Когда ты медленно превращаешься в прогнившую никому ровным счетом не нужную разъебатину, то понимаешь что все происшедшее с тобой чья-то мерзкая шутка и не более того. Когда все катится к чертям, и ты остаешься один среди облеванных стен и пустой стеклотары, начинаешь задумываться о смысле жизни. Так кончили все великие задницы, и моя в том числе. Слишком большое количество запоев повидали мои мозги и я ничего не мог с этим поделать. Дабы привести их в более менее нормальный вид я выпивал еще стакан портвейна и моя жизнь становилась немного веселей, а для соседей невыносимой. Я любил по пьяни собирать друзей, мы напивались и кидали друг в друга стульями, когда наше буйство проходило, мы звонили блядям и неплохо отдыхали с ними всю ночь. Утром я просыпался в потной простыне с дикой головной болью и кучей пустых бутылок на полу. Некоторые из них были разбиты и осколки валялись по всему периметру моей жалкой коморки. Я вставал и шел ссать. Самые острые стекла впивались в мои ступни, и я безбожно матерился, одновременно прося всех святых либо прикончить меня, либо притупить эту дикую боль. По полудню позвонил издатель. Я поднял свое дряхлое вонючее тело с кровати и взял трубку.
- Евгений Александрович?
- Да это я.
- Мы хотели бы прекратить наше с вами сотрудничество.
- Ок.
- За последние четыре месяца вы не написали ни одной стоящей вещи, и мы решили...
- Ок. - сказал я и повесил трубку.
На данный момент мне было глубоко насрать на издательство, на издателя, на свои нелепые стишки....Мне было насрать на весь мир. Поэтому я сходил просраться, оделся и дошел до магазина, где купил пару бутылок вермута и пачку сигарет. День начинался неплохо, по крайней мере у меня была выпивка и надежда...
Вечером ко мне заглянула Cat. Она была навеселе и мы с ней поладили. Она рассказывала о своей очередной любви к известному художнику-авангардисту, работы которого я мог смотреть лишь в уборной, и то срать и смотреть эту наигранность было просто невозможно. Она говорила, что любит его, что любит меня как друга, и что у меня все будет хорошо, если я завяжу с выпивкой и устроюсь на нормальную работу. Я сидел в своем пердильном старом кресле и молча слушал как за окном на мостовую падает легкий, почти прозрачный снег. Когда она закончила свою исповедь, мы легли спать. как ни странно между нами ничего не произошло, так как я сильно устал за последнюю неделю. Она умиротворенно прижалась ко мне своими небольшими грудками и мы уснули. В эту ночь мне как всегда ничего не снилось. Когда я проснулся, Cat уже ушла, оставив на размалеванном масляной краске трильяже, записку, что вернется как только появится на то возможность. Я знал, что такая возможность появится тогда, когда она в очередной раз поймет, что любовь говно, и ее ухажер ебаная скотина. Как обычно это происходило не реже 2-ух раз в месяц.
Я зашел в уборную, помочился, с трудом побрился и почистил зубы. На этот раз удача по ходу отвернулась от меня. У меня не было денег на вино, не было сигарет, не было милой женщины, не было новых музыкальных дисков, не было хороших книг, не было нужных телефонных звонков, не было приятного общения, не было меня...
Я занял в магазине бутылку портвейна, две пачки сигарет и снова окунулся в свою непроебанную дыру. Там я чувствовал себя более менее спокойно. За окном орали соседские дети. Они напоминали о том что жизнь продолжается и не время растрачивать себя попусту. Я им не верил. Когда спиртное новым потоком ударило мне в голову я почувствовал себя еще хуже чем вчера во время подпития. Закружилась голова и начало сильно мутить. я проблевался прямо на грязный истоптанный паркет, так как подняться был не в силах. Когда я все же умудрился встать на ноги, то меня повело в сторону и я всем своим весом обрушился на питейный стол. Все поплыло и я потерял сознание. Очнулся я около 7-ми вечера. Тело онемело, болел бок и невыносимо хотелось срать. Я попытался медленно подняться, но ноги казалось, не слушались меня и я бросил это занятий. Черт, вот и настал мой конец, подумал тогда я. Я буду лежать здесь в своем дерьме, среди заблеванных простыней и женских писем, пока какой-нибудь уродливый квартирант не начнет скандалить по поводу отвратительного запаха из моей конуры. Дверь взломают и обнаружат мой разложившийся труп с пустой бутылкой в руках. Такая смерть меня не устраивала. С самого детства я мечтал умереть красиво. Но святые мощи не грозили, и я все же решил кое-как взять свое великое я в руки и подняться на ноги. На третий раз у мен получилось. Я на четвереньках дополз до кресла и положив в него свою слабую жопу, отдышался. Что за черт... Я посидел минут 15. Сделал несколько больших глотков портвейна и мне значительно полегчало. Конечно я мог бы вызвать Скорую помощь, и меня положили бы вместе с бомжами в какой-нибудь обдристанной палате, где я бы никогда больше не увидел свет. Такая перспектива меня абсолютно не устраивала и я решил просто немного поспать. Сон длился не долго, но тем не менее эффективно. Когда я открыл глаза начинался новый день, и я был еще жив. Я поднялся и сварил себе крепкий кофе. Слабость еще давала о себе знать, но я решил смириться с этим. Кофе подействовал тонизирующе, и через пару часов я был в норме. Черт, а ведь я чуть кони не двинул, приятель! Только теперь я понял всю серьезность моей неприятности. Вечером ко мне зашел Жук. Он принес выпивку и мы неплохо провели время. Помню он пригласить нескольких хиппи, они принесли с собой гитары и стали петь мне свои ласковые песни. Мне они были не интересны. Важно для меня было лишь то, где я окажусь завтра, и чем буду заниматься. Хотя и это меня в данный момент не очень то сильно волновало.
Через месяц я все же устроился на "нормальную" работу. Я таскал тяжеленные ящики с не моим бухлом, и жизнь казалась мне от этого просто невыносимой. После работы мы как всегда пили вместе с одним классным парнем. Он был очень похож на меня. Такой же ублюдок и пьяница как и я. Мы говорили о новых формах, о причастии, о реинкарнации пост-модерна и о прочей ерунде. Через неделю я уволился оттуда, получив мелочь за отработанные дни. Вечером этого же дня ко мне пришла Cat и сказала, что этот мерзкий разъебай бросил ее, и она хочет умереть. Я утешил ее большим количеством портвейна и кусочком своего члена. Она казалось была довольна. Когда она уснула я подошел к окну и посмотрел вниз. Ровным счетом ничего не изменилось. Как и прежде падал снег на потертую мостовую, тускло светили фонари как бы подтверждая свою никчемность и неоправданность в этом унылом занятии, проезжали сонные авто, распугивая легкие снежинки... Все было как и раньше, а я остался прежним и ничуть не изменился, а лишь мечтал о той, которую я никогда не встречу и не обниму... о жизни.