Аннотация: Первый рассказ из сборника "Рубиновая игла", повествующего о жизни и деятельности некоего авторского варианта вампиров (алтрэн). В данном случае речь пойдет о взаимоотношении их с "вампирами обыкновенными" - человеческими мертвяками
Запах.
Ровное движение легких медленно втянуло внутрь пряные ароматы застоявшегося лесного воздуха... Едва заметный ветерок, созданный этим движением, скользнул по чуткому ряду клеток, тщетно пытавшихся уловить то, что оставалось недоступным даже для обоняния хищного зверя.
Пусто...
То, что воспринималось его сознанием как едва заметная струйка бесплотного черного дыма, по-прежнему оставалось недосягаемым...
И все-таки оно здесь было. Было, потому, что иначе не пустела бы сейчас крошечная пещерка местного отшельника, не закончил бы свое существование южный хутор и не горели бы поминальные свечи у порога домика пастуха...
***
Эссэт едва заметно шевельнулся в седле и напрягся, прислушиваясь к терпкой горной тишине, пологом залегшей под замшелыми кронами самшита и граба. Изящный, не по здешнему длинноногий караковый жеребец под ним отрывисто фыркнул. Чуя настроение хозяина, он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, чиркнул подковой по одинокому камню, но с места так и не двинулся.
"Хетт... Чтоб тебя!..."
Только лишнего шума сейчас и не хватало!
Пришлось прислушиваться еще раз.
Однако и теперь затянутая предгрозовыми тучами ночь донесла до охотника лишь самые простые звуки. Шелест листвы, дрожание холодных струй водопада, деловитое похрюкивание и активную возню диких свиней на ближайшем склоне... Предсмертный крик козленка, угодившего в отдалении под острые волчьи клыки...
Ничего особенного... Ничего такого, что напоминало бы не слишком уверенную поступь умершего несколько месяцев назад человека и легкий присвист дыхания там, где никакого дыхания давно уже не должно было быть.
...Аккуратно тронув сапогами мускулистый конский бок, Эссэт опасной лесной тенью двинулся по узкой горной тропе. Густые темно-каштановые волосы из-под тонкого черненого обруча широким хвостом спускались по хорошо обмятой шерсти старой дорожной куртки, длинные, но невероятно сильные пальцы уверенно держали повод, а внимательные серые глаза без труда распознавали даже причудливые обрывки древесного мха, то и дело свисавшие с веток.
Плащей он не носил принципиально. Особенно тогда, когда, как сейчас, в любое мгновение должен был быть готов к стремительному, смертельно опасному бою. Максимум - свернутым приторачивал его к задней луке седла, чтобы не мокнуть в случае чего под проливным дождем...
Кабанье раздолье давно уже осталось позади, в какой-то момент копыта жеребца глухо пробухали по прочному, но узкому деревянному настилу, соединявшему в этом месте недавно образовавшийся разрыв горной тропы, а затем всадник неторопливо спустился со склона вниз - в узкую лощину, пробитую меж двух огромных холмов вертлявой рекой. Попасть в дождевой разлив он не опасался. Струи реки были еще чисты и не несли с собой сора - значит, дождя пока нет и наверху. А если так, то миновать опасное место он, скорее всего, успеет...
Внезапно... Рука его чуть дрогнула, пальцы едва незаметно изменили свое положение и послушный конь уверенно свернул с нахоженной тропы вбок - в ответвление лощины, вдоль едва заметного ручейка, беззвучно пробивавшего себе дорогу в толще не столько камней, сколько тонкого слоя почвы и мха.
Так и есть.
Жальник...
Свежая могилка, по краю своему обложенная ровным рядом небольших гладких камней. Прикрытая снятым ранее дерном конечно, но...
Остановив коня в нескольких шагах от захоронения, Эссэт спешился и медленно подошел к недавно растревоженной земле. Невероятно плавным движением (человек так двигаться просто не может...) осторожно опустился возле нее на корточки с таким расчетом, чтобы суметь и дерна без труда рукой коснуться, и на ноги вскочить достаточно легко в случае чего.
- Шэх-х... - едва заметно дрогнули чуть тонковатые губы.
Рука охотника, еще только подносимая им к трехдневной давности жальнику, с легкостью ощутила то, что не было видимо глазом - тонкую стену "преграды". Преграды, которая лишь в первые часы своего существования бывает легко пробиваемой для таких, как Эссэт, а затем... защищает место пребывания своего хозяина, как прочный воздушный щит.
Клубится, набухает под "преградой" то, что позже станет и запахом, и следом этой твари. Растет, набираясь плотности, яд пресловутого "черного дара"... Ждет часа, чтобы вырваться на свободу и тлеть затем на клыках ублюдка, которому нет места там, где живут собратья нашедшего могилу ночного всадника. Уже полторы сотни лет являющиеся хозяевами завоеванной ими земли.
...С трудом заставляя себя быть хладнокровным, Эссэт, как кинжалами, прорвал пальцами и "преграду", и дерн, и первый слой пересыпанной мелким гравием глины, лежащий сразу за ним, закрыл глаза и сумел увидеть то, что лежало на дне могилы.
Ребенок. Местный подросток лет десяти-одиннадцати... Сын пастуха, по которому и горели сейчас у человеческого дома обрядовые белые свечи. Умерший на выгоне шесть дней назад и пока еще не успевший толком превратиться в то, чем сделал его тупоголовый убийца-мертвяк...
"На кладбище захоронить не могли, бестолковые доходяги... - мысли Эссэта по-прежнему были настолько эмоциональны, насколько он вообще мог сейчас себе это позволить. - Знали же - от чего подох. Хотя... оттенки следов на шее они все равно не различают..."
К счастью то, что он сейчас нашел, было слишком юным. Не по возрасту прожитых им лет, а по сроку зарождения лежащей теперь под землей полумертвой твари. Ни разу еще не появлялась она под блеклый лунный свет, ни разу не пробовала крови. А значит - умрет быстро и без проблем. Даже не успев как следует очнуться.
...Несколько шагов, отделявших его от оставленного неподалеку коня, Эссэт сделал не более, чем за пару секунд. Еще мгновение - и притороченный к седлу арбалет покинул специально для него пристегнутую к сбруе широкую кожаную петлю, тяжелый серебряный болт оттянул стальную нить тетивы и...
Едва заметное голубовато-фиолетовое свечение, плавно разгоревшись на самом кончике стрелы, неторопливо растеклось по стальному луку, гладко отполированному ложу страшного по силе оружия, а затем и по самим рукам охотника, скрыв их едва ли не по самый локоть. А, едва только свечение замерло и прекратило продвигаться вверх, сухой щелчок спускового механизма отправил напоенную энергией серебряную смерть в ее короткий полет.
Лежащее в полутора рэдах от поверхности земли мальчишеское тело едва заметно дрогнуло, попыталось было выгнуться дугой, в немом крике обнажило идеально белые зачатки клыков и замерло неподвижно. На этот раз - навсегда.
Но до этого предсмертного движения Эссэту уже не было никакого дела.
В момент смерти твари он, наконец, сумел словить образ ее создателя и теперь ЗНАЛ, где именно стоит его искать.
***
Привычный к повадкам своего хозяина конь мигом вынес охотника из лощины и птицей помчал его вверх по течению реки, а затем уверенно свернул на козью тропу, почти по прямой убегавшую куда-то в сторону первых каменных распадков.
Среди неверных серых валунов, разумеется, пришлось снова перейти на шаг, а затем и вовсе - расстаться. Ибо туда, куда стремился теперь Эссэт, его четвероногому спутнику было уже не пройти. Но и выдать себя оставленным на тропинке конем пришелец не опасался - хорошо обученное животное знало, куда стоит убегать тогда, когда хозяин хлопает тебя по крупу, отпуская на все четыре стороны...
Однако самому Эссэту пришлось ждать долго. Причем - в полной неподвижности и практически совсем не дыша. Да, на его стороне были идеальные органы чувств, а также сила мышц и скорость реакции, но и противник его - увы - уже какое-то количество времени не был обычным человеком. Да и в этих местах, судя по всему, хозяйничал уже месяца полтора-два.
...Лишь перед самым рассветом гулкий стук камней на тропинке дал ему знать, что мертвяк возвращается, наконец, к своему логову - узкой щели одинокой пещерки, на самой вершине небольшой, почти лишенной леса, горы. Лишь пара видавших виды елей цеплялась голыми корнями за едва прикрытые жалкими остатками дерна валуны над ее сводом, да разрозненный можжевельник рос ниже - вдоль тропы.
В предутреннем тумане да еще в горах даже самый незначительный, едва слышный звук бывает долгим. И разносится далеко.
Но, увы, на этот раз, даже будучи заранее предупрежденными и полностью готовым к атаке, Эссэт оказался далеко не так везуч, как ему бы того хотелось. Ибо мертвяк появился перед ним неожиданно, выступив из-за скрытого туманом куста не темным растекающимся призраком, находящимся еще достаточно далеко, а почти совсем четким силуэтом и... не более, чем в 15-20 рэдах от...
Расстояние - идеальное для удара: подраненная мертвая тварь уже не успеет броситься наутек, втягивая преследователя в погоню и поиск. Однако оно же не позволяло охотнику и успеть как следует рассмотреть будущего противника, правильно оценив в итоге тактику и стратегию предстоящего поединка. В глаза успело броситься только то, что при жизни это был очевидно высокий, крепкого сложения человек лет 35-38, местный и всерьез поднаторевший на ежедневной крестьянской работе: то поле вспахать, то урожай собрать, то с окотом отары овец несколько ночей подряд повозиться...
Ясно было одно - стрелой его не уложить.
Это вам не "невинная юная овечка", еще ни разу не чувствовавшая чужой крови на своих клыках. Хотя и не опытный ночной убийца, топчущий сырую землю уже лет 200 после собственной смерти. Это начинающая обретать свою первую силу молодая тварь, с которой придется-таки сойтись достаточно близко.
А стрела... Стрелой вполне можно ограничить его подвижность.
Что, собственно, и было сделано.
***
На длительные манипуляции с "силой" стрелы у пришельца уже не было времени, поэтому болт сорвался с ложа, едва только начал голубеть его тяжелый металлический наконечник. А следом за стрелой метнулся вперед и Эссэт.
Короткий стук камней, стон боли, сбившееся при столкновении дыхание, две пары обнажившихся в преддверии драки клыков.
Попытка чужого захвата. Пальцы - сухие, сильные, налитые уже совсем не той мощью, какой были наделены при жизни. Удар длинным, отменной работы кинжалом; нет, не в ногу, в бедро которой только что вошел арбалетный болт - под самый мечевидный отросток, туда, где полнится свежей кровью желудок... А потом - мгновенное движение вбок, уводящее шею от опасного соприкосновения с чужими зубами...
Нет, своими клыками Эссэт на этот раз пользоваться не собирался. Мертвяк все-таки - не человек, а следовательно... Если его и интересовала темная кожа на горле противника, то не для того, чтобы привычно впиться в нее зубами, а для того, чтобы нанести по ней решающий все дело удар кинжалом - основным его оружием в этом бою.
И спустя мгновение этот удар был им нанесен.
Темная влага сплошным воротником украсила грудную клетку противника. Мертвяк яростно зашипел, потом шип его перешел в хрип и грузное тело медленно осело на камни.
Охотник медленно отступил от него, выдохнул внезапно скопившийся в легких воздух и облегченно прикрыл глаза.
Все. Больше бессмысленно-опасных убийств здесь не будет.