Стая ликующих воронов кружила над полем, предвкушая скорый обед. Иссушающее полуденное солнце только подогревало в них уверенность. Антон шел уже шесть часов по открытому полю, с каждой минутой все глубже осознавая свою скорую смерть. Лес остался далеко позади, лишь изредка попадались чахлые деревца, а надежда добраться до другого лесного участка таяла на глазах.
Солнце припекало нещадно и слепило глаза. Антон не ел уже несколько суток, а вчера закончилась еще и вода. Он чувствовал, что обречен, и стая воронов, кружившая над головой, была тому подтверждением. Майка, повязанная на манер тюрбана, уже не спасала, а те крохи сил, добытые из нескольких часов беспокойного сна, были уже на исходе.
Воспоминания начали приходить постепенно. Сначала самые свежие. Вспомнилось, как поспорил с Витькой из-за какой-то гипотетической ситуации. Его он видел последним из знакомых. Затем все дальше и дальше. Глубже. Роднее. Ближе. Интимнее. Воспоминания захлестывали его, но для слез уже не хватало ни сил, ни влаги. "Дождя...это все что я прошу...дождя..."
Он вдруг увидел на горизонте тень. Показались верхушки деревьев, а затем и крыша дома. Нахлынувшая радость, была как кусок серого хлеба, что дали умирающему от голода. Она отобрала те резервные силы, что поддерживали его все это время. Ноги вдруг ослабели, а тело стало так невыносимо тяжелым. Антон словно подкошенный упал на сухую траву. Улыбка блуждала на измученном лице. Он хотел прикрыть глаза всего на несколько минут.
Солнце уже клонилось к закату. С севера приближалась гроза. Глаза заброшенного дома, уже давно созерцали лишь пустоту. А сам он уже давно был в любовных объятиях подступающего леса. Когда Антон снова открыл глаза, солнце все еще было на небе и пыталось спрятаться за горизонт. Но было и что-то новое. Легкий шелест деревьев доносился с опушки, такой близкой и такой далекой, и он двинулся в путь...
Антон уже давно брел в направлении спасительного дома и тени. Он не чувствовал ни усталости, ни боли. Время не имело для него значения. Он перестал замечать происходящее вокруг. Дом на опушке стал его мечтой, навязчивой идеей. Другие мысли не осаждали его и не тревожили. И только одно было важно - дом. Прошла целая вечность с начала его пути, но дом все не приближался. И Антона охватила невероятная паника. Он развернулся, чтобы увидеть пройденный путь, но был всё там же, где очнулся после обморока. А потом он увидел его. Человека лежащего на выжженной траве. Вернее, все, что от него осталось. ЭТО уже давно не было человеком. Это был скелет, одетый в лохмотья. А голова была обмотана какой-то тканью на манер тюрбана.