Человек пришел во время первого сна. Кидал мелкие камешки в воду и громко свистел. Я не слышал его: спал. Только когда холодная круглая галька пронеслась рядом с моим ухом, дернулся чуткий ус, и я открыл глаза. Сердито махнул лапой по воде, пуская круги. Человек что-то крикнул, и ветер разнес по морщинистой глади эхо его голоса, забыв про слова. Я лениво перевернулся на живот и нырнул.
- Ах ты черт, - весело сказал человек, когда перед я снова увидел волнующуюся серую воду перед собой, а лапы почувствовали мягкий сыпучий песок. Я фыркнул, насторожив морду, и пополз, оставляя за собой неглубокую борозду.
- Белянка, - ласково позвал человек и нагнулся, протянул вперед тонкую лапу. Это слово было мне знакомо: человек повторяет его часто. Я подал голос и ткнулся носом в мягкую шерсть, в которую он был завернут. Человек обычно приносит вкусную пищу: ежей без игл, крабов и моллюсков без хрустких панцирей.
- Ну, ну. Осторожно, - покачал человек головой. Словно птичьим ухом, она была покрыта серыми легкими завитками, которые тихо шевелились на ветру. Мой мех тяжел. Его не может раздвинуть даже волна, что говорить про порывы холодного воздуха. Человек помогает мне его расчесывать своими уверенными теплыми пальцами. От его прикосновений щекотно за ухом и я мягко ворчу, вытягивая шею. У человека яркие глаза цвета неба. Другого неба - освещенного солнцем в то время, когда я чищу мех, а не такого, как сейчас - бесцветного, сливающегося с водой вдалеке. Человек сел, вытянув вперед длинные нижние лапы, зашуршал блестящим мешком. Я подался вперед, нетерпеливо елозя животом по песку.
- Да, Белянка, - задумчиво проговорил человек, неспешно почесывая мой мех над глазами. - Осень пришла. Дожди, хмарь, падающие листья - все дела. Вот такие это дела, старик.
Его голос звучит приглушенно, вязко. На языке у меня поскрипывающие крабы без панциря. Я сунулся носом в мешок, разрывая тонкие стенки когтями.
- Да и правда, - продолжил человек, похлопывая меня по спине. - Какой ты старик. Ты молодой. Помнишь, в начале лета ты был кошлаком? Не помнишь, бывает.
Вперемешку с крабами я жую ежей. Мясо сочное, не застревает в зубах. Только мало. Мешок липнет к носу, мешает дышать. Перед глазами мерцающая шелестящая пелена. Я мотаю из стороны в сторону головой, тяну лапы к морде.
- Я тоже много что уже не помню, - говорит человек и вдруг мешок исчезает. Человек высыпает передо мной ежей. Много. Должно поместиться в шкуру. Я толкаю лапой розовый круглый комок и он катится к воде.
- Наелся уже, - одобрительно сказал человек. Я отвернулся, тронул носом мясо. - Уезжаю я, Белянка, слышишь? Скучать буду.
Человек хрустит своими лапами, когда встает. Покашливает в сжатые пальцы, наклоняется.
- Береги себя. Весной прилечу. И кольцо не снимай, - человек качает перед моим носом пальцем и я открываю рот, показывая зубы. Человек показал свои в ответ и закрыл один глаз ненадолго, потом снова начал расчесывать мне мех. Я качаю головой и тянусь к неподвижным ежам. Человек убирает свою тонкую лапу, негромко шуршит песок. Я осторожно собираю еду в складку шкуры.
- Попрощались, Валентин Андреич? - улыбнулся Сегач, наблюдая, как белоголовый калан деловито ползет к воде, не оставив на песке ни одного куска мяса. Усы Белянки весело топорщились, он забавно подергивал хвостом. - Что он вам сказал?
- Сказал, что пасмурно что-то сегодня, - отозвался зоолог, натягивая рукава свитера до костяшек пальцев. - Спать хочет.
- Осень, - пожал плечами мужчина. - Зонт не забыли?
- Забыл, - тихо сказал старик, провожая взглядом зверя. Неожиданно посмотрел на Сегача: остро и просяще. - Берегите его, Сережа.
Боцман коротко кивнул и пожал протянутую сухую ладонь.