Аннотация: В каждом живет тяга к открытиям и поиску. Всякий пилот, от младшего помощника до капитана, мечтает стать Колумбом, Крузенштерном, Магелланом. То есть - стать первым, обрести свою гавань и оставить там эхо своего имени.
Тонкий, даже какой-то стеклянный дождь рассыпался мелодичной дробью по крыше, вопросительно стучал в окна, отбивал затейливые маршы по брезентовым стенам теплицы с очередным слишком культурным сортом и оставался невесомой влажной пудрой на траве. Солнце лениво подсвечивало красным светом контуры облаков , уже на половину скрывшись за горизонтом. Звенящий от стрекота кузнечиков, наполненный благодушной истомой, прожаренный июньский день подходил к концу. Странно и хорошо было капитану МИКа - межпланетного исследовательского корабля, не видеть черной бездны космоса и дышать настоящим воздухом. Нет, конечно, современные технологии позволяли задать почти идентичную земному кислороду среду, но всё, увы, не то. Каждому звездному бродяге был известен тревожный миг, когда беспокойно екает сердце, готовясь принять первый глоток земной атмосферы и последующее осознание, что вот он - Дом. Может, у кого было по-другому, но в частности для Михаила Северного Земля начиналась не с первых спутников, и даже не с орбиты, где замечательно просматривается голубой шар планеты, а с первого вдоха.
- Понимаешь, не дали, не да-ли, - растерянно провожая взглядом кошку, вздумавшую проведать гнездо на березе и сейчас деловито карабкающуюся по стволу, проговорил Михаил. На кухне согласно загремела посуда - отец колдовал с заваркой.
- Бюрократы чертовы, - шепотом посетовал капитан гипсовой статуэтке зайца. Желтые бусины глаз сочувственно блеснули, хотя, наверное, это просто облака совсем разошлись и позволили прощальным лучам солнца проникнуть в комнату. А может, зайцу правда было немного жаль понуро сидящего за столом человека с потерянным светло-карим взглядом. Капитан был сравнительно молод - тридцать два года, и пока не собирался учиться смиряться, хотя к капитальному отчаянию был близок как никогда. Дело всей его жизни, тот самый журавль, которого недалекие люди меняют на синицу, осуществление заветной мечты, да назвать можно по-разному, было под угрозой срыва. Вот почему, едва поняв, что он уже на пределе, Михаил вышел из Центра Межпланетного Регулирования, где ему в очередной раз отказали в экспедиции на Н-3, и вылетел к отцу. Сергей Северной, по общему мнению, был старик чудаковатый. В прошлом крупный ученый-биолог, специализирующийся на инопланетных проявлениях жизни, имея благоустроенную квартиру в городе и приличную пенсию, он однажды заявил, что-то вроде "здесь помирать не намерен" и быстро перебрался в поселок, километрах ста от города. Деревянные дома, лес в паре шагов и крики петухов по утрам пришлись старику по душе. Душу грело еще и то, что под рукой была любимая библиотека и трехцветная красавица-кошка Фрося.
На стол с негромким стуком опустилась чашка. Сошлись у переносицы седые брови, Сергей строго глянул выцветшими глазами на сына.
- Не дают? - немного издевательски переспросил он. - Тебе? Капитану? Не дают исследовательский вылет?
- Угу, - подтвердил Михаил, осторожно принюхиваясь к содержимому чашки. - Того и глядишь скоро из капитанов попросят. Тебе грядки копать помощник не нужен?
- Мне в нахлебниках Фроськи хватает, - хмыкнул старик, но тут же посерьезнел, настойчиво поймал взгляд сына - Запомни, Миша. Человека можно выгнать хоть откуда, но только не из капитанов!
- Цитируешь Владислава Петровича*? - слабо улыбнулся сын.
- Цитирую, - не стал отнекиваться Сергей. - Что там за планета? Н-3? Хм, горячее местечко.
- Не, - дуя на горячий чай поднял глаза капитан. - Теплое.
Михаил резко открыл глаза. В ноздри толкнулся чуть суховатый, фильтрованный кислород звездолета. В памяти все еще слышался голос отца, а ухо безрезультатно пыталось уловить тихий перестук дождя. Взгляд не торопясь изучал черную блестящую поверхность потолка анабиозной камеры, а по лицу расплывалась счастливая улыбка. Дали. Вылет - дали. Уже не хотелось вспоминать скольким чиновникам он перебил сон, как много инстанций пришлось пройти, сколько раз срывался голос в сотый, или тысячный, раз доказывая, что необходима экспедиция в сектор Гамма.
В каждом живет тяга к открытиям и поиску. Всякий пилот, от младшего помощника до капитана, мечтает стать Колумбом, Крузенштерном, Магелланом. То есть - стать первым, обрести свою гавань и оставить там эхо своего имени. Как в средние века заглядывали в подзорную трубу искатели приключений, в надежде увидеть неизвестную землю, так и пилоты МИКов в нетерпении щурят глаза, осваивая новый сектор. Открыть Свою планету... найти Её в бесконечности, прочитать о Ней в книге космоса, среди золотых иероглифов звезд увидеть, дать Ей имя... Как знакомо им это чувство! Одни ищут всю жизнь, другие отчаиваются и забывают, третьи надеются на провидение. Михаил же, ждать, когда на "обочине" одного из маршрутов промелькнет незнакомая планета, не хотел. Отчаиваться он не собирался. Оставалось одно - искать. Однажды дал сбой автопилот и звездолет "снесло" в недавно открытый сектор Гамма. Топлива оставалось только-только добраться до орбитальной станции. Второй пилот - Вадим, схватился за голову и пребывал в полной растерянности. В рейсе он был всего третий раз. Штурман - Ник, и Михаил, спокойно совещаясь, намечали на карте путь. В какой-то момент капитан поднял голову, улыбнулся Вадиму и медленно выпрямился, затаив дыхание. За стеклом пульта управления, сияла Она. Ало-багровая, с черными разводами и голубыми вкраплениями планета. Его планета. Он это сразу понял и поверил. В Неё поверил.
- Капитан, а если так? - раздался голос штурман. Не дождавшись ответа он вопросительно вскинул голову. - Ох ты ж... - эмоционально отреагировал Ник и вполне серьезно отдал честь.
Н-3 - так окрестили новую планету ученые. Значит - Третья Неизвестная. Провели "аналитическое обозрение" из сектора Бетта и поставили на учет. На Н-3 наблюдалась повышенная вулканическая активность. Было похоже, что планета переживает период образования первичной атмосферы. То есть по своей структуре Н-3 была идентичная Земле и у людей появилась возможность воочию увидеть становление родной планеты. Возможность, безусловно, исключительная, потрясающая и уникальная. Но полностью оборудованных, исследовательских звездолетов было мало. Всего три-четыре корабля на всю галактику. И такой профессиональный корабль, как "Фаэтон" не могли отправить изучать неизвестную планету в почти неизвестном секторе, особенно когда стало возможным выходить на посадку не только на Марсе. И почти никому не было дело ,чего хочет команда звездолета. А команда хотела отправиться на Н-3. И спустя долгих три года разрешение было дано.
- Приятного пробуждения, - механически заявил корабль. Два месяца сна. Михаил прислонился к стене отсека. Автопилот не подвел. - Все системы функционируют нормально..., - начал "Фаэтон". Капитан слушал в полуха. Надо было снова дать привыкнуть столько долго бездействующим мышцам к нагрузкам. Хотя два месяца - это еще по-божески. Некоторые ложатся на годы. Скоро проснется экипаж. Так уж заведено - капитан просыпается первый и наводит порядок, образно выражаясь. Надо бы поспешить.
Через два часа вся команда, умытая и активная, собралась в кают-компании. Было их четверо, не считая Северного. Рыжеволосый подтянутый Ник Шмидт, веселый и рассеянный во всем, что не касается карт и навигации, штурман. Жизнерадостный биолог и по совместительству геолог, Стас Лямин. Любитель порядка и математики - механик Слава Ткач. Второй пилот - энергичный и самый молодой из всех, Влад Ребов.
Михаил обвел всю компанию взглядом и поинтересовался:
- Ну, как спалось?
- Как Менделееву, - почему-то шепотом отозвался Стас и таинственно уставился в потолок. Все притихли в ожидании.
- То есть? - не вытерпел Ткач.
- Мне приснилось, как решить тот интеграл из твоего задачника! - громко объявил биолог.
- Врешь! - так и подскочил Слава, азартно блеснув глазами.
- Я? Выбирайте выражения, сударь, - попытался обидеться Стас. Дело закончилось удалением обоих в каюту Ткача.
- Капитан, а вы имя уже дали? - проводив взглядом спорщиков, спросил Ник.
- Да, - одними глазами улыбнулся Северной. - Дива.
- Пойдет, - одобрительно кивнул штурман.
- Ага, - отозвался Влад, вглядываясь в кофейный осадок своей чашки. - Еще как!
Аэробот мягко коснулся чужой, а может уже своей, земли. На первую разведку отправились капитан и Стас. Биолог долго рассчитывал, в каком месте планеты активность вулканов будет меньше и сколько у них времени в запасе. Минут двадцать - не больше. Но для первого знакомства хватит. Михаил первый выпрыгнул из кабины. Почва оказалась податливой и мягкой, а еще - теплой. Эта ласковая теплота чувствовалась через скафандр и подбиралась выше - к сердцу. Его планета, хотя не так - их планета... сейчас, в этот момент. Вокруг стояла ночь, изредка нарушаемая огненными вспышками. Отчаянно хотелось снять шлем, и узнать, с каким вкусом здесь воздух. Лавы или пепла? Сухой как в пустыне или по-другому? Обжигающий или не очень? Стас быстро и аккуратно установив приборы, списывал данные со светящихся циферблатов. Порой он весело поглядывал на капитана, тихонько напевая себе что-то под нос. Да, их. И его, Стаса Лямина, и Влада, и Славки, и Ника... каждый давно и навсегда влюбился в Диву. И чуть-чуть больше чем у остальных, эта планета - капитана Михаила Северного. Может быть, через сотни лет, люди с Земли растопят льды ледникового периода и не дадут вымереть динозаврам, может быть они построят здесь, вот прямо на этом месте, город, и Дива будет лишена загадки Земли: как появилось человечество. А вдруг эта планета станет единственной пригодной для жизни? Но это - потом. Главное - сейчас. И вбирая в себя этот момент, Михаил и Стас улыбались, стоя на теплой, чуть вздрагивающей земле.