Воскресенье, вечер, делаем с Мишкой уроки. Рядом вертится старший сын Сашка и всячески отвлекает брата от умственного труда. Мишке задали стихотворение наизусть учить, а Сашка ему мешает: то рожу скорчит, то старается задеть, проходя мимо, словно магнитом притягивается. Поэтому приходится проверять, как Мишка стих выучил, и Сашку шпынять время от времени.
- Пушкин, - торжественно объявляет Миня, - Александр Сергеевич, 'Осень'.
Сашка в это время строит скептическое выражение лица и выразительно крутит пальцем около виска. Мол, даже стихотворение брат выучить не в состоянии. Я в ответ показываю ему кулак. Мишка, слава Богу, Сашкины жестикуляции не замечает и тянет дальше:
- 'Но мне она мила, читатель дорогой, красою тихою', блестящей...
- 'Блистающей', - снова уточняю я.
- Дебил, - критикует Саня.
- Рот зашью, нитками, - грожу я вредному подростку. - Чтобы я этого слова не слышала!
- Сам дебил, - не отстает от брата Мишка.
- Сейчас тапком оба получите! - в подтверждение своей угрозы снимаю тапок и трясу им над головой. Дети успокаиваются.
- Мам, как там дальше? - пытается вспомнить Миша.
- 'Так нелюбимое дитя...' - делаю я намек на продолжение строфы.
- Кстати, я прикольное выражение придумал: что посеешь, то и похаваешь, - влезает Сашка
- Очень смешно, - соглашаюсь я. - Только потом. Миш, продолжай.
- 'Ай да Пушкин, ай да сукин сын'! - объявляет Миня.
- Это здесь причем?
- Это Пушкин про себя так сказал, - поясняет сын. - Мам, а зачем он так про себя сказал?
- Мол, и он близок к народу, - выдвигаю я версию. - А откуда ты это выражение узнал?
- Папа научил, - сдает отца ребенок. - Здорово, теперь можно матом ругаться.
И тут же пробует:
- Ай да Сашка, ай да сукин сын!
Сашка не остается в долгу и тоже пробует, снабдив предварительным комментарием:
- Сука - это литературное слово. Ай да Мишка, ай да сукин сын.
- Ничему хорошему вас папа не учит. Миша, если не успокоишься, пойдешь к нему стих свой отвечать.
К отцу сын идти не хочет, поэтому мучаемся дальше.
- 'В ней много доброго; любовник не тщеславный', - хихикает четвероклассник над словом 'любовник'.
Я понимаю, что значение данного слова Мишке уже знакомо и объясняю, что означает 'тщеславный'. Мишка тут же отвлекается, прищуривает правый глаз, левую руку сгибает в локте и поднимает на уровень плеча. Правую тоже поднимает и выдвигает вперед. После произносит 'ба-бах!' и валится назад, словно от отдачи.
- Вот так бы я с Пушкиным поступил! - кровожадно замечает сын. - Как тот самый... забыл.
- Дантес?
- Ага. Только я бы его за то, что он такие сложные стихи сочинял!
- А за что Дантес застрелил Пушкина, знаешь? - интересуюсь я эрудицией сына.
- Ага, - соглашается отпрыск. - А Пушкину это не понравилось, и он его на дуэль вызвал. А тот его убил. Хорошо, а то бы Пушкин еще целую кучу стихов написал, а нам учить.
- Давай, дорассказывай. А то я тебя тоже как Дантес Пушкина.
- 'Я нечто в ней нашел мечтою своенравной', - уже безо всякого вдохновения заканчивает ребенок.
- Неужели тебе Пушкин совсем не нравится? - изумляюсь я.
- Почему? Одно нравится. 'У Лукоморья дуб срубили, кота на мясо порубили'. Дальше не знаю.
- Это тоже папа научил? - я даже не сомневаюсь в Мишкином ответе.
- Ага, - радостно соглашается четвероклассник.
- Нет, чтобы нормальное стихотворение запомнить.
- А я помню, - обижается Мишки и читает. - 'У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...'
- 'И днем, и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом', - подхватывает Сашка, не забыв заметить, - Я, вообще-то, это стихотворение не учил. Просто так запомнил.
И дети, перебивая друг друга, рассказывают про ступу с бабою Ягой, про колдуна с богатырем, несчастную принцессу и бурого волка. А я сижу и думаю: 'Бедный Пушкин!'