Аннотация: Трактовка классификации художественных методов. Полутеория - полуисследование. Здесь представлено без всякой формалистической ерунды типа задач и целей.
Здравствуйте, уважаемая аудитория.
Сегодня мне хотелось бы рассказать вам о той закономерности, которую я заметила, занимаясь изучением литературы на уровне, немного более глубоком, чем уровень школьной программы. Я не называю эту закономерность теорией, поскольку общего количества моих размышлений и выводов, связанных с ней, недостаточно для целой системы взглядов, какую должна представлять собой теория, тем более научная. Все, что я сейчас буду говорить - это только цепь умозаключений, сделанных на основе имеющихся фактов.
Итак, говорить я буду о сходстве в развитии человека как личности и члена общества и развитии литературы как вида искусства, на мой взгляд, одного из самых совершенных. Идея эта, как я начинаю понимать, не нова: нечто похожее, только относительно истории каждого отдельно взятого народа, говорил Лев Николаевич Гумилев, основавший пассионарную теорию энтогенеза. В этой теории тоже прослеживается параллель между историей человеческого индивидуума и судьбой народа. Согласно этой теории, каждый этнос переживает фазы толчка, инкубационного периода, подъема, перегрева, надлома, инертности, деградации и, наконец, гибели.
Мне же хотелось бы обосновать законность моей мысли с помощью литературоведческой классификации художественных методов, которая всегда интересовала меня, поскольку именно в ней так четко прослеживается свойство литературы вообще как системы, мало того - системы, неразрывно связанной с мировой историей. В этой системе каждый элемент - это уникальное явление, частица искусства воздействовать словом, и в то же время все эти элементы прочно взаимосвязаны, поскольку без одного невозможно и другое. Джон Голсуорси писал: "Приходилось ли вам когда-нибудь видеть скелет змеи, одного из самых удивительных и изящных земных созданий? Так вот, Литературу можно сравнить со скелетом бесконечной змеи: каждый позвонок чем-то отличается от предыдущего и все-таки таинственным образом соединен с ним. <...> Литература - словно нитка драгоценных камней, и ни один из них не похож на другой".
Такими "драгоценными камнями" можно назвать и литературные методы. Их принято соотносить с определенными историческими периодами, но, как правило, при ближайшем рассмотрении оказывается, что, во-первых, произведений, написанных исключительно по канонам какого-нибудь одного метода, почти нет, и, во-вторых, что в творчестве всякого писателя присутствует своя "периодизация", и, даже тогда, когда "официальное" действие метода заканчивается, черты его продолжают появляться в более поздней литературе, а приемы использоваться писателями последующих поколений. На мой взгляд, это также характеризует литературу как систему, поскольку в системе изначально не бывает ничего "лишнего", все продумано, и любые мелочи служат единой цели.
Здесь проходит первая явная параллель с другой системой - системой развития человеческой личности. Характер человека, пройдя определенный этап своего развития, никогда не остается без изменений - это означало бы возвращение к нулевому уровню и остановку всякого прогресса, деградацию. На том, что было прежде, строится настоящее и нельзя отвергать ничего из того, что пройдено, чтобы не сделать ошибки. Это свойственно, пожалуй, вообще всему в мире. В рассказе Рэя Бредбери "И грянул гром" мысль о систематичности всего сущего представляет собой центральную идею. Данным исследованием я хотела доказать, что рассмотрение как человеческой личности, так и литературы вне их систематичности неверно, поскольку это обедняет и искажает их суть.
Конкретизация приносит нам первые чисто "человеческие" параллели.
Говоря о методах, начать, на мой взгляд, следует с Барокко. Барокко - это метод, появившийся примерно в XVI веке, и для него характерно противоречивое восприятие мира, способность "сочетать несочетаемое". Устремленное к упорядочению мира, оно творило собственную его модель, основанную на единстве научного и художественного познания. Оно обострило интерес к человеческой личности, мечущейся в тисках сложных, часто неразрешимых проблем, заданных ей этим огромным, непостижимым, хаотичным миром, с которым человеку никогда и ни за что не справиться. Человек очень хочет хоть что-нибудь понять в этом мире, но у него ничего не получается. Как бы в утешение мыслители Барокко выдвигают знаменитый принцип "Мир - театр, люди в нем - актеры".
Не сходны ли все эти особенности с особенностями мировосприятия человека в самом раннем возрасте, когда он пытается постичь этот мир весь, сразу, и абсолютно все в нем воспринимается им в первый раз? Ребенку точно так же свойственно совмещение несовместимого, поскольку законы окружающего мира пока еще не изучены им до конца и, следовательно, не стесняют его фантазии. Мироощущение ребенка причудливо, поскольку свободно от ограничений. "У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим", - утверждал Жан-Жак Руссо, а Антуан Ривароль говорил: "Ничто не удивляет, когда удивляет все: такова особенность ребенка". В Барокко образ человека вообще напоминает образ ребенка, отношения между человеком и миром максимально приближены к отношениям между миром и ребенком, познающим, но строящим свой собственный, по устройству весьма далекий от реального мир. Ребенку, как и человеку Барокко, свойствен страх перед неведомым, но также и слепая, чисто детская храбрость и дерзость.
Но ребенок растет, приближается к школьному возрасту, сознание его развивается, и наступает период "Классицизма" - новый этап в его развитии.
Классицизм - метод XVIII-XIX веков, по большей части никак не проявлявшийся позднее, что значимо для нашего исследования - позже будет понятно, почему. В традиции Классицизма мир устроен абсолютно правильно, все в нем подчинено справедливым и разумным законам, которые человек должен постичь с помощью своего ума. Если у человека что-то складывается не так, то причина этого - дурное воспитание. Человек должен уметь управлять своими эмоциями и полагаться на разум, а то, что с его помощью понять нельзя, просто отсутствует. Классицисты утверждают взгляд на художественное произведение как на создание искусственное - сознательно сотворенное, разумно ориентированное, логически построенное. Эстетической ценностью для Классицизма обладает лишь непреходящее, неподвластное законам времени, он стремится найти и запечатлеть его устойчивые родовые черты (с этим связаны принципы типизации характеров).
Классицизм в младшем школьнике - это его привязанность к ограничениям, привязанность бессознательная и сама собой разумеющаяся. В это время над человеком все еще самая сильная власть - это влияние родителей, указавших нормы поведения, следовать которым для ребенка этого возраста абсолютно естественно. У него пока нет желания вырваться, начать устраивать свою жизнь по собственным законам, его не раздражает то, что действия его полностью просчитаны взрослыми. Ему комфортно в такой ситуации, потому что ему пока еще не присуща самостоятельность в полном смысле этого слова. Вечная логика и "правильность" для него неосознанный идеал - неосознанный потому, что он еще не задумывается о своем собственном идеале. Также характерна склонность детей этого возраста выражать свое мнение о людях, книжных персонажах или явлениях оценочными категориями добрый/злой, хороший/плохой, и это, согласитесь, чем-то напоминает классицистическую типизацию характеров. Важно то, что выйдя из этого состояния, он уже никогда к нему не вернется. Пожалуй, Классицизм - это единственный метод, шансы на повторение у которого практически равны нулю - и в литературе, и в жизни человека. Правда, существует более поздняя форма "жизненного Классицизма" - склонность к сентенциям и авторитарности, часто проявляющаяся в старости, но, как правило, это случай людей, почти не выходивших из состояния "Классицизма" всю свою жизнь - такие люди нередки.
Наиболее характерная параллель - это переход от Классицизма к Романтизму. Эта классическая схема, собственно, более всего способствует зарождению мысли о схожих путях развития литературы и развития человеческой личности.
Итак, Романтизм как метод появился примерно в XVIII веке и, по моему мнению, процветает и до сих пор, хотя некоторые исследователи ограничивают период его развития XIX веком. Отвергая повседневную жизнь современного общества как бесцветную и прозаическую, романтики стремились ко всему необычному. Они открыли необычайную сложность, глубину духовного мира человека, внутреннюю бесконечность человеческой индивидуальности. Человек для них - малая вселенная. Напряженный интерес к сильным и ярким чувствам, к тайным движениям души, тяга к интуитивному и бессознательному - сущностные черты романтического мировосприятия. Столь же характерно для Романтизма повышенное внимание к единичному, неповторимому в человеке, культ индивидуальности. По мнению романтиков то, что человек не сделает за свою жизнь, больше никто выполнить не сможет. Каждый человек приходит в мир со своей определенной целью, и в ее осознании состоит человеческое счастье.
Вместе с тем Романтизму свойственно чувство сопричастности стремительно развивающемуся и обновляющемуся миру, включенности в поток жизни, в мировой исторический процесс, ощущение скрытого богатства и беспредельных возможностей бытия. Романтики страстно верили во всемогущество свободного человеческого духа. Они мечтали не о частичном усовершенствовании жизни, а о целостном разрешении всех ее противоречий. Разлад между идеалом и действительностью, характерный и для предшествующих направлений, приобретает в Романтизме необычайную остроту и напряженность, что составляет сущность так называемого романтического двоемирия. При этом в творчестве одних романтиков преобладала мысль о господстве в жизни непостижимых и загадочных сил, о необходимости подчиняться судьбе, а в творчестве других преобладали настроения борьбы и протеста против царящего в мире зла.
В человеческой жизни, на мой взгляд, период "Романтизма" начинается соответственно так называемому "переходному возрасту" и продолжается довольно долго, совсем же не исчезает никогда - судьба его в литературе, как уже было сказано, развивается примерно так же. Таким образом, большинство присутствующих можно, с их позволения, отнести к этой категории, и, я надеюсь, они во многом согласятся с тем, что я скажу о "жизненном Романтизме".
Итак, сходство поразительно. В юном возрасте человек, наконец, ощущает потребность в том, чтобы выделить, осмыслить и растолковать окружающим свое "я". Осознание себя как самостоятельной личности приводит к множеству конфликтов, в первую очередь с людьми, которые и без того привыкли видеть в тебе личность и потому не понимают, зачем тебе доказывать это им и всему миру, крича на каждом углу о том, какой ты особенный. В таком состоянии человек, напротив, бывает уверен, что его не воспринимают как индивидуальность, и из чувства несправедливости, порожденного этой уверенностью, вырастает культ индивидуальности, идентичный романтическому. В этом возрасте человек впервые серьезно задумывается о каких-то глобальных проблемах, причем это именно глобальныепроблемы, проблемы всего человечества. Чувство молодости порождает чувство веры в возможность в одиночку победить все мировое зло, человеку искренне хочется все переменить, добиться такого огромного счастья, что его хватит на всех - разом разрешить все существующие проблемы, только найдя какой-нибудь чудесный алгоритм. Эти мечты очень быстро омрачаются: родителями, искренне желающими предостеречь ребенка от тех разочарований, которые они когда-то пережили сами, друзьями, которые, думая о том же, становятся ревнивы к собственным идеям и напускают на себя равнодушие из обыкновенного желания позлить. Получается замкнутый круг, в основе которого лежит все тот же пресловутый романтический разлад между идеалом и действительностью, и побочный эффект в данном случае - неприязнь к абстрактному ничего не понимающему "обществу" - черта также чисто романтическая. Следуя все тому же сценарию, дальше пути расходятся: кто-то продолжает искать "разгадку", кто-то покоряется судьбе и целиком уходит в подчеркивание собственной индивидуальности и в самовыражение, а также в протест против "навязываемых" норм. Следствием юношеского романтизма можно считать появление всяческих субкультур, а также увлечение литературой фэнтези, дающей читателю альтернативную, более привлекательную реальность, не имеющей ничего общего с "обыденной" "серой" действительностью.
Но рано или поздно настает время, когда отношение человека к этой действительности меняются. Игнорировать ее становится все сложнее, и события начинают развиваться по двум примерным сценариям: либо человек, обратив, наконец, свое внимание на тот маленький повседневный мир, который его окружает, видит в этом мире нечто не совсем уж отвратительное и со временем открывает в нем все новые прекрасные грани, а в конце концов начинает любить его куда более осознанной и мудрой любовью, чем та, которую он совсем недавно испытывал по отношению к собственным "идеальным мирам" и "идеальным людям", либо просто смиряется с ним, сознавая несбыточность многих мечтаний, и погружается во всю ту же ранее ненавистную обыденность, с тем только конечным отличием от первого случая, что ему она по-прежнему кажется лишенной какой-либо красоты. Как бы то ни было, человека начинает интересовать реальность, законы по которым она устроена - первоначально благодаря инстинкту самосохранения. Период, наступающий вслед за этим переходом (как правило на смене ранней молодости более зрелой, но все еще также молодостью) я отношу к "жизненному Реализму", который, так же, как и "жизненный Романтизм", полностью не исчезает уже никогда.
Реализму как методу это тоже свойственно, поскольку он, появившись примерно во второй трети XIX века, остается не менее актуальным и до сих пор. Суть Реализма была очень метко выражена Фридрихом Энгельсом, определившим его как "правдивое воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах". Действительно, следуя реалистической концепции, художник изображает жизнь в образах, соответствующих сути явлений самой жизни и создаваемых посредством типизации фактов действительности. Утверждая значение литературы как средства познания человеком себя и окружающего мира, Реализм стремится к глубинному постижению жизни, к широкому охвату действительности с присущими ей противоречиями, признает право художника освещать все стороны жизни без ограничения. В Реализме верность действительности становится ведущим критерием художественности. Изображение мира утрачивает, как правило, абстрактно-условный, аллегорический характер, одновременно поднимаясь и над натуралистической детализацией; оно обретает нередко такую степень жизненности, что о литературных героях говорят как о живых людях.
В реалистической литературе внутренний мир и поведение героев несут на себе, как правило, неизгладимую печать времени, и все же в зрелом Реализме обстоятельства изображаются лишь как необходимая предпосылка раскрытия душевного мира людей. Реалистическому искусству присуще стремление рассматривать действительность в развитии, способность обнаружить и запечатлеть в образах возникновение новых форм жизни и социальных отношений, новых психологических и общественных типов. Кардинальная проблема Реализма - соотношение правдоподобия и художественной правды. Внешнее сходство изображения с его прообразами в действительности не так важно для реалистов, как верность в постижении и передаче сущности жизни, значительность идей, переданных художником.
В конце XIX - начале XX веков в противовес главенствовавшему до этого Реализму появляются разнообразные новые течения: сначала Символизм, цель которого была - вернуть поэзии поэтичность, причем за счет символа, иносказания - наиболее действенного, по мнению символистов, способа выражения идеи, которая не может и не должна быть выражена прямо, специально предназначенными для этого словами, а потом, после кризиса Символизма, два основных вытекающих из него направления: Акмеизм и Футуризм. Акмеисты противопоставили мистическим устремлениям Символизма к "непознаваемому" "стихию естества", декларировали конкретно-чувственное восприятие "вещного мира", возврат слову его изначального, не символического смысла. Однако сужение представлений о назначении искусства, эстетизация "земного", противопоставленная социально-историческому осмыслению жизненных явлений не позволили поэзии Акмеизма подняться до отражения реальных проблем действительности. Общей основой футуристического же движения было стихийное ощущение "неизбежности крушения старья", художественное же творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы, которая через творческую волю человека создает "новый мир" и "новое человечество". Футуристы беспрестанно экспериментировали над стиховой графикой, рифмой, настаивали на неограниченном "словотворчестве" вплоть до изобретения индивидуальных диалектов.
Этот "взрыв" новых течений, мыслей, теорий, потребность в переменах, после долгого затишья особенно безудержная и жадная, напоминает период в человеческой жизни, когда человек уже средней молодости, можно сказать зрелый, вдруг оглядывается назад и ужасается: как так быстро пролетело время? Ему кажется, что он слишком много этого времени потратил впустую, ему страстно хочется больше не повторять этой ошибки и жить в полную силу, хочется избавиться от того жизненного порядка, который он установил сам себе, хочется вырваться из пресловутой обыденности, вновь начавшей пугать своей безысходностью, и так наступает краткая "вторая юность", второе духовное рождение человека, переосмысление уже прожитого и подготовка к грядущему. Это время больше грустное, но по-своему прекрасное, длится оно недолго и, к сожалению, очень часто заканчивается состоянием тяжелой депрессии, многие черты которой свойственны литературе Модернизма.
Коренным свойством литературы Модернизма является убеждение в глубоком и непреодолимом разрыве между духовным опытом личности и доминирующими тенденциями общественной жизни, ощущение насильственной изоляции человека от окружающего мира, замкнутости, отчужденности и бесконечной абсурдности каждого индивидуального существования и всего макрокосмоса в действительности. Стремление Модернизма преодолеть мертвенную механичность и "разорванность" социальной, культурной, духовной жизни буржуазного общества осуществлялось поисками утраченной полноты и целостности в этих сферах жизни. Тем же стремлением порождены настойчивые попытки построения эстетической гармонии путем искусственного обеднения картины жизни, искажения или полного игнорирования реальных процессов. Предметом изображения литературы Модернизма являются в конечном счете не подлинные противоречия общества, а отражение их в кризисном сознании человека, его изначально трагическое мироощущение, связанное с неверием в разумность истории, в возможность воздействовать на действительность. Для Модернизма человек остается жертвой непознаваемых, враждебных сил, формирующих его судьбу.
Как заметно из этой характеристики, от Модернизма довольно просто перешагнуть обратно, к Барокко, и завершить тем самым круг, подтвердив любимую романтиками идею о возвращении стариков в детство - совершенное состояние любого человека. Но я останусь верна своим наблюдениям и закончу этот путь по-другому. Мне кажется, что через все эти изменения проходит каждый, поскольку они естественны, но система взглядов и характер неповторимы, а потому всякому человеку присуще его собственное "течение", если можно так выразиться, и к этому-то "природному" своему состоянию человек возвращается в конце жизни, как к истине, которая наконец-то не требует никаких доказательств.
Можно сказать, что сейчас литература находится в состоянии, соответствующем состоянию умирающего человека. Точно так же наступает решающий момент, за которым либо последует обретение бессмертия, либо наступит небытие. Современная литература находится на грани смерти и возрождения, и, чтобы возрождение это произошло, нужно, чтобы завершился круг. На настоящий момент шагом вперед будет только шаг назад. Я уверена, что именно позади мы оставили много такого, что, будучи развиваемо, помогло бы литературе еще больше приблизиться к величайшей конечной цели любого вида искусства, всего искусства в целом: к осознанию и достижению человеческого счастья. Из уже увиденного, понятого и пройденного мы взяли все, что могли. В жизни человечества и в литературе готовится новый этап, который, скорее всего, будет тяжелым, но полным перемен, и в основе его будет лежать множество старых открытий, осмысленных по-новому.
Итак, литература развивается по законам, схожим с законами развития личностного. Это так потому, что за каждой книгой, за каждой строчкой стоит хотя бы один человек, и вся литература в целом - это в первую очередь люди. Это - и мы с вами, мы - писатели и читатели. И то, какой она будет, зависит от нас.