Над лесом сгущались сумерки. Лёгкий осенний морозец к вечеру начал крепчать. Снег ещё не закрыл землю, и пожухлая трава на большой поляне в глубине леса покрылась густым слоем изморози. Вокруг корявого пня в центре поляны сидели пять волков, лиса, рысь и два медведя. На ветку старого кедра с шумом опустился ворон. Они молчали и не обращали друг на друга никакого внимания, как будто чего-то ожидая. Наконец, из леса, немного прихрамывая, вышел старый волк. Он медленно проковылял к самому пню и потерся об него обоими боками и лбом. В эту же секунду волк обратился в седовласогостарца в мохнатой шубе с длинной белой бородой.
- Дети мои! - обратился он к тем, кто взирал на него из темноты светящимися глазами, - не будем терять времени попусту Ночь коротка, поэтому сразу приступим к делу. Анастасия, сегодня ты должна поймать двух молодых гусей, которые отбились от стаи и плавают в заводи у Серого камня.
Старец махнул рукой в сторону, где сидела лиса.
- Я могу начинать охоту? - спросила она.
- Да, конечно, - ответил старик, - а вы, Иван да Марья, поужинаете телёнком. Он бродит где-то здесь с матерью-лосихой, но родился слишком поздно и не переживёт суровую зиму. Сделайте это аккуратно, лосиха пострадать не должна.
- Мы поняли, пастырь, - медведи вслед за лисой покинули поляну.
- Для тебя, Родмир, у меня особое задание, - обратился старец к самому крупному из волков. Широкая грудь и мощные лапы говорили о том, что этот молодой волк очень силён.
- Два дня назад охотник Анисим из селения Брусничное убил волчицу с тремя волчатами. За это его надо наказать. Проникни к нему в хлев, да расправься со всей его живностью. Тебе понятно?
- Почему же ты не обратишь его в одного из нас? - неожиданно спросил ворон.
- Я пытался, но ничего не вышло. Вероятно, при крещении ему дали другое имя, - ответил старец и махнул рукой Родмиру, - не задерживайся, у тебя много работы. Да смотри, будь осторожен.
Волк молча повернулся и побежал, легко переступая сильными лапами по замёрзшей земле.
Брусничное затерялось в глубине кедрового леса, вдали от дорог и больших поселений. Несколько десятков высоких добротных домов, выстроенных из толстых брёвен, казалось, были неотъемлемой частью леса, который скрывал деревню от посторонних глаз. Жители села кормились тем, что давал им лес, и всегда относились к нему бережно и заботливо. Летом, когда дорога полностью просыхала и позволяла добраться до ближайшего города, они снаряжали обозы, наполненные кедровыми орехами, беличьими шкурками, мёдом, грибами, ягодами и прочими дарами, чтобы продать или обменять их на муку, соль, одежду и другие необходимые для жизни вещи. С наступлением осени почти все мужчины деревни занимались охотой. В тайге было много мелкой дичи, разжиревшей за лето, и поймать её для лесных жителей не составляло большого труда. Родмир несколько раз охотился недалеко от Брусничного, но никогда не трогал ни домашних животных, ни, тем более, людей проживающих здесь. От поляны до селения было достаточно далеко, но Родмир быстро преодолел это расстояние. Он получал удовольствие от размеренного бега и, когда чуткий нос уловил запах человеческого жилья, чувствовал себя бодрым и ничуть не уставшим. Спрятанный зарослями кустарника, он осторожно подкрался совсем близко к домам. Собаки побаивались волков и, чаще всего, не поднимали громкого лая и не пытались вступать с ними в схватку. А волки, в свою очередь, обходили стороной человеческое жильё, не причиняя никому вреда, поэтому Родмир не обратил никакого внимания на ленивый собачий лай, который вскоре совсем смолк. Каким-то одному ему понятным чутьём, он распознал дом Анисима. Словно тень, мелькнул Родмир и оказался у двери хлева, из которого исходил сильный запах домашних животных. На удивление, она была незапертой.
Наступала ночь. В эту пору люди ложились спать рано, и волк не стал выжидать, а сразу же протиснулся в дверную щель. Почувствовав хищника, заблеяли овцы, замычала корова.
- Зорька, что ты, успокойся, - услышал он девичий голос и остановился, чтобы присмотреть укромное место и спрятаться от человеческих глаз, но сделать этого не успел. Из коровьих яслей показалась девушка. В одной руке она держала фонарь, а в другой - наполненное молоком ведро. Грубый шерстяной платок и старый мужской зипун, который балахоном висел на её стройной фигурке, делали её хрупкой и нежной, похожей на тонкую тростинку. Вдруг серые глаза расширились, девушка увидала Родмира. Она выронила фонарь на дощатый настил, и он тут же потух. Ведро с молоком выпало из другой руки.
- Волк, - прошептала девушка пухлыми розовыми губками и попятилась.
Родмир не мог пошевелиться. Его бросило в жар и незнакомое доселе чувство наполнило душу. Волк не понимал, что происходит, почему вдруг его сердце так сильно колотится в груди и созерцание этого невинного юного создания заставляет трепетать всё внутри. Одно он знал точно. После этой встречи никто, ни одно животное в этом хлеву не пострадает от его клыков и когтей. Да что в хлеву, он не сможет сделать плохо никому во всей деревне. Корова издала громкий протяжный звук. Она, как будто, звала на помощь. Родмир очнулся. Ему хотелось подойти и ещё хоть разок взглянуть на милое лицо, но нет, он не стал снова пугать её. Волк повернулся и скрылся во тьме. Он хорошо понимал, что за невыполнение приказа пастыря, последует наказание, но нисколько не волновался на этот счёт. Родмир был готов вынести любые страдания ради той, которую случайно встретил сегодня. Охватившее его чувство стало важнее всего для него, даже важнее жизни, которая теперь казалась ещё никчемнее, чем прежде.
Охотник Анисим возвращался домой из леса. Стемнело. Из головы Анисима не выходило странное происшествие. Несколько дней назад он, вместе со своей любимицей-дочерью Лизаветой и молодым соседом Матвеем собирали в лесу кедровые шишки. Им повезло, домой вернулись не с пустыми руками. Затем мать Матвея - Ефросинья пригласила отужинать. Она нажарила зайчатины,напекла пирогов с брусникой, и за разговорами, да кружкой медовухи время прошло незаметно. Анисим и Лиза засиделись в гостях допоздна, а когда вернулись домой, вся деревня уже спала. Лиза пошла в хлев, доить Зорьку гораздо позже обычного. Анисим растопил печь и собирался ложиться спать, как вдруг в избу вбежала бледная дочь.
- Волк. Я видела волка, - пролепетала она и, не раздеваясь, села на лавку.
Лицо её всё ещё было сильно бледным и испуганным.
- Успокойся. На-ка, выпей воды, - Анисим протянул дочери ковш с холодной, колодезной водой.
Когда Лиза немного пришла в себя, он помог ей раздеться, а потом ласково спросил:
- Лизанька, где ты видела волка?
- В хлеву, - еле слышно произнесла девушка.
- Я пойду, посмотрю. Сейчас вернусь. А ты ложись, - Анисим взял фонарь и вышел в сени.
Осветив охапку сваленных в углу дров, он увидел лежащий рядом с ними топор и прихватил его с собой. На улице было темно и тихо. Крадучись, внимательно осматривая землю, Анисим проследовал к хлеву и приоткрыл дверь. Животные не беспокоились, и он вошёл внутрь. При слабом свете фонаря, стало видно опрокинутое ведро и большую лужу молока рядом с ним. Никаких признаков пребывания здесь дикого зверя не было. Корова подняла голову и недовольно взглянула на хозяина, потревожившего её покой. "Померещилось ей что ли. Не заболела бы", - подумал охотник и вернулся в избу. Утром он опять осмотрел территорию у дома и хлев. Ни волчьего следа, ни клочков шерсти, ничего говорящего о появлении хищника обнаружено не было. Слишком странным казалось и то, что волк посмел забраться в хлев. Зачем ему так рисковать, ведь сейчас и в лесу полно дичи. Чем больше Анисим рассуждал, чем сильнее беспокоился о здоровье дочери. Так, погрузившись в свои мысли, охотник подошёл уже к самой деревне. Вдруг, из-за зарослей дикой малины послышалась какая-то возня. Анисим остановился и замер, прислушиваясь. Рука сама потянулась за охотничьим ножом. "Видно, заяц в чьи-то силки попал", - выждав немного, подумал он и пошёл на звук, чтобы убедиться в этом. Неслышно ступая, охотник обогнул малинник. Три тени то ли больших собак, то ли волков мелькнули за деревьями. Анисим решил, что они полакомились дичью из силков и собирался продолжить путь. Глухой протяжный стон заставил его остановиться. Только теперь Анисим заметил лежащего на земле человека и наклонился над ним.
- Ай-яй-яй, - только и смог проговорить он, разглядывая исполосованную когтями спину.
- Браток, ты жив? - пытаясь нащупать пульс, спросил охотник.
Человек молчал, но жизнь ещё теплилась в нём. Анисим быстро скинул с себя куртку, завернул неподвижное тело, кряхтя, взвалил его на спину и понёс в деревню. Охотник был силён и крепок, но и ему эта ноша казалась слишком тяжёлой. Молодой мужчина, которого он нёс, тоже не был маленьким, его босые ноги всю дорогу волочились по земле. Несколько раз останавливаясь, чтобы передохнуть, кое-как добрёл Анисим до дома. Пот ручьями струился с его лба, ноги подкашивались, поясница гудела, когда, наконец, оказавшись в избе, он осторожно опустил свою ношу на пол. Лиза в ожидании отца сидела за рукоделием. Увидев окровавленного человека, она охнула, и чуть было не потеряла сознание, но удержалась на ногах.
- Кто это? Что с ним случилось? - тихо спросила девушка.
- В лесу нашёл. Как он туда попал, не знаю, - Анисим наклонился над мужчиной, который не подавал никаких признаков жизни, - вроде бы дышит ещё. Побегу за Матрёной, если только кто и сможет ему помочь, то только она. А ты пока воды нагрей, да чистых тряпиц приготовь, чтобы раны промыть.
Анисим вышел на улицу и быстро пошёл в сторону дома, где жила знахарка Матрёна. К ней за помощью обращались в любое время дня и ночи. Старушка лечила и взрослых и детей, никому никогда не отказывала и, почти всегда успешно. Она ставила на ноги даже самых безнадёжных больных. Анисим тихо постучал в небольшое оконце.
- Кто там? - вскоре услышал он из-за двери голос деда Пахома, мужа Матрёны.
- Открывай, Пахом, это я - Анисим, мне Матрёна нужна.
- А что случилось? - из двери показалась взлохмаченная седая голова старика.
- В лесу чужака нашёл. Чуть волки его не загрызли, еле дышит. Надо спасать.
- Откуда же он взялся? Где ты его нашёл?
- Потом, потом будешь болтать, старый, - из-за спины Пахома вынырнула маленькая щуплая Матрёна. В руках она держала узелок со своими снадобьями, - веди, некогда тут рассусоливать.
Старушка легко сошла со ступенек и шустро засеменила к дому Анисима. Охотник еле поспевал за ней.
- Молодой-то какой, - сказала она, глядя на лежащего на полу человека, - сейчас промою раны, а потом надо бы его куда-то поудобнее положить.
Анисим тем временем соорудил широкую лежанку из досок, поставил её поближе к печи, застелил тулупом и, когда раны были промыты и обработаны, переложил парня на приготовленное для него место. Матрёна приподняла его безжизненно висевшую голову и влила в рот немного тёмной, сильно пахнущей жидкости, что-то пошептала, а потом озабоченно проговорила:
- Сильно ему досталось. Сколько живу в лесу, ни разу не видела, чтобы волки на человека нападали, вот ведь что творится-то на белом свете нынче.
- Похоже, к нам в лес волчья стая припожаловала, - поделился Анисим.
- Утром приду, смажу ему раны мазью. Сейчас у меня её нет, надо приготовить. А пока, пускай лежит, глядишь - оклемается, организм молодой, крепкий, - старушка накинула свой кожушок и направилась к двери.
- Подожди, Матрёна, я тебя провожу, - Анисим оделся и вслед за знахаркой вышел из избы.
К утру парень начал бредить и метаться. Лиза несколько раз пыталась накрывать его одеялом, но оно вновь и вновь оказывалось на полу. Потом снова пришла Матрёна. Она долго возилась у постели больного, охала и вздыхала, прикладывая свою шершавую руку к его горячему лбу.
- Плохо дело. Не знаю, выживет ли. Лизавета, вот, возьми снадобье, давай ему через каждые два часа по ложке, - она протянула девушке баночку, завёрнутую в тряпицу, - только на свету не держи, а то вся лечебная сила пропадёт.
Целый день Лиза не отходила от мечущегося в бреду человека. Его светлые кудри разметались по подушке. Девушка часто смачивала холодной водой и накладывала на его лоб полотенце, поила парня лекарством, пыталась накормить бульоном и козьим молоком, но легче ему не становилось. Анисим занимался домашней работой, часто подходил и спрашивал:
- Ну, как? Получше уже?
- Не знаю, - отвечала ему дочь.
Снова наступила ночь, а за ней и утро. Анисим вышел на улицу. Выпавший ночью белый снег накрыл землю. Было морозно. Анисим зашёл в хлев, чтобы накормить животных. Страшная картина предстала перед его глазами. Корова, козы и овцы лежали бездыханными в лужах крови. "Волки, проклятые волки", - подумал охотник, разглядывая окровавленные туши. Он вернулся в дом сам не свой, а когда рассказал Лизе о случившемся, та не выдержала, разрыдалась. Корова Зорька выросла из маленького озорного телёнка на глазах у девушки, и её потеря была для неё огромным горем. Анисим не знал, что делать. Он не спал всю ночь, раздумывая над тем, как уничтожить волков. Трудность состояла в том, что надо было найти именно тех зверей, что залезли в хлев.
Чужак немного притих, иногда издавал протяжные стоны, но сознание всё ещё к нему не возвращалось, не смотря на все усилия, приложенные Матрёной и Лизой. Утром следующего дня прибежал запыхавшийся сосед Матвей.
- Что случилось? - встревожился Анисим, увидев изменившегося в лице Матвея.
- Там, там, мой Зая..., - бормотал тот.
Анисим и Лизавета вопросительно посмотрели на него. Таким расстроенным они видели соседа впервые.
- Заяц заболел что ли? - высказал предположение Анисим, который хорошо знал историю о том, как Матвей прошлым летом нашёл в лесу маленького зайчонка. Он принёс его домой и решил откормить, чтобы к осени побаловаться жирной зайчатиной. Но постепенно так привык к быстро подрастающему зайцу, который стал совсем ручным и, словно кошка или собака, прыгал вслед за Матвеем, куда бы тот не шёл. Стоило ему позвать:
- Зая, зая, иди ко мне.
И тут же ушастый питомец прибегал, ластился и пытался запрыгнуть на колени хозяина. О том, чтобы съесть зайца не могло быть и речи. Матвей в нём души не чаял, всячески оберегал и заботился о своём пушистом друге.
- Не заболел, - на глазах соседа выступили слёзы, - кто-то загрыз его сегодня ночью. Это я виноват, надо было в избу забрать. Ведь хотел же ещё, а потом уснул. Утром вышел, а от него почти ничего не осталось...
- А следы? Ты видел какие-нибудь следы у своего дома? - поинтересовался Анисим.
- Я забыл посмотреть, - захлопал глазами Матвей.
- Пошли, попробуем узнать, кто это сделал. На снегу обязательно должны были остаться хоть какие-то следы, - Анисим собрался и заспешил к выходу.
Мужчины направились к дому с резными ставнями, где жили Матвей с матерью.
- Что за напасть такая свалилась на нашу деревню. Надо что-то делать, пока совсем без скотины не остались, - с беспокойством проговорил Анисим.
- Я не я буду, если не найду и не прикончу того, кто моего Заю съел. Ночами спать не буду, пока не поймаю его. Раз уж этот зверь сюда повадился, значит ещё придёт, надо только караулить.
- А если их несколько? Смотри, чтобы тебе не досталось. Вон, у меня в избе уже лежит один, никак в себя прийти не может, - возразил Анисим.
- Мне всё равно, что со мной будет, но за зайца отомстить я должен.
- Ладно. Давай следы сначала посмотрим, а потом подумаем, что делать. У меня потери из-за хищников куда больше твоих, и я не намерен просто так это оставлять.
Анисим долго осматривал место, где лежали остатки тушки зайца. За утро тут было сильно натоптано, да и лёгкий снежок, который вновь посыпался с неба, мешали ему. Наконец, охотник несколько раз кашлянул и проговорил:
- Интересная штука получается.
- Что тут интересного, не пойму, волк зайца разорвал, - горестно вздохнул Матвей.
- Нет, не волк это был. А у меня в хлеву, как раз они побывали. Два или три волка, я точно это знаю.
- Если не волк, то кто же тогда?
- Рысь твоего зайку съела. Её след, ни с каким другим не спутаешь. Не спроста всё это, ох, не с проста, - сказал Анисим и добавил, - вечером приходи ко мне, поможешь капканы расставить.
Не дожидаясь ответа, Анисим пошёл к своему дому. Во дворе Лиза развешивала выстиранное бельё, от которого на морозе валил густой пар.
- Лизанька, дочка, руки совсем не жалеешь. Повесила бы у печи, зачем в такой мороз, на улицу выносить, - остановился рядом с девушкой Анисим.
- После морозца оно такое свежее, пускай немного проветрится, - ответила она, - что Матвей, успокоился?
- Да что ему будет. Только чувствую, неспроста звери в нашу деревню зачастили.
- А у меня хорошая новость есть. Чужак очнулся.
- Что говорит? Кто он, откуда?
- Пока ничего. Слаб ещё очень. Матрёна его своим чаем напоила и ушла. А он уснул сразу же. Матрёна сказала, до следующего утра может проспать.
Вернувшись в избу, отец и дочь позавтракали и занялись делами по хозяйству, которых всегда хватало. Вечером Анисим с Матвеем расставили капканы в кустах за домами и рядом с курятником, который пока оставался не тронутым. Десяток кур и воинственный петух жили в деревянном сарае, полностью встроенном в железную клеть, чтобы никто не смог прорыть в него нору, как это часто случалось в этих местах. Крепкая металлическая дверь в курятник теперь всегда была наглухо закрыта, и бедные куры и денно и нощно сидели в темноте. Анисим не верил, что какой-то зверь попадёт в капкан. Уж больно необычно и хитро они себя вели, но надо было что-то предпринимать, вдруг да повезёт. На следующее утро охотник отправился осматривать капканы и территорию между домом и лесом. Тем временем, найденный им человек проснулся. Он увидел перед собой милое лицо девушки с пухлыми алыми губками и, решив, что это сон, вновь сомкнул веки. Через минуту он снова открыл свои ясные, синие глаза, но теперь на него, излучая доброту, смотрела старушка.
- Очнулся, милок. Повезло тебе. Считай, второй раз родился, - сказала она, затем аккуратно приподняла его голову и дала напиться козьего молока.
- А мы уж думали, не выкарабкаешься. Теперь всё позади, скоро встанешь на ноги, но несколько дней ещё придётся полежать, - Матрёна строго посмотрела на парня.
В этот момент в хорошо натопленную избу вернулся Анисим.
- Как звать-то тебя? - подошёл он к постели больного.
- Родмир, - ответил тот слабым голосом.
- Оставь его в покое. Пускай отлежится. Успеешь ещё, расспросишь, - накинулась на охотника старушка, - Лизавета, свари ему свежего бульона. А я сейчас Пахома пришлю, пусть мёда принесёт. Теперь его кормить хорошенько надо, чтобы силы быстрее восстановились.
Родмир поправлялся быстро. Уже к вечеру, не смотря на бурные протесты Лизы, он сел ужинать за общий стол, а на следующий день принялся помогать ей по дому. Его хорошо развитое, физически сильное тело в движении лучше приходило в форму, и только многочисленные красные рубцы указывали на недавнее происшествие.
- Ну, давай рассказывай, кто ты, да откуда? - через некоторое время задал мучивший его вопрос Анисим.
- Гончар я, из Ключей.
- А как в нашем лесу оказался?
- Отвёз в город горшки да кринки, возвращался назад. Ночь наступила, видно, задремал я. Проснулся, вижу - заплутал. Целый день по лесу блудил.
- А потом что?
- Потом снова ночь. А дальше ни помню ничего.
- Что-то не сходится в твоём рассказе. Ключи от нас далеко. Три недели пути. А город ещё дальше, ещё недели две. Если ты там заблудился, как сюда-то попал?
- Не знаю. Не помню ничего.
- Темнишь, брат. Да, ладно, всё равно сейчас, зимой, до Ключей не добраться, замёрзнуть можно. Живи у нас до лета, а там разберёмся, - Анисим недоверчиво посмотрел на парня.
Ему не нравилось, что в обычной, размеренной жизни за последнее время случилось столько странных событий. Такого в Брусничном на его памяти не было.
Уже через несколько дней Родмир принялся колоть дрова, смазал давно и противно скрипевшие петли на входной двери, носил из колодца воду, даже помог Лизавете вымешивать тесто и хлеб, почему-то в этот раз получился пышнее и вкуснее обычного. Словом, чужак вскоре взял на себя столько работы, и так вписался в повседневную жизнь, будто его дом всегда был здесь. Анисим однажды взял его на охоту, но парень то и дело пугливо озирался и вздрагивал при каждом шорохе. Видимо, воспоминания о волках в его памяти были ещё слишком свежи, и охотник решил пока с этим обождать.
С тех пор, как рысь задрала зайца Матвея, прошло недели три. За это время ещё в нескольких дворах хищники уничтожили коз, баранов или гусей. Вся деревня была взбудоражена. Почти каждую ночь, вооружившись рогатиной, Матвей ходил вокруг своего дома и по улице, пытаясь выследить зверя. Вот и на этот раз, уставший и сонный, под утро возвращался он домой после такого обхода. Глаза слипались, и все мысли были лишь о тёплой постели, в которую не терпелось забраться. Вдруг в кустах мелькнула какая-то тень, и послышалось тихое шуршание. Матвей насторожился. Он крепко сжал руками рогатину и, стараясь не выдавать себя, медленно направился к кустам. Когда волчья спина и хвост показались немного поодаль, стало страшно, но Матвей ещё крепче сжал рогатину и, нахмурив брови, решительно двинулся на серого врага. Он уже подошёл вплотную и мог бы вонзить острое деревянное оружие в мохнатый бок, но зверь упал на землю и начал кататься. Тут же его лапы видоизменились и превратились в руки и ноги, а сам он стал человеком, который поднялся с земли, отряхнулся, вытащил спрятанные в зарослях чуни, обулся и быстро пошёл прочь.
Матвей оторопел. Никогда ничего подобного он не видел. "Так вот оно что. Теперь понятно, кто здесь орудует", - промелькнуло в его голове. Матвей хотел догнать исчезнувшего в утренней мгле человека, но не сумел. Свежий след, оставленный на снегу, привёл его к избе Анисима. И всё стало понятно. Чужак, тот чужак, которого спас Анисим, убивает домашних животных. А самое страшное то, что это не человек, а самый настоящий оборотень.
Деревня ещё спала, и Матвей не знал, что делать дальше, стоял посредине улицы и озирался по сторонам. Вдруг из темноты вынырнул дед Пахом. Куда он направился в такую рань, было известно ему одному.
- Здорово, Матвей, что это ты здесь стоишь? - спросил дед.
- Я оборотня только что видел! У нас в деревне волколак! - затараторил Матвей и рассказал всё Пахому.
- Ай-яй-яй! Беда-то какая. Надо народ поднимать, - проговорил тот и, подбежав к ближайшему дому, постучал в окно.
Вскоре у дома Анисима собралась громко галдящая толпа. Некоторые из мужчин были вооружены топорами и вилами. Пахом постучал в дверь:
- Анисим, выходи. Разбираться будем!
Через пару минут дверь отворилась, и показался заспанный хозяин.
- Что случилось? - удивился он, увидев у своего дома столько народа.
- Ты знаешь, кого из леса притащил? - накинулся на него Пахом, - ну-ка, Матвей, расскажи, что видел.
Матвей поднялся на крыльцо и снова поведал об оборотне.
-Выводи сюда волколака! На вилы оборотня! - шумела толпа.
- Стойте! - громким окриком прервал гомон Анисим, - так дело не пойдёт. Надо разобраться.
- Что тут разбираться. Кончать его надо, - подал голос кто-то из собравшихся.
- А если Матвей ошибся и мы убьём ни в чём не повинного человека? Как жить потом с этим будем?
- И что ты предлагаешь? - уже более миролюбиво проговорил тот же человек.
- Мне нужно несколько дней, чтобы выяснить, что к чему. Если окажется, что чужак - оборотень, и он задрал нашу живность, ему несдобровать. А если это не правда, то всё равно надо найти виновных, кем бы они ни были.
- Ты предлагаешь нам несколько дней жить рядом с оборотнем? А если он за это время кого-нибудь из нас порешит? - спросила стоявшая рядом с Матвеем Ефросинья.
- Никого он не тронет. Я его на цепь посажу, - пообещал Анисим, - а теперь идите по домам. Хватит воздух сотрясать. Вы меня знаете, я слов на ветер не бросаю. Сказал - разберусь, значит так и будет.
Анисим, хлопнув дверью, вошёл в избу. Немного успокоившийся народ начал расходиться. Матвей ещё какое-то время стоял и зло посматривал на дверь, за которой скрылся охотник. Этого чужака он сразу невзлюбил, уж больно смущалась от его взглядов Лизавета. У Матвея внутри аж всё переворачивалось. Возбуждённый Анисим, словно вихрь, влетел в избу. Его глаза метали молнии. Он подскочил к лежанке Родмира, который делал вид, что крепко спит.
- Вставай! - Анисим грубо толкнул его в плечо, - гончар, значит, говоришь! Ну-ка выкладывай всё начистоту. Лучше бы ты сразу сказал мне правду!
Испуганная Лиза выглянула из своей комнаты.
- Что здесь происходит, - спросила она.
- Лизавета, иди, спи. Мы сами разберёмся.
Лиза редко видела отца таким разъярённым, но знала, что сейчас с ним лучше не спорить. Она тут же скрылась за занавеской.
- Я всё расскажу, - проговорил Родмир и сел, виновато опустив голову.
- Говори! - прикрикнул Анисим и устроился на лавке напротив.
"Всё началось несколько лет назад назад. Мой отец, действительно, был гончаром, а я - его учеником. Моя мать умерла, когда я был ещё ребёнком. Мы с отцом жили вдвоём в Ключах, как я и говорил. Как-то раз отец позвал меня на охоту. Иногда мы ходили с ним в лес, пострелять дичи. Так случилось и в этот раз, да, только добыть ничего никак не получалось, а домой с пустыми руками возвращаться не хотелось. Я устал и стал просить отца вернуться домой, но он не соглашался. Наступил вечер. Мы окончательно выбились из сил, и присели отдохнуть. Вдруг из глубины леса на опушку, где мы сидели, выскочили волки. Они окружили нас и медленно подходили всё ближе. Отец схватился за ружьё, но выстрелить не успел. Самый большой волк кинулся, и через секунду из-под его мощных клыков брызнула кровь. Я закрыл лицо руками, чтобы не видеть, как умирает отец, в ожидании своего конца. Но тут кто-то спросил:
- Родмир, ты хочешь жить?
Я открыл лицо и увидел седого старца. Он стоял, опираясь на посох и смотрел на меня.
- Да, - пробормотал я.
- В таком случае, мне придётся обратить тебя в волка. Какое-то время ты будешь верно служить мне, а потом я сниму заклятье, и ты снова станешь обычным человеком. Но это случится, если ты будешь беспрекословно исполнять все мои поручения. Ты согласен?
Очень не хотелось умирать. В тот момент мне казалось, что лучше уж побыть волком, чем сгинуть в этом лесу, и я согласился. Семь долгих месяцев бегал я с другими волками по лесу, исполняя то, что прикажет старец. В основном, мне надо было охотиться на лесных животных. Некоторое время назад, я получил задание загрызть волка, того самого, который напал на отца. После того, как я сделал это, старец дал выпить какое-то зелье и я вновь стал человеком. Но, увы, вернуться к людям я всё ещё не мог, так как каждую седьмую ночь вновь и вновь обращался в волка.
- Я снял с тебя заклятье частично, - объяснил мой мучитель, - полного избавления от него ты ещё не заслужил.
Я поселился в заброшенной рыбацкой избушке на берегу реки. Пребывая в облике человека, в полном одиночестве, я часто сожалел о том, что не умер вместе с отцом.
Последним моим заданием, которое я получил от старца, было забраться к тебе в хлев и умертвить всю живность. Я ослушался его".
- Почему?
- Из-за Лизы. Я увидел её и..., - Родмир запнулся, - остальное тебе известно. За ослушание меня должны были загрызть волки, но ты спас.
- Почему не рассказал мне правду сразу?
- Боялся, не поверишь, - тихо проговорил Родмир.
- Не поверил бы, наверное, если бы сам не встречался с этим стариком. Теперь мне ясно, почему здесь такое творится.
- Ты видел его?! Когда и где? - оживился Родмир.
- Потом. Сейчас некогда, и так заболтались. Смотри, на дворе совсем рассвело уже, - Анисим выглянул в окно, и позвал, - Лизонька, вставай. Я сейчас самовар поставлю, чайку попьём.
Девушка тут же показалась из-за занавески. Она была бледна и напугана. Видно, не спала, а тихонько сидела у себя на кровати и слушала весь их разговор. Анисим уже возился с самоваром и не заметил, как его дочь посмотрела на Родмира, и столько сострадания было в этом взгляде, что тот не выдержал, отвернулся. Вдруг в дверь тихо постучали, и на пороге появилась Матрёна. Она поставила на стол корзинку и сказала:
- Вот, угощайтесь, курник вчера пекла. Да, нам с Пахомом столько не надо, старые мы уже. К тому же мне Пахом наболтал такого, что аппетит совсем отбил. Это правда, или причудилось старому?
Старушка обеспокоенно смотрела то на Родмира, то на Анисима.
- То, что на него наложено заклятье - правда. А то, что он задрал нашу живнось - нет, - ответил охотник.
- Вот беда-то какая. Жалко парня, чувствую, не злодей он. Что же делать то теперь, - запричитала Матрёна.
- Его придётся на цепь посадить. Так я людям пообещал. А сам в лес пойду, виновника всего этого надо найти, - невесело проговорил Анисим, усаживаясь за стол, - что ты там застыла у порога, проходи, чаю с нами испей.
- На цепь. Зачем на цепь? - у Лизы из рук выпал вышитый рушник, в который был завёрнут курник.
- Это для его же пользы. Чтобы народ успокоить, да чтобы дров не наломал. Стоит ему на улицу высунуться, на вилы могут насадить, или ещё что, - объяснил Анисим.
- Нельзя тебе одному в лес идти. Тот старик, которого ты собираешься искать, не простой. Обладает он тайной силой, не справишься ты с ним в одиночку, - возразил молчавший до этого Родмир.
- А как же с тебя заклятье-то снять, милок? - вмешалась Матрёна, - я столько тебя лечила не для того, чтобы теперь бросить в беде.
- Не знаю, только старец этот и может мне помочь. Он заклятье наложил, - поник Родмир.
- Погодите, - вдруг оживилась она, - не просто будет вам справиться со злодеем. Тут надо не силой, хитростью брать. И я знаю, кто нам в этом может помочь.
- Кто? - Анисим, Родмир и Лизавета перестали жевать и замерли в ожидании ответа.
- Моя сестра Акулина, - заключила Матрёна.
Акулина - старшая сестра Матрёны, жила на отшибе в маленькой покосившейся избушке. Она была полной противоположностью доброй и бескорыстной Матрёны. Акулину воспитывала прабабка, которая в народе слыла колдуньей, и всё своё умение постепенно передала внучке. К Акулине захаживали те, кто хотел навести порчу, приворот или что-то подобное. Но это случалось редко. Чаще всего селяне обходили её избушку стороной, предпочитая не попадаться на глаза старухе, знающей толк в чёрной магии.
- С чего это ты взяла, что она поможет? Не навлечь бы с её помощью ещё больше беды, - усомнился Анисим.
- Я сама поговорю с Акулиной. И пойду к ней прямо сейчас, - Матрёна решительно направилась к двери, но вдруг спохватилась, - Лизавета, надо бы какой-нибудь гостинец ей сладить. Дай хотя бы хлебца краюшку.
Лиза засуетилась, собрала узелок с продуктами и отдала его Матрёне.
- Погоди, я с тобой пойду, - засобирался Анисим, - а ты, Лиза, сиди дома, на улицу до моего возвращения ни ногой. Если что, Родмира в кладовке прячь, а лучше, запритесь и дверь никому не открывайте.
- Ох, ты, господи, как парня-то жалко. Вот беда-то какая, - всю дорогу сокрушалась Матрёна.
Наконец, они подошли к ветхой избе с наглухо закрытыми ставнями и позеленевшей крышей. Матрёна постучала в полусгнившую деревянную дверь:
- Акулина! Открывай!
- Кто там? - послышался грубый хриплый голос.
- Куля, это я - Матрёна.
- А кто с тобой?
- Охотник Анисим. Дело у нас к тебе.
- Входите, не заперто.
Анисим толкнул дверь, которая со скрипом открылась и впустила их в избу. Внутри было холодно, темно и не убрано. Почерневшая от сажи печь занимала большую часть единственной комнаты. Когда глаза привыкли к полумраку, Анисим смог разглядеть древнюю старуху, сидевшую за столом. Единственным освещением избушки была зажжённая лучина, слабый огонёк которой помог увидеть сморщенное лицо старухи, которая курила трубку, выпуская клубы табачного дыма.
- Что ещё у вас за дело? - спросила она и скорчила гримасу, означающую улыбку, обнажив при этом редкие кривые жёлтые зубы.
- Куля, мы к тебе не с пустыми руками пришли, вот, хлебца принесли, - Матрёна выложила на стол краюху, - помоги, на тебя вся надежда.
Худой морщинистой рукой Акулина взяла хлеб, понюхала его и зажмурилась от удовольствия.
- Говори, что надо.
Анисим рассказал ей о Родмире и злом старце.
- Так, что же ты хочешь от меня? - уставилась на него старуха.
- Возьми-ка вот ещё, - Матрёна пододвинула к ней два варёных куриных яйца.
Увидев их, Акулина немного смягчилась.
- Куля, подскажи, как снять заклятье с парня, - ласково заговорила с ней Матрёна.
- Это сможет сделать только тот старик. Он - колдун. Сам наложил, сам и снимет.
- Никаких других способов нет? - горестно вздохнула Матрёна.
- Есть, - ответила Акулина и смолкла.
Матрёна вынула из узелка кусок копчёной зайчатины и пододвинула его к сестре. Акулина не удержалась, откусила кусочек, и глаза её снова подобрели.
- Если убить старика, то я смогу вернуть заблудшую душу вашего волколака в её человеческую оболочку навсегда.
- Помоги, Христа ради, помоги. А я тебе ещё медку принесу. У Пахома в этом году мёда много, - взмолилась Матрёна.
- А я зайца или тетёрку подкину, - попытался умаслить старуху Анисим.
Она тут же встрепенулась и сказала:
- Зайца такого же, как этот.
Затем Акулина вновь вонзила свои жёлтые зубы в кусок мяса, а потом добавила:
- И тетёрку тоже.
- Согласен. Будет тебе и заяц и тетёрка.
- Снять заклятье не так уж и сложно. Надо вырвать у оборотня клок шерсти и бросить его в огонь.
- Всего лишь? - удивился охотник.
- Не совсем. Ещё надо произнести заветные слова. Но сработает это только в том случае, если колдуна, который наложил заклятье уже, не будет в живых. А справиться с ним не просто. Убить его можно только в ближнем или рукопашном бою. То есть из ружья или с другого оружия на расстоянии этого сделать нельзя.
- Так вон оно что, - на секунду задумался Анисим, как будто что-то припоминая.
- Людей он к себе близко никогда не подпускает. А вот волков не боится, так как легко может управлять ими. Поэтому пускай ваш волколак явится к нему в личине волка, тогда, возможно, ему удастся справиться с колдуном.
- Понял, я всё понял. А потом, значит, сразу к тебе его вести?
- Подожди, - Акулина взяла со стола пучок сухой травы и протянула охотнику, - перед тем, как идти к колдуну, пускай пожуёт этой травки, чтобы тот не смог воздействовать на него. И ещё, последнее. У меня труба в печи совсем забилась. Почисти её, а то огонь разжечь в нужный момент может не получиться. И дровишек принеси, у меня ни одного полена не осталось.
- Сделаю. Сегодня же сделаю. Прямо сейчас за дровами и отправлюсь, заодно дрын захвачу, трубу проковырять.
- И про зайца не забудь, - Акулина не дожидаясь ухода гостей, с жадностью накинулась на еду. Видно, она была сильно голодна.
- Зайца потом, когда заклятье снимешь, - остановился в дверях Анисим.
- А ты хоть знаешь, как понять, что заклятье снято? - с набитым ртом пробубнила Акулина.
- Нет, - растерялся охотник.
- У твоего парня где-то на теле, даже когда он становится человеком, растёт клочок волчьей шерсти. Видел?
- Нет, - ещё сильнее опешил Анисим.
- А ты попроси, пусть покажет. Когда его душа навсегда останется в теле человека, то шерсть отпадёт.
До самого вечера возился Анисим с печью Акулины. Из дома он привёз телегу дров, заготовленных на зиму, и несколько раз лазил на крышу, пока труба полностью не была вычищена. Наконец, в избе стало тепло от весело потрескивающих дров, но не осталось ни дыма, ни его запаха. Довольная Акулина влезла на печь, погреть свои старческие косточки, а Анисим вернулся домой. Он сразу же принёс из хлева длинную тяжёлую цепь, один конец которой закрепил скобой к полу, а другой - пристегнул замком к ноге Родмира. Ключ от этого замка протянул Лизавете.
- На, пускай у тебя, дочка, хранится, - сказал Анисим и посмотрел на Родмира, - А ты, парень, уж на меня обиду не держи. Не со зла это я. Скоро ты будешь свободен.
Охотник рассказал, что удалось выяснить у Акулины.
- Вот такие, значит, дела. Когда теперь ты волком-то обернёшься? - спросил он, завершая разговор.
- Через четыре дня. Ты меня отпустишь в лес, чтобы я колдуна убил?
- Одного не отпущу. Вместе пойдём. А где его искать-то будем?
- Я знаю где. На поляне. Он снова всех своих слуг собирать будет. Не надо тебе идти со мной. Он хитрый, может почуять человека, да и опасно это.
- Я - охотник, и умею делать так, чтобы меня зверьё не чуяло. И хватит уже об этом. Сказал - вдвоём пойдём, значит, так оно и будет! - начал сердиться Анисим.
- Ну, ладно, как скажешь, - согласился Родмир.
- Это правда, что у тебя на теле клок волчьей шерсти растёт? - вдруг вспомнил Анисим.
Родмир, смутившись, кивнул.
- И где он? - допытывался охотник.
- Там, откуда у волков хвост растёт, - опустил глаза Родмир.
- Вон оно что. А не пора ли нам отужинать. Лизавета, дай-ка нам щец, - Анисим потёр ладони друг о друга.
Запах свежих щей разбудил в нём сильный аппетит. Лиза принялась хлопотать у стола, но ужин подать не успела. В избу без стука вошёл Матвей.
- Доброго вам вечера, - сказал он и поставил на стол глиняный кувшин, - вот, мать молока передала, а то вы теперь без коровы остались.
Затем он зло взглянул на Родмира, сидевшего у печи, и пробормотал:
- У-у-у, зверюга.
- Никакой он не зверюга, - заступилась Лиза.
Матвей исподлобья посмотрел на неё и громко спросил:
- Что, Анисим, выяснил ты, кто нашу живность порешил? Завтра утром к тебе народ за ответом соберётся.
- Вот, завтра всё и узнаешь, - спокойно и уверенно проговорил Анисим, - передай Ефросиньи спасибо за молоко. А, может, щей с нами желаешь отведать?
Анисим всегда хорошо относился к соседу и не хотел портить с ним отношения.
- Нет, уж, спасибо, - Матвей повернулся, чтобы выйти из избы, но в дверь постучали, и прямо перед его глазами появилась подруга Лизы - Маняша.
Она улыбнулась Матвею, да так, что он вмиг забыл все свои горести и проблемы.
- Доброго вам здравия, - поздоровалась Маняша.
- Не боишься ты, Маня, по вечерам одна по деревне ходить. Время-то нынче, какое неспокойное, - проворчал Анисим.
- Да я на минутку, сейчас назад побегу, - Маняша звонко рассмеялась и вместе с Лизой скрылась за занавеской в соседнюю комнату.
- Обожди, Матвей. Не спеши. Проводишь девку до дома, а то мало ли что?
- Провожу, чего ж не проводить, - согласился Матвей.
Вскоре девушки вышли из комнаты Лизы. Счастливая Маняша, которой давно нравился Матвей, не раздумывая, приняла его предложение проводить её. Звонкий Манин смех был слышен даже из сеней.
На следующее утро, как только рассвело, у дома Анисима собрался народ. Он надел полушубок и вышел на крыльцо.
- Что скажешь? - сразу же спросил детина с бородой, сжимающий в руках вилы.
- Да, что сказать, Пантелей, не мой постоялец вашу живность рвёт. Вы и сами это понимаете. Пока он на цепи сидит, в деревне ещё несколько разорванных туш нашли. Правильно я говорю?
- Вроде всё так. Моя жинка вчера лису у сарая видела. Хорошо, что вовремя вышла, а то бы точно несколько кур не досчитались, - согласился один из мужиков.
- А я вот, не уверен. Может, ты его ночью с цепи отпускаешь, и он по деревне волком бегает. Не мог я ошибиться, волколак это, - зло прищурившись, посмотрел на Анисима Матвей.
- С цепи я его не отпускаю, как и обещал. Зачем это мне? А то, что он волколак, твоя правда, Матвей.
Толпа зашумела:
- На вилы волколака! Веди сюда оборотня!
- Тихо! Я ещё не всё сказал! - перекрикнул всех Анисим и, когда вновь установилась тишина. Продолжил, - а о том, кто скотину рвёт вы, уже забыли? Что вы с этим собираетесь делать?
Народ молчал.
- В лесу нашем нечисть завелась, насылает на нашу деревню зверьё разное и, пока мы этого злодея не порешим, так и будет продолжаться. А справиться с ним сможет только волколак. Как только злодея не станет, падут чары и станет он обычным человеком.
- Чужака выгораживаешь?! Смотри, как бы он тебя не разодрал, - снова выкрикнул Матвей.
- Правду он говорит, - вдруг раздался из толпы слабый старческий голос.
Это был Митрич. Голова и руки его тряслись, мохнатые брови да куцая бородёнка выглядывали из-под низко надвинутой шапки. Никто не знал, сколько лет старику. Все присутствующие с детских лет помнили его таким старым и ветхим.