Я не хотел бы быть записанным в герои вчерашних дней!"
(с) А.Макаревич
Это мои воспоминания, конечно, чисто субъективные, но правдивые. Эта правда моя и, возможно, участники моего повествования помнят описанные здесь события иначе. Поэтому я заранее прошу прощения у тех, кого возможно обидел.
А вообще, я стал писать обо всем этом, чтобы самому не забыть, как это все было.
Том первый.
Часть 1. Пролог.
(Еще не КДВ)
Детство.
Детство у меня было сильно невеселым. Я родился в городе Мурманске третьим ребенком в хорошей, благополучной, интеллигентной семье. Но мне не повезло с самого рождения. Я родился с родовой травмой и в результате чего у меня образовался детский церебральный паралич.
Первую свою операцию я перенес в возрасте 20 дней, а потом понеслась череда больниц, операционных, разных процедур и пыточных аппаратов, которые должны были поставить меня на ноги. Люди в белых халатах, постоянная непереносимая боль и бабушка, которая стояла дни и ночи напролет под окнами моих палат. Такие вот мои воспоминания о раннем детстве. Правда, это бесконечное лечение дало свои результаты: в пять лет я научился говорить, в шесть уже научился пользоваться руками, правда, кривовато, и уже рассекал в своей первой машине: инвалидной колясочке.
В 1976 году, как раз, когда мне было пора идти в школу, мои родители переехали из Мурманска в Подмосковье: у мамы закончился контракт на крайнем севере. Меня поместили в школу, так сказать "нормальную", но после нескольких месяцев пребывания там, после постоянных пинков от сверстников и унижений от учителей, родители благоразумно перевели меня в интернат для умственно отсталых детей. Вот тут мне действительно повезло. Это была великолепная школа, куда отправляли "проблемных" детей из элитных семей. В нашем классе было двенадцать человек, всего один настоящий дебил, а остальные: классные, умные ребята. Вот уж действительно - это была реальная семья. И учителя!!! Какие были учителя!!! Я до сих пор с восторгом вспоминаю нашего словесника, историчку, математичку... да просто там не было плохих учителей, а малое количество учеников в классе давало им возможность отдать все, что они знали и умели каждому из нас. Было также приятно, что старшеклассники не издевались, как это принято в "нормальных" школах, над малышами, а помогали им. Когда мы выросли, последовали их примеру.
В нашем классе большинство относилось к категории "интеллектуалы". Было принято в спальне обсуждать те или иные книги, прочитанные за день, сыпать стихами, рассуждать о политике, религиях, философии.
В четырнадцать лет я и мой друг Лешка активно увлеклись сатанизмом. Лешка - мальчик с Арбата - откопал в семейной библиотеке Библию Сатаны, притащил ее в интернат, и мы ее активно штудировали, а потом, одуревшие от сатанизма и возможностей, которые дает Сатана своим подданным, решили совершить обряд человеческого жертвоприношения. Я был тогда у Лешки в гостях. Родителей его не было дома, а был дома только 7-летний Димка, братишка Леши. Мы его раздели, начертили на полу мелом пентаграмму, привязали Димку в соответствии с тем, что было написано в той проклятой книге. Леша взял в руки "жертвенный" кинжал, на ручке которого мы вырезали ту же пентаграмму и какие-то знаки, которые были изображены на рисунке в книге, и ударил Димку в грудь. Слава Богу, что у Лешки тряслись руки и нож попал в ребро. Вид крови и Димкин вопль отрезвили нас. Мы вызвали скорую помощь, которая Димку увезла в больницу. Кстати, какой молодец тогда был Дима: хоть и маленький, а сообразил, что нельзя выдавать брата. Он рассказал родителям и врачам, что сам играл с ножом и напоролся на него. Сейчас ему уже много лет. Он двухметровый бородатый мужик, кинооператор, работает на "Мосфильме".
Теперь остановлюсь о "теме" в детстве. "Темы" не было. Причем совсем. Сейчас, возвращаясь мыслями назад, я понимаю, что уже тогда я заглядывался на мальчишек. Кажется, даже уже в первом классе влюбился в одного татарчонка-одноклассника. Кажется уже тогда, с любопытством и вожделением засматривался на голых мальчишек в нашей интернатской бане, ловил с жадностью моменты с голыми или красивыми полуголыми мальчиками в детских фильмах. Кажется... Но тогда я был мужчинистей всех мужчин. Я выглядел взрослым уже в двенадцать лет, был ловеласом. Первый раз переспал с девчонкой из своего класса тоже двенадцатилетним, да и ребенка зачал аж в четырнадцать одной двадцативосьмилетней армянке, случайно встреченной мной в кафэ-пица (ресторан "Хрустальный" на Кутузовском проспекте). Возвратиться бы в детство сейчас! Сколько там я упустил возможностей. Но тогда, когда я в бане у одного пацана увидел эрегированный член, а тот предложил мне его потрогать, я дал этому пацану в морду.
Интернат был восьмилеткой, и в девятый класс "нормальной" школы я пошел уже на костылях, школу же закончил и вообще, только лишь в ортопедических ботинках. Я был тогда, наверное, единственным в Союзе полностью вылечившимся от ДЦП. Сейчас от всей болезни остались лишь небольшие отголоски: пространственный кретинизм, легкая хромата, небольшие нарушения в координации движений. Вот так кончилось мое безрадостное, но интересное детство.
Юность.
Увлекаясь в детстве иностранными языками, я решил было после окончания школы рвануть на англо-итальянкий факультет в "Иняз", но срезался на первом же экзамене. Чтобы не терять год пошел на заочный факультет гидромелиоративного института, на экономический факультет, и устроился работать механиком по ремонту вычислительных машин (тогда компьютеров не было еще, а супер техникой тогда считали "Электронику Д3-28", ДВК-2М и т.п.). Через три месяца я уже зарабатывал по 500-600 рублей в месяц: сумасшедшие для 1986 года деньги, особенно когда парню всего семнадцать лет.
Я начал делать себе карьеру и по "партийно-половой" линии. Мой отец тогда входил в правление нашего завода. Он аккуратно пропихнул меня в Комитет комсомола завода. В восемнадцать лет я стал кандидатом, а в девятнадцать членом КПСС. Тогда же мне предложили стать секретарем Люблинского Райкома комсомола Москвы без отрыва от работы на моем заводе. Я надзирал за комсомолом на стройках. Люблино, Марьино - эти уродливые многоэтажные районы начинались строиться, в том числе, и под моим чутким руководством.
Как раз в разгаре была перестройка. Меня, как морально устойчивого, начали кидать по разным странам: вначале развитого социализма (включая Северную Корею, где я встречался лично с Великим Вождем Товарищем Ким Ир Сеном), Ливию, Кубу, а потом пустили и на "загнивающий" Запад. От завода меня в 1990 году отправили в Штаты, в Нью-Йорк, учиться на специалиста по ремонту и обслуживанию компьютеров фирмы IBM. Мне даже удалось совершить тогда путешествие автостопом по Америке, до Голливуда, но это уже отдельная длинная история.
В 1990 году я женился. Мы с женой ждали ребенка. Анька была девочкой активной, гоняла на "Жигулях" подаренных ее папой нам на свадьбу. Как-то она поехала встречать меня из института по "дороге смерти" (так раньше называли Московскую кольцевую дорогу) и ее затерло между двумя КамАЗами. Хоронить было нечего.
Вот после этого я сломался. Боевой задор исчез, партийная карьера перестала интересовать. Я запил и допился до белой горячки. Из райкома меня выгнали, хотели изгнать из Партии, но не успели. Наступил август 1991 года и Генеральный секретарь ЦК КПСС запретил КПСС, как антинародную организацию. На этом и закончилась моя лучезарная юность, также прошедшая без всякого признака "темы".
Вступление в "тему".
В ноябре 1991 года мне было двадцать два года. Я уже закончил институт, поступил в аспирантуру, продолжая работать механиком по ремонту и обслуживанию компьютеров, которые как раз тогда стали привозиться в Первопрестольную. Техника на базе интеловского 286 процессора казались какими-то чудесами техники, по сравнению с бронированными ДВКашками, а цветные VGA казались сказкой по сравнению с зелеными символьными мониторами. Я был одним из трех специалистов в Москве, с патентом от компании IBM на обслуживание и ремонт IBM-совместимых компьютеров. В тот голодный 1991 год я совершенно ни в чем не нуждался.
После гибели жены прошло полгода, я протрезвел, но понял, что не могу без отвращения смотреть на женщин. Хотелось чего-то другого, но чего, я тогда еще не понимал. И вдруг случилось то, что переломило мою жизнь в один момент.
Был хмурый ноябрьский вечер. Я возвращался с какой-то халтуры с полным карманом денег. Выйдя из метро, я остановился возле одного столика, на котором продавалась разная порнуха. Она тогда продавалась на каждом углу. От нечего делать я тупо перелистывал журнальчик за журнальчиком. С их страниц на меня были нацелены женские силиконовые сиськи. Меня чуть не вырвало, и я решил уйти. Молоденький армянчик продавец меня окликнул:
- А не хотите ли посмотреть что-нибудь другого плана?
- В смысле? - оглянулся я.
- Ну, совсем другое, прямо противоположное.
Он полез в сумку и достал пачку журналов с отличной полиграфией. Это были гейские журналы. Там были здоровые мускулистые дядьки с волосатыми торсами и огромными членами, но в одном журнальчике я увидел то, что чуть не свело меня с ума. Это был чешский журнальчик, и там, на фотках, пацаны четырнадцати-пятнадцати лет занимались таким! Я никогда об этом не знал, да и никогда об этом не думал. Я листал журнальчик, у меня тряслись руки, со лба лил холодный пот. Я смотрел на эти фотографии, и приходило понимание: это то, что я давно искал, это то, что в сексе мне нужно! Я этот журнал купил, хоть он и стоил по тем деньгам очень дорого, дрожащими руками вцепился в журнал, и, красный как рак, постарался быстро уйти. Но продавец снова не дал мне это сделать:
- А Вы часто здесь бываете? У меня много подобного материала. Я могу приносить его специально для Вас. У меня даже и видео такое есть.
Я пробормотал что-то невнятное и ушел. Три дня я буквально не выпускал этот журнальчик из рук. Герои фотографий мне даже снились. На четвертый день я не выдержал и рванул к тому метро, надеясь, что паренек сдержит свое обещание. Он узнал меня и с улыбкой протянул уже три журнала подобной тематики.
Разумеется, после этого я зачастил в это место, подружился с продавцом. Его звали Альберт. Альберт принес мне первую кассету "Калор-климакс" - детской порнографией, где я уже увидел реальный экшн с мальчиками. Да и Альберт тоже оказался в "теме". Он-то и свел меня с моей тусовкой номер "раз".
Вступление в тусовку номер "раз".
(фамилии изменены, но узнаваемы)
Как-то вечером я, по обыкновению, заехал к Альберту, не купить - я уже купил все, что у него было по "теме" - просто поболтать.
Альберт мне до этого вечера рассказывал, как он сам попал в "тему", что творил в детстве (тогда я первый раз пожалел про свои упущенные возможности), и про то, что происходит в Москве по "теме". В этот раз он мне сказал:
- Все, с лекциями покончено! Пора тебе переходить к практическим занятиям!
И мы с ним поехали в сквер у Большого театра, где тогда собиралась гейская тусовка Москвы. Но там были, как я узнал в тот день, и мальчики. Альберт подошел к стайке ребятишек, лет по тринадцать, потрепался с ними, угостил сигаретами, потом отобрал двоих и подвел их ко мне:
- Это Максим, это Андрей, выбирай любого!- сказал мне Альберт, - и мы поедем на квартиру к одному хорошему человеку. У него пять комнат, и три уже заняты. Сейчас там веселуха шумит по-полной. Только этих двоих оплачиваешь ты, я сейчас "на мели", а выручку от торговли я тратить не могу: надо сдать хозяину.
- Чего оплачиваю? - не понял я.
- Ну, то, что ребятки и тебя и меня обслужат.
Я был в трансе! Как-то дико было, что мальчики могут так запросто "дать" мужику, да и еще деньги за это взять. Вот так я впервые столкнулся с мальчуковой проституцией не на страницах Петрония, а в современной Москве.
Мы вчетвером поехали к знакомому Альберта, некому Владу Арданову. В шикарной квартире на Кутузовском проспекте были: хозяин, четверо симпатичных пацанов, и еще двое взрослых, которых я сразу, открыв рот, узнал. Один из них был известнейший артист театра и кино Александр Стременной, а второй - депутат, известнейший в то время экономист, политический и общественный деятель, Аркадий В. Такие люди! и пацаны! Блямс! У меня даже голова закружилась. Это как-то было совсем не правильно. Но было.
- Вот, ребята, это мой новый друг, Дима, - представил собравшимся меня Альберт, - он тоже любит мальчиков, но совершенно недавно об этом узнал. Так что он еще девственник. Кстати, Влад, он еще и компьютеры умеет настраивать, так что тебе, да и тебе, Аркаша, может быть очень полезен.
- А мне он вообще, охренеть как нужен! - воскликнул Стременной, - я тут с гастролей в Штатах компьютер привез, и не знаю, что с ним делать. Завтра с утра прямо отсюда поедем, поможешь мне его настроить и расскажешь, что вообще с ним делать-то. Привез я его, потому что модно, но не знаю, на кой он ляд. Красиво поставил. Вроде, солидности квартире придает.
Я справился с первым смущением в компании столь значительных особ и, особенно, пацанов. Выпил, язык развязался сам собой. Узнал, что две трети тогдашнего бомонда не чужды "темы", а пятая часть вообще с нее не слазят.
Протрепались за чашечками виски мы тогда часов до двух часов ночи. Потом народ начал разбредаться по комнатам. Стременной с двумя мальчишками сразу пошел, кинув мне со своей, всесоюзно известной очаровательной улыбкой:
- Ну, завтра едем ко мне, договорились?
Я активно закивал.
Подходило время и мне идти в постельку с пацаном в первый раз в жизни. Андрюха, мой мальчик на ту ночь, видя мое смущение, сам взял меня за руку, со словами:
- Не бойся, пойдем, больно не будет!
Я пошел за ним, как баран, чувствуя страшное желание, но, совершенно не представлял себе, что мне делать и как себя вести.
Я не стану вдаваться в детали той ночи. Тогда я так и не дошел до основного элемента программы, но тактильный и оральный контакт, переломив миллионы комплексов, переступив через все свое пуританское воспитание, я попробовал, и, наконец-то окончательно и бесповоротно решил: ху из я!
Тусовка номер "раз".
Вот с того времени и понеслось. В этой пальцованной тусовке я пробыл с 1991 по 1995 годы. Я познакомился там с самыми невероятными людьми. Теперь они вершители человеческих судеб, а тогда восходящие звезды политики, бизнеса, культуры. Я не могу назвать их имена. Это повредит им.
Бог мой, какие оргии, какие представления довелось мне увидеть и поучаствовать в них в начале девяностых годов. В каких только "закрытых" клубах, чисто "темовых", я не побывал! Что там творилось!
Там удовлетворялись самые смелые и извращенные фантазии. Я не хочу, чтобы моя писанина превращалась в порнуху, поэтому я опущу все подробности моей тогдашней "богемной" жизни. Не нужно это озвучивать. У одних людей эти живописания могут вызвать рвотные позывы, а других может подстегнуть повторить эти сцены уже для самих себя. Ни того, ни другого я не хочу.
Но угар демократии начал потихоньку сходить на нет. Все это продолжалось, но не для нас, "простолюдинов". Бомонд спрятался за глухими заборами коттеджных поселков Рублево-Успенского шоссе, вместе со своими сексуальными фантазиями.
Я мог, конечно, оставаться с ними, став прислугой. Я не захотел, ушел сам, сильно поругавшись со многими из них, высказав об их пальцах и извращенных фантазиях все, что думал тогда. Но я не считаю то, что было - было зря. Я заматерел, да и расстался с комплексами. Я перестал бояться пацанов, бояться их "снимать". Да и заказчиков, которым я обслуживал компьютеры, я приобрел из самых высших сфер, что потом мне не раз было подспорьем, и не только финансовым.
Мой первый "Мой" пацан.
Войдя в тусовку номер "раз", я не испытывал недостатках в пацанах. Любой возраст, любой цвет, любые наклонности. Короче, все потребности удовлетворялись за деньги легко и свободно. Но это было что-то не то. Бомонд просто потакал своим сексуальным потребностям, а так, что бы полюбить, привязаться к кому-то - это было не для них. Не знаю, могу ли я их назвать бойлаверами в моем понимании. Потрахавшись с пацаном, они возвращались в семьи, к женам, детям, к работе и забывали о своих мимолетных приключениях.
Я же потянулся к пацанам, не как к мясу, а как к друзьям, и несколько раз пытался сблизиться с ребятами из притонов. Но это уже были испорченные легкими деньгами и паразитарным образом жизни мальчишки. Господам всегда нужен был готовый к употреблению материал. Им не хотелось ни кого раскручивать, возиться с кем-то, влюбляться (хоть и были исключения). Им нужны были ребята на одну ночь, и самих пацанов такой вот подход к ним вполне устраивал.
В январе 1994 года мой отец попросил меня установить компьютер дома у одной значительной особы из администрации моего города. Он сказал, что ее самой не будет, но будет дома ее сын. Папа сказал, что вообще, компьютер куплен для мальчика, и попросил меня с ребенком позаниматься, чтобы помочь ему, так сказать, войти в мир новейших технологий.
Я пошел по указанному адресу. Дверь открыл очень милый мальчик, еврейского типа, с обалденной шапкой густых черных волос и выразительным взглядом пронзительных черных глаз. Вообще: пацанчик был само совершенство! Мы познакомились. Я узнал, что ему одиннадцать лет, что он отличник (почти), учится, естественно, в сверх элитной школе, любит книги, музыку. В общем, у нас, вдруг, даже для первого знакомства, нашлось масса общих интересов (естественно с поправкой на возраст).
Компьютер я ему прогрузил, показал, как давить на клавиши, что нужно сделать, чтобы поставить игрушки. О следующем занятии договорились - когда.
Так я к нему наведывался в течении двух месяцев почти каждый день. Я обучал его и одновременно в него влюблялся, потому что не влюбиться в этого красивого, умного, доброго, милого, раскованного, интеллигентного мальчишку было просто невозможно. Он уже давно начал звать меня просто "Дима" и обращаться ко мне на "ты". Я познакомился его родителями. Милейшие люди. С папой попили уже разок пиво. Плотно попили. Пацан бывал у меня дома несколько раз - переписывал некоторые нужные ему программы с моего компьютера. Он впитывал знания с колоссальной скоростью и хотел узнавать еще и еще. Чтобы еще больше с ним сблизиться, я как ненормальный, бегал по Москве, разыскивая для него новые игрушки и даже попросил своего друга написать вирус, который время от времени сбрасывал информацию у него на жестком диске. Ведь тогда у меня снова появлялся повод для продолжительного визита к Яну. Если мы долго не виделись, я звонил ему и тупо молчал в трубку. Я хотел просто слышать его голос.
Был март. Мальчик пришел ко мне, чтобы что-то переписать. Мы тогда собирались купить комплект мультимедиа для его компьютера и вели подготовительную работу. Что-то слово за слово, и завязалась у нас шуточная возня. В результате потасовки малыш потерял штаны вместе с трусами. Не знаю, как у меня это получилось, но получилось. Я испуганно посмотрел на него, а он ржет. Я понял, что это ему не внапряг. Стоит, писькой трясет и ухахатывается. Я как-то замял все, заставил надеть штаны. Мы пошли к нему домой, там он предложил сыграть в компьютерный футбол на раздевание. Представляете, мальчик сам предложил такое взрослому человеку. Видимо он уже совсем меня считал своим, а то, что случилось у нас несколько часов назад, его возбудило. Так мы и играли, раздеваясь попеременно после каждого гола в ворота противника, пока мальчик не оказался совсем голым, а я в одних трусах, под которыми дубиной стоял мой член. Тут я не выдержал и обхватил пацана за попку. Дальше понеслось...
Наша дружба продолжалась до 1997 года. Да это была и не просто дружба, если честно. Все зашло у нас очень далеко, и эти наши отношения были обоим очень дороги. А в конце 1997 года сидим мы с его отцом, выпиваем пиво:
- Дима, - говорит он, - а я все про ваши отношения с моим сыном знал и был рад этим отношениям.
У меня чуть пиво не вытекло обратно, когда я это услышал. Я отупело уставился на отца своего мальчика, который "был рад", что у его сына есть взрослый любовник. А тот лишь улыбнулся на эту мою гримасу.
Потом началась моя эпопея...
Сейчас этот мальчик уже выпускник МИФИ. Встретились мы тут недавно, года два назад, когда я работал администратором в одном компьютерном клубе в Одинцово, а он случайно зашел туда поиграть в "Контрол-Страйк". Большой он стал, взрослый, серьезный. Мы потом в баре посидели, вспомнили прошлое, посмеялись. Вообще, так выходит, что он был моей первой настоящей любовью, а я его первым настоящим другом.
Данный рассказ был написан давно. После этого, в 2007 году, в марте я шел на работу. Мимо меня проехал "Мерседес", остановился. Из него вылез симпатичный усатый молодой человек, в котором я узнал моего мальчика. У него двое детей, он работает физиком, защитил диссертацию. Я смотрел на этого солидного мужика, а в голове был образ того одиннадцатилетнего мальчика, которого я так любил. Зачем они вырастают?
Лунный мальчик из квартиры Љ12.
Приблизительно к тому периоду времени относится и другая моя любовь. Безнадежная, невысказанная. Любовь, скорее, в придуманный мною образ, хоть этот мальчик и был вполне реальным и жил этажом ниже меня.
У нас во дворе тогда было много детей. И как-то я их особо не замечал. Но, однажды вечером я вышел на улицу покурить, побродить перед сном, потом сел на скамейку напротив своих окон, посмотрел вначале на них, потом опустил глаза и... В окне на подоконнике в одних трусиках стоял мальчик десяти лет. Он стоял на фоне освещенного окна. У него была очень красивая фигурка. Его белокурые длинные волосы были освещены светом от светильника за спиной, как будто луной. Это было какое-то малореальное, причудливое зрелище. Как и зачем он залез на подоконник именно в тот момент, чтобы я смог его увидеть? Наверное, какой-то бес решил надо мной подшутить. И я влюбился.
Я с трудом понял, что это Пашка. Это был паренек, которого я знал с самого его рождения. Он рос на моих глазах, вопли которого с улицы меня так часто раздражали. И этот мальчик, оказывается - БОГ! - а если не Бог, то, точно, ангел.
С того вечера я все время старался его увидеть. Смотрел из окна, как он носится во дворе с другими ребятами, вечерами ходил под его окнами, надеясь, что в окне увижу его, совершал акробатические подвиги с балконными перилами, чтобы увидеть, что происходит на его балконе: а вдруг он там. Я шел на пруд и сидел на берегу, когда он с ребятами ходил купаться, смотрел за ним на стадионе школы, где он учился. В общем, я безумно и безнадежно был влюблен в него. При встречах с ним я прятал глаза и бормотал что-то невнятное на его: "Здрасти". И так продолжалось несколько лет.
А потом он уехал жить в Израиль.
Эпистолярный Тимофеев
Импортный материал по теме меня сильно достал. Там было мало чего-то такого, что цепляло за душу. Да и повторялось все из журнала в журнал. Порою смотришь на фотографию двенадцатилетнего мальчишки и осознаешь, что ему сейчас под сорок. И это сильно не радовало. Многие наши из тусовки тоже снимали, но снимали заведомо для себя, и редко когда мне удавалось что-то увидеть из их творчества. А из видео ходил по Москве только "Color Climax" образца середины семидесятых годов, да и то не в лучшем качестве. Хотелось чего-то нового. Я постоянно об этом говорил Альберту, единственному человеку из пальцованной тусовки, с которым я еще общался в 1996 году.
Однажды Альберт звонит мне и рассказывает, что в редакцию одного журнала для геев, какой-то человек из глубинки прислал на пробу двадцать фоток и предложил сотрудничество. Фотографии, в целом, чисто любительские, но вот модельки на них просто атас! Ни одному из них нет и 16 лет. Еще этот человек пишет, что за долгие годы у него накопился архив в пятьдесят тысяч снимков и предлагает купить нужный материал по каким-то, совершенно бросовым ценам. Редакция не стала связываться с таким маньяком. Альберт же, зная мою зацикленность на "теме", поделился адресом: 443303, Самарская обл., г Новокуйбышевск, ул. Чернышевского далее не помню. Тимофеев Владимир Федорович.
Я написал Тимофееву, сказал, что мне дали его адрес в редакции, в которую он обращался с предложением своего материала и спросил: "Действительно ли я могу приобрести у него фотографии указанной тематики?".
Спустя две недели я получил ответ: "Да, есть фотки и много, продам ч/б по 1000 руб./шт., цветные по 2000 руб./шт. (сейчас - это 1 и 2 рубля). Порядочность гарантирую". В конверт были вложены две фотки, черно-белые. На одной был пацан лет пятнадцати, страшненький, на натуре, чисто видовая. На второй очень симпотный пацанчик лет тринадцати со вскочившей пушкой.
На пробу я заказал у него десять фотографий: пять таких и пять таких. Через две недели (наша почта самая медленная черепаха в мире) я получил заказное письмо с фотографиями. Что там было на них, я сейчас не помню, но мне они понравились, и во второй раз я заказал уже сто штук, а следующий мой заказ был уже на тысячу фоток. Так, за пару месяцев я выбрал весь Володин фото-архив.
Работы Тимофеева были сильно не равноценны по качеству и по содержанию. Народ на них был скорее старше, чем мне хотелось бы, и далеко не все модели соответствовали моим эстетическим критериям (в дальнейшем очень мало из его старых фоторабот попали на мои диски), но все равно это было очень интересно. Потрясал контраст с импортным барахлом: у них все вымученно и постановочно, у Тимофеева все легко, в охотку, весело, без какого-либо напряжения.
Когда однажды я послал ему очередной заказ на тысячу фотографий, Володя прислал письмо, в котором просил меня подождать месяц, потому что ему эти снимки ему надо еще просто нащелкать, так как все, что было им снято за двадцать лет, я у него уже купил. Вот тут я понял, что "фабрика грез" в Новокуйбышевске - это не прошлое, а самое, что ни на есть настоящее. Если Тимофеев берется сделать тысячу фоток за месяц, то простой арифметикой можно посчитать: серия около десяти картинок, модельки могут комбинироваться в разных сочетаниях, но все равно получалось, что у Володи тусняк из мелких: двадцать - двадцать пять человек. "Что же там такое творится?", - подумал я, и написал Володе письмо, где засыпал его вопросами: о нем самом, о его городе, о его пацанах.
Из ответа Володи я узнал, что он старый, толстый, лысый, по профессии он фотограф, но на тот момент безработный, что он более двадцати лет фоткает мальчиков, что он сидел по статье за растление малолетних. Про своих пацанов он написал такое, что меня тогда просто потрясло: он просто не знает, сколько народу к нему ходит, кажется, человек двести или триста. "Ко мне ходят уже внуки тех мальчишек, которых я фотографировал маленькими", - написал он тогда.
Заказ Володей был выполнен вовремя. На фотографиях уже были новые люди. Правда, мне хотелось, чтобы народ был все-таки помладше, и я написал об этом Володе. Следующая тысяча фотографий была уже с более юными мальчиками. И так продолжалось долго. Однажды я спросил в письме Тимофеева:
- Володя, у тебя так много моделей. Купил бы ты видеокамеру, снимал бы их, продавал мне. Я бы тебе большие деньги за кассеты слал, чем за фотографии.
На это Тимофеев мне написал:
- Дима, я живу с мамой, не работаю. Я пух с голоду, пока с тобой не познакомился. Только когда пошли деньги от тебя, я стал нормально питаться, а ты говоришь: камера. У меня и телевизора-то нет.
В конце концов, я уговорил его начать снимать видео, для начала, за мой счет, в качестве аванса за будущий материал. В декабре 1996 года я послал ему штуку баксов.
Первая кассета Тимофеева начиналась встречей нового 1997 года. Массовая сцена с участием пяти - шести голых подростков. Потом понеслось. За тот год Володей было сделано 10 полноценных трехчасовок. Не забывались и фотки. Летом, когда мы посчитали, что был отработан его первый кредит, я Тимофееву выслал еще штуку.
Правда, у Володи с появлением видеокамеры вдруг возникла странная мода: снимать себя во время акта с малолетками. Я много раз просил его не делать этого, убеждая, что он не порнозвезда, но эти съемки продолжались и продолжались. И еще, однажды, он схалтурил: прислал кассету со съемками явно другого автора вместо своих съемок. Кстати сказать, и этот автор так же отметил свое рыло и не только во время съемок.
Володя много раз приглашал меня приехать в гости, но я не решался. Еще он предлагал отправлять ребят ко мне, но я тоже отказывался, по многим причинам.
Так наше заочное общение с Тимофеевым продолжалось до четырнадцатого мая 1998 года. В тот холодный промозглый день Володя приехал в Москву с двумя пацанами, и мы с ним встретились на станции метро "Боровицкая". И именно с той даты и ведет начало проект "КДВ", который закончился двадцать второго февраля 2000 года, и который оставил такой жуткий отпечаток на моей судьбе, судьбах моих друзей, судьбах многих БЛ-ов здесь и за рубежом, но именно по этому проекту я заработал мировую известность.
Часть 2
КДВ из Интернета
Вступление.
Как-то странно получается: вроде до 1995 года прожил двадцать шесть лет. Много чего повидал, много чего испытал, а такой коротенькой получилась первая часть. Правда, если бы я писал воспоминания о Кузнецове Дмитрии Владимировиче, а не о КДВ (своей второй личности), то писанины и в первой части вышло бы немало.
Интернет.
Я с компьютерами работал с 1991 года, а в Интернет вышел только лишь в 1995. Наверное, не чувствовал в ней необходимости, хоть, конечно, знал о ней. Так, ползал по "фидо", какие-то старые картиночки нарывал. И все. Мне казалось, что этого достаточно. Но, однажды, набрел на какой-то бумажный журнальчик по компьютерщине. Журнальчик был так себе, туфтовина, но в одной статье подробно было изложено, как и где можно найти картинки с голыми детьми, в частности с мальчиками, и был представлен список сайтов и ньюз-групп по "теме". Представляете - это было напечатано в журнале, который свободно продавался в киосках "Союзпечати". Естественно, я сразу побежал регистрироваться в Интернете.
Вот же были времена! Качаешь ньюзы, а там битком разных фоток. Мне тогда просто полностью крышу снесло. Кстати, тогда были настоящие трэйдеры, которые давали в ньюзы свои реальные мэйлы, с ними можно было списаться и обмениваться материалом. А, чтобы меняться, то надо давать взамен что-то свое. А у меня было, было много, но на бумаге. Поэтому, я приобрел сканер.
Те журнальчики, которые я себе с таким трудом наколлекционировал были плевком, по сравнению с тем, что выкидывали БЛ-ы всех стран на странички и ньюс-группы интернета. Интернет тогда еще не был подцензурным, и сайты с голыми детьми появлялись как грибы после дождя. Главное, там все было просто. Я сканировал свои фотки, кидал их в ньюзы, мне отвечали на мой мейл, который я указывал, и слали свои картинки в обмен. Я давал тогда реальные адреса почтовых ящиков своих провайдеров, и ни кто из них мне не ставил вопрос о распространении детской порнографии. До начала своей торговой деятельности - мая 1998 года, я себе насобирал восемнадцать гигабайт разных картинок (фильмов тогда не было еще), причем многие были полностью эксклюзивными.
Лето 1997 года я особенно хорошо помню. Какой был визг восторга по Интернету, когда я там пропостил серии с Никитой, Васей, Сережей (Маленьким Принцем) - последними на тот момент модельками Тимофеева. Как сказал один мой знакомый, речь о котором пойдет позже: "А я думал, что Вася - это выдумка, фотомонтаж".
Виртуальных знакомых из-за кордона оказалось очень много. Почтовый ящик по утрам был переполнен: там были и картинки, и письма с просьбами выслать новые фотки, и просто письма, в том числе и от желавших немедленно сорваться и приехать в Россию, чтобы пообщаться с "моими" пацанами. Последним я отвечал, что я не сутенер, и не устраиваю встречи с моими мальчишками. Но все письма ко мне приходили из-за рубежа. Русские мне тогда не писали или почти не писали. Было пару невнятных писем, на которые я даже не стал отвечать.
Но русские появились. Помню, меняюсь я с кем-то картинками на ирковском далнете, и ко мне в приват входят целых двое русских с никами: Redmax и Diemon. Так вот они меня под белы ручки и затащили на наш "темовой" канал, который назывался RUBL, в просторечье "Рубль".
Позже, в разговоре с ветеранами, я вспомнил, что "Рублем", эта болталка стала называться позже. Но первое название я сейчас позабыл. Так что пусть в моем повествовании он так и останется "Рублем".
"Рубль"
- Тут меня сюда прислали, разрешите представиться, Дима, Москва, 28 лет, радикулит (в тот день у меня страшно болела спина).
- Привет, - ответили мне буковки на экране, -Олег, Чикаго, 35 лет, ишиас.
Так меня встретили на "Рубле". Потом попросили рассказать для прописки какую-нибудь историю. Вот тут и началась моя страшная слава.
Так получилось, что недели за две до этого случая я выпивал с одним моим одноклассником, который прошел мясорубку Афганистана в спецназе. Ему там досталось очень и очень: он служил в войсках зачистки, так называемых "полметра выжженной земли". Тогда он мне и рассказал историю про то, как он и его однополчане изнасиловали, убили и съели маленького мальчика, а из его черепа сделали пепельницу. Я был потрясен этой историей, и, сдуру, представил ее на "Рубле" в качестве прописной от своего имени. Мне тогда казалось, что виртуальные отношения не имеют ничего общего с реальностью, а эту историю сочтут просто за сказку. Но получилось не все так. Многие участники того чата ее восприняли всерьез. Более того, половина из них меня сразу резко возненавидела, а другая наоборот - заинтересовалась моей персоной. Для второй половины я стал чем-то незаурядным, не слащавым любителем "зайчиков". И вот в тот вечер меня то банили одни посетители "Рубля", то снимали эти баны другие. Цирк был, одним словом.
Недругами моими тогда стали Жопик (Алексей Халимов, достаточно одиозная в настоящее время фигура) и какой-то Екатеринбургский психопат, который вообще шипел и плевался в мой адрес на весь нет. Они с каким-то надрывом восприняли мою "сказку". Но другие, быстро ассоциировав меня с тем ником в ньюзах, кто постоянно шлет новые картинки, очень шустро подсуетились, зайдя ко мне в приват:
- А ты картиночек не побросаешь?
Я никогда не был жадным и от души слил им свои свежие сканы.
В основном, на "Рубле" были очень хорошие ребята. К сожалению, очень многие из них серьезно пострадали: Люк и Жопик по делу Севера, Готе тоже досталось и по моему первому делу и по делу Севера. К счастью, пули пролетели, лишь слегка задев его. Кто-то из ребят, кажется, покончил с собой. Был паренек из Латвии, кажется Пуусинен, так он пошел по латвийскому делу, Сережа Бережков поимел неприятности в своем Израиле. Литовец Томас погиб в автокатастрофе в 2005.
На "Рубле" я "прожил", наверное, полгода. Было очень интересно. Ради забавы я рассказывал про себя всяческие небылицы (о чем потом сильно жалел, так как тот, созданный в виртуале образ, мне пришлось поддерживать в последствии и в реале). Фэйковал я страшно: то зайду 14-летним пацаном, то жирным старцем. На "Рубле" же я познакомился с Громом, Сергеем Горбко ("Голубая орхидея"), который сыграл в моей жизни некую поворотную роль.
Вообще, большинство посетителей "Рубля" дружило со мной с "интересом". Они все время просили меня картиночки послать. Как-то раз, в момент аншлага на канале я выступил с предложением:
- Ребята, всем нужны мои картинки, но поймите, я трачу на приобретение материала огромные деньги. Давайте создадим фонд, в который каждый внесет посильную лепту, а деньги возвернутся к вам уже в качестве картинок, столь востребованными вами!
Что тогда там началось! Почти все стали возмущаться, стучать по клавишам нецензурные слова:
- КДВ на своих картинках деньги делать хочет! Фу! Барыга!
Смешно, казалось бы, неприятный случай и подкинул мне мыслишку: "А в самом деле - я владелец эксклюзивного материала. Почему бы ни сделать на этом денежки?" Но это была тогда только лишь мимолетная мысль, и воплотилась она в жизнь лишь через несколько месяцев.
Эврика. Начало знакомства.
Вот, наконец-то, первое достойное ответа электронное письмо от русского с ником Эврика. Просил он картинок, конечно же, но стиль письма оставил очень приятное впечатление. Я не жадный: лови!
Мыло за мылом, он мне тоже чего-то подсыпал. В общем, решили мы познакомиться с ним лично, тем более мой новый знакомый - Женя - оказался москвичом. Мы обменялись телефонами, созвонились. В трубке звучал милый, интеллигентный голос. Назначили встречу на станции метро "Медведково" на следующий же день. Я его спросил, вспомнив об осторожности:
- А ты, случаем, не серый брат по разуму?
На это Женя рассмеялся:
- Ну, ты увидишь меня, и все поймешь! Я, как бы это сказать тактичнее... Я с палочкой буду.
На следующий день, после работы, прихватив с собой коньяку, приехал в Медведково. На станции меня окликает человек с палочкой, ноги скрюченные, косоглазый... короче такой человек, каким мог бы быть я, если бы не мои родители. У Жени оказался ДЦП.
Мы поехали к нему домой, попили коньяку, потрепались про то, про се. Я уже был в имидже "КДВ", который создал в Интернете: ветеран Афганистана, спецназовец, по профессии: физик-ядерщик, КФМН. Да, поясню, почему физик: в школе, в старших классах у меня был друг, Валера. Он бредил физикой. И меня заразил любовью к ней. Мы часто болтали про разные физические явления, и, если бы я не поперся тогда в иняз, то, скорее всего, пошел бы в МГУ на физфак. Но так распорядилась судьба, что я стал экономистом. А Валера осуществил свою мечту - стал физиком, и не слабым. Так что, я просто ему завидовал.
Выпендривался я перед Женькой тогда, как мог. Но не это в нашем разговоре было главным. Конечно, разговор главным образом вертелся вокруг "темы". Я выступал, как гуру, что-то врал, что-то рассказывал правду. Много рассказывал про тусовку номер "раз". Рассказал я и о "Рубле" и пригласил его зайти туда.
Женя смотрел на меня, широко открыв свои "раскосые" глаза. Он тоже рассказал про себя, и много. Рассказал, что "тема" его интересует с детства, что он ветеран "фидо", и уже давно тягает оттуда разные картинки, что у него есть бой-френд пятнадцати лет, с которым он обещал меня познакомить.
Женя, при первой нашей встрече, мне очень понравился. Помимо "темы" у нас оказалось много общих интересов: книги, кино. Я уезжал от него уже поздно, пьяный и довольный. Потом я еще неоднократно заезжал к нему, действительно познакомился с его другом - Сержиком. Сережа оказался "ошибкой природы". Ему надо было родиться девочкой. Он еще будет часто появляться в моем повествовании. Общались м с Женей и в сети. Именно в гостях у Женьки я познакомился с питерским Аликом. Тогда это был мальчик, который только-только входил в "тему", и слушал меня, открыв от изумления рот. Это потом он превратился в сетевого "гуру", сидел в тюрьме... А тогда это был всего лишь наивный юноша.
Аська.
Ко мне продолжали приходить письма на мой электронный ящик от русских. Те, кто просили картинок, их получали. Некоторые высылали мне свои работы, некоторые продолжали со мной общаться и не только из-за картинок, а просто из-за того, что были одиноки и искали своих единомышленников. Такие, рано или поздно, попадали на "Рубль" и в чат на ICQ.
Так в наши посиделки в аське пришли: Нат (теперь он зовется Тэйлор), Сережа Бережков, который попросил у меня еще и номер домашнего телефона и частенько мне названивал из своего Израиля. Появился Сильвер, который привел Музыканта и Дрюню. Были там еще и Редмакс, Горец, Гром, Готя, Супчик. Весело было. На ночь мной покупалась бутылка виски или рома, и сидели я всю ночь в прямом эфире. Обсуждалось все: "тема", и не только "тема". Последним тогда примкнул к нам Север - Севастьян Капцугович. Вот когда он пришел, тут началось настоящее веселье! Он пришел к нам с эксклюзивными фотографиями, с невероятными рассказами про свою огромную тусовку мальчишек. Сейчас мне жаль, я не сохранил логи тех наших ночных бесед.
С большинством тех ребят я познакомился и в жизни. С некоторыми я дружу и по сей день, а некоторых ненавижу. Некоторым из них я сильно испортил жизнь.
Александр Сергеевич.
Как-то раз ко мне пришло еще одно письмо от русского. Этот человек предложил обмениваться эксклюзивными фотками. Я согласился. С месяц мы перебрасывались с ним картинками. У него была действительно была небольшая тусовка мальчишек, которых он сам фотографировал. Я звал его на наши ночные виртуальные посиделки, но он отказался, сославшись на нехватку времени.
Как-то раз он обмолвился, что снимает еще и видео. Я в ответ написал, что эксклюзивное видео есть и у меня. Мы договорились встретиться и махнуться кассетами (этот человек также оказался москвичом). Мы встретились. Александр Сергеевич, так звали моего нового знакомого, был импозантным мужчиной лет пятидесяти, лощеным и шибко культурным. Мы попили пива в баре, поговорили. Он рассказал о себе, я - о себе, и мы обменялись кассетами.
Я посмотрел дома его кассету. Ничего особенного, обычные домашние съемки, без претензий на художественность и явно снятые не для чужих глаз. И опять (ну что за мания),
Александр Сергеевич наснимал себя с ребятами в жестком контакте. Еще мне не понравилось, что у автора оказалось сильное пристрастие к спанкингу.
И все-таки, этот материал оказался чем-то новым, к тому же не буржуйским, поэтому я смотрел эту кассету с большим интересом.
При следующей встрече я спросил у Александра Сергеевича: не мог ли бы он сделать мне копию со своей кассеты. Он ответил, что у него нет второго видеомагнитофона, но есть знакомый, который может сделать копию. Я попросил откопировать его кассету, заодно и мою.
У Александра Сергеевича не было больше своего материала, но я дал ему посмотреть все кассеты Тимофеева, с условием, что получу их копии.
Во время наших дальнейших встреч я рассказал Александру Сергеевичу о Новокуйбышевске, о Тимофееве. Как-то раз он попросил дать ему адрес Володи, что бы тоже что-то покупать у него (помню, это было в марте 1998 г.). Мне было не жалко, чтобы Володя еще подзаработал, тем более, что он меня давно просил об этом. Я адрес дал.
В конце марта приходит от Володи письмо. Он пишет, что к нему приезжали гости из Москвы, якобы мои друзья. Эти мои "друзья" и сами очень хорошо провели время, и были щедры к нему. Вот теперь он сам собирается в Москву.
Прочитав письмо, я сразу же позвонил Александру Сергеевичу и попросил объяснений по его содержанию. Оказалось, что он взял адрес Володи по просьбе того парня, который делал копии с моих кассет - Андрея Минаева, и именно Минаев с кем-то ездил в Новокуйбышевск. Я попросил нас познакомить, раз уж тот назвался моим "другом".
Андрей Минаев.
Александр Сергеевич и я встретились с Минаевым в метро на станции "Боровицкая", на его "рабочем месте". Именно там Минаев уже три года продавал кассеты гейского и "нашего" содержания, практически не скрываясь. Те, знали, что каждый день он будет ждать клиентов с двенадцати по полудню возле "дерева дружбы народов".
Мой новый знакомый оказался невысоким парнем со слегка поеденным угрями лицом. Как выяснилось, мы были ровесниками. Рядом с ним крутилось двое пацанов полубомжового вида. Познакомились, разговорились. Оказалось, что Андрей, получив мои кассеты от Александра Сергеевича, сделал копии с них и для себя. Он даже успел пустить их в торговый оборот.
До меня уже доходили слухи, что мое видео появилось на рынке Столицы, и я недоумевал, как такое могло быть. Когда я узнал правду, такой вот оборот дела мне сильно не понравился. Мало того, что Андрей без моего ведома начал торговать видео Владимира Федоровича, снятым на мои деньги, но он еще установил и личный контакт с Тимофеевым. Я два года не решался лично познакомиться с Федоровичем, а Минаев навел контакт в течении месяца. Таки образом получалось, что меня просто-напросто выдавили.
Я начал было возмущаться, но, неожиданно, получил предложение начать совместное дело. Минаев решил расширить свой бизнес, выйдя за рубеж. У него был к тому времени партнер с деньгами, биржевой игрок, который тоже хотел участвовать в международном бизнесе, но у них обоих не было таких вещей, необходимых в данном бизнесе, как: знание английского языка, навыков пользования Интернетом (у Андрея вообще Интернета к тому времени не было), умения сканировать фотографии. Кроме того, они хотели присоседиться к моему имени, так как фотки с логотипом "KDV-scans" уже были очень хорошо известны. Минаев считал, что у меня набралась большая база потенциальных клиентов за рубежом. Я заинтересовался предложением Андрея, и мы решили встретиться снова, уже в присутствии потенциального партнера на квартире Минаева десятого мая.
В назначенный день я приехал с бутылкой "Балантайна" к Андрею и познакомился там с Всеволодом Солнцевым-Эльбэ, который и был партнером тем самым другом Минаева и потенциальным нашим партнером. Мы прикинули вопросы финансирования проекта, долевые участия партнеров в нем, предварительно распределили должностные и производственные обязанности. Нам осталась только малость: заручиться согласием Тимофеева и оговорить новые условия работы с ним. Тимофеев, должен был приехать в Москву через четыре дня.
Ту встречу немного испортил небольшой момент. Андрей признался, что у него полтора года назад были неприятности с милицией, и его обязали стать осведомителем. Он, конечно, заверил, что на нас он "стучать" не станет, но мы с Севой немного вздрогнули. Тогда я впервые услышал о майоре Лопатике.
Часть 3.
Проект КДВ - первая серия.
14 мая 1998 г.
Итак, наступило 14 мая. Стояла отвратительная промозглая погода. Я приехал в полдень на станцию "Боровицкая", и там, в компании с Минаевым узрел Владимира Федоровича воочию, в первый раз за два года нашего с ним знакомства. Он приехал в Москву не один, а вместе с двумя своими ребятами, фотографии которых тогда были очень популярны: Сашей Якушиным (15 лет) и Андреем Сердцовым (14 лет). Как потом выяснилось, Сашу он целенаправленно привез Минаеву, а Андрюшку прихватил в качестве "сухого пайка".
Впечатление Володя произвел странное: он был невысокого роста, с заметным брюшком (якобы от голода), с бегающими глазками, которые никогда не глядели прямо. У него был приятный голос. Речь его, несколько своеобразная, была не без толики интеллигентности, но со странными речевыми оборотами. Да и юмор его показался странноватым. Одеты Тимофеев и Сердцов были более чем плохо. Саша же, наоборот, был прикинут вполне прилично.
Пока мы дожидались Солнцева-Эльбе, поговорили. Володя и ребята немного рассказали о своем "городе мечты". Мне особенно запомнился один прикольчик, упомянутый мальчишками:
- Идем к Вовке, заходим в подъезд. Сидят на лавочке бабки: "Ну чо, к пидерасу пошли?". Возвращаемся. Они же: "Ну чо, насосалися?".
Я тогда ничего не понял. Спрашиваю Володю:
- Что, про тебя все знают, что ли?
- Да, - ответил Володя, - абсолютно все.
- И что, пацаны не боятся к тебе приходить? Как же слава пидаров-то?
- О какой такой славе говорить, если в городе все пацаны ходят ко мне.
Хоть я и был готов к чему-то подобному, но все-таки офонарел. А Минаев кивал, соглашаясь, потому что побывал уже в том "оазисе" и знал, что в нем творилось все именно так, как рассказывали Тимофеев и ребята.
Прибыл Сева, и мы поехали к Минаеву домой, предварительно, конечно, отоварившись спиртным.
Приехали, выпили для развязывания языка, поели. После этого мы начали переговоры. Наша компания описали Тимофееву нашу идейку и предложили ему поработать в создающемся коммерческом предприятии за процент от прибылей. Володя работать на нас согласился, но только при условии, что мы будем ему платить за сделанный материал:
- Получите вы там прибыли или нет - мне не интересно, - заявил он, - мне интересно, наснимать, нафоткать и продать вам то, что я сделаю.
Нас это устроило, потому что облегчало работу. Мы согласовали новые тарифы за фото и видео продукцию, которую Тимофеев будет делать для нас, оговорили некоторые другие вопросы, связанные, в том числе и с тем, что мы будем делать, в случае форс-мажора в Новокуйбышевске. В принципе договорились.
В том разговоре выяснилось, что мы все как-то не очень квалифицированы в вопросах рекламы, способах отправки продукции за рубеж, получения денег оттуда. Да и в компьютерном дизайне мы были, мягко сказать, слабоваты. Я упомянул Грома - моего приятеля по Интернету, который работал в рекламной фирме и обладал необходимыми навыками и знаниями. Я предложил привлечь его в наш проект, а условия работы с ним мы решили обсудить уже в дальнейшем.
Мы закончили деловую часть нашей встречи, и Тимофеев, приказав мальчишкам раздеться, схватился за фотоаппарат Минаева и начал фотографировать. Потом я немного побарахтался в постели с Андреем, на смену мне пришел Сева. Сашка попытался подклеиться ко мне, но его ревниво осадил Минаев. Когда Минаев вышел, Саша попросил меня:
- Увези меня отсюда. Он мне противен.
Действительно, хоть Минаев и выступал в роли радушного хозяина, было что-то в нем отталкивающее, гаденькое. Мне Минаев показался сразу несимпатичным.
Наступил вечер, и я собрался уходить. Сева остался на ночь с Сердцовым. Володя вызвался меня проводить. Пока я ловил тачку, он рассказал об Андрюшке: мать умерла, отец в тюрьме. Андрюшка два месяца жил у Володи. Сейчас его менты за какую-то херню разыскивают, и Андрею необходимо потеряться - не возвращаться некоторое время. Поэтому Володя попросил меня пристроить Андрюшку к кому-нибудь.
Я приехал домой, включил компьютер. Увидел в онлайне Готю. Разговорились. Выяснилось, что у Готи день рожденья. Я и предложил ему подарочек - Сердцова к нему на поселение. Тот согласился. На следующий день я отправил Андрея к Готе. Через день я поехал навестить Андрея, заодно и познакомиться с Готей. Туда же собирался приехать и Гром. Я помню, что мы тогда здорово посидели. Андрей был очень доволен, Готю его новый мальчик тоже вполне устраивал. Заодно мы с Громом немного поговорили о новом проектике, и я получил его принципиальное согласие на участие в нем.
Саша пропал.
Следующие две недели были посвящены уточнениям, детализациям и прочим техническим вопросам. Несколько раз мы встречались и все вчетвером, и просто я с Громом. Проект захватил всех нас. Мы развили бурную деятельность. Но тут случилось то, что многое изменило.
Как-то вечером мне домой звонит Тимофеев:
- Дима, у меня проблемы. Отец Саши Якушина натравил на меня ментов Самарских. Саша уже неделю не выходит на связь. Звоню Минаеву, а тот говорит, что Саша от него просто ушел.
Я звоню Андрею: что случилось. Тот печальным голосом мне повествует:
- Саша оказался таким скверным. Я его полюбил, ни в чем ему не отказывал, а он меня бросил и исчез.
Я поднимаю народ на уши: проект под угрозой! Гром напрягает Горга - человека с обширными связями в политических и гейских кругах. Тот поднимает всю гей-Москву. На следующий день встречаемся у Горга на Таганке: я, Сева, Гром, ну и Горг, естественно.
Отступление: Горг был колоритный парень двадцати трех лет. Рост сто девяносто сантиметров, длинные вьющиеся волосы, излишек веса - сто процентов. Он был тем мальчиком-мажором, который слово "Дума" начал говорить раньше слова "мама".
Итак, создался у нас штаб по поискам Саши. Каждые полчаса звонки на телефон Горга оповещали нас о ходе розысков. Я предложил ребятам предложить принять участие в заседаниях штаба и Минаеву. Тут Горг взорвался:
- Вашу мать! Зачем этого гада сюда приплетать?
Мы рассказали, что Саша жил у Минаева. Тут понеслось!
- Минаев всех наших сдает, сутинерствует! Если бы вы сказали, что с ним связались, я бы вообще в это дело не полез.
Но личность Минаева навела Горга на мысль, что Сашка, скорее всего, продан Минаевым кому-нибудь из его окружения. Это сильно сужало круг поисков.
Среди ночи на третий день наших исканий у меня раздался звонок Горга:
- Охрана из "Хамелеона" (известный тогда ночной гей-клуб) опознала Сашу в одном из посетителей. С ним какой-то перец, сильно разодетый.
Мне добираться было далеко, я позвонил Готе, тот на машине принесся в "Хам". Там произошла разборка. Выяснилось, что, как и предполагал Горг, Минаев продал Сашу тому перцу из "Хамелеона". Сашке с ним, в принципе, было не плохо. Его новый друг пристроил даже Сашу учиться. У нас не было повода что-то предпринимать против того человека. Только мы убедительно попросили его, чтобы Сашка регулярно звонил отцу и, вообще, чтобы все было нормально у Федоровича.
В результате этого инцидента в проект внеслись коренные изменения: Минаев с его, мягко говоря, нечистоплотностью, был послан на три веселых буквы; у Федоровича был проведен обыск, в результате чего он остался без аппаратуры; случившееся очень напрягло Грома. У нас возникла острая необходимость поездки в Новокуйбышевск.