Аннотация: И разбиваются созвездия бес толку, и тянет пронзительно ночь над забытою бесконечностью чьих-то снов.
Она не возвращалась долго. Сто лет и целую вечность. А когда вернулась, спросила:
- Не правда ли замечательно, когда мыши танцуют танго?
- Да, возможно, - согласился я и улыбнулся. У неё всегда были странные мысли. Кому, скажите мне, интересны танцующие мыши?
- А еще, - она заправила выбившийся локон и облокотилась на стол. Замолчала, переставляя шахматные фигурки.
- Да? - поторопил я, наблюдая, как пешки и придворные меняются местами. - Ты не правильно их ставишь.
Она склонила голову набок и ласково посмотрела на меня, так, будто я сказал величайшую глупость века. Я смущенно оттянул галстук и отхлебнул кофе.
- Кому нужны пешки? - спросила она меня. - Разве они очень значимы?
Я задумался. Мысль, безусловно, была стоящей внимания.
- Любая пешка может стать ферзем, - выдал я непреложную истину и отставил чашку в сторону.
Она тихо засмеялась, садясь напротив. Я ждал, поглядывая на луну в окне.
- Если ей это позволят, - наконец согласилась она. - А как думаешь, королю не хочется иногда подержать меч?
- Это не имеет смысла.
- Кто тебе это сказал? Король очень опасен, поэтому к нему даже приближаться страшно больше, чем на одну клетку.
- Таковы правила, - я досадливо сузил глаза и перемешал фигуры. Она равнодушно пригубила виски.
- Это игра, - вздохнув, сказала она. - Почему нельзя один раз заставить ладью встать на место коня?
- Башни не умеют ходить.
- Да, только летать, - она встала. Прошлась от стола к окну. Подмигнула луне и печально улыбнулась. - Почему нельзя один раз защитить пешки?
- Они все равно обречены, - я тоже поднялся, с хрустом потянулся.
- Возможно. Тогда всё не имеет смысла?
- Почему же? - удивился я. - Это игра. Просто надо выиграть.
- По-твоему это имеет смысл? - выразительно хмыкнула она, щелкая меня по носу. Я усмехнулся и погладил её по щеке.
- По меньшей мере, это стоит внимания. Теперь ты ответь мне: куда уходят поезда?
Она взъерошила мне волосы и задумалась. Покачала головой, допила виски и оглянулась и на луну.
- К морю, конечно. Куда они еще могут уйти?
- К самому синему?
- Какой глупый вопрос, - удовлетворено заблестели её глаза. - К самому-самому синему. Там много каштанов и прыгают апельсины. Гиппопотамы играют в теннис с баргломотами, а зайцы поют в хоре.
- А звезды носят чепчики? - улыбнулся я.
- Нет, - погрозила она мне пальцем и задумчиво чихнула. - Разве что, по утрам.
Я притянул её к себе, внимательно глядя ей в глаза.
- Кстати, кто такие баргломоты?
Она удивленно приподняла бровь и неожиданно призналась:
- Честно говоря, я не знаю, их никто не видел.
- Даже гиппопотамы? - не поверил я.
- Даже они, - она серьезно покачала головой.
- Это, наверное, трудно, - посочувствовал я, представив, как бедные толстые гиппопотамы в кепочках, пытаются рассмотреть оппонентов.
- Невероятно, - согласилась она. - Думаешь легко играть с тем, кого не видно?
- Не очень легко, я бы сказал.
Я почесал подбородок и склонил голову набок.
- Что же поезда делают на море?
Она снова ласково улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
- Учатся летать, конечно.
Она строго поджала губы и с серьезным видом попыталась освободиться. К сожалению, в моем распоряжении больше не было целой вечности и лишней сотни лет. Остался только целый мир, пара тысячелетий и холодный чай из абрикосов. А что это такое по нашим временам? Только и в цене, что абрикосы.
Я молчал, глядя в смеющиеся глаза. И неожиданно ко мне пришло понимание: как замечательно, когда мыши танцуют танго.