Возвращаясь на берег, рыбак наблюдал за тем, как серебристо-синяя морская вода, становясь все бледнее и незаметнее, набегает на мелкий лунный песок и превращается в землю. Он старался не шуметь и греб медленно, осторожно работая веслами - торопиться ему было некуда, и он так любил тихий, хрустальный голос моря, лившего свое перламутровое сияние до самого края неба, что даже немного побаивался нарушать его пастельную тишину, звучавшую даже в неярком солнечном свете.
Вода под округлым носом маленькой лодки становилась все прозрачнее, и сквозь нее было видно, как по песчаному дну пробегают золотые солнечные волны. Они тихо постукивали о борт, и рыбак рассеянно вслушивался в их шепот, отчасти понимая чуть слышные слова.
Рыбак вылез из лодки и втащил ее на берег. Она чуть-чуть завалилась на бок, когда он для верности привязал ее к специально вбитому в песок колышку, и сразу же приняла вид полной безучастности ко всему происходящему вокруг.
Небо над морем начало окрашиваться в полупрозрачные сиреневые тона. Облака брызнули на него широкими, неаккуратными лиловыми мазками. Рыбак знал, что скоро стемнеет. Из своей маленькой хижины он принес дров и разложил у самой кромки воды небольшой костер, который мог бы помочь ночи добраться из-за моря до этого далекого берега. По потемневшим волнам пробежит искристая дорожка, и, встав на нее, она быстрее дойдет до этих занебесных краев, которые уже покинуло солнце.
Костер запылал ярко, звонко. Свет медвяного пламени расцветил сумерки, небрежно расшил их золотыми нитками, ласковое ручьистое сияние молодого огня необычайно сузило мир, и был уже почти не виден вечный, пустынный небесно-морской простор, который еще совсем недавно играл ослепительными солнечными лучами.
Рыбак раскурил свою маленькую трубку, затянулся и взглянул ввысь. Нет, еще не настолько стемнело, чтобы на небосклоне проступили снежные звезды. Рыбак стал всматриваться в огонь, который, потрескивая, время от времени рассыпал звонкий бисер искр. Он смутно, интуитивно понимал смоляной тягучий язык этой осенней глубины, но не удивлялся этому - ведь он хорошо знал, что это изначально дано каждому человеку на этой земле.
Прошел час, и высоко, в посвежевшем небосводе зажглись серебряные капли звезд. Их было так много, как бывает только ясной росы в утренней траве, и, глядя на них, хотелось только одного - много, глубоко дышать этим немыслимым цветочным простором, отражающимся в море светлым лунным покрывалом.
Рыбак думал о том, что высоко-высоко, в зазвездной дали, сияют и рассыпаются цветные мосты, текут белоснежные реки и горит яркий, обжигающий солнечный круг, и в этот удивительный край так просто, так забавно легко дойти по золотой дорожке, переливающейся у самого берега. И о том, что за той линией, где небо касается моря, наверняка все совсем по-другому, может быть даже, что там - счастье. Рыбак имел очень смутное представление о том, что это такое - ему казалось, что счастье - это нечто большое и светлое, чем-то напоминающее утро. Но ничего более точного он не мог себе вообразить - да ему это было и не нужно.
- Уплыву я отсюда, - пробормотал рыбак и лег на спину, чтобы, засыпая, видеть расшитый серебром ночной небосклон.
Море мягко накатывало на берег, иногда чуть-чуть освещая его. В эти часы на берегу было так тихо, что даже осенний шелест волн казался одной из составляющих этой тишины.
Звезды, скатившись по округлому небесному куполу, с тихим плеском падали в темные волны и, когда начало светлеть, и между небом и землей обозначилась пока еще не четкая граница, растаяли и превратились в ломкие ранние лучи, брызнувшие на ставшую прозрачной воду из-за горизонта. По-утреннему похолодало, и море стало зеленовато-белым. В вышине проступали цвета и контуры будущего неба.
Когда рыбак проснулся, было уже совсем светло. Солнце поднялось из-за моря и стало наливаться янтарем, чтобы обратить его в тепло и согреть маленькую Землю, зеленевшую где-то внизу, далеко под ним.
Как все жители побережья, рыбак любил утро, любил рассветное море, еще не налившееся своим ярким цветом, и сохранявшее только внутренний свет, и любил особый, восходный ветер, прилетавший из-за края земли и пахнущий эхом и росой. Рыбак встал, широко раскинул руки и глубоко вздохнул. Загорался новый, чистый день.
"И каждый раз по-новому," - подумал рыбак.
Ему было весело представлять себе, как однажды он уплывет в море и никогда не вернется на этот берег, к которому так привык за долгие годы. Ведь должно же хотя бы когда-нибудь что-то измениться.
"Осень придет, - решил он. - И я уплыву".
И полились прозрачные, бездонные дни, пронизанные солнечным сиянием и тишиной, вышитые ласковым светом, наполняющим морскую даль. Иногда кричали чайки, напоминающие белые паруса уплывших когда-то кораблей, и поэтому небо было еще более похожим на отражавшее его море. И, казалось, не будет ни конца, ни дна этому хрустальному течению времени, и тысячи лет спустя это место будет таким же, как теперь.
Рыбак не выходил в море. Он просто сидел на берегу и ждал. Это было нетрудно- ведь на море можно смотреть очень-очень долго, до тех пор, пока оно не престанет меняться и играть собственной изумрудной многогранностью, не перестанет биться о песок и убегать к небу мелкой дрожащей рябью , соприкасаясь с ним тонким солнечным переломом, почти невидимым горизонтом.
Однажды рыбак заметил, что воздух запах по-другому, и ветер переменил направление. Рыбак погладил рукой песок и почувствовал, как он нагрелся, впитав в себя все тепло августа. Солнце уже таяло, стекало за горизонт медовой смолой и отбрасывало на все пространство перед собой рыжеватый отсвет. Но рыбак знал, что солнце скроется, а золотой оттенок останется - ведь осень, которую он так долго ждал, наконец пришла.
Рыбак встал, подошел к своей лодке, отвязал ее и столкнул на воду. Волны сразу же обхватили ее деревянное брюшко, и рыбак спокойно и легко отчалил от берега.
Солнце совсем расплавилось и растеклось по небу прощальной кленовой полосой. В самой глубине, под водой, мерцали, светились янтарные искры - ночью они отразятся в небе и расцветут звездами, которые, возможно, покажутся рыбаку самыми красивыми, какие он только видел - ведь уже очень скоро он доплывет до горизонта и убедится в том, что счастье действительно похоже на утро.