Аннотация: А всего-то и сделал мужик за свою жизнь, что настрогал пару десятков кукол, да научил их слушать. Больше не успел...
В тот год в Городе дома вспыхивали один за одним, возможно оттого, что не хватало воды. Что случилось? Почему все источники влаги вдруг пропали? Люди не знали... В один прекрасный день они обнаружили, что из кранов вода не течет, небольшая речка пересохла за ночь, а из колодцев, хоть закидайся камней, плеска не слышно. Через неделю в городе стали загораться деревянные постройки. Из кухни в кухню, из комнаты в комнату поползли слухи. "Уничтожают дома... Место под коттеджи освобождают. И воду отключили, чтоб затушить нельзя было. Новый мэр виноват". Жильцы еще целых домов, черные от копоти, возвращаясь после тушения соседского пожара, мрачно гадали: кто следующий. А назавтра загорался очередной дом, и все бросались его спасать. Бесполезно, дом сгорал в любом случае.
Егор жил на окраине Пьяной улицы, с которой начинался Город. Вообще-то улица носила название Новая, но из-за привычки здешних жителей пить по-черному в городе эту улицу прозвали Пьяной. Егор переехал сюда недавно из другого города. Хату он за бесценок взял у Тимофеича, местного шофера. Из-за этого его сперва не взлюбили, мол, споил мужика и задарма купил хороший дом, с большим огородом, баней и сараем. Тимофеич ушел жить к матери на соседнюю улицу. Егор недолго собирался, и уже на следующей неделе заселился. Всех вещей-то у него и было, что круглый стол, сетчатая кровать, шкаф, обклеенный обоями "под дерево", да пара тумбочек. Стулья и табуретки он сколотил себе уже по приезду. Столярничал и плотничал Егор хорошо. Через неделю к нему стали заходить соседи и просить помочь: тому забор починить, другому окошко вставить, третьему и вовсе скамеечку для жены, чтобы корову удобно доить было. Егор никому не отказывал. Поначалу с ним пытались расплачиваться "жидкой" валютой, но быстро сообразили, что мужик не пьет, и каждый стал приносить, что мог, а то и вовсе добрым словом благодарили за помощь. Вскоре все привыкли, что Егор - одиночка, и в сплетнях не нуждается, даже чурается их. Посторонних в доме у него не видели, на чужих девок он не заглядывался, не пил, работал. Через месяц его уже принимали за своего. Правда, ходил один слушок, что мужик малость не в себе. По вечерам он из поленьев вырезал кукол, давал им имена и разговаривал с ними.
Судьба хранила Пьяную улицу долго. По всему Городу уже полыхали дома. Тут и там люди оставались без родных мест, где родились, выросли, куда привели свою вторую половину. А на Новой улице дома стояли, как и раньше. И суждено было тому случиться, что первым здесь сгорел Егоров дом. Вспыхнула посреди ночи баня, огонь с нее перекинулся на крышу дома. Сухое дерево горело играючи, с треском и главное очень быстро. И пока соседи всполошились, помочь уже нельзя было. Погиб и сам хозяин. Люди потом говорили, что он выкидывал из окон своих кукол, и тут не выдержал потолок. Егора завалило горящими бревнами. Тело так и не нашли. Люди ходили и тушили последние горящие бревна, затаптывали головешки. Они топтались по деревянным лицам кукол, спасенных мастером. Чужие сапоги все глубже и глубже загоняли их в черный пепел. Уже через сутки, когда закончили дымиться последние останки дома, никто не смог найти деревянных детей Егора.
Еще же через сутки от чьего-то крика проснулся Тимофеич. Перед ним стоял горящий заживо Егор, который звал его на улицу. Тимофеич от испуга выбрался из-под одеяла, сунул ноги на ходу в рваные "шлепанки", выскочил на улицу. Вовремя... Его крыльцо начинало дымиться, и первые отблески огня уже показались под досками. Затушили быстро.
* * *
С тех пор пожары прекратились, то есть дома-то загорались, как и прежде. Но всегда погорельцев предупреждал Егор. И люди спасались. Месяца через четыре так же внезапно появилась вода. Пострадавшие постепенно отстраивались заново. А где-то под пеплом на окраине Пьяной улицы чьи-то деревянные глаза мечтают об одном, чтобы он вернулся. Ведь он им обещал.