Или сидишь, предположим, в БТРе, рулишь, слушаешь рацию, вода в бутылке под сидушкой.
Есть разница?
Борик знал эту разницу. Еще бы - вся рота пылит позади, а он с Шурбаном везут кухню или начальство (когда в уазике бензин пропит). Он был водителем бронетранспортера. Хотя тянул только на чистильщика картошки: маленький, неказистый и вдобавок ушастый. А вот как раз картошку он не чистил ни разу.
Он эту разницу все время чувствовал. Физически. И морально. Вместо строевой или караула шухарится у себя в ангаре - механику помогает (чаще конечно чифиря гоняли) или поехал за начальником на дачу (охоту) - все равно мимо магазинов проедет, девчонок посмотрит.
Ему нравилась такая работа. Совсем как у его дяди Саши из города. Он с родителями приезжал к родне и запомнил как его отец с дядей Сашей ходили вокруг новой блестящей "Волги", цокали языками.
Минусы водительства БТРа конечно тоже были. Но существенно меньше. Да и потом, кто его спрашивать будет? Посадили после колхозного трактора и води.
И вот августовское утро. Жара на улице уже позади. Кроме как в БТРе. Там как всегда Афган.
Возвращается Борик со спящим Шурбаном из ночного. Это когда начальство в деревню ездит, местных "кобыл" цепляет. Сами, изверги, остались - допивать остатки, а машину погнали в часть (для порядку).
Надо было Борику конечно не форсить, и пилить по загородной трассе. Вокруг жилых кварталов.
Но нет - жарко ему. Надо побыстрее машину в бокс. А потом - спать, спать.
Едет в семь часов по городу, по самому центру. Машин еще нет. Пешеходы ничему не удивляются, БТР по городу едет - эка невидаль.
А на центральной площади города собрался митинг.
Толпа, человек триста.
Сначала зачитывают памятное обращение Ельцина россиянам (август 1991 года - кто забыл?).
Потом порют чушь от себя.
- Господа! Демократия в опасности! Именно сейчас мы можем потерять все то, к чему стремились! Гласность и равноправие граждан станут вчерашним днем! В Москве воцарилась хунта!
Все напряженно слушают выступающего, доносятся обрывки фраз, слов.
Настороженно поглядывают из-за занавесок чиновники из Главного дома.
- Да! Самое главное - защита гражданских прав - частной собственности на землю!
Одобряющие крики шестисотников - потенциальных латифундистов разносятся по центру просыпающего города.
Борик хотел прошмыгнуть по площади - а там до части 10 минут по главной улице (почти с оркестром, если на знакомых гаишников нарвешься). Завернул налево, а впереди вдруг возникло людское море. Тормознул.
И все (уже тысячная толпа) уставились на выехавший из-за угла бронетранспортер. Всеобщее замешательство.
- БТР! Это он власть сатрапскую защищать идет - против своего народа! Хватай его!
Хватай что? БТР? Тонн десять железа? Чем? Ручонками?
Окружили, не проехать ни назад, ни вперед.
А народ давай молотить по броне, чем попало.
Струхнул Борик маленько - начал рычать движком, мол, задавлю.
А защитники демократии громче орут.
И тут проснулся Шурбан.
Надо сказать, что его профессия - связист - не очень вязалась с его внешностью. Толстый (связисту некогда жрать!), все время заспанный парень (связист должен быть всегда на стреме, в смысле на связи!).
Так что самое главное (на данную минуту, дальше - то ли еще будет!) он проспал.
Спать в бронетранспортере невозможно - можно дремать, склонив голову.
И проснуться внезапно, можно исключительно хорошенько дернувшись.
И поддев ногой или рукой рычажок. Уже неважно какой. Главное - любой можно задеть.
Что и произошло.
Не понятно, откуда на мирном БТР был боезапас.
Скорее всего, это были холостые. Потому как ничего никуда не попало и нигде ничего не взорвалось. И все остались живы.
А пушечка бабахнула.
Толпа залегла. Крик народный стоит. Убивают, в самый ответственный жизненный момент, когда уже земли дождались.
Из углов площади выскочили милицейские "козлики".
Оттуда повыскакивали ребята с табельными и давай целиться.
Пистолетами в БТР.
Туда же, в общем-то. Что и предыдущие товарищи с голыми руками на бронетранспортер.
Тут уже митингующие не поняли. Голоса недоумевающие.
- Они что против военных? И военные против милиции? А может солдатики в помощь народу? Бей путчистов!
А самое главное - в БТРе тишина. Разъяснений нет.
Бравые демократы, прикрываясь старушками - будущими землевладелицами, стали подбираться к органам правопорядка. Те пытаются контролировать ситуацию:
- Стоять! Кому сказали!
А лица-то у людей страшные. Боятся они за свои кровные квадратные метры (которые еще не получены, но уже мысленно засеяны).
В пять минут испуганные стражи порядка очищают от себя площадь.
Народ, с песнями о молодой демократии, хочет брататься с армией. Лазает по машине. Закрепляет на броне самодельные лозунги.
А Борик и Шурбан, ничего не понимая, плачут внутри железной коробки. Естественно не открывая люк восторженным гражданам. Мало ли что. А внутри тихо и спокойно. Если больше ничего не нажимать.
Тут в самый счастливый для всех момент (народ почти получил землю, правоохранители остались целы) оживает рация.
- Где командир?! Тут в городе танки людей расстреливают! Везите его скорее сюда!
- Мы его в деревне оставили, приказ такой. А сами уже в городе.
- В центре?! Тогда, мужики, стреляют где-то рядом! Если вы там на танки напоритесь, держитесь и просите подкрепление!
Рация захрипела и замолкла.
Мужики переглянулись и снова в рев.
А в это время в Главном доме уже вовсю в Москву звонят и в Кремль, и в Белый дом. Из Кремля шлепающий старческий голос отвечает, чтобы с ума не сходили. А от президента России обещано подкрепление.
На площади праздник. Люди кричат. Целуются и обнимаются. Отмечают (это утром-то!) победу.
Вдруг скрипит дверь Главного дома. Она открывается.
Все затихают и удивленно оглядываются. О них-то мы забыли!
Оттуда выходит мужичок, озирает все вокруг орлом и направляется к БТРу.
Народ на него смотрит во все глаза и расступается.
Он подходит к машине и стучит по ней ногой.
- Ребятки, вы давайте не дурите. Тут с Москвы звонили. Знаете где это? Так вот, там обещали нам помочь, сейчас истребитель прилетит из Горького, разбомбит вас к чертовой матери!
Стоит, улыбается, молчит.
И тут до народа доходит (видимо на веру принимая успехи советской авиации в скорости перемещения и точности ударов).
И все начинают бежать.
С места в карьер.
А мужичок, самодовольно оглядываясь, стоит и хмыкает.
И, видимо, где-то через минуту, доходит и до него.
Он поворачивается на каблуках и, стараясь не спешить, идет обратно.
У дверей он внезапно останавливается и колеблется.
В здание или домой, подальше от Главной Площади?
Тихо меняет направление и спокойным шагом покидает место.
И тут приходят в себя солдатики.
Ревет БТР.
Трогается и совершенно независимо от чиновника едет за ним. Так случайно получилось. Либо назад, либо за дяденькой в сером костюме.
Человечек оглядывается и ускоряется.
Потом бежит.
Пустая Площадь.
Возле Главного дома лежат на асфальте плакаты.
Вонь солярки.
Деловито пробегает собака.
И снова начинается жизнь города.
Идут люди на службу.
Катаются дети на велосипедах.
Проходят бабушки с авоськами.
Сидят на губе Борик и Шурбан.
Едут милиционеры за разливным пивом и арбузами, со смехом вспоминая, все что видели.