него пересохло.
- Внутреннее расследование начну, - ответил я с самой жесткой интонацией, на которую был способен. Вот он, гранде финале. Осталось только дожать: - Комиссию создам. Она проверку фактов начнет. Фонд не оценит публичной огласки. Самое не время сейчас. Поверь, Эртал, ничего личного. Кроме жены. А в остальном, я твоим убеждениям и решимости изменить мир даже где-то симпатизирую.
Зам затушил сигарету. Поднялся. На пороге обернулся и ровным голосом спросил:
- Знаете, кто в Вас тогда, в октябре, стрелял?
- Нет.
- Танька. А знаете, почему?
- Нет.
- Вы как сказали тогда на банкете, "Моя задача - Вас всех убить", Джанибек сгоряча сразу принял решение. Вот я и приказал... Вообще-то она из ПСМ с такого расстояния не мажет. Но в тот раз дрогнула у бабы рука. Джанибек уже тогда понял, надо Вас быстро закрывать. Он хорошо в людях разбирается. Жизненный опыт. Потом, правда, мы подумали, что осечка даже кстати, и живой Вы нам полезнее. Поможете запутать дело так, что никто вообще не разберется.
Меня охватило ликование. Всё! Понесло! Фонтаном! Теперь не остановится, пока до посленей капли не спустит. Я был готов расцеловать Эртала за его безграничное самомнение. Надо только чуть-чуть рулить его штопором:
- Зачем вам деньги Евросоюза понадобились? Неужели, своих не хватило? Ведь на них вся ваша операция и засветилась.
- Засветилась, ещё не значит спалилась. Когда узнаю, кто настрочил анонимку, своими руками кишки выпущу. Через пару дней власть возьмем, всю отчетность в костер. Победителей не судят, - Эртал громко пернул несколько раз подряд, от него завоняло потом, перегаром и кишечными газами: - А что касается зачем, то зачем свои тратить если можно чужие? Нашим кураторам интересно было Евросоюз к акции подстегнуть. Чтобы все заодно, и все замазаны. Куда из такого положения Евросоюз после нашей победы дернется? Такого и представить себе невозможно, чтобы хранители демократических ценностей от народного выступления отвернулись. Мы этот Евросоюз вот так за горло держим. Станет и дальше мешки с деньгами кидать. Теперь нам в руки.
- Постой-ка, Эртал, - меня посетила неприятная мысль: - И с Джыргал тоже вы меня за фук взяли?..
- Джыргал я лично девственности лишил, как ей четырнадцать исполнилось, - кровь ударила Эрталу в лицо, которое налилось густым бурым цветом. В его голосе звучало бесконечное превосходство: - Я её вместо Ольги себе взял. Помните, которую я Вашему другу одолжил? Ольга к тому времени уже поистерлась, а эта ещё тугая была, еле член входил. Сейчас тоже уже, конечно, не то. Но кто постарше, с удовольствием пользуются. Мы её затащили, чтобы Вас из равновесия вывести и от дела отвлечь. Разыграли как по нотам, а?
- А донос Джанибека? А Дюшебиев?
- И донос, и Дюшебиев. И ещё много чего разного. Я баб беру, а Вам нравится, чтобы они Вам давали. Так что Вас развести оказалось совсем просто. И Чолпон подыграла. А куда она денется? Друга Вашего, Каныбека, лично зарежу. Люблю кровь пустить... Как дело сделаем, все концы зачистим.
- И меня?
По лицу Эртала скользнула тень усмешки:
- Вы и так уже ходячий труп. Не удалось Вас красиво завалить, так придется мочить по-черному. Не сейчас. Погуляйте пока. Как заварушка начнется, тут под шумок и кончим.
- Не боишься, что сбегу?
- Куда? Вброд в Казахстан? Или по минным полям в Фергану? Неужели перевалами в Горный Бадахшан? Зимой? Не смешите. Внутри страны не спрячетесь, а граница на замке. Забыли, что в пограничном проекте работали? Мне не то, что о каждом Вашем шаге, о каждом вздохе докладывали.
Довольно, пожалуй. Напор явно слабеет. Теперь надо помочь Эрталу остыть. Он же мне не враг. Противник. Так сложилось:
- Спасибо, что жену отпустил.
- Не за что, - уже вполне спокойно без злобы, буркнул зам: - У меня к Вам тоже ничего личного нет.
Эртал затоптал окурок в паркет и вышел в коридор. Я достал из кармана пиджака мобильник, включенный на аудиозапись. Послушал. Вполне приемлемое качество. Переслал запись на комп, конвертировал в аудиофайл, сбросил на флешку. Стёр исходники, подчистил. Попал Эртал.