"Что делать? Ума не приложу" дочь смотрела на старенькую мать и мучительно думала о том, как ее отвлечь от мыслей о смерти.
"Во-первых, доктор сказал, что ей еще жить и жить. Во-вторых, она сама видела, что вся беда в настроении. Вернее, в отсутствии настроения, желания жить".
Доктор посоветовал дочери придумать какое-то занятие, которое отвлечет мать. Хорошо бы сменить "обстановку", если есть возможность. А, главное, навещая ее, обязательно говорить о том, что будет завтра, послезавтра.
То есть внушать мысль о том, что есть чем заняться в будущем. Или, как она сама для себя подытожила, - продолжение следует... Кроме того, дочь понимала, как ждет мать весточки от сына, ее брата, который стал большим человеком. Слишком занятым, чтобы уделять достаточно внимания старушке матери.
Так возникла идея.
Она навещала мать через день. А в промежутках, перемывая посуду, прибираясь в своей квартире, записывала на диктофон что-то, вроде - "что вижу, то пою". Это была смесь правды с вымыслом, реальных фактов и сказочных поворотов сюжета. Поэтому она их назвала "рассказками". Когда сыну было года 4, она также сочиняла на ходу. Но тогда задача была - усыпить поскорей. А теперь наоборот - пробудить интерес к жизни. "Не знаю, что получится, но, главное, хотя бы убедить, что - продолжение следует".
Так и пошло. Обе не сразу заметили, что для дочери сочинительство стало отдушиной. А мать, казалось, только и жила этим. Она с нетерпением ждала новую запись, готовилась к встрече. Протирала до блеска магнитофон. Накрывала на журнальном столике перед своим креслом чайный стол. На вышитую салфетку ставила чайник и перламутровые чашки от любимого сервиза. Печенье и конфеты в круглой хрустальной вазочке с зубчатым краем. Надевала свое парадно-выходное темно-синее платье с белым кружевным воротничком. Тщательно причесывалась, усаживалась поудобнее в кресле и немного даже вытягивала вперед шею, слушая очередную серию.
Жил -был царь. Никто не знал, что он царь. Кроме него, разумеется. Потому что если бы и он не знал, то откуда бы об этом узнали мы?
С детства он был каким-то особенным, не таким, как все. Окружающие прочили ему Большое Будущее. И говорили: "Быть ему большим начальником над людьми". Таким он был основательным, вдумчивым и деловитым. А главное, он всегда знал, чего он хочет. С тех пор как научился говорить. Говорил немного, но весомо: "Я сам. Я знаю. Я так хочу! Я сказал". И взрослые, пораженные уверенностью, даже непререкаемостью его тона, умолкали и предоставляли ему возможность делать так, как он считал нужным...
Рассказывая очередную придуманную историю, дочь поняла, что неосознанно старается высказать матери свою признательность. За их с братом детство. Подчеркнуть, какая замечательная у них мать. Как много родители дали им, своим детям. Вспомнить самые теплые, радостные и значительные минуты их жизни. Посмеяться над милыми и смешными чертами характеров. Погрустить о пережитых когда-то невзгодах. Она по себе знала, как утешает в сегодняшних горестях то, что было благополучно пережито в прошлом. Это напоминало о течении времени. О том, что все проходит. И о том, что все, остро переживаемое сегодня, уже завтра будет казаться совсем не таким страшным или трудным.
Через несколько "серий" старушка перестала твердить о том, что собралась помирать. Некогда стало задавать вопрос: "За что это мне?". Вскоре ей и вовсе стало жаль тратить время на то, чтобы жаловаться на плохое самочувствие, на погоду, на природу и так далее.
Всегда и во всем он стремился быть первым. И чувствуя, что он чего-то не умеет или не знает, с присущими ему жаром и настойчивостью овладевал новыми знаниями и умениями. Ему всегда было немного тесно в своем окружении. И однажды он понял, что вырос и что пора изменить жизнь. Он знал, что многое может и хочет изменить в этой жизни. На благо людей своей страны. И решил уйти, куда глаза глядят. Чтобы попасть туда, где все поймут, чего он стоит. И признают его Царем.
Многое пришлось ему пережить. Многому научиться. От чего-то отказаться, чего-то добиваться, несмотря ни на какие препятствия. Он приобрел богатый опыт, освоил несколько нужных людям профессий. Изучил людей в общении и изнутри. Научился отказывать себе в одном, чтобы приобрести другое, более важное.
Постепенно он завоевывал все большее уважение. И, наконец, люди избрали его своим Правителем. Он прославился своим умением гасить раздоры, находя общее у самых разных людей, народов и, впоследствии, государств. Везде он был желанным гостем, потому что он был хорошо образован, умел нравиться, поддержать любой разговор. Он был прекрасным строителем и архитектором. Неплохо рисовал. Играл на нескольких музыкальных инструментах. А главное он любил землю. И его страна славилась своими садами, полями и лесами.
Она вспоминала, сколько брат тащил в дом всевозможных растений, цветов. Сколько вырастил из семян и косточек деревцев. Одно из них, выращенное сыном-дошкольником из косточки грейпфрута, до сих пор занимало целый угол в комнате матери,
И столько простых и трогательных историй вспоминалось ей из их детства и после рождения их детей, внуков матери.
...И о кознях врагов, и о предательстве друзей. О трудностях и горестях - жизнь есть жизнь. А сказка - это то, во что мы верим в этой жизни. Но из всего он выходил победителем. Потому что он был рожден Победителем.
"И это - тоже крест, и еще какой!" говорила она. И, чувствуя состояние матери, заклинала брата срочно приехать. Хоть на денек.
Он был так нужен всем, что его не хватало на самых близких и родных людей. Увы, это участь всех правителей.
Если кто-то думает, что быть царем очень просто - пусть попробует! Сколько у него забот и хлопот. Жизнь Вождя народа - сознательный отказ от личной жизни, от личных пристрастий. Это работа на износ, основанная на строжайшей дисциплине и жестком режиме. Он очень любил свою мать, но даже на нее у него не было времени, хотя он очень сокрушался по этому поводу.
Мать слушала очень внимательно. Часто кивала. Иногда ее лицо становилось горестным, иногда суровым. Иногда до того беспомощным, что дочь украдкой смахивала слезы.
Она все понимала. Но по ночам плакала и молилась: "Господи, избавь мать от участи быть забытой собственным сыном! Господи, образумь брата! Неужели ничего нельзя исправить?
Она внутренне поежилась... Ей так хотелось забыть об этой истории. Но, в последнее время, все чаще у нее перед глазами стояло лицо брата. Каким оно было тогда, в тот ужасный день.
Она давно преодолела в себе детскую обиду - быть всегда во всем виноватой. За то, что не так сделал брат, мамин любимчик. И только однажды ему досталось... Господи, каким взглядом он смотрел прямо в лицо матери, когда она ударила его по щеке! При ребятах, которых он привел похвастаться новеньким велосипедом, подаренным отцом. И ведь, повод был абсолютно ничтожный - забыл купить хлеба. Столько ярости, отчаяния и... ненависти было в его взгляде, что она вздрогнула, как от удара. Целый день не могла найти себе места. А вечером попыталась объяснить брату, что мама не со зла, что она его любит, что ей очень плохо после ухода отца из семьи... Брат не проронил в ответ ни слова. Выражение его лица было спокойно, равнодушно и... холодно! Может быть, с тех пор он научился так искусно скрывать свои чувства и эмоции? И не доверять никому?! С тех пор он никогда не спорил с матерью, ни в чем не упрекнул ее. Но и слез его они больше не видели. Никогда.
С тех пор как он ушел в политику, он все реже и реже присылал весточки о себе. Последние годы даже с днями рождений их поздравляла невестка. А сын был то в отъезде, то на съезде. Она понимала, что мать со страхом ждет очередного дня рождения, - а вдруг больше никто не позвонит? Это для нее было бы равносильно тому, как если бы ее просто не стало на свете.
Иногда мать видела сына в телевизионных передачах и облегченно вздыхала: "Наверное, у него все хорошо!"
И чувствовала, что дочери очень хочется оправдать в ее глазах собственного брата. Да и чувство собственного достоинства не разрешало ей признаться в том, что он их просто забыл. Одна отрада - с дочерью они жили - душа в душу. Хотя в сердце у матери словно застрял кусочек льда и иногда по ночам пронзал его острой, невыносимой болью.
И все-таки мать ждала. Несмотря ни на что надеялась. И дочкины истории помогали ей скоротать время. А иногда приносили утешение.
Однажды у дочери случился приступ, похожий на инсульт. И ночью ее увезли на скорой в больницу. Двое суток она лежала в реанимации. И только на третьи ее перевели в общую палату. Она попросила сына принести ей диктофон, чтобы сочинить продолжение сказки. Ни в коем случае, нельзя оставить мать наедине с мыслями о смерти! А брат так и не приехал!
Но ничего не шло ей в голову, которая кружилась даже в положении лежа. Не было ни одной мысли: "Боже! Как будто метлой вымели все, что приходило мне в голову раньше". Так легко, как будто кто-то внутри диктовал ей текст, а ее задача была в том, чтобы расслышать и успеть записать его.
"Господи, помоги, я не могу оставить ее без этой поддержки!", - молилась она и плакала, не вытирая слез.
Наверное, в конце концов, она впала в забытье.
Она подходила к двери. И всем существом ощущала, что там, за дверью, ее ждет что-то необыкновенное, что-то чудесное.
Дверь была не заперта. Она вошла в прихожую. Краем сознания подумала, что идет не как обычно, а словно плывет в каком-то очень густом воздухе. Медленно и в то же время именно с той скоростью, какая необходима, вплыла в комнату и увидела... Что там все, как обычно, накрыто к прослушиванию сказки: салфетка, чайник, конфеты с печеньем.
Все как обычно, но чего-то не хватало. Она поняла, что в комнате никого нет! Что она видит все это на расстоянии какой-то частью своего сознания, но ее самой здесь тоже нет. И это ее странно успокоило и как-то поставило все на свои места.
Теперь она видела всю квартиру сразу. И понимала, что будет дальше.
Включился магнитофон. Она услышала то, что и следовало. Продолжение рассказа.
Голос матери, но, какой же он мечтательно-счастливый, мудрый и немного отрешенный одновременно.
И пришла мать к дворцу своего сына. А стража не хочет ее пропустить. "Иди прочь, старуха! Мы не знаем ни о какой матери. У него не может быть матери - он сам себя создал. Он Бог!".
Села мать в тени у крепостной стены. И запела. Она пела старинную колыбельную песню, которая казалась бесконечной, как жизнь. В ней было все. И страдания матери при родах. И чувство ни с чем не сравнимого облегчения при первом крике младенца. Радость узнавания в нем своих черт и знакомых качеств характера. Молочный запах его тельца и неуверенность первых шагов. Первые удачи и разочарования. И все его ушибы и болячки. Неудачи и переживания. Все, чем она жила, дышала, чему радовалась. От чего не спала по ночам и над чем проливала горькие слезы.
День сменялся ночной прохладой, ночь прогоняло солнечное утро, а мать все пела и пела. Сначала люди смотрели на нее как на нищенку, пением зарабатывающую на кусок хлеба. Потом стали прислушиваться к песне. Потом сочувственно кивать головами. Вот уже кто-то подошел и подложил ей под спину плетеный коврик, чтобы у нее не заболела спина от долгого сидения. Кто-то соорудил подобие зонтика, чтобы ее голову не жгло солнце.
Кто-то принес воды в ковшике. А кто-то - свежий хлеб. Но мать, казалось, ничего этого не видела и не слышала. Она пела. И в этом была вся ее жизнь. Те, кто давно слушал ее песню, стали замечать, что голос ее становится слабее и звучит все глуше и глуше, словно откуда-то издалека.
Люди взволнованно молчали. Отчего-то каждый понимал, что когда закончится песня женщина умрет. И знали, что ничего с этим нельзя поделать. Женщины плакали, вспоминая свою жизнь. Потому что она пела обо всем, что близко им, знакомо каждой матери на этой планете. И о том, что даже боги были когда-то чьими-то детьми. Казалось, что изменился сам воздух вокруг них, ведь ничто не исчезает бесследно. А тем более песня, в которую вложено столько чувства. Голос женщины звучал все тише и тише, а людям казалось, что каждое слово впечатывается в их мозг навсегда. Что они уже никогда не смогут быть такими, как прежде.
Слушатели не сразу поняли, что женщина больше не поет, потому что в их сердцах еще отдавались слова песни о том, что все возвращается на круги своя. Как взрослые сыновья и дочери возвращаются в места их детства часто только затем, чтобы похоронить своих родителей и, может быть, поплакать над их могилами.
Голос матери уже не звучал, но дочь видела все происходящее, будто находилась в том месте, о котором говорилось в сказке.
Все стояли, оцепеневшие от чувства острого одиночества и несправедливости. Смотрели на спокойное, строгое и в то же время умиротворенное лицо матери и не знали, что им теперь делать. Словно их оторвало от земли и они потеряли способность ориентироваться в этом пространстве.
В это время налетел вихрь. В воздух поднимало не только песок и пыль, но и обломки деревьев, срывало доски с крыш старых сараев. Люди в панике разбежались.
А когда ветер стих, все увидели, что на том месте, где было тело умершей, ничего нет. Кроме маленького кулона, сплетенного из выцветших на солнце за долгие годы ниток. В кулоне хранился завиток тонких детских волос.
Прошли годы.
На этом месте жители построили чудесную резную часовню. Стали приходить сюда помолиться о своих детях, забывших дорогу в родные места. Никто не знал имени, поэтому так и говорили: "Пойду к Матери, помолюсь о сыне или дочери".
И с тех пор многие стали различать то в пении птиц по утрам, то в журчании реки, протекающей рядом с городом, и даже в порывах ветра, Голос Матери.
А чуть позже, город был поражен известием, что их грозный, воинственный владыка сложил с себя все полномочия. Построил недалеко от стен города женский монастырь, в котором специальное помещение предназначалось для престарелых женщин, брошенных детьми на произвол судьбы.
А сам ушел в горы. И через некоторое время пошел слух о том, что в горах появилось странное существо, похожее на человека, но обросшее шерстью. Оно не говорило с людьми, а в испуге убегало, встретив кого-нибудь в лесной чаще. Старики качали головами: "Человек, забывший свою мать, уже потерял человеческий облик". А еще некоторое время спустя, стало известно о старце, исцеляющем людей от физических и душевных недугов. От тех кому он помог, жители узнали, что живет старец в глубокой пещере. Кроватью ему служит каменный выступ. А перед единственной иконкой Богородицы, стоящей в нише, лежит сплетенный из выцветших за многие годы ниток простой кулон.
Люди говорили: "Наверное, это один из сыновей, не успевший искупить вину перед своей матерью, но очень сожалевший об этом!"
Женщина открыла глаза. Впервые после приступа голова была легкой и ясной. Она совершенно отчетливо осознала, что матери больше нет. И увидела на тумбочке у кровати плеер: "Сын принес, пока я спала".
Она легла, закрыв глаза. И, одев наушники, включила плеер. Долго слушала шуршание пленки, которое действовало на нее удивительно успокаивающе.
А потом раздался проникновенный и непривычно молодой голос матери: "Доченька, не вини себя ни в чем. Благодаря тебе я знаю, куда ухожу. Мы не властны над часом своей смерти, но после нее нас ждет то, во что мы верим до конца". Послышался легкий вздох. Голос зазвучал, будто издалека, и становился все прозрачнее и нежнее: "Прощай, родная! Бог даст, до свидания Там".
Послышался шум ветра, легкий стук распахнувшегося окна. Обрывок чудесной музыки. Отдаленный вскрик. Наконец, наступила полная тишина. Но какой же она казалась живой! Ей послышалось, а, может быть, она ощутила это всем сердцем: "Как хорошо! Господи, как хорошо!" Женщина крепко спала, улыбаясь во сне.