Аннотация: Ну что сказать: сбывшаяся мечта, заветные квадратные метры и истина загробной жизни
Если бы Владимир попытался вспомнить, когда он впервые стал мечтать о собственных четырех стенах, то в его памяти всплыло бы первое сентября далеких семидесятых. Тогда родители только переехали из бараков в крохотную двенадцатиметровую комнату шумной коммуналки. Несмотря на тесноту, они были счастливы и жили с соседями достаточно мирно. Только вот Владимир не собрался с этим мириться. Каждую ночь маленький мальчик просил деда мороза о том, чтобы в его жизни наступил тот день, когда он окажется в абсолютной тишине квартиры, которая будет принадлежать только ему и никому другому. И ночное безмолвие не будет пугать его храпом толстого соседа и не изнурять всевозможными жирными, масляными запахами, доносящимися с общей кухни.
Потом был институт и вечно шуршащая, словно термитник общага. Бессонные ночи и вечно пьяные однокурсники. К двадцати пяти он переехал в съемную однокомнатную квартиру, которая тоже не пришлась ко двору и давила, словно старый пиджак, - потому как была чужой. И Владимира ужасно раздражал факт полного ограничения со стороны хозяина - всегда и во всем. Перед тем как купить какую-то новую вещь, ему приходилось проходить сложнейший ритуал прошения. И хотя, в конце концов, хозяин все-таки соглашался - Владимир ненавидел подобное положение дел.
И вот настал тот самый счастливый день, когда можно было смело заявить во всеуслышание - он готов стать обладателем собственного жилья. Появились кое-какие средства, а главное силы. Вот тут-то все и началось, поехало. Выбор был таким огромным, что он свел неопределившегося покупателя с ума. Владимир просмотрел тысячи вариантов, посетил сотни загородных, столичных и областных домов, побывал на строящихся и сданных объектах, выслушал миллион однотипных доводов словоохотливых риэлторов, - и наконец, сделал свой выбор.
Столичный центр, монолитный семиэтажный дом с маленькими балкончиками и мощным фасадом от которого у случайного прохожего, если хотя бы он на минуту заострит свой взор, могла закружиться голова. Веха истории, отпечаток величия былой власти и памятник прямых убеждений поколения шестидесятых. От дома просто веяло крепостной мощью, а вид из окна можно было с легкостью сравнить с форпостом какой-нибудь наблюдательной башни.
Перестав терзать себя сомнениями, Владимир влез во всевозможные долги, и уже через месяц заполучил заветные ключи. В тот же день он въехал в новую квартиру. С одним чемоданом, словно опытный спартанец он прожил в покупке около месяца и лишь потом, потихонечку, начал осваиваться. Сначала диван, компактная стенка, кухня, - день за днем пустые стены начали впитывать в себя дух нового хозяина, принимая окрас очередной эпохи пришедшей на смену ветхому ремонту советской перестройки.
Днем Владимир радовался как дитя, иногда даже плакал, не веря своему счастью. А вот ночью его навещали кошмары. И самое жуткое, что каждый раз они были разными. Проваливаясь в пустоту сна, он оказывался то в старой землянке, то в полуразрушенном деревенском доме. Воспоминания не хотели верить, что их верный раб наконец-то достиг своей заветной цели и теперь его невозможно напугать простыми людскими страхами.
В такие ночи Владимир просыпался в холодном поту и долго не мог понять, где находится, а когда осознавал иллюзорность кошмара, спокойно засыпал до утра.
С годами страхи улетучились сами собой и стали приходить к нему гораздо реже. Тогда хозяин трехкомнатной крепости вздохнул полной грудью. Работа медленно, но верно ползла в гору, верные друзья не давали скучать по вечерам, а симпатичные подруги - согревали его ночную жизнь. Вот только семья, как не крути, все не вырисовывалась на горизонте нового дня. И причина тут была только одна: Владимир не хотел допускать к своему сокровенному жилищу посторонних.
Квартирный вопрос погубил не одну семью... Хочешь потерять квадратные метры - просто открой входную дверь... За квартиру в столице - даже младенец убьет родителя...
Угрожающие лозунги сыпались со всех сторон, словно острые шипы. Владимир слушал, мотал на ус, и в итоге принял для себя решение - в квартире будут только гости, и никаких жен, братьев, сестер и уж тем более детей.
Жизнь без цели, квартира на одного - обычная история. И продолжалась бы она еще двадцать, а может быть и все сорок лет, если бы не одно удивительное обстоятельство, которое ворвалось в жизнь хозяина квартиры, самым что ни на есть наглым образом.
***
- Чай будешь? - Гость покачал головой. - Прости, все забываю, что ты...
- Давай не будем об этом...
- А тогда о чем?
- Может быть о тебе?
- Обо мне ты практически все знаешь. Давай лучше о тебе поговорим? Все-таки столько общаемся, а все о какой-то ерунде.
Гость немного подумал, а потом все-таки согласился:
- Хорошо, спрашивай.
Владимир как любой нормальный человек не верил в чертовщину. Но если она происходит, то сомневайся, не сомневайся, а поверить придётся. Так случилось и сейчас...
Бывший хозяин квартиры пришел к Владимиру под вечер. Зашел на кухню, поздоровался и сел рядом за стол. От такой наглости нынешний обладатель недвижимости чуть не подавился бутербродом.
А потом как-то ничего, попривык. Ну, тень, аура, призрак, - называйте, как хотите. Так ничего, разговаривает ведь, человек разумный, хоть и умер полвека назад. Нет, вначале конечно Владимир побаивался, копался в сомнениях, даже к доктору сходил, но затем понял, что сумасшествия в этом факте никакого нет, и окончательно успокоился. Призрака кстати звали Михаил. А точнее Михаил Ефремович.
- Как ты умер?
Призрак недовольно фыркнул, но ответил:
- Сначала пополнил ряды незаконно осужденных по политической части, а потом подцепил в лагере чахотку, и все...
- А почему вернулся? - не понял Владимир.
- А ты бы не вернулся? - задал встречный вопрос Михаил Ефремович. - Мы ведь семьей эту квартиру от партии получали, я за нее знаешь сколько... и потом и кровью в общем...а они меня как врага народа... А в лагере между прочим гниль и слякоть, а я никогда ни в походы, никуда не ходил, даже война мимо меня проскакала... Только вот на заводе в три смены впахивали... а потом на тебе значит... Враг! И куда же мне идти, как не в долгожданную квартиру... Да у меня и выбора то особенно не было... Перед смертью ничего не осознал, а просто комнату свою вспомнил, рабочий кабинет... У тебя там сейчас тренажеры стоят, а раньше дубовый стол с зеленой лампой был...
Призрак заметно нервничал и потому все время запинался.
Владимир внимательно выслушал, а потом налил себе чаю. Такую информацию надо было тщательно переварить.
- А почему тебя туда не отправили? - он указал на потолок.
- Можно подумать я знаю, - надрывным, срывающимся на крик голосом рявкнул Михаил Ефремович. - Видимо не заслужил!
Разговор был закончен, даже не успев толком начаться.
***
За последний месяц Призрак приходил еще пару раз, но беседа как-то не клеилась. А потом случилась беда. На работе у Владимира запороли важный проект. Руководство кричало, сучило ногами и в конце головомойки выдало ему трудовую книжку.
Вечером Владимир напился. Ипотека, словно Дамоклов меч нависала над ним карающим маятником. А ведь оставалось платить совсем чуть-чуть. Остановиться в одном шаге от финиша - это ли не разочарование века!
Утром Владимир проснулся с похмелья, слабо помня, что творил вчера. В комнате был жуткий беспорядок: рабочие бумаги разорваны в клочья, телевизор расколот, словно яйцо Фаберже, а мебель имеет вид весьма потрепанный и угловатый.
Доковыляв до кухни, Владимир приложил к виску холодную бутылку с минералкой и поставил на огонь чайник. В этот самый момент за его спиной раздался встревоженный голос Михаила Ефремовича:
- Ты что наделал, придурок! Куда мозги подевал? Ну что теперь нам делать?!
- Нам? - морщась от громкости голоса, не понял Владимир.
- Нам, а кому еще?!
- А что такое в вашем потустороннем мире приключилось? - попытался иронизировать Владимир.
- Да пошел ты!
***
Призрак не появлялся неделю: ровно столько Владимир приходил в себя, пытаясь излечиться от несчастья увольнения дорогим коньяком и солеными огурцами. Иногда включал разбитый телевизор, пытаясь угадать в паутине трещин лица телеведущих. В перерывах на рекламу, сделав глоток из бутылки, он засыпал, давая себе словно, что уж завтра точно пойдет искать новую работу. Но ни завтра, ни послезавтра обещание выполнено не было. Пока бар полон можно никуда не рыпаться. Все равно до оплаты очередного платежа есть две недели.
- Все лежишь?
- Лежу.
- Что намереваешься делать?
- А тебе какая разница?
- Пытаюсь помочь соседу!
- А не пошел ли ты со своей помощью!
Призрак отвернулся.
- Зря грубишь.
- Мне бы твои проблемы.
- Скоро будут.
- Да?.. - удивленно протянул Владимир.
- Да, - кивнул Михаил Ефремович. - Вставай, завтра новый хозяин заезжает.
***
На осознание собственной смерти у Владимира ушло еще три недели. А может быть и больше - кто его знает. Михаил Ефремович все время путал даты, ссылаясь на плохую память, да и какой в был смысл, все одно - содеянного не изменить. И ведь что интересно: Владимир вылетел в окно, а опять оказался в квартире. Странно, но логично - покинуть родные стены он был не в состоянии и наверху видимо об этом прекрасно знали.
Новый хозяин делал квартиру под себя: сорвал старую шелуху обоев, завез новую мебель, втиснул в крохотное пространство несколько иллюзорных стен. Владимир ходил из угла в угол, злился, но ничего поделать не мог. Теперь он был по другую сторону привычного мира - и осознать это было практически невозможно. Ему также снились сны, он испытывал чувство голода, приступы страха и одиночества, но как говорил Михаил Ефремович, - это все по привычке. В остальном существование Владимира стало размеренным. Скинув с себя клеймо вечной гонки непонятно зачем и куда. День за днем он мерил свою-чужую квартиру пересчитывая бесполезные квадратные метры, слонялся по подъезду, только вот выйти на улицу никак не получалось. Какая-то неведомая сила не пускала его наружу, на свободу. А вот квартира потихонечку начала его выдавливать.
***
В этом мире - Владимир заметил это не сразу, - все вокруг выглядело немного иначе. Обстановка квартиры изменилась до не узнаваемости, и отнюдь не из-за нового соседа. Он стал видеть то, как она выглядела при жизни прежних хозяев и до них. Голографическая картинка похожая на 3D кино возникала внезапно и исчезала без следа в самый неожиданный момент. В остальном все было без изменений. И так продолжалось до этого дня...
Владимир привычным движением подошел к чайнику, но не стал ничего включать, а просто взглянул в окно. На улице стоял май - жаркий и солнечный, одетый в кафтан яркой зелени и припудренный незабываемым ароматом свежести. Народу было немного - все-таки девять утра, все уже на работе, в школе, в институте, да где угодно, только не на кухне как он. Поэтому цепочка переселенцев сразу бросилась ему в глаза. Унылые серые тени с чемоданами, тюками и баулами двигалась в направлении их семиэтажной цитадели.
- Кто это? - машинально задала вопрос Владимир. И тут же получил на него ответ.
- Призраки, такие же, как мы.
- И куда они?
- В наш дом, переезжают. Из хрущовки. Вон, видишь за забором, сломали, так что теперь будут новыми соседями.
- Но почему?
- Не знаю, наверное, такие правила, - пожал плечами Михаил Ефремович.
***
С появлением новых призраков дом превратился в один огромный террариум, где шипела, кряхтела, ругалась и сопела новая сотня потусторонних жителей. Владимир воспринял появление соседей в штыки и старался ни с кем не общаться, обходя стороной дымные фигуры переселенцев. Но однажды ему не удалось пройти мимо одного вечно пьяного мужичка с одутловатым лицом и огромной залысиной. Он явно прибывал в состоянии вечного похмелья и занимался лишь тем, что целыми днями напролет ссорился с двумя старухами с нижнего этажа.
- Как тебе наша дружная компания, хмурый? - поинтересовался он у Владимира. - Кстати, меня Сергеем кличут.
- Мне без разницы, - уныло ответил собеседник и поплелся в свою квартиру под номером семьдесят семь.
- Да ладно ты, погоди, бедолага! - окликнул его новый знакомый.
- Найди себе другие свободные уши.
Сергей остановился.
- Ой-ой-ой, какие мы гордые. Ну и катись куда шел. Прям поговорить ему жалко. Что думаешь не твоего уровня мы все? А ты я смотрю, святоша нашелся, ага. Знаем мы, почему ты здесь...
Владимир так и не сделал последний шаг, чтобы исчезнуть в пустоте перехода сквозь дверь.
- О чем это ты?
- Да не о чем! Вали в свою конуру! Теперь уже я не хочу с тобой базарить, - отмахнулся Сергей.
- Нет, вот теперь-то как раз предмет разговора имеется.
Владимир в мгновение ока очутился рядом и, схватив забулдыгу за грудки, начал трясти как грушу.
- Отстань! Это ты при жизни был крутой, а сейчас просто сгусток дерьма! Жил говном и стал говном! Не надо было так грешить, и полетел бы на небеса. А теперь вот сиди, кукуй с нами неудачниками.
- Что? - Владимир ослабил хватку.
Говорун отшатнулся, по привычке сплюнул себе под ноги и, решив добить ошарашенного соседа, добавил:
- Все мы тут жуткие грешники! Потому и сидим здесь, словно в тюрьме. Это наш ад! Понимаешь, ты дурья башка?! Лучше признайся, кого ты прибил, изнасиловал, предал... Какой смертный грех приступил?
Владимир пошатнулся и смерть, совершив круг почета, медленно проиграла пластинку его последних минут заново.
***
Череда последних дней накручивалась на Владимира, как петля на шею - кольцо за кольцом, пока не стала душить его, вынуждая покончить с творившимся вокруг безумием. Наверное, это и было так называемое адское пекло, которое все так боятся при жизни, и из которого нет исхода после смерти. И очередное разочарование служило тому лишним доказательством. Первым ударом для Владимира стал новый эпизод из жизни Михаила Ефремовича. Оказалось, что профессор, после долгих пыток, подписал-таки бумаги допроса и его семью тоже признали врагами народа. Получалось, что он поступил как предатель, убийца, истинный злодей, похуже, чем Чикатило. А потом пошло-поехало. Подобные истории нашлись у каждого проживающего в страшной семиэтажной цитадели. Получалось, что Владимир единственный среди них самоубийца, который только сейчас вспомнил последние секунды своей, по сути дела, бессмысленной жизни. Каждый день, ища что-то лучшее, стремясь к призрачной мечте, он не жил сегодняшним днем, а существовал, устремив свой взор в светлое будущее, обернувшееся для него крахом. И став призраком он, наконец, понял свою огромную ошибку.
Не нравились шумные соседи?! Постороннее присутствие?..
Теперь ему предоставили других, еще более жутких. Одним словом ползучих тварей, способных лишь грызть собственные жилы и пить чужую кровь.
***
Сбежав вниз по ступенькам, Владимир врезался в незримое препятствие входной двери. Изо всех сил он начал долбить по пустоте моля неведомо кого о спасении. Он плакала, стонал, просил, чтобы его выпустили, но никто его не слышал.
Вскоре Владимир обессилил и повалился на пол. Наступило последствие истерики, его начала колотить мелкая дрожь.
- Чего так убиваться, хвалебный?
Владимир замер, поднял голову. Перед ним, на стульчике возле лифта, словно советский страж механической машины вознесения сидела старушка и, отложив вязание, с интересом разглядывала его заплаканное лицо.
Только теперь он вспомнил, что и раньше видел ее здесь, но никогда не здоровался, проходя мимо. А Сергей рассказывал ему, будто эта древняя душа сошла с ума, и существует изгоем, мало с кем общаясь всерьез, а все только шутит, да частушки мурлычет.
- Простите?
- Да за что же тебя прощать-то? - удивилась старушка.
- Я тут немного пошумел.
- Все мы немного шумим, то здесь, то там, - и она указала на улицу, словно и не было здесь этой огромной каменной стены и массивной деревянной двери.
- Там уже не пошумишь, - грустно не согласился Владимир.
Старушка только хихикнула:
- Почему это? Иди да гуляй. Прощать-то тебя некому, получается, и сторожить незачем...
- Как это?
- Да очень просто: возьми ключ под ковриком и айда на улицу.
- Какой ключ? - дрожащим голосом уточнил Владимир.
- От квартиры, - пояснила старуха. - Тут правила такие, понимаешь?
- Нет.
- Очень жаль, - вздохнула старуха. - Да, ты только по лестнице беги, а то лифт у вас здесь не работает. Видимо никому наверх не надобно.
Владимир вскочил на ноги, словно сорванец и, жадно хватая воздух, рванул по лестнице к своей квартире. В висках стучало, сердце колотилось бешеным ритмом, дыхание сбивалось - нет, все это было его иллюзией, обманом...
Ключа под ковриком не оказалось. Нигде. Он проверил все коврики в доме. Ничего. Обман. Глупая насмешка. Старушка со своего поста тоже куда-то подевалась, и Владимир разочарованно побрел в ненавистную ему квартиру. Просочился сквозь дверь и зашел в маленькую комнату, где собирался заниматься спортом и потому натаскал сюда кучу инвентаря. Сейчас тут была спальня. Маленькая, уютная, с двухэтажной кроватью и маленьким детским столиком. В школьные годы у Владимира был похожий. Только немного повыше. Владимир сел за стол. Закрыл глаза. А когда открыл, вокруг него оказалась привычная комната коммуналки, где они с родителями ютились много лет. И ведь именно тогда они были счастливы! По-настоящему счастливы! Не в больших свободных площадях, а в крохотных девяти метрах. Он осмотрелся. Все как тогда, в детстве. Мебель, диван, картины и ковер на стене.
Чтобы никому не мешать, он осторожно вышел в коридор. Все правильно, слева комната Тети Вали и дяди Жени, справа семьи Кузькиных. И это приятный убаюкивающий храп Григория Ивановича.
Владимир наклонился, поднял половичок. Ключ был на месте, там, где всегда хранила его мама.
Спустившись вниз, он открыл подъездную дверь и вышел на улицу.
Ярко светило солнышко. Был самый разгар лета. Искрящаяся от росы дорожка вела его сквозь луг к тенистой роще. Он забрался на холм и увидел отца и мать. Они улыбались, махали ему рукой. А рядом с ними на самом берегу тихой извилистой речушки возвышался плетеный шалаш. Владимир улыбнулся и выкинул ключ в траву. Больше он был ему ни к чему...