Мама до слез, до красных пятен на щеках хотела белое пальто. Недлинное, на ладонь выше колена, с перламутровыми пуговицами, широкими рукавами и воротником-стоечкой - оно было пределом её мечтаний. Когда-то она не вышла в таком замуж, не повесила в шкаф на широкие черные плечики и не могла гордо демонстрировать его дочери
- Платье было красное, - рассказывала мать. - Длиной аккурат на ладонь выше колена. Сапоги такие, знаешь, на шпильке. Двенадцать сантиметров! И как я только стояла
Она тихонько вздыхала, словно поражаясь своему тогдашнему безрассудству и весело улыбалась
- Красивые были сапоги, белые, кожаные. Фата на голове крепилась на гребешок из слоновой кости - тот, который папа из Индии привез, с мелкой россыпью алмазиков. Хотя, потом они оказались фианитами. Ох и лопух, твой отец! Фата сама коротенькая, до середины спины, и вся дымно-белоснежная, расшитая цветами. Чудо, а не фата
Мама вела рукой по голове, поправляла гребешок в волосах. Искрились камни в томном свете электрической лампы
- Погода уже прохладная стояла - снежок выпал. Шубу еще рано, в курточке несолидно. Я пальто-то и накинула. Ничего пальто, приталенное, с пояском, до колена. Хорошо смотрелось, хоть и черное
Кажется, крылась в этом какая-то роковая взаимосвязь - в том, что не успели черное поменять на белое. И пошла-покатилась жизнь, перешитая шерстяными теплыми нитками. В пожаре сгинул весь свадебный наряд: и платье, и фата, и сапоги. В суматохе потерялись фотографии и прочие нужные вещи. Только каким-то странным образом пощадил огонь пальто в целлофановом - от моли, пакете на дне сундука. Мама тогда досадливо повела узким плечом и хорошенько его встряхнула
Когда папа попал в аварию, сломал ногу и не смог ходить, мать распустила рукав нелюбимой одежды и вязала ему носки. Он смеялся и обещал купить белую - молочную - говорил, пряжу. Когда папа уходил к другой, она ему это припомнила
- Давай, - гордо говорила мама, рисуя себе стрелки на веках. - Давай. Не держу. Насильно мил не будешь, так? Шиты белыми нитками все твои обещания
- Какие обещания? - рискнул робко уточнить он
Она посмотрела на него тогда своим тщательно отрепетированным пренебрежительным взглядом и вздохнула
- Пока смерть не разлучит нас, Валентин!
Папа осекся, побледнел и вышел, плотно прикрыв дверь. Карандаш в маминых пальцах дрогнул и прочертил коричневую кривую линию по её щеке. Никто не мог бы сказать, что папа не держит своих слов. Он не вернулся. Он так и рухнул по ту сторону двери и больше не поднялся
- Инфаркт, - горько цедила мама, распуская второй рукав. Нервно звякали друг об друга спицы. - Переволновался. Но верен, черт, остался до конца.
Когда брата забирали в армию набирала цвет сирень. Мать промокала сухие глаза платком и под рукой проводника проталкивала в тамбур вязаную жилетку
- Чечня, что ж за место такое, сынок?
Стыл на кухне оставленный чай. Андрей не вернулся тоже
- Засада, - глухо шептала мать, заправляя под цветастую бабушкину косынку в раз поседевшие пряди. Аккуратный черный берет она на похороны надевать не стала - в последний момент кинула его в угол прихожей. Оцинкованный серый гроб был будто в снегу - в белых лепестках яблонь
- Платье было красное, - рассказывала мать, хватала меня иссохшей рукой за запястье. Хрипло дышала. - Как дальше, дочка?
- Сапоги белые на шпильке. Двенадцать сантиметров. Как ты только стояла? Фата дымно-снежная, в цветах на гребешке, который папа из Индии привез. Ну, тот, с россыпью алмазов. Снег уже выпал, но шубу еще одевать было рано. Ты пальто-то и накинула
- Пальто? - улыбалась она тонко. - Какое?
- Белое, мама. Белое
К мамы сияли глаза и она облегченно откидывалась на подушки
Ведь мама до слез, до красных пятен на щеках хотела белое пальто
6.01.2013