Кузнецова Вероника Николаевна : другие произведения.

Отпуск на даче

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Неожиданно к Миле обращается с просьбой о помощи бывшая одноклассница, которую она не видела больше двадцати лет и которую не может узнать, настолько та переменилась внешне. Оказывается, у Марины страшной смертью погиб муж, и с этих пор её преследуют ужасные видения, слышатся необычные звуки. Перепуганная женщина просит Милу пожить с ней на даче в течение месяца. Мила считает, что у женщины просто расшатаны нервы, но, приехав на дачу, убеждается, что там происходят непонятные, даже сверхъестественные явления.

Кузнецова В.Н.

Отпуск на даче

Оглавление

   Глава 1. Встреча через двадцать пять лет - 2
   Глава 2. Первая ночь - 16
   Глава 3. Вторая ночь - 32
   Глава 4. Первая ночь на даче - 50
   Глава 5. Знакомство с местностью и некоторыми её обитателями - 61
   Глава 6. А собака ли воет? - 75
   Глава 7. Что я услышала из окна - 83
   Глава 8. Кое-что новое из жизни призраков - 98
   Глава 9. День, проведённый с новыми знакомыми - 103
   Глава 10. Так всё-таки это собака? - 114
   Глава 11. Земля у входа на чердак - 127
   Глава 12. Чупакабра - 131
   Глава 13. Почти спокойный день - 140
   Глава 14. С четверга на пятницу... - 148
   Глава 15. Милицию вызывали? - 161
   Глава 16. Ночь прозрений - 173
   Глава 17. Рыбалка - 179
   Глава 18. Не подслушивай - не услышишь о себе плохого - 191
   Глава 19. Понедельник - день тяжёлый - 206
   Глава 20. Чудесная прогулка - 227
   Глава 21. Любишь меня, люби и мою собаку - 237
   Глава 22. Открытие - 264
   Глава 23. Чупа - 278
   Глава 24. Не убережёшься - 289
   Глава 25. Неожиданная встреча - 299
   Глава 26. Удар - 311
   Глава 27. Схема развития событий - 323
   Глава 28. Воскресенье - 332
   Глава 29. Визит Михал Михалыча - 345
   Глава 30. Полная неожиданность - 357
   Глава 31. Смутные чувства - 368
   Глава 32. Погода меняется, хороший план откладывается - 382
   Глава 33. Если бы всё объяснялось так просто! - 393
   Глава 34. Звон разбитой посуды - 406
   Глава 35. Визит Михаила - 417
   Глава 36. Тайна ванной комнаты - 429
   Глава 37. Что случилось в этот же день - 439
   Глава 38. Крушение надежд - 451
   Глава 39. Мышеловка - 466
   Глава 40. Объяснение, объяснение и ещё раз объяснение - 480
   Глава 41. И наступило спокойствие - 492
   Глава 42. Всего лишь чек из магазина и маломерное парусное судно- 504
   Глава 43. Попытка - не пытка - 519
   Глава 44. Приятное, но ненужное сообщение - 529
   Глава 45. Это страшное место - чердак - 539
   Глава 46. Последняя рыбалка - 550
   Глава 47. Последняя глава - 562
  
  
  

Глава 1

Встреча через двадцать пять лет

   Все люди на кого-то похожи, это общеизвестная истина. Случается, что мы заменяем все определения для характеристики человека одним словом: кошечка, или бультерьер, или кляча, или свинья, а то и просто зверь. И всем понятно, каков характер человека, о котором говорят, пусть даже истинные нрав и поведение указанного животного не соответствуют общепринятому представлению о нём.
   Бывает сходство чисто внешнее. Например, сотрудница моей мамы как-то сказала: "Все люди похожи на какое-нибудь животное: одни - на белку, другие - на лисицу, кто-то - на кролика, а вы, Наталия Александровна, только не обижайтесь, похожи на енота-полоскуна. Я принесу картинку". Картинку она так и не принесла, ведь в то время не было Интернета, чтобы запросто можно было скачать оттуда что угодно и когда угодно, так что приходилось копаться в книгах, а не в каждой книге имелось изображение енота-полоскуна. Мне этот зверёк очень симпатичен, только сходства с мамой я в нём не вижу. Но это не важно, ведь у каждого свой взгляд на мир. Маминой сотруднице так показалось, и это её право. Хуже, если человек похож на старый гриб (не в ругательном, а в прямом смысле этого слова). А ещё я помню, как одна дама, находясь в эйфории от сочинённого ею стихотворения к юбилею своей сотрудницы, к которой она, кстати, очень хорошо относилась, потеряла способность критически оценить момент и при большом стечении народа прочитала: "Есть женщины, которые похожи на чуть увядшие цветы..." Юбилярше не показалось лестным быть похожей на чуть увядший цветок, и она чрезвычайно обиделась, несмотря на то, что, во-первых, в стихотворении говорилось, как такие женщины милы сердцу, а во-вторых, она, в самом деле, была похожа на привядший цветок.
   Иногда сравнения распространяются и на предметы: жердь, верста коломенская, пугало огородное. Одного моего ученика я за глаза называла комодом, а завуч - двустворчатым шкафом. Продолжать можно до бесконечности, потому что все люди, и в самом деле, на кого-то или на что-то похожи, и я не исключение. Я похожа на древнего римлянина.
   Наверняка всех очень волнует вопрос: что погубило Древний Рим? Для меня ответ очевиден: роскошь. Правда, моя мама утверждает, что его погубила свинцовая посуда, подтачивающая здоровье нации, и я верю, что она права, но первое объяснение поэтичнее, поэтому я придерживаюсь его. Итак, Рим погубила роскошь. Во скольких книгах описываются знаменитые пиры, где подавались блюда для самого утончённого и прихотливого вкуса вплоть до ласточкиных языков! А римские бани? Ведь были любители, которые посещали их по семь раз в день. Дворцы, сады, рабы, театры, гладиаторские бои... Роскошь порождала изнеженность. Доходило до того, что для римского патриция простой переезд на дачу был целым путешествием, хотя всё делалось руками рабов и даже саму персону господина переносили или перевозили, не давая ему утруждать себя лишним движением.
   Вот я и говорю, что я похожа на древнего римлянина, а точнее, на римского патриция, потому что для меня поездка на дачу тоже похожа на настоящее путешествие. От патриция меня отличает лишь то, что у меня нет рабов, так что свою особу я перемещаю сама: сначала до метро, потом до электрички, а затем до своего загородного участка. При этом мне приходится тащить вещи, а местами - переносить на руках и собаку, например, через турникеты, на эскалаторе, при входе и выходе с поезда. Вроде, невелик мой Дик, но его десять-одиннадцать килограммов живого веса, приложенных к неодушевлённому грузу, представляются существенной тяжестью. Однако если не учитывать эти мелочи, то мы с римским патрицием едины во мнении на переезд в загородный дом.
   А ведь я рассуждаю о переезде на мою собственную дачу, точнее, садовый участок. Каково же мне было услышать просьбу моей знакомой поехать на её дачу и пожить там вместе с ней недели три.
   Всё началось с телефонного звонка.
   - Мила, привет. Не узнаёшь? - раздался в трубке незнакомый голос.
   - Простите...
   - Это я, Марина. Марина Крохина. Помнишь меня?
   Я помнила её. Когда-то мы вместе учились, потом много лет не общались, несколько раз позвонили друг другу по телефону и опять на много лет потеряли друг друга из виду. Я и думать о ней не думала, но вдруг по Интернету в "Одноклассниках" мне пришло сообщение, что существует некая Марина Крохина, с которой, возможно, я вместе училась. Когда я только зарегистрировалась там, мне каждый день выдавали по несколько человек, с которыми я, возможно, училась, причём возраст этих людей колебался от пятнадцати до пятидесяти пяти лет, так что я привыкла очень осторожно относиться к таким известиям, но фамилия Крохина была слишком хорошо знакома, а имя Марина позволяло рассчитывать, что мне, и в самом деле, предлагают одноклассницу. Я написала Марине, она ответила, и между нами завязалась переписка.
   Интересное явление - электронная почта. Я убеждена, что Марина едва осилила бы три обычных письма и на этом прекратила бы общение, но коротенькие сообщения через Интернет она посылала регулярно, притом они были естественными и непринуждёнными, словно мы обменивались репликами в живом разговоре. Ни о чём серьёзном или глубоком мы друг другу не писали, но у меня возникло убеждение, что мы не расставались, а так постоянно и поддерживали связь друг с другом.
   И вот этот неожиданный телефонный звонок.
   - Марина?
   - Ну да, мы с тобой переписываемся в "Одноклассниках".
   - Я поняла, кто ты. Здравствуй, Марина. Как странно: я не узнаю твой голос.
   - Ещё бы! Столько лет прошло. Когда мы виделись в последний раз? Через два года после окончания школы?
   - По-моему, - согласилась я.
   - А с тех пор прошло лет двадцать пять, не меньше. И мы меняемся, и голоса наши тоже меняются. Я тебе звоню вот по какому делу: давай встретимся.
   Было лето, занятия давно закончились, экзамены подошли к концу, так что сейчас в нашей школе был период спокойствия и отдыха, а через пять дней у меня начинался отпуск, поэтому мне было безразлично, на какой день назначить встречу. Единственная трудность заключалась в том, что, как я уже говорила, во мне было много общего с римским патрицием, иначе говоря, я была ленива и малоподвижна. Однако, сознавая свои недостатки, я с ними отчаянно боролась, поэтому сейчас же согласилась встретиться с Мариной.
   - Когда?
   - Давай в четверг. Сможешь?
   - Я сейчас могу в любой день. На работе я читаю, болтаю и пью кофе с нашими учителями.
   - Отлично. Тогда в четверг в пять. Сможешь?
   - Смогу, - решительно согласилась я.
   - Мы с тобой встретимся у входа в метро Сокольники, а потом пойдём ко мне через парк. Я каждый день хожу этой дорогой. Посидим у меня, выпьем кофе, а потом я провожу тебя до метро.
   Когда я положила трубку, я была полна радостного волнения, словно окунулась в прошлое, причём, в приятное прошлое, но уже через пять минут во мне заговорил "патриций" и мне остро не захотелось ехать в четверг в Сокольники, встречаться с почти незнакомой женщиной, отправляться к ней домой, сидеть там, потом идти к метро, а оно довольно далеко от её дома, возвращаться домой с пересадкой... Всё это нарушало привычный ритм моей жизни и этим раздражало. С другой стороны, ничего страшного не случится, если я схожу погулять и увижусь с бывшей подругой, тем более что уже ничего изменить нельзя. Итак, решено, что я иду на эту встречу, встречу через двадцать пять лет (год-два поправки в расчёт не принимаются).
   На следующий день я была полна энергии, но зато в четверг мне страшно не захотелось идти и я предвкушала, что вот-вот раздастся звонок и Марина начнёт извиняться, что вынуждена перенести встречу на неопределённое время. Но надеждам моим было суждено осуществиться лишь наполовину. Звонок, действительно, прозвенел, причём прозвенел утром, когда я ещё не успела уйти на работу, однако Марина не отменила встречу, а лишь подтвердила, что придёт и очень хочет меня видеть.
   - Ты слишком засиделась дома, - уверяла меня мама. - Только и знаешь, что дом и школу. Очень хорошо, что ты погуляешь с Мариной. В учебное время ты уставала и тебе было не до прогулок, а сейчас в самый раз проветриться. Сколько лет вы не виделись?
   - Она подсчитала, что где-то двадцать пять.
   - Круглая дата, - вставил своё слово папа, отрываясь от книги. - В самое время отметить.
   Нет, не хотели родители вникать в мои сожаления и оправдывать мою лень. Что ж, пойду, раз другого выхода нет. Кто знает, может, даже понравится. Чаще всего так и бывает: идёшь куда-то с острым нежеланием, а получается всё очень хорошо.
   Я рассчитывала спокойно посидеть часов до двух в своём кабинете, почитать, написать хоть несколько страниц романа, над которым я сейчас работаю, выпить с учительницей физики кофе, а может, к нам ещё кто-нибудь присоединится для компании, а потом пойти домой, погулять с собакой, поесть (ведь неудобно в гостях демонстрировать голод) и уже после ехать в Сокольники, но известно, что человек предполагает, а Бог располагает. Я разложила на столе книги и бумаги, а сверху положила рабочие документы, чтобы в случае чьего-нибудь прихода притвориться, что занята делами. Приходится так поступать, чтобы когда-нибудь кто-нибудь не припомнил, что я занималась чем-то полезным для себя. Обычно учителя коротают день во время летних каникул, ходя друг к другу в гости, разбирая стол, шкафы, занимаясь цветами, а больше - ничего не делая и лишь сидя за столом в намерении что-то предпринять. Я всю работу переделала сразу, не растягивая удовольствие, так что имела полное моральное право посвятить оставшиеся до отпуска дни самой себе, но не следовало выделяться. Не успела я прочитать пару глав, как пришла учительница физики пить кофе. Неплохой, кстати, кофе у меня. Я его накупила на даче, пила в своё удовольствие и угощала всех желающих. Стоил он, по сравнению с обычными банками растворимого кофе, которые продаются в магазинах, очень дёшево, а жжёным не пах, так что все удивлялись, откуда я беру такой вкусный кофе. Молва придала ему немыслимую цену, а я не подтверждала такое мнение, но и не опровергала его. Так что мы с приятельницей с большим удовольствием отдали должное кофе с печеньем и поговорили о школьных делах.
   Когда она ушла, зазвонил внутренний телефон, и меня попросили придти к директрисе. Неприятный звонок и неприятный визит. Ничего плохого меня не ждало, но обязательно найдётся какое-нибудь дело, меня не касающееся, но требующее помощи с моей стороны, потому что занимающиеся им люди не успевают с ним справиться. Так и получилось. Оказывается, комиссия, которая была создана для проверки точности выставления оценок в журнале аттестатов, третий день являлась в половинном составе. Вот меня и вызвали, чтобы я помогла в работе. Я посидела, подождала, когда же придёт человек, который должен работать со мной в паре, поняла, что зря теряю время, предупредила директрису и двух учительниц, сидящих у неё, что беру все журналы с собой и что жду напарницу у себя в кабинете, и пошла работать. Вдвоём, конечно, было бы легче и быстрее, но не терять же время на ожидание. Я провозилась три часа, но подмога так и не появилась. Пришлось докончить проверку самой, а потом оформить поаккуратнее список замеченных ошибок или вопросов. Понятно, что я устала от этого дела, требующего чрезвычайного внимания и точности, а время перевалило за три часа. Я и подумала, стоит ли идти домой и тут же вновь выходить из дома, чтобы ехать в Сокольники? Останусь-ка я в школе, выпью ещё раз кофе, съем, что найду у себя в ящике для чайных принадлежностей, а потом неторопливо поеду на встречу с Мариной.
   Я позвонила домой, предупредила родителей об изменившихся планах, узнала, что с нашей собакой уже погулял отец, и спокойно принялась за поиски съестного. Я даже не ожидала, что так много сумею найти. У меня обнаружились три коробки с чаем разных сортов, два вида растворимого кофе, три карамельки, два леденца, завалявшаяся ещё с Нового года ириска, банка со сгущёнкой, какао, сушки, остатки печенья и даже непонятно из каких недр вылезшая стеклянная банка с овсяными хлопьями. И хорошо, что обед получился на славу, потому что я очень не люблю чувствовать голод в гостях. Я Марину знала ещё девочкой. Вдруг она превратилась в скупую женщину и будет провожать глазами каждый кусок, который я подношу ко рту? Лучше хорошо поесть, чтобы не оказаться в неловком положении.
   - Мила, я тут! - раздался весёлый возглас учительницы химии. - Я только что пришла, и меня сразу направили к тебе. Что тут надо выверять? Я готова, хоть и не ожидала такого сюрприза.
   - Уже ничего, - отозвалась я. - Всё, что нужно, я выверила и сдала. Можно, если хотите, выпить кофе.
   Не умею обращаться на "ты" к взрослым людям, даже к тем, которые намного моложе меня. Но, к счастью, меня не задевает, когда мне по-дружески "тыкают" люди приблизительно моего возраста.
   - Какой у тебя вкусный кофе! - восхитилась коллега. - Наверное, очень дорогой?
   - И не спрашивайте, - ответила я. - Не так, чтобы дорогой, но в Москве его нет. Только у нас на даче, только прошлым летом и только в одном магазинчике.
   - А вы всё еще здесь? - удивилась заглянувшая в дверь учительница физики.
   - Кофе будете? - спросила я.
   - Только что пила... Но всё равно, пожалуй, выпью чашечку.
   Хорошо сидеть, не торопясь потягивать кофе, слушать разговоры то про учеников, то про кошек, то волнующие новости о нашей администрации... Когда я опомнилась, надо было не просто идти на встречу, а бежать на неё. И то я неминуемо опоздаю. Но я успела по дороге купить торт "Птичье молоко". Неудобно являться в гости с пустыми руками.
   Две остановки до Комсомольской, потом пересадка и ещё две остановки до Сокольников, а там в арке между входами меня должна была ждать Марина. Я опоздала на десять минут и уже готовила слова для извинения, но, придя на условленное место, не нашла никого, по возрасту годящегося в мои одноклассницы. Я даже испугалась, что Марина не стала меня ждать и ушла, но ведь существует телефон. К тому же, она сама назначила встречу, сказала, что очень хочет меня видеть. Не может быть, чтобы она меня не дождалась. И меня сразу стали терзать сомнения. Вдруг она стоит совсем рядом, смотрит на меня и не узнаёт, а я не узнаю её. И вот так мы простоим полчаса и разойдёмся, уверенные, что встреча не состоялась. Может, позвонить? Я вытащила мобильник и только тут сообразила, что номер телефона остался дома, записанный на краю какой-то газеты. И у родителей не попросишь найти его и продиктовать мне, потому что я не помнила, куда эту газету положила. Куда-то на очень видное место, но, как известно, если хочешь что-то надёжно спрятать, то следует положить этот предмет на самое видное место и тогда никто его не найдёт, в том числе и сама.
   Я ждала уже минут двадцать, когда под крышу, где я стояла, вошла женщина в чёрной юбке и чёрной блузке с открытым воротом и сразу же направилась ко мне. В тёплый солнечный день её наряд выглядел мрачновато.
   - Мила! - воскликнула она. - Неужели не узнаёшь?
   - Марина? - удивилась я.
   - Ну да, Марина. Я так изменилась?
   Конечно, за двадцать пять лет человек просто обязан измениться, но моя школьная подруга переменилась кардинальным образом, я не могла узнать ни единой черты, оставшейся от прежней девочки. Она меня сразу узнала, а я бы решила, что это совсем незнакомый мне человек. Ни лицо, ни фигура, ни голос не вызывали в памяти никаких ассоциаций.
   - Честно говоря, да, - призналась я. - Ни за что бы не поверила, что ты та самая Марина Крохина.
   Я тут же подумала, что она может понять меня превратно и поспешила добавить:
   - Ты очень эффектно выглядишь.
   Я немного покривила душой, потому что она выглядела неплохо для своих лет, но не броско, не слишком молодо. Волосы у неё были выкрашены в тёмный цвет с нелюбимым мною свекольным оттенком, лицо усталое и чуть обрюзгшее, кожа бледная, вокруг глаз синева. Вот фигура у неё сохранилась хорошо. Стройная на загляденье, не то, что у меня. Как пошла в эту школу, будь она неладна, да как начали меня задаривать по праздникам всякими конфетами и прочими сладостями, так я и не удержалась в прежней форме, так что моя изящная фигура стала полнее, чем бы мне хотелось.
   - Прямо уж! - возразила Марина и невольно улыбнулась, польщённая похвалой. - Правда, мне это многие говорят, просто сейчас я не особо накрасилась, не сделала причёску...
   - Не прибедняйся, - уже смелее сказала я. - Выглядишь хорошо.
   Почему бы не сделать женщине комплимент, если это доставляет ей удовольствие? От приятного отзыва у Марины даже выступила краска на бледных щеках, а в глазах появился блеск. Но всё равно я её решительно не узнавала. Со мной разговаривала посторонняя женщина.
   - Милица, мы сразу пойдём ко мне или сначала погуляем?
   - Как хочешь ты, - ответила я.
   МШлица - это моё полное имя. Все привыкли, что Мила - это уменьшительное от Людмилы, а меня в честь родственницы назвали Милица. Не скажу, что мне моё имя не нравится, но оно настолько редкое и непривычное для слуха современного человека, что сначала люди удивляются, когда слышат или читают "Милица Николаевна". Потом привыкают и уже внимания на это не обращают, но первая реакция именно такая.
   - Тогда предлагаю медленно пройтись по парку в сторону моего дома. Я раньше жила не здесь, как ты, наверное, помнишь, но лет десять назад переехала к мужу сюда.
   А в нашей куцей переписке она даже не упомянула, что у неё есть муж. Я-то считала её свободной.
   - Муж сейчас дома? - спросила я с хорошо скрытым неудовольствием.
   - Нет, не дома. Я тебе всё расскажу дорогой. Пойдём.
   - А дети есть? - поинтересовалась я.
   - Детей нет.
   Я не была в Сокольниках несколько лет. Я родилась в этом районе, жила здесь класса до седьмого, каждый день, а то и по два раза в день мы всей семьёй, с собакой и соседскими детьми ходили сюда то просто на прогулку, то покататься на лыжах, коньках или велосипедах. Потом мы переехали и бывали здесь крайне редко. Брат встречался недавно с друзьями и заодно навестил наш старый дом. Сказал, что его заново облицевали и он теперь уже не жёлтый, а серый. Мне бы тоже хотелось посмотреть на него, но неудобно тащить с собой Марину. Ей, может быть, совсем не хочется идти к старому незнакомому дому.
   Мы вошли в парк и неторопливо двинулись по аллеям.
   - Я привыкла возвращаться с работы домой пешком, - сказала Марина.
   - А не страшно?
   - Совсем поздно я, конечно, не хожу, - возразила она. - А в шесть-семь часов здесь бывают люди, с собаками гуляют, на велосипедах катаются. Я и сама часто беру напрокат велосипед, а зимой коньки. Лыжи у меня свои. Знаешь, как приятно было в зимние праздники по утрам кататься на лыжах! Никого нет, снег чистый, воздух свежий.
   На меня повеяло детством. Как же хорошо мы проводили время в этом парке!
   - Мы с тобой можем как-нибудь покататься на велосипедах, - предложила она. - Здесь есть прокатный пункт.
   - Может, сейчас? - спросила я.
   - Я не в брюках, - возразила она.
   - И я тоже. Правда, у меня широкая юбка и она мне не помешает, а у тебя узкая. Да, тебе будет неудобно вертеть педали. Может, в субботу съездим?
   - У меня к тебе другое предложение, - помолчав, сказала Марина.
   - Какое? - сразу заинтересовалась я.
   - Немного погодя. Сейчас я расскажу о себе. Мы так давно не виделись. У тебя тоже много нового?
   - Почти ничего, - честно призналась я. - Живу с мамой и папой, брат с женой и сыном - отдельно. У меня собака, уже третья по счёту. Точнее не уже, а ещё, потому что за сорок лет третья собака - это немного. Была инженером-конструктором, а после перестройки, когда происходила вся эта кутерьма, переучилась на педагога. Теперь я учительница математики в школе, то есть измученный после учебного года человек.
   - Тогда, может быть, ты согласишься принять моё предложение, - решила Марина.
   Почему-то мне представилось, что она позовёт меня приобрести на пару с ней путёвку куда-нибудь в Грецию или Египет, а может, в Арабские Эмираты. Что ж, я не против. Родители давно мне говорили, что надо поездить по миру, пока есть деньги и здоровье.
   - А я преподаю английский язык в МГУ, - сказала Марина. - Муж меня уговаривал бросить работу и только вести хозяйство, но я не соглашалась. Потеряешь квалификацию, и уже трудно будет устроиться на приличное место. Не в школу же идти учить придурков.
   Её слова не то, чтобы меня задели, но всё-таки были мне неприятны. Марина, конечно, не имела намерения меня обидеть, но получалось, что я-то учу как раз придурков. Часто и я так считаю, особенно, когда поверяю контрольные работы, но нельзя же говорить так прямо, открытым текстом.
   - В школе учатся не только придурки, - поправила я мою подругу. - Бывают и умные дети. Их с каждым годом всё меньше, но тут уж родители виноваты. Купят им компьютеры, чтобы не крутились под ногами, а воспитанием не занимаются и не развивают их. В школу их отдают совершенно дикими и неподготовленными к учёбе. Вот из-за этого и получаются не ученики, а придурки.
   - Поэтому-то я и не бросила работу, - пояснила Марина. - Платят немного, но в деньгах я не нуждалась, потому что муж имел собственный бизнес.
   На меня разговоры о бизнесе всегда наводили тоску. Мне это дело представляется на редкость скучным и бездушным. Особенно я не уважаю бизнесвумен, как принято говорить. Чем эти вумен больше бизнес, тем они менее человечны. Хорошо хоть, что Марина преподаёт английский язык, а не занимается коммерческой деятельностью.
   - Родители у меня умерли, - продолжала она. - Сначала похоронила отца, а год назад - мать. Она жила у нас в доме... Не скажу, что муж её преследовал, но он требовал, чтобы она не выходила из своей комнаты в его присутствии. Она и умерла там... одна... Может, и хотела позвать на помощь, но побоялась Сергея... Теперь уже не узнаешь...
   У неё на глазах выступили слёзы, и я от всей души ей посочувствовала. У нас дома все двери всегда распахнуты настежь, никто не уединяется, скрываясь от остальных, и, тем более, никто никого не гонит. Кто хочет, смотрит телевизор, а он у нас один и стоит в комнате, где ночую я. А не хочет, так читает или что-то ещё делает. И никто никому не мешает, все собираются вместе и расходятся только на ночь. У нас так повелось издавна, и бабушки-дедушки так жили, и прабабушки-прадедушки... Нет, даже представить страшно, что можно в семье жить так, так жила мать Марины. Случись такой муж у меня, ему бы пришлось очень быстро поменять свои привычки или бы он не менее быстро перестал быть моим мужем.
   - Тебе надо гнать от себя эти мысли, - посоветовала я. - Скорее всего, она умерла, не успев позвать на помощь, неожиданно. Тебе ещё жить и жить. Не мучай себя предположениями и домыслами. Знаешь, моя мама мне сказала правильные слова: "Мы всегда в долгу перед мёртвыми". Когда человек жив, ни о чём таком не думаешь, а когда его уже нет, то начинаешь вспоминать, что можно было бы сделать так, а не иначе, что надо было быть ласковее, заботливее. И повода к таким сожалениям может не быть, а всё равно человек его выискивает.
   Вот как несовершенно устроены люди! Я искренне сочувствовала подруге, говорила, от всего сердца желая её как-то утешить, а попутно подумала, что мамины слова "мы всегда в долгу перед мёртвыми" хорошо было бы вложить в уста одного из моих героев, очень умного старика.
   - Твоя мама правильно сказала, - согласилась Марина. - Возможно, я больше воображаю, чем было на самом деле, но всё равно я не должна была давать маму в обиду. А я сразу уступила, а потом уже ничего нельзя было сделать. Я даже сейчас не могу ему простить смерть моей мамы.
   Меня последняя фраза сразу насторожила. Почему именно сейчас? Её мама умерла год назад... И тут сразу мне бросилось в глаза несоответствие между солнечным днём и чёрной одеждой моей школьной подруги. Уж не умер ли у неё заодно и муж? Но я решила подождать с расспросами. Придёт время, и Марина сама мне всё расскажет. Было, впрочем, совершенно ясно, что меня ждёт не лёгкий и приятный разговор за чашечкой кофе, а совсем наоборот.
   Я думала, что меня приведут в какую-нибудь роскошную или, как сейчас говорят, элитную новостройку с подземными гаражами, однако дом был старым и сравнительно невысоким, не больше восьми этажей. Зато сразу за входной дверью начиналось непривычное. Мы очутились в обширном холле, где стены не были обшарпаны и выкрашены в неприятный цвет, как это обычно бывает, а оказались обшиты панелями под какое-то дерево и увешаны картинами на общеизвестные сюжеты. Это были не копии, а скорее вариации, но смотрелись хорошо. И всюду были ухоженные цветы. Консьержка бдительно подняла голову и вежливо поздоровалась. Марина ответила тоже вежливо, но с прохладцей.
   В это время из лифта вышла женщина с ребёнком и молча прошла мимо, ни на кого не глядя.
   - Голытьба, - проворчала моя подруга.
   Мне стало неловко, ведь женщина могла услышать этот отзыв о себе, а Марина доверительно, словно я обязана ей посочувствовать, объяснила:
   - Представляешь, эта мадам отказывается платить за ремонты в подъезде, за обустройство детской площадки. Ты не представляешь, какая у нас детская площадка за домом! Мне она, конечно, ни к чему, но мы платим, чтобы не выглядеть нищими, а она не желает. Сказала, что она там не гуляет. И цветники во дворе ей тоже не нужны. Как будто мне нужны. Я целыми днями на работе, а потом вожусь по дому. Мне и взглянуть на них некогда. И за консьержку она тоже не платит. Говорит, что у неё взять нечего, поэтому консьержка ей не нужна.
   - Может, у неё нет денег? - предположила я, соображая, сколько же может стоит консьержка, ремонт, цветы, картины, необыкновенная детская площадка, цветники.
   - А раз нет денег, то и пусть съезжает. Здесь дом не для бедных.
   Мне захотелось увести разговор в сторону от неприятной темы.
   - Хорошая у вас консьержка? - спросила я.
   - Была бы плохая - давно бы сменили, - отозвалась Марина.
   - У нас долго были консьержки и консьержи, но это не помешало произойти убийству семьи предпринимателей и нескольким ограблениям, - поведала я. - Причём наш консьерж лично придерживал дверь тем, кто выносил награбленное, не подозревая, что это воры, и думая, что кто-то перевозит вещи. Убийц он тоже спокойно пропустил. Сейчас у нас нет никаких консьержек, а в другом подъезде до сих пор сидят. Но и там как-то убили хозяйку квартиры.
   - Криминальный дом? - удивилась Марина.
   - Так это когда было! Когда бизнесмены подсылали друг к другу наёмных убийц. Сейчас тоже всё возможно, но пока, тьфу-тьфу, тихо.
   Мы поднялись на лифте на четвёртый этаж, и моя подруга отперла железную дверь, но не обычную дверь, которые установлены у всех в нашем доме, а с каким-то орнаментом, узорами. Красивая была дверь, ни в какое сравнение не шла с тем, что я когда-либо видела.
   - Вот и моя квартира, - объявила Марина.
   Точнее было бы сказать, что это были четыре квартиры, выходящие в прямоугольный холл, но все они принадлежали мужу Марины.
   - Раздевайся и переобувайся. Вот тапочки.
   Трудно даже описать то, что я увидела. Одна квартира была превращена в пункт питания, иначе не скажешь. Кухня после ремонта была соединена с маленькой комнатой, так что от стены осталась лишь огромная арка. Все стены этого помещения были заставлены и увешаны сверхновыми и очень удобными устройствами для приготовления пищи, мытья посуды, хранения продуктов и прочего, прочего, прочего. Большая комната служила столовой. В ней были внушительных размеров обеденный стол, два роскошных дивана, несколько кресел, пара столиков, отлично подходивших по стилю к диванам и креслам, телевизор на четверть стены. Там была и ещё какая-то мебель, но я не могла обозреть всего.
   - Как здорово! - воскликнула я. - Удобно и, главное, очень уютно. Это кто всё так сделал? Вызывали дизайнера или сами?
   - Я сама, - с законной гордостью ответила Марина. - Здесь был какой-то ужас, когда я переехала к мужу. Вроде, вещи дорогие и хорошие, но настолько ничего не сочеталось, что мне пришлось вмешаться. Почти всё я спровадила на дачу, продумала, как квартира должна выглядеть после ремонта, сама наняла рабочих и сама заказывала мебель и технику. Муж не мешал и без возражений платил. Потом он признался, что не ожидал, что всё может так здорово получиться. Между прочим, это 3Д-телевизор.
   - Это, конечно, хорошо, но по мне так хоть 4Д. Мне некогда смотреть телевизор.
   - Мне тоже, - призналась хозяйка. - Престижно иметь 3Д, вот мы и заимели его. Пускай стоит, места для него достаточно, но зато, если кто придёт в гости, то сразу видит, что вещь дорогая.
   - У тебя просто талант, - искренне сказал я.
   - Это ещё что! Пойдём дальше.
   Другая квартира была превращена в обширное и изящное хранилище всевозможных вещей, от посуды до одежды.
   - Я так понимаю, что это чуланчик, - высказала я свою догадку.
   Марина окинула взглядом двадцатиметровую комнату, где мы сейчас стояли, оглянулась в сторону бывшей кухни и другой комнаты и принялась смеяться. У неё даже слёзы выступили на глазах.
   - Жаль, тебя Сережа не слышал, - с трудом успокоившись, сказала она. - Ему бы это понравилось. Мы-то называли это складами, а "чуланчик" звучит намного лучше.
   Третья квартира предназначалась для ночного отдыха. Две комнаты были с пугающими по своей величине кроватями, а средняя - поделена пополам. Вместо двери в середине сооружённой стены была полукруглая арка. Служили эти половинки комнаты чем-то вроде двух будуаров. Я терпеть не могу кровати, которые занимают всё пространство, а потому искренне восхитилась лишь зеркалами в особо красивых рамах. Они смотрелись бы вычурно в другой обстановке, но здесь были уместны, придавали комнатам изысканность и гармонировали с мебелью.
   - Великолепно! У тебя даже цветочные горшки сочетаются с оправой зеркал.
   - А я специально их подбирала, - объяснила подруга. - Рамы и зеркала я заказала по собственному рисунку, а горшки мне попались случайно.
   Четвертая квартира тоже когда-то была двухкомнатной, с кухней, прихожей и прочим, а теперь выполняла функцию гостиной. Обе комнаты и кухня, расположенные друг за другом, стена к стене, вместо дверей соединялись любимыми Мариной широкими арками. Получилось что-то вроде укороченной анфилады. Меня сначала что-то смущало, но потом я сообразила, что убрали стенку, отделяющую коридор от комнат и кухни, так что образовались три одинаковые по ширине обширные комнаты, плавно переходящие одна в другую.
   Я любовалась апартаментами, а в голове вертелся вопрос: где же проживала мама хозяйки? Составленное из четырёх квартир и холла помещение было огромным, комфортабельным, но не угадывалось ни одной комнаты, где могла бы найти приют пожилая женщина, которую не желал видеть муж Марины. Однако язык не поворачивался об этом спросить.
   - Я так понимаю, что туалет и ванную снесли, - сказала я.
   - Да, у нас большая ванная в "чуланчике", забыла её тебе показать. Пойдём, посмотришь.
   - Можно и потом.
   Но Марине очень хотелось её показать, и вскоре я поняла, почему. Эта комната была сделана из помещений для ванной и туалета и части коридора. К голубой ванне, похожей на маленький бассейн, вели две очень широкие ступеньки. Кафель на стенах был выложен в виде картины, изображающей волны, дельфинов, морских звёзд, рыб. Только акулы не хватало. Пол устилал густой синий кафель с блёстками и рыбками, а потолок был зеркальным. Тут стояло кресло из водонепроницаемого материала, туалет за ширмой, раковина в тон ванны, голубая с белым и синим мебель для белья и средств гигиены. Удивительное дело, вроде, помещение было не слишком большим, а вещей много, и всё-таки оставалось впечатление простора.
   Вообще у помещений для ванной (и не только для ванной) имеется странная особенность неожиданно увеличиваться. Вот у нас дома ванная стандартная, не расширенная, как у Марины. У нас там, напротив двери, от стены до стены расположена ванна, справа от двери умывальник и бывший шкафчик для хранения овощей, служащий нам для хранения стирального порошка, мыла и чистящих средств. По левую сторону от двери - корзина для белья и впритык к ней - стиральная машина. Свободного пространства, как сами понимаете, нет, только в самом центре. Но однажды я принесла стул, встала на него, чтобы достать соковыжималку с антресолей, а собака решила поддержать меня своим присутствием и разлеглась на оставшемся кусочке пола. Я потянулась кверху, ножки стула подкосились... Когда я осознала, что лежу на полу, выяснилось, что хватило место и для меня, и для упавшего стула, и для удивлённой моим приземлением собаки. И при этом никто не пострадал. Вот я и говорю, что крохотные помещения способны вмещать в себя невообразимо много предметов.
   - А туалетов у нас два, - продолжала Марина. - Пойдём, посмотришь.
   Это были соединённые вместе ванная и туалет. Стену между ними убрали и саму ванну убрали, а оставили туалет, беде и раковину. Когда-то в прежние времена возмущались, что квартиры стали строить с совмещёнными удобствами, а теперь многие стали соединять ванную и туалет. Ванная у Марины была отдельная, но туалет совместили с раковиной. Захочешь всего лишь вымыть руки, а попадаешь в туалет. У Марины одно такое помещение было в "пункте питания", а другое - в "спальной квартире". Они тоже были красивы, с тщательно продуманным рисунком кафеля стен и пола, с зеркальными потолками... Но стоит ли много рассуждать о туалетах?
   - Мне у тебя всё нравится, - сказала я. - Я не вижу никаких недостатков.
   Мне, и правда, здесь очень нравилось. У Марины был прекрасный вкус и имелись деньги, чтобы его проявить. Единственным недостатком было, пожалуй, только одно - минимум книг (в очень богатых переплётах), но ведь не будешь это говорить. Мне это кажется недостатком, а другим - достоинством. Одно время на помойки вываливали целые контейнеры прекрасных томов, да и сейчас время от времени выставляются стопки книг для желающих их взять.
   - Куда пойдём? - спросила хозяйка. - В гостиную или столовую?
   - Куда скажешь. Мне везде нравится.
   - Тогда сначала пошли в столовую. Я там чаще всего бываю, хотя готовлю мало и сама ем преимущественно овощи. Там и кофе попьём.
   Несмотря на то, что в школе я съела многое из обнаружившихся запасов и выпила вместе с учителями несколько чашек кофе, я проголодалась и ожидала, что сейчас на столе появится или торт, или пирожные, или пироги, или хотя бы бутерброды с колбасой, сыром или окороком, а может, и икрой. К такой богатой обстановке икра идеально подходила.
   - Садись к столу, - предложила Марина.
   Я уже говорила, что стол был большим, но сделан он был не из дерева и не из пластика, а из стекла. Я даже не предполагала, что бывают такие большие стеклянные столы. Под прозрачной столешницей была стеклянная полка с большими причудливыми раковинами, поставленными на неё. Очень красиво и необычно. Кресла вокруг него были обтянуты белой кожей.
   Хозяйка постелила передо мной льняную салфетку и на неё поставила крошечное блюдечко, а рядом положила серебряную ложку с витой ручкой. То же самое она приготовила и для себя. Потом она быстро сварила в турке кофе и разлила по маленьким чашечкам. Торт, который я принесла, она разрезала на микроскопические кусочки, положила четыре из них на тарелочку и поставила на стол. Я порадовалась, что в хозяйственном ящике стола в моём кабинете нашлась банка с овсяными хлопьями. Без съеденной каши мне пришлось бы голодновато. И хорошо, что я догадалась купить торт. Жаль, что не прихватила заодно какие-нибудь булочки или пирожки.
   - Хороший кофе, - похвалила я.
   - Да, я беру его в специальном магазине, - согласилась Марина. - Ты не смотри на меня и ешь.
   Неудобно как-то есть, когда не ест хозяйка, так что я пила кофе мелкими глотками, растягивая этот процесс на возможно большее время, и не решалась взять кусочек торта из предложенных четырёх долек.
   - Давай, я расскажу о себе, - предложила Марина. - Мы так давно не виделись.
   - Рассказывай, как ты вышла замуж за миллионера.
   - Он был уже очень богат, когда мы познакомились. Это приятель мужа моей знакомой. Не совсем знакомой. Это потом мы стали ходить друг к другу в гости, а в то время я давала уроки английского её сыну. Однажды он меня увидел, я ему понравилась, и он предложил выйти за него замуж. Тогда был ещё жив мой папа. Он отнёсся к Серёже с прохладцей, и мы редко встречались. Родители жили у себя, а я переехала к мужу и занялась отделкой квартиры. Потом папа умер, и муж предложил моей маме переехать сюда, чтобы вести хозяйство. Она согласилась.
   Вот теперь было уместно задать интересующий меня вопрос.
   - Марина, а где твоя мама жила?
   - В "чуланчике", как ты называешь ту квартиру. В дальней комнате, я поставила кровать за ширму. Если Серёже что-то надо было взять, мама сразу уходила туда, и они почти никогда не встречались.
   Я понимала всю бестактность своего вопроса, но всё-таки спросила:
   - А когда встречались?
   - Тогда было ужасно, - всхлипнула Марина. - Он так на неё кричал, что она тут же убегала к себе за ширму и начинала плакать. Я никогда этого не смогу простить ни ему, ни себе. Почему я не защитила её раз и навсегда? Я ведь даже не сделала попытки оговорить ей право свободно ходить по квартире. Это просто ужасно. Она в наше отсутствие убирала комнаты, стирала, готовила еду, к назначенному времени накрывала на стол и убегала к себе, едва услышит, как он ворочает ключом в замке.
   Я представила, каково жилось этой женщине, и мне стало страшно.
   - Это просто безобразие, - высказала я своё мнение, а потом задумалась и спросила. - Слушай, Марина, а зачем она всё это терпела? У неё же была собственная квартира. Жила бы себе там полной хозяйкой, ты бы ходила к ней в гости, она бы тебя навещала, когда твоего мужа не было дома...
   - Да ты что?! - Марина посмотрела на меня так, словно я сказала несусветную глупость. - В этих трущобах?! В той квартирке невозможно жить. Там всего две крошечные комнатки, кухня пять метров. Я вообще не понимаю, как мы раньше все втроём там жили. После этих хором туда противно даже заходить, не то что жить. Когда я прихожу раз в месяц, чтобы получить с жильцов деньги, мне после этого хочется вымыться.
   Я не знала, что на это ответить. По мне, лучше жить в утеплённой, приспособленной для наших зим собачьей конуре, чем работать прислугой в хоромах и убегать, как испуганная крыса, едва в дверь войдёт хозяин. И ещё я поняла, что Марину к себе приглашать нельзя. В нашей двухкомнатной квартире мы жили свободно, уютно, легко и даже весело, а ей она покажется убожеством. Да и ремонт там давно пора делать.
   Хозяйка замолчала, погрузившись в какие-то свои тайные и очень невесёлые думы, а я пыталась разобраться в своих впечатлениях. Во-первых, мне здесь очень нравилось и я не видела недостатков ни в расположении комнат, ни в их убранстве, ни в сочетании красок. Во-вторых, почему-то мне не хотелось ни жить здесь, ни иметь такую квартиру в полной собственности. Мне не улыбалась мысль даже остаться здесь ночевать, хотя я и не понимала причины. В-третьих, мне не слишком нравилась сама Марина, даже можно сказать, совсем не нравилась. В-четвёртых, у меня уже возникло подозрение, что муж Марины умер, и, пока мы разговаривали, оно всё крепло, а сама Марина про него лишь упоминает, но не говорит, где он и что с ним произошло. И, наконец, в-пятых, что-то здесь неладно.
   - Я тебе ещё не сказала, но Серёжи уже нет в живых, - вдруг произнесла хозяйка жалобным голосом.
   - Я поняла, - призналась я.
   Марина удивлённо на меня посмотрела.
   - Поняла? Каким образом?
   - Ещё по дороге, когда ты рассказывала про то, как жилось твоей маме в этом доме, ты обмолвилась, что даже теперь не можешь простить своего мужа. Кроме того, ты в чёрном и без украшений.
   - Да, это так, - согласилась Марина. - Я, действительно, ношу траур. И я, действительно, не могу простить своего мужа. Когда мама умерла, так и не решившись позвать на помощь...
   - Или её просто не услышали, - поправила я. - Не очень-то докричишься из конца "чуланчика".
   Марина уставилась на меня.
   - Ты знаешь, я об этом не подумала, - сказала она. - Я сразу вбила себе в голову, что она побоялась меня позвать, и уже не могла отделаться от этой мысли. Да, сейчас я понимаю, что она могла мне кричать, да только я не услышала её. Это хоть и маленькое, но утешение.
   Я никакого утешения в этом не видела, но спорить не стала.
   - А я после смерти мамы места себе не находила, вся извелась. Ты думаешь, отчего у меня такая хорошая фигура? Потому что я почти ничего не ем. Кусок в горло не лезет. И ночами я не сплю. Держусь только на снотворном. А мужу я так и сказала, что не прощаю его. Откуда мне было знать, что не пройдёт и года, как Господь его покарает. Он умер, Мила. Он... не просто умер. Это было так ужасно! Он...
   Она зарыдала, и все мои мысли о том, что Марина мне не нравится, улетучились из моей головы. Передо мной сидела очень несчастная женщина с истерзанной душой.
   - Он убит, - еле выговорила она.
   У меня засосало под ложечкой.
   - Убит? Кем убит? Конкурентами? Хулиганами? Грабителями?
   Марина помотала головой и сказала ошеломившее меня слово.
   - Собакой.
   У меня в голове сразу возник образ собаки Баскервилей с пылающей пастью. Мало того, что я вообще люблю эту книгу Конан Дойля, а тут ещё совсем недавно прочитала продолжение, написанное Владимиром Андриенко, что оживило воспоминание об этом существе. Неужели мне предстоит услышать о чём-то подобном? Читать про такие вещи очень интересно, но столкнуться лично - удовольствие сомнительное.
   - Собакой?! Какая-нибудь мистика?
   - Никакой мистики тут нет. Он шёл поздно вечером к нам на дачу, и на него напала собака. Истерзала так, что невозможно было его опознать. Когда мне показали тело, я чуть сознание не потеряла. Давали нюхать нашатырь.
   - А как же ты определила, что это он? - не поняла я. - Как вообще догадались, кто это мог быть?
   - Потому что Серёжа позвонил, что уже подходит к даче, но всё не приходил, а тут поднялся переполох, кричали, что человека растерзала собака. Ну, я и подумала, что это он. Я его по родимому пятну на груди узнала. Заметное такое, похоже на красный цветок.
   На меня ещё сильнее повеяло мистическим ужасом. Мало того, что собака-убийца, так ещё не простоя родинка, а в форме цветка.
   - Какой цветок?
   - Трудно сказать. Может, в виде лилии... Да, наверное, лилии. Знаешь, такой, какая была на плече миледи из "Трёх мушкетёров".
   Теперь ещё и миледи.
   - А теперь, если после снотворного я всё-таки сумею заснуть, мне снится Серёжа. Он подходит к моей кровати, угрожает мне и протягивает руки, чтобы меня схватить или задушить. Мила, если бы ты знала, как я боюсь! Если я не сплю, мне слышатся стуки, шаги, шорохи... Если засну - он тут как тут. Я, наверное, схожу с ума.
   Всё это было жутко и крайне интересно, но мне очень захотелось очутиться у себя дома. Слушать или читать про всякие ужасы хорошо в том месте, где никакие страхи тебя не настигнут, а не в этой громадной квартире.
   - Тебе, наверное, всё это кажется. Ты испытала такое потрясение, увидев истерзанное тело, что до сих пор не можешь успокоиться. К тому же, ты его не могла простить из-за мамы, а его внезапная смерть наступила, как возмездие... ... Как... Ну, как если бы её накликали. Вот ты подсознательно и чувствуешь словно бы вину.
   - Возможно, ты права, но мне-то как весь этот кошмар пережить?
   - Может, тебе куда-нибудь съездить, развеяться?
   Марина медленно кивнула, будто и сама об этом думала.
   - Понимаешь, сейчас я уехать не могу, потому что занята в Университете, а если останусь одна, то сойду с ума. Помоги мне, Мила, поживи со мной. Сегодня четверг. Завтра пятница, а в субботу мы уедем ко мне на дачу. Уверяю тебя, там очень хорошо и ты прекрасно отдохнёшь. Лучше, чем на курорте. Утром я буду уезжать на работу, а к вечеру возвращаться. Ты будешь там полной хозяйкой весь день. Хочешь - иди на пляж и загорай, хочешь - лежи в шезлонге или в качалке. Там чудесный лес, пруд, речка. Воздух чистый... Соглашайся. Для меня главное, чтобы ночью в доме был кто-то живой. Мне не к кому больше обратиться, Мила.
   Мне было её жаль, я понимала её состояние, а если бы не понимала, то достаточно было взглянуть ей в лицо, чтобы прочитать на нём весь ужас, который она испытывала, но ехать с ней на её дачу мне очень не хотелось. Я человек смелый только в воображении, а на деле ужасная трусиха. Иногда, когда я остаюсь на ночь в квартире одна, да ещё и начитаюсь чего-нибудь страшного, я зажигаю в коридоре свет и не выключаю его всю ночь. А тут мне предлагают поселиться в доме, где хозяйке мерещатся всякие ужасы.
   - Мила, только не отказывай мне, - умоляюще проговорила Марина, очевидно, уловив моё замешательство.
   И вдруг она разрыдалась.
   - Хорошо, я подумаю, - сказала я. - Надо предупредить родителей...
   - Тебе сорок пять лет, - напомнила Марина. - Давно пора жить своим умом.
   - Я и живу своим умом, но нельзя ведь допускать, чтобы родители волновались. Надо им сказать, что я поеду к тебе, чтобы они освоились с этой мыслью... Кстати, а как долго мне надо у тебя жить?
   - Пока не пройдут сорок дней с его смерти. Мне сказали, что всё это прекратится после сорока дней.
   - А когда он умер? Сколько дней нам надо выдержать?
   - Сейчас скажу... - задумалась Марина.
   Она встала, прошла в другую комнату и вернулась с календарём. - Сегодняшнюю и завтрашнюю ночь надо провести здесь, а потом ещё четыре недели на даче. Если хочешь, мы можем хоть сейчас туда уехать, но я помню, что у тебя отпуск начинается только с понедельника.
   Я горько раскаивалась, что вообще согласилась на эту встречу с Мариной, а тут ещё я, вроде бы, пообещала поехать с ней на четыре недели на дачу. Бывают же такие напасти!
   - Договоримся так, - решительно сказала я. - Сейчас я ухожу домой, разговариваю с родителями, убеждаю их, что ехать с тобой необходимо, и в субботу мы отправляемся в путь.
   Марина встрепенулась и испуганно уставилась на меня.
   - Как, в субботу? А разве ты не останешься у меня на эту ночь? Мила, умоляю, не уезжай. Я не могу здесь одна! Я не выдержу!
   Она вновь разрыдалась. У неё началось что-то в виде истерики, и я решилась.
   - Тогда сделаем так, - нарочито бодро сказала я. - Сейчас я ухожу, возьму дома кое-какие вещи и возвращаюсь сюда. Согласна? Говорю тебе, что сегодня же вернусь... Ну, успокоилась? Всё, я пошла. Можешь меня не провожать, сама доберусь до метро.
   - Давай, я отвезу тебя на машине, - предложила Марина.
   Но мне очень этого не хотелось. Не оставишь ведь её в машине, пока я буду собирать вещи, а приводить её домой я не собиралась. Это мой дом, мой мир, моё убежище, а для этой избалованной деньгами женщины моя квартира покажется слишком маленькой и бедной. Сказала же она про квартиру своих родителей, в которой она выросла, что это трущоба, после посещения которой хочется вымыться. Нет, нельзя таких людей пускать в свой дом.
   - Нет, я доеду на метро, - отказалась я, а для убедительности добавила. - Мне надо ещё зайти в два места. Это не займёт много времени.
   На всякий случай Марина написала мне свой адрес и код.
   - Ты позвонишь по домофону, и я тебе открою, - сказала она. - Но всё-таки на всякий случай вот тебе код. Вдруг я буду в ванной и не услышу. Тогда ты наберёшь его, скажешь консьержке, что ко мне, и поднимешься на лифте сюда.
   Если я хотела обернуться до вечера, надо было спешить, и я покинула роскошную квартиру своей несчастной одноклассницы.
   Едва заплаканное, искажённое страхом лицо Марины перестало стоять у меня перед глазами, как меня сразу же стали одолевать сомнения, сожаление и раскаяние в своём опрометчивом поступке. Зачем я согласилась четыре недели жить в чужом доме, на чужой даче, в чуждом мире? Хотя, если рассуждать здраво и отбросить вздорные потусторонние страхи, то ничего особенного в этом не было. Люди сплошь и рядом приезжают на чужие дачи и живут там спокойно. Не все, конечно, спокойно отдыхают, некоторые ещё как отрабатывают право пожить на природе, усердно копая, пропалывая грядки и прочими способами сводя понятие отдыха на нет. А вдруг и Марина захочет, чтобы я работала на её огороде или в саду? А я не хочу. Мне и на своём участке работать совсем не нравится, а тут ещё ковыряйся в земле на чужом. Нет, когда вернусь к подруге, сразу дам понять, чтобы не рассчитывала на мой земледельческий труд. Приготовить обед я ещё могу, но не слишком роскошный, ведь мне не улыбается мысль тратить несколько часов в день на стояние у плиты. Хотя, если вспомнить все эти изумительные приспособления на её московской кухне, то у неё и на даче, наверное, чудо комфорта. Это не мытьё зелени и мяса под краном в конце участка, а потом хождение туда-сюда то за одной вещью, то за другой. Наверняка водопровод у неё прямо в доме, хорошая плита, у которой работает духовка, всякие миксеры, электрические мясорубки и прочие устройства, облегчающие жизнь хозяйке. Это я сужу о своей даче, существование на которой приближает человека к первобытному состоянию, а у неё всё по ультрасовременному, удобнее, чем у меня в квартире. Может, даже интересно будет попробовать готовить на такой кухне.
   Мой племянник в детстве очень любил песню "Мои мысли - мои скакуны". Вот уж действительно, скакуны. Только что я корила себя за опрометчивое согласие поехать к подруге, а сейчас уже предвкушала, как интересно будет приготовить обед, используя разные приспособления. Но "скакуны" сделали неожиданный поворот, и меня стали одолевать сомнения совсем по другому поводу. Я человек в меру аккуратный, а с чужими вещами аккуратный не в меру, но ведь бывает, что какой-то прибор уже "дышит на ладан", а, по закону подлости, выйдет из строя именно в тот момент, когда его буду использовать я. Положим, деньги у меня есть, и я могу заплатить стоимость такого прибора, пусть это даже дорогая вещь, но ведь мои сбережения, а точнее, сбережения моей семьи, потому что у нас общая касса, которой ведает мама, не беспредельны. Жалко всё-таки вот так впустую её опустошать. Я зарабатываю неплохо, а мама с папой - пенсионеры, не имеющие дурных привычек, требующих денег, но это накопления честных людей с ограниченными доходами. Нет, пожалуй, я буду готовить обед без использования навороченной техники.
   Когда удовольствие от приготовления обеда в великолепно оснащённой кухне померкло, во мне уже стойко укрепилась мысль, что работать на огороде я каким-нибудь образом откажусь, а обеды, так и быть, возьму на себя. Не так это будет и трудно, ведь Марина на целый день станет уезжать на работу. Фактически, ей нужны будут только завтраки и ужины, а она, как сама сказала, очень мало ест.
   К выходу из метро я окончательно освоилась с мыслью, что поеду с Мариной на её дачу, но теперь надо было подготовить к этой новости моих родителей. Они постоянно уговаривают меня съездить с какой-нибудь подругой в загранпоездку, но ведь, если я последую их совету, они изведутся от беспокойства. По телевизору постоянно показывают, какие безобразия творят туристические агентства. Доходит даже до продажи девушек в сексуальное рабство. Я, положим, уже по возрасту не привлекательна для такого рода бизнеса, но быть обманутой турфирмой и оказаться в чужой стране без средств могу вполне. Так примерно будут рассуждать мои родители. А поскольку я поеду всего лишь на комфортабельную дачу к школьной подруге, то им будет не о чем волноваться. Не буду им говорить всю эту чушь про Маринины потусторонние страхи, а расскажу самую суть.
  

Глава 2

Первая ночь

   Когда я вошла в свою квартиру, я уже была готова к разговору.
   - Как же у нас хорошо! - невольно вырвалось у меня, когда я успокаивала изнемогавшую от радости собаку, а из комнаты вышли мама с папой.
   - Не понравилось в гостях? - спросила мама.
   - Нет, там очень красиво и богато...
   Я описала невероятную квартиру одноклассницы.
   - Неплохо устроилась, - заметил папа.
   Я тут же всё и выболтала, даже не заметив, как. И про ужас, преследующий Марину ночью, рассказала прежде, чем опомнилась. Впрочем, как раз это ни на маму, ни на папу не произвело особого впечатления. Я по натуре человек сдержанный и осмотрительный, но перед родителями раскрываюсь больше, чем перед самой собой. Ничего не могу скрыть.
   - Мне всё это не нравится, - сразу сказал папа.
   - Мне тоже не нравится, - неуверенно согласилась мама. - И человек, разодранный собакой, слишком напоминает неумелое подражание детективным романам.
   - В наше время только и слышишь, что кого-то покусала собака, - возразил папа. - Мы и сами сто раз осмотримся, прежде чем войти в свой собственный двор. Меня не это смущает. Меня настораживает сама дама.
   Лицо у мамы приняло задумчивое и печальное выражение.
   - А я, как подумаю, что она осталась совсем одна и некому ей помочь, утешить её, даже просто побыть рядом, чтобы отвлечь от этих глупых страхов...
   - Очень сомнительная женщина... - перебил папа.
   - Тладианта сомнительная, - сказала я.
   - Что? Какая ещё гладиата? - удивился папа, не ожидающий ничего хорошего от новых слов.
   - Тладианта. "Т", а не "д". Тладианта сомнительная. Это такая лиана вроде огуречной. Её ещё называют красным огурцом. А плод у неё в виде красной продолговатой ягоды. Применяется для вертикального озеленения в чисто декоративных целях, но плоды съедобны, - объяснила я.
   - Только не вздумай их пробовать, - забеспокоилась мама. - Мало ли что пишут.
   - Я не понял, а причём здесь лиана, если мы говорим об этой скользкой женщине? - недоумевал папа.
   - Ты сказал "сомнительная", и я сразу вспомнила, что купила пакетик семян тладианты сомнительной, чтобы посадить её и посмотреть, что из этого выйдет.
   - Правильно! - обрадовался папа. - Хорошо придумано. Вот поезжай лучше на нашу дачу и сажай твою сомнительную, чем отправляться неизвестно куда к какой-то аферистке.
   - Она не аферистка, а преподавательница английского языка в МГУ, - поправила я. - Конечно, одно другому не мешает, но она не из тех. Скажу честно, что она мне не очень нравится, даже скорее не нравится. Не нашего она круга. Мысли у неё перевёрнуты, как это бывает, когда на бедно живущего человека вдруг сваливаются огромные деньги и он буквально сходит с ума. Она презрительно отзывается о тех, у кого скромные доходы... Да, мне она не нравится, но она просит помощи. Наверное, кроме меня, ей не к кому обратиться. Видно, деньги отгородили её от нормальных людей, вот она и осталась одна.
   - Но почему она обратилась именно к тебе? - не унимался папа. - Не виделись двадцать пять лет, и за всё это время она прекрасно без тебя обходилась, а тут вдруг приспичило.
   - Значит, такой я человек, что ко мне не страшно обратиться за помощью.
   Получив неожиданный своей хвастливостью ответ, папа растерялся, а мама кивнула, словно соглашаясь, что так оно и есть. Она явно терзалась между очень большим нежеланием отпускать меня в незнакомый дом и сочувствием к попавшей в тяжёлое положение женщине.
   - Понимаете, она плакала, - сказала я. - Я не могла ей отказать.
   - Бывают и крокодиловы слёзы, - ввернул папа.
   - Это не слёзы, - сейчас же поделилась я своими познаниями. - Это пот из желез на морде. Когда крокодил ест, он таким образом охлаждается, чтобы не получить тепловой удар.
   Папа не удержался от смеха.
   - Знайте, что я против, - сказал он, успокоившись. - Пусть эта сомнительная тладианта ищет себе другого компаньона. Одну я тебя туда не отпущу. Если уж она так нуждается в обществе, то пусть приглашает и меня.
   От удивления мы с мамой долго не могли что-либо сказать.
   - Вряд ли она согласится пригласить незнакомого мужчину, - решила я, собравшись с мыслями.
   Сначала мне предложение отца даже понравилось, потому что избавляло от страхов, которые обязательно подскажет воображение в ночные часы, да и время мы бы проводили очень весело, но, поразмыслив трезво, я поняла, что Марина откажется от такого защитника. Зато слова папы навели меня на очень хорошую мысль.
   - Стойте! - предупредила я. - Не двигайтесь! Не шевелитесь!
   - А что такое? - заинтересовалась расстроенная мама.
   - Иначе мысль забуду.
   - Плохо, когда не знаешь, да забудешь, - произнёс свою присказку папа.
   - Позвоню-ка я сейчас Кате, - придумала я. - Уговорю её поехать с нами. Вот я и не буду одна.
   - А заодно и Ане, - посоветовала мама, обрадованная таким простым выходом.
   - Три человека - это сила, - решил папа. - Конечно, вас легко облапошить, но, в любом случае, втроём можно за себя постоять. Звони. А если Тладианта откажется брать их с собой, то скажи ей, что мы тебя одну не отпускаем.
   Отец, как это водится у родителей, забывал, что я не маленькая девочка, которой можно что-то разрешать или не разрешать, а взрослый, даже более чем взрослый человек. В девятнадцатом веке таких, как я, называли старухами. Но мне нравилась такая забота.
   Я быстро перелистала записную книжку и нашла нужные телефоны. Катя и Аня были моими одноклассницами. С ними я очень дружила в школе, а Марина почему-то не вписывалась в наш кружок, и я с ней дружила отдельно. Но всё равно все мы оставались одноклассницами, так что ничего неестественного, что мы соберёмся вместе, не было. Кстати, посмотрим друг на друга, а то ведь я и с Катей и Аней только переписывалась и иногда разговаривала по телефону. Любопытно взглянуть на то, какими они стали.
   Первой я позвонила Кате.
   - Катя, ты?
   Можно было бы не спрашивать, она ли это, потому что Катя давно уже разошлась с мужем, детей у неё не было и поэтому она жила одна.
   - Привет, Мила. Одна, конечно, кто у меня может быть?
   - Огромный, просто гигантский привет. Ты писала, что у тебя уже начался отпуск, это так?
   - С будущего понедельника, но я уже не работаю, потому что у меня отгулов на неделю.
   - А что ты делаешь? Как думаешь провести этот отпуск? - начала я издалека.
   - Пока вожусь дома. Всё убираю, чищу. Начала перемывать хрусталь...
   - И ты весь отпуск собираешься угробить на рассматривание дна грязных кастрюль? - спросила я, постаравшись придать своему голосу ехидный тон.
   Мама замахала руками, а папа ухмыльнулся с понимающим видом, хотя, я уверена, не осознал гениальности моего намерения сначала ошеломить подругу, затем заставить её пожалеть о бесполезной трате своего отпуска, а уж потом предложить поездку на дачу к Марине.
   Катя молчала минуты две, не меньше.
   - Я не поняла... - начала она.
   - А я поняла так, что весь отпуск ты собралась пробыть в Москве, задыхаться в пыли, жаре, духоте и гари. Потом, когда ты выйдешь на работу, а выйдешь ты с удовольствием, потому что заняться тебе дома нечем, кроме хозяйственной работы, ты спустя недели две будешь горько сожалеть о потраченном зря времени. Ты не отдохнёшь, наоборот, только вымотаешься от жары в Москве. Помнишь, что было прошлым летом? Заснуть было невозможно, люди задыхались. Ты не боишься превратить свой отпуск в кошмар?
   Мама смеялась, папа наслаждался театром у микрофона, а я думала, как бы ещё больнее задеть чувства Кати, чтобы она начала жалеть себя.
   - Если бы у меня была дача, я бы туда, конечно, поехала, - немного обиженно ответила Катя. - Хорошо, у тебя она есть, а у меня нет. И машины тоже нет...
   - Не огорчайся, машины и у меня нет, - сказала я. - А о даче не жалей. Не такое уж радостное дело копать землю, косить траву, полоть. В отпуск надо не на даче вкалывать по поговорке "Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик", а по-настоящему отдыхать, отдыхать со всеми удобствами, можно сказать, с доступной роскошью.
   - Да, хорошо бы! - мечтательно проговорила Катя, и в её голосе прозвучала тоска.
   Нужный момент настал.
   - Я поэтому тебе и позвонила, что поняла: надо вытаскивать тебя из дома и отправлять на истинный отдых. Мы люди, конечно, молодые, но уже в солидном возрасте, нам надо о себе побеспокоиться. Давай поедем отдыхать вместе.
   - Куда? - удивилась Катя. - У меня нет денег ехать за границу. У меня и загранпаспорта нет.
   - И не надо. У меня тоже нет. Отдых намечается под Москвой, на шикарной даче. За проживание платить не надо. Расходы будут только на питание. Чистый воздух, красивейшие места, живописная речка, удобный пляж, безопасность... если быть осмотрительной и не ходить куда не следует... чудный лес и многое другое.
   - Ты будто работаешь в турагентстве, - заметила Катя. - И за что всё это великолепие? Бесплатный сыр сама знаешь где бывает.
   Да, Катя была женщиной осмотрительной.
   - За компанию, - начала я объяснять. - Дача принадлежит Марине Крохиной. Помнишь такую?
   - Помню. Ты с ней дружила, а мы с Анькой не очень.
   - Марина только что потеряла мужа. Он погиб, потом расскажу как, а сейчас некогда. Отца она похоронила давно, мать - в прошлом году. И вот сейчас она осталась совсем одна, в полном отчаянии, а кроме того, она так перенервничала, что не может оставаться одна. Знаешь ведь, как некоторые люди боятся покойников? Им кажется, что они вот-вот придут к ним, начнут стучаться в двери, схватят их...
   - Так он у неё умер вчера-позавчера и всё ещё лежит мёртвый дома? - испуганно спросила Катя.
   - Нет. Уже прошло несколько дней. Просто Марина вбила себе в голову, что до сорока дней может случиться всё, что угодно. И она так боится каждого шороха, что уже не может ночью оставаться одна. Я её сегодня видела и, скажу честно, что она вся на нервах. Она попросила меня пожить с ней на даче, но одной мне туда ехать не хочется, поэтому я и звоню тебе. Составишь мне компанию?
   - Я с ней и в школе-то мало общалась, а сейчас...
   - Могу тебя обрадовать. Марина на своей даче будет только ночевать. Утром она будет уезжать на работу, а возвращаться лишь к вечеру. Весь день мы будем одни, на свободе, пользоваться всеми радостями жизни. Это же лучше, чем санаторий.
   Я говорила и чувствовала, как постепенно мои убеждения и завораживающий голос лишают её способности здраво рассуждать и она уже воображает радости беззаботного существования на природе.
   - Может, и правда, поехать? - сдалась Катя.
   - Конечно. Сама подумай, каково мне будет одной на этой даче? Здесь никакой пляж и никакой воздух не помогут. Я ещё позвоню Ане, соблазню её. Представляешь, как здорово нам будет втроём!
   Это её окончательно сразило.
   - Звони, - велела она. - А я пока буду собираться. Когда мы едем?
   - В субботу.
   - Отлично. К субботе буду готова.
   Я повесила трубку, и мама с папой получили возможность высказаться.
   - Ты так убедительно говорила, что я тоже захотел поехать, - сообщил отец. - Может, всё-таки предложишь своей Троглодитке взять и меня?
   - Тладианте, - поправила я. - Нет, дорогой мой папа, не выйдет. Во-первых, у нас будет чисто девичье царство, а во-вторых, без тебя не обойдутся мама и Дик. Мама, ты способна обойтись без него?
   - Нет. Мне Дик не простит, если я его отпущу, - ответила мама.
   Собака подняла голову и прислушалась к разговору. Было ясно, что говорят про него, но, пустая ли это болтовня или благодаря ей можно получить лишний сухарик, он ещё не понял.
   - Звони скорее Анечке, - поторопила мама, а то будет поздно ехать.
   Папа опомнился.
   - Подождите, друзья мои, я что-то не понял. Мила, с Катей ты договорилась на субботу, а ехать к Тладианте хочешь уже сегодня. Я же предупредил, что не пущу тебя одну к этой непонятной женщине. Или ты убеждаешь кого-нибудь ехать с тобой уже сегодня, или ты никуда не поедешь.
   А ведь мне уже сорок пять лет. Неужели родной отец не доверяет моей осмотрительности?
   - Думаю, что ничего со мной не случится, если я пару ночей проведу в этой квартире, - сказала я, а самой вдруг очень не захотелось проводить там даже пару часов.
   - Может, Марина согласится на моё присутствие в её доме на эти две ночи? - спросила мама. - А потом вы уже будете с Катей и Аней.
   - Что за чепуха! - отмахнулась я. - Даже стыдно говорить на эти темы. Чего, собственно, опасаться? Мужа Марины? Он мёртв и ничего не может сделать.
   - Как говорил Билли Бомс, мёртвые не кусаются, - подтвердил папа.
   - Мало ли что кажется женщине, у которой от переживаний расшатаны нервы! Руки он к ней, видите ли, протягивает. Пусть только протянет руки! Он у меня тут же протянет ноги!
   Я поступала как один из героев моего романа-сказки, продувной заяц. Он боялся, до ужаса боялся, и чтобы подавить свой страх, вёл себя так вызывающе, что, в конце концов, стали страшиться его. "Это ещё кто такой?! - кричал он. - А ну, выходи! Я тебе задам! Меня даже тигры боятся!" Я была похожа на этого зайца. Позвони мне сейчас Марина и скажи, что приезжать сегодня не надо, я буду на седьмом небе от счастья, а поскольку такого звонка не предвиделось, то я и храбрилась.
   - Хватают мёртвые живых! - страшным голосом проговорил папа, вспомнив пьесу Зорина "Цитата".
   Ни он, ни мама не боялись видений и снов Марины, они беспокоились из-за того, что моя одноклассница фактически не была мне знакома, что я почти ничего не ведала о её личной жизни. Их волновало, что в эту гигантскую квартиру Марина может пригласить кого-то ещё, встреча с которым для меня не будет желательна. Или эта женщина втянет меня в какую-нибудь аферу. А я этого не боялась, а больше думала о ночной темноте в незнакомом доме, о призраках, которые там могут обитать, о Марининых страхах и о таинственной собаке, которая загрызла её мужа. Сбила бы его машина - тут и думать не о чем, а то собака. Глупые мысли, и днём они меня не посещают, но в преддверие вечера появляются.
   Я набрала телефон второй подруги.
   - Аня, здравствуй, - приветствовала я знакомый голос. - Это Мила. У меня к тебе важное дело.
   С Аней можно было говорить прямо. Она была женщиной свободной, независимой, склонной к безобидным авантюрам, если они совершенно точно не могли поставить её в двусмысленное положение. Я иногда тоже считала себя такой, но по сути была намного осмотрительнее, а может, просто ленивее.
   - Какое? - без особого интереса спросила она, и мне это не понравилось.
   - Что ты сейчас делаешь?
   - Смотрю телевизор.
   - Можешь от него оторваться?
   - Раз я с тобой разговариваю, то я, конечно, от него оторвалась.
   - Когда у тебя отпуск? - спросила я на всякий случай. Вряд ли могло произойти такое невероятное стечение обстоятельств, чтобы у нас троих отпуск был в одно и то же время.
   - Через три недели.
   - А сейчас ты каждый день ходишь на работу?
   - Не каждый день. У меня накопилось много отгулов, а работы сейчас нет, вот я их постепенно и отгуливаю. Как не захочется идти на работу, я и беру отгул.
   - А ты можешь их взять хотя бы на неделю, а может, на две или до самого отпуска?
   - Могу.
   Ответ прозвучал так буднично, что я сначала даже не поверила своим ушам.
   - Можешь взять отгулов на три недели?
   - На три - не знаю, а на две - точно.
   - Тогда у меня к тебе деловое предложение. Поехали со мной и Катей в эту субботу на дачу к Марине Крохиной. Проживёшь там, сколько сможешь, а лучше - четыре недели.
   На том конце провода воцарилось молчание.
   - Аня, ты меня слышишь?
   - Слышу.
   - Тогда почему не отвечаешь?
   - Согласись, что если на тебя сверху падает кирпич, то это немного выбивает из колеи.
   - К счастью, не испытывала такого, но охотно верю, - согласилась я.
   Аня засмеялась.
   - Ты что, не помнишь, как ты мне это однажды сказала, когда мы ещё учились в школе?
   - Не помню. - Я, и правда, ничего такого не помнила. - Не верится, что когда-то я была такой умной.
   - А я хорошо запомнила и часто это повторяю в сходной ситуации. Ты меня так огорошила, что я не знаю, что сказать. Для чего хоть всё это надо? Что у меня общего с этой выскочкой? Что мне у неё делать?
   - Ты только не волнуйся. Делать ничего не надо, только поддерживать своим присутствием. У неё недавно погиб муж, она не может придти в себя и попросила меня пожить немного у неё. Днём она будет на работе, так что мы будем отдыхать без неё. Ей важно, чтобы кто-нибудь был с ней в одном доме ночью. Она сейчас очень боится оставаться одна.
   - Значит, Катя тоже едет? - уточнила Аня.
   - Едет. Уже собирается. Нам платить за проживание на даче, конечно, не надо, но покупать еду придётся.
   - Купим. Тогда я подсчитываю, сколько у меня отгулов, и все их возьму. Хоть посмотрю на вас, какие вы теперь. Берегитесь! Значит, в субботу встречаемся. Во сколько и где?
   Теперь предстояло самое важное. Родители уже поглядывали на меня с немым вопросом, а отец явно предвкушал, как запретит мне ехать этой ночью к Марине одной.
   - Марина нас отвезёт туда на своей машине. Кате я позже позвоню и скажу, во сколько мы поедем, а ты сама всё узнаешь, потому что мы сегодня переночуем в квартире у Марины.
   - Сдурела? - прямо спросила Аня. - На дачу - куда ни шло, но ночевать в городской квартире...
   - А ты не пожалеешь, - настаивала я. - Ты таких квартир в жизни не видела. Будешь рассматривать её, как музейный экспонат. Воспринимай это как небольшое приключение. Аня, я серьёзно прошу тебя поехать сейчас к ней. Мне всё равно придётся туда отправляться, потому что я уже обещала, но мне очень, ты не представляешь, до какой степени не хочется оставаться там одной, а вдвоём с тобой - дело другое.
   - Считай, что уговорила. Как туда ехать?
   - Давай встретимся у выхода из метро, - предложила я.
   Мы условились о точном месте и времени и прекратили разговор.
   - Теперь я относительно спокоен, хотя и не совсем, - признался отец. - Всё-таки я бы предпочёл, чтобы ты не ввязывалась в это дело.
   - А вот я совсем не спокойна, - заговорила мама. - Мне тоже не нравится эта женщина, хотя она и нуждается в помощи, но Мила даже не предупредила её о своей идее пригласить к ней подруг. Может, она не захочет их видеть в своём доме, а потом везти на дачу. В какое положение ты попадёшь, если Марина объявит, что не пустит их?
   - В ложное, - согласилась я. - И очень неприятное. Но, по-моему, у неё нет выбора. Одна она не может находиться в доме, а я не могу находиться наедине с ней.
   - Всё равно, позвони ей и предупреди, что приедешь не одна, - настаивала мама.
   Пришлось звонить. Услышав мой голос, Марина явно перепугалась. Она решила, что я хочу отказаться приехать, поэтому, когда услышала, что я пригласила и Аню, восприняла это известие без удовольствия, но не возражала.
   - У тебя на мобильном телефоне есть деньги? - с беспокойством спросила мама. - Он не разрядился?
   - Всё в полном порядке.
   - Запиши её адрес и телефон, - потребовал отец.
   - Пожалуйста.
   - И телефон Ани, - попросила мама. - И заодно Кати, чтобы потом не забыть об этом.
   Отец хитро прищурился.
   - А может, позвонишь Тладианте и скажешь, что приедешь завтра, а сегодня не успеешь? Я такие котлеты приготовил... Пальчики оближешь! С грибной начинкой.
   Я сразу вспомнила, что у Марины выпила лишь маленькую чашечку кофе и не съела даже кусочка торта.
   - А я сейчас их быстренько съем и пойду. Я просто умираю от голода.
   - Что значит, приехала из гостей, - отметила мама. - Помните, как мы возвращались от Юли? Едва входили в дом, сразу бежали к холодильнику.
   - У Марины ещё хуже, чем у тёти Юли. Ничего, вытерпим. Когда уедем на дачу, там мы наладим питание.
   Как же готовил мой отец! У нас в семье это наследственное по всем родовым линиям. Моя прабабушка клала в блюда понемногу нужных продуктов, а выходило так вкусно, что все удивлялись. Сосед не выносил, когда его жена что-нибудь у кого-то брала. Так прабабушка предложит ей суп, она возьмёт, а мужу скажет, что сама сварила. Тот ест и говорит: "Нет, это не ты приготовила".- "Почему?" - удивляется та. - "Слишком вкусно. Это наверняка готовила Надежда Николаевна". Соседка удивлялась: "Надежда Николаевна, как у вас получается? Я ведь и масла, и мяса, и всего остального кладу больше, чем вы, а так не выходит". - "С молитвой надо", - отвечала прабабушка. А моя бабушка, наоборот, клала всего щедро, не жалея, и кушанья получались очень вкусные. Мама прекрасно готовит. Брат - тоже хороший кулинар. А отец, когда начинает что-то делать, то обязательно придумает что-то особенное. Вот и сейчас он смастерил вкуснейшие котлеты, а внутрь положил грибной фарш. Я ела и не могла оторваться.
   - Мила, если ты думаешь ехать, то поторопись, - тревожно предупредила мама, не любившая, когда я поздно выхожу из дома. - И обязательно позвони, когда приедешь. Ты всё взяла, что собиралась?
   - По-моему, всё. Но я завтра приеду, чтобы собрать вещи для дачи, поэтому мне особо и брать с собой нечего. Я обязательно позвоню.
   Особо мне, конечно, брать с собой было нечего и незачем, раз я отправлялась туда пока что на одну только ночь, но самое необходимое я затолкала в сумку типа спортивной, отнюдь не маленькую, хотя по виду этого не скажешь. Кое-какие носильные вещи, тетрадки с той частью романа, которую я в это время писала, ручки, карандаши... Прекрасно сознавала, что мне не удастся там поработать, да и неприлично было заниматься своими делами, когда идёшь в гости только на одну ночь. Двадцать пять лет не виделись, а я вдруг разложусь со своими черновиками! Что поделаешь? Привычка. Не могу куда-то отправляться без этих записей. Что ещё нелепее - я захватила с собой даже электронную книгу. Что за чудо - эта электронная книга! Я очень долго даже не помышляла её купить, но прошлым летом прочитала в какой-то газете, что такие книги с функцией e-ink безопаснее для глаз, чем обычные бумажные, а вот с экрана компьютера большие тексты лучше не читать. Мгновенно (и трёх месяцев не прошло) я купила электронную книгу, и теперь она со мной везде и всегда. Я по ней читаю даже те книги, которые стоят у меня дома на полках, а всё из-за возможности изменить размер шрифта. Я его делаю крупным и читаю легко, не напрягая глаз. А сколько текстов туда можно поместить! Сама иногда сознаю, что скачиваю много лишнего, но поддаюсь своей слабости. Зато носишь с собой эту маленькую плоскую коробочку, а по сути, имеешь под рукой громадную библиотеку. Я могла бы сделать нашу квартиру полупустой, если бы купила родителям по электронной книге, наполнила бы их теми тысячами текстов, которые есть у меня, и продала почти все бумажные книги, оставив лишь пару шкафов, но я советский человек, привыкла к виду книг и, кроме того, прислушиваюсь к внутреннему голосу, который говорит: "А что, если будет какая-нибудь катастрофа и электронную книгу нечем будет подзаряжать?"
   Снарядившись в дорогу, я поспешила уйти, провожаемая громким лаем возмущённого моими действиями Дика и наказами мамы и папы, как мне поступить в случае возникновения непредвиденных обстоятельств.
   Я едва успела к назначенному Ане часу встречи. Я так спешила, что даже не задала себе самый естественный вопрос: "А как я её узнаю?" Впопыхах, занятая лишь тем, чтобы убедить её поехать к Марине, я не спросила, в чём она будет одета. И как на зло, на выбранном месте было много женщин нашего возраста, тоже кого-то ожидающих. Я встала так, чтобы меня никто не загораживал, и поудобнее пристроила на плече ремень сумки, выставив её вперёд. Может, Аня догадается, что это не дорожная сумка, не хозяйственная, не ручная, а именно такая, с какой благоразумные люди отправляются на ночёвку в чужой дом?
   Я стояла минуты три, а мне казалось, что вечность. Какая-то женщина с энергичным лицом показалась мне похожей на мою давнюю подругу, и я уже хотела было к ней подойти и спросить, не Аня ли она, но кто-то ухватил меня за локоть и радостный голос произнёс:
   - Милка! Я тебя сразу узнала!
   Я быстро обернулась. Передо мной была очень худощавая (скорее, даже тощая), небольшого роста (не выше меня), очень живая и подвижная женщина с ярко-рыжими волосами. В школе у Ани были волосы светло-русые, поэтому сначала мне было странно видеть этот вызывающий цвет и сама она показалась мне чужой, незнакомой, но, приглядевшись, я вспомнила этот решительный вид, откладывающий отпечаток на весь её облик и заслоняющий собой и не слишком правильное грубоватое лицо, и абсолютно прямые, без изгиба губы, и слишком короткие брови. Эти недостатки совершенно скрывались за бьющей через край энергией. Недаром она сразу согласилась приехать на ночь в незнакомый дом.
   - Аня, если не считать цвета волос, ты совсем не изменилась. Не представляешь, как я рада тебя видеть!
   - А Маринка знает, что я еду? - спросила Аня, деловито увлекая меня в дверь.
   - Я позвонила. Она, конечно, удивилась, но не возражала против твоего приезда. По-моему, она настолько обрадовалась, что я согласилась пожить у неё, что не осознала преимуществ, которые даёт твоё присутствие.
   - Ну, ты и загнула! - воскликнула Аня. - Это ещё что за преимущества?
   - В дом, где подразумевается появление призрака, всегда желательно заполучить побольше народу, - объяснила я.
   - Ты мне о призраках ничего не рассказывала, - настороженно сказала Аня. - Объясни-ка подробнее, что там происходит.
   Моего рассказа хватило как раз до дома Марины.
   - Я так понимаю, что ничего сверхъестественного там нет, - сделала вывод Аня. - Когда умерла моя мама, мне тоже мерещились всякие ужасы, но потом это прошло. Я понимаю так, что это было просто моё состояние на тот момент, состояние моих нервов. Сейчас, если раздастся треск или стук, то я знаю, что это шумит мой холодильник. В инструкции написано, что трескается лёд. А в то время я вздрагивала и ночью боялась выходить из комнаты. Ведь понимала, что никто мне ничего не сделает, а перебороть себя не могла.
   - Я тоже трусиха, - призналась я. - А моя мама ничего не боится. Когда умерла бабушка, мамина мама, кто-то начал рассказывать про всякие страхи, которые в подобном случае где-то происходили, а она сказала: "Умерла моя мама, очень хороший человек. Что она может сделать, кроме добра, даже если бы появилась?"
   - Молодец, - одобрила её слова Аня. - Нам бы так.
   Мы уже подошли к подъезду, и я набрала код. Голос Марины пригласил нас войти. Мы открыли дверь и поздоровались с консьержкой.
   - Мы к Крохиной, - сказала я.
   - Меня предупредили, что вы придёте. Четвёртый этаж.
   Когда Марина открыла нам дверь, меня вновь поразило, до чего она не похожа на девочку, которая училась со мной в одном классе. Я порадовалась, что не рассказала ни дома, ни Ане о своём впечатлении. Родителей бы это известие лишь ещё больше обеспокоило, а у Ани я потом спрошу, что она подумала при взгляде на бывшую одноклассницу.
   - Аня? - удивилась Марина. - Ты ведь не была такая рыжая. Насколько я помню, ты была светленькая.
   - Ты тоже покрасилась не в свой цвет, - ответила Аня, разглядывая хозяйку. - Подумать только, не виделись двадцать пять лет!
   - Проходите, - пригласила Марина.
   - Извините, я позвоню, - сказала я и сообщила родителям, что мы с Аней благополучно доехали.
   - Всем большой привет от моей мамы, - сообщила я.
   - Очень приятно, - вежливо ответила Марина.
   - Я хорошо помню твою маму, - сказала Аня. - Когда мы с Катькой к тебе приходили, она всегда нам давала что-нибудь вкусненькое и всегда с нами разговаривала.
   Марина так же обстоятельно провела Аню по всем четырём квартирам, объединённым в одну. Я уже видела их, но осматривалась с не меньшим, чем в первый раз, интересом. И опять мне всё очень понравилось, вновь я нашла вкус хозяйки совершенным, но я с ещё большей силой, чем вначале, почувствовала, что мне не хотелось бы здесь жить. Провести пару дней - пожалуйста, но не всю жизнь.
   - Необыкновенно! - признала Аня. - Мне Мила рассказала про твою квартиру, так что я готовилась увидеть что-то очень большое, но то, что вижу... Я просто потрясена. Как же ты всё это убираешь? Здесь нужна прислуга.
   Очень, невероятно, до предела женский вопрос.
   - У нас была приходящая домработница. Мы её нанимали, когда умерла мама, но потом переехали на дачу, так что её услуги здесь уже не были нужны. Я подумаю, может, осенью вновь с ней договорюсь. Женщина она порядочная, не воровка, не лезет, куда не просят. Нам её рекомендовали знакомые. Хотите поужинать?
   Я насторожилась, помня, как скупо меня угощали в первый раз. Неужели Марина предложит поесть что-нибудь поприличнее чашки кофе?
   - Хочу, - отозвалась Аня.
   Мы пришли в столовую. Хозяйка усадила нас за стеклянный стол и вновь постелила перед каждой льняную салфетку, а сама включила чайник, заварила некрепкий чай и выставила на той же маленькой тарелочке кусочки торта, прибавив к прошлым четырём ещё два. Я-то была сыта, потому что перед уходом отдала должное особым папиным котлетам, Аня же не догадалась поесть перед уходом, а может, наоборот, догадалась не поесть, рассчитывая, что в гостях обычно кормят, поэтому принялась за торт, но, съев два куска, застеснялась, заметив, что ни я, ни хозяйка не притрагиваемся к угощению.
   Как всегда не вовремя зазвонил мой мобильный телефон. Он обычно всегда молчит. С чего бы ему зажужжать сейчас.
   - Извините, - сказала я и включила сигнал.
   - Милочка, это я, Кира, тётя Кира. Мне твоя мама рассказала, что ты ночуешь у какой-то подруги...
   На всякий случай я вышла из комнаты. Тётя Кира была маминой двоюродной сестрой. Если уж её что-то встревожит, то она спать не будет ночью, рисуя себе всякие ужасы. Я кое-как её успокоила и вернулась к столу.
   Марина рассказала Ане про свою жизнь то же самое, что и мне. Поскольку разговор пошёл о тех печальных событиях, которые я сама не решилась бы затронуть, то теперь я могла задать интересующий меня вопрос, не боясь показаться чрезмерно любопытной.
   - Марина, а выяснили, что это была за собака? - спросила я.
   - Её не видели отчётливо, - объяснила она. - Слышали крики и рычание, но не все ведь рискнут поздно вечером, уже в темноте выскочить на помощь. Какие-то мужики проходили поблизости, услышали, принялись орать и побежали на то место. Они эту собаку спугнули, но было слишком поздно. А потом кое-кто из дачников вышел, вызвали милицию, ну... и всё такое.
   - Так что собака бегает себе преспокойно и может напасть опять, - сделала вывод Аня.
   - После этого случая приехала специальная служба и перестреляла всех бродячих псов, даже кое-кто из домашних собак после этого не вернулся к хозяевам. Наверное, их тоже застрелили.
   Меня осенило.
   - Слушайте, а не могла это быть домашняя собака, которую в темноте выпустили погулять одну?
   Марина подумала, покачала головой, потом кивнула и согласилась.
   - Наверное, такое могло быть. У нас очень многие держат огромных зверюг. Хорошо, что заборы каменные и очень высокие, но всё равно иногда сердце обрывается, когда вдруг над самым ухом слышишь дикий рёв. А некоторые, правда, отпускают собак, особенно в лесу. Мы уж сколько раз ругались с хозяевами, а они словно и не слышат.
   - Скорее всего, им наплевать на ваше мнение, - возразила Аня. - У нас тоже есть такие скоты. Заимели денег и с ума сошли от спеси.
   Мне стало плохо, едва я услышала эти слова, ведь Марина могла принять их на свой счёт. Язык бы Аньке укоротить. Дожила до сорока пяти лет, а думать о том, что и кому говоришь, не научилась.
   К счастью, Марина или не заподозрила, что и она относится к той же категории внезапно разбогатевших людей, или не стала реагировать на слова гостьи, которая, что бы там ни говорила, но приехала ей помочь.
   - Девчонки, как же хорошо, что вы здесь! - воскликнула она, словно прочитав мои мысли. - В это время я обычно уже сходила с ума, а сейчас разговариваю с вами и ничего не боюсь.
   Тут она умолкла, словно что-то услышала, и побледнела.
   - Вам ничего не показалось? - спросила она.
   - Это? - спросила я, пытаясь пошутить. - Это все видели и не раз.
   Марина стала белая, как тюлевая занавеска на окне столовой.
   - Вы, правда, что-то видели? - прошептала она прерывистым голосом. - Что это было?
   - Огромная собака ростом с телёнка, - объяснила я. - Появилась в конце тисовой аллеи в Баскервиль-холле, а потом отпрыгнула в сторону и исчезла. Местные фермеры не раз видели её на торфяных болотах.
   - Какая же ты идиотка, Мила! - с чувством произнесла Марина. - Я к тебе обращаюсь, как к человеку, а ты... Только ты не обижайся на меня, пожалуйста, я... Это всё нервы. Мне вновь послышался ЕГО голос. Словно ОН меня позвал. Грозно позвал.
   - Надо было мне привезти сюда моего Дика, - пришло мне в голову. - Если бы здесь было что-то эдакое, он бы сразу почуял.
   - Собаку?! Сюда?! Да ты что! Он же здесь всё обнюхает, натрясёт шерсти, изгадит.
   - Плохо же ты знаешь собак, Марина! - возразила я. - Они чистоплотнее людей, а если Дик и утащит какую-нибудь стельку, так не для себя, а для обмена. Тебе и принесёт. Ты ему - сухарь, а он тебе - стельку.
   Все засмеялись, и это разрядило обстановку. Марина на время отвлеклась от страхов, а мы получили возможность поделиться своими новостями. Трудно бывает разговаривать с людьми, с которыми давно не виделась, но, к счастью, с Аней мы переписывались и перезванивались, поэтому быстро находили общие темы, а хозяйке оставалось только задавать вопросы, что-то добавлять, кое-что рассказывать о себе. Мы вспоминали школьные годы, учителей, одноклассников и сошлись во мнении, что школа у нас была очень неприятная, но всё равно есть что вспомнить хорошего. Марина больше молчала и о школе не заговаривала, словно ей не хотелось или было неинтересно о ней говорить, но нас слушала внимательно.
   Когда мы опомнились и сообразили, что стрелки часов неуклонно приближаются к часу ночи, хозяйка повела нас в спальню.
   - Как вы хотите разместиться? - спросила она. - Здесь две спальни с большими кроватями и две гардеробные, в которых стоят диваны.
   - Я лягу на диван, - поторопилась я высказать своё мнение. - Мне здесь больше по вкусу. Не люблю я эти огромные кровати.
   Марина откровенно пожала плечами.
   - Только, пожалуйста, ложись на диван в моей гардеробной, - попросила она.
   - А я как раз хочу поспать на такой большой кровати, - сообщили Аня. - Мне моя однушка не позволяет завести спальню, но я всегда мечтала её иметь.
   О вкусах не спорят. Хорошо хоть то, что мы могли выбрать себе место ночлега по своему вкусу, не споря из-за кроватей и не уступая полюбившееся место, стиснув зубы от огорчения.
   Марина достала свежее бельё, передала его нам, а уж дальше мы сами о себе могли позаботиться.
   - Иди, спи, а то тебе завтра идти на работу, - посоветовала я. - И так задержали тебя со своими разговорами. Не обращай на нас внимания, мы сейчас тоже ляжем.
   Марина пошла к себе, но на пороге в нерешительности остановилась.
   - Можно я не буду задёргивать штору? - спросила она. - Мне очень не хочется от вас отделяться. А так мы как будто все вместе.
   Я поняла, что она боится оставаться одна в комнате, даже зная, что мы здесь же за стенкой.
   - Конечно, - согласилась я. - Раздвинь её пошире. А если хочешь, давай передвинем этот диван поближе к входу в твою спальню.
   Марина обрадовалась, и мы с шумом его передвинули.
   - Как, наверное, соседи рады! - предположила я. - Такой шум в час ночи.
   - Переживут, - отмахнулась Марина. - Я ведь не каждую ночь передвигаю диваны.
   - Слушайте! - вспомнила я. - О Ларисе ничего не известно?
   - Я о ней вспомнила только потому, что ты заговорила, - призналась Аня.
   - А я вообще ни о ком ничего не знаю, - ответила Марина.
   - Я о ней тоже ничего не слышала, но из-за дивана о ней вспомнила. Мы с ней в младших классах жили в одном подъезде. У нас в квартире жили четыре разные семьи, а у них - только родственники, всякие тёти, дяди и так далее. И вот, как наступает вечер, старики садятся играть в преферанс и играют до глубокой ночи, а потом принимаются ложиться спать. И начинается: "Бух! Грох!" Диваны были старые, и, чтобы достать постельные принадлежности, их надо было поднять, а потом опустить. А они тяжёлые, так что их не опускали, а бросали. И все соседи просыпались с ясным пониманием, что игра в преферанс закончилась. Те, кто жил под ними, много раз просили их сначала приготовиться к ночи, а уж потом садиться играть, но всё без толку. Очень хорошие и интересные были люди, но в этом вопросе почему-то договориться с ними было нельзя.
   - А я не умею играть в преферанс, - сообщила Аня.
   - Я тоже, - согласилась я.
   - Идите вы со своим преферансом! - отмахнулась Марина. - Я спать хочу. Мне кажется, что сейчас я смогу заснуть даже без снотворного.
   - Тогда поспеши, чтобы сон не прошёл, - посоветовала я.
   Мы легли каждая у себя, Марина включила ночники и выключила люстры, и мир погрузился в молчание и приятную полутьму, которая не мешала сну, но и придавала чувство уверенности, потому что света было всё-таки достаточно. Не знаю, удалось ли хоть на время заснуть Марине и Ане, но от меня сон бежал. Я лежала на упругом диване и думала о непривычности обстановки. Дома ко мне несколько раз за ночь наведалась бы собака, проверяя, на месте ли я. Дика всегда очень заботило, где находится каждый из нас. Иногда, чтобы поспать спокойно и никого при этом не упустить, он покидал свой матрасик с двумя подушками и ложился в коридоре, как раз между комнатами, чтобы следить сразу за всеми. А здесь не было никаких животных, даже рыбок. Не удивительно, что Марина чувствует себя некомфортно в этом пустом доме.
   Я перевернулась лицом к стене, точнее, к спинке дивана и попыталась считать. Но что считать? Просто называть числа по порядку или каких-нибудь животных? Советуют считать овец, но я тут же вспомнила Карлсона, которому тоже посоветовали считать овец, перепрыгивающих через ограду. Он и считал, пока какой-то баран не заупрямился и не отказался прыгать. А до каких пор считать? До тысячи - куда ни шло, а если дойдёт до четырнадцати тысяч? Так можно и запутаться. Интересно, бывает ли стадо овец в четырнадцать тысяч голов? Я повернулась обратно лицом к комнате и поймала себя на мысли, что от желания уснуть, но невозможности это сделать, у меня начинается что-то вроде бредовых видений. Вот раздвинутая штора на двери между моей гардеробной и спальней Марины, вроде бы, колышется. Или мне так только кажется? Но нет! Дверь, которая вела в коридор и до этого была чуть прикрыта, сейчас вдруг начала медленно открываться. Если бы я смогла, я бы закричала, и тогда, возможно, мне было бы легче перенести этот ужас, но я лежала совершенно неподвижно в странном оцепенении. Где-то что-то стукнуло, и дверь открылась настежь. Повеяло могильным холодом. Мне казалось, что сейчас появится призрак убитого Сергея, и я вся сжалась от ужаса.
   Вдали вновь что-то стукнуло.
   - Что это? - спросил голос Ани. - Как будто там кто-то что-то открывает.
   - Вы тоже слышите? - спросила Марина. - Вот и я это слышу несколько ночей подряд. Стуки, открывающиеся двери, шаги, голос.
   - Голос я не слышу, - призналась я. - И шаги тоже. Слышу, как два раза что-то стукнуло. Вот! В третий раз. Это где-то там, по-моему, со стороны холла.
   - Наверное, это ОН входит в дом, - с ужасом проговорила Марина. - Девочки, я боюсь. Идите сюда.
   Всё-таки страх подобен мгновенно распространяющейся заразной болезни. Мы обе сидели на кровати у Марины, а она полулежала, повернувшись к двери. Ночник таинственно освещал комнату. Я не выдержала и включила люстру. Яркий свет показался просто ослепительным, но зато прогнал половину наших страхов.
   - Что это был за стук? - спросила я. - Не надо говорить про призраков. Давайте найдём разумное объяснение.
   - Не знаю, - прошептала Марина, щурясь.
   - Холодильник, - дала дежурный ответ Аня.
   - А может, мы все трое пойдём и посмотрим? - предложила я. - В одиночку страшно, а втроём легче.
   - А если мы увидим ЕГО? - ужаснулась Марина.
   - У меня был дедушка, мамин отец, который умел всё разумно объяснить. Он был топографом. Как-то они с группой жили в одиночном доме, стоявшем далеко от поселения. Сидят они ночью у костра, а в это время в пустом доме заиграла гитара. Все испугались, а он рассудил, что гитара не может играть сама по себе, встал и пошёл посмотреть, что там происходит. Оказалось, что в струнах запуталась ночная бабочка.
   Это был действительный случай, хотя он и описывался в одной из моих повестей.
   - Здорово! - одобрительно отозвалась Аня, но не выразила желания последовать примеру моего дедушки.
   - Так что мы можем слышать стуки, объясняющиеся вполне естественными причинами, а сидим здесь и воображаем неизвестно что, - закончила я.
   И в это самое время тяжёлая портьера на двери зашевелилась, а по комнате пронёсся даже не просто холод, а ледяной ветер.
   Марина вскрикнула и упала лицом в подушки, Аня отскочила подальше, одним махом перебравшись на дальний конец кровати, а я не упала и не отскочила только потому, что ужас меня буквально парализовал.
   - И что это? - спросила я, когда движение воздуха и портьеры остановилось. Сказала просто так, чтобы не молчать и освободиться от сковывающего страха.
   - А ведь вы мне не верили, - проговорила Марина. - Даже не возражайте: не верили. Думали, что я от потрясения помешалась.
   - У тебя окно открыто, - сказала я.
   - Оно всегда открыто, - объяснила Марина. - Я не люблю кондиционеры. Включаю их только в самую жару, когда уже терпеть нельзя. А если погода тёплая, но не изнуряющая, то я держу форточки открытыми.
   - Тогда мы слышали не что иное, как хлопанье форточки, - догадалась я. - Где-то открылась или была открыта форточка, а сейчас на улице поднялся ветер, вот она и хлопает. И сквозняк по той же причине, а от сквозняка колышется портьера.
   - Так просто, что даже не верится, - засмеялась Аня.
   - Вот именно, что не верится, - как-то не обрадовано, а скорее обиженно, проговорила Марина. - Откуда же тогда голос?
   Я вдруг поняла, что не стоит её ни в чём разубеждать. Пусть она сама постепенно убедится, что всё, принимаемое ею за сверхъестественное, объясняется простыми причинами. Сегодня она узнала, что стуки и движение портьеры были вызваны сквозняком, поднявшимся из-за ветра на улице и открытых форточек в доме, в следующий раз так же обыденно закончится другой её страх, и так, постепенно, понемногу, она совсем успокоится.
   - Может, тогда кто-нибудь сходит и закроет форточку, которая хлопает? - вдруг спросила Марина.
   Аня промолчала, а поскольку хозяйка смотрела прямо на меня, то мне пришлось отвечать.
   - А зачем? - вопросом на вопрос ответила я. - Такая жара, что, наоборот, приятно, что задувает лёгкий сквознячок.
   Мне очень не хотелось выглядеть в глазах подруг хуже, чем я есть, но идти неизвестно куда, шарить где-то в темноте в поисках выключателя, вздрагивая от каждой тени, подсказанной игрой взбудораженного воображения я тоже не могла. Мои нервы всё-таки не железные.
   Обе трусихи засмеялись.
   - Да я заблужусь в твоей квартире, - запоздало вспомнила я самую простую отговорку. - Откуда я знаю, где открыта эта форточка?
   - Ой, девочки, вы меня совсем уморите, - всхлипнула Марина. - То я трясусь от страха, то от смеха. Как хорошо, что мы все вместе будем на даче. Если бы не вы, я бы точно сошла с ума.
   - Ничего, мы на дачу ещё и Катю возьмём, так что у тебя будет целая армия защитников, - поддержала я запуганную женщину.
   Марина оторопела.
   - Какую ещё Катю?
   - Нашу Катю. Катю Столярову. Не помнишь, что ли?
   - Помню. А разве она тоже едет с нами? - в голосе Марины не прослушивалась радость.
   - А ты хочешь, чтобы мы там втроём умерли от страха? - поинтересовалась я. - Она из нас всех самая спокойная и рассудительная. Если кому и суждено развеять всякие ужасы, то только ей. Дача - это не московская квартира, пусть и очень большая. Там всё-таки кроме дома есть и участок. Здесь требуется больше народу.
   Судя по хмурому лицу Марины, она ещё не была переубеждена.
   - Ты ведь и сюда приглашала только меня, а теперь сама рада, что Аня с нами. Когда к нам присоединится Катя, то ты вообще забудешь, что когда-то чего-то боялась.
   Аня кивнула, одобряя мои речи, а Марина покачала головой и криво усмехнулась.
   - Честно признаюсь, что не ждала этого, но, наверное, ты права. Пусть с нами едет и Катя.
   - Интересно, какая она стала? - выразила Аня свои мысли вслух. - Она была такая тоненькая, что её бабушка называла её "шкелет". Я не была тощей, но и то вся высохла, а от неё, наверное, осталась одна тень.
   Я не стала развивать эту тему. От моей безупречной спортивной фигуры тоже остались только воспоминания. Я не безобразна, но отдаю себе отчёт, что отнюдь не тростинка. Ничего, вот закончится это неожиданное приключение, и я возьмусь за себя.
   - Её бабушка так беспокоилась за её худобу, что внушила ей, что у неё мало крови, - вспомнила я. - Однажды она порезала палец о бумагу. Как же она испугалась! "У меня и так мало крови! - кричит. - А вдруг последняя вытечет?"
   - А мне она показывала свой коронный номер, - похвасталась Аня. - Втягивала в себя всё, что у неё ещё было, и образовывался самый настоящий скелет. Рёбра так выпирали, что страшно было смотреть. Сейчас ей, наверное, и втягивать-то ничего не надо.
   Я попыталась взбодриться и призвать на помощь хоть немного юмора. "Собака-убийца, призрак, а теперь ещё и живой скелет - подходящая обстановка для отдыха на благоустроенной даче". Получилось не очень весело, поэтому вслух я этого не сказала.
   Пока мы разговаривали, Марина уснула. У нас тоже слипались глаза, но мы не расходились по своим комнатам, стараясь не признаваться самим себе в причине этого. Кончилось всё тем, что мы тоже уснули на огромной кровати Марины. Наверное, это был первый случай, когда чудовищные размеры этого предмета оказались полезны.
   Утром нас разбудил будильник. Вид у Марины и Ани был невыспавшийся, и я полагаю, что я тоже не выглядела свежей и отдохнувшей. Когда мы выходили из квартиры-спальни, выяснилось, что дверь в неё была открыта, дверь квартиры-столовой напротив тоже распахнута настежь, а окно в кухне, разумеется, раскрыто.
   - Что и требовалось доказать, - сказала я, указывая на источник сквозняка.
   - Раз ты такая умная, то взяла бы ночью и сходила его закрыть, - недовольно ответила Марина. - А то отсиживались у меня в комнате, словно перепуганные мыши. Сейчас-то днём все храбрые.
   - Не ворчи, - попросила Аня. - Неужели ты думаешь, что мы железные и на нас не подействовали твои рассказы?
   Марина сразу подобрела.
   - Значит, вы мне верите? - с надеждой спросила она. - Не покинете меня?
   Мне вновь стало её очень жалко.
   - Не беспокойся, - заверила я эту запуганную женщину. - Мы поживём с тобой столько, сколько тебе понадобится. Можешь на нас положиться. Скажи нам, что сегодня сделать? Наверное, ты пойдёшь на работу, а мы - по домам, чтобы собрать вещи. Мне ещё надо заглянуть в школу...
   - А вы вернётесь к вечеру? - с плохо скрытым волнением спросила Марина. - Успеете? Может, останетесь здесь? Я вам выделю всё, что нужно.
   - Мы вернёмся, - успокаивающим тоном ответила Аня. - Ты не беспокойся. К какому часу надо придти сюда?
   - К четырём.
   Мне показалось, что Марина нарочно выбрала это время, несмотря на то, что это ещё день и ей не могло быть жутко в освещённой солнцем квартире. Она хотела, чтобы мы поторопились и точно успели бы до вечера.
   - Хорошо, - согласилась Аня. - К четырём будем здесь, как штык. Как два штыка.
   Марина быстро приготовила завтрак. Нам подали по маленькой тарелочке пшённой каши на разведённом водой молоке. Аня так проголодалась, что, кажется, готова была облизать тарелку, а я ещё раз порадовалась, что накануне вечером наелась котлет. До дома я могла дотерпеть, а там уж поем нормально и забегу в школу.
   Мы вышли из дома все вместе. Для того чтобы Марина не волновалась и была уверена, что мы точно вернёмся, мы оставили у неё свои сумки с вещами. Я, впрочем, захватила с собой пластиковый пакет с записями и электронной книгой. Мало ли что может случиться? Вдруг они срочно понадобятся, а их под рукой не будет.
   Погода явно менялась. Солнце светило, но появились облачка и дымка.
   - Как бы к вечеру не раздождилось, - сказала я.
   - Ничего страшного, - торопливо отозвалась Марина. - У меня на участке дорожки выложены плиткой, так что не промокните. Вокруг дач тоже основные дороги заасфальтированы.
   Она явно боялась, что мы откажемся ехать за город, если начнутся дожди.
   Мне очень хотелось хоть немного поговорить с Аней наедине, и я надеялась, что Марина поедет на своей машине, о которой говорила, но она пошла вместе с нами к метро.
   - А как же машина? - спросила я.
   - Я редко на ней езжу, - объяснила Марина. - Только если надо куда-то в гости, тогда её вывожу из гаража. Приходится соблюдать статус. Или на дачу. А в университет я езжу на метро, обратно доезжаю до Сокольников и иду через парк пешком. И отдыхаю от общения со студентами, и воздухом дышу, и всё-таки хоть какие-то физические упражнения.
   - Ты молодец, - похвалила её Аня. - А я зимой так устаю в своей конторе, что мне не до прогулок. Зато летом свободна. Работы почти нет, отгулов навалом.
   Мы с Мариной расстались на переходе и наконец-то смогли обменяться с Аней впечатлениями.
   - У меня ноги трясутся от голода, - первым делом пожаловалась моя подруга. - Я думала, что иду в гости, и специально не ела. А квартира у неё - просто шик!
   - Не буду ханжой, действительно, чудесная, - согласилась я. - Главное, есть разнообразие. Надоест сидеть в одной части, пойдёшь в другую, словно в другом мире очутилась. Я иногда думаю, что хорошо было бы иметь две квартиры в разных районах. В будни живёшь в одной, а на выходные перебираешься в другую. И будет полное впечатление, что куда-то съездила.
   - Не будет, - решительно замотала головой Аня. - За две квартиры надо много платить. Вторую лучше сдать и получать лишние деньги.
   - Это называется "с небес на землю", - огорчилась я. - Не даёшь даже помечтать. А как тебе понравилась Марина?
   - Я её не узнала. То есть, вообще не узнала! Мы обе изменились, без этого нельзя, но узнать-то нас можно, хотя бы приглядевшись. А Марина - словно другой человек. Кажется, у неё был длинный нос... Помнишь, Колька её ещё дразнил долгоносиком?
   - Вроде, да. Надо будет достать школьные фотографии и рассмотреть.
   - Просто невероятно! Совсем другое лицо! - Аня пожала плечами. - И вообще вся эта история с убитым мужем странная какая-то. То ей чудятся голоса, то он ей снится...
   - А главное, баскервильская собака, - напомнила я. - Ведь муж не просто убит, а именно собакой, которую никто не видел.
   - Да, похоже, ввязались мы в историю, - задумчиво протянула Аня.
   - Вроде, отступать уже поздно. Мы согласие дали, и Марина на нас надеется. Может, ничего особенного и не будет? Ясно, что она навыдумывала всяких страхов, вот ей и мерещится какая-то жуть. Сделаем доброе дело: отвлечём её, развлечём, надоедим, вот она и забудет обо всём неприятном.
   На том мы и расстались. Я передумала вначале ехать домой, а оттуда в школу. К чему лишняя трата времени? Я сразу отправилась в школу, купив по дороге вкусных колец с творогом, которые продавались в кибитке возле метро, попировала вместе с коллегами и договорилась с ними, что не выйду завтра, в последний перед отпуском день, на работу.
  

Глава 3

Вторая ночь

   Родная квартира объяла меня уютом и безмятежностью. Больше всего мне бы хотелось никуда отсюда не уезжать. Дик просто обезумел от радости при моём появлении. Он начал лаять, когда я ещё поднималась в лифте, а сейчас его надо было удерживать, чтобы от большой любви он не разбил себе голову о какой-нибудь выступ. Его половинчатая морда (одна сторона белая, а другая рыжая) выражала блаженство. Казалось, он забыл обо всём на свете и был сосредоточен лишь на своей радости, но, едва я протянула руку за тапочками, как он сейчас же перехватил один из них и лёг на него, обхватив лапами и для надёжности положив на него морду. Требовалось дать ему взамен сухарик, печенье или просто кусочек хлеба. Для нас такой обмен был непременным добавлением к возвращению домой, можно сказать, ритуалом, а для Дика - источником лишней еды.
   - Ну куда тебе сухарик? - убеждала я собаку. - Ты и без того толстый.
   - Р-р-р, - напомнил Дик о своих правах.
   - Хорошо, дам. Сейчас дам, только дай мне раздеться.
   Получив сухарик, пёсик внимательно осмотрелся. Иногда ему удавалось стащить второй тапочек или тот же тапочек ещё раз, подхватить какую-нибудь выпавшую бумажку или платок и продолжить торг, но сегодня была не судьба. Пришлось покориться и ждать следующего удобного момента.
   Отца дома не было.
   - Расскажи подробнее, как прошла ночь? - попросила мама. - Никаких панночек и виев точно не появлялось?
   Я поведала о случае с открывшейся форточкой.
   - Этого можно было ожидать. Сейчас Марина в таком состоянии, что она любую мелочь объясняет действием потусторонних сил. Надеюсь, хоть ты не испугалась?
   - Не то, чтобы испугалась, - уклончиво ответила я. - НЕ испугалась, конечно. Я сразу объяснила, что это сквозняк и чем он вызван. Правда, закрывать форточку я всё-таки не пошла.
   Сейчас мне казался глупым тот факт, что я не решилась выйти из спальни.
   - Ты всё-таки поедешь с ней на дачу?
   - Придётся.
   - Аня едет с вами?
   - Едет. И про Катю я ей сказала.
   - Марина не была недовольна? - спросила мама.
   - Сначала была, но потом даже обрадовалась, что нас будет не трое, а четверо.
   - Это хорошо, что четверо, - согласилась мама. - Но, несмотря на то, что вас много, не ходите никуда поздно вечером. Мне не нравится, что там выпускают больших собак. Надеюсь, что после несчастного случая с мужем Марины хозяин той собаки не рискнёт её выпустить, но всё же надо учитывать, что некоторых людей ничто не учит.
   - Что я точно не сделаю, так это я не выйду за пределы участка с наступлением темноты, - засмеялась я. - Мне совсем не нравится случай с собакой. Знаешь, возьму-ка я с собой "Собаку Баскервилей", что-то мне захотелось её перечитать. Вроде бы, я не увозила на дачу ту маленькую книжку Владимирского издательства.
   - У тебя она есть в электронной книге, - напомнила мама.
   - Э! В электронном виде - это одно, а иметь её под рукой - совсем другое. Мне её страшно читать только в том издании, где на обложке на чёрном фоне собака с зелёным пламенем, а Шерлок Холмс на первой странице. Там даже бумага особенная, словно древний манускрипт.
   - Возьми, - согласилась мама. - Она лёгкая и места не займёт.
   Как же я восхищаюсь людьми, которые всегда готовы куда-то ехать. Скажут им, что через час, через полчаса они должны отправляться туда-то, и они мгновенно собирают нужные вещи, укладывают их в мешок или сумку и уезжают. Главное, никаких сомнений, никаких проволочек, никаких раздумий, что брать с собой. Ещё удобнее поступали герои "Вокруг света в восемьдесят дней" Жюля Верна. Они вообще взяли только чемоданчик с деньгами, а всё необходимое покупали дорогой. Но здесь, конечно, надо, во-первых, иметь и чемоданчик, и деньги или хотя бы только деньги, а во-вторых, иметь на пути магазины, где имеются все нужные вещи. У нас на даче поблизости есть маленький магазинчик, где присутствует минимум продуктов, а в основном - водка, пиво и сигареты, и магазинчик побольше, где можно купить кое-что получше, достаточное, чтобы приготовить обед, а вот мыло и стиральный порошок купить уже трудно, их надо застать, а застать можно не каждый год. Есть ещё магазин покрупнее, но туда идти не меньше полутора часов по шоссе. Помню, что, когда я была там в последний раз, а это было больше пятнадцати лет назад, там даже продавалась большая кастрюля, точнее, бак, где хорошо было бы квасить капусту, но стоила она в те нехорошие перестроечные времена семь моих месячных зарплат. Нам тогда очень любопытно было, купил ли хоть один человек такую кастрюлю. На даче в основном нас спасают приезжающие на машинах два или три раза в неделю продавцы, которые предлагают и мясо, и молоко, и гжельскую посуду, и кое-какие носильные вещи, а главное, творог. Да, у нас не везде можно путешествовать, даже имея чемоданчик с деньгами. А ещё вопрос, долго ли будешь владеть этим чемоданчиком? Вполне вероятно, что кто-то решит избавить меня от забот о нём.
   И вот я, совершенно потерянная, раздумываю, что надо взять с собой на дачу Марины. Вещи, зубную щётку и так далее. Это уложить было просто. А вот как бы не забыть что-нибудь из необязательного набора? Компас? Идя в лес, обязательно надо иметь с собой компас. Я начиталась столько статей по выживанию, что усвоила: это первая вещь в походе. Только вот вопрос, пойдём ли мы в лес? Опять-таки, захватить ли с собой спички и свечу? У Марины, конечно, спички должны быть, в крайнем случае, зажигалка. Однако не будешь же их у неё просить. Глупее не придумаешь, брать с собой свечу, отправляясь в гости, но меня смущала мысль о страхах этой ночи. Всё объяснилось открывшейся форточкой и сквозняком, но, догадавшись об этом, никто из нас, и я в том числе, не осмелились пойти и закрыть её. А что, если в доме погаснет свет? Наслушавшись от Марины всяких ужасов, мне будет очень неспокойно ночью, в темноте, зная, что электричество выключили и свет не зажечь. Когда у нас на даче выключают свет, а это делается регулярно во время гроз, то мы зажигаем свечу, не для себя, конечно, а для собаки, которая начинает очень волноваться, а свет её немного успокаивает. Так что, подумав, я потихоньку от мамы (чтобы не признаваться в посетивших меня странных идеях) положила в сумку две свечи и два коробка со спичками. Теперь следующее: стоит ли брать с собой ноутбук? И хотелось бы, но он тяжеловат. Надо было заранее купить маленький и лёгкий нетбук, тогда и вопроса бы не возникло. Ладно, обойдёмся без ноутбука. Я привыкла писать свои книги по старинке, ручкой на бумаге, а не печатать их, как делают почти все. Электронная книга, записи, бумага, достаточный запас ручек и карандашей, мобильный телефон, шнур к нему, паспорт, календарь, кое-какие лекарства, деньги... Что же ещё? Как же тяжела жизнь уезжающего на чужую дачу человека! Если я что-то забуду, когда отправляюсь на свою дачу, то это что-то или его заменитель я найду на месте, а сейчас приходится учитывать всё.
   - Патриций в раздумье? - спросил вернувшийся папа.
   Как-то я высказала вслух мысль о моём сходстве с римским патрицием, так что теперь мне время от времени напоминают об этом, будто я сама это не чувствую.
   - Не забудь взять плащ от дождя и зонтик, - сказала мама. - Они тебе могут уже сегодня понадобиться.
   Это была неплохая мысль.
   - Взяла туфли, в которых можно ходить по мокрой траве? - вспомнила мама.
   - Взяла. Может, взять кроссовки?
   - По-моему, не стоит. Они займут много места, а в поход вы вряд ли отправитесь. Захвати лучше те коричневые босоножки. Они удобные и прочные.
   - Да-а-а... - вздохнул папа. - Прямо сборы куда-нибудь в трёхгодичное путешествие. Захвати с собой ещё увеличительное стекло, чтобы костёр разжигать, если спичек не будет.
   - Спасибо, - вежливо поблагодарила я, подумав, между тем, не захватить ли, и в самом деле, с собой увеличительное стекло.
   - Я бы на твоём месте взяла ещё одни очки, - посоветовала мама.
   - Уже взяла.
   - И кое-какие продукты, чтобы не умереть от голода в гостях у твоей Тладианты, - добавил папа.
   - Мы сами будем покупать еду, - возразила я.
   - Всё-таки на всякий случай возьми шоколад. Я специально купил тебе пять плиток.
   Про шоколад было хорошо придумано. Я бы не догадалась. Ещё бы электрошокер или хотя бы газовый баллончик.
   - Возьми второе полотенце, - велела мама. - Может, вы будете ходить на пляж. И вот эту скатерть возьми. Помните, где и по какому поводу мы её купили? В Крыму. Чтобы было на чём сидеть на пляже.
   И тут меня осенило. Нож! Зачем он мне может понадобиться, я не знала, но иметь его полезно и, главное, принято. Никогда ещё ни один путешественник не обходился без ножа. Только родителям не надо говорить об этом, а то стыдно: ехать на роскошную дачу и брать с собой нож, хорошо хоть, что складной.
   - Шапку возьми, - спохватилась мама. - Чтобы не ходить по солнцу с непокрытой головой.
   - Лучше тропический шлем, - возразил папа с самым серьёзным видом.
   - Жаркое солнце вредно для волос, - объяснила мама. - Быстро поседеешь. И о солнечном ударе тоже не надо забывать.
   - Я возьму косынку. Она маленькая и не занимает места.
   - Да, друзья мои, с вами в разведку идти нельзя, - сделал вывод папа. - Столько с собой барахла захватите, что застрянете между деревьями. Придётся пилить.
   Пилить... Пила... Хорошо бы взять маленький походный топорик для обороны от собаки, если такая ещё есть, но он, как назло, на даче. К тому же его не станешь носить с собой - слишком заметная вещь. Взять, что ли, ещё несколько стержней для ручек?
   Мама отсчитала мне пятьдесят тысяч рублей.
   - Положи немного в кошелёк, а остальное убери на дно сумки, - как маленькой велела она.
   - Зачем мне столько? - спросила я. - У меня ещё пять тысяч в кошельке.
   - Не пригодятся - привезёшь назад. На всякий случай иметь надо. Может, там какая-нибудь кофточка красивая будет продаваться и ещё что-нибудь. Ты всё-таки работаешь в школе. Тебе надо прилично одеваться. Возьми ещё пять тысяч. Ты щётку для волос взяла?
   - Взяла.
   - А носовые платочки?
   Папа демонстративно ушёл на кухню.
   - Мам, ты вроде хоббита. Он тоже взял с собой в первое путешествие целую стопку носовых платков. Потом он научился обходиться в походе без них.
   - Вот среди гномов и будешь обходиться без них, а среди людей...
   - Не умею без них. Даже среди странствующих гномов не смогу. Взяла я их, взяла.
   Мы пообедали, и всё это время мама была рассеянна, явно гадая, не забыли ли мы уложить что-нибудь нужное. Как видите, не я одна была похожа на римского патриция. Обед приготовил папа, когда мы укладывались. Только суп был вчерашний, сваренный мамой. Очень вкусный суп.
   - А может, не поедешь? Я бы тогда завтра пирогов испёк, - искушал меня отец.
   - Приговор вынесен и обжалованию не подлежит, - ответила я.
   При нынешних обстоятельствах мои слова прозвучали несколько зловеще, так что мама поморщилась.
   - Из-за своих Одина и Филина ты стала грубовата, - отметила она.
   Она была права. Я писала цикл из четырёх книг про море, пиратов, контрабандистов и поневоле впитала в себя их отношение к жизни и "морской" юмор. Однако люди с прозвищами Один и Филин не смогли бы научить меня ничему плохому, просто мама про них ещё не читала, а судила о них из моих отрывочных рассказов и путала с другими героями.
   Брат позвонил по телефону, пожелал мне удачи и хорошего отдыха и посетовал, что не сможет придти, чтобы проститься, потому что сдаёт важный объект в городке под Москвой, куда отправляется каждое утро, а когда я уже собралась уходить, приехала тётя Кира.
   - Милочка, я так спешила, боялась опоздать, - заговорила она. - Я почему приехала? Я подумала и решила привезти тебе вот этот крестик. Он освящён. Повесь его на шею или положи в карман... Я не знаю, это дело твоё... Главное, носи его всё время с собой.
   И приятно, когда о тебе так заботятся, и смеяться хочется. Это же надо! Провожают меня так, словно я, и в самом деле, собираюсь выслеживать собаку Баскервилей.
   - Спасибо, тётя Кира, я обязательно буду всегда иметь его при себе.
   - Захвати с собой хотя бы это. - И отец передал мне пакет.
   - Что это?
   - Я не успел испечь пирожков, поэтому купил их в магазине. А то ведь с голоду умрёте у вашей Тладианты. Будет хоть что поесть на ужин и завтра на завтрак. Там ещё кое-что есть, но по мелочи.
   Я стала переобуваться.
   - На всякий случай, возьми вот это, - шепнул папа и сунул мне в руку небольшой предмет.
   - А что это?
   - Тихо. Газовый баллончик. Я не хочу сказать, что тебе будет что-то угрожать, но всё-таки, если там обитают волкодавы, то лучше его иметь.
   Теперь я поняла, почему он так долго ходил в магазин. Он не просто в магазин ходил, а ездил покупать для меня оружие против собак. Впрочем, я без раздумий применю его и против человека, сунься ко мне кто с дурными намерениями.
   Когда я распрощалась со всеми и покинула родной дом, я долго ещё представляла, сколько разговоров ведётся про мою поездку. Тётя Кира, конечно, высказала все свои сомнения, для убедительности повторив их несколько раз.
   Я очень надеялась, что Аня уже приехала к Марине. Я нарочно не торопилась и подгадала со временем так, чтобы опоздать на сорок минут. Но зря я не побыла дома подольше: Аня ещё не появлялась. Я боялась, что Марина станет укорять меня за самодеятельность, ведь это право и забота только хозяйки кого-то приглашать к себе домой, но она ни словом, ни взглядом не дала мне понять, что недовольна. Наоборот, она казалась растерянной и очень обрадовалась, что я, хоть и с опозданием, но вернулась. Кажется, она была бы счастлива, если бы я привела с собой не только Аню и в перспективе Катю, но и ещё парочку бывших подруг.
   - Мила, у меня кто-то побывал, - приглушённым голосом, казавшимся из-за этого особо таинственным, сообщила она.
   - С чего ты взяла, что у тебя кто-то был? - не поняла я. - Что-нибудь пропало?
   Вот этого я боялась больше всего. Некоторые люди такие беспокойные и подозрительные, что, завались у них какая-нибудь вещь в угол или в щель, и они сейчас же обвинят в её пропаже гостей. Мама до сих пор помнит, как неприятно ей было однажды в гостях у старинной подруги, с которой дружили десятилетиями, постоянно бывали друг у друга в гостях, даже ездили вместе в Ленинград. Сидели они спокойно, пили чай с пирожными, а потом подруга зачем-то лезет в шкаф и неожиданно заявляет, что у неё пропал шарфик. Мама сидит, ни о чём плохом не думает, а та всё с большим беспокойством повторяет, что шарфик лежал здесь, а сейчас его нет. Мама спрашивает, не думает ли она, что это она взяла шарфик. Другая бы на месте хозяйки ответила бы, что, разумеется, так не думает, а та молчит и с ещё большим беспокойством повторяет, что шарфика нет. Хорошо, что он не завалился далеко, а нашёлся тут же, едва подруга приподняла вещь, под которой он лежал, а то мама уж не знала, что и делать. И ведь эта женщина прекрасно понимала, что мама ничего не возьмёт, но в натуре у неё была такая невероятная подозрительность. Что же говорить о Марине, которая нас с Аней фактически не знала.
   - Нет, не пропало, - возразила Марина, и у меня отлегло от сердца. - Не пропало, а передвинуто.
   Последние сутки были переполнены эмоциями, поэтому сознание отказывалось бурно реагировать на новости из жизни потусторонних сил и даже принялось сопротивляться им верить. Как может погибший человек передвигать вещи? Если он стал призраком, то призраки бесплотны. Полтергейст? Сама я, к счастью, с этим явлением не сталкивалась, и никто из моих знакомых и их знакомых не сталкивался, но об этом так много писали и пишут, что поневоле подумаешь, не правда ли это. Только, по свидетельству очевидцев, должны не только передвигаться вещи, но и разбиваться посуда, падать шкафы и происходить прочие безобразия. Думаю, будет очень неприятно, если на меня, спокойно сидящую в кресле, вдруг упадёт шкаф. Вот у нас в школе такого произойти не может, потому что, после того как один ученик (которого, я называла комодом, а завуч - двустворчатым шкафом) заменил собой явление полтергейста и на перемене случайно повалил в кабинете русского языка два книжных шкафа, к нам ко всем присылали рабочего, который соединил все шкафы между собой металлическими скобами. Но этакая защита придумана в школе, а у Марины её явно нет.
   - Что именно передвинули? Шкаф? - спросила я, следуя своим мыслям.
   - Ты надо мной издеваешься? Почему именно шкаф? - спросила Марина с ноткой обиды в голосе.
   - Извини, если сказала чепуху. Знаешь, "мои мысли - мои скакуны". Ты заговорила о том, что у тебя что-то передвинуто, а я тут же вспомнила школьное происшествие. Там перевернули два шкафа.
   - Угу, понятно. У нас тоже происшествий хватает. Не шкаф у меня перевернули, а передвинули мыльницу, которая стоит на раковине. Ту, про которую ты сказала, что она очень красивая. Фарфоровую. Сейчас она стоит не слева, а справа.
   Мне даже не было смешно от слов подруги, настолько это событие было незначительным, а объяснение его проделками призрака - глупым.
   - Марина, так можно довести себя до психушки, - попробовала я успокоить женщину, которая явно сама выискивала повод для страхов. - Мало ли кто мог переставить мыльницу! Может, это Аня умывалась и поставила мыльницу на другое место. Может, она у неё дома стоит справа, вот по инерции она и переставила её.
   - Не понимаю, зачем ей было её передвигать, - возразила Марина. - Вот ты её поднимала?
   - Зачем?
   - Я и говорю, что никому в голову не придёт её зачем-то переставлять. Если чистишь раковину, тогда, конечно, снимешь её, но зачем это делать, если просто умываешься?
   Этого я не знала, конечно, но могла бы придумать не менее десяти причин, по которым можно было взять в руки мыльницу. Хотя бы просто для того, чтобы рассмотреть изящную вещь.
   - Успокойся, пожалуйста, Марина, и не запугивай сама себя. Любовалась Аня этим произведением искусства, вот и всё. Подняла, поднесла к глазам, рассмотрела со всех сторон и поставила не туда. Вот и всё.
   Хозяйке, может быть, не показалась убедительной моя версия, но тут уж возобладало тщеславие, и она улыбнулась.
   - Может быть. Я эту мыльницу специально заказывала. Мыльницу, а к ней два стаканчика для щёток, такую коробочку для бритвенных принадлежностей, футляр для губки...
   Её прервал звонок.
   - Это домофон, - объяснила Марина. - Наверное, пришла Аня.
   Она оказалась права, и вскоре к нам присоединилась Аня. Мне не хотелось вновь заводить разговор на тему о передвинутой мыльнице, но хозяйка не могла сейчас думать о чём-то другом.
   - Аня, ты обратила внимание на мыльницу в ванной? - спросила Марина вместо приветствия.
   Бедная женщина остолбенела.
   - Я, конечно, мыла руки и умывалась... А что произошло с мыльницей?
   - Ничего не произошло. Просто интересуюсь, брала ты её в руки или нет.
   - Нет, - твёрдо ответила Аня. - Зачем мне надо брать в руки твою мыльницу?
   Марина победоносно посмотрела на меня, словно от того, что она окажется права, зависело счастье её жизни, а не наоборот.
   - Кто-то трогал мыльницу, - объяснила я Ане. - Марина считает, что это сделал её муж. Ему очень нужно было взять мыльницу и переставить на другое место. Никаких других забот у него нет.
   - Надеюсь, он не повредил её? - спросила Аня. - Ничего не отбил?
   Тут уж даже Марина не удержалась от смеха.
   - Нет, ничего не отбил, - сказала она. - Но раз он трогал её, переставлял, значит, он здесь. Сейчас он даёт знать о своём присутствии такими мелочами, а потом... Я даже представить себе не могу, что будет потом.
   Что бы стоило Ане сказать, что это она переставила мыльницу? Видит же, что женщина вся извелась от страха, а молчит. Лично я всё-таки подозревала, что это сделала Аня, а не созналась, так как испугалась, что дорогая вещь оказалась с дефектом и в этом обвинят её. А может, случайно её стукнула, когда ставила на раковину, и не хочет в этом признаваться.
   - Я читала, что полтергейст начинается именно с таких вот незначительных происшествий, - сообщила Аня совсем не к месту.
   Я поняла, что если сейчас разговор пойдёт по наметившемуся пути, то ночью мы все будет трястись от страха, потому что вспомним обо всех проявлениях сверхъестественных сил, о которых когда-либо слышали.
   - А не пора ли нам пообедать? - спросила я словами Винни-Пуха. - По-моему, пора.
   Если было что-то, быстрее всего способное отвлечь мысли Марины от страха перед мужем, то только необходимость проявить гостеприимство.
   - Да, что это мы здесь стоим? Проходите в спальню, заносите туда сумки и оставьте их там. Найдёте дорогу? Не заблудитесь? Потом мойте руки и приходите в столовую.
   Путь в спальни мы нашли легко, но немного проплутали в поисках ванной. Пресловутая мыльница стояла слева, как это было принято у Марины, и на вид была вполне безобидна, но мы обе уставились на неё, словно сговорившись. Аня быстро взглянула на меня, но ничего не сказала и принялась мыть руки. Я тоже промолчала. Мне всё ещё не верилось, что мыльницу передвигал призрак, поскольку рядом со мной стоял живой человек, который был способен это сделать. Да и не сочетались понятия мыльницы и призрака. Шкаф перевернуть - это ещё куда ни шло, здесь хоть сила требуется, а то какая-то мыльница...
   - Я на всякий случай поела, - шепнула мне Аня с лукавой улыбкой.
   - На этот раз ты бы с голоду не умерла, - ответила я. - Пирожки я принесла. Столько принесла, что хватит и на сегодня, и на завтра. Сейчас посмотрю, что Марина подаст на стол, и тогда их достану. И ещё надо будет позвонить Кате, чтобы окончательно договориться о времени встречи.
   - Сначала надо узнать о точном времени у Марины, - возразила Аня. - Позвоним, конечно, нашему "шкелету", куда мы денемся? Скажи честно, тебе хочется ехать?
   - Не очень, - призналась я.
   - Вот и мне не очень.
   - Я думаю, что только от нас зависит, будет ли наш отдых, действительно, отдыхом или мучением, - поделилась я своим мнением. - Если мы возьмём пример с Марины и станем вздрагивать от каждого шороха и выдумывать всякий вздор, то это будет мучением. Лучше давай расслабимся и насладимся жизнью. Вообразим, что приехали в санаторий. Не совсем, конечно, в санаторий, раз нам надо будет самим готовить. Пусть это будет санаторий с самообслуживанием. Раз Марина на день уезжает на работу, то нам не надо будет в это время её сторожить, защищать и утешать. Мы преспокойно будем гулять, купаться и наслаждаться всеми прелестями праздного существования.
   - Договорились.
   Мы пришли в столовую и обнаружили, что Марина уже успела накрыть на стол, притом очень красиво. На этот раз на льняных салфеточках перед нами стояли другие чашки, изящной формы, из тонкого фарфора, с красивым и ненавязчивым рисунком. Сахарница, заварочный чайник и десертные тарелочки были из того же сервиза, что и чашки. Ложечки были прежние, с витыми ручками, но я бы и не хотела других, мне нравились эти. На одной из тарелочек в центре стола красовались шесть кусочков моего торта.
   - Какой красивый сервиз! - сказала я и пошла за пирожками.
   Марина восприняла моё подношение как должное и выложила на стол три штуки из принесённых мною шести. После домашних пирогов, которые пекли мама и папа, эти были... одним словом, покупные. Я тоже пекла очень вкусные пироги, булочки и прочее, но одно мне не удавалось - форма. Они у меня все были разными и неровными. Вот у наших прошлых соседей мать умела выделывать пироги совершенно одинаковые, ровные, красивые, но, к сожалению, невкусные. Моя бабушка тоже не придавала значения форме, отдавая предпочтение содержанию, и рулеты у неё иногда не умещались на противне и загибались. "Баранья ножка! - восклицала тётя. - Я очень люблю бараньи ножки!" Вот и эти магазинные пирожки были красивыми, аппетитными, даже пахли хорошо, но начинки в них было очень мало, а тесто без малейшего признака сдобы. Впрочем, это не помешало нам съесть по пирожку. Мы бы съели и по два, но хозяйка их не подала на стол. Я одобрила свою осмотрительность, ведь я принесла только треть пирожков, так что завтра у меня будет возможность выложить к завтраку остальные. Там была ещё коробочка с помадкой, но я решила приберечь её на крайний случай, так же как вафли, печенье, зефир, две банки шпрот и баночку с маринованными огурчиками. Придёт время, и я буду потихонечку доставать свои припасы и сдабривать ими скудную трапезу в Маринином доме.
   Аня вполне освоилась с новыми порядками и, не стесняясь, съела два кусочка торта, то есть свою долю. Я поколебалась и последовала её примеру. Марина покосилась на нас и сделала то же самое. Поскольку больше нам ничего не было предложено, то мы и встали из-за стола с очень правильным для здоровья ощущением, что мы, вроде бы, сыты, но съели бы что-нибудь ещё. Если хозяйка будет и впредь держать нас в таких ежовых рукавицах, то, возможно, это пойдёт мне на пользу.
   Ничего существенного за ту часть вечера, которую мы провели в гостиной, не произошло, ничего нового Марина нам не рассказала. Она была вялой, бледной и неразговорчивой. Это понятно, ведь она почти не спала прошлой ночью и, как она сама призналась, так же мучилась все предыдущие. У неё была хроническая бессонница, усугублённая ночными ужасами, и, если мы не вмешаемся и не заставим её забыть о призраках, её здоровью угрожает большая опасность.
   Единственное полезное дело, которое мы сделали, это уточнили время выезда на дачу и позвонили Кате. Аня сама взяла на себя заботу переговорить с ней, так что я лишь передала ей привет. Завтра в одиннадцать часов (мы решили поспать подольше) Марина выведет свою машину из гаража и повезёт нас на дачу, возле которой погиб её муж. Получается, как в триллерах. Однако при дневном свете, да ещё после случая с мыльницей, мне не хотелось верить в призраков и таинственных собак. Погиб человек, уже одно это страшно, так незачем приписывать этому событию мистическое звучание.
   На ночь мы разместились по-старому. Прежде чем идти в спальню, Марина демонстративно закрыла все форточки, кроме той, что была в её комнате.
   - Теперь нам никакой сквозняк не страшен, - сообщила она и выразительно посмотрела на меня.
   Я поняла её взгляд так: если ночью опять подует холодный ветер и зашевелится портьера на двери, то объяснить это явление естественными причинами я уже не смогу.
   - Марина, а как ты ночевала в наше отсутствие? - спросила я.
   - На даче было жутко, но я провела там только одну ночь, а наутро сбежала. А здесь я не подозревала, что меня ждёт такой ужас. Сначала кое-что происходило, но я, как и ты, пыталась объяснить всё сквозняком, случайностью, звуками у соседей. Потом уже меня начал терзать страх, а когда мне две ночи подряд в ужасном виде снился муж, то я совсем извелась. Последнюю ночь перед вашим приходом я отправилась ночевать на вокзал в зал ожидания. Там всё-таки люди: не так страшно.
   - Ты хочешь сказать, что тебе и там было страшно? - переспросила я.
   - Временами было, - призналась Марина. - Мне иногда казалось, что среди скамеек пробирается Сергей, словно ищет меня.
   Это уже был явный психоз.
   - Мы здесь и не дадим тебя в обиду, - успокаивающе сказала я.
   Пока мы готовили постели, я решила вселить бодрость в своих подруг, рассказав о сходных событиях, происходивших в доме моей сотрудницы.
   - Слушайте, - начала я. - У нас была молоденькая учительница русского языка. Она у нас проработала год, а потом ушла в декретный отпуск. Так вот, у неё умерла мама, а после этого начались ужасы. Стуки, шорох, что-то падало. Но, главное, она очень боялась шагов. Она их слышала каждую ночь. Будто кто-то ходил в коридоре, подходил к закрытой двери, стоял под ней, а потом уходил в сторону комнаты её умершей матери. Эта учительница каждый раз с ужасом ждала, что этот кто-то войдёт в её комнату.
   Аня уставилась на меня страшными глазами.
   - Ты специально это рассказываешь?
   - Нет, я вас успокаиваю, - заверила я встревоженных женщин. - Я продолжаю. У этой учительницы была собачка. Так я специально о ней спросила. Оказывается, эта собачка ближе к ночи в одно и то же время забиралась к ней в постель, прижималась к ней и тряслась от страха, словно тоже что-то слышала.
   Марина нервно передёрнула плечами и съёжилась, словно ей стало холодно.
   - Ну, и чем кончилось? - не выдержала Аня.
   - Ничем. Она давно собиралась выйти замуж и вышла за этого парня. Тот переехал к ней, у неё уже живот был солидный. Я её спрашиваю: а как шаги? Она мне отвечает, что ей сейчас не до шагов, у неё другие заботы.
   Подруги долго размышляли.
   - И какой же вывод? - спросила Аня.
   - Простой. Надо делом заняться, чтобы не было времени для ненужных размышлений и страхов.
   - На даче и займёмся, - решила Марина.
   Меня сразу стало грызть беспокойство.
   - Только, Марина, я сразу тебя предупреждаю, что копать землю и полоть посадки по несколько часов в день не буду. Лучше я вообще не поеду.
   - Мила, ты в своём уме? - поинтересовалась хозяйка. - Какая земля? Какие посадки? Неужели ты думаешь, что я всем этим занимаюсь?
   У меня потеплело на сердце.
   - Это хорошо, - сказала я. - У нас на даче тоже посадок мало. Родители уже пожилые, даже очень пожилые, а мне не хочется возиться с землёй. Я поздно приезжаю на дачу, потому что в учебное время не очень-то съездишь даже в выходные, тем более что у меня они не вместе, а в воскресенье и во вторник.
   - Я тоже с землёй не люблю возиться, - призналась Марина. - У моих родителей были шесть соток, так я до сих пор о них без дрожи не могу вспомнить. У меня всеми посадками занимается садовник. Сергей его нашёл пять лет назад, с тех пор он у нас постоянно и работает. Пьянчужка, конечно, но не всегда, а временами. Запои у него бывают, но между ними он своё дело выполняет отлично, а плату берёт небольшую. Он в деревне живёт и к нам приходит три раза в неделю.
   Да, мы с Мариной жили в разных измерениях. Аня, наверное, тоже так считала, потому что слушала молча и реплик не вставляла.
   - Приедем завтра, и я посмотрю, как он без меня управлялся. Пусть пеняет на себя, если не сделал того, что я приказала.
   - А если что-то не доделал? - не удержалась от вопроса Аня.
   - Вычту из зарплаты, - по-хозяйски решительно ответила Марина. - Я благотворительность не признаю.
   Аня незаметно для Марины покрутила головой, перекосила губы и возвела очи горе, выражая этим своё отношение к психологии крупного собственника. А я решила перевести разговор в более спокойное и близкое всем присутствующим русло, а потому по-английски перешла на погоду.
   - Кажется, дождь начинается, - сообщила я почти с интонацией мультипликационного Пятачка.
   - Как бы не началась гроза, - возразила Аня. - По-моему, где-то вдали погромыхивает.
   - Только грозы нам ещё не хватает! - воскликнула Марина. - Девочки, как же хорошо, что вы здесь! Ночью, да ещё в грозу... Я бы с ума сошла.
   Я подумала, что Марина может это сделать и при нас, если ей опять что-то почудится.
   Марина вновь включила ночники, и комнаты погрузились в полумрак-полусвет.
   - А почему ты не спишь с большим светом? - пришло мне в голову. - Я бы на твоём месте не выключала свет во всей квартире, по крайней мере, оставила бы его во всех спальных комнатах, гардеробных и в коридоре.
   - А потом платить громадный счёт? - практично заметила Марина.
   Здесь уж не поспоришь. Если ей больше хочется сэкономить деньги (в которых она, кстати, не нуждалась), чем приобрести спокойствие, то это уж её дело. Я не выспалась прошлой ночью, поэтому собиралась беспробудно проспать эту. Я достала "Собаку Баскервилей" и начала читать на сон грядущий. Не могу обойтись без книги, а из-за Марининых страхов мне вчера не удалось почитать, да и сегодня я была весь день занята, хотя ничего особо полезного не сделала. Я с удовольствием держала в руках потрёпанную книжку, казалось бы, вобравшую в себя страх и волнение многих людей, читавших её. Она была выпущена во Владимирском издательстве, и в наш дом попала из-за случая с моим братом. Мальчиком он вместе с родителями часто приезжал к прабабушке во Владимир. К той каждый день кто-то приходил в гости, а одними из самых постоянных друзей дома была пожилая супружеская пара. Мама попросила у них почитать детскую книгу "Серебряные коньки", однако то ли издание было слишком редким, то ли они побоялись, что маленький мальчик её помнёт или порвёт, но они отказали, а чтобы не получилось обиды, принесли в следующий свой приход, то есть на другой день, брату в подарок "Собаку Баскервилей". С тех пор эту книгу по несколько раз читали и члены нашей семьи, и знакомые дети, и знакомые взрослые, а ведь все они испытывали вполне понятное волнение, когда речь шла о чудовищной собаке, поэтому, наверное, и берёшь эту маленькую потрёпанную книжку с особым чувством, словно прикасаешься к какой-то тайне.
   Я не стала особо долго бодрствовать. Остановилась как раз после того, как доктор Мортимер прочитал старинную рукопись. Сон пришёл очень быстро, и я даже не успела прочувствовать торжественность, с которой доктор преподнёс эту легенду. Скажу прямо, собака мне не приснилась, но зато среди ночи меня что-то разбудило, и когда я прислушалась, то сквозь шум дождя и рокот грома я различила отчётливый собачий лай. Собака явно была большая. Спросонок я пожалела несчастное животное, вынужденное мокнуть на улице, но лай перешёл в вой, и мне стало не по себе. Почему воет собака? Кто-то её бросил? Говорят, собаки воют к покойнику, но у меня уже третья собака, а ни одна из них не реагировала таким образом на близкую смерть человека. Может, бывают особо чуткие псы?
   - Девочки, вы не спите? - почти простонала Марина.
   - Уснёшь тут! - отозвалась Аня. - Эта собака воет уже два часа. То воет, то лает, то ревёт, как дикий зверь.
   - Девочки, это не к добру, - заявила Марина. - Эта собака... Может, это и не собака вовсе.
   - А кто? - спросила я.
   - Это ОН.
   - Если это ОН, то, значит, он на улице, а не дома, так что ты можешь спокойно спать, - попробовала я пошутить, но самой мне не было весело, наоборот, в сердце начал заползать страх.
   - Это совершенно точно собака, - возразила Аня. - Только почему она так ужасно воет?
   - Всё равно, это ОН посылает мне сигнал. Мне кажется, что ОН не хочет, чтобы я ехала на дачу.
   У каждого свои заботы. Мне, скажу честно, было жутко слышать этот тоскливый вой, переходящий в низкий рёв, а после чтения "Собаки Баскервилей" - тем более жутко. Вместе с тем, я беспокоилась, что Марина послушается выдуманного ею запрета и не поедет на дачу, так что нам с Аней вместо отдыха на природе придётся торчать в душной Москве, днём уходя восвояси, а ночевать приезжая сюда. Впрочем, мы с Аней можем ходить в парки, а это тоже неплохо. Сегодня идём в один парк, завтра - в другой. Будем брать напрокат велосипеды и кататься. На выставки и в музеи, если не будет слишком сильной жары, тоже хорошо сходить. Мне даже расхотелось ехать на дачу, настолько ярко я представила развлечения, которые может разумному человеку доставить отпуск в Москве.
   Собака так дико взвыла, что сердце встрепенулось, и сразу замолчала.
   - Господи, что это?! - вскрикнула Марина.
   - Может, её кто-то прогнал? - предположила я, а у самой поджилки тряслись после этих звуков. Мне стало казаться, что это, и правда, не простая собака, а призрачная, очень уж ужасный был вой.
   Аня вышла из своей спальни и встала посреди моей комнаты.
   - Мне страшно, - пожаловалась она. - Вот не предполагала, что испугаюсь собачьего воя на улице!
   - Девочки, идите сюда, - позвала Марина.
   Мы, как в предыдущую ночь, расселись на её огромной кровати.
   - Я скажу, что это за собака, - сообщила хозяйка безжизненным голосом. - Это та самая собака, которая растерзала моего мужа. Её убили, и теперь она будет мстить. Она предупреждает, чтобы я не ехала на дачу, где она нашла свою смерть, а если я там появлюсь, то она убьёт меня. Может, за мной охотится не одна она, ведь после того случая перестреляли всех бродячих собак в округе.
   Это уже походило на бред сумасшедшего, но легче от сознания абсурдности её объяснения мне не стало. У меня в ушах всё ещё звучал ужасный вой, и меня слегка трясло от возбуждения. Аня сидела с широко раскрытыми глазами, неподвижно устремлёнными в сторону окна.
   - Ой! - вскрикнула она.
   - Что такое? - Мы так и подскочили.
   - Ой, не могу! - прошептала Аня. - Мне показалось. Я понимаю, что этого не может быть, но при вспышке молнии мне показалось, что я вижу, как через стекло в комнату заглядывает чьё-то лицо...
   Марина испустила визг и закрыла руками голову, а я уставилась на окно. Вновь сверкнула молния, и дом словно содрогнулся от раздавшегося грома. Мы вздрогнули и от резкого звука, и от мысли, что это словно подтверждение слов Ани. Но хуже всего было то, что при яркой дрожащей вспышке мне тоже привиделось чьё-то лицо.
   - Это он! - вскрикнула несчастная вдова. - Я его узнала! Он грозит мне!
   Умом я понимала, что мы лишь разжигаем друг в друге страх, но ничего поделать с собой не могла. Наверное, если бы такое состояние возникло у меня в то время, когда я была одна, то я бы умерла от ужаса, однако сознание, что нас трое, придавало сил терпеть этот немыслимый кошмар. Ну и ночка выдалась! Мы не то что не могли заснуть, а даже не смели лечь. Мы так и просидели до рассвета, озираясь во все стороны, вглядываясь в черноту за окном, временами озаряемую вспышками, тут же оборачивались, чтобы взглянуть на дверь, иногда вскрикивали или вздрагивали, когда видели что-то, напоминающее заглядывающее снаружи в комнату лицо, причём это лицо не было неподвижно, оно меняло положение... Врагу не пожелаешь такой ночи. Когда стало светать, мы восприняли это как освобождение от кошмара.
   Я вспомнила несчастного Хому Брута, испытывавшего ужас в церкви, когда ночью панночка пыталась до него добраться, и с беспокойством подумала, не поседела ли и я от всего, что нам довелось пережить.
   - Девочки, я не стала седой? - спросила я.
   - Нет, - последовал успокаивающий ответ.
   А им невозможно было поседеть, потому что у них были крашеные волосы.
   - Теперь-то вы мне верите? - спросила Марина.
   - Да, здесь что-то нечисто, - согласилась Аня.
   - Скажите, что мне делать? - задала Марина вопрос, на который вряд ли кто сумел бы ответить.
   - Ждать, - на редкость деловым тоном отозвалась Аня. - Тебе правильно сказали, что после сорокового дня всё прекратится.
   - Ты, правда, думаешь, что прекратится? - с надеждой спросила виновница наших страданий.
   - Конечно, - убеждённо проговорила Аня. - Знаешь, бабушка мне рассказывала, что у них в деревне в каждом доме после чьей-то смерти происходили такие явления. Считалось неприличным, если всё было тихо.
   Слабое утешение, но оно нас приободрило. Если уж люди в той деревне почти поголовно переживают такое, то и мы выдержим. Я даже подумала, что хорошо испытать нечто подобное. Я ведь люблю читать готические романы про призраков и прочую нелюдь, так что в реальной жизни переживу приключение, подобное тем, какие выпадали на долю героев этих книг. Ведь с чего-то начался страх перед призраками? Не просто же так какой-то трус или фантазёр выдумал появление перед живыми людьми людей уже умерших?
   - Значит, по их представлениям, у нас "неприличный дом", - сказала я. - У нас ни на старой квартире, ни на новой ничего подобного не было.
   - Зато я присоединилась бы к большинству, - горько признала Марина. - Что же мне делать? Кто-то, ОН или собака, не хочет, чтобы я ехала на дачу.
   У Ани при этих словах выражение лица стало очень сложным. Она явно и боялась, и хотела ехать. Наверное, она так свыклась с мыслью, что проведёт три-четыре недели за городом, что ей было бы грустно отказываться от этого удовольствия. А я уже пережила этот момент и предвкушала беззаботные прогулки по московским паркам и музеям.
   - Может, ты ошибаешься, и никто тебя не хочет туда не пускать? - неуверенно забормотала Аня. - Может, мы всё не так поняли?.. Может, ничего этого не было?.. Может, нам показалось?..
   Марина только рукой махнула.
   - Ты сама-то веришь в то, что говоришь?
   Аня замолчала.
   - Я одно не пойму, - решила я высказать своё мнение. - Зачем тебе ехать на дачу, если ты сама считаешь, что тебе это запрещают?
   Аня раскрыла рот и в изумлении уставилась на меня.
   - А как же мне не ехать? - в отчаянии спросила Марина. - Как я могу туда не ехать, если рабочие должны построить мне новый хозблок?
   Этого даже я не ожидала.
   - Откажись до следующего лета. В крайнем случае, перенеси на полтора месяца.
   - Невозможно, - покачала головой хозяйка. - Я уже договорилась. Знаете, у нас столько ходит всяких бригад таджиков, узбеков, молдаван, украинцев и всяких других национальностей, что не знаешь, как отбиться от их услуг, а по-настоящему хороших строителей не найдёшь.
   - Это точно! - подхватила я больную тему. - У нас то же самое. Знаете, как нам делали ленточный фундамент? У нас до сих пор есть определение для цемента "узбекский замес". Когда нас не было рядом, они в цемент валили всё, что лежало поблизости, в том числе и землю. Мы от их услуг отказались, заплатили им за труды, как договаривались, и расстались с ними.
   - А зачем же вы им заплатили? - удивилась Марина. - Это они должны были заплатить за испорченный материал.
   - Мама сказала, что ей неудобно не заплатить, ведь они долго возились. Потом пришлось нанимать бригаду марийцев, чтобы они выковыряли крошащийся фундамент и залили новый. Они его выдолбили и приступили к заливке. Узбеки принялись нас навещать и просить добавить ещё денег, потому что, видите ли, к ним приехали их соотечественники и им надо на что-то жить. В первый раз моя сострадательная мама кое-что дала.
   - Зачем?! - вскрикнула Марина.
   - Теперь я тоже не понимаю, зачем, а в то время это сошло как в порядке вещей. Но именно поэтому они пришли ещё раз. Притом им даже не было стыдно, когда им показали их полуразрушившийся при первом же дожде фундамент, вывороченный из траншеи и лежащий кусками вокруг дома. Тут уж мама им отказала. Они пришли снова, но им вновь отказали. В следующий раз мы их увидели только на другое лето, когда они пришли спросить, не наймём ли мы их что-нибудь сделать.
   - До чего же бессовестные! - высказалась Аня.
   - Это уж точно. А на наших марийцев наехали конкуренты, и им срочно пришлось уехать, не сделав работу. Они не были такими наглыми, чтобы требовать плату, но так построили свой рассказ о своих бедствиях, что мама им отвалила изрядную сумму.
   Марина покрутила головой, не решаясь покрутить у виска, чтобы меня не обидеть.
   - Тогда нам пришлось искать новых рабочих. Неизвестно, во что бы нам ещё обошёлся наш фундамент в смысле денег и переживаний, если бы не вернулись уезжавшие на родину молдаване, которые уже зарекомендовали себя в наших краях с хорошей стороны. Они указали на грубые ошибки марийцев, успевших залить две стороны, исправили их, как могли, и почти закончили работу.
   - Почти? - переспросила Аня.
   - Да, они отложили облицовку до следующего лета. Так она и осталась недоделанной.
   - Убила бы! - с чувством сказала Марина.
   - Чтобы не нервничать, лучше об этом не думать, - возразила я. - Я сейчас рассказала о фундаменте, и самой хочется кого-нибудь убить. Нам он обошёлся в четыре раза дороже, чем мог бы, а уж сколько нервов и хлопот! Жалко, что это случилось в отсутствие отца, он бы, конечно, присмотрел за всем и не допустил этого безобразия.
   - Подождали бы его приезда, - посоветовала Аня.
   - Во-первых, мы ведь не думали, что так получится, а во-вторых, мы затеяли это дело из-за двери, которая стала плохо закрываться. Конечно, знать бы всё наперёд, то надо было нанять каких-нибудь ребят, чтобы они просто выровняли дом и подложили бы куда надо дощечки. Тогда бы и старый фундамент сгодился. Он был кирпичным. Вот качество! Ни кирпичи нигде не треснули и не начали разрушаться, ни цемент. Пятьдесят лет простоял, и ничего ему не сделалось, только в землю немного ушёл. Простоял бы, пожалуй, ещё столько же. Но ведь всего не предусмотришь.
   - Рабочим, которые не доделали заказ, не принято платить, - всё ещё переживала Марина. - Но заплатить тем, кто всё испортил, да ещё вторично им что-то дать!.. Я этого не понимаю.
   - В третий раз ведь не дали, - напомнила я.
   - Слышать этого не могу!
   Постепенно она успокоилась и вернулась к прежней теме.
   - Так что вот доказательство того, как трудно найти хороших рабочих. Муж таких нашёл, причём у них заказы расписаны на год вперёд. Так уж получилось, что мы сумели вклиниться между заказами. Они согласились строить нам хозблок одновременно с какими-то работами у соседей поблизости, в свободное время.
   - Как, в свободное? - не поняла Аня.
   - Пока у них цемент сохнет, - пояснила Марина. - Или ещё какие-то задержки. Они умеют выкраивать время.
   - А нельзя записаться к ним на следующее лето? - спросила я.
   - Мы им уже дали задаток, и они начали работать, - объяснила Марина. - А они так избаловались, что даже не возвращают деньги, если заказ отменяется. Так что, сами понимаете, что не ехать нельзя.
   - А садовник не может присмотреть за ними? - предложила я хороший вариант.
   - Нет, здесь нужен хозяйский глаз. Какие бы ни были эти рабочие, но они начинают халтурить, если за ними нет надзора. Если они будут знать, что я рядом и проверю, что они наколупали, тогда они будут стараться, а иначе они сделают что-то типа твоего "узбекского замеса", только в плотницкой области. А садовнику пришлось бы доплачивать за лишнюю работу. Он не будет бесплатно за ними приглядывать. Зачем же тратить зря деньги?
   - Знаешь, иногда лучше переплатить, но зато жить спокойно, - возразила я. - Если ты знаешь, что тебе там будет ещё страшнее, чем здесь, то не лучше ли заплатить за покой?
   Марина задумалась, а Аня незаметно для неё погрозила мне кулаком.
   - Нет, думаю, что лучше всё-таки мне самой туда приехать, - решила хозяйка, покачав головой.
   Но она не теряла задумчивости, и я продолжала надеяться, что она передумает. Очень уж заманчивым казался мне составленный мною план прогулок по паркам.
   Я посмотрела на окно, и заметила движение как раз в том месте, где ночью нам чудилось чьё-то лицо, заглядывающее в комнату. Теперь, при дневном свете, прежние страхи поутихли и позволили заговорить голосу разума. Я подошла к окну, посмотрела вниз и увидела ветку, то поднимающуюся чуть выше подоконника, то опускающуюся вниз. Не это ли создало иллюзию, что в окно кто-то смотрел? Пока я не стала рассказывать о своём наблюдении, надеясь, что Марина передумает и откажется от поездки на дачу. Потом, если вновь моим подругам будет чудиться призрак, я признаюсь в его истинной сути.
   - Давайте позавтракаем, - предложила хозяйка, - а то скоро должна приехать Катя.
   Удивительная женщина эта Марина! Но у каждого свои представления о жизни и в чужом доме не стоит пытаться навязывать свои представления о гостеприимстве. Хозяйка, накинув кимоно, отправилась готовить завтрак, а мы с Аней принялись одеваться более основательно.
   - Что это на тебя нашло? - спросила Аня. - Зачем ты убеждала её не ехать на дачу? Я ведь и соблазнилась-то только возможностью отдохнуть за городом.
   - Ты не этим соблазнилась, - решила я польстить подруге. - Ты соблазнилась желанием придти мне на помощь, не оставлять меня одну в трудную минуту.
   Аня закивала.
   - Да, конечно, я, прежде всего, подумала о тебе. Но почему надо отказываться от отдыха на природе?
   - А мы бы днём так славно ездили в парки. Сегодня - в один, завтра - в другой. Вечером бы возвращались караулить Марину. Это было бы вроде путешествия в другой город. Мы ведь не часто ходим в парки и музеи.
   Но Ане перспектива остаться в Москве не показалась привлекательной.
   - Нет уж. Я уже настроилась на загород. И не забудь про Катю. Она, наверное, уже выходит из дома, чтобы ехать сюда. Как ты ей скажешь, что отдых на даче отменяется?
   О Кате-то я и не подумала, поэтому сразу сдалась.
   - Марина всё равно не откажется от поездки, так что по этому поводу можно не переживать. "Шкелет" будет отдыхать на даче.
   Аня сразу оживилась.
   - Как же хочется посмотреть на Катьку! - сказала она. - Сколько лет не виделись!
   Я сразу захватила с собой к столу пирожки и оказалась права: Марина не стала утруждать себя варкой каши, а выложила на блюдечко три пирожка, которые не подала к ужину. Увидев, что я несу ещё шесть, она молча взяла их у меня из рук и положила на столик у стены. Я поняла, что напрасно их принесла, а лучше было бы их съесть по дороге. Раздать сначала по одному, потом по другому. Вот бы и наелись. Хорошо ещё, что у меня оставались конфеты, вафли и печенье.
   - Я кофе не стала делать, - сказала Марина.- К пирожкам больше подойдёт чай.
   Аня красноречиво промолчала, однако хозяйка ухитрилась сделать вид, что ничего не поняла. Мы уселись за стол и приступили к скудной трапезе, но тут прозвучал сигнал домофона.
   - Это ещё кто? - растерялась Марина. - Для Кати, вроде, должно быть рано?
   Она поговорила с позвонившим и вновь появилась в дверях в полном смятении.
   - Это Катя, - сообщила она. - Сейчас поднимется сюда.
   - "Шкелет" прибыл, - подхватила я, повторяя определение её бабушки.
   - Ну, по сравнению с ней даже я буду казаться полненькой, - сказала Аня.
   - Тогда я - толстой, - решила Марина.
   Я не стала развивать тему дальше, потому что из нас троих самой толстой была я. Какой же я буду казаться рядом с Катей?
   - Сейчас встречу её и приведу сюда, - проговорила Марина со вздохом.
   Она ушла, а мы стали ждать. Сначала мы услышали звонок в дверь, потом голоса в холле и, наконец, шаги.
   - Встречайте Катю, - раздался сдавленный голос Марины, словно она прижимала руку ко рту.
   В столовую лёгким неслышным шагом вошла толстенная женщина в обтягивающем спортивном костюме, подчёркивающим выпирающий со всех сторон жир. Лицо её было пухлым, но не дряблым, здоровым на вид и румяным. Как это ни странно, но, несмотря на невероятную толщину, я бы её сразу узнала. Черты лица оставались всё те же, даже морщин не было. Если бы не ожидание "шкелета", если бы Катя заранее хотя бы намекнула, что её вес возрос раза в четыре, если не больше, то я бы не сидела сейчас в полном оцепенении. У Ани тоже, похоже, перехватило дыхание.
   Показавшаяся за спиной гостьи Марина беззвучно хохотала, прикрывая рукой нижнюю часть лица, и это вернуло меня к жизни.
   - Катя! Как приятно тебя видеть! - заговорила я. - А мы-то гадали, вышла ты уже из дома или ещё нет?
   - Не только вышла, но и пришла. Здравствуй, Милица. Аня, привет.
   Голос у неё тоже остался прежним, не очень мелодичным, каким-то мальчишеским, но зато запоминающимся.
   - Вот и хорошо. Мы уже поели, так что пора собираться, - торопливо сказала Марина.
   - О, я вижу у вас тут пироги, - обратила Катя внимание на моё приношение на столике. - Хорошо живёте! Я тоже хочу выпить чаю.
   У Марины хватило присутствия духа, чтобы не взвыть от огорчения.
   - Конечно, Катя. Садись, пожалуйста. Я тебе сейчас налью чаю.
   Катя без церемоний села в свободное кресло и дружески нам улыбнулась, приготовившись к разговору, но потом, спохватившись, обернулась к Марине.
   - А можно мне кофе? - спросила она. - Я плохо спала ночью из-за грозы, утром встала рано, так что кофе будет в самый раз.
   Катя проговорила всё это таким естественным тоном, что я сразу поняла: отныне тирания Марины закончилась, теперь именно растолстевший "шкелет" будет руководить нашими трапезами, и перекос будет уже не в сторону недостатка, а в сторону избытка еды.
   - Сейчас сварю, - неестественно ровным голосом отозвалась Марина.
   - Ну, тогда и мне, - воодушевлённая примером Кати, попросила Аня.
   А чем я хуже?
   - Тогда, чтобы не мучиться из-за двух человек, свари кофе нам всем, - предложила я. - И обязательно себе. Вторую ночь не спим, а тебе ещё вести машину.
   Я сознавала, насколько тяжело сейчас Марине тратить дорогой кофе на всю компанию, поэтому, чтобы её утешить, добавила:
   - Я сейчас принесу вафли. К чёрному кофе сливочные вафли как раз подойдут.
   Марина в полной растерянности ушла варить кофе, а я сбегала в спальню за вафлями. Была у меня мысль захватить ещё и печенье, но я сдержала порыв щедрости, решив поберечь свои запасы, ведь никто не знает будущего. Возвращаясь, я заглянула в кухню и обнаружила, что хозяйка покорно снимает с плиты кастрюльку с кофе. Поставив её на холодную конфорку, она поднесла руку к лицу и смахнула навернувшуюся на глаза слезу. Я незаметно проскользнула в столовую.
   Марина вышла к нам очень скоро, совершенно спокойная, словно её и не одолевала только что обида на нас за самоуправство.
   - Вот и кофе, - сказала она. - Ты права, Мила, нам сейчас надо выпить хорошего крепкого кофе.
   Сегодня мне этот кофе не очень понравился, слишком уж он пах жжённым, и я тут же подумала: а такой ли уж дорогой кофе она покупает? Мало ли что можно высыпать в красивую фирменную банку? Я тоже пересыпаю свой недорогой кофе в банку из-под подарочного кофе, а все расхваливают его, считая, что я пью только элитные сорта.
   - Да, у тебя кофе чудесный, - проговорила я для ободрения хозяйки.
   Все попробовали напиток.
   - Хороший кофе, - согласилась Аня.
   - Очень даже приличный, - подхватила Катя. - И вафли вкусные. Нежные такие. Марина, а что это за пироги там лежат? Неси их быстрее сюда, а то забудешь.
   Героической женщиной оказалась наша Марина. Она подавила внутренний протест, вспыхнувший при вмешательстве гостьи в её хозяйственные дела, принесла весь пакет с пирожками и не только выдержала наш налёт на него, но и сама приняла в нём участие.
   - Ну, девочки, я никогда ещё столько не ела за один раз, - призналась она. - Я думала, что нам этого хватит и на обед.
   Катя пожала плечами.
   - Обед - это одно, - деловито объяснила она. - А завтрак - совсем другое.
   - А ужин - третье, - добавила я.
   - От ужина лучше воздержаться, - возразила Марина. - Так я с вами растолстею.
   Катя упрямо встряхнула головой.
   - Нет, ты не права. Мне подарили очень умную и невероятно толстую книгу про похудение, потому что я решила худеть. Я, кстати, этим и займусь у тебя на даче. Я начала её читать, правда, прочла немного, слишком уж она толстая. Но я вычитала очень интересную вещь. Оказывается, все эти методики, когда надо есть только такие-то продукты, а других нельзя, или что надо голодать, или надо сидеть только на соках... В общем, это всё бред. Всё это приводит лишь к набору лишнего веса, потому что организм считает, что началась голодовка, и приберегает жиры на "чёрный" день, а при случае ещё и усиленно их запасает. И даже не это главное. Помните, всегда считалось, что для того, чтобы похудеть или не поправиться, надо не есть после шести, а то и пяти?
   - Так и есть. - Марина так заинтересовалась злободневной темой, что даже взяла ещё одну вафлю.
   - Оказывается, что это срабатывает только на первом этапе, а потом организм перестраивается и начинает усиленно сберегать и накапливать жиры.
   - Так что же, чтобы похудеть, надо наедаться на ночь? - не поняла Марина.
   - Там сказано, что надо съесть что-нибудь лёгкое, например, салат из свежих овощей или творог, а перед самым сном - два варёных яичных белка.
   - А я-то себя морю голодом! - вздохнула Марина и вздрогнула, обнаружив в руке кусочек недоеденной вафли. Подумав, она отправила его в рот.
   - А я ем на ночь не только салат и творог, - призналась Аня. - Я даже ночью ем. Просыпаюсь часа в два от сильного чувства голода и сразу иду на кухню. Утром сама удивляюсь, как это я сумела столько съесть среди ночи.
   - Всё зависит от особенностей организма, - пояснила Катя. - Один ест много и не полнеет, а другой почти ничего не ест, а его разносит.
   - О чём же ещё говорится в этой умной книжке? - спросила Марина.
   - Не помню. У меня не хватило терпения дочитать её до конца. Я её даже на треть не прочитала. Потом, когда будет время, примусь за неё всерьёз. Сама чувствую, что пора худеть. Помните, в школе я не была толстая.
   - "Шкелет", - подтвердила Аня.
   - Ой, а ведь меня так бабушка называла! - умилилась Катя.
   - Ладно, "шкелеты", - спохватилась хозяйка. - Засиделись мы с вами за столом. Пора и собираться.
   Она торопливо унесла посуду на кухню и быстро её сполоснула.
   - Марина, у тебя есть посудомоечная машина? - крикнула ей Аня.
   - Стоит, - отозвалась та. - Красуется. Хорошо, что места много, а то ведь она мне совсем не нужна. Я её включала несколько раз, когда её купила, а потом даже забыла о ней.
   - Почему? - удивилась Аня.
   - Не запустишь ведь стиральную машину ради носового платка. Так и посудомоечную машину не станешь включать ради пары чашек и тарелок.
   - Все мои знакомые, которые накупили посудомоечные машины, тоже так говорят, - согласилась я.
   - А я наслушалась рекламы и уже думала было её приобрести, - призналась Катя. - Теперь, пожалуй, не буду.
   - Честно говоря, мне и ставить её некуда, - пожаловалась Аня.
   Я позвонила домой и сообщила родителям, что со мной всё в порядке и мы собираемся выезжать.
   - Обязательно позвони, когда вы доедете, - попросила мама.
   - Конечно, позвоню... Папа, ты? Спасибо за пироги и вафли. Очень пригодились. Думаю, что и остальное съедим быстро.
   Я выключила телефон. В это время ко мне подошла Марина. Вид у неё был встревоженным.
   - Я вновь начала думать о ночных событиях, - сказала она. - Теперь мне кажется, что я ошиблась в том, что меня не хотят туда пускать.
   - Конечно, - согласилась я.
   - Меня выгоняют именно отсюда. ОН хочет, чтобы я поехала на дачу, а собака пророчила мне мою судьбу. Или та ужасная собака хочет, чтобы я поехала... Не знаю, кто хочет, но меня туда гонят.
   Она не только вернулась к прежним страхам, но ещё больше им поддалась.
   - Никто тебя никуда не гонит, - возразила я. - Никто ночью в окно не заглядывал. Подойди к окну и посмотри сама. Там раскачивается ветка, и при свете молний она казалась нам чьим-то лицом. А бедная собака выла от того, что ей некуда было спрятаться от дождя, а может, от голода.
   - Не думаю, что ты повторишь свои слова, когда наступит ночь, - проговорила Марина.
   - Тогда тебе, и правда, лучше не ехать, - решила я. - Там ты совсем изведёшься.
   - Нет, - покачала головой Марина, - ехать мне всё равно придётся, и ОН это знает. Завтра рабочие придут строить хозблок.
   - Тогда собирайся и не мучай себя всякими суеверными домыслами. Ты в Бога веруешь?
   - Конечно, - торопливо ответила Марина. - Я и крест ношу, и в церковь хожу, и свечки ставлю.
   Нынче все, как по команде, стали ходить в церковь, ставить свечи, носить кресты, поститься и всем об этом объявлять, только добрее и чище помыслами от этого не стали. И заповедь "возлюби ближнего своего, как самого себя" не соблюдают. В советское время о ней не вспоминали, но были более открыты и снисходительны друг другу, чем теперь.
   - Тогда и полагайся на Бога, - посоветовала я. - А то в твоих страхах совсем нет веры. Молись, и Бог тебя защитит.
   Подруга неуверенно кивнула, и желая последовать моему совету, и опасаясь, что вера её не спасёт.
   - Нельзя верить в Бога и одновременно бояться всякой мистической чепухи, - закончила я, и этими словами начисто перечеркнула достигнутое.
   Марина криво усмехнулась и зловеще покачала головой.
   - В самом деле, - сказала я, - у всех сейчас такая путаница в голове. Верят в Бога, просят его помочь, спасти, защитить, но вместе с тем стучат по дереву, плюют через левое плечо, словно это им больше поможет. Уж ты делай что-то одно: или Богу молись, или стучи.
   Моя подруга улыбнулась.
   - Буду молиться, - решила она. - Но и постучать не помешает. Кстати, я уже почти собралась, - сообщила она.
   Через полтора часа она собралась окончательно, и мы с вещами вышли на улицу. Гараж оказался возле самого дома и был, как и всё у нашей одноклассницы, очень добротным.
   - Кладите часть вещей в багажник, а часть - в салон, - распорядилась Марина.
   Мы разместились и наконец-то выехали.
  

Глава 4

Первая ночь на даче

   Дорога заняла бы немного времени, но пришлось стоять в пробках. Я не очень люблю легковые машины, гораздо больше мне по душе "Газель-фермер". Туда и вещей поместится много, и люди усядутся, и нет этого противного мягкого покачивания, которое вызывает что-то вроде морской болезни. Не скажу, что машина у Марины была плохой, ясно, что это была дорогая марка и удобная, очень красивая, но бесконечное выжидание в автомобильном потоке, медленное продвижение вперёд и вновь плавная остановка выматывали душу.
   - Честное слово, в поезде доехать легче, - подала голос Катя.
   - Может, и легче, - согласилась Марина. - Но у нас богатые дачи. Как мы заявимся туда с поезда, таща в руках сумки? Могут начаться сплетни, что муж разорился. Это бросит на меня тень.
   Поневоле задумаешься, а стоит ли иметь много денег, если при этом нельзя поступать так, как тебе удобнее?
   Мы совсем измучились, когда выбрались из бесконечной пробки и свернули с широкой дороги на боковую.
   - Здесь уже не будет задержек, - обрадовала нас Марина.
   Она хорошо водила машину. Не гнала, как полоумная, но и не тащилась, как черепаха, тормозила плавно, легко и спокойно объехала некстати затормозивший грузовик и... встала. Оказалось, что этот грузовик затормозил не по глупости водителя, а по его доброте: на дороге сидела большая чёрная собака, и он боялся её задавить. Мы могли бы проехать: места было достаточно, но всё-таки остановились.
   Мне было так нехорошо, что я не сразу поняла, почему Марина глухо вскрикнула и вцепилась в руль побелевшими от напряжения пальцами. Только потом сквозь туман в сознании до меня дошло, что она охвачена мистическим страхом. Ночью выла собака, а теперь чёрная собака сидит на дороге, словно преграждает кому-то путь.
   - Я правильно поняла: мне запрещают ехать на дачу, - дрожащим голосом проговорила она.
   - Ты ведь сказала, что тебя туда гонят, - напомнила Аня.
   - Это я сначала так подумала, а потом сообразила, что меня туда не хотят пускать. Я об этом уже сказала Миле.
   - Да, сказала, - подтвердила я. - А далеко до дачи?
   - Нет, меньше десяти километров.
   Катя не была в неведении, потому что дорогой мы рассказали ей все известные нам детали происшествия и даже обмолвились о наших ночных страхах, но она отнеслась к ним скептически.
   - Есть у кого-нибудь кусок колбасы? - спросила она.
   - У меня есть печенье и конфеты, - призналась я.
   - Дай и то и другое, - распорядилась Катя. - Не надо мне всю пачку, достань пару печений и одну конфету.
   Я раскрыла пачку, достала два печенья, освободила от фантика конфету и протянула Кате.
   - А теперь предложи это собаке и брось на пешеходную дорожку, - велела Катя.
   Мне было неловко признаваться в своих сомнениях, поэтому я молча вылезла из машины и подошла к кабине грузовика, внутри которой бесновался шофёр. Дальше я идти не посмела, показала собаке печенье и кинула на дорожку. Собака спокойно проводила его взглядом и не тронулась с места. Второе печенье полетело туда же, но собака лишь скосила на него глаза. Конфета тоже её не соблазнила. Чудовищно матерясь, из машины выпрыгнул шофёр, но опомнившись, что он здесь не один, замолчал.
   - Извините, - пробормотал он. - Пошла отсюда! Что расселась? Задавлю! Вешать надо хозяев, которые не следят за своими собаками!
   Собака зевнула и легла.
   - У вас нет чего-нибудь мясного? - спросила я. - Колбасы, котлеты?
   Мужчина обрадовался и полез в кабину. Вернулся он с бутербродом.
   - Смотри! - крикнул он собаке. - Видишь?
   Собака принялась присматриваться к еде в руках шофера. Тот подошёл поближе и, держа угощение на расстоянии, дал его понюхать собаке. Она заинтересовалась и привстала. Брошенный на дорожку бутерброд заставил её покинуть насиженное место и освободить нам путь.
   - Поехали, пока не вернулась! - оживлённо воскликнул шофёр и бросился в машину.
   Я тоже вернулась в свою, и вскоре мы продолжили путь.
   - Это ничего не значит, - после долгого молчания заявила Марина. - Эта собака, может, нормальная, но совсем не обязательно.
   - Не запугивай сама себя, - отмахнулась от неё Катя. - Собак вокруг полно. Теперь ты в каждой будешь видеть призрака? Лучше думай о рабочих, которые придут строить хозблок.
   - Только бы пришли, - сейчас же высказала волновавшую её мысль Марина. А вдруг обманут и придут не завтра, а в другой день? Говорят, они это уже не раз делали.
   Мы уже считали, что доехали, но вдруг с громким хлопком лопнула шина. Марина вылезла из машины, осмотрела колесо и вдруг зарыдала, а мы стояли и не знали, что делать.
   - И что теперь? - растерялась Аня.
   - К-колесо... п-по-менять... - сквозь всхлипывания выговорила Марина.
   - Где же его теперь взять? - спросила Катя.
   Марина говорить не могла и лишь показала, где лежит запасное колесо. Я поняла, что ей не колеса жалко, а просто у неё сдали нервы. Ночные ужасы, долгая дорога, стояние в пробках, собака, а теперь ещё и лопнувшая шина. Она рыдала и не могла успокоиться.
   - Всё хорошо, - пыталась я утешить несчастную женщину. - Если бы всё это случилось в другое время, ты бы и внимания на это не обратила. Подумаешь, колесо! У всех лопаются шины, не у тебя одной. Видела бы ты, как это произошло у моей соседки по даче!
   - Как? - сквозь слёзы спросила Марина.
   - У нас возле участков есть маленький магазинчик. Идти туда пять минут, а некоторые владельцы машин туда ездят, хотя там совершенно негде развернуться и две машины еле-еле разъезжаются. Соседка эта, необычайно толстая женщина, попёрла туда, разумеется, на машине. Поставила её у магазинчика, мешая и проезжающим машинам и людям, купила продукты, вернулась и гордо села в машину, чтобы ехать обратно. Тут же раздался хлопок, и машина грузно осела, вызвав всеобщий хохот. После этого она туда всегда ходила пешком.
   - А из-за кого из вас лопнула шина у моей машины? - негромко, чтобы не слышала Катя, спросила Марина.
   - Тихо ты! - испугалась я.
   - Ладно, помогайте мне менять колесо, - распорядилась успокоившаяся женщина.
   Нам не пришлось самим его менять, потому что, едва мы принялись выполнять команды нашего водителя, как остановилась машина, из неё вылез мужчина, предложил свою помощь и, не дожидаясь согласия, принялся за дело. Мы и опомниться не успели, как он всё сделал, деловито простился с нами и уехал.
   - Вот это мужчина! - восхищённо проговорила Аня.
   - И денег не попросил, - удивилась Марина.
   - Поехали быстрее, - поторопила нас Катя. - Есть хочется.
   - И крепкого горячего чая, - мечтательно проговорила Аня.
   - Неплохо было бы, - согласилась я. - Крепкого горячего чая с лимоном.
   - У меня нет лимона, - предупредила Марина.
   - Тогда крепкого горячего чая с молоком.
   - У меня и молока нет.
   - Тогда просто крепкого горячего чая. У меня есть конфеты и печенье.
   - Чай найдётся, - сказала Марина. - Но если он будет крепким, то мы не уснём.
   - Был бы чай, а каким его сделать, решим потом, - откликнулась Катя.
   Мы въехали на территорию дач и медленно покатили вдоль массивных сплошных заборов. Очень прочные, капитальные, отталкивающего вида, даже какие-то бездушные заборы. У нас на даче тоже некоторые обзавелись высокими сплошными заборами, в основном, металлическими, и все отметили, что на улицах стало неприятнее, но они ни в какое сравнение не шли с этими гигантами. К тому же, у нас такие ограждения шли в основном по фасаду, а внутри участки разгораживал или хилый штакетник, или сетка, так что кому из злоумышленников было нужно, тот спокойно пробирался на чужой участок через соседей.
   Машина остановилась перед воротами, Марина вылезла, открыла их, влезла обратно, въехала внутрь и выгрузила нас на площадку, аккуратно выложенную крупной плиткой. Пока она загоняла своё транспортное средство в гараж, мы бегло осмотрелись. Вокруг покрытых плиткой въезда для машины и прохода вокруг дома ярко зеленел прекрасный газон, дальше росли цветы, море цветов, а между ними вились дорожки, тоже выложенные узорной плиткой.
   - У тебя не участок, а ботанический сад, - похвалила я хозяйку.
   Марина не сдержала довольной улыбки.
   - Стараемся, - кокетливо ответила она.
   Это мне понравилось, и я надеялась, что заботы о хозяйстве и строительстве помогут ей забыть придуманный ею ужас.
   Марина сразу же повела нас на экскурсию по своему участку. У неё был чудесный цветник, в котором среди пышных разноцветных кустов искусно скрывались грядки с овощами и зеленью, в стороне стояли три теплицы, а дополняли всё это великолепие ухоженные плодовые деревья. Насколько я могла понять, там было пять-шесть яблонь, несколько слив, низенькие вишнёвые деревья, орешник, облепиха, черноплодная смородина и что-то ещё, чего я не могла пока определить. Моё внимание привлекло громадное дерево с крупными листьями и какими-то зелёными плодами.
   - Что это? - спросила я.
   - Это грецкий орех, - объяснила Марина.
   Очень красивое было дерево, я бы с удовольствием посадила такое у себя на даче поближе к забору, выходящему на улицу.
   - За всем следит садовник? - поинтересовалась Аня.
   - Он самый. Раньше мы меняли садовников, но вот уже лет пять, как у нас Михал Михалыч. Правда, этой весной мы с ним чуть было не расстались. Мы уезжали на неделю в Москву, велели ему приготовить землю под розы, которые должен был привезти муж, а когда вернулись, выяснилось, что Михал Михалыч беспробудно пьянствовал без нас и ничего не сделал. Муж на него наорал, не заплатил за полмесяца (мы ему платим два раза в месяц) и пообещал уволить, если подобное повторится. Михал Михалыч в свою очередь разозлился, назвал мужа капиталистом и эксплуататором, плюнул, ушёл, но через день одумался и вернулся. На мужа он с тех пор не смотрел и только что-то ворчал себе под нос, когда тот появлялся, а со мной разговаривал нормально, так что я была между ними посредником. Они с мужем как раз накануне ТОГО дня опять поругались. Сергей придрался к нему из-за какой-то мелочи, а тот не стерпел. Михал Михалыч знает, что я должна сегодня приехать, так что завтра с утра придёт на работу. У него есть свой ключ от калитки и от сарая с инструментами, так что он приходит сюда в моё отсутствие и поливает, пропалывает, пересаживает все, что требуется.
   Мне бы хотелось узнать, как Михал Михалыч воспринял смерть хозяина, с которым был не в ладах, но спросить я не решилась, боясь, что Марина вновь вернётся к своим страхам.
   - Вон у нас два сарая, душ, там же и умывальник, туалет летний, а вон там баня, и летняя кухня, но мне её потом сломают. Вот на этом месте нам строят хозблок. Видите, всё уже выровнено и фундамент вылит.
   - Крепкий фундамент, - определила Катя. - Капитальный. Даже для дома сгодился бы.
   - Так это и есть дом. Там будет кухня, комнаты, подсобные помещения. Фактически, второй дом.
   Чего я никогда не могла понять, так это для чего людям, не имеющим большую семью, братьев, сестёр и прочих родственников, строить на участке два здоровенных дома, обычно двух, а иногда и трёхэтажных. У Марины хоть участок обширный, а то ведь ухитряются так застроить шесть соток, что ходить негде. Но всё равно непонятно, зачем Марине с мужем понадобились два больших строения.
   - Теперь пойдёмте в дом, - пригласила хозяйка.
   - Марина, а зачем тебе хозблок? - не выдержала я.
   Женщина остановилась, посмотрела на меня и задумалась.
   - Если говорить откровенно, то, вроде бы, незачем, - призналась она. - Но не хочется выделяться: у всех здесь есть дом и хозблок. Пусть и у меня будет.
   - Общественное мнение, - пояснила я.
   - В какой-то мере, да, - согласилась Марина. - Пойдёмте.
   Дом был трёхэтажным и очень продуманно спланированным. Особенно мне понравились лестницы. Я привыкла, что в дачных домах люди с угрозой для жизни карабкаются наверх и спускаются вниз, наступая на крайне неудобные ступеньки. Бывали даже случаи падения. Не так было у Марины. Здесь ступени были широкими, перила - прочными, так что не приходилось ничего опасаться, да и расположена лестница была удачно.
   - Прежде, чем его начали строить, я сама проверила чертежи и внесла изменения, - объяснила Марина. - Не я, конечно, их внесла, а архитектор внёс, но по моим указаниям.
   - У тебя всё очень хорошо получилось, - похвалила её Катя. - Здесь даже мне не страшно ходить.
   Если она намекала на лестницы, то она могла бы не бояться даже самых ужасных лестниц у моих соседей по даче, потому что шаг у неё был необыкновенно лёгким и неслышным, а движения, несмотря на её непомерную толщину, - удивительно ловкими.
   На первом этаже размещались обширная прихожая, где были шкафы-купе для одежды и огромное зеркало, закрытое тканью с красивым рисунком (по-моему, простынёй), веранда, выполняющая роль гостиной, выходящая в неё столовая, кухня, ванная и туалет. На втором этаже были коридор, две большие комнаты неопределённого назначения и две поменьше - спальни, в которых едва-едва умещались нелюбимые мною кровати-гиганты, резные платяные шкафы и тумбочки, над которыми висели зеркала, затянутые шёлковыми платками. Когда мы уже покидали этот этаж, собираясь подниматься наверх, я обратила внимание на двери, ведущие в кладовки.
   - Третьим этажом мы почти не пользуемся, - призналась Марина, - когда мы обозрели хорошо обставленные, но необжитые комнаты. - Здесь рабочая комната только одна - гардеробная. Там мы храним одежду, которую редко надеваем.
   - Чуланчик номер два, - сказала я.
   Марина засмеялась.
   - А чуланчик номер три - наш чердак. Туда сваливается весь ненужный хлам и не только хлам. Если его разобрать, то мебели и всяких вещей наберётся столько, что можно будет прилично обставить пятикомнатную квартиру.
   - Удобная вещь - чердак, - похвалила Катя.
   - Особенно, заполненный правильными вещами, - уточнила Аня.
   - А кухня у тебя заполнена правильной едой? - спросила Катя. - Я есть хочу.
   У Марины сразу испортилось настроение. Не то, чтобы она это как-то выразила, но пропала оживлённость, присущая хорошей хозяйке, которая показывает гостям предмет своей гордости.
   - Пойдёмте вниз, - пригласила она.
   Как я и ожидала, кухня у неё была обставлена всеми новинками бытовой электроники. Только было непонятно, использует ли Марина хоть треть этих приборов, потому что и в Москве она угощала нас только чаем и кофе, и здесь тоже предложила чай.
   - У тебя вообще нет еды? - удивилась Катя. - Ты бы сказала, и мы бы по дороге что-нибудь купили.
   - Я могу сварить вермишель, - предложила Марина.
   - Вари хоть вермишель, только быстрее, а то я умру от голода, - согласилась Катя.
   Я ждала, что будет дальше. Но дальше ничего не было. Хозяйка великолепной дачи поставила на стол тарелки, вилки, маслёнку с остатками масла и кастрюльку с мелкой вермишелью. У Кати вытянулось лицо, а мы с Аней только обменялись понимающими взглядами.
   - Сейчас, - сказала я и пошла за своими припасами.
   Чтобы не заставлять родителей волноваться, я им заодно позвонила и сообщила, что мы на месте.
   - От моего папы к нашему столу, - проговорила я, выкладывая шпроты, огурчики и всё, что было у меня в сумке.
   - Эх, жалко, картошечки нет! - воскликнула Катя.
   Тут уж Марина не выдержала.
   - Какая картошечка? Ты же хотела худеть.
   - Одно другому не мешает, - возразила Катя.
   - Завтра мы сходим в магазин, - сообщила я, чтобы Марина не слишком себя жалела. - Он у вас далеко?
   - Нет, недалеко. Я тогда скажу, как туда дойти. А я завтра буду занята строительством.
   Ничего особо интересного в тот день не было. За обедом вновь вспоминали школу, причём хозяйка лишь слушала, не внося свою лепту в общую беседу. Засиделись мы допоздна, а когда опомнились, был уже глубокий вечер.
   - Пойдёмте укладываться, - предложила Марина. - Поговорить мы сможем и там. Надо ещё подумать, как нам разместиться.
   Решено было занять весь второй этаж. Марина должна была спать в своей спальне, Катя - в бывшей спальне её мужа, а мы с Аней заняли две другие комнаты. Я никогда не спорю из-за пустяков, поэтому получилось так, что моя комната оказалась напротив лестницы. Тогда я не придала этому значения, но потом пожалела о своей сговорчивости.
   Катя поставила свои сумки у стены, погладила покрывало на кровати и хотела снять с зеркала платок.
   - Не трогай! - испуганно закричала Марина. - Не снимай!
   - Почему? - удивилась Катя.
   - Нельзя. Мне сказали, что до сорока дней нельзя открывать зеркала. У меня они везде закрыты, даже над раковиной в ванной.
   - Нельзя открывать зеркала, если в доме покойник, - возразила наша всеведущая подруга. - А когда его выносят, то открывать зеркала можно. А когда твой муж погиб, его сюда приносили?
   Такта у Кати явно не хватало.
   - Нет, - через силу ответила Марина. - Его оттуда увезли. С места гибели.
   - Тем более, закрывать зеркала незачем, - решила Катя и опять потянулась, чтобы сдёрнуть платок.
   - Нет! - закричала Марина.
   Было видно, что она по-настоящему испугана.
   - Катя, оставь платок на месте, - попросила я. - Сделай так, как хочет Марина. И не снимай его, даже когда ты будешь одна.
   Поскольку хозяйка не могла видеть моего лица, то я "страшными" глазами посмотрела на виновницу переполоха.
   - Ну, хорошо, хорошо, - заговорила она. - Не буду я снимать ваших платков. Хочется - сидите без зеркал.
   Вроде, обо всём договорились, и можно было не ожидать продолжения спора, но Марина всё ещё опасалась, что гостья самовольно откроет зеркало.
   - Вы не подумайте, что я сумасшедшая. Я имею все основания так поступать. Я же вас предупреждала, что мне постоянно слышатся стуки, шорохи, шаги, а во сне ко мне подходит ОН. Так было в Москве, но и здесь тоже нечисто. Прямо скажу, что здесь всё гораздо хуже. Я не буду вас пугать заранее и рассказывать о том, что здесь происходит. Вы сами всё услышите. Лишь бы только не увидеть! А потом вы расскажете обо всём, что заметили. Если впечатления совпадут, то вы поверите, что я ничего не выдумываю, и поймёте, почему я не разрешаю открывать зеркала. Я и святой водой опрыскивала все комнаты, и иконы у меня стоят, и молитвы я читала - толку никакого. А в ТОТ день я вымыла полы, а воду и тряпку, как мне велели, выбросила прочь с участка.
   - Вроде, полы моют после выноса тела, - возразила я.
   Марина смутилась и после заминки ответила:
   - Мне так сказали, я и сделала. Я не слишком разбираюсь в подобных вещах.
   К чему было дальше мучить бедную женщину? Но Катя решила восстановить всю картину происшествия в целом, чтобы прояснить для себя кое-какие детали.
   - То есть тела здесь не было? - спросила она.
   - Нет. Я же сказала, что он должен был приехать вечером, но при подходе к дачам на него напала собака и загрызла его, - безжизненным голосом объяснила Марина.
   Мне пришла в голову новая мысль.
   - А почему он вылез из машины? - спросила я.
   - Он не вылезал из машины. Тот день был какой-то особенный. Я должна была уехать в Москву, но не уехала, а он должен был, как всегда, приехать на машине, но что-то в ней сломалось и он не смог её завести, поэтому приехал на поезде. Кстати, я не уехала из-за Михал Михалыча. Он, когда вновь поругался с Сергеем, хотел всё бросить и больше сюда не приходить, но мне удалось его уговорить продолжить работу. Я даже попросила его кое-что починить за дополнительную плату. Короче, я так перенервничала в тот день, что решила остаться, а уехать на другой день утром. Если бы не осталась, неизвестно, как бы всё обернулось.
   - Что всё? - не поняла Катя.
   Марина вздрогнула.
   - Если бы я уехала в Москву, то не сразу бы узнала о случае с собакой и не подумала бы, что это Сергея загрызли. Когда бы ещё выяснила, что он так и не появился на даче! Подала бы в розыск, а времени прошло бы немало, может, так бы и не определили, что на дороге был он. Сейчас числился бы пропавшим.
   - Стечение обстоятельств, - прокомментировала Аня.
   - Да, весь день было сплошное стечение обстоятельств, - согласилась Марина. - Ладно, пошли спать.
   Я видела, что разговоры о муже совсем её расстроили, поэтому, когда она ушла, тихо сказала Кате:
   - Зачем ты завела этот разговор?
   - Какой?
   - О её муже. Она всё так ясно вспомнила, что теперь не сможет уснуть.
   - Я буду спать в его комнате, - напомнила Катя. - Надо ведь мне знать, был он там в день гибели или нет. Вдруг был?
   - И что с того? - не поняла Аня. - Если бы он умер на кровати, где тебе надо спать, то был бы смысл в расспросах, а так...
   - Девочки, правда, пора спать, - решила я, видя, что бесплодный разговор может затянуться. - Просто решим на будущее не заводить с ней разговор о тех событиях, если она сама его не начнёт.
   - Я-то всегда за, - первой откликнулась Катя.
   Аня кивнула.
   - Спокойной ночи, - попрощалась я и ушла в свою комнату напротив лестницы.
   Когда я оказалась одна, то огляделась внимательнее. Диван, на котором уже лежала стопка постельного белья, был почти новый, упругий и ровный. Наверное, мне на нём будет очень удобно спать, только стоял он у стены, которая располагалась как раз напротив двери, и мне это почему-то сразу не понравилось. Прежде я бы не обратила на это внимания, но сейчас сразу представила, как я лежу и смотрю на дверь, а она медленно открывается...
   Я поймала себя на мысли, что начинаю воображать всякие глупости. Надо было ложиться спать, а не выдумывать вздор, поэтому я тщательно расстелила постель, стараясь не смотреть на дверь, а она, как назло, так и притягивала взор. Видно, Марина сумела заразить меня своими страхами. Подумав, я смирилась с мыслью, что боюсь, сама не зная чего, поэтому, чтобы не портить себе нервы, я оставила свет включённым и легла. Ночью яркий свет обычно очень мешает, но сейчас он казался успокаивающим, при нём было уютно и относительно спокойно. Под эти утешительные мысли я уснула. Обычно в таких случаях человеку мерещатся всякие кошмары, но, видно, я так устала за последнее время, что не видела никаких снов, ни хороших, ни дурных, а если и видела, то, проснувшись, не помнила о них. Да и как было помнить, если я проснулась не сама, а меня разбудило что-то извне, так что я пришла в себя внезапно, без плавного перехода от сна к яви, а потому была совершенно ошеломлена. Только что я была в полном забытьи, а сейчас меня словно нечто ударило, и я лежу, не зная, что случилось. Глаза сами, против воли устремились на дверь: она была закрыта. Может, кто-то постучал?
   За окном прошелестел листьями дерева ветер, будто кто-то прошептал неразличимые слова, а в ответ раздался вой. Негромкий такой, но отчетливо слышный. Мне стало совсем уж неуютно. В подобных звуках я не слишком разбираюсь, но мне показалось, что воет собака. Опыта у меня в собачьем вое нет, несмотря на солидный собаководческий стаж, потому что у моих животных не было ни повода, ни привычки выть. И живущие поблизости собаки тоже не выли, точнее, я никогда не слышала, чтобы они выли. И всё-таки кто ещё может выть, кроме собаки?
   Вой прекратился, и наступила полная тишина. Я долго прислушивалась, но ничто её не нарушало. После этого неприятного пробуждения сна как ни бывало. Я ворочалась, пыталась лечь поудобнее, но ничего не помогало. Кончилось тем, что я взяла "Собаку Баскервилей" и начала читать. Если бы я хотела пощекотать нервы, то лучшей книги я бы выбрать не могла, но нервы у меня и без того были растревожены, поэтому я весьма скоро закрыла книгу и спрятала её в сумку, чтобы даже вид её не напоминал мне, что муж Марины был разодран собакой. И не стоит надо мной потешаться, потому что, во-первых, русский человек с детства в полную меру вкусил всяких страшных рассказов о призраках и мертвецах, а во-вторых, история о чудовищной собаке пришла в голову Конан Дойлю не случайно, сама по себе, а благодаря легенде, которую ему рассказали в Херфордшире неподалёку от деревни Клайро. Я прочитала об этом в "Комсомольской правде" в теперь уже далёком 1989 г. Легенда была о чёрной собаке. Она-то и навела писателя на мысль о собаке Баскервилей, известно ведь, как работает фантазия, когда ей дана такая замечательная тема. Действие романа перенесено в Дартмур, но это не важно, раз где-то призрачная собака всё равно существует. В той деревне даже названия ресторанов и магазинов были связаны с этой собакой. Но самое интересное, что собака эта объявилась наяву. По ночам она терроризировала окрестности. Она нападала на овец и убивала их, причём выследить её не могли, несмотря на устраиваемые облавы. Более того, обычные собаки не брали её след, а на месте преступления возле мёртвых овец не оставалось ни клочка шерсти таинственного убийцы. Эту собаку видели человека два, и по их словам, животное было больше лисицы, с очень тёмной шерстью. Ну, чем не призрачная собака? Раз она способна загрызть несколько овец сразу, значит, она способна наброситься на человека и разодрать его. В наше время сколько говорят о таинственной чупакабре, что это существо стало почти чем-то естественным для нашей фауны. Вдруг мужа Марины растерзала такая вот чупакабра?
   В это время за окном вновь зашелестело, и сейчас же раздался жуткий вой. К своему ужасу, я определила, что этот вой издаёт кто-то, находящийся в доме, не то на третьем этаже, не то на чердаке. Дальше - больше: к вою, то усиливающемуся, то стихавшему, прибавились другие звуки, словно кто-то наверху скрёбся о доски пола, а может, в дверь. Мне стало так страшно, что я не могла глаз отвести от входа. Так и казалось, что сейчас на лестнице раздастся лёгкий топот когтистых лап и страшный зверь появится на пороге.
   Снаружи ветер всё усиливался, а наверху собака выла и скреблась, словно хотела до чего-то или до кого-то добраться. Что-то хлопало и скрипело...
   Больше всего мне хотелось выбраться из комнаты, пробежать по коридору и юркнуть в соседнюю дверь, чтобы вдвоём с Аней переждать эту ночь. Если бы ещё можно было утром уехать! Неужели после всего услышанного Марина останется здесь? Но я продолжала лежать на диване, потому что боялась даже приблизиться к двери, не то чтобы её открыть. Мне казалось, что если я чуть-чуть пошевелюсь, то этим привлеку внимание существа, которое беснуется сейчас там, наверху.
   Когда забрезжил свет, а мне показалось, что ночь длилась много дольше обычного, я почувствовала, что наступает относительная безопасность. Напряжение постепенно ослабевало, и нервы наконец-то получили долгожданный отдых. Мне казалось, что ещё немного - и я сойду с ума.
   Когда за стеной послышался шум, возвещающий, что Аня встала, я с удовольствием покинула свою комнату и вошла к ней. Вид у неё был измученным. Ясно, что она тоже не спала и пережила такой же страх, как и я.
   - Девочки, вы встали? - крикнула Марина. - Спускайтесь вниз. Умывайтесь и идите в столовую.
   Я молчала о своих ночных переживаниях, молчала и Аня, и мы отправились в ванную, всё так же храня безмолвие.
   Здесь ванная была меньше, чем в городской квартире, но оборудована так же цивилизованно. Единственно, что мешало и даже вселяло беспокойство, это платок, который закрывал зеркало. Сейчас, после ночных кошмаров, он особенно сильно напоминал о произошедшей трагедии.
   Когда все собрались за столом, Марина принесла чай и остатки вчерашней еды. Я сразу обратила внимание на то, что вид у неё был измученный, но торжествующий. Она украдкой кидала на нас проницательные взгляды и явно была удовлетворена нашей бледностью и подавленным видом.
   - Ну как? - не выдержала она. - Вы слышали ночью что-нибудь необычное?
   Спроси она об этом в тёмное время суток, и я бы сгоряча ляпнула, что теперь верю в призраки, но солнце заливало столовую ярким весёлым светом и всё сверхъестественное отошло в сторону, предоставив свободу рассудку.
   - Я слышала, - сразу призналась я.
   - Я тоже, - подхватила Катя.
   - И я, - сказала Аня.
   Оказалось, что все мы слышали одно и то же, только каждый разукрашивал эти звуки в меру своей фантазии. Аня, кроме того что я уже описала, слышала, как скрипят половицы в коридоре, а Катя утверждала, что царапались в её дверь.
   - Всему должно быть объяснение, - решила я. - Почему ни с того ни с сего именно в этом доме стали появляться призраки? Сколько людей убивают, причём убивают очень страшно, но их родным никакие ужасы не мерещатся. А почему тебя, Марина, вдруг донимают и здесь, и, как ты считаешь, в московской квартире?
   Услышав мои слова, бедная женщина смертельно побледнела.
   - Я думаю, что всему виной наше воображение, - попыталась я успокоить и её, и Аню с Катей, и, прежде всего, себя саму.
   - Ну да, массовый психоз, - язвительно подхватила Аня. - Всем всё кажется, но при этом кажется одно и то же. Ты сама себе веришь?
   - У мамы на даче произошёл такой случай, - поведала я. - Она должна была остаться одна на всю ночь. Хорошо, что бабушка, тогда она была ещё жива, предупредила её заранее, чтобы она ничего не боялась. "Наташа, - сказала она, - ночью тебе будет казаться, что кто-то ходит по крыше. Но ты не бойся. Никто там не ходит, просто на шифер падают яблоки". И действительно, ночью маму будили громкие звуки, словно кто-то ходит в тяжёлых сапогах.
   - У меня дом выше любой яблони, - возразила Марина. - И раздавались не шаги, а вой и царапанье... Знаю, что ты сейчас скажешь, что царапают ветки, но ты же видишь, что ветки ближайшей яблони не могут достать ни до стены дома, ни, тем более, до крыши.
   - Как раз этого я сказать не хотела, - ответила я. - Мой пример показывает, что всему должно быть объяснение, притом чаще всего оно очень простое. Вот и звуки, которые мы слышали, тоже можно как-то объяснить, только мы ещё не догадались, как это сделать.
   - Это была собака, которую застрелили после гибели моего мужа. Она мстит за свою смерть.
   - Безвинно убиенная, - закивала Аня.
   - Если ты твёрдо в этом убеждена, то нам всем надо сегодня же уехать в Москву, - сказала я.
   - Не могу, - отказалась Марина. - Ко мне должны придти рабочие. Я же рассказывала о них. Кстати, вон они идут.
   Хозяйка поспешила покинуть нас, чтобы встретить их и проводить к фундаменту, а мы ещё немного посидели за пустым чаем.
   - Девочки, а ведь я Марину совсем не узнала, - первым делом сообщила Катя. - Совершенно другое лицо. А как на ваш взгляд? Может, я что-то путаю или забыла, какой она была в школе?
   - Не путаешь, - успокоила её Аня. - Мы её тоже не узнали. Это сейчас я уже привыкла к ней, а вначале всё никак не могла успокоиться. Хочется найти что-нибудь от прежней Марины, но не можешь этого сделать.
   Катя подумала, глотнула остывший чай и спросила:
   - А вдруг это совсем не Марина?
   - То есть как? - оторопело произнесла Аня. - Не Марина? Тогда кто?
   Я подумала, что это маловероятно. Зачем понадобилось совершенно незнакомой женщине заманивать меня на какую-то дачу? Именно меня, ведь она обратилась ко мне, не подозревая, что я привезу с собой Аню и Катю. Конечно, в романах ещё и не такое бывает, но всё-таки странно. Если бы я не знала своего происхождения, то можно было бы предположить всякие романтические бредни, но мне-то известны не только мои родители, бабушки и дедушки, но и кем были прапрабабушки и прапрадедушки. Если же Немарине всё-таки нужна именно я, то почему она не отменила поездку, когда узнала, что нас будет трое?
   - По-моему, чепуха, - неуверенно высказалась я. - Зачем мы посторонней женщине? Наверное, Марина просто сильно изменилась, а тут ещё нервы, переживания. Хотя, конечно, странно...
   - Здесь странно всё, - выразила общую мысль Аня. - Какая-то собака загрызла её мужа, причём эту собаку никто не видел, какая-то чертовщина творится ночью, а Марина, если это она, вместо того, чтобы уехать отсюда, возится с совершенно ей ненужным хозблоком.
   - Ладно, девочки, пора и вставать, - решила Катя. - Если мы не хотим умереть от голода, то надо сходить в магазин.
   - Я так понимаю, что Марина будет занята с рабочими и ей некогда заниматься хозяйством, - предположила я. - Готовку еды мы должны взять на себя. Как мы это организуем? Установим очередь? Кто будет готовить сегодня?
   - Я, - сейчас же вызвалась Катя. - Девочки, позвольте мне самой готовить хотя бы несколько дней. Мне здесь так нравится кухня! Всю жизнь о такой мечтала.
   - Ну, если уж ты в таком восторге от кухни... - протянула я нерешительно, чтобы Катя не заподозрила, что я очень рада её предложению. - Мы, конечно, можем, уступить тебе свою очередь...
   - Ой, девочки, как же я вас люблю! - обрадовалась Катя. - Тогда вы идите в магазин, а я приберу посуду и осмотрюсь. Я ещё не все приспособления разглядела.
   Мы встали.
   - Подождите, - остановила нас Катя. - Надо подумать о покупках. Как мы их будем делать? По очереди или соберём деньги в общий котёл?
   - Наверное, лучше скинуться и создать общий фонд, - решила Аня. - А что останется, то потом разделим.
   Мы прикинули, сколько денег нам потребуется, и решили пока сдать по минимуму, а потом доложить ещё.
   - Кто будет казначеем? - спросила я. - Катя у нас кок-повар... Может, ты, Аня, будешь хранить кассу?
   - Отчёты писать? - ужаснулась она.
   - Думаю, это ни к чему, - возразила я. - Просто держи деньги в своём кошельке, а покупать будем вместе.
   - Тогда можно, - согласилась Аня. - У меня как раз большой и очень вместительный кошелёк.
   - Ты хочешь их носить всё время с собой? - ужаснулась Катя. - Оставь их дома, а возьми столько, сколько нужно на сегодняшние расходы.
   - Или чуть больше, - подсказала я. - Мы ведь не знаем местных цен.
   Катя собрала чашки и пошла на кухню, а мы с интересом посмотрели ей вслед. Она шла совершенно неслышно, чуть покачивая широченными бёдрами.
   - "Шкелет", - задумчиво проговорила Аня. - Эк её разнесло!
   - Пойдём к Марине, - предложила я. - Спросим у неё, где магазин, а заодно посмотрим на рабочих.
   Аню моё предложение заинтересовало.
   - И вообще, начнём осваиваться, - решила она. - Если нам придётся жить здесь четыре недели, то надо устраиваться по-хозяйски. Только не знаю, как мы выдержим ещё одну такую ночь.
   - Надо подождать, пока утрясутся впечатления, а тогда уже что-то решать, - посоветовала я. - Обязательно найдётся какое-нибудь разумное объяснение.
   Мы с удовольствием прошли по одной из дорожек, проложенных среди цветника, и подошли к фундаменту, довольно нелепо выглядевшему без дома на нём. Марина покорно следовала за рабочими, что-то ей объяснявшими, но потом резко вскинула голову и принялась возражать и доказывать своё. Ветер мешал расслышать саму беседу, и до нас долетали лишь невнятные звуки, но было очевидно, что Марина сумела переубедить трёх парней, одетых в спортивные штаны и майки. Они были с тёмными волосами, но кто - молдаване, украинцы - не было ясно. Пока мы подходили к ним, двое из них повернулись и пошли к выходу, а третий остался и принялся вытаскивать из сарая ведра, огромное корыто, лопаты и прочие инструменты. Мне стало ясно, что он собирается замесить цемент и загладить выступы и неровности фундамента. Я считала, что Марине совершенно нечего здесь делать, но она не собиралась уходить. Она присела на дальнюю часть фундамента и приготовилась наблюдать за работой.
   - Хозяйка, я пришёл, - раздался за нашими спинами глуховатый голос.
   - Здравствуйте, Михал Михалыч, - встретила вновьприбывшего Марина. - Очень хорошо, что вы пришли. В том конце пионы заросли сорняками, надо их прополоть.
   Садовник был пожилым мужчиной, очень худым, сгорбленным, с обветренным лицом, выдававшим любовь к спиртному.
   - Не спеши, хозяйка, - степенно возразил Михал Михалыч. - Всему своё время и свой черёд. Сначала дай доделать окно.
   - Вот именно, что всему своё время, - подхватила Марина. - И сейчас время как раз для прополки пионов. Окно пока держится, так что подождёт.
   - Вот ведь упрямая женщина! - не отступал от своего намерения Михал Михалыч. - Говорю же, что надо сперва одно дело докончить, а уж потом браться за другое. Там работы-то на полчаса.
   - В сарае ваши инструменты, - напомнила Марина. - Сначала пионы, и разговор закончен.
   Повелительные нотки, прозвучавшие в голосе хозяйки, убедили садовника, что спорить бесполезно.
   - Ну, хозяйка, пеняй на себя, - с досадой проговорил Михал Михалыч. - Я же добра тебе хочу, а ты меня не слушаешь. Ну ладно, коль ты такая умная, то и живи своим умом...
   Он долго ещё ворчал, удаляясь.
   - Вот упрямый старик! - тихо пожаловалась Марина. - Как упрётся, ни за что не своротишь.
   - А что за окно? - спросила я.
   - Окно у меня отошло от стены, и я попросила его приколотить. Приколотил ведь, а притворяется, что что-то недоделал. Цену себе набивает, а может, думает, что я ему на водку дам. Вы куда-то собрались, девочки?
   - В магазин, - объяснила Аня. - А заодно посмотрим окрестности. Катя будет готовить, так что ты занимайся своим строительством спокойно.
   - Спасибо.
   Марина объяснила, как дойти до ближайшего магазина, и мы отправились в путь.
  

Глава 5

Знакомство с местностью и некоторыми её обитателями

   Едва мы с Аней покинули участок Марины, как сразу почувствовали себя неуютно, потому что попали в мир сплошных заборов и металлических ворот. Мы шли вдоль кирпичных стен, словно были не на природе, а в казематах, тем более что дорога между заборами была асфальтирована. Вот у нас на даче, хоть и многие уже построили тюремные стены, но всё-таки то сетка попадётся, то редкий низенький заборчик, а под ногами трава и земля, заложенная в выбоинах битым, а то и целым кирпичом, кусочками шифера, цемента. Чувствуешь, что идёшь по чему-то живому, особенно в дождь, когда всё размокает и надо перебираться по кое-где выступающим из грязных луж камешкам. Одним словом, ПРИРОДА. А здесь сплошной асфальт, а по аккуратным канавкам вдоль заборов растут газонная трава и редкие кустики цветов. И в сухую погоду хорошо, и в дождь ноги не замочишь. Может это удобно, да и смотрится аккуратно, но не хватает естественности. У нас в этом вопросе, как и в случае с заборами, большое разнообразие: во-первых, канавы разной формы и глубины, во-вторых, одни поросли газонной травой, другие - сорняками, а где-то даже кусты, переходящие в деревья, в-третьих, у кого-то канавы выкошены, у кого-то выполоты, а между этими попытками обуздать природу она напоминает о себе мощными, рослыми, местами дремучими зарослями сорных растений, полностью закрывающих некоторые канавы, а иногда и сами участки. Так что у нас на дачах чувствуется, что дачники сами живут и растениям жить дают, не то что это однообразное мёртвое царство.
   - Интересно, здесь кроме нас имеются люди? - заинтересовалась я. - Никого не видно, никого не слышно...
   - А зачем они тебе? - не поняла Аня.
   - Жизни нет, - объяснила я. - Пустыня. Случись собаке ещё на кого-нибудь напасть, так помощи этому человеку дождаться явно неоткуда.
   - Похоже, да, - согласилась Аня. - Ей не надо выжидать свою жертву где-то возле дач, можно и здесь напасть.
   Мы почувствовали себя неуютно, поэтому, когда где-то совсем рядом глубоким басом громыхнула собака, обе вздрогнули.
   - Это за забором, - пояснила я, хотя Аня и сама, конечно, об этом догадалась.
   - Только бы хозяева эту псину не вздумали выпустить погулять, - нервно проговорила Аня.
   Мы дошли до конца заборов и выбрались на широкую дорогу (широкую, по меркам наших дач). Здесь было достаточно места для машин, а для пешеходов оставались удобные, выложенные плиткой тротуары. Кстати, пешеходы попадались. У нас за такой дорогой был бы лес, но здесь была оставлена полоса, засаженная деревьями, а дальше шли другие участки.
   - Интересно, где это произошло? - спросила я.
   - А вот мне будет тревожно, если я узнаю, где именно это произошло, и после этого мне каждый день придётся ходить мимо этого места.
   - Аня, в тебе воображения ни на грош, - укорила я свою подругу. - Никто тебя ночью или поздно вечером сюда не заставит идти, поэтому ничего страшного не произойдёт, если днём ты будешь проходить мимо места трагедии. Наоборот, уж поверь мне, тебе скоро станет страшно не знать, где это случилось, потому что ты будешь думать: "А вдруг здесь то самое место? А может, там?"
   - Тебе мало сегодняшней ночи? - прямо спросила Аня. - Решила устроить продолжение днём? Лучше пойдём в магазин и хотя бы на несколько часов постараемся забыть об этом ужасе.
   Легко сказать "забыть". А как тут забудешь, если мысли вертятся только вокруг этого предмета? В книгах очень занимательно описывается нашествие потусторонних сил, и герои с этим как-то справлялись, не все, правда. Вот и мы попали в очень непростую ситуацию. Возможно, всё, что мы слышали и даже видели, объясняется очень просто. Я решительно склоняюсь к мысли, что ничего сверхъестественного здесь нет. А если я ошибаюсь? Мы живём в очень рациональное время, но и то большинство людей в сходных обстоятельствах пугаются и не спешат убеждать себя, что это трещит холодильник или завывает водопровод.
   - Был фильм, - заговорила я, - американский, кажется, где женщину сводили с ума. Там тоже раздавались какие-то звуки, в определённое время гас свет, пропадали и неожиданно появлялись вещи.
   - И что? - заинтересовалась Аня.
   - Это делал муж. Был ещё фильм на эту тему, так там всё творила сестра.
   - Но у Марины никого нет, - возразила Аня. - Не может ведь она сама всё подстраивать. Кого ей пугать? Себя? Нас?
   Я ухватилась было за вариант, что Марина вызвала меня сюда, чтобы сводить с ума, но тут же отказалась от него. Она была по-настоящему напугана и близка к нервному расстройству. Нет, так легко найти разгадку не удастся.
   Мы вышли на что-то типа площади, где размещалось несколько крытых торговых палаток, было достаточно места для машин, а в середине раскинулся небольшой рынок. Магазин был невелик, и скорее всего, там в основном закупались товары, которых нельзя было найти у частников. Мы прошли между рядами, купили кое-каких овощей, которые ещё не должны были поспеть у Михал Михалыча, даже если и были посажены, мясо, сыр, масло и много лишнего, решив, что лучше сразу запастись продуктами, а уж потом твёрдо знать, что требуется. В магазине нам осталось приобрести только хлеб, яйца и, по моему особому настоянию, мыло, причём хорошее мыло, стиральный порошок и туалетную бумагу.
   - Зачем мыло? - удивлялась Аня. - Ты считаешь, что у Марины не найдётся лишнего куска мыла?
   - Думаю, что найдётся, но также думаю, что лучше пусть её мыло останется про запас. Ты ведь заметила, что она очень... экономная хозяйка?
   Аня кивнула, откровенно усмехаясь.
   - А кстати, о мыле. Это мне напомнило, что надо купить кофе, чай и сахар. И ещё, пожалуй, сгущенное молоко.
   Мы еле донесли тяжеленные сумки. У ворот вышла заминка. Они были прочно заперты, и мы не представляли, как их открыть. Хорошо, что там был звонок.
   - Господи! - воскликнула Марина, увидев нашу поклажу. - Вы за один раз решили принести продукты на весь месяц?
   - Это только начало, - уточнила Аня. - Потом надо будет только подкупать.
   - Объясни, как можно проникнуть в твою крепость извне? - спросила я. - Если ты уедешь на работу, а мы выйдем погулять, то как нам попасть обратно?
   - Я дам вам ключ, - пообещала Марина.
   Катя с удовольствием принялась раскладывать продукты, а мы вышли в сад. Рабочие ещё не вернулись, а тот парень, который остался, уже размешал порцию цемента и обмазывал фундамент. Марина молча наблюдала за ним. Я тоже очень люблю наблюдать за ловкой умелой работой. Мне самой при этом хочется присоединиться и посильно помогать, поэтому я понимала интерес подруги. Более того, действиями молодого человека заинтересовался и Михал Михалыч, потому что подошёл и встал рядом.
   - Михал Михалыч, вы что-то хотели? - вернула его к действительности Марина.
   - Пришёл сказать, что грядки я выполол и готов закончить окно, - объяснил садовник.
   - Оставьте, пожалуйста, окно в покое, - отмахнулась хозяйка. - Вам и без окна дел хватит.
   - А где ваша подруга? - спросил Михал Михалыч.
   Я в это время смотрела на них, поэтому заметила, что Марина нахмурилась.
   - Какая подруга? - спросила она.
   - Та, которая сюда часто приходит. Как бишь её звать? Светлана, кажется?
   - Она уехала отдыхать по путёвке, - неохотно проговорила Марина.
   - С чего бы ей уезжать? - недоумевал Михал Михалыч, и вид у него при этом был каким-то странным.
   - А почему бы ей не уехать?
   - Так ведь дача у неё здесь. Вот на даче и отдыхала бы. И речка есть, и пруд, и лес к её услугам. Чем не отдых?
   - Михал Михалыч, она уехала в Грецию. Всё-таки там солнце другое, море...
   - Солнце везде одно, - возразил садовник, - всем одинаково светит: и русским, и гречанам, и праведникам, и грешникам, никого не обделяет.
   - Любите вы пофилософствовать, - откликнулась Марина. - А как там картошка?
   - Известно как. Без окучки не даст большого урожая.
   - А окучка-то была? - спросила Марина.
   - Откуда же ей быть, если я этого ещё не делал? - удивился Михал Михалыч. - Вот поработаю мотыгой, так будет тебе окучка.
   - Так приступайте, - поторопила его хозяйка.
   - Всему своё время, - рассудительно проговорил садовник. - Сейчас окно надо докончить, потом помидоры подвязать, морковь раздёргать, свёклу прополоть...
   Он долго перечислял работы, так что по лицу Марины было видно, что она уже еле терпит, я же, как человек незаинтересованный, наслаждалась их беседой.
   - ... а уж потом придёт время и для окучки, - закончил садовник.
   - Так идите работать, - попыталась его прогнать хозяйка.
   - Так я и пришёл поэтому. Надо же окно докончить сначала. Оно по плану на первом месте.
   - Окно оставим на потом, - твёрдо проговорила Марина. - Идите работать!
   В её голосе прозвучала сталь. Михал Михалыч повернулся и побрёл прочь, загребая ногами. Я вновь расслышала его бормотание: "Ничего не понимает... Уж упряма себе на голову. Ох, упряма..."
   - Вот привязался с этим окном! - с досадой проговорила Марина. - Попросила его прибить, а теперь сама не рада.
   - Он сказал, что не докончил, - напомнила я.
   - Всё он докончил. Прибил и инструменты унёс.
   - Ему, наверное, виднее...
   - Наверное, на выпивку хочет получить. Посмотрите, мол, на меня, какой я хороший!
   - А ты ему заплатила? - осторожно спросила я.
   - Заплатила сразу же, потому что должна была уехать в этот день. То, что не уехала - это просто рука провидения.
   Мне было жаль думать, что Михал Михалыч попросту вымогает деньги, но ведь такое часто случается.
   - Что ты там встал? - нервно закричала Марина.
   От неожиданности вздрогнули и я, и рабочий, который вышел на середину площадки, огороженной фундаментом, чтобы полюбоваться своей работой.
   - Ох, извините, - смутилась подруга. - Нервы никуда не годятся. Павел, я не хотела тебя обидеть.
   Молодой человек в недоумении посмотрел на неё и слегка пожал плечами. У него нервы, по-видимому, были в полном порядке, потому что он не стал реагировать на ничем не обоснованную грубость хозяйки. Я его рассмотрела внимательнее. Он был худощавый, довольно приятный внешне, но лицо мне показалось немного угрюмым. Конечно, после резкого выкрика моей подруги у любого человека лицо может стать угрюмым, но этому парню или вообще была свойственна угрюмость, или она появлялась, когда он приходил на некоторые участки. Откуда мне знать, как в отсутствие посторонних Марина разговаривает с людьми, которым платит деньги?
   Аня, гулявшая по цветнику и рассматривавшая посадки, вернулась к нам.
   - Может, сделать ещё одну вылазку за ворота? - предложила она.
   - Конечно, идите, - одобрила её мысль Марина. - На меня не обращайте внимания, потому что я занята важным для меня делом, а вы пройдитесь вокруг дач, посмотрите на речку, сходите на пруд. В лес вы тоже можете пойти, но, по-моему, на сегодня хватит речки и пруда, даже одного пруда достаточно. Ключ я потом дам, а сегодня обойдитесь без него. Когда вернётесь, позвоните в звонок на воротах, я открою.
   Для порядка мы зашли на кухню к Кате и предложили присоединиться к нам, но она была в полной эйфории. Такого блаженства, которое было написано на её лице, я давно ни у кого не видела.
   - Катя, мы собираемся пойти погулять, - сказала Аня. - Присоединишься?
   - Нет, мне некогда, - отказалась толстушка. - Я готовлю обед.
   - Потом приготовишь, - вступила я в разговор. - Мы тебе поможем.
   - Не мешайте, девочки, - попросила Катя. - Я в таком восторге от кухни Марины! Это не готовка, а наслаждение!
   Мы тихо удалились, оставив нашего "шкелета" заниматься любимым делом.
   По дороге между глухими заборами нам повстречалась какая-то женщина с очень недовольным лицом. Она явно была раздражена и готова была выплеснуть свои чувства на кого угодно, а мы оказались как раз на её пути.
   - А вы кто такие? - неприязненно спросила она.
   - Мы гостим у Марины Крохиной, - объяснила Аня.
   - У Марины? - переспросила женщина. - Это у той, что мужа недавно похоронила? Его собака загрызла.
   - Да, у неё, - подтвердила Аня.
   - Хороший был человек. Настоящий мужик. За хозяйством следил исправно, у него не побалуешь. Марина тоже старается, но это всё не то. А уж бомжей гонял без всякой жалости, спасибо ему за это. Они его не любили, но зато боялись. Как увидят издали, так сразу уходят. Теперь они обнаглели. Расположились в конце улицы и никакого внимания ни на кого не обращают. Я им говорю: "Уходите отсюда". Нет, не слушают, только бормочут что-то вслед. А один прямо так и сказал: "Ну что, нет теперь вашего Сергея? Собака разорвала? Так ему и надо! Нечего лезть к бездомным, им и без него несладко". Совсем обнаглели, паразиты!
   Мне было неприятно это слушать. Конечно, не хочется, чтобы бомжи жили в подъезде, но, когда кто-то из них вдруг появляется на нашем этаже и устраивается на ночь перед лифтом, а бывает это в холодную пору, то мы не гоним его. Кое-кто из соседей не выносит их присутствия, и обычно на третью ночь бомж уже не приходит. Не то его милиция, точнее, полиция, прогоняет, не то сами соседи. Бесчеловечно это, ведь несчастным людям, действительно, некуда деться, но часто они сами бывают виноваты в такой реакции окружающих, потому что оставляют после себя мусор и лужи. Случаются и очень умные бездомные. Они тихо приходят, когда уже поздно и большинство жильцов вернулись домой, стелют газеты, какое-то тряпьё и укладываются спать, а утром встают пораньше, всё после себя собирают и так же тихо удаляются. Но уж если бомжи не пробираются в дом, а просто сидят себе где-нибудь и ни к кому не лезут, то и гонять их нет никакой причины.
   Сердитая женщина пошла дальше, и мы продолжили путь.
   - Я их тоже терпеть не могу, - призналась Аня.
   - Кого?
   - Бомжей этих. Бездельники. Только пьют да гадят.
   - Лучше не осуждать, - возразила я. - Лишиться жилья в наше время очень просто, так что давай порадуемся, что у нас оно есть. Неизвестно ещё, какими бы мы стали, если бы оказались на их месте.
   Аня неуверенно кивнула, потом пожала плечами, но продолжать эту тему не стала.
   В самом конце улицы, а точнее, за ней, на траве расположились четыре человека в сильно потрёпанной одежде, с распухшими от пьянства лицами. Перед ними на газете стояли стаканы, бутылка, кое-какая снедь.
   - Пикник на обочине, - сказала я, когда мы миновали живописную группу.
   Аня промолчала.
   Мы дошли до рынка, миновали прилавки, попутно ещё раз их оглядев, выбрались на дорогу и решили с неё не сворачивать, чтобы не заблудиться. Она нас и привела прямо к большому пруду. За ним идеально следили. У нас тоже был вырыт пруд, и в своё время он был немаленьким, но постепенно всё больше мелел, зарастал, покрывался тиной и ряской, а чистить его так и не собрались. Песок, который сначала насыпали вдоль берега, зарос травой. И это бы ещё ничего, но туда стали подъезжать на машинах компании, оставлять мусор. Жалко, конечно, ведь в моё детство мы часами плавали и загорали. Кое-кто поднимает вопрос об его очистке, но большинство помалкивает, потому что под этим предлогом правление вновь будет драть с нас деньги несколько лет подряд. Оно всегда так делает. А пруд, который был перед нами, или создали недавно, или регулярно чистили.
   - Давай посидим на пляже, - предложила Аня. - Жалко, купальники не взяли.
   Не скажу, что мне хотелось здесь сидеть. Книги я с собой не взяла, да и неудобно было читать, когда рядом человек ничем не занят. Но спорить я, конечно, не стала и села на чистый песок.
   - Хорошо! - вздохнула Аня. - А дома я бы смотрела телевизор и даже не подумала бы, что можно съездить в парк и посидеть у воды.
   Мне показалось, что мы провели здесь уже много времени, когда Аня спросила:
   - А ты замечаешь, что на нас смотрят? Нет, с другой стороны.
   Я покосилась влево и обнаружила одинокого пожилого мужчину, часто поглядывавшего на нас.
   - Старый, - сказала я.
   - Не совсем, - возразила Аня. - По-моему, ему нет шестидесяти.
   - Может, пойдём отсюда?
   Но Аня решительно воспротивилась моему предложению. Она изящно облокотилась на руку в позе задумчивой Психеи. Мне стало смешно, и я принялась ожидать реакции мужчины. Тот долго смотрел то на меня, то на мою подругу, а потом встал.
   - Ага! - значительно проговорила Аня.
   Мужчина поднял полотенце, свернул его и покинул пляж. Аня была смущена и села естественнее.
   - Не огорчайся, он, действительно, староват для тебя, - сказала я.
   - Я и не огорчаюсь, но так пялиться и вдруг сразу уйти - это безобразие.
   От нечего делать я стала наблюдать за отдыхающими. Их было много, одиноких, парочек, целых семей с детьми. Как это водится, члены семьи не разговаривали между собой, лишь порой перебрасывались краткими репликами, а затем снова замолкали, словно загорать с разговорами было нельзя. Дети или со скучающим видом сидели возле родителей, или понуро бродили вокруг них, но между собой почти не общались. Из всех загорающих лишь две группы наслаждались жизнью. Одна компания играла в карты, а другая - пила пиво и заедала сушёной рыбой и бутербродами с колбасой.
   - А есть-то хочется, - призналась Аня. - Может, пойдём потихонечку к дому?
   Мы встали, отряхнулись и неторопливо двинулись в обратный путь. Безмятежный отдых навёл на нас дремоту и меньше всего мы сейчас думали о том, из-за чего мы оказались на даче у Марины.
   - Хорошо на природе! - восторгалась Аня. - Надо бы и мне заиметь участок. Говорят, можно купить недорого.
   - Его надо обрабатывать, - напомнила я. - Или завести газон, но за ним тоже надо ухаживать. Хотя бы косить сорную траву, чтобы соседи не жаловались, что семена летят к ним. И за канавой надо следить, и на субботники ходить, и дом время от времени ремонтировать, и забор подправлять, и в правление платить...
   - Не буду покупать участок, - решила Аня. - Дешевле будет снимать дачу или покупать путёвки.
   Мы благополучно вернулись к уже знакомым воротам, но звонить не пришлось, потому что калитка была открыта, а перед ней стояла очень недовольная Марина, к которой обращался мужчина средних лет.
   - Я же тебе сказала, что у меня нет сейчас денег, - устало твердила наша подруга. - Ты ещё прошлый долг не отдал.
   - Отдам, говорю тебе, что отдам, но сейчас дай хоть десятку. Совсем на мели.
   - Пропьёшь.
   - Ты не понимаешь, как мне плохо после вчерашнего. Срочно надо опохмелиться.
   - Не дам! - твердо сказала Марина. - Отдашь прежний долг - тогда приходи.
   - Вот и муж твой был таким. Ни за что честному человеку не поверит. Я ведь его за два дня до его смерти встретил, просил дать взаймы, но он меня послал на три буквы. И где он теперь? Это его Бог покарал. Нельзя так относиться к людям.
   - Заходите, девочки, - обрадовалась Марина, увидев нас.
   Мы вошли, а она закрыла калитку перед носом у пьяницы.
   - Как же надоел! Всё время клянчит деньги. Он и так нам должен триста рублей, но всё равно приходит и просит ещё. Сергей уже не мог больше сдерживаться и буквально орал на него матом.
   Не успели мы отойти от калитки, как раздался звонок.
   - Никак не уймётся! - рассердилась Марина. - Ну, я ему сейчас задам!
   Но оказалось, что пьяница уже ушёл, а звонили рабочие, которые вернулись с машиной брёвен. Пока они их перетаскивали, хозяйка следила, чтобы они не потоптали у неё какие-нибудь растения, и иногда кричала на них неприятным от напряжения голосом. Лица у всех троих были замкнуты и выражали плохо скрываемое раздражение. Особенно злился один, не очень молодой. Он не отвечал, но бросал на женщину убийственные взгляды. Впрочем, я могла его понять, ведь трудно терпеть, когда за каждым твоим шагом следят и начинают орать, едва ты наступишь не туда, а ты в это время перетаскиваешь вместе с напарниками тяжёлое бревно.
   Я не стала там стоять и праздно наблюдать и потянула за собой в дом Аню.
   - Катя, наверное, устала наслаждаться, - предположила я.
   Но Катю мы застали не уставшей, а в тревоге.
   - Девочки, у меня разбился заварочный чайник, - сообщила она, причём вид у неё был поистине убитый. - Но я не виновата.
   Будь это в моём доме, то я сделала бы такое жизнерадостное лицо, словно вижу в этом событии счастье, потому что с детства нам с братом мама повторяла цитату из "Убить пересмешника": "Гость хоть скатерть жуй". Надо сказать, что некоторые гости так и делали, в переносном, конечно, смысле. Однако как воспримет потерю чайника Марина, я не знала, но предполагала, что не так весело.
   - Это не я его разбила! - взывала к нам Катя, прижимая руки к груди. - Он упал на моих глазах, но это сделала не я.
   - Объясни, пожалуйста, - попросила Аня.
   - Он стоял вот здесь, на этом столике. Видите? Полка над столиком висит довольно низко, а чайник вместе с крышкой выше нижнего края полки. Я в это время резала помидоры. Вот здесь я стояла. И вдруг я поднимаю голову и вижу, как дверца полки медленно открывается и сталкивает чайник на пол. Медленно-медленно. Если бы я не растерялась, я успела бы его подхватить, но я стояла как каменная и только смотрела на это. А дверца так же медленно закрылась опять. Это было так неожиданно, что я даже сперва не почувствовала страха, а теперь вот руки дрожат.
   - Интересно! - сказала Аня. - Это что же такое? Полтергейст?
   Лично я решила, что Катя нечаянно разбила чайник (кстати, из очень даже неплохого сервиза) и, боясь реакции Марины, решила приписать эту неприятность действию призраков, раз уж они здесь всё равно имеются. Но я молчала, потому что, во-первых, страх Марины не уменьшится от того, что гибель чайника объяснится прозаической причиной, а во-вторых, мне очень не хотелось тратить деньги на новый сервиз. Всё-таки, если чайник разбила Катя, то это обязывает к восполнению ущерба.
   - Не могу! - влетела в кухню Марина. - Убила бы гадов! Говорила же я им, чтобы не сходили с дорожки, а они мне всё-таки потоптали газон.
   Она налила воды и с жадностью выпила.
   - Успокойся, - попробовала я утихомирить трясущуюся от бешенства женщину. - Они ведь не нарочно. Брёвна тяжёлые и толстые, вот они и не смогли уместиться на дорожке.
   - А я за что им деньги плачу? За то, что они попутно мне всё испортят? Мне-то какое дело, что они не умеют таскать брёвна? Они же не будут восстанавливать испорченное. Недаром Сергей с ними поругался! Он пообещал милицию вызвать, а они ведь нелегалы, они этого боятся. А я-то ещё их перед ним защищала, договаривалась, чтобы они не отказывались от нас, всё-таки пришли работать!
   - Марина, отвлекись от забот насущных и выслушай про мистическое, - попросила я.
   - А что такое? - насторожилась она.
   - У Кати на глазах разбился чайник, а она к нему даже не приближалась, - объяснила Аня, а виновница случившегося молча кивнула, глядя на хозяйку расширенными от страха глазами.
   - Разбился? - ужаснулась Марина. - Мой чайник? Синий чайник? Из итальянского сервиза?
   Я утвердилась в мысли не пытаться объяснять эту потерю прозаической неаккуратностью Кати.
   - Тот самый, синий, - подтвердила горе-стряпуха и повторила свою версию.
   - Господи, только не это! - вскрикнула Марина. - Он же знает, что это мой любимый сервиз! Неужели он будет теперь уничтожать мои любимые вещи?
   - Кто "он"? - не поняла Аня.
   - ОН. Муж. Сергей. Мало ему доводить меня до сумасшествия ночью, так он ещё принялся изводить меня днём. Это неспроста! Он...
   Внезапно она замолчала.
   - А может, всё не так страшно? - предположила Аня. - Говорят же, что у нас почти каждый день бывают микро-землетрясения. Дом качнуло, дверца у полки приоткрылась, вот чайник и упал.
   - Это с какой же силой она должна была его толкнуть, чтобы он упал? - спросила Марина. - Чайник тяжёлый... был.
   - И всё же давайте не пугаться раньше времени, - предложила я. - Вдруг ОН здесь ни при чём? ОН сейчас в таком мире, что ему о душе надо думать, а не о мелких пакостях. Я имею в виду, что он дух, то есть существо бестелесное. Как он может открывать полки, сшибать чайники? Наверняка это землетрясение. Аня верно догадалась. Тогда и на рабочих не надо сердиться. Если уж дом качнуло, то их и подавно. Вот они и оступались, пытаясь удержать равновесие.
   Марина смеялась так, что это походило скорее на истерику. Успокоившись, она вновь пошла приглядывать за рабочими.
   - Только недолго! - крикнула ей вслед повеселевшая Катя. - Я сейчас буду подавать обед.
   Мы помогли нашему "шкелету" накрыть на стол, а она принесла суп в самой что ни на есть настоящей супнице. Я одно время мечтала купить супницу, но не могла найти. Потом видела что-то типа супницы, но такого грандиозного размера, что жалко было занимать место. Потом я подумала, что она нам и не нужна вовсе. Едим мы на кухне или в комнате, если хочется посмотреть телевизор. Стоит ли переливать суп из кастрюли в супницу, потом разливать по тарелкам, а супницу уносить, а потом мыть. Гораздо проще обойтись без неё. А сейчас Катя торжественно подала суп в красивой супнице. Сразу повеяло чем-то праздничным, необыкновенным.
   - Позовите Марину, - распорядилась она.
   Я вышла в сад, приблизилась к строительной площадке и обнаружила, что рабочие уже устанавливают первое бревно для венца будущего дома.
   - Что вы здесь топаете? - закричала Марина. - Вы же всю землю изрыли. Сами же говорили, что под домом земля должна быть выровнена и засыпана песком.
   Старший из рабочих повернулся с таким видом, словно хотел её растерзать, но его опередил товарищ.
   - Успокойся, хозяйка, - примирительно сказал он. - Мы изрыли, мы и выровняем. Можем даже выбрать ещё больше земли, чем сделано, и насыпать вместо неё песка.
   - Не надо! - вскрикнула Марина, уже не владея собой. - Сколько можно возиться с этой землёй? Меньше топайте, а потом заровняйте.
   - Марина, иди поешь и успокойся, - предложила я.
   - Не могу, - всхлипнула она. - Без меня они всё здесь испортят.
   Мне в голову пришла хорошая мысль.
   - А давай так: ты сейчас пойдёшь и пообедаешь, а я здесь побуду и присмотрю за работой.
   Кажется, сначала она захотела отказаться, но потом голос разума одержал верх.
   - Хорошо, побудь здесь, - решила она. - А мне, и правда, надо немного придти в себя. Только следи, чтобы они не очень здесь топали по песку. Пусть ходят возле самого фундамента, а на середину не суются.
   - Да не волнуйся ты так, хозяйка, - раздался голос Михал Михалыча, который незаметно подошёл к нам. - Ничего этой земле не сделается. Только крепче утрамбуют. Для дома это даже пользительнее. А потом просто сверху песочком присыплем, чтобы красивше было.
   - Вы так думаете? - обернулась к нему Марина.
   - Будет акурат так, как я говорю. Иди, поешь, а подружка твоя здесь побудет.
   Марина неуверенно кивнула и ушла в дом.
   - А вы, ребята, делайте так, как вас просят, - обратился садовник к рабочим. - Не ходите на середину.
   - Какая разница? - попытался возразить старший, но его товарищ вновь его перебил.
   - Паша, оставь. Раз просят, то ходить туда не будем. Она сейчас сама не своя.
   Они вновь повернулись к бревну, которое устанавливали, но мне почудилось, что покладистый произнес загадочную фразу: "Ты же сам знаешь".
   Михал Михалыч ушёл заниматься своими делами, а я стояла возле рабочих, как надсмотрщик над неграми, и чувствовала себя в идиотском положении.
   - Вы по выходным будете здесь строить? - спросила я, когда стало уж совсем невмоготу.
   - По выходным, - ответил покладистый.
   - Рады бы вообще сюда не приходить, - процедил сквозь зубы старший Паша.
   - Очень уж у вас подруга нервная, - пояснил парень, который обмазывал фундамент цементом.
   Я вспомнила, что Марина обратилась к нему "Павел".
   - А у вас два Павла? - спросила я.
   - Два, - весело ответил покладистый и улыбнулся приятной улыбкой. - Чтобы нас не путали, мы одного зовём Паша, вот его, а другого - Павел, это тот малец. А меня зовут Толя.
   - Приятно познакомиться. Меня зовут Мила.
   - Будем знать, как обращаться, - кивнул Толя и вновь занялся бревном.
   После этого короткого разговора неловкость прошла, а через некоторое время вернулась Марина и сменила меня.
   - У Маринки совсем нервы никуда не годятся, - поделилась я своими мыслями с подругами.
   - Будут не в порядке, если здесь творится такое, - проворчала Катя, наливая мне суп.
   Суп был очень вкусным и наваристым.
   - Спасибо, Катя, ты очень хорошо готовишь, - похвалила я.
   - Я очень люблю готовить, - призналась она. - Жаль только, не для кого. Это я сейчас пользуюсь случаем готовить для вас, а когда я дома одна, то мне и варить ничего не хочется. Часто наскоро поем бутербродов с чаем и этим ограничиваюсь.
   Может, она и ограничивалась бутербродами с чаем, но зато ела их явно в неограниченном количестве. Впрочем, мне тоже надо было худеть.
   На второе была картошка с салатом и тушёным мясом.
   - Ну, Катя, ты и постаралась! - восхищённо сказала я. - Это не просто обед, а самый настоящий праздничный обед.
   "Шкелет" был доволен.
   - Я хотела к чаю испечь чего-нибудь, но не успела, - призналась повариха. - Я собираюсь завтра замесить тесто и напечь пирогов. Вы, девочки, какую начинку любите?
   - Можно классических капустных, - сказала я.
   - С мясом тоже вкусно, - возразила Аня.
   - Я помню, как в Ленинграде на Финском вокзале были две продавщицы, торгующие пирожками с мясом, - вспомнила я. - У одной начинка была необыкновенно вкусная, а у другой обычная, как в любых покупных пирогах. Я всегда высматривала свою торговку.
   - Хорошо, значит, пироги капустные и пироги с мясом, - повторила Катя. - Только вы сегодня же сходите в магазин и купите муку, капусту, ещё яиц и мяса. Масла тоже надо докупить, молока пакет. Да, и дрожжи не забудьте. Хорошо бы прессованные, но и сухие сгодятся, если других не будет.
   Мы отправились за покупками через полчаса после обеда.
   - Странное дело с этим чайником, - задумчиво проговорила Аня. - Мне всё это очень не нравится. Знаешь, мне кажется, что у Марины в доме начинается полтергейст.
   - А мне кажется, что Катя сама разбила чайник, но боится сознаться, - решительно проговорила я.
   - Почему же ты не сказала этого Марине?
   - Потому же, почему и Катя. Потому что тоже боюсь её реакции на гибель чайника из дорогого сервиза.
   Аня захихикала, а потом переспросила:
   - Так ты серьёзно считаешь, что никакой мистики здесь нет?
   Если говорить откровенно, то моё мнение напрямую зависело от времени суток. Днём я полностью отрицала влияние потусторонних сил, а ночью, да ещё когда слышала вой собаки, скрежет и царапанье наверху, меня одолевал страх перед непостижимым. Сейчас был день, поэтому я твёрдо ответила:
   - Безусловно.
   - А как же вой собаки? Ты ведь сама его слышала. И слышала, как она скреблась в дверь.
   Этого я объяснить не могла, поэтому ответила напористо и немного сердито:
   - А зачем призраку царапаться в дверь? Во всех книгах говорится, что любой призрак может или свободно проходить сквозь запертые двери, или двери перед ним открываются сами собой. Какой смысл быть призраком и беспомощно царапаться в дверь, словно Дик, которого запирают в комнате, когда моим родителям приносят пенсию.
   - Он при этом воет?
   - Нет, он при этом лает. Полает, потом прислушается, гавкнет, вновь послушает, подумает и вновь залает.
   - Ты судишь по книгам, а как ведут себя и что могут призраки на самом деле, мы не знаем, - возразила Аня.
   Меня всегда и во всём поддерживали книжные примеры, а если там описываются реальные события, то тем более.
   - Тебе имя Тура Хейердала о чём-нибудь говорит? - спросила я.
   - А кто это?
   - Это норвежский путешественник и учёный. В одном из своих путешествий он с проводником лазил по пещерам. Они забрели в такие узкие проходы, где можно было только ползти. Проводник испугался, потому что это были запретные пещеры, пещеры, на которые было наложено табу, а Тур Хейердал его успокаивал. И ничего с ними не случилось.
   - С ними не случилось, а у нас по ночам воет собака, которую застрелили.
   - Я не закончила про Тура Хейердала, - продолжала я. - Про него вообще можно говорить бесконечно, но я тебе расскажу об одном случае, которые вы, трусихи, сочли бы проявлением действия потусторонних сил. Он принёс к себе в хижину черепа из могильника, куда доступ запрещён, черепа, естественно, тоже никто не должен был трогать, иначе случится страшное. И вот ночью среди черепов началось движение. Один из них даже выкатился на середину и принялся буквально плясать. Представляешь? Ночью, в темноте, когда он в одиночестве находится в своей хижине.
   - Жуть.
   - Оказалось, что это крыса забралась внутрь.
   Я победоносно посмотрела на подругу и пожалела, что вместо "Собаки Баскервилей" не взяла с собой "Аку-Аку" или что-нибудь ещё. Надо будет проверить, нет ли у меня в электронной книге чего-нибудь из его вещей. Правда, пока читать было некогда, да и писать свои книги тоже времени не было.
   Аня медленно переваривала услышанное.
   - Это всё объяснимо, - пришла она к выводу. - Но у нас-то не череп пляшет, а воет собака. Воет и скребётся в дверь, словно хочет к нам пробраться. Тут уж крысами ничего не объяснишь.
   Я не знала, что ответить.
   Дорога до рынка стала уже привычной. Третий раз мы здесь проходим, а кажется, что мы знаем каждое дерево. Рынок всё ещё был полон продавцами и покупателями. Наверное, многие из обитателей дач ходят сюда не по необходимости, а от скуки, чтобы провести время, развлечься, поговорить с соседями, ведь через мощные заборы не очень-то пообщаешься. Капусту, мясо, лук, масло и другие мелочи мы купили у частников, а дрожжи и яйца - в магазине. Меня ещё привлекли прилавки с семенами и саженцами. Не очень-то я хороший огородник, можно сказать, что я огородник-теоретик, но покупать семена не просто люблю, а буквально обожаю. Вот и сейчас я заинтересовалась интересным салатом с махровыми листьями. Красивый салат. Я не могла предположить, что из него вырастет, но на картинке он смотрелся необыкновенно роскошно. И ещё меня привлекли три сорта многолетнего лука. Всё это я купила и почувствовала приятное удовлетворение.
   - Уже поздно сажать, - с сомнением проговорила Аня.
   - В этом году поздно, а на следующий - как раз.
   Мы вновь еле дотащили до дома продукты и сдали "шкелету".
   - Я не понимаю, - с тревогой проговорила Марина, входя вслед за нами в дом, - вы еще кого-то ждёте?
   - Вроде, нет, - ответила я, чувствуя неуверенность, очень уж подозрительно смотрела на меня наша хозяйка. - Почему ты об этом спрашиваешь?
   - Очень уж много жратвы вы закупаете.
   - Много - не мало, - ответила Аня. - Зато потом надо будет покупать лишь недостающее.
   - Вы это говорили после первого похода в магазин, - напомнила Марина.
   - Катя намеревается завтра печь пироги, - объяснила я.
   - А-а-а, - протянула Марина, думая о чём-то своём.
   Аня потянулась выпить воды, и хозяйка настороженно проследила за её действиями, кажется, опасаясь очередной разбитой посуды. К счастью, Аня обошлась без таких жертв. А ведь бывает, что чашка выскользнет из рук, тем более, что они у Ани дрожали из-за тяжёлых сумок. Как в таком случае свалить вину на призрака?
   - Устала, - пожаловалась Марина. - Рабочие уже установили брёвна и теперь начали делать каркас. Завтра с утра поедут за досками. Все нервы мне вымотали.
   У меня мелькнула непрошенная мысль, что неизвестно, кто кому вымотал нервы: рабочие - Марине или Марина - рабочим. Но, к счастью, мысли никто не может прочесть.
   - Пока вы были в магазине, ко мне заходил сосед, - продолжала она. - Замучили меня эти соседи. Им хочется расширить участок, и они надоели со своими предложениями продать им наш участок. К Сергею приставали, а теперь ко мне приступили. Они считают, что теперь, после гибели мужа мне участок не нужен. А почему не нужен? Разве я жить перестала после его смерти?..
   - Стойте! - вскрикнула Аня, стоявшая ближе всех к двери. - Слышите? Что это?
   Мы прислушались. Сверху доносился явственный скрежет. Марина сжала руки и от отчаяния зажмурила глаза.
   - Я так не могу! - простонала она. - Неужели это будет происходить и днём?
   Я сначала тоже... нет, не испугалась, но насторожилась. Скрежет не был непрерывным. Он то затихал, то раздавался вновь. И тут меня осенило.
   - Кажется, я знаю, что это, - сообщила я, невольно улыбаясь. - Пошли, сами увидите.
   Мы вышли в сад, прошли по дорожке и остановились, задрав головы и глядя на покатую крышу. Да, я оказалась права: это развлекались вороны. Я наблюдала такое у себя на даче. Вороны со скрежетом скатывались по металлической крыше, взлетали, возвращались на конёк и снова скатывались вниз. При этом раздавался жуткий скрежет.
   - Здорово! - восхитилась Катя. - Прямо аттракцион.
   - Возможно, этим и объясняется царапанье по ночам, - предположила я.
   - Ночью вороны спят, - возразила Марина. - И они не воют.
   Она проследила за спуском очередной вороны и вдруг забеспокоилась.
   - А они мне крышу не испортят? - спросила она.
   - А давай я их шугану, - предложил незаметно подошедший и тоже залюбовавшийся игрой птиц Михал Михалыч. - С чердака постучу в крышу. Они испугаются и улетят.
   - Не надо, - отказалась Марина. - Сейчас улетят, потом опять прилетят. Лучше занимайтесь грядками.
   - Окно заодно докончу, - твердил своё Михал Михалыч.
   - Оставьте вы окно в покое! - отрезала Марина. - Оно держится и продержится дальше. Если вновь будет отставать, то и прибьёте.
   Садовник пошёл прочь, качая головой.
   "Дура-баба!" - долетело до нас.
   Марина предпочла сделать вид, что не услышала последнего высказывания.
   - Вот привязался к окну! - с досадой сказала она. - Целый день за мной ходит. Ведь всё сделал, я сама принимала работу. А на следующий день пришёл ко мне, выразил соболезнование, сказал, что готов помочь, чем может, и всё порывался докончить это окно. Говорил, что забыл кое-что доделать. У меня муж погиб, а он с окном лезет!
   - А может, и правда, что-то надо доделать? - предположила Катя. - Вдруг мы стоим под окном, а оно на нас сверху упадёт.
   Марина подумала.
   - Не упадёт, - решила она. - Если бы могло упасть, давно бы упало. Просто денег хочет подзаработать, только и всего.
   Она пошла к рабочим, а мы ещё постояли, глядя на ворон.
   - Девочки, давайте зимой все вместе пойдём кататься на "ватрушках", - предложила Аня.
   - Это ещё что такое? - не поняла Катя.
   - Это такие шины. Садишься на неё, а тебя служитель сталкивает с горы, и ты на этой шине едешь. Я каталась. Знаете, как здорово!
   - Вот к чему может привести наблюдение за птицами, или, если говорить более простым языком, увлечение орнитологией, - прокомментировала я.
   - А почему бы и нет? - откликнулась Катя. - Я не прочь.
   - Тогда я вас всех соберу. И не вздумайте отказываться!
   До ужина мы сидели в саду. Я читала в тени, а Катя с Аней загорали. Сначала нам было неудобно так явно бездельничать и наслаждаться жизнью, когда хозяйка была занята надзором за строителями, но мы быстро убедили себя, что, раз помочь мы не можем, незачем и притворяться деловыми людьми. Еда закуплена, обед и ужин готовы. Зачем создавать себе сложности и лишать себя отдыха?
   Я дочитала "Собаку Баскервилей" и принесла свои рукописи.
   - Что пишешь? - сейчас же спросила Аня.
   До сих пор лишь несколько человек знали, что я пишу романы, повести и рассказы, но, пожалуй, пора было выходить из подполья, тем более, что я разместила пять своих крупных произведений на платном сайте. Если я буду скрываться и дальше, то не дождусь покупок своих книг.
   - Роман, - объявила я.
   - Ты пишешь? - удивились подруги.
   Я рассказала, где можно за очень даже умеренную плату купить мои книги, а также, где их можно скачать совершенно бесплатно.
   - Приходите на наш сайт, - радушно пригласила я. - У нас много хороших писателей.
   - Я не читаю книги, - сразу призналась Катя. - Если я открою какую-нибудь, то сразу засыпаю.
   - И я не читаю, - согласилась с ней Аня. - Совсем времени нет.
   Как всегда, начинались отговорки. Времени нет! Вот сейчас сидит и загорает без дела, а могла бы загорать и одновременно читать. Нет, это во время перестройки людей отучили от чтения. Одним некогда было, потому что на трёх работах здоровье подрывали, а теперь уж и отвыкли, другим внушили, что читать глупо, и они поверили. До сих пор не могу забыть какую-то ёрническую передачу, где ведущий спрашивает у молодых дам: "Что это такое: женщина с книгой?". И приглашённые женщины, не чувствуя оскорбительности вопроса, отвечают: "Это, наверное, поваренная книга?" или "Женщина с книгой? Это что-то чудовищное". Как после стольких лет ломки сознания можно ожидать, что люди по-прежнему будут тянуться к книге? А таинственное исчезновение книг в советское время? Куда внезапно провалились все книги и журналы? Выпускались они миллионными тиражами, а до людей не доходили. В то время в журнал "Наука и жизнь" присылали много писем со сходными вопросами. Один учитель даже писал, что, если в семью, где нет книг, попадёт ходя бы "Физкультура и спорт", это уже хорошо, но в маленьком городке, где он жил, и этого журнала невозможно было достать. "Наука и жизнь" попала на завод в их местности всего в двух экземплярах. Один взял директор, а другой - главный инженер. Как ребёнок из нечитающей семьи может в таких условиях приобщиться к книгам? Вот и результат бескнижных лет до перестройки, а также перестроечных, когда над любителями книг потешались. А ведь в помойки выбрасывались целые библиотеки! Да и сейчас выбрасываются остатки.
   - Мои книги могли бы и прочитать, сделать над собой усилие, - сказала я. - Хотя бы для того, чтобы доставить мне удовольствие.
   - Может, прочитаю, когда буду свободнее, - вежливо ответила Аня.
   - После родителей осталось море книг, - поведала нам Катя. - Я их постепенно выносила к помойке и оставляла там. Представляете? Всё разобрали.
   По старой, прочно укоренившейся привычке я остро пожалела, что меня не было при выкладке книг. Может, что-нибудь хорошее бы подобрала. Ну да теперь поздно было горевать, и я заставила себя не думать о потерянных для меня книгах и вработаться в свой роман. Некоторые пишут очень легко и быстро. Могут за месяц написать очень большое произведение. А мне книги даются тяжело. Иногда не сразу вникнешь в работу, иногда быстро устаёшь и уже не можешь живо вообразить и прочувствовать мысли и побуждения героев. А иногда запнёшься на какой-нибудь мелочи и не знаешь, как из неё выбраться. Хорошо ещё, что, против ожидания, в этот день работа пошла как по маслу. Мне даже тревожно стало за такую скорость письма. Всё казалось, что я пишу что-то не то и не так. Но я решила, что потом перечитаю и определю, выбросить ли написанное или оставить. Меня часто одолевают такие сомнения, но потом, спустя какое-то время, я прочитываю казавшийся нудным текст и сама понимаю, что интересно написано и, кроме некоторых поправок в стиле, всё прекрасно укладывается в повествование.
   В таком непривычном для меня темпе я писала часа два. Уже Катя ушла готовить ужин, Аня устала от сидения на солнце в шезлонге, ушла в тень и там крепко заснула, а я всё никак не могла оторваться от описания приключений юноши-моряка, попавшего в рабство к бразильским работорговцам. Но наконец у меня ручка начала вываливаться из пальцев, сами пальцы стало сводить судорогой, а на мозг наплывал туман. Мне кажется, сказывались почти бессонные ночи. Кончилось всё тем, что я закрыла свои записи и принялась выискивать, что бы такое почитать в своей электронной книге. Мне бы найти что-нибудь энергичное, вселяющее бодрость и уверенность, но, как обычно бывает в таких случаях, на глаза попался не Тур Хейердал, не Жюль Верн, не Борис Полевой, не Макаренко, а ни кто иной, как Стокер со своим "Дракулой". И я принялась читать самую что ни есть подходящую к данным обстоятельствам книгу.
   - Что читаешь? - спросила Аня, лениво выходя из состояния сна.
   - Мистику. "Дракулу", - буркнула я.
   Я сердилась сама на себя, но оторваться от чтения уже не могла. Не знаю, что сулило мне будущее при таком выборе книги, наверное, очередную ночь, полную кошмаров, но я уже так углубилась в чтение, что не могла его прервать.
   - Самое время, - одобрила Аня. - Тебе мало наших ужасов?
   - Ничего, это всё выдуманное, - утешала я сама себя. - И у нас тоже шалит воображение, а на самом деле всё объяснимо.
   - Посмотрим-посмотрим, - зловеще пробормотала Аня.
   - Я читала у нас в Гильдии "Тайну Кровавого замка" Андриенко, даже рецензию на этот роман писала. Вот эта книга как раз для нашего случая. Представляешь, там в зеркале вместо отражения смотрящего в него человека появляется окровавленная женщина, произносит таинственные стихи, а после этого любителю собой любоваться грозит смерть. Причём это не мистика, а детектив, то есть самые необъяснимые события оказываются делом рук человеческих.
   - И не надо мне вашего Кровавого замка, - решительно сказала Аня. - Мне достаточно того, что мы имеем.
   - А у меня есть повесть "Старая легенда". Так там вроде бы естественные события так следуют друг за другом, словно действует старинное проклятие, к тому же в дальнем конце дома висит портрет героя легенды, причём этот портрет такой совершенной работы, что всем кажется, что человек на нём живой.
   - Так это проклятие действует или нет? - не поняла Аня.
   - Понятия не имею. Если уж сомневается сам главный герой, очень смелый и умный человек, то я и подавно не знаю.
   - Это ведь ты писала. Как же ты не знаешь?
   - Тайна автора, - ответила я.
   - Я чувствую, что после следующей ночи или мы все сойдём с ума, или ты напишешь очередной роман о призраках, проклятиях и обо всём подобном.
   А мне и самой так казалось. У меня уже в голове вертелся славный сюжетец, где любая мелочь указывала на существование призраков, а потом выяснялось, что на самом деле нечистая сила бездействовала.
   - Пойдём ужинать, - позвала я. - Катя зовёт.
  

Глава 6

А собака ли воет?

   Марина рассталась с рабочими, у которых закончились строительные материалы, попрощалась с садовником, у которого закончился трудовой день, и присоединилась к нам. Она явно устала от себя самой, до того придирчиво она вникала во все мелочи деятельности Толи и двух Павлов.
   - Представляете, этот Михал Михалыч опять привязался ко мне со своим окном! - не то со смехом, не то со стоном проговорила она. - Еле от него отбилась.
   Мы выпили чай с кексом, который на скорую руку испекла Катя. Наступил вечер, и часа через два должно было стемнеть. Марина мрачнела на глазах. Возбуждение, вызванное хозяйственными хлопотами, улеглось, и она возвращалась к своим страхам.
   - У меня идея, - проговорила Аня.
   - Какая? - нервно спросила хозяйка.
   - Давайте не будем устраивать испытаний своего бесстрашия, а устроимся по двое. Ты с Катей у тебя в спальне, а мы с Милой - в спальне твоего мужа.
   - Хорошая идея! - обрадовалась Марина.
   - Впрочем, если Мила пожелает, она может и одна переночевать в своей комнате, а я тогда присоединюсь к вам третьей, - ехидно заметила Аня. - Она ведь убеждена, что всё нам только кажется.
   - Я не говорю, что кажется, - возразила я. - Я говорю, что мы неправильно всё объясняем. Но я не хочу быть жалкой отщепенкой. Если решено ночевать по двое, то я согласна.
   Темноты ещё не было, но солнце садилось и на землю спускались сумерки, а вместе с ними на сердце ложилась тревога. Не хотелось сознаваться даже самой себе, но меня очень беспокоила наступающая ночь. Неужели мы вновь будем слышать, как где-то наверху воет и царапается в двери собака?
   Мы рано встали из-за стола, чтобы поскорее умыться и устроиться по-новому. Не хотелось бегать по дому в темноте. Свет, хоть и тусклый, конечно, будет включён, но ночью это утешение слабое.
   Я не стала дожидаться своей очереди в ванную, стоя под дверью, а перенесла пока свои сумки в бывшую спальню мужа Марины. Конечно, хорошо, что эта комната была не напротив лестницы, а рядом со спальней Марины, но это была не просто чья-то спальня, а ЕГО спальня. Днём эта деталь казалась незначительной, а ночью приобрела большое значение. Меня утешала мысль, что Катя здесь уже ночевала и осталась жива и в здравом уме.
   Аккуратно положив сумки в угол, я пошла вниз. Навстречу мне по лестнице поднимались Аня и Марина, а когда я спустилась, то встретилась и с Катей, которая тоже собиралась подняться наверх.
   - Мила, будешь уходить - выключи свет! - крикнула мне Марина.
   Будь это мой дом, я бы нигде не выключала свет. Он бы горел всю ночь во всех комнатах и ярко освещал лестницу. Я бы даже осветила весь третий нежилой этаж. Но здесь распоряжалась экономная Марина, так что спорить не приходилось.
   - Выключу! - отозвалась я и пошла в ванную.
   Мне вдруг стало не по себе. В кухне и столовой свет уже не горел, было почти темно, а за окнами зловеще качались ветки деревьев. Понимаю, что всё это чепуха, пустая игра воображения, но чувствам не прикажешь, а чувства доказывали мне, что я не могу совладать с тревогой.
   - Спокойно, - ровным голосом произнесла я. - Всё в порядке.
   Я открыла дверь в ванную и вошла туда. Почему-то первым делом я повернулась к стиральной машине, накрытой сверху куском очень толстой плёнки с красивым рисунком. Да, именно этот рисунок меня и привлёк. На неровном голубоватом фоне были не то нарисованы, не то сфотографированы розовые лилии в маленьких корзинках, между ними были упавшие лепестки и... а вот что именно ещё, я не поняла, наверное, поэтому и повернулась первым делом к машине. Мне показалось, что это сигареты или маленькие сигары, но так странно среди корзинок с лилиями увидеть такие приземлённые предметы. С другой стороны, что ещё могли обозначать эти коричневатые тонкие палочки?
   Закончив рассматривать клеёнку, я повернулась к раковине и увидела, что платок, загораживающий зеркало над стеклянной полочкой, чуть приподнят снизу. Вдруг этот краешек платка стал медленно опускаться, пока не закрыл всего зеркала до самой полочки. Было полное впечатление того, что кто-то со стороны зеркала приподнял край платка, чтобы посмотреть, кто же это зашёл в ванную. Я была буквально пригвождена к месту увиденным, иначе закричала бы и бросилась скорее вон. А я стояла, не в силах пошевелиться, и продолжала смотреть на платок. Он оставался неподвижным. Я уже не пыталась говорить себе: "Спокойно. Ничего не произошло". Какое там! Я не посмела бы даже прошептать что-либо, боясь привлечь к себе неведомо чьё внимание. Я даже боялась повернуться к двери, чтобы тот, кто выглядывал из-под платка, не заинтересовался мной. Я просто стояла и смотрела на завешенное зеркало.
   "Интересно, что будет, если снять платок? - мелькнуло в голове. - Наверное, не случайно завешивают зеркала в домах, где находится покойник. А Марине посоветовали не открывать зеркал все сорок дней".
   Ситуация становилось уже нелепой. Я стояла в ванной и боялась шевельнуться. Так я могла простоять и всю ночь. Я попыталась собраться с духом, а для этого принялась вспоминать самых выдающихся смельчаков, не боящихся ни чёрта, ни дьявола. Но, как на зло, в голову лезли воспоминания о мистическом рассказе Джеральда Даррелла о зеркалах, в которых появлялось нечто, да ещё в ушах звучала фраза "Мёртвые не кусаются". Вот эта-то фраза, как это ни странно, меня очень приободрила. Пираты спокойно отнимали у других жизнь, калечили, казнили, порой весьма жестоко, но никакие призраки их не преследовали. А я не причинила вреда ни погибшему Сергею, ни собакам, которых постреляли, но почему-то страшусь их мести. Наслушалась Марину, а теперь не могу успокоиться... Но как же мог платок приподняться?
   Я чуть было вновь не ударилась в панику, но вдруг сообразила: он не приподнялся, а всего лишь опустился. Передо мной в ванной была Катя, а она давно уже хотела сдёрнуть платки с зеркал. Наверняка, она приподняла платок, чтобы полюбоваться собой, а потом не до конца опустила. Я открыла дверь, и от сквозняка приподнятый край платка соскользнул вниз. Я застала сам момент скольжения. Вот и всё. И не стоило так волноваться из-за пустяков. Вот Марина бы решила, что это творит её муж, Аня, наверняка, тоже приписала бы это действию потусторонних сил, а я по-умному объяснила этот эпизод. Кстати, неплохо бы его включить в какую-нибудь книгу. Эффектно бы получилось. Я вымыла руки, хотела умыться, но что-то помешало мне нагнуться над раковиной в беззащитной позе. Я поспешила покинуть это помещение, выключила свет в нём, прошла по холлу до лестницы, выключила свет там и торопливо поднялась на второй этаж.
   - Можно я лягу с того края? - спросила Аня, едва я вошла.
   Разумеется, она выбрала ту сторону, которая была дальше от двери.
   - Можно, - великодушно разрешила я.
   - Почему так задержалась?
   - Пока умоешься... - Не могла я признаться в своей трусости.
   - Ты никого не видела внизу? - вдруг спросила Аня.
   - Кого я должна была увидеть?
   - Значит, никого?
   Мне стало очень неприятно. Неужели и она видела, как медленно опускается платок? Нет, не может быть. Это, конечно, Катя приоткрывала зеркало. А если увидела? Но и тогда возможно естественное объяснение. Перед Аней кто-то тоже смотрелся в зеркало. Правда, кто? Марина не посмеет даже дотронуться до него. Снова Катя? Почему бы и нет? Посмотрела на себя в зеркало, потом ушла, вернулась в ванную передо мной, и опять ей понадобилось зеркало.
   - Никого я не видела, - как можно спокойнее ответила я. - Кого там можно увидеть, если вы ужё ушли?
   - Тень.
   Этого ещё не хватало!
   - Какую тень? Ты ушла вместе с Мариной. Сразу же за тобой наверх поднялась Катя. Какую тень я должна была увидеть? Может, ты её видела?
   - Мы обе её видели: Марина и я. Когда мы уже были наверху, мы посмотрели вниз: Катя начала подниматься по лестнице, а ты прошла мимо неё и скрылась из глаз. И вот мы увидели, как по стене пробежала тень, словно человек проскользнул.
   Страх возникает внезапно, и лишь от тебя зависит, сумеешь ли ты подавить его с самого начала или дашь ему разрастись. Я сделала над собой усилие и напомнила себе, что я не внизу, а здесь, в обществе Ани, так что если кто-то и проскользнул там, то там и остался. Только остался ли?
   - Что за чепуха вам видится от страха! - сказала я. - Какой ещё человек? Призрак не должен оставлять тени, как учат нас умные книжки, а человеку там взяться неоткуда.
   Аня издевательски посмотрела на меня.
   - Как учат умные книжки? - повторила она. - А что собой представляют твои умные книжки? Учебник по нечистой силе, заверенный и разрешённый к печати соответствующим министерством? Это всего лишь выдумка автора, который сам ни хрена в этом не смыслит. Призрак не должен оставлять тень? А как же мы его способны увидеть? Не мы, конечно, а люди вообще? Раз он предстаёт перед живыми в виде существа, похожего на человека, то он и тень должен отбрасывать.
   - Иногда пишут, что сквозь него просвечивает огонёк свечи, - вспомнила я и тут же усомнилась, читала ли я это или сама выдумала.
   - И через стеклянный графин просвечивает огонь, а тень он всё равно отбрасывает, иначе он был бы таким прозрачным, что мы не смогли бы его увидеть.
   - Ну хорошо, - согласилась я, потому что и сама ввела в своей повести эпизод с крадущейся тенью. - Но куда же тогда этот призрак делся?
   - Не знаю. Может, остался там, а может, пошёл за нами.
   И тут меня осенило. Это же бессовестно со стороны моих подруг увидеть крадущуюся тень и уйти, оставив меня одну!
   - Тогда почему вы ушли? - прямо спросила я. - Тень скользит по стене, я одна на первом этаже, а вы преспокойненько разошлись по комнатам.
   Аня порозовела.
   - Честное слово, сама не знаю, как это получилось. Ты меня извини и не осуждай. Словно какое-то затмение нашло. Мы тень увидели и сразу даже не осознали, что это было. Поднялись наверх, и тут только до нас дошло. Мы обменялись догадками и... наверное, увлеклись, потому что разошлись по своим комнатам, думая только о тени. Даже Катя, хоть ничего и не видела, была испугана. А о тебе мы как-то не подумали. Прости, Мила.
   Я видела, что Аня искренне огорчена и раскаивается, поэтому решила, что можно и простить. Человек слаб, и я не исключение, поэтому лучше особо не осуждать других.
   - Это не призрак прокрался, - объяснила меня. - Это я включила свет в ванной и открыла дверь. Естественно, тени сместились, и вам показалось, что кто-то прокрался.
   Я говорила это и ясно сознавала, что ищу любой предлог, чтобы обосновать отсутствие потусторонних сил. Я могла оказаться права, а возможно, и нет, потому что ванная всё-таки была в стороне от лестницы и отблеск света мог туда проникнуть, а мог и не проникнуть, но я пыталась объяснить тревожное явление невинной причиной.
   Аня долго думала, прикидывая, права я или нет, и наконец неуверенно кивнула.
   - Всё может быть, - согласилась она. - Но всё-таки в этом доме творится что-то странное.
   Мне удалось успокоить саму себя, поэтому я принялась доставать нужные мне вещи из сумки.
   - А ты не забыла позвонить родителям? - ядовито спросила Аня.
   И вдруг мне стало её жаль. Я до сорока пяти лет жила на положении взрослого ребёнка. Обо мне заботились родители, в моих делах принимали участие брат, его жена, тётя, а Аня была совсем одна. Недаром в её вопросе мелькнуло такое странное немного насмешливое, немного уязвлённое чувство. Наверное, и ей бы хотелось, чтобы дом был полон любящих её людей.
   - Не забыла, - откликнулась я. - Если бы забыла, то мне бы ужё сто раз успели позвонить.
   - А ты рассказала, что ночью здесь раздавался собачий вой? - поинтересовалась Аня уже без постороннего оттенка в голосе.
   - Нет, не стала. Зачем их волновать лишний раз? Сами разберёмся, в чём тут дело.
   - Уж не думаешь ли ты вести расследование, как в сериале про борцов с призраками. Я включила однажды, полюбовалась, как они за ними бегают, и переключила на другую программу.
   - Кто за кем бегал? - не поняла я.
   - По-моему, они за призраками.
   - Ещё один довод в том, что нам нечего бояться, - заключила я. - Если бы призраки бегали за людьми - дело одно, а раз люди - за призраками - совсем другое. Раз призраки боятся, то, значит, очень уязвимы.
   - Так это же кино, - напомнила Аня. - Да я и не разобралась, кто от кого убегал или защищался. Неужели ты принимаешь это на веру?
   - Разумеется, нет, - ответила я. - Но мне не хочется, чтобы ты принимала на веру то, что нам слышится. Пока мы не нашли этому объяснения, но обязательно найдём.
   Аня поняла, что переубедить меня невозможно, и по моему примеру начала готовиться ко сну. Только она напрасно думала, что я была спокойна и не верила ни в чёрта, ни в дьявола. Нет, это я храбрилась. Днём я была искренне рассудительной и разумной женщиной, а ночью лишь пыталась такой казаться.
   - Свет будем выключать? - спросила Аня.
   То, что я не одна в комнате, вселяло бодрость, но не настолько, чтобы остаться в темноте.
   - Мне кажется, что не стоит, - решила я. - Если наверху опять завоет и начнёт скрестись, нам будет не по себе в потёмках.
   Мы легли спать на одну кровать, но она была такая большая, что, казалось, будто мы лежим в разных концах комнаты. Меня начала уже одолевать дремота, как вдруг Аня заговорила.
   - Тебе не кажется, что этот Сергей был не очень приятным человеком? - спросила она.
   - Кажется.
   Я могла бы подробно рассказать про то, как он обращался с мамой Марины, но в моём присутствии Марина лишь вскользь упомянула Ане и Кате про то, что её мама умерла, поэтому я не знала, хотела бы она, чтобы Аня была обо всём осведомлена, или пожелала бы скрыть лишние подробности. На всякий случай, я решила об этом промолчать.
   - Смотри, с садовником он поругался, причём не раз, с рабочими тоже ругался.
   - Бомжей гонял, - напомнила я.
   - И на того пьяницу, который приходил просить деньги, орал матом, - припомнила Аня. - С соседями ссорился.
   - С какими? - не поняла я.
   - Которые хотят купить участок.
   - Здесь уж соседи сами виноваты. Люди не хотят продавать свою дачу, и нечего к ним лезть. Но вообще-то человек был тяжёлый.
   - Вот и я говорю. Как Маринка с ним уживалась?
   И вновь я должна была промолчать про последний год их жизни, когда Марина не могла ему простить смерть мамы.
   - Сам был человек неприятный, вот и душа его покоя людям не даёт, - твердила Аня.
   - Не на ночь будь сказано, - напомнила я.
   - Это правда, - согласилась Аня. - Говорят же, что про покойников нужно или хорошо или никак.
   - С этим можно и поспорить, не выдержала я. - Я не говорю именно о муже Марины, но ведь бывают такие люди, которые при жизни доставляли людям только горе. Отчего же надо забывать про их поступки?
   - Надо уметь прощать.
   - Можно простить, но нельзя забыть. Да и прощать надо не всё. Вот у Диккенса читаешь, как жена отзывается об умершем муже: "Пусть сгниёт его душа в аду". А что же ей остаётся ещё сказать, если он покалечил жизнь и ей, и детям? Это, наверное, только у нас если человек умирает, то он вроде бы должен быть прощён. А есть грехи, которые простить нельзя.
   - Можно простить любой грех, - не сдавалась Аня. - Человек уже мёртв и больше зла причинить не может. Пусть уж его душа знает, что его простили.
   - У нас каждый день передают, что кого-то убили, кого-то замучили до смерти, кого-то изнасиловали. И всех убийц и насильников прощать? Ты бы смогла простить человека, зверски убившего твою дочь?
   - Нет, я не настолько христианка, чтобы прощать такое, - призналась Аня.
   - А я не знаю, надо ли такое прощать, даже если ты истинный христианин? Другое дело, если убийца раскаялся, причём не на словах, а всей душой почувствовал свой грех. Здесь уж можно и простить. Да и то, если родные замученного человека не прощают, их нельзя за это осуждать.
   Я опомнилась.
   - А что это мы вдруг начали философствовать на такие темы ночью? - удивилась я.
   - Сама не знаю.
   - Это по-русски. Классически. Во скольких книгах описывается, как люди спорят о чём-то важном весь день до глубокой ночи, уж спор отошёл от прежней темы и распространился на другие, все доводы приведены, а остановиться спорщики не могут, пока не спросят друг друга: а о чём хоть мы начали говорить?
   - Вот и мы так же. Давай спать.
   - Спокойной ночи.
   Я уснула почти сразу и увидела не то ботинки, не то сапоги, видневшиеся из-под раздвинутой портьеры, висящей над дверью. Я боялась этих неведомо откуда взявшихся сапог, потому что была уверена, что они на ногах существа, которое замышляет что-то дурное. Неизвестно почему, но во сне я твёрдо знала, что эти сапоги на ногах погибшего Сергея. Зачем умерший страшной смертью человек прячется за портьерой? Что он замышляет? Кого он поджидает? Что я увижу, если рука Сергея отогнёт полог? Мне было так страшно, как никогда ещё не было наяву. И вдруг Сергей за портьерой начал тихонько подвывать, то умолкая, то возвышая голос, словно в неизбывной тоске, а когда вой достиг особой силы, в дверь, за которой он прятался, заскреблась собака. Я думала, что собака хочет добраться до убитого ею человека, а Сергей прячется от неё за портьерой, но в то же время отчётливо сознавала, что угроза нависла над кем-то из ныне живущих. Потом портьера заколыхалась, мёртвый начал её отодвигать изнутри, а моё внимание было устремлено на медленно открывающуюся дверь, из-за которой показалась чёрная собака, не слишком крупная, не дог, конечно, но способная убить человека. Глаза этого зверя устремились на меня, он начал медленно подкрадываться и подбираться, готовясь к прыжку. Краем глаза я уловила, что на меня указывает окровавленная рука мертвеца. Собака чуть присела и прыгнула, и я почувствовала удар лапы.
   - Да просыпайся же! - толкала меня Аня. - Неужели не слышишь?
   Я не сразу поняла, что сон перешёл в явь и не собака прыгнула на меня, ударив лапой, а моя подруга тычет меня чуть ли не кулаком.
   - Что случилось?
   - Ты совсем оглохла? Слышишь, как кто-то воет, жалобно так, словно испытывает муки.
   Вой, действительно, слышался, негромкий, но отчётливый. Он вплёлся в мой сон, и во сне это подвывал мёртвый муж Марины. А кто воет сейчас? Собака?
   Мы с Аней долго полулежали на широкой кровати, прислушиваясь. Вой то стихал, то усиливался, а порой переходил даже во всхлипывания.
   - У меня такое впечатление, словно воет не собака, а человек, - сказала я.
   И в тот же миг погас свет.
   Аня вскрикнула. Если бы одновременно ударил гром, мы и то не испугались бы больше, чем теперь. Темнота казалась кромешной, без единого проблеска света, без намёка на то, что снаружи светит месяц. Можно убеждать себя в чём угодно при дневном свете, но в темноте человек чувствует себя беспомощным, поэтому обе мы ожидали, что вот сейчас на нас кто-то кинется, а тут ещё вой стал громче и что-то заскреблось, зашуршало...
   - Я не могу так больше! - тихо простонала Аня. - Я боюсь.
   Не знаю, что бы со мной произошло, будь я в комнате одна, но сейчас я осмелилась встать и на ощупь добраться до сумки, где у меня была свеча и спички. Я нащупала их, вытащила, дрожащими руками чиркнула спичкой и зажгла свечу. Тусклый свет показался блаженством.
   - Как хорошо! - выдохнула Аня. - Я думала, что умру от страха.
   А я вспомнила тысячу историй, когда свечи таинственным образом гаснут или их задувает порыв ветра, которому неоткуда взяться. Я поспешила отогнать непрошеные фантазии, но они упорно лезли в голову. Мне помогла неожиданность: разогретый жидкий стеарин пробежал по свече в виде тоненького ручейка и застыл на поверхности полированного столика неопрятными каплями. Меня сразу обжёг страх гораздо сильнее мистического. Если не удастся оттереть эти капли так, чтобы не осталось следов, то ещё неизвестно, как на это отреагирует хозяйка.
   - Я здесь свечой накапала, - сообщила я. - Марина меня убьёт. Она так трясётся над своими вещами.
   - Оттирай скорее!
   Но когда я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть капли, свеча наклонилась и с неё опять потекло.
   - Дай что-нибудь, на что можно поставить свечу, - попросила я. - Да быстрей же! Мы сейчас здесь всё закапаем.
   Аня вскочила с кровати, стала в лихорадочной спешке перебирать вещи и протянула мне "Собаку Баскервилей", которая лежала в моей открытой сумке сверху.
   - С ума сошла? - возмутилась я. - Это же книга.
   - Ну и что?
   - Как её потом отчистишь?
   - Подумаешь. Она же старая и потрёпанная.
   - Да, ей больше шестидесяти лет, но это не значит, что с ней можно так обращаться. Ищи что-нибудь другое. Вон там высовывается такая папка в виде книжечки. Давай её.
   Это были мои рукописи, вложенные в обложку от учебника математики. Сам учебник я давно выбросила, а обложку оставила, чтобы удобно было вкладывать туда листки бумаги и заодно писать на этой картонке, если сидишь не за столом, а, например, в кресле. Пришлось прилепить свечу к этой обложке, раз ничего другого не оставалось.
   - Воск оттирается? - спросила Аня.
   Я попробовала его срезать, подведя к каплям край листа бумаги, но следы, конечно, остались.
   - Наверное, надо дождаться утра, - решила я. - Мы найдём какую-нибудь тряпочку и как следует потрём.
   - Фу, прямо в жар бросило, - призналась Аня. - Ты уж поосторожнее.
   - Да, на призрака эти капли не свалишь.
   Мы обе вдруг осознали, что из-за страха перед хозяйкой перестали прислушиваться к вою. Сейчас этот вой вновь вошёл в сознание.
   - Может этой собаке... или не собаке, а кому-то ещё всё-таки нужны не мы с тобой? - с надеждой спросила Аня.
   - Мы-то в случившемся неповинны, - согласилась я. - Зачем нас преследовать? А впрочем, у призраков часто нет определённой цели, и они преследуют того, кто попадётся им на пути. А мы ещё лежим на ЕГО кровати.
   - Он умер не здесь, - напомнила Аня. - Он так и не успел дойти до дома.
   - Какая разница, здесь или не здесь. Вещь-то его.
   Вой вновь усилился, и наверху раздался отчётливый шорох.
   - Неужели мы весь месяц будем слышать по ночам эти звуки? - спросила Аня, не требуя, впрочем, ответа.
   - Может, привыкнем?
   - А если ЕМУ удастся оттуда выбраться? - зловеще проговорила Аня.
   До самого рассвета мы то прислушивались к вою, царапанью и шорохам, то забывались в коротком и не слишком приятном сне. Утро застало нас невыспавшимися и вялыми. Но оттирание стеарина немного привело нас в чувство. Оказалось, что закапан был не только столик, но и пол. Мы удалили застывший стеарин и носовыми платками натёрли эти места до блеска, уничтожив все следы преступления.
   Едва успели мы всё убрать, как к нам постучались Марина и Катя.
   - Слышали, как жалобно выла собака? - спросила хозяйка.
   Я не успела дать знак Ане, чтобы она помалкивала, поэтому она выпалила:
   - А собака ли это?
   - Кто же ещё? - насторожилась Марина.
   - Тебе не показалось, что это воет человек или тот, кто был человеком при жизни?
   Хозяйка злополучной дачи побледнела и села на край кровати.
   - Вы думаете, что это Сергей?
   - Может, это его душа не находит покоя? - продолжала Аня.
   Катя подумала и вдруг высказала такую мысль:
   - А может, тебе плюнуть на эту дачу и продать её твоим соседям за очень хорошие деньги, а себе купить другую?
   - Нет, это невозможно, - прошептала Марина. - Ты не понимаешь, но это невозможно.
   Внезапно она словно очнулась и испуганно посмотрела на нас.
   - Нет, в память о Сергее я не могу расстаться с дачей. Он не хотел её продавать.
   - Ещё этот свет погас, - сказала Аня. - Едва Мила произнесла: "Это воет не собака" - как тут же стало темно. Прямо-таки знак свыше.
   - Это не знак свыше, - мрачно возразила Марина. - Это энергетики с нашей подстанции нам пакостят. Они считают, что наше правление что-то им не доплатило, а правление утверждает, что за всё заплачено. Вот нам внезапно и выключают электричество, чтобы мы одумались. А у вас здесь свеча?
   Я не поняла, почему она догадалась, что у нас есть свеча, но она указала на мою испачканную стеарином обложку. Это кто из вас догадался её привезти?
   - Мила, - ответила Аня.
   - Ты всегда возишь с собой свечи? - удивилась Марина. - Как в средние века.
   - Я знаю жизнь, - со всей скромностью сказала я.
   Лица у моих подруг вытянулись.
   - У меня уже привычка такая, - объяснила я. - Моя собака очень боится грозы, а иногда и просто темноты. Если свет есть, то мы его включаем специально для неё, а если его нет, то зажигаем свечу.
   - Здорово, - одобрила Марина. - Я завтра поеду в Москву и куплю свечей.
   - Да уж, это будет лучше, чем дрожать от страха в темноте. Хорошо ещё, что мы догадались ночевать не поодиночке.
   Мы спустились вниз. Когда пришла моя очередь умываться, я первым делом посмотрела на платок, закрывающий зеркало. Он был неподвижен.
  

Глава 7

Что я услышала из окна

   Марина вновь была полна решимости надзирать за рабочими, а они очень скоро после завтрака приехали на грузовике с досками. Непонятно, что помогало измученной страхами и постоянными недосыпаниями женщине держаться на ногах, но Марина орала на оступавшихся рабочих так, словно сил у неё было в избытке. Пришедший на работу Михал Михалыч подобрался было к ней о чём-то спросить, но не решился, бочком обошёл её сзади и скрылся за кустами.
   - Катя сейчас готовится замешивать тесто, - сообщила Аня. - Может, сходим погулять?
   - Пошли. - Мне тоже не хотелось сидеть здесь и слушать вопли.
   Мы тихонько выскользнули за ворота и пошли по улице между сплошных стен.
   - С одной стороны, такие ограды неприятны, потому что не знаешь, что за ними делается, - сказала я, - но, с другой стороны, и нас никто не видит.
   - Какая тебе разница, видят тебя или нет? - удивилась Аня. - Пусть хоть в бинокль разглядывают. А то, что на участке чувствуешь себя свободно... Хотя нет, не чувствуешь, ведь со второго-третьего этажа чужой двор хорошо просматривается.
   - А интересно, опасно здесь зимой? У нас сейчас настроили зимних домов, и некоторые живут там круглый год. Но ведь много участков пустует, а воры не спят. Вот так залезут в сад какие-нибудь грабители, убьют тебя, а никто и не заметит за такими мощными стенами.
   - Нас здесь зимой не будет, - утешила меня Аня. - Да и за Марину не беспокойся. Наверняка здесь такая охрана, какая вам на ваших шести сотках и не снилась.
   - На десяти, - внесла я существенную поправку.
   Мы пошли не в сторону рынка, а в противоположную, чтобы постепенно освоить местность. Дорога и здесь была асфальтирована для машин и выложена плиткой для пешеходов. Полоска газона с деревьями и кустами отделяла одну часть дач от другой. Возможно, это были разные товарищества или кооперативы, не знаю уж, как назывались эти сообщества владельцев участков.
   - Но всё-таки, где это произошло? - вновь не выдержала я.
   - Спроси у Марины, - посоветовала Аня.
   - Неудобно. У неё горе, а я буду проявлять праздное любопытство. Давай попытаемся вычислить. Он шёл с поезда, потому что у него в тот день сломалась машина. Где здесь электрички?
   - Можно спросить, - предложила Аня. - Вон женщина идёт.
   - Вы не скажете, как пройти к станции? - обратилась я к невысокой даме.
   Меня словно и не слышали. Терпеть не могу этого спесивого выражения на лицах некоторых женщин, как будто ответ на вопрос прохожего может их унизить.
   - Верблюдиха, - дала ей свою оценку Аня.
   - Наверное, здесь много таких, - решила я. - Дачи эти принадлежат не нормальным людям, а богатеньким буратинам. Надо поискать кого-нибудь не такого напыщенного.
   - Вон мужик идёт, - сказала Аня.
   Мужчина был одет в шорты непомерной ширины, обладал "пивным" брюшком, нависающим над шортами и не прикрытым ни рубашкой, ни майкой.
   - Вы не подскажете, как пройти к станции? - спросила Аня.
   - Подскажу. Прямо и направо будет станция железнодорожная, а если пройти мимо неё ещё немного вправо, то там будет автобусная стоянка.
   Мужчина был приветлив и пребывал в очень хорошем расположении духа. Мне кажется, это было его обычное состояние, потому что губы его непроизвольно складывались в улыбку, а голос звучал ровно и весело.
   Мы поблагодарили и пошли дальше.
   - Наверное, счастливый человек,- высказала свою мысль Аня. - Так и кажется, что всё у него хорошо, всем он доволен.
   - Но прикрыть живот ему бы не помешало, - добавила я.
   - Это уже мелочи, - отмахнулась Аня.
   - Значит, это случилось между станцией и участком Марины. Наверное, где-то на этой дороге.
   - Можно было спросить у того мужчины, - сказала Аня. - Наверняка здесь любой знает, что случилось, как и где. Не каждый день загрызают человека.
   - Неудобно спрашивать о таком.
   Нам не пришлось спрашивать, где именно надо сворачивать вправо, потому что дорога разветвлялась и выбор был очевиден. Мы свернули направо и без приключений дошли до станции. Обычная станция, как и везде, только перед ней толпились торговки с зеленью и ранними овощами. У нас такого удобства нет.
   - Дошли. Что дальше? - спросила Аня.
   - Не знаю. У нас ведь нет определённой цели, так что давай пройдём немного дальше, например, до автобусной остановки, осмотримся и повернём обратно.
   Мы так и сделали. Автобусная остановка тоже ничем особенным не поражала, только там имелось нечто вроде беседки для отъезжающих, а на случай дождя это вещь удобная. Мы обошли вокруг и обнаружили, что, пройдя чуть вперёд и свернув налево, можно попасть в лес.
   - Посмотрим, что здесь за леса? - спросила Аня.
   Что меня всегда настораживает, так это хождение в лес одной или вдвоём с лицом женского пола. Столько всего нехорошего передают про случаи в лесах, что так и кажется: сейчас нападут, изувечат и убьют.
   - Только давай условимся: если народ туда не ходит, то пройдём только по опушке, - попросила я. - Не так страшны призраки, как хулиганы или бандиты.
   Аня пожала плечами, но согласилась.
   Лес был чистый, опрятный, видно было, что лесник здесь работает, а может, люди выходят на субботники по расчистке леса. Не думаю, что та чванливая дама будет подбирать бумажки и бутылки, но "пивное брюшко" наверняка с удовольствием примет участие в общей работе.
   - Не скажешь, что здесь много гуляющих, - отметила Аня. - Ладно, не будем заходить вглубь, а то вдруг наткнёмся на какую-нибудь собаку. Ведь точно не известно, убили её или нет.
   По опушке мы дошли до маленького прудика, с крутыми, заросшими травой берегами. До чего всегда живописно смотрятся пруды на фоне леса! Кажется, ничего особенного в нём нет, а глаз не оторвёшь. Да ещё упавший ствол небольшой берёзы уходил одним концом в воду и красиво отражался в ней.
   - Алёнушкино озеро, - сказала я.
   - Собака! - тревожно перебила меня Аня.
   И правда, на другом конце пруда показалась большая собака типа кавказской овчарки. То, что она была не с нашей стороны, ничего не значило, ведь прудик был крошечным и ей ничего не стоило за полминуты оказаться рядом с нами.
   - Что вы здесь торчите?! - раздался резкий окрик. - Не видите, что собака без привязи?
   - Она у вас ещё и без намордника, - отозвалась Аня.
   - Пошли отсюда, - предложила я.
   - А почему? - неожиданно упёрлась моя подруга. - Разве они этот пруд купили? Выпустили собаку, а теперь ещё все должны отсюда убираться!
   - Да уходите же! - орала женщина. - Ведь если покусает, сами будете виноваты!
   Я утащила упиравшуюся Аню прочь.
   - Почему?! - возмущалась она.
   - Ты хочешь стать ещё одной жертвой? Этой наглой бабе ты не докажешь, что выпускать без намордника зверюгу нельзя. Её и с намордником нельзя выпускать, потому что она раздавит человека своей массой. Набросится на тебя эта собака, разорвёт...
   - И эта нахалка, её хозяйка, будет отвечать, - негодовала Аня.
   - А ты, лежа в закрытом гробу, конечно, будешь удовлетворена, что она будет отвечать.
   - Не буду, конечно...
   - Никто ни за что отвечать не будет. У такой наглятины всё и все куплены. Даст взятку - и дело замнут. Может, это её собака разорвала Марининого мужа, но ничего не докажешь.
   - А ведь это возможно! - воскликнула Аня. - Собаку выпустили погулять поздно вечером, уже в темноте, она бросилась на Сергея... Да, это вполне вероятно. А когда это случилось, хозяйка быстренько её подозвала и увела, чтобы избежать неприятностей.
   - Но это только наши предположения, - напомнила я. - Может, эта собака здесь и ни при чём.
   Мы повернули обратно. После встречи с собакой и её наглой хозяйкой нам расхотелось идти по лесной опушке, и мы неторопливо пошли по дороге.
   - В лесу многие выпускают собак, - сказала я. - У нас, например, даже возникают бои между выпущенными погулять и случайно встретившимися собаками. Хозяева еле их растаскивают. У нас была крупная собака, русско-европейская лайка...
   - Я её помню, - подхватила Аня.
   - Она самая. Так она в лесу чувствовала себя хозяйкой и очень не любила, когда встречала кого-то постороннего. Она не кусалась, но выражала недовольство лаем. А представляешь, что будет, если встретишься один на один с московской сторожевой или кавказской овчаркой?
   - Что-то мне расхотелось гулять по лесу, - призналась Аня. - Эта баба всё настроение испортила.
   - Ничего. Приободрись. Мало ли какие люди попадаются?
   Аня остро переживала из-за грубости женщины и нашего послушного ухода. Она хмурилась, поджимала губы, иногда что-то бормотала.
   - А вон идёт твой любимый "пивной животик", - сообщила я, заметив знакомую фигуру.
   Аня встрепенулась и, кажется, даже перестала думать про наглую бабу.
   - Только, пожалуйста, не называй его "пивным животиком", - попросила она. - Некрасиво это как-то. К другому это прозвище подошло бы, но не к нему. Очень приятный мужчина.
   - Хорошо, не буду, - согласилась я.
   Приятный мужчина узнал нас и заулыбался.
   - Нашли станцию? - спросил он.
   - Спасибо, нашли, - радостно ответила Аня. - Вы так хорошо нам объяснили, где она.
   - У вас здесь дача? - любезно осведомился он.
   - Нет, у нашей подруги здесь дача, а мы у неё гостим.
   - В таком случае, мы с вами ещё не раз встретимся. Будем знакомы. Меня зовут Михаил, - представился приятный мужчина.
   - Аня, - отозвалась моя подруга, краснея.
   - Мила, - сказала я.
   Я долго не могла привыкнуть, что люди в годах, а то и старики, представляются просто по имени, но постепенно смирилась с этим. А ведь как хорошо было раньше, когда обращались друг к другу по имени и отчеству. Мне понравились чьи-то слова, что только у нас, русских, в обычае прибавлять к имени ещё и имя отца, как дань уважения к нему. Почему сейчас отказываются от этого? Смотришь какую-нибудь передачу и видишь: сидит старуха и представляется как Таня. Не Татьяна Фёдоровна или Ивановна, а просто Таня, словно девочка. Вот я помню, как совсем ещё молоденькой начала работать инженером-конструктором. Как я представлялась? Конечно, Мила. Но однажды зашёл ко мне рабочий с каким-то вопросом по чертежу. Спросил, между прочим, как меня зовут. Я отвечаю по привычке: "Мила". Он: "А полностью?" Говорю: "Милица Николаевна". И он ко мне, девчонке, всегда обращался по имени и отчеству. Я потом поняла, что это знак признания меня как инженера. В школе учителя сплошь и рядом друг к другу обращаются по имени, ко мне, кстати, тоже, а я не могу переходить на такую упрощённую форму общения. Когда отправляю сообщения, то подписаться Милица или Мила могу, а вот так, вживую, - нет. Сейчас я вынуждена была представиться просто по имени, да и обращаться к приятному мужчине тоже придётся как к Михаилу, я к этому быстро привыкну, но если я человека привыкла называть по имени-отчеству, то перейти на имя не в силах. Кстати, я представилась нашему новому знакомому Милой, а не Милицей, во-первых, потому что Аня подала мне пример, а во-вторых, чтобы не было вопросов, что это за имя, почему меня так назвали...
   - А я в отпуске, - похвастался Михаил. - Теперь на свободе поработаю.
   Мне это было знакомо, потому что я сама жду окончания учебного года, чтобы усердно писать свои произведения, но Аня раскрыла рот.
   - Поработаете? В отпуске?
   - Пишете книгу? - спросила я.
   - Не книгу. Задумал серию картин. Я художник и преподаю в Педагогическом университете. Времени совсем не хватает, поэтому жду не дождусь отпуска, чтобы по-настоящему работать.
   - А я учитель математики в школе, - сказала я.
   - Почти коллега.
   - А я экономист, - сообщила Аня.
   - Мы с вами будем часто встречаться, потому что я намереваюсь располагаться со своим мольбертом в самых разных местах, но не так далеко отсюда. Как увидите меня, сразу подходите, буду очень рад.
   - Хорошо, подойдём, - охотно согласилась Аня.
   - Я напишу ваши портреты, - пообещал Михаил.
   Кажется, Аня готова была до бесконечности стоять на дороге и, млея, слушать приятного мужчину, но я тихонько дёрнула её за рукав.
   - Да свидания, Михаил. До встречи, - попрощалась я и увела свою подругу.
   - Ты чего? - прошипела она.
   - Не надо так много разговоров в первый же день, а то он устанет от нас, решит, что знакомство с нами слишком утомительно, и будет от нас прятаться. А так, понемногу, не надоедая ему, ты его приучишь к встречам с тобой, и они станут ему желанны и даже необходимы.
   - И почему ты до сих пор не замужем, раз так хорошо знаешь, как надо поступать? - удивилась Аня.
   - Я не практик, а теоретик, - объяснила я. - Можно было бы воспользоваться методикой из некоторых книг, но это уж на твой страх и риск, я в результатах не уверена.
   - Какой? - жадно спросила Аня.
   - Сегодня ты с ним - сама любезность, завтра - холодна и чопорна, послезавтра - грустна и задумчива, еле замечаешь его, а на следующий день вновь радостно его приветствуешь. И так по кругу.
   Аня представила, как это будет выглядеть.
   - Можно попробовать, - согласилась она.
   Я почувствовала, что наш отдых здесь получит некую дополнительную остроту. У себя на даче я бы не рискнула провести такую игру, а здесь я никого не знала и поэтому она показалась мне занимательной. Я словно была в другом городе, а ведь известно, как свободно чувствуют себя люди, приезжающие в отпуск в другой город и сознающие, что они здесь чужие и после отъезда никогда ни с кем из местных жителей не встретятся, а если встретятся, так друг друга не узнают.
   Мы вернулись к знакомым уже воротам, позвонили, и Марина сама нас впустила. Она выглядела усталой и нервной.
   - Мы встретили такую бабу! - первым делом сообщила Аня.
   Марине, похоже, было не до наших встреч, но она рассеянно выслушала свою гостью.
   - Да, у нас есть такая. Она постоянно выпускает свою собаку без поводка и злится, если кто-то приближается. Как-то она мне жаловалась: "Ведь видят, что я гуляю с собакой, а всё равно прутся". У неё такое мнение, что если она где-то гуляет, то проход туда остальным должен бать закрыт. А ведь недавно она гуляла сразу с двумя собаками. Представляете двух таких чудовищ, бегающих по краю леса без поводков и намордников? Уж кто с ней только не ругался? Мы сначала по-хорошему пытались с ней говорить, но толку не было, потом Сергей принялся на неё орать. А ей хоть бы что. За два дня до смерти она выпустила собаку прямо на дороге. Люди боятся проходить мимо, просят взять её на поводок, а эта гадина даже не отвечает. Тут Сергей подошёл и как начал кричать на неё матом. И что же?..
   - Она ему в ответ тем же, - догадалась я.
   - Правильно. Они накричались, выдохлись, а после этого она свистнула своей собаке и спокойно ушла.
   У меня вертелся на языке вполне естественный вопрос, но я не решалась его задать, зато Аня не постеснялась.
   - А не могла это сделать её собака? - спросила она. - Ну, ты понимаешь, о чём я.
   Марина помрачнела.
   - Не знаю, - ответила она. - Всё может быть. Случаев, когда хозяйские собаки до смерти загрызают людей, много, о них всё время пишут и показывают по телевизору. Но я не знаю. Может, это была она, а может, не она.
   Меня одолели сомнения.
   - Вряд ли она. После такого несчастья она не стала бы вновь выпускать собаку без поводка и намордника.
   - Она-то?! - почти вскрикнула Марина. - Да она не переменится, даже если её собака загрызёт трёх человек.
   - Ну да! - подхватила я. - Она и не может перестать это делать, иначе все удивятся, что она стала поступать по-человечески, и сочтут, что это подозрительно.
   - Не поэтому, - раздражённо возразила Марина. - Просто она хамка, каких свет не видывал. Денег много, неизвестно только, откуда, вот и мнит себя королевой. А сама только вчера из помойки вылезла.
   Я увидела, что к нам подошёл Михал Михалыч, и обрадовалась прекращению этого разговора.
   - Хозяйка, - обратился он к Марине, - я закончил грядки с морковью и теперь у меня перерыв.
   - Конечно, отдохните, Михал Михалыч, - отозвалась та.
   - Давай, пока я буду отдыхать, я закончу окно, - предложил садовник.
   Мне показалось, что Марина сейчас лопнет от злости, но она сдержалась.
   - Нет, Михал Михалыч, окно пусть ждёт осени, а вы отдыхайте, а потом займитесь свёклой.
   - Но...
   - Всё! - заорала Марина. - Слышать больше не хочу про окно!
   Садовник плюнул с досады и пошёл прочь.
   - Дура-баба! Вот дура! - бормотал он.
   - Сам дурак, - тихо сообщила нам Марина. - Ещё раз подойдёт со своим проклятым окном - убью.
   - А мне он нравится, - сказала я. - Колоритная личность.
   Я подумала, что неплохо вставить героя, подобного ему, в мою книгу.
   - Лучше бы ему убавить колоритности, - проворчала хозяйка. - И без него голова идёт кругом. Кстати, сейчас в доме убирается Юля. Это девушка из посёлка. Старательная и честная. Я, кажется, вам про неё уже говорила.
   - Говорила, - подтвердила Аня. - Ты знакома с художником, у которого здесь дача?
   - Не знаю, - пожала плечами Марина. - Какой он?
   - Очень симпатичный, жизнерадостный, приветливый, улыбается так хорошо... - начала перечислять Аня.
   - Зовут Михаилом, - уточнила я. - И у него пузо великое и не прикрытое.
   - Ходит здесь такой, - вспомнила Марина. - Часто перед мольбертом сидит. Вы с ним успели познакомиться?
   - Случайно, - ответила я. - Не знаешь, что он за человек?
   - Не знаю. Вежливый, приятный на вид, а кто его знает, каков он в натуре?
   - Женат? - с замиранием сердца спросила Аня.
   - Никогда не видела его с женщиной, - ответила Марина. - А Катя всё возится с пирогами и обедом. Неужели она думает все дни проводить на кухне? Погуляла бы, подышала воздухом.
   - Не мешай ей, - посоветовала я. - Она наслаждается. Ей так нравится твоя кухня, что она не променяет её ни на какие удовольствия.
   - Тогда пусть наслаждается, - решила Марина. - Я-то в этом наслаждения не вижу. Я вообще старалась поменьше возиться на кухне и при муже, а для себя вообще почти не готовлю. Ладно, девочки, вы загорайте, гуляйте и отдыхайте, а я отправляюсь к своим строителям.
   - Пошли, посмотрим на нашего "шкелета", - предложила я.
   - Пошли, - согласилась Аня.
   Катя священнодействовала и на наше приветствие только помахала рукой, измазанной в муке.
   - Хоть один готовый пирожок есть? - спросила я. - Надо же определить, достаточно ли соли в начинке.
   - Достаточно, - ответила Катя.
   Мы не теряли надежды, поэтому медлили с уходом.
   - Ладно уж, - сжалилась Катя, - возьмите вон в том тазике по пирожку, но прикройте полотенцем, как было.
   Мы не стали отвлекать её лишними разговорами, взяли по три аккуратных пирожка и тихо удалились. В столовой мы уселись на угловой диван и стали с аппетитом поедать добычу.
   - Как нам повезло, что Катька так любит возиться на кухне, - сказала Аня. - Не надо устанавливать очереди, выдумывать, что приготовить. И нам удобно, и ей приятно.
   Мы всё съели, подумали, не пойти ли на промысел ещё раз, но решили дотерпеть до обеда. Как раз в это время в столовую вошла симпатичная молоденькая девушка с коротко подстриженными русыми волосами. Она была не толстого, а скорее крепкого телосложения.
   - Ой, здравствуйте. - Она явно не ожидала кого-то здесь увидеть.
   - Здравствуйте, Юля, - откликнулись мы почти хором.
   - Я тут прибираю, - объяснила девушка.
   - Не обращайте на нас внимания, - ободрила я смущённую Юлю. - Делайте, что вам нужно.
   - Я здесь уже убрала, - ответила она. - Пойду на второй этаж.
   - Удобно Маринка устроилась, - сказала Аня, когда девушка ушла. - Домина огромный, а убирать самой не надо. Я бы целый день провозилась с его чисткой.
   - Ты бы закрыла почти все комнаты и пользовалась бы двумя-тремя. Не думаю, что Юле надо каждый раз убирать третий этаж. Может, он вообще заперт.
   - Наверное, поэтому призрак и скребётся в двери, что они заперты.
   Из-за встречи с Михаилом призрак почти вылетел у меня из головы, но сейчас вновь возбудил к себе интерес.
   - Странный призрак, - возразила я. - Запрёшь его в комнате, он и выйти не может. Совсем как живой человек.
   Аня прилегла на своей части дивана.
   - Так бы и заснула, - сказала она.
   - Подремли до обеда, - посоветовала я. - Похоже, нам скоро придётся поменять дневной образ жизни на ночной.
   - Не поняла.
   - Ночью будем слушать вой, а днём отсыпаться.
   - Нет, днём мы не можем спать, - возразила Аня. - Мы должны производить впечатление на Михаила.
   - Схожу наверх, - проговорила я. - Возьму свою рукопись. Надо, наконец, и поработать.
   Я поднялась по лестнице и пошла в нашу спальню. Там я взяла всё, необходимое для сочинительства, и электронную книгу на случай, если фантазия откажется работать. Делать здесь днём было абсолютно нечего, если не намереваешься поспать, поэтому я не стала задерживаться и пошла обратно. Я уже выходила на площадку лестницы, когда сверху стала спускаться Юля. Я бы и внимания не обратила на то, что она была на третьем этаже, если бы не явный испуг, который отразился на её лице при виде меня.
   - Я смотрела, не надо ли там прибрать, - торопливо объяснила она.
   Я не знала, что и подумать. Марина была женщина далеко не наивная, и если уж она сочла девушку честной, то так и должно было оказаться, но поведение Юли всё-таки было странным. А может, не странным. Существуют же и в наше время люди застенчивые. Она не ожидала меня увидеть, поэтому смутилась и начала объяснять свои действия. Да, наверное, так и следует растолковать её испуг. Мы слишком привыкли искать в любом отклонении от нормы дурное, а такие понятия, как скромность, неуверенность в себе, стеснительность, стали чем-то ругательным.
   - Надо? - спросила я.
   - Нет, там всё чисто, - объяснила девушка. - Туда вообще не заходят.
   - Хорошо, что чисто. - А что ещё я могла ответить?
   Я спустилась вниз. Аня уже успела крепко уснуть. Я ей мешать не стала, а устроилась за столиком перед диваном, причём очень аккуратно разложила свои записи. С одной стороны у меня была стопка исписанной бумаги, которую надо было хотя бы бегло просмотреть, чтобы войти в ритм работы, перед собой я положила чистые листы, с боков поместила листочки и обрывки листочков, на которых были кратко записаны эпизоды, которые полезно было включить в повествование, красочные реплики и разного рода заметки, причём они писались в разное время, на разных клочках и чернилами разных цветов, то есть на том и тем, что оказывалось под рукой. Не очень привлекательно они смотрелись, но зато такой способ сохранения сиюминутных мыслей и идей был очень удобен. Разложишь листочки в нужном порядке или в кучки по содержанию - и пользуешься ими. Одну мысль, записанную на четвертинке страницы, разовьёшь, сам клочок выбрасываешь, а следующий ждёт подходящего места в романе. Я много раз пыталась сделать свои записи опрятнее, размещать их в блокноте или тетради, но убедилась, что это неудобно. Заносишь намётки будущих эпизодов в хаотичном порядке и потом не можешь найти нужный. Нет, удобство не должно быть принесено в жертву аккуратности.
   Я сразу ухватилась за последний написанный эпизод и без особых усилий стала раскручивать нить повествования дальше.
   - Мила, что делаешь? - спросила Катя. - Пора обедать.
   Оказывается, она уже накрыла на стол.
   - Сейчас, - ответила я, дописывая строчки, которые нельзя было бросить.
   - Марина! - крикнула Катя. - Обедать! Аня, просыпайся.
   Мы сели за стол, и к нам без лишних разговоров присоединилась хозяйка. Я заметила, что она стала спокойнее. Это было видно уже по тому, что она оставила рабочих одних. Вчера она согласилась покинуть их только после того, как я вызвалась подежурить вместо неё.
   - Марина, хочешь, я пока побуду с рабочими? - спросила я.
   - Нет, не стоит, - отказалась она. - Они уже устанавливают каркас, так что не будут топать по песку внутри фундамента.
   Дался ей этот фундамент. Потопают, а потом разровняют песок, даже новый можно насыпать.
   - Не беспокойся за этот песок, - сказала я. - Вот когда мы меняли фундамент (и, кстати, совершенно напрасно это делали), выяснилось, что кроты нам там всё так перерыли, что песок местами поднялся целыми горами.
   Марина побледнела.
   - И что, там были горы и ямы?
   - Нет, ям не было, они же выгребают землю наверх, когда роют свои норы.
   Она сразу успокоилась.
   - Тогда пусть роют, но лучше не надо. Может, посыпать какими-нибудь ядохимикатами против грызунов?
   - Гадость какая, - поморщилась я. - И животным плохо, и сама будешь этим дышать. Лучше раскладывать растения. Есть какие-то травы, которых грызуны боятся. То ли чёрный корень, то ли чернокорень. Что-то связанное с чёрным и корнем.
   - Надо посмотреть по Интернету, - решила Марина.
   Пока Катя расставляла посуду, разливала чай и раскладывала пироги, Марина критически оглядела мой рабочий стол.
   - А это ещё что за помойка? - спросила она.
   Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы достойно перенести этот удар.
   - Знаешь, Марина, меня всегда привлекали картины голландских мастеров, - сообщила я.
   - Да? - с запинкой проговорила Марина. - А при чём тут голландские мастера, если я говорю об этом мусоре?
   - Вот и я говорю о том же, - объяснила я. - Только теперь я поняла, почему они мне так нравятся.
   - Почему? - заинтересовалась и Аня.
   - Потому что они рисуют беспорядок, самый обычный житейский беспорядок. Можно сказать, рабочий беспорядок. На обеденном столе загнута скатерть, опрокинут бокал, рассыпаны крошки и куски хлеба, иногда и вино разлито. А на столе у учёного обязательно в диком хаосе валяются всякие предметы и бумаги. И это естественный хаос, вызванный трудом, а не бездельем. Понадобилась вещь, поработали с ней и положили тут же на стол, взяли другой предмет. И таким образом образуется рабочий беспорядок. Старые мастера очень точно подметили эту особенность жизни учёного и не стали изящно, но ненатурально расставлять в идеальном порядке все эти предметы. Если по-настоящему увлечён работой, то некогда заботиться о том, как положена та или иная вещь.
   Марина слушала меня, опершись подбородком на руку.
   - Я ничего не поняла, - призналась она. - Ты все эти клочки выложила, чтобы потом их нарисовать, подражая голландским мастерам?
   - Нет, я имею в виду, что я работаю, а эти клочки, как ты выражаешься, - элементы моей работы. Каждый такой клочок несёт в себе определённую мысль. Мысль исчерпывается - клочок выбрасывается.
   - А-а-а, - понимающе отозвалась Марина. - То есть ты работаешь с этими бумажками. Извини, не знала. А что ты пишешь? Что-нибудь по педагогике?
   - Она у нас книги пишет, - не выдержала Аня. - Романы. Она у нас писательница.
   Пришлось объяснить, что я, действительно, сочиняю. Марина заинтересовалась и не стала ссылаться на занятость, а сразу же записала название сайта, где выложены мои произведения.
   - Я не хочу сказать, что я сегодня же или завтра туда зайду, - честно предупредила она. - Но я непременно прочитаю твои творения. Это вообще интересно, когда пишет знакомый человек, а уж после этого... натюрморта - тем более. Проверю, насколько оправдан этот художественный... нет, рабочий беспорядок. Ой, Катя, какие красивые пироги!
   Катя была очень довольна.
   - Только, пожалуйста, давайте забудем про голландских мастеров и не будем создавать на столе беспорядок, который они так любят рисовать, - предложила Марина.
   Нет, определённо, её настроение улучшилось по сравнению с вчерашним днём. Может, на неё так подействовало то, что рабочие ударными темпами возводят каркас и перестали топать по песку внутри фундамента?
   Катя стала разливать чай, и Марина печально посмотрела на жёлтый заварочный чайник, совсем не сочетавшийся с её синим сервизом. И тут меня осенило. Ведь можно подобрать гжельский чайник подходящего рисунка и формы. Надо будет предложить это Ане.
   - Вот эти пироги с капустой, а те - с мясом, - указала Катя на две тарелки.
   Я не успела откусить и крошечного кусочка, как зазвонил мобильный телефон.
   - Это чей? - спросила Марина.
   - Судя по жужжанию, это мой, - призналась я.
   Чтобы не мешать, я вышла в холл.
   - Милочка, - услышала я голос тёти Киры. - Здравствуй, маленький. Я тебе не звонила, чтобы не мешать, но у твоих родителей по два раза в день о тебе справлялась. Как у тебя там дела?
   - Всё хорошо. Отдыхаем, гуляем, загораем. Как дела у вас?
   - Моя сотрудница, ну ты её знаешь, а может, не знаешь...
   Тётя Кира умела про самый ничтожный случай рассказывать очень долго, причём ей не требовались дополнительные расспросы, поэтому я подошла к окну, чтобы слушать, а попутно любоваться садом.
   - ... она позавчера не пришла, отпросилась, а может, это было перед этим...
   - ... не смогла. Что сделаешь, если он заперт? - услышала я под окном другой голос.
   Я узнала его. Это говорила Юля.
   - А ты подёргала?
   Второй голос принадлежал садовнику.
   - Конечно, подёргала. Не стану же я вас обманывать, дядя Миша. Я так вам благодарна, что готова даже взломать её.
   - Ну, это ни к чему, - решил Михал Михалыч.
   - До сих пор опомниться не могу, что было бы, если бы не вы. Я ведь после того случая хотела всё рассказать...
   - Этого не надо делать! - решительно проговорил садовник.
   - Я и не рассказала, а потом я решила отказаться сюда приходить, но потом передумала.
   - И правильно, деньги хорошие. Где ты ещё столько заработаешь? И времени твоя работа особо не занимает.
   - Как же сейчас стало спокойно! Я прежде всё прислушивалась, не идёт ли он, успею ли убежать. Иногда и сейчас сердце не месте, но потом вспомню, что его нет, и успокоюсь. Как же он ко мне приставал! Спасибо вам, дядя Миша.
   - Видно, так уж Богу было угодно, - философски заключил Михал Михалыч. - Случайно заглянул. Только хозяйке не пикни!
   - Как можно?
   - Она неплохая женщина. Жадновата, сверху не переплатит, но договор блюдёт.
   - ...А когда ты возвращаешься? - спросила тётя Кира, перестав описывать, как она замещала свою сотрудницу.
   Пришлось отойти в глубину комнаты, чтобы не выдать разговаривающим под окном своего присутствия. Странный это был разговор. Ясно только одно: муж Марины приставал к молоденькой уборщице.
   Переговорив с тётей и выключив, наконец, телефон, я вернулась к столу.
   - У тебя, наверное, чай совсем остыл, - сказала Катя. - Сколько можно трепаться по телефону?
   - С моей тётей короткого разговора не бывает. Ей надо подробно описать, как она работает, куда ходила.
   - Объяснила бы, что мы пьём чай с пирогами, - посоветовала Аня. - Не догадалась?
   - Могу сейчас перезвонить и рассказать про пироги, - предложила я. - Но это займёт некоторое время. Нет, мне не надо наливать заново, у меня чай очень вкусный.
   Разговор Михал Михалыча и Ани очень меня занимал, и я не могла от него отвлечься. Что хотел садовник? Что-то заперто, Юля подёргала, даже спросила, не взломать ли. Может, ящик с деньгами, сейф, встроенный в стену? И ещё этот испуг уборщицы, когда я застала её, спускающейся с третьего этажа.
   - Хорошо с вами, девочки, но пойду присматривать за своими рабочими. Вдруг они без меня напортачат? Мне ещё хочется ванну принять.
   - Давай я присмотрю за рабочими, а ты принимай пока ванну, - предложила я.
   - А ты понимаешь что-нибудь в их работе? - с сомнением спросила Марина.
   - Нет, но ведь рабочие этого не знают, поэтому и не посмеют делать что-нибудь не так.
   - У тебя на лице написано, что в твоём присутствии можно допустить любой брак и ты этого не заметишь, - возразила она. - Я помню про то, как вам делали фундамент. Я лишние деньги переплачивать не хочу. И Юлю надо отпустить. Я с ней рассчитываюсь сразу, после каждого её посещения.
   Марина ушла, а я подумала, надо ли посвящать моих подруг в то, что я услышала из окна, и решила подождать. Мало ли как можно истолковать самые обычные слова, если не знать контекста. Ясно одно, что Сергей приставал к девушке и после его смерти ей работается в этом доме спокойно. Непонятно только, что им надо открыть? Если уж я могу нафантазировать бог весть какой злой умысел, то, расскажи я сейчас всё Ане и Кате, и втроём мы сделаем из Михал Михалыча законченного злодея. Но для себя я решила присмотреться к этому ревностному работнику и его подозрительной помощнице.
   - А что, я произвожу впечатление дуры? - спросила я.
   - Не дуры, а очень невнимательной, - смягчила Катя осадок от слов Марины.
   - Пусть будет так. Давайте, сходим погулять.
   - Нет, я сейчас уберу всё здесь, а потом позагораю, - отказалась Катя. - Мне не хочется никуда идти.
   - А я с удовольствием, - охотно согласилась Аня.
   Я поняла, что она надеется снова встретить Михаила. Она и так пошла бы, но теперь наши прогулки приобрели для неё особый интерес.
   - Катя, у меня здесь чай остался, - предупредила она "шкелета". - Ты его, пожалуйста, не выливай. Когда приду - выпью. Я вот сюда его поставлю, на подоконник.
   - Может, лучше новый заварим? - спросила Катя.
   - Нет, я выпью этот. Мила правильно сказала, что он вкусный. Приду усталая, разогретая на солнце, а тут у меня готовый чай.
   Она поставила чашку с блюдцем на подоконник, чтобы она не занимала стол, и мы покинули нашу подругу в её новом царстве.
   Марине мы не стали надоедать и ушли, не заглянув на стройку.
   - Мы сейчас куда пойдём? - спросила Аня. - На станцию?
   Я поняла, что теперь её будет тянуть именно в ту сторону, где мы встретили Михаила.
   - Между прочим, он направлялся в сторону рынка, - напомнила я.
   - Но ведь шёл-то он оттуда, - возразила Аня.
   - Шёл оттуда, но неизвестно, где он живёт. Может, он ходил на станцию.
   - Где же нам его искать?
   - Только, ради всего святого, не показывай, что ты за ним бегаешь, - испугалась я. - Этим ты его только оттолкнёшь.
   - Я помню, что я должна меняться. То я должна его радостно встречать, но почти не узнавать, то быть грустна и задумчива. Если мы его встретим сегодня, то как я должна себя вести?
   - По-моему, надо продолжить быть любезной, а вот завтра уже перемениться, - решила я. - Кстати, о любезности. Давай купим Маринке гжельский чайник поизящнее.
   - А это ещё зачем?
   - Ты не видела, каким взглядом она посмотрела на жёлтый чайник, который Катя достала взамен разбитого? Это был взгляд, полный сожаления и скорби. Мы можем подобрать рисунок, близкий к рисунку на чашках, так что он вполне заменит разбитый. Даже оттенок можно выбрать.
   - А почему бы и не купить? - согласилась Аня. - Только я деньги не взяла.
   - И я тоже не взяла, но вместе с деньгами нам надо захватить и образец рисунка.
   - Зарисовать его? - не поняла Аня.
   - Возьмём чашку и на месте разберёмся, что к ней больше всего подойдёт.
   - Дельная мысль, - одобрила Аня.
   - Марина приедет завтра с работы, а её будет ожидать сюрприз, - предвкушала я. - То-то она обрадуется. Ты заметила, что она немного успокоилась? Вчера у неё была настоящая истерика, а сегодня она лишь временами покрикивает на рабочих.
   - Это мы на неё так благотворно влияем, - самодовольно сказала Аня. - Так куда же мы пойдём?
   - Туда, куда ещё не ходили. По направлению к станции, а потом повернём не направо, а налево.
   Так мы и сделали. Михаила мы не встретили, а путь налево вывел нас к очередному дачному комплексу, где мы чуть не заблудились.
   - А вы кто? - строго спросил нас какой-то мужчина с двумя большими собаками в намордниках и на поводках. - Я вас здесь раньше не видел.
   - Мы отдыхающие и осматриваем окрестности, - объяснила Аня.
   - Здесь нечего осматривать, - очень нелюбезно ответил мужчина.
   - Вы сторож? - догадалась я.
   - Сторож.
   - Нам дачи не нужны, - сказала Аня. - Нам хочется посмотреть, что находится за дачами.
   - Другие дачи, - отрезал сторож. - Потом ещё два кооператива, за ними небольшой лес, а потом снова дачи. Большой лес там, за станцией.
   - Спасибо, - вежливо поблагодарила я, и мы повернули обратно.
   - Неужели мы похожи на злоумышленников? - возмущалась Аня. - Или на воровок?
   - Наверное, ему хорошо платят, вот он и показывает своё рвение. А принять нас можно за кого угодно. Мы с мамой однажды гуляли с собакой у нас на даче, зашли далеко от дома, пошли вдоль рельсов, а с другой стороны тянулись какие-то участки. Собака у нас маленькая, и, разумеется, мы опасаемся других собак. А тут нам навстречу старичок тоже с собачкой. Мы у него спрашиваем: "Собака не тронет?" А он отвечает: "Мы сами боимся. Вы не воровать пришли?" Что тут ответишь? "Нет, дедушка, не воровать". - "Ну, и хорошо. Тогда договоримся: я вас не видел, а вы меня не видели". На том и расстались.
   - Весёленький старичок. "Вы не воровать пришли?" Вот и сторож почти то же самое сказал, только другими словами.
   - Забудь. Всё это мелочи. Неприятно, но надо уметь отгонять от себя такие впечатления.
   - Хорошо, ты такая спокойная, - немного раздражённо сказала Аня. - А меня это обижает.
   - Поработай в школе, тогда научишься держать себя в руках. Знаешь, какие деточки бывают? Им ничего не стоит оскорбить учителя. Притом, они даже не понимают, что делают. У них родители такие же, и они привыкли говорить им всякие гадости. А родители, вместо того чтобы научить их вести себя, начинают с ними ругаться в таких же выражениях. Вот и в школе они произносят те же самые слова. И они искренне не понимают, почему дома к этому относятся привычно-спокойно, а в школе им за те же самые фразы выговаривают. Только разница в том, что ученику разрешается говорить грубости, а учитель должен или не реагировать на это, или отвечать вежливо, чтобы не обидеть ребёнка.
   - Чтобы не обидеть! - вскипела Аня. - Дать бы этому самому ребёнку по губам, чтобы помалкивал!
   - О том я и говорю: держи себя в руках.
   Постепенно прогулка по незнакомым местам выветрила неприятный осадок от встречи со сторожем, и мы пустились в воспоминания о школе и рассказы о нынешней своей жизни.
   Мы шли по дороге, которая была почти пуста, лишь изредка попадались прохожие, как вдруг увидели приближающуюся группу подростков, что-то горланивших дурными голосами.
   - Вот этого я не люблю, - сказала я. - Пойдём-ка ближе к тому краю.
   - Подумаешь, ребята идут, - ответила Аня. - Что они нам могут сделать?
   - Очень уж они возбуждены. Вдруг выпили или накурились. Если бы шли поодиночке - дело другое, а в стае они опасны.
   Аня послушалась, и мы скромно пошли по самому краю дорожки, подростки же ломили прямо по асфальтовой дороге, предназначенной для машин. Хуже всего было то, что они пытались вызвать встречных на ответные реплики, чтобы устроить драку. Люди шарахались в сторону и молчали даже на явные оскорбления.
   - Эй, тётки? - крикнули они.
   - Это они нам, - шепнула я. - Не отвечай.
   - Вы, старухи! Что молчите? К вам обращаются, а вы молчите, - крикнул парень с "ирокезом".
   - Они глухие, - громко пояснил другой, наголо обритый. - От старости слух потеряли.
   На наше счастье, им попался какой-то мужчина, и они переключили внимание на него, изощряясь в убогом остроумии и надеясь, что мужчина попытается защитить своё достоинство. Тот вытерпел издевательства и лишь отстранился от руки, потрепавшей его по щеке. Мы к этому времени уже миновали скандалистов.
   - Старухи! - возмущалась Аня. - По их мнению, мы старухи. Каково?
   - А мы совсем молоденькие, - сказала я. - Только это замечают лишь те, кому за шестьдесят.
   - И ты туда же!
   - Надо быть осторожными, - заметила я. - Не дай бог, попасться им на пути, когда никого не будет рядом. Интересно, это детишки дачников или деревенские?
   - Какая разница? Гадость, она гадость где угодно и у кого угодно.
   - А ведь они учатся в школах, - заметила я. - И бедным учителям приходится иметь с ними дело. Причём надо быть вежливым, во-первых, чтобы не подкараулили и не избили где-нибудь в укромном местечке, а во-вторых, чтобы не уволили учителя, если родители такого птенчика подадут жалобу в вышестоящие инстанции.
   - Уходи ты из школы, - посоветовала Аня. - Хочешь, я поговорю со своим начальством, чтобы тебе нашли работу?
   - Пока ещё нет, - отказалась я. - Я ещё не созрела для этого. Может, через пару лет сама напомню тебе о твоём предложении.
   - А ведь такие раздерут человека ещё похуже собак, - не могла успокоиться Аня. - Сергея точно собака загрызла?
   - Наверное, патологоанатом бы определил, если бы это сделали люди.
   - И опять мы заговорили о НЁМ. Вроде, ещё не вечер, а мы всё о том же.
   - Так мы из-за НЕГО сюда и приехали, - напомнила я. - Чтобы разделить с Мариной местные страхи.
   - Ночью тебе было страшно?
   - Честно говоря, не только ночью, но и вечером. Ладно, признаюсь только тебе: когда я была вчера вечером в ванной, то увидела вдруг, что платок снизу приподнят, и на моих глазах он медленно опустился. Знаешь, полное впечатление, что его изнутри отдёрнули, чтобы посмотреть, кто это пришёл.
   - Это, наверное, ОН через зеркало на тебя посмотрел, - догадалась Аня.
   - Ну да, конечно, ведь зеркала - это вход в потусторонний мир, как я недавно вычитала. Неужели ты веришь, что это правда?
   - Но ведь их не случайно закрывают, если в доме покойник.
   - И пол моют после его выноса. Правда, неизвестно, по какой причине.
   - Ну, а как ты можешь объяснить, что платок сам собой отдёрнулся?
   - Кто-то из вас, или ты, или Катя, смотрели в зеркало и не до конца его задёрнули. Он повисел-повисел и сам опустился.
   - Я не отдёргивала, - заверила меня Аня.
   - Значит, Катя.
   - Давай у неё спросим.
   Я удивилась наивности моей подруги. Катя свалила на призрак разбитый чайник. Неужели она будет признаваться, что вопреки запрету Марины она открывала зеркало?
   - Она скажет, что не поднимала платок, будь уверена. И что чайник не она грохнула.
   - Не знаю... Но тень ведь мы точно видели. Все трое.
   - Игру теней, - поправила я. - Я включила свет в ванной и открыла дверь. Какой-то отблеск добрался и до стены у лестницы.
   Мне самой хотелось в это верить, поэтому я так старательно убеждала в своей правоте Аню.
   - Послушать тебя, так никаких призраков не существует. Как же тогда мы в церковь ходим? Тогда и Бога нет.
   - На эти темы люди спорят издавна. Здесь надо или верить, или не верить, а доказать ничего нельзя.
   - Ты веришь?
   Я помедлила с ответом.
   - Верю, - сказала я. - Хочу верить.
   - А раз есть Бог, то есть и Дьявол. И призраки тоже есть.
   Мы подошли к повороту на нашу улицу и остановились.
   - Пойдём домой или ещё погуляем?
   - Можно дойти до пруда, - предложила я. - У меня, конечно, есть работа, но почему бы не пройтись?
   На рынке мы решили заодно рассмотреть гжельскую посуду, выставленную на двух столиках. Чайники там были и, по-моему, среди них можно было выбрать подходящий.
   - Завтра захватим чашку и купим, - сказала Аня.
   На берегу пруда лежали тела. Мы сели в сторонке, подальше от основной массы людей.
   - И опять не надели купальники, - пожалела Аня.
   - Сейчас лучше не загорать, - сказала я. - Особенно в нашем возрасте. Солнце, говорят, уже не то, озоновый слой истончился. Когда я была девочкой, врач-онколог заклинала не загорать под южным солнцем. Говорила, что под нашим - сколько угодно, но только не под южным. А теперь врачи запрещают и у нас загорать. Только утром или вечером, когда...
   - Когда не загоришь, - перебила Аня. - Послушать врачей, то и жить нельзя. Всюду сплошные запреты. А вон мужичок сидит. Ничего. Ни в какое сравнение с Михаилом, конечно, не идёт, но очень даже.
   - Очень уж волосатый, - решила я. - Немного напоминает орангутанга. Даже масть рыжеватая.
   Мужчина заметил, что мы смотрим на него, улыбнулся и кивнул.
   - Как неудобно, - шепнула я. - Он решил, что мы с ним заигрываем.
   К моему ужасу, он встал и направился к нам.
   - Здравствуйте, дамы. Вы одни? Что-то я вас раньше не видел.
   - Мы только позавчера приехали, - объяснила Аня. - Мы здесь в гостях.
   - А я старожил. Здешний ворон, так сказать. Могу провести по окрестностям, показать достопримечательности.
   - Здесь есть достопримечательности? - спросила я только для того, чтобы что-то сказать.
   - А то! Церковь красивая, река, пруд вы сами видите, лес. Есть даже очень страшное место, где, по слухам, водится привидение.
   Мы с Аней невольно переглянулись.
   - Где же это место? - спросила я.
   - Давайте завтра встретимся, и я вам покажу.
   Мне сразу расхотелось смотреть на это таинственное место.
   - Спасибо, - поблагодарила я. - Завтра нам некогда.
   Мужчина засмеялся, угадав мои сомнения.
   - Не бойтесь, я вас никуда не заведу, чтобы съесть. Я тут один и страшно скучаю. Товарищ обещал приехать, но не смог. Может, через неделю выберется. Я уже готов выть от тоски, а тут вас увидел, сразу захотел познакомиться. Здесь не слишком приветливые люди, а вы улыбаетесь. Меня зовут Николаем. Николай Александрович Троицкий. Только вы меня зовите просто по имени. Я всё-таки сейчас не на службе, а отдыхаю.
   - А где вы работаете? - спросила Аня.
   - Да вот департаментом зовут управлять, - ответил он, причём непонятно было, цитирует ли он "Ревизора" или говорит серьёзно. Мы решили, что он шутит, а на самом деле какой-нибудь мелкий служащий или имеет свой особо микроскопический бизнес.
   - Аня, - представилась моя подруга.
   - Мила, - сказала я.
   Видно, такова уж моя судьба обходиться без отчества.
   - Сейчас скажу, где вы работаете, - заявил наш новый знакомый. - Вы, Аня, воспитательница в детском саду, а вы, Мила, бухгалтер. Угадал?
   - Почти, - ответила Аня. - Я экономист, но это близко к бухгалтеру, а Мила у нас учитель.
   - Бывает, что и ошибёшься, - улыбнулся Николай. - Так как решим насчёт завтрашнего дня? Не беспокойтесь, в лес я вас не заведу. Пройдёмся по людным местам.
   Я видела, что Аню беспокоит мысль о Михаиле, но отказаться было не в её силах.
   - А что это за место, где водятся привидения? - спросила она. - Мы сами живём в доме с призраками.
   Николай хохотнул.
   - Завтра покажу и расскажу, а вы приготовьте рассказ о своих призраках. Чувствую, весёленький у нас будет денёк. Давайте встретимся этак часиков в десять, пока не жарко. Где вы живёте?
   - Надо идти мимо рынка, - начала Аня, - потом по дороге и... Не могу объяснить, потому что не знаю, какая это улица по счёту. Напротив растёт ель.
   - Приблизительно представляю, где это, но боюсь ошибиться. Давайте встретимся на рынке. Буду ждать вас с того края, который ближе к вам.
   - Договорились, - сказала Аня. - А теперь мы пойдём, нас, наверное, уже ждут.
   Мы любезно попрощались с Николаем и пошли к рынку.
   - Ну, как он тебе? - спросила Аня.
   - Не пойму, - ответила я. - Какой-то уж слишком обходительный. Даже подозрительно по нашим временам.
   - Вот именно, что мы всё время ссылаемся на наши времена, - вскипела Аня. - То нельзя делать, это нельзя. Скоро вообще ни с кем нельзя будет даже заговорить. Так ты и Михаила сочтёшь подозрительным.
   - И сочту, - согласилась я. - Не странно ли, что в один день с нами захотели познакомиться сразу двое мужчин?
   Аня обиделась.
   - Знаешь, если ты уже поставила на себе крест, то лично я не считаю себя старой и уродливой.
   - И никто не считает, - попыталась я успокоить неизвестно из-за чего разволновавшуюся подругу. - Просто мне всё это кажется подозрительным.
   - Это надо понимать так, что завтра ты не пойдёшь на встречу с Николаем?
   - Нет, пойду.
   Я решила, что должна пойти прежде всего для того, чтобы не оставлять Аню одну рядом с этой сомнительной Тладиантой-2. Вот уж, действительно, сомнительный тип, но надо признать, что он умеет расположить к себе. Обаятельный человек, хотя и смахивает немного на орангутанга.
   - Конечно, пойду, - возразила я. - Мы с тобой послушаем историю про привидения. Интересно, это загадочная смерть Сергея успела обрасти такими домыслами или здесь существуют другие призраки?
   - Ты думаешь...
   - Конечно, - перебила я подругу, - во времена перестройки и наидичайшего капитализма предприниматели с таким азартом друг друга убивали, что здесь должны обитать десятки привидений.
   Аня засмеялась.
   - Пойдём лучше домой, - предложила она. - Зачем нам гадать о чужих привидениях, если у нас имеется свой призрак.
   - Или даже призраки, если учесть собаку, - поправила я.
   Мы без приключений добрались до дома, зато дома нас поджидали новые события.
  

Глава 8

Кое-что новое из жизни призраков

   Нам открыла Катя, а не Марина.
   - А где Марина? - спросила Аня и сама себе ответила. - Наверное, следит за рабочими.
   - Не угадала, - ответил "шкелет". - Рабочие колотят каркас наверху, а Марина принимает ванну.
   - А ты? - спросила я.
   - А я загораю в тенёчке.
   Аня фыркнула и повторила:
   - Загорает, видите ли, в тенёчке. А можно в тенёчке загореть?
   - Кому надо, тот загорит, - отрезала Катя и вернулась в кресло под яблоней.
   Мы вошли в холл, а оттуда заглянули в столовую. Там на диване сидела Марина и читала мои записи. Она вздрогнула при виде меня.
   - Извини, ты здесь оставила голландский натюрморт, я и решила ознакомиться с работой мастера. Не сердись, пожалуйста, но надо ведь было посмотреть, насколько этот беспорядок себя оправдывает.
   - Ну, и как? - заинтересовалась Аня.
   - Интересно. Правда, интересно. Я обязательно куплю твои книги, Мила, и прочитаю.
   - Это всего лишь черновики, - возразила я.
   - Раз черновики интересны, то законченные произведения - тем более.
   После таких слов у меня не хватило духу сердиться.
   - Мои произведения можешь не покупать, а скачать бесплатно, - сообщила я. - Наберёшь моё имя и название романа. Тебе тут же подскажут, где скачивать.
   - Катя сказала, что ты принимаешь ванну, - сказала Аня.
   - Я и должна была принимать её, но тут Милица со своим натюрмортом. До ванны ли было? Сейчас пойду, а то она уже, наверное, остыла. Я её делаю с морской солью. Советую вам, девочки, покупать соль для ванн. Она так хорошо действует на кожу, что передать не могу. Притом после ванны я не смываю соль обычной водой.
   - А кожа не воспалится? - недоверчиво спросила Аня.
   - А после морских купаний у тебя кожа хоть раз воспалялась? - спросила я.
   - Не воспалится, - подтвердила Марина. - Только покупайте неокрашенную соль. Никакой розовой или голубой. К чему ещё дополнительная химия? И без того её много в пище и в парфюмерии. Покупайте самую обычную морскую соль белого или сероватого цвета. Она продаётся почти в каждой аптеке.
   - Покажи, - попросила Аня.
   Марина принесла тёмно-голубой пакет с остатками соли.
   - Эта, например. Бывает в другой упаковке. Прочитайте, а я пока приму ванну.
   Странно устроен человек. Стала бы я в другое время с таким интересом рассматривать какой-то пакет с солью, пусть даже морской? Никогда. Может, взглянула бы пару раз, но и только. А сейчас мы с Аней углубились в изучение этого предмета.
   - "Природная океаническая соль для ванн", - прочитала я. - Дурацкое слово "океаническая". Всегда была "океанская". Когда его только ввели, какой-то мужчина написал в "Науку и жизнь" возмущённое письмо, а закончил он его саркастической фразой: "Теперь остаётся слово "морская" заменить на "марианическая". И что же? Заменили.
   - Оставь свои литературные изыскания на потом, а сейчас читай про соль, - перебила меня Аня.
   - "Добыта из солевых слоёв возраста более двухсот семидесяти миллионов лет", - прочитала я.
   - Древняя, - с уважением произнесла Аня.
   - "Соль добывается на уникальном по своему происхождению Илецком месторождении, расположенном в предгорье Урала. Соль представляет собой природный минерал - остаток древнего океана Тетис с возрастом солевых слоёв более двухсот семидесяти миллионов лет!"
   - Здорово! Наверное, поэтому она такая полезная. Более двухсот семидесяти миллионов лет! Подумать только, что она столько времени пролежала в земле или на земле, не знаю, и ничего с ней не сделалось. Наверное, слой толщиной больше сотни метров.
   - Подожди радоваться, - остановила я восторг подруги. - Здесь указан срок хранения. Это в земле или на земле она способна пролежать ещё столько же миллионов лет, а насыпанная в пакетики она сохраняется только два года.
   - Почему?
   - Не знаю, почему. Вот здесь указано: "Срок хранения два года".
   - Как же так? - возмутилась Аня. - Глупость какая-то.
   - Мало ли на свете глупостей.
   - Выходит, через два года эта соль потеряет свою силу и свойства и будет просто непонятными белыми кристаллами?
   - По их мнению, да. Не знаю, может, они это пишут, чтобы люди выбрасывали просроченный товар и покупали новый? Поверят, что употреблять нельзя, вот лишний раз и купят. А им прибыль.
   - А простая соль сколько хранится? - заинтересовалась Аня. - Катя!
   - Зачем ты её зовёшь? - попробовала я остановить подругу. - Она ведь отдыхает.
   - Ничего, здесь отдохнёт. Катя!
   - Что случилось? - спросил "шкелет", входя.
   - Сколько лет хранится обычная поваренная соль? - приступила к ней Аня.
   - Откуда я могу знать? Ты меня только за этим позвала?
   - Морская соль, пролежавшая в природных условиях в земле или на земле более двухсот семидесяти миллионов лет, в пакетиках хранится только два года. А как насчёт обычной соли?
   - Сейчас посмотрю, - догадалась Катя.
   - Вот: "Соль поваренная пищевая выварочная. Экстра. Содержит противослёживающую добавку Е536".
   - И в соли добавка! - воскликнула Аня.
   - Посмотри срок хранения, - напомнила я.
   - "Срок хранения два с половиной года".
   - Чудеса! - волновалась Аня. - А у меня соль хранится, наверное, уже лет двадцать, со времён перестройки, и ничего её не берёт. Солёная.
   - Там на полке ещё какая-то соль стоит, - сказала Катя. Сейчас посмотрю. Вот. "Натуральная пищевая морская соль. Крупная". В другом месте на этой же пачке написано: "Соль поваренная пищевая молотая. Произведено из соли каменной". Не очень-то я понимаю, морская это всё-таки соль или обычная поваренная? А вот и срок хранения. Сейчас. "Срок хранения два года с даты изготовления. Срок годности не ограничен". А это как понимать? Хранить можно только два года, а употреблять в пищу сколько угодно? Что только не напишут!
   - Всегда считалось, что сахар хранится до бесконечности, если, конечно, не вымокнет в чём-нибудь непотребном, - сказала я. - А случайно я прочитала на пачке: "Срок хранения один год".
   - А у меня и сахар хранится годами, - разволновалась Аня. - Выходит, его надо выкидывать?
   - Подожди. Меня этой надписью не смутишь. Я прочитала на другой упаковке, по три килограмма, совершенно противоположное. Там было написано, что срок хранения неограничен.
   Мы все погрузились в раздумье.
   - Девочки, давайте лучше загорать, - прервала молчание Катя. - Так хорошо на воздухе!
   - Иди, конечно, посиди в теньке, - согласилась я. - Это мы уже нагулялись.
   - Отнесу только соль на место.
   Катя ушла. Мы ещё некоторое время глубокомысленно вертели в руках пакет с морской солью, передавая его друг другу, а потом услышали звон.
   - Что-то разбилось, - спохватилась Аня.
   - Пойдём, посмотрим, - предложила я.
   Было светло, поэтому я была смела и не ожидала ничего плохого. Мы вышли в холл и сразу увидели осколки на полу возле окна.
   - Это чашка с чаем, который я не допила, - сказала Аня. - А я и забыла о нём. Но почему она разбилась? Неужели опять ОН?
   - Прекрати говорить глупости! - грозно проговорила я. - Не хватает только поверить в эту чушь!
   - А как ты объяснишь, что она ни с того ни с сего упала и разбилась? Мышка пробежала, хвостиком махнула?
   - При чём здесь мышка? - возразила я. - Катя пробегала, кормой качнула, чашка упала и разбилась.
   Аня долго смеялась, а потом сообразила:
   - Она уже ушла, когда упала чашка.
   Не знаю, как вы бы отнеслись к такому, казалось бы, пустяковому событию, но нам обеим стало неуютно. Если чашка падает сама по себе, то это всегда тревожно, а если это падение - всего лишь одно из звеньев необъяснимых или ещё не объяснённых нами явлений, то становится даже страшно. И не надо забывать про Марину. Ещё неизвестно, как она отнесётся к гибели ещё двух предметов из её любимого сервиза: чашки и блюдца.
   - Девочки, как же хорошо после ванны с солью! - раздался её голос.
   - Сейчас тебе сразу будет плохо, - мрачно ответила Аня.
   - А что такое? - насторожилась хозяйка, почуяв неладное.
   - Мы сейчас сидели на диване, - начала рассказывать Аня. - Вдруг слышим, словно что-то упало и разбилось. Выходим, смотрим и... вот.
   - Что именно "вот"? - не выдержала Марина. - Сразу скажите, что вы разбили, а то сердце уже не на месте.
   - В том-то и дело, что ничего не разбивали, - вмешалась я в разговор. - Аня ведь тебе сказала, что мы сидели здесь, а звон раздался в холле.
   Марина нерешительно выглянула в холл, увидела разбитую чашку с блюдцем и тихо ахнула.
   - Даже Мила, как ни пыталась, не смогла найти этому разумного объяснения, - добавила Аня.
   - До сорока дней ещё далеко, - убитым голосом проговорила Марина. - За это время ОН разобьёт весь сервиз и, может быть, не один. ОН знает, что это мой любимый сервиз и что у меня есть ещё один дорогой сервиз, праздничный, так что не остановится на этом. Что же мне делать? Запереть его под замок?
   - ЕГО или сервиз? - не поняла Аня.
   - Сервиз, конечно.
   - А что для призрака замки? - спросила я. - Пустяк. Он сумеет разбить посуду, даже не открывая шкафа.
   - Умеешь ты утешить! - с досадой отозвалась Марина.
   А я как раз придумала утешение, но боялась его озвучить, чтобы хозяйка не рассердилась на Катю. Я подождала, пока она уйдёт взглянуть, как продвигается работа у строителей, и только тогда повернулась к Ане.
   - Я поняла, почему упала чашка, - сказала я. - Это Катя её задела... Ты выслушай меня сначала, а потом уже возражай... Да, она уже ушла, а чашка разбилась после её ухода. Но разбилась всё-таки из-за того, что Катя её задела. Чашка оказалась на самом краю подоконника, долго балансировала, пока не соскользнула вниз.
   - Лучше бы осталась пусть и в неустойчивом, но зато целом состоянии.
   - Это уж её выбор, - напомнила я, радуясь, что нашла разумное объяснение этому падению.
   Аня долго думала, но потом нерешительно ответила, что, может быть, я права. По-моему, она настолько успела заморочить себя всякими потусторонними идеями, что с очень большой неохотой допустила, что объяснение может оказаться таким простым.
   Больше день не принёс нам ничего нового, зато вечер оказался неспокойным. Мы поужинали пирогами с жидким чаем, посидели, поговорили, причём, чем ближе надвигалась ночь, тем мрачнее становилась Марина, а потом начали готовиться ко сну.
   На этот раз я не стала медлить с умыванием и решила пойти в ванную сразу после Марины, но Аня меня потянула за руку и позволила Кате меня опередить.
   - Ты чего? - удивилась я.
   - Потом скажу, - шепнула Аня.
   Марина не решилась первой подниматься по лестнице и дождалась Катю.
   - Девочки, мы пойдём, а вы не забудьте выключить везде свет, - напомнила хозяйка.
   - Не беспокойся, всё выключим, - откликнулась Аня.
   - Что случилось? - спросила я, когда мы остались вдвоём.
   - Мне не даёт покоя зеркало в ванной, - призналась Аня. - Почему приподнялся край платка? Только не говори, что это всё Катины проделки. Я сначала решила, что ты права, но слишком уж многое ты объясняешь её кознями. То она чайник разбила, то в зеркало смотрелась, то кормой качнула и смела с подоконника чашку с блюдцем... Нет, слишком уж просто у тебя получается. Скоро ты обвинишь её в том, что она воет по ночам. Давай сейчас пойдём в ванную вместе и поднимем платок.
   - Такое торжественное вступление из-за пустяка, - засмеялась я. - Что ты думаешь там увидеть? Погибшего Сергея? Не успеешь ты откинуть платок, как он тотчас же появится в зеркале и сделает тебе ручкой?
   - Не смейся, - поморщилась Аня. - Не люблю такие шутки на ночь глядя.
   - Тогда пойдём и успокоим твою совесть, - решила я.
   Мы настороженно вошли в ванную, и, как я ни храбрилась, но всё-таки испытывала неясное беспокойство. Первым делом мы обе посмотрели на платок. Он тщательно закрывал зеркало и нигде не был приподнят.
   - Поднимаем? - спросила я.
   - Давай, - приглушённым голосом ответила Аня.
   Я осторожно, чтобы не сбить расставленные на полочке флакончики, стала приподнимать платок, и вдруг мы обе вздрогнули: в зеркале появилось отчётливое изображение крестика, который обычно носят на шее. Я даже разглядела, что он был как будто золотой, во всяком случае, из жёлтого металла.
   - Закрывай скорее! - вскрикнула Аня.
   Мне и самой больше всего сейчас хотелось скрыть платком появившийся изнутри зеркала крест и скорее покинуть ванную.
   - Пошли отсюда! - торопила меня моя подруга. - Я не буду умываться. Быстрее!
   Мы поспешно покинули первый этаж, не забыв по пути к лестнице всюду выключать свет. На втором этаже коридор очень слабо освещался. Видно, Марина решила, что лампочка в сорок-тридцать ватт не слишком подорвёт её бюджет, даже если будет гореть всю ночь. Я могла только приветствовать такое решение. Пусть и полумрак, но всё-таки это лучше, чем полная темнота. Когда мы очутились в своей спальне и закрыли дверь, Аня спросила:
   - Что же это было?
   - Крест, - ответила я. - Сама видела.
   - Но как он там оказался? Это ведь зеркало. Предметы в зеркале должны отражаться, но креста-то не было, мы видели только образ в стекле. Откуда этот образ? Неужели, и правда, из зеркала может кто-то появляться?
   Я сама была смущена и испугана.
   - Значит, не напрасно наши предки придумали завешивать зеркала в доме, который посетила смерть, - решила я. - Это не простое суеверие. За этим что-то кроется.
   - Наконец-то признала! - с торжеством проговорила Аня, но, похоже, радости от своей правоты не испытывала.
   - Меня смущает крест, - сказала я. - Если здесь призрак, то почему он не боится креста? Это ведь символ веры, наша защита. Везде написано, что вперёд выставляют крест для отпугивания нечистой силы. Я сама в своём романе описывала, как нечисть шарахается от креста. Выходит, я обманываю читателей?
   - Ты же описываешь выдуманные события, а не настоящие, - напомнила Аня. - Мало ли что придумаешь? В "Вие" нечисть не боялась скапливаться в церкви. Видишь ведь, что крест появился из зеркала, значит, призраки его не боятся.
   - А может, это какой-нибудь знак? - предположила я. - Что-то нам хотят сообщить, а мы не может понять?
   - Подвывает, только очень тихо, - сказала Аня.
   Я прислушалась и тоже уловила слабый вой. Жалобный такой, почти нежный.
   - Собака или человек? - спросила я.
   - Непонятно.
   - Так кто нам подаёт знак этим крестом? Какой призрак? У нас их два, - напомнила я.
   - Ясно, что не собака. Наверное, Сергей. А может, это знак свыше, чтобы мы были осторожны. Крест к чему снится?
   - Вроде, к терпению, - нерешительно сказала я, что-то припоминая. - Но ведь в разных сонниках написано по-разному.
   - А может, к могиле? На могилах ведь ставят кресты.
   - Это был не могильный крест, - возразила я. - Такие носят на цепочке на шее, то есть, на груди.
   - Как мы оторвались от мудрости предков! - вздохнула Аня. - Наши бабушки были не глупее нас. Может, они меньше знали, о компьютерах никогда не слышали, но в нужных вещах они разбирались.
   Я почувствовала, что у меня мутится в голове.
   - Знаешь, если мы нормально не поспим эту ночь, то мы заболеем или сойдём с ума. Невозможно не спать несколько суток подряд.
   - Да, у меня уже мозга за мозгу цепляется, - призналась Аня. - Даже если там всего одна извилина, то она совсем перекрутилась.
   - Заворот мозгов, - поставила я новый диагноз. - Ложимся спать. Если кто-то из нас проснётся и услышит что-то неприятное, то давай условимся будить друг друга, только если это будет, действительно, что-то очень важное или страшное. На обычный вой не будем обращать внимания.
   Это было легче сказать, и, несомненно, мы бы не спали и в эту ночь, но человеческий организм обладает удивительной способностью к самозащите, так что мы обе провалились в глубокий сон и проснулись только утром.
  

Глава 9

День, проведённый с новыми знакомыми

   Мы не совсем сами проснулись, а скорее, были разбужены. Марина должна была встать рано, чтобы не опоздать на работу, а поскольку вместе с ней ночевала Катя, то и она сочла своим долгом покинуть постель и подать завтрак. Но заботливый "шкелет" не был настолько чуток, чтобы понять простую, вроде бы, вещь, что не следует будить заодно и нас. Наоборот, она решила, что накормит всех завтраком сразу, не разделяя эту процедуру на два этапа, а потому бесцеремонно постучала в нашу дверь.
   - Девочки, просыпайтесь!
   За окном было светло, но я терпеть не могу это время. Солнце ещё не встало, поэтому возникает впечатление чего-то серого, нереального. Я попыталась разбудить Аню.
   - Что случилось? - спросонок бормотала она. - Воет? Мы же договорились по пустякам не беспокоить.
   - Это не пустяк, а Катя, - объяснила я. - Она просит нас встать и выйти к завтраку. Но я рада, что пустяком ты называешь воющего призрака.
   Наступило утро, и я могла позволить себе расслабиться и немного пошутить над призраком, вымещая таким образом на нём досаду за недавние страхи.
   - Интересно, если мы приподнимем платок сейчас, мы увидим крест? - спросила я.
   Аня уже пришла в себя и была способна рассуждать здраво.
   - Мне не хочется трогать платок, - ответила она. - Может, мы увидим крест, а скорее всего, не увидим, потому что призраки действуют по ночам...
   - А как же разбитая посуда? - напомнила я.
   - Это не призрак, а полтергейст.
   - Что в переводе означает "игра духов", - сказала я.
   - Это всё равно. Призрак собаки или мужа Марины воет и скребётся по ночам, а полтергейст способен орудовать и днём. Может, это тот же Сергей бьёт любимый сервиз Марины, но уже в другом качестве.
   - Знаешь, так у меня будет заворот мозгов, - призналась я. - Давай лучше не будем рассуждать о высоком, а пойдём завтракать.
   - Пироги - это хорошо, - согласилась Аня.
   Мы вкусно поели, выпили чудесного чая, а когда Марина ушла, то, подумав, выпили не менее чудесного кофе.
   - Девочки, вы сегодня пойдёте гулять? - спросила Катя.
   - Пойдём, - ответила Аня, не упоминая о назначенной встрече с Николаем. - Ты с нами?
   - Нет, - отказался "шкелет". - Я сейчас всё здесь уберу, а потом буду отдыхать в шезлонге. Я из-за Марины совсем не высыпаюсь. Она так боится этого воя, что всё время меня будит. Да ещё проклятая собака сегодня не просто царапалась, а чем-то гремела. Мне кажется, что скоро она отдерёт то, что мешает ей выбраться оттуда. Ой, девочки, а что тогда будет? Она прибежит к нам?
   Даже мне стало неприятно такое предположение, несмотря на то, что днём я была очень храброй.
   - Давайте хоть сейчас забудем про эту собаку, - предложила я. - Нынче у нас день, так что призраки отдыхают, а мы отдыхаем от призраков.
   - Марина оставила нам ключ от калитки или, точнее, двери в заборе, - сказала Катя. - А ещё она попросила не мешать садовнику, потому что он что-то должен ей делать. Что-то не то копать, не то полоть, а может, окучивать. У него есть свой ключ от калитки, так что он сам войдёт. Наше дело - его не останавливать.
   Мы ещё немного посидели, поболтали ни о чём, а когда стало приближаться время нашей встречи с Николаем, мы расстались с Катей и вышли за калитку.
   - Мила! - закричала Катя с крыльца так громко, что, наверное, переполошила всех соседей.
   - Что?
   - Ты позвонила родителям?
   Это была шутка, и, на мой взгляд, не слишком удачная. Женщина, которая проходила мимо, оглянулась на нас и поспешила прочь.
   - Позвонила! - крикнула я в ответ и услышала смех.
   Вольно же ей было смеяться, а я должна была каждое утро и каждый вечер звонить домой и докладывать, что я жива и здорова, а Марина не оправдывает своего условного имени Тладианта Сомнительная. Впрочем, я бы всё равно им звонила, потому что тоже желала убедиться, что у них всё в порядке.
   - Интересно, Оранг не передумал с нами встречаться? - спросила я.
   - Почему он должен передумать?- удивилась Аня. - Мы ему не навязывались, он сам предложил встретиться и показать место, где появляются привидения. А что это ещё за Оранг? Почему он какой-то Оранг?
   - Орангутанг, - пояснила я. - Напоминает он мне орангутанга, и всё тут. Причём, эти обезьяны описываются по-разному. То они очень свирепые и опасные, так что туземцы их страшно боятся, то вдруг оказываются спокойными и дружелюбными. Не разберёшь.
   - У тебя будет возможность самой сделать вывод, - ядовито заметила Аня. - Мы ведь с одним из них сейчас встретимся.
   Николай нас уже поджидал. Не успели мы подойти к рынку, как он вышел нам навстречу. На этот раз он показался мне менее оправдывающим прозвище, которое я ему дала с первого взгляда, не разглядев его хорошенько. Волосы у него были русые, а не рыжие, может, чуть-чуть отливали рыжиной, да и то на солнце. И не такой уж он был заросший. Сейчас, в рубашке и штанах, он вообще казался обычным человеком, почти ничего общего не имеющим с обезьяной, пусть даже человекообразной. И лицо у него было приятное. Разве фигурой он был крепок, даже мощен, но это присуще не только орангутангам, но и многим людям.
   - Здравствуйте, дамы, - степенно приветствовал он нас. - Я боялся, что вы меня обманете и не придёте.
   - Мы ждём - не дождёмся истории о привидении, - ответила я. - Как же мы можем не придти, если нам её обещали?
   Но Николай решил отложить наиболее интересное на потом и сначала повёл нас осматривать церковь. Мы прошли через какие-то дачи, причём он занимал нас разговорами на самые разные темы, которые только могли придти в голову в этот момент, потом мы долго шагали по дороге, добрались до посёлка и там увидели деревянную церковь, покрашенную голубым с белым. Изящная была церквушка, а невдалеке от неё стоял дом священника. Мы подошли к входу, возле которого была приставлена к стене крышка гроба, синяя с чёрным кружевом, и Аня истово перекрестилась. Николай покосился на неё и тоже осенил себя широким крестом, а за ним и я.
   - Войдём? - спросил наш провожатый.
   - Там, по-моему, отпевание, - нерешительно возразила Аня.
   - Мы не помешаем, - сказал Николай.
   Мы прошли внутрь и увидели посередине на помосте открытый гроб, а по бокам и сзади толпу родственников и односельчан. Некоторые женщины, по-видимому, самые близкие умершему, с трудом сдерживались, чтобы не заголосить громко и не помешать службе. Люди, живущие в городе поколениями, более скованны, особенно в обществе, а деревенские жители выплёскивают эмоции открыто, не стесняясь. Если это естественное горе, то так даже лучше, советуют ведь не копить в себе чувства, не загонять их внутрь, а дать им выплеснуться. Опять-таки, если эти чувства искренни, а не представление перед соседями и знакомыми. Я сама так привыкла не обнажать свои переживания, что поневоле с сомнением отношусь к слишком ярким сценам.
   Я мысленно сама себя остановила. Почему я так холодно рассуждаю о том, искренне ли горе людей, которые кричат и воют на виду у всех? Кто дал мне право судить? Лучше сто раз ошибиться и посочувствовать даже там, где на самом деле родные счастливы избавиться от пьющего мужа или дебошира-сына, чем так холодно, даже свысока смотреть на бьющихся почти в истерике женщин.
   Мне не случайно пришли в голову такие не слишком приличествующие моменту отпевания мысли, а из-за покойника, лицо которого с моего места было видно очень хорошо. Неприятное лицо, если описать его кратко. После смерти внешность может поменяться, но не до такой степени. У этого человека было очень недоброе лицо, чувствовалось, что при жизни он был зол и жесток, наверняка пил, скандалил, возможно, распускал руки.
   Я обратила внимание на то, что Аня тоже смотрит на гроб, испытывая сложные чувства. Вроде, по-христиански полагалось скорбеть по умершему, а мысли при виде его возникали не очень праведные. Я решила не мучиться сомнениями и не думать, с каким грузом грехов отошёл в иной мир этот человек. Мы здесь посторонние, так что это родным решать, добром его поминать или вообще о нём не говорить.
   Священник отпевал привычной скороговоркой и чувствовалось, что делал он это без души, а просто по обязанности. Может быть, он и сам гнал от себя непрошенные мысли о дурной жизни покойного, а потому спешил, чтобы поскорее закончить процедуру, может, его ждала семья, и он вовсе не предавался размышлениям, возможно, он настолько свыкся с похоронами и крестинами, что воспринимал это как рутинное занятие, приносящее доход.
   Я вновь поймала себя на том, что близка к осуждению чужих поступков. И это в церкви, да ещё при отпевании! Но очень уж монотонно и гнусаво тараторил нараспев батюшка.
   Николай поймал мой взгляд и кивнул на выход, я тронула за руку Аню, и мы покинули церковь.
   Моя подруга вновь истово перекрестилась, а за ней и мы с нашим новым знакомым.
   - Как нехорошо, - пробормотала Аня. - Как не вовремя мы пришли. Похороны. Не люблю похорон.
   - Каждый погребальный колокол звонит и по тебе, - вспомнила я вычитанное где-то высказывание.
   - Перестань! - взмолилась Аня. - Терпеть не могу таких разговоров.
   Я подумала, что с возрастом она будет любить их ещё меньше. В молодости такие мысли воспринимаешь легче, а в сорок пять ужё начинаешь чувствовать неизбежность таящейся в них правды.
   - Да, мрачноватая прогулка получилась, - согласился Николай. - Извините, не думал, что так "удачно" попадём в церковь, но зато это придаст остроту осмотру места, где водится привидение. Даже, по слухам, не одно. Эта была, так сказать, прелюдия.
   Он это сказал по-особенному, поэтому я даже заподозрила, что он заранее знал об отпевании. Может, он специально нас сюда привёл, чтобы мы лучше прочувствовали его предстоящий рассказ. Только, сдаётся мне, что он не расскажет нам историю страшнее, чем наши ночные кошмары, о дневных я не говорю, потому что в битье посуды повинна наверняка всё-таки Катя.
   - Очень уж вид у этого усопшего... - Аня не знала, как закончить предложение. - Неприятное лицо, хоть о покойниках так говорить не принято.
   - Да, противный при жизни был, наверное, тип, - согласился Николай.
   Герой моего недоконченного романа Филин сказал бы при этом примерно следующее: "Этот покойник до того, как стал покойником, был премерзким типом, так что в гробу видеть его приятнее, чем при жизни". Да, права моя мама, когда сказала, что из-за моих героев-моряков я стала грубовата. Так и представляешь, что бы сейчас сказал кто-нибудь из них. Я слишком много о них думаю, поэтому такое и происходит, а когда закончу книгу, точнее четыре книги из этого цикла, то их герои перестанут донимать меня своими предполагаемыми действиями.
   - Церковь я вам показал. Потом, при желании, можно ещё раз сюда сходить. Надеюсь, мы попадём в более удачное время, ведь отпевания проходят здесь не каждый день.
   - Не каждый, но, наверное, часто, - предположила я. - Ведь церковь обслуживает не только этот посёлок, но и все окрестные деревни, а умирают сейчас много. Когда я еду на свою дачу, то проезжаю мимо сельского кладбища. Так оно за осенне-зимне-весенние месяцы, когда я не езжу, настолько расширяется, что остаётся непонятным, кем заселены близлежащие дома, откуда берутся живые люди.
   - Приезжих много, - сказала Аня. - Сейчас те, которые уезжают из бывших республик, покупают не только городские квартиры, но и дома за городом. Даже здесь, пока мы сюда шли, мы встретили очень много нерусских лиц.
   - Наверное, - согласилась я. - У нас на даче их ходят целые толпы. И в школе их почти половина.
   - Давайте, дамы, не будем о грустном, - предложил Николай. - Я проведу вас обратно другой дорогой.
   - Только не по лесу, - сразу предупредила я.
   Я спохватилась, что мои слова можно понять двояко, и на всякий случай пояснила:
   - Говорят, здесь выпускают гулять больших собак.
   - Мы встретили такую собаку у озера... или пруда, не знаю, что это, - подтвердила Аня. - И хозяйка на нас же ещё и накричала.
   - Да, здесь есть такая особа, - согласился Николай. - Нет, в лес я вас не поведу. Может быть, потом, когда пойдут грибы, вы согласитесь со мной туда сходить. Сейчас там, и правда, пусто, делать в нём нечего, а позже народ в лес потянется. Судя по тому, что покусанных людей крайне мало, то вывод один: хозяева в этот период побаиваются отпускать собак днём. Вот вечером даже я не рискую там бродить.
   - Крайне мало покусанных! - возмутилась Аня. - А я не хочу войти в это число.
   - Не войдёшь, - успокоила я свою подругу. - Николай обещал не заводить нас в лес. Пошли.
   Я старалась запоминать окрестности, чтобы в дальнейшем не зависеть от провожатых. Не скажу, что я очень легко ориентируюсь на местности, а особенно в лесу, но я каждый раз надеюсь, что с первой же прогулки составлю в голове чёткую карту.
   - Вы обещали нам страшную историю о привидениях, - напомнила я.
   - Тогда слушайте, - торжественно начал Николай. - Жил-был один человек. У него была квартира в Москве, но очень часто он обитал именно здесь. Вот вы сказали, что у того покойника в церкви лицо неприятное, так у моего героя лицо было симпатичнее, чего не скажешь о душе. Был он груб с окружающими, спесив и жаден до денег. Людям нелегко было жить с ним рядом, у них часто бывали ссоры. То он разругается с кем-то из-за поставленной не на месте машины, то накричит на соседских детей из-за их шалостей, то с конкурентами поссорится, то с напарником что-то не поделит, потому что был он предпринимателем и имел с бывшим другом общее дело на равных паях.
   - С бывшим? - переспросила Аня.
   - Трудно остаться друзьями, если имеешь одно дело да ещё характер, как у моего героя, - объяснил Николай.
   - Запоминай, - посоветовала я. - Нам с тобой, если хотим остаться друзьями, не надо начинать общее дело.
   - А я разве хочу заниматься бизнесом? - удивилась Аня. - У меня к этому нет способностей.
   - И я не хочу, - успокоила я подругу, не распознавшую в моих словах шутку. - Продолжайте, Николай. У него была семья?
   - Жена у него была, а детей не было.
   Я утвердилась в мысли, что нам рассказывают о Сергее, и захотела узнать, как они жили с Мариной. Конечно, принимать за абсолютную истину мнение соседей по даче нельзя, ведь любая мелкая размолвка может обрасти сплетнями до размера катастрофы, а какой-нибудь случайный подарок - дать повод к предположению о горячей любви.
   - Он и с женой был груб? - спросила я. - Не только с соседями?
   - Да, он был трудный человек, и жене, конечно, нелегко было приспособиться к нему. Сначала он сдерживался, а потом стал и к ней придираться. Но деньги он ей давал.
   - И какая же кара его постигла? - спросила Аня.
   - Однажды он возвращался домой поздно вечером, и на дороге на него напала собака, возможно, огромная собака.Вероятно, это была одна из тех бездомных дворняг, которых он гонял. Когда люди прибежали на его крики, то он был уже мёртв, причём так растерзан, что узнать его было невозможно. Жена каким-то образом его опознала, так что никакого дела заведено не было, его благополучно похоронили, точнее, сожгли в крематории, а прах поместили в семейной нише, где уже стояли урны с останками его покойных родителей. И всё бы постепенно забылось, если бы сам покойный не стал напоминать о своей безвременной и ужасной кончине появлением в определённый час на том месте, где нашёл свою смерть. Его видели два человека, но, что ещё ужаснее, они слышали рычание собаки. Кто-то видел и силуэт этой собаки, убегавший прочь от места трагедии.
   - А разве её не убили? - спросила Аня, побледнев.
   - Я потому и сказал, что, возможно, привидений два, имея в виду и собаку. Вполне вероятно, что это призрак той самой собаки, которую убили вместе с остальными бездомными барбосками, когда после случившегося устроили на них облаву.
   Я не успела остановить подругу, и она выпалила с торжеством:
   - А мы как раз живём на даче у этого человека, точнее, у его жены. Она наша школьная подруга, и попросила побыть с ней, пока она не успокоится после гибели мужа.
   Николай смутился.
   - Извините, не знал, - пробормотал он. - Вам, наверное, неприятно было слышать то, как я расписал покойного.
   - Нет, мы его не знали лично, да и с его женой мы после школы не встречались, - успокоила я его. - Она позвонила нам, попросила пожить у неё недели четыре. Так что мы не в обиде за ваш отзыв.
   - А насчёт привидений это правда? - спросила Аня. - Его там видели? И собаку тоже?
   - Ходят такие слухи. Я лично знаю одного из тех, кто видел человеческую фигуру на дороге в роковой час.
   - Мало ли чья это фигура! - возразила я. - Может, это кто-то живой возвращался домой.
   - Мила не верит в призраков,- объяснила Аня. - А ведь ОН или ОНА каждую ночь воет.
   - Что-то я не пойму, кто у вас воет, - признался Николай.
   Аня тут же рассказала ему о вытье по ночам и звуках, похожих то на шаги, то на то, что кто-то скребётся в дверь, о приоткрывшемся снизу платке и о кресте, появившемся изнутри зеркала, а также о разбитой посуде. Мне стало стыдно от мысли, что Николай подумает о нас бог знает что. Он, конечно же, выдумал историю о появляющихся в темноте привидениях для того, чтобы развлечь нас, а тут Аня, как законченная неврастеничка, наговорила ему про всякие ужасы. Стыдно, честное слово, мне было очень стыдно.
   - Чудеса, - проговорил Николай, недоверчиво глядя на Аню. - Неужели, правда?
   Я кивнула.
   - Это правда, но, конечно, всему есть разумное объяснение. Ясно, что платок приподняла наша подруга и не расправила его, а он от сквозняка сам опустился на место, чайник тоже она разбила, но решала свалить на призрак, раз есть на кого валить, а чашку с блюдцем просто задела, когда проходила мимо.
   - Заметьте, Николай, что во всём, по мнению Милы, оказывается виновата наша бедная Катя. А воет тоже Катя? Может, и крест изнутри зеркала тоже она нам показывала?
   - Этого я не говорила, - возразила я. - И я пока не могу сказать, чем это вызвано, но обязательно найду естественную причину.
   По-моему, именно моё нежелание признавать деятельность призрака, убедило Николая в том, что в нашем доме творится что-то странное.
   - Если бы мне посмотреть хотя бы на зеркало, - нерешительно произнёс он.
   - Это не наша дача, - сразу сказала я. - Мы сами там в гостях. А то мы бы с удовольствием вас пригласили.
   - По крайней мере, держите меня в курсе ваших дел, - попросил он. - Давайте, завтра встретимся на пруду. Часов в одиннадцать пойдёт?
   Я подумала, что не стоит связывать себя точным обещанием.
   - Если вдруг мы не придём, то вы ведь всё равно собирались там загорать? Вы не из-за нас, надеюсь, туда пойдёте?
   Он улыбнулся понимающе.
   - В любом случае, пляж на берегу пруда и рынок будут местом наших встреч. Если завтра не сможете придти, то возможно, придёте послезавтра. А я постараюсь пройти поздно вечером по дороге, где всё произошло. Вдруг посчастливится самому увидеть привидение или хотя бы услышать рычание.
   Он не мог придумать лучшей приманки для двух любопытных женщин. Я по глазам Ани видела, что она уже попалась на удочку, да я и сама была близка к заглатыванию наживки.
   Мы вышли на дорогу к станции, причём, если бы об этом не сказал Николай, я бы её не узнала.
   - Показать заветное место? - спросил он.
   - Конечно, - сразу ответила Аня. - Мы за этим сюда и шли.
   - Здесь рядом, - сказал он. - В ста метрах, не больше.
   Почему-то место, где совершается убийство, кажется словно отмеченным роком. Вот и мне показалась зловещей густая пушистая ель, росшая у самой дороги, словно она стояла здесь лишь для того, чтобы за ней можно было кому-то прятаться, чтобы ждать намеченную жертву.
   - Как здесь нехорошо! - воскликнула Аня. - Чувствуется плохая аура. Так и кажется, что вот тут ещё что-то произойдёт или произошло раньше. Говорят же, что бывают особые места, где и случаются всякие убийства, несчастные случаи, катастрофы. Одно время по телевизору часто показывали такие точки. То дом покажут, где постоянно убивают людей, то мост, с которого всё время кто-то прыгает. И здесь наверняка такое место.
   - Обычное место, - возразила я, чтобы у Николая не возникло впечатления, что и я так же глупа, как казалась в эту минуту Аня. - Просто мы теперь знаем, что здесь загрызли человека, поэтому и ищем каких-то остатков трагедии, а вчера мы здесь проходили и не нашли этого места мрачным.
   - Правильно, - одобрил мою рассудительность Николай. - Только поздно вечером, точнее, ночью, здесь не ходите. На всякий случай, знаете ли. Вдруг появятся привидения?
   Я так и не поняла, верит ли он сам в свою историю. Николай довёл нас до нашей улицы, и мы расстались, причём он напомнил нам о том, что найти его мы сможем у пруда часов в одиннадцать и что он сейчас здесь отдыхает, поэтому мы обязательно должны будем часто встречаться.
   - Ну, и что ты думаешь по этому поводу? - спросила меня Аня.
   - Пока ещё не знаю, - ответила я. - Мне кажется, что он выдумал про привидения.
   - Ну, нет! - возразила Аня. - Он слишком серьёзный человек для таких шуток.
   - Или услышал чьи-то рассказы, - уступила я. - Кто-нибудь шёл по этой дороге в подпитии, увидел другого прохожего, испугался и вообразил, что видел Сергея.
   - А рычание?
   - Оставь! Мало ли здесь собак? Может, рычала собака той грубой бабы с озера.
   - Всё-то у тебя просто, - с досадой сказала Аня. - А вот я считаю, что раз призрак воет по ночам у нас в доме, то он может появляться и на дороге.
   Я не стала отвечать на это, потому что не знала, что ответить.
   - Наконец-то появились! - встретила нас Катя. - А я уж думала, что вы заблудились.
   - Как отдыхала? - спросила я. - Удалось поспать?
   - Почти удалось, - таинственно проговорила Катя.
   - Тебя разбудил вой? - сразу же предположила Аня.
   - Нет, не вой, а соседи, - объяснила Катя. - Точнее, соседские дети. Такие противные дети, сил нет. Я заснула, даже что-то видела во сне, как вдруг в меня попадает ком земли. Я, конечно, сразу проснулась, ничего не могу сообразить спросонок и вдруг слышу смех. Поднимаю голову, а над забором торчат две головы. Увидели, что я их заметила, и сразу исчезли. Наверное, у них там лестница с другой стороны приставлена. Вон, поглядите, какое пятно на майке. Я так и не смогла отряхнуть грязь. Теперь придётся стирать, да и то не знаю, отойдёт ли. Чем-то чёрным запачкано, не то масло, не то смола какая-то.
   Я тут же припомнила, что Николай, когда обрисовывал характер Сергея, упоминал о том, что погибший кричал на соседских детей из-за их шалостей. На этот раз я была склонна признать, что у него были веские причины на них кричать.
   - Бывают очень противные дети, - решила Аня. - Видно, соседские из этой категории.
   - Ничего, обновишь Маринину стиральную машину, - попыталась я утешить "шкелета".
   - Пойдёмте, девочки, пообедаем, а я заодно переоденусь.
   - Ну, так как же, можно мне закончить окно? - раздался за спиной знакомый голос.
   - Михал Михалыч, я же вам сказала, что я здесь не хозяйка, - терпеливо ответила Катя. - Вот приедет Марина, к ней и обращайтесь.
   Садовник укоризненно посмотрел на неё, покачал головой и ушёл.
   - Настырный какой! - тихо сказала Катя. - В третий раз ко мне с этим обращается.
   Мы ушли в дом и с аппетитом поели.
   - Вы как хотите, а я посплю, - решила Аня и растянулась на диване.
   Катя занялась вознёй по хозяйству, а я решила поработать, поднялась на второй этаж, взяла свои бумаги, спустилась вниз, поглядела на безрадостную картину спящей Ани и решила, что в такой атмосфере вдохновение меня вряд ли посетит, поэтому отправилась в свою спальню. Я с удобством устроилась на кровати, разложилась со своим хозяйством и углубилась было в работу, но прервала её, чтобы записать разговор Михал Михалыча с Юлей. Мало ли что? Вдруг когда-нибудь понадобится вспомнить до мелочей, о чём же конкретно они говорили, а не сможешь? После этого меня словно что-то стукнуло, и я прислушалась: сверху очень тихо доносился вой. Я уже говорила, что днём я смелая, не то, что ночью, поэтому я решила подняться на третий этаж. Я не рассчитывала проникнуть на чердак, ведь надо всё-таки соизмерять свои возможности, но пройти по лестнице хотя бы до половины пролёта было вполне осуществимо.
   В доме было тихо, одиноко, и я сразу же осознала, насколько он велик. И что Марине делать в такой махине? Да ещё она строит двухэтажный хозблок. Непонятно, зачем одному человеку два больших дома? Я поднялась по лестнице, прислушиваясь и замирая почти на каждой ступеньке, но всё было тихо. Даже воя не было слышно. Я осмелела и заглянула в коридор третьего этажа. Пусто, комнаты, двери в которые не были заперты, встречали меня откровенно нежилым видом. Две из них оказались на запоре. Я прислушалась, но ничего не разобрала. Сейчас я бы не удивилась, если бы внутри кто-то зашевелился, настолько разыгралась моя фантазия во время этой вылазки. Но нет, полное безмолвие. Я вернулась на лестницу и, подумав, осмелилась подняться выше, до самой двери на чердак. Я взялась за ручку, тихонько потянула на себя, потом от себя, но открыть не смогла. Дверь была на запоре. Я прислушалась, и холодок разлился у меня по спине: внутри временами кто-то вздыхал, иногда начинал подвывать, но быстро замолкал, а иногда раздавались какие-то звуки, словно кто-то не то шевелился, не то что-то искал.
   Я торопливо спустилась вниз. Да-да, не в спальню, где я оставила свою работу, а именно вниз, к живым людям.
   Я решила не посвящать в свои наблюдения Катю, поскольку она была всецело занята хозяйством и, как мне казалось, не слишком заинтересуется нашими изысканиями, а если заинтересуется, то не сможет сохранить в тайне от Марины. Раз уж у нас с Аней завелись секреты, то мы их будем наращивать вдвоём. Это даже внесёт определённую остроту в нашу здешнюю жизнь. У нас уже появилось двое знакомых, про приподнявшийся платок и про крест внутри зеркала знаем тоже только мы, если не учитывать Николая, так что пусть к этому прибавится и моё сегодняшнее маленькое приключение.
   Я еле дождалась, когда Аня, наконец, проснётся.
   - Как приятно чуть-чуть подремать! - зевая, сказала она.
   - А теперь можно и вставать, - ответила я. - Пойдём, погуляем. Может, встретим твоего Михаила.
   Это моментально привело Аню в чувство.
   - Правда, пойдём скорее. Если мы его увидим, то что я должна делать?
   - Быть задумчивой и рассеянной, - подсказала я.
   Я тут же представила, как моя подруга проходит мимо него, будто его не замечая, поэтому пояснила:
   - Ты с ним любезно поздороваешься, но этак... с отвлечённым видом, словно тебя одолевают думы о чём-то... высоком... или далёком. Сама определишься с тем, о чём ты размышляешь. Ты должна казаться ему очень интересной, даже загадочной женщиной, словно у тебя есть тайна, причём хорошая тайна, ничего неприличного.
   - Конечно, - испугалась Аня. - Не хватает только, чтобы меня заподозрили в чём-то плохом. Можешь на меня положиться, я сумею быть женщиной-загадкой. Наверняка художнику понравится загадочность, ведь он сам натура артистическая.
   - Должно понравиться. Знаешь, как писали о Гаршине? На его глаза иногда набегала таинственная слеза. От тебя не требуется проливать слёзы, но попробуй временами напускать на себя отрешённый вид и при этом не выглядеть ненормальной.
   Почему-то мне сразу разонравилась моя идея привлечь Михаила загадочностью, но отступать было уже поздно.
   Мы прошли до рынка, потом до пруда, издали видели Николая, вновь похожего на орангутанга, потому что, как и обезьяна, не имел на себе даже майки, правда, в отличие от неё, носил плавки. Грудь у него была заросшая, поэтому я его с самого начала и сравнила с орангутангом. Мы не стали подходить к нему, тем более что он нас не видел, и пошли обратно. Решили идти к станции. Место трагедии мы прошли медленно, вглядываясь в асфальт, словно на нём могла сохраниться кровь.
   - Жутко, - сказала Аня. - Вот так, неожиданно, в полной темноте на тебя набрасывается большая собака и начинает кусать...
   - А может, собака не была огромной, - предположила я. - Её ведь никто не видел. Мало ли что потом выдумают. Раз человек растерзан, то, разумеется, страшным зверем чудовищных размеров. А может, это была не такая уж крупная собака. Выскочила в темноте, вцепилась в горло, вот и конец человеку пришёл. А уж потом она его всего изодрала. Кто знает, может, он её первым стал гнать или ударил. Николай ведь сказал, что он гонял бездомных собак.
   - Может быть, и так, - согласилась Аня. - А может, вообще была целая стая. Задрал кто-то один, а окружала его стая, потому он даже сопротивляться не мог.
   - А может, это была чупакабра, - сказала я. - Ты сейчас способна думать о чём-то другом, кроме Михаила?
   - Конечно, например, о чупакабре, - ответила Аня. - Это что-то вроде собаки, кажется?
   - Неизвестный науке зверь. На вид похож на особо уродливую собаку, но сама я судить не могу. Слава богу, не встречала её. Чупакабра нападает на домашних животных и, как писали, напала однажды на человека, но тот отбился. Однако речь сейчас о другом. Слушай внимательно, только никому не рассказывай: ни Марине, ни Кате, ни нашим новым знакомым.
   Я поведала ей о том, что услышала у двери на чердак.
   - Интере-е-есно! - протянула Аня. - И кто же это такой? Я думала, что призраки воют только по ночам. Днём мы, вроде, его не слышали.
   - А мы прислушивались? - возразила я. - Мы всё время разговариваем или вообще уходим из дома. Да и что можно услышать на первом этаже, если кто-то засел на чердаке? Мы же не торчим днём в спальне.
   - Это правда. Но интересно всё-таки, кто там сидит?
   Упоминание о чупакабре навело меня на невероятную мысль.
   - Аня, как ты считаешь, Марина любит собак?
   - Не знаю. Может, бездомную собаку и пожалеет, кинет ей что-нибудь, хотя...
   - Нет, вряд ли даст ей поесть, - решительно возразила я, вспомнив, как скупо потчевали нас, пока мы не взяли хозяйство в свои руки.
   - Да, вряд ли даст, - согласилась Аня, вероятно, тоже припомнив, как ушла от неё на дрожащих от голода ногах. А почему ты заговорила о собаках?
   - Просто подумала, вдруг на чердаке она прячет собаку? Может, когда вёлся отстрел бродячих животных, одна из собак забежала к ней, а она пожалела её и спрятала на чердаке?
   Я сама понимала невероятность такого события.
   - Нет, это невозможно, - решила Аня. - Марина не станет пускать к себе незнакомую собаку. Да и зачем ей держать её на чердаке? Собака - не преступник, скрывающийся от полиции. Она не могла убить её мужа, иначе она и на Марину бы набросилась.
   У меня был другой довод против моего предположения. Если бы Марина знала, что это воет настоящая собака, она бы не боялась этого воя и не позвала меня пожить у неё эти сорок дней. Зачем ей моя компания, если у неё уже есть собака? Но даже если предположить с её стороны такой нелогичный поступок, то она не боялась бы ночных звуков, а если бы по какой-то причине делала вид, что боится, то они бы не помешали ей спокойно спать. Нет, она не притворяется, она по-настоящему, до безумия напугана. Если бы не наше присутствие, она могла бы не выдержать такого чрезвычайного нервного напряжения.
   - Да, она не могла спрятать туда собаку, - согласилась я и продолжала, осенённая новой мыслью. - А вдруг это сделал её муж, когда был ещё жив? Характер у него был тяжёлый, неприятный, так что он мог решить попугать свою жену. Он спрятал собаку...
   - Нет, - перебила Аня. - Помнишь, Марина сказала, что должна была уехать с дачи, но осталась чисто случайно. Сергей знал, что её не будет, поэтому ему незачем было прятать на чердаке собаку, чтобы пугать жену.
   - И это верно, - продолжала я. - Тогда давай рассмотрим ещё одну возможность...
   - Это в тебе сказывается писатель. Ты сейчас придумываешь все возможные варианты, а потом выберешь самый подходящий и напишешь роман о собаке, спрятанной на чердаке.
   - Не перебивай, а то мысль ускользнёт. Предположим, это Сергей захотел завести собаку. Он приобрёл её и, зная, что жена уедет, спрятал её пока на чердаке. Вечером он бы вернулся на дачу и, поскольку Марина уже уехала бы, забрал псину. Но он погиб, и собака воет, запертая на чердаке.
   - Она бы уже умерла от голода, - сказала Аня.
   - От голода так быстро не умирают. К тому же, неизвестно, может, Сергей оставил ей гору еды. И вода на чердаке может быть. Сергей мог налить её в какую-нибудь большую ёмкость, в таз, например.
   Аня прикидывала такую возможность, и постепенно её лицо просветлело.
   - А ведь такое могло быть! - обрадовалась она. - Мы-то ночами умираем от страха, а несчастная животина умирает от тоски и голода. Ты говоришь, что вой был совсем слабым? А вдруг она уже на последнем издыхании?
   - Чердак заперт, а взломать дверь я не решусь, - сразу предупредила я. - Надо подождать Марину, объяснить ей ситуацию и с её разрешения или вместе с ней туда подняться и спасти бедное животное.
   - Ну вот, теперь мне покоя не будет до самого вечера, - пожаловалась Аня.
   Но она ошиблась. Встреча, к которой мы стремились, но о которой из-за волнующего разговора забыли, на время заслонила собой все мысли о злосчастной собаке.
   - Вот он! - сообщила Аня страшным голосом и даже изменилась в лице. - Значит, сейчас я должна изображать задумчивость, женщину-загадку?
   - Попробуй его заинтересовать.
   Михаил сидел перед мольбертом на опушке леса за станцией и рисовал. Мне показалось, что он не обрадовался при виде нас, но быстро овладел собой и изобразил довольную улыбку.
   - Аня! Мила! Добрый день! - вскричал он.
   Я ясно видела, что мы отрываем его от работы, и рада была бы сейчас же уйти, сославшись на неотложные дела, но со мной была Аня, а она не могла упустить случай поговорить с "приятным мужчиной".
   - Какое вы выбрали странное место для рисования, - сказала она, напуская на себя томность.
   - Почему же странное? - удивился художник.
   - Рядом помойка.
   - Так я рисую не помойку. Я к ней сижу, как и полагается, спиной. Я рисую три сросшиеся берёзы на краю поляны. Очень уж колоритно они смотрятся, грех не нарисовать.
   Мне тоже понравились берёзы, но то, что выходило на картоне, мало напоминало прелестный пейзаж. Я, конечно, понимаю, что подмалёвок - это отнюдь не картина, но не до такой же степени!
   Аня взглянула на будущий эскиз, и лицо у неё стало каменным. Хорошо, что сегодня она изображала томность и отрешённость, а то вышло бы неудобно.
   - Вам нравится? - спросил Михаил.
   Аня не ответила, погрузившись в запланированную задумчивость.
   - Аня?
   Моя подруга вздрогнула и словно очнулась.
   - А? Вы что-то сказали, Михаил?
   Художник в недоумении посмотрел на неё и перевёл взгляд на меня, словно спрашивая, не требуется ли Ане помощь. Я печально склонила голову, потому что ничего другого придумать не могла.
   - Вы сегодня какая-то... грустная, Аня. Надеюсь, ничего не случилось?
   Очень симпатичный был мужчина и при этом деликатный, но почему его никто не надоумил прикрывать животик рубашкой или хотя бы майкой? Совсем был бы другой вид. Ведь и лицо приятное, открытое, и дружелюбие видно за сто метров, и в разговоре не теряется, но брюшко всё портит. Мало того, что брюшко, так ещё и грудь слегка поросла тёмными курчавыми волосами.
   - Не обращайте внимания, Михаил, - рассеянно отозвалась Аня. - Сегодня мне, и правда, совсем невесело. Так, знаете ли, воспоминания печальные нахлынули... С вами, наверное, тоже бывает?
   - Бывает, - с запинкой согласился Михаил. - С каждым бывает. Надо бороться с таким настроением.
   - Борюсь... Да-да, конечно, борюсь... Не обращайте внимания... Всё пройдёт... Всё пройдёт...
   Кажется, она попыталась изобразить гаршинскую "таинственную слезу", но это явно было уже слишком.
   - Мы пойдём, Михаил, - сказала я. - Не будем вам мешать. До свидания. Не обращайте внимания на Аню. Обычно она весёлая и жизнерадостная. Просто сегодня день такой. День воспоминаний.
   - До свидания, приходите, - без особого радушия в голосе пригласил он. - Вы знаете, где меня можно найти в ближайшие два-три дня.
   Аня только кивнула, делая вид, что не в силах отвечать.
   - Не торопись, - прошептала я, когда она чуть не припустила впереди меня привычной энергичной рысью. - Ты же сейчас витаешь в другом мире.
   Когда мы отошли достаточно далеко, Аня спросила:
   - Как я сыграла отрешённость?
   - Не знаю, кричал бы Станиславский своё "не верю" или не кричал, но Михаил, похоже, был озадачен.
   - Ну, хотя бы в хорошем смысле озадачен? Как мы и задумывали?
   - Не могу за него решать, - честно призналась я. - Что озадачен - это точно, но вот что он при этом подумал... С другой стороны, не может ведь он с первого раза осознать, насколько ты интересная женщина. Сегодня ты была одна, а вот завтра мы опять заглянем сюда. Тогда ты будешь весела и, может быть, даже счастлива. Не от того счастлива, что видишь его, это разыгрывать ещё рано, а просто... просто у тебя такое настроение. День хороший, пищеварение отличное...
   - Фу, - не выдержала Аня. - Что ты такое говоришь? Счастье и пищеварение.
   - Классику читать надо. Короче, ты изображаешь лучезарное счастье. Только изображай естественно и не переигрывай. У тебя, наверное, бывает, что ты идёшь на работу в ненастный день, знаешь, что просидишь за бумагами до позднего вечера, вроде бы, ничего отрадного нет, а ты испытываешь самую настоящую радость. Просто идёшь и ликуешь.
   - М-м-м...
   - Вот ты и должна изобразить нечто подобное. Тихое счастье. Кто-то дал определение, что счастье - это состояние души. Вот и пускай твоя душа завтра пребывает в таком состоянии.
   Аня закивала, проникнутая моей идеей.
   - Я заранее буду готовиться стать на завтрашний день счастливой.
   С этим мы и вернулись домой.
  

Глава 10

Так всё-таки это собака?

   Впечатление от встречи с Михаилом мало-помалу улеглось, и мы могли вернуться к проблеме собаки, возможно, спрятанной на чердаке. Я, конечно, подумала о ней первая, а Аня ещё нескоро отошла от мыслей о "приятном мужчине".
   - Послушай, а ведь мы так и не купили гжельский чайник, - вспомнила она.
   - Да, не купили, - спохватилась я. - Марина приедет где-то через полтора часа, если не застрянет в пробке. Давай сходим на рынок, пока её нет, а то я всё время думаю о собаке и места себе не нахожу. Хоть отвлекусь.
   - Пойдём.
   - Куда это вы собрались? - спросила Катя.
   - Покупать гжельский чайник, который подошёл бы к синему сервизу, - объяснила я. - Марина очень горюет о разбитом чайнике, и мы хотим её утешить.
   - Хорошая мысль, - одобрила Катя. - Тогда и чашку надо купить. Взамен разбитой. Признайтесь, вы сами её грохнули?
   - Честное слово, нет, - принялась уверять её Аня. - Мила вообще подумала, что это ты её задела, когда проходила мимо, а она поколебалась в неустойчивом положении и брякнулась на пол.
   Из-за взгляда, брошенного на меня Катей, мои чувства к Ане стали далеки от добрых.
   - Как не стыдно меня в этом подозревать?! - воскликнула разобиженная Катя. - И ведь молчите, словно всё в порядке. Подумайте, как я могла её задеть, если я шла к двери, а чашка стояла на подоконнике в стороне? Может, вы подозреваете, что я и чайник сама смахнула на пол?
   Тут уж даже Аня догадалась, что не следует рассказывать о возникшей у меня догадке. А я при виде негодования Кати лишь утвердилась в этой мысли.
   - Никто тебя ни в чём не обвиняет, - сказала я. - Успокойся, пожалуйста. Когда мы вернёмся, то расскажем тебе кое о каких наших догадках по поводу чердака и воя.
   Я видела, что Катя всё ещё дуется на меня, раз даже не проявила любопытства, поэтому решила помириться с ней самым безотказным способом.
   - Катя, а может, мы вместе сходим на рынок? Ты бы помогла нам выбрать подходящий чайник. Вкус у тебя хороший, а то, боюсь, мы не сумеем подобрать такой, чтобы идеально подошёл к сервизу.
   - А ведь, правда, это дело тонкое, - сейчас же встрепенулся "шкелет". - Девочки, подождите меня. Я иду с вами.
   Мне пришлось отойти к окну, чтобы Катя не видела выражения моего лица.
   - Невиданное дело! - вскричала Аня. - Катя решилась пойти погулять!
   - Мне на это, правда, трудно решиться, - согласилась Катя. - Не знаю, как в дальнейшем, а сейчас я с таким наслаждением вожусь на кухне, что и передать не могу. И это здесь, на даче. Представляю, каково на кухне в городской квартире Марины! Девочки, я теперь думаю о том, как бы мне переоборудовать свою кухню. У меня по сравнению с этим раем для хозяек полный хаос и дикость.
   - Первобытные условия существования, - пояснила Аня.
   - Вот именно, что первобытные. Всегда считала, что у меня всё хорошо, но теперь вижу, что мне ещё очень многое нужно купить. Места только у меня совсем нет, ведь кухня пять метров. И денег, пожалуй, тоже.
   - Вот что значит, останавливаться на достигнутом. - Я подмигнула Ане. - И вот в чём неприятная сторона хождения по гостям. Сидишь у себя спокойно, думаешь, что добилась совершенства, и знать не знаешь, что бывает ещё лучше. А сходишь в гости... Ой-ой-ой! Оказывается, надо всё менять.
   - Да уж, - вздохнула Аня. - Идём, девочки?
   Мы двинулись к выходу.
   - Стоп! - скомандовала я. - Мы же не взяли образец. Сейчас захвачу с собой чашку.
   - Только не чашку! - взмолилась Катя. - Она такая хрупкая, что трещина будет обеспечена. Лучше сахарницу. На ней и рисунок ясно виден, и к форме мы легче подберём чайник.
   Я высыпала сахар в первую попавшуюся тарелку и завернула сахарницу в пластиковый мешок, а свёрток положила в другой пакет.
   - Порядок! - объявила я. - Теперь можно выходить.
   Мы с Аней уже прекрасно знали дорогу до рынка, а Катя шла здесь в первый раз, поэтому с понятным любопытством озиралась вокруг.
   - А где убили Марининого мужа? - спросила она.
   Мы уже вышли на большую асфальтовую дорогу, и я показала в нужную сторону.
   - Это там, ближе к станции, а к рынку туда. Хочешь, прогуляемся до страшного места?
   - Нет, - решительно воспротивилась Аня. - Раз уж мы идём по такому важному делу, как покупка чайника, то мы должны сразу же идти на рынок. А если Катя хочет посмотреть на то место, то пусть завтра идёт вместе с нами на прогулку. Заодно и пройдётся, не всё же ей торчать на кухне. Только учти, Катя, что там ничего, кроме асфальта, нет. Да ещё ёлка стоит напротив.
   У меня сложилось впечатление, что Аня очень не хочет вести Катю в ту сторону, где мы могли встретить Михаила. Похоже, она уже считала его своей собственностью и делиться ни с кем не желала.
   - Пойдёмте лучше на рынок, - решила Катя. - Кстати, вы деньги с собой захватили?
   Аня раскрыла рот. Пока мы оживлённо беседовали о кухнях, мы совсем упустили из вида, что от коммунизма мы удаляемся гигантскими шагами, так что бесплатно нам никто ничего не даст.
   - Давайте, я сбегаю, - предложила я.
   Мне не составило труда открыть замок оставленным нам ключом, и я торопливо вошла в дом. Я пробежала на второй этаж, захватила оставленный на столике кошелёк с общими деньгами и свой, с моими личными средствами, спустилась вниз и поспешила обратно. О том, что дверь надо было запереть, я почему-то не подумала, понадеявшись на мощные стены, окружавшие участок нашей подруги. У нас и на собственном участке, окружённым прозрачной сеткой с улицы или дырявым заборчиком со стороны соседей и с вечно незапертой калиткой, дверь часто остаётся открытой. Пока я шла, у меня было какое-то странное чувство, что я чего-то не заметила, на что-то не обратила внимания в доме. Такое бывает, ничего удивительного в этом нет, причём чаще всего оказывается, что это ложное чувство. Возможно, что-то я планировала взять или сделать, пока спешила за кошельком, а потом забыла про своё намерение. Вот и осталось чувство какой-то незавершённости, чего-то недоделанного. Ничего страшного. Я быстро убедила себя в том, что все эти ощущения - результат моей поспешности.
   - Принесла, - сообщила я, передавая кошелёк Ане. - Держи, казначей.
   На рынке Катя проявила бурную деятельность. Она осмотрела буквально всё, причём за очень короткое время.
   - В следующий раз, девочки, мясо покупайте вон у того продавца, - сказала она. - У него оно лучшее.
   Она описала нам приметы, по которым надо распознавать свежее мясо, причём так подробно, что у меня все они тут же перепутались в голове.
   - А вот гжельская посуда, - торопливо перевела я её внимание на нужные нам прилавки.
   - Доставай сахарницу, - распорядилась Аня.
   Я осторожно развернула пакет и убедилась, что драгоценная посудина не пострадала. Катя долго и придирчиво разглядывала выставленные чайники, сверялась с рисунком и формой сахарницы и выбрала наконец нужный экземпляр. После этого она попросила продавщицу достать несколько таких же чайников и утомительно тщательно выбрала подходящий оттенок, после чего то осматривала чайник и сахарницу на ярком свету, то вносила их в тень.
   - Вот этот нам подойдёт, - решила она. - Заверните нам его, пожалуйста.
   Продавщица, видно, сразу почувствовала, что перед ней опытный покупатель, поэтому обслуживала нашего "шкелета" терпеливо и доброжелательно. Сейчас она завернула ей чайник со всевозможным тщанием. Мы забрали покупку и двинулись к дому.
   - А может, зайдём на пруд? - спросила Аня, останавливаясь.
   Я чуть было не согласилась, но Катя оказалась мудрее нас обеих.
   - Сейчас Марина должна вернуться, - напомнила она. - Лучше зайдём туда в следующий раз.
   Мы пошли прямо домой. Ключ от калитки был у меня, поэтому я первая вошла на участок. Мне сразу показалось, что я что-то заметила, но определить, что именно насторожило моё внимание, я так и не смогла, но и думать об этом я тоже не перестала. Мы уже вошли в дом, а я всё ломала голову над тем, что же я видела.
   - Хорошо! - вздохнула Катя, аккуратно ставя свой свёрток на стол и разворачивая. - Ой, какой хорошенький! Мила, иди скорее сюда. Посмотри.
   Я оставила пакет на стуле в холле и подошла к ней.
   - Да, симпатичный. Очень красивый.
   - Если Марине не понравится, то я уж и не знаю, что ей нужно, - решительно проговорила Аня.
   А мной вновь овладело странное убеждение, что я чего-то упустила.
   - У меня такое чувство, что здесь кто-то без нас побывал, - вдруг разобралась я в своих ощущениях.
   - Кто здесь может побывать? - удивилась Катя. - Вон какая ограда. Сплошная и высокая. Тараном не пробьёшь.
   - А Михал Михалыч? - вспомнила Аня.
   - Так он давно ушёл, - объяснила Катя. - Вы ещё не вернулись с последней прогулки, а он уже ушёл. Сказал, что всё сделал на сегодня, спросил, нельзя ли всё-таки подобраться к недоделанному окну, а то к ночи соберётся дождь, а скорее всего, гроза. Мне вновь пришлось посоветовать ему обратиться к Марине. Он и ушёл.
   - Интересно, кто же здесь был? - спросила я.
   - Почему ты думаешь, что кто-то здесь побывал? - не поняла Аня. - Вот я ничего не замечаю.
   - Не знаю. Не могу объяснить. Чувствую, и всё тут. Запах? Нет, даже не это.
   - Ладно вам, - остановила нас Катя. - Только себя запугиваете и меня заодно. Никого здесь нет, быть не может и не могло. А где сахарница? Мила, неси сюда сахарницу. Надо этаких красавчиков поставить рядом...
   Я прошла в холл и замерла: пакет, аккуратно положенный мною на стул, теперь валялся на полу.
   - Девочки! - в отчаянии позвала я. - Смотрите!
   - Вот бестолковщина! - вскричала Катя. - Знаешь ведь, что в пакете хрупкая вещь и кое-как кладёшь на стул!
   Я даже не обиделась.
   - Честное слово, он стоял очень устойчиво, - оправдывалась я. - Он не мог упасть.
   - Упал ведь! - бушевала Катя.
   - А может, он упал точно так же как чайник и как чашка с блюдцем? - спросила я.
   Катя осеклась на полуслове, а Аня раскрыла рот.
   - Ты хочешь сказать, что это полтергейст? - спросила она.
   - Не знаю, может, полтергейст, а может, кто-то ещё. Говорю же вам, что мне показалось, что кто-то здесь побывал. Может, пока мы восторгались новым чайником, кто-то пробрался мимо нас в холл, а оттуда - к выходу, задел пакет, тот упал, а этот кто-то выскользнул, не заботясь о том, что натворил?
   - Сахарница-то хоть цела? - простонала Катя.
   Я с надеждой развернула хрупкую фарфоровую вещицу. Ручка у неё была отбита.
   - Ужасно! - страшным шёпотом произнесла Аня. - Что будем делать? Купим новую сахарницу?
   - Разумеется, - саркастически ответила Катя. - Возьмём с собой новый чайник, подберём сахарницу, а потом Мила разобьёт чайник. И так по кругу. Весь месяц будем развлекаться.
   - Я прочно поставила пакет, - возразила я, начиная приходить в себя.
   Я уже стала сомневаться, что пакет опрокинул посторонний человек, проникший без нас в дом и покинувший его, воспользовавшись нашим увечённым созерцанием чайника. Скорее всего, это, действительно, я небрежно поставила пакет. Но именно потому, что я это осознала, мне не хотелось признавать это вслух. Я боялась Марину.
   - Думайте, что хотите, - решительно сказала я. - Пакет стоял прочно, в этом нет никаких сомнений. Вы, конечно, можете в этом сомневаться. Человек так устроен, что он во всём сомневается и во всём видит плохое. Я не собираюсь вас переубеждать, потому что это бесполезно. Если бы вы сами поставили пакет, то вы были бы уверены в его прочном положении, как уверена я. Но вы этого не делали, поэтому и готовы заподозрить меня в неаккуратности. Пусть так. Это ваше право. Одно я не могу понять: что мы скажем Марине?
   - Ах, вот оно что! - протянула Аня. - То есть сознаваться в содеянном мы не хотим?
   - Я, конечно, могу сказать ей всё, как было, потому что уверена в своей правоте, но она будет сомневаться, как и вы. А если она подвергнет сомнению этот случай, то она вспомнит и два предыдущих. Катю она обвинит в гибели чайника, а тебя, Аня, - в кончине чашки с блюдцем.
   Удачный ход. Мои подруги сразу призадумались и, поразмыслив, пришли к общему выводу:
   - Девочки, раз Марина верит, что её любимый сервиз бьёт покойный муж, давайте скажем, что он разбил и сахарницу, - предложила Аня. - Одним предметом на его совести больше, одним меньше - роли не играет.
   - Я то же самое хотела вам предложить, - призналась Катя.
   - Теперь надо договориться, как Сергей разбил эту сахарницу, - сказала я.
   - А мы не знаем, как он её разбил, - сказала Аня. - Мы купили чайник, пришли домой, а сахарница лежит на полу с отколотой ручкой.
   - Решено, - одобрила я. - Простенько и доходчиво. Никаких подозрительных изысков.
   Когда Марина приехала и завела машину в гараж, она выглядела усталой. Я понимала её состояние: после почти бессонных ночей даже поездка в поезде, когда тебя везут и ты просто сидишь на скамье, утомительна, а она вынуждена была вести машину, пристально следя за дорогой. Сейчас ей не следовало бы садиться за руль, это опасно и для неё и для окружающих, потому что внимание её ослаблено. Если вдуматься, что она почти не спит ночами, то она может заснуть прямо за рулём. Сколько раз слышишь про такие случаи. К сожалению, советовать ей временно не пользоваться машиной бесполезно. Или попробовать?
   - Марина, может, тебе лучше пока не управлять машиной? - спросила я для очистки совести.
   - Это ещё почему? - насторожилась она.
   - Ты почти не спишь ночами. В таком состоянии ты можешь попасть в аварию.
   К моему удивлению, она кивнула.
   - Наверное, ты права. Мне очень тяжело вести машину. Иногда я почти перестаю ощущать реальность и только усилием воли заставляю себя вспоминать, что я за рулём.
   Я была рада, что она согласна со мной, однако Марина ещё не закончила.
   - Если бы я жила в другом месте, где все не так следят друг за другом, то я бы не села за руль, но здесь это невозможно. Как представишь, что соседи обо мне будут думать, так пойдёшь на любые жертвы. Ты не сможешь себе даже вообразить, как все они хвастаются друг перед другом. Противно, но, если хочешь здесь жить, то приходится подчиняться местным законам.
   - По-волчьи жить - по-волчьи выть? - вспомнила я старую поговорку.
   - Именно. Прежде мне хотелось плюнуть на всё и убедить Сергея переехать в другое место, но останавливала мысль: они ведь подумают, что мы разорены. И участок наш приобрели бы соседи, которые давно уже хотят нас отсюда выжить. Нет, уступать им нельзя. Умирать буду, но не позволю какой-то хамке добиться своего.
   Да, мои здравые рассуждения разбились о самую банальную вражду между соседями. Я решила больше ничего не советовать Марине. Она привыкла жить совсем другими понятиями, чем я. Для неё мнение соседей значит больше, чем собственные удобства и даже безопасность.
   Мы вошли в дом, где Катя уже накрыла на стол.
   - Ой, девочки! - восхищённо сказала Марина. - Как же приятно приходить к готовому ужину... Даже не то. Приятен не сам ужин, а то, что меня ждали. Обычно это я обслуживала мужа, как бы ни уставала в университете, а он ещё и был недоволен. В последнее время он меня всё время ругал...
   Она замолчала, явно сожалея о невольно вырвавшемся признании. Я подумала, что момента лучше не найти.
   - Успокойся, Марина, он о тебе не забывает, - сказала я.
   - Что такое? - встрепенулась она.
   Мы с Аней и Катей незаметно обменялись понимающими взглядами.
   - Он разбил сахарницу, - объяснила я.
   - Боже мой! - ахнула Марина. - Опять? Да когда же он прекратит надо мной издеваться?! Это уже становится невыносимо. Ночью он воет, пугает меня своим появлением, едва я задремлю. Но это ещё терпимо. От этого хоть нет материального вреда. Но бить дорогой сервиз! Я с ужасом думаю, что будет, когда он его весь разобьёт? Неужели он примется за следующий? А может, станет резать мои вещи, шубы?..
   За это я была спокойна, ведь носильные вещи нельзя разбить, даже если случайно их заденешь и уронишь, но успокоить хозяйку, не выдав нашего секрета, я не могла. Кроме того, я вновь начала склоняться к мысли, что дело здесь нечисто. Пакет на стуле стоял очень прочно. Не мог он упасть сам собой. Может, правда, кто-то был в доме, хоть мне и не верят?
   - Да, непростая штука - жизнь, - вздохнула я.
   Все недоумённо посмотрели на меня, а меня словно обожгло: если кто-то здесь был, то он мог прихватить с собой какие-нибудь вещи или Маринины драгоценности. Наверняка, у Марины есть здесь украшения. Если её обворовали, то мы попадём в очень неприятное положение. В этом случае на призрак едва ли удастся сослаться.
   - А мы как раз подобрали чайник для твоего сервиза, - грустно сказала Катя.
   - Какой чайник? - заинтересовалась Марина.
   Катя торжественно принесла свежезаваренный чай в новом чайнике.
   - Красивый, - одобрила хозяйка. - И, действительно, очень подходит к сервизу.
   Катя и Аня заулыбались, довольные её похвалой, а я пожалела, что устроена иначе, чем большинство людей, и мучаюсь сомнениями там, где не надо. Мне почему-то стало ясно, что Марина не так уж рада замене. Это мы смотрим на вещь и любуемся её видом, а ей нужна, прежде всего, марка. Если бы точно такой же чайник был изготовлен фирмой, продукцию которой она ценит, она бы была счастлива, но обычная гжельская посуда (не эксклюзивная, как теперь говорят), пусть и кажущаяся дорогой человеку со средними доходами, не привлекательна для испорченной деньгами женщины. Нет, не такая уж счастливая была у меня мысль купить этот чайник. Впрочем, если рассуждать дальше, покупка его доставила нам удовольствие, а это тоже ценно. И к сервизу, точнее, его остаткам, он идеально подходит. Может, ещё и сахарницу докупить? Возможно, Марина потом отнесёт наши приобретения на чердак и там предаст забвению, но в эти четыре недели они нас будут радовать.
   Когда мы поужинали, пора было приступить к главному делу.
   - Марина, у нас к тебе серьёзный разговор, - начала я.
   - Только не говорите, что вы хотите меня здесь бросить! - испугалась она.
   Это хорошо, что она подумала о такой возможности. Боязнь нас потерять поможет ей смотреть сквозь пальцы на многие наши грехи. Мало ли, может, Катя опять что-нибудь заденет и опрокинет, а возможно, и мой "голландский натюрморт" оскорбит взгляд хозяйки.
   - Нет, пока мы не собираемся тебя здесь бросать, - успокоила я встревоженную Марину, умышленно употребив слово "пока". - У нас есть одна догадка, и мы хотим её проверить. Ты говоришь, что на чердаке собрана всякая рухлядь?
   Марина криво усмехнулась.
   - Может, для кого-то это и рухлядь, а для многих - настоящее богатство. Такую мебель, которая там стоит, на помойку не выбросят. Да и вещи там хорошие. Я их надеть уже не могу, потому что перед соседями стыдно, а на обычных дачах их сочтут за праздничные наряды. И посуда там хорошая.
   - Стало быть, кроме дорогой мебели и прочих вещей, там ничего нет?
   - Говорите прямо, что случилось с чердаком? - напряжённым голосом потребовала Марина. - Может, ОН устроил там пожар?
   - Нет, ты бы почувствовала запах гари, - сказала Аня.
   - Откуда я знаю, как призраки устраивают пожары? - возразила Марина. - Может, у них и запаха при этом не бывает, и огонь не жжётся. Вещи горят, а дыма и жара нет.
   - Надеюсь, до этого дело не дойдёт, - испуганно проговорила Катя. - У тебя здесь такая кухня, что сжечь её - настоящее преступление.
   - Если вещи горят без дыма и жара, значит, и люди могут сгореть во сне, так и не проснувшись? - заинтересовалась Аня.
   - Что вы меня об этом спрашиваете? - не выдержала такого напора Марина. - Я-то откуда это знаю? Вы заговорили о чердаке, стали расспрашивать меня о его содержимом, словно хотите узнать, не жалко ли мне вещей, которые там хранятся...
   Мне пришлось вмешаться.
   - Не беспокойся, я думаю, что с твоими вещами всё в порядке. Дело в другом. Мы с Аней подумали и пришли к выводу...
   - Точнее, это Мила подумала и пришла к выводу, - на всякий случай отказалась от соавторства Аня. - Я только согласилась, что так могло быть.
   - Расскажите толком, что именно могло быть, - попросила побледневшая Марина.
   - Мы говорим о вое, - пояснила я. - Ночью слышен собачий вой. Когда я днём зашла за своими записями...
   - Чтобы создать мне здесь голландский беспорядок, точнее, натюрморт, - подсказала хозяйка.
   - Нет, Марина, я пришла в спальню за своими записями и решила поработать там же, пока Аня спит внизу. Я уже вовсю работала, когда услышала жалобный вой. Днём, представляете?! Сами подумайте, какой призрак будет выть днём? Ясно, что это живая собака.
   Марина стала совсем белой.
   - Живая собака? Может, это ТА САМАЯ СОБАКА?
   - Да нет же! Каким образом она может забраться на чердак? Сделала своё чёрное дело и бегом наверх? Нет, я подумала, что, возможно, твой муж захотел завести собаку, купил щенка или подростка, но неожиданно выяснилось, что ты остаёшься на даче и не уезжаешь. Тогда он быстро спрятал собаку на чердаке, а потом погиб.
   - Его убили до того, как он вернулся на дачу, - напомнила Марина.
   - Тогда это было накануне. Он спрятал собаку, оставил ей еду и воду и уехал, а вернуться и выпустить её не успел.
   Марина покачала головой.
   - Нет, Мила, ты перемудрила. Мой муж никогда не завёл бы собаку, а тем более, втайне от меня. Он терпеть не мог животных, считал их дармоедами и безжалостно гонял их, если видел их поблизости. Он даже кидался в них камнями. Я равнодушна к ним и никогда не заведу ни собаку, ни кошку, ни даже рыбок, но ни за что не кину камнем ни в одно животное, а он кидал. Мне даже кажется, что он наказан таким образом за свою жестокость.
   - А кто-нибудь ещё мог завести собаку на чердак? - спросила я. - Видишь ли, не хотела тебе говорить, но всё-таки сознаюсь, я ведь поднялась к двери на чердак и прислушалась: там явно кто-то есть. Слышно шуршание и что-то типа тихого воя или поскуливания.
   - Значит, это ОНА, - прошептала Марина. - Это собака, которая убила Сергея. Я ночевала здесь всего один раз и слышала этот вой и царапанье. Откуда там могла взяться живая собака? Во-первых, в тот день, когда погиб Серёжа, Михал Михалыч чинил на чердаке окно, поэтому собака была бы обнаружена. Во-вторых, я лично запирала чердак, ключ никому не давала, так что никто туда не мог пробраться. Это воет призрак.
   Мне пришла в голову здравая мысль.
   - А что там делать призраку? - спросила я. - Если он не может оттуда выбраться, то как он туда забрался?
   Казалось, что побледнеть больше невозможно, но Марина стала ещё белее.
   - Девочки, не спрашивайте, - попросила она. - Я ничего не знаю. Может, это и не собака вовсе, а ОН?
   - Давай откроем дверь на чердак и посмотрим, - предложила я.
   - Нет, только не это! - вскрикнула Марина. - Я не буду отпирать эту дверь! Я не хочу выпускать призрака на волю, кто бы он ни был. Пока в доме происходят такие явления, дверь будет заперта.
   - Но вдруг там всё-таки живая собака, и она умирает без пищи и воды? - спросила я. - Вдруг каким-то образом туда пробралась безобидная моська?
   - Не выдумывай, - возразила Марина. - Как собака вообще может пробраться на мой участок? Как она перелезет через забор? Поверь, это монолит. Там нет никаких дыр и лазеек. Это воет призрак. Я заперла дверь на чердак, и теперь он не может оттуда выбраться, а потому воет и скребётся. И не просите меня отпереть дверь. Если после сорока дней вой прекратится, тогда можно и отпереть, но и то... Наверное, я не решусь вообще когда-нибудь туда зайти.
   Было очевидно, что Марину невозможно уговорить отпереть дверь. И, если уж признаваться, то до конца: мне и самой её доводы показались убедительными, а их убедительности главным образом способствовало то, что наступил вечер и скоро должно было стемнеть. Вдруг, как в книгах, отопрёшь дверь и выпустишь зло на волю?
   Мы перестали говорить о чердаке и собаке, поэтому вечер прошёл приятно. Марина рассказывала об университетских порядках, я - о школьных, а Катя и Аня, далёкие от сферы образования, слушали нас с интересом и возмущались, до какой же степени изменились порядки.
   - А как вы находите наши окрестности? - спросила Марина. - Были на пруду?
   - Мы с Милой были, а Катя - нет. Она сегодня в первый раз покинула кухню ради рынка, - объяснила Аня. - Мы с Милой видели вашу церковь.
   Почему-то ни Аня, ни я не захотели рассказывать о наших новых знакомых, Николае и Михаиле. Впрочем, что о них рассказывать, если мы видели их всего второй раз и неизвестно ещё, увидим ли в дальнейшем? Мне даже нравилось, что у нас с Аней есть общий секрет, это придавало отдыху в незнакомом месте некоторую романтическую пикантность.
   С наступлением темноты разговор стал прерываться, словно все чувствовали приближение времени призраков, а тут ещё сгустились тучи, и напряжение усилилось ожиданием грозы. Ей вообще часто сопутствует беспокойство и нервозность, а в наших обстоятельствах ночная гроза была особенно нежелательна.
   - Девочки, давайте, пока ещё не совсем поздно, приготовимся к ночи, - предложила Марина. - Я боюсь, что, если будет сильная гроза, нам выключат электричество. Его и без грозы нам иногда отключают, а сейчас - тем более. Кстати, я купила свечи. Это ты, Мила, хорошо меня надоумила. В упаковке четыре штуки, так что как раз получается по две свечи на каждую комнату. Одной свечи на всю ночь может не хватить.
   Мы по очереди умылись, причём ни я, ни Аня не стали приподнимать край платка над зеркалом, напротив, мы с напряжением посматривали, не приподнимется ли он сам. Я прекрасно понимала, что это невозможно, однако всё равно опасалась. Потом мы все поднялись на второй этаж и разошлись по своим комнатам.
   - Аня, если бы мы были разумными людьми, мы бы с тобой тихонько подошли к двери на чердак и послушали, что происходит внутри, - сказала я.
   В этот миг за окном пронёсся такой порыв ветра, что толстые ветви деревьев согнулись почти до земли, а сверху отчётливо донёсся громкий замогильный вой. Мы обе вздрогнули.
   - Я не считаю себя неразумным человеком, - сообщила Аня, - поэтому я ни за что туда не пойду.
   Вой повторился, жуткий, леденящий кровь вой.
   - Я тоже не пойду, - решила я. - Может быть, если бы не было грозы...
   И вновь, словно в ответ на мои слова, ветер с такой силой ударил в дом, что он содрогнулся, а вой перерос в рёв.
   - Господи, что это?! - вскрикнула Аня.
   - Девочки, вы не спите? - спросила Марина.
   - Разве тут уснёшь? - ответила Аня вопросом.
   - Идите сюда, - позвала Катя. - Вместе будет не так страшно.
   - Я пойду, - сказала Аня. - А ты, если хочешь, можешь идти к двери на чердак и подслушивать под ней. Только сейчас и подслушивать не надо, всё и так ясно. Это воет не умирающая от голода и жажды собака. Это кто-то или ЧТО-ТО страшнее самой свирепой собаки.
   - Мне тоже не хочется туда идти, - возразила я. - Вот утром или днём...
   Нам казалось, что вой обрёл наивысшую силу, но такого рёва, какой прервал меня на середине фразы, мы ещё не слышали.
   - Он словно останавливает тебя. - Голос Ани почти потонул в этом адском шуме. - Наверное, это предупреждение, чтобы ты не вздумала открывать чердак.
   - А зачем ему об этом предупреждать, если ему это невыгодно? - резонно спросила я. - Ведь он хочет, но не может оттуда выбраться.
   - Любишь ты рассуждать! - рассердилась Аня. - Пойдём к нашим, а то жутко сидеть здесь вдвоём.
   Мы перешли в соседнюю спальню. Теперь мы были вчетвером, но менее страшно от этого, по-моему, не стало. Напротив, здесь вой казался ещё громче.
   - Так всё-таки это собака? - спросила Катя. - Я теперь уже не знаю, что и подумать.
   - По-моему, собака, но собака, пришедшая с того света, - мрачно ответила Марина. - Не знаю, как мы переживём эту ночь.
   А я, против всякой логики, стала думать не о страшном существе, беснующемся наверху, а о хозяйке этой дачи. Сейчас она не спит и вряд ли сумеет уснуть, в прошлые ночи она засыпала на самое короткое время и быстро просыпалась. Надолго ли её хватит при таком напряжении? На меня словно повеяло могильным холодом, когда ужасное видение автомобильной катастрофы ярко встало в моём воображении.
   - Марина, плюнь на всех соседей, вместе взятых, - решительно заговорила я. - Ты пригласила нас сюда, но мы не можем пассивно смотреть, как ты себя губишь. Извини, но завтра ты не сядешь за руль. Ты не сможешь после такой ночи вести машину.
   Марина растерянно на меня поглядела, кивнула, а потом решительно помотала головой.
   - Нет, я приноровилась ездить на машине.
   Аня и Катя в растерянности слушали наш разговор.
   - Марина, если ты вздумаешь выводить машину, то, клянусь тебе, я лягу перед гаражом, так что ты сможешь выехать только через мой труп, - пригрозила я.
   - Но это же глупо, - пробормотала хозяйка.
   - И сыро, - вмешалась практичная Катя. - После такой-то грозы.
   - Ничего, я возьму плащ и подстелю его, - пообещала я.
   - Милица, я ценю твою заботу, - всё ещё в растерянности проговорила Марина, - но я всё-таки поеду на машине. Нехорошо, если соседи увидят, что я перестала на ней ездить. Таких ночей может быть ещё очень много, так что они подумают, что у меня сломалась машина, а у меня нет денег её починить. Я не хочу давать им пищу для разговоров.
   - Не подумают, - решила Аня. - Ты ведь строишь двухэтажный хозблок, так что деньги у тебя явно есть.
   - Нет, это не то, - решила Марина.
   - Считай, что у меня было видение, - нашла я способ сломить упорство своей подруги. - Ужасное видение автомобильной катастрофы. Знаешь, всё это так ясно предстало в мозгу. Нет, тебе нельзя до сорока дней ездить на машине. На всякий случай, после сорока дней ещё пару-тройку дней не садись в неё, а потом опять можешь ездить. А соседи поговорят и перестанут. Ты же им ещё и услугу окажешь, потому что им будет о чём поговорить. А потом, когда они увидят, что ты вновь ездишь на машине, живёшь с размахом и деньги у тебя не переводятся, то огорчатся и замолчат.
   Сначала на Марину произвело впечатление упоминание о видении, а потом моя забота о досужих разговорах соседей и их дальнейшем разочаровании её заинтересовала и соблазнила.
   - А ведь правда! - обрадовалась она. - Что я всё время живу, оглядываясь на соседей? Да, сейчас мне не хочется ездить на машине. Пусть посплетничают, а потом убедятся, что у меня всё прекрасно. Мила, можешь не отыскивать непромокаемый плащ, потому что я не сяду завтра за руль. Куплю билет на поезд и по-человечески доеду, не думая о дороге. Может, даже посплю. Мне ехать до конечной остановки, так что не пропущу выход. Знали бы вы, как я не люблю водить машину! Только, раз мне ездить ещё больше месяца, то, наверное, дешевле будет купить проездной. Кстати, бензин обошёлся бы дороже, чем дорога на поезде. Заодно и сэкономлю.
   Теперь, когда она свыклась с мыслью не садиться за руль, она уже предвкушала все прелести беззаботной поездки.
   - А у тебя не было видения железнодорожной катастрофы? - на всякий случай спросила она.
   - Нет, - твёрдо ответила я. - Мне представилось, как ты в полуспящем состоянии вылетаешь на встречную полосу и... Сама знаешь, что при этом бывает.
   - Всё! Решено! Я пока езжу на поезде, - сказала Марина и даже повеселела, правда, ненадолго.
   Действительно, какое уж тут веселье, если за окном бушует ветер, а наверху завывает, скребётся, топочет неизвестно кто.
   - Здесь он слышнее, чем у нас. Такое чувство, что он буянит именно над этой комнатой, - сказала я.
   - Ещё бы! - горько согласилась Марина. - Он до меня хочет добраться, а не до вас. Наверное, там весь пол изодран его когтями.
   - Чьими? - не поняла Катя.
   - Призрака. Ясно, что это или собака, или Сергей, превратившийся после смерти в какое-нибудь чудовище. Может, оборотни существуют на самом деле? Это мы привыкли всё отрицать, а если разобраться, то не случайно возникли легенды и сказки о потусторонних существах. Кто-то, как и мы, сталкивался с такими явлениями и рассказывал об этом.
   - Мы бы тоже могли много рассказать, только никто нам не поверит, - мрачно произнесла Аня.
   Наверху существо буквально взбесилось. Оно ревело, грохотало, царапалось. Я бы не удивилась, если бы затрещали доски потолка и в образовавшуюся дыру выглянула звериная морда. Впрочем, почему я говорю "звериная"? У зверей как раз морды симпатичные. Даже страшный оскал хищника показался бы мне приятным по сравнению с жутким видением, представлявшимся мне в воображении.
   И тут погас свет.
   - Девочки, быстрее зажгите свечу! - почти с рыданием попросила Марина. - У меня руки трясутся.
   Мы приготовили свечу в подсвечнике, даже спички положили рядом, но тьма стояла такая, что добраться до столика и нащупать нужное было очень трудно. Я сидела с краю, поэтому мне и пришлось проделать эту работу. Я встала, пощупала кровать, чтобы определиться с направлением, и медленно двинулась к столику. Почему-то очутилась я у двери, потрогала её, потом по стенке двинулась в нужный угол, что-то сшибла и остановилась в нерешительности.
   - Мила, ты где? - спросила Аня.
   - Не знаю. Сейчас пойду дальше.
   Тут меня осенило, что в комнате у Марины столик стоит совсем не там, где он находится у нас. Теперь уж не имело смысла вспоминать, где он должен быть здесь, потому что я окончательно заблудилась. Вернуться хотя бы к кровати. А тут ещё этот несмолкающий, лишь меняющий тональность рёв.
   - Глупо, но я заблудилась в этой комнате, - сказала я. - Ничего не вижу.
   Марина нервно засмеялась. Катя и Аня тоже захихикали.
   - А-у-у-у! - позвал кто-то из них.
   Звук, слившийся с этим шутливым ауканьем, заставил нас содрогнуться. Это был уже не вой, не рёв, не топот, не царапанье наверху. Сквозь страшные, но уже привычные звуки до нас донёсся скрежет со стороны стены, словно не то по ней кто-то полз, не то кто-то только пытался карабкаться. Звук шёл сверху, но не изнутри, а извне.
   - ОН, наверное, открыл окно или выцарапал раму, - прошептала Марина. - Он хочет спуститься вниз и проникнуть к нам снаружи. А у нас нет даже ставней, только стёкла.
   Наверху раздался скрежет, словно по доскам стены что-то провезли. Я стояла в темноте, неизвестно в какой части комнаты, и прислушивалась, потом медленно двинулась дальше. Надо было срочно добраться до столика и зажечь свечу, иначе все мы сойдём с ума. Почему мне казалось, что чудовищная кровать занимает всю комнату? Вот сейчас я брожу в темноте и не натыкаюсь на неё. И тут мои руки коснулись чего-то мягкого.
   - А-а-а!!!
   Как у меня не разорвалось сердце, я не знаю. Этот вопль, раздавшийся почти у самого моего уха, оглушил меня и вверг в оцепенение, именно это, наверное, и спасло мой рассудок. А потом я сообразила, что я добралась, наконец, до кровати и коснулась кого-то из подруг.
   - Это я, - сказала я.
   Всё произошло в один момент. Вопль, моё секундное замешательство, мои слова и... звук, звук, смешавшийся с рёвом и скрежетом наверху, беснованием ветра, грозным шумом листвы. Что это был за звук? Я не могла этого определить. Больше всего он был похож на грохот от падения чего-то большого, причём этот предмет или существо проскользило по стене дома.
   - Он съехал вниз! - ахнула Аня. - Он не просто спрыгнул, а именно съехал вниз. Как на санках.
   Внизу явственно завозились. Потом, после паузы, показавшейся нам бесконечной, что-то вновь зашумело, и кто-то большой пробрался внизу, под нашим окном. Мы сидели, непроизвольно схватившись за руки, и слушали, затаив дыхание.
   Всё стихло.
   - Что это было? - спросила Катя. - Нам ведь это не могло почудиться?
   - Бывают массовые галлюцинации, но здесь, по-моему, не тот случай, - сказала я.
   Мы замолчали, продолжая прислушиваться. Сверкнула молния, потом где-то в отдалении прогремел гром.
   - Гроза приближается, - заметила Марина. - Что будет дальше?
   - Лучше бы дальше ничего не было, - пожелала Аня. - Я имею в виду, чтобы дальше ОН не подходил к окну. И по стене чтобы не полз.
   Снова вспыхнула молния, и затем тягуче пророкотал гром. У нас окно было плотно занавешено, но всё равно комната осветилась, а потом вновь погрузилась во тьму.
   - Милица, попробуй добежать до столика при очередной молнии, - сказала Катя.
   Я села удобнее и приготовилась воспользоваться её советом, потом я даже встала. Когда небо озарилось ярким дрожащим светом, я бросилась к цели и успела схватить коробок со спичками до того, как свет погас.
   - Готово! - объявила я, зажигая спичку и поднося её к свече.
   - Ну, наконец-то! - вздохнула Марина. - Теперь даже кажется не так страшно.
   Она сидела на кровати совершенно белая, с тёмными кругами под глазами, и при слабом колеблющемся освещении казалась выходцем из могилы.
   Потом гроза придвинулась вплотную и разразилась над нашими головами. Гром сотрясал дом, молнии, казалось, тоже били прямо в него. Аня не выдержала и приоткрыла занавеску. Мы увидели, как необыкновенная, длинная, изломанная, ослепительно-яркая молния со зловещим шипением сорвалась с неба и ударила в землю где-то совсем рядом. Нам даже показалось, что попало в начавший строиться хозблок. Гром ударил нам в уши.
   - Закрой! Немедленно закрой! - кричала Марина, загораживая глаза рукой. - Аня, закрой шторы!
   Когда окно было вновь закрыто плотной тканью, Марина глухо проговорила:
   - Я видела, как ОН смотрел в окно.
   - Никого там не было, - возразила я. - Аня, ты была возле окна. Был там кто-то?
   - Не знаю, - честно сказала она. - Я смотрела на молнию и пыталась разглядеть, куда она попала, поэтому не могу сказать, был там кто-то или нет. Огня не видно, так что, возможно, она ушла в землю.
   - Если она попала в хозблок, то... - Марина не договорила и вновь закрыла лицо руками.
   И тут вновь ударил гром, а вместе с ним или чуть с опозданием раздался звон разбитого стекла.
   - По-моему, это окно, - сказала Катя.
   - И, вроде бы, над нами, - подтвердила Аня.
   - На чердаке или на третьем этаже? - напряжённо спросила Марина.
   - Кто же знает? - ответила Аня. - Завтра увидим.
   - До завтра надо ещё дожить, - мрачно проговорила Марина.
   Мы дожили, хотя было просто удивительно, что не сошли с ума. Гроза долго ещё громыхала, а потом ушла, и мы прислушивались к затихающему вдали грому. Рёв наверху стал слабее, перешёл в вой, а потом в жалобные завывания.
   - Я не понимаю, - сказала Аня. - Если ОН спустился по стене, то почему он продолжает выть на чердаке?
   - Может, ОН спустился, а ОНА - нет, - предложила свой вариант объяснения Катя. - То есть Сергей смог спуститься, точнее, съехать вниз, а собака не сумела, у неё ведь рук нет.
   - А как ты представляешь себе человека, спускающегося по отвесной стене? - с негодованием спросила Аня.
   - Это возможно, - вмешалась я. - В "Отверженных" Гюго Жан Вальжан умел взбираться на отвесные стены. Он находил крошечные выступы, опирался на них, удерживая равновесие, и полз по таким стенам, которые другим казались неприступными. Он научился этому на каторге.
   - Тьфу! - чуть не плюнула Аня.
   - А ещё у Стокера Дракула очень ловко лазил по отвесным стенам. Карабкался, как большая летучая мышь.
   - Это уже ближе к нашему случаю, - одобрила мой пример Марина. - Только всё равно это литературный пример, то есть выдумка автора.
   - А мы только и можем судить о призраках по таким выдумкам, - возразила я. - Надеюсь, хоть что-то в этих рассказах похоже на правду, иначе обидно прочитать массу книг и не вынести из них ничего, пригодного для жизни.
   - Сергей заглядывал в окно, - повторила Марина своё наблюдение. - Он смотрел на нас, а особенно - на меня. У тебя не случайно было видение, Мила. Да, я не сяду за руль, иначе ОН подстроит аварию и убьёт меня таким способом. Когда он смотрел на меня, я сразу поняла, что обречена.
   Уже рассвело, так что храбрость ко мне вернулась. Я была убеждена, что никто в окно не заглядывал. Качнулась ветка, вот и всё. Не так уж далеко от дома росли яблони. Едва ли Марина поверит, что всё это - плод её воображения, но разрушить её траурный настрой было необходимо.
   - Вот мы его и обманем, - как можно жизнерадостнее сказала я. - Он убеждён, что ты поедешь на машине, а ты тихо-мирно сядешь на поезд. Он будет тебя ждать на шоссе и не дождётся.
   Марина улыбнулась.
   - Пора вставать, - сказала она. - Мне надо собираться на работу.
  

Глава 11

Земля у входа на чердак

   Мы чувствовали себя вялыми и уставшими, поэтому Катя заварила нам всем крепкий кофе. Пока она готовила завтрак, мы втроём обошли вокруг дома.
   - Смотрите, - трагически проговорила Марина.
   Мы уставились на стену дома. Краска на ней кое-где была поцарапана и содрана. Создавалось впечатление, что здесь карабкался кто-то очень большой и когтистый.
   - И окно! - вскрикнула Марина. - Окно на чердак разбито.
   Да, мелкие осколки стекла разлетелись по каменным плитам, а окно на чердак чернело дырой.
   - Как теперь быть? - стонала Марина.
   - Ничего, - сказала я. - Он уже спускался вниз и не стал к нам ломиться. Надеюсь, что и потом не станет. Может, ему не мы нужны? Или он не может залезть на второй этаж по стене. Попытался спуститься к нам из чердачного окна, сорвался, упал, а подняться наверх не смог.
   - Подожди ты с этими заумными объяснениями до вечера! - раздражённо прервала меня хозяйка. - Что мне делать с этой ободранной стеной? Перед соседями стыдно. Как у нищей.
   Аня незаметно для неё в замечательной пантомиме выразила своё мнение по поводу её страданий.
   - Вот скотина! Знает ведь, как побольнее мне досадить! Начал с сервиза, перешёл на дом. Так он мне всё перепортит. Вот, взгляните, как изувечил куст пиона. Такое чувство, что он его разрубить хотел.
   Да, пышный куст выглядел сейчас жалким и больным. Его словно колотили большой палкой.
   - Потом он примется за мои розы! - дрожащим от негодования и обиды голосом причитала Марина. - А может, он и яблони начнёт ломать. А что ему? ТАМ ему это уже не нужно, а значит, не жалко. При жизни он бы убил всякого, кто оставил бы крошечную царапинку на стене, а сейчас вон какие борозды начертил.
   Похоже, она решила растравлять свои чувства и останавливаться не собиралась.
   - Может, он не нарочно, - сказала я. - Сам не ожидал, что упадёт. Может, даже расшибся, поэтому и не смог к нам залезть.
   - Так ему и надо! - мстительно прошипела Марина. - Хоть бы он шею себе сломал!
   Было дико слушать её пожелания покойнику, но приходилось учитывать, что ночь у нас была слишком тяжёлая. Потом она как-то сразу перестала думать об ободранной стене и перенесла беспокойство на строящийся хозблок.
   - А вдруг в него попала молния? - вскрикнула она.
   - Он ещё только в самом начале строительства, - беспечно сказала я.
   Однако я не учла, что взгляды гостьи и владелицы могут существенно отличаться. Марина почти бегом бросилась к стройке, но там всё было в порядке, и она даже заулыбалась от счастья.
   - Пойдёмте завтракать, - позвала она. - Мне ведь на поезд, так что надо поторопиться.
   Пока мы сидели за столом, она окончательно успокоилась и вышла из дома как всегда тщательно одетая и накрашенная.
   - Да, пережили мы сегодня приключение, ничего не скажешь, - проговорила Аня. - Наверное, неплохо было бы сейчас поспать. Не знаю, как Марина выдержит сегодняшний день?!
   Мы последовали благому совету и проспали часа три, а когда проснулись, бодрости не почувствовали. Наоборот, мы были вялыми и еле двигались. Я давно заметила, что лично на меня дневной или, как сейчас, утренний сон, короче, сон в непривычное время, действует расслабляюще. Некоторым он даёт новые силы, а на меня нагоняет апатию, лень и чувство потерянного зря времени.
   - Мне абсолютно ничего не хочется, - сообщила Аня, испытывая, должно быть, сходные чувства. - Я даже гулять сегодня не пойду.
   - А как же Михаил? - спросила я. - Ты собиралась поразить его своим состоянием души, то есть бьющим через край счастьем.
   - Я не могу сейчас никого поражать своим счастьем, - угрюмо ответила Аня. - Скорее я бы поразила его своим больным видом. Я чувствую себя совсем разбитой.
   - Даже хорошо, что мы сегодня его не увидим, - решила я. - Каждый день - это тоже плохо. Он решит, что мы без встречи с ним жить не можем. Пусть он сидит себе, рисует, ждёт нас...
   - И не дождётся, - заключила Аня. - Пусть мучается без нас. А завтра мы, так и быть, появимся.
   Я представила, как Михаил сидит, рисует и со страхом поглядывает на дорогу, не показались ли на ней две навязчивые женщины. Делиться своими фантазиями я, конечно, не стала.
   - Да, завтра я, наверное, смогу излучать тихое счастье, а сегодня не в состоянии, - размышляла Аня.
   - Тогда я буду работать, - сказала я.
   Только я не была уверена, что смогу сотворить что-то приемлемое. Всё-таки работа писателя - дело нелёгкое. Может, кому-то и кажется, что человек сидит себе, пишет или печатает первое, что придёт в голову, а мысли у него так и кипят. Нет, у меня такого не происходит. Я пишу медленно и с трудом, так что мои герои сначала вконец меня измучают, а уж потом на бумаге совершат какие-то поступки или в разговоре выскажут важную мысль. Недаром моя мама сочла, что персонажи моего морского романа сделали меня грубее, чем я была раньше.
   - Хорошо тебе, - сказала Аня, - у тебя есть спасение от скуки. Не знаешь, чем себя занять - берёшь бумагу и пишешь. А вот что сегодня сделать мне? Может, вынести шезлонг и продолжить отдых на свежем воздухе?
   - Можно, - решила я. - Но сначала сделаем то, что я предлагала тебе сделать вечером.
   - То есть?
   - Поднимемся к двери на чердак.
   - Вечером ты это предлагала, - согласилась Аня, - но сама не слишком-то туда стремилась. Как услышала ЕГО рёв, так сразу решила, что тебе там делать нечего.
   - Ладно, признаюсь, что я испугалась, - сказала я. - Зато сейчас мы можем туда подняться.
   День, светло, а мы всё равно ступали по ступенькам на цыпочках, чтобы не произвести никакого шума и не привлечь внимания существа, сидящего взаперти.
   Я шла впереди, поэтому первая увидела на покрашенных светло-фисташковой краской ступеньках ошмётки засохшей земли.
   - Что это? - спросила я, указывая на них подруге. - Вчера этого здесь не было.
   - Это засохшая земля, - определила Аня, на всякий случай потрогав её. - И по-моему, это оставил человек. Видно даже, что этот вот комок отлетел от обуви. И тот тоже. Как ты думаешь, это кто-то ночью прошёл? Может, тот, кто съехал вниз по стене, обратно поднялся по лестнице?
   Я о такой возможности не подумала. Я, наоборот, вспомнила о своём вчерашнем впечатлении, что кто-то в наше отсутствие заходил в дом.
   - Не знаю, - сказала я. - Он ли или кто другой. Может, ночью. А может, вчера. Говорила же, что кто-то здесь был.
   - Да, говорила, - признала Аня. - Но кому понадобилось подниматься на чердак?
   - Не знаю и, полагаю, что ничего путного мы сейчас не придумаем. Давай подождём, когда все впечатления утрясутся. Может, тогда догадка сама к нам придёт.
   Я не случайно предложила не ломать голову над очередной загадкой. Не знаю, как у кого, а я, когда работала инженером-конструктором, часто пользовалась таким способом изобретательства: когда надо было придумать в конструкции какую-то особенную деталь, способную выполнить определённую работу, я некоторое время размышляла над этим, причём напряжённо размышляла, хотя и знала, что сейчас ничего не смогу выдумать, даже рисовала несколько эскизов, а потом запрещала себе ломать голову над проблемой. Вечером я ложилась спать, а проснувшись утром, мгновенно приходила к нужному решению. Создавалось впечатление, что, пока я спала, моя голова на свободе обдумывала конструкцию. Вот и сейчас я решила предоставить отгадывание очередной загадки будущему.
   Аня и Катя расположились в шезлонгах в тени яблони, а я пошла за своими записями и ручками. Когда я подходила к крыльцу, калитка открылась и в сад вошёл садовник. Лицо его украшала длинная царапина, а ногу он слегка приволакивал.
   - Здравствуйте, Михал Михалыч, - приветствовала я его. - Что с вами?
   Садовник невесело улыбнулся.
   - Видишь ли, вчера гроза собралась, а перед тем ветер был сильный. Я побоялся, что град пойдёт и тем градом все мои помидоры побьёт, вот и пошёл в потёмках их закрывать, да по дороге и зацепился за дугу. Упал и здорово расшибся. Думал даже не приходить сегодня.
   - И не надо было приходить, - поспешила сказать я. - Ничего неотложного здесь нет. Отлежитесь, выздоровейте, а тогда и придёте.
   - Нет, надо посмотреть, что ветер натворил здесь, - отказался он от соблазна пойти домой и лечь. - Отдохнуть ещё успею. Стар я уже, скоро уйду на вечный покой. В могиле отдохну.
   - Что вы такое говорите?! - возразила я. - Вы ещё долго-долго проживёте.
   - Спасибо на добром слове. А как вы пережили грозу? Небось страшно было? Свет-то отключили.
   - Ничего, у нас были свечи, - храбро ответила я. - Нас всё-таки четверо, так что мы прекрасно выспались.
   Или мне показалось, или садовник, и в самом деле, усмехнулся.
   - Хорошо выспались, говоришь? Ну-ну. А мне гроза спать мешала и мои ушибы.
   Он прошествовал дальше, на ходу оглядывая посадки.
   - Пион-то совсем пришибло, - донёсся его голос. - И как его угораздило? Сверху что-то упало?
   - Не знаю, - ответила я. - Вроде, что-то падало, но утром мы ничего не обнаружили.
   - Вот незадача! - бормотал Михал Михалыч. - Конечно, ничего ему не будет, отрастёт и весной зацветёт пышнее прежнего, но вот в это лето вид у него будет не слишком... не слишком здоровым. А это что? Стекла?
   Он поднял голову и окинул взглядом дом.
   - Господи, помилуй и спаси! - ахнул он. - Это кто же всё это учинил? Воры к вам лезли или как?
   - Или как, - машинально ответила я.
   - Что?
   Я опомнилась.
   - Не знаю, Михал Михалыч. Ночью было очень шумно, за окном что-то упало, но мы не знаем, что это было. Утром мы увидели вот это.
   - Стало быть, надо вставлять новое стекло, - сказал садовник. - Я прямо сейчас могу это сделать.
   - Михал Михалыч, у нас нет ключа от чердака, - объяснила я.
   При этом я подумала, как славно было бы, если бы Марина догадалась оставить нам ключ. Михал Михалыч вместе с нами поднялся бы на чердак. Он бы вставлял стекло, а мы в это время всё бы там осмотрели.
   Он двинулся дальше, продолжая ворчать себе под нос, а я прошла в дом и взяла свои вещи. Я прислушалась. Было тихо, и не доносилось ни воя, ни даже лёгкого поскуливания.
   Как я и ожидала, работа почти не продвигалась. С огромным трудом я вынудила себя написать пять страниц, после чего решительно отложила записи и принялась за чтение. Вот это занятие было как раз для сегодняшнего дня. Я не только с увлечением прочитала большую часть книги, но и полностью отвлеклась от наших проблем, а от них нужен был отдых хотя бы на короткое время.
   Михал Михалыч не появлялся весь день, но зато, когда к вечеру приехала Марина, он вышел из кустов и направился прямо к ней.
   - У тебя, хозяйка, окно разбито, - сообщил он.
   - Я знаю, - ответила Марина с досадой. - Видела.
   Она тоже заметила ссадину на лице садовника и его помятый вид.
   - Что с вами, Михал Михалыч?
   - Да я уж объяснял, - махнул он рукой. - Гостье твоей объяснял, Миле. Пошёл ночью помидоры накрывать, чтобы градом не побило, зацепился ногой и упал. Хорошо хоть, что ногу не сломал. А града-то и не было. - Так что же насчёт окна?
   - Видела, говорю. Видела, что разбито.
   - Вставить надо поскорее, а то, если дождь пойдёт, всё у тебя там зальёт и попортит.
   - Не попортит, - неожиданно упёрлась Марина. - Пусть остаётся как есть. Сейчас вставлять стекло не надо. Пусть проветривается.
   - А дождь? - не отставал садовник.
   - Он ничего не испортит, - решила хозяйка. - Потом можно будет вставить стекло. Я тогда сама вас об этом попрошу, Михал Михалыч. А сейчас не стоит.
   На лице садовника отразилось величайшее удивление и чуть ли не досада, но он пересилил себя и ушёл, не проронив ни слова.
   - Да, неплохо бы вставить стекло, - признала Марина с горечью. - Но как тут откроешь чердак? Вот после сорока дней... А вдруг, и правда, дождь всё там зальёт, перепортит... Нет, всё равно нельзя отпирать эту дверь. Пусть лучше там всё зальет, чем ОН вырвется на свободу.
   Если уж Марина решила пожертвовать хорошими вещами, которые, как она говорила, были собраны на чердаке, то это яснее ясного показывало, до какой степени она боится своего мёртвого мужа и погубившей его собаки.
   - Девочки, а ведь я всю дорогу туда проспала как убитая, - сообщила она. - Не представляю, как бы я вела машину. Я бы точно угодила в аварию. Я и на обратном пути спала, только не так крепко. Засыпала и просыпалась. Нет, до сорока дней я точно за руль не сяду. Буду себе со всеми удобствами ездить на поезде. И народу в это время мало, и спокойно.
   Мы поужинали и пошли спать раньше обычного. Это придумала Катя.
   - Девочки, а что если нам немного изменить режим? - предложила она. - Ночью мы спим мало, а прошлую ночь вообще не спали. Так зачем нам сидеть в столовой допоздна, когда мы можем преспокойно лечь спать засветло, а уж потом... как придётся. Зато мы хоть несколько часов точно будем спать.
   Мысль была здравая, и мы разошлись по спальням, когда было ещё совсем светло.
   - Непривычно ложиться спать в это время, - призналась Аня.
   - Попробуем, - решила я. - Может, это единственный выход из положения. Зато хоть выспимся.
   Мы так дурно проводили ночи, так недосыпали, что и сейчас, как это часто случается со смертельно уставшими людьми, не сразу заснули, но зато потом спали крепко и проснулись только утром.
  

Глава 12

Чупакабра

   - Девочки, вы хорошо спали? - спросила Катя, когда Марина ушла на поезд.
   - Отлично, - ответила Аня. - Не сразу удалось заснуть, но я ни разу не проснулась. А ты?
   - Я бы, наверное, тоже не проснулась, но меня разбудила Марина. Она стала меня звать по имени. Я отзываюсь, а она молчит. Тогда я пригляделась и обнаружила, что она крепко спит. Я опять легла. Только начала засыпать, а она вновь меня зовёт. Смотрю - спит. Я подождала и убедилась, что это она во сне ко мне обращается, словно ей снится что-то страшное и она меня зовёт на помощь. Я её потрясла, она, вроде, успокоилась, а потом опять стала меня звать. Ещё она к Сергею обращалась, будто бы укоряла его в чём-то. Если бы не это, я бы не просыпалась, но всё равно, по сравнению с прошлыми ночами, эта - просто отдых. Даже вой почти не слышался, только иногда слабо-слабо так донесётся и затихнет. Наверное, после вчерашнего падения даже ОН решил отдохнуть и отлежаться.
   - Да, дожили, - сказала я. - Призрак после своего падения всю ночь отлёживался, иногда тихо подвывая.
   Все засмеялись.
   - Чем сегодня займёмся? - спросила Аня. - Предлагаю сходить погулять. Катя, ты пойдёшь с нами?
   "Шкелет" решительно помотал головой.
   - Нет, девочки, я ещё ночью задумала испечь торт с безе. У Марины необыкновенный миксер.
   Как я и предполагала, Аня не стала настаивать, так что мы с ней вышли из дома вдвоём.
   - Тебе не кажется, что мы немного отупели от страха? - спросила Аня. - По идее, мы должны вздрагивать при каждом шорохе, а вместо этого мы смеёмся, гуляем, думаем о постороннем и даже крепко спали этой ночью.
   - Мне кажется, что это способность здоровой человеческой психики - приспосабливаться к стрессовым ситуациям, - ответила я. - Наш мозг сопротивляется, а временами даже блокирует осознание всего этого ужаса, ведь иначе человек может сойти с ума. У меня было однажды что-то сходное.
   - Ты перестала воспринимать страшные вещи? - поинтересовалась Аня.
   - У меня умерла собака... Аня, ты, возможно, не очень представляешь, какие чувства при этом испытываешь, ведь у тебя никогда не было животных. Умом, может быть, ты понимаешь, что каждый хозяин привязан к своему питомцу, но не знаешь, какое острое горе испытываешь после его потери. Вот и я очень долго тосковала по Чипе. А когда она только умерла (а это случилось ночью, причём она позвала нас попрощаться), то все легли спать, и я очень крепко спала, а когда проснулась, то испытала странное чувство. Представляешь, я не могла вспомнить, что же произошло. Лежу и думаю, что случилось что-то, притом что-то очень нехорошее. Начинаю вспоминать: что-то с Чарли. Чарли - это моя первая собака. Потом медленно, очень медленно сознание начало восстанавливаться. Припоминаю, что произошло что-то не с Чарли, а с Чипой. Потом окончательно всё вспомнила. Что это было? Род умопомешательства? Или кратковременная амнезия? Словно мозг пытался защититься от горя.
   - Да, что-то странное.
   - Вот я и думаю, что наше сознание уже не может вместить весь ужас, который с нами происходит, поэтому переключается на посторонние предметы. Я читала, что люди опасных профессий очень любят шутить и смеяться. Это их отвлекает от сознания, что они могут в любую минуту погибнуть.
   - Но теперь-то ты веришь в то, что призраки существуют? - допытывалась Аня.
   - Ночью - да, а днём начинаю придумывать всякие объяснения, только ничего пока не выходит.
   - А что тут можно придумать? - с победным видом спросила Аня. - Призрак воет, ревёт, скребётся, разбил окно, выбрался по стене наружу.
   - Стой! - воскликнула я. - Он сначала выбрался наружу, а потом уже разбил стекло.
   Аня смутилась, но ненадолго.
   - А может быть, это был другой призрак? Один - призрак Сергея, а другой - призрак собаки. Призрак Сергея удирал от призрака собаки, а та его пыталась догнать, чтобы повторить убийство и отомстить за свою смерть.
   Похоже, у нас с Аней были две разные роли. Я стремилась найти естественное объяснение происходящего, а она - доказать его мистическую сущность.
   - Ты так понимаешь происходящее? - спросила я.
   - Слушай, может, собака вовсе не мстит за свою смерть, а спасается от мести Сергея? - придумала Аня новый вариант. - Прячется на чердаке, а тот до неё пытается добраться. Она и воет от ужаса. Мы той ночью слышали шум падения, видели поцарапанную стену.
   - Притом, на большой высоте, - добавила я.
   - Возможно, Сергей лез по стене, но, не добравшись до окна чердака, где прячется собака, соскользнул вниз и упал. А уже потом он от досады разбил камнем окно.
   - Ты приписываешь призракам человеческие чувства, - сказала я.
   - А что мы о них знаем? - прямо спросила Аня. - Они были когда-то людьми. Почему ты думаешь, что после смерти они теряют все прежние чувства и помыслы? Может, у них, наоборот, они обостряются?
   - Ну да, - согласилась я. - Покойник при жизни имел плохой характер, так что после смерти...
   - Вот ты смеёшься, а сама ничего объяснить не можешь, - обиделась Аня.
   - Нет, почему же, твоя теория может подтвердиться землёй, которую мы нашли на лестнице, ведущей на чердак, - возразила я.
   - Как это?
   - Очень просто. Сергей не сумел добраться до собаки через чердачное окно и сделал ещё одну попытку, но уже через дверь.
   - А как же призрак оставил землю? Он же не должен оставлять следов.
   - А это не простая земля, а кладбищенская, - нашла я превосходный выход из затруднения.
   - Он же кремирован, - напомнила Аня.
   - А ему это безразлично. Кладбищенская земля - это символ.
   - У меня сейчас голова взорвётся, - пожаловалась Аня. - Я к тому же всё время думаю о кресте, который появился внутри зеркала. Я ещё понимаю, если бы крест был у меня или у тебя...
   - У меня есть, - возразила я.
   - И у меня тоже есть, но я имела в виду, что если бы крест висел открыто, а не под одеждой. Тогда можно было бы представить, что он каким-то образом отразился в зеркале. Но чтобы появиться вот так, ниоткуда, из глубины, сам по себе...
   Да, это была загадка. Я тоже часто вспоминала про этот случай, но, как ни билась, объяснить не могла. Крест - это христианский символ, но что он означал? Ведь нечистая сила не могла использовать этот знак? Впрочем, что мы знаем о потусторонних силах?
   - Знаешь, мне всё-таки хочется верить, что всему можно найти разумное объяснение, - сказала я. - Иначе получается, что мы попали на страницы мистической книги.
   - Если с другими происходит что-то подобное, то почему это не может случиться с нами? - резонно спросила Аня. - Кстати, а куда мы идём?
   - По-моему, мы направляемся к рынку, - сказала я.
   - Отлично, значит, мы можем встретить твоего Николая.
   - Почему моего?
   - Потому что у меня есть Михаил.
   - А у меня никого нет, - отреклась я от Оранга. - Николай сам по себе, а я сама по себе.
   - Прекрасно. Тогда мы встретим не твоего Николая, а того, который гуляет сам по себе.
   Я подумала, что моя подруга как-то уж чрезмерно увлеклась нашими недавними знакомыми. Мне даже очень захотелось не встретить ни одного, ни другого. Пусть день пройдёт без них.
   - Дамы, как хорошо, что я вас дождался! - раздался знакомый голос.
   Это был, конечно же, Николай. Он улыбался и, по-видимому, был очень обрадован нашим появлением.
   - А я вас всё высматривал вчера, - сообщил он. - Сидел-сидел на пруду, потом бродил по дороге, а вы так и не появились. Но уж теперь-то я вас поймал. Что новенького у нашего призрака?
   Аня сразу ему обо всём и доложила. Пока она рассказывала, Николай несколько раз поглядывал на меня, проверяя, не выдумывает ли моя подруга или не рассказывает ли свои бредовые видения, ведь бывают женщины мнительные, с больной фантазией. Мне стало обидно за Аню.
   - Да, всё так и было, - подтвердила я. - Не знаю, чем это объяснить, но мы все четверо слышали одно и то же. А наутро видели расцарапанную стену, разбитое окно и раздавленный куст пиона. Потом мы с Аней нашли землю около двери на чердак. Она и сейчас там лежит. Кстати, Аня, наверное, надо её вымести.
   - Если бы мне взглянуть... - намекнул Николай.
   - Нет, извините, но это не наш дом, - сразу отказала я. - Был бы мой, я бы вас пригласила, но в чужой - не могу.
   - Да, это верно, - согласился Николай. - Извините, что я об этом заговорил. Мне бы и самому следовало догадаться, что прошу невозможного.
   Мне понравилось, как просто и деликатно он это сказал. Я с неожиданной симпатией на него поглядела и обнаружила, что внешне он приятен. Не красив, а именно приятен. Лицо у него в меру мужественное, но не мужиковатое, не грубое. И держится он непринуждённо, однако без развязности.
   - Я тоже буду думать над вашими загадками, - пообещал он. - Мне нравится читать некоторые книги в мистическом жанре, но я, как и Мила, предпочёл бы не сталкиваться с такими вещами в жизни и уметь объяснять всё естественными причинами. Кстати, я прошёлся поздним вечером по дороге, причём гулял вызывающе медленно, чтобы соблазнить призрак показаться, но не преуспел в последнем. Дамы, пойдёмте на реку. Вы уже видели здешнюю реку? Кстати, там есть пляж, то есть он был, а теперь обнесён забором. Какой-то крутой бизнесмен заявил, что это его территория, и огородил это место. Охрану выставил... Всё, как и полагается в таких случаях. Теперь на реку можно попасть только в обход. Но река красивая.
   - Можно сходить. Как ты считаешь, Мила?
   Мне хотелось верить этому человеку, ведь невозможно же каждого встречного считать потенциальным насильником или убийцей, но на всякий случай я спросила:
   - А как добраться до реки? По лесу?
   Николай засмеялся.
   - Поверьте, я заслуживаю вашего доверия. Я не хочу причинить вам вреда. Нет, не по лесу. Туда, конечно, можно дойти и по лесу, но я поведу вас через деревню, а дальше - полями. Бывшими полями.
   - Почему бывшими? - спросила Аня.
   - Раньше здесь всё засевали, колхозная жизнь кипела, а потом колхоз разорился, земли расхватали, понастроили особняков, фермеров, которые завелись было, разорили и выжили из этих мест... Обычное дело.
   Мы прошли мимо рынка, и я соблазнилась каким-то пирожным странной формы.
   - Вы не хотите? - спросила я.
   - Фу, какая гадость! - откровенно и не слишком вежливо фыркнула Аня.
   - Нет, я не особенный охотник до пирожных, - покачал головой Николай. - И меня оно что-то не особо привлекает. По-моему, не стоит рисковать и вам.
   А я его купила и с аппетитом откусила, из-за чего аппетит сразу же прошёл. Пахло оно хорошо, потому что ароматизаторов в него напихали в избытке, но на вкус крем был скорее похож на прогорклое сало. Я подождала ближайших кустов и бросила туда пирожное.
   - Не понравилось? - сочувственно спросил Николай. - Бывает. Сейчас вообще не слишком следят за качеством, а здесь никто не проверяет, откуда привозят продукты.
   Он повёл нас по дороге мимо пруда. Чем дальше мы шли, тем меньше людей нам встречалось, изредка проезжали машины, а вокруг не было видно домов, сплошь деревья.
   - Страшно? - спросил Николай. - А вдруг я вас заведу куда-нибудь...
   - И с ножичком в боку мирно ляжете куда-нибудь под кустик, - ласково добавила я.
   Он покосился на меня, хмыкнул и не стал развивать эту тему, а я, между тем, жалела, что не захватила с собой газовый баллончик. Всё, отныне я всегда буду иметь его или в кармане, или в сумке, или, на худой конец, просто в косметичке, которую можно представить в виде кошелька.
   - Там, за этими деревьями, начнутся участки садоводческого общества, - пояснил Николай. - После этого будет поле... в прошлом, потом деревня, за деревней потянется поле, опять-таки в прошлом, дачи и так до самой речки. Последние участки придётся обогнуть, потому что там всё перегородили.
   Всё было, как он и сказал, так что, если не считать пустынного участка дороги, окружённого рощей или лесом, не знаю уж, насколько он велик, путь был безопасен. Конечно, убить могут везде, даже в битком набитом людьми парке, но всё-таки дома, даже дома вдали, как-то больше вселяют бодрость, чем деревья.
   Деревня не была бедной, как я предполагала, и это меня вначале удивило, но потом я сообразила, что местные жители кормятся за счёт богатых соседей. Они нанимаются сторожами, садовниками, строителями и так далее. А дачи поражали своим безвкусием. Я, конечно, хотела бы перестроить наш дачный домик. Он был сооружён лет пятьдесят назад строго по тогдашним нормам, так что, когда я видела у соседей солидные, крепкие и, главное, зимние дома, у меня мелькала иногда мысль, что и нам не мешало бы расшириться и утеплиться. Тогда можно будет приезжать на зимние каникулы, кататься на лыжах. Но такие мысли мелькали не так уж часто. В сущности, нам вполне хватало нашего дома, а зимой мы всё равно вряд ли стали бы ездить на дачу. Но я имею в виду нормальные двухэтажные дома, а не этих монстров с башенками, какими-то неясного назначения сооружениями и прочими выкрутасами. На средневековые замки эти глыбы всё равно не похожи, а скорее напоминают гибрид готической и купеческой архитектуры.
   - Нравятся вам здешние хоромы? - осведомился Николай.
   - Да уж! - с чувством сказала Аня. - Впечатляет.
   - Какие-то они нечеловеческие, - высказала я свою точку зрения. - Наверное, не очень-то приятно здесь жить.
   Наш провожатый пожал плечами.
   - Может, и неприятно, а может, хорошо живут. Всё зависит от людей и их отношений между собой.
   - Вот именно, - согласилась я. - Можно в коммуналке жить душа в душу, а в таком особняке друг от друга прятаться, чтобы лишний раз не встречаться.
   - Вот, видите? Именно здесь был проход к реке. А потом этот жлоб поставил ограду, и прохода не стало. Теперь надо долго-долго идти вдоль забора, а уж тогда и выйдем к речке. Можно было бы пройти по другому пути, но мне хотелось показать вам, где был общественный пляж.
   - А чем этот жлоб занимается? - спросила Аня.
   - Не знаю. По-моему, какой-то бизнесмен.
   За высоким забором временами раздавался лай, по меньшей мере, четырёх крупных собак. Мне, честно говоря, было не по себе. Я боялась, что такой бессовестный человек, перегородивший проход к реке и присвоивший себе пляж, вполне способен выпускать собак без привязи. К счастью, мы благополучно добрались до конца забора, упиравшегося прямо в реку. Вода всегда красива, будь то пруд, озеро или река. И сейчас я залюбовалась спокойной поверхностью, лишь слегка колеблемой слабым течением. Жаль, что забор загораживал вид справа, но влево можно было смотреть сколько угодно.
   - Собака! - вскрикнула Аня.
   - Где? - не понял Николай.
   Я озиралась, но тоже не видела никакой собаки.
   - Она выглянула вон из тех кустов. Не маленькая, но и не очень большая, чёрная. Она посмотрела прямо на меня, а потом скрылась.
   - Мало ли здесь собак, - успокаивающе проговорил Николай. - Может, кто-то выпустил её погулять. Главное, что она не очень большая. Прежде здесь было много бродячих собак. Иногда они становились опасны. Но потом их постреляли, я вам уже говорил, после какого события. Так что, если какая и уцелела, то она держится настороже.
   Аня вняла его объяснениям и перестала осматриваться с таким видом, словно на неё сейчас набросится тираннозавр.
   - Если пойти в ту сторону, не больше полукилометра отсюда, то можно полюбоваться поистине прекрасными видами. Там река делает нечто вроде петли, а деревья чередуются с песком и лугами. Красота! Сегодня я вас туда не поведу, но в будущем рассчитывайте на новые впечатления. Вы рыбалкой не интересуетесь?
   - Я в детстве рыбу ловила, - ответила я.
   - А я - нет, - призналась Аня.
   - Здесь есть два рыбных места. Может, есть и больше, но я присмотрел их всего два. Может, сходим как-нибудь?
   Мы с Аней переглянулись.
   - Может, сходим, - неопределённо ответила я.
   Мне казалось, что этому человеку доверять можно, но всё-таки мы его совсем не знали. Кто он? Откуда он? Почему с нами заговорил, когда мы появились у пруда? Не привыкла я знакомиться с людьми вот так, на улице. Какая-то случайная встреча, потом экскурсия к церкви, а теперь мы, вроде бы, уже уславливаемся с ним о дальнейших прогулках. Конечно, я знаю, что многие так знакомятся, но многие - это не я. Мне нужно, чтобы нас друг другу представили общие знакомые, или хотя бы мы работали на одном предприятии или в одной школе. Мы ведь даже не знали, где или хотя бы кем работал Николай. Департаментом его, видите ли, приглашают управлять. Хлестаков недоделанный!
   - Николай, а всё-таки, кем вы работаете? - спросила я.
   Аня тоже заинтересованно повернулась к нему.
   - Хотел стать интересным, скрыть от вас свой род деятельности, но, видно, не судьба. Я самый обычный инженер, даже не главный, а именно самый что ни на есть рядовой инженер. Работаю на заводе, а выпускаем мы не космическую технику, даже не самолёты, а всего-навсего моторы.
   Он пытливо посмотрел на нас, а у меня прямо-таки отлегло от души. Я так боялась, что он окажется каким-то финансовым воротилой.
   - Это хорошо, что инженер, - одобрительно сказала Аня, разделяя мои чувства.
   - А живёте вы на дачах, где и наша подруга? - спросила я.
   - Нет, я там только гощу. У меня там приятель, мы дружим ещё с института. Только он пошёл в бизнес, а я так и остался на заводе. Он звал меня к себе, но мне не хотелось бросать дело, которое я знаю и умею выполнять. Если бы в перестройку наш завод разорился, тогда, наверное, меня ожидал бы другой вид деятельности, но мы выстояли, так что никуда я оттуда не пошёл.
   Мне это понравилось, и Николай стал мне как-то ближе, приятнее, даже роднее.
   - Давайте потихоньку двигаться к дому, - сказал он. - Я бы и рад остаться здесь подольше, но мне хочется ещё кое-что вам показать.
   Мы пошли обратно. Когда мы уже подходили к пруду, Аня сказала:
   - А дорога к речке совсем лёгкая. Мы можем туда иногда ходить. Да, Мила?
   - Дамы, без меня туда не ходите! - решительно запротестовал Николай. - Со мной - сколько угодно, но одни - ни в коем случае. Там довольно пустынно. Мало ли кого вы там встретите? Иногда там устраиваются выпивать подозрительные компании.
   Мы сразу же вспомнили толпу хулиганствующих подростков.
   - Да, пожалуй, не стоит туда ходить одним, - согласилась я.
   Николай кивнул.
   - Пошли вон туда, - сказал он.
   Мы обогнули пруд и через какое-то время подошли к странным развалинам. Если уж быть совсем точной, то это были не развалины, а скорее, наоборот - недостроенное сооружение в виде замка с бойницами.
   - Господи! - воскликнула Аня. - А это ещё что?
   - Местная достопримечательность, - объяснил Николай, посмеиваясь. - Какой-то наворовавшийся в начале перестройки делец начал возводить здесь замок, потом его пристрелили в криминальной разборке, а участок купил другой бизнесмен, который кончил тем же. С тех пор этот недостроенный замок сменил ещё четырёх хозяев, причём все они умирали не своей смертью. Каждый из них вносил в постройку что-то своё, но завершить её было некому, потому что участок приобрёл дурную славу и никто не хотел его покупать. Стоит дорого, земли здесь много, а денежный народ предпочитает места поспокойнее. Так всё это и стоит в назидание потомкам. Возможно, и здесь водятся призраки, но никто тут не ночует, поэтому им не перед кем являться.
   - Ну и места здесь! - восхищённо протянула Аня. - У нас - призраки, здесь - проклятый замок. Говорите уж сразу, Николай, где ещё какие тайны?
   - Не припомню, - сказал он. - Если вспомню о чём-нибудь интересном, то обязательно расскажу.
   Мы вернулись к пруду, посидели немного на травке, отдыхая и наблюдая за отдыхающими, а потом Николай проводил нас до нашей улицы, и мы распрощались.
   - Вы знаете, где меня можно найти, - напомнил он.
   Пока мы шли по нашей улице между двумя рядами каменных стен, Аня сказала:
   - А хорошо, что он оказался обыкновенным инженером, а не каким-то там протухшим олигархом.
   - Я тоже так думаю, - согласилась я. - Надоели эти воротилы. Денег много, а жизнь у них какая-то нечеловеческая. Достаточно посмотреть на нашу Марину. Всё время оглядывается на соседей, из-за них боится сделать так, как ей удобнее. А то вдруг они сочтут, что она стала чуточку беднее? И муж у неё... Нельзя о покойниках говорить плохо, но ведь врагу не пожелаешь такого мужа.
   - Врагине, - поправила меня Аня. - Жуткий муж.
   Кате было не до нас. Она уже испекла коржи для торта, а сейчас мудрила с отделкой. Мы с Аней немного отдохнули, съели по бутерброду и решили пройтись по участку.
   - Хорошо у Марины, - вздохнула Аня. - Но для того, чтобы был такой порядок, нужны деньги. Много денег.
   Я остановилась возле каркаса будущего хозблока.
   - Дело Марины, но я бы на её месте не стала возводить эту громадину, - сказала я.
   - Может, ей до того тошно жить в доме с призраками, что она решила построить новый дом и там поселиться, - догадалась Аня.
   - Нет, этот хозблок начали строить ещё при Сергее. Фундамент вылили при нём.
   - Что об этом думать? - спросила Аня. - Есть деньги - строит, не было бы - не строила бы. Может, ей самой приятно, что у неё на одну персону два больших дома.
   - И что она вся изнервничалась, пока они этот каркас не соорудили? - не понимала я. - Всё боялась, что ей песок под домом потопчут. Выровняли бы, а она до истерики доходила. Так никакому дому рада не будешь.
   - Даже думать не хочу о каком-то хозблоке. Мы сегодня сходим к тому месту, где рисует Михаил?
   Мне хотелось спросить, что Аня думает о его рисовании, но я не решилась, чтобы не выдать своего собственного мнения.
   - Конечно, сходим. Ты будешь излучать тихое счастье.
   Аня стала готовиться к встрече с "приятным мужчиной" заранее. Даже Катя, пригласившая нас обедать и всё ещё раздумывавшая о торте, заинтересовалась её отсутствующим видом.
   - Что с тобой, Анечка? - заволновалась она. - Ты так страдальчески улыбаешься, словно у тебя болят зубы.
   Аня смутилась, а я не могла удержать смех.
   - Я всем довольна, - пояснила Аня. - Понимаешь ты это? Абсолютно всем. На улице солнечно, погода приятная. На душе у меня покой и радость. Почему же мне не улыбаться? Я сегодня испытываю настоящее счастье.
   Катя озабоченно покачала головой.
   - Это хорошо, что ты испытываешь счастье, но тогда не делай такого лица, а то мне страшно становится.
   До Ани наконец дошло, что с её тихим счастьем что-то не совсем в порядке, и Михаил, как и Катя, может не понять, что означает её улыбка.
   - С вами нельзя порадоваться жизни, - пожаловалась она.
   - Радуйся, но не так трагически, - посоветовала Катя.
   Когда мы отправились на вторую прогулку, на этот раз в сторону станции, Аня уже успела откорректировать свою улыбку, и она выглядела теперь достаточно естественно, если не слишком приглядываться.
   - Наверное, Михаил вчера нас ждал и не мог понять, почему мы не пришли, - оживлённо говорила она.
   Я была такого мнения, что он нас, конечно, ждал, но не с надеждой, а с испугом.
   - Вот ТО место, - торжественно прошептала Аня. - Смотри! Видишь? Видишь? За ёлкой!
   Теперь и я разглядела что-то чёрное, мелькнувшее за пышным деревцем. Только кто это был? Неужели собака?
   - Это та самая собака! Это она выглядывала из-за куста, когда мы были у речки. И это она сидела на дороге, когда мы ехали на дачу. Из-за неё Марине пришлось остановиться. Она не случайно испугалась этой собаки. Если это не сам призрак, то существо, в которое призрак вселяется.
   - Подожди, ты сказала, что эта собака небольшая. Та, что сидела на дороге, была крупная, - возразила я.
   - А я не уверена, что она была крупная. Она сидела на дороге, и нам не с чем было её сравнить. Может, крупная, а, скорее всего, нам только показалось, что она крупная, потому что Марина заговорила о том, что эта собака не случайно преграждает нам путь. Нам захотелось поверить, что она крупная.
   Я уже ни в чём не была убеждена.
   - Почему ты думаешь, что это одна и та же собака? - спросила я. - Ты полагаешь, что она так за нами и бегает?
   - Не знаю, - ответила Аня. - Я сегодня вижу её уже второй раз. Думаю, что и на дороге сидела тоже она. Это не простая собака. Не случайно она прячется за ёлкой напротив ЭТОГО места. Наверное, это она убила Сергея.
   Мы пошли дальше. Хорошо, что Аня вспомнила, что должна сегодня излучать счастье, а не зловеще качать головой, иначе разговор о её предчувствиях затянулся бы.
   Художник сидел на прежнем месте и трудолюбиво клал мазок за мазком.
   - Аня! Мила! - позвал он. - Подходите, полюбуйтесь на пейзаж.
   Он был доволен собой и, по-моему, не считал наше появление стихийным бедствием.
   - Какая красота! - радостно улыбаясь, воскликнула Аня. - Посмотри, Мила.
   Я посмотрела. Конечно, Михаил существенно доработал картину, но, по моему мнению, она была далека от совершенства.
   - Говорят, у каждого дерева своё лицо, - заговорила я пространно, чтобы не слишком кривить душой. - Вы уловили особенность этих берёз, Михаил.
   Он с удивлением и уважением посмотрел на меня.
   - Как правильно вы выразились! - подхватил он. - Да-да, именно своё лицо. У этой группы берёз своё особенное лицо, словно они собрались здесь посовещаться о чём-то своём, тайном. Когда я рисовал, мне почему-то приходили на ум дриады, хотя я пытался представить девушек в зелёных платочках. Теперь я понимаю, почему. Эти берёзы напоминали мне дриад, а не русских деревенских девушек.
   Аня отвернулась и убрала с губ счастливую улыбку, давая лицу отдых, потом она с новым просветлённым видом повернулась к Михаилу.
   - Всегда мечтала рисовать, - сообщила она. - Мне в детстве снилось, как я рисую, но мне этого не дано. Не могу верно провести ни одной линии. Даже в школе Мила помогала мне делать домашние задания по рисованию. Нам задавали рисовать то домик в зимнем лесу, но какие-то кленовые листья. Вы счастливый человек, Михаил, что имеете такой талант.
   Он обратил всё-таки внимание на её настроение.
   - Вы сегодня вся светитесь, Аня, - сообщил он. - Позавчера вы были рассеянны, грустны, вас что-то тревожило, а сегодня вы радостны, как...
   Он запнулся, а я вспомнила "Золушку".
   - "Эта девушка - прекрасный цветок!" - процитировала я и, чтобы не возникло недоразумения, пояснила. - Это не я сказала, а мачеха про Золушку.
   Михаил с явным облегчением перевёл дух.
   - Я бы не вспомнил, - признался он.
   Он прищурил один глаз, присмотрелся к своей картине, потом прищурил другой глаз и кивнул. Я подумала, что у него богатое воображение, раз эта работа представляется ему совершенством. Мне он стал очень симпатичен как собрат по творчеству. Всё-таки я тоже много фантазирую, когда пишу, а во время написания и иногда какое-то время после мои произведения видятся мне творениями гения.
   Мы ещё немного очень мило поговорили, причём больше говорил он, а моя подруга с неожиданной тонкостью задавала ему вопросы, которые незаметно для него самого льстили его самолюбию. Так что этой беседой остались довольны все: Михаил - потому что получил возможность рассказать о своих творческих планах по-настоящему заинтересованным людям, Аня - потому что оставила приятное впечатление, и я - потому что видела, как довольна моя подруга.
   - Знаешь, я только сейчас разглядела, что твой Михаил очень симпатичный, - сказала я.
   - Значит, до сих пор ты была слепа, - сообщила она. - Он красивый, милый, добрый...
   Насчёт доброты она, положим, ничего не знала, потому что видела его всего третий раз и он это предполагаемое в нём качество ещё никак не проявил. Особой красотой он тоже не блистал. А вот милым он, действительно, казался.
   - Только жаль, что он не может отказаться от привычки ходить полуголым, - всё-таки не удержалась я от замечания. - С его животиком и заросшей грудью...
   - Перестань! - оборвала меня Аня. - Сейчас жарко. В конце концов, он ведь не в Москве так ходит. Если уж на даче нельзя позагорать, то где тогда можно?
   Похоже, она будет теперь оправдывать любой его шаг. Мне-то было всё равно, потому что это она приглядела его для себя, а не я, поэтому, пока она ахала и восторгалась его совершенствами, я рассеянно поглядывала вокруг. Однако я мгновенно пришла в себя, когда за кустами что-то мелькнуло. Я присмотрелась: определённо, за зелёными ветками виднелось чёрное. Аня ничего не замечала, занятая своими мечтаниями, так что мы медленно продвигались вперёд, а я всё смотрела на то подозрительное место. Чёрное существо бесшумно скользило за кустами, словно выслеживало нас. Мне стало не по себе. Хорошо, что был день, а не то я почувствовала бы ужас. Конечно, и днём на человека может наброситься какое-нибудь животное или что похуже, но всё же яркий свет успокаивающе действовал на сознание. Вот ночь ассоциировалась с тёмными силами, преступлениями, опасностью.
   Я стала ещё внимательнее вглядываться в крадущееся за кустами существо, потому что скоро кусты должны были закончиться и начаться лишь метра через три. Если это НЕЧТО преследует именно нас, то оно должно было показаться во всей красе, чтобы преодолеть открытое пространство.
   - Аня, не кричи и не смотри открыто. Справа будет просвет между кустами. Поглядывай туда, и потом мы сверим наши впечатления.
   Она замолчала на полуслове и принялась с испугом глядеть в нужную сторону. Мы уже миновали это место, но всё-таки сумели достаточно ясно разглядеть, как из-за куста показалась уже знакомая мне собака, настороженно осмотрелась, почти ползком пересекла половину открытого пространства и быстро юркнула в заросли. Присмотревшись, я увидела её узкую чёрную морду, повёрнутую ко мне. Её взгляд был прикован именно ко мне, словно она избрала меня своей жертвой.
   Аня смотрела на собаку, приоткрыв рот от ужаса.
   - Опять она! Я же говорю тебе, что она нас преследует. А ты заметила, какая она противная? На редкость уродливая. И шерсть совсем короткая. Мерзость, а не собака.
   Мы остановились и стали всматриваться в притаившегося врага, не скрывая, что заметили его. Узкая морда по-прежнему была повёрнута ко мне.
   - Этой твари что-то от тебя надо, - сказала Аня. - На меня она почти не смотрит, а с тебя не спускает глаз. А какие страшные у неё глаза! Так и кажется, что сейчас она выпрыгнет из кустов и вцепится в горло... Слушай, а ведь я догадываюсь, кто это.
   - Кто?
   - Чупакабра. Она ведь похожа на очень уродливую чёрную собаку. Вот это она и есть. И она же, а может, её собрат, убила Сергея.
   Возражений против этой догадки можно было найти сколько угодно, так же как и подтверждений, но нам было не до дискуссий по поводу происхождения этого таинственного существа, потому что все наши мысли были направлены на то, чтобы без потерь и, главное, вдвоём вернуться домой. Аня непроизвольно дёрнулась, чтобы ускорить шаг, но я успела её удержать.
   - Не беги. Ускоренное движение может спровоцировать её к нападению, - объяснила я. - Большинство собак бросаются к человеку, если он начинает бежать. Кое-кто может укусить, а другие будут просто прыгать рядом, играть или пытаться остановить. В любом случае можно умереть от страха.
   - Так то собаки, а то чупакабра.
   - Тем более. Мы ничего не знаем о её повадках. Эта тварь может запросто убить овцу. Пойдём спокойно, но будем готовы к нападению.
   Мы шли по дороге, как назло, пустынной, а сбоку вровень с нами кралось чёрное существо с узкой мордой. На месте гибели Сергея нам стало особенно страшно. Нам обеим казалось, что именно здесь на нас должны напасть, но мы благополучно дошли до нашей улицы и свернули в неё. Существо за нами не последовало, но мы всё время оглядывались и видели, как оно высовывалось из-за угла и провожало нас внимательными глазами.
   - И что ей от нас надо?! - временами постанывала Аня. - Неужели она каждый раз будет нас сопровождать?
   Мы обе были довольны, когда очутились на Маринином участке, надёжно ограждённом со всех сторон высоченным каменным забором. Наконец-то я поняла его ценность!
  

Глава 13

Почти спокойный день

   Ничего особенно примечательного в этот день больше не произошло, да и ночь прошла без особых потрясений. Электричество не отключали, собака наверху подвывала, но до дикого рёва, как в позапрошлую ночь, не доходило. Она скреблась, пытаясь выбраться наружу, но как-то вяло, без агрессии. Нам с Аней удалось поспать, а Катя наутро опять пожаловалась, что Марина её всё время окликала.
   Мы ничего не стали рассказывать нашим подругам о чупакабре выслеживавшей нас всю дорогу. Подумав, мы решили сначала проверить, не показалось ли нам всё это. Если и сегодня чёрное существо будет красться за нами, тогда надо будет думать, как быть. И про землю около двери на чердак мы тоже не говорили, решив не волновать хозяйку, раз изменить мы всё равно ничего не можем. Марина и без того была вся на нервах, хоть и утверждала, что с нами ей гораздо спокойнее. Катю мы тоже решили держать в неведении. Она ночует в одной комнате с Мариной, так что может проговориться ей о таких необыкновенных явлениях.
   - Вы опять пойдёте гулять? - спросила Катя, когда мы съели ещё по куску её замечательного торта.
   - Пойдём. Ты с нами? - пробурчала Аня с набитым ртом. - Как у тебя вкусно получилось безе! Я давно такого не пробовала. Всё продают или какую-то слякоть, или, наоборот, кладут что-то, от чего оно получается слишком упругим.
   Катя улыбнулась, очень довольная.
   - Нет, девочки. Я сегодня почти весь день буду лежать в шезлонге. Сделаю обед, а потом буду отдыхать и читать.
   Я встрепенулась. Было так необычно слышать, что Катя хочет весь день читать. До сих пор она проявляла стойкую нелюбовь к книгам.
   - И что, позволь тебя спросить, ты будешь читать? - поинтересовалась я.
   - "Книгу о вкусной и здоровой пище", - ответила она. - Я обнаружила её у Марины. Старое издание, ещё сталинское.
   Как тут не вспомнить ту давнюю издевательскую передачу? "Что такое женщина с книгой?" - "Наверное, с поваренной?" Да, отучили людей от книг.
   - Пусть это чтение пойдёт нам всем на пользу, - пожелала я.
   Аня хмыкнула.
   Я подумала о том, что надо бы подмести лестницу на чердак, но торт был таким вкусным, что не хотелось думать о прозаическом, в буквальном смысле "приземлённом" занятии.
   - Девочки, кто из вас знает, когда должна придти убирать Юля? - спросила я.
   - В воскресенье, - сразу ответила Катя. - Марина сказала, что на этой неделе она придёт только один раз.
   Я сразу расслабилась. Сегодня можно будет не подметать пол, а вот завтра я обязательно это сделаю, иначе в субботу при хозяйке не удастся убрать землю незаметно. Не стоит Марине видеть, что к двери на чердак кто-то подходил.
   Мы с Аней заставили себя оторваться от стола и стали собираться на прогулку.
   - Взять с собой кошелёк? - спросила Аня. - Катя, надо что-нибудь купить?
   - Пока нет, - подумав, отозвалась та. - На сегодня еды хватит, а завтра кое-что подкупить придётся. Я дам вам список.
   - Чтобы избежать или хотя бы ослабить действие церебрального атеросклероза, или болезни Альцгеймера, то есть, в просторечии, старческого склероза, надо тренировать память, - посоветовала я. - Врачи советуют отказаться от заранее составленных на бумажках списков продуктов при походе в магазин и пытаться удержать этот список в памяти.
   Аня уставилась на меня, а Катя потрясла сразу двумя кулаками, пронзая меня негодующим взглядом.
   - Ты уже чувствуешь необходимость в таких мерах? - запинаясь, спросила Аня.
   - Я предусмотрительна, - объяснила я. - Девочки, я регулярно покупаю "ЗОЖ", "Предупреждение" и "Предупреждение-плюс". Иногда я туда даже заглядываю. Как-то прочитала статью про это заболевание, и волосы встали дыбом. Вот я и подумала, что неплохо было бы заранее тренировать память. Советуют изучать какую-нибудь незнакомую науку, чтобы напрягать мозги. Я думаю, что стоит учить иностранный язык. Там всё-таки надо запоминать много новых слов, поневоле заставить память работать.
   - Фу! - отозвалась Катя. - Ты меня чуть было не испугала. Думаю, почему ты заговорила на эту тему? Неужели я уже оставляю впечатление слабоумной? Но я приму к сведению твой совет. Наверное, и правда, надо ко всему готовиться заранее, тем более что моя бабка к концу жизни полностью потеряла разум, никого не узнавала и всё куда-то хотела уйти. Пришлось отдать её в дом престарелых. У нас все работали, так что следить за ней было некому.
   - Я прочитала, что эта болезнь не передаётся по наследству, - успокоила я её.
   - А у нас, когда мы жили в коммуналке, была выжившая из ума соседка, - заговорила Аня. - Ей всё время казалось, что у неё воруют овощи. Она так прямо нас и обвиняла: "Вы себе мебель покупаете, а у меня картошка пропадает".
   - У нас в старом доме тоже женщина с пятого этажа жаловалась, - припомнила я. - Жила у них там бабка, которая всех подозревала в воровстве, а потому запирала дверь, даже когда шла на самое короткое время на общую кухню. Носить по одной вещи ей не хотелось, потому что трудно запирать и отпирать замок. Так она делала вот что: в одной руке несла, извините, ночную вазу, в другой - щётку и зубную пасту, а за собой на верёвке, привязанной одним концом к поясу, везла по полу чайник.
   Все захохотали.
   - Это ещё что! - продолжала я. - Это хоть и громко, но безобидно. Хуже то, что она постоянно подавала заявления в милицию на то, что её травят.
   - И что? - заинтересовались Аня и Катя.
   - Милиционеры приходили, разбирались. Очень серьёзно разбирались. Потом уже они к ней привыкли и вежливо от неё отделывались, а вначале провели настоящее следствие. Расспрашивали, как именно её травят.
   - Как?
   - Она ответила, что ей в чайник подсыпают ядовитый порошок. Соседи, а она ведь обвиняла именно их, возражали, что она глаз с чайника не спускает, пока он стоит на плите, а потом уносит его, что дверь у неё всё время на запоре, что им при всём желании (а желание, наверное, было большое, и в этом их не осудишь) сделать это невозможно. Тогда милиционеры спросили у самой "потерпевшей", каким образом соседи могут подсыпать порошок в её чайник при запертой двери.
   - И что она ответила? - жадно спросила Катя.
   - Она подвела их к окну и показала на узенький выступ, тянувшийся по всей стене, не знаю уж зачем, наверное, для украшения. "А они вот по этому карнизу подбираются к моему окну, влезают в него, подсыпают порошок и тем же путём уходят". Это на пятом-то этаже. Милиционеры посмотрели на этот трёхсантиметровый выступ и сразу всё поняли.
   - Хорошо, что разобрались! - порадовалась Катя.
   - Этот случай был слишком ясен, а вот как быть, если болезнь не зашла так далеко, что это бросается в глаза, но человек уже совершает неадекватные поступки?
   - Зачем ты заговорила на эту тему?! - разволновалась Катя. - Теперь я буду думать, а вдруг и у меня начнётся нечто подобное?
   - Тренируй память, - наставительно проговорила я. - Начни с того, что составляй список нужных продуктов в уме. Второй этап - изучение иностранного языка, а третий - постижение азов... ну, не знаю... хотя бы управления маломерным парусным судном.
   Катя захлопала глазами, переваривая рекомендации, пока мы с Аней не начали смеяться.
   - Да ну вас, девочки! - отмахнулся "шкелет". - Не забивайте мне голову всякой ерундой. Мне про обед надо думать, а не про ваши маломерные суда.
   Мы оставили её за любимым занятием и вышли за ворота. Я прихватила с собой газовый баллончик. Он незаметно лежал у меня в кармане, и никто не мог заподозрить, что я вооружена.
   - Как жалко, что у Кати нет мужа и детей, - сказала я. - Муж у неё когда-то был, но она с ним развелась. Плохо, что детей нет. Она прямо-таки создана для ведения хозяйства. Нет, мы тоже умеем это делать, но это не наше хобби, а она отдаётся готовке всей душой.
   - Это по ней сразу видно, - заметила Аня.
   - А вот я думаю, что для себя она как раз готовит мало, - возразила я. - Наверняка больше сидит на бутербродах. Да она и говорила, что для себя одной ей не хочется ничего делать.
   Аня помолчала, отвлекаясь мыслями от недавней волнующей темы.
   - Я сейчас представляю, как мы выйдем на дорогу... - заговорила она. - А вдруг нас там опять ждёт эта... чупакабра.
   - Может, это всё-таки просто собака? - возразила я. - Откуда здесь взяться чупакабре. Овец нет. Чем ей питаться?
   - Или кем, - зловеще сказала Аня. - Сергей уже погиб. Откуда мы знаем, сколько человек пропало без вести. По телевизору, в газетах каждый день сообщают о пропавших. Вдруг половину из них съедают чупакабры?
   Я не сомневаюсь, что на свете много загадочного, и убеждена, что людям неизвестны многие виды животных, но чупакабра казалось существом слишком уж экзотическим. Хотя почему мы всё время считаем, что необычное случается с другими, а с нами ничего подобного произойти не может? Возможно, именно нам с Аней суждено увидеть вблизи (не дай бог, конечно) живую чупакабру? А может, её многие видели и не такой уж она редкий зверь, просто все принимают её за некрасивую собаку.
   - Да, Аня, мало нам призрака, так нам ещё чупакабру подавай.
   - Что у тебя за манера во всём сомневаться?.. Смотри!
   - Что там?
   Я догадывалась, что она где-то углядела чёрное животное, но на всякий случай спросила самым небрежным тоном.
   - Мне показалось, что за теми кустами мелькнуло что-то чёрное и сразу исчезло, - неуверенно объяснила Аня.
   - Если мы будем всюду искать это существо, то мы с ума сойдём. Смотри, сейчас по дороге идут люди. Не толпы, конечно, но всё-таки попадаются. Едва ли чупакабра набросится на нас при них, если уж она не нападала на нас вчера, когда мы были одни... Я думаю, что её пугает то, что мы вдвоём. Теперь же она и вовсе побоится показаться. Давай-ка не портить себе нервы всякими домыслами, а спокойно пойдём гулять. Предлагаю не нарушать традицию. Сначала мы пойдём к рынку, оттуда к пруду, а после обеда - к твоему Михаилу. Только давай условимся не рассказывать ни ему, ни Николаю про чупакабру. Михаил нас вообще не поймёт, решит, что мы две психопатки, а с Николая хватит и наших призраков. Боюсь, что чупакабра его окончательно добьёт.
   - Но почему... - начала было Аня.
   - Если бы ты лично ни с чем подобным не сталкивалась, а тебе стали бы рассказывать про вой и скрежет на чердаке, поднимающийся и опускающийся край платка над зеркалом, крест в нём, то ты тоже сомневалась бы в здравом рассудке собеседника. А представляешь, что бы ты подумала, если бы этот человек приплёл сюда и чупакабру?
   - Возможно, - согласилась Аня. - А жаль. Так хочется кому-нибудь рассказать про это существо. Ведь оно нам не привиделось. Оно на самом деле кралось за нами вчера всю дорогу.
   - Если оно опять появится при Николае, мы ему на него укажем, - решила я. - Пусть сам сделает вывод, без наших подсказок. Даже интересно, что он скажет.
   - Только бы оно появилось при нём, а не после того, как мы с ним расстанемся, - пожелала Аня. - А то Марине нельзя, Кате тоже нельзя, всем нельзя о нём рассказывать.
   Николай нас словно поджидал, а может быть, и в самом деле поджидал. Он пошёл к нам, широко улыбаясь и заранее приветственно кивая.
   - Я уж боялся, что вы не придёте, - пожаловался он. - Привык уже к обществу. Куда вы хотите пойти? Или вы предпочитаете спокойный отдых на пруду?
   - Лучше погулять, - решила я. - Как ты считаешь, Аня?
   - Давайте погуляем, - согласилась она. - Пойдём опять к развалинам... или недострою, короче, к роковому замку, а потом ведите нас куда угодно, лишь бы не в какую-нибудь глушь.
   Мне тоже хотелось ещё раз поглядеть на необыкновенную постройку, сменившую так много хозяев. Николай не заставил себя уговаривать и повёл нас прямо к этому месту. Пока мы шли, Аня всё время озиралась по сторонам, так что заинтересовала нашего спутника.
   - Вы что-то ищете, Аня? - спросил он.
   Та опомнилась.
   - Нет-нет, - запротестовала она и ещё раз оглянулась. - Я так...
   Николай в недоумении осмотрелся, но ничего примечательного не заметил.
   - Призраки появляются по ночам, - пошутил он.
   - Или так принято считать, - поправила я. - Призраки на этот счёт могут иметь собственное мнение.
   - Вы хотите сказать, что сейчас видели призрака? - неуверенно спросил он.
   - Нет, не видели, - поспешила я сказать, чтобы у него не сложилось о нас неправильного мнения, и напомнила. - А ведь вы, кажется, хотели выйти на ТО место в ТОТ САМЫЙ час.
   Николай кивнул.
   - Обязательно выйду и сам проверю, что там происходит.
   Аня испуганно повернулась к нему, думая, наверное, о чупакабре.
   - Подождите ходить туда ночью, - попросила она. - Сначала разберёмся с... В общем, мы скажем вам, когда туда можно будет пойти.
   Это сразу заинтриговало Николая, да и кто угодно на его месте заинтересовался бы странным заявлением.
   - Дамы, вы от меня что-то скрываете, - сказал он. - Выкладывайте, не таитесь.
   Убить Аню, как принято в таких случаях, мне не хотелось, но вот язык ей укоротить не помешало бы.
   - Не обращайте внимания, Николай, - попросила я. - Аня вспомнила про ту чёрную собаку, которую она видела у реки, поэтому не хочет, чтобы вы зря рисковали.
   - Из-за собаки, которая была у реки? - не понял он и подозрительно посмотрел на нас. - А что в ней такого особенного?
   Я поняла, что теперь лучше не напускать таинственность, а признаться во всём.
   - Мы видели её вчера ещё раз, - объяснила я. - Через несколько часов после того случая. Она пряталась за кустами и следовала параллельно нам. У реки я её не видела, а около дороги видела своими глазами. Аня уверяет, что это та самая собака. Ничего необыкновенного в ней, конечно, не было, если не считать чёрной масти, но вела она себя странно. Всё время пряталась и следила за нами. Куда бы мы ни пошли, она кралась рядом за кустами. Я понимаю, что всё это выглядит странно, но мы ничего не выдумываем.
   - Я не сомневаюсь в этом, - заверил Николай.
   - Вполне возможно, что это самая обычная собака, - на всякий случай предположила я. - Мало ли от кого она спасается.
   - Или чу... - начала Аня, но я успела дернуть её за руку.
   - Кто? - не понял Николай.
   - А на это вы вообще не обращайте внимания, - решительно сказала я. - Раз у нас в доме воет призрак, то мы вспомнили заодно и про мистическое существо чупакабру. По описаниям, оно похоже на уродливую чёрную собаку. Но не принимайте всерьёз наши фантазии. Это всё чепуха.
   - Чепуха?! - победоносно переспросила Аня. - А это вы видели?
   Но на том месте, на которое указывала Аня, мы никого не заметили. Если там и была собака, то она вовремя скрылась. Я-то верила, что Ане она не показалась, но Николай имел полное право сомневаться.
   - Не успели, - дипломатично сказал он.
   Больше ни Аня, ни я, ни, тем более, он не видели ничего похожего на чёрную собаку. Мы погуляли вокруг недостроенного замка, а потом прошли по дороге до какого-то посёлка, посмотрели на дома и вернулись к рынку. Николай всю дорогу занимал нас рассказами то на мистические темы, то про интересные случаи из своей заводской практики. Скучать нам было некогда.
   - Спасибо за прогулку, - сказала я, когда мы прощались.
   - Взаимно, - ответил он, ласково улыбаясь. - Надеюсь, что завтра увидимся. А о той собаке не думайте, Аня. Мало ли сколько здесь собак.
   Катю мы застали далеко не в том благодушном настроении, в котором она, по нашим представлениям, должна была пребывать, лежа в гамаке и изучая рецепты из знаменитой книги. Она была почти в ярости.
   - Что с тобой случилось? - не поняла Аня.
   - Что случилось? - сердито переспросила Катя. - А случилось то, что мне чуть не пробили голову. Вон какой синяк остался.
   На её лбу сбоку, ближе к виску, была небольшая ссадина, вокруг которой образовался синяк.
   - Вот, возьми и приложи к ушибу, - сказал Михал Михалыч, подходя и передавая Кате какой-то плоский предмет. - Это свинец, самая первая вещь при ушибах.
   Катя приложила его ко лбу.
   - Вот ведь сорванцы! - возмущался садовник. - Такие разбойники, что сил нет. Ведь ещё немного - и попали бы прямо в висок.
   - Кто? - спросила Аня.
   - Да дети с соседнего участка, - пояснил Михал Михалыч. - Совсем без понятия. Катя сидела в кресле, а они ни с того ни с сего швырнули в неё камнем. Что им не понравилось? Ведь забор между участками высокий. Живите себе спокойно, раз даже друг друга не видите. Нет же! Неймётся людям. Уж как Сергей ругался с их родителями и бабкой, а они всё не унимаются.
   - Ну, я сейчас им задам! - вспыхнула Аня. - За каким они забором? С какой стороны?
   - Не суетись, - остановил её рассудительный Михал Михалыч. - Ничего ты с ними не сделаешь. Я их уже шуганул, так что они знают, что чуть не убили человека, а ты не вмешивайся, потому что ничем не поможешь. Когда вырастут, то поймут, что делать этого нельзя. Сейчас там только их бабка, а она лишь накричит на тебя, матом обложит и настроение испортит. Уж на что Сергей был мужик грубый, а и то пасовал перед этой семьей.
   - Так что нам делать? - спросила Аня. - Ждать, когда камень угодит прямо в висок?
   - Никогда не ставьте здесь кресло, - посоветовал садовник. - Вот там красивое местечко, и тень есть, и цветы рядом. Там и садитесь.
   Его неторопливая обстоятельная речь действовала успокаивающе, и воинственный пыл Ани мало-помалу угас.
   Я сбегала на второй этаж, покопалась в своей сумке и достала рассасывающий гель троксевазин. Прежде он был ярко-жёлтого цвета и оставлял на коже соответствующие следы, которые долго потом приходилось смывать водой с мылом, чтобы потом случайно не испачкать чего-нибудь, но теперь его выпускают в новом виде, совсем бледным, не знаю, в ущерб его действию или нет. Катя втёрла его в место ушиба, но, на всякий случай, она весь остаток дня прикладывала кусок свинца ко лбу.
   Мы не пошли на вторую прогулку, решив, что будет неловко оставлять Катю одну с её бедой. После обеда наш бедный "шкелет" лежал на диванчике, трещавшим под тяжестью её тела, а я решила отвлечь её мысли от полученной травмы, пока Аня возится с уборкой посуды.
   - Хочешь, я тебе почитаю вслух? - спросила я.
   Катя задумалась.
   - Давай, - решила она. - А то очень уж скучно лежать без дела.
   - Что бы ты хотела послушать?
   - А что у тебя есть?
   - Всё, что пожелаешь, - гордо ответила я. - У меня в электронной книге столько всего, что и передать не могу. А ещё у меня с собой "Собака Баскервилей".
   - Давай "Собаку", - решила Катя. - Я когда-то в детстве читала.
   Я сбегала за книгой и принялась читать.
   - Погромче! - крикнула Аня. - Мне тоже интересно.
   Я повысила голос и продолжила чтение. Аня, убрав со стола, подошла к нам и присела на второй диванчик рядом со мной.
   - Извини, Мила, но не могла бы ты пересесть куда-нибудь... хотя бы в это кресло, а я лягу.
   Я решила пожертвовать своими интересами на благо моих подруг и уступила диван Ане. Она улеглась и приготовилась слушать.
   - Продолжай, пожалуйста.
   Я продолжила. Вот что значит прекрасно написанная книга. Ведь я читала её много раз, только что перечитала снова, но всё равно испытывала наслаждение и приятное возбуждение.
   - "... Но не при виде её бездыханного тела и не при виде лежащего рядом тела Гуго Баскервиля почувствовали трое бесшабашных гуляк, как волосы зашевелились у них на голове. Нет! Над Гуго стояло мерзкое чудовище - огромный, чёрной масти зверь, сходный видом с собакой, но выше и крупнее всех собак, каких когда-либо приходилось видеть смертному. И это чудовище у них на глазах растерзало горло Гуго Баскервилю и, повернув к ним свою окровавленную морду, сверкнуло горящими глазами..."
   - Да, так, наверное, погиб и Сергей, - задумчиво проговорила Аня. - Может, собака и не была такой же огромной, но это всё-таки была собака, а теперь по ночам мы слышим её вой. А вдруг наша собака - тоже какое-нибудь проклятие? Мало ли кто мог пожелать Марининому мужу чего-нибудь нехорошего? Сейчас вообще модно обращаться к колдунам, ведьмам и всяким там прочим экстрасенсам. Наслали на Сергея такое вот проклятие, а мы мучаемся из-за этого. Да, Катя?.. Катя?
   - М-м-м...
   - Ты согласна?
   - Ну да, - рассудительно проговорила та. - Я тоже всегда пользуюсь этими стёклами.
   Мы замерли.
   - Какими стёклами? - переспросила я.
   - Ну, этими. Задними. В машине. Ладно, давай читай.
   Мы долго фыркали, так что Катя обиделась.
   - Я всё слышала, - уверяла она. - Ты читай и не отвлекайся.
   Так, за чтением, мы и скоротали день. Катю мы больше не тревожили, и она прекрасно выспалась под загадочную историю о собаке Баскервилей.
   К вечеру огромный кровоподтёк полностью залил один Катин глаз и немного распространился на второй, так что Марина ахнула, когда её увидела.
   - Катенька, что с тобой? - всполошилась она.
   - Понимаешь, - объясняла пострадавшая, - я сидела в шезлонге, а соседские дети швырнули в меня камнем.
   Лицо Марины застыло. Она молча покинула дом и направилась к калитке. Мы с Аней вышли вслед за ней, держась чуть поодаль, потому что не знали, насколько уместно наше присутствие. Марина прошла за ворота и решительно направилась к входу на соседский участок. Она позвонила в звонок, который висел над дверцей в стене и был прикрыт от дождя козырьком. Долго никто не открывал. Марина позвонила ещё раз - тот же результат. Тогда она надавила на звонок и не отпускала до тех пор, пока калитка не распахнулась. Впрочем, это я по привычке называю её калиткой, а на самом деле на этих дачах вместо калиток были металлические двери, вделанные в большие ворота, предназначенные для выезда машин.
   - Что тебе? - нелюбезно осведомилась выглянувшая из-за двери невзрачная женщина неопределенного возраста.
   - Выйди, Таня, разговор есть, - стараясь соблюдать спокойствие, проговорила Марина.
   Женщина вышла. Она явно очень следила за собой. Брови у неё были подбриты, лицо намазано тональным кремом, прекрасно скрывшим все дефекты кожи, но, несмотря на это, она оставляла впечатление бледной моли.
   - Что ещё? Нам с тобой не о чем разговаривать.
   - Твои дети швырнули камнем в мою подругу. Ещё два сантиметра - и угодили бы в висок.
   - Дети есть дети, - разъяснила женщина ровным голосом. - Что с них возьмёшь? Вот если бы у тебя были дети, ты бы это прекрасно понимала. Но у вас с Сергеем нет детей и, судя по тому, как вы жили, быть не могло.
   - Оставь в покое Сергея и меня, - проговорила Марина, всё ещё сдерживаясь. - Наша жизнь тебя не касается. Речь идёт о поступке твоих детей. Они не в первый раз такое проделывают. Недавно они швырнули в Катю комком земли, но мы не стали к вам обращаться по этому поводу. Однако сегодня они чуть её не убили. Зайди, посмотри, какой синяк у неё на лице.
   - Нужно мне очень смотреть на ваши синяки! - ответствовала соседка. - И не надо лезть к моим детям. Заведи своих, тогда и читай нотации. Надо было получше сохранять семью, а не лезть с замечаниями к другим. Это сейчас ты делаешь вид, что жалеешь Сергея, а мы-то все знаем, как ты с ним ругалась. Думаешь, мне неизвестно, как вы поскандалили накануне его смерти? Мы всё слышали! Правильно он назвал тебя дурой и гадиной. Вот такая ты и есть.
   - Не смей мне ничего подобного говорить! - гневно ответила Марина. - Лучше наведи порядок в своей семье!
   - А ты мне не указывай! - повысила голос соседка.
   - Не ори!
   - А я у себя дома. Хочу - ору, хочу - не ору. Ты мне не указ. Это сейчас ты хвост распустила, а при Сергее пикнуть не смела. Если бы не эта его смерть, то он бы тебя уже давно прогнал. Думаешь, я не слышала, как он грозил тебе разводом? Жаль, что его собака разорвала, а если бы его убил человек, то и искать не надо было бы, кто это сделал.
   Мне показалось, что Марина сейчас упадёт, но она пересилила дурноту.
   - До чего же ты обозлена, - сказала она, постаравшись придать своему голосу спокойствие. - Мне тебя очень жаль, Таня. Конечно, жизнь с твоим мужем - не сахар, но из-за этого не стоит набрасываться на людей. Понимаю, что ты бы мечтала для своего Кости такого конца, но счастливее без него ты не станешь. Всё дело в тебе. Недаром у тебя такие злые и неуправляемые дети. Они смотрят на родителей и берут с них пример. И не порти себе нервы из-за того, что тебе никогда не достанется мой участок. Больше не обращайся ко мне с просьбой его продать. Этого не будет. А своих детей придержи, иначе тебе придётся иметь дело с милицией, то есть с полицией.
   Она повернулась и на деревянных ногах направилась к себе, а соседка осталась стоять, совершенно окаменев от такой отповеди. Мы напоследок окинули её презрительными взглядами и тоже удалились, а Аня вдобавок ещё пожала плечами.
   - Мерзавка! - донёсся до нас возглас опомнившейся женщины. - Как осмелела после смерти мужа! Он-то держал тебя в ежовых рукавицах. Он тебе пикнуть не давал. И мать твою покойницу гонял, как вшивую собаку! Ты не помнишь, как она отсюда бежала, когда приехала погостить, а Сергей вернулся не в срок?! Такого мата, каким он её провожал, я отродясь не слыхивала!..
   Марина обернулась было, чтобы ответить, но я схватила её за руку и втащила в дом.
   - Ты молодец, что говорила с ней спокойно, - похвалила я. - Но сейчас реагировать на её вопли не надо. Она кричит от досады, что ты ей так достойно дала отпор. Не становись на одну доску с ней. Она будет только рада, если ты начнёшь с ней базарить.
   - Но она такое говорит...
   - Пусть говорит. Это в ней досада бурлит. Если ты ей не ответишь, то она так с этой досадой и останется, а иначе выльет её в привычном для неё скандале и успокоится. Пусть не спит всю ночь от злости.
   Марину мои слова немного утешили. Соседка долго ещё бушевала, но потом утихомирилась.
   - Вот дрянь! - пожаловалась наша хозяйка. - Мать у неё слова без мата не может сказать, а глупа, как пробка. Муж матершинник и вор. Он работает в ГАИ. Какой-то начальничек. Разве им платят так хорошо, чтобы иметь такие хоромы? Наверняка взятки гребёт. И ещё всё время к Сергею приставал, чтобы тот ему участок продал. Потом обрадовался, решил, что со мной ему будет легче договориться, и ко мне начал лезть. А как понял, что я ему не уступлю, сразу разозлился. И дети у них сволочные. Вы, девочки, лучше к их забору не приближайтесь. Меня-то они, возможно, побоятся, а на вас выместят злость.
   Постепенно она успокоилась, да и мы вместе с ней, потому что беседа с соседкой, если это можно назвать беседой, тоже порядком потрепала нам нервы.
   Так и закончился этот довольно спокойный, если иметь в виду потусторонние явления, день. Вечером мы пошли спать рано и очень этому порадовались, потому что существо наверху разбудило нас среди ночи отчаянным царапаньем и истошным воем.
  

Глава 14

С четверга на пятницу...

   За завтраком Марине вдруг вздумалось поинтересоваться, каждый ли день я звоню родителям.
   - Каждый, - терпеливо ответила я. - Более того: два раза в день, утром и вечером.
   - У меня такое чувство, что мы выросли, а ты всё ещё обитаешь в школе, - высказалась она. - Обязательные звонки родителям. Словно ты ещё ребёнок.
   Мои подруги уже несколько раз заговаривали на эту тему, потому что их забавляли мои действия. Будь я подростком, возможно, меня бы задевали их замечания, но я уже переросла тот возраст, когда люди проявляют чрезмерную заботу о независимости. Почему, чтобы выглядеть в чьих-то глазах самостоятельной, я должна заставлять своих родных нервничать? И самой мне спокойнее, когда я выясняю, что дома всё в порядке.
   - Это ещё не всё, - похвасталась я. - Мне время от времени звонит тётя, которая тоже за меня беспокоится. И брат тоже звонит, а иногда и его жена.
   Все так и покатились со смеху.
   - Не забудь позвонить, когда я уйду, - наставительно проговорила Марина. - Мне отвечать перед твоими родителями совсем не хочется.
   Сегодня она была в шутливом расположении духа, поэтому, когда уходила из дома, крикнула мне, стоя у открытой калитки.
   - Милица! Не забудь! Позвони!
   - Бу сде, - ответила я, решив ограничиться сокращённым ответом.
   Писать об этом не стоило бы, если бы этот случай не имел своих последствий. Мы об этом даже заподозрить не могли, но потом нам пришлось вспомнить о таком незначительном, казалось бы, разговоре.
   Мы не стали спрашивать Катю, пойдёт ли она с нами на прогулку. Достаточно было посмотреть на её лицо, наполовину залитое зловещим чёрным синяком, чтобы понять, что даже вежливое приглашение прозвучит сейчас как насмешка.
   - Может, тебе обратиться к врачу? - спросила я.
   - Зачем? - запротестовала Катя.
   - Вдруг у тебя сотрясение мозга? Как мы ещё вчера не догадались свозить тебя в травмпункт?
   Аня неуверенно кивнула.
   - Девочки, оставьте меня лучше в покое, - попросила Катя.
   - Тебя не подташнивает? - продолжала я. - Голова не кружится?
   - Нет. Просто очень неудобно и дотрагиваться больно.
   - Мы сегодня никуда не пойдём, - решила Аня. - Мы с Милой будем заниматься хозяйством, а ты весь день лежи.
   - Лучше идите и погуляйте подольше, - попросила Катя. - А мне не мешайте. У меня сегодня большие планы.
   Мы не стали спорить, тем более что Катя двигалась бодро и никакого беспокойства не внушала.
   - А ведь вчера он, наверное, нас ждал, - мечтательно проговорила Аня, идя к калитке.
   - Михаил? - на всякий случай уточнила я.
   - Он самый. Представляю, как он будет рад сегодня...
   Она не договорила, потому что соседняя калитка открылась и оттуда вышла вчерашняя соседка. Я уже приготовилась было к неприятностям, но она приветливо поздоровалась.
   - Доброе утро, - сдержанно ответили мы.
   - Вчера произошёл неприятный случай, - немного заискивающим тоном проговорила женщина. - Мои дети случайно попали камнем в вашу подругу...
   Аня открыто ухмыльнулась.
   - Что поделаешь, ведь это дети.
   Меня осенило.
   - Старший у вас мальчик? - спросила я строго, подражая манере нашего социального педагога говорить с родителями неблагополучных детей. - Ему уже исполнилось четырнадцать лет?
   Женщина сильно побледнела.
   - Почему четырнадцать? - спросила она.
   - На всякий случай спрашиваю, - ответила я ещё строже. - За некоторые виды преступлений уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет. В нашем случае налицо попытка убийства. Просто удивительно, что камень не попал прямо в висок.
   К нам вышла старуха, такая же бесцветная, как и её дочь.
   - Это же де-е-е-ти, - проблеяла она.
   - Мама, иди домой, - тихо, но с подчеркнутой настойчивостью, обратилась к ней дочь и так зыркнула на неё глазами, что старуха убралась.
   - Но ведь ничего страшного не произошло, - сказала женщина.
   - Катя, выйди на минуточку! - крикнула Аня.
   "Шкелет" высунулся из ворот, не ожидая, что мы не одни, и сейчас же скрылся, но соседка имела возможность рассмотреть ужасный чёрный синяк.
   - Я думаю, что ответ на ваши слова налицо, точнее, на лице. Вам надо разъяснить своим детям, какое наказание ожидает тех, кто покушается на жизнь и здоровье граждан. Впрочем, им это ещё предстоит узнать на личном опыте.
   Я не имела в виду ничего конкретного, а лишь намекала, что в будущем эти неуправляемые дети наверняка совершат что-то такое, за что им придётся отвечать перед законом. Однако соседка всё поняла слишком уж буквально.
   - Вы не представляете, что такое дети, - затараторила она. - У вас есть дети? Нет? А я уже не могу с ними справиться...
   И вновь мне на помощь пришёл пример социального педагога.
   - Вы утверждаете, что не можете справиться со своими детьми? - спокойно переспросила я. - Для этого предусмотрены специальные службы. Прежде всего, можно подать документы в Комиссию по делам несовершеннолетних. Там ваш случай рассмотрят и вынесут соответствующее решение, вплоть до лишения родительских прав.
   Первым порывом соседки было на нас наорать, у неё даже лицо побагровело, но она неожиданно быстро сменила гнев на несвойственный ей слащавый тон.
   - Не надо сердиться. Мы ведь соседи и можем договориться по-соседски. Если ваша подруга согласится на денежное возмещение...
   Я взяла Аню под руку и повела в дом, не отвечая на предложение окончательно струсившей женщины. Там нам пришлось выдержать негодование Кати.
   - Зачем вы меня позвали? Чтобы все на меня любовались? Куда я могу показаться с такой мордой?
   - Не возмущайся, - попросила я. - Эта женщина испугалась. По-видимому, она вообразила, что мы подадим заявление куда следует и её милым деткам, а заодно ей, не поздоровится. Надо было поддержать в ней такое удобное для всех нас, а для Марины в частности, настроение. Пусть несколько дней трясётся от страха. Может, в следующий раз дети трижды подумают, прежде чем бросить в кого-нибудь камень. Я не настолько ревностная христианка, чтобы меня закидывали камнями. Кстати, и от Марины она, возможно, отстанет.
   - Надеюсь, больше там никого не было? - спросила Катя, успокоившись. - Кроме неё, никто меня не видел?
   - Никто, не волнуйся. А чтобы поскорее прошёл синяк, мажь почаще гелем, который я тебе дала.
   Мы на всякий случай подождали немного, а потом осторожно выглянули за ворота. Соседка уже ушла, и мы торопливо выскользнули на волю.
   - Интересно, почему она так разволновалась? - спросила Аня. - Мы ведь не грозили, что подадим на неё в суд.
   - Может, нечистая совесть, - предположила я. - А всего вероятнее, что о людях она судит по себе. Она бы, наверное, сразу же понесла заявление в милицию.
   - Наверное, - согласилась Аня. - Тебе сегодня что снилось?
   У меня голова всё ещё была занята противной соседкой, поэтому я не могла не только припомнить, что мне снилось до той поры, пока нас не разбудил призрак, но и придумать что-нибудь поинтереснее сейчас тоже не была способна. Именно поэтому я решила прибегнуть к цитате из Гончарова в полной уверенности, что Аня не догадается об этом.
   - Снег, - ответила я.
   - Снег? А дальше? - спросила Аня, не подозревая, что тоже цитирует классика.
   - А на снегу щепка. Слава богу, кричать и метаться не из-за чего.
   - Скучный сон, - решила она. - А вот мне снился ОН.
   - Кто? - не поняла я. - Сергей? И в каком виде?
   - Да при чём здесь Сергей? Пусть он снится Марине, и достаточно с него. Нет, мне снился Михаил. Мы с ним гуляли, он держал меня за руку...
   - Ну?
   - Потом мы поцеловались.
   Я ждала, к чему ещё приведёт ночная, не контролируемая сознанием фантазия моей подруги.
   - А потом?
   - Потом мы опять гуляли, и он обнимал меня за плечи. Мы ещё раз поцеловались. У него очень ласковые руки. Он так нежно держал меня в объятиях!
   - Ну, а дальше-то что? - поторопила я Аню.
   - А дальше он сказал, что ему надо работать, сел за мольберт и принялся рисовать.
   - Это неплохо, - одобрила я. - И чем всё это закончилось?
   - А ничем. В этом смысле ничем. Больше мы не целовались. Из кустов выглянула собачья морда, страшная такая, ещё противнее, чем у чупакабры, посмотрела на нас, моргнула... Потом сон перешёл на какую-то глупость. Появилась ты...
   - Спасибо, - поблагодарила я.
   - Я не то хотела сказать, - спохватилась Аня. - Появилась ты и позвала меня на чердак. В жизни я бы ни за что туда не пошла, но во сне почему-то пошла. А там сидел какой-то мужик. Увидел нас и спрятался за грудой мешков. И тут я проснулась, потому что завыла и заскреблась эта собака.
   Я спохватилась.
   - Аня, напомни мне, если я забуду, что надо подмести лестницу на чердак. Пусть Марина не видит, что туда кто-то проходил. И Юле незачем об этом знать.
   - А мне пришло в голову, что, может быть, это ты принесла землю на своих туфлях, - вдруг сказала Аня. - Ты ведь поднималась к двери на чердак, стояла там, слушала. Вот и принесла землю.
   - Откуда я её возьму? - спросила я. - Я хожу по дорожкам...
   - Наступила случайно на землю возле дорожки - вот и земля на туфлях.
   Это было возможно, хотя и маловероятно. Почему я должна сходить с дорожки? Но зато это простое объяснение полностью опровергало лишнее появление призрака или проникновение кого-то чужого в дом.
   - Может быть, очень может быть, - пробормотала я.
   - Сейчас главное другое, - деловито сказала Аня. - Меня заботит совсем не земля.
   - Что же?
   Я приготовилась услышать какое-то откровение.
   - В ночь с четверга на пятницу снятся вещие сны. А я видела Михаила и целовалась с ним. Что это значит? А это значит, что он ко мне неравнодушен... или будет неравнодушен в ближайшем будущем. Похоже, я его заинтересовала.
   Мне бы её заботы! У меня голова кругом идёт от поиска объяснения всех загадочных событий, а у неё поцелуи на уме.
   Настроение у Ани было просто лучезарное, словно всё это ей не приснилось, а произошло на самом деле. Когда Николай, явно нас поджидавший, подошёл к нам, он тоже обратил внимание на настроение моей подруги.
   - Аня, вы такая счастливая! - воскликнул он. - Что-то случилось?
   Тут до неё наконец дошло, что наяву не произошло ничего хорошего, и она немного смутилась.
   - Нет, ничего не произошло. Так, знаете, бывает особенное настроение. Вроде, день как день, а испытываешь счастье.
   Я оценила её память. Пожалуй, в следующий раз она припомнит и "таинственную слезу", набегающую на глаза Гаршина.
   - Ну, дамы, и отлично, что у вас прекрасное настроение, - жизнерадостно заявил Николай. - Я как раз и хотел пригласить вас на кладбище.
   - ???
   - ???
   Мы ничего не могли сказать на это странное заявление, но вид у нас обеих олицетворял безмолвное удивление.
   - Сельское кладбище - это не просто место упокоения мёртвых, - объяснил Николай. - Это особое место. Люди, лежащие под могильными холмиками, связаны между собой родством или же были соседями, ведь все они из одного села или из близлежащих деревень, где все друг друга хорошо знают. Иногда можно по надписям прочитать историю целой семьи. Я каждый раз, когда приезжаю сюда или в другие загородные места, захожу на местное кладбище. Однажды в Пушкинских горах я слышал, как над одной из могил пела девушка. Не знаю, кто там похоронен, может, мать, может, отец, а может, жених или молодой муж, но она явно пела усопшему. И прекрасно пела. Кладбище было пустынным, и ей некого было стесняться. А я стоял за деревьями и слушал.
   Он чудесно это рассказал, задушевно и просто. Было очевидно, что этот инженер имел душу поэта. Впрочем, одно другому не мешает.
   - Это было давно? - спросила Аня.
   - Да, очень давно. Почему вас это заинтересовало, Аня?
   - Потому что сейчас она бы не стала петь на пустынном кладбище. Она вообще бы не пошла на кладбище, если бы там не было народа. Побоялась бы.
   Практичное высказывание моей подруги вернуло меня на землю.
   - Кстати, надеюсь, это кладбище не очень далеко от села? - спросила я. - А то мы как-то встретили толпу подростков, которые приставали к прохожим и явно пытались вызвать их на скандал или, может, драку.
   - Нет, там спокойно. Оно недалеко от крайних домов. Но, если там есть кто-то подозрительный, мы туда не пойдём, а сразу же повернём обратно. Зайдём в следующий, более подходящий раз.
   Я с каждым днём открывала в Николае что-то новое. Сначала мне понравилась непринуждённость, с которой он разговаривал, лишённая даже намёка на развязность, потом - его деликатность. Когда он сообщил, что он не предприниматель или чиновник, а инженер, не пожелавший расстаться с заводом, мне он вообще показался роднее и ближе, а теперь в нём открылась новая черта. Оказывается, в нём развита наблюдательность и воображение. Даже лицо его менялось с каждой новой встречей. Сначала оно показалось самым заурядным, а постепенно я стала находить его очень привлекательным. И поведение его тоже менялось. В первый раз он вызывал настороженность из-за того, что вдруг, ни с того ни с сего, подошёл к нам, заговорил, познакомился, договорился о встрече, а сейчас он уже представляется нам добрым знакомым, хоть, в сущности, мы о нём почти ничего не знаем.
   Мы шли вдоль шоссе, и я, честно говоря, наслаждалась прогулкой. Мало того, что Николай занимал нас беседой, так дорога была удобной для пешего хождения. Здесь не было асфальта, но земля была сухая и плотно утрамбована. Окрестности были самые обычные. Временами дома скрывались за деревьями, растущими группами, но иногда подходили прямо к шоссе. Судя по внешнему виду участков, это были дачи. Потом они плавно влились в поселковые домики с участками, расположенными за домами, а не вокруг домов, как на дачах. Преобладали старые дома, впрочем, аккуратно покрашенные. Мы дошли до синего дома с резными белыми наличниками и свернули в проход, прошли мимо заборов и, когда они кончились, увидели небольшое открытое пространство, поросшее травой, а за ним деревья. Оградки начинались перед деревьями, хотя было ясно, что когда-то ближайшие могилы скрывались за зеленью. Да, русские семьи всё уменьшаются, а кладбища разрастаются.
   Справа виднелась толпа. По-видимому, кого-то хоронили. Мы вошли на кладбище с другой стороны.
   - Многого не узнать, - проговорил Николай, оглядываясь. - Я был здесь в прошлом году, но вот этих оград не было. Посмотрите, могила только одна, а место отгорожено для четырёх, не меньше. И плиты везде капитальные. Мне кажется, это дачники здесь обосновались. Кто-то один умер, а они заранее занимают места для родственников. Их можно понять. Участки недалеко, навещать легко. А если человек умрёт здесь, то и везти его никуда не надо.
   Мы прошли дальше. Постепенно оградок становилось всё меньше, а могилы стали проще, с обычными крестами, без тяжёлых мраморных памятников.
   - Читайте, - предложил наш провожатый.
   - "Мухин Константин Савельевич"... - прочитала я. - Сколько ему было? Где-то около восьмидесяти. Семьдесят восемь, если быть точной. "Мухин Павел Савельевич". А ему было... Ого! Восемьдесят девять лет. "Мухин Сергей Константинович". Пятьдесят четыре года. "Мухина Мария Ивановна". Шестьдесят два года. "Мухин Коленька". Три года было бедняжке. Здесь всё Мухины, но есть и другие фамилии.
   - Это старая часть кладбища. Относительно старая, - пояснил Николай. А вот могилы посвежее. Обратили внимание, как изменился возраст усопших? Сорок два года, двадцать семь, пятьдесят три, тридцать два, тридцать один, шестьдесят семь, сорок пять, опять двадцать с чем-то... Очень много молодых.
   Мы прошли через всё кладбище и достигли его дальнего конца. Здесь тоже были большие ограды, но попадалось очень много безымянных холмиков, часть из которых почти совсем сравнялась с уровнем земли.
   - Если пойти в ту сторону, то можно выйти к реке, - сказал Николай. - Но это далеко от дома. Думаю, не стоит туда идти. Или вы хотите прогуляться?
   - Нет, наверное, не стоит, - решила я. - Это надолго, а мы не предупредили, что уйдём на несколько часов. Как бы Катя не начала волноваться. На сегодня хватит и кладбища.
   Мы вновь углубились в него, проходя по другому пути, но стараясь держаться подальше от похорон, чтобы не мешать людям. У одной из могил мы остановились.
   - Смотрите, какой крест! - сказала я.
   Это был мраморный крест, по-моему, очень старый. Могила была явно давняя, и по её состоянию было видно, что её никто не посещает.
   Аня взвизгнула.
   - Что случилось? - испугалась я.
   Почему-то мне показалось, что она наступила на змею. Но, присмотревшись, я убедилась, что у неё под ногой просто изогнутая ветка. Николай тоже встревожился.
   - Собака! Опять та же собака!
   Аня дрожащей рукой указана на дерево, растущее прямо посередине пышного куста. Я ничего не заметила, а Николай кивнул.
   - Да, я видел чёрную морду, - подтвердил он. - В последний момент заметил. Это собака. Она отскочила, когда поняла, что её заметили. По-моему, не очень крупная.
   - Она нас преследует! - жалобным голосом причитала Аня. - Она всё время нас сопровождает. Куда бы мы ни пошли. Это странно. Нет, это не странно, а тревожно! Ой, я боюсь! Это не к добру.
   Николай растерянно смотрел на куст, за которым скрылась собака, потом подошёл к нему, обошёл вокруг.
   - Убежала, - сообщил он.
   - Или ИСЧЕЗЛА, - поправила Аня. - Это не простая собака. Это или призрак, или чупакабра. Мила, я не хочу тебя пугать, но будь осторожна. Когда я её заметила, она смотрела прямо на тебя.
   У меня и раньше эта собака порой вызывала чувства, граничащие со страхом, а теперь меня прошиб озноб. Что нужно было от меня этой собаке, живая ли она или призрак, а может, и правда, чупакабра? Почему она неизменно интересуется именно мною? Сейчас был день, а в это время призраки должны вести себя тихо и не докучать людям.
   - Знаете, дамы, теперь я начинаю подозревать, что в тех чудесах, о которых вы мне рассказывали, что-то кроется, - задумчиво сказал Николай.
   - Это означает, что прежде вы нам не верили? - спросила Аня. - Хорошего же вы были о нас мнения!
   - Не то, что не верил, но сомневался... Согласитесь, что и вы, на моём месте, тоже заподозрили бы, что у кого-то просто шалят нервы.
   Аня промолчала с оскорблённым видом, но я согласилась.
   - Да, пожалуй. Иногда мне и самой не верится, что всё происходит на самом деле.
   - Может, со временем всё выяснится, а пока не ходите в одиночку там, где нет людей, - посоветовал Николай. - Не стоит рисковать.
   Мы и сами это понимали.
   Обратно мы шли уже не в том лучезарном настроении, в каком пребывали до встречи с собакой.
   - А если бы вы не успели заметить собаку, то вы сочли бы меня сумасшедшей? - пришло в голову Ане.
   - Нет, не счёл бы, - возразил Николай.
   - Не сумасшедшей, а просто истеричкой, - поправила я.
   - Зачем вы так? Я бы подумал, что у вас богатое воображение, только и всего.
   - Ну да, конечно, - обижено согласилась Аня. - У трусливой дуры богатое воображение, и она всюду видит призраков.
   Я поняла, что Аня всю дорогу будет раздувать свою обиду, поэтому сказала:
   - Не будем больше говорить об этом. Всё выяснилось, Николай убедился, что мы ничего не выдумываем, так что успокойся. Мы ведь и сами временами пытаемся объяснить происходящее.
   - Например? Как можно всё это объяснить?
   - Ты же сама объяснила появление земли у двери на чердак тем, что это я сошла с дорожки и выпачкалась в земле, - напомнила я. - Что, по-моему, невероятно.
   - Земля у двери на чердак... - пробормотал Николай. - Интересно. Действительно, интересно. И вы говорите, что Марина сама вас сюда пригласила?
   - Не просто пригласила, - поправила я, - а позвала. Она была так напугана, что попросила пожить с ней до тех пор, пока не пройдёт сорок дней после смерти её мужа. Кто-то сказал ей, что после этого срока все потусторонние явления прекратятся.
   - И позвала она только Милу, а Мила убедила приехать сюда вместе с ней и нас с Катей, - уточнила Аня.
   О чём думал Николай, я тогда так и не поняла, но всю дорогу он был рассеян и надолго замолкал, что до сих пор было ему несвойственно.
   Когда он довёл нас до нашей улицы и мы расстались, Аня сказала:
   - Ты заметила, как его проняло? А ведь до сих пор он не слишком вслушивался в наши рассказы. То есть, он, конечно, проявлял к ним интерес, но скорее как к сказкам, а не как к действительным событиям, а после того, как увидел собачью морду, а особенно после того, как ты сказала про землю у чердака, он прямо в лице переменился и стал задумчив. Явно пытается растолковать все эти чудеса. Ему бы ещё ночью послушать, как наверху воет и скребётся призрак! Представляешь, что бы тогда с ним стало? Он бы с ума сошёл.
   Я подмела лестницу у чердака и обнаружила, что песка много и ниже. Наверное, этот КТО-ТО оставил ошмётки земли на всём пути от входной двери до чердака, но мы их не заметили и растоптали.
   - Ну, как погуляли, девочки? - спросила Катя. - А тут без вас в калитку звонила соседка и долго передо мной извинялась за своих детей. Даже не знаю, что на неё нашло такое. Вчера она ругалась, а сегодня была сама любезность. Она всё просила меня не обращаться в милицию.
   - А ты? - спросила я.
   - Ясно, что я никуда не буду обращаться. Если бы мне часть черепа снесли или потребовалась бы пластическая операция, тогда дело другое, но из-за синяка, даже такого ужасного синяка, я не буду возиться. Но... Вы уж меня извините, девочки, я решила ей отомстить и сказала, что буду думать.
   - Молодец! - похвалила я. - Пусть испытает, каково это ждать расплаты за содеянное. Видно, привыкла откупаться, обнаглела и решила, что ей можно всё. Она тебе не предлагала деньги?
   Катя помялась.
   - Предлагала, - созналась она. - Я чуть было не согласилась... А что? Раз я по её вине пострадала, то она и должна мне заплатить.
   - Но всё-таки не взяла? - спросила я.
   - У неё стала такая наглая морда, когда она поняла, что я готова согласиться, что я сразу же отказалась.
   - Молодец, - похвалила я.
   - Вообще-то зря, - решила Аня. - Назвала бы такую сумму, чтобы она почесалась.
   Катя потрогала синяк и ответила:
   - Теперь уж поздно.
   Я была рада такому исходу переговоров. Пусть эта противная женщина поймёт, что не всё продаётся и не всё покупается, а то некоторые люди так уверены, что могут деньгами закрыть рот любому, что противно делается. Совсем охамели! Кстати, даже дети у нас в школе порой свысока бросают: "Сколько вы возьмёте за хорошую оценку на ЕГЭ?" Приходится их осаживать.
   - А Михал Михалыч здесь? - спросила я.
   - Здесь, - ответила Катя. - Работает на том конце участка. Снова спрашивал насчёт окна и призывал меня подействовать на Марину. Не понимает её упрямства и утверждает, что если пойдут дожди, то и вещи на чердаке испортятся, и доски могут начать гнить, и просушить потом всё там будет трудно. А что я могу ответить? Мы-то знаем, почему Марина боится до сорока дней открыть ту дверь, а Михал Михалыч не знает, и сказать я ему об этом не могу. Я ответила, что у меня ключа нет, а Марина сама решает, как поступить, меня она не послушает. Кстати, девочки, когда вы уходили утром, я забыла вам сказать, что у нас нет хлеба.
   - Обойдёмся, - решила Аня.
   - Нет, не обойдёмся, - твёрдо ответила Катя. - Не знаю, как вы, а я без чёрного хлеба не могу ничего есть. Как привыкла с детства, так не могу отвыкнуть.
   - Что это означает? - спросила Аня, ложась на диван.
   - Это означает, что его надо купить, - ответила Катя. - Девочки, ну, пожалуйста. Я бы сама сходила, но не могу же я показаться на людях с таким синяком. Неприлично.
   Я сжалилась над "шкелетом".
   - Я схожу, - сказала я. - Ты, Аня, можешь не вставать. Я быстро сбегаю.
   Было бы свинством не выполнить просьбу Кати, ведь она часами возится на кухне, готовя нам вкусные обеды. Ничего страшного не произойдёт, если я пройдусь до рынка и обратно.
   Я вышла на улицу бодрым шагом, дошла до дороги и по плиточному тротуару направилась в нужную сторону. Когда я проходила мимо первых кустов, за которыми можно было спрятаться, я сразу подумала о чёрной собаке. Сейчас я была одна, рядом со мной не было прохожих, лишь довольно далеко впереди шла женщина, так что напасть на меня не представляло труда. И тут я окончательно поняла, что мне далеко до моих героев, которые попадали во всяческие передряги и выходили из них не только с честью для себя, но даже приобретая большее человеческое достоинство. Мне вообще интересно было в своих книгах ставить человека в трудные условия и смотреть, как он из них выберется, причём желательно было, чтобы он при этом становился лучше. Не все в моих книгах выдерживали испытания, впрочем, как и в жизни. А вот передо мной сейчас не было задачи нравственно перерождаться или хотя бы пытаться удержать свой моральный уровень, потому что никакого выбора передо мной не стояло, мне не приходилось поступаться даже малым, чтобы кому-то помочь или попросту не согнуться перед испытаниями, от меня требовалось лишь обуздать свой страх перед неизвестным, а это у меня получалось плохо. Иногда я почти заставляла себя поверить, что таинственные звуки, которые не давали нам спать ночью, чудеса с зеркалом и прочие явления можно как-то объяснить, надо лишь постараться, что это всего лишь крайне сложная логическая задача, но стоило мне напрямую столкнуться с загадочным происшествием, как все мои доводы куда-то девались и моей душой овладевал самый постыдный ужас.
   Я внимательно присмотрелась к густым веткам, за которыми могло прятаться чёрное существо, но ничего не сумела рассмотреть. Как всегда бывает в таких случаях, чем больше я всматривалась, тем подозрительнее мне казались эти кусты, так что под конец я была твёрдо убеждена, что там кто-то прячется, только я его не вижу. Именно поэтому я убыстрила шаг и постаралась догнать идущую впереди женщину. Равняться с ней я не стала, но пошла чуть сзади, чтобы при любом подозрительном движении сбоку оказаться на одном уровне с ней, словно мы вместе. Я так старательно это проделала, что женщина обернулась и окинула меня быстрым взглядом.
   - Вы живёте в том доме, где произошёл несчастный случай? - спросила она.
   Я поняла, что лично я её не интересую, но она пользуется возможностью поговорить о страшной смерти Сергея, которая не могла не всполошить всех вокруг, потому что каждый мог оказаться на его месте.
   - Да, в этом доме, - подтвердила я.
   - Как себя чувствует вдова? - осведомилась женщина неопределённым тоном.
   Я не могла уловить, сочувствует ли она Марине или злорадствует, жалеет Сергея или удовлетворена, что этого не слишком приятного в общении человека больше нет.
   - Она никак не может придти в себя от потрясения, - осторожно сказала я. - Вот и нас она пригласила, чтобы не быть одной и немного отвлечься. Знаете ведь, что в таких случаях желательно, чтобы кто-то был рядом.
   - Я живу рядом с Таней, через участок от вас. Я слышала, что вчера её дети отличились? Вроде кого-то чуть не убили?
   - Да, попали камнем в нашу подругу. Прямо в голову. Ещё бы чуть-чуть - и в висок.
   - Вы обратились в милицию? - спросила женщина.
   Меня сразу насторожил её взгляд. Он был каким-то цепким и одновременно неуверенным. И передо мной сразу встала проблема, что ей отвечать. Сказать, что не обращались? А вдруг она сразу же передаст эти сведения неприятной матери пакостных детей? Сказать, что обращались, тоже нельзя, это будет откровенной ложью.
   - Это дело не моё, - избрала я дипломатическую уловку. - Это дело пострадавшей. Спрашивайте у неё, а я лишь свидетель.
   - Тане так нелегко живётся! - заохала женщина. - Ей так тяжело с детьми! Муж-то всё время занят, а дети трудные, ей с ними не справиться...
   Мне надоело это слушать, поэтому я с самым доброжелательным видом сказала:
   - Как школьный учитель, я не раз имела дело с трудными детьми, так что я советую вам передать Тане, чтобы она никогда не ссылалась на то, что она не может справиться с детьми. В таких случаях, как этот, её слова могут быть обращены против неё. "Ах, вы сами признаётесь, что не справляетесь? Так мы лишим вас родительских прав и определим детей в специальное учреждение". Не подумайте, что я пытаюсь вас запугать, но я сталкивалась с такими случаями. Поверьте, никто не будет сочувствовать такой матери. Наоборот, все её жалобы обернутся против неё. В случае разбирательства она должна уверять, что справится с ними, усилит контроль за их поступками.
   Мой голос, который я сделала как можно более мягким, обманул женщину. Она решила, что я сочувствую её подруге.
   - Вы считаете, что будет судебное разбирательство? - спросила она.
   - Не знаю. Я говорю только для примера. На будущее. И пусть она будет как можно вежливее с Мариной, ведь от неё во многом зависит, как поступит пострадавшая.
   - Понимаю, - глубокомысленно проговорила моя случайная спутница. - А что, Марина завела себе собаку?
   Меня словно по голове ударили.
   - Нет. Почему вы об этом спрашиваете?
   - Таня несколько раз слышала какой-то странный вой. Мы все решили, что Марина завела собаку, но скрывает это, потому что... неприлично это как-то. Мужа загрызла собака, а она тут же завела себе собаку.
   - Нет, у Марины нет никакой собаки. Она и не хочет заводить животных.
   - Странно. Откуда же вой? И воет-то как-то странно. Уж не по покойнику ли?
   Я пожалела, что нагнала эту женщину. Мне не хватало лишь ещё одного свидетельства того, что вой нам не чудится.
   - А вы не видели здесь поблизости чёрную собаку с узкой мордой? - спросила я, решив вынести из этого разговора хоть что-то для меня полезное.
   - Что-то такое видела, - согласилась женщина. - Шныряла здесь такая собака. Их мало осталось после облавы, и они напуганы очень, стараются не попадаться на глаза. Но я видела собаку, о которой вы говорите. Она вчера пряталась у конца вашей улицы. Моя-то улица следующая за вашей. Так я её видела за дорогой напротив вашей улицы. И сегодня с утра я её там вновь видела. Хотела шугануть, потому что после того случая боюсь собак, но она сама скрылась, едва меня заметила.
   - А вы не знаете, это чья-то собака или бездомная?
   - Не знаю. Сейчас нормальные хозяева своих собак не выпускают. Боятся, что застрелят. Только Тамара своё чудовище выпускает без поводка, ничто её не берёт. Уж как мы её просили, а она поступает по-своему.
   - Это не её собаку мы видели там... ближе к станции, на маленьком пруду?
   - Скорее всего, её. Вы уж поосторожнее, а то у неё собака ненормальная. То она не обращает внимания, когда проходишь мимо, то вдруг словно взбесится.
   Мы спокойно говорили, и эта женщина была доброжелательна, но мне она не слишком нравилась. По-моему, она была сплетницей и ближайшей подругой Тани, чьи дети нанесли такой урон нашему "шкелету", а кто же будет дружить с такой грубой женщиной, как Таня, если сам вылеплен не из того же теста? И в её тоне опять-таки слышалось заискивание, словно она пыталась мне понравиться с дальней целью заполучить меня в помощники или в защитники этой самой Тани и её детей. Я всегда-то настороженно отношусь к новым знакомым, а при таких обстоятельствах - тем более.
   - И Марина ваша очень мне нравится. Всегда такая опрятная, элегантная, вежливая, порядочная. Как же я жалела, что у неё так не ладятся отношения с мужем! Ведь ни для кого не секрет, что Сергей хотел с ней развестись. Если бы не было очевидно, что его загрызла собака, а просто бы был найден его труп, то ещё неизвестно, как бы она доказала свою непричастность к его смерти.
   Глаза у этой женщины приняли на миг такое недоброе выражение, что я заподозрила, что это угроза. Ты, мол, не подавай заявление в милицию на Таню и её детей, а мы притворимся, что не знаем, насколько смерть Сергея выгодна Марине. Значит, моё чутье не обмануло меня: эта женщина не из наших потенциальных друзей. И мне сразу же захотелось с ней поскорее расстаться. К счастью, мы уже дошли до рынка.
   - Очень рада была нашему знакомству, - сказала я как можно любезнее. - Сейчас побегу, а то меня послали за хлебом и ждут поскорее обратно.
   Я улизнула, не дожидаясь, пока новая знакомая ответит, потому что не знала, хочет ли и она расстаться со мной или у неё другие планы. Хлеб я купила очень быстро, но пришлось задержаться у лотков с семенами. Я не слишком хороший садовод-огородник, а если быть совсем точной, то я, скорее, неплохой теоретик, но на практике дело идёт туго. Не люблю я копать, полоть, поливать посадки. Сажать люблю, но лишь в том случае, если земля заранее кем-то приготовлена, собирать урожай тоже люблю, но промежуточные этапы между посадкой и сбором урожая меня не привлекают. Зато неизменно привлекают пакетики с семенами, особенно когда до земледельческого сезона далеко. Так приятно перебирать их, рассматривать заманчивые картинки и... мечтать, что эти растения могли бы украсить мой участок. Я и теперь остановилась возле торговок семенами и забыла про то, что меня ждут дома, что скоро надо обедать, а хлеба нет. Мы с продавщицей поговорили о ноготках и настурции, вместе полюбовались картинками на пакетиках с семенами бархатцев самых невероятных расцветок, а когда я поняла, что набрала семян на слишком большую сумму, продавщица с воодушевлением принялась описывать чудо-растение фитолакку. Купила и её. Пряные травы тоже оказались милы моему сердцу, а заодно к куче моих пакетиков присоединились и кресс-салат широколистный, какой-то сильноветвистый укроп, невероятной красоты сельдерей с махровыми листьями и какой-то лук с ароматом чеснока.
   - Всё, - спохватилась я. - И то явный перебор.
   - Не волнуйтесь, семена свежие, многие можно сажать даже через три года, - сообщила продавщица. - А вот такое растение вы видели? Это декоративный огурец. Правда, необычный?
   - Давайте и его, - решила я.
   - А вот посмотрите на это растение. Это санберри, или Канадская черника. Крупные сладкие ягоды и, к тому же, лечебные. Помогают от головной боли, препятствуют старению организма.
   Пакетик переместился к моим покупкам, не дожидаясь моего согласия.
   - И ещё советую взять филипендулу.
   - Чего?! - не поняла я.
   - Это многолетний куст с очень красивыми цветками. Смотрится необыкновенно. Даже на картинке видно, как красиво, а в жизни вообще замечательно. Особенно издали. К тому же ухода почти не требует. И ещё из редких растений у меня есть лейцестерия. Просто роскошное растение. Не пожалеете. Кладу?
   Моя воля растворилась в любезности продавщицы.
   - А ещё взгляните на эту красоту. Прямо перья. Это агастахе.
   - Спасибо. Вот этот агастахе пусть будет последним. Сколько с меня?
   - Сейчас посчитаем... Три тысячи пятьсот тридцать два рубля.
   Хорошо, что у меня были в кошельке эти деньги. Конечно, ничего страшного бы не произошло, если бы я "вдруг обнаружила", что не захватила с собой нужную сумму и распрощалась бы с продавщицей, сказав, что куплю всё это в следующий раз, но не люблю я такого притворства. Деньги у меня были, а семена мне, и правда, понравились. На всякий случай я всегда захватывала с собой пять тысяч. Вдруг, как предполагала моя мама, подвернётся какая-нибудь хорошенькая вещица. Я расплатилась и со смутной душой отправилась домой. И настолько я была не уверена, что поступила разумно, накупив целую гору семян, что от переизбытка чувств, сама того не заметив, приобрела напоследок небольшой кусок копченой грудинки, кусок шейки и восемь сарделек.
   Обратно я шла неторопливо, всё ещё занятая мыслями о грандиозной покупке семян, поэтому не глядела по сторонам, но неожиданно мои глаза встретились с пристально устремлёнными прямо на меня карими глазами на узкой чёрной морде. Я остановилась, быстро огляделась и обнаружила, что одна. Собака (или чупакабра) ещё дальше высунулась из куста и не сводила с меня настороженного взгляда, словно выжидая удобного момента, чтобы прыгнуть. Счастье, что у меня были с собой продукты. Я непроизвольно потянулась за сарделькой как за метательным снарядом, и чёрное существо чуть подалось назад. Я хотела достать одну сардельку, но они были так прочно соединены, что разорвать кишку не было возможности, так что я швырнула в своего недруга сразу три сардельки. Собака отскочила и спряталась в кустах, а я поспешила дальше, удерживая себя от того, чтобы не побежать. Я даже вышла на асфальтовую дорогу для машин. Не так уж их много здесь ездит, а вероятность, что меня собьют, значительно меньше вероятности, что на меня всё-таки кинется выслеживающая меня собака.
   До дома я добралась благополучно, но мысли о семенах меня уже не одолевали.
   - А это ещё зачем? - первым делом спросила Катя, вытаскивая из сумки копчёную грудинку, шейку и пять сарделек.
   - Так пахло, что я не могла удержаться, - призналась я.
   - А что это? - поинтересовалась Аня, когда Катя вынула несколько пакетиков с семенами.
   - А это я купила для своей дачи, - объяснила я.
   Вид этих пакетиков привёл меня в чувство.
   - А зачем так много? - спросила Аня.
   - Там немного. Это пакетики кажутся большими, а на самом деле в некоторых всего по пять-семь семян.
   - Грабёж, - высказала общую мысль Катя. - Вот этот пакетик стоит сорок пять рублей. Да я застрелюсь прежде, чем отдать за такую ерунду столько денег.
   - Думаю, что после того, как застрелишься, ты, действительно, этого не сделаешь, - согласилась Аня. - А мне тоже захотелось копчёной грудинки.
   - Зачем я делала обед? - не поняла Катя.
   - Чтобы мы его съели, - опомнилась я, опасаясь, что "шкелет" сочтёт себя обиженным. - Ты чудесно готовишь. Это я сдуру купила. Советуют ведь, прежде чем идти в магазин, сытно поесть, тогда купишь только нужное. А если голодный человек попадёт в магазин, он наберёт целую гору всяких продуктов.
   - Это надо принять к сведению, - обрадовалась Катя. - Я часто захожу в магазин по дороге с работы, когда голодна. Накупаю всего, что только попадётся на глаза, а в итоге всё это или портится, или приходится съедать побыстрее, даже когда не хочется есть.
   Я кивнула.
   - Ты совершенно права, но в этом мудром совете есть один недостаток: когда наешься, идти в магазин уже не хочется.
   - И это правда, - согласилась Аня.
   - Точно, - задумчиво проговорила Катя. - Меня тогда никакими силами не выманишь из дома. Только я не поняла, Мила, почему ты купила пять сарделек? Нас трое, а если ты рассчитывала на Марину, то четверо, а сарделек почему-то пять штук.
   Что мне было делать? Рассказывать про чупакабру? Но как объяснить про наши страхи женщине, не видевшей её, не наблюдавшей, как это чёрное существо кралось за нами?
   - Случайно вышло, - ответила я. - Не доглядела.
   - Всё очень хорошо, - решила Катя. - Я эти сардельки завтра отварю, мелко нарежу и пущу в картофельный салат.
   Когда мы с Аней вышли на вторую прогулку, я призналась:
   - А ведь я купила восемь сарделек.
   - Исчезли?! - ахнула Аня. - Знаешь, после того, что у нас здесь происходит, я этому не удивляюсь. Если завтра Катя сделает обещанный салат, а он окажется съеденным до того, как она подаст его на стол, я не буду гадать, куда он делся. Сразу решу, что это или собака, или Сергей.
   - Ты меня не поняла, - возразила я. - Эти три сардельки я бросила в чупакабру, раз ничего другого под рукой не было. Она высунулась прямо из кустов и уставилась на меня. Даже начала вылезать.
   - Кошмар! - ответила Аня, но после того, как известие дошло до её сознания и утряслось там, она спросила. - А зачем ты швырнула в неё сразу три сардельки? Ограничилась бы одной.
   - Аня! - не выдержала я. - Что ты говоришь?! Вот если к тебе двинется эта тварь, то подай пример хладнокровия и пересчитай эти сардельки. Как я могла бросить в неё одну, если они соединены между собой? Это мне три попались, а если бы попалась связка из пяти сарделек, то я бы кинула все пять. Тут уж не до рассуждений.
   Мы вышли на большую дорогу и огляделись. Чёрной собаки видно не было.
   - Надеюсь, что она не бросится на нас, когда мы двое, - сказала Аня. - Пойдём к Михаилу. Ох, до чего же хороший был сон! И главное, что приснился с четверга на пятницу. Убеждена, что он сбудется. Кстати, что мне изображать сегодня: счастье или задумчивость?
   - Нет, - решила я. - Ни то, ни другое. Нельзя менять только два настроения. Надо каждый раз быть разной. Вчера ты излучала тихое счастье, а сегодня... Даже не могу придумать, что ты должна делать сегодня... О, идея! Сегодня мы любезно поздороваемся и пройдём мимо, словно у нас важное дело и нам совсем не до Михаила.
   У Ани вытянулось лицо.
   - Ну почему? Я так не хочу. Мне нравится быть с ним пусть короткое время, но зато каждый день. А то вдруг взять и пройти мимо!
   - Зато это заставит его ломать голову над твоим поступком. Он-то вспоминает, какая ты была счастливая и любезная вчера, предвкушает, что и сегодня ты будешь радостно поддакивать каждому его слову, а вместо этого ты поздороваешься и пройдёшь мимо.
   - А может, всё-таки поговорить с ним хоть пять минут? - нерешительно спросила Аня.
   - Ты его хочешь заинтересовать? - прямо спросила я. - Вот и заинтересовывай. Пусть он каждый раз ошибается в своих расчётах. Ждёт тебя грустную, а ты весела, думает, что ты к нему не подойдёшь, а ты ласково с ним разговариваешь, считает, что ты будешь сочувственно выслушивать его рассуждения, а ты занята своими мыслями и едва ему отвечаешь. Да он же скоро станет только о тебе и думать.
   Как ни тяжело было Ане расстаться со своей мечтой поговорить с Михаилом, но она согласилась с моими доводами. Мы дошли до того места, где расположился Михаил.
   - Аня! Мила! - радостно приветствовал он нас, желая показать, как продвинулась его работа.
   Аня так и дёрнулась к нему, но сдержалась.
   - Здравствуйте, Михаил, - ласково крикнула она в ответ. - Извините, но мы очень спешим. До завтра!
   Мы прошли мимо, не оглядываясь. Испытание для Ани было более сильным, чем для жены Лота. Она его выдержала, хотя превращение в соляной столп ей не грозило. Мы прошлись до пруда, где грубая женщина выпускала свою собаку, постояли около него и решили обойти вокруг станции, а потом вернуться домой.
   - Слушай, а мы пойдём обратно той же дорогой? - спросила Аня. - Мимо Михаила?
   - Попробуем обойти его стороной, - нерешительно предложила я. - Когда подойдём к нему поближе, свернём в лес, или что это такое, а потом опять выйдем на дорогу. Думаю, что за такое короткое время ничего с нами не случится.
   - А как же чупакабра? - боязливо спросила Аня.
   - Подберём палки... Слушай, у меня ведь есть газовый баллончик! Он у меня с собой весь день, а я и забыла об этом. Ну, теперь нам никакая чупакабра не страшна.
   Но воспользоваться баллончиком мне не пришлось, потому что мы не встретили в крошечной рощице, по которой прошли, ни одной собаки. Контейнеры для бытовых отходов там стояли, металлический домик, где происходил обмен газовых баллонов тоже стоял, пять человек нам на глаза попались, а собак не было. Мы вышли на большую дорогу и продолжили путь уже по ней. Ни разу сбоку не мелькнула чёрная тень, так что мы без приключений вернулись домой.
  

Глава 15

Милицию вызывали?

   Марина приехала совершенно издёрганная. Мы, конечно, заподозрили, что у неё было очередное видение мёртвого мужа или собаки, но оказалось, что нервы ей потрепали в университете, когда распределяли нагрузку на будущий год. У нас в школе тоже несколько раз в текущем учебном году распределяют нагрузку на следующий год, но никто особо не заостряет на этом внимание. Распределили - и ладно, всё равно перед первым сентября всё приходится распределять заново и часто совсем по-другому, чем задумывалось. А я вообще никогда не спорю из-за классов или нагрузки, предпочитая брать то, что не взяли другие. Эта моя политика имеет хорошую и плохую сторону. Хорошая сторона в том, что я никогда ни с кем не конфликтую и со всеми в прекрасных отношениях, а плохая - в том, что классы мне часто достаются самые плохие, отбросы, а не классы, то же, что получше, разбирают менее покладистые учителя. Марина не придерживалась такого образа действий, поэтому она пришла усталая, раздражённая, недовольная всем и вся. Даже Михал Михалыч, специально задержавшийся на участке, чтобы поговорить с хозяйкой о разбитом окне, поглядел на неё издали и удалился восвояси, не решившись к ней подойти.
   Катя накрыла на стол, и мы сели ужинать. Сначала Марина помалкивала, лишь её нервные движения выдавали, какие в ней бурлят страсти, а потом она потихоньку стала жаловаться на недостатки коллег, постепенно выговорилась и даже повеселела.
   Спать мы вновь пошли рано. Несмотря на то, что следующий день был у Марины выходным, мы уже стали приноравливаться к жизни бок о бок с призраками, поэтому без проволочек легли спать, чтобы хоть отчасти выспаться, если ночью вой и царапанье вновь будут невыносимыми. Но эта ночь прошла относительно спокойно. Наверху не ревели, не выли и даже не подвывали, а скорее еле слышно скулили, словно горько жаловались.
   Марина в этот день ждала строителей, поэтому быстро закончила завтрак, а мы были свободными людьми, не обременёнными заботами, так что засиделись за утренним кофе. В окно мы видели часть участка, примыкавшую к воротам. И в какой-то момент, случайно посмотрев в ту сторону, я увидела, что Марина открывает калитку.
   - Пришли рабочие, - объявила я.
   Однако никто не вошёл внутрь, напротив, это Марина вышла за пределы участка. В полуоткрытую калитку я увидела, что она разговаривает с каким-то мужчиной, причём мужчина чем-то очень недоволен и на чём-то настаивает, а она качает головой и разводит руками, словно в чём-то оправдывается. Нам-то дела до этого не было, но всё-таки праздному человеку интересен любой пустяк, поэтому я пригляделась к мужчине. Он был в годах, лет пятидесяти, пятидесяти пяти, а может, и шестидесяти, седой и с лысиной. Держался он начальственно важно, явно боялся уронить своё достоинство, потому что временами по его лицу было видно, что он готов вспылить, но заставляет себя говорить спокойно, насколько это было в его силах в данную минуту. Расстались они совсем не дружеским образом. Мужчина резко повернулся и ушёл, а Марина вернулась на участок, причём лицо у неё было расстроенное, а весь облик говорил о том, как ей тяжело после этого разговора.
   - Куда ты смотришь? - спросила меня Катя, всё это время беседовавшая с Аней.
   - На Марину, - ответила я.
   - А что с ней? - заинтересовались подруги.
   Я не знала, стоит ли рассказывать об увиденном. Конечно, они и сами могли бы наблюдать за визитом незнакомца, но они были заняты обсуждением возможности совместного посещения "Шоколадницы" в будущем месяце, поэтому не замечали того, что происходит за окном. Так надо ли заострять их внимание на этом эпизоде, тем более что я сама не знаю, о чём у Марины с мужчиной была речь, а Марине, может быть, будет неприятно, что её дела обсуждают, не зная сути.
   - Да вот опять подумала, что она очень изменилась. По-моему, у неё и нос прежде был другой формы.
   Аня и Катя оживились.
   - Да, верно, - у неё он был немного длинноват, а сейчас нормальный, - припомнила Катя. - Помните, Петька ещё сказал, что у неё унылый нос? А Валька говорил, что она ему напоминает маленького печального слонёнка.
   - А Колька звал её долгоносиком, - добавила Аня.
   - Никто не знает, где Петька работает, как живёт? - спросила Катя.
   Пока подруги обсуждали Петю, с которым дружили в школе, я поднялась наверх, чтобы заранее взять газовый баллончик. Пластиковая сумка с семенами скромно лежала на кресле. Я не удержалась и заглянула в неё. Красивые картинки на пакетиках вновь меня очаровали, и я сейчас же подумала, что ничего страшного нет в том, что я извела на них такую громадную сумму. Зато на следующий год надо будет лишь кое-что докупить, и только. Огурцы, например. Я решила быстро пересмотреть семена. Красиво, ничего не скажешь. Я любовалась на картинки и воображала, как великолепно всё это будет смотреться на моём участке. У меня была возможность для воображения именно сейчас, пока семена ещё не легли в землю и не превратились в тощие былинки, не обещающие никаких чудес при дальнейшем росте. Для хороших урожаев нужна хорошая земля, а не бывшее болото, и прежде ничего не сулившее огороднику, а теперь окончательно истощённое за время многолетней эксплуатации. Когда-то покупалось неисчислимое количество земли, причём возили эту землю в здоровенных кузовах, а теперь иногда видишь, как приезжает к кому-то маленькая машинка с наполовину заполненным кузовом и ссыпает неясного происхождения землю на дорогу между участками. Образовавшуюся кучу быстро перетаскивают, чтобы освободить проезд. А часто обходятся "малой кровью": настилают что-нибудь в канаву и землю ссыпают туда. Тогда она никому не мешает и расходуется хозяевами постепенно. Не то было раньше! Когда приезжала машина и доставляла счастливым хозяевам землю, те в этот день очень быстро переставали чувствовать себя счастливыми, потому что куча занимала и канаву, и всё пространство дороги, а нередко ссыпалась в канаву к соседям напротив. Мы носили эту землю целой семьёй, причём в ход шло всё: тачка, ведра, тележка. Носили несколько часов, а потом, освободив проезд, оставляли часть на другой день. И землю прежде привозили плодородную, а нынче она какая-то рыжеватая, иногда с травой, а как-то соседям завезли вместе с землёй огромное множество медведок. Это ещё дозиметра ни у кого нет, а интересно было бы проверить радиационный фон привозной земли. В прессе писали, что продавали и заражённую землю.
   Я поймала себя на том, что, как почти все люди в годах, занимаюсь сравнением прошлого и теперешнего, причём, как водится, сравнение получается не в пользу настоящего. Ещё у Достоевского в "Белых ночах" говорится о страсти бабушки заниматься сравнением. Раньше и сахар был слаще, и вода мокрее... Прав Федор Михайлович, отмечая эту особенность пожилых людей критиковать современное и восхвалять прошлое, но ведь меня нельзя причислить к такой категории ворчунов: в советские времена, действительно, на садовые участки доставляли землю, песок, навоз хорошего качества, большими объёмами и за очень небольшую плату.
   Мои мысли незаметно для меня перенеслись на роман, который я писала. Неплохо было бы вложить подобное рассуждение в уста одного из моих героев. Пусть он говорит о курительном табаке. Этот эпизод оживит повествование. Как часто я вставляла в книги такие вот сценки из жизни, и всегда они очень хорошо вписывались в действие.
   И вдруг все размышления вылетели у меня из головы, потому что до моего слуха донёсся шорох, а может, это было шипение. Тихий долгий звук, но слышный отчётливо. Я в испуге огляделась, но никого не увидела, а шипение продолжалось ещё несколько секунд и затем стихло. Я так и осталась стоять с пакетиком в дрожащих пальцах, который перед этим взяла, чтобы рассмотреть. Я была одна на этаже, позвать на помощь можно было, но для этого пришлось бы кричать, а мне не хотелось создавать панику. Катя и Аня сейчас же прибегут, а возможно, и Марина примчится сюда, все станут обсуждать событие, а поскольку источник звука нельзя определить, то начнутся домыслы, причём чем больше мои подруги представят догадок, тем они будут страшнее... Я ещё раз внимательно осмотрелась, но по-прежнему никого не увидела. Тогда я подумала о змеях. Бывают ведь случаи, когда в дачный дом заползала змея. Порой в отдельных местах появляется масса змей, а на другой год уже исчезает. Вдруг и в эту комнату забралась змея и шипит... Почему шипит? Вроде, я не двигалась, так что не могла её потревожить, если она свернулась где-нибудь в уголке или под кроватью. Мне стало очень тревожно. Змея могла быть под столиком у самых моих ног, а могла заползти и на кровать. Ляжешь спать, не глядя, как мы это всегда делаем, и придавишь её, а ей это не понравится и она в ответ ужалит.
   Я тихо отошла от столика на свободное пространство между кроватью и стеной, опустилась на корточки и заглянула под кровать, а потом под столик. Змеи не было. Под столиком валялась какая-то маленькая бумажка, но я не решилась её подобрать, потому что побаивалась протягивать туда руку. Вдруг змейка совсем маленькая и обвилась где-нибудь вокруг ножки, так что я её и не вижу. Я выпрямилась и присмотрелась к толстому покрывалу на кровати. Думаю, что и большая змея могла бы спрятаться под него и её очертания не просматривались бы. Я осторожно пощупала покрывало, но ничего не почувствовала. В меру мягко, в меру упруго, но длинного змеиного тела нет. Может, под подушкой? Или это не змея шипела, а проделки призрака, полтергейст, или, скорее всего, игра моего воображения. Мне уже не доставляли радость пакетики с семенами, и я принялась их собирать и укладывать в сумку. И вдруг я вновь услышала то же самое шипение или шорох, только он прозвучал коротко и сразу затих. Во мне затеплилась смутная догадка. Я стала вытаскивать пакетики один за другим, и в одном из них послышался знакомый звук. Это были семена салата, и они с лёгким шуршанием стали пересыпаться внутри пакета, пока не скопились внизу. Их было много, так что они и создали испугавший меня шум. Меня обожгло стыдом, и я похвалила себя за то, что не подняла переполох. Хорошо, если бы никто не разобрался, в чём дело и шорох вновь сочли бы появлением призрака, а если бы разобрались? Да я бы стала посмешищем в глазах моих подруг. Подумать только, испугалась шуршания пересыпающихся семян! Наверняка, так же просто объясняются и прочие "таинственные" явления.
   Я спустилась вниз.
   - Мила, где ты была? - спросила Аня. - Мы пойдём гулять?
   - Вы, девочки, ходите на прогулки как на службу, - отметила Катя. - Два раза в день и примерно в одно и то же время. Куда хоть вы ходите? На пруд?
   Я подумала, что Катя достойна того, чтобы хоть немного знать о наших делах.
   - Мы познакомились с двумя мужчинами, - ответила я. - С одним мы видимся на утренней прогулке, а с другим - на вечерней.
   - С этого места, пожалуйста, поподробнее, - попросила появившаяся в столовой Марина. - Что за мужчины?
   Аня смутилась.
   - Один, назовём его "утренним" мужчиной, инженер, работает на заводе, а здесь отдыхает у приятеля, - объяснила я. - Он показывает нам окрестности. Симпатичный человек, и рассказывает интересно.
   - О чём? - спросила Катя.
   - О разном. О работе, например, о местах, мимо которых проходим, о жизни... О чём вообще говорят на прогулках? Ни о чём и обо всём.
   Аня кивнула и принялась объяснять:
   - А второй просто прелесть. Он художник, преподаёт живопись... или графику... в общем, рисование. Сейчас он в отпуске и рисует на природе. Как это называется? На пленэре, кажется? Девочки, я не могу прожить дня, чтобы его не увидеть. Боюсь, что я в него влюбилась. Прямо, как школьница.
   - В этом нет ничего удивительного, - возразила я. - С годами люди впадают в детство. Ты уже дошла до школьных лет. Что будет дальше? Доберёшься до детского сада?
   Аня швырнула в меня полотенцем, которое Катя в рассеянности принесла из кухни.
   - Мила у нас специалист по болезням мозга, - объяснила Катя. - Как хорошо она нас просветила насчёт болезни Альц... не помню, кого. Мы все уяснили, что надо заранее готовиться к старческому слабоумию, к тебе это особенно относится, Аня. Никогда не записывайте на бумажке список продуктов, которые надо купить, а держите это в голове, а также учите химию и иностранный язык.
   - Вот если бы ты ходила с нами на прогулки, то мы бы и тебе кого-нибудь присмотрели, - сказала Аня.
   - Нет уж, спасибо, - наотрез отказалась Катя. - Никого мне не нужно. У меня уже был муж, и хватит с меня.
   - Правильно, Катя, - поддержала её Марина. - Не ходите, девки, замуж. Это я вам тоже советую как опытный человек.
   - Вот именно, - обрадовалась Катя. - Трёх мужчин без недостатков за один раз не встретишь. Это противоречит теории вероятности, которую ввели в школьную программу, как нам рассказала Мила.
   - Не противоречит, - поправила я. - Просто вероятность такого события ничтожно мала, если учитывать, что мужчин без недостатков намного меньше, чем с ними.
   - Вот именно. А раз вы уже нашли себе двух совершенств, то ясно, какой бракованный товар выпадет на мою долю.
   - Хочешь, я тебе подарю своего, - щедро предложила я.
   - Не хочу! - отказалась Катя и потрогала синяк. - Ни в коем случае!
   - Оба наших знакомых не лишены недостатков, - сказала я. - К счастью, пока это относится к недостаткам внешним.
   - Какие же это недостатки? - заинтересовалась Марина.
   - У "вечернего" мужчины, то есть Аниной любви...
   - Мила, перестань! - так и вскинулась Аня.
   - У него животик большой, и он его не прикрывает майкой или рубашкой. Так и ходит обнажённым выше пояса.
   - Это ещё ничего, - решила Катя. - Хоть выше. Было бы хуже, если бы ниже.
   Реакция Марины была вполне естественной, если учесть, что вчера ей потрепали нервы в университете, а сегодня она имела неприятный разговор с неизвестным мужчиной. Она смеялась, причём смеялась слишком долго.
   - Зато твой похож на орангутанга, - обиженно сказала Аня. - Сама называла его Орангом. У него вся грудь заросла рыжеватыми волосами.
   - Ничего, он ходит одетым, - ответила я. - А на пляже много таких, так что он не выделяется. У твоего тоже шерсть имеется.
   - Заросшая грудь - это пустяки, если человек хороший, - решила Марина. - Видели бы вы, какие заросли были на теле у моего Сергея! Вот уж где был ужас! Вся грудь до самой шеи, руки, ноги. В темноте казалось, что это медведь, а не человек. Гризли-не гризли, а чёрный медведь точно. Впрочем, он и по сути...
   Она резко замолчала, спохватившись, что расслабилась и выболтала лишнее.
   - Да, бывает такая растительность, - подхватила я, чтобы скрыть её замешательство.
   - А, ладно! Что уж тут таиться? Соседка все наши секреты разнесла по округе. Плохо мы с ним жили. А в последнее время до предела плохо. Только это не Сергей подумывал о разводе, а я. Его-то устраивало, что у него жена следит за домом и создаёт ему уют.
   Её прервало появление строителей, и Марина поспешила открыть им ворота и впустить внутрь.
   - Девочки, не напоминайте Марине о том, что она сейчас сказала, - попросила я. - Если сама продолжит эту тему, то слушайте, а сами не заговаривайте.
   - Не вижу ничего страшного в том, что поступки этого человека обсуждаются, раз он их совершал, но сама говорить на эту тему, конечно, не буду, - ответила Аня.
   - Конечно, не надо говорить, - согласилась Катя. - Всё-таки он уже умер, а мёртвых ругать нехорошо.
   Меня больше заботила не загробная жизнь Сергея, а земная жизнь Марины. Обычно люди, у которых вырвется признание, начинают потом жалеть об этом, тем более что находится немало людей, способных при размолвке уколоть ссылкой на это признание. Аня и Катя не принадлежали к таким особам, но всё-таки я сочла своим долгом предупредить их об осторожности.
   - Вот именно, что мёртвых ругать нехорошо, а призраков - тем более, - заключила я. - Обидится и не даст спать. Хорошо ещё, что он только воет и скребётся, а каково было бы, если бы он ещё и цепями гремел?
   - Прекрати сейчас же! - испугалась Катя.
   Я решила её не дразнить.
   - Так что мы сейчас пойдём на первую прогулку и увидим "утреннего" мужчину, - закончила разговор Аня. - Пошли, Мила.
   Мы бы очень хорошо погуляли, тем более, что Николай, похоже, уже не мыслил провести первую половину дня без нас, если бы не чёрная собака, или чупакабра. Едва мы вышли на дорогу, она почти сразу же высунула из кустов голову, а потом следовала за нами, не отставая и даже не особо таясь.
   - Куда мы пойдём сегодня? - спросила Аня.
   - На реку, если у вас нет других желаний, - ответил Николай.
   У нас желаний, конечно, не было.
   - Сегодня я покажу вам рыбное место, а завтра... Как вы отнесётесь к тому, чтобы завтра пойти на рыбалку?
   - Это во сколько же? - оторопело спросила Аня.
   - Нам ведь неважно, сколько поймать рыбы, поэтому можно встретиться не слишком рано, а так часиков в п... - Он посмотрел на нас и поправился. - Часиков в шесть.
   - Я сейчас умру, - пообещала Аня.
   Я не умирала, но тоже не была рада перспективе вставать в половине шестого утра. На работу я вставала без пятнадцати шесть, но так то были трудовые будни, а сейчас-то отпуск.
   - Зато тишина, красота, романтика... - убеждал нас Николай.
   - Пойдём? - спросила я, надеясь, что моя подруга с негодованием откажется.
   - А что? Пойдём, - заинтересовалась она.
   Мы двинулись по уже знакомому пути к реке.
   - А она всё не отстаёт, - сообщила Аня, оглянувшись.
   Я обернулась и обнаружила, что тощая уродливая собака на приличном расстоянии следует за нами. Николай тоже поглядел на неё.
   - Непонятно, что ей от нас нужно, - сказал он. - Такое чувство, что она преследует какую-то цель.
   - И эта цель - мы, - уточнила Аня. - Даже не все мы, а именно Мила. Эта тварь глаз с неё не спускает.
   Мне было неприятно упоминание об этом факте, несмотря на то, что это было правдой и я об этом прекрасно знала.
   - Если бы не это преследование, я бы решил, что это обычная собака, но из-за событий, которые происходят у вас дома, я не знаю, что и подумать. Кстати, вы сегодня ничего не рассказывали о призраке. Он выл?
   - Подвывал немного, - небрежно сказала Аня. - Мы такие звуки уже не считаем за вой. Так, скулёж.
   - Немного поскрёбся, но совсем слабо, - добавила я.
   - А земля возле двери на чердак не появлялась? - спросил Николай.
   - Нет. После того раза не появлялась, - ответила я.
   - Скажите, а ваша подруга не собирается куда-нибудь поехать? - неожиданно спросил Николай.
   - Куда? - удивилась Аня.
   - Куда-нибудь за границу.
   - Она ничего такого не говорила, - сказала я, очень удивлённая его вопросом. - Впрочем, мы не знаем. Месяц она будет здесь, это точно, а дальше... Может, съездит отдохнуть, а может, нет. У неё всё-таки стройка сейчас. Судя по темпам работ, это будет если не долгострой, то среднестрой. Короткостроя точно не будет. Рабочие приходят только по выходным.
   Николай кивнул, а я всё не могла понять, почему его вдруг заинтересовали планы Марины. Впрочем, после этого короткого разговора о нашей подруге, он словно стряхнул с себя тяжкое бремя и повеселел. Больше за всю прогулку о ней не было сказано ни слова.
   Мы прошли по берегу реки и увидели прелестное местечко. Представьте себе поросший редкой травой берег, на полметра поднимающийся над водой, высокие сосны и несколько маленьких пышных сосенок почти у самой воды, кое-какие кусты.
   - Красота! А воздух-то какой! - сказала Аня и глубоко вздохнула.
   К сожалению, эта красота была не без недостатков, и недостатки эти летали вокруг. Аня вдохнула в себя воздух через рот, поперхнулась комаром и раскашлялась самым ужасным образом.
   - Так и умереть недолго, - пожаловалась она, утирая слёзы. - Интересно, умирал кто-нибудь от того, что в дыхательное горло попадал комар?
   - Будь поосторожнее, - попросила я, представив такую возможность.
   - Чупакабра проклятая, - сообщила Аня. - Вышла из кустов и смотрит на нас.
   Я уверена, что в другой раз моя подруга этого бы не сделала, но сейчас, раздосадованная неприятным кашлем, она подобрала с земли шишку и швырнула в животное, заставив его шарахнуться в сторону и спрятаться.
   - Зачем ты так? - укоризненно спросила я. - Она же нас не трогает.
   - Не хватает только дождаться, чтобы тронула, - сердито ответила Аня. - Ходит за нами, как тень. Что ей надо? Что она замышляет?
   Николай присмотрелся и сообщил:
   - Спряталась за дерево. Вон уши торчат. На всякий случай, не гоняйте её, а то вдруг затаит злобу и бросится на вас, когда вы этого не ожидаете. Странная собака.
   - А здесь не опасно утром? - спросила я, вспомнив хулиганствующих подростков.
   - Нет. Утром здесь только и можно встретить такого же брата-рыбака, что и мы.
   - Тогда сходим на рыбалку, - решила Аня.
   Самого Николая мы уже не опасались. Меня, впрочем, поддерживала мысль о газовом баллончике. Чуть что - и никому не поздоровится, кто вздумает причинить нам вред, если этот человек один.
   Мы двинулись в обратный путь. Чупакабра уже не высовывалась так нагло, но и не отставала от нас. Даже Николай несколько раз оборачивался, чтобы на неё взглянуть, настолько навязчивым было её присутствие.
   Мы безмятежно и неторопливо шли по полю мимо дач, по деревне, а наш спутник рассказывал про какой-то мотор, который никак не могли доставить в нужный цех у них на заводе, и было это так смешно, что мне даже захотелось "повернуть реку вспять" и вернуться к профессии инженера-конструктора, потому что и у нас тоже не раз случались такие забавные нелепости.
   - А вы слушали "Новости"? - спросил Николай.
   - Нет, - сказала я.
   А Аня пояснила:
   - Мы телевизор не включаем. Он у Марины есть, но стоит без дела. Не хочется на природе утыкаться в ящик.
   Меня осенило, что если Николай об этом заговорил, то в "Новостях" сообщили нечто экстраординарное. А что может ожидать русский человек? Только самое скверное. Я тут же вообразила, что, случись в стране беда, родители бы мне об этом сразу же сообщили, да и Николай не водил бы нас по этим приятным местам, до последнего ни словом не обмолвившись о новости.
   - В Костромской области обнаружили снежного человека, - сообщил он.
   - И только-то? - огорчилась Аня. - Судя по вашему виду, я думала, что это будет что-то...
   Мне стало смешно.
   - Да, Аня, снежные люди у нас попадаются на каждом шагу, - сказала я.
   - Нет, я имела в виду, что у нас всё время сообщают о всяких находках, только потом об этом перестают говорить. Раз объявят и замолкают. Наверное, очередная утка.
   - Может быть, - согласился Николай. - Я тоже не верю таким известиям. То пришельцев обнаружили, то в "нехороших" местах люди пропадают... Но после вашего призрака поневоле задумаешься.
   - А что, этого снежного человека поймали? - недоверчиво спросила я.
   - Нет, не поймали, но, во-первых, нашли разворошённый муравейник и обгрызенное дерево...
   - Дураков, которые разоряют муравейники, много и среди обычных людей, не "снежных" - возразила Аня. - А ещё их некоторые гады поджигают.
   - А дерево мог обгрызть бобр, - решила я. - Интересно, там водятся бобры?
   - Не знаю, - отозвался Николай и продолжал. - Во-вторых, возле муравейника и дерева обнаружен очень крупный след. В-третьих, в этих местах люди запуганы, рассказывают о йети, описывают его как сильно заросшее человекоподобное существо трёх метров ростом. Днём им неуютно в лесу, и им всё время кажется, что за ними следит кто-то недобрый.
   - После жутких рассказов даже в самом безопасном месте будет отовсюду чувствоваться угроза, - возразила Аня.
   - Они уверяет, что по ночам он стучит им в окна.
   - А им можно верить? - спросила Аня.
   - Кроме того, показали мужчину, который видел снежного человека близко, - продолжал Николай, посмеиваясь. - Он рассказывал об этой встрече. И, наконец, в этих местах ещё сто лет назад нашли разорванную пополам медведицу.
   - Вот сволочи! - возмутилась Аня. - Самих бы их разорвать на куски.
   - Возможно, всё это очередная выдумка, - задумалась я. - Но, с другой стороны, это может быть и правдой. Уж слишком устойчивы легенды про снежного человека, несси, которая, кстати, живет не только в Шотландии, и прочих существах. Только меня удивляет, что этот костромской йети никого ещё не разорвал, не съел. Чем они вообще питаются? Если в нём три метра роста, но не очень-то спрячешься. И зачем ему понадобилось подгрызать дерево?
   - Проголодался, - подсказала Аня.
   - Возможно, - согласился Николай, - хотя, скорее всего, его организму не хватало каких-то элементов и он таким образом их восполнил. Вопрос только, почему снизу? Если он так велик, то ему трудно нагибаться и грызть у корня.
   - И почему он стучится в окна? - продолжала Аня. - Такой вежливый? Разбил бы окно, просунул руку и вытащил, кто ему приглянётся. Или влез бы внутрь.
   - Может, всё-таки это не йети, а банальный призрак? - предположила я.
   Николай смеялся от души, да и кто угодно развеселился бы, если бы услышал о "банальном призраке". Это, конечно, я зря сказала.
   - Вот что значит иметь своего домашнего призрака, - сказал наш спутник. - Вы рассуждаете, как владельцы старинного английского замка.
   - А ведь правда! Есть чем гордиться! - обрадовалась Аня. - У нас единственных в этих местах имеется свой собственный призрак.
   - Кстати, этот вой нам, действительно, не кажется, - вспомнила я. - Соседка спросила, не завела ли Марина собаку. Она тоже слышала вой.
   При этом известии Николай нахмурился.
   - Уезжали бы вы отсюда, - посоветовал он. - Кто знает, что у вас там происходит? Не очень-то я верю в призраков, но пока ничего разумного придумать не могу. Тёмные дела там творятся. Уезжайте. И подругу вашу, Катю, тоже прихватите с собой.
   - Мы не можем, - возразила я. - Мы обещали Марине побыть с ней, пока не пройдут сорок дней. Она очень боится. Вы не представляете, Николай, как она боится. Только сейчас она понемногу начинает успокаиваться... Нет, не то. До спокойствия ей, конечно, далеко. Сейчас у неё уже не доходит дело до паники. И ночью она иногда спит. Нет, бросать её с её бедами сейчас нельзя.
   - Она тоже может уехать, - задумчиво проговорил Николай.
   Мне в его голосе послышалось сомнение.
   - Во-первых, ей и в городской квартире чудится умерший муж, - сказала я.
   - А во-вторых, у неё стройка, - закончила Аня. - Её муж с трудом договорился с умелыми рабочими, так что она не хочет упускать шанс построить нормальный хозблок.
   - По сравнению с призраком это дело, конечно, первостепенной важности, - согласился Николай с явной насмешкой.
   - Для неё, наверное, первостепенной, - ответила Аня сердито.
   - Марина вообще очень хозяйственная, - вмешалась я, постаравшись сгладить намечавшееся разногласие. - У неё чудесная квартира. Я говорю не о величине, а об обстановке. Так всё сочетается, гармонирует. Люди специально приглашают дизайнеров, а Марина все интерьеры создавала сама. И на даче у неё всё отделано, новенькое, всё сверкает. Наверное, заботы об обустройстве хозблока и его обстановке её развлекут и отвлекут от всех неприятностей. Впрочем, я не знаю, почему это называется хозблоком. Сарай построен отдельно, душ и прочее - отдельно. У Марины и баня есть. И у нас на даче все второй дом тоже называют хозблоком. Слово, очевидно, модное. В старосоветские времена второй дом считался кухней. А нынче это двухэтажный громадный хозблок.
   Мои рассуждения рассеяли недовольство Ани вмешательством в наши дела Николая, так что остаток пути мы прошли, мирно беседуя о строительстве на дачах.
   - Дамы, я буду вас ждать вот на этом самом месте ровно в шесть часов утра, - напомнил наш спутник.
   - А как же удочки? - спросила я.
   - Принесу, - пообещал он. - Удочек у меня только две, но снасти есть, так что мы на месте вырежем остальные. А может, я заранее это сделаю.
   - Остальную, - поправила Аня. - Раз у вас есть две, то нужна только одна. Я не права? Разве нужно больше? Зачем нам по несколько удочек?
   - Чтобы больше поймать, - ответила я. - На одну удочку ты ничего не поймаешь, а так всё-таки есть какая-то надежда.
   Мы попрощались с Николаем и пошли к Марининому участку. Настроение было прекрасным и оставалось таким до тех пор, пока мы не вошли внутрь.
   - Девочки, что это значит? - встретила нас встревоженная Марина. - Вы вызывали милицию?
   По её лицу было ясно, что она огорчена, обеспокоена и её гнетут самые тяжёлые предчувствия.
   - Милицию? - переспросила Аня. - Я ничего не знаю. Может, это Катя решилась на такое? А сама говорила, что не хочет этого делать.
   - При нас она не вызывала милицию, - растерялась я. - Может, без нас, тайком?
   - Она не вызывала, - сказала Марина. - И заявление не подавала.
   - И мы не вызывали, - заверила я.
   Марина всё ещё не могла успокоиться. Она была бледна и растеряна.
   - Точно, не вызывали? - на всякий случай переспросила она.
   - Не будем же мы тебя обманывать, - ответила я. - Да и не похожи мы на любителей связываться с милицией. То есть, мы, конечно, не преступники, но с милицией ничего общего иметь не хотим.
   - Конечно, было бы интересно понаблюдать за их работой вживую, а не по телефильмам, - совершенно некстати вмешалась Аня.
   - Но только чтобы не мы были замешаны в такого рода делах, - возразила я. - Я не хочу быть ни пострадавшей, ни подозреваемой, ни свидетелем.
   Марина продолжала пытливо на нас смотреть, опасаясь, что мы всё-таки обратились в эти органы.
   - Я не понимаю, почему ты вдруг решила, что мы вызвали милицию? - сказала я. - Сюда приходил милиционер, вернее, полицейский? Машина приезжала?
   - Нет, - ответила Марина. - Но соседка умоляет меня забрать заявление обратно. Она, мол, готова заплатить за моральный и физический ущерб.
   - Это моя работа! - обрадовалась я. - Вчера утром она меня подкараулила за калиткой и спросила, не собираемся ли мы пожаловаться в милицию. Я не стала отрицать этого, но и подтверждать, конечно, не стала, напугала её, сказав, что её могут лишить родительских прав, если она не справляется с воспитанием детей. Она перетрусила изрядно. А когда я ходила за хлебом, то со мной заговорила её соседка и очень за неё просила.
   - Видите ли, какое дело, - немного успокоившись, но по-прежнему недоумённо сказала Марина. - Таня утверждает, что это я велела вам вызвать милицию. Будто я так и сказала: "Позвони в милицию".
   - Вот это да! - удивилась Аня. - С чего она взяла?
   - Если бы это была её мать, я бы не придала её словам значения, потому что она наполовину дебилка, но от Тани я такого не ожидала. Видно, яблоко от яблони недалеко падает.
   - Да, её мать производит впечатление странной женщины, но Таня, кажется, держит её в подчинении, - согласилась я, вспомнив, как эта бесцветная моль проблеяла: "Это же де-е-е-ти".
   - Мила, ты точно, не говорила ей, что мы подали заявление в милицию? - спросила Марина.
   - Не говорила, - ещё раз подтвердила я. - Единственно, я сказала, что это дело Кати и твоё подавать заявление или нет.
   - Почему она решила, что я велела вам вызвать милицию? - недоумевала Марина. - Ничего не понимаю.
   - Потому что дура, - дала стандартный ответ Аня.
   - Это ничего не объясняет, - возразила Марина.
   - Так всегда говорят, - сказала я. - Если собака бегает без поводка, видит другую собаку, которая на поводке, кидается к ней и начинает кусать, то хозяин не может придраться к тому, что пострадавшая собака тоже без привязи, и отвечает на законное возмущение второго хозяина так: "Моя собака потому бросилась на неё, что ваша собака - дура".
   - Вот зараза! - немедленно отреагировала Аня.
   - Зараза, - согласилась Марина. - Только при чём здесь покусанная собака?
   - Не знаю, - призналась я. - Так, к слову пришлось.
   - Значит, вы не вызывали милицию, а я совершенно точно не просила вас этого сделать. Ведь не просила? Не с ума же я сошла?
   - Точно не просила, - подтвердили мы. - Если не веришь нам, то спроси у Кати. Не могло ведь у нас у четверых быть массовое помешательство.
   - Тогда ничего не понимаю. Может, здесь опять что-то, связанное с Сергеем? Я понимаю, что говорю чушь, но, может, это он принял мой облик и пригрозил соседке милицией.
   - Зачем? - спросила я.
   - Он её терпеть не мог, как, впрочем, и она его. Захотел одним ударом и мне насолить, и её напугать.
   - Дело тёмное, - решили мы.
   Мы ничего не могли сообразить. Можно, конечно, сделать скидку на дурость соседки, но не до такой же степени велик её идиотизм, чтобы приплести сюда Марину, хотя... Работая в школе, я убедилась, что глупость родителей порой предела не имеет. Однажды, когда я только-только пришла в школу и ещё никого не знала, на первом родительском собрании кто-то из родителей спросил, уходит ли из школы Татьяна Егоровна. Я честно призналась, что ничего об этом не знаю, как не знаю и самой Татьяны Егоровны. Через день меня вызывает к себе завуч и строго спрашивает, почему я сказала родителям, что Татьяна Егоровна уходит из школы? Оказывается, эта самая Татьяна Егоровна очень обижена моими словами. Я объяснила, как было на самом деле, а заодно спросила, кто же такая эта Татьяна Егоровна. Оказалось, что учительница английского языка. Позже мы с ней познакомились и даже подружились, но началось наше заочное знакомство не самым лучшим образом. И позже я не раз сталкивалась с такими явлениями, но уже не реагировала на это трагически, как в первый раз, потому что уже прижилась в школе и могла быть уверена, что никто меня ни в чём подобном не заподозрит. Наоборот, я даже успокаивала молодых учителей, впервые попадавших в такие ситуации. Да, иной раз пустячное дело способно превратиться в целый скандал. Так что, может быть, и история с вызовом милиции имеет под собой те же корни.
   Марина больше не стала говорить на эту тему, но по её виду было понятно, что тревога не совсем её покинула. Я не понимала, почему она так разволновалась. Даже если бы мы обратились в милицию, то лично её это никак затронуть не может. Дело здесь ясное, так что все хлопоты выпадут на долю Кати и неприятной соседки. Может, ей не хочется этой кутерьмы, потому что она пробудит слишком яркие воспоминания о гибели мужа? Ведь тогда тоже без милиции дело не обошлось. Или она боится, что очередной скандал вызовет нездоровый интерес к её участку и к ней лично? Или она попросту не хочет ещё больше обострять отношения с соседкой и её окружением? Понять её было можно. Я тоже предпочитаю все дела решать миром.
   Строители усердно работали, так что весёлый стук молотков оглашал окрестности. Для меня-то он казался весёлым и напоминал о кипении жизни, а им, наверное, так не казалось. Всё-таки на одно и то же дело отдыхающий и трудящийся смотрят по-разному. Марина, казалось, потеряла всякий интерес к хозблоку. Когда только устанавливались венцы, она впадала в истерику, а сейчас лишь приглядывала за работой и редко-редко делала замечания или о чём-то спрашивала. Венцы - это очень важная вещь, ведь на них крепится каркас, но и сам каркас не менее важен. Нет, Марина иногда бывает непостижима. Потом объяснение её перемены пришло само. Она просто чуть-чуть, совсем немного, но отдохнула от своих страхов. Прежде её снедал ужас, а теперь, ночуя в одной комнате с Катей и имея нас с Аней за стенкой, она перестала чувствовать себя одинокой женщиной, брошенной на волю призраков. А если нервы даже в малой степени успокоятся, то это сказывается на настроении, на здоровье, на поведении. Нет, Николай не прав, советуя нам отсюда уехать. Нельзя Марину бросать, особенно сейчас, когда она уверена, что может на нас рассчитывать.
   За обедом Марина вспомнила о наших "утреннем" и "вечернем" мужчинах.
   - Девочки, вы виделись сегодня со своим орангутангом? - спросила она.
   - Виделись. Ходили с ним на реку, - ответила Аня. - А завтра рано утром пойдём на рыбалку.
   - Что?! - удивилась Катя. - На рыбалку? Что это вы?
   - А ему можно доверять? - с сомнением спросила Марина.
   - Можно, - решила Аня. - Хороший мужик.
   - По-моему, он порядочный человек, - согласилась я.
   - Мне он напоминает обычного мужчину советской закалки, - объяснила Аня. - Честного, без всяких современных намёков ниже пояса... Нормальный человек.
   - Тогда желаю хорошей рыбалки, - сказала Марина. - Как это говорится? Ни хвоста, ни чешуи?
   - Доставим и то, и другое, - хвастливо пообещала Аня.
   - Может, пойдёшь с нами? - спросила я. - Отвлечёшься.
   - Ну уж нет! Вставать рано утром, куда-то идти... Мы с Катей лучше выспимся, если нам это позволит тот, кто засел наверху, а потом не спеша позавтракаем, будем вспоминать вас и представлять, как вы там рыбачите, голодные и несчастные.
   - Не забудьте захватить с собой еду, - спохватилась Катя.
   - Это мысль, - обрадовалась Аня. - Устроим хороший пикничок.
   - Не забыть бы завести будильник, - сказала я.
   - Я напомню, - пообещала Катя, пощупав синяк.
   Мне стало её жаль.
   - Выздоравливай поскорее и тогда будешь рыбачить вместе с нами.
   - Рыбачить?! Нет, я на такие подвиги не способна, - ужаснулась она. - Я лучше приготовлю добытую вами рыбу.
   Когда обед подошёл к концу, Марина отправилась наблюдать за рабочими, а мы посидели ещё немного и тоже встали.
   - Пойдём, проведаем моего художника, - предложила Аня.
   С приближением времени, когда мы обычно отправлялись на вторую прогулку, она начинала беспокоиться и с нетерпением ожидать выхода.
   - И как вас угораздило подцепить сразу двух мужчин, да ещё приятных? - спросила Катя. - Жили себе до сорока пяти лет без них, а теперь обе заполучили по поклоннику.
   - Это Аня влюбилась, а я и не думала, - возразила я. - И поклонники они только по названию, а на самом деле, они просто случайные знакомые, притом скучающие знакомые. От скуки они с нами и встречаются. А если быть совсем точными, то встречается с нами только инженер, а с художником встречаемся мы сами. Проходим мимо того места, где он рисует, здороваемся, и он начинает беседу о своём творчестве.
   - А хороший он художник? - спросила Катя.
   - Замечательный! - пылко вскричала Аня. - Другого такого я не встречала.
   Я решила промолчать, потому что не была ослеплена его талантом. Может, потом, когда он займётся не набросками и эскизами, а картинами, мне они понравятся, но пока я не видела никаких достоинств в его слишком крупных и грубых мазках.
   Мы вышли из дома, причём Аня была в приподнятом настроении.
   - Надеюсь, сегодня мы к нему подойдём? - спросила она.
   - Подойдём, - согласилась я.
   - Я должна излучать тихое счастье?
   - Нет, - решила я. - Счастье ты излучала слишком недавно, надо что-то новенькое. Попробуй быть очень приятной и милой, но чуть печальной.
   Всю дорогу Аня тренировалась. Она была так занята, что даже не посмотрела, караулит ли нас чупакабра. Но я посмотрела: она лежала под кустом, а при виде меня (да-да, именно меня!) встала и, спрятавшись за ветками, настороженно высунула узкую чёрную морду. Я не стала тревожить свою подругу и не указала ей на нашу странную провожатую.
   Мы дошли до знакомого местечка возле помойки, но, к разочарованию и даже ужасу Ани, Михаила там не оказалось.
   - Может, он закончил рисовать здесь и переместился к другому пейзажу? - попыталась я ободрить совершенно убитую женщину. - Пойдём до станции, а потом до пруда.
   Мы обошли окрестности, но так его и не встретили. Теперь я пожалела, что накануне мы прошли мимо него, поздоровавшись издали и изображая занятость.
  

Глава 16

Ночь прозрений

   Марина, заинтересованная романом Ани, сразу заметила её несчастный вид.
   - Что случилось? - спросила она. - Вы поссорились?
   - Его там не было, - трагически глухим голосом проговорила Аня. - Мы его искали, но не нашли.
   - Завтра найдёте, - утешала её Марина. - Может, сегодня он попросту не пошёл рисовать.
   - Но он ведь знал, что мы придём, - чуть не плакала Аня. - Значит, я ему безразлична!
   - Почему обязательно безразлична? - вмешалась Катя. - Мало ли какие бывают у человека обстоятельства? Может, он и рад был бы придти, но не мог.
   - Что же его могло задержать?
   Катя посмотрела на пустую коробку из-под сметаны, которую держала в руке.
   - Сметаны поел просроченной, вот и не смог после этого выйти из дома, - придумала она.
   Тут даже несчастная Аня не могла удержаться от смеха. Как ни странно, но её успокоило именно это далёкое от поэзии объяснение отсутствия Михаила на его обычном месте.
   - Завтра туда обязательно сходим, - решила она. - Да, Мила?
   - Конечно. И он непременно будет тебя ждать.
   - Конечно, недаром мне снился тот сон, - улыбнулась Аня.
   Она развеселилась и стала с оптимизмом ждать следующего дня.
   - Какая тишина! - сказала Марина вечером, когда проводила рабочих за калитку.
   Я понимала, что она имеет в виду полную неподвижность воздуха. Обычно легкий ветерок создавал приятный уху шелест листьев, а сейчас не чувствовалось ни малейшего дуновения.
   - Ещё бы! - с чувством сказала Катя. - Целый день долбили молотками, как проклятые. У меня даже чуть было не разболелась голова.
   Марина только вздохнула.
   Вечер был чудесный, а после стука молотков, который Кате пришлось слушать целый день, затишье в природе только подчёркивалось.
   - Интересно, дождя завтра не обещали? - забеспокоилась Аня. - Не хотелось бы промокнуть вместе с удочкой.
   - А ты её спрячь под кустом или деревом, раз не хочешь промокнуть вместе с ней, - посоветовала Марина.
   - Вряд ли мы пойдём на реку в дождь, - решила я. - Отложим поход на следующий день. Не потащит же нас Николай туда в ливень.
   - Не ждите, - зловеще предупредила Катя. - Если он заядлый рыбак, то потащит.
   - И промокнуть с удочкой вы не сможете, - подхватила Марина. - Удочка не может промокнуть, так что это вы будете впитывать в себя весь дождь в полном объёме и промокнете до костей.
   - Тоже неверно, - возразила я. - Человеческая кожа не пропускает воду, так что промокнуть до костей и мы тоже не сможем, не только удочки.
   - Правда? - удивилась Марина. - А я этого не знала.
   - Значит, вам и беспокоиться нечего, - вставила своё веское слово Катя. - Посидите под дождём, не промокнув.
   - А одежда? - жалобно спросила Аня.
   - А какое тебе до неё дело? - поддержала я разговор. - Ты о себе думай, а не о других.
   - Интересно, рабочие достроят мне хозблок в этом году? - выразила мучившую её мысль Марина. - Я не скажу, что они медленно работают, но всё-таки дело продвигается слишком неторопливо.
   - Вначале так всегда кажется, - сказала я. - А потом, когда начнут обшивать дом, сама удивишься, что всё уже сделано.
   - Дай-то бог! Мне очень хочется, чтобы всё было готово уже в это лето.
   - А что ты там будешь делать? - поинтересовалась Катя. - Перенесешь туда кухню? Или будешь там ночевать?
   - Ни в коем случае! - поторопилась ответить Марина. - Мне вполне хватает этого дома. Обставлю эту громадину получше, накуплю всяких вещей и... запру его. Пусть стоит. Хозблок есть, мебель будет дорогая и красивая, соседи это увидят, когда её привезут, а остальное меня не интересует.
   - По-моему, тебе лучше перейти туда жить, - раздумчиво высказалась Аня. - Его не было при твоём муже, так что призрака там вряд ли можно ждать...
   - Там я точно жить не буду, - решительно проговорила Марина, и мы поняли, что ей этот хозблок, действительно, совершенно не нужен.
   Мы легли спать, как обычно, рано. Сверху не доносилось ни малейшего звука. Полная, абсолютная тишина.
   - Странно, - сказала Аня. - Сегодня его вообще не слышно. То он хоть поскуливал, а сейчас затаился.
   - Может, он постепенно исчезает? - предположила я.
   - Как это?
   - Говорят же, что первые три дня душа витает около тела, до девяти дней тоже находится поблизости, посещает разные места, потом начинает постепенно удаляться, а после сорока дней вообще улетает.
   - Нам повезёт, если он решит удалиться, - сделала вывод Аня. - Только я боюсь, что он выберет другую тактику. Прежде он выл и всё пытался выбраться оттуда, скрёбся в дверь, в окно, а теперь он, может быть, уже выбрался и начнёт ходить по дому. Призраки это делать любят.
   - Давай лучше спать, - предложила я. - Нагонишь сейчас страху.
   - Сначала немного почитай, - попросила Аня.
   С того времени, когда я читала "Собаку Баскервилей" вслух, она неизменно просила меня продолжить чтение перед сном. Я негромко, чтобы не мешать Марине и Кате, читала, а она после двух-трёх страниц засыпала. Вот и сейчас она перестала воспринимать мой голос на одном из самых интересных происшествий, и я отложила книгу, полежала немного, прислушиваясь, не подаст ли голос призрак наверху, а потом тоже уснула.
   Ночью я проснулась, словно меня кто-то толкнул, и не могла понять, что же происходит. Мне что-то снилось, но, по-моему, нестрашное. Почему же у меня так неспокойно на душе? Я осмотрелась, однако в комнате никого не было. Аня спокойно лежала на своей половине кровати и даже не шевелилась. Тишина не нарушалась никакими звуками. Я не могла понять, что происходит, но тревога не исчезала, а наоборот, всё усиливалась. Это не был страх, а именно тревога, словно я сейчас или узнаю, или увижу, или услышу нечто, способное отравить мне жизнь. Я уже стала подозревать, что случилось что-то неприятное дома. Говорят же, что сердце подсказывает человеку беду. Если бы это был день, я сразу же позвонила бы домой, но ночью я не могла этого сделать. Причина такого состояния может быть в другом, а мой ночной звонок всполошит родителей. Но ведь я вконец измучаюсь, дожидаясь утра.
   Тяжёлое ощущение чего-то крайне неприятного не проходило. Ночь - это вообще время трудное. Больные ночью не спят, а их страдания усиливаются, бодрствующие по работе или из-за собственной глупости люди тоже испытывают не самые отрадные ощущения. Говорят, ночью, когда человек спокойно спит, в его организме вырабатываются какие-то полезные вещества, и, наоборот, во время бессонницы организм их не получает. А когда хочется спать, но по каким-то причинам уснуть не можешь, то появляется полубредовое состояние, когда мысли приобретают фантастическое направление, правда, иногда бывают и озарения.
   Я подумала, что мне сорок пять лет, а это тяжёлый возраст по многим причинам. Человек, как бы он ни молодился, начинает стареть, появляются болезни, о которых прежде не задумываешься, иногда скрытые от человека, но всё равно дающие о себе знать какими-то симптомами. Сознаёшь, что родители уже старые, и беспокоишься за их здоровье и жизнь. Да и сам возраст заставляет задумываться о том, что время идёт, а многие планы остались не осуществлёнными и надо или отказаться от них навсегда, или поскорее приняться за их осуществление, иначе будет поздно. Появляется неудовлетворённость достигнутым. В молодости всё кажется ещё впереди, а после сорока начинаешь понимать, что сделано очень мало. Я могу называть себя писателем, но произведений у меня не так много. Задуманных книг масса, а написанных полностью - мало. Если я и дальше буду работать такими темпами, то большая часть сюжетов, даже полностью разработанных, так и останется неиспользованными. Все эти размышления ввергли меня в состояние тихой паники. Да, ночь - очень тяжёлое время. Днём гораздо легче отвлечься на посторонние предметы, убедить себя в бесполезности такого беспокойства, а когда ворочаешься в постели, пытаясь уснуть, рассудок бездействует и не может защитить человека от ненужных переживаний.
   Иногда ночью в такие вот бессонные часы мне приходили в голову очень печальные и горькие фантазии, близкие к жизни, но которые со мной не могли произойти, и были они настолько яркими, что вызывали слёзы. Тогда я думала, что это почти готовые рассказы. Некоторые я вкратце записывала, чтобы потом, на досуге, взять сюжет и разработать его в достойное произведение. Чего только ночью не происходит!
   Сейчас я лежала и не могла разобраться в своих чувствах. Тревога не унималась, но обрела более чёткое направление. Я поняла, что истоки её не в предчувствии неприятностей дома, а в чём-то ином. Что-то я упустила из виду, что-то очень важное. Чем больше я об этом думала, тем яснее понимала, что меня мучает какое-то событие, свидетелем которого я была, а может, это был разговор, имеющий тайный смысл. Но как вспомнить то, о чём не имеешь понятия? Кто, когда и что сделал? Кто, когда и что сказал? Это могло быть всего только слово, но его надо отыскать среди массы пустых слов, которые мы постоянно произносим. Вот говорили бы люди только о важном, задача была бы не так сложна. Только ведь при этом жизнь потеряет смысл. Исчезнут шутки, каламбуры, красочные описания. Даже художественная литература исчезнет, уступив место самой сухой публицистике.
   Часто, когда я забываю какое-то слово (с каждым бывает), я мысленно по очереди называю все буквы алфавита. Одни из них не вызывают никаких ассоциаций, а на других останавливаешься подольше и принимаешься вспоминать, не на эту ли букву начинается слово. В большинстве случаев этот метод срабатывает. Вот и сейчас я решила им воспользоваться, но перечисляла не буквы алфавита, а принялась мысленно перебирать всех знакомых и полузнакомых людей, связанных с Марининой дачей. Не так уж много их было: Марина, Аня, Катя, Михал Михалыч, строители Павел, Паша и Толя, Николай, Михаил, уборщица Юля, соседка Таня, её мать, противные дети, которых я, кстати, не видела, её подруга, с которой я разговаривала по дороге на рынок. Вот, вроде, и всё. Была ещё продавщица семян, с которой мы много говорили, пока я рассматривала и отбирала её товар, но вряд ли она могла сообщить мне что-то такое, отчего я среди ночи проснулась и не могу заснуть.
   Мне вспомнился разговор между Михал Михалычем и Юлей, очень подозрительный разговор, в котором я поняла лишь то, что к Юле приставал хозяин дома, пока был жив. Нет, меня разбудило воспоминание не об этой беседе. Может, всё дело в соседке с её детьми? Она обвинила Марину в том, что именно Марина велела вызвать милицию и даже выдумала её реплику: "Позвони в милицию". Стоп! У меня в голове стало что-то проясняться. "Позвони в милицию". "Позвони в милицию". "В милицию позвони". А! Вот как было дело! Марина уже на дороге крикнула мне: "Милица, позвони!" Конечно же! А соседка не сообразила, что существует имя Милица (да и кто это сообразит, хотя имя православное и вполне законное), и нечистая совесть подсказала ей: "В милицию позвони!"
   Мне стало приятно от осознания своего ума. Ведь никто не догадался, чем вызвано беспокойство соседки, только я. Мне даже захотелось разбудить Аню и рассказать ей о моём озарении, но она так сладко спала, что я раздумала. Ничего, вытерплю как-нибудь до утра, а тогда и сообщу потрясающую весть.
   Моя радость длилась недолго, потому что я отчётливо поняла, что, вспоминая главное, разгадала второстепенное, а до по-настоящему важного воспоминания так и не добралась. Приятное возбуждение улеглось, и я вновь погрузилась в мучительную неизвестность. Наверное, почти у каждого хоть раз было такое чувство, что он забыл что-то важное, и это носится вокруг, манит, дразнит открытием, возможно, способным повлиять на всю дальнейшую жизнь, а в руки не даётся. После этого наваждения остаётся томительная пустота. Вот и я сейчас мучилась, перебирая воспоминания, но не способная ухватиться за нужный эпизод.
   Может, это связано с Михаилом? Он мог о чём-то обмолвиться в разговоре, а мы этого не заметили. Сейчас эта оговорка пытается пробиться сквозь пласт других воспоминаний, а я не могу понять, в чём она. Или Николай о чём-то упомянул? А может, вспоминать надо не то, что связано с дачей, а то, что происходило ещё в Москве?
   Аня зашевелилась и открыла глаза.
   - Не спишь? - спросила она.
   - Проснулась и не могу заснуть, - ответила я. - Хочешь знать, почему так всполошилась соседка?
   - Какая соседка?
   - Таня, у которой пакостные дети.
   - Нашла о ком думать среди ночи! Завтра нам рано вставать и идти на рыбалку, а ты размышляешь о какой-то дуре.
   - Помнишь, Марина всё интересовалась, сколько раз в день я звоню домой?
   - Это всех забавляет, не только Марину, - сказала Аня, зевая.
   - А на дороге она мне крикнула: "Милица! Позвони!"
   - Ты думаешь, что соседка не так поняла? - догадалась Аня. - Подумала, что Марина хочет, чтобы ты вызвала милицию?
   - Конечно.
   - Завтра надо будет это рассказать. Пусть посмеются. Всё, Мила, давай спать, а то в голове мутится.
   Она повернулась на бок, и по ровному дыханию я поняла, что она сейчас же заснула. А я осталась наедине со своими мыслями. Что же меня беспокоит? Чьи слова не дают мне покоя? Теперь я поняла, что это были именно слова, а не наблюдение. Промучившись ещё больше часа, я решила, что сойду с ума, если не заставлю себя перестать ломать голову над неизвестной проблемой.
   "Тайна невспомненных слов... - придумала я недурной заголовок. - Нет, невспоминаемых... Опять не то..."
   Я поняла, что начинаю бредить, и принялась считать, но всё время сбивалась. Под конец я всё-таки на короткое время заснула, но и во сне продолжала терзаться воспоминаниями о каком-то мальчике, сказавшем что-то, могущее послужить разгадкой тайны его происхождения...
   Когда я вновь проснулась, часы показывали половину шестого утра. В голове теснились идеи насчёт новой книги, очень приличные идеи, хоть сейчас садись и пиши. Потом пришло воспоминание о ночных терзаниях и... в мозгу стало проясняться. Теперь придти к разгадке показалось мне делом нетрудным. Надо было вспомнить о Сергее, именно о Сергее, а не о ком-нибудь другом. Кто мог рассказывать о Сергее? Только Марина. Мы могли рассуждать о призраке, а о нём самом как человеке мы могли судить только со слов Марины. Что же она рассказала? Он терпеть не мог её мать. Нет, не то. Что-то, связанное с его смертью. И всё сразу стало мне понятно. Мы говорили о наших новых знакомых, я упомянула, что у Михаила большой животик, Аня, разумеется, встала на его защиту и сказала, что Николай похож на орангутанга и у него заросшая грудь. Я упомянула про растительность на груди у Михаила, а Марина решила, что всё это пустяки. Потом она рассказала, что Сергей в темноте казался медведем, настолько зарос шерстью. Вся грудь у него была волосатая до самой шеи, руки, ноги. Но если он был покрыт густой шерстью, то как же Марина сумела опознать его труп? Она говорила, что узнала его по родинке... Нет, не по родинке, а по родимому пятну в виде красного цветка. Она ещё упомянула про миледи с её клеймом в виде лилии. Родимое пятно в виде красной лилии. Как же она могла его разглядеть при такой растительности? Так что ещё неизвестно, Сергей ли был растерзан на дороге или кто-то другой. Может, Сергей жив и где-то скрывается от Марины? Может, он прячется на чердаке, запугивает и пытается довести её до сумасшествия? Сначала он притворяется собакой, которая воет и не может выбраться наружу, а потом начнёт бродить по дому, появляясь перед ней внезапно, чтобы было страшнее. Может, и появлялся, недаром Марина говорила, что видела его. Правда, она говорила, что видела его во сне, будто он шёл к ней, чтобы сделать что-то плохое. Но может, это было наяву, а утром ей лишь казалось, что это был кошмарный сон? Насмотрелся фильмов про то, как нелюбимых жён сводили с ума всякими мистическими ужасами, и решил осуществить это на деле, а поскольку очень кстати подвернулся растерзанный человек, которого невозможно было опознать, а Марина признала его за мужа, то он и воспользовался случаем изобразить из себя призрака.
   Я опять пришла к прежнему несоответствию. Марина опознала труп по родимому пятну. Как она могла это сделать? Если человек был растерзан, то всюду должна быть кровь, так что волосы на груди должны были слипнуться, а она сразу же на месте его опознала. Как такое могло быть?
   Я была в полнейшей растерянности, не зная, к какому выводу придти, и мысли метались среди хаоса догадок, противоречащих друг другу. Мне хотелось с кем-то поделиться сделанным открытием, но я ещё не могла до конца его постигнуть, и только это помешало мне сразу же посоветоваться с Аней. У Марины не потребуешь объяснений, потому что она вновь предстала передо мной Тладиантой Сомнительной и я чувствовала естественную настороженность. Катя была слишком занята хозяйственными делами, и все её помыслы были сосредоточены только на них, так что не стоило загружать её лишними проблемами. Лишь с Аней я могла бы поговорить об этом, но во мне бурлила такая мешанина чувств, что я не смогла бы сейчас связно изложить пришедшие мне в голову соображения. Нет, сначала мне нужно было самой всё обдумать, привести в какую-то систему свои мысли, а уж после этого осторожно подготовить Аню к восприятию неожиданного открытия.
   К счастью, подвернулась эта самая рыбная ловля и мы должны были уйти из дома до того, как Марина и Катя встанут, а то мне было бы нелегко встретиться сейчас с хозяйкой. Я рассчитывала, что, пока мы будем сидеть на берегу каждый над своей удочкой, у меня будет время придти в себя и продумать свои будущие действия.
   - Пойдём, захватим с собой еду, - сказала Аня, одевшись и совершив утреннее омовение. - Катя нам ещё вчера что-то приготовила. Сказала, что на нижней полке холодильника лежат три свёртка и большая бутылка, так что мы ничего не перепутаем. Будем завтракать?
   Счастливая Аня могла думать о такой ерунде, а я изо всех сил старалась не показывать, что меня гнетёт страшное открытие.
   - Мила, что с тобой? Ты какая-то неживая. Вот что значит не спать ночью. Просыпаюсь и вижу: сидит и думает. Правда, ты хорошо догадалась про милицию. Милица, милиция... Можно спутать. Это когда мы привыкнем, что они уже не милиция, а полиция, твоё имя не спутаешь с их заведением... Да что с тобой? Ты словно оглушённая.
   Я опомнилась. Нехорошо, когда по лицу человека сразу можно угадать его настроение. Надо взять себя в руки и сделать вид, что ничего не случилось.
   - Я не знаю, надо нам завтракать или нет, - ответила я.
   - Может, выпить по чашке кофе?
   Мы наскоро заварили кофе и выпили. Он показался мне на редкость невкусным.
   - Пошли, - скомандовала Аня.
  

Глава 17

Рыбалка

   Мы вышли за ворота. Тишина, безлюдье, утренняя прохлада. Воздух, может быть, и был бодрящим, но с непривычки он мне не понравился, показался слишком сырым. Асфальт был мокрым от росы, и я подумала о том, что нам скоро придётся идти по траве, а на нас надеты легкие туфли. У меня на даче про это не забудешь, потому что, едва выходишь из дома, сразу оказываешься с мокрыми ногами, а здесь привыкаешь к почти городским удобствам.
   Николай нас уже поджидал.
   - Дамы, что это вы оделись, как на обычную прогулку? - спросил он. - Там же с утра будут комары, сырость.
   Сам он был в брюках, заправленных в резиновые сапоги, и в штормовке. Типичный рыболов.
   - Ничего, переживём, - решила Аня.
   Он с сомнением на нас посмотрел, ничего не сказал и сделал несколько шагов по дороге, но потом остановился.
   - Мила, пока мы не ушли, быстренько вернитесь домой и захватите какие-нибудь куртки, - решительно распорядился он. - Не хватало только, чтобы вы обе простудились. К тому же, когда на вас набросятся полчища комаров, вы не почувствуете прелести рыбалки.
   Я пришла к выводу, что он прав, и быстро сбегала за куртками.
   - Это совсем другое дело. Сапоги бы ещё, но сойдёт и так.
   К моему величайшему удовольствию, он не забывал выбирать самую удобную для нас дорогу, часто идя не по короткому пути, а по кружному, чтобы мы не промочили ног о высокую траву. Мне понравилось, что он так заботлив. Мой отец, каким бы он ни был хорошим человеком, часто забывал о том, что кому-то может показаться неудобным выбранный им путь, и в походах ломил через заросли.
   - Теперь будьте внимательны, - предупредил нас Николай. - Постарайтесь не промокнуть.
   Тропинка стала узкой, ветки кустов иногда совсем её загораживали, так что нас обдавало брызгами, несмотря на то, что Николай шёл впереди и старательно стряхивал с них росу. Когда мы шли здесь днём, мы и внимания не обращали на эти кусты. Когда они закончились и мы выбрались на широкое пространство под соснами, мы вздохнули с облегчением.
   - Сильно промокли? - заботливо спросил наш провожатый.
   - Нет, вполне терпимо, - ответила Аня. - Совсем немного. Почти нет.
   Мы вышли на знакомый красивый берег, и Николай стал готовить удочки.
   - Петрович, здесь? - негромко спросил он, разматывая леску.
   - Здесь, - неожиданно донеслось откуда-то сбоку. - Где мне ещё быть?
   Мы даже вздрогнули от неожиданности. Приглядевшись, мы заметили несколько поплавков то поодаль друг от друга, а то совсем близко.
   - И Михалыч здесь, - продолжал тот же ворчливый голос. - Что-то ты поздно сегодня, Ляксандрыч.
   - Что, Ляксандрыч пришёл? - долетел издали ещё один голос. - Привет, Ляксандрыч! Мы уж думали, что ты не придёшь.
   - А Сергеич на месте? - спросил Николай, улыбаясь нашим удивлённым лицам.
   - На месте, Ляксандрыч. Здорово.
   Этот голос долетел с другой стороны.
   - А Лексеича на конференцию вызвали, - сообщил таинственный Петрович.
   - Как клёв? - спросил Николай.
   - Не шибко клюёт, - пожаловался голос Сергеича.
   - Раз я пришёл, то сейчас начнётся настоящий лов, - пообещал Николай.
   - Нет в тебе, Ляксандрыч, настоящей рыбацкой жилки, - глухо проговорили вдали.
   - Это как сказать, - возразил Николай. - Дамы, можете выбирать места. Советую пристроиться здесь и вот тут.
   - Кто с тобой, Ляксандрыч? - спросил Сергеич.
   - Николавна и Петровна, - откликнулась я.
   Николай беззвучно засмеялся, а за кустами началось шевеление, и с разных сторон из-за них высунулись три головы. Одна была в потрёпанной соломенной шляпе, другая - в фуражке наподобие шофёрской, а третья - в солидной фетровой шляпе, немного помятой и в пятнах. Три пары глаз обозрели нас, после чего головы исчезли.
   - Пополнение в наших рядах, стало быть, - сделал вывод голос Михалыча.
   - Сейчас идёт процесс, - туманно сообщил Петрович, - а потом познакомимся по-человечески.
   - Какой процесс? - не поняла Аня.
   - Процесс ловли рыбы, - пояснил Николай, еле сдерживая смех, и повязал голову красной косынкой на манер пирата. - Теперь, дамы, ни звука, пока клёв не прекратится. Потом разожжём костёр, и разговаривать будет можно.
   Он помог нам забросить и воткнуть в землю заготовленные заранее удочки, мы уселись в стороне друг от друга и уставились на неподвижные поплавки. Новые впечатления отвлекли меня от главных мыслей, так что я ещё некоторое время сосредоточенно следила за поверхностью воды, вздрагивая иногда, если поплавок начинало подёргивать. Но это лишь кружились вокруг наживки мальки, а крупная рыба, если она существовала, или не появлялась, или равнодушно отнеслась к появлению пищи.
   - Заелись, - проворчала Аня, которой не терпелось начать вытаскивать из воды одну рыбу за другой.
   С разных сторон на неё так зашикали, что она умолкла.
   Я долго сохраняла надежду, что сейчас, вот-вот... Не буду повторять истасканную фразу, что надежда умирает последней, но напряженно следить за поплавком, в конце концов, надоело, так что моя надежда поймать хоть что-нибудь умерла раньше всех. Я вспомнила Селигер, куда родители ездили и до нашего с братом рождения, и брали нас с собой, когда мы с разницей в четыре года появились на свет. Мне было полтора года, когда меня вывезли туда в первый раз. Остановились в деревне, а оттуда плавали на теплоходе по разным местам. В следующие поездки стали нанимать в Осташкове на весь месяц лодку и путешествовали по озёрам, ночуя в палатке. В одну из поездок познакомились с двумя учителями, тоже любителями "дикого" отдыха. Один из них, сидя, как мы сейчас, над удочками, воскликнул: "Я понял, что такое рыбалка! Это закалка терпения!" Вот и мне сейчас предстояло закалять своё терпение. Анино терпение явно не выдержало испытания, потому что я со своего места видела, как она от скуки вертелась, пытаясь разглядеть собравшихся здесь людей, а потом замерла. Судя по её всё ниже склонявшейся голове, она задремала.
   Я перевела взгляд на Николая. Он сидел неподвижно, устремив взгляд на воду. Классическая поза образцового рыбака. Я была уверена, что он думает сейчас только о рыбе, которая не клюёт и, возможно, никогда не попадётся на удочку, потому что её попросту здесь нет, но которая могла бы клюнуть и могла бы попасться. Я позавидовала такой стойкости, потому что мне это сидение без дела начинало надоедать. Как старцы в диких аулах часами сидят без всякого занятия и даже без разговоров? Да что там старцы? Когда мы ездили в Гагры, в Пицунду и подобные места, то абхазы имели обыкновение сидеть на улице и разглядывать прохожих. Меня бы мучило сознание того, что время идёт, а я ничего ещё не сделала, но они целыми днями сидят, и ничто их не мучает. И в Москве сейчас вся торговля в руках выходцев из бывших республик. Женщины хоть стараются навязать свой товар, наёмные работники-мужчины - тоже, а если у прилавка сидит хозяин, то олицетворяет собой спокойствие, лень и безразличие. Хоть бы книгу читал, телевизор смотрел, даже играл бы в эти глупые, но затягивающие электронные игры, а то сидит в полной прострации.
   Я заметила, что Николай не совсем поглощён рыбалкой, а временами незаметно поглядывает на меня. Увидев, что я обнаружила его интерес к своей персоне, он кивнул мне, вытянул удочку и осмотрел наживку. Я подумала, что и мне предлагают сделать то же, и скопировала его действия. Наживка была чуть обкусана. Я насадила новую и осторожно забросила удочку. Очень осторожно, потому что я хорошо помнила смешные эпизоды с удочками, обыгранные в фильмах, и не хотела потешать честную компанию.
   Аня не совсем спала, поэтому увидела, что сделали мы, и тоже решила проверить наживку, но забыла о просмотренных фильмах и дёрнула слишком резко, так что крючок просвистел в воздухе и куда-то улетел. Ей пришлось осмотреться, чтобы понять, куда он делся, а потом тянуть за леску от того места, где она привязана к удилищу.
   С другой стороны кустов зашипели и заворчали, так что Аня подскочила и выронила удочку. Николай покинул своё место и поспешил ей на помощь. Он осторожно, чтобы не оборвать леску, потянул удочку на себя, чтобы понять, за что зацепился крючок, и вытянул его вместе с соломенной шляпой Петровича. Сам Петрович самостоятельно вылез из кустов и свирепо глядел на провинившуюся женщину, а Аня стояла бледная, медленно приходя в себя. Увидев её смятение, Петрович сменил гнев на милость, изобразил улыбку и знаками показал, что всё в порядке и он не сердится. Николай отцепил крючок, возвратил шляпу потерпевшему, насадил новую наживку, закинул удочку и воткнул её конец в землю. Аня хотела поблагодарить, но он приложил палец к губам, красноречивым жестом показав, что все соблюдают тишину, вновь дружески ей кивнул и вернулся на своё место.
   Я наблюдала этот эпизод со смешанным чувством. Он должен был меня развлечь, и, действительно, я наблюдала за всеми тремя действующими лицами с большим интересом, но неожиданно он возвратил меня к открытию, которое я сделала ночью. Я поймала себя на мысли, что думала всё это время о чём угодно, только не о том главном, что я узнала. Я словно отталкивала от себя неприятности, которые должны были наступить вслед за этим открытием, но теперь случай с Аней вернул меня к ним. Моя подруга испугалась, услышав ворчание за кустом. Николай и Петрович решили, что она испугалась того, что крючок зацепился за шляпу, но я-то понимала, что не это заставило её вздрогнуть и побледнеть. Она вспомнила о чупакабре, неизменно следующей за нами, и решила, что это она заворчала за кустами и сейчас на неё кинется. А от чупакабры я естественным образом перешла к ужасной догадке. Теперь я понимала, что ничто уже не заставит меня отвлечься от тягостных мыслей. Я должна была сидеть над удочкой и молчать, а потому не могла избавиться от кошмара, вновь меня охватившего. Очень тяжёлое чувство, никому не пожелаю пережить его. Если бы речь шла о постороннем или, лучше, неприятном человеке, то я бы сейчас спокойно и рассудительно попыталась бы "разложить по полочкам" всё, что было мне известно о смерти Сергея, но Марина, несмотря на все её недостатки, была мне очень симпатична. Я жила в её доме, причём, была лично ею приглашена, не для того, чтобы составить компанию скучающей вдове, а для помощи, моральной поддержки. И получается, что именно я, единственный человек, к которому Марина решилась обратиться за поддержкой, могу принести ей не просто неприятности, а начисто переменить всю её жизнь, разбить устоявшийся быт, разрушить такое дорогое её сердцу благосостояние, а возможно, лишить её свободы, упрятав за решётку.
   Я опомнилась, осознав, что уже навязываю своей подруге образ убийцы. А что мне пока известно? Только то, что Марина опознала труп по родимому пятну в форме красного цветка, которое было на груди убитого. Но она сама рассказала, что грудь мужа была сильно заросшей, так что едва ли она смогла бы разобрать, есть пятно на залитом кровью человеке или его там нет. Ещё вопрос, могла ли она вообще знать о родимом пятне, если у Сергея была такая растительность? Предположим самое благоприятное: могла. Пусть муж ей сам рассказал о таком необычном пятне, как-нибудь раздвинул свою шерсть и даже сумел показать его. Что тогда? Тогда, увидев растерзанное тело мужа, Марина, чтобы определить, он это или всё-таки не он, вспомнила об опознавательном знаке. Её осталось только посмотреть, что под слипшимися волосами это пятно есть, и засвидетельствовать, что убит её муж. Кстати, она могла не сама его искать, а сообщить о примете врачу, которые прибыл на место трагедии, или милиционерам, а они сами проверили.
   Мне стало так хорошо от мысли, что я разобралась в сложном вопросе и теперь не надо подозревать Марину в очень нехорошем деле, что рыбалка показалась мне упоительным занятием. Я с удовольствием глядела на поплавок, как он чуть приподнимается и опускается на лёгких волнах.
   - Клюёт! - вскрикнула Аня. - Клюёт!
   Я увидела, как Николай трагически поморщился, предвкушая недовольство приятелей этим нарушением тишины, и поспешил к ней, чтобы помочь справиться с удочкой и заодно заставить замолчать.
   Из кустов уже не заворчали, а зарычали, и разгневанное лицо Петровича поднялось над ними.
   - Если ты ещё раз приведёшь сюда женщин, Ляксандрыч, то мне придётся искать для себя новое место для рыбалки, - сообщил он.
   Я заметила, что с разных сторон торчат шофёрская фуражка и фетровая шляпа, причём выражение лиц их владельцев не предвещает ничего доброго. Аня была слишком взбудоражена своей удачей и не видела их, а мне стало не по себе. Но ещё больше трагизм положения усугубился, когда она, секунды не дождавшись Николая, выдернула из воды улов. Я помню, что делать это надо осторожно, а Аня буквально рванула удочку вверх, так что крошечная рыбёшка вылетела из воды и, шлёпнув Петровича по лицу, сорвалась с крючка и упала к его ногам.
   Аня от страха чуть не присела.
   - Извините, пожалуйста... - забормотала она.
   - Тише, - зашипели со всех сторон рыбаки и скрылись за кустами.
   - Ну, знаете! - свирепо прорычал Петрович.
   Он поднял рыбку, взвесил на ладони и пустил её обратно в реку. После этого он вытер лицо и сел к своим удочкам. Аня грустно проводила взглядом свой улов.
   - Она слишком маленькая, - тихо сказал Николай. - Её всё равно нельзя зачесть. Пусть подрастёт.
   Я не поняла, что он имел в виду, а Ане было не до подробностей. Она кивнула, со страхом косясь на кусты, за которыми скрывался злой Петрович. Николай приготовил ей удочку, забросил её и закрепил.
   - С почином, - сказал он и вернулся к себе, оглянувшись напоследок на меня.
   Не знаю, сколько мы просидели почти в полной неподвижности, уставившись на поплавки. Я была так счастлива, что сумела найти объяснение мучившему меня подозрению, что даже это бездействие меня не тяготило. Я в душе просто ликовала. Иногда я ловила на себе удивлённые взгляды Николая и подозревала, что они вызваны радостью, которую я не могла скрыть, но решила не обращать на это внимания. Если уж нельзя пребывать в хорошем настроении и иногда улыбаться без всякой видимой причины, то это уже не жизнь.
   - Клюёт ведь, неужели не видите?! - раздался сбоку от Ани ворчливый голос.
   Моя подруга, сладко дремавшая над удочкой, вздрогнула и торопливо дёрнула гибкое удилище, опасаясь промедлением вызвать гнев сердитого соседа. Я замерла, даже Николай, вставший, чтобы помочь неумелой женщине, окаменел, а Аня тихо вскрикнула, потому что трепещущая рыба, описав полукруг, вновь угодила Петровичу в лицо.
   - Это как изволите понимать? - зашипел он, не забывая понижать голос.
   Я уловила звуки, похожие на заглушаемый смех, раздававшиеся с разных сторон.
   Петрович выпустил из рук рыбу, и она продолжила свой воздушный путь. Беда в том, что Аня никак не могла её поймать, поэтому беспомощно вертела удочкой, вынуждая рыбу крутиться в воздухе и иногда проноситься в опасной близости от головы Петровича, который делал тогда отчаянные попытки её поймать, но промахивался. Лишь Николай, отобравший удочку у отчаявшейся Ани, прекратил эту сцену, дальнейшее созерцание которой могло нанести мне и прочим зрителям непоправимый вред, потому что невозможно было и дальше сдерживать рвущийся наружу смех без угрозы для здоровья.
   - Сто пятьдесят семь, - объявил Николай, измерив рыбу.
   Если бы он не сказал заранее, что он инженер, я могла бы именно по этой фразе догадаться, если не об этом, то хотя бы о том, что он как-то связан с производством, ведь он сказал именно "сто пятьдесят семь", а не "пятнадцать и семь десятых" или "пятнадцать с половиной", как люди, не имеющие дело с чертежами. В миллиметрах измеряют длину инженеры и заводские рабочие.
   - Что "сто пятьдесят семь"? - спросила Аня слабым голосом.
   - Сто пятьдесят семь миллиметров, - пояснил Николай. - Длина пойманной вами рыбы. Пока это самая большая рыба на сегодняшний день.
   - И единственная рыба, превосходящая пятнадцать сантиментов, - донёсся голос Сергеича.
   Я поняла, что Сергеич не работал на заводе и не был связан с чертежами.
   - В соревновании учитываются лишь те рыбы, длина которых превосходит сто пятьдесят миллиметров, - объяснил Николай, осторожно выпустив рыбу обратно в реку.
   Аня покорно восприняла потерю своего улова, а я удивилась. Эта рыбка тоже не украсила бы собой обед, но, если бы таких рыбёшек набралось хотя бы штук шесть, то вышла бы неплохая уха.
   - Значит, мы участвуем в соревнованиях? - переспросила Аня. - И пока я выигрываю?
   Мне показалось, что Николай хотел что-то ещё объяснить, но передумал, а из-за кустов, за которыми сидел Михалыч, донеслось хмыканье. Я заподозрила неладное. Откуда мы знаем, кто эти люди? И Николая мы фактически не знаем. Мало ли каким приятным нам кажется этот человек. Бывают очень обаятельные преступники. А уж охотники за квартирами, которые женятся на их хозяйках, а потом от них избавляются, вообще влюбляют в себя намеченных жертв. И те, которые под видом женихов выманивают деньги, тоже умеют очаровывать не только девушек, но и их родных. Мало ли кто эти Петрович, Михалыч, Сергеич, да и сам Ляксандрыч? Это хорошо ещё, что какого-то Лексеича вызвали на конференцию, и ещё хорошо, что у меня с собой есть газовый баллончик. В крайнем случае, с нашей стороны два человека и баллончик, а с их стороны четверо.
   Моё хорошее настроение сменилось настороженностью. Я молча наблюдала за рыбаками, и их неподвижность внушала тревогу.
   - Ой! - донеслось с того места, где сидела Аня.
   - Стоп! Не шевелитесь! - заворчал Петрович. - Если будете самостоятельно тащить её, то вновь залепите мне рыбой по морде, извините, лицу.
   Человек в соломенной шляпе встал и сам принялся осторожно тащить рыбу из воды. На этот раз улов Ани оказался значительней, так что Петрович осторожно подвёл рыбу к берегу и вытянул её.
   - Двадцать три сантиметра, - сообщил он, приложив рулетку. - Записывай Сергеич!
   Я не ожидала, что здесь можно поймать таких размеров рыбу.
   - Записал, - донеслось до нас.
   Петрович отпустил рыбу в воду. Она была не гигантом, но довольно крупной, поэтому Аня раскрыла рот, но не решилась возразить.
   - А что записывать-то? - спросил Михалыч. - Две рыбы и обе у Петровны. - Пятнадцать с половиной и двадцать три сантиметра. Пока ясно, кто лидер.
   Петрович обратил внимание на жалобный вид счастливого рыболова, поэтому снизошёл до объяснения.
   - Мы не едим пойманную нами рыбу, а измеряем и сразу же выпускаем на волю. Во-первых, это гуманно, а во-вторых и, наверное, в главных, есть сомнения в чистоте здешней речки. Знаете, лучше не рисковать своим здоровьем. - Он помолчал, а потом неожиданно миролюбиво спросил. - Сами справитесь или мне помочь?
   Аня что-то пискнула, я не разобрала что. Петрович помедлил, тоже не уразумев ответ, и по собственной инициативе наладил удочку и воткнул её в песок.
   - Вот так, - сообщил он. - На этот раз обошлись миром.
   Аня скромно, как благонравная школьница, поблагодарила и села на своё место, а Петрович посмотрел на поплавок и скрылся за кустами.
   Время тянулось медленно. Мне казалось, что, если бы я взяла с собой свою работу, то успела бы написать не меньше десяти страниц, хотя было вполне вероятно, что я не написала бы и трёх. А можно было бы взять электронную книгу и тихо читать, не привлекая к себе внимания. За удочками я бы успевала следить, а их мне Николай выделил две штуки. Аня от второй удочки отказалась, а зря. С её удачей она бы выловила не две, а четыре рыбы. Может, набрали бы на уху.
   Мы ещё посидели над удочками.
   - Всё, - объявил Петрович.
   Все четыре рыбака встали. Они были одеты примерно одинаково: штормовки, резиновые сапоги, вытертые-перевытертые брюки. Пока их легко было различить лишь по шляпам.
   - Победила Петровна, - объявил Михалыч, то есть рыбак в шофёрской фуражке.
   - Вот вам, Петровна, переходящий знак почёта "Золотая блесна", - объявил Сергеич, со вздохом отцепляя от своей куртки самую настоящую блесну в виде золотистой рыбки. - Но в следующий раз не забудьте её принести, потому что я обязательно отыграюсь. Я уже две недели её не снимаю, потому что всегда выигрываю состязания, а на этот раз не повезло.
   - Давно рыбачите? - спросил Михалыч.
   Петрович хмыкнул.
   - Судя по тому, как умело она обращается с удочкой, недавно.
   - Я в первый раз, - объяснила Аня.
   - А, тогда понятно, - обрадовался Сергеич. - Новичкам всегда везёт. - Так не забудьте принести блесну в субботу. Вы уже новичком не будете, так что удача вновь перейдёт ко мне.
   - А теперь неприятная сторона выигрыша, - продолжал Петрович.
   Я вновь насторожилась.
   - Чтобы счастье выигравшего не было таким полным, он обязан натаскать хвороста для костра, - объяснил Николай, посмеиваясь.
   - Извините, дорогие женщины, но таковы наши правила, - добавил Петрович. - Выиграла, так изволь поработать.
   Знал бы он, с какой радостью я встретила известие о такой повинности. Я-то уж вообразила неизвестно что.
   - Я тебе помогу, - сказала я. - Правила позволяют помогать?
   - Не запрещают, - уточнил Петрович.
   - Вам помочь? - спросил Николай.
   - Спасибо, мы сами справимся, - отказалась я, представив, как мы втроём носим хворост для одного костра.
   Мы с Аней пошли в лес.
   - Шурши погромче, - попросила я подругу, осенённая внезапной мыслью.
   - А куда ты? - удивилась счастливая своей победой Аня.
   - Совершу некрасивую вещь, - объяснила я. - Пока они думают, что мы заняты сбором веток, они начнут разговаривать, а я послушаю.
   - Нехорошо это, - засомневалась Аня.
   - Конечно, нехорошо, - согласилась я. - Кто бы спорил? Но зато мы будем знать, можно ли доверять нашим новым знакомым.
   Я тихо пошла назад, прячась за стволами сосен и перебегая от дерева к дереву.
   - Выкладывай аккуратнее, а то я положил сверху коробку с наживкой и весь его помял, - говорил Сергеич. - Как стали по-дурацки печь хлеб. Мало того, что невкусный, так ещё и крошится весь.
   - А помните, какой хлеб был раньше? - мечтательно проговорил Петрович. - В магазин хлеб привозят, так на всю улицу аромат! А что теперь? Тьфу, а не хлеб. Чтобы на Руси хлеб разучились печь!
   - Это всё мука, - объяснил Михалыч. - Закупают американскую муку по дешёвке, мешают с нашей и пекут то, что потом называют хлебом. А нашу муку, значит, продаём.
   - Совсем с народом не считаются, - заключил Сергеич. - Осторожнее, Ляксандрыч, с колбасой. Мне её сестра завернула как надо, а я по дороге взял пару кусочков пососать и перебаламутил всё. Тоже вот колбаса. И чего только в неё не пихают! И крахмал, и ароматизаторы, и красители, стабилизаторы какие-то, сою. Только мяса не кладут. Купил на днях копчёную корейку и читаю, что там даже крахмал и мука положены. Как, скажите мне, туда можно крахмал и муку запихнуть?
   - А на вкус? - спросил кто-то.
   - Ничего на вкус, съедобно. Но не то.
   - Может, не надо было гонять женщин за хворостом? - засомневался Сергеич, чем меня очень порадовал. - Гостьи всё-таки. Негостеприимно как-то.
   - Ничего, так они быстрее войдут в нашу компанию, - после короткой заминки решил Николай.
   - Кстати, где ты их нашёл, Ляксандрыч? - спросил Петрович.
   - На дороге, - объяснил Николай. - Вопреки пословице. Мы уже несколько дней вместе осматриваем окрестности. Я решил, что они нашей компании не помешают.
   - Петровна хороша, - оценил мою подругу Петрович. - Как она сразу сообразила! "Николавна и Петровна", - отвечает. Только второй раз я рядом с ней ловить рыбу не сяду, увольте.
   Мне стало немного обидно, что мою находчивость приписали Ане, но ведь не станешь поправлять. И Николай не стал.
   Вроде, ничего плохого наши новые знакомые не замышляли, говорили обычно, так что я стала тихо отходить от места будущей трапезы, чтобы присоединиться к подруге, но тут раздался её пронзительный крик.
   Меня словно какая-то сила придавила к месту, а потом я побежала к Ане на помощь, на ходу доставая газовый баллончик. За спиной раздавался топот бегущих рыбаков.
   - Аня! - позвала я, потому что больше она не подавала голоса.
   - Я здесь, - жалобно ответила моя подруга.
   Я подбежала к ней первая. Она стояла, прижавшись к стволу большой сосны и с ужасом глядела на чёрное уродливое существо, открыто стоявшее шагах в десяти от неё. Узкая морда чупакабры повернулась ко мне, и её глаза уже не отрывались от моего лица. Приблизившийся топот спугнул животное. Оно метнулось в сторону и исчезло.
   - Что случилось? - спросил Николай, прерывающимся голосом.
   - Чёрная собака, - объяснила я. - Стояла прямо перед Аней и смотрела на неё. Вон там стояла.
   Петрович пожал плечами.
   - Большая собака? - спросил он.
   - Не очень большая, но она всё время следит за нами, - пожаловалась Аня. - Куда бы мы ни пошли, она всё время скользит поодаль. Как тень. Я очень испугалась, потому что мне показалось, что она сейчас бросится на меня.
   Петрович вновь пожал плечами.
   - А кто знает, может и бросится, - решил он. - Вот на того бедолагу бросилась и загрызла.
   - Может, это та самая собака и есть, - предположил Михалыч. - Постреляли собак, которые здесь ни при чём, а этот зверь, что разодрал человека, остался жив и выслеживает новую жертву.
   - А ты бы мог узнать ту собаку, если бы её увидел? - спросил Петрович.
   Михалыч задумался.
   - Вряд ли, - решил он. - Всё-таки темно было, и она так быстро метнулась прочь...
   Я соображала медленно, но всё-таки до меня дошёл смысл вопроса и ответа.
   - Подождите, - попросила я. - Что значит, смогли бы вы узнать или нет? Вы видели эту собаку?
   - Ту, которая была сейчас, не видел, - признался Михалыч. - А ту, которая убила мужика, почти видел. Мы с Сергеичем вместе шли по дороге, услышали крики и побежали к тому месту. Только и успели заметить, что мимо нас метнулась чёрная тень, похожая на собачью, а на дороге мужчина лежит, весь изодранный и не дышит уже. Я не мог его разглядеть, потому что лицо у него тоже было обкусано, а горло так просто...
   - Михалыч, опусти подробности, - остановил его Николай, из лучших побуждений, конечно, но совершенно некстати. Если бы погибший Сергей был нашим другом или родственником, тогда, конечно, нам бы было невыносимо слушать такие описания, и при Марине рассказывать всё это нельзя, но мы-то не были знакомы с погибшим, поэтому, не знаю как Аня, но лично я очень хотела узнать малейшие детали.
   - Михалыч, пожалуйста, не опускайте подробности, - попросила я.- Мы этого человека не знали, поэтому при нас можно говорить.
   - Говорить-то не о чем, - ответил рыбак. - Мы позвали людей. Да и не очень-то их дозовёшься, тем более, что одеты мы были не ахти... примерно как сейчас. Хорошо, мобильный был при мне, так что милицию сразу вызвал. Сергеич при теле остался, а я всё-таки кое до кого дозвался, а уж потом многие вышли. Жена того мужика прибежала, посмотрела на тело, чуть в обморок не упала, нашатырь давали нюхать. Сказала, что муж должен был с поезда по этой дороге идти.
   - А как она опознала труп? - спросила я.
   Николай пристально на меня смотрел, но мне было не до него.
   - Сергеич, как она его опознала? - спросил Михалыч. - Ты ближе стоял.
   - Она подошла к телу, наклонилась. Лицо и горло перед этим накрыли тканью, так что она уже не видела этих ужасных ран. Потом она на что-то указала стоявшему рядом врачу. Милиционер её о чём-то спрашивал. Она хотела было дотронуться до тела, но так и не решилась. Я её в этом не виню. Муж, это, конечно, человек родной, но не каждый сможет коснуться истерзанного тела, а у того мужика даже на груди были покусы, я уж не говорю про руки. Они были все изорваны.
   Мне стало не по себе от этого рассказа, а Аня вообще побледнела.
   - Значит, на меня эта собака тоже могла броситься и вот так разорвать? - дрожащим голосом спросила она. - Она смотрела мне прямо в лицо.
   - Всё, дамы, больше я вас одних никуда не пущу, - решил Николай. - По лесу будете ходить под моим личным надзором.
   - Да, теперь, пожалуй, и нам надо ходить с опаской, - решил Петрович. - Не помешает захватывать с собой нож и ещё что-нибудь, что можно сразу пустить в дело.
   - Пошли обратно, - спохватился Михалыч. - Мне особо долго задерживаться нельзя, иначе жена убьёт почище собаки. Я ушёл, пока она спала, предупредил, что ненадолго. Мне ещё крышу надо на сарае крыть.
   - Хворост берём все разом, - скомандовал Петрович.
   Мы набрали сучьев и веток, благо, их было много, и пошли к месту привала.
   - А... где... - промямлил Михалыч.
   - Нда... - вымолвил Николай.
   - Одна радость, что хоть наелась не нами, - попытался пошутить Петрович.
   У старого кострища, где рыбаки раскладывали еду, была разбросана бумага и целлофановые пакеты, а самой еды не было. Исчезли и колбаса, о которой они говорили, и хлеб, и всё остальное, о чём я не успела услышать.
   - Теперь, пожалуй, и костёр ни к чему, - заключил Николай.
   - Очень даже к чему, - опомнилась Аня. - Я не знаю, что нам Катя завернула, но еда у нас есть. И много еды, судя по весу.
   - Если она уцелела, - мрачно сказала я.
   - Если уцелела, - упавшим голосом согласилась Аня. По-видимому, она уже предвкушала завтрак на природе.
   Свёрток лежал в закрытой сумке и оказался нетронут. Аня с торжеством принесла его к костру, который Николай уже начал раскладывать, и принялась разворачивать. Меня стали одолевать сомнения. Я опасалась, что Катя приготовила что-то не очень подходящее для завтрака у костра, а тем более для мужчин. Вдруг там окажутся какие-нибудь сладкие закуски?
   - Вот это молодец ваша Катя! - похвалил её Петрович.
   - Да, знала, что положить, - одобрительно подтвердил Сергеич.
   Я смотрела на горку сырого картофеля, хлеб, аккуратные кусочки сырого куриного мяса, завёрнутые в отдельный пакет, копчёную корейку, варёные вкрутую яйца, соль в маленькой баночке, нож, бутылку с желтоватой водой и пластмассовые стаканчики.
   - Чай у нас будет, - сказал Николай, с сомнением поглядывая на бутылку.
   Он так это сказал, что я испугалась, не подразумевает ли он, что эта желтоватая жидкость - не вода, а водка. Да ещё Сергеич не сводил глаз с таинственного напитка. Но откуда Катя возьмёт водку, если мы её не покупали? Марина явно не выделит для нас водку из своих запасов, если они у неё есть. Да ещё вопрос, пьёт ли она водку. Я, например, не пью.
   Николай отвинтил крышечку, понюхал содержимое бутылки и кивнул.
   - Можно прямо сейчас, до еды выпить по стаканчику.
   - Да, неплохо выпить, - согласился Петрович. - А потом уж всё остальное, пока шашлычок будет печься.
   Это, к счастью, оказалась не водка, а, как я и ожидала, вода, но не простая вода, а сваренная с лимоном и небольшим количеством сахара.
   - Хорошо! - с чувством сказал Михалыч. - Передайте вашей Кате спасибо. Не забудете, Петровна? Николавна?
   Я поняла так, что Аня сегодня в центре внимания, а обо мне вспоминают лишь из вежливости, чтобы не обидеть.
   - Не забудем, - подтвердила Аня, купаясь в лучах славы.
   Николай зажёг костёр с первой же спички, хотя хворост был ещё влажный от росы, что говорило о его опыте в таких делах. Михалыч вырезал подходящие палочки и нанизывал на них мясо, готовясь к тому, чтобы приладить их над огнём. Петрович и Сергеич раскладывали еду и готовили места для сотрапезников. Мы с Аней не знали, чем помочь, чтобы при этом не помешать, и молча стояли чуть поодаль и наблюдали за приготовлениями. Хорошо было здесь, но меня, как это со мной часто бывает, мучило какое-то беспокойство, неудовлетворённость чем-то. Моя беда заключается в том, что я никогда не могу полностью отвлечься от своих мыслей, планов, переживаний. Другие отдаются веселью целиком, а я так не могу. Мне бы наслаждаться сейчас воздухом, красивыми видами, приятным обществом, предстоящим завтраком у костра, а меня всё гложут какие-то смутные переживания. Всё мне кажется, что я что-то упустила, что-то недоделала. В этом отношении у меня несчастный характер.
   - Прошу садиться, - радушно пригласил Петрович, в котором невозможно было бы теперь заподозрить того мрачного ворчуна, каким он казался во время рыбной ловли.
   - Клуб пикникистов готов принять в свои ряды новых членов, - сообщил Сергеич. - Правда, хорошо Ляксандрыч придумал? У Диккенса клуб пиквикистов, а у нас после рыбалки открывается клуб пикникистов.
   Я оценила удачную мысль. Особенно она была удачна теперь, когда наша жизнь превратилась в сплошное приключение с участием привидений, похлеще приключений героев Диккенса. Их похождения чаще всего бывали забавными, а у нас тут сплошная трагедия.
   - Дамы, учтите, что вина не будет, - предупредил Николай. - У нас так заведено: на рыбалке ни-ни.
   - Это очень хороший закон, - похвалила я.
   Мне как-то и в голову не пришло, что мужики в основной своей массе любят выпить, когда соберутся вместе, поэтому я очень обрадовалась, что пикникисты ввели у себя запрет на спиртное.
   - У нас все это приняли беспрекословно, - сообщил Петрович. - Сергеич только вначале всё пытался принести водку, но потом и он присмирел.
   - Да я и не хотел... - смущённо забормотал рыбак в фетровой шляпе. - Так, думал, для порядка.
   - Итак, момент настал! - объявил Петрович. - Садитесь и начинаем.
   И мы начали. Даже не думала, что буду с таким аппетитом есть, но всё оказалось замечательно вкусным.
   - Ну как? - спросил Николай, с наслаждением обгладывая свою палочку шашлыка.
   - Я была об этой курице худшего мнения, - призналась я, осторожно откусив кусочек.
   - То есть? - встревожился Михалыч.
   - Думала, что она будет жёсткой, а она очень даже вкусная.
   - Так ведь мастер готовил, - самодовольно проговорил он. - Я в шашлыках толк знаю.
   - А как вам рыбалка? - спросил Петрович, посмотрел на Аню и хмыкнул. - Что скажете, Петровна?
   Моя подруга покраснела и не нашлась, что ответить. Я решила придти к ней на помощь.
   - Как сказал один человек, рыбалка - это закалка терпения, - проговорила я.
   - Да, терпение мне сегодня понадобилось, - согласился Петрович.
   - Хорошо сказано, если иметь в виду сегодняшнее утро, - решил Сергеич. - Но так бывает не всегда. Обычно хоть что-нибудь да выловишь.
   - Да, сегодня получилось неудачно, - подтвердил Николай.
   - Нет, очень даже неплохо, - скромно проговорила Аня и окончательно смутилась.
   - Да, три рыбы пойманы и все у Петровны, - подтвердил Михалыч.
   - И все в мою рожу, - добавил Петрович.
   - Лицо, - деликатно поправила Аня.
   - Лицо, это когда рыбачишь спокойно, - возразил тот. - Рыба по лицу не шлёпнет, это она рожу выбирает. Я уж бояться стал, что клёв начнётся и меня всего исколошматят пойманной рыбой. Надо же! Только размечтаюсь - и бряк! И всё норовит по носу.
   - Что нового в мире духов? - тихо спросил Николай, незаметно подсевший ко мне.
   - Вроде, ничего. Всё как прежде.
   - Земля возле чердака не появлялась?
   - Нет.
   - Вой был?
   - Негромкий.
   - Почему же вы были сама не своя, когда мы шли на рыбалку? Вы и всю её первую половину просидели со страдальческим видом, а уж потом повеселели.
   Вот уж не ожидала, что кто-нибудь мог заметить моё смятение из-за ночного открытия. А как же хорошо я сумела всё растолковать! И тут моё хорошее настроение разом испарилось. Я поняла, почему чувствовала какое-то неудовлетворение, когда разжигали костёр и готовили еду. Я вновь, как всегда, поздно осознала смысл сказанного. На этот раз мне надо было внимательнее отнестись к словам рыбаков. Почему-то мне почти никогда не удаётся сразу осмыслить происходящее, и я начинаю всё ясно понимать только по истечении какого-то времени. Вот и сейчас мой с таким трудом восстановленный душевный мир рухнул из-за одной-единственной фразы.
   - Что с вами? - удивился Николай. - Что-нибудь случилось? Опять собака?
   Нет, это была не собака. Если бы из кустов высунулась длинная чёрная морда, я бы не ужаснулась так, как сейчас. Я вновь перестала доверять Марине, а это было пострашнее появления самой коварной чупакабры. Что сказал Михалыч? Сказал, что Марина наклонилась к телу и на что-то указала стоявшему рядом врачу. И ещё сказал, что она так и не смогла дотронуться до тела. Как же она могла определить, было на груди под шерстью родимое пятно или нет?
   - Мила, с вами всё в порядке?
   - В полном, - машинально ответила я.
   Как же человек стремится любыми способами сохранить душевный покой! Я и сейчас попыталась оправдать Марину. Я предположила, что она указала врачу на то место на груди, где должно быть родимое пятно, а он сам проверил его наличие. Такое вполне могло быть. Жаль, что у Михалыча и Сергеича не расспросишь обо всём подробнее. Если задашь вопрос на эту тему, то могут поинтересоваться, зачем мне всё это нужно.
   Мне на память пришла ещё одна фраза Михалыча. Он сказал, что у Сергея были искусаны лицо, шея, руки, даже на груди были покусы. А мог он их заметить под густой растительностью?
   - Мила, о чём вы так напряжённо думаете? - спросил Николай.
   - О той собаке, - ответила я. - Той, что загрызла Сергея. Неужели он не защищался?
   Я решила начать разговор на эту тему, а уж дальше как повезёт. Если сумею, то выспрошу интересующие меня подробности.
   - Может, и защищался. Наверное, защищался.
   - Если собака была не такая уж большая...
   - А кто может быть уверен, какая она была? Михалыч и Сергеич заметили лишь промелькнувшую собачью тень. Как определить в темноте, какой была эта собака? И напасть она могла неожиданно. Возможно, сразу схватила его за горло и перекусила что-нибудь жизненно важное. Может, сразу убила, а может, только обездвижила.
   - И всего изодрала, - продолжала я. - Откуда в собаке такая ненависть? Она была бешеная?
   - Не думаю. Если бы была бешеная, врачи бы это при вскрытии выявили. Не при вскрытии, конечно, а после взятия анализов.
   - Да, наверное, выявили бы, хотя и не обязательно. Я смотрела в каком-то фильме, что иногда патологоанатомы и не вскрывают тела, если причина смерти ясна. У них там так много работы, что они с ней не могут справиться.
   - Мало ли что в фильмах покажут, - возразил Николай, а потом добавил, подумав. - Хотя в жизни происходит гораздо больше беспорядка, чем это выносят на экраны.
   - А что, покусы на груди были так хорошо видны?
   - Мила, вы мне не объясните, что у вас на уме? - прямо спросил Николай.
   - Вот именно, что у меня на уме ничего нет, - попыталась я выкрутиться. - Точнее, ничего нет в уме. Я, как Страшила, имею сейчас мозг, набитый иголками и булавками, но, видно, они отсырели, потому что я ничего не могу сообразить. А мне бы очень хотелось узнать все подробности о смерти Сергея. У нас в доме бесчинствует призрак, происходят какие-то чудеса с зеркалом и посудой... Про посуду я мнения не изменила, а вот с зеркалом непонятно. Возле чердака оказалась земля. Я хочу понять, что происходит. Если это погибший Сергей, то надо узнать, что его беспокоит. Если это застреленная собака, то про неё надо узнать все подробности.
   Николай молча и внимательно меня выслушал, что-то прикидывая про себя, а потом кивнул.
   - Хорошо, я узнаю у Михалыча и Сергеича все детали, - пообещал он. - Мне и самому интересно. Я никогда ещё не сталкивался с таким явным проявлением потусторонних сил.
   - Только, пожалуйста, Николай, расспросите обо всём, даже о том, как выглядел Сергей после смерти, какие раны у него были. Может быть, какая-то мелочь подскажет нам, в чём причина всех этих явлений. Спросите, много ли было крови и где она растеклась. Было ли её больше возле головы или возле туловища.
   - Мила, вы меня поражаете, - признался Николай. - Зачем вам это?
   - Не знаю. Пока не знаю, но это может быть полезным. Расспросите поточнее о покусах и о том, как они располагались на теле.
   - Хорошо, расспрошу, - сказал он. - Как вам передать полученные сведения? Можно говорить при Ане или лучше без неё?
   Я подумала.
   - Лучше без неё. Ей можно рассказать обо всём в том случае, если эти подробности окажутся полезны.
   - Тогда нам надо будет встретиться вдвоём, - предупредил Николай. - Неудобно шептаться в присутствии третьего лица.
   - Когда всё узнаете, то скажите мне, и мы договоримся о встрече.
   - Отлично, - проговорил Николай, и мне показалось, что он был чем-то доволен.
   Пока мы беседовали с Николаем, разговоры у костра не утихали. Оказывается, Петрович увлёкся рассказами о рыбалке и занимал Аню такими фантастическими описаниями приключений на этой реке, что даже мне, человеку, только начавшему его слушать, стало очевидно, что они составлены наполовину из анекдотов, а наполовину из рассказов путешественников, странствующих в тропиках. Моя подруга, постепенно вовлекаемая в эти "воспоминания", увлеклась ими не на шутку и слушала краснобая, раскрыв рот.
   Я не стала высказывать собственное мнение и сосредоточилась на чае, крепком, сладком, пахнувшем дымком.
   Когда костёр потух, все засобирались уходить. Николай старательно залил угли, проследив, чтобы ни один не остался тлеть. Михалыч в это время подобрал все пакеты и бумажки, уложил их в сумку и внимательно оглядел место нашего отдыха.
   - Вроде, всё в порядке, - заключил он.
   Мы двинулись в обратный путь. Я, если честно, чувствовала себя немного очумелой, словно всё это происходило не со мной. Наверное, сказывались ночные размышления и догадки. Сейчас я решила на время отбросить все помыслы о несоответствиях в словах Марины в ожидании сведений, которые должен был собрать Николай. Что толку гадать, если не знаешь всех фактов?
   Мы разделились на дороге. Михалыч пошёл по направлению к станции, Сергеич свернул на улицу между дачных домов, Петрович и Ляксандрыч направились к рынку. На прощание Николай бросил на меня заговорщический взгляд.
  

Глава 18

Не подслушивай - не услышишь о себе плохого

   - Как порыбачили? - встретила нас Марина.
   - Где улов? - спросила Катя.
   Я боялась, что не смогу скрывать недоверия, которое вызывала у меня теперь хозяйка, но оказалось, что не только могу, но даже способна забывать о нём.
   - Чудесно! - с восторгом ответила Аня.
   Она принялась во всех подробностях рассказывать о рыбалке, рыбаках и пикнике.
   - Значит, остались довольны? - со снисходительной улыбкой уточнила Марина.
   - Очень, - заверила её Аня. - Я бы ещё порыбачила.
   - И порыбачишь, - уверенно сказала Катя. - У тебя ведь Золотая блесна, а эти рыбаки наверняка захотят отыграть её обратно. Это ведь у них как переходящее знамя, символ достижений и успеха.
   - Катя, как ты сумела так угадать с провизией? - спросила я.
   - Я сначала оторопела, увидев пакет с сырым мясом, - призналась Аня, - а когда Петрович сказал про шашлычок, то я и сообразила что к чему.
   - Уж что-что я знаю, так это как рыбаки готовятся к пикнику. У меня отец был не столько рыбаком, сколько любителем посидеть у костра после рыбной ловли. Вот к этому он готовился основательно, я любовалась. Удочки он так себе не готовил, как мешок с едой. Мать возмущается, что он опять уходит на чёртову рыбалку, а он твёрдо обещает вернуться до полудня, причём говорит искренне, а возвращается после четырёх. Ваши Петровичи и Ляксандрычи хоть не пили там?
   - Нет, - сказала я, очень довольная. - У них на это время действует сухой закон.
   - И то хорошо, - сказала Марина.
   - Будете завтракать? - спросила Катя.
   - Куда там! - ужаснулась Аня.
   - Пойду-ка я к рабочим, - решила Марина.
   - Сегодня должна придти эта девушка, Юля, - напомнила Катя. - Я хочу всё в кухне убрать до неё, чтобы не мешаться.
   - А я сейчас хочу лечь в шезлонг где-нибудь под деревом и поспать, - сообщила Аня.
   - Только не ложись там, где в тебя могут запустить камнем, - напомнила я. - Хоть соседка и напугана угрозой вызова милиции, но дети могут оказаться храбрее.
   - Ой, мы же Марине не рассказали о том, почему соседка обвинила её в том, что она велела нам вызвать милицию! - спохватилась Аня.
   - Почему? - спросила Катя.
   Аня объяснила.
   - Это Миле ночью пришло в голову, - пояснила она.
   - Здорово, - удивлённо проговорила Катя. - Я бы не додумалась.
   Аня поспешила к Марине, Катя занялась уборкой посуды, а я пошла наверх, чтобы взять записи, ручки и электронную книгу. На втором этаже было тихо. Я вошла в нашу с Аней комнату, взяла всё, что мне могло понадобиться, и пошла обратно. На лестнице я остановилась. Тишина. Я тихо подкралась к двери на чердак и прислушалась. Внутри явно было какое-то шевеление, но очень неясное. Поколебавшись немного, я приложила глаз к замочной скважине. Больше всего я опасалась, что с другой стороны выскочит какой-нибудь тонкий штырь и проткнёт мне глаз, но ничего такого не произошло. Зато я ничего и не увидела. Сначала я предположила, что внутри торчит ключ, а потом решила, что я не смогла бы ничего увидеть через такое отверстие, потому что оно было очень узким и имело изогнутую форму. Можно было возвращаться обратно, но я ещё немного помедлила у запертой двери. Потом я решилась на очень смелый поступок: я тихонько постучалась в чердачную дверь и прислушалась, ожидая, что вот сейчас она резко распахнётся и передо мной предстанет нечто ужасное. Ничего. Я опять прислушалась. Тишина. Даже лёгкого шелеста не доносилось. Я спустилась вниз.
   - Где ты расположишься? - спросила Катя.
   - Здесь в столовой, - ответила я. - И ветра нет, и столик к моим услугам, и, главное, диван.
   - Создашь свой голландский натюрморт на радость Марине? - спросила Катя. - А я пойду в сад и тоже полежу в шезлонге. Не всё же Ане наслаждаться жизнью.
   - Давай-давай, мало тебе одного синяка, - бездумно ответила я.
   - Ну спасибо, - укоризненно произнесла Катя. - Я тут, как первопроходец, жизнью жертвую, опытным путём выискиваю для вас самые безопасные места, а ты насмехаешься. Посмотрим ещё, что ждёт тебя, когда ты решишь отдохнуть в саду. Счастливо поработать.
   Трудно работать после почти бессонной ночи, рыбалки, пикника, видения чупакабры, да ещё подробностей о смерти Сергея, но я заставила себя вникнуть в проблемы своих героев и даже кое-какие из них успешно разрешила. Диалоги вначале показались мне натянутыми и безжизненными, но потом я вошла во вкус и даже придумала несколько очень забавных эпизодов. С сочинительством не угадаешь: то чувствуешь себя прекрасно, настроение хорошее и хочется работать, но дело не идёт, а то и не выспишься, и на душе смута, и заниматься своей книгой не хочется, но неожиданно втягиваешься в творчество.
   Меня отвлёк приход Юли. Девушка поздоровалась и спросила, начинать ли ей с первого этажа или со второго. Я подумала, что лучше воспользоваться случаем пока Кати нет и она не начала заниматься обедом, а то потом выйдет не очень хорошо, если Юля станет убирать, а Катя - переступать через пылесос, снуя от плиты к столу.
   - С первого, Юля.
   Девушка старательно водила насадкой по полу, по-моему, даже излишне старательно, а в это время пришла Катя.
   - Здесь уборка? - спросила она.
   Если вдуматься, то вопрос не имеет смысла, потому что это видно каждому заглянувшему сюда, но мы неизменно произносим подобные бессмысленные фразы или для того, чтобы что-то сказать, или от растерянности.
   - Здравствуйте, Юля, - спохватилась Катя. - Не спешите, я приду позже.
   Катя хотела выйти, но повернулась ко мне.
   - Знаешь, Мила, я боюсь, что начнётся дождь. Ветер поднялся, небо какое-то белёсое, а на горизонте появились облака.
   Я стала лихорадочно припоминать признаки изменения хорошей погоды на плохую, а если точнее, ясную - на пасмурную. Как водится, всё, что я прочитала когда-то на одном из сайтов по выживанию и что казалось ясным и понятным, бесследно исчезло из памяти. Недаром я не устаю повторять своим ученикам, что понятый на уроке материал нужно обязательно повторить дома, причём желательно в тот же день, а потом и на следующий. Теперь я на собственном опыте убедилась, что один раз прочитанное, пусть даже прочитанное очень внимательно, почти не усваивается. И всё-таки я кое-что припомнила, хотя и не была уверена, что это относится к нужному случаю.
   - Катя, ты говоришь, что появился ветер?
   Моя подруга, уже шагнувшая было за порог, вернулась.
   - Извини, Мила, но до тебя доходит, как до жирафа.
   Юля чуть повернула голову, прислушиваясь.
   - Это не очевидный факт и требует подтверждения, - ответила я и спросила. - Какие облака появились: перисто-когтистые или кучевые башенные?
   - Ну, ты даёшь! Откуда же я знаю? Не башенные, это понятно, но когтистые они или нет, я не знаю.
   - Пусть так. Но скажи хотя бы, совпадает ли движение облаков с направлением приземного ветра?
   Катя поглядела вверх, потом на землю, покрутила пальцем у виска и удалилась. Краем глаза я заметила, что Юля с немым восхищением смотрит на меня. Опомнившись, она продолжила уборку.
   Я была удовлетворена. Иногда полезно встряхнуться и развлечься, вот так удивив и озадачив людей, важно только не допустить, чтобы это вошло в привычку.
   Юля выключила пылесос и принялась доставать ведро и тряпку. Я даже удивилась, что Марина не удосужилась купить моющий пылесос. Лично у меня такого нет, я пользуюсь обычным, но она всё-таки жена предпринимателя, причём предпринимателя далеко не бедного, и могла бы приобрести пылесос подороже, тем более что места здесь достаточно для его хранения. Даже у некоторых моих учеников, судя по их разговорам, такие есть. Но, оказывается, Юля собиралась не пол мыть, а протереть подоконники. Пылесос, как и всё у моей подруги, оказался самым что ни на есть современным и многофункциональным.
   В наступившем после гула пылесоса затишье я отчётливо услышала отдалённый вой. Собаке или Сергею, как видно, надоело вести себя пристойно, и она или он решили возобновить вокальные упражнения. Сейчас, днём, да ещё в обществе Юли, мне не было жутко, как это случалось ночью, а потому я могла хотя бы мысленно отплатить этому существу хотя бы такой насмешкой. Послушав то затихающий, то усиливающийся вой, я вдруг как по наитию спросила:
   - Юля, вы что-нибудь слышите?
   Девушка замерла, потом испуганно повернулась ко мне.
   - Простите, что именно я должна слышать?
   - Прислушайтесь хорошенько. Вам эти звуки ничего не напоминают?
   Юля старательно прислушалась.
   - Я ничего не слышу, - призналась она.
   Конечно, у каждого слух по-разному развит. Некоторые слышат слабый шёпот, а другим недоступно различить даже тихий разговор. Есть и полуглухие, и совсем глухие. Одна учительница, заведующая нашим общешкольным радио, настолько плохо слышит, что врубает его на всю мощь, причём радиоприёмники у нас висят высоко, у самого потолка, а звук у них не регулируется. Те учителя, у кого звук первоначально налажен на повышенную громкость, в дни праздников или радиоуроков затыкают уши ватой или выходят из кабинетов. Сколько мы не обращались к ней с просьбой сделать тише, толку не было. "Разве это громко?" - искреннее удивлялась она. А у детей и подростков в большинстве вообще слух испорчен из-за посещения этих ужасных дискотек с бьющим по барабанным перепонкам ударником, недаром они и носят название "барабанные". Именно поэтому я не слишком удивилась, когда Юля дала такой ответ.
   - Здесь я закончила уборку, - нерешительно сказала девушка. - Я поднимусь на второй этаж?
   По-видимому, она меня стеснялась.
   - Конечно, Юля.
   Я подождала, когда она окончательно уйдёт, и пошла следом за ней, притворившись, что мне надо что-то взять. А что взять? "Собака Баскервилей", уже не раз востребованная, выручила меня и сейчас. Девушка уже подключала пылесос к розетке в комнате Марины, когда я вошла. Она вздрогнула.
   - Я не хотела вас пугать, Юля, - извинилась я. - Прислушайтесь теперь. Что вы слышите?
   Не услышать дикого воя, то затихавшего, то перерастающего в рёв, было невозможно, если не быть совсем глухой, но девушка с удивлением на меня посмотрела.
   - Я ничего не слышу, - сказала она.
   Почему-то у меня возникло стойкое убеждение, что она лжёт.
   - Это хорошо, что вы ничего не слышите, - проговорила я. - Значит, мне показалось. Собственно, я пришла за книгой.
   Я помахала потрёпанной книжкой и спустилась вниз, чувствуя её взгляд, провожающий меня до самой лестницы.
   Я вернулась на своё место. Рабочий порыв прошёл, и я задумалась о том, чего же я добилась своими действиями. Юля показалась мне очень подозрительной особой, преследующей какую-то тайную цель. Сразу же вспомнился отрывок из её разговора с Михал Михалычем. Что она искала? Что ей было нужно в этом доме? Она всего лишь уборщица. Что она могла искать, притом с ведома садовника? Какую тайну они скрывают? Я долго ломала себе голову над этой загадкой, пока не пришла к нелепому выводу, что это они убили Сергея. Скорее всего, судя по подслушанному разговору, убил Михал Михалыч, а Юля была этому свидетельницей или соучастницей. Тогда что же они ищут? Деньги? Драгоценности? Документ особой важности?
   Я стряхнула с себя эти мысли, как дурное наваждение. О чём я думаю? Сергея загрызла собака, и сомнения в этом нет. Что бы ни писали о нашей доблестной милиции, но определить характер и происхождение нанесённых ран они сумеют. Так почему же я напридумывала весь этот вздор? Видно, работа над книгой не пошла мне на пользу, а лишь взбудоражила фантазию и заставила её прорабатывать всякие бредовые идеи. Я сейчас же прикинула, нельзя ли это использовать в будущей книге, и не пришла к определённому выводу. На всякий случай я наскоро записала свои подозрения насчёт садовника и уборщицы, а потом продолжила заметки, составив список лиц, замешанных в преступлении, замысел которого ещё не созрел у меня в голове, но уже начинал проглядывать.
   "А может, она не врёт?" - пришло мне на ум.
   Теперь мысли потекли в другом направлении. Если этот вой издаёт не живое существо, а призрак, то могло быть и так, что слышим его лишь мы, живущие в доме, а приходящей уборщице не дано его слышать. Тогда это доказывает, что мы имеем дело со сверхъестественными силами, как мне не претило осознание этого факта. Я постоянно то твёрдо убеждалась, что все чудеса - действие неземных сил, то приходила к выводу, что всё в этом мире объяснимо, надо только суметь найти это объяснение.
   Когда я уже утвердилась в мысли, что впервые в жизни столкнулась с по-настоящему сверхъестественными явлениями, как вспомнила, что соседка Тани, той самой, у которой дети без царя в голове, сказала, что Таня слышала вой и думала, не завела ли Марина собаку. Выходит, она слышала вой, а Юля, находившаяся почти под источником этого громкого сейчас звука, его не слышала. Я тут же вновь склонилась к мысли, что девушка лжёт. А может, не лжёт? Соседка могла слышать вой какой-нибудь другой собаки, живой, а не призрака.
   У меня даже голова заболела, не то от напряженных размышлений, не то перед переменой погоды.
   - Мила, неужели ты всё ещё работаешь? - удивилась Катя, входя. - Все писатели так долго сидят над своими писаниями?
   - Не знаю, - ответила я, радуясь возможности отвлечься и подумать о чём-нибудь другом. - Кто-то неделями не подходит к столу, а потом начинает работать, не отрываясь. Кто-то дня не может прожить, не написав хоть страницу. Есть такие, которые пишут долго, они могут над абзацем размышлять весь день. А есть такие, кто способен за неделю написать роман, правда, я такой скорости не понимаю.
   - А ты? - спросила Катя.
   - По-разному. Во время учебного года мне не до романов. Дай бог, если напишу пару-тройку рассказов. А потом то хорошо работается, то не очень. Но по сравнению со многими другими, я пишу медленно.
   - А я из-за тебя всё пыталась определить, дует ли наземный ветер в ту же сторону, в которую бегут облака, - обиженно сказала Катя.
   - Ну, и как?
   - Так и не смогла определить. Но уж нервов я себе истрепала, пока поняла, что эта задача не для меня! Спасибо тебе!
   - Всегда пожалуйста, но вообще-то полезно этому научиться. Я как-нибудь этим займусь. Направление ветра можно определять, подставляя щеку, послюнявив палец, а самый простой способ - бросить что-то лёгкое. Куда полетит - туда и ветер дует.
   - По-моему, нам доступно только последнее, - пессимистично призналась Катя.
   - По-моему, тоже.
   Она занялась обедом. Мне стало неловко полулежать на диване, в то время как она суетится, и я спросила:
   - Катя, тебе помочь?
   - Не надо.
   Я очень надеялась получить такой ответ, но скрыла удовольствие.
   - А я, пожалуй, пройдусь немного по саду, - сказала я.
   - Конечно, иди. Сидишь здесь полдня, пишешь, глаза ломаешь.
   Я вышла на крыльцо. Ветер был сильным, и я подумала о деревьях. Некоторые из них были уже старые, а мне хорошо известно, как у них обламываются сучья. Однажды у нас дерево раскололось надвое, причём на землю упала именно та половина, между ветвей которой проходил провод, так что мы остались без электричества и долго искали электрика. А та половина, которая могла бы упасть без вреда для нас и провода, стоит до сих пор и даже иногда даёт урожай.
   Перед дождём, а особенно перед грозой, почему-то всегда испытываешь тревогу. Вот и сейчас у меня было такое чувство, словно ожидаешь чего-то неприятного, а оно, ещё неизвестно, произойдёт или нет.
   Ани видно не было. Она затерялась где-то на обширном участке. Я отправилась было её искать и уже отошла от дома, но в это время раздался звонок, и Марина пошла к воротам. Я остановилась, наблюдая за ней. Я знала, что сегодня должны были привезти доски, и предвидела в скором времени обычные в таких случаях крики хозяйки, опасающейся, что потопчут её цветы или газон. Но оказалось, что я ошиблась. За металлической дверью стоял мужчина с лысиной, который уже приходил сюда и после разговора с которым Марина была так расстроена.
   - Это опять вы? - угасшим голосом встретила его хозяйка и вышла за пределы участка.
   Я стала тихонечко пробираться в ту сторону, прячась за посадками. Подобраться к самим воротам было невозможно, потому что газон и кусты заканчивались и начиналось открытое пространство, выложенное каменными плитами. Если бы кто знал, как мне хотелось послушать, о чём разговаривают моя подруга и этот мужчина! Как бы ни пыталась я объяснить несоответствие в словах Марины, которое открылось мне ночью, но подозрение, раз посеянное, уже не оставляло меня, и подозрение это было тем неприятнее, что не подпитывалось никакими доказательствами, но и не опровергалось ими. Почему Марина была расстроена вчера утром после визита этого человека?
   Моё внимание привлекли кусты смородины, растущие вдоль каменного забора. Я огляделась и убедилась, что рабочие заняты на строительстве, Михал Михалыч просматривается лишь сзади, лишь наполовину, да и то это нижняя половина, потому что он что-то полет. В таком положении он не мог меня видеть. Юля должна быть увлечена уборкой или какими-то неясными действиями, Катя готовит обед. Где Аня, я не знала, но решила пренебречь возможностью, что она увидит мои действия, не принятые в обществе, а тем более, в доме, где живёшь как гость. Я тихо пробралась за кусты и, пригнувшись, стала двигаться к воротам. Я остановилась, услышав отчётливые голоса, и опустилась на землю, сознавая, в какое неприятное положение попаду, если меня здесь заметят. Что тогда делать? Придётся прямо выложить Марине то, что не даёт мне покоя.
   - Откуда мне это знать? - устало и, по-видимому, не в первый раз говорила Марина.
   - Но вы должны были что-то заметить, - пытаясь сохранять спокойствие, говорил мужчина. - Вы ведь его жена и изучили его обычное поведение. Может, он упоминал о каких-то планах, требующих больших денег?
   - Нет.
   - Может, вы заметили что-нибудь необычное?
   - Говорю же вам, что нет.
   - Но деньги пропали. Крупная сумма. Для компании это очень ощутимо, это почти крах.
   - Не знаю. Может, их взял кто-то ещё, - попробовала оправдать мужа Марина. - У Сергея было много недостатков, но вором он не был и чужие деньги не взял бы.
   - Нельзя сказать, что это были чужие деньги, - возразил мужчина, всё ещё сдерживаясь. - Мы открыли компанию на равных правах, так что половина дохода - его. Может, он решил как-нибудь выйти из игры, раз в последнее время мы терпели убытки...
   - Этого не могло быть! - резко оборвала его Марина.
   - А как тогда объяснить, что деньги исчезли именно в тот день, когда в офисе оставался один Сергей? - грубым тоном спросил мужчина. - Кто, кроме него, мог их взять? Кто-то с улицы? Сейф не взламывали. Когда я пришёл утром, он был заперт, но денег в нём не оказалось. Документы лежали, а деньги исчезли. Куда они делись? Сами собой испарились? Поищите в доме, потому что, в противном случае, я обращусь куда надо. Или, может, вы не хотите их отдавать? Спровадили супруга на тот свет, вздохнули с облегчением, навели сюда каких-то баб, которым, видно, делать совсем нечего, раз две из них всё время шатаются по дорогам, а третья не вылезает с участка из-за синяка. Кто, интересно, её долбанул? А как эта ваша толстуха ходит! Это же стыдоба! Ей бы свои телеса прикрыть, а она их не стесняется. При муже вы смотрелись как породистая женщина, а сейчас так опростились. Неужели вам нравится якшаться с нищими неудачниками? Наверное, и вы в душе такая же. Говорят же, каковы твои друзья, таков и ты.
   Марина прокашлялась, прежде чем начать говорить.
   - Это мои школьные подруги, - безжизненным голосом сказала она. - Я пригласила их для того, чтобы не быть одной. Они добрые и славные...
   - И приходящая уборщица может быть доброй и славной, но делать её другом не станешь, - презрительно проговорил мужчина. - Но мы отвлеклись от дела. Куда подевались деньги? Если вы думаете, что можете их присвоить, потому что доля вашего мужа по наследству переходит к вам, то ошибаетесь. Долю в компании вы по истечении полагающегося времени, конечно, получите и потом сможете её продать, например, мне, но сразу вам никто не позволит взять деньги. Так как я могу их получить назад?
   - Но, может быть, их взяли в милиции? - робко предположила Марина.
   По её тону я поняла, насколько она испугана.
   - В милиции? - с досадой переспросил компаньон Сергея. - Это я выясню после того, как буду уверен, что их нет у вас. А я очень сомневаюсь, что вам про эти деньги ничего не известно. Признайтесь, ведь припрятали их? Муженёк пришёл, оставил деньги, потом погиб, а вы решили их присвоить?
   - Он не приходил домой, - тусклым голосом проговорила Марина. - Он погиб по дороге, когда возвращался с работы.
   - Вам плохо? Эй!
   - Оставьте меня! - голосом умирающей простонала Марина. - Я ничего не знаю. Никаких денег у меня нет. И Сергей не мог их взять. Не в его это было правилах.
   - Как хотите, - зло проговорил мужчина. - Я вас предупредил. Если через неделю я не получу нужную сумму, я найму детектива и он расследует это дело.
   - Но откуда я возьму деньги, если у меня их нет? - спросила Марина.
   - Не думаю, что у вас их нет, - жёстко проговорил мужчина. - А если вы, действительно, хотите сделать вид, что их нет, то продайте дачу и ещё кое-какое барахло - вот вам и деньги.
   - Это невозможно! - вскрикнула Марина.
   Я услышала, как щёлкнул замок, когда металлическая дверца в воротах закрылась. Марина, сгорбившись, медленно пошла к дому. Когда она скрылась, я осторожно вылезла из кустов. Я чувствовала себя крайне неловко. Мало того, что я услышала в адрес гостей, а значит, и в свой адрес кое-что очень нехорошее, так ещё и существовала реальная возможность, что меня обнаружат в этих кустах. Хороша бы я была, если бы меня заметили! Я сама ещё не знала, насколько важны сведения, которые я получила таким недостойным путём, но подозревала, что это ценная информация, поэтому то укоряла себя и давала себе слово, что больше в такое двусмысленное положение себя не поставлю, то начинала себя хвалить за предусмотрительность.
   - Милица, я этого от тебя не ожидала, - раздался сбоку голос Ани.
   Я повернулась к ней.
   - Аня...
   - Можешь не оправдываться. Любопытство заело, да? И решила подслушать? Давай ещё во все ящики у Марины заглянем, сумку откроем и всё там перероем, в письма нос сунем. Я не думала, что ты на такое способна.
   - Аня, я тебе сейчас кое-что расскажу...
   Я решила не ожидать, пока Николай передаст мне подробности о гибели Сергея, а открыть Ане всё, что меня тревожило, лишь бы как-то оправдаться перед ней.
   - Я ничего не желаю слышать, - презрительно отказалась она. - Подслушивать и делиться подслушанным не в моих правилах.
   - Хотелось бы мне знать, как бы ты поступила, если бы знала то, что знаю я. Если быть точной, то ты это тоже слышала, потому что присутствовала при разговоре с Мариной, но ты не обратила внимания на её слова, а я этой ночью поняла не только то, почему Марину обвинили в том, что она велела нам вызвать милицию, но и кое-что другое, не столь невинное. Неужели ты думаешь, что я просто так решила подслушать этот разговор?
   Аня колебалась, не зная, как ей быть. Вроде, мои слова звучали убедительно, но, с другой стороны, поступок мой был очень уж некрасивым и она не могла с ним смириться.
   - Лучше со мной ни о чём таком не говори, - сделала она выбор.- Я даже не знаю, захочу ли сегодня пойти с тобой гулять.
   - Дело твоё, - сказала я. - Но учти, что у меня очень важная информация насчёт гибели Сергея.
   Я почти физически ощутила, как разрывается Аня между своими принципами и желанием узнать, в чём же всё-таки дело.
   - Договоримся так, - небрежно обронила я, - если ты хочешь меня выслушать, то пригласи с собой на прогулку, а если ты считаешь, что даже ТАКОЕ не извиняет моё подслушивание, то иди одна, а я займусь работой.
   Я не стала продолжать и пошла к дому, уверенная в результате. Любопытство - это непобедимое свойство человека, главное - умело его разжечь. Аня мучилась сейчас необычайно, желая узнать, что же такое важное я узнала из беседы, в которой принимала участие и она, тем более что напрямую о смерти Сергея мы уже давным-давно не говорим, избегая растревожить душевный покой хозяйки.
   Марины внизу не было. Скорее всего, она скрывалась наверху, пытаясь успокоиться. Но к обеду она вышла и была почти прежней, лишь бледность давала понять посвящённому о тайных её переживаниях. Катя настолько привыкла к её нервозности и постоянной напряжённости, что даже взглядом не выразила интереса к её состоянию. Я понимала, что происходит, хотя, как выяснилось потом, не до конца, а Аня ломала голову над загадкой, которую я ей загадала.
   - Девочки, вы не поссорились? - озабоченно спросила Катя, заметив, что мы с Аней не разговариваем.
   Я поневоле обратила внимание на то, что её обширный зад и широчайшие бёдра ещё больше подчёркивает юбка со складками и поперечными полосами. Ей бы пустить эти полосы вдоль, а складки убрать... Я спохватилась, что начинаю приглядываться к ней глазами "партнёра", и перестала думать о её внешнем виде, но про себя решила, что права моя мама и мне надо к школе купить себе несколько изящных вещей не из области ширпотреба.
   - Не столько поссорились, сколько у нас вышло одно разногласие, - объяснила я. - Думаю, к вечеру оно разрешится.
   Марина рассеянно посмотрела на нас, но, кажется, не заметила ничего странного в напряжении, нависшем над нами. Это был воистину молчаливый обед. Для пищеварения это было бы очень хорошо, потому что оживлённая беседа во время еды мешает процессу усваивания пищи, если бы при этом соблюдалось второе условие - хорошее настроение и сосредоточенность на еде, но их не было и в помине. Немного скрасило эту мрачную трапезу лишь одно маленькое происшествие. Когда Катя разлила всем чай, Марина, нервно дёрнув рукой, опрокинула свою чашку. Никто не успел опомниться и подхватить её, так что она, прокатившись по столу, благополучно упала на пол.
   Марина вздрогнула и в ужасе смотрела на содеянное.
   - Ничего, это к счастью, - сказала Катя.
   - К какому счастью может привести разбитая чашка из моего любимого и очень дорогого сервиза? - Мне легче было бы разбить себе голову.
   - Тогда зачем тебе сервиз? - не выдержала я.
   - Ну, не голову, конечно, а коленку.
   - Калека радостно пила чай из спасённой чашки, - сказала я.
   - Не до такой же степени, - опомнилась Марина. - Чуть-чуть. Пусть будет больно, но чтобы потом всё прошло. Я не выношу, когда вещи портятся по моей вине. За других я не отвечаю, поэтому мне жалко разбитой посуды, но и только, а когда я сама что-нибудь разбиваю, то потом места себе не нахожу и всё время себя ругаю.
   Кажется, ей пошло на пользу огорчение такого рода, потому что отвлекло её от разговора с неприятным человеком.
   Когда Марина вышла, торопливо закончив обед, Катя недоумённо посмотрела на нас.
   - Что случилось? - спросила она. - С рыбалки вы пришли весёлые, а сейчас смотреть друг на друга не хотите.
   - Я хочу, - возразила я.
   - И я, - не глядя на меня, подтвердила Аня.
   - А гулять вы пойдёте? - подозрительно поинтересовалась Катя.
   - Я - вряд ли, - сказала я. - У меня не завершился творческий процесс. Я остановилась на очень интересном месте, и мне надо дописать эту сцену.
   Аня была в отчаянии. Позвать меня на прогулку для неё означало показать, что она примирилась с моим поступком и извиняет его, но не позвать было выше её сил.
   - Это означает, что я должна идти одна? - спросила она. - Я не могу. Я должна встретиться с Михаилом, но я не могу появиться вот так одна. Нет, Мила, ты обязательно должна пойти со мной.
   Я нарочно долго размышляла, показывая, что колеблюсь, но потом снисходительно ответила:
   - Хорошо, схожу с тобой к твоему Михаилу. Только учти, что это жертва с моей стороны.
   Катя одобрительно улыбнулась. Она очень боялась, что наша странная размолвка продолжится и омрачит нам всем отдых.
   Я вышла в сад и стала бродить по дорожкам. Дождь, если и намечался, должен был пойти к ночи, а пока лишь сильный ветер показывал, что погода меняется. Я должна была обдумать множество вопросов, но не могла задержаться ни на одной мысли. Они скакали, как блохи. Сравнение далёкое от поэтичности, но зато близкое к правде. Главным было сейчас поразмыслить над требованием высокомерного партнёра Сергея по бизнесу, но я не могла даже по порядку припомнить разговор, потому что, едва дело доходило до нашей с Аней и Катей характеристики, данной этим неприятным мужчиной, как холодный разум, который был сейчас необходим, уступал место горячему негодованию, близкому к обиде. Как ни успокаивай себя и не уговаривай, как ни напоминай себе, что это нувориш, выбившийся из грязи, а потому так опасавшийся общения с людьми нормальных человеческих профессий, но мир на душу не сходил. Почему учитель или экономист хуже, чем бизнесмен? Однако выскочка, вроде этого лысого партнёра, считает неудачниками тех, кто работает на предприятии или в школе. Но хуже всего было другое. Теперь я не знала, оставаться ли здесь или уехать к себе на дачу. Оказывается, в глазах бизнесменов, мы компрометируем Марину. Она сама обратилась ко мне за помощью, потом была рада, что и Катя с Аней присоединились к нам, но теперь, после разговора с "партнёром", возможно, она уже переменила своё мнение и тяготится нашим присутствием, стыдится нас. Лично я не вижу ничего особенного в женщинах, которые проходят по нашей улице или выходят на дорогу к рынку. Обычные женщины, многих не иначе, как бабами не назовёшь. Большинство из них, судя по речи, не из Москвы. Я ничего не имею против тех, кто не живёт в столице. Но ведь порядочные люди в основном остаются на родине, а к нам приезжают хищницы и хищники, готовые любым путём добиться благополучия. И они очень отличаются от коренных москвичей своими повадками, желанием подчеркнуть, что они не хуже, а лучше столичного жителя. Человеку, родившемуся и выросшему в Москве, и в голову не придёт это подчёркивать, потому что это естественно для него, но приезжий обязательно начнёт доказывать, что он теперь тоже москвич, словно это невесть какая доблесть. Вот и здесь ходит множество заезжих женщин, но как ни одевайся в дорогие наряды, а если ты приехала как завоеватель, так сказать, покоритель Москвы, то это на тебе написано. И прежде, когда Москву ещё не захлестнула такая чудовищная волна пришлых людей, все часто отмечали разницу между теми, кто приехал и обосновался в столице, и их родственниками, которые в Москву приезжали лишь в гости, без намерения остаться, причём все симпатии были на стороне последних.
   Я поймала себя на том, что больше переживаю из-за слов, сказанных в наш адрес, чем из-за претензий "партнёра" к Марине, и вновь попыталась сосредоточиться на главном. Моё хождение по дорожкам привело меня в дальний уголок сада. Я уж повернулась, чтобы идти обратно, но до моего слуха долетел обрывок из разговора, и я чуть задержалась.
   - ...поднялась почти сразу вслед за мной, - недовольно и очень тихо жаловался женский голос. - Что ей понадобилось? Сидела внизу, что-то писала. Что она всё пишет? Приехала отдыхать, а как ни посмотришь, всё время пишет. Что она может писать в отпуске?
   - К этому ты, девочка, не придирайся, - добродушно ответил голос садовника. - Может, какую-нибудь научную работу. Люди часто во время отпуска занимаются тем, на что не хватает времени в рабочее время. Я знал одного учёного, кажется, он был каким-то профессором, так он весь отпуск тратил на свои научные разработки.
   - Пусть пишет, - согласилась Юля (теперь я её голос узнала). - Хотя ей бы больше пошло, если бы она вела себя, как обычные люди. А то ведь страх смотреть: сидит над ворохом каких-то листочков и строчит, как полоумная, а то вдруг остановится и глядит куда-то вдаль, словно что-то там может увидеть. Ну и сидела бы над своей макулатурой, а то ведь за мной поползла. Я даже вздрогнула, когда она возникла в комнате.
   - Ты же ничего плохого не делала? - спросил Михал Михалыч. - Никуда не лазила?
   - Как можно!
   - Я знаю, что ты ничего не возьмёшь, но из любопытства можешь сунуть нос, куда не просят.
   - Да нет же, дядя Миша! Вы сами тогда меня попросили посмотреть, а больше я никуда не заглядывала.
   - И сегодня туда не ходила?
   - Нет. Вы же сказали, что это бесполезно. Не взламывать ведь замок.
   - Правильно. Жаль мне хозяйку, но раз уж такая упрямая, то пусть расплачивается... А на женщину, Милу, ты не сердись. Она не хотела тебя в чём-то уличить. Зашла за книгой, к тебе заодно заглянула. Что здесь такого? И ко мне подходят, когда я работаю. А на рынок-то ты забеги. Нехорошо, если мать будет на тебя надеяться напрасно.
   - А зачем она мне это сказала? - обиженно спросила Юля.
   - Мать всё может сказать, но на то она и мать, чтобы ей всё можно было простить. Она не со зла тебя ругала, а для твоей же пользы. Будь же хорошей девочкой и помирись с ней.
   - Вот вы всегда так рассуждаете, словно все друг другу должны всё прощать, все должны друг друга понимать. Но не всегда же это возможно.
   - Не всегда, но ты попытайся встать на точку зрения другого человека, подумай, почему он так сказал, со зла ли или по дурости, а может, и не имел в виду ничего плохого, а просто вышло так несуразно. Глядишь, и половины обид не будет.
   - Спасибо, дядя Миша, - проговорила Юля совсем другим голосом, добрым, разомлевшим от чувств, нахлынувших не столько от слов, сколько от интонации Михал Михалыча.
   Я поспешила отойти и остановилась, наклонившись над цветком, словно им любуюсь.
   - Красивый, правда? - спросила Юля, находясь всё ещё под впечатлением убеждений Михал Михалыча.
   - Очень, - сказала я. - Здесь вообще необыкновенные цветы. У меня на даче растут только самые неприхотливые растения, за которыми почти не нужен уход.
   - У нас тоже таких нет, - призналась Юля. - У нас никто не любит возиться с цветами. За овощами мы ухаживаем, а цветов мало.
   Мне стало казаться, что Юля не случайно со мной заговорила, и я ждала продолжения, но или я ошиблась, или девушка не решилась задать вопрос, который её интересовал.
   - Я пойду. До свидания, - попрощалась она.
   - До свидания, Юля.
   Я поняла, что поразмыслить над всем, что мне довелось узнать, пока не удастся, и решила отложить это дело. Потом, немного отдохнув от впечатлений, я сумею лучше разобраться в них.
   - Мила, мы идём? - спросила Аня.
   Голос у неё был напряжённым, так как она всё ещё возмущалась моим подслушиванием, но, как любой нормальный человек, она поступилась принципами в угоду любопытству.
   - Пойдём. Сейчас, я только зайду в дом и кое-что возьму.
   Я сбегала наверх за газовым баллончиком, спрятала его в карман и неторопливо спустилась, обдумывая, с чего начать свой рассказ. Если передать разговор между "партнером" и Мариной, но может оказаться в тени причина, побудившая меня к подслушиванию, а мне, прежде всего, хотелось вернуть расположение Ани, ведь при обычных условиях у меня не было привычки подслушивать, да ещё так явно. Пожалуй, лучше заговорить о своём ночном прозрении. Это мою подругу сразу заинтересует, так что ей будет легче меня понять. Потом надо будет упомянуть, что этот субъект уже приходил к Марине, после чего она была расстроена, а уж затем приступить к сути их разговора.
   - Мила, только поосторожнее там, - предупредила меня Катя.
   Я замерла на пороге, ожидая, что она скажет дальше. Мне она казалась занятой хозяйством и ни на что другое внимания не обращающей, но оказывается, она что-то заметила, раз предостерегает меня.
   - Поосторожнее с кем?
   - Не с кем, а с чем. Ветер сильный, так что не ходите там, где на вас могут упасть ветки или пришибить стволом.
   Да, она была права. Правда, я читала, что как раз в сильный ветер деревья не так часто падают, как в последующее затишье, но в это плохо верилось. По-моему, сгнивший внутри ствол упадёт скорее под напором ветра, чем когда ветер кончится.
   Сначала Аня молчала, чтобы показать мне, что она делает мне уступку, согласившись выслушать мои новости. Я тоже молчала.
   - Мы уже выходим на дорогу, - предупредила моя подруга.
   - Да, а потом повернём налево и пойдём до известного места. Интересно, Михаил там?
   Аня покосилась на меня.
   - Ну? - не выдержала она.
   - Что именно? - будто бы не понимала я.
   - Ты мне хотела что-то рассказать.
   Я подумала, что и дальше играть с её чувствами не стоит, поэтому начала так:
   - Аня, ночью я не могла заснуть, потому что меня мучила неясная мысль...
   - Знаю. Ты поняла, почему соседка решила, что это именно Марина велела нам вызвать милицию.
   - Нет, не поэтому. Та догадка пришла ко мне сама собой, когда я мучилась над другой проблемой. Это была внеочередная догадка, а до главного я додумалась к утру.
   - Интересно, что же это за открытие? Это из-за него ты так некрасиво полезла в кусты?
   - Неужели это выглядело так некрасиво?
   - Не в смысле эстетики, а в нравственном смысле. Но и в первом смысле... Это в детстве играют в индейцев, а сейчас ты переросла такие упражнения.
   - В далёкие времена индейцы и в старости такое проделывали, - возразила я. - А в наше время они бы тоже, наверное, удивились, если бы кому-нибудь вздумать красться за кустами, выслеживая врага.
   Аня зафыркала.
   - Так вот, - вернулась я к разговору, - ночью я не спала, потому что меня тревожило какое-то воспоминание. Я честно перебирала в памяти все последние события, а их, поверь, было немало, ведь и в школе каждый день что-то происходит. Но почему-то мне казалось, что причина моего беспокойства связана с Мариной и с какими-то её словами. Потом вспомнила.
   - Что конкретно? - не выдержала Аня.
   - Помнишь, что именно Марина рассказывала о том, как она опознала мужа?
   - По родимому пятну.
   - Вот именно: по родимому пятну в форме красного цветка или лилии. А теперь вспомни, что она сказала, когда мы описывали Николая и Михаила?
   - Что?
   - Что это неважно, похож ли человек на волосатого орангутанга, потому что у мужа её вся грудь заросла густой шерстью почти до самого горла. Она даже сравнила его с медведем. А как, скажи мне, можно в такой густой растительности разглядеть родимое пятно?
   У Ани рот раскрылся. Я несколько раз наблюдала это явление. Иногда это так явно выражает интерес или удивление, что совершенно очевидно: человек даже не замечает, как рот у него открылся сам собой.
   - Подожди, - попыталась сосредоточиться Аня. - Что же это означает? Она похоронила неизвестно кого?
   - А вот этого я не знаю. Я обдумывала этот вопрос всю дорогу и даже на рыбалке, когда сидела, тупо глядя на неподвижный поплавок. В конце концов, я пришла к выводу, что про родимое пятно ей мог рассказать муж и даже показать его. Он-то, наверное, знал о пятне такой необычной формы. Он ведь не родился с волосатой грудью. На дороге, увидев растерзанное тело, Марина могла вспомнить о пятне, раздвинуть шерсть и посмотреть, есть ли оно.
   - Это вполне возможно, - в раздумье проговорила Аня. - Да, наверное, так и было. Точно! Как же иначе?
   Она, бедняга, даже повеселела, совсем как я на рыбалке, когда ко мне пришла эта спасительная догадка.
   - Но потом, когда ты встретилась с чупакаброй и так её испугала, что она бросилась наутёк и попутно съела всё, что рыбаки припасли на завтрак...
   - Как не стыдно! - с чувством произнесла Аня. - Она чуть не кинулась на меня. Вылезла и пристально смотрит на меня своими глазищами, а потом тихо так стала подкрадываться всё ближе. Если бы ко мне на помощь не прибежали и не спугнули её, она бы меня точно загрызла.
   - Не знаю, тебе виднее, но загрызла, а точнее сгрызла она все припасы. Но дело не в ней. Михалыч потом рассказал про то, как они с Сергеичем обнаружили тело.
   - А мимо них промелькнула собачья тень. Если бы вы промедлили и не сразу бы ко мне прибежали, вы бы нашли и моё истерзанное тело.
   - А раз не нашли, то не хвастайся, - попыталась я остановить её бурные воспоминания.
   - Что? - обиделась Аня.
   - Не обращай внимания, это цитата. "Подарила и не хвастайся". Ты лучше вспомни, что Михалыч рассказал про Маринины действия. Она указала на что-то стоявшему рядом врачу. Заметь, не раздвинула волосы на груди, а именно указала на что-то!
   - Это значит...
   - Пока ещё ничего не значит. Она могла указать на то место на груди, где должно быть родимое пятно, а уж врач сам посмотрел. До тела она не дотрагивалась, это факт.
   - Значит, она указала врачу на приметы, а тот проверил, - радостно подхватила Аня.
   - Это лишь КАК МОГЛО БЫТЬ, - напомнила я. - Как было на самом деле, мы не знаем. Ещё Михалыч сказал, что у Сергея даже на груди были покусы. Вопрос в том, можно ли было разглядеть покусы при такой густой растительности?
   - Красное ведь выделяется на любом фоне.
   - В темноте?
   Аня наморщила лоб в попытке что-нибудь придумать.
   - Если волосы тёмные, то, может быть, не различишь, а если светлые...
   Я такую возможность не учла. Почему-то я изначально считала, что у Сергея тёмные волосы. Не знаю, почему я так думала. Возможно, Марина когда-то вскользь упомянула об этом, а может, я без всякой причины это вообразила.
   - Надо будет выяснить, но очень осторожно, чтобы не насторожить Марину лишними расспросами, - решила я.
   - Ты её в чём-то подозреваешь? - спросила Аня.
   - Не знаю. Как только под утро меня осенило, так я себе покоя и не нахожу. Мне всё кажется подозрительным.
   - Даже если у Сергея были тёмные волосы, то всё равно, наверное, можно было различить кровь, - решила Аня. - Ведь наверняка место убийства постарались хорошо осветить... Хотя всё это, действительно, выглядит как-то странно. Опознание по родимому пятну, которое скрыто под густыми волосами.
   - Тёмные волосы, - объявила я.
   - Почему ты так думаешь?
   - А помнишь, она сказала про него: "Гризли - не гризли, а чёрный медведь точно". Если бы у него были светлые волосы, то она сравнила бы его с кем-то ещё.
   - Похоже, что так, - согласилась Аня. - Тогда вопрос в том, мог ли Михалыч разглядеть кровь на тёмной шерсти?
   - Именно. Он ведь не сказал, что у него была вся грудь разодрана. Он сказал, что у него лицо изъели, горло, руки и ноги, а про грудь осторожно так сообщил, что даже на ней были покусы. Выходит, они были одиночные, а как такие покусы можно различить среди густой тёмной шерсти при электрическом освещении, которое искажает цвета?
   - Значит, Михалыч врёт? - догадалась Аня. - Не мог он видеть покусы среди такой растительности.
   - Или не было такой растительности, - предположила я.
   - Что это значит?
   - Что или всё было так, как есть, хотя это и кажется неправдоподобным, или Марина солгала нам про густую шерсть на груди мужа, или убит был не Сергей, а совсем другой человек.
   Аня остановилась. Мне показалось, что ей не хватает дыхания.
   - Тебе плохо? - встревожилась я.
   - Сейчас... Сейчас приду в себя. Ты меня просто ошеломила.
   - Я попросила Николая разузнать у его приятелей все подробности. Про свои подозрения я, конечно, не говорила, а просто сказала, что мне это интересно.
   - Надо будет вспомнить всё, что мы знаем об этом убийстве, - решила Аня. - Вот так сесть и вспоминать, что когда-то рассказала или о чём упомянула Марина. Какая-то детективная история с призраками. Надеюсь, призрак-то хоть настоящий? Может, это призрак того мужчины, которого опознали как Сергея? Он недоволен тем, что покоится под чужим именем, поэтому и воет. Но где же тогда Сергей?
   Неожиданно мысли, до этого беспорядочно мешавшиеся, выстроились в безукоризненном порядке и нарисовали передо мной чёткую картину.
   - А вдруг он жив? - спросила я.
   - Где же он? - недоумевала Аня. - Зачем ему прятаться?
   - А теперь перейдём к тому, из-за чего ты на меня рассердилась. Вчера утром, когда вы с Катей болтали, я посмотрела в окно и увидела, что Марина открыла калитку, вышла и разговаривает с каким-то мужиком с лысиной. После этого разговора она была сама не своя. А сегодня этот человек опять пришёл. Вот тут-то я и решила подслушать, о чём они говорят. После того, как я перебрала столько вариантов объяснения всяких несоответствий, я была готова на всё. И вот что я услышала... Мне рассказывать, или твои принципы не позволяют тебе слушать то, что добыто незаконным путём?
   - Теперь уж позволят, - обречённо проговорила Аня. - Рассказывай. Предвижу, что это будет что-то неприятное.
   - Этот мужчина с лысиной - партнёр Сергея по бизнесу. Оказывается, в тот день, когда убили Сергея или кого-то ещё, в их офисе пропала крупная сумма денег. Там оставался только Сергей, так что "партнер" предполагает, что деньги не мог взять никто другой. Сейф не был взломан, документы в нём остались лежать, а денег не было.
   - Выходит, Сергей украл деньги и скрылся, а Марина его покрывает, - решила Аня. - Может, это не собака, а Сергей убил того человека? А Марина его опознала как мужа. Получается, что деньги спросить не с кого, ведь Сергей погиб.
   - Вряд ли судебные эксперты спутают покусы собаки и имитаю под них, - возразила я. - А этот "партнёр" требует с Марины возврата денег. Она утверждает, что у неё их нет, тогда он сказал, что она может продать дачу и всякое барахло. Марина, конечно, не согласна. А он угрожает, что наймёт детектива и тот во всём разберётся.
   - И Сергея поймают?
   - Подожди делать выводы, - остановила я мою подругу. - Мы лишь можем предполагать, а как дело обстоит на самом деле, не знаем. Может, это, и правда, погиб Сергей.
   - А где деньги?
   - Вот и того типа интересует, где они.
   Аня с интересом посмотрела на меня.
   - Он тебе не понравился? - спросила она. - Ты говоришь о нём с таким отвращением...
   - Он был бы мне безразличен, потому что я его не знаю, но после того, что он сказал про нас, мне он, естественно, неприятен.
   - Он говорил про нас? - насторожилась Аня.
   - Именно. Вот насчёт этого нам и надо, прежде всего, поразмыслить. Стоит ли оставаться здесь или лучше уехать?
   - А что он сказал?
   - Он сказал, что Марина была породистой женщиной, но очень опростилась, что она якшается с нами, нищими неудачниками, а Кате неизвестно кто глаз подбил, что мы с тобой таскаемся по дорогам. Короче, что мы не вписываемся в её окружение и её компрометируем.
   - А что сказала она? - напряжённым голосом спросила Аня.
   - Сказала, что мы добрые и славные. А он ответил, что и приходящая уборщица может быть доброй и славной, но другом её делать не станешь.
   - Я сегодня же уеду, - решила Аня. - Как ты смогла услышать такое и промолчать, не высказать этому идиоту того, что о нём думаешь?
   Я уже пережила острое негодование, поэтому могла отвечать рассудительно.
   - Ты же знаешь, что если не будешь подслушивать, не услышишь о себе ничего плохого. А я этот запрет нарушила, поэтому поплатилась за своё любопытство. Сначала я тоже хотела уехать, но потом подумала, что из-за высказываний какого-то разбогатевшего выскочки не стоит делать опрометчивых шагов. Мы не знаем, как Марина к этому относится. Если она с ним согласна - дело одно, но, может быть, она нормальная женщина и не разделяет его взглядов. Она попросила нас о помощи, а мы вот так вдруг её бросим? И объяснить, почему мы решили уехать, будет трудно. Не сознаваться ведь, что я слышала её разговор с мерзким типом. Надо как-то осторожно спросить, нужны ли мы ей ещё или мы можем уехать. Но очень осторожно. Я, пожалуй, знаю, как это сделать.
   - Полагаюсь на тебя, - хмуро сказала Аня. - Ей богу, я бы прямо сейчас уехала.
   - И рассталась бы со своим Михаилом?
   Мы уже давно стояли на краю дороги и разговаривали, поглядывая по сторонам, чтобы нас никто не мог подслушать, замолкая, когда кто-то проходил мимо. Теперь Аня спохватилась, что Михаил, привыкший, что мы примерно в одно время навещаем его за работой, может не дождаться нас и уйти.
   - Знаешь, я так полагаю, что не надо говорить с Мариной о том, что мы хотим уехать, - решила она. - Мы обещали побыть с ней, вот и побудем. Мало ли кто что скажет! Не обращать ведь внимания на каждого. Чем эта дура со своими безмозглыми детьми лучше, чем наша Катя со своим синяком? Ведь эта Таня даже говорить нормально не умеет. Гакает, некоторые звуки как-то странно выговаривает, а уж манеры... Ругалась с Мариной, как базарная баба, а потом, когда решила, что мы милицию вызвали, стала подлизываться. Нет, не стоит уезжать. Доживём своё, а потом, может быть, и не увидимся никогда с Мариной. Как ты думаешь?
   - Я тебя понимаю, Аня: ты не хочешь уезжать из-за Михаила. Мне, если признаться честно, хочется уехать, но одновременно хочется и остаться, чтобы узнать, в чём же дело. Жив Сергей или нет? Нам физически, вроде, ничего не угрожает, так что можем остаться.
   - А родителям ты расскажешь, что здесь происходит? - полюбопытствовала Аня.
   - Нет. Если я упомяну хоть о малой части наших подозрений, отец сейчас же приедет сюда, чтобы забрать меня из этого осиного гнезда.
   Аня засмеялась.
   - Ладно, пойдём дальше, а то Михаил, и правда, уйдёт. Как он сказал? Мы таскаемся по дорогам? А что, интересно, делает он?
   Мы пошли дальше, уже приняв решение остаться и делать вид, что ничего не знаем.
   - Как я должна буду вести себя с Михаилом? - спросила Аня. - Извини, но сделать вид, что очень занята и не могу к нему подойти, я не сумею.
   - И не надо. Это было в прошлый раз, а теперь ты изобрази... Что бы тебе изобразить?
   - Мне совсем не хотелось думать о проблемах влюблённой женщины. Мне не терпелось уединиться и поразмыслить над странностями, связанными со смертью Сергея, если это его загрызла собака. Но теперь я склонялась к мысли, что Сергей жив, прихватил деньги и исчез.
   - Будь сегодня любезной и чем-то огорчённой. Я думаю, что тебе и стараться особенно не надо будет, ведь ты испытываешь сейчас огорчение?
   - Скорее, бешенство.
   - Этого не надо. Просто огорчение, лёгкое огорчение. Что-то тебя расстроило, а ты такая тонкая натура, что это тебя угнетает.
   - Попробую быть тонкой натурой, - согласилась Аня.
   - Если не будет получаться, то вспомни о наших сомнениях - тогда будет легко играть эту роль.
   Но, к огорчению Ани, Михаила на месте не оказалось. Мы обошли окрестности, но так его и не встретили.
   - Я думаю, что он уехал в Москву, - сказала я. - Ясно, что он должен пробыть там какое-то время. Потом вернётся и, увидишь, как тебе обрадуется. Он, наверное, успел соскучиться по вашим встречам.
   Сама я так не думала, а предполагала, что он очень даже рад с нами расстаться, но высказаться откровенно я, конечно, не могла. Надо было как-то утешить Аню, вот я и утешала.
   - Да, правда, ведь у человека могут быть какие-то дела в Москве, - обрадовалась она. - Мы с ним не поговорили в последний раз, а иначе узнали бы, что он уезжает и на сколько дней уезжает. Наверное, и завтра его не будет, но мы всё равно сюда придём, да?
   - Конечно, - поддержала я мою бедную подругу.
  

Глава 19

Понедельник - день тяжёлый

  
   Мне казалось, нам будет очень трудно не выдать, что мы многое знаем и о многом догадываемся, поэтому Марина тут же поймёт это, но я ошиблась. Она была рассеянна и вряд ли обратила бы внимание даже на более серьёзное изменение нашего поведения. На следующее утро она должна была ехать на работу, так что у нас было время успокоиться и выработать правильную манеру поведения.
   Но прежде, чем наступило утро понедельника, нам пришлось выдержать очень тяжёлую ночь. Наверху кто-то не просто выл, а ревел, как дикий бешеный зверь, и царапался. Из-за этого адского шума мы не могли спать, но, как выяснилось, это были ещё цветочки. Ягодки пошли, когда там что-то повалилось, сильно ударив в пол. Послышался звон разбитого стекла, по-моему, посуды. Мне было жутко, но уголком сознания я попыталась представить, как к этому звону отнеслась Марина. Что в ней победило: страх перед зверем или беспокойство хозяйки за свою собственность? Потом существо наверху стало биться обо что-то, скорее всего, о стену или об дверь. Слышались глухие удары. Они были разной силы. То тварь наверху собиралоа всю свою мощь и буквально обрушивалась на что-то деревянное, а иногда билась слабо, словно всего лишь примеривалась, как это сделать получше.
   - Девочки, вы спите? - раздался за стеной голос Кати.
   - Какое там! - откликнулась Аня. - Разве при таком уснёшь?
   - Идите к нам. Вместе не так жутко.
   Нам было страшно отпереть дверь и выйти в коридор. Нам казалось, что мы непременно встретим там призрачную фигуру, только и дожидающуюся нашего появления. Будь я одна, я бы крикнула через стенку, что уютно устроилась и не хочу покидать постели, но рядом была Аня, а мне не хотелось выглядеть перед ней такой трусихой. Собрав всё своё мужество, я открыла дверь и выглянула в коридор. Он был слабо освещён тусклой лампочкой, но даже при этом неясном свете можно было убедиться, что коридор пуст. Правда, была опасность, что незваный гость появится из-за угла со стороны лестницы, но мы-то не собирались оставаться здесь всю ночь. Мы быстро юркнули в соседнюю комнату. Катя, открывшая нам дверь, сейчас же её закрыла.
   - Это ещё хорошо, что нет грозы, - сказала она. - Я очень не люблю гром и особенно молнию. Помните, как страшно было в прошлый раз? И молния шарахнула совсем рядом.
   - А здесь есть громоотвод? - осенило меня.
   - Есть, - ответила Марина. - Не такие уж мы дураки, чтобы строить высоченный дом и не обзавестись громоотводом.
   Я человек по натуре не слишком доверчивый, а слово "дураки" навело меня на воспоминание о рассказе, где герой, соблазнённый рекламой громоотводов, наставил их столько, что во время грозы молнии не переставали бить в них, притягиваемые обилием металла.
   - А сколько у тебя громоотводов? - спросила я.
   - Один, - неуверенно ответила Марина. - А сколько нужно?
   - Не знаю. Знаю, что много ставить нельзя.
   Меня прервал удар такой силы, что, кажется, дом содрогнулся. Потом я поняла, что источник шума находится на чердаке над этой комнатой, да ещё комната примыкает к деревянной стене, а по ней звук особенно хорошо разносится. Осознав это, я сообразила, что существо наверху бьётся не в чердачную дверь, а в стенку или во что-то ещё. Впрочем, я могла и ошибаться.
   - Господи! - вскрикнула Марина. - А Михал Михалыч опять пристал ко мне с предложением заделать окно. Как я могу открыть чердак?.. Как я могу открыть чердак, если там такое творится? А если ОН сразу же выскочит на нас, едва я отопру замок?
   Я только успела подумать, как нам повезло, что не выключили свет, как он погас. В темноте раздался стон, но это простонал не призрак, а хозяйка дома.
   - Милица, зажги, пожалуйста, свечу, - попросила она.
   У меня уже имелся кое-какой опыт в таком деле, так что я встала и, не отрывая руки от края дивана, дотянулась до края столика. Теперь можно было не беспокоиться, что потеряешь направление. Я справилась со своей задачей довольно быстро, и комната осветилась скудным дрожащим светом.
   - Как раньше при таком освещении читали, вышивали, шили? - спросила я. - Может, свечи горели ярче? Да вряд ли.
   Наверху что-то изменилось. Удары по-прежнему производились с разной силой, но теперь ещё и что-то поскрипывало, словно отдиралась какая-то доска.
   - Он мне дом разнесёт! - всхлипнула Марина.
   - А если он отдерёт доски и выберется оттуда? - спросила Катя.
   - Или она, если это собака, - уточнила Аня.
   - Как он может выбраться, если там стена? - рассудила я. - Там ведь стена?
   - Стена, конечно, точнее, стенка, - принялась объяснять Марина. - У нас чердак сделан в виде трёх комнат, отделённых друг от друга узкими перегородками с двух сторон... Как бы это объяснить? Представьте, что здесь нет стены, а с двух сторон сделаны узкие перегородки. Проход между комнатами свободный. Но у нас ведь крыша покатая, поэтому, чтобы сделать нормальные комнаты, пришлось отгородить скаты стенками. Они совсем тонкие, но в них есть отдельные дверцы, по две с каждой стороны. Получились кладовки, куда мы сваливаем рухлядь, которая потом может пригодиться. Тот, кто сейчас беснуется наверху, по-моему, разламывает перегородку.
   - Через дверь ему всё равно не выбраться, - успокоила я её, а прежде всего, себя.
   - Если он пролезет в кладовку, то по ней дойдёт до того конца, где лестница, и свободно выйдет наружу.
   Мы окаменели.
   - Каким образом? - спросила я.
   - Через маленькую скрытую дверцу. Она не запирается, ведь в кладовках нет ничего ценного. Я и чердак прежде не запирала, но пришлось.
   Я поймала себя на мысли, что теперь в каждом слове Марины ищу тайный смысл. Теперь она запирает чердак, а раньше не запирала. Почему она вдруг стала запирать чердак? Из-за существа, которое бьётся сейчас там наверху?
   Удары, скрежет и потрескивание продолжались, а всё это порой перекрывал рёв такой силы, что мы ёжились. Потом что-то упало.
   - Если ЭТО выберется наружу, то оно не сможет добраться до нас просто так, - сообразила я. - Если он так долго выцарапывал доски, то ему придётся так же долго вцарапываться к нам. Дверь заперта, стены, вроде, прочные.
   - У меня дверь сделана на заказ по индивидуальному рисунку, - жалобно сообщила Марина. - И обои очень дорогие.
   - Жизнь дороже, - прервала её переживания Аня.
   Мы прислушивались, но наверху продолжалось всё то же. По какой-то причине существо не могло выбраться с запертого чердака. Не то кое-какие доски оказались прочными, не то мешали переборки, но остервенение, с каким терзал стены призрак, продолжалось до самого утра, а наружу он так и не вылез.
   Рассвет придал нам бодрости. Почему-то считается, что потусторонние силы действуют только по ночам, но на самом деле никто ничего не знает. Полтергейст безобразничает в любое время суток, так что напрасно люди с облегчением встречают утро, считая, что время призраков миновало. Но даже я, рассуждая таким образом, с удовольствием увидела, что небо посветлело.
   - Девочки, какое счастье, что этот ужас кончился! - с чувством сказала Марина. - Днём ОН или ОНА побоится вылезти с чердака.
   И правда, существо наверху постепенно стало стихать. Рёв перешёл в вой, а удары постепенно стихли. Продолжалось царапанье, но и оно было еле слышным. Когда пришло время вставать, мы поняли, что нам теперь ничего не грозит. Вечером - дело другое, но не сейчас.
   В ванной я с новой опаской поглядела на завешенное зеркало. После тех случаев, когда на моих глазах опустился край платка, а потом мы с Аней видели крест в зеркале, я всегда осматривала его как источник угрозы. Сейчас, пережив ночной кошмар, я с максимальной скоростью сполоснула лицо и выскочила из ванной.
   - Завтракать, - позвала нас Катя.
   Марина уже сидела за столом, и я обратила внимание, что сейчас она посматривает на нас с необыкновенной теплотой. Вчера мне показалось, что, помимо неприятностей с деньгами, которые, по словам "партнёра", украл Сергей, её мучили его высказывания о нас, её гостях, так что она даже начала нас чуть ли не стыдиться. Теперь она видела в нас, прежде всего, людей, пришедших ей на помощь в тяжёлый период времени и делящих с ней все опасности и страхи.
   - Девочки, надеюсь, вы не бросите меня одну? - спросила она, и я поняла, что права. - Вы не уедете, пока меня не будет?
   - Попытаемся выдержать до конца, - успокоила я перепуганную женщину.
   - Довольно мрачно звучит, - заметила Аня.
   - Выдержим до победного конца, - изменила я фразу.
   - Так-то лучше, - одобрила мою поправку Катя. - Вы сегодня пойдёте гулять?
   - Пойдём, куда же мы денемся, - ответила Аня. - Сейчас ещё рано, так что я, пожалуй, немного вздремну. Катя, когда мы уйдём, ты тоже поспи.
   - Не беспокойся, я часто это делаю и без ваших советов.
   Я принесла работу, но лишь для видимости. На самом деле я углубилась в размышления. Отправной точкой для построения логической цепочки я выбрала исчезнувшие деньги, о которых так хлопочет "партнёр". Куда они делись? В конторе оставался один Сергей, сейф не был взломан. Ясно, что деньги взял он. Почему же их при нём не нашли? Предположим, что поживились милиционеры. Не знаю, насколько это верно, но про милицию пишут такие вещи, что присвоение чужих денег - это ещё малое зло, которое они могут натворить. Почитаешь газеты, посмотришь новости и чрезвычайные события, так заподозришь, что среди милиционеров вообще нет порядочных людей. Вот фильмы про них есть хорошие, например, "Улицы разбитых фонарей", "Возвращение Мухтара". А в "Прокурорской проверке" милиция ничего не делает для блага граждан, а показания выбивает из невиновных, чтобы потом их посадить, так что, если бы не доблестные и неподкупные прокуроры, беспредел некому было бы остановить. Поэтому примем за версию, что деньги присвоили приехавшие милиционеры.
   Мои мысли унеслись немного в сторону. Я подумала, что фильм "Возвращение Мухтара" очень приятный. Только мне он нравился прежний, а новые серии гораздо хуже. Одно непонятно, почему почти все герои одиноки и живут в отдельных квартирах. Эти квартиры остались им от родителей? Но они ещё молоды. Не могли ведь у них у всех родители поумирать. Конечно, для сюжета полезнее сделать их одинокими, но в жизни так не бывает. И квартиры у них хорошие. Откуда, если они получают мало, а взяток не берут, у них такие квартиры? У Василисы бабушка приезжает в гости, значит, у неё самой корни не в этом городе. Жанетта тоже приехала откуда-то, чуть ли не из деревни. Как они умудрились оказаться в больших квартирах?
   Пока я размышляла над проблемой исчезнувших денег, главным образом вспоминая фильмы, проснулась Аня.
   - Что ты делаешь? - спросила она.
   - Думаю.
   - О чём?
   Я увидела, что Катя в кухне, а там может быть слышен наш разговор, так что ответила:
   - О жизни.
   Я приложила палец к губам и указала на открытую дверь кухни. Аня кивнула.
   - Пойдём? - спросила она.
   - Давай.
   - А не рано вы собрались? - спросила Катя. - Ваш Николай, наверное, ещё не пришёл.
   - Вот и хорошо. Пока его нет, надо кое-что купить, - сказала я.
   - На обратном пути купите мясо и лук. Лука много, килограмма два, а то и три. Помидоры тоже купите. Мясо, большой кусок, три килограмма помидоров и три килограмма лука.
   - А что ты с таким количеством лука собираешься делать? - удивилась Аня.
   - Потушу с мясом и помидорами, - ответила Катя.
   - И придётся есть столько лука?! - ужаснулась Аня. - Я его терпеть не могу. Всегда из супа вытаскиваю.
   Я вспомнила, что такой рецепт давала когда-то гостья из Средней Азии, приехавшая к соседям. Мама много раз его с успехом использовала, и было очень вкусно.
   - Ты лук даже не почувствуешь, - сказала я. - Он совершенно растворится и лишь придаст вкус. Это очень хорошее блюдо.
   - Будь по-вашему, купим, - всё ещё с сомнением в голосе пообещала Аня.
   Мы вышли из дома.
   - Что ты там показывала? - первым делом спросила Аня. - У тебя появились новости?
   - Я раздумывала над тем, куда могли деваться деньги, про которые говорил "партнёр".
   - И куда же?
   - По-моему, их мог взять только Сергей... Слушай, а не мог "партнёр" придумать, что деньги пропали?
   - Зачем?
   - Чтобы выколотить их из Марины. Он сказал, что фирма в последнее время терпит убытки, так что он очень нуждается в деньгах. Чтобы спасти свой бизнес, люди решаются на многое.
   - После того, что он сказал про нас, - мстительно проговорила Аня, - можно поверить, что он негодяй из негодяев. Да, наверное, сам их присвоил, а обвинил во всём Сергея.
   - Но и наша доблестная милиция могла присвоить деньги, - для объективности добавила я.
   Аня поморщилась и кивнула.
   - Как ни хочется в это не верить, но могла. Я недавно такое про них читала...
   - Я тоже начиталась и насмотрелась по телевизору.
   - Так что взять деньги могли Сергей, "партнёр" и милиция, - подвела итог Аня.
   - Подожди, дай подумать. Может, мы ещё что-то не учли... Да, есть ещё один вариант. А что, если деньги взяли те, кто обнаружил труп?
   Аня остолбенела.
   - Ты хочешь сказать, что Михалыч и Сергеич могли это сделать? - возмутилась она.
   - Теоретически. Я не утверждаю, что так было на практике. Мы этих людей не знаем. Нам было приятно рыбачить с ними, сидеть у костра, но мы даже не знаем, где они работают.
   - Это точно не они, - упрямо сказала Аня. - Не знаю, как Сергеич, а Михалыч точно не мог.
   - Мне тоже хочется так думать, - поторопилась согласиться я, видя, что моя подруга всерьёз начинает нервничать.
   - Итак, что нам это даёт? - спросила Аня. - Я так понимаю, что мы ведём расследование. Как в детективных книжках.
   - Приблизительно. Как в женских детективных романах.
   - Как у Донцовой и Устиновой?
   - Я их не читала, - призналась я. - Но, полагаю, что примерно так. Будем соваться не в своё дело, подвергая себя опасности, городить всякую чушь, а потом на нас снизойдёт гениальная догадка.
   - А мне всё-таки очень жалко Марину, - призналась Аня. - Она была так испугана ночью, а утром так просила не бросать её одну!
   - Мне тоже её жалко, но опознание заросшего густой шерстью тела по родимому пятну выглядит странно. Если деньги взял "партнёр", то Сергей ничего нехорошего не совершал и вор не он. Но если деньги украл Сергей, то дело осложняется. Их могла присвоить милиция, могли взять нашедшие труп...
   - Не могли. Михалыч не мог.
   - Хорошо, пусть не Михалыч, а Сергеич.
   - Сергеич мог, - подумав, решила Аня. - Он ведь пытался принести спиртное на пикник.
   Я не видела связи между спиртным и кражей, но не стала спорить.
   - Мог ещё поживиться совершенно чужой человек, - добавила я.
   - Как это?
   - Если деньги лежали не в кармане погибшего, а в сумке, то, отбиваясь от собаки, он эту сумку, естественно, выронил. Она могла отлететь в кусты, где её не заметили, а потом какой-нибудь неизвестный нашел эту сумку, заглянул, увидел деньги, догадался, кому они могли принадлежать, и оставил их у себя.
   - Да, так могло быть, - согласилась Аня.
   - Мы никогда не занимались разгадыванием криминальных головоломок, поэтому могли не учесть ещё какую-нибудь возможность. Вопрос вот в чём: могла Марина или не могла получить деньги, если их взял Сергей и погиб?
   - По-моему, не могла, - сказала Аня. - Домой он не заходил, так что деньги были при нём. Как она могла их получить?
   - Пожалуй, что не могла. А может, могла. Если она знала, что Сергей должен принести деньги, то она могла утром придти на это место и поискать сумку с деньгами. Если её не взял неизвестный, то взяла Марина.
   - Кошмар! У меня уже голова пухнет от всех этих предположений.
   - У меня она настолько увеличилась в размерах, что больше уже некуда, ведь я занимаюсь этими предположениями всё утро. И вчерашний день тоже.
   - Но неужели ты думаешь, что Марина способна на это? - засомневалась Аня.
   - Не знаю. Я её вообще не знаю. И, кстати, не узнаю. Может, это и не Марина вовсе. А если Марина, то она была целиком подчинена мужу. Что муж скажет, то она и сделает.
   - Возможно. Как неприятно! Почему всё это свалилось нам на голову?
   - Понедельник - день тяжёлый, - напомнила я. - Вот мы и мучаемся сомнениями.
   - А у меня всё наоборот. Утром после выходных идти на работу не хочется, но день пролетает быстро.
   - Есть ещё один вариант. Мне он пришёл в голову случайно и, как это ни странно, именно ночью, пока наверху бушевал призрак. А что если погиб не Сергей, а кто-то ещё, а Сергей жив-здоров и прячется где-то вместе с деньгами?
   - А Марина об этом знает?
   - Если она чужого человека опознала как своего мужа, то знает.
   - Подожди. - Аня попыталась сосредоточиться. - Зачем же тогда ей просить нас приехать и пожить с ней? И кто тогда буйствует наверху?
   - На это есть несколько объяснений, - начала я. - Прежде всего, Марина просила приехать только меня, а уж я настояла на том, чтобы к нам присоединились и вы. Сначала она была этим очень недовольна, но потом смирилась, и, по её словам, даже обрадовалась. Зачем ей понадобилась я? Не буду думать о чём-то плохом, что могло быть замышлено лично против меня, потому что мне ничего не приходит в голову. Она могла попросить меня приехать просто в качестве ширмы. Мол, она так страдает из-за смерти мужа, что ей требуется поддержка. Но мне кажется, что дело здесь в том существе, которое прячется на чердаке.
   - И кто там прячется? - спросила Аня.
   - Сначала я всё-таки частенько подумывала, что там настоящая живая собака. Потом, когда я стала подозревать, что там прячется Сергей, я подумала, что это он воет и царапается, чтобы сойти за призрак. Но это малоправдоподобно, точнее, совсем неправдоподобно. Зачем ему нужно закатывать такие концерты? Прячется себе тихонько, никто его не тревожит, так что незачем привлекать к себе столько внимания. Другое дело, если Марина не знает, что он жив. Тогда он может её пугать и сводить с ума.
   - Тоже неправдоподобно, - решила Аня.
   - Согласна. Но сегодня ночью я подумала, что это может быть большая собака, которую Сергей спрятал на чердаке. Предположим, он замыслил кражу денег. Он мог заранее всё спланировать. Обзавёлся свирепой собакой, в день кражи выпустил её на какого-то бедолагу, а потом тихонько отозвал её и спрятал на чердаке. Марина объявила, что погибший - её муж, так что деньги безвозвратно пропали. Откуда ей было знать, что "партнёр" всё равно потребует от неё денег? И то, что она решительно не отказалась платить, а испугалась угрозы нанять детектива, говорит о том, что ей известно про это преступление.
   - Опять непонятно, зачем же она позвала тебя с ней пожить, - напомнила Аня.
   - Может, сама она не знала о собаке. Сергей засунул её на чердак, оставил ей вдоволь воды и пищи, а сам уехал, не успев её предупредить. Она подумала, что это воет призрак, испугалась и позвала меня. Кстати, тогда понятно, откуда на лестнице возле двери на чердак взялась земля. Это Сергей приходил проведать собаку и оставить ей воду и еду.
   - А может, сама Марина? Вернулась с работы пораньше, воспользовалась тем, что нас нет дома, и проведала собаку. А потом ушла и сделала вид, что вернулась вовремя.
   - Нет. Во-первых, она боится существа, которое находится на чердаке, во-вторых, ей нет смысла делать вид, что она вернулась как обычно. Что особенного, что хозяйка приехала домой раньше положенного? В-третьих, Марина ни за что не оставила бы ошмётки грязи на лестнице. Она бы их тут же убрала. Подумай: чтобы на ЕЁ лестнице было грязно?!
   - Возможно, возможно. Конечно, то, что творилось сегодня ночью, больше похоже на действия живой собаки, чем призрака, но всё-таки... как-то не верится.
   - Мне самой ни во что не верится, - призналась я. - В одном я почти уверена: Марина солгала, опознав труп. Это был не Сергей.
   - Тогда остаётся выяснить, зачем ей это было нужно.
   - Только если она знала о краже денег и о том, что муж хочет спрятаться.
   - Ужас! - вздохнула Аня. - Вот так считаешь её нормальным человеком, а она оказывается преступницей.
   - Или соучастницей в преступлении, - поправила я. - Что будем делать? Ждать и смотреть, как будут развиваться события?
   Но Аня не успела ответить на мой вопрос.
   - Дамы! Как хорошо! А я здесь расхаживаю и мечтаю, чтобы вы пришли пораньше.
   Это был Николай. При нём мы не могли рассуждать о таких вещах, поэтому наша беседа естественным образом прервалась. А жаль, потому что мне в голову пришла ещё одна возможность: Сергей ни на кого не натравливал собаку, никакой собаки у него вообще не было, а всё вышло случайно. Какая-то собака набросилась на подвернувшегося некстати прохожего, а Сергей воспользовался этим обстоятельством и убедил Марину неправильно опознать труп. А на чердаке воет и бесчинствует призрак или призраки, короче, полтергейст. Так уж совпало, что призраки поселились в доме одновременно с идеей Сергея выдать себя за мертвеца, а может, именно потому и поселились, что замышлено такое нечистое дело.
   - Какие новости из мира духов? - спросил Николай.
   - Плохие, - сразу призналась Аня. - Мы всю ночь не спали. Там такое творилось! Она там буквально буйствовала!
   - Интересно, слова "буйствовать" и "буйвол" как-нибудь связаны между собой? - спросила я.
   Николай хотел что-то сказать, но не успел, потому что Аня замахала на меня руками.
   - Нашла о чём думать! - остановила она меня и принялась описывать ночной кошмар.
   "А ведь садовник тоже очень подозрителен, - подумала я. - Он наверняка знает о деньгах, недаром посылал Юлю что-то смотреть. Она ещё сказала, что там заперто". Но Михал Михалыч был мне так симпатичен, что не хотелось верить в его причастность к нечистоплотным делам.
   Пока моя подруга говорила, Николай несколько раз вопросительно взглядывал на меня. Я кивала, подтверждая, что всё это не выдумка. Его лицо выражало сомнение, удивление, недоумение, а под конец прочно отразило беспокойство.
   - Знаете, после того, как я сам видел, что та чёрная собака постоянно следует за вами, я ничему не удивляюсь, но то, что вы слышали ночью... По-моему, на этот чердак надо обязательно зайти.
   - Он заперт, - сказала я. - Марина боится его отпирать.
   - А если в её отсутствие?
   Мне и самой очень бы хотелось заглянуть туда при дневном свете, да ещё, чтобы при этом присутствовал кто-то большой и сильный типа Николая, но нельзя было что-то предпринимать за спиной хозяйки.
   - Хорошо бы, но без разрешения Марины этого не сделаешь.
   - А если предложить ей? - спросила Аня. - Сама она, конечно, побоится туда заглянуть, но другому разрешит.
   - Михал Михалычу не разрешила, - напомнила я. - Он всё время порывается заделать окно, а она ни в какую. Она боится, что это существо или призрак выберется наружу, если дверь откроют.
   - И всё-таки спросите, - посоветовал Николай. - А вообще-то, уезжали бы вы отсюда. Если в доме творятся непонятные вещи, то лучше оттуда убраться подобру-поздорову.
   - Марине страшно оставаться одной, - ответила я. - Она как раз сегодня ещё раз просила нас не бросать её.
   - И ей тоже лучше уехать, - не оставлял своей мысли Николай. - Подумаешь, стройка! Отложит стройку на некоторое время. Странно, что она не уезжает. Может, вы всё-таки что-то слышали о её планах? Любой другой уехал бы из страны и отвлёкся от случившегося.
   Мне смутно припомнилось, что он уже спрашивал нас о том, не собирается ли она уезжать, но мне некогда было понять, на какую мысль могут навести его расспросы.
   - Что мы можем поделать? - спросила Аня. - Ей кажется, что строительство очень важно. А куда мы сегодня пойдём?
   - Мы не пойдём, а поедем. Всего две остановки на поезде - и вы попадёте в мир старины и патриархальности.
   Мы обе улыбнулись.
   - Пошли. - Он посмотрел на часы. - Поезд через пятнадцать минут. Мы как раз на него успеем.
   Мы бодрым шагом двинулись к станции.
   Хорошо, что нам надо было ехать лишь две остановки, потому что мы попали в самую настоящую давку. Поезд был заполнен до предела, так что мы даже не могли отодвинуться от дверей подальше в тамбур. Меня тесно прижали к необъятной спине какого-то мужчины. Удачей было, что спина была круглой и мягкой, но, наверное, чтобы моё счастье не было полным, у этого человека оказался очень ненадёжный дезодорант, а может, он им вообще не пользовался. Аня была почти в объятиях у Николая, а её голова была пригвождена к его груди большим рюкзаком с выступающими острыми углами. Судя по болезненности гримас, иногда возникающих на её лице, она эти углы хорошо ощущала. Мужчина, на чьей спине был этот рюкзак, конечно, не думал, что причиняет своей поклажей столько беспокойства.
   Когда мне стало казаться, что дальше оставаться в таком положении невозможно, двери зашипели и стали закрываться.
   - Батюшки! - вскрикнула какая-то женщина. - Хвост! Хвост отдавили!
   На всех напал неудержимый приступ смеха. Я чувствовала, как колыхалась спина, к которой я была прижата, а живот другого соседа, давящий на меня сбоку, содрогался. Эти движения немного утрамбовали людей, позволив им принять более удобное положение.
   Когда поезд остановился, кое-кому потребовалось выходить. Это было кошмаром. Я помнила, как волнуешься, когда оказываешься зажатой между людьми, пытаешься выбраться и боишься, что не успеешь. А если в руках ещё и сумки, то положение становится критическим. Кто благоразумно не удалялся от дверей, тому повезло, а какая-то женщина только ещё выдиралась из вагона, а потом должна была пробиться через переполненный тамбур, поэтому кричала и ругалась на стоящих сплошной стеной людей. Я порадовалась, что мы стоим недалеко от выхода. Шипение закрывающихся дверей слилось со вскриком и шумом падения. По-видимому, женщина зацепилась ногой за чью-то сумку, поставленную на пол, и не удержала равновесия. Я думала, что упасть ей некуда, настолько плотно стояли люди, но человеческая плоть имеет способность сжиматься. Вокруг неё вдруг образовалось как раз необходимое для падения место, и она растянулась в полный рост. Я видела, как Николай непроизвольно сделал поддерживающее движение, но он стоял слишком далеко и не мог дотянуться до женщины. К счастью, она ничего себе не повредила, встала довольно резво, вызвав обратное движение массы тел, сейчас же заполнивших освободившееся пространство, и разразилась руганью на безвестного хозяина поставленной не на месте сумки. Тот благоразумно не откликнулся.
   Николай мне кивнул, давая понять, что сейчас нам выходить, и я приготовилась сделать рывок, чтобы выбраться из поезда. Это всегда очень ответственный момент, ведь, если выходит много народу, двери могут закрыться до того, как последний из выходящих покинет вагон, а я не знала, многие ли здесь выходят.
   Поезд остановился, и я напряглась, ожидая характерного шипения открывающихся дверей, но оно не последовало. Поезд постоял и плавно двинулся дальше. Николай возвёл глаза к потолку тамбура и поглядел в сторону прохода в следующий вагон, прикидывая, удастся ли туда добраться, чтобы выйти хотя бы на следующей остановке, но сплошная масса людей препятствовала его замыслу. Он безмолвно показал мне, что обстоятельства оказались сильнее нас и нам остаётся смириться с ними. Я молча гадала, что же будет дальше и далеко ли от цели унесёт нас поезд.
   На следующей остановке двери вновь не открылись, но на этот раз это вызвало протестующие крики, ругань и попытки перебраться в другой вагон. Ни к чему хорошему это не привело, потому что люди лишь помяли друг друга и испортили себе и соседям настроение. На следующей остановке двери открылись с другой стороны, и Николай попытался было протащить нас с Аней туда, но завяз в сплошной массе тел. Мы поехали дальше. Аня, по голове которой время от времени ударял рюкзак с жёсткими углами, страдальчески прижалась к нашему неудачливому экскурсоводу, тщетно пытаясь защитить голову рукой.
   Не знаю, далеко ли завёз бы нас поезд, если бы его хорошенько не тряхнуло на перегоне. Наверное, это поспособствовало исправлению заевшего механизма, потому что на остановке дверь наконец-то открылась, и Николай препроводил Аню к двери, прокладывая ей дорогу, и вытянул меня.
   - Уф! - выдохнула моя подруга.
   Я тоже не сразу смогла опомниться, оказавшись на почти пустом перроне после жуткой толкотни.
   - Сегодня творится что-то непонятное, - смущённо проговорил Николай. - Обычно вагоны свободны. Место на скамье не всегда найдёшь, но давки нет. Может, какие-то поезда отменили?
   - Понедельник - день тяжёлый, - сказала я. - Ничего, главное, что доехали целыми.
   - Вопрос: куда доехали? - проворчала Аня.
   Мне стало весело. Давненько я не попадала в такие ситуации. Обычно я весьма осмотрительно изучаю расписание, вычисляя для поездки на дачу поезд, на котором будет как можно меньше народу. Зато в прежние годы, когда мы в отпуск отправлялись в другие города и каждый день ездили по окрестностям, мы нередко добирались до нужного места с такими же трудностями. Но они представлялись неотъемлемой частью путешествия, поэтому воспринимались как должное и даже доставляли удовольствие, ведь всегда испытываешь удовлетворение и даже гордость, когда преодолеваешь препоны.
   Мне кажется, что Аня не разделяла моих чувств. Вид у неё был помятый и не очень довольный.
   - Однажды мы ехали в Хвалынск, - вспомнила я. - Тоже с приключениями. К нужной станции мы подъехали ночью, проводница нам вовремя не сказала, что приехали, а сообщила об этом, когда поезд уже тронулся дальше. Потом он остановился где-то на перегоне, и проводница стала нас настойчиво уговаривать слезть с поезда именно здесь, в полной тьме неизвестно где. Мы, конечно, отказались. Тогда она содрала с нас деньги за проезд до Саратова, причём намного больше, чем стоили билеты.
   - Она же сама не сказала о том, что поезд прибыл в Хвалынск, - возмутилась Аня. - Вы не должны были ей платить.
   - Это сейчас легко говорить, а когда она усердно пыталась нас вытолкать куда-то в темноту, нам было не до разговоров. Мы готовы были заплатить, сколько попросит, лишь бы не покидать поезда. Зато мы побывали в Саратове. Там было очень хорошо. А потом мы всё-таки добрались до Хвалынска. Мы туда решили съездить из-за книги Федина, а в ней героям тоже никак не удавалось туда попасть. Так что получилось в тему. Мы тоже испытали трудности. Именно поэтому я имею право сказать, что нынешние неприятности ни в какое сравнение не идут с теми. Подумаешь, пропустили свою остановку и не туда приехали! Сядем на другой поезд и исправим положение.
   - Лучше было бы отложить поездку на другой день, - сообщила Аня, потирая висок. - Я думала, этот мужик мне голову продавит своим рюкзаком. Интересно, что за места вы собираетесь нам показать, Николай?
   Тот нерешительно на нас посмотрел.
   - Боюсь, что эти места не оправдают таких жертв, - сказал он. - Обычный посёлок, а может, крошечный городок.
   Мне стало его жалко. Он-то хотел как лучше, и не его вина, что вышло... не так хорошо, как задумывалось.
   - Аня, хватит ныть, - бодро проговорила я. - Сейчас приедем, куда нужно, будем радоваться жизни и любоваться красотами.
   - Видно, тебе было удобно ехать, - сделала вывод моя ворчливая подруга.
   - Эх, жаль я не взяла с собой фотоаппарат! - воскликнула я.
   - А у тебя есть фотоаппарат? - удивилась Аня.
   - В том-то и дело, что есть, а я про него забыла. А то хорошо было бы вас всех сфотографировать.
   - Я плохо выхожу на фотографиях, - сообщил Николай. - Хорошо, что вы его забыли взять.
   - Нет, надо было его взять, - сказала Аня, непроизвольно поправляя волосы, словно уже смотрела в объектив.
   - Запечатлеть бы нашу поездку. Вот были бы кадры! Особенно, когда та женщина грохнулась. И откуда место свободное взялось? Стояли, как сельди в бочке, а тут вдруг освободили пространство для падения. Бедные сельди. Вообще животных жалко. Правильно в "Человеке, который смеётся" на вопрос: "Есть ли ад для животных?" - ответили: "Они на земле в аду".
   - Мила, немедленно едем обратно, - вмешался Николай, - а то у вас появились мрачные мысли.
   - Значит, всё-таки не так удобно было ехать, - заключила Аня с довольным видом.
   - Пошли за билетами, - позвал нас наш проводник.
   Мы не успели дойти до кассы, потому что появился поезд.
   - Чёрт с ними, с билетами! - поторопила нас Аня. - Садимся.
   - Рискнём нарваться на штраф? - спросил Николай.
   - Не ждать ведь следующего.
   Мы хотели войти в ближайшую дверь, но Николай, схватив нас за руки, повлёк нас к другому вагону. Мы еле успели вскочить в готовую закрыться дверь.
   - Почему сюда? - не поняла Аня.
   - Отсюда только что вышли контролёры, - объяснил он. - Если уж едем зайцами, то с возможным комфортом. Третья остановка - наша.
   Поезд был полупустой, так что мы уселись в конце вагона.
   - Хорошо! - обрадовано сказала Аня. - Хоть придём в себя за три остановки.
   В это время по радио сообщили, что поезд едет до такой-то станции без остановок. Для нас названия были незнакомы, так что мы вопросительно поглядели на Николая, а у того сначала вытянулось лицо, а потом он захохотал.
   - Мы опять проедем мимо нужного места? - догадалась я.
   - Мы проедем и мимо нашей родной станции, - объяснил он. - Что за день такой сегодня? Не везёт.
   - Понедельник, - напомнила я.
   Аня насупилась.
   - Дамы, не огорчайтесь, - встрепенулся Николай. - Мы завтра поедем туда, куда мы первоначально планировали, а сегодня, раз уж так получилось, мы посетим другой посёлок. Я в нём, правда, ни разу не был, но, думаю, что прогуляться будет неплохо и там.
   - А где он? - подозрительно спросила Аня.
   - Мы через него проедем, не останавливаясь. Это за одну остановку до того места, где мы вылезем. Сядем на другой поезд и проедем всего одну остановку обратно.
   Моя подруга всем своим видом выразила сомнение в том, что мы сегодня вообще куда-нибудь доберёмся, но промолчала.
   Несмотря на то, что сегодня был понедельник, контролёры нас не посетили, так что мы благополучно доехали до ближайшей станции, где поезд остановился.
   - Вот и хорошо! - жизнерадостно сообщил Николай. - А теперь подождём поезда с противоположной стороны. Пока его нет, можно сходить к кассе, а заодно посмотреть расписание.
   Народ, вышедший здесь, рассосался, и мы шествовали по совершенно пустой платформе.
   - Странно, что никого нет, - сказала я.
   Николай уже рассматривал таблицу.
   - Ничего странного, - ответил он. - Мы попали в "окно". Следующий поезд только в час двадцать две.
   - О господи! - вздохнула Аня.
   Я решила проявить стойкость, поэтому сказала.
   - Ничего страшного. Мы осмотрим этот посёлок. Может, здесь окажется столько интересных мест, что нам не о чем будет жалеть. Наоборот, мы будем благословлять заклинившие двери.
   Все засмеялись.
   - Раз ничего другого нам не остаётся, то пошли, - сказал Николай. - Только минуточку...
   Он постучал в окошечко кассы и взял билеты на обратную поездку.
   - А то вдруг будем спешить, - пояснил он свои действия.
   Мы спустились с платформы, прошли по пыльной асфальтированной площадке до каких-то домов и зашагали по улице. Ничего интересного здесь не было. Улица прямая, дома относительно новые и опрятные, редко-редко можно было встретить старые развалюхи. Потом мы перешли по дорожке через территорию, заросшую травой, и попали в другое скопище домов, не то садоводческое товарищество, не то другую часть посёлка.
   - Собака! - вскрикнула Аня.
   На дороге сидела средних размеров серая собака, не то овчарка, не то помесь, и глядела на нас. Когда мы приблизились, она встала и принялась лениво лаять. Мы благополучно её миновали, она смолкла и вновь уселась на дороге.
   - Мне везде мерещится чупакабра, - призналась Аня. - Я теперь видеть не могу спокойно ни одну собаку.
   Я-то всегда была настороже, когда проходила мимо крупных и средних собак, особенно за городом. Многие хозяева полагают, что на природе выпускать собак без поводков не только разрешается, но и принято, а сами собаки, считающие своим долгом охранять подступы к хозяйским владениям от чужаков, могут и укусить прохожего, особенно если почувствуют в нём робость.
   - Смелее, - подбадривал её Николай. - Чем решительнее идёшь, тем спокойнее становится собака.
   - Легко сказать, - вмешалась я. - Можно не подавать виду, что насторожен, но любая собака догадается, что внутренне человек напряжён.
   - Расслабьтесь, - посоветовал наш провожатый. - Здесь надо перебарывать себя.
   - У нас на даче, за три дома от нас, жила довольно крупная собака, поведение которой было непредсказуемым, - сказала я. - Она могла утром вилять хвостом, а днём броситься на того же человека. Идёшь мимо и никогда не знаешь, что у неё на уме. Глаза светло-коричневые и с ненормалинкой. Сумасшедшие глаза. Чтобы вывести гулять мою собаку, мне приходилось сначала озираться, нет ли Рыжего поблизости, но успокаиваться было нельзя, потому что он мог появиться в любой момент. Уж сколько раз говорили хозяевам, чтобы они не выпускали его, но всё впустую. Как ни идёшь на станцию или со станции, всё встречаешь Рыжего.
   - И чем дело кончилось? - спросила Аня, оглядываясь назад.
   - Он исчез. Полагают, что его застрелили, когда убивали бродячих собак. Жалко его, ведь он не виноват, что у него такие придурковатые хозяева, но все вздохнули с облегчением.
   - А призрак этого Рыжего не появлялся? - пошутил Николай.
   - Он ведь никого перед своей кончиной не загрыз, - объяснила я.
   - Вы хотите накликать на нас несчастье, что говорите на такие темы? - не выдержала Аня. - Призраки, они такие, любят появляться там, где о них говорят.
   Мы прошли мимо четырёх поселений и вышли на дорогу, посыпанную крупной щебёнкой. Как ни старались мы ступать по самому краю, где была трава, но часто нам мешали кусты, или камни были набросаны до самой канавы, прорытой вдоль дороги. С другой стороны тоже была канава, так что не имело смысла переходить туда. Иногда мимо нас очень медленно, чтобы не слишком травмировать шины, проезжали автомобили.
   - Представляю, что думают водители, - сказал Николай.
   Что думали пешеходы, мы слышали своими ушами, когда нам навстречу попадались особо эмоциональные люди, на кривых ногах вышагивающие по камням.
   - Зачем это сделали? - недоумевала Аня.
   - Наверное, потом засыплют асфальтом и закатают, - предположил Николай.
   - Необязательно, - со знанием дела сказала я. - У нас тоже засыпали дорогу таким вот щебнем, мы тоже думали, что это подготовительный этап, потому что взяли с нас в правлении на ремонт дороги очень крупную сумму с каждого участка. Но постепенно камни крошились, потому что это был известняк, вбивались в землю, а асфальт так и не появился. Дорога у нас неширокая, а машин много, так что они понаделали множество ям. В эти ямы до сих пор закладывают цельные или разбитые на крупные куски кирпичи, у кого они лишние. Ходить - сплошное удовольствие, в кавычках, конечно.
   Аня то и дело спотыкалась, потому что босоножки у неё были без задников, так что Николай предложил ей руку. Она вцепилась в спасительную опору и заковыляла более уверенно. Я отрицательно покачала головой, когда наш проводник взглядом предложил мне повиснуть на нём с другой стороны. Не к лицу было искать опору мне, опытному в прошлом путешественнику, а теперь автору книг, где выведены мужественные герои.
   - А куда мы идём? - спросила Аня.
   - Честно говоря, не знаю, - ответил Николай. - Но принято считать, что все дороги куда-то ведут.
   - И чем труднее путь, тем привлекательнее место, куда попадаешь, преодолев столько препятствий, - сказала я.
   - Лучше бы мы подождали обратный поезд на станции, - откровенно высказалась Аня, в очередной раз споткнувшись и надев слетевшую босоножку.
   Мы промолчали.
   - Или посидели бы где-нибудь на травке, - продолжала она.
   - Аня, ты сама потом скажешь, что мы хорошо поступили, проделав этот путь. Сейчас откроется или река, или невиданной красоты лес с берёзами на опушке, или озеро...
   - Вон какая-то деревня, - сообщил Николай.
   Аня встрепенулась в предчувствии скорого окончания мучений и повеселела.
   Безобразная дорога перешла в колдобины засохшей грязи, но идти по ним после щебня было удовольствием. По краям, около заборов, росла трава, и даже в нескольких местах стояли скамейки. Потом мы дошли до колодца.
   - Может, попьём воды? - спросила Аня.
   Николай с сомнением посмотрел на него.
   - Мне кажется, не стоит рисковать, - возразил он. - Кто знает, может этой водой пользуются только в технических целях. Вон там что-то вроде магазина.
   Мы подошли к одноэтажному кирпичному домику, стоявшему отдельно. Дверь была открыта. Мы вошли и после яркого солнца очутились в прохладной полутьме. По стенам тянулись прилавки с довольно унылым ассортиментом. Мороженые импортные куры в пакетах, рыба непонятного вида, копчёности в упаковках, нарезка нескольких видов колбас неестественного цвета, конфеты, кое-какие неаппетитные овощи и глянцевые заморские яблоки, совершенно неживые на вид, много бутылок с пивом, вином, сладкими газированными напитками.
   - Как насчёт пирожков и воды? - спросил Николай.
   Как он углядел главное? Я только после того, как он сказал, увидела за спиной у продавщицы поднос с пирожками.
   - Можно, - согласились мы.
   - Какую воду хотите?
   - Обычную. Главное, чтобы не была сладкой, - попросила я.
   - Конфеты? Печенье? Шоколад? - предлагал он.
   - Нет-нет. Пироги и воду.
   Я стала рассматривать выложенные на дальнем прилавке хозяйственные мелочи в виде стирального порошка, мыла, спичек и средства для розжига костра.
   - Мила, - окликнула меня Аня.
   Я опомнилась, и мы покинули магазин. Солнечный свет и охватившее нас тепло показались нам очень приятными. Дувший порывами ветер был прогрет и доставлял удовольствие. Николай нёс в руках пакеты. Из одного высовывались бананы. А я и не заметила, что они там продавались.
   - Сейчас найдём подходящее местечко и устроим пикник, - весело сказал он.
   Мы прошли через всю небольшую деревню и выбрались на заброшенное поле, заросшее луговой травой и неброскими цветами, придающими ему нарядный вид. Николай уверенно отошёл от деревни по песчаной дороге, вьющейся среди поля, ступил на траву, прошёл несколько шагов и вернулся.
   - Нет, здесь вам, Аня, не пройти, - сообщил он. - Старые борозды мешают. Давайте пройдём подальше, вон до той рощи, и посмотрим, нельзя ли расположиться там.
   Мы так и поступили. Роща оказалась редкой, относительно чистой, и мы с удовольствием уселись на поваленный ствол. Ветер продолжал задувать, и его порывы заставляли сгибаться вершины берёз.
   - Надеюсь, на нас ничто не упадёт? - с тревогой спросила Аня.
   Николай посмотрел вверх.
   - Не должно, - решил он. - Берёзы ещё молодые, крепкие. Но костёр не разведёшь, даже если бы нам этого очень хотелось. Опасно. Ветер может перекинуть пламя на ветки.
   Мы успокоились и перестали обращать внимания на шум листвы. Он даже казался нам приятным дополнением к пикнику.
   Пироги были двух видов: с мясом и капустой. Мы с удовольствием их съели, запивая водой из бутылок, а потом принялись закусывать бананами.
   - Хорошо! - впервые за весь день произнесла Аня.
   Мы пробыли там не меньше часа, притом Николай развлёк нас историей о болванках, которые не поступили вовремя к ним на завод, и о том, во что это вылилось. Аня вытирала слёзы, выступившие на глаза от смеха.
   - Николай, а вы не пробовали описать такие случаи на бумаге? - спросила я. - Из вашей истории получился бы прекрасный рассказ.
   Он отрицательно помотал головой.
   - Пытался, - признался он. - Ничего не получилось. Когда я рассказываю - все смеются, а на бумаге получается скучно и неинтересно. Нет, мне это не дано.
   Я огорчилась, потому что уже вообразила его новым писателем, вступившим в нашу Гильдию авторов и правообладателей.
   Обратная дорога показалась мне легче и короче, как это всегда бывает, когда проходишь путь второй раз. Но Аня, кажется, не разделяла моего мнения.
   - Кошмар! - причитала она, почти вися на нашем спутнике. - Ноги бы переломать этим гадам!
   Но всё кончается, и хорошее, и плохое, так что мы оказались на платформе минут за семь до прибытия поезда. Николай хорошо подгадал со временем. Поезд подкатил к станции через двенадцать минут после положенного, и мы в него погрузились. Свободных мест не оказалось, но народу было не очень много, так что мы стояли совершенно свободно.
   - Интересно, почему он так опоздал? - недоумевала Аня.
   - Какая разница? - легкомысленно спросила я. - Пришёл - и слава богу.
   - А вдруг он сейчас встанет, и нам придётся ждать неизвестно сколько времени, а может, пересаживаться на другой поезд? Вдруг нам придётся идти пешком?
   Признаться, такая перспектива показалась мне внушающей тревогу. А поезд, словно повинуясь фантазиям моей подруги, замедлил ход и остановился.
   - Начинается! - зловеще проговорила Аня.
   - Мы едем уже полтора часа, - сообщила какая-то женщина. - Пока ехали по Москве, останавливались раз пять. Потом долго стояли возле Люберец, а сейчас вновь стоим.
   Николай предпочитал молчать, опасаясь, что у Ани испортится настроение и она вновь начнёт ворчать. Он чувствовал себя виновным за все неудобства сегодняшнего дня, ведь это он затеял поездку. К счастью, поезд неторопливо, словно сомневаясь, ехать ли ему, сдвинулся с места. Я с удовольствием провожала каждый столб, проплывающий за окном, ведь это были вехи на пути к дому. Чем больше таких вех останется позади, тем меньше придётся нам идти, если поезд, и впрямь, встанет и дальше не пойдёт. Я так настроилась на долгий путь, что даже удивилась, когда Николай позвал нас к выходу.
   - Неужели доехали?! - спросила Аня. - Даже не верится.
   Знакомая станция показалась нам родной, долгожданной, приятной.
   - Извините, что так вышло, - проговорил Николай. - Неудачный день сегодня.
   - Очень даже удачный! - с неожиданным воодушевлением воскликнула Аня. - Вы не поверите, но мне очень понравилась наша поездка. Мы так хорошо посидели в той рощице!
   - А хотите, поедем завтра в то тихое местечко, в которое сегодня не попали? - спросил Николай.
   - Поедем, - сейчас же откликнулась Аня.
   Николай немного недоверчиво смотрел на неё, даже я боялась, что этот энтузиазм граничит с сарказмом, но, оказывается, Аня говорила совершенно серьёзно.
   - Тогда завтра в это же время я буду вас ждать, - сказал Николай.
   - Опять она! - вскрикнула Аня, показывая на куст.
   - Кто? - Я ещё не отвлеклась от предыдущего разговора и не сразу сообразила, о ком она говорит.
   - Чупакабра.
   - Да, - подтвердил Николай. - Не скажешь, что она старается спрятаться. Так, соблюдает осторожность, но не более. Интересно, дамы, что ей от вас нужно?
   - Сожрать нас хочет, - мрачно проговорила Аня. - Или выпить кровь, как вампир.
   - Я узнал о том, о чём вы просили, - шёпотом произнёс Николай мне на ухо. - Когда встретимся, чтобы я вам рассказал?
   - Сейчас, - так же тихо ответила я. - Провожу Аню до дома и вернусь.
   - Я подожду перед вашей улицей.
   Аня перестала рассматривать чёрное существо и повернулась к нам.
   - Камней не видно, - воинственно сказала она. - Чем бы в неё запустить?
   - Пирогов не осталось? - спросила я.
   Николай вытащил из широкого кармана пакет и пощупал его. - Один есть.
   Он передал его мне, а я почти метко бросила его в собаку. Та отпрыгнула. Я не видела, подобрала она пирожок или нет, потому что он упал в зелёную массу листьев.
   - Будет она его есть! - издевательски промолвила Аня. - Ей свежей крови подавай!
   - По крайней мере, от нас она отстала, - ответила я. - Больше её не видно. Может, испугалась, решила, что камень?
   Мы благополучно дошли до нашей улицы, где распрощались с Николаем.
   - Я устала, - призналась моя подруга. - А ты?
   - Немного. Но очень довольна.
   - И я. Знаешь, как ни странно, мне сегодняшние скитания очень понравились.
   Мы зашли на участок, и Аня поспешила в дом, чтобы улечься на диван.
   - Подожди, - остановила я мою подругу. - Мы не купили мясо, лук и помидоры.
   - О-о-о!!! - только и смогла выдавить из себя огорчённая Аня.
   - Иди и ложись, а я быстренько сбегаю на рынок.
   Аня не ожидала от меня такого самопожертвования.
   - А ты донесёшь? - всё-таки из вежливости спросила она.
   - Не изволь беспокоиться. Я ещё и не такие сумки носила.
   - Тогда возьми кошелёк и пакет. Правда, там дают, но всё-таки, на всякий случай, мало ли, может тот пакет порвётся...
   Я взяла всё необходимое и поспешила на конец улицы, где меня должен был ждать Николай. Он терпеливо стоял на месте.
   - Мне надо сходить на рынок, - сообщила я. - А вам ведь всё равно в ту сторону. По дороге и расскажете.
   - Я во всех подробностях выспросил обо всём у Михалыча и Сергеича, так что они даже удивились моему интересу к этой кровавой теме, - начал Николай. - Они возвращались по домам поздно, уже в темноте, услышали крики и рычание, поспешили на помощь и увидели лишь, что промелькнул собачий силуэт. Им показалось, что собака была чёрной, но ночью все кошки серы, а собаки чёрны. Могли и ошибиться. Коричневая собака тоже покажется в темноте чёрной. А я думаю, что она так быстро проскочила, что они не различили бы и белый цвет. Просто был силуэт крупной, как им показалось, собаки. Насчёт размера они тоже могли ошибиться, ведь сравнить её было не с чем.
   - Да, это правда, - согласилась я. - И цвет, и размер у промелькнувшей в темноте собаки определить трудно. Если бы всё это произошло не так близко от Москвы, то и в определении животного можно было бы ошибиться.
   - Они прибежали на то место и увидели растерзанное тело. Михалыч сразу понял, что человек мёртв, но Сергеич всё-таки потрогал его. Пульс нащупать было нельзя, настолько его всего разодрали. Сергеич приложил руку к его груди, но не почувствовал, что сердце бьётся, да и на горле была такая рана, что выжить с ней человек бы не смог. И лицо всё разодрано, так что не узнаешь, кто он. Одежда вся в клочках и в крови. Может, не стоит рассказывать всё подробности?
   - Нет, Николай, рассказывайте. Вы не подумайте, что я особо кровожадная или сверхлюбопытная, но в доме такое творится, что надо узнать обо всём. Может, что-то наведёт на правильную мысль.
   - Тогда слушайте. Руки у него тоже были все разодраны, ноги почти целы, но кое-где покусы были. Наверное, собака хватала его за что придётся, пока не повалила и не вцепилась в горло и в лицо. На груди покусы тоже были. Видно, она его там кусала, пока добиралась, до горла. Вот здесь была кровь, здесь и здесь.
   Он начал показывать, где были покусы.
   - Милиционеры никогда не показывают на себе, - остановила я его. - Это у них считается дурной приметой.
   - Так я же не милиционер, - возразил он. - И вот здесь ещё была большая рана.
   Мне было важно узнать, насколько заросшим был убитый.
   - Эти покусы были хорошо видны? - спросила я.
   - Нет, не очень, всё-таки грудь у него заросла волосами, а волосы пропитались кровью, так что не так-то просто разобрать, сколько там было покусов и насколько они серьёзны.
   Я почти услышала, как с хрустальным звоном разбиваются наши с Аней теории. Это был Сергей.
   - Вы чем-то расстроены? - спросил Николай.
   - Нет. То есть, конечно, мало приятного в такой смерти. Бедная Марина! Представляю, что она пережила.
   - Да, можно посочувствовать, - согласился он, но, по-моему, с лёгким оттенком недружелюбия к моей подруге, впрочем, мне могло это показаться.
   - Сергеич послал Михалыча звать на помощь, а сам остался при теле, чтобы отогнать собаку, если та вернётся. Михалыч стал звать людей, но никто не выходил, наверное, думали, что какой-то пьяница. У вас на дачах вообще люди живут в основном спесивые, а он был в той одежде, в какой вы его видели на рыбалке.
   - А там, где живёте вы, люди приятнее? - заинтересовалась я.
   - Как вам сказать? Там люди богаче, у некоторых очень крупный бизнес, поэтому многие уже перебесились с деньгами, привыкли к ним. На ваших дачах этот процесс ещё не завершился.
   - Понятно.
   - Хорошо, что он мобильный телефон нашёл у себя в кармане, так что быстро вызвал милицию и скорую помощь. Потом кое-кто к нему всё-таки вышел, стали собираться люди, приехала милиция. Кстати, быстро приехала, ничего не скажешь. Скорая помощь тоже появилась. Марину не то шум привлёк, не то кто-то сообщил ей, что человек лежит на дороге весь разорванный, но она тоже прибежала, прорвалась к телу. Тут ей плохо стало, но она превозмогла себя и стала рассматривать погибшего. Михалыч сказал, что она на что-то указала врачу. Наверное, это была какая-то примета, по которой она опознала мужа. Вот и всё. Как вовремя закончил! Мы как раз дошли до рынка.
   - Спасибо, Николай. Что ж, до свидания. Спасибо за прогулку. Аня почти без сил, но в эйфории.
   - Тогда завтра съездим в тот городок?
   - Я не против.
   Мы расстались, и я отправилась за покупками. Первым я выбрала большой кусок свинины. Когда продавец протянул мне чёрный пакет, он очень чувствительно оттянул мне руку. По-моему, я перестаралась и купила слишком большой кусок. Пакет с луком заставил меня пожалеть, что при мне нет сумки на колёсиках. Но требовалось ещё купить помидоры. Я их купила, но всё вместе оказалось непомерно тяжёлым. Лет пятнадцать-двадцать назад я бы всё это пронесла не то, что с лёгкостью, но без этого внутреннего протеста, какой выразил мой поумневший к настоящему времени мозг. Пришлось смириться с необходимостью расплачиваться за свою глупость работой носильщика тяжестей.
   - Хорошо, что я не успел уйти. Как чувствовал, что ещё пригожусь.
   Эти слова ласкали мой слух, а избавление от тяжёлых пакетов привело меня в необыкновенно хорошее настроение. Ничего, что теперь придётся отказаться от такой хорошей версии пропажи денег и от догадки о скрывшемся Сергее, продумать новые возможности можно будет потом, а сейчас я шла налегке, и продукты, которые я купила в непродуманном количестве, приближались к дому без моего участия.
   - Вон та собака, - сообщил Николай, кивнув на кусты. - Чупакабра.
   Я пригляделась и заметила, что чёрное существо кралось в стороне, прячась за ветками и не отставая от нас.
   - Мила, а ведь её интересуете именно вы. Не ходите здесь одна. А если придётся, то держитесь ближе к участкам. Но лучше дождитесь, когда кто-то пойдёт в нужную вам сторону, и идите за этим человеком. Двоих эта тварь побоится.
   - Может, ей нужна именно я, а скорее всего, нет. На рыбалке она чуть не бросилась на Аню.
   Николай донёс мне пакеты до самой калитки, и там мы с ним распрощались. Я по очереди донесла пакеты до кухни. Катя ужаснулась, увидев их.
   - Милица, ты сошла с ума, - скорбно проговорила она. - Тебе, наверное, нужно вызвать Скорую помощь. Выпей что-нибудь от сердца. Это же надо притащить такую тяжесть!
   - Не волнуйся, у меня был носильщик, - успокоила я подругу. - Мне всё это благополучно донесли.
   - Кто? - с дивана спросила Аня. - Петрович?
   - Нет, не Петрович, а Ляксандрыч.
   - Кто?
   - Иными словами, Николай. Он увидел моё бедственное положение и пришёл мне на помощь.
   - Молодец, - одобрила Аня его поступок.
   - Но в следующий раз всё-таки думай, прежде чем покупать столько, - посоветовала Катя. - Что бы ты стала делать, если бы его не оказалось на рынке?
   - Или ему не захотелось бы тебе помочь? - добавила Аня. - Не каждый мужчина будет подносить тяжёлые сумки. Большинство спрячется в толпе, чтобы их не заметили и не попросили помочь.
   - Как у тебя прошёл день? - спросила я Катю.
   - Плохо, - ответила она. - Хотела поспать, удобно улеглась на диван, но наверху завывало ОНО. Даже здесь, на первом этаже, было слышно. Иногда замолкнет, а то вдруг так начнёт голосить, что страшно становится. Вроде, днём бояться не надо, но... А кто знает, надо или не надо? Кончилось тем, что я пошла в сад полежать в шезлонге, но явился Михал Михалыч и принялся за своё. Опять ему срочно захотелось починить окно. Уверял, что может пойти дождь, и тогда весь чердак зальёт. Ещё спрашивал, как у нас прошла ночь. Совсем заморочил мне голову, так что я так и не сумела вздремнуть.
   - А ты? - заинтересовалась Аня.
   - Что я? Сказала, что спала, ничего не видела и не слышала. Не признаваться же ему, что у нас буянил призрак! Давайте, девочки, пообедаем, а после этого я лягу и вздремну. Не могу, прямо в голове мутится.
   Катя пообещала на следующий день приготовить мясо с луком и помидорами, а сейчас подала нам рагу с мясом и овощами.
   - Я пошла спать, - сообщила она, когда обед закончился. - Посуда пусть остаётся на столе. Девочки, не надо её мыть. Когда вы пойдёте разыскивать вашего Михаила, я уберу со стола, запущу посудомоечную машину и подумаю об ужине.
   Она улеглась на диване и, судя по дыханию и лёгкому посапыванию, сразу уснула.
   - Где мы можем поговорить? - спросила я. - Николай выяснил подробности о смерти Сергея. Пойдём на второй этаж?
   Мы тихо, чтобы не потревожить сон Кати, поднялись по лестнице и прошли в нашу комнату. Наверху временами раздавался вой, то сильнее, то слабее.
   - Это был Сергей, - сказала я. - Николай сказал, что из-за волос на его груди было трудно определить, сколько было покусов. Значит, Марина знала о родимом пятне и указала врачу, где оно должно быть.
   - Выходит, всё, что мы обдумали, летит к чёрту? - разочарованно спросила Аня. - У меня чуть голова не лопнула от усилий, а всё напрасно?
   - А как же следователи работают? - попыталась я ободрить мою подругу. - Они разрабатывают множество версий, все их проверяют, отметают ошибочные и...
   - ...сажают невиновного, - закончила Аня. - Понятно, почему они стараются упечь в тюрьму первого попавшегося. С каждый делом надо возиться не меньше месяца, а у них этих дел по десятку на каждого, и все они должны быть раскрыты в короткие сроки.
   - Нам спешить некуда, - сказала я. - Одно радует: Марина не брала деньги. Сергей погиб по дороге домой. Деньги пропали. А если деньги у Марины, то она про них знала и рано утром пошла на место трагедии и нашла их. Могло такое быть?
   - Маловероятно, но могло, - решила Аня. - Ещё у нас в списке подозреваемых милиция, Сергеич, случайный человек и... Кто ещё?
   - "Партнёр", - напомнила я.
   - Правильно, "партнёр". Причём из всех он самый подозрительный. Такой негодяй способен не только деньги присвоить и свалить на погибшего, но и убить ради денег мог.
   Это подало мне новую мысль.
   - Интересно, а у него есть собака? Вдруг он специально натравил на Сергея собаку, чтобы выудить у Марины деньги на спасение бизнеса? Или, может, Сергей захотел выйти из дела и потребовал свою часть, а это означало полный крах.
   - Да, это хорошая мысль, - обрадовалась Аня. - Но собаки есть у многих, так что, может быть, кто-то ещё мог натравить её на Сергея.
   - Например, соседи, - сказала я. - Они мечтают заполучить этот участок.
   - У них нет собаки, - возразила Аня.
   - Может, у родственников есть, а они взяли её на время. Хотя нет, не станут они рисковать... Если только родственники не заодно с ними ... С другой стороны, привозить сюда собаку, а потом увозить её - большой риск... Пожалуй, натравить собаку мог только тот, у кого она живёт постоянно, или это была самостоятельная собака, которая сотворила это сама по себе.
   - Тебе, наверное, понравилось расследовать это дело, - заметила Аня. - А у меня опять всё в голове перемешалось. Пойдём, посидим в саду.
   Мы вышли из дома и расселись в шезлонгах. Аня сейчас же уснула, а я не могу спать днём, так что я попробовала поработать, но дело не пошло. Тогда я включила электронную книгу и погрузилась в чтение. Когда пришло время идти гулять, я с трудом разбудила свою подругу.
   - Аня, пора, - говорила я.
   - Отстань, - бормотала она спросонок.
   - Пойдём, погуляем.
   - Дай поспать.
   Я поняла, что просто так она не встанет.
   - Аня, Михаил нас не дождётся, если мы сейчас же не выйдем.
   - А? Что? - встрепенулась она. - Где Михаил?
   - Пошли. Будет тебе Михаил, но для этого надо встать.
   Услышав заветное имя, Аня вскочила на ноги.
   - Мы опаздываем? - в испуге спросила она.
   - Пока ещё нет. Давай предупредим Катю, что уходим.
   Мы вошли в дом. "Шкелет" крепко спал, еле умещаясь на диванчике. Я махнула рукой, и мы тихо вышли.
   - Пусть спит, - сказала я. - Она и сама поймёт, куда мы делись.
   Мы вышли за пределы участка и направились к дороге. Мы отдохнули, так что сегодняшняя поездка и пересаживания с поезда на поезд казались далёкими и забавными.
   - Как мне себя вести? - спросила Аня.
   - Словно ты и рада его видеть, но тебя осаждают заботы, - придумала я. - Постарайся во время нашей встречи о чём-нибудь думать. О! Думай о том, куда делись деньги. "Партнёр" их присвоил или Сергей, а если Сергей, то кто их забрал?
   - Постараюсь, - озабоченно пообещала Аня и принялась репетировать.
   Со стороны её гримасы выглядели странно, так что я поглядывала, не идёт ли кто, чтобы вовремя вернуть её от воображаемого разговора с Михаилом к реальности. Благодаря такой бдительности я ещё издали увидела группу подростков, а через некоторое время услышала их возбуждённые голоса. Почему-то, когда нынешние молодые люди, неважно, юноши или девушки, идут толпой, они стараются перещеголять друг друга в неестественном смехе, похожем на гоготание, в выкриках и прочих неэстетичных поступках. Когда же самый шумный или самая шумная из них оказывается в обществе взрослых, то картина резко меняется, и этот представитель другого поколения становится тих и скромен. Говорят, так происходит и у пираний. В стае эти рыбы за несколько секунд могут обглодать человека до скелета, а если поместить одну пиранью в аквариум, то она будет скромной и застенчивой рыбкой.
   - Свернём на эту улицу, - сказала я.
   - А что? - не поняла занятая своим делом Аня.
   - Опять эта свора идёт. Пристанут ещё. Людей мало, так что не отвяжешься.
   Аня не стала спорить и выказывать воинственный дух, так что мы пошли по незнакомой улице. Я человек очень осторожный и иногда даже слишком предусмотрительный, так что я не остановилась у края улицы, давая пройти возбуждённой группе, а на всякий случай повела удивлённую Аню дальше. Не часто это бывает, но на этот раз моя предосторожность оказалась не лишней, потому что, когда мы были уже у противоположного конца улицы, подростки свернули именно сюда. Мы поспешили дальше, вышли куда-то, свернули в широкий проход между другими участками, потом ещё куда-то и не останавливались, пока не убедились, что неприятная компания надёжно отстала, а мы очутились неизвестно где.
   - Куда идти? - спросила Аня.
   Я огляделась. Мы так спешили, что не замечали, где шли.
   - Надо было делать засечки или обламывать ветки, чтобы помечать путь, - сказала я.
   - Поздно спохватилась...
   Тут Аня представила, как мы старательно вырезаем ножом знаки или ломаем кусты, и засмеялась.
   - Хорошо бы мы смотрелись! - решила она.
   - Пойдём куда-нибудь, - предложила я. - Мне кажется, что надо идти в ту сторону.
   - Или в эту, - возразила Аня. - И не спросишь, как дойти к Марине, потому что мы не знаем ни номера её участка, ни товарищества, где он числится. Что за день такой сегодня?! То мы запутались в поездах, то заблудились среди дач.
   - Понедельник - день тяжёлый, - вновь напомнила я.
   Мы зашагали по незнакомой местности, посматривая, не встретим ли мы что-нибудь знакомое, что подскажет нам путь. Мы шли очень долго. Иногда нам встречались люди, в основном совершенно равнодушно проходящие мимо, но иногда молча поглядывающие на нас. Время от времени из-за массивных каменных заборов слышался лай крупных собак.
   - И долго мы будем так идти? - спросила Аня.
   - Пока не выбьемся из сил.
   - А дальше?
   - Поползём.
   Моей подруге весело не было.
   - Я спрашиваю совершенно серьёзно, - сердито сказала она.
   - Если нам станет совсем уж невмоготу, то мы спросим, как дойти до рынка или до станции, - ответила я.
   Аня резко остановилась, что вызвало лай за воротами, рядом с которыми мы оказались. Мы благоразумно прошли дальше.
   - Что же ты раньше молчала?! - возмущённо спросила Аня. - Я почти в отчаянии, а ты знаешь, как нам поступить, и не говоришь!
   - Если честно, то мне это только сейчас пришло в голову, - призналась я. - О чём будем спрашивать? О рынке или о станции?
   - О станции, - сразу же выбрала Аня. - Только там мы встретим Михаила. - Вон идёт какой-то мужик. Спрашивай ты.
   Когда "мужик" приблизился, я с каменным лицом взяла Аню под руку и повела её мимо этого человека. К счастью, она заговорила только после того, как мы его миновали.
   - Что с тобой? Ты его знаешь?
   - Это "партнёр", - ответила я. - Я, конечно, могу ошибиться, но, по-моему, это он. Не оглядывайся.
   Я осторожно повернула голову, словно разглядывала аккуратный куст сирени, а сама боковым зрением поглядела на этого неприятного человека. Он удалялся крупным шагом, потом всё-таки обернулся, вновь продолжил путь и вошёл в металлическую дверь в воротах какого-то участка. Сейчас же раздался радостный собачий лай.
   - Вот и ответ на наш вопрос, - сказала я. - Есть у него собака, причём, большая, так что он вполне мог её натравить на Сергея.
   - Скотина, - прошипела Аня. - Женщина идёт. Спроси у неё.
   Когда она поравнялась с нами, я обратилась к ней.
   - Извините, вы не подскажете, как нам пройти к станции?
   Женщина сначала поглядела на нас с видом оскорблённой верблюдицы, а потом соизволила ткнуть пальцем в конец улицы и повернуть его вправо. Я сомневалась, стоит ли словесно выражать благодарность на этот безмолвный жест, но всё-таки решила, что от "спасибо" мне не будет плохо.
   - Спасибо, - поблагодарила я, и мы с Аней зашагали в нужную сторону.
   - Как всё хорошо получилось! - радовалась Аня. - Сейчас дойдём до станции, а там дорога известна. Может, ещё успеем застать Михаила.
   Мы повернули направо, пошли по шоссе, потом ещё раз уточнили дорогу, потому что встретили развилку, и наконец увидели платформу.
   - Аня, по-моему, это не наша станция, - сказала я.
   Моя подруга была почти в отчаянии, и я решила взять на себя поиск решения.
   - Ничего, сейчас разберёмся, - ободряюще проговорила я.
   Счастье, что я запомнила название нашей станции, так что выяснить, где она, труда не составило. Оказывается, мы дошли до другой железнодорожной ветки. Женщина, шедшая к платформе, очень толково объяснила нам, как пройти к нужной нам станции. Оказывается, больше нам не надо было блуждать между участками, а достаточно было пройти по дороге, миновать пруд, дойти до рынка, а там уж мы прекрасно ориентировались.
   - Я устала, - призналась Аня. - Интересно, сколько нам ещё идти? Какие-то бесконечные блуждания. Мне кажется, мы заночуем на улице.
   Её опасения не оправдались. Мы недолго шли по дороге, когда увидели знакомый пруд.
   - Будем отдыхать? - спросила я.
   - Пойдём лучше прямо домой, - попросила Аня.
   - А как же Михаил?
   Но Аня уже не была в состоянии его разыскивать. Мы без приключений вернулись на участок Марины и застали Катю на кухне за изучением поваренной книги. Скоро приехала и Марина. Она была очень молчалива, озабочена какими-то думами и явно пыталась скрыть огорчение. Выспрашивать её о причине такого состояния было неловко, так что все мы старались делать вид, что ничего не замечаем.
  

Глава 20

Чудесная прогулка

   Когда мы ложились спать, сверху раздавался басистый вой, иногда переходящий в рёв, что-то скрипело, скреблось и стучало, но если Аня спала днём, то я-то бодрствовала, поэтому устала безмерно. Так устала, что, даже если бы все призраки мира собрались на чердаке, это не помешало бы мне заснуть. Я как легла, так утром и проснулась, ни разу не пошевелившись.
   - Что она творила! - сообщила Аня.
   - Ничего не слышала, - призналась я.
   - Катя и Марина звали нас к себе, но ты спала и я решила не оставлять тебя одну.
   - Спасибо. Мужественный поступок, - признала я полушутя.
   О том, что шутки были неуместны, я поняла, когда увидела Марину. Она совершенно осунулась, под глазами были чёрные круги, веки опухли. Катя тоже провела бессонную ночь, но она выспалась днём, а Марина днём работала, всё время была на людях, так что ей было не до сна. Может, ей и удалось вздремнуть в поезде, но это слишком малое время для отдыха и восстановления сил.
   - Я, наверное, не доживу до сорока дней, - призналась она. - Я уже не могу заснуть, даже если было бы можно. Вчера в поезде я закрыла глаза, чтобы подремать, а сна нет. Чувствую, что в голове полный туман, ничего не соображаю, всё плывёт, а заснуть не могу. Может, мне начать пить снотворное?
   - Наверное, - согласилась Катя.
   - Тоже страшно, - возразила Аня. - Вдруг оно на тебя подействует не тогда, когда надо. Ночью спать не будешь, а в университете заснёшь.
   Я в таких случаях не даю советы. Скажешь, как считаешь нужным, а выяснится, что только навредила человеку.
   - А что думаешь ты, Мила? - спросила Марина.
   - Не знаю, я не врач. Тебе, наверное, надо сходить в поликлинику.
   Впрочем, я не верила и в совет врача. Сейчас столько двоечников накупило дипломы, что страшно обращаться к кому-то, кроме знакомой участковой врачихи. Я сама работаю в школе с медико-биологическим уклоном и знаю, какие тупицы и неучи покупают места в медицинском институте. Лично у меня уже опустились руки от бесполезности борьбы с ними. Помню, учителя дружно втолковывали мамаше одной девочки-грузинки, что она не знает абсолютно ничего ни по одному предмету, а что ещё хуже, она получает одни двойки по профильным предметам: биологии и химии. "Не волнуйтесь, - спокойно убеждала нас мать. - Всё будет хорошо. Мы купим ей клинику..."
   - А может, не стоит обращаться к врачу, - прибавила я. - Разве что к знакомому... У тебя есть знакомый врач?
   - Ни к какому врачу я не пойду, - решительно отказалась Марина. - Что я ему скажу? Что не сплю ночами из-за призрака? Меня тут же упекут в психушку. И вообще, у меня сейчас забот выше крыши, так что мне не до врачей.
   Когда она ушла на станцию, мы, как всегда, ещё посидели за столом, а потом Катя стала убирать посуду.
   - А ты не хочешь сходить с нами погулять? - спросила я. - Твой синяк уже не так заметен.
   Она усмехнулась с самым горьким выражением, словно очень хотела пойти погулять, но из-за прискорбного стечения обстоятельств не могла этого сделать.
   - Вот именно, что заметен, - укоризненно проговорила она.
   - Можно подумать, что ты пошла бы с нами, если бы синяка не было, - вмешалась Аня.
   Катя остановилась на полдороги к кухне и повернулась к нам.
   - Может, пошла бы.
   Я поняла, что она в неважном настроении из-за бессонной ночи и склонна себя жалеть. Но как сытый не разумеет голодного, так и выспавшийся человек не склонен углубляться в переживания невыспавшегося, тем более что этот последний после нашего ухода ляжет спать.
   - Так всегда кажется, - сказала я. - Когда есть возможность куда-то пойти, то не хочется этого делать, а если такая возможность исчезает, то чувствуешь себя обделённой.
   - Вот именно, - подтвердила Катя. - Сейчас мне кажется, что я бы с удовольствием с вами пошла.
   И она удалилась в кухню. Аня вопросительно посмотрела на меня.
   - Бывает, что у человека плохое настроение, - ответила я на её взгляд. - Не выспалась. Ночью переволновалась.
   - А я не переволновалась? Она хоть вместе с Мариной не спала, а мне-то каково было? Я трясусь от страха, а ты спишь, как бревно. Если эта тварь на меня набросится, ты и не услышишь. Почему ты улыбаешься?
   - Наверное, именно потому, что ночью спала, как бревно. А ещё я осознала важную вещь: как хорошо, что Марина не скрывает страшную тайну и погиб, действительно, Сергей! И знаешь, мне сейчас кажется, я просто уверена, что деньги украл не Сергей, а "партнёр".
   Аня неуверенно кивнула.
   - Я не могу сейчас собраться с мыслями, но согласна, что это хорошо. Если бы и ОНО перестало нас мучить, тогда было бы ещё лучше.
   - Сегодня Николай предлагал сделать вторую попытку добраться до того тихого местечка, - напомнила я.
   - Если доберёмся.
   - Не заколдовано же оно. И сегодня всё-таки не понедельник, а вторник, день, вроде, не тяжёлый.
   Николай ждал нас у конца улицы.
   - Приветствую вас, дамы! - оживлённо поздоровался он. - Едем?
   - Едем, - вяло согласилась Аня.
   - Плохое настроение? - спросил он, быстро взглянув на неё.
   - Просто не выспалась, - призналась она. - Ночью ОНО опять бесновалось наверху. И выло, и скреблось, и стучало, и трещало, и ревело... Просто жуть!
   Мы пошли на станцию. Аня подозрительно глядела на кусты, за которыми обычно пряталась чупакабра, но она не появлялась. Мы уже вышли на открытое место, а её всё ещё не было.
   - Неужели отстала от нас? - недоверчиво произнесла Аня. - Даже не верится.
   - Вы про собаку? - поинтересовался Николай. - Меня и самого интересует, почему она преследует именно вас. Я ни разу не заметил, чтобы она шла за мной.
   - Может, это как-то связано с ТОЙ собакой, или кто там воет на чердаке? - предположила Аня. - Вдруг эта тварь днём принимает образ чупакабры?
   У Николая возникало странное выражение на лице каждый раз, едва речь заходила о призраках. Я его хорошо понимала. Какой нормальный человек поверит, что у кого-то в доме творится такая чертовщина? Это с одной стороны. Но с другой стороны, он сам видел, что нас, а в особенности меня, преследует чёрная собака. Он мог подумать, что мы придумываем ночные безобразия призрака, но чупакабру мы не выдумали. Он поневоле обязан предположить, что в доме у нас тоже происходят странные явления. Да и рассказывали мы правдиво, только то, что было, ничего не приукрашивая. Мы ведь могли рассказывать о привидениях, расхаживающих по коридору, о всякой нечисти, стучащейся в двери спален, но мы говорили лишь о звуках, несущихся с чердака. Вот Николай и слушал нас с двояким чувством: он не мог нам не верить, но и принимать за истину такие невероятные события было непривычно.
   - Да, мы погрязли в обыденности, - вырвалось у меня.
   Все с недоумением на меня посмотрели.
   - Простите, это мысли вслух. Я сама присутствую при всех этих чудесах, но даже мне иногда не хочется верить в то, что всё это правда. Мы слишком привыкли к естественному течению событий, и то, что выходит за рамки привычного, сбивает нас с толку. Но ведь наши предки были не дурее нас, а верили в сверхъестественное. Только нам самим почему-то зазорно в этом признаваться.
   - Если вы обо мне, Мила, то я верю, - оправдывался Николай. - Странно это всё, но я верю, что вы ночами слышите вой и шум. Не знаю, есть ли этому разумное объяснение, но я не сомневаюсь в ваших словах.
   - Мы не только ночами слышим эти звуки, - поправила его Аня. - Иногда они раздаются даже днём.
   - Может, они часто раздаются, - поправила я свою подругу, - но только днём мы или на улице, или на первом этаже, так что можем не слышать тихого воя. Кстати, это означает, что призрак с чердака не может днём превращаться в чупакабру. Он воет на чердаке даже днём, а чупакабра бегает за пределами нашей улицы.
   - При нас бегает, - уточнила Аня. - А когда мы уходим домой, она оказывается на чердаке в виде призрака.
   Я почувствовала, что разговор у нас получается немного странным, если не диким, поэтому поспешила переменить тему.
   - Мы не опоздаем на поезд?
   Николай посмотрел на часы и кивнул.
   - Не опоздаем, но и задерживаться нам нельзя. Думаю, нам не помешает ускорить шаг.
   По-моему, он был рад прекращению рассуждений о призраках.
   Мы пришли как раз вовремя. Николай взял билеты, а через три минуты подошёл поезд. Напряжённое лицо Ани разгладилось, когда она увидела полупустой вагон. Мы сели в конце, поближе к двери, убедились, что она открывается, спокойно доехали до нужной остановки и неспешно вышли на пустую платформу.
   - Как-то не верится, что обошлось без приключений, - с сомнением проговорили Аня. - Да, очень жаль, что ты не захватила с собой фотоаппарат.
   Я о нём успела благополучно забыть, но моя подруга заставила меня вновь о нём вспомнить. Когда я его только купила, то он показался мне таким простым в пользовании после моего очень хорошего, но тяжёлого по весу и вдобавок плёночного ФЭД-2, что часто брала его с собой, но потом мне надоело фотографировать одно и то же, потому что в новых местах мы не бывали, с новыми людьми особо не знакомились. Вот я и стала о нём забывать.
   - Не взяла, а жаль.
   - У меня тоже нет фотоаппарата, - сказал Николай. - То есть в Москве дома есть, а сюда я его не привёз. Вообще-то особо фотографировать здесь нечего, но местечко приятное. Если вам понравится, можно будет ещё раз сюда съездить, - сказал Николай. - Ничего примечательного нет, но я каждый раз с удовольствием здесь гуляю. Тут присутствует какая-то атмосфера... старины, что ли. Не хочется никуда спешить, забываешь о заботах и волнениях.
   Мы сошли с перрона и оказались на небольшой площади, где выстроились торговки и торговцы с самыми разнообразными товарами. Я люблю мимоходом осматривать прилавки и просто выложенные на землю на газетные листы вещи и дары сада-огорода. Несколько раз я покупала таким образом то хорошую книгу, то статуэтку или вазу. Правда, моя квартира всегда ломилась, а теперь ещё больше ломится от книг, а с тех пор, как я стала работать в школе, полна подаренными к разным праздникам безделушками и посудой, но старые привычки так просто не исчезают. К моему счастью, ничего интересного здесь не продавалось, так что мы благополучно миновали стихийный рынок.
   - Надо будет купить на обратном пути что-нибудь для обеда, чтобы подольше не ходить за продуктами, - решила Аня. - Катя не ждёт, а мы ей принесём, например, мясо. Ей будет приятно. Можно и овощи здесь же купить.
   - А если народу в поезде будет много, как вчера? - спросила я.
   - Да, верно.
   - И к тому же я боюсь покупать мясо вот так, с рук. Мало ли от какой причины умерло животное? На нашем рынке хоть постоянные продавцы, не так страшно.
   - Вот ещё! - удивилась Аня. - Своё мясо, выращенное не где-то на ферме, а у себя. Они ведь и сами его едят.
   - Не всегда, - возразила я. - Когда я работала на прежнем месте, у нас был сотрудник из ближнего Подмосковья. Однажды он рассказал, что у его соседа по неизвестной причине умерла свинья. Ему было жалко закапывать столько мяса. Он его нарубил, вынес к шоссе и продал проезжавшим на машинах людям. И как ещё покупали!
   - Фу, гадость какая! - испугалась Аня. - А я-то покупаю с рук и не думаю ни о чём таком.
   - Бывает, - согласился Николай. - Всякие попадаются люди. Некоторым лишь бы получить деньги, а каким образом - неважно.
   Мы прошли мимо длинного одноэтажного строения, в котором располагались магазины, и вышли на довольно широкую улицу. Дома были каменные, двух- и трёхэтажные, утопающие в зелени. Здесь были не только деревья, но и кусты сирени, жасмина, шиповника и каких-то ещё растений. Кроме того, было высажено много цветов, неприхотливых, но создающих праздничный жизнерадостный вид.
   - Красиво, - отметила Аня.
   Мы свернули в переулок и очутились между деревянными домами с садиками за ними.
   - Здесь и живёшь со всеми удобствами, и свои овощи тут же, - восхитилась Аня.
   - Может, и не со всеми удобствами, - предположила я. - А насчёт овощей ещё большой вопрос. Вырастить-то их нетрудно, если живёшь здесь постоянно, но можно ли их есть? Всё-таки здесь машины ездят, а не телеги, запряженные лошадьми.
   И словно опровергая мои слова, из-за угла неторопливо вышла лошадь, тянущая за собой телегу. Аня зафыркала.
   - По-моему, здесь машин меньше, чем на наших дачах, - возразил Николай. - Как ни приеду, никогда не застаю оживлённое движение. Так, проедет машина-другая, и то с большим интервалом. Но и лошадей я, признаться, тоже не встречал.
   - Здесь и людей почти нет, - сказала я. - Вон какая-то старуха идёт, а больше никого не видно. Наверное, здесь хорошо жить, безопасно, никаких хулиганов, бандитов. Все друг друга знают.
   - Можно, конечно, попробовать это выяснить, - заинтересовался Николай и обратился к женщине. - Извините, пожалуйста, можно вас спросить?
   Старушка остановилась и осмотрела нас неожиданно зорким для её возраста взглядом.
   - Спрашивайте, - любезно разрешила она.
   По-моему, ей понравился Николай, да и мы выглядели скромно и добропорядочно.
   - Здесь безопасно жить?
   Я бы на месте этой женщины удивилась неожиданному вопросу, но она лишь на мгновение замешкалась с ответом, а потом покачала головой.
   - Прежде было хорошо. Можно было хоть ночью гулять, а теперь не то. Даже я, старуха, не решаюсь выходить вечером. Очень уж молодёжь стала дикая. И пьют много, и даже травку курят, колются, а отсюда и к прохожим часто пристают, вызывают на скандал. Раньше хоть клуб был, там собирались поплясать, кино посмотреть, а как его закрыли, им деваться стало некуда. Нет, нынче с наступлением сумерек лучше на улицу не выходить.
   - Спасибо, - поблагодарил Николай.
   - Может, вы пожить хотите у нас? - поинтересовалась старушка. - Я могу сдать две комнаты.
   - Нет, мы сюда приехали просто так, на экскурсию, - отказался Николай.
   - Смотрите, коли так. Да у нас нечего смотреть.
   Она пошла дальше, а мы понимающе переглянулись. Да, за внешними тишиной и порядком часто скрывается неблагополучие.
   - А что ожидать? - сам себя спросил Николай. - Делать здесь молодежи нечего, работать, наверное, ездят в Москву, вон даже клуб и тот прикрыли. Пойдём дальше?
   Мы с удовольствием гуляли по посёлку. Лично мне очень понравились кривые горбатые улицы. Не знаю, может, зимой ходить здесь не так приятно, как летом, даже наверняка в гололёд бывает опасно, точнее, травмоопасно, но сейчас я наслаждалась жизнью. Иногда попадались какие-то холмы, на которых стояли дома, так что добираться до них надо было по ступенькам. Это делало облик посёлка или городка живописным. И кругом была зелень. Масса зелени. Красота!
   - А там можно мороженое купить, - произнёс Николай гипнотические слова.
   Мне всегда при упоминании мороженого представляется советское мороженое, сделанное из настоящего молока или настоящих сливок, без мешанины растительных жиров и искусственных добавок. Уж потом я спохватываюсь, что прежнего мороженого нигде не купишь.
   - Какое мороженое было раньше! - вздохнула я. - На плешке перед парком Сокольники было много киосков, и всегда перед ними выстраивались очереди. И в жару, и в холод, даже в самый суровый мороз. Иностранцы удивлялись, как русские могут в двадцать с лишним градусов ниже нуля поедать мороженое.
   - Я помню то мороженое, - согласился Николай.
   - И я помню, - вступила в разговор Аня. - Я любила в вафельных стаканчиках с розовой розочкой из крема сверху.
   - О-о-о, - простонала я. - Зачем напомнила? Правда, потом эти розочки стали желтоватыми и расплывшимися.
   - А какое мороженое было в Детском мире! Стаканчики хрустящие, а на дне какое-то вкусное повидло. Партию раскупят, и все ждут, когда вынесут следующую.
   Мы в ностальгическом упоении стояли посреди узкого тротуара, почти чувствуя во рту вкус ТОГО мороженого.
   - А какое я ела в Ульяновске! - припомнила я. - Лимонное. Жёлтого цвета и с упоительным вкусом. А местные жители до того им наелись, что говорили нам: "Это обычное. А вы попробуйте вон то!" Попробовали. По нынешним временам, оно чудесное, но в то время мы были избалованы, так что нам не понравились маленькие кусочки масла, попадающиеся в нём. Подумайте только: натурального масла!
   - Вспомнить хотя бы разноцветные шарики в кафе-мороженом, - сказала Аня.
   - А какие коктейли из него делали! - воскликнула я. - В Сокольниках напротив каланчи было длинное здание, а внизу большой магазин. Там в разные дни работали две продавщицы. Одна делала коктейль вкуснейший, он состоял из одних мельчайших пузырьков, мы всегда, если её увидим, сразу покупаем, а вторая добавляла много молока. У неё коктейль получался жидковатым.
   - Я что-то не помню коктейли, - призналась Аня. - Правда, я не жила в Сокольниках, а в школу ездила из другого района.
   - Да, ты с нами, по-моему, туда не ходила. В парк ходила, а в ту сторону - нет.
   Николай с интересом слушал наши воспоминания, припоминая всё, о чём мы говорили.
   - Мы с приятелями тоже часто ездили в Сокольники, - сказал он. - И всегда заходили в стеклянную столовую.
   - Была такая, - подхватили мы. - Хорошая столовая.
   - Сосиски с зелёным горошком, - сказала я.
   - И чебуречная была, - подхватила Аня. - Неплохие чебуреки были, но я всегда их ела с опаской, потому что внутри был бульон. Однажды я здорово испортила себе блузку.
   - Пошли в закусочную, - решительно проговорил Николай и повёл нас вниз по улице. - Только потихоньку переключайтесь на современность. Сосиски там, как и везде сейчас, с соей и наполнителями, мороженое тоже с растительным маслом. Про горошек ничего не могу сказать, да его там и нет. Чебуреки или что-то в этом роде купить можно, но опасно. Неизвестно, из какого зверя они изготовлены. Они не магазинные, а в палатке.
   - Не будем рисковать, - решила Аня.
   Мы вышли на маленькую площадку. Там стояла палатка со стандартным набором воды, пива, колы, сникерсов, чипсов, жвачек, сигарет и прочей дребедени, такой же вредной для желудка, как притягательной для глаз изголодавшегося человека. За палаткой простиралось неровное поле, заваленное строительным и бытовым мусором. По нему пробирались женщина с мальчиком лет семи.
   - Ой, вода! - простонал ребёнок. - Мама, вода! Может, это мираж?
   Женщина поспешила купить ему бутылку обыкновенной воды. Я в душе её одобрила. Колой он не напьётся, а неизвестно, какая отрава в ней намешана. Говорят, что и сахар там искусственный, причём некоторые виды сахарозаменителей на жаре выделяют ядовитые вещества.
   - Нам туда, - позвал нас Николай, выдавая этим, что он часто сюда заходит. - Вон в то заведение.
   "Заведение" оказалось чем-то типа бистро с высокими круглыми столиками советского образца.
   - Советую выбрать мороженое в вазочках и вон те пироги, - сказал Николай. - Не такие, как прежде, но вкусные. Берём? А как вы насчёт клюквенного морса?
   - Можно и клюквенный морс, - решила за нас обеих Аня.
   - Сейчас принесу, - сказал наш спутник и отошёл к прилавку.
   - Я бы пива выпила, - прошептала Аня.
   - И?
   - Неудобно. Не женственно как-то. А ты не хочешь?
   - Никогда его не пробовала.
   - Хорошо утоляет жажду. Я иногда беру и дома с удовольствием пью после чего-нибудь солёненького.
   - Говорят, бочковое полезное, - вспомнила я. - А в бутылках, вроде, ругают. Хороший посёлок. Я думаю, это всё-таки посёлок, а не городок. Как в другом мире побывали. И люди какие-то спокойные.
   - Здесь и людей-то нет, - возразила Аня. - Наверное, все сейчас на работе в Москве. А может, снимают там жильё, а сюда приезжают только на выходные.
   - Вряд ли. Слишком близко от Москвы, чтобы тратить на это деньги. Может, чтобы не ездить каждый день, устраиваются на работу, где сутки работают, а трое - отдыхают? Я однажды слышала разговор об этом.
   - Скорее всего.
   Вернулся Николай, неся поднос, уставленный вазочками с мороженым, тарелкой с горой пирожков и тремя стаканами клюквенного морса.
   - Потом, если захотите, можно повторить или заказать кофе с чем-нибудь, - сказал он.- Только давайте забудем то, что было прежде, а насладимся тем, что имеем сейчас. Попробуйте и согласитесь, что из того, что можно в наше время купить, это совсем не плохо.
   - Согласна, - подхватила я. - А то ведём себя как типичные представители старого поколения. Всё не так хорошо, как было раньше.
   - А что с этим поделаешь? - возразила Аня. - Это же правда, что прежде всё было натуральное. Мясо сейчас какое? Или жёсткое, как подошва, или делается кляклым, потому что его чем-то пропитали. А раньше? Зайдёшь вечером в магазин, когда народу нет. Хорошее мясо уже разобрали, а лежит или совсем костистое, или заветренное до черноты. Что делать? Купишь, поставишь варить, а от бульона приятный запах идёт, а само мясо нежное, вкусное.
   - Мама рассказывала, что при Сталине очень следили за продуктами, - зашла я в ещё более отдалённые исторические дебри. - Мясо было разных сортов. Самое хорошее было без костей и в переводе на те деньги, к которым мы привыкли в Советском Союзе, стоило два рубля. Хорошее мясо с небольшой косточкой стоило полтора рубля. Его в основном и брали. Мясо с костями и жиром стоило, кажется, восемьдесят копеек, не помню точно. А фарш мололи прямо перед покупателями. Брали кусок мяса без костей и почти без жира и клали в огромную мясорубку. Всё честно, на глазах у людей.
   - Дореволюционные времена будем разбирать? - спросил Николай.
   - Моя прабабушка, которая умерла в девяносто шесть или девяносто семь лет, говорила, что качество продуктов в то время было лучше, - сообщила я. - А моя бабушка говорила, что до революции в кондитерской, где они всегда покупали сладости, в праздники постоянным покупателям делали подарки в виде коробки конфет.
   - Как же я стар! - произнёс Николай.
   - Вы тоже помните, что было до революции? - участливо спросила я.
   - Должен помнить, раз об этом помните вы, я ведь старше. Но вот беда: не помню.
   - А вы расспросите у Милы про болезнь Альц... Не помню. Короче, про старческое слабоумие. Она нам уже прочитала лекцию, как можно его избежать. Ой, извините, я, кажется, не то сказала.
   Я замерла от ужаса. Счастье, что у Николая было развито чувство юмора, и он не обиделся, а рассмеялся самым искренним образом.
   - Это была неудачная шутка, - попыталась оправдаться Аня.
   - Ничего, в каждой шутке, как говорят, скрывается доля истины, - сказал Николай. - Мила, я потом проконсультируюсь у вас по поводу этого заболевания.
   Я успокоилась и попробовала мороженое. Если забыть о ТОМ деликатесе, какой мы ели в Советском Союзе, то оно было очень даже неплохим, даже вкусным. Я не слишком люблю шоколадное мороженое, но и тёмный шарик я съела с удовольствием, не говоря уже о клубничном и ванильном. Внизу был какой-то сироп, весьма приятный, а сверху все три шарика прикрывала щедрая порция взбитых сливок.
   - Как вкусно! - проговорила я.
   - Помню, в Риге... - начала Аня.
   - Молчи, бабка! - остановила я бесконечные воспоминания. - Наслаждаемся настоящим моментом. Я давно не ела такого вкусного мороженого.
   Моя подруга насупилась, но быстро вняла моим убеждениям.
   - А может, и не в Риге,- туманно закончила она начатую мысль.
   Мы с Николаем подождали, что она ещё скажет, но она занялась мороженым и решила не отвлекаться.
   - Может, ещё по одному? - спросил Николай.
   Аня кивнула.
   - Можно.
   Наш экскурсовод принёс ещё по вазочке.
   - Хорошо живём, - сообщила я. - Жаль, Катя не могла с нами поехать.
   - Почему? - поинтересовался Николай.
   - Из-за синяка, - сообщила Аня. - У неё глаз подбит.
   Я подумала, что такое краткое сообщение выставляет нашего "шкелета" в очень невыгодном свете, и пояснила:
   - Она у нас любительница возиться на кухне, а у Марины замечательная кухня, поэтому вытащить её на прогулку невозможно. И вот в наше отсутствие она закончила готовить обед, прилегла в шезлонге и... получила камнем почти в висок. Это соседские дети занимаются такими шуточками: обстреливают камнями людей. Синяк залил пол-лица.
   - С тех пор Катя уже не может выйти, потому что боится: вдруг этот синяк не так поймут.
   Николай с неожиданным интересом выслушал наш рассказ и кивнул так, словно что-то про себя решил.
   Мы доели мороженое, взяли по пирожку, выпили клюквенный морс, которые был явно сделан из брусники, и отказались от добавки.
   - Тогда это забираем с собой, - сказал Николай, складывая пироги в пакет. - Когда проголодаетесь - скажете.
   Мы вновь принялись бродить по тихим уютным улочкам, кстати, постепенно доев почти все пироги. Потом решено было вернуться домой. Поезд оказался полупустым, так что мы очень уютно доехали до нашей станции и неторопливо пошли по дороге к участкам, довольные, забыв обо всём, что нас ещё недавно волновало, словно побывали в дальней поездке.
   - А она тут как тут! - воскликнула Аня, возвращая нас с небес на землю.
   Можно было не спрашивать, кого она имеет в виду, потому что только на одно существо Аня реагировала так остро. Чёрная морда, торчавшая за кустом, была повёрнула к нам, а если быть совсем точной, то именно ко мне. Да, это существо следило только за мной.
   - Пироги остались? - спросила я.
   - Осталось две штуки, - ответил Николай, вынимая из кармана пакет.
   Повторилась вчерашняя история. Я швырнула в собаку сначала один пирог, заставив её отскочить, затем, когда она вновь высунулась, второй. После этого мы пошли дальше.
   - Интересно, она ест эти пироги? - спросила я.
   - В ожидании нашей крови, - мрачно изрекла Аня. - Как же мне не нравится эта собака! Я её просто ненавижу. Ненавижу и боюсь.
   - Не знаю, что происходит, но поведение собаки меня тоже тревожит, - признался Николай. - Будьте осторожны.
   Мы расстались у конца нашей улицы с Николаем и пошли домой.
   - Как погуляли? - встретила нас Катя.
   Она совершенно преобразилась. Мы оставили её усталую, обиженную на жизнь и заодно на нас, в плохом настроении, а сейчас она сияла улыбками и была искренне рада нашему возвращению.
   - Чудесно! - ответила Аня, поддавшись на её радость. - Так спокойно, мило...
   Она принялась рассказывать о нашей поездке, а Катя между тем накрыла на стол. Она приготовила мясо с луком и помидорами, и Аня убедилась, что обилие лука не только не помешало, но и поспособствовало приданию блюду вкуса и аромата. Мы ели с наслаждением.
   - Бывают же такие приятные дни! - с чувством сказала Аня. - Если бы нам сегодня и Михаила встретить!
   - Девочки, всё-то вы кого-то встречаете, - вздохнула Катя. - А я никого не могу встретить.
   - Интересно, как ты можешь кого-то встретить, если всё время сидишь дома? - спросила я. - В Москве - дом и работа, здесь - только участок. Тебя даже никто не может увидеть.
   Я тут же вспомнила, что её каким-то образом видел "партнёр", но это был настолько неприятный человек, что в счёт он не шёл. Кроме того, он питал к нашей Кате негативные чувства.
   - Мы тоже в Москве никуда не ходим, только на работу, - подхватила Аня. - Поэтому никого и не встретили. А здесь, как вышли погулять, сразу познакомились с Николаем и Михаилом. Надо где-то бывать, вот и весь ответ.
   Катя долго молчала, а потом упрямо сказала:
   - Я так считаю: если суждено встретить хорошего человека, то обязательно встретишь, даже если никуда не выходишь. Он сам придёт. А если не суждено, то хоть целыми днями броди по улицам, а никого не увидишь.
   - По поговорке: суженого на коне не объедешь, - уточнила я.
   - Самое смешное будет, если этот самый суженый сам к тебе заявится, - проговорила Аня.
   - Я фаталист, - объявила Катя. - Чему быть, того не миновать. Вот вы нашли себе хороших знакомых...
   - Только где этот хороший знакомый? - перебила её Аня. - Был знакомый, и нет знакомого. Видно, это мне он интересен, а я ему - нисколечко. Вот у Милы стойкий кавалер.
   - О чём ты говоришь? Какой он мне кавалер? Ещё неизвестно, кто из нас ему нравится и нравится ли вообще. Может, он с нами просто от скуки время проводит. Больше не с кем, вот он и встречается с нами. А потом исчезнет, а мы даже не знаем, где он живёт, тем более, что дача не его, а приятеля. Он здесь просто гостит.
   Катя повздыхала немного, но на этом разговор закончился. После обеда Аня прилегла отдохнуть, а я решительно взялась за работу и написала несколько страниц, почувствовав удовлетворение. Всё-таки когда надо писать, притом, есть готовые, уже обдуманные и разработанные сюжеты, а за дело не берёшься, тебя преследуют мысли о быстротечности времени. Пройдёт лето в таком вот бездействии, начнётся сумасшедшая школьная жизнь, высасывающая все силы, и наступит раскаяние, что отпуск прошёл зря.
   - Аня, просыпайся! - окликнула я свою подругу.
   - А?
   - Пора.
   - Куда пора? Что пора?
   - Пора выходить на охоту за Михаилом, - уточнила я.
   С Ани мгновенно слетел сон.
   - Собираемся скорее, - заторопила она. - Только бы его увидеть.
   Но нам не суждено было его встретить. На обычном месте его не было. Мы обошли окрестности, но так его и не нашли. Аня была очень расстроена.
   - Значит, уехал куда-то, - утешала я. - Мало ли какие дела могут быть у человека! Может, выставку оформляет, а может, наследство. В институте, где он преподаёт, могут быть какие-нибудь экзамены или ещё что-то в этом роде.
   - Да, скорее всего, так и есть.
   Аня была рада уцепиться за любое подобное объяснение. Настроение у неё улучшилось, и мы пошли домой если не в весёлом, то хотя бы не в унылом расположении духа. Погода была чудесная. Ветер временами задувал, но не сильно, даже приятно, так что прогулка доставила нам удовольствие.
   Марина приехала с работы поздно и в самом настоящем унынии. Она почти молча поужинала, лишь изредка заставляя себя что-то сказать, чтобы у нас не возникло ощущения, что она сердится на нас. Всё-таки она очень боялась нас потерять и остаться в этом большом страшном доме одной. Я полагала, что если она сама не говорит о своих проблемах, то спрашивать о них не следует, но Аня придерживалась иного мнения.
   - Что с тобой? Что-нибудь случилось?
   - Нет, ничего. Просто устала на работе и не спала ночью.
   Я тихонько толкнула Аню под столом ногой, боясь, что она выдаст нашу осведомлённость о пропаже денег. Мы не могли этого знать, потому что нам об этом никто не говорил. Нехорошо, если Марина начнёт допытываться, откуда нам об этом известно. К счастью, Аня перестала приставать к хозяйке с сочувственными расспросами. А Марина недолго пробыла на первом этаже. Поужинав и совсем немного посидев на диванчике, она пошла в спальню, чтобы хоть немного поспать.
   - Девочки, вы тоже не засиживайтесь, - попросила она. - Кто знает, какая ночь нам предстоит. Ложитесь спать рано, пока не стемнело окончательно.
   - Хорошо, - согласилась Аня.
   Но Марина всё стояла у лестницы, не поднимаясь наверх.
   - И правда, пойдём-ка мы спать, - подхватила я.
   - Рано ещё, - возразила выспавшаяся днём Аня.
   - Ничего, в постели почитаешь, а если хочешь, то я тебе почитаю. Вставай. Катя, пошли.
   Когда покладистая Катя и ободрённая её присутствием Марина ушли, Аня спросила:
   - Что на тебя нашло? Почему мы должны идти спать сейчас?
   - А ты не понимаешь?
   - Не понимаю.
   - Марина ни за что, ни за какие коврижки не пошла бы одна на второй этаж. Она боится туда подниматься вечером. Если бы вы все отказались идти спать, то она тоже осталась бы здесь. Ей надо хоть немного отдохнуть. Посмотри, она стала всё чёрная от недосыпания и нервов.
   - А! - сообразила Аня. - Теперь понятно. Пошли умываться и спать.
   - Умываться - это точно, а спать, если тебе не хочется, не обязательно. Можно почитать, поговорить, только осторожно говорить, а то там стенки тонкие. Говорить о погоде или о твоём Михаиле.
   В ванную мы пошли, как всегда, вдвоём и с большим напряжением. Первым делом мы осмотрели платок, закрывающий зеркало, и убедились, что он ни с одного края не приподнят. Пока Аня умывалась, я следила за платком, а потом за ним стала следить Аня.
   - Приподнять бы его, - предложила я, хотя и не была уверена, что это разумно.
   - Ни за что! - решительно отказалась Аня. - Днём - ещё куда ни шло, но на ночь глядя...
   Впрочем, она и утром отказывалась его приподнимать, да я на этом особо и не настаивала.
   - Тогда пошли, - сказала я.
   Мы поднялись наверх. На чердаке временами раздавалось унылое, даже какое-то угрюмое завывание, существо царапало что-то, но уже не билось и не трещало отдираемыми досками.
   - По-моему, ОНА устала, - шёпотом проговорила Аня.
   Я кивнула, и мы скрылись в своей спальне. Против ожидания, мы уснули быстро. Наверное, два дня поездок нас утомили, потому что мы обе ночью ни разу не проснулись.
  

Глава 21

Любишь меня, люби и мою собаку

   Утром Марина была ещё более хмурая, чем накануне. Мы постарались не подавать виду, что озадачены её поведением, но, по-моему, Марина была так поглощена своими думами, что не заметила бы даже самых откровенных перемигиваний. Когда она ушла, Катя обратилась к нам:
   - Послушайте, что происходит с Мариной?
   Мы с Аней были смущены, потому что не имели права рассказывать о том, во что нас не посвящали и о чём мы узнали волею случая и моего недостойного подслушивания.
   - Не имею ни малейшего представления, - поторопилась я ответить, боясь, что Аня как-нибудь выдаст нашу тайну. - Она опять не спала?
   - Иногда засыпала, если это можно назвать сном, но тут же просыпалась. При этом у неё вырывались такие высказывания: "Какой кошмар!", "Всё пошло прахом!", "Неужели нет другого выхода?", "Не ходите по песку!".
   Я подумала, что, если бы Катя знала о наших былых подозрениях, она могла бы многое нам объяснить, вот так слыша бессвязные восклицания Марины. Правда, подобные методы казались мне недостойными, ведь это, по сути, то же самое, что выспрашивать интересующие подробности у несмышлёного ребёнка. Марина себя не контролирует в такие минуты, так что вслушиваться в бред ещё хуже, чем напрямую подслушивать.
   - Она часто бредит? - спросила я.
   - Нет. Бывало, что она меня зовёт или что-то скажет, но так явно в первый раз.
   Я поняла, что Катя не сможет нам помочь докопаться до истины.
   - Что же её так волнует? - озабочено спросила Аня. - Раз она непричастна...
   Я ткнула её под столом ногой. Она поморщилась от боли, но поняла значение этого пинка и замолчала.
   - К чему она непричастна? - спросила Катя.
   Надо было срочно выкручиваться из неловкого положения.
   - Непричастна... - повторила Аня и замялась, не зная, что сказать. - Точнее, не непричастна, а не... Как это? Не знаю, как выразиться. В общем, если она не продаёт участок, как хотят соседи, то непонятно, что её гнетёт.
   - А я бы продала его и купила хороший участок где-нибудь в обычном садоводческом товариществе, подальше от всех этих предпринимателей, - сказала Катя. - Соседи гадкие, все друг перед другом пыжатся что-то показать, доказать... Нет, лучше не иметь денег, чем жить в таких собачьих условиях.
   Она высказала очень дельную мысль, с которой мы с Аней были полностью согласны, но требовалась поправка.
   - Почему же в собачьих? - спросила я. - У собак своя иерархия, но друг перед другом они не пыжатся так, как делают люди.
   Это развеселило моих подруг.
   - Сколько лет у тебя собаки? - спросила Аня.
   - В общей сложности... не помню точно, но больше тридцати лет. Может, тридцать пять. Сейчас у меня третья по счёту собака, и могу вас уверить, что все были чудесными, умными и с совершенно разными характерами.
   - Не представляю, как собаку можно держать в квартире, - сказала Катя.
   - Держат ведь, - возразила Аня. - У меня тоже никогда не было животных, но я представляю.
   - Теоретически и я представляю, но всё равно странно.
   - А ты попробуй, - предложила Аня.
   Тут уж я не выдержала.
   - Легко сказать "попробуй". Это ведь не игрушка, а живое существо. У него тоже только одна жизнь, как и у нас, поэтому надо сто раз обдумать, сможешь ли ты лет пятнадцать ухаживать за ним, любить его, прощать всякие проделки, выгуливать. Не забудьте, что от животины никуда не уедешь, не бросишь её на время отпуска. Надо заранее подумать, есть ли надёжный человек, на которого можно её оставить, а если нет, то готовы ли вы пожертвовать поездкой, если таковая представится. Животное в доме - это очень большая ответственность, особенно собака. С кошкой хоть гулять не надо, поэтому на день-два можно оставить её одну, да и то не всякую, а от собаки не уедешь больше, чем на несколько часов.
   - Задело за живое, - заметила Аня. - Вот что значит: собаковод со стажем.
   - Нет, не задело, а просто очень многие заводят животных, не продумав этот вопрос, а потом выкидывают. Первую собаку мы купили, причём знали, какую породу мы хотим, а двух других - подобрали с улицы. Тоже кто-то захотел собачку, а как узнал, что щенок рвёт вещи, делает лужи, о нём надо заботиться, с ним надо три раза в день гулять, так выбросил на улицу. Кстати, когда мы завели первую собаку, соседка моей бабушки клялась, что мы с ней поиграем, а потом кому-нибудь отдадим. Мы, конечно, уверяли, что завели её навсегда, на всю жизнь. Подразумевалась собачья жизнь. Она из себя выходила, доказывая обратное. Но годы шли, и ей поневоле пришлось поверить, что мы не шутим.
   - Так что я никогда не заведу собаку, - сделала вывод Аня.
   - И я, - согласилась Катя. - А Марина - тем более. Если уж собака рвёт вещи... Нет, это не для неё. Вы сегодня идёте на встречу с вашим Николаем?
   - На прогулку, - поправила я. - А Николай - это всего лишь приложение к прогулке.
   - Так идёте вы на встречу с этим приложением?
   - Идём, - ответила Аня, смеясь. - Что до меня, то я уже привыкла к таким прогулкам.
   Я, если быть честной, тоже к ним привыкла. Мне казалось, что день будет испорчен, если мы не встретимся с Николаем и он не поведёт нас куда-нибудь на экскурсию.
   - Тогда идите, а я полистаю книгу с рецептами и помечтаю в тишине, - сказала Катя.
   Мы переглянулись и решили не оттягивать такой блаженный для "шкелета" миг.
   - Помечтает она! - повторила Аня, когда мы вышли за ворота.
   - Интересно, какой итог этих мечтаний будет сегодня на обеденном столе? - поинтересовалась я. - Хорошо, что у Кати такая страсть к кулинарии. Нам не надо возиться на кухне.
   - Это точно. Мы как-то к этому уже привыкли, а если подумать, то ничего приятного в торчании на кухне нет, даже если заниматься готовкой по очереди.
   - Мы бы не увлекались такими изысками, как она.
   - А мне вообще не хочется готовить, даже самые простые и быстрые блюда, - упрямо сказала Аня. - Одна я бы удовлетворилась бутербродами, а для всех пришлось бы что-нибудь варить.
   Николай поджидал нас на дороге, бродя взад и вперёд. Когда мы вышли с нашей улицы, он ушёл далеко от её конца и уже поворачивал, чтобы вернуться.
   - Наконец-то! - обратился он к нам. - Что-то вы, дамы, сегодня припозднились!
   - Это вы рано пришли, - возразила Аня. - Куда мы идём сегодня?
   - А куда бы вы хотели?
   - Нет, Николай, это вы предлагайте, - сказала я. - Мы здесь мало что знаем, так что выбор за вами.
   - Тогда я вас сегодня поведу...
   Он принял таинственный вид и замолчал.
   - Кто там советовал держать паузу подольше? - спросила я. - Но, по-моему, и в этом деле надо знать меру. Кстати, о мере. В одном из чатов я прочитала, что пить надо в меру...
   - Эта истина была мне известна ещё до появления понятия "чат", - признался Николай.
   - Мне тоже, - согласилась Аня. - "Пить надо в меру", - сказал Джевахарлал Неру. "Пить надо досыта", - сказал Никита.
   Я подождала, пока стихнут ненужные реплики, приняв вид учительницы, равнодушной к реакции учеников на известие о внезапной контрольной.
   - Так вот, - продолжала я, когда наступила тишина. - Пить надо в меру, а мера - это древнерусская единица измерения объёма, равная двадцати шести с небольшим литрам. Делайте вывод, осилит ли чей-нибудь организм такое количество алкоголя и надо ли пить в меру.
   Всё засмеялись.
   - Здорово! - одобрил Николай.
   - Обязательно расскажу об этом на работе, - решила Аня.
   - Так куда мы сегодня пойдём? - поинтересовалась я.
   - Я поведу вас в заброшенную сторожку лесника, - сказал Николай.
   - Это ещё где? - озабоченно спросила Аня.
   - Не беспокойтесь. Звучит многообещающе, но это не в глухом бору, где, кроме лешего и бабы-яги, никого не увидишь, а рядом с деревней. Никакого злого духа мы там, я надеюсь, не встретим, если только там не побывали какие-нибудь хулиганы и если не входить в саму сторожку, но местечко красивое и живописное. Днём там безопасно, по крайней мере, со мной. Ходить туда ночью не рекомендую.
   Аня подобралась, как борзая перед рывком. Упоминание о живописности этого места вселило в неё надежду, что там мы встретим Михаила, и она с трепетом ждала этого момента.
   - Пойдём?
   - Конечно, - ответила Аня. - Если там так живописно, то мы просто обязаны там побывать.
   Николай вопросительно посмотрел на меня.
   - Конечно, - согласилась и я.
   Мы прошли мимо станции, дошли до деревни, а оттуда повернули налево, миновали широко раскинувшуюся помойку, потом по заросшему дикими травами полю добрались до леса.
   - Теперь чуть-чуть пройти по лесной дороге, - сказал Николай. - Вы не боитесь?
   Он помнил, что в начале нашего знакомства мы отказывались выбирать для прогулок лес, поэтому спросил нас об этом. Странное дело: мы о Николае знали только с его слов, нам не было даже известно, где он живёт в Москве и у кого гостит на даче, но уже так привыкли к нему, что отбросили все сомнения на его счёт. Правда, и газовый баллончик в кармане вселял в меня дополнительную уверенность.
   - Вы будете нашим защитником, - ответила я.
   - Только одни сюда всё-таки не ходите, - предупредил он. - Здесь не только я гуляю, но попадаются и полупьяные компании.
   - А совсем пьяные? - спросила Аня.
   - Совсем пьяных можно особо не опасаться, ведь они на ногах не держатся, а полупьяные опасны. Двигаться они могут, а разум отсутствует. Даже я, когда гуляю по безлюдным местам, всегда прислушиваюсь, не находится ли здесь кто-нибудь, кроме меня.
   Мы пошли по лесной тропе, скорее просеке, то расширявшейся, то сужавшейся, пока она не привела нас на поляну, где, прежде всего, бросалась в глаза ветхая скамейка, а уж потом внимание переносилось на полуразрушенный домик, чёрный от времени и с кое-где обрушившейся кровлей.
   - Вот это домик лесника, - пояснил Николай.
   - Страшноватое местечко, - сказала Аня.
   - Волшебный лес с заколдованным домом, - пояснила я. - А что внутри?
   - Ничего нет. Обломки кое-какой мебели, которую не стали брать местные жители из-за её полной непригодности к эксплуатации. Извините за технический жаргон в столь чарующем месте. Полы наполовину сгнили, так что ходить по ним опасно. Да и сверху может упасть на голову какая-нибудь доска или балка.
   - Так что люди туда не заходят? - поинтересовалась Аня.
   - Следы пребывания людей появляются, но это не те следы, которые украшают дом.
   Мы развеселились.
   - Очень красивые деревья, - сказала Аня.
   - Да, они очень старые, - объяснил Николай. - Местные говорят, что лесник выбрал эту часть леса для жилья, главным образом, из-за деревьев и следил за тем, чтобы никто не вырубал поблизости лес. После его смерти лес стали рубить на разные нужды, но это место обходят стороной. Может, потом, когда избушка развалится и старожилы перемрут, доберутся и сюда. А жаль.
   Что-то было в словах Николая особенное.
   - Что случилось с лесником? - спросила я.
   - Его убили, - объяснил Николай. - Именно из-за его смерти это место и остаётся нетронутым. Говорят, что убили его совсем рядом с избушкой.
   - Здесь? - спросила Аня.
   - Нет, за ней. С той стороны.
   - Браконьеры? - предположила я.
   - Нет. Подозревают, что его убили два пьяных мужика из этой деревни, но это не доказано. Их уже нет в живых. По рассказам, лесник был уже немолод, но очень хорош собой, так что женщины не обходили его своим вниманием. Отец одной девицы предупреждал лесника, что плохо ему будет, если он не оставит в покое его дочь. Не то лесник не внял угрозам, не то девица - отцовским запретам, однако мужик застал их вместе. Через два дня лесника нашли возле сторожки с головой, проломленной в области затылка или чуть выше, причём на его лице был написан невообразимый ужас. В это время видели двух мужиков в лесу, один из которых был отцом той девицы, а другой - его братом. Но это ещё не доказательство вины. Мало ли кто ходит по лесу, не всех же сажать. Главными подозреваемыми были они, но улик не собрали. Ещё поговаривали, что лесника мог убить парень этой девушки. Браконьер, которого на месте преступления застукал лесник, тоже принимался в расчёт. Были и другие версии, но совсем уж невероятные. Кто-то говорил, что его убил леший, припомнили снежного человека, ссылались на оборотня, тоже, кстати, бывшего жителя этой деревни.
   - Оборотень жил в деревне вместе с людьми? - удивилась Аня.
   - Оборотень потому так и называется, что может оборачиваться то зверем, то человеком. Про какого-то бедолагу сочинили, что ночью он оборачивается волком, вот и стал он во мнении людей оборотнем. Чего только люди не придумают!
   - Этого оборотня тоже убили? - спросила я.
   - Не успели. Хотели убить, ведь в то время народ был дикий, тёмный, но этот человек вовремя сбежал. Кое-кто утверждал, что он на их глазах обернулся волком и скрылся в лесу. Так мне рассказывали здешние бабки.
   - Если он оборачивался волком, то он бы загрыз лесника, а у того была проломлена голова.
   - Так он ведь и человеком мог обернуться в момент убийства, - напомнил Николай.
   - А ему-то чем помешал лесник? - спросила Аня.
   - Якобы лесник подозревал его в том, что он портит колхозное стадо.
   - Так это было в наши дни? - удивилась я, и эта история стала стремительно терять романтический ореол. - То есть, я хочу сказать, в советские времена?
   - Советские времена - это уже не наши дни, - напомнил Николай. - Об этом вернее всего указывают изменившиеся продукты, о чём мы с вами говорили вчера. - Кроме того, это было не в поздние советские времена, а в средние, когда война уже закончилась и даже прошло какое-то время, но, по-моему, ещё при Сталине. А может, при Хрущёве. И здешние бабки говорят, что тот волк до сих пор ещё бродит в этих местах. Так что вот вам ещё один призрак.
   - Спасибо, - поблагодарила я. - Нам хватит и нашего чердачного. Да ещё чупакабра имеется. А где точное место его гибели? Оно как-нибудь заявляет о себе? Может, там трава не растёт или в годовщину убийства появляются кровавые пятна?
   - Не слышал об этом, но про кровавые пятна вы хорошо сказали. Вряд ли кто-нибудь их видел, ведь не так-то просто подловить нужный момент, но их появления никто не опровергал.
   - А известен день его гибели? - спросила Аня.
   - Никто этого не помнит, я специально спрашивал. Потому, наверное, никто и не видел кровавых пятен.
   - Николай, хватит нас пугать сказками, - попросила я. - Лучше покажите нам место, где его убили.
   - Это место никто толком указать не может, ведь случилось всё слишком давно. Пошли, посмотрим. Может, найдём. Какое место нам покажется самым страшным, то и есть место убийства.
   - Тогда предлагаю разделиться, - сказала я. - Далеко друг от друга мы, конечно, не будем удаляться, но это поможет нам составить собственное мнение о месте трагедии. Потом каждый покажет, что он выбрал.
   - Давайте, - согласилась Аня. - Это прямо как в романах.
   Кто бы говорил! Можно подумать, что она заядлый читатель.
   Николай, посмеиваясь, согласился принять участие в игре, и мы зашли за дом и стали бродить между деревьями.
   - А насколько близко к дому его убили? - крикнула я.
   - Этого никто не знает, - ответил он.
   Полуразрушенный дом всегда вселяет ощущение уныния, а тут ещё и рассказанная Николаем история про убийство лесника. Из-за этого участок леса, примыкающий к сторожке, казался зловещим. Лучше бы Николай сначала предложил нам пройтись здесь, а потом бы спросил, не заметили ли мы чего-нибудь особенного или не стало ли нам в каком-нибудь месте тревожно или страшно. Сейчас мне каждое дерево казалось зловещим, и каждый клочок травы - напитавшимся кровью, которая была здесь пролита. Глупо, конечно, ведь прошло столько лет, что никакой крови не осталось и в помине, но воображение не обуздаешь.
   - А где его похоронили? - спросила я.
   - На кладбище.
   - То место сохранилось?
   - Приблизительно. Саму могилу уже не отыщешь, но известно, на каком участке её искать. Я смотрел и обнаружил пять подходящих холмиков. Можно будет туда наведаться. Завтра, например. Вы уже выбрали место убийства?
   - Подождите, не так быстро, - сказала я. - У меня набрался уже десяток таких мест. Только я уже все их перепутала.
   - Тогда ищите дальше. Нужно выбрать единственное.
   И такое единственное место нашлось. Я прошла на несколько шагов дальше и увидела чуть покривившееся дерево, а под ним какую-то особенную, мягкую, светло-зелёную траву. Почему-то мне так и представилось, что именно здесь проломили голову леснику, а на этом месте, как память об этом событии, выросла трава, которой нет нигде рядом. Умом-то я понимала, что, возможно, здесь просто другой состав почвы, но не хотелось обыденности, тем более, что и дома, то есть на Марининой даче, об обыденности говорить не приходилось. Я отошла к домику и стала ждать остальных, а попутно осматривала чёрные от времени, словно бы слегка обугленные стены. Здесь окна не было, и я зашла сбоку, где вместо него зиял провал. Остатки наличников сохранились и кое-какие планки от рам всё ещё были на своём месте, но створки бесследно исчезли. Я заглянула внутрь. Пахло затхлостью и гнилью. Человеческий дух тоже присутствовал, но не смог бы порадовать даже стосковавшегося по людям Робинзона. Я ожидала, что внутренность дома будет тонуть в темноте, но там было относительно светло. Ничего интересного я не увидела. Всё было, как и рассказал Николай: прогнившие доски пола, заваленные мусором и отходами человеческой жизнедеятельности. Не стоило туда даже входить.
   - Я нашла, - объявила Аня. - А вы, Николай?
   - Я-то нашёл уже давно. Просто я проверял, не найду ли чего-нибудь ещё. Нет, первое впечатление - самое верное.
   Мы сошлись все вместе и с интересом стали ждать результатов.
   - Какое место вы выбрали? - спросил Николай у Ани.
   Неожиданно меня кольнула мысль, почему он спросил сначала мою подругу, а не меня? Я даже удивилась внезапной досаде, поскорее прогнала её и забыла о ней, очень уж глупым было это чувство.
   - Вон там, - указала Аня рукой на большую ель, нижние ветки которой шатром спадали до земли. - Мрачно здесь. Так и кажется, что за деревом кто-то прячется. И мох здесь красноватого оттенка.
   - А вы, Мила?
   - Вот там. Нигде поблизости не растёт такая трава. И дерево словно скорбит о ком-то.
   - Неплохо, - одобрил Николай.
   - Какое же место выбрали вы? - не выдержала Аня.
   - Приблизительно здесь.
   - Почему? - удивилась я, не видя в этой дорожке между деревьями ничего особенного.
   - Если эта тропинка была здесь в те времена, то лесник мог по ней возвращаться домой или выходить из дома. Его удобно было выследить, притаившись вот за этими тремя почти вплотную растущими деревьями. Он проходил мимо, а убийца вышел из-за укрытия и нанёс удар сзади.
   - Логично, - похвалила я. - Но и в выбранных нами местах есть деревья, за которыми можно было бы спрятаться.
   - А что леснику там делать, если там нет тропинки к дому?
   - Собирать грибы, - нашлась я. - Он нагнулся над грибом, а его сзади и ударили.
   - Откуда убийца может знать, что лесник подойдёт именно к этому месту? - спросил Николай и даже улыбнулся, чувствуя неотразимость своего довода.
   - Хорошо... - не сдавалась я. - Вы были бы абсолютно правы, если бы не одна мелочь.
   Николай почувствовал себя немного уязвлённым, что не преминули бы сделать и многие мужчины на его месте.
   - Какая же это мелочь?
   Аня тоже с удивлением смотрела на меня.
   - Вы сами сказали, что на лице убитого отражался ужас. Невообразимый ужас. А какой ужас может почувствовать человек, если ему внезапно, да ещё сзади, проломят голову? Нет, он видел своего убийцу, причём этот убийца вызвал у него ужас. Кто бы он ни был, но встретились они лицом к лицу, причём лесник очень испугался и, скорее всего, побежал или хотел побежать. В любом случае, он видел убийцу и успел повернуться к нему спиной, чтобы убежать, раз удар был нанесён сзади.
   - Это мне в голову не приходило, - признался Николай. - И, пожалуй, вы правы. Но вопрос в том, кто мог его так напугать? Неужели он пришёл в ужас при виде двух мужиков, отца и дяди девицы?
   - Мог, - сурово сказала Аня и поджала губы. - Когда я была ещё девочкой, точнее, молоденькой девушкой, мы шли с одним парнем по пустынному двору, застроенному гаражами и какими-то сараями. Нам навстречу вышли двое парней и сказали моему провожатому: "Иди, тебя мы не тронем. А девушка пусть останется с нами". И что же? Мой парень весь побледнел, повернулся ко мне и сказал: "Так я пойду?" И собрался уходить.
   - Ушёл? - презрительно спросила я.
   - Не успел. Эти парни сами не ожидали от него такой реакции и возмутились ужасно. Они его так отлупили, чтобы не смел бросать в беде подруг, что, мне кажется, он на всю жизнь это запомнит. А потом они проводили меня до дома. Оказывается, это были не хулиганы, а просто местные ребята, которые захотели нас попугать. Так что человек может испугаться двух мужиков.
   - Кто его знает? - в раздумье проговорил Николай. - Может, мог, а может, и нет. Это ведь только кажется, что если человек - лесник, то обязательно сильный и смелый.
   Мы ещё раз обошли сторожку и пошли обратно к нашим дачам.
   - Пожалуй, не стоило вас туда водить, - запоздало спохватился Николай.
   - Это почему же? - не поняла Аня.
   - У вас своих призраков хватает.
   - Призраком больше, призраком меньше - какая разница, - сказала я.
   Оба моих спутника удивлённо посмотрели на меня.
   - Знаешь, разница всё-таки есть, - решила Аня.
   - Это я перефразировала слова моей бывшей сотрудницы, тоже учительницы математики, - объяснила я. - Одно время было такое течение: подсаживать в классы с обычными детьми даунов.
   - Зачем? - поразился Николай.
   Я его хорошо понимала, потому что это мы, учителя, ко всему привыкли, а нормальные люди ещё способны удивляться.
   - Конечно, дурь, ведь обычный ребёнок должен с кем-то соревноваться, с кого-то брать пример, а сидя рядом с дауном, начнёт считать себя чуть ли не гением и расти в интеллектуальном смысле не только не будет, но и станет терять имеющиеся данные. Но нам это объясняли так: надо, чтобы дети с отклонениями не чувствовали себя обделёнными. Всё у нас делается в интересах детей, только почему-то предпочтение отдаётся не обычным детям, а детям с умственными недостатками.
   - Так они, наоборот, будут чувствовать себя обделёнными, если видят, что другие могут освоить материал, а они - нет, - возражал Николай.
   - А об интересах обычных детей никто не думает? - спросила Аня.
   - Это понимают все учителя, но с их мнением никогда не считаются. Так вот, я побывала на совещании, где дама из Управления образованием со слезой в голосе говорила о пользе такого опыта с даунами. Само собой, я пришла в ужас и принялась делиться впечатлениями с коллегами. Все по-разному реагировали, многие об этом знали раньше, а та математичка устало ответила: "Дауном больше, дауном меньше - какая разница?"
   Я дипломатично не стала заканчивать её фразу: "Мы и без того учим половину даунов".
   - Дауном больше, дауном меньше - какая разница? - повторил Николай. - Что, с детьми сейчас совсем плохо?
   - Хуже не бывает. Очень неразвиты, крайне невежественны, увлечены только компьютерными играми. Память у большинства слабая, логики нет. И самое плохое то, что они не могут объективно судить о своих возможностях, способностях. Им кажется, что их все недооценивают, придираются к ним зря, двойки и тройки ставят ни за что. Тяжёлая тема для разговора. Давайте лучше поговорим о призраках. Интересно всё-таки, где убили того лесника? И кого он так испугался?
   - Чупакабру, - мрачно сказала Аня, кивнув на кусты, за которыми стояла чёрная собака. - А она обернулась человеком и проломила ему голову.
   Собака наполовину высунулась из зелени, не сводя с меня пристального взгляда. Николай нагнулся, поднял с земли камень и швырнул в неё. Она отскочила.
   - Не надо камнем, - попросила я. - Пока она не проявляет явных враждебных действий, так что не надо её калечить.
   - Так я же не сильно, - оправдывался Николай. - Я даже не в неё кинул, а рядом.
   - А не мог он сам упасть и удариться затылком о какую-нибудь корягу, пень или камень? - спросила я.
   - Не знаю, - ответил Николай. - Но у него не было бы такого ужаса на лице. Может, страдание, но не ужас.
   - Я читала, что у человека, умирающего от сердечного приступа иногда на лице застывает самый настоящий ужас, - сообщила я.
   Об этом я не только читала, но даже ввела такой эпизод в одну из своих книг, поэтому-то и рассуждала с видом знатока.
   - Кто же теперь разберёт, что случилось столько лет назад? - сдался Николай. - Мало ли что наговорят старухи на завалинке!
   Мы благополучно дошли до нашей улицы и тепло попрощались с нашим провожатым, причём он напомнил нам, что будет нас ждать здесь в обычный час.
   - Я даже не представляю, что бы мы без него делали, - призналась Аня.
   - Без кого? Без призрака?
   - Без Николая. - Аня даже обиделась из-за моего непонимания её настроения. - Славный человек. Если бы не Михаил...
   - Короче, выбор есть, - поддержала я её. - Если Михаил так и не объявится, берись за Николая.
   - Нет, ему нравишься ты, - возразила моя подруга. - Даже не спорь. Я в таких вещах толк знаю. Поверь мне, он к тебе неравнодушен.
   Я не стала поддерживать пустые разглагольствования Ани, а, наоборот, из чувства противоречия принялась сама себя убеждать, что Николай не питает ко мне никакого интереса. Как всегда бывает в таких случаях, по крайней мере, у меня, мои рассуждения завели меня слишком далеко. Я припомнила все наши совместные прогулки и дошла до самого начала, то есть до нашего с ним знакомства. Сейчас же у меня возникли сомнения. Я подумала, а почему, собственно, он решил с нами познакомиться? Мы, конечно, не старые дамы и даже не пожилые, потому что на дворе не девятнадцатый век, когда женщины в сорок лет считались старухами, но ничего особо привлекательного в нас нет. Две одинокие женщины, одна высохшая, как жердь, а другая в меру располневшая. Я не дошла до размеров Кати, мне до них, к счастью, ещё далеко, но всё-таки моя фигура утратила былые идеальные формы. С чего бы Николаю нами заинтересоваться? Самый благоприятный вариант ответа тот, что у нас лица достаточно приветливые, а по сравнению со многими местными дамами, так даже очень приветливые, а это способно вызвать благожелательный интерес. Но все же не до такой степени, чтобы знакомиться и даже ежедневно с нами встречаться. Наверняка здесь кроется какой-то подвох.
   Мы подошли к Марининому участку и вошли внутрь, поэтому мои искусственно вызванные сомнения перестали меня мучить, но ведь недаром говорится, что ничто не проходит бесследно. Мои размышления не забылись и, помимо моей воли и без моего ведома, продолжались в моей голове, чуть не приведя к печальным последствиям.
   - Я ухожу в шезлонг, - сразу предупредила Аня. - И прошу меня не беспокоить.
   Она не стала задерживаться и скрылась в саду. Я, как всегда, закопалась, собирая бумаги, ручки, электронную книгу. Почему-то у меня никогда не получается всё делать быстро и решительно. Впрочем, без этого свойства я не была бы похожа на римского патриция. А тут ещё позвонила тётя и минут сорок рассказывала о том, как им переносили какой-то прибор не то на новое место, не то, наоборот, с нового места на старое. Почувствовав к концу разговора, что у меня всё в голове помутилось, я позвонила родителям, чтобы выяснить, как поживает наша собака и не скучает ли.
   - А ты поговори с ним, - предложила мама. - Я поднесу телефон к его уху, а ты ему что-нибудь скажи.
   Я назвала Дика всеми ласковыми словами, которые только могла придумать.
   - Ну как? - спросила я, когда мама вновь завладела трубкой.
   - Он шевелил ушами и поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, прислушиваясь. По-моему, ему понравилось.
   Сделав доброе дело, я со спокойной душой и чистой совестью вышла из спальни, чтобы спуститься на первый этаж. На лестнице я в нерешительности остановилась, поглядывая наверх. Мне очень не хотелось подниматься к чердаку, но что-то толкнуло меня туда. Наверное, эта тяга к страшному месту была сродни чувству, которое охватывает некоторых людей, смотрящих с высоты на землю. Их тянет вниз. Они сознают, что это смерть, но их туда всё равно тянет. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, они не совершают непоправимого, но возникает вопрос, не уступят ли они этому странному чувству, если будут не в себе? Я знала одну женщину, которая признавалась, что, когда смотрит вниз с балкона, её словно какая-то сила заставляет перегнуться пониже и... Даже интересно, сколько таких вот самоубийств, когда люди разбиваются насмерть, вызвано не какими-то жизненными неурядицами, а подобным желанием перегнуться пониже?
   Лично я уступила тяге к страшному чердаку и поднялась по лестнице наверх. Дверь, как и прежде, была заперта, на полу земли не было. Я прислушалась и уловила шорох, шелест, тихое царапанье и вой, то смолкающий, то усиливающийся. Это было даже похоже на заунывный, однообразный плач. Все эти звуки доносились из глубины чердака. Меня вновь охватил страх. Что же это за существо там скрывалось? Неужели это призрак? А может, там прячется кто-то живой? Марина явно его боится, причём боится до потери сознания, до сумасшествия. Она уверена, что это призрак Сергея или растерзавшей его собаки, убитой потом при облаве. Тёмная история.
   Я поспешила спуститься вниз, едва удерживаясь от желания обратиться в паническое бегство.
   - Мила, а я думала, что ты в саду, - удивлённо проговорила Катя.
   - Я брала работу, - объяснила я свою задержку.
   - Хорошо, что ты ещё здесь. Если бы ты уже ушла к Ане, то я бы не решилась тебя потревожить, но раз уж ты на ногах, то у меня к тебе маленькая просьба.
   Я почувствовала неладное. Очень уж ласково и деликатно говорил "шкелет".
   - Что такое?
   - Сбегай, пожалуйста, на рынок. У меня закончилось масло, нет чеснока, мало соли и кофе. Сахар тоже на всякий случай купи.
   Мне совсем не хотелось куда-то тащиться, но у меня уже выработалась привычка брать пример со своих героев или, что случалось реже, с реальных людей. Сейчас я вспомнила как раз реального человека, а именно, бабушку моей ученицы. Такая энергичная бабушка, что вся школа ей удивляется. Она сама признавалась, что ей ничего не стоит в любую минуту сорваться с места и куда-то ехать, спешить.
   - Хорошо, схожу.
   - Я бы попросила Аню, но она так давно устроилась в шезлонге что, наверное, уже спит, а ты пока на ногах. Я бы и сама сходила, но не могу показаться на люди с таким синяком.
   Кате было очень неудобно посылать меня куда-то, но, если вдуматься, ничего особенного в её просьбе не было. Она готовила для нас завтраки, обеды и ужины, по собственному желанию готовила и с большим удовольствием, но всё равно это был труд, и нелёгкий труд. Почему же ей не послать кого-то из нас за продуктами? Пусть это буду я. Аня тоже могла бы сходить, но не спорить же из-за таких пустяков. Это как-то мелочно и даже унизительно. Вот мой герой Джо Сноу, хоть и был помощником капитана, но не гнушался никакой работой...
   - Какое масло купить: сливочное или подсолнечное? - спросила я, прерывая свои бесконечные думы о своих ещё ненаписанных или недописанных книгах. Почему-то герои полностью законченных книг, мне не вспоминаются, а в голове теснятся только те персонажи, истории которых еще не выставлены для чтения. Кажется, Писемский запил из-за того, что его уж слишком донимали многочисленные персонажи задуманных им книг. Этих личностей было больше, чем он был способен вывести на страницах. Надеюсь, мне такая беда, как пьянство, не грозит.
   - Подсолнечное, - ответила Катя. - Но купи и сливочного, а то его уже мало. И посмотри, нет ли там специй. Купи их побольше, самых разных.
   - Хорошо. Я пошла. Только сбегаю за кошельком и сумкой.
   Без газового баллончика я тоже из дома не выходила. Мне он ещё ни разу не понадобился, но с ним было как-то надёжнее, безопаснее. Стоило только вообразить, как отпетый хулиган, никогда не знавший отпора, или злобная, вконец обнаглевшая по той же причине собака получает порцию газа в лицо и, кляня всё на свете, а прежде всего, своё намерение причинить вред беспомощной женщине, пытается проморгаться, чтобы прекратить ужасное жжение, как на душе воцарялся мир и удовлетворение. Хотелось бы знать, как бы прореагировало таинственное существо на чердаке, если бы вырвалось всё-таки наружу, ворвалось в комнату и встретило ядовитую струю газа?
   С такими приятными мыслями я вышла на дорогу и благополучно дошла до рынка. Купив всё, о чём упомянула и о чём забыла упомянуть Катя (например, зефир и вафли), я двинулась в обратный путь, испытывая неожиданное удовольствие от этой внеплановой прогулки. Сумка, против обыкновения, не была особо тяжела, так что мне не приходилось думать о каждом шаге. Наверное, именно поэтому я отвлеклась от внешнего мира до такой степени, что не замечала, кто идёт мне на встречу или кто меня обгоняет. А опомнилась я лишь тогда, когда мне почудилось что-то смутно знакомое. Я посмотрела по сторонам и боковым зрением заметила седого человека с лысиной, уверенно вышагивающего сбоку и чуть сзади меня. Я не сразу сообразила, кто это, а когда сообразила, ускорила шаг, чтобы он меня не догнал и не узнал. Не тут-то было! Он шёл слишком быстро, а с сумками мне было не выдержать такого темпа, так что я быстро придумала такой выход из положения: я сейчас чуть оторвусь от него и сверну в сторону, туда, где были кусты и группа деревьев. Мало ли, может, мне надо именно в ту сторону.
   Я так и сделала. По-моему, чванливый "партнёр" меня не заметил, потому что шёл, ни на кого не глядя, так что я благополучно зашла за укрытие. Эта полоса кустов и деревьев, тянувшаяся вдоль дороги, была относительно широкой и разделяла садоводческие товарищества, или как там они здесь называются. По-видимому, здесь часто бывали, потому что в траве валялись фантики от конфет и мороженого, бутылки, сигаретные пачки и много другого мелкого мусора. Под одним из кустов я даже заметила старую шину. Мне-то до всего этого дела не было, ведь я зашла сюда только для того, чтобы не встречаться с неприятным человеком, но очень жаль, что люди считают ниже своего достоинства донести свой мусор до помойки и бросают его где попало.
   Я решила совместить полезное с приятным и поставила сумку на траву, чтобы немного отдохнуть, пока "партнёр" следует своей дорогой. Пусть себе идёт, а когда удалится на достаточное расстояние, я спокойно выйду на дорогу и продолжу свой путь. Я расслабилась без ощущения груза продуктов, но вдруг из куста высунулась узкая чёрная морда, тёмно-коричневые глаза уставились прямо мне в лицо и собака стала неторопливо выдвигаться из веток прямо на меня. Меня охватил ужас перед этим пристальным взглядом, слишком пристальным, чтобы не таить в себе угрозы. Я торопливо сунула руку в карман, дрожащими пальцами сжала баллончик, вытащила его и в последний момент, когда собака неспешно и как-то крадучись приблизилась ко мне, нащупала ту часть, на которую надо нажать, и надавила на неё. Мне в глаза ударило что-то невыносимо жгучее, отчего я не только не могла их открыть, но лишилась способности вздохнуть. Мне казалось, что я навсегда лишусь зрения, потому что немыслимо было вообразить, что после такой рези глаза уцелеют. Я переносила страдания молча, но опустилась на траву, прижала руки к глазам, из которых неудержимо лились слёзы. Мне ни до чего и ни до кого не было дела, потому что жизнь в эти ужасные минуты казалась мне невыносимой. Когда я немного притерпелась к ужасной боли или боль начала ослабевать, я обнаружила, что моих рук касается что-то мокрое, то холодное, то горячее. Что это, я определить не могла, потому что открыть глаза была не способна. Вспоминать не хочется, до чего мне было тогда плохо.
   Постепенно, но очень нескоро, я сумела кое-как приоткрыть глаза. Первое, что я увидела сквозь слёзы, была узкая собачья морда, сострадательно наблюдавшая за мной и попеременно то тыкавшаяся в моё лицо и руки холодным мокрым носом, то принимавшаяся лизать их горячим языком. Я коснулась рукой чёрной шерсти. Собака завиляла длинным, но не очень пушистым хвостом и всеми возможными способами показала, как она довольна, что наконец-то между нами установилось взаимопонимание. Так мы и сидели вместе на траве, пока резь в глазах не прошла. Тут я сумела рассмотреть "чупакабру". Это была не слишком красивая собака, с шерстью густой, но очень плотно прилегающей к телу. Она была ни большой, ни маленькой, средняя такая собака. Может, кому-то она и показалась бы лишённой привлекательности, но я, после того как она выразила мне столько сочувствия, почувствовала к ней горячую симпатию.
   Однако пришло время подумать о том, как я буду возвращаться домой. Я не знала, сколько прошло времени, но ясно, что немало. Не хватало ещё, чтобы меня начали искать. Я встала, постаралась вытереть всё ещё мокрое от слёз лицо и подняла сумку.
   - Спасибо, моя дорогая, а сейчас мне пора уходить, - обратилась я к собаке. - Если будешь вафлю, то я тебе дам.
   Собака с удовольствием съела вафлю. Я кинула ей зефир. Собака съела и зефир.
   - Ещё увидимся, - попрощалась я с новой знакомой. - До свидания.
   Я вышла на дорогу, чувствуя сожаление от того, что приходится оставлять это бездомное существо на произвол судьбы. Но что я могла сделать? У меня уже есть Дик. Куда мне в Москве вторая собака? И здесь мне некуда её деть. Марина ни за что не допустит, чтобы в её доме появилось животное, пусть даже ненадолго. Чтобы не травить душу, я ни разу не оглянулась на бедную "чупакабру". Хорошо ещё, что я могу рассказать Ане и Николаю, что это безобидная и добрая собака, а не страшный зверь, а выслеживала она меня... Почему же она меня выслеживала? Я принялась соображать, что же такое особенное привлекло ко мне её внимание, и это заняло мои мысли до самого прихода домой, но я так и не могла ничего придумать.
   Всё ещё занятая размышлениями, я в рассеянности поставила сумку на землю, вытащила ключ и отперла дверцу в воротах. Когда я вновь подняла сумку и уже шагнула вперёд, мимо меня на участок проскользнула чёрная собака и, чуть отойдя от калитки, села на дорожку и принялась меня ждать, глядя мне прямо в лицо и помахивая хвостом.
   - Ты с ума сошла! - испугалась я. - Сейчас же уходи отсюда!
   Но собака и не думала меня слушаться. Она была очень довольна, что ей удалось сюда пробраться. По-моему, она твёрдо решила, что теперь я буду её хозяйкой. Каждая бездомная собака до определённого возраста мечтает заиметь хозяина и дом и лишь со временем, уже отчаявшись и испытав множество разочарований, перестаёт доверять людям. "Чупакабра" была ещё молода и не утратила надежды на счастье. Было очень жестоко отказывать ей в приюте, но у меня не было иного выхода.
   - Я же сказала тебе: уходи! - строго повторила я.
   Собака не пошевелилась, только взгляд у неё стал настороженным. Мне пришлось подойти к ней. Собака молча заглядывала мне в глаза и продолжала сидеть. Я не знала, как поступить. Был бы у неё ошейник, я бы взялась за него и вывела её за пределы участка, но ошейника у неё, конечно, не было. Брать её за шкирку и вести к калитке было опасно, ведь я не знала её характер. Может, она не вынесет такого обращения, и я останусь без пальца.
   - Уходи! - совсем свирепо приказала я.
   И вдруг собака легла прямо у моих ног, да ещё перевернулась на спину, демонстрируя полную покорность. Этого уж я не могла выдержать и принялась придумывать, куда пристроить собаку, когда я привезу её в Москву. Можно было попробовать убедить брата не заводить несмышлёного щенка, а сразу заиметь очень умную собаку, которая будет благодарна за приют и ласку и предана, как никакая другая, не хлебнувшая горя.
   - Господи! - вскрикнула сзади нас Аня. - Чупакабра! Зачем она здесь?
   - Сама не знаю, - честно призналась я. - Полагаю, что она хочет стать моим домашним животным.
   - Ты соображаешь, что ты делаешь? - спросила Аня. - Что скажет Марина? Она же не допустит здесь собаки!
   До сих пор я колебалась, но, когда я услышала мнение своей подруги, всякие сомнения исчезли.
   - Кажется, у англичан есть поговорка: "Любишь меня, люби и мою собаку". Так что, если Марина заинтересована в том, чтобы я осталась, она примирится с присутствием здесь этой собаки. Временным присутствием. Я беру её себе.
   - А если не примирится?
   - Тогда я сегодня же уеду вместе с собакой.
   Аня поняла, что это сказано совершенно серьёзно.
   - У тебя ведь есть собака, - напомнила она. - Зачем тебе вторая? А если к тебе подойдёт третья и тоже попросит взять к себе, ты возьмёшь? Бездомных собак много, всех не приютишь. Или ты хочешь стать одной из ненормальных женщин, которые заводят в квартире по сорок кошек и двадцать собак?
   - Во-первых, я попробую отдать её в семью брата, потому что они хотели завести собаку, а во-вторых, не каждая собака умеет так утешать, когда человек хочет прыснуть в неё из газового баллончика, а попадает себе в лицо.
   - Что? - не поняла Аня.
   Я заметила, что из дома вышла Катя и с изумлением слушает наш разговор.
   - Из какого газового баллончика? - спросила она. - И как же она тебя утешила? Притом, учтите, что из-за этого человека у меня и так всё чуть не подгорело, а теперь ещё и остынет. Я бы предпочла, чтобы вы сейчас же сели за стол, а за обедом Мила нам всё расскажет. Только я не знаю, что делать с этой собакой. Представляю, что будет с Мариной, когда она её увидит!
   Я этого даже представлять не хотела. Я заранее приготовилась к худшему и решила уехать, если Марина будет непреклонна.
   - Пойдёмте, - повторила Катя. - А собака пусть останется здесь. Ей мы вынесем еду сюда.
   Мы пошли к крыльцу, и собака двинулась за мной. Я показала ей пальцем на место около крыльца, и она послушно села там, не выражая намерения непременно приникнуть в дом.
   - Надо же! - удивилась Катя. - Слушается жеста!
   - Сообразительная собака, - сказала я.
   Рассказывать, что у меня и Чипа сначала слушалась жеста, и Дик был чрезвычайно послушен, я не стала. Собаки слишком умны и прекрасно понимают, у какого хозяина надо ходить по струнке, а где можно расслабиться и до какого предела. Наши собаки быстро нащупывали слабые места своих новых хозяев. Мы и оглянуться не успевали, как они уже в полной мере проявляли свой характер. Убеждена, что и эта собака очень быстро сообразит, что не стоит так покорно выполнять моё малейшее желание.
   Мы зашли в дом. Первым делом Катя достала какую-то тарелку и стала наполнять её мясом.
   - Не переусердствуй, - остановила её я. - Это же не лев. Вот этого будет достаточно. Теперь немного овощей.
   Я сама отнесла миску собаке, не сходившей с указанного места, и вернулась за стол.
   - Не могу понять, почему она гонялась за мной, - сказала я. - Почему из всех она выбрала именно меня?
   - Ты бросала в неё пироги, - припомнила Аня.
   - Это следствие, а не причина, - возразила я. - Сначала она стала всюду следовать за мной, а уж потом я стала кидаться в неё пирогами.
   - Постой! - воскликнула Аня. - А помнишь, как ты бросила в кусты пирожное, которое тебе не понравилось? Может, там была эта собака? Подумала, что ты бросила его именно ей, и с тех пор стала за тобой бегать?
   Мне стало немного досадно, что я сама не додумалась до такого простого объяснения.
   - Наверное, ты права, - согласилась я. - Она именно после этого стала за нами гоняться.
   - Так что ты там говорила насчёт газового баллончика? - спросила Аня.
   - Отец мне купил газовый баллончик, - принялась я рассказывать. - Специально для этой поездки.
   - Разве ты говорила ему о призраке? - не поняла Катя.
   - Говорила, что Марина до того вся на нервах, что ей даже мерещится призрак. Ясно, что я не рассказывала о том, что мы сами слышим его каждый день. Отцу эта поездка на дачу очень не нравилась, вот он и купил мне для защиты газовый баллончик. Я всё время ношу его с собой, но до сегодняшнего дня он мне не пригождался. А сегодня, когда я купила всё, что ты, Катя, просила, и возвращалась домой, я заметила одного очень неприятного человека, с которым не хотела встречаться.
   - Николая, что ли? - не поняла Катя. - Так вы, вроде, с ним всегда встречаетесь по утрам.
   - Нет, не его. Противный такой тип, даже говорить про него не хочу. Так вот, чтобы с ним не встречаться, я ушла с дороги туда, где кусты и деревья.
   - Если не хочешь с кем-то встречаться, то лучше свернуть и пропустить его, - согласилась Катя.
   - До чего же люди - свиньи! - сообщила я. - Где ни пройдут, там навалят мусор. Впрочем, свиней я зря обижаю. Я читала, что если за ними нормально ухаживать, то их хлев легко чистить, потому что для своих нужд они отводят определённое место и где попало не ходят. А люди пакостят везде. Там в траве столько всяких бумажек, бутылок...
   - Да, человек во всём превзошёл братьев наших меньших, - согласилась Катя. - Причём, урна стоит рядом, а им лень выбросить бумажку в неё, бросают рядом. У нас одна женщина каждое утро выносит большой пакет с мусором и кладёт его сверху урны у самого подъезда. До помойки пятнадцать метров, а она водружает его сверху, чтобы дворник донёс его до помойки. Как это называется?
   - Это ещё что! - подхватила благодатную тему Аня. - Моя соседка сверху придумала вариант ещё интереснее. Она, выходя на работу, оставляла мусор на нашей площадке. Я всё удивлялась, почему у моей двери оказывается то мешок, то пакет, то свёрток с мусором. Я раз вынесла это на помойку, два, неделю, а потом мне это надоело, и я решила проследить, кто же мне всё это подкладывает. Всё утро проторчала у двери и наблюдала в глазок. Оказывается, соседка сверху.
   - И что? - жадно спросила Катя.
   - Я не стала с ней ругаться, а сделала проще. Когда она ушла, я взяла этот пакет, отнесла его к её двери и вывалила содержимое прямо на её коврик. Красивый такой, зелёненький, ворсистый. Ей не повезло, что в тот день среди мусора были ошмётки жира из супа, картофельная шелуха и пакет с остатками кефира. Всё это ей потом пришлось оттирать, когда она вернулась с работы. Зато больше она мне свой мусор не оставляла.
   - Сколько же бессовестных людей! - вздохнула Катя.
   - Я однажды наблюдала такую картину, - вспомнила я. - После работы люди плотным потоком направляются к метро, сбоку идёт девушка, ест банан. Это была уже перестройка, но ещё не наши дни, когда молодёжь стала дрыгать бёдрами и вилять попой, причём лица обоего пола. Она шла "свободной походкой от бедра", однако без задоверчения. Симпатичная девушка, но явно думающая о себе слишком хорошо. Доела банан и небрежным движением бросила его прямо в толпу под ноги усталым людям.
   - И никто не сделал ей замечания? - удивилась Катя.
   - Кто поскользнулся, а такие неизбежно должны быть, тот не видел, чьих рук это дело, а кто был к ней ближе, те, по-моему, не заметили её грациозного жеста. Это я шла сбоку и наблюдала за ней.
   - А почему ты не сказала ей, что это безобразие? - не отставала Катя.
   - А что бы это дало? Она или не ответила бы мне, или ответила бы такое, что испортило бы мне настроение.
   - Да, много на свете сволочей, - подтвердила Аня. - Меня однажды так долбанули сумкой, что потом две недели синяк не сходил.
   Катя потрогала глаз и сочувственно кивнула.
   - И что самое противное, эта баба видела, что я иду сбоку, но всё равно так двинула своей сумкой, что чуть меня с ног не сшибла. Может, нарочно?
   - Вполне возможно. А сколько пальцев переломали кейсами, когда они были в моде! - вспомнила я.
   - Эти портфельчики я помню, - согласилась Катя. - Такие неудобные для использования и такие твёрдые! Вещей в них мало умещается, а как ни пройдёшь с ним в толпе, обязательно сделают замечание, что я им кого-то задела. Я два раза с кейсом сходила и зареклась его брать.
   - А мне брат привёз такой из Болгарии, - похвасталась я. - Он до сих пор у меня цел. Я в нём документы держу.
   - Это мысль! - обрадовалась Катя. - У меня он тоже цел, и я не знала, что с ним делать. Выбрасывать, вроде, жалко, а не нужен. Я в нём теперь тоже буду держать документы. Если уж не пригодился по прямому назначению, пусть поработает сейфом.
   - Да, - сказала Аня.
   - Что "да"? - не поняла Катя.
   - Неудобная и травмоопасная вещь, но все за ними гонялись. Завидовали, у кого есть особо модный. Я тоже немало синяков получила от них в автобусе.
   - А что это мы заговорили на эту тему? - не поняла я.
   - Ты первая начала, - ответила Аня. - Мы всего лишь подхватили.
   - Да, на тему о человеческом свинстве можно говорить бесконечно, - согласилась я. - Но всё-таки я вернусь к основному рассказу. Так вот, не успела я опомниться от чуть было не состоявшейся встречи с противным типом, как из кустов высунулась "чупакабра" и двинулась ко мне. Я испугалась, вытащила баллончик и нажала, не сообразив, в какую сторону у него направлена прыскалка. Никому не советую повторять моей ошибки. Или сначала хорошенько освойтесь с такой вещью, или вообще ею не пользуйтесь. Боль была адская. Я думала, что лишусь зрения. А собака ласкалась ко мне и утешала меня. Так она со мной и пришла сюда. Как её после этого выгонишь?
   - Кстати, вон она, - сказала Аня.
   Я обернулась и увидела, что моя новая питомица сидит на пороге и наблюдает за нами. Я погрозила ей пальцем и ткнула им в сторону двери. Как это ни странно, но собака меня прекрасно поняла и отодвинулась на полшага от порога, чтобы не лишиться своего наблюдательного пункта, но и не вызывать нашего недовольства.
   - До чего умна! - не уставала восхищаться Катя.
   - Подождите, - припомнила я. - Вы что-то говорили о том, что к вам кто-то приходил. Какой-то человек, из-за которого у Кати чуть всё не сгорело.
   Аня явно делала мне знаки, потому что то вытаращивала глаза, то возводила их к полотку, то подмигивала, то выделывала с лицом такое, на что не решилась бы, взгляни она на себя в эту минуту в зеркало. Сначала я, как зачарованная, наблюдала за ней, а потом сообразила, что этим человеком, скорее всего, был "партнёр", ведь он шёл в сторону Марининой дачи. Моя догадка разогрела интерес к визиту незваного гостя.
   - Что ему было нужно? - спросила я.
   - Ему была нужна Марина, - ответила Катя. - Мне самой пришлось выйти к нему, потому что Аня плотно сидела в шезлонге и не пожелала встать.
   В её голосе прозвучала обида. Я поняла, из-за чего она недовольна поведением нашей подруги, когда она привычным движением потрогала глаз.
   - Я спала, - оправдывалась Аня. - Когда я проснулась, я подошла к вам.
   - Могла бы и проснуться, чтобы я не показывалась в таком виде, - ответила Катя и продолжала. - Этот мужчина выяснил, что Марина придёт только вечером, но почему-то всё не уходил. Спросил, кто мы, долго ли ещё прогостим. Почему-то он всё время разглядывал меня. Наверное, из-за моего синяка.
   Аня, незаметно для Кати, выразила в пантомиме, как она хотела бы кого-то нокаутировать. Мне было ясно, кого.
   - Он вежливо говорил? - спросила я.
   - Да, вежливо. А вот Аня почему-то вела себя не слишком вежливо. Она молчала или еле цедила слова и смотрела на него волком. Девочки, может быть, я чего-то не понимаю или не знаю, но, по-моему, он вам знаком.
   - Он не знаком нам лично, - поторопилась я ответить, чтобы помешать Ане выдать моё подслушивание. - Но я видела, как он приходил к Марине. Очень неприятный и спесивый человек.
   - Надо же! - удивилась Катя. - А мне он показался спокойным и воспитанным. Только я не люблю, когда меня так рассматривают.
   - Что он ещё сказал? - спросила я.
   - Ничего. Выяснил, что Марины нет, но продолжал стоять, словно не хотел уходить.
   - Или словно ему что-то было нужно, - вставила реплику Аня.
   - По-моему, он был бы не прочь, чтобы его пригласили в дом, - предположила Катя, - но я ведь здесь не хозяйка.
   Мне показалось подозрительным, что "партнёр" хотел проникнуть в дом. Что ему здесь было нужно, да ещё в отсутствии хозяйки? Может, он хотел проверить, нет ли там украденных денег? Впрочем, как он мог это сделать, даже если бы оказался в доме? Не будет ведь он рыться в шкафах и вещах при свидетелях. Да он бы и без свидетелей ничего не нашёл. Дом очень большой, в нём наверняка много потайных местечек, кроме того, существует ещё гигантский чердак со сторожем внутри, есть ещё постройки на участке, где тоже можно спрятать деньги. Нет, только сумасшедший будет надеяться что-то найти в чужом доме, просто зайдя в гости. Найти-то не найдёт, а вот спрятать может. Вдруг он хотел подложить что-то Марине, а потом обвинить её или её покойного мужа в воровстве или ещё каком-нибудь преступлении? И "партнёр" сразу показался мне не только неприятным, но и зловещим. Гибель Сергея стала мне представляться делом его рук, точнее, зубов его собаки. Наверняка, это он натравил свою зверюгу на партнёра по бизнесу. Может, Сергей захотел выйти из дела, забрав деньги, или ещё как-то стал для него опасен? Оба очень неприятные, так что вполне могли друг друга возненавидеть. Был бы ещё вариант, что "партнёр" влюбился в Марину и захотел убрать мужа с дороги, если бы не требование вернуть деньги. Разве будет соискатель руки и сердца вдовы так себя с ней вести? А может, как раз и будет. Сумма, по-видимому, очень большая, так что он своими требованиями её вернуть мог довести Марину до отчаяния, а потом предложить стать его женой. Это сразу бы избавило её от необходимости добывать где-то деньги.
   - Мила, ты витаешь в каких-то облаках, - заметила Катя.
   - В заоблачных высотах, - поправила я. - А как он ушёл?
   Катя пожала плечами.
   - Своим ходом. Долго стоял с нами, а потом всё-таки попрощался и ушёл.
   - Если он пришёл один раз, то придёт и второй. Марину он не застал, так что следует ожидать его визита в выходные или вечером, - сказала я.
   - Скорее всего, вечером, - решила Катя. - Я сказала ему, когда обычно Марина возвращается с работы.
   Я пожалела бедную женщину. Мало того, что ей предстоит сделать выбор между своей нелюбовью к присутствию в доме животного и желанием моего присутствия в роли защитницы, так ещё этот неприятный субъект вновь начнёт ей угрожать.
   Я опомнилась от размышлений, почувствовав, что мне в руку ткнулся холодный мокрый нос.
   - Какими судьбами? - спросила я у стоявшей возле меня собаки. - Я велела тебе оставаться снаружи.
   В моём голосе не доставало суровости, поэтому собака лишь помахала хвостом, умильно глядя мне в глаза.
   - Быстро отсюда! - приказала Аня весьма жёстко.
   Собака беспрекословно удалилась за порог и уселась там, следя за нами.
   - Ты с ней потвёрже, - посоветовала Аня. - Пусть знает, что её место только за порогом. Если Марина увидит, что собака не заходит в дом, может, тогда она согласится потерпеть её недели две или две с половиной.
   Я не была в этом уверена, но кивнула.
   - Я вообще человек очень жёсткий и суровый, - сообщила я. - Со мной шутки плохи. Эта собака убедится, что попала в ежовые рукавицы.
   - Почти стихами, - заметила Катя.
   Мы хорошо посидели за столом, и еда была очень вкусной, но мне было далеко до душевного равновесия. Мне не давала покоя мысль об объяснении с Мариной. И вот ведь что интересно: мне полагалось больше беспокоиться о "партнёре", приставшем к моей подруге почти с ножом к горлу, о пропавших деньгах, о призраке, а я беспокоилась о том, как Марина воспримет собаку. Кто бы знал, как на самом деле мне не хотелось брать её себе! У меня был Дик, неизвестно, захочет ли брат взять себе это чёрное некрасивое животное, но я упрямо уцепилась за мысль, что увезу отсюда Чупакабру в любом случае, сегодня, если Марина будет категорически против неё, или через две с половиной недели. Пока я разбиралась в своих чувствах, в мозгу шла собственная работа, так что постепенно от мрачных размышлений о том, как я гордо уеду отсюда с собакой, я перешла к выгодам такого поступка. Что я теряю? Жизнь в близком соседстве с каким-то существом, запертом на чердаке, общество Тладианты Сомнительной, как окрестил Марину мой папа, у которой страшно погиб муж, перед смертью укравший у своего партнёра по бизнесу крупную сумму денег. Деньги исчезли. Очень нехорошая история. Я в неё буквально вляпалась. Пусть это слово не слишком красиво, но зато верно отражает обстановку. Так что же я мучаюсь от мысли, что из-за собаки мне придётся уехать? Мне радоваться надо, что я так легко избавлюсь от всего этого и при этом честь моя не понесёт никакого урона. Нам с Чупой дали отставку, вот мы и уедем от здешних призраков.
   Впрочем, мои мысли не помешали мне охотно согласиться сходить с Аней на вечернюю прогулку. Последняя прогулка. Прощальная. И вдруг мне словно по сердцу резануло. Последняя прогулка. Вечером я уеду и никогда не увижу Николая. Даже попрощаться с ним не смогу.
   - А собака тоже пойдёт с нами? - спросила Аня.
   Для неё было очень необычно гулять в обществе собаки.
   - Конечно. Чупа, пошли гулять!
   Собака с готовностью последовала за нами. Она не отходила от нас больше чем на десять шагов, и была очень послушна и осмотрительна. Сначала, когда я увидела приближающуюся по дороге машину, я хотела подозвать собаку и встать между ней и дорогой, но умное животное само отошло на такое расстояние, чтобы машина не задела её, даже если бы вздумала специально вильнуть.
   - Она так давно бродит одна, что давно выучила правила дорожного движения, - сказала Аня.
   - Всё в этом мире относительно, - ответила я. - Довольно близко от моего дома в Москве жил уличный пёс. Его по-разному звали. Мы - Волчком, потому что он был серый. Замечательный пёс, умнейший. Охранник на одном предприятии привёз его из загорода, поставил ему будку, так что этот пёс одно время имел свой домик и работу. Но потом охранник уволился, а Волчка оставил, так что для бедной псинки начались тяжёлые времена. Когда дежурил один охранник, пёс был счастлив и чувствовал себя хозяином, был весел и общителен, а когда приходил другой, то начинал гонять собаку, так что пёс ночевал, где придётся, и был печален. В такие тяжёлые времена он недолюбливал моего Дика, наверное, за его благополучие. Когда же судьба была к нему благосклонна, Волчок приветствовал Дика как лучшего друга. Это была редкая по уму собака. Он даже садился на троллейбус, доезжал до рынка, там сходил, обходил ряды, а потом возвращался обратно опять-таки на троллейбусе. Через дорогу он переходил очень осмотрительно, но... Его сбил негодяй, который нарочно сбивал собак. Увидит, что собака стоит и ждёт, когда машина проедет, и сворачивает так, чтобы её сшибить. Вот и Волчок на него нарвался. Весь район его оплакивал.
   - Бывают же сволочи!
   - И сколько таких сволочей! Я видела, как молодой человек переводил через дорогу овчарку. Осторожно переводил, знал, что опасно. Но ведь собака длинная, так что её какая-то машина долбанула по заду. Не знаю, обошлось или нет, но собака не могла идти. Что говорить! Когда у меня была Чипа, я однажды совершенно спокойно с ней гуляла, но вдруг по какому-то наитию резко подтянула её к себе, а по тому месту на краю тротуара, где она только что была, проехала машина. Просто чудо, что Чипа спаслась. Может, это был тот же гад, что сбил Волчка. Впрочем, много таких не то обозлённых, не то садистов. Я с тех пор никогда не позволяю, чтобы собака шла по краю тротуара.
   Мне и самой было странно гулять с этой чёрной собакой, слишком уж она была правильная. Дик, если его спустить с поводка, обязательно бы начал подбирать всякую дрянь в виде костей, кусков хлеба и любых остатков еды. Прежняя моя собака Чипа не доставляла бы хлопот и вела бы себя точно так же, как Чупакабра, но лишь в случае, если бы хотела гулять, а иначе она тут же повернула бы домой. А эта собака идёт себе рядом, не требует к себе внимания, но и не перестаёт за нами следить, чтобы не пропустить любой наш жест. Очень хорошая собака, но от этого проблемы, связанные с ней, не уменьшались.
   - Ты назвала её Чупа? - спросила Аня.
   - Пока. Условно. Не звать же её Чупакаброй. Так что временно пусть она побудет Чупой. У меня сейчас в голове столько всяких проблем, что не могу выбрать подходящего имени, а давать собаке кличку надо очень осмотрительно. Я где-то вычитала отличную фразу: "Назови собаку плохо - пропала собака".
   Аня веселилась и не переставала оглядываться на Чупу. Я заметила, что она даже горделиво посматривает на редких прохожих, как многие люди, только что обзаведшиеся собаками. У тебя, мол, такого животного нет, а у меня есть: вот оно. Потом новизна проходит, и новоиспеченный хозяин привыкает к мысли, что рядом вышагивает четырехлапый друг, и к тому, что собака - это не такая уж редкость.
   - Интересно, встретим мы Михаила или нет, - спохватилась Аня. - И как мне себя вести?
   - Веди, как сумеешь, потому что мы можем его и не встретить. Если он уехал с дачи, то, наверное, не на два-три дня. Когда я уезжаю, то обычно задерживаюсь сверх положенного. Вот и он наверняка застрял в Москве.
   Аня сначала было опечалилась, но быстро сообразила, что моё объяснение его отлучки благоприятнее всего отвечает её интересам. В самом деле, лучше будет, чтобы Михаил уехал в Москву и там застрял, чем если бы скрывался от неё, Ани.
   Я оказалась права в том, что Михаила мы не встретили.
   - Наверное, приедет к выходным, - решила Аня. - Может, в пятницу вечером или с утра в субботу.
   Я не хотела расстраивать Аню, поэтому не стала говорить, что это самое неприятное для приезда время, потому что в поездах всегда много народу, а потом сообразила, что у Михаила, вне всякого сомнения, есть машина.
   - Я не понимаю, сколько времени должен у Марины работать Михал Михалыч? - сказала я, чтобы перевести внимание своей подруги на другую тему. - У меня такое впечатление, что он всё время проводит на участке.
   - Марина, вроде, говорила, что он за что-то должен отработать... Не знаю. У меня сложилось такое впечатление, что ему просто нравится у неё работать.
   У меня сейчас же сложилось другое впечатление. Я заподозрила, что у него здесь есть какой-то интерес. Не случайно же он рвётся на чердак, где притаилось неведомо что. Может, он и не знает, что там кто-то воет, царапается и временами беснуется, но что-то на чердаке его всё-таки привлекает. И сейчас же я подумала о деньгах, которые исчезли одновременно с Сергеем. Может, там всё-таки спрятаны деньги и Михал Михалыч это знает? А вдруг он сам спрятал там какую-то собаку, чтобы отпугивать хозяев от чердака? Правда, непонятно, сколько времени собака может просуществовать без пищи и воды, даже если вначале её обеспечили всем этим сверх меры. Нет, что-то в моих рассуждениях было не то, но всё равно у меня осталось стойкое подозрение, что без Михал Михалыча в этой истории не обошлось. Как бы ни был он мне симпатичен, но всё равно его поведение оставалось подозрительным.
   Мы вернулись домой до прихода Марины, и меня вновь охватило тяжёлое чувство. Очень уж мне не хотелось объясняться с ней из-за собаки. Я даже посмотрела с досадой на сидящую на крыльце и заглядывающую в дверь Чупу, но она с такой радостью встретила мой взгляд, что вся досада сразу пропала.
   - Ой, что-то сейчас будет! - вздохнула Катя. - Вон идёт Марина.
   - Мне уже нехорошо, - пожаловалась Аня. - Если что - я тоже уеду.
   - А я одна не останусь, - подхватила Катя. - Так что все втроём сегодня же отсюда смоемся.
   - Нет, девочки, это будет нехорошо, - возразила я. - Раз обещали выдержать до сорока дней, то надо побыть с Мариной. Это у меня так сложились обстоятельства, что я теперь дважды собаковод, а вы-то зачем уедете? У вас отговорок нет.
   Мне не успели ответить, потому что Марина уже открыла железную дверь и вошла. Я видела из окна, что у неё опущена голова и весь вид говорит о том, что она или смертельно устала, или у неё крупные неприятности, или какое-то горе. Да, не вовремя появилась здесь Чупакабра. Сегодня Марине явно будет не до знакомства с собакой, и смириться с её временным обитанием на участке у неё просто не хватит сил, так что можно уже сейчас укладывать свои вещи.
   - Гав! - негромко тявкнула Чупа.
   Мы не видели Марину, потому что она уже покинула обозримую для нас территорию, но ещё не достигла открытой двери, однако лично мне была понятна реакция собаки. Она почувствовала, что углублённая в свои переживания женщина её попросту сейчас раздавит, поэтому предостерегла от такой неприятности единственным доступным ей вежливым способом. Марина этого не поняла и взвизгнула.
   - Не бойся, она не кусается, - предупредила я.
   - Откуда здесь эта собака? - сердито спросила хозяйка.
   Мы с Катей и Аней переглянулись.
   - Так уж получилось, что теперь это моя собака, - как можно спокойнее объяснила я.
   - Извини, Мила, но я не разрешаю приводить в дом собак, - решительно заявила Марина.
   Я даже позавидовала её твёрдости. Лично мне всегда неловко отказывать людям, словно я в чём-то при этом бываю виновата. Если просьба человека бывает выполнима, то я предпочитаю согласиться, лишь бы не испытывать неприятного чувства, которое всегда у меня возникает, когда я пытаюсь свой отказ как-то объяснить. А Марина вот так запросто заявила, что не разрешает приводить собак в свой дом. Просто и понятно, и никакой неловкости она при этом не испытывает. И я, как это ни странно, совершенно спокойно и без обиды отношусь к отказу.
   - Мила её в дом не впускает, - попыталась Катя хоть как-то примирить хозяйку с присутствием собаки.
   - А я не хочу её видеть на своём участке.
   В тоне Марины послышались металлические нотки, и это было зря, потому что во мне сейчас же всколыхнулись ответные негативные чувства.
   - Не беспокойся, Марина, я помню, что ты говорила о том, что не любишь собак. Я её сегодня заберу.
   - Я не собак не люблю, - поправила она меня. - Я нормально отношусь к собакам. Я не люблю их в своём доме. От них грязь, шерсть. Они вечно куда-то залезают, что-то таскают.
   - Ошибаешься, - возразила я. - Так поступают неправильные собаки, а если быть точной, то слишком избалованные. У неправильных хозяев и собаки становятся неправильными. Вот у меня Дик - третья собака, причём самая избалованная из всех. Но и то с ним можно договориться.
   - А я не хочу договариваться с собакой, - упрямо твердила Марина.
   - А чтобы не договариваться, надо воспитывать собаку с самого начала.
   - Что ж ты своего Дика не воспитывала?
   - Когда мы его взяли, мне его было так жалко, что хотелось дать ему как можно больше тепла и любви. Он быстро смекнул, что у меня в доме можно позволить себе многое, и пользуется этим. Но через определённую грань он не переходит. Прекрасно знает, где ему нужно остановиться и уступить.
   - А если не остановится? - насмешливо спросила Марина.
   - Тогда достаточно показать ему чашку с водой и пригрозить, что оболью. Он сразу смиряется и перестаёт тащить к себе мои рукописи. Он очень любит стаскивать со стола именно рукописи, потому что это пачка отдельных листков и они приятно падают на пол.
   У Марины явно было очень тяжело на душе, но тут уж она не смогла удержать улыбки. Аня и Катя, как двое Табаки, подыгрывающие Шер-хану, издали смешки.
   - По-моему, это безобразие, - всё же сказала Марина.
   - У Дика было очень тяжёлое детство, так что ему можно простить его фокусы.
   - А зачем тебе вторая собака?
   - Я её беру за сочувствие.
   Аня пересказала случай с газовым баллончиком. У Марины губы кривились от смеха, но она пересилила себя.
   - Мне очень жаль тебя огорчать, но придётся тебе забрать собаку потом, когда ты будешь уезжать. А сейчас пусть она поживёт там, где жила до сих пор.
   - Извини, Марина, но раз я её уже взяла, прогонять её я не могу. Если ты категорически против этой собаки, то мы с ней уезжаем сейчас же.
   Марина явно растерялась. Она обернулась к Ане и Кате. Те ответили ей какими-то очень неопределёнными взглядами.
   - Как хочешь, - сухо бросила Марина.
   Я поднялась на второй этаж и стала складывать в сумку свои вещи. На душе было очень тяжело. Даже не ожидала, что свой внезапный отъезд я встречу не с радостью, а с горьким чувством сожаления, словно оставляю здесь что-то дорогое и близкое.
   Внизу раздавались голоса. Я прислушалась, но не могла разобрать слов. Тогда я вышла в коридор.
   - Но ты-то почему хочешь уехать? - спрашивала Марина расстроенным голосом.
   - Извини, но я вспомнила об одном деле.
   - А ты, Катя?
   "Шкелет" рубанул с плеча:
   - А что мне делать здесь одной? Ты весь день на работе, девочки уедут. Я, как наш призрак, буду здесь выть до твоего возвращения?
   - Но вы же обещали побыть со мной до тех пор, пока не пройдёт сорок дней, - напомнила Марина.
   - Мы должны были втроём у тебя жить, - возразила Аня.
   - Так что мы тоже пойдём укладываться, - добавила Катя.
   - Девочки, вы меня без ножа режете, - жалобно сказала Марина. - Подождите здесь, я сейчас поговорю с Милой.
   Я поспешила вернуться в комнату и сделала вид, что тщательно складываю одежду. На звук шагов я даже не обернулась. Меня так и подмывало посмотреть на выражение лица Марины, но я пересилила себя и увлечённо укладывала сложенную кофточку в сумку.
   - Мила, ты твёрдо решила уехать? - спросила хозяйка.
   - Видишь ли, Марина, я бы не уехала. Я до случая с Чупакаброй и газовым баллончиком даже не думала, что смогу тебя бросить вот так внезапно, но Чупа увязалась за мной, и получилось так, что я взяла её себе. Теперь я не могу её бросить. Тебе надо примириться или с её присутствием, а этого ты не в состоянии сделать, или с нашим отъездом. Девочки зря хотят уехать, я это уже говорила им, но тут я ничего не могу поделать.
   - А почему Чупа? - неожиданно спросила моя несчастная подруга.
   - Мы её звали Чупакабра. Теперь, раз она доказала свою порядочность, её так называть уже неудобно, а имени я ей ещё не придумала. Пусть пока будет Чупой.
   - По-моему, не очень, - засомневалась Марина. - Надо будет придумать что-нибудь поблагозвучнее.
   - Надо, но пока не придумывается.
   - Ты уверена, что она у меня ничего не поломает на участке?
   - Конечно, нет. Ты же видишь, что Чупа даже в дом не входит, потому что ей сказали, что дальше порога ей продвигаться нельзя. Знаешь, как вела себя в гостях моя прошлая собака Чипа? Она демонстративно ходила по дорожкам, ни разу не ступив на грядку или просто на газон.
   - А дома?
   - Любила полежать на грядке с репой, погреться на солнышке. Наверное, ей нравился запах.
   - Вы её прогоняли?
   - Нет. Бог с ней, с этой репой, раз собачке так нравилась именно эта грядка. Но она была очень хорошей собакой. Даже помогать нам по саду пыталась.
   - Интересно, как?
   - Вот один случай. Мама полола и прореживала морковь. Грядка была хоть и небольшая, но заросла изрядно. Прополола и, очень довольная и порядком усталая, ушла домой. Через некоторое время отец её спрашивает: "Наташа, а зачем ты выдергала всю морковь?" Мама отвечает: "Я полола очень тщательно. Конечно, что-то я могла выдернуть лишнее, но надо было проредить". "Да ты посмотри на грядку!" - смеётся отец. Пошли, посмотрели: грядка девственно чиста, словно её только что вскопали и придавили землю. Тут же вертится счастливая Чипа, словно желая похвастаться делом своих лап. Оказывается, она следила, как работает мама, и решила, что та не до конца дополола. На грядке ведь остались растения. Она их и выполола.
   На Марину напал неудержимый смех. Ей, конечно, было весело услышать этот забавный случай, но и нервы её были так натянуты, что смех был наполовину истеричный, способный перейти в рыдание.
   - Чипа нам многое пыталась подсказать. Однажды мы долго раскачивали металлический шест, чтобы выдернуть его из земли. Она подскочила и принялась деловито рыть землю вокруг него, показывая, как надо поступить в нашем случае.
   - Ты не выдумываешь? - спросила Марина.
   - Нет. Собаки очень умны. По-разному, конечно, умны, но Чипа была просто чудом каким-то. Она, после того как переболела чумкой, не могла ходить. Больше трёх лет только лежала, но ни разу не испачкала своей постели. Если ей что-то было нужно, она нам это говорила.
   - Так уж и говорила!
   - По-своему, конечно. Если ей надо было просто повисеть над тазиком, то она лаяла особым образом, если что-то посущественнее, то пристально смотрела в глаза. Еду она тоже просила лаем, но другим, чем дела туалетные. У неё была целая система знаков. И, поверь, не мы её приучали, а она сама подсказала нам, как за ней ухаживать. Мы не сразу её поняли, поэтому она даже сердилась на нашу глупость.
   - Ты прямо чудеса рассказываешь, - не выдержала Марина.
   - Это для тебя чудеса, потому что ты не имела дела с животными. Впрочем, Чипа была необыкновенной собакой, необычайно умной, причём, и ум-то у неё был какой-то не собачий, а почти человеческий. А может, таких собак много, но их уму не дают проявиться. Эта чёрная собака тоже очень умна. Не знаю, до какой степени, но она способна слушаться жеста.
   - Мне даже захотелось понаблюдать за ней, - призналась Марина. - Подожди уезжать. Пусть она поживёт на участке, но в дом я ни за что её не пущу.
   - Хорошо, пусть живёт на участке, - согласилась я. - А если будет дождь или гроза?
   - Зайдёт в сарай и переждёт там. Кстати, она там и ночевать может.
   - Давай попробуем, - согласилась я.
   - Тогда я пойду к девочкам, скажу, что ты остаёшься, а то они тоже собрались уезжать.
   - Давай.
   Очень удачно вышло, что я заговорила о своей Чипе и рассказала кое-что про случаи проявления её ума. Благодаря этому Марине не пришлось сознаваться, что она оставляет собаку только из-за того, что иначе уеду не только я, но и Катя с Аней. Её гордость не пострадала, наоборот, она, вроде, только лишь заинтересовалась поведением собак и захотела понаблюдать за Чупой.
   Когда я спустилась вниз, Аня мне подмигнула.
   - Мы тоже остаёмся, - сообщила Катя. - И хорошо, потому что у меня готово тесто для блинов. Хорошее тесто, дрожжевое. Если хотите, могу сделать блины с начинкой.
   - Давай, - согласилась Аня.
   - Да, блины с начинкой - это то, что нам всем сейчас необходимо, - сказала я.
   - Ну, девочки, с вами не соскучишься, - сообщила Марина. - Когда я шла домой, я думала, что зарыдаю, а вместо этого смеюсь.
   - Есть причина для слёз? - осторожно спросила я.
   Марина спохватилась, что выболтала лишнее.
   - Ну... У меня вообще такое настроение эти дни, что... Лучше не спрашивай!
   Я поняла, что её мучает история с деньгами, которые "партнёр" требует вернуть. Если деньги у неё, то я бы на её месте вернула их от греха подальше, если же деньги, в самом деле, пропали, то ей не позавидуешь.
   - Хозяйка! - раздался снаружи голос садовника.
   - Да, Михал Михалыч? - отозвалась Марина и вышла на крыльцо.
   - Я вижу, что ты собаку завела? - спросил он.
   - Это не моя собака, а Милы. Пусть пока поживёт здесь, а потом Мила её заберёт с собой.
   - Хорошая собака, я её знаю.
   - Вы её знаете, Михал Михалыч? - заинтересовалась Марина.
   - А кто же её не знает? Бродит здесь, бедная, уже второй год. Удивительно, как под облаву не попала. Она и ко мне иногда заходит, так я даю ей кусочек мяса или курицы. Она всё ест. Очень смышлёная собачка.
   - А как её зовут?
   - Кто как захочет, так и назовёт. Я её Чернушкой зову. Да, Чернушка? Узнала меня?.. Наконец-то ты хозяйку нашла. Теперь у тебя свой дом будет... Это куда же вы её увезёте? В город, что ли?
   - В город.
   - Трудно ей будет привыкнуть после воли, но зато свой дом. Хорошее дело. Летом-то ей хорошо, а вот зимой тяжко. Иногда, когда морозы уж очень сильные, она ко мне придёт, так я её в дом пущу, хоть невестка и ворчит. Но не пропадать же собаке.
   - Конечно, Михал Михалыч, - согласилась Марина.
   - А как насчёт окна? Надумала его починить? Ведь в дождь чердак-то заливает.
   - Нет, Михал Михалыч, не сейчас. Потом почините, но не сейчас.
   - До чего ты упряма! Как тебе вещей-то не жаль? Испортятся ведь вещи.
   - Идите, Михал Михалыч, и занимайтесь грядками, а чердак оставьте в покое! - не выдержала Марина.
   - Не могу заниматься грядками, хозяйка.
   - Почему?
   - Потому что я флоксы пропалываю, а они, как тебе известно, не на грядках растут.
   - Так занимайтесь флоксами.
   - Пойду-пойду, а ты всё-таки подумай о том, что надо стекло вставить в окно на чердаке...
   Садовник ушёл, а Марина вернулась в несколько взвинченном состоянии.
   - Не могу припомнить дня, когда бы он не заговорил со мной о чердачном окне, - пожаловалась она. - А как я могу его туда впустить? Отопрёшь дверь, а оттуда неизвестно что или кто выйдет.
   Она сильно побледнела, а я задумалась о том, до чего совершенен человеческий мозг. По всем правилам, нам полагалось бы думать только о существе на чердаке и трястись от страха, не переставая, а мы занимаемся своими делами, переключаемся на посторонние переживания и заботы, даже веселимся. Что было бы с нами, если бы мы не смогли отвлекаться от ночных ужасов? Наверное, мы бы или сошли с ума, или уже умерли бы от разрыва сердца. Потом мысли плавно перешли на садовника. Мне он очень нравился, не знаю почему, но, не смотря на это, был подозрителен. Симпатичный человек, и речь его степенная, неторопливая, и суждения здравые во всём, что не касалось окна на чердаке. Впрочем, и об окне он рассуждал вполне понятно, ведь, действительно, через разбитое стекло дождь должен был попадать внутрь. Однако почему его так заботил чужой чердак и чужие вещи? Говорила ли в нём хозяйственная жилка или дело было в чём-то другом? С самого нашего приезда он порывался на чердак, якобы, чтобы дочинить окно. Конечно, он мог чувствовать ответственность за свою работу, за которую уже получил плату... Нет, всё-таки мне была очень подозрительна его тяга к запретному месту. И ещё земля, которая была у входа на чердак...
   Чупа на крыльце коротко тявкнула.
   - Идёт, - сообщила Аня замогильным голосом.
   - Кто идёт? - рассеянно переспросила вновь загрустившая Марина.
   - Ну... этот. Он уже приходил сюда сегодня. Сказал, что ещё зайдёт. Появился.
   - Да кто там ещё? Опять этот попрошайка?
   Марина встала и подошла к окну, потому что с того места, где она сидела, ничего не было видно. Увидев "партнёра", она стала вся белая.
   - Что с тобой? - испугалась Аня. - Посиди. Впустить его?
   - Нет, я сама сейчас к нему выйду, - отказалась от её помощи хозяйка.
   Я её понимала. Ей не хотелось, чтобы мы присутствовали при неприятном разговоре и узнали об исчезновении денег. Откуда ей было знать, что мы обо всём осведомлены.
   Марина пересилила себя и по возможности спокойно покинула дом. Мы наблюдали, как она открыла металлическую дверь и отступила перед неожиданным напором гостя, который, не дожидаясь приглашения, шагнул на участок. На её лице было написано изумление, протест, страх и полнейшая растерянность.
   - Здравствуйте, Марина, - приветствовал её "партнёр". - Вам передали, что я заходил? Хочу повиниться перед вами. Бог знает, что я вам наговорил, не перестаю себя ругать... Одним словом, простите меня, дурака.
   Марина стояла, как каменная. Перемена в поведении этого неприятного человека ввергла её в состояние шока.
   - Нашлись деньги. Оказывается, в тот злополучный день Сергей успел совершить операцию, о которой мы с ним давно говорили. Он внёс деньги, а сказать об этом не успел. Я только сегодня утром об этом узнал. Поехал договариваться об отсрочке... Ну, тут всё и выяснилось. Я вернулся в офис, пересмотрел документы и нашёл все бумаги. Чёрт знает, как всё неловко вышло... Вам плохо?
   Марина дикими глазами уставилась на него, а потом повернулась и вбежала в дом. Ни на кого не глядя, она схватила сумку, нервно порылась в ней, вытащила мобильный телефон и набрала номер.
   - Алло! Михаил Семёнович? Это Марина Крохина... Нет, всё отменяется!.. Да, ничего не продаю. Извините... Да, неустойку я заплачу...
   - Вы собирались продавать дачу? - спросил "партнёр", вошедший в дом вслед за ней.
   Он был до того смущён и расстроен, что стал походить на нормального человека.
   - Нет, не дачу, - ответила Марина, бросая телефон обратно в сумку. - Квартиру в Москве. Хотела обменять её на меньшую. Хорошо, что вы пришли сегодня, а то завтра было бы уже поздно.
   - Марина, я не знаю, как мне загладить свою вину, - убитым голосом проговорил "партнёр" и обратился к нам. - Сергей, муж Марины и мой напарник по бизнесу, провернул без меня одно дельце, о которое мы долго обсуждали, а сообщить об этом не успел. Получилось, что из офиса пропала крупная сумма денег. Кто взял? Единственный, кто там был, это Сергей. Значит, он. И я, как последний болван, стал требовать от Марины отдать эти деньги. А теперь выяснилось, что Сергей ни в чём не виноват и я напрасно обвинил его в воровстве...
   - Да будет вам, Пётр, извиняться, - ответила Марина.
   Она так внезапно от полного отчаяния перешла к полному счастью, что смеялась и плакала одновременно.
   - У вас что-то готовится? - спросил "партнёр", принюхиваясь. - Пахнет очень вкусно.
   Он явно напрашивался на то, чтобы его пригласили к столу, и Катя не выдержала.
   - Оставайтесь к чаю, - радушно пригласила она. - У нас сегодня блины.
   - Спасибо, - поблагодарил "партнёр", уставившись на "шкелета".
   Катя зарделась и поспешила в кухню.
   - Вы не возражаете, Марина? - спросил наш гость, обращаясь к хозяйке.
   - Оставайтесь, - разрешила та.
   Катя очень ловко и красиво подала на стол. Даже я, привыкшая к её манере, не могла не отметить, как мило у неё всё получалось. "Партнёр" благодарил, ел за обе щёки и до неприличия часто пялился на неё. Катя смущалась своего синяка, краснела и поэтому особенно усердно предлагала ему добавки. Марина вдруг сделалась необычайно весела и оживлённо болтала о всяких пустяках, которые не обязывают к углублённой беседе, но очень оживляют трапезу.
   - Я вижу, что вы завели собаку, - заметил "партнёр".
   - Не я. Это собака Милы.
   - Я видел её много раз. Она постоянно здесь вертится. Так вы решили взять её себе? - обратился он ко мне.
   - Так получилось, - ответила я. - Очень умная и чуткая собака. Жаль, что некрасивая...
   - Почему это она некрасивая? - запротестовала Марина. - У неё очень выразительные глаза. Нет, ты зря так про неё говоришь. Очень симпатичная собака.
   Я не была уверена, что Марина, занятая своими бедами и раздражённая присутствием на своём участке животного, успела рассмотреть Чупу. Это, наверное, была реакция на неожиданное известие, что ей не надо расставаться со своей роскошной квартирой. Ей сейчас, наверное, весь мир казался прекрасным и лишённым недостатков. Даже довольно уродливую Чупакабру она записала в красавицы.
   - Да, согласна, что глаза у неё хороши, - уступила я.
   - Мне тоже кажется, что собака очень даже симпатичная, - робко сообщила Катя и потупилась под взглядом "партнёра".
   - Как можно ругать собственную собаку? - возмутилась Марина. - Если уж завела её, то...
   - ... то только хвали, - закончила я, смеясь. - Я своего Дика уже так перехвалила, что с Чупой такую ошибку не совершу. Вон она, видите? Сидит на пороге и планку не переступает, как я и велела.
   Чупа, видя, что я говорю о ней, подняла лапу и на пробу поставила её за планку, отделяющую комнату от крыльца. Я погрозила ей пальцем, и собака послушно убрала лапу, виляя хвостом.
   - Мила, можно я всё-таки отнесу ей пару блинов? - взмолилась мягкосердечная Катя, вновь вспыхнув под взглядом "партнёра".
   - Нет, нельзя. Я никогда не кормлю собак на ночь.
   - Почему? - удивился "партнёр".
   - У меня самая первая собака умерла от заворота кишок, не за обедом будь сказано. С тех пор я очень осторожна с кормёжкой. Они у меня завтракают и обедают, но не ужинают.
   - В этом что-то есть, - согласился он. - Наверное, я возьму на вооружение ваш опыт.
   - А в виде исключения? - не унималась Катя. - Она так смотрит...
   - Катя, тебе иметь животных противопоказано, - сообщила я.
   - Почему? - обиделась она.
   - Потому что ты окружишь их такой заботой, что будешь кормить по шесть раз в день. Они у тебя долго не проживут. Может, я неправильно воспитываю собак и позволяю им садиться на шею, но живут они у меня долго и на здоровье не жалуются.
   - Как скажешь, - уступила Катя и жалостливо поглядела на Чупу. - Нельзя, собачка, хозяйка не разрешает. Подожди до завтра.
   Она умолкла, вновь ощутив, как "партнёр" её осматривает. Марина неожиданно фыркнула.
   - Ой, извините, - сказала она. - Я вспомнила, как Мила рассказала про свою собаку. У вас ведь тоже собака, Пётр? Я помню, большая такая, свирепая...
   - Не свирепая, просто порода такая. Обычная сторожевая собака. Если кто полезет в дом, то да, может убить, но ведь я не выпускаю её с участка и не выгуливаю без поводка и намордника. Она меня слушает и гостей моих не трогает. Вот у меня сейчас гостит товарищ, так собака его признаёт за своего, даже ласкается к нему.
   Пётр просидел у нас довольно долго, так что Марина уже начала поглядывать на дверь, тонко намекая ему на то, что пора бы и уйти. Наконец, он поднялся и тепло поблагодарил за чудесный вечер.
   - Вам завтра на работу, Марина, а у отнимаю у вас время. Извините. У вас очень хорошо. Спасибо за чудесный ужин, Катя. Если позволите, я приду к вам ещё. Нам с вами нужно будет обсудить деловые вопросы, Марина. Если пожелаете заняться бизнесом, то буду очень рад и, чем смогу, помогу, а если нет - то я готов выкупить у вас вашу долю.
   - Бизнес и я! - иронично воскликнула Марина.
   - Редко кто рождается дельцом, обычно ими становятся, часто случайно. Человек и не подозревает, что у него все данные для занятия бизнесом, но они есть, и дело у него идёт. Мы с вами ещё поговорим об этом. Не подумайте, что я принуждаю вас становиться моим компаньоном, но подумайте. Если нет, то мы договоримся о стоимости вашей доли.
   Он ушёл, и Марина покачала головой.
   - Как сразу стал любезен, - заметила она. - Вот что значит, чувствует свою вину. Как он вам?
   - Очень приятный человек, - сказала Катя.
   Марина посмотрела на неё и принялась хохотать. Катя смутилась.
   - Вот вы всё потешаетесь надо мной, а мне и без того несладко, - пожаловалась она. - Пётр так и ел глазами мой синяк. А чем я виновата, что мне его поставили и он никак не пройдёт? Я сама мучаюсь из-за этого.
   - Да, синяк, - согласилась Марина и снова засмеялась. - Кстати, соседка, чьи дети запустили в тебя камнем, стала тиха и скромна. Со мной вежливо здоровается, с участка почти не выходит. Вы заметили, какая тишина? Это её дети уехали вместе с бабушкой. Боятся, что дело всё-таки дойдёт до милиции. Когда она меня встречает, а мне кажется, она нарочно попадается мне на пути, то всегда спрашивает, как ты, Катя, поживаешь, как себя чувствуешь. И так заискивающе спрашивает.
   - А ты? - поинтересовалась Аня.
   - А я разными способами намекаю на то, что у нас есть медицинское свидетельство о полученной травме. После этого соседка становится ещё любезнее. Так что ты не зря пострадала. Гордись тем, что укротила злющую бабу. Теперь будет осторожнее. И детей своих перестанет так распускать.
   Я промолчала, но могла бы возразить, что именно я способствовала наступлению "золотого века". Это именно моё имя Милица внесло путаницу, а моё строгое "учительское" внушение довершило дело.
   Марина задумалась, а потом вновь засмеялась.
   - Что-то Михал Михалыч задержался сегодня, - сказала она. - Ему давно пора уходить.
   - Он постоянно задерживается, - уточнила Аня. - Это у него график работы такой или его собственное желание?
   - Сначала он должен был отработать за те дни, когда меня не было и он почти не приходил сюда, но, по-моему, он уже за всё отработал. Не знаю, почему он копается до сих пор.
   Садовник не заставил себя ждать. Он появился, словно вызванный нашими разговорами.
   - Пойду я, хозяйка, - сообщил он.
   - Что-то вы сегодня долго, Михал Михалыч, - заметила Марина.
   - Хотелось докончить работу, чтобы завтра заняться другим делом. А собачка послушно сидит, не отходит от двери. Куда вы её на ночь денете, Мила?
   - Я думаю, что можно будет оставить открытой дверь в сарай, - ответила за меня Марина. - Пусть живёт там. Захочет, выйдет, захочет - спрячется внутри.
   - Тогда надо её на цепь посадить, - посоветовал Михал Михалыч.
   - На цепь? Вряд ли она привыкла сидеть на цепи, - засомневалась Марина. - Как это, на цепи? Это же не волкодав какой. Она привыкла к воле, а тут - на цепь.
   - Тогда возьми её в дом, - нашёл выход садовник.
   - Собаку? В дом? - растерялась Марина. - Она мне здесь все испачкает, погрызёт...
   Я не выдержала:
   - Что это, щенок, что ли? Это же взрослая умная собака. Она уже не в том возрасте, чтобы что-то грызть, да ещё в чужом доме.
   - Правильная собака, - согласился Михал Михалыч. - Ничего она тебе не попортит, хозяйка. Смело бери её в дом и ни о чём не беспокойся. Ручаюсь тебе, что урона не будет. А в саду её оставлять нельзя. Мало ли что? Решит, что её бросили, захочет уйти, будет искать, где бы ей пролезть, кусты подкопает или цветок раздавит. Мало ли что? А то ещё они любят залезть под дом, если есть дыра, через которую можно проскользнуть. Под этот-то дом не проберётся, негде, фундамент сплошной, а вот под хозблок влезет с удовольствием, да ещё начнет там обустраиваться, ям накопает, землю наковыряет. Как потом разравнивать? Несподручно будет.
   Марина побледнела. Всё-таки фундамент под хозблоком и тщательно выровненная земля под ним были её больной темой.
   - Да, пусть собака ночует в доме. Позови её, Мила.
   - Я сейчас пройдусь с ней недолго, а потом мы вместе придём, - сказала я и позвала Чупу на прогулку.
   Собака пошла за мной неохотно, словно опасалась, что её не возьмут обратно, но была приятно разочарована в своих опасениях и не только вернулась на участок, но и была приглашена в дом.
   - Надо же, как спокойно входит, - удивилась Марина. - Похоже, она не боится нового места.
   - За полдня, что она просидела на крыльце, она уже всё здесь осмотрела, - напомнила Катя и погладила Чупу.
   - А она ничего, - решила Аня и тоже сначала с опаской, а потом уверенно почесала её за ухом.
   Собака вопросительно смотрела на Марину.
   - Что ты от меня хочешь? - спросила та.
   Чупа, словно понимая, что хозяйка здесь она, а мы всего лишь в гостях, ткнулась мокрым носом ей в руку.
   - Ой, какой холодный нос! - удивилась Марина. - Как из холодильника. Как они не отмораживают носы зимой? Мокрые, холодные. Сейчас жарко, так что даже приятно дотрагиваться. Ты меня не укусишь, собачка, если я тебя поглажу?
   Я почувствовала, что наша Чупакабра очень даже себе на уме, потому что она даже застонала от наслаждения, когда Марина принялась её гладить. Мы все её гладили, и за ухом все чесали, но она не проявляла такого восторга, а сейчас просто изнемогала от счастья. Марина, далёкая от критической оценки её поведения, была польщена.
   - Надо миску с водой приготовить, чтобы она могла попить, если захочет. Для собак всегда надо держать миску с водой.
   - Сейчас достану, - сейчас же отозвалась Марина. - У меня есть очень симпатичная плошка для салата.
   Я удивилась, что ей не жаль для собаки, которая недавно была ей так неприятна, красивого фарфорового салатника, но могла лишь порадоваться этому обстоятельству как залогу нашего с Чупой благополучного проживания до конца обговоренного срока.
   - Не пора ли нам отправляться спать? - спросила Марина. - Кто знает, как пройдёт эта ночь?
  

Глава 22

Открытие

   Для новичка ночь выдалась бы тревожной, но для нас, уже закалённых людей, она была почти терпимой. Собаку я решила не оставлять на первом этаже, а взять с собой. В нашей с Аней спальне, у окна, было подходящее место для подстилки. И нам собака мешать не будет, и мы её не потревожим.
   - Странно как-то, - сообщила Аня. - У нас в комнате вдруг собака.
   Умываясь и приводя себя в порядок, я краем глаза поглядывала на закрытое платком зеркало, но ткань не шевелилась. Аня и Чупа ждали меня за дверью. Теперь пришла очередь Ани умываться. Собака то и дело поглядывала на лестницу, по которой поднялись Марина и Катя. Было похоже, что ей не терпится присоединиться к ним. Я могла поклясться, что она была разочарована, когда её позвали в комнату, где жили мы с Аней. Она как-то слишком неуверенно всё обнюхала и осмотрела, но заявлять о своих желаниях не стала и примирилась с новым местом, особенно после того, как я показала ей на свёрнутое в четыре раза одеяло около окна. Она тщательно его обнюхала и, осознав, что теперь это её собственность, улеглась на нём. Кстати, одеяло было почти новым, так что я порадовалась за Марину, оказавшуюся способной выделить его для собачьей постели. Прежде мне казалось, что такую жертву она не потянет.
   Мы легли и стали по привычке прислушиваться к заунывному вою, раздававшемуся с чердака.
   - Ничего, - сказала Аня. - Сегодня мы сможем выспаться.
   Мы решили воспользоваться счастливым обстоятельством и не стали тянуть время за разговорами, а сразу же постарались заснуть. У Ани это получилось быстрее, чем у меня, но и я заставила себя не думать о делах и событиях и погрузилась в сон.
   Не знаю, сколько времени мы спали, но проснулись одновременно от грохота наверху. Через неправильные промежутки времени что-то стучало, словно стараясь проломить преграду.
   - Начинается! - простонала Аня.
   Нежный заунывный вой, который почти убаюкивал нас вечером, сейчас перерос в рёв, то смолкающий, то набирающий силу. Но всё-таки существо на чердаке не буйствовало с устрашающей силой, как это бывало прежде.
   - Когда слышишь всё это, то очень неприятно становится от того, что ещё и ветки колышатся, - сказала Аня. - Так и кажется, что сейчас влезут в окно.
   - Не влезут. Деревья слишком далеко от дома.
   - А помнишь, как кто-то карабкался по стене? Даже краску содрал. Интересно, кто это был? Неужели Сергей?
   - Кто знает, - только и смогла ответить я.
   И вдруг меня как током ударило. Собака спокойно лежала на своём месте и никак не реагировала на шум наверху.
   - Слушай, Аня, а почему Чупа не лает, не воет, не боится? Я читала, что собаки очень чутко реагируют на проявление потусторонних сил. Когда писали о полтергейсте, то упоминали, что служебная овчарка, которую привели в квартиру, где всё это происходило, заскулила и уползла под диван.
   - Да, странно, - согласилась Аня.
   Мы посмотрели на Чупу. Она почувствовала наши взгляды и подняла голову. При тусклом свете ночника её глаза горели голубым.
   - А может всё-таки это чупакабра? - со страхом спросила Аня. - Вон как глаза светятся.
   - У всех животных глаза светятся, - возразила я. - У моей первой собаки они светились голубым, примерно как у Чупы, у второй - жёлтым, а у Дика - оранжевым.
   - Но у этой собаки они как-то зловеще светятся, словно она что-то замышляет и выжидает удобного момента. А может, это не живая собака, а призрак? Днём она вроде как живая, а ночью начинает творить зло? Иначе, почему она не боится шума наверху?
   - У Гёте за Фаустом увязался чёрный пудель, и он привёл его с собой домой, - вспомнила я.
   - Ну, и что из этого? - не поняла Марина. - Ты тоже привела собаку, хоть и не Фауст.
   - А то, что этот пудель обернулся Мефистофелем.
   - Тьфу на тебя! - рассердилась Аня. - Не нашла другого времени об этом вспомнить? Обязательно сейчас?
   - Так я же не хотела ничего плохого. Так, к слову пришлось. Просто чтобы ты приняла к сведению, что бывает и такое.
   - Меньше надо читать всякой чепухи, - отрезала Аня. - Давай лучше поговорим о хорошем. Я очень рада, что всё разъяснилось с пропажей денег. И Марина здесь не при чём, и Сергей не виноват в воровстве, и мы можем никого не подозревать.
   - Да, а то я уже даже бедного Михал Михалыча готова была обвинить в разных грехах, - покаялась я.
   - Вот уж кого не заподозришь! - засмеялась Аня. - Уж он-то копается себе на грядках и ничего вокруг не видит.
   - Может, и видит, - возразила я. - Он, по-моему, очень умный человек и наблюдательный.
   - Откуда он мог знать про деньги? Нет, уж кого я не принимала во внимание, так это его.
   - А зачем ему непременно надо попасть на чердак?
   - Чтобы закончить свою работу, - объяснила Аня. - Да ещё и окно разбито. Конечно, ему хочется вставить новое стекло. Пусть это не его дом, но всё-таки он настоящий мужчина, рукастый, не увалень какой. У него, наверное, настроение сразу портится, едва он увидит непорядок, а тут окно разбито.
   - Наверное, - согласилась я. - Теперь-то и я поняла, что Михал Михалыча подозревать не надо было.
   - А ты вообще выдумаешь что-то и начинаешь обосновывать этот бред. То вообразила, что родимое пятно нельзя было заметить из-за чрезмерной волосатости, а значит, собака загрызла не Сергея, то составила целый список, кто мог украсть у трупа деньги. Пишешь романы, так и пиши себе, а в жизнь свои фантазии не переноси. Ты так любишь приключения?
   - Жить не могу без приключений! - созналась я. - Вроде, у меня возраст слишком солидный, чтобы так ими увлекаться, но без них я чувствую себя плохо... То есть, без книг о приключениях, без самих приключений я прекрасно обхожусь и совсем к ним не стремлюсь.
   - По-моему, надо всё-таки попытаться уснуть, - решила Аня. - Только всё-таки меня тревожит эта собака. Может, выпустить её в коридор? Пусть там переночует. Вынесем ей туда одеяло...
   - Нет, неудобно как-то, - возразила я. - Она подумает, что от неё хотят избавиться. Может, это всё-таки обычная собака, просто с крепкими нервами. А может, о невероятной чувствительности собак к потусторонним явлениям выдумывают для того, чтобы нагнать на читателей большего страха.
   - Неудобно! - хмыкнула Аня. - А удобно будет, если она ночью нас растерзает?
   Я поглядела на Чупу: в полумраке ярко светились голубые огоньки.
   - Попробуем уснуть, - предложила я.
   Аня не возражала, но трудно было осуществить такое естественное среди ночи намерение, потому что наверху время от времени дико взрёвывало и грохотало, а собака ни на миг не смыкала глаз, что выдавало голубое свечение. И всё-таки, вероятно, Аня вздремнула, потому что вздрогнула, когда я сказала:
   - А я Марину даже зауважала, когда выяснилось, что она собиралась срочно продавать квартиру, хотя в пропаже денег неповинна.
   - А?
   Я повторила.
   - А я так и не поняла, зачем она решила продавать квартиру, - призналась Аня немного охрипшим от сна голосом. - Раз она денег не брала, то и незачем было затевать кутерьму с квартирой. Этой продажей она как бы сознавалась, что присвоила деньги себе.
   - Не знаю, может, она думала, что всё-таки это Сергей виновен. И "партнёр" грозил судом. Даже хотел нанять частного детектива.
   - Ну, и что? Что бы этот частный детектив накопал? Деньги Аня не брала, это точно. А с Сергея какой спрос, раз он уже мёртвый? При нём денег не нашли, а значит, он их не крал. И получается, что Марина словно боится, что её выведут на чистую воду.
   Я подумала, что моя подруга права, но сейчас же представила тягомотное расследование, а может, даже суд, и решила, что Марине легче обменять свою квартиру на меньшую, чем пройти через эти круги ада. А возможно, ей не так уж и жаль расстаться с квартирой, ведь она напоминает ей о муже, с которым ей несладко жилось.
   Пока я размышляла, Аня успела вновь заснуть, и я не стала её будить, чтобы высказать свои мудрые мысли. Постепенно я тоже погрузилась в сонное оцепенение. Не могу припомнить, что мне снилось, помню лишь какой-то сумбур, зато пробуждение было неприятным. Я проснулась с очень гадким чувством, что всё так плохо, что хуже некуда, и меня окружают сплошные неприятности. Первым делом я подумала, что уезжаю отсюда из-за собаки и больше не увижу Николая. Потом сознание прояснилось настолько, что я вспомнила, что никуда уезжать не нужно, потому что Марина чудесным образом не только примирилась с временным пребыванием Чупы на участке, но даже впустила её в дом. Отчего же мне так плохо, и почему я проснулась с твёрдой уверенностью, что больше не увижу Николая? Что-то произошло, после чего надо поставить жирный крест на нашем знакомстве. Но что? Я не настолько пришла в себя, чтобы сообразить, какой же сюрприз преподнесло мне моё сознание, пока я спала. Потом в памяти стали восстанавливаться события прошлого дня. Нам было интересно на прогулке, но потом я стала сомневаться. Что же привлекло Николая к двум женщинам в годах и с внешностью не самой завидной? Вот оно! Всё из-за этих злосчастных сомнений. Не задумайся я тогда над этим вопросом, возможно, я бы не проснулась с почти готовой отгадкой. Мне ясно вспомнилось, что Николай как-то между прочим спросил, не собирается ли Марина уезжать за границу. Почему его это так заинтересовало? Что этим тревожился "партнёр", дело понятное. Он думал, что деньги пропали, что украл их Сергей и что они у Марины. Но почему это интересовало Николая? Да потому, что он гостит не у какого-то неизвестного друга, до которого нам нет никакого дела, а у этого самого Петра, который приходил сегодня в гости и даже напросился на ужин, то есть "партнёра". И сам Пётр обмолвился, что у него сейчас гостит друг. Так что Николай не случайно с нами познакомился тогда на пляже, а специально искал случая это сделать, по личной просьбе "партнёра". Через нас он собирался выведать обо всём, что происходит в доме у Марины. Так что мы, как таковые, ему не интересны, а раз так, то и не стоит дольше продолжать всю эту комедию. Как ни жалко прекращать интересные прогулки с ним, но надо. Да они больше и не будут интересными, потому что подспудно меня станет угнетать сознание искусственности нашего знакомства.
   Я не спала до самого утра, душой всё больше и больше погружаясь в беспросветный мрак. Ночью надо обязательно гнать от себя любые мысли, плохие и хорошие, потому что плохие повергают человека в такое отчаяние, что он уже не видит из него выхода, а хорошие, наоборот, возносят его до состояния эйфории, причём утром выясняется, что не такая уж большая радость то, что он навоображал, и что он уже так ярко насладился счастьем в часы бессонницы, что оно уже и счастьем-то перестало казаться, или что горе, которое ему казалось безысходным, на самом деле вполне поправимо. Так бывает в большинстве случаев. В большинстве, но не в моём. Наступило утро, а необходимость прекратить игру, которую вёл с нами Николай, не потеряла своей силы.
   Но всё-таки все переживания были перекрыты мыслью о Чупе и горьким сожалением, что нас связала судьба. Никакая она не чупакабра и, тем более, ничего мефистофельского в ней не было. Обычная собака, а что она никак не реагировала на вой и грохот наверху, то это не означает, что она имеет с призраком что-то общее. Может, она такая нечувствительная по природе, а может, она боялась, но не выказывала перед нами своего страха. Намучалась на улице, поэтому теперь, попав в дом, предпочитает не досаждать нам своим беспокойством. Но раз ничего бесовского в ней нет, раз это самая обычная собака, то и потребности у неё, как у всякой нормальной собаки. Её надо кормить и поить, а также выгуливать. Она привыкла к воле, поэтому ей, наверное, трудно так долго сдерживать естественные нужды. Потом она приноровится рассчитывать время между тремя прогулками в день, а сейчас надо вставать и выводить её на улицу. Эта обязанность для многих начинающих собаководов перечёркивает все прелести общения с животным, и они избавляются от собаки. Даже я, опытный человек, и то пожалела, что приходится вставать раньше времени.
   Как ни осторожно я двигалась, но Аня всё-таки проснулась.
   - Куда ты?
   - Пройдусь с собакой.
   - Рано ещё, - пробормотала Аня.
   - Что делать? Долг зовёт.
   - Сама себе навязала эту собаку, - сообщила моя подруга и повернулась на другой бок.
   Я махнула рукой Чупе, вместе с ней спустилась вниз и вышла за пределы участка. Было по-утреннему тихо и свежо. Люди здесь вообще попадались редко, но этот ранний час лишь подчёркивал безлюдье. Мы с собакой прошли до конца улицы, а там через дорогу я увидела расположившихся на ночлег бомжей. Я не отношусь к ним с ненавистью, как это присуще некоторым людям, забывающим исконно русскую поговорку "от тюрьмы да от сумы не отказывайся", очень им сочувствую, но проходить в непосредственной близости от них не стала. Мало ли что! Я постояла в конце улицы, подождала, пока собака погуляет, и позвала её обратно. Чупа с восторгом припустила к дому. По-моему, она лишь сейчас по-настоящему осознала, что произошедшее с ней чудо не пригрезилось ей, что это не сон, а самая настоящая правда, и что теперь она не бродячая собака, а домашняя.
   Когда мы вошли в дом, оказалось, что уже время вставать, так что Марина вышла из ванной.
   - Ты ходила с ней гулять? - удивилась она. - Это обязательно - выходить так рано?
   - Нет, - успокоила я её.
   Я рассказала, чем я руководствовалась, решив в этот час вывести Чупу на прогулку.
   - А я об этом даже не подумала бы, - призналась Марина. - Только, по-моему, ей надо купить ошейник. Пусть знают, что это чья-то собака, и не отловят как уличную.
   - Надо бы, да где здесь достанешь ошейник? Можно, я тебе дам деньги и ты мне его купишь?
   - Хорошо, - охотно согласилась Марина. - А какой нужен ошейник?
   - У тебя есть сантиметр?
   Марина принесла мне его, и я измерила шею собаки. Чупа отнеслась к этому подозрительно, но протестовать не стала.
   - Я сейчас напишу обхват шеи, ты покажешь его в зоомагазине или в ларьке, и тебе дадут ошейники на выбор. Не покупай слишком тонкие и слишком грубые. Пусть это будет мягкий, но прочный ошейник. Было бы желательно, чтобы изнутри он был обклеен чем-то типа фланели или тонкого войлока, чтобы не натирать шею и не портить шерсть. Не покупай дорогой с всякими финтифлюшками. Самый обычный деловой ошейник. И поводок заодно купи.
   - Какой?
   - Вот тут проблема. Их много и все разные. Думаю, что она послушная и не будет тянуть рывками, но всё бывает. Вдруг чего-то испугается и рванёт. Я не знаю, насколько она сильная, поэтому купи обычный брезентовый поводок. Вот такой примерно ширины. Такой она точно не порвёт, даже если у неё сила немеренная.
   - А намордник надо? - спросила Марина.
   - До сих пор я ими не пользовалась, да и подбирать их сложно. Нет не надо. Думаю, нас не ссадят с поезда, если у неё не будет намордника.
   - Почему вас должны ссаживать с поезда, если я развезу вас по домам на машине? - удивилась Марина. - Это сейчас я ей не пользуюсь, а потом, когда пройдёт сорок дней, то я успокоюсь и вновь сяду за руль.
   - Тем более, намордника не надо.
   - А всякие щётки, расчёски, скребки...
   - Перебьётся, - не очень почтительно отрезала я. - Подождёт до Москвы. Да и чего с неё счёсывать? Она уже полиняла, шерсть гладкая. Не надо её сразу обескураживать. Пусть привыкает к дому, а осложнения оставим на потом.
   - Понятно.
   Катя накормила нас вкусным завтраком, Марина ушла на станцию, причём Чупа проводила её до самой калитки, а мне задним числом пришла в голову запоздалая мысль. Я подумала, что неплохо было бы, чтобы Марина купила для неё щётку. Пока она не освоилась в нашем обществе и не проявляет характер, можно было бы её приучить к вычёсыванию, а то эта процедура непривычным к ней собакам не доставляет удовольствия. Правда, можно будет пустить на это дело обычную расчёску.
   - Вы сегодня опять куда-то поедете с вашим знакомым? - спросила Катя.
   Чупа спокойно вернулась в дом и скромно села на пол возле нас.
   - Ещё не знаем, - ответила Аня. - Он сам выбирает место для прогулки.
   - Теперь не выберет, - сухо бросила я.
   Мои подруги уставились на меня.
   - Почему? - спросила Катя. - Вы поссорились?
   - Нет, но со шпионами нам не по пути.
   Аня посмотрела на Катю и только что не покрутила пальцем у виска, показывая, что я сошла с ума.
   - С какими ещё шпионами? Что ты выдумываешь? - спросила Аня.
   - Николай оказался засланным к нам шпионом. Я его разоблачила и не собираюсь водить с ним компанию.
   - Ты хорошо выспалась? - озабочено спросила Аня.
   Ей, конечно, было странно слушать эти речи. В отличие от Кати, с ней мы не расставались, так что она находилась в обществе Николая ровно столько времени, сколько и я. Именно поэтому она и не могла понять, что же так внезапно побудило меня переменить к нашему неизменному спутнику отношение.
   - А! Понимаю! - воскликнула Катя. - Мила только делает вид, что звонит домой, а на самом деле связывается со спецслужбами. Она у них что-то вроде майора Пронина. Вчера ей сообщили, что ваш Николай - не Николай вовсе, а агент 007. Как там? Помните? Майор Пронин сидел на проводах и делал вид, что читает газету. На самом деле он наблюдал, как агент 007 в час дня ползком пересекал площадь Дзержинского...
   - Агент 007 повернулся и увидел, что из унитаза торчит усталое, но улыбающееся лицо майора Пронина, - подхватила Аня. - "Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!" - воскликнул агент 007 и дернул за рычаг, но вода не полилась. - "В бачке тоже наши", - всё так же улыбаясь, сообщил майор Пронин.
   - Бывали времена, - согласилась я. - Забавно, конечно, но суть не в том. В наше время каждый сам себе майор Пронин, то есть, я хочу сказать, что каждый сам способен вычислить шпиона, пусть и не из вражеской страны, но зато из вражеского лагеря. Из бывшего вражеского лагеря. Если призвать на помощь аналитические способности...
   - Да заставить работать серые клеточки... - подсказала Катя.
   - И призвать на помощь метод дедукции... - веселилась Аня.
   - Хотя бы, - согласилась я. - Короче, Николай - это тот самый человек, который гостит у "партнёра", то есть у Петра, партнёра Сергея по бизнесу. Сегодня ночью я сообразила, что он не случайно с нами познакомился, а с целью выведать, что делается у Марины в доме и каковы её планы. Да после этого я не желаю его видеть! Так мило улыбается, приглашает на прогулки, интересно рассказывает, показывает нам новые места, даже на рыбалку позвал, а сам прячет камень за пазухой. Наверное, запоминал каждое слово, которое мы произносили, чтобы потом передать Петру. Он недаром интересовался, не собирается ли Марина за границу. Они думали, что деньги у неё, и боялись, что она с ними улизнёт.
   - Интересно, - задумалась Аня.
   - Вполне может быть, - согласилась Катя. - Так что вы сегодня не пойдёте гулять?
   - Так тоже нельзя, - возразила Аня. - Человек будет нас ждать...
   - Не человек, а шпион, - упорствовала я.
   - Пусть будет по-твоему. Шпион будет нас ждать...
   Катя так и покатилась со смеху.
   - По-моему, ты, Мила, всё излишне драматизируешь, - сказала она, успокоившись. - Даже если он разузнавал для своего друга о планах Марины, это ещё не повод не пойти с ним на прогулку. Вам ведь нравится его общество?
   - Я не могу себе представить, что мы будем без него делать, - призналась Аня. - Я ведь рассчитывала, что он нас и в эти выходные пригласит на рыбалку.
   - Мне самой жалко, - согласилась я.
   - Так в чём же проблема? - удивилась Катя. - Вы узнали о нём правду, но ничто не мешает вам продолжать с ним видеться. Если сейчас, когда выяснено, что деньги не пропадали, он захочет продолжить знакомство, значит, ему интересно ваше общество и разрывать с ним отношения причины нет.
   - А вот это неизвестно, - засомневалась я. - Вполне возможно, что он сегодня же сообщит, что больше не сможет с нами встречаться, что будет занят, что ему надо помочь другу в каком-то строительстве, или выдумает ещё какой-нибудь предлог.
   - Вот и проверьте, - настаивала Катя. - Если завтра он откажется с вами встречаться, значит, он всего лишь шпионил за Мариной, а если нет - то ему доставляют удовольствие ваши совместные прогулки.
   В словах Кати было рациональное зерно, а так как я и сама сожалела о необходимости резко прекращать знакомство, то легко согласилась с её доводами. Аня, тем более, обрадовалась такому простому выходу из положения.
   - Вы возьмёте с собой Чупу? - вдруг спросила Катя.
   - Наверное, - сказала я. - А что?
   - Мне бы очень хотелось, чтобы вы её оставили, - объяснила Катя. - Я всё одна и одна. Лишь с Михал Михалычем перекинемся несколькими словами, когда он приходит. А то у меня будет с кем поговорить.
   - Если хочешь, то я её оставлю, - согласилась я. - Чупа, ты остаёшься с Катей. Поняла? Вот это Катя. Ты остаёшься с ней. Жди нас здесь.
   Не знаю, поняла собака то, что я ей втолковывала, но она проводила нас с Аней до калитки и беспрекословно осталась на участке, не выражая недовольства.
   Я с тяжёлым сердцем вышла из дома. Даже представить себе не могла, как смогу спокойно говорить с Николаем, словно ничего не случилось. Но когда мы увидели поджидающего нас "шпиона", то я, наоборот, поняла, что мне легче притворяться, что по-прежнему верю в его искренность, чем высказывать ему всё, что накипело у меня на душе в часы бессонницы. Я вообще легко привыкаю к людям, и мне всегда жаль с ними расставаться. Даже когда я уходила с прежней работы, мне жаль было именно расставаться с сотрудниками. Расставаться с профессией тоже было жаль, но больше угнетала разлука с людьми. Привыкаешь за столько лет, знаешь все достоинства и недостатки, ценишь первые, миришься с последними, а в общем люди кажутся близкими, почти родными. Вот и с Николаем такая же история. Недолго мы с ним общались, всего-то недели полторы, а я к нему так привыкла, словно знала всю жизнь. Только бы Катя оказалась права в том, что он проводил с нами время не по обязанности, а с удовольствием. Если вдуматься, то ничего страшного нет в том, что он решил помочь своему приятелю выяснить истину. Я и сама на его месте так поступила бы, однако если теперь он уже не захочет с нами так часто видеться, то это означает, что мы с Аней - две немолодые дуры, вообразившие, что мы можем быть кому-то интересны.
   - Здравствуйте, дамы! - приветствовал нас Николай.
   Мне вновь стало не по себе. Неужели из жизни уйдёт эта фраза? Я так привыкла слышать её из уст Николая, что будет жалко отвыкать.
   - Доброе утро, - непринуждённо поздоровалась Аня, но её взгляд словно пригвоздил его к месту.
   - Что-нибудь случилось? - встревожился он.
   Поражаюсь непоследовательности некоторых людей, не только женщин. Хоть и говорят "женская непоследовательность", но так же часто встречается и "мужская непоследовательность". Правда, сейчас речь пойдёт об Ане. Она вдруг решила терроризировать Николая взглядом, хотя и согласилась с Катей дать ему возможность самому показать, встречался ли он с нами только из чувства долга перед другом или из личного интереса.
   - Ничего не случилось! - отрезала Аня.
   - Есть какие-нибудь новости? - спросила я.
   - Да вроде, нет, - озадаченно проговорил Николай. - Я хотел пригласить вас погулять по лесной просеке до лесных же лужаек. Ничего особенного, но эти лужайки расположены очень близко друг к другу, почти касаются друг друга, отделены всего несколькими деревьями. Получается как анфилада. Довольно красиво.
   - Можно посмотреть и на лесную анфиладу лужаек, - согласилась я.
   Мы пошли вслед за своим проводником. Я незаметно кивнула Ане, спрашивая, что на неё вдруг нашло и с чего это она вздумала намекать на то, что нам известна его тайна, но моя подруга лишь поджала губы. Если у меня состояние жгучей обиды прошло, то у неё оно было в полном разгаре.
   - А у нас есть новости о чупакабре, - сообщила я.
   Прежде я бы ничего не заметила, но теперь определила каким-то неведомым мне самой чувством, что Николай в нерешительности. Вроде, он и знает о появлении собаки в доме Марины, однако признаться в этом не может.
   - И что это за новости? - спросил он. - Я её ещё не видел.
   - Её временно зовут Чупа, у неё есть пока ещё временный дом, но хозяйка у неё уже постоянная.
   - То есть вы взяли её себе? - догадался Николай. - Но у вас ведь есть собака.
   Аня хмыкнула, чем вновь привлекла настороженное внимание нашего знакомого. Чтобы отвлечь его от поведения моей подруги, я описала случай с газовым баллончиком и рассказала о водворении Чупы в Маринином доме.
   - Так что Марина согласилась впустить собаку даже в комнаты? - рассмеялся Николай. - Думаю, что скоро она совсем к ней привыкнет. А почему её временно зовут Чупа?
   - Сокращённо от чупакабры. Я ещё не придумала для неё имя. У меня она пока ни с чем и ни с кем не ассоциируется.
   - Назови её Шпик, - мрачно посоветовала Аня.
   Николай изумлённо на неё посмотрел.
   - Вот заведи себе собаку, тогда и называй её всякими непотребными именами, - посоветовала я.
   Мы шли по красивой просеке, проложенной через смешанный лес, так что по бокам то стояли лиственные деревья, отличавшиеся лишь оттенками зелени, то выдвигались ели и изредка даже сосны, а то вдруг весело белели стволы берёз. Я не могу сказать про себя, что я наслаждаюсь каждым моментом пребывания на природе, но иногда, под настроение, я испытываю неизъяснимое удовольствие. За ночь и утро я так намучилась от своего внезапного прозрения, а потом, после уговоров Кати, так внезапно переменила отношение к случившемуся, что теперь была всем и всеми довольна. Николай нас ждал, не отказывался от прогулки, идёт сейчас и рассуждает о собаках, о лесе, о природе. Значит, ему хорошо с нами и он не собирается прекращать знакомство. Так что напрасно Аня демонстрирует своё негодование.
   Мы вышли на первую лужайку. Она была почти круглой, окружённой берёзами, и вся поросла невысокой, мягкой и очень тонкой травой. На противоположной стороне берёзы чуть расступались, так что образовывался неширокий проход, сквозь который была видна вторая лужайка, а дальше - третья и чётвёртая. Четыре лужайки, переходящие одна в другую.
   - Интересно, как они здесь образовались? - не поняла Аня, от удивления отвлёкшаяся от обиды. - Их нарочно так вырубили?
   - Не знаю. Вряд ли, - засомневался Николай. - Зачем кому-то понадобилось таким образом вырубать лес?
   - Ведьмины круги, - решила я. - Это чтобы лесная нечисть водила хороводы.
   Мы прошлись до конца четвёртой лужайки и посидели там на поваленном стволе. Необычное расположение лужаек вызвало воспоминания о когда-либо виденных чудесах природы. Постепенно разговор перешёл на опасные природные явления, такие как штормы, ураганы, наводнения.
   - Я попадал в наводнение, - сообщил Николай. - Вода пришла неожиданно, всё затопило в какие-нибудь полчаса, потом ещё и волна прошлась, так что удовольствие было небольшое.
   - Где это? - спросила Аня.
   - В тайге. Мы по неопытности остановились в низине, вот туда поток и хлынул. Вещи почти все унесло, хорошо хоть сами в живых остались.
   - И как потом выбирались? - заинтересовалась я.
   - Больше недели брели по лесу, а питались грибами, ягодами, корешками. Ребята подобрались стойкие, так что никто не ныл.
   - А как вас занесло в тайгу? - не поняла Аня. - Это какой-то туристический маршрут?
   - Нет, мы часто туда ездим. Собирается небольшая компания, кто в это время свободен, и уезжаем. Живём в тайге недели две, а иногда и три на подножном корму, а когда отпуск подходит к концу, уезжаем обратно.
   Николай приобрёл в моих глазах ореол опытного путешественника. Надо же, так спокойно собираются с компанией в дикий лес, живут тем, что сумеют добыть...
   - А один вы никогда туда не ездили? - спросила я.
   - Два раза был, - признался он. - Но одному скучно. Я люблю, чтобы было с кем поболтать.
   - А зачем же ездили один? - не поняла Аня.
   - Чтобы испытать себя. Знаете, иногда хочется проверить, способен ли ты выдержать трудности. Оказывается, можно выжить в тайге без спичек, продовольствия и снаряжения довольно долго.
   - Вы туда ехали вообще без вещей? - недоверчиво спросила Аня.
   - Нет, у меня всё, что необходимо, с собой было. Но, когда я заходил подальше в тайгу, я всё, что привозил, прятал, а дальше шёл налегке, пустой. Я не самоубийца, поэтому в случае чего вернулся бы на то место, где у меня оставались припасы, но мне было интересно обойтись без них.
   - Получилось? - спросила я, уверенная в ответе Николая, и не ошиблась.
   - Да, оказалось, что я вполне способен жить дикарём. Но, скажу я вам, это нелегко, а главное, скучно. Когда испытание подходило к концу и я возвращался в мир людей, мне казались все очень милыми, симпатичными и лишёнными недостатков. Жаль, что такое блаженное состояние длилось недолго, потом всё вставало на свои места.
   Я читала рассказы очевидцев о правилах поведения и жизни в тайге на сайтах по выживанию в диких условиях, но было интересно вот так вживую слушать Николая. Даже Аня, забыв обо всём, жадно расспрашивала его о случаях, которые с ним там приключались. Я не отставала от неё, так что нашему спутнику пришлось описывать чуть ли не каждый день, проведённый в одиночестве в тайге.
   - Это хорошо для закаливания воли, для проверки собственных сил и способностей, но не слишком интересно, - говорил он. - Вот когда мы собираемся группами от четырёх до семи человек, тогда, действительно, весело.
   Зря говорят, что зависть - чувство плохое. Сейчас я от всей души завидовала Николаю, причём это было очень приятное чувство, заставляющее сердце сладко ныть.
   - Как я хочу в тайгу! - сообщила я.
   - И я хочу, - вторила мне Аня.
   Николай долго смеялся, а потом возразил:
   - В тайгу соваться не советую, там нужна мужская сила. Если туда ехать женщинам, то только в сопровождении опытных мужчин. Да и опасно там. И с медведем можно встретиться, и с тигром, а ещё хуже - с человеком. Нет, дамы, если хотите попутешествовать, то выбирайте туристические маршруты, да смотрите, чтобы у вас были надёжные проводники.
   Я уже и так поняла, что мне предстоит лишь в своих книгах переживать приключения, а в действительности вести размеренную жизнь. Даже на даче у нас почти цивилизованные условия, так что об острых впечатлениях я буду лишь читать или описывать их в своих романах.
   - Да мы и не собираемся ехать в тайгу, - сказала я. - Просто так, к слову пришлось. Зачем нам туда? Правда, Аня?
   - Да, действительно. Что мы там потеряли? - подхватила та.
   - И собак мне некуда деть, - вспомнила я. - Одну - ещё куда ни шло. Она с родителями будет. Но две - уже перебор. Надо и совесть иметь. Раз завела чупакабру, то теперь от неё не уедешь.
   Николай хмыкнул.
   - Да, с собаками в тайге опасно. Надо специально учить их правильно себя вести, а не то они только привлекут тигра в лагерь. Тигры любят полакомиться собачатиной.
   - Прямо как корейцы, - подхватила Аня. - Так что мы туда не едем. Да и что там делать? Комаров кормить?
   - Хотя там изумительно хорошо, - поддразнил нас Николай.
   - Всё, Аня, на следующее лето собираемся в тайгу, - сказала я. - И Катю прихватим с собой. А может, и Марина согласится.
   - Но комаров и мошки очень много, - согласился с моей подругой Николай.
   - Тогда не едем. Этой радости и у меня на даче полно. У нас участки расположены на бывших болотах.
   - А что за тайга без комаров? - рассуждал Николай, косясь на нас.
   - То же, что и собачья шкура без блохи, - согласилась я.
   - Ой, кстати, а на Чупе есть блохи? - спохватилась Аня. - Они к нам не переберутся?
   - Не переберутся, - ответила я. - Оставим эти шкурные вопросы до дома. Там сама посмотришь, есть у неё блохи или нет. Летом всем собакам без исключения положено их иметь. Они на них прямо из травы прыгают.
   Мы спохватились, что задержались здесь слишком долго, и с неохотой встали. Разговор о тайге вышел настолько увлекательным, что нам было жаль возвращаться. Однако приходилось принимать во внимание Катю, которая может начать беспокоиться нашему слишком долгому отсутствию. Но мы не спешили и по дороге успели ещё о многом расспросить Николая.
   - Дамы, не знаю, огорчу я вас или доставлю удовольствие, но должен вас предупредить, что завтра мы не сможем встретиться, - объявил наш спутник.
   У меня ёкнуло сердце. Не люблю это слово, но иначе не передашь ощущение, когда сердце на миг замирает, а потом куда-то проваливается.
   - Безусловно, - процедила Аня, к которой вернулось первоначальное раздражение.
   - Почему "безусловно"? - спросил Николай. - Я сам не знал, что мне придётся сегодня вечером съездить в Москву.
   - Зато мы знали, - торжествующе объявила Аня. - Вы или в Москву поедете, или должны будете сидеть у постели больного друга...
   - Не понял...
   И вдруг мне стало всё абсолютно безразлично.
   - Не удивляйтесь, - сказала я. - Мы вас вычислили: вы - шпион.
   Бедный человек при этом известии потерял дар речи, а мне стало весело.
   - Мы догадались, что вы не просто так, не от удовольствия с нами гуляете. Вы выполняете задание вашего друга, которого зовут Пётр. У него в офисе пропали деньги, он думал, что их украл Сергей и теперь они у Марины. Вот вы и познакомились с нами, чтобы проникнуть во вражеский лагерь и выяснить обстоятельства дела. Деньги нашлись, поэтому наше общество вам вряд ли теперь интересно.
   Лицо Николая стало очень печальным.
   - Я так и знал, что добром всё это не кончится, - сообщил он. - Уж не знаю, каким образом вы обо всём догадались, но меня, действительно, друг попросил разузнать, что да как. Сначала мне даже понравилась идея поработать частным детективом, но потом я стал тяготиться своим обещанием. Нехорошее это дело - познакомиться с приятными людьми, войти, можно сказать, в их доверие, а попутно выяснять, что делается у них дома.
   - Ничего, теперь эта ваша каторга закончилась, - утешила я его. - Нам было очень приятно с вами гулять. Правда, очень приятно. До свидания. Оставим друг о друге лучшие воспоминания.
   Аня, всё это время стоявшая с каменным лицом, кивнула и повернула на нашу улицу. Я последовала её примеру.
   - Как любезно ты с ним говорила! - отметила моя подруга. - Это вышло даже лучше, чем если бы я объяснилась с ним сама. Я бы обязательно сказала что-нибудь лишнее и грубое.
   Я испытывала странную лёгкость и приподнятость. Такое ощущение иногда бывает перед катастрофой. Это потом начинается тоска, отчаяние и сожаление, а пока словно что-то поддерживает тебя, до времени ограждает от взрыва чувств. Сама не знаю, почему мне так нелегко далось расставание с Николаем, но оно было сродни несчастью.
   - Теперь нам самим придётся придумывать, куда себя деть, - сказала я. - До сих пор нам очень удачно предлагали готовую программу развлечений.
   - Да.
   Аня была очень грустна, но упрямо сжимала губы, давая понять мне, а в первую очередь себе самой, что непримирима к всякого рода шпионам.
   - Хорошо погуляли? - спросила Катя. - Я же говорила, что всё...
   Она по нашим лицам поняла, что оправдались мои худшие ожидания, и замолчала.
   - Завтра он внезапно уезжает в Москву, - ядовито процедила Аня. - Шпик!
   Мне не хотелось присутствовать при рассказе Ани о нашем объяснении, да и Чупа, которая радостно нас приветствовала, требовала особого внимания. Она уже считала участок своим владением, поэтому ни за что не стала бы использовать его для своих нужд. Это ЧП, когда собака где-нибудь в самом дальнем уголке сада устроит себе временный туалет. Если она так поступила, значит, иначе не могла. Вот и Чупа считала невозможным осквернить участок, где поселилась.
   - Я схожу прогуляю животное, - сказала я.
   - Навязала ты себе заботу с этой собакой! - вздохнула Аня.
   - Она очень милая, - возразила Катя. - Мы с ней даже поговорили.
   - И она говорила? - засомневалась Аня.
   - Говорила я, а она так внимательно слушала, что почти что отвечала.
   Я не стала задерживаться.
   - Чупа, пошли гулять, - позвала я и направилась к калитке.
   Собака послушно пошла рядом. Мы быстро достигли конца улицы, и там я сбавила темп. Теперь перейдём через дорогу и пройдёмся по краю рощицы.
   - Мила, я вас жду, - раздался знакомый голос.
   Я вздрогнула, потому что так задумалась, что не заметила поджидавшего меня Николая.
   - Вы меня напугали, - призналась я. - Не предполагала вас здесь увидеть.
   - Я специально вас дожидался.
   - И совершенно зря. Я чисто случайно сюда вернулась. Если бы не собака...
   - Но я-то знал, что у вас собака. А раз собака, то с ней надо гулять.
   - А если бы собаки не было? - заинтересовалась я.
   - Тогда было бы сложнее поймать вас одну. Собака упростила задачу.
   - Почему одну? - удивилась я. - Чем вам помешала Аня?
   - Очень уж непримиримую позицию она заняла. Шпион, и всё тут. Можно тут же казнить. Казнить, нельзя помиловать, как сказано в детской книжке. Это она догадалась, что я начал знакомство с вами по наводке Петра?
   - Конечно, нет. Это я догадалась. Она недавно, перед самой прогулкой об этом услышала, вот и не может сдержать негодование. Конечно, неприятно узнать, что тебя использовали. Так зачем я вам, Николай?
   - Хочу попросить прощения за свой невольный обман...
   - Невольный? Как он может быть невольным, если вы сами согласились шпионить за нами.
   - Я же не знал тогда вас. Откуда я мог знать, что вы мне так понравитесь?
   Я вопросительно посмотрела на него. Он смутился.
   - Я имею в виду, что мне так понравится ваше с Аней общество, - торопливо пояснил он.
   Мне показалось, что он чем-то опечален.
   - Не расстраивайтесь. Аня очень быстро перестанет сердиться, а нам с вами было очень приятно. Лично я на вас уже не сержусь. Возможно, и мне при случае захотелось бы поиграть в разведчика... Так что всё прекрасно. И вы на нас не сердитесь за то, что мы открыли вашу шпионскую деятельность. До свидания.
   - Разве мы не увидимся? - нерешительно спросил Николай.
   - Вы же уезжаете.
   - Так я приеду. Я ненадолго уезжаю.
   - А стоит ли? - вдруг обиделась я. - Новости о жизни Марины собирать уже не надо...
   - Вы никак не можете меня простить...
   Он замолчал, давая возможность какой-то женщине пройти мимо, не услышав нашу беседу. Впрочем, ей не было до нас никакого дела, потому что она громко говорила по мобильнику.
   - ... это уже попозж'е... Да, я покормлю, а потом тебе телефон'ю...
   У меня мороз по коже пробежал, словно над самым ухом провели по стеклу чем-то металлическим.
   - О боже! Великий и могучий! Сколько же можно тебя коверкать!
   Судя по округлившимся глазам Николая, я поняла, что он не обратил внимания на речь поганой бабы.
   - Она, видите ли, телефон'ит попозж'е! Так и сказала: "Телефон'ю попозж'е". Сколько же можно коверкать русский язык? Из какой норы нашей бывшей необъятной советской родины выползло это существо? И говорит громким голосом, уверенно так, не стесняясь.
   - А чего ей стесняться, если она считает, что так и надо говорить, - ответил Николай.
   - Просто поразительно, как легко живут некоторые люди! "Телефон'ю попозж'е". И всё, никаких сомнений. Тут мучаешься над словом кулинар'ия, а она выдаёт своё "телефон'ю попозж'е" без всяких мучений.
   - А почему вы мучаетесь над словом "кулинар'ия"?
   - Потому что правильно говорить "кулин'ария", но так как общепринята "кулинар'ия", то я произношу неправильно и от этого мучаюсь.
   - Лучше не мучайтесь, а говорите, как просит душа.
   - Уже не просит, потому что эти заведения, по-моему, перестали существовать. А удобные были.
   - Да, удобные, - согласился Николай. - А насчёт великого, могучего... У нас на заводе мужик один вредный до неприличия. По национальности молдаванин, говорит мало того что с акцентом, так ещё и с ошибками. Приносишь ему накладную, а он её полчаса вертит в руках, к глазам подносит, удаляет, каждую букву рассматривает, ищет, к чему бы прицепиться. Редко у кого не найдёт, обычно что-то да находит. Тогда морда у него становится радостной, он указывает на какую-нибудь мелочь и объявляет назидательным тоном: "Док'ументы надо составливать грамотн'ее!" Только с третьего раза подписывал. Мы это уже поняли, поэтому, чтобы не терять даром времени, заготавливали сразу три накладные. В первой делали ошибку, во второй - помарку, а третья была уже чистовой. Первую он отвергнет, мы выходим, ждём за дверью минут пять, подаём вторую, а ещё через пять минут - третью.
   - Бывают дураки, - согласилась я. - Даже не дураки, а вредные люди. В вашем случае оба варианта правильны.
   - Я приеду в пятницу вечером, - неожиданно заявил Николай. - Надеюсь, вы с Аней составите мне компанию в субботу утром? Опять пойдём на рыбалку. Там все наши соберутся.
   Я растерялась из-за слишком резкого перехода от проблем русского языка к проблеме шпионажа, а Николай поспешил напомнить:
   - Аня утёрла нос нам всем. А Сергеич умрёт, если не сумеет отыграть блесну.
   Что я могла на это сказать? Мне было трудно вернуться к строгому осуждению поступка этого приятного человека, поэтому я неуверенно напомнила:
   - Ещё вопрос, согласится ли Аня?
   - Согласится, - заверил меня Николай. - Значит, в субботу утром я жду вас на обычном месте? Только не забудьте взять куртки и, желательно, сапоги или хотя бы какие-нибудь туфли посолиднее. Может, дать вам мой номер телефона?
   - Зачем? Да и записывать не на чем.
   - У меня есть ручка и бумага.
   Он записал свой номер и передал мне листок из записной книжки.
   - А теперь ваш.
   Я начала вспоминать и, как водится, никак не могла вспомнить. Сама себе я ведь не звоню, поэтому не могу запомнить номер, а выучить всегда времени не хватает, а в первую очередь - желания. Хорошо, у меня с собой был мобильник, так что я смогла продиктовать номер, а то было бы неудобно.
   - Так, значит, я вам телефон'ю попозж'е? - спросил Николай. - Напомню, чтобы поставили будильник.
   - Только не говорите об этой женщине, - попросила я. - Настроение сразу портится.
   - Что вы! Это просто замечательная женщина! - сказал Николай. - Как вовремя она нам встретилась со своим "телефон'ю попозж'е". Если бы не она, вы бы меня, наверное, так и не сумели простить.
   Я вспомнила, как пробиралась вдоль забора, чтобы услышать разговор Марины с "партнёром", и снисходительно обронила:
   - Все мы грешны, так что не стоит копить обиды. Я недавно прочитала очень хорошую мысль: "Всё относительно: в сравнении с убийцей вор - сущий ангел". Так и ваша розыскная деятельность в сравнении с "телефон'ю попозж'е" кажется невинной.
   На этой весёлой ноте мы и расстались.
   Когда я вернулась домой, причём Чупа радостно бегала взад и вперёд, торопя меня поскорее дойти до участка, Аня подозрительно на меня посмотрела.
   - Разговаривала со своим шпионом? - спросила она.
   - Да. Он меня поджидал специально, чтобы принести свои глубочайшие извинения.
   - И только?
   - А что тебе ещё надо? - с любопытством спросила Катя.
   - И вы с ним расстались?
   Я догадывалась, на что намекает Аня, но ответила, словно ничего не понимая:
   - Как видишь, с собой я его не привела.
   - Расстались окончательно? Насовсем?
   - Не совсем насовсем.
   - Не совсем насовсем, - повторила Катя, веселясь над стараниями Ани добиться ответа.
   Я сжалилась над своей подругой.
   - Нет, мы ещё увидимся.
   - Когда? - не унималась Аня.
   - В субботу утром.
   Аня просияла.
   - Мы пойдём на рыбалку? - догадалась она.
   - Да, мы пойдём на рыбалку. Сергеич будет отнимать у тебя переходящую блесну.
   - А я не отдам! - возразила Аня. - Я столько рыбы наловлю, сколько им и не снилось.
   - Это уже делёж шкуры неубитого медведя, - напомнила Катя. - Перед рыбалкой, как и перед охотой, не надо загадывать, сколько какой рыбы наловишь.
   - Правильно, - подхватила я. - И провожать рыболова надо словами: "Ни хвоста, ни чешуи". А Николай нам попозж'е телефон'ит.
   - Что??? - удивились Аня и Катя.
   Я рассказала о самоуверенной женщине, которой надо бы научиться понижать голос, когда она находится в обществе.
   - "Телефон'ю попозж'е". Да, в этом что-то есть, - задумчиво проговорила Аня.
   Я испугалась.
   - Только давайте не повторять эту фразу, как бы по-дурацки она ни звучала, - попросила я. - И без того правильную русскую речь сейчас редко услышишь, всё один жаргон или сплошные ошибки. А дети до предела косноязычные.
   - Но вообще-то смешно, - сказала Катя.
   Я вспомнила тёплые слова Николая об этой дикой женщине и их причину, и мне стало приятно. Значит, действительно, его привлекает в нас не только возможность лёгкого сбора информации. Если такой общительный человек, имеющий стольких друзей, не желает расставаться с нами, то мы смело можем забыть истинную злополучную причину нашего знакомства.
  

Глава 23

Чупа

  
   Какое всё-таки блаженство, когда никакие подспудные мысли тебя не тревожат! Я не особо верила, что Марина способна присвоить украденные мужем деньги, но всё-таки в душе шевелилось какое-то нехорошее чувство. Временами откуда-то появлялась непрошеная мысль: а вдруг всё-таки деньги у неё? Недаром в своих догадках о том, кто мог завладеть украденными Сергеем деньгами, я отводила ей значительное место. Нет, всегда и всеми возможными способами, даже в ущерб себе, надо избегать подобных недоразумений. И, наверное, Марина была права, когда решила срочно поменять большую квартиру на меньшую, но зато расквитаться с "партнёром", чтобы заткнуть ему рот, а то он мог бы ославить её ни за что ни про что. Не хочу, чтобы она потерпела какой-то урон, но интересно было бы взглянуть на Петра, когда, уже получив деньги и зная, что Марина пожертвовала квартиру для расплаты с ним, он только тогда обнаружил бы, что деньги не пропадали. Не хотелось бы мне быть на его месте в этом предполагаемом случае. Ведь навсегда лишишься покоя, зная, что подвёл человека в материальном отношении, да ещё оболгал его. Бывают, конечно, люди, абсолютно лишённые совести, но Пётр, при всех своих недостатках, большинство которых мы знать не могли, был порядочным человеком и сразу прибежал к Марине извиняться.
   В таком умиротворенном состоянии я пребывала весь день. После обеда мы с Аней, как обычно, совершили обход мест возможного пребывания Михаила, но художника так и не встретили. Аня была заранее подготовлена к этому, поэтому, хоть и взгрустнула, но ненадолго. Чупу мы взяли с собой, хоть Кате и хотелось оставить собаку при себе, чтобы было с кем поговорить. Я подумала, что надо приучать животное именно к себе, а то она так и не разберёт, кто из нас её настоящий хозяин. Почти весь день она провела в обществе Кати, а при Марине ластится к хозяйке дома, понимая, что она здесь главная. Нет, пора брать Чупу в ежовые рукавицы, а то её так избалуют, как моему Дику и не снилось.
   Мы с Аней обсудили все выгоды безмятежного состояния, когда никакие подозрения не тревожат душу, а все вокруг кажутся честными и милыми. Немало способствовало нашей радости и примирение с Николаем, потому что Аня то и дело принималась мечтать наловить столько рыбы, что никто даже помыслит отобрать у неё переходящую блесну.
   - Р-р-р... - громко прорычала Чупа, настороженно глядя в кусты.
   Оттуда сейчас же вылетела суковатая палка, которой неизвестная личность метила в собаку.
   - Перестать сейчас же! - вскрикнула я. - Чупа, иди сюда!
   Не знаю, запомнила ли она это слово или поняла жест, но она сейчас же подбежала ко мне.
   - Там расположились бомжи, - определила Аня.
   Её слова были частично заглушены трёхэтажным матом.
   - Пойдём отсюда, - поторопила я подругу. - Они пьяны и настроены агрессивно.
   Мы поспешно миновали это место.
   - Наверное, столкнуться с ними ночью или поздно вечером опасно, - проговорила Аня. - Очень не люблю такие встречи. Всё настроение испортили.
   - Несчастные люди, - ответила я. - Что на них сердиться? Неизвестно, как скоро мы сами бы потеряли человеческий облик, если бы лишились жилья. Но, конечно, лучше держаться от них подальше.
   Мы вскоре забыли про этот случайный эпизод, очень незначительный в тревогах и радостях сегодняшнего дня, и вернулись домой бодрые и весёлые.
   Катя неожиданно нам очень обрадовалась.
   - А я за сегодняшнее утро так привыкла, что со мной Чупа, что сейчас места себе не находила. Всё-таки как хорошо, когда есть с кем перекинуться словом! Спасибо ещё, что Михал Михалыч приходил поболтать.
   - Всё пытается починить окно? - засмеялась Аня.
   - Конечно...
   Я спокойно слушала про попытки садовника добраться до заветного окна, потому что теперь, после того как выяснилось, что деньги не были украдены, у него не могло оказаться каких-то своих тайных преступных замыслов. Михал Михалыч был мне теперь вдвойне милее.
   Неожиданно Чупа вскочила с ковра, на котором лежала, и бросилась к калитке.
   - Что это с ней? - удивилась Аня.
   - Значит, кто-то идёт, - объяснила я. - Я могу ошибаться, но, по-моему, кто-то знакомый.
   - Марина идёт! - воскликнула Катя. - Как она сегодня рано!
   Собака принялась так виться вокруг вошедшей хозяйки, что мне стало обидно. Вот так, хочешь облагодетельствовать животное, а оно сходит с ума совсем по другому человеку, который не хотел его вначале пускать к себе не только в дом, но даже на участок. Неблагодарность в высшей степени. Интересно, как Чупа воспримет разлуку с Мариной?
   - Я сегодня сбежала оттуда пораньше, - сообщила последняя, не переставая ласкать собаку. - У нас было совещание. Ничего по существу, а так нудно и долго, что я потихонечку смылась. На всякий случай предупредила коллег, что, если меня спросят, я ушла по очень важному и совершенно непредвиденному делу.
   - И правильно сделала, - одобрила Катя. - Сейчас я буду вас всех кормить ужином. У меня он уже готов, и я боялась, что после разогрева будет невкусно.
   - Между прочим, об ужине, - начала Марина. - А заодно о завтраке и обеде. Скоро я с вами в дверь не пролезу. Я сегодня взвесилась и ужаснулась. Прибавила на три килограмма. Это как?
   - Потом сбросишь, - уверенно сказала я, вспоминая её скупые трапезы. - Очень быстро сбросишь. Ручаюсь тебе.
   - Была я в зоомагазине, - сообщила Марина. - Купила ошейник и поводок, какие ты просила. Вот они. Чеки прилагаются.
   Достаточно узнав её характер, я тут же поспешила в нашу с Аней комнату и принесла деньги. Получилось на двадцать три рубля больше, но Марина непринуждённо положила их в свою сумку и о сдаче не помышляла. Я, впрочем, была к этому готова.
   - Не могу понять, почему ты не пользуешься специальными салонами для собак? - продолжала Марина. - Я нашла по Интернету их множество и в два зашла. Ох, девочки, какие же там вещи! Много готовых попонок, а можно и на заказ сшить. Есть там всякие, на любой вкус. Мне очень понравилась бархатная бордовая, отделанная песцом, а ещё очень приятная тёмно-синяя с рыжим мехом. Есть и просто с рюшами, с кружевами... Кстати, Чупе бы пошла чёрная с большими такими пышными серебряными кружевами...
   - Зачем ей попонка? - прервала я Марину. - У неё шерсть не пушистая, а прилегающая, но очень густая и с хорошим подшёрстком. Ей зимой холодно не будет, а в попонке у неё только шерсть будет портиться из-за жары.
   - Да? Хорошо, не надо попонки, - согласилась Марина. - Но там прекрасные ошейники, а поводки такие, что залюбуешься. Даже удивительно, что это для собак. Такие для людей впору. А какие есть мисочки! А ещё там матрасики, одеяльца, домики, правда, домики для маленьких собачек, подушечки... Всё, конечно, очень дорого, но эти вещи того стоят. Это не ширпотреб, а эксклюзив.
   Всё это время она стояла посреди комнаты, а Чупа виляла хвостом и заглядывала ей в глаза. Немного выговорившись и избавившись от переполнявших её чувств, она подошла к дивану и села. Собака, нимало не смущаясь, легко вспрыгнула на диван и устроилась рядом, положив голову Марине на колени.
   - Ах! - только и вымолвила та.
   Мы все напряжённо ждали, чем для Чупы закончится такая бесцеремонность.
   - Это что, так положено? - жалобно спросила Марина.
   Катя и Аня обернулись ко мне, ожидая, как я выкручусь из неловкого положения.
   - Как тебе сказать? - начала я. - Вообще-то почти каждый хозяин сначала решает не пускать собаку на диваны, а собака, живущая в квартире, всеми способами пытается туда влезть. Не из вредности, конечно, а потому что так ей кажется правильнее. Если хозяин сидит и лежит на диване, а не на подстилке на полу, то, значит, так удобнее и так положено. В городских условиях это противостояние обычно заканчивается победой собаки. Юрий Никулин однажды рассказал анекдот на эту тему. У человека две собаки. Он им строго-настрого запрещает ложиться на кровать. Уходит он из дому. Возвращается - собаки на кровати. Он их наказал, вновь строго запретил ложиться на кровать и ушёл. Приходит - собаки, как им и положено, на полу. Тогда он подходит к кровати и щупает её, а она тёплая. Он набрасывается на собак, наказывает их, говорит, что кровать тёплая, а значит, на ней лежали. На следующий день опять уходит. Возвращается, прикладывает ухо к двери и слушает, а в квартире слышно: "Фу-у-у... Фу-у-у..." Осторожно приоткрывает дверь, заглядывает, а собаки стоят с разных сторон кровати и дуют на неё. Вывод: как собаку не наказывай, а она всё равно на кровать влезет.
   Марина посмеялась, ласково глядя Чупе в глаза и поглаживая её, и рассудила:
   - Ну, так и пусть ложится на диван.
   - Правильно, - одобрила я. - Лучше сразу разрешить, чем потом позорно принимать поражение. Ты поступишь почти как отец Стивенсона.
   - А как он поступил? - заинтересовалась Катя.
   - Да, как? - подхватила Аня.
   - У них был диван, на котором когда-то спал сам Вальтер Скотт, когда приезжал к дедушке Стивенсона. Отец очень дорожил этой реликвией и никому не позволял на неё садиться. И вот однажды их собака Пират прыгнула на исторический диван и спокойно там улеглась. Сэр Томас рассвирепел и хотел прогнать пса, но тот показал клыки. Отец отступил, не зная, что теперь делать, но быстро вышел из положения. Он объяснил домашним, что Пират чувствует душу знаменитого писателя и теперь объявляется хранителем дивана. С этих пор ему разрешается в любое время ложиться на диван, но только ему одному.
   - Понятно, - объявила Марина. - Всё, решено. Теперь, Чупа, тебе разрешено прыгать на этот диван. Но, в отличие от отца Стивенсона, я разрешаю сюда садиться и даже ложиться и вам, девочки.
   - Сейчас люди так очеловечили собак, что часто не возражают, когда те укладываются спать на расстеленную постель, - сказала я. - Но, думаю, Чупе лучше не подсказывать эту мысль, она слишком крупная для этого: для хозяйки места не останется. Уж на что Дик меньше её, но когда разляжется, да ещё если поперёк кровати, то вот-вот скатишься на пол.
   - Это потому, что ты не купила своему Дику удобную постельку. В салоне можно купить что-то вроде маленьких кроваток, - объяснила Марина. - Там и раскладушечки есть, чтобы на день их можно было убирать, но мне понравились кроватки и что-то вроде квадратных диванчиков. Ох, девочки, я прямо влюбилась в этот салон! Второй тоже ничего, но там вещи попроще.
   Чупа принялась вылизывать подушечку лапы.
   - Что с ней? - испугалась Марина. - Она поранила лапу?
   - Не знаю, - сказала я и на всякий случай подошла посмотреть. - Покажи мне свою лапу... Ничего нет. Наверное, что-то застряло между пальцев... А кстати, она не совсем уличная. Она родилась в доме.
   - Почему ты так решила? - не поняла Марина. - У неё какое-нибудь клеймо?
   - У неё лапы обработаны. Собаки рождаются с так называемым прибылым пальцем. Это палец, который висит на коже вот в этом примерно месте. У щенков его удаляют. А если собака родилась на улице, то удалить его некому, потому что матери-собаке невдомёк, что он лишний. Так собака и живёт с пальцем, который свободно болтается и никакой работы не выполняет. У нашей Чупы прибылые пальцы удалены, значит, она родилась дома. Наверное, хозяева кому-нибудь подарили щенка, а те его выбросили. Почему-то некоторые люди совершенно не чувствуют ответственности за животных. Ребёнок попросит щеночка, они и отдают ему с радостью, чтобы избавиться от него, хотя ясно, что сначала надо поговорить с родителями и, даже если они согласны завести собаку, всё-таки внимательно присмотреться к семье.
   Марина почему-то очень обрадовалась тому факту, что Чупа родилась в доме, а не на улице.
   - Так, значит, ты не уличная собачка, а домашняя! - воскликнула она.
   Я принялась соображать дальше:
   - Наверное, она какое-то время, не такое уж короткое, провела дома, потому что не чувствует стеснения. Недаром она с самого начала стремилась войти сюда. А уж то, как спокойно она запрыгнула на диван, яснее всяких слов говорит, что диваны ей не в диковинку.
   - Вы хорошо смотритесь, - сказала Аня, любуясь на Марину и Чупу.
   Мне тоже было приятно видеть их рядом. Марина стала как-то мягче, приятнее, человечнее.
   - А я целый день ломала себе голову над её именем, - сообщила та. - Составила целый список. Доставать я его сейчас не буду, не хочется тревожить собаку, скажу по памяти. Как вам Венера?
   - По-моему, на Венеру она не тянет, - возразила я.
   - Да, Венера как-то к ней не подходит, - поддержала меня Катя. - Если бы она была болонкой, тогда дело другое.
   - Я и сама думала, что не подойдёт. А Розочка?
   - Чёрная роза - эмблема печали... - начала Аня.
   - Не надо Розочки, - испугалась Марина. - Хватит мне печалей. Диана.
   - Диана неплохо звучит, - одобрила Катя. - И достаточно коротко.
   - Стоп! Не пойдёт. Я только сейчас вспомнила, что у нас в подъезде живёт спаниель Диана. Зачем повторяться? Как вам Кармен?
   - Для беспородной собаки слишком вычурно, - сказала я. - Хотя Кармен и была всего лишь цыганкой, но всё-таки испанской, а наша собака русская.
   - На вас не угодишь. Кэти.
   - Не подойдёт по той же причине, - откликнулась я.
   - Тогда большая часть придуманных мною имён отпадает, - огорчилась Марина. - Не Чернушкой же её звать. Была бы она маленькой и лохматенькой, тогда бы я не возражала против Чернушки, но она, хоть и не великан, но достаточно крупная для этого имени... А та попонка, чёрная с серебряными кружевами, ей бы всё-таки очень пошла. Был бы праздничный наряд.
   - Обойдётся, - отрезала я. - Что там ещё с именами?
   - Клеопатра, - подсказала Катя.
   - Афродита, - не отставала от неё Аня.
   - Посейдониха, - предложила я.
   - Да ну вас, - обиделась Марина. - Я с вами серьёзно советуюсь, а вы... Что же я, напрасно думала?
   - Предлагай, а мы будет оценивать, - сказала я.
   - Монарда.
   - Это цветок такой, - вспомнила я.
   - Отлично, - оживилась Марина.
   - Его можно заваривать как чай. У меня была монарда, и она мне нравилась, но погибла. Тогда я ещё не знала, что её можно заваривать, а хорошо бы попробовать.
   - Не надо Монарды, - поторопилась отказаться Марина.
   - Да уж. Но если хочешь что-то сходное, то назови Манана, - предложила Аня. - Кажется, это грузинское имя.
   - Мне не нравится. Это сходно с Бананом. А как вам Лилия?
   - Если бы она была белая, тогда... - засомневалась я.
   - Нет, - заявила Аня. - К ней Лилия не подходит. Лучше уж Тюльпан или Лотос.
   - Она же не мужчина, - напомнила Катя.
   - Ласка.
   - Мне не нравится, - сказала Аня. - Она, конечно, ласковая, но Ласка мне напоминает зверька ласку.
   - Предложили бы тогда что-нибудь сами. Только критикуете. Карина.
   - А ты сама представляешь, как ты ей будешь кричать: "Карина, иди сюда!", - ответила я. - Не ты, конечно, будешь кричать, а я.
   - Адель. Или можно Аделина... Опять не нравится? Ну, тогда Ассоль. Нет, чересчур, пожалуй...
   - Аглая, - фыркнула Аня.
   - Марфуша, - вспомнила Катя. - Марфушечка-душечка.
   - Кстати, Марфинька было бы ничего, - возразила я. - Как у Гончарова. Марфа. Марфинька.
   - Это же не человек, - отмахнулась Марина. - В вас не хватает серьёзности. Это же очень важное дело - выбор имени. Ромашка.
   - С ума сойдешь кричать: "Ромашка! Не смей подбирать кость!"
   На всех напал неудержимый смех.
   - А знаете, - сдалась Марина, - чем больше я вспоминаю имён, а я их все вам не озвучиваю, тем больше убеждаюсь, что мы уже ни на одном не остановимся. Мы привыкли, что она Чупа, так пусть Чупой и останется.
   Собака подняла голову, посмотрела на неё и завиляла хвостом, словно соглашаясь окончательно признать своё имя.
   - А ужин-то! - так и подскочила Катя. - Быстрее за стол! Я подаю.
   - Какая ты хорошая хозяйка! - сказала Марина, бывшая сегодня в прекрасном настроении. - Очень вкусно.
   - Я люблю готовить, но только для кого-то, - ответила Катя. - А сама для себя ничего не делаю. Перебиваюсь бутербродами, картошкой абы с чем, пельмени покупаю, как старый холостяк.
   Мы отдали должное Катиным стараниям и наужинались изрядно.
   - Хозяйка, я пошёл, - крикнул в открытую дверь садовник.
   - До свидания, Михал Михалыч! - ответила Марина. - Вы сегодня занимались розами?
   - Не розами, а пионами, - уже издали ответил тот.
   - Пион, - сказала Аня.
   - Что пион? - не поняла Марина.
   - Имя для Чупы.
   - Нет уж, пусть она остаётся Чупой.
   Мне было занятно, но непонятно, почему вдруг Марина так увлеклась выбором имени для моей собаки, посещением собачьего салона? Делать ей, что ли, нечего? Или для неё так непривычно думать о животном, что это её заинтересовало?
   - Тяв! - негромко напомнила Чупа о себе.
   - Тихо! - строго сказала я.
   - А что она хочет? - не поняла Аня.
   - Она очень хитрая, эта наша чупакабра. Поняла, что Марина к ней благосклонна, вот и начинает постепенно завоёвывать себе права. Сейчас она хочет получить кусочек и пробует нашу выдержку. Если ей уступить, то она начнёт уже требовать. У меня прошлая собака Чипа, для того чтобы получить вкусное, начинала лаять, причём нарочно издавала такой противный лай, что поневоле сунешь ей кусок, чтобы замолчала.
   - А Дик? - заинтересовалась Марина.
   - Он тоже кусочничает, но, к счастью, молча, поэтому не так эффективно.
   - Тогда не надо ей уступать, - благоразумно решила Марина.
   Я была недогадлива в этот вечер и никак не могла понять, почему она так интересуется собаками.
   - Пошли спать, - позвала Катя. - Не знаю, как вы, а я просто засыпаю.
   Мы повторили обычный вечерний ритуал и потянулись на второй этаж. Каждый раз, когда я подходила к ванной, во мне поднималось беспокойство. Я убеждала себя, что приподнятый и вновь опущенный платок - дело рук Кати, смотревшейся в зеркало, а крест нам с Аней только померещился, и это помогало выдержать несколько минут в этой маленькой комнатке, где на стене за платком скрывалась загадка. Днём я чувствовала себя здесь спокойнее, а вечерний заход сюда был как бы прелюдией к ночным ужасам. Ведь это уму непостижимо, что творится на чердаке! Каждую ночь и даже днём мы слышим, как какое-то существо то тихо воет, то ревёт, то царапает дверь или стены, то колотится обо что-то, как одержимый, словно старается пробиться через мешающую ему преграду. А мы, все четверо, идём в свои спальни, словно ничего не происходит. Каждая из нас, конечно, думает о призраке, но мы уже не говорим о нём с таким ужасом, как прежде. Наверное, скоро мы, как классические англичане, привыкнем жить по соседству с собственными домашними привидениями, и пусть это не старинный замок, но, если всё это не прекратится на сороковой день после смерти Сергея, Марина будет счастливой обладательницей достаточно редкой в России недвижимости - дома с привидением или привидениями.
   Все эти мысли крепко засели у меня в голове, поэтому, когда мы вошли в свою комнату (причём Чупа сперва дёрнулась к комнате Марины и Кати), я сказала:
   - Когда читаешь английские детективы, но удивляешься, как спокойно люди бродят по замку или особняку, где происходят убийства с элементами мистики, а мы сейчас тоже живём примерно в таких же условиях, за исключением, конечно, убийства, и тоже спим себе под вой и рёв призрака.
   - Убийство и у нас было, - поправила меня Аня.
   - Это можно считать несчастным случаем, а не убийством.
   - Но ты всерьёз занялась расследованием. Помнишь про родимое пятно в форме лилии? А тут ещё пропажа денег. Прямо-таки детектив.
   - Приятно, конечно, что всё выяснилось, но когда мы занимались расследованием, то это вносило в нашу жизнь особую изюминку, - призналась я.
   - Возможно, но я не люблю изюм, - решительно возразила Аня. - Сегодня какая-то странная тишина. Что-то там завывает, но очень тихо. Даже непривычно. Может, он устал или решил нас пожалеть?
   - А может, его волновало, что на него возвели обвинение в воровстве денег, а теперь он успокоился?
   - Тогда бы он ещё вчера замолчал.
   - А он не мог молчать. Он праздновал.
   - О чем только мы говорим?! - удивилась Аня. - Спать давай.
   Мы затихли и начали засыпать, но вдруг Чупа энергично завозилась на своём месте.
   - Что это с ней? - встревожилась Аня.
   Собака царапала своё одеяло, создавая из него что-то вроде холма, потом разгребла этот холм и удовлетворённо улеглась на образовавшиеся складки.
   - Постелила себе постель, - объяснила я.
   - Но ты же так хорошо всё разровняла.
   - У неё свой взгляд на удобства. Не беспокойся о ней. Сейчас жарко и, скорее всего, она вообще скоро ляжет на пол.
   Аня перестала думать о Чупе и уснула, а я немного полежала, призывая сон, и тоже погрузилась в таинственный и пока ещё необъяснимый мир ночных фантазий.
   Вдруг меня охватило беспокойство из-за наружной двери. Я не могла отделаться от навязчивой мысли, что Марина её не заперла. Я встала и вышла в полутёмный коридор. Сверху доносился тихий, жалобный, заунывный вой. Мне было жутко, но ещё большим был страх перед незапертой дверью. Почему-то мне казалось, что, если я не успею её запереть, то войдёт кто-то очень опасный, от кого спасения не будет никому. Замирая от ужаса, я подошла к лестнице и стала спускаться на первый этаж. Мимо ванной комнаты я прокралась на цыпочках, но мне почудилось, что дверь в неё чуть-чуть, совсем немного, приоткрылась и в щёлку кто-то смотрит. Я уже прошла мимо, поэтому решилась продвигаться дальше, не то не нашла бы в себе мужества завершить начатое. Почти в полной темноте я подошла к входной двери и проверила, заперта ли она. Мои опасения оказались не напрасны: дверь открылась под моим нажимом. Я торопливо её захлопнула и повернула ключ. С каким же облегчением я услышала характерный щелчок, означающий, что замок сработал! На всякий случай я проверила, не открывается ли дверь теперь, и, к своему ужасу, обнаружила, что дверь не была плотно прикрыта, когда я её запирала, и язычок не попал в паз, для него предназначенный. Я снова повернула ключ, но уже в обратную сторону, плотно прикрыла дверь, нажав на неё посильнее, и стала её запирать. Ключ легко повернулся в замке, но щелчка не последовало. Ясно было, что он проворачивается вхолостую. Снова и снова я пыталась запереть дверь, но тщетно. Я чувствовала, что надо спешить, но что было толку в моих попытках? Потом я ощутила, как снаружи кто-то поворачивает ручку двери, попыталась её придержать, но сил не хватило. Я отскочила назад и спряталась за стол, присев на корточки. Вот дверь медленно отворилась, и чёрная фигура, на фоне ночного неба казавшаяся массивнее, чем, вероятно, была на самом деле, шагнула внутрь. Не замечая меня, мужчина, а это явно был мужчина, как одурманенный или под действием гипноза, неестественно медленно прошёл к лестнице и стал подниматься наверх. Ступени чуть поскрипывали под его тяжёлыми шагами. Не успел он скрыться, как что-то лёгкое и небольшое выскользнуло из ванной и тенью проследовало за ним. Насколько я могла понять, это была собака или какой-то зверь, очертаниями похожий на собаку. Так и поднимались по лестнице человек и зверь, один - ничего не замечающий, будто под воздействием чужой воли, а другой - словно выслеживающий свою добычу. Я встала и вышла из своего убежища. Не знаю, какая сила заставила меня двинуться вслед за таинственной группой, но я тоже стала подниматься по лестнице. Человек достиг второго этажа, и я испугалась, что сейчас он пойдёт в наши комнаты и убьёт кого-нибудь из моих подруг или всех по очереди, но он, лишь мимолётно поколебавшись, стал взбираться на третий этаж. Вот он уже перед запертой дверью на чердак. Слабый свет с площадки второго этажа позволял лишь чуть-чуть различать смутный силуэт. Он шевелился. Было такое впечатление, что человек лезет в карман, достаёт что-то, наверное, ключ, потому что послышался лёгкий скребущийся звук. Человек всё никак не мог нащупать замочную скважину и возил, возил, возил ключом по замку. Зверь сзади следил за действиями человека, словно чего-то выжидал, лишь два голубых огонька таинственно светились в темноте. Было ясно, что ему нужен был не этот человек, а что-то, скрывающееся на чердаке. Вот, наконец, человек вставил ключ и повернул его. Раздался двойной щелчок, и дверь стала приоткрываться. Как ни странно, но внутри не был сплошной мрак. Не то луна хорошо освещала внутренность чердака, не то там горела тусклая лампа, фонарь или свеча, но можно было, хоть и смутно, разглядеть человеческий силуэт, показавшийся в дверях. Он что-то нечленораздельно подвывал, и я узнала знакомые звуки, ужасающие нас ночью. Что произошло потом, было сложно уловить. Я успела заметить, как нечто небольшое, но сильное стремглав, храня зловещее молчание, кинулось в открывшуюся дверь, раздался полный боли и ужаса полукрик-полувой, что-то хрустнуло, а человек, открывший дверь, как заведённый на определённые действия механизм, повернулся и стал спускаться по лестнице. Чтобы не быть замеченной, я тоже стала пятиться назад. На площадке второго этажа лицо незнакомца попало в полосу света, и я узнала Николая. Меня прошиб озноб. Неужели это он? Лицо неподвижное, как у манекена, глаза остановившиеся. Очень неприятное лицо, лицо ожившего мертвеца. Мы дошли до первого этажа, там я притаилась на прежнем месте за столом, хотя могла бы и не прятаться: Николай явно ничего и никого не смог бы заметить. Он выполнил возложенное на него дело и уходит. Когда он очнётся от своего странного оцепенения, то не вспомнит, что куда-то ходил. Но кто его направил открыть дверь на чердак и позволить собаке наброситься на скрывающегося там человека? Кто его зомбировал, лишил воли? Мне было жутко вспоминать его неподвижный взгляд. А на чердаке собака сейчас убивает скрывающегося там человека, а скорее всего, уже убила. И, как бы в подтверждение моих слов, по ступенькам лестницы тихо прозвучали лёгкие шаги, смолкнувшие около ванной. Николай открыл входную дверь, за которой кто-то был. Кто-то, хорошо мне знакомый. Но кто? Я поторопилась подняться на второй этаж и прошла в нашу с Аней комнату. Подсознательно я взглянула на то место, где Чупа устроила из своего одеяла настоящее логово, но собаки там не было. Её вообще не было в комнате. Не успела я осознать, что всё это могло означать, как дверь в комнату приоткрылась, в неё проскользнула Чупа, прошла к своему месту и там улеглась.
   Всё спорят, бывают вещие сны или нет, утверждают, что такого явления не существует, но многие сталкивались с тем, что его сон сбылся. Мне бы не хотелось, чтобы видения, которые меня посетили, воплотились в жизнь. Когда я проснулась, у меня сердце колотилось так, что впору было пить корвалол. Хорошо, что уже светало, а то второй такой сон я бы не осилила. Хуже всего было то, что сон мой, а я ясно осознавала, что это был сон, оказался настолько ярок, что не забывался, как это бывает с большинством снов. Нет, пожалуй, не это было хуже всего. Дело в том, что, как ни пыталась я разобраться в последовательности событий, увиденных мной в ночном кошмаре, я не могла сообразить, вернулась Чупа в комнату до того, как я проснулась, или ПОСЛЕ. Я несколько раз принималась рассматривать собаку и каждый раз встречала ответный взгляд, светящийся голубым.
   Когда стало совсем светло, я с беспокойством подумала, что приближается время выходить гулять с Чупой. После того, как в моём сне она загрызла человека на чердаке, я всё ещё не могла относиться к ней спокойно, как к обычной собаке. Да ещё последний эпизод с возвращением в комнату. В действительности она выходила и потом вернулась, или мне всё это привиделось?
   Говорят, что долг превыше всего. Многие скажут, что это всего лишь высокие слова, но это истинная правда. Знаю, что писать это сочетание слов не следует, потому что оно сродни словосочетанию "масло масляное" (хотя сейчас не всякое масло бывает масляным, точнее, маслянистым), но пишу нарочно для усиления эффекта. Долг превыше всего. Это не только правда в отдельных случаях, но и истина, подходящая для всех случаев жизни. Только чувство долга вынудило меня встать и позвать животное на прогулку. Чупа охотно спустилась со мной вниз, вышла с участка и, обнюхивая на ходу землю, отправилась за конец нашей улицы. Её естественное поведение подбодрило меня и заставило поверить, что всё, что меня тревожило, случилось во сне. Со мной шла некрасивая, но умная и ласковая собака, которую Михал Михалыч подкармливал, а в морозы пускал ночевать. И тут я остановилась, сражённая внезапной догадкой. Я поняла, кто ждал Николая за дверью. Это был Михал Михалыч.
   "Что за чушь! - внушала я себе. - Взрослый серьёзный человек, пусть и писатель (возможно, даже непризнанный гений), но кроме этого учитель математики. И вдруг такие дикие фантазии. Приснился кошмар. Ну, и что из этого? Мы с Аней в течение нескольких дней так много говорили о смерти Сергея и украденных деньгах, а каждую ночь и даже днём, когда поднимаемся на второй этаж, мы слышим призрака на чердаке. Всё это и поспособствовало жуткому сну. Да ещё разговоры о чупакабре и наше непонимание, почему собака всё время следует за нами. А венцом всего стало разоблачение шпионской деятельности Николая. Вот эта-то мешанина и помешала мне увидеть во сне розы в саду или, на худой конец, снег, а на снегу щепку, как в "Обрыве" у Гончарова.
   Постепенно я совсем успокоилась и даже поиграла с собакой, бросая ей палку. Чупа охотно бежала за ней, брала в зубы, но отдавать не спешила, дразня меня и предлагая мне побегать, чтобы отнять палку. Я и без того понимала, что это молодая собака, но сейчас она резвилась, как щенок.
   Когда мы вернулись, все уже встали. Увидев Марину, собака сейчас же бесцеремонно меня покинула и принялась к ней ласкаться.
   - Мила, у тебя такой взмыленный вид, словно за вами с Чупой черти гнались, - сообщила мне Катя, выглядывая из кухни.
   Из-за свежих впечатлений от моего сна мне не очень понравилось слово "черти".
   - Мила, знаешь, я сегодня почти всю ночь не спала, - сообщила мне Марина. - Всё думала.
   - Как тот кот в рекламе? - спросила я. - "Вы думаете, что я сплю? Нет, я не сплю. Я думаю".
   - Конечно, можно высмеять любое высказывание, но я сейчас говорю совершенно серьёзно. Я лежала и думала... Перестаньте меня смешить, девочки! Я думала... Да ну вас! Я о нашей Чупе думала.
   Я затаила дыхание, ожидания каких-то откровений.
   - И вот что я надумала. Мила, у тебя собака есть, притом, собака-мальчик. Зачем тебе брать ещё и собаку-девочку? Я понимаю, что можно отвести её к ветеринару, но к чему это?
   - А куда я её дену? - спросила я. - Конечно, она немного осложнит мою жизнь, если брат её не возьмёт, но не могу же я выставить её снова на улицу. Она поверила, что обрела дом. Выгнать её уже нельзя. Нечестно.
   - А если бы нашёлся для неё хозяин? - спросила Марина. - Ты бы отдала её?
   - Смотря кто, - ответила я. - Если её возьмут на лето, чтобы дети с ней поиграли, а потом бросят, то таким людям я не то что собаку, а даже змею не отдам.
   - А мне?
   Мы с Аней уставились на неё. Катя тоже присоединилась к нам, захваченная происходящим.
   - Тебе? - переспросила я. - А зачем тебе собака? Ты ведь против животных в дом.
   - Я не понимала, какие они милые. Мне так нравится Чупа, что я не представляю, как с ней расстанусь. И учти, что она признаёт меня, пожалуй, больше, чем тебя. Вон как ластится. Ты имеешь третью собаку. Что-то тебя заставляет их заводить снова и снова?
   - Скажу тебе честно, Марина. Я до сих пор не могу понять, что заставляет людей заводить собак, - призналась я. - Три раза в день с ними надо гулять. Многие гуляют два раза, но собакам это тяжело. Кормёжка. Впрочем, это не так сложно. Не забудь, что их нельзя оставить одних надолго. Уехать в отпуск без них тоже нельзя. Тебе нравится её гладить, то, что она ложится рядом с тобой на диван, кладёт голову тебе на колени. А ты сначала поухаживай за ней, а потом уже делай вывод, нужна тебе собака или нет.
   - И поухаживаю, - храбро заявила Марина. - Что ж ты думаешь, я не сумею с ней погулять и покормить её? Это летом мне ездить на работу далеко, а в Москве я вполне буду успевать гулять с ней три раза. Я и вычёсывать её буду, и мыть...
   - Только не переусердствуй, - запротестовала я. - Лапы можно мыть после каждой прогулки, но не с мылом, а шерсть не трогай. Я, может быть, и допотопный человек и не признаю нововведений, но собаки у меня живут долго, поэтому к моим советам можно прислушаться. А я советую тебе мыть её только раза два в год и ни под каким видом не пользоваться зоошаппунем и, тем более, человеческим шампунем.
   - А чем же? - спросила Марина.
   - Обычным детским мылом или косметическим, но его я что-то не вижу в продаже. Наверное, перестали выпускать. Детское мыло, без всяких добавок, ароматизаторов и красителей. Я всегда им пользуюсь для мытья собак, и у всех у них шерсть была густая, а кожа - здоровая. И не надо при мытье стараться добраться до самой кожи. Впрочем, что я говорю? Сначала погуляй с Чупой утром и вечером, а потом сама откажешься брать её к себе.
   - Увидим, - задорно ответила Марина.
   Она словно помолодела.
   - Знаете, как тяжело одной в большой пустой квартире? - призналась она. - И дело здесь не только в Сергее, который навещал меня там и не оставляет здесь. Бродишь из комнаты в комнату, там что-то уберёшь, здесь переделаешь, вроде, чем-то занята, а удовлетворения нет. Не хочу больше оставаться одна. Я, если честно, и при муже-то часто не знала, куда себя деть, а сейчас и вовсе.
   - Боюсь, что, если ты возьмёшь себе собаку, то ты избалуешь её до невозможности, - критически предположила я.
   - Знаешь, почему ты это говоришь? - дала мне неожиданный отпор Марина. - Потому что ты сама избаловала своего Дика так, что он у тебя на шее сидит, всеми четырьмя лапами правит и хвостом погоняет, а если заартачишься, то ещё и куснёт. Вот ты и думаешь, что я последую твоему примеру.
   Мы все чуть не погибли от смеха, представив эту картину.
   - Я же просто предупреждаю, - всё-таки сказала я. - Для твоей же пользы. А о Дике разговор особый. Он потому так избаловался, что у него было трудное детство.
   Мне смешно не было, но мои подруги нашли новый повод повеселиться.
   - Так, значит, решено? - оживилась Марина. - Отдашь мне Чупу?
   - При условии, что ты до конца нашего здесь пребывания будешь её выгуливать, - напомнила я. - Если понравится, то становись собаководом, дело твоё.
   - Чупочка, теперь я твоя хозяйка, - ласково проворковала Марина. - Ты у меня не будешь знать ни горя, ни забот.
   Собака, словно поняла, о чём ей говорят, потому что так и бросилась к ней, виляя не то что хвостом, а всей задней половиной туловища. Только что у меня мелькнуло сожаление от мысли, что я расстанусь Чупой, но сейчас, видя её восторг, решила, что собака сама выбрала того, с кем ей хочется остаться.
   - Я всегда неплохо относилась к собакам, - сказала Марина, - но была к ним равнодушна, а вот муж их просто ненавидел. Он одну здешнюю собаку даже отравил.
   - Как это "отравил"? - спросила я. - В буквальном смысле слова или травил в смысле "гонял"?
   - В буквальном. У соседей через дом от нас была собака, которая непрерывно лаяла. Весь день лает, ночь наступает, люди спать ложатся, а хозяева выпускают её на улицу, и она принимается во всё горло лаять. С ними ругались все, а муж чем только им не угрожал. Но однажды собака перестала лаять. Сначала доносился визг, а потом всё стихло. Хозяева приходили к нам с обвинением, что муж отравил их собаку. Сергей отказывался, и я думала, что на него наговаривают, но, когда они ушли, не переубеждённые им, он сказал, что собака доброго слова не стоила и нечего поднимать из-за неё такой шум. Я спросила, кто же отравил их собаку, а он прямо ответил, что он. Мне и самой надоело слушать её лай, но чтобы отравить... Я после такого признания долго не могла на него смотреть без отвращения. Я, девочки, хотела это от вас скрыть, но вот вырвалось.
   - Да, неприятная история, - согласилась Аня.
   - А сейчас я смотрю на Чупочку и не могу понять, как у людей рука поднимается причинить собаке вред?
   Когда Марина ушла, раз десять приласкав и даже поцеловав свою предполагаемую питомицу, Аня тихонько присвистнула.
   - Ой, получилось! - обрадовалась она. - А я боялась, что выйдет шипение. Но каково! Марина, не соглашавшаяся на порог пустить собаку, вдруг стала страстным собаководом! А муж у неё был... того... негодяем.
   Катя печально покачала головой.
   - Она вам всё объяснила, девочки. Ей не хочется оставаться одной, только и всего. Мне тоже так понравилось разговаривать с Чупой, когда вы утром уходили гулять, что я даже не знаю, как мне быть. Может, тоже завести собаку? Но я с работы возвращаюсь поздно...
   - Можно завести кошку, - предложила Аня.
   - Только сразу закажи на окно металлическую сетку, чтобы кошка не вывалилась и не разбилась, - посоветовала я. - Столько кошек падает из окон, что просто страшно без сетки.
   - А что? - обрадовалась Катя. - И заведу. Гулять с ней не надо. Кошки ласковые...
   - Далеко не все, - поправила я. - Есть диковатые, есть такие, которые придут приласкаться, а потом их не тревожь.
   - Знаток кошек! - съязвила Аня.
   - Знаток - не знаток, но знаю. Кстати, вспомнила совет. Если хочешь взять себе в дом кошку, то бери не ту, которая тебе нравится по расцветке, а ту, которая сама к тебе идёт. Надо, чтобы кошка сама тебя выбрала в хозяйки.
   - Как наша Чупа - Марину, - подсказала Катя. - Я так и сделаю. Правда, девочки, мне теперь будет трудно жить одной. Когда не знаешь другого, то ни на что и не рассчитываешь, живёшь, словно так и надо, а после того как мы с вами пожили здесь вместе, да ещё Чупочка к нам присоединилась, то подумать страшно, что скоро придётся опять куковать в пустой квартире. Решено, я завожу себе кошку.
   Собака наблюдала за нами, переводя глаза с одной на другую, причём, вид у неё был так осмыслен, словно она понимала, о чём мы говорим. Мне её слишком уж умный взгляд сразу в малейших деталях напомнил сон. И сразу мне стало не по себе. В голову полезли какие-то нехорошие мысли, но я усилием воли не дала им завладеть моим разумом. В наше странное время не стоит превращаться в дикую суеверную женщину. Нас и без того пичкают всякими небывальщинами. То через какое-то озеро можно попасть в параллельный мир, то из-за того, что мумию шаманки перевезли в музей, в тех местах начались несчастья, то до сих пор встречают потомков дракона и принесённых ему в жертву женщин... Мне даже стало противно вспоминать, сколько всякого бреда сливают нам в сознание, словно люди - это помойные ямы и должны принять любые нечистоты.
   - Мила, о чём задумалась? - спросила Аня.
   - О Чупе, - ответила я вполне правдиво, но не стала распространяться, о чём именно я подумала в связи с Чупой.
  

Глава 24

Не убережёшься

   Николай сегодня был в Москве, так что нам самим приходилось думать об утренней прогулке.
   - Катя, пошли с нами, - позвали мы "шкелета".
   - Куда мне идти? - грустно ответила она. - У меня до сих пор синяк никак не пройдёт. Может, никто и не посмотрит на него, а мне всё равно будет казаться, что все на меня уставились.
   Это, конечно, было здравым рассуждением, если бы она до получения этого синяка не отказывалась выходить с нами под предлогом приготовления обеда. Не любила Катя гулять, вот в чём была суть. Но это уж её дело, а мы с Аней по укоренившейся привычке вышли на прогулку, оставив Чупу для общения нашей домоседке.
   - Знаешь, Мила, я совсем разучилась гулять одна, - сообщила Аня. - То есть не одна, а без Николая. Я даже не представляю, куда нам пойти.
   Мне тоже показалось непривычным думать о маршруте.
   - Давай сходим на пруд, пройдём немного дальше, вернёмся... В сторону станции тоже можно пройтись.
   - Пойдём, - вяло согласилась Аня.
   Нам было о чём поговорить, поэтому мы, конечно, не молчали, но отсутствие Николая ощущалось очень остро. Он бы нам уже рассказал что-нибудь занимательное, показал бы новые места. Надо же, как привыкаешь к человеку! Всего-то знакомы с ним недели полторы или чуть больше, а уже не можем без него обходиться.
   - Какое счастье, что он подождал, когда ты выйдешь погулять с собакой! - воскликнула Аня. Очевидно, мысли наши текли в одном направлении. - Что бы мы без него делали до конца отпуска? А потом, когда мы уедем отсюда, неужели мы так вот с ним расстанемся?
   Мне не хотелось об этом думать, поэтому я храбро ответила:
   - В Москве столько всяких дел навалится, что нам будет не до Николая.
   - Да? - двусмысленно переспросила она. - Но ты почему-то не была весела, когда мы объявили, что он шпион, и расстались с ним.
   - Конечно, в первое время будем о нём вспоминать, но потом всё, что здесь было, начнёт отходить всё дальше и нас затянет обычная рутина. У нас в школе почти каждый день что-нибудь да происходит. Тут уж будет не до сожалений. Домой бы добраться после трудового дня.
   - Интересно, увижу ли я Михаила? - печально спросила Аня. - Вот уж исчез без следа.
   - Увидишь. Ещё много раз увидишь. Не знаю, веришь ли ты в предчувствия, но мне кажется, что он уезжал в Москву, а приедет... завтра. Или в воскресенье.
   - Дай то бог.
   Мы дошли до пруда, посидели в полутени, полюбовались на загорающих. Вот уж, действительно, увлекательное зрелище! Одна дама в откровенном купальнике пыталась получить равномерный загар, поэтому стояла на солнце, вся изогнувшись, подняв руки и раскорячив ноги.
   - Что это она? - обратила я внимание моей подруги на эту фигуру.
   - Хочет, чтобы у неё подмышки загорели, - зафыркала Аня. - И не только подмышки.
   Мы ещё немного полюбовались на неё и перешли к соседней группе.
   - Семья кабанчиков, - дала определение Аня.
   Семья состояла из трёх человек: мужа, жены и ребёнка. То, что ребёнок повторяет фигуру отца или матери, встречается часто, но чтобы все трое были совершенно одинаковой формы - явление редкое. У них были короткие толстые ноги, совершенно квадратные туловища и мясистые лица с отвислыми щеками.
   С другой стороны от нас в грязном песке возился совершенно голый ребёнок.
   - Удивляюсь я на родителей, - сказала я. - Пляж маленький, людей много...
   - Да, неприятно смотреть, - согласилась Аня. - И ведь не такой уж малыш, чтобы его раздевать догола.
   - Это правда, но я о гигиене. Смотри, купается в песке, сыплет его на себя, а по этому песку кто только не ходит. По идее, по нему даже босиком ходить не следует, а то легко подхватить какой-нибудь грибок, а ребёнок возится в нём совершенно голый. Потом заболеет чем-нибудь нехорошим, а родители будут только ахать: "Как же это получилось?"
   Какая-то группа молодых парней азартно резалась в карты.
   - Не люблю я, когда играют в карты, - призналась Аня.
   - Сейчас я в карты не играю. Не с кем. А вот в детстве на даче мы почти целыми днями играли. Даже придумали и нарисовали специальные деньги, чтобы придать игре азарт.
   - Вот "партнёр" сидит, - прошептала Аня. - Пойдём-ка отсюда, пока он нас не заметил. Хоть он и приходил извиняться перед Мариной, но мне не хочется с ним разговаривать. Я не забыла, что он говорил про нас и особенно про Катю.
   Мы встали и неспешно, чтобы не привлекать к себе внимания, отправились прочь. Возвращаться к дому было рано, так что мы прогулялись дальше, как я и предлагала. Когда мы повернули назад и уже видели вдали группу деревьев, загораживающую пруд, нам навстречу попался ни кто иной как "партнёр".
   - Здравствуйте, - любезно поздоровался он.
   - Здравствуйте, Пётр, - отозвалась Аня.
   - Доброе утро, - сказала я.
   - Наверное, я не слишком хорошо выгляжу из-за этих денег, которые я считал пропавшими, но постарайтесь не вспоминать об этом, - вдруг заявил он.
   - Мы и не вспоминаем, - проговорила Аня.
   - Вспоминаете. Недаром вы сразу ушли, едва заметили меня на пляже. Как вы думаете, Марина меня простила?
   Я не могла понять, чего он хочет. Не такой он был человек, чтобы его слишком уж заботило, простила его Марина или нет. Раз она сама сказала, что не держит на него зла, то он просто обязан был успокоиться, и, уж во всяком случае, не должен был рассуждать об этом с нами. Я тоже помнила, что он был о нас очень невысокого мнения. Несомненно, ему что-то от нас нужно, но вот что, я не могла догадаться.
   - Передайте, пожалуйста, Марине, что я ненадолго зайду вечерком.
   - Хорошо, Пётр, передадим, - согласилась Аня.
   - Тогда до вечера, - попрощался он.
   Когда между нами стало достаточно большое расстояние, чтобы он нас не услышал, я принялась размышлять вслух.
   - Очень подозрительный тип, - сказала я первым делом.
   - После всего, что ты подслушала, он, конечно, малоприятный субъект, - согласилась Аня, - но если бы не это, то нам он показался бы очень приличным и вежливым человеком. Катя его не знает с той стороны, что мы, и он ей понравился. А если простить ему то, как он, скотина, оценил нас, то он честно поступил, сразу придя к Марине и повинившись.
   - Но, пойми, мы-то его знаем с другой стороны. Чванливый гордец, набитый деньгами. И возникает вопрос: почему он с нами вдруг так любезен? Почему интересуется настроением Марины? Такой человек не должен себя вести с нами настолько любезно. Поздоровался бы, потому что и это для него верх вежливости, и прошёл бы мимо. Но нет, он останавливает нас, ещё раз кается перед нами... Что-то тут не то.
   - Знаешь, Мила, у тебя уже пунктик всюду искать подвох. То ты меня совсем задурила с родимым пятном среди густой растительности на груди погибшего, то доискивалась, кто мог похитить деньги. Тоже мне, мисс Марпл нашлась! Прекращай-ка свои изыскания, а то ещё накличешь на нас какую-нибудь беду.
   - Но, признайся, что тебе самой понравилось расследовать дело.
   - А что мне оставалось? Ты так убедительно доказывала, что, во-первых, это не Сергея загрызла собака, во-вторых, что деньги могли взять: а) "партнёр", б) Марина, в) Михал Михалыч... Ты меня совсем сбила с панталыку.
   - Значит, панталык у тебя слабый, - отметила я. - Замени его на новый.
   - Что??? А, кстати, мы всё говорим "сбить с панталыку", а сами даже не знаем, что это такое "панталык". Ты знаешь, что это?
   - Нет, мы с мамой уже пытались найти значение этого слова, но не смогли.
   - Панталык слабый, - повторила Аня. - Я на работе кому-нибудь это скажу.
   - Это мне мама однажды сказала, - призналась я. - После этого мы обшарили весь Интернет и все доступные нам словари, но не нашли значения самого слова. А забавное слово "панталык", если его употреблять отдельно, верно?
   - Так что, раз у меня панталык слабый, то ты меня больше с него не сбивай, - попросила Аня. - Никаких подозрительных "партнёров"! Он, слава богу, понял свою ошибку, осознал своё недостойное поведение и теперь хочет загладить свою вину.
   Меня осенило.
   - Слушай, а может, он хочет подружиться с Мариной, чтобы потом, после приличествующего обстоятельствам времени, к ней посвататься?
   Аня приостановилась.
   - Вполне возможно, - решила она. - Это всё объясняет. Ему выгодно подружиться с нами, чтобы мы видели в нём приличного человека, достойного нашей подруги, и поддержали его. Надо же! Вот интересно!
   Мы вышли на дорогу, которая проходила мимо нашей улицы, и неторопливо побрели по ней.
   - Какая тишина! - сказала Аня. - И воздух совершенно неподвижный. Я-то всё понять не могла, почему мне кажется что-то странным. А это именно затишье. Ведь ни единый листок не шевелится. Мне кажется, сегодня будет очень жаркий день. Уже жарко, а после полудня, наверное, вообще невозможно будет гулять.
   Мимо нас прошли две женщины: одна непомерно толстая, а вторая тоже толстая, но в меру. Та, что была непомерно толста, довольно громко жаловалась своей спутнице:
   - Ведь то же самое я спокойно делала ещё два года назад, а сейчас начала - и сил совсем нет. Исчезли силы...
   Они прошли, а я закончила мысль:
   - Силы исчезли, а вес появился. Природа не терпит пустоты.
   Аня долго давилась от смеха. Вероятно, сказывалось напряжение минувших дней, когда мы сначала тряслись от страха, слыша завывания и царапанье на чердаке, а потом подозревали подмену тела и кражу денег. Даже сейчас, хоть мы и привыкли к тому, что наверху живёт нечто непонятное и явно опасное, но подспудно находимся в постоянном напряжении, в готовности, что это существо может вырваться наружу. Недаром этой ночью мне приснился такой страшный сон.
   - Пойдём-ка домой, - предложила я.
   - Пойдём, - охотно согласилась Аня.
   Мне пришлось вывести погулять Чупу, и Аня, понятное дело, составить нам компанию не захотела. Когда я вернулась домой, то выяснилось, что мои подруги собираются провести этот жаркий день в шезлонгах в тени двух раскидистых яблонь. Они и для меня поставили кресло. Я решила совместить приятное с полезным и поработать. Кажется, что все дни я была свободна и могла бы значительно продвинуться в написании моего романа, но прогулки, разговоры и разные события очень мне мешали. Я бралась за писание, но дело продвигалось туго. Каждый год перед отпуском я воображала, как буду всё лето бешено работать, а принявшись за творчество, не перестану им заниматься и в учебном году. Не сразу, но я втягивалась в работу, однако школа так выматывает, что, раз допустив поблажку, я уже с большими перерывами принималась писать, и то довольствовалась рассказами.
   Я уже принесла весь свой стратегический запас, то есть ручки, бумагу, черновики и электронную книгу, и собралась с наибольшим удобством усесться в своё кресло под взглядами заинтересованных сложными приготовлениями подруг, но вдруг за передним забором послышался женский голос.
   - Катя! - звал он.
   Кать здесь должно было обитать немало, поэтому лёгкое беспокойство, вызванное неожиданной помехой, очень быстро улеглось.
   - Катя! Мила! Аня! - взывала женщина.
   И эти имёна встречались часто, но в комплекте давали понять, что посетительнице нужны именно мы. Голос показался мне знакомым.
   - Это та баба, у которой дети зафигачили Кате в глаз, - сообщила Аня. - Меня это её подвывание в конце каждого слова ужасно раздражает.
   - Вообще-то я уже давно не Мила, а Милица Николаевна, - сказала я.
   - Тихо ты! - зашикали на меня Катя и Аня. - И хорошо, что она не знает, как тебя по-настоящему зовут, а то сразу догадается, что ни о какой милиции речь тогда не шла.
   - А ты красиво выражаешься, - запоздало заметила я. - Зафигачили в глаз.
   Катя инстинктивно поднесла руку к лицу.
   - Что ей надо? - спросила она.
   Так как никто не покидал насиженного места, а я ещё только устраивалась со своими вещами, то идти за калитку, чтобы прояснить ситуацию, пришлось мне.
   - Здравствуйте, - сдержанно сказала я, чтобы у этой женщины не создалось впечатления, что всё прощено и забыто.
   - Мила, позовите ваших подруг и пойдёмте ко мне пить чай с пирогом, - позвала она слащавым от усилий казаться любезной голосом. - Я специально испекла свой знаменитый пирог. Посидим по-соседски, поговорим.
   Первым моим желанием было отказаться, потому что я уже настроилась на работу, но вовремя вспомнила пословицу "Работа - не волк, в лес не убежит", и решила, что ничего страшного не произойдёт, если я отложу её на час. Любопытно было взглянуть, как живёт эта малоприятная женщина. Я вспомнила, что Марина обращалась к ней "Таня" и ответила:
   - Спасибо, Таня. Я у них сейчас спрошу.
   Женщина остановила меня, схватив за руку. Ладони у неё были прохладные и не очень приятные на ощупь. Может, она волновалась, поэтому они были влажными.
   - Мила, вы разумная женщина и должны меня понять, - как можно убедительнее заговорила она. - Мне очень неприятно то, как нашалили мои дети. Они сейчас отдыхают с бабушкой у моря, поэтому вы их больше не увидите. Мне очень не хочется доводить дело до суда. Пожалуйста, приведите ваших подруг ко мне в гости, и, может быть, мы уладим дело миром.
   - Постараюсь, - пообещала я, придавая своему голосу сомнение.
   Когда я повторила просьбу соседки, Аня и Катя были поражены.
   - А я не думала, что она всё ещё трясётся в ожидании милиции, - призналась Аня.
   - Тебе легко об этом не думать, - обиженно проговорила Катя и потрогала глаз. - А мне невозможно забыть об этом случае. Достаточно взглянуть в зеркало, как сразу вспоминаешь.
   - Для этого Марина и закрыла все зеркала платками, - напомнила я. - Хочешь жить спокойно - не нарушай запрет.
   - Но всё-таки странно, что она ещё не догадалась, что милиции не будет, - закончила свою мысль Катя и укоризненно взглянула на меня.
   - Так что вставайте и пойдём пить чай со знаменитым пирогом, - поторопила я.
   Мои подруги долго переглядывались, сожалея о необходимости покидать удобные шезлонги, но всё-таки стали из них выбираться.
   - Только я не буду с ней любезничать, - сразу предупредила Аня.
   - А я - тем более, - подхватила Катя. - Я всё-таки серьёзно пострадала. Может, я из-за неё своё личное счастье не могу устроить. Вы вон познакомились с Николаем и Михаилом. Может, и я бы с кем-нибудь познакомилась, а из-за синяка вынуждена торчать дома.
   - Суженого и на коне не обскачешь, - напомнила я поговорку. - Не волнуйся, если тебе суждено встретить принца, то ты его встретишь. Не сможешь выйти из дома - сам придёт.
   Катя долго фыркала и хмыкала, пока мы шли к выходу.
   - Какие же вы красивые! - заюлила Таня. - Сразу видно, что приехали отдохнуть. Марина-то сама не копается на грядках, садовника нанимает, это я целыми днями кручусь-верчусь...
   Она спохватилась, что собиралась не раздражать нас нападками на нашу подругу, а ублажать нас.
   - Она хорошая женщина, немного гордая, но славная, - сообщила Таня. - Мне так её было жалко, когда она жила с мужем! Так жалко! Уж как он на неё орал! Как орал! Зато теперь она успокоится и заживёт в своё удовольствие на его денежки.
   Излив своё ядовитое сочувствие, она повела нас к себе.
   Я редко бываю на чужих участках, но мне нравится их осматривать. Большую часть я, конечно, не вижу, потому что мне всегда бывает неудобно откровенно всё обозревать, но даже то, что я успеваю заметить, даёт пищу для размышлений или вдохновения. У Тани участок был превращён большей частью в огород, потому что даже под яблонями были посадки теневыносливой съедобной зелени, а цветы росли на высоких грядках, словно овощи. Хозяйка явно гордилась своими владениями, потому что первым делом провела нас по всему своему царству, показывая и посадки, и беседку, и даже сарай, ванную и туалет, возведённые рядом и почему-то на очень высоком помосте, на который надо было взбираться по довольно крутым ступеням. От туалета пахло выгребной ямой.
   - Вы хорошо следите за хозяйством, - произнесла я ожидаемую фразу. - Ни один клочок земли не пропадает даром.
   Таня вспыхнула от удовольствия. Её бесцветное лицо стало красным.
   - Да, мне за свой участок не стыдно, - гордо сообщила она.
   Я подумала, что мне за свои полуокультуренные джунгли тоже не стыдно. Сныть, которой заросло пол-участка, - съедобное растение, а кроме того, невероятно полезное.
   Таня, конечно, не могла заподозрить, что на меня её участок произвёл неприятное впечатление. Да, согласна, что она выщипывала всякую сорную травку, регулярно рыхлила и подкармливала землю, так что каждое растение смотрелось идеально, но высокие грядки были слишком уныло-правильно разбиты, огорожены специальными тонкими плитами (кажется, это называется прямым шифером), а между ними, в проходах, земля была накрыта аккуратно вырезанными полосами линолеума, поэтому создавалось неприятное впечатление, что идёшь по новому, современному, тщательно распланированному кладбищу.
   - Наверное, вы работаете весь день, - сочувственно сказала Аня. - Такой большой участок трудно содержать в порядке.
   - Трудно было вначале, - призналась Таня. - Но когда земля полностью обработана, то поддерживать всё в культурном виде уже легко.
   Она провела нас в большой двухэтажный дом. По-видимому, со средствами у неё было не так хорошо, как у Марины, потому что дом был хуже спланирован и гораздо проще обставлен. Мебель, хоть и в прекрасном состоянии, была сборная, иногда не слишком хорошо сочетавшаяся друг с другом. В передней стоял ничем не покрытый полированный стол с цветущим растением в горшке и клеткой с попугайчиком. В комнатах был идеальный порядок, оставлявший впечатление выставки, а не жилого уюта. Нигде ни одной оставленной хозяевами вещи (я уж не говорю о книге), точно здесь раз и навсегда навели чистоту и с тех пор дальше передней не заходят. И лестница на второй этаж была неудобная. Когда мы по ней шли, у меня было большое опасение, что нога провалится в проём между ступенями или хлипкие перила не выдержат нашего общего веса.
   - Пойдёмте в кухню, - позвала Таня. - Здесь-то мы не живём. Только когда приезжает много народа. Мы всё больше в кухне.
   Вот здесь сразу чувствовался жилой дух. Сама кухня была маленькой и набитой всякими принадлежностями, а небольшой обеденный стол указывал, что здесь же и едят. В двух небольших комнатах, размеры которых значительно уменьшала печь, стояли кровати, шкафы, тумбочки, а на стульях была навалена одежда, которой пользовались, чтобы работать в саду.
   Мы пробормотали слова одобрения.
   - Ну, давайте пить чай с пирогом, - пригласила хозяйка.
   Мы расселись за столиком в кухне. Таня подала чай в кружках, а на мелких тарелках - куски пирога с вишней. Хорошо, что мы не набросились на него с аппетитом, а принялись деликатно его поедать по маленькому кусочку, иначе у кого-то обязательно был бы сломан зуб - вишни запекли в нём вместе с косточками. Я была избалована чудесно приготовленными кушаньями, которыми любил удивлять нас папа, а также менее экзотическими, но от этого не менее вкусными блюдами, которые готовила мама, поэтому знаменитый пирог Тани показался мне сухим и лишённым даже намёка на сдобу.
   - Очень вкусно, - вежливо сказала я.
   Катя и Аня согласились с моим мнением.
   - Да, все хвалят мои пироги, - гордо сказала Таня. - Когда кто-то напрашивается в гости, то всегда просит к его приходу испечь такой пирог. Не у каждого получаются вкусные пироги, а у меня не было случая, чтобы не получился.
   - Правда? Удивительно! - вставила слово Катя.
   - Ничего нет удивительного. Просто, когда печёшь пирог, надо в него вкладывать душу.
   Честно говоря, я бы предпочла, чтобы вместо души она вложила в него масла, но это были неподходящее для данного момента мысли.
   - Правда, хорошо вот так по-соседски встречаться? - сладким голосом спросила Таня.
   - Конечно, - согласилась Аня.
   - Давайте и дальше не ссориться.
   - Мы и не ссорились, - напомнила Катя, вновь дотронувшись до глаза.
   - Может, вы простите моих детей и возьмёте назад своё заявление в милицию? - приступила Таня к тому, из за чего нас сюда пригласила.
   Катя вопросительно посмотрела на нас с Аней.
   - Тебе решать, - откликнулась я. - Ты же пострадала.
   - Уверяю вас, что в это лето вы моих деточек больше не увидите, а если приедете на следующий год, то я их и близко не подпущу к вашему забору.
   Катя кашлянула.
   - Я подумаю, - неуверенно ответила она. - Возможно, я заберу его назад.
   Я подумала о Марине, которой предстояло и дальше жить бок о бок с этой семейкой.
   - Надо будет поговорить с Мариной, - сказала я. - Она очень беспокоится, что у тебя начнутся какие-нибудь осложнения с глазом.
   - Я уже говорила с Мариночкой на эту тему, - призналась Таня. - Она посоветовала мне уладить дело с вами.
   - Что ж, - решила Катя. - Если синяк пройдёт и с глазом будет всё в порядке, я заберу заявление.
   - Конечно, пройдёт, - засуетилась Таня. - У вас его уже почти не видно. Вы такая симпатичная женщина, такая милая, что он вас совсем не портит.
   - Вы находите, что он мне к лицу? - усмехнулась Катя.
   - Нет, что вы... - Таня была смущена. - Если бы вы знали, как неприятно мне всё это дело! Дети такие непослушные!
   Она посмотрела на меня, вспомнила мою учительскую отповедь и запнулась.
   - Я вижу, что Мариночка завела собачку, - просюсюкала Таня, меняя тему разговора.
   - Да, - согласилась Аня. - Это очень умная собака.
   - А вы слышите, как иногда по ночам кто-то воет? Мне казалось, что это на вашем участке. Я и подумала, что, может, когда собаку сажают на цепь, то она принимается выть. Давно Марина завела собаку?
   - Нет, недавно, - сказала я. - А вой мы тоже слышим иногда, но это где-то в стороне. Трудно определить направление. Иногда кажется, что это слева, иногда - справа. Должно быть, кто-то сажает свою собаку на привязь.
   Этот разговор о нашем призраке напомнил мне мой сегодняшний страшный сон, и мне вновь стало не по себе.
   - А может, кто-то устроил сигнал, чтобы пугать птиц? - предположила Аня. - Как в "Урфине Джюсе" моряк Чарли сделал своей сестре чучело с голосом. Но через два дня сестра попросила этот голос у него отнять. Как она сказала? "Пусть у меня будет меньше огурцов, но зато спокойная жизнь".
   Таня посмотрела на неё с таким видом, словно Аня говорила на марсианском языке. Видно, в её семье не принято было вспоминать эпизоды даже из детских книжек. Да ещё вопрос, читали ли члены этой семьи хоть изредка?
   Мы допили чай и доели свои куски пирога, посидели для вежливости ещё немного и попрощались с хозяйкой. Нас не удерживали. Таня проводила нас до выхода, рассыпаясь в похвалах нам, Марине и принятому Катей решению забрать своё заявление.
   - Неожиданно побывали в гостях, - удивлённо проговорила Аня, когда мы вошли в наш дом.
   - А я обещала забрать заявление, которое никуда не подавала, - засмеялась Катя.
   - Нас и пригласили для этого, - откликнулась я. - Хотели нас обворожить и умаслить.
   - А пирог не ахти, - сейчас же сказала Аня. - Катя печёт не в пример лучше.
   - Да, Катя, мы совсем забыли. Вечером сюда собрался придти Пётр.
   - Хорошо, что сказали, а то что бы мы делали, если бы я не подготовилась? Пойду, поставлю поскорее тесто. Пирог с вишнями я делать не буду, а пирог с капустой обещаю.
   - Лишние хлопоты для Кати, - пожалела я нашего "шкелета".
   - Для неё это в радость, - возразила Аня. - Не представляю, во что бы превратился её муж, если бы она с ним не развелась. Наверное, в дверь бы не пролез. Она бы его откармливала такими кушаньями, что он бы не смог оторваться. Пойдём, посидим в шезлонгах.
   Сейчас, подождём Катю, а то неудобно. Она трудится, а мы блаженствуем. Она скоро освободится. Замесить тесто недолго.
   И правда, Катя вскоре присоединилась к нам.
   - Теперь можно садиться вблизи того забора, - сказала она. - Детей-то нет.
   - Давай лучше от греха подальше сядем там, куда поставили шезлонги, - возразила Аня. - Вряд ли найдутся другие такие паршивцы, которые кидаются камнями. Посидим в тишине и спокойствии и, к тому же, подальше от ушей Тани. Вдруг у неё есть привычка подслушивать? Что ты стоишь, Катя? Садись скорее, твоё тесто ещё не скоро поднимется. Наслаждайся тенёчком. На солнце такое пекло, что невозможно выдержать. И ни дуновения. Мне кажется, что совсем воздуха нет.
   Катя заняла своё место, и в этот момент между ней и мной, но ближе к ней, в землю вонзилась самая настоящая стрела.
   - Это еще что? - вскрикнула Катя.
   - Что ещё за Робин Гуд выискался? - крикнула я. - Кто стрелял?
   - Ну, вообще... - протянула Катя и, опомнившись, повысила голос. - Чья стрела? Так ведь и убить можно!
   - Хватит орать! - раздался за забором грубый женский голос. - Случайно вышло. Перекиньте стрелу назад.
   Я с интересом рассмотрела стрелу. У неё был металлический наконечник, так что вполне могла нанести увечье или даже смерть. Она была не из тех, которыми стреляли из луков мы, когда были детьми. Взрослые предупреждали нас, чтобы мы были осторожны и не причинили друг другу вреда, и были, конечно, правы, и мы старались быть аккуратными, да и стрелы у нас были деревянными палочками с обожжёнными концами, а это настоящая боевая стрела.
   - Ну, кидайте обратно! - не попросила, а приказала дама за забором.
   - А вы сначала перекиньте сюда лук и проявитесь, чтобы было видно, куда, с помощью чего и кому её возвращать, - попросила я. - Вы соображаете, что вы делаете? Это где же у вас мишень? На заборе, что ли? Покажитесь хотя бы, чтобы мы знали героя в лицо!
   Невидимая дама высказалась, во-первых, с излишней конкретностью, а во-вторых, употребив несколько совсем уж ненужных слов, не только не проясняющих её мнение, но и не имеющих ничего общего с рассматриваемой проблемой.
   - К сожалению, это приходится слышать всё чаще, даже с экрана телевизора, но я всё равно не могу понять, зачем люди произносят такие слова, - достаточно громко сказала я. - Кстати, не я одна. По-моему, это у Рытхэу чукча удивлялся, зачем люди обзывают друг друга частями тела.
   Мои подруги, не успевшие как следует испугаться, потому что стрела всё-таки попала не в них, прыснули. За забором наступила пауза. Потом тот же голос неуверенно произнёс:
   - Я не поняла, я куда-то попала?
   - Промазала, - огорчила я незадачливого стрелка. - Вы же не Вильгельм Телль, чтобы метко стрелять, не видя цели.
   - А в кого из нас вы метили? - насмешливо спросила Аня.
   - Ну, извините! - с яростью сказала дама.
   - Зато какая романтика! - мечтательно проговорила Катя. - Человек убит не ударом пустой бутылки по голове, не камнем, а застрелен из лука! Экзотика!
   - Так вы отдадите мне стрелу? - уже с ноткой неуверенности в голосе спросила дама, не ожидавшая с нашей стороны такой реакции.
   - Нет, это наш трофей, - отказала я. - В случае непредвиденной и преждевременной смерти кого-нибудь из нас эта стрела поможет сотрудникам уголовного розыска вести следствие.
   - Сдурели, что ли? - растерянно спросил грубый голос.
   - Не могли бы вы перенести стрельбище на середину вашего участка, чтобы не подвергать опасности жизнь соседей? - спросила я.
   - Там у меня нет места, - угрюмо призналась грубая дама.
   - Но вы и нас поймите, - не уступала я. - Участок имеет четыре стороны. Одна смертельно опасна из-за детей, которые используют для метания камни, вторая, как мы сейчас выяснили, таит в себе, точнее, за собой угрозу в виде доморощенного Роб Роя, а использование двух других сторон тоже может оказаться сопряжённым с опасностью для жизни. Не лучше ли всё-таки вам выбрать целью для стрелометания какой-нибудь другой объект, а не ближайших соседей?
   Аня и Катя тряслись от смеха, а мне так понравилось заниматься словоблудием, что я с удовольствием продолжала, тем более что дама за забором была совершенно сбита с толку и только тяжело дышала.
   - Если, конечно, это не нарушает ваших планов. Возможно, мы не поняли вас и подумали, что этот выстрел - ошибка, вы же намеревались добыть свежей дичинки. Но мы всё-таки не из породы пернатых, чтобы расстреливать нас как, куропаток.
   Аня застонала, а Катя прижала руки к животу.
   - Извините, - буркнула грубая лучница.
   Мы услышали звук удаляющихся шагов.
   - Представление закончилось, - сделала я вывод.
   - Что на тебя нашло? - всхлипывала Аня.
   - Не знаю, наверное, вдохновение. Эта зазаборная дама так растерялась, что я могла бы и дальше продолжать, если бы у неё оказались крепче нервы, но, увы, она сбежала с поля словесной битвы.
   - У меня живот болит от смеха, - пожаловалась Катя.
   - А всё-таки, девочки, как ни предусматривай свои действия, а от случайностей не убережёшься, - заключила Аня. - К тому забору мы благоразумно не приближались, а опасность подстерегала нас совсем в другом месте.
   - Надо было вспомнить поговорку: "Молния два раза в одно и то же место не падает", - и сесть там, где Катю подшибли камнем, - заключила я.
   - Значит, остаёмся на этом месте, - сделала вывод Аня. - Надеюсь, второй раз стрела не...
   - ... не промажет, - согласилась я.
   - А всё-таки непонятная баба, - задумчиво проговорила Катя. - Ладно ещё, была бы девочка. Но по голосу это явно взрослая женщина. И вдруг стрельба из лука...
   - Да ещё по соседям, - фыркнула Аня.
   - Как бы спросить у Марины про эту лучницу, - сказала я. - Но так, чтобы она не побежала выяснять с ней отношения.
   - Спросим, - откликнулась Аня.
   Когда Марина вернулась с работы, Аня взяла расспросы на себя.
   - А кто живёт вон за тем забором? - как бы между прочим, спросила она, когда Марина ласкала восторженно встречавшую её Чупу.
   - Молодая девка, - откликнулась хозяйка. - В голове неизвестно что. То она метает ножи, то стреляет из лука, а однажды у них высохла яблоня, так она ветки спилила, а ствол оставила и принялась в этот ствол метать топорик. Костёр очень любит разводить, часто спит в шалаше, который она соорудила под сливами. Не знаю, то ли она воображает себя индейцем, то ли человеком, потерпевшим крушение и оказавшимся на необитаемом острове. Явно с головой что-то не в порядке. Она раз метнула нож, да так, что он перелетел через стену и чуть не угодил в Михал Михалыча.
   - А он? - заинтересовалась Катя.
   - Сказал, что очень хорошее, как-то по особому закалённое лезвие, и забрал себе.
   В это время раздалось такое тихое ненавязчивое жужжание, что сначала никто не понял, откуда оно доносится.
   - Это что, новые выходки нашего призрака? - спросила Аня.
   - По-моему, это мой телефон, - сообразила я.
   Я поспешила взять его со столика у дивана. Звонил Николай. Он напомнил, чтобы завтра мы не опоздали на рыбалку.
   - Это Николай, - пояснила я. - Завтра у нас рыбалка.
   Звонок и немедленно последовавший за ним разговор про шпионов и рыбную ловлю отвлёк Марину, и она не спросила, почему мы заинтересовались грубой лучницей.
   - Пахнет пирогами, - определила она.
   - А у нас сегодня пироги с капустой, - сообщила Катя. - Утром девочкам повстречался Пётр и просил тебе передать, что придёт вечером.
   Марина развеселилась.
   - Пусть приходит, - смеясь, согласилась она. - Думаю, что он ещё не раз придёт. Мила, смотри, какая прелесть!
   Она достала из сумки ошейник. Не ошейник, а произведение искусства! Он был сделан из хорошей мягкой, но прочной кожи серого цвета, сверху к нему была пристрочена полоска кожи чуть грубее и тёмная, а к ней как-то хитро приделана в виде орнамента широкая цепочка ажурного плетения, то ли под серебро, то ли из серебра, с вкраплениями средних размеров блестящих камешков.
   - Можно было специально заказать даже бриллианты или рубины, но я решила, что сойдут и аметисты, - объяснила Марина. - Правда, ей пойдёт?
   Что мне было ответить? Марина была взрослая женщина, причём богатая женщина, так что пусть покупает ошейник хоть с изумрудами и природными рубинами, раз её это развлекает.
   - Да, пожалуй, рубины здесь смотрелись бы аляповато, - согласилась я.
   Марина не распознала сарказма и очень обрадовалась моей поддержке.
   - Поводок я ещё не купила, а только заказала. Мне обещали сделать его под пару к ошейнику и цепочке. Но цепочку я заказала не из серебра, потому что оно мягкое, а из сплава, по виду похожего на серебро. Никто и не догадается, что подделка.
   Я не стала повторяться и утверждать, что золотая цепь с этим ошейником не смотрелась бы.
   - Красиво, - вздохнула Катя, вертя в пальцах ошейник. - Сама бы такой надела.
   Нас прервал приход Петра. Увидев роскошный собачий ошейник, он поневоле бросил взгляд на скромную внешность Чупы и чуть не засмеялся.
   - Я решил зайти навестить своего партнёра и его гостей, - сообщил он, косясь на подававшую на стол Катю.
   Я подумала, что на ней надета юбка, которая её ещё более полнит, но поспешила отогнать эти мысли, раз сделать уже ничего было нельзя.
   - Очень хорошо, - любезно откликнулась Марина. - Завтра суббота, идти на работу не надо, так что мы можем подольше посидеть.
   - Это вам не надо, - возразил Пётр. - А вот у меня выходных не бывает. Как раз завтра мне предстоит получить очень выгодный заказ. А раз теперь вы, Марина, мой партнёр по бизнесу, то это и для вас будет выгодно.
   Марина безмятежно улыбнулась, но глаза у неё заблестели.
   Пётр не испортил нам вечер. Ничего нового и особо интересного он не рассказал, но был вежлив, в меру приветлив, поддерживал любую тему, на которую переходил разговор, и не позволил себе ни единой грубой, бесцеремонной или бестактной фразы, чего я опасалась, помня, как неприязненно он отзывался о нас с Аней и особенно о Кате. Правда, на Катю он поглядывал излишне часто, а ведь должен был понимать, что нашего "шкелета" смущает его интерес к её синяку и необъятным размерам. Мы с Аней утвердились во мнении, что "партнёр" хочет со временем посвататься к Марине и сделать их общий бизнес семейным. Когда Пётр ушёл, похвалив пироги и поблагодарив повариху, мы не стали ничего об этом говорить ни Марине, ни Кате, но решили внимательно наблюдать за развитием коммерческого романа.
  

Глава 25

Неожиданная встреча

   Прошлой ночью я спала, но видела такой страшный сон, что устала от него больше, чем если бы вовсе не сомкнула глаз. Именно поэтому я легла, испытывая страстное желание сейчас же уснуть.
   - Слышишь что-нибудь? - спросила меня Аня.
   - Ничего не слышу.
   - Вот и я не слышу. А странно. Обычно хоть тихий вой, да доносится, а сейчас такая таинственная тишина. Сдох он там, что ли?
   Перед моим уже затуманенным мысленным взором встала яркая картина: чёрная Чупа врывается в открытую Николаем дверь чердака и впивается в горло человеку, который там прятался.
   - Его Чупа загрызла, - пробормотала я и заснула.
   Сны мне, к счастью, не снились, а если и снились, то я их не запомнила. Достаточно было вчерашнего кошмара. Вообще-то я очень люблю сны. Одно время мне каждую ночь снились такие интересные сны, что я с удовольствием ждала приближения вечера, чтобы посмотреть очередную историю, где я была, конечно же, главным героем. Потом вся наша школа подверглась такой нервотрёпке, что я предпочитала не видеть снов, потому что они в сильно искажённом виде повторяли невзгоды, которые обрушились на нас. Теперь-то всё относительно успокоилось, лишь временами, несколько раз в году, потряхивает, так что мы без особых переживаний лишь гадаем, сменится ли в очередной раз директор или пронесёт, поэтому и сны мои перестали изматывать нервы. И вот вчера приснилась такая жуть.
   Утром мы с Аней наскоро перекусили, взяли из холодильника и со стола пакеты, которые нам навернула Катя, и положили в большую сумку. Специально приспособленной для рыбалки и лесных походов обуви у нас не было, так что мы надели обычные туфли на низком каблуке, предусмотрительно взятые из дома на случай плохой погоды и скверных дорог. Куртки мы тоже не забыли.
   - А удочки принесёт Николай, - сказала Аня.
   - Давай возьмём с собой Чупу, - предложила я. - Ей должно понравиться есть всякие припасы на легальном положении. Она умная, послушная, никакого беспокойства никому не доставит.
   - А Марина не будет против? - спросила Аня. - Всё-таки это теперь её собака.
   - Марина пока ещё на испытательном сроке, - напомнила я. - Ещё неизвестно, выдержит ли она утренние прогулки с собакой.
   - Но она уже купила такой красивый ошейник, - возразила Аня. - И поводок заказала, и цепочку.
   - Вот именно, - раздался у нас за спиной голос хозяйки. - Я ещё хочу купить там мисочки и тот квадратный диванчик.
   - А зачем ты встала так рано? - спросила Аня.
   - Чтобы пойти гулять с Чупочкой. Я же знаю, что иначе Мила мне не отдаст её из вредности.
   - Давай лучше мы её заберём с собой, - сказала я. - Пусть тоже порыбачит.
   - А ты не скажешь, что я не выполняю поставленных мне условий? - подозрительно спросила Марина.
   - Не скажу.
   - Тогда я пошла досыпать. Сегодня так непривычно тихо, никто не воет, не скребётся... Чупочка, ты пойдёшь ловить рыбу. С Милой пойдёшь и с Аней. Вот с ними.
   Собака, всё это время изнемогающая от нежности к новой хозяйке, оглянулась на нас и небрежно помахала хвостом. Увидев, что Марина пошла по лестнице наверх, она поняла, что теперь остаётся на нашем попечении и доброжелательно посмотрела сначала на меня, потом на Аню.
   - Пошли, - скомандовала я.
   - Подождите! - остановила нас Марина.
   Она торопливо спустилась вниз, нагнулась над собакой и надела ей на шею красивый новый ошейник.
   - Пусть все знают, что она домашняя, - объяснила она.
   - Лучше простой, - посоветовала я. - Зачем ей на рыбалку идти в таком дорогом ошейнике?
   - Там же будет много народа, - возразила Марина. - Сергеич, Петрович... Кто там ещё? Пусть Чупочка произведёт на них впечатление.
   - Скорее, потрясение, - вмешалась Аня. - А что? Пусть идёт нарядная.
   Мне не понравилась эта затея. Собака не привыкла к ошейникам, а на рыбалке мне некогда будет за ней следить. Вдруг она станет его с себя срывать, испортит кожу, выковырнет камни? Как мне отвечать за порчу такой дорогой вещи? Я всё это высказала моей тщеславной подруге, но Марина только смеялась.
   - Ничего. Я ей тогда новый куплю. Там есть другого фасона, но тоже очень красивый. Может, и поводок взять?
   - Не надо. Она никуда не убежит, а местность она знает лучше, чем Николай. Поводок будет ей только мешать. Точнее, не ей, а мне.
   Мы вышли, наконец, из дома.
   - Ты вчера вечером сказала мне такую интересную вещь, - начала Аня. - Я сначала забыла, но Марина заговорила о призраке, и я вспомнила.
   - А что я сказала? - насторожилась я.
   - Я обратила внимание, что очень тихо и призрак не воет, а ты вдруг серьёзным таким тоном ответила, что его загрызла Чупа. И это не была шутка. Ты сказала это так, словно тебе всё точно известно.
   - Я не помню, - призналась я.
   - Ты сейчас же заснула.
   - Мало ли что скажешь в полусне. Наверное, я хотела пошутить, но сон не дал довести задуманное до конца.
   - Нет, что-то тут не так, - покачала головой Аня. - Давай-ка, признавайся.
   - Вчера мне приснился сон, что Чупа загрызла призрака, - ответила я. - Мало ли что во сне приснится!
   Мы уже приближались к концу улицы. Моя подруга несколько раз поглядела на меня и решила:
   - После рыбалки расскажи мне этот сон во всех подробностях. Я очень люблю разбирать сны. Вдруг докопаемся до чего-нибудь интересного? Может, нас ждут приятные неожиданности, роковые встречи...
   - Не надо мне роковых встреч, - сразу отказалась я.
   - Я не в этом смысле, а в том, что это судьбоносные встречи... Опять не то. Получается слишком уж высокопарно. Если проще, то, возможно, нам предстоят какие-то приятные встречи, которые изменят нашу жизнь в лучшую сторону. Надо только во всём этом разобраться. Жаль, что у меня нет с собой сонника, а то я многого не помню.
   Мне очень не хотелось вновь во всех подробностях вспоминать этот сон, но я согласилась, подумав, что Аня, переполненная впечатлениями от рыбалки, скорее всего, про него забудет.
   Наш разговор прервался, потому что мы дошли до конца улицы, где нас уже ждал Николай. Видя, что мы здороваемся с этим человеком, Чупа подошла к нему, благосклонно его обнюхала и вильнула хвостом. Я заметила, что она вообще со всеми старается быть в хороших отношениях.
   - Я вижу, что нашего полку прибыло, - сказал Николай. - Вы решили рыбачить на пару со своей собакой?
   - Уже не со своей, - призналась я. - У меня её отобрали, причём с полного согласия и одобрения Чупы.
   - Кто этот смельчак?
   - Марина вдруг прониклась к ней самыми тёплыми чувствами и захотела взять её себе. Видите, какой на ней ошейник?
   - Ювелирная работа, - отметил Николай.
   - Это ещё что! - вступила в разговор Аня. - Ей Марина заказала какой-то роскошный поводок к этому ошейнику, а ещё цепочку особого плетения.
   Видя, что все сморят на неё и говорят, несомненно, тоже о ней, Чупа внимательно следила за нашими лицами и жестами, а потом села и задней лапой попыталась стянуть с себя ошейник. Мы засмеялись, и я остановила собаку.
   - Нельзя! - строго сказала я. - Ты скоро к нему привыкнешь.
   - Да, почему-то людям кажется, что все эти красивые вещи животным тоже нравятся, - заметил Николай.
   - Привыкнет и понравится, - решила я. - Когда моей прежней собаке покупали новый ошейник или поводок, то она сначала их долго обнюхивала, а потом очень горделиво шествовала в обновке.
   - А Дик? - спросила Аня.
   - Он равнодушен к красотам. Он больше по кулинарной части.
   Мы шли по знакомой дороге. Аня явно предвкушала большой улов, а я ни на что не рассчитывала.
   - Петрович, Михалыч и Сергеич, наверное, уже на месте, - рассуждал Николай. - Лексеич обещал сегодня быть. Так что нас станет больше.
   - Ой, на голову-то мы ничего не взяли! - спохватилась Аня. - А у вас принято иметь что-то особенное на голове.
   - Ничего, хватит и того, что в голове, - откликнулась я.
   У нашего провожатого вырвался смешок. Ане понравилось моё высказывание.
   - А переходящую блесну захватили с собой? - спросил Николай. - А то Сергеич будет ворчать.
   - Взяла, но могла бы и не брать, - гордо ответила Аня. - Я не намерена её уступать Сергеичу или кому-то ещё.
   - Ни хвоста ни чешуи, - напомнила я.
   - Главное, вера в свои силы, - возразила Аня.
   Она прямо-таки рвалась в бой, и Николай мне незаметно подмигнул. Я столько книг прочитала про охотников и рыболовов, что твёрдо усвоила: никогда не надо заранее подсчитывать добычу. Лично я была убеждена, что ничего не поймаю, потому что в этой речушке или, скорее, ручье рыбу можно по пальцам перечесть. Это уж невероятная случайность, что Ане попались три рыбки. Больше, наверное, их там и не было. Теперь эти три рыбки научены горьким опытом, так что уже не попадутся на удочку, и Аня останется без улова. Остальные рыболовы, впрочем, тоже.
   Мы дошли до места.
   - Всем привет, - бодро приветствовал рыбаков Николай.
   - Ляксандрыч пришёл, - объявил Петрович ворчливым голосом. - Петровна и Николавна с тобой?
   - Здравствуйте, - сказала сразу оробевшая Аня.
   - Доброе утро, - поздоровалась я.
   С разных сторон почти одновременно высунулись соломенная шляпа, шофёрская фуражка, фетровая шляпа и белая панама.
   - О, Лексеич уже тут! - отметил Николай. - Познакомься с Николавной и Петровной.
   Белая панама совсем высунулась из-за куста, и Аня побледнела, потому что под ней мы увидели лицо Михаила.
   - Аня и Мила! - обрадовался он. - Давно не виделись! А меня срочно вызвали на конференцию. Хотел вам это сообщить, но вы куда-то так спешили, что я не успел вам об этом крикнуть.
   - Да? - томно спросила Аня. - Мы очень рады вас видеть, Михаил...
   Она устремила взгляд в бездонное небо, словно о чём-то глубоко задумалась. Честно говоря, этого я не ожидала. Видно, Аня решила играть экспромтом, и это было зря. Не каждый артист способен вот так с разбегу перестроиться, а моя подруга явно переигрывала. В её положении лучше было бы принять на вооружение принцип кузена-священника из "Гордости и предубеждения" Джейн Остин. Не помню дословно этот диалог, но суть я твёрдо уяснила. "Вы это излагаете экспромтом или придумываете заблаговременно?" - "Да, мои замечания всегда имеют отношение к происходящему, но я всегда заранее обдумываю речи, которые можно будет использовать в разных случаях. При этом я придаю им форму экспромта". Вот и Ане следовало бы свои экспромты обдумывать заранее, чтобы не привлекать к себе всеобщего недоумённого внимания.
   Впрочем, никто, кроме Николая, который только что видел её весёлой и разговорчивой, не обратил внимания на резкую перемену в её поведении. Михаил, должно быть, уже привык к её непостоянству.
   - Между прочим, рыбалка давно началась, - прорычал Петрович.
   Михаил прижал палец к губам, призывая к молчанию, и немедленно скрылся за кустом, а Николай наладил нам удочки. Я заняла своё прежнее место. Пусть оно и не принесло мне удачи, но зато было в стороне от рыбаков. Чупа пристроилась рядом. Аня заколебалась. Она очень боялась вызвать гнев сердитого Петровича, но опасалась, что перемена места лишит её переходящей блесны. Всё-таки страх перед грозным соседом пересилил, и она показала на место, далеко отстоящее от того, которое занимал Петрович.
   - А вот это не дело! - сейчас же раздался его голос. - Нельзя менять счастливое место. Возвращайтесь назад, Петровна, но осторожнее размахивайте своей удочкой.
   Аня покорно пошла назад. Николай молча забросил удочку, воткнул её в землю, кивнул ей в знак одобрения, посмотрел на меня, проверяя, не нуждаюсь ли я в помощи, ушёл на своё место и, подготовившись к долгому ожиданию чуда в виде маленькой рыбки, замер.
   Чупа не отходила от меня, но внимательно следила за происходящим.
   Не умеют европейцы отдаваться бездумному сидению на одном месте без всякого дела. Восточные народы и кавказцы достигли в этом совершенства, а среди русских, пожалуй, только рыбаки способны часами высиживать над своими удочками. Недаром изобретено столько игр, занимающих людей в поездках, в очередях, но, к сожалению, и отвлекающих их от дел дома, а часто даже на работе. Кажется, ничего не изменится от двух часов безделья, а потом терзаешься от сознания, что эти два часа отняты безвозвратно, между тем, как можно было бы многое за это время успеть. Я сначала мучилась от бездеятельности, а потом сама себя стала уговаривать, что сейчас можно спокойно подумать о своей жизни, о своём месте в мире людей, о том, что я успела, что ещё могу успеть, а от чего надо отказаться, по возможности об этом не сожалея. Нельзя объять необъятное, поэтому надо выбрать для себя главное. Моя мечта стать хорошим художником должна перестать меня мучить, потому что, работая в школе, я едва успеваю что-то сочинять, а ведь писательский труд - это неотъемлемая часть моего существования. Итак, надо выбрать его. Хорошо было бы рисовать, иногда так и представляешь, как водишь карандашом по бумаге или кистью по полотну, но здесь, как и в любом деле, нужны постоянные упражнения, а времени на это нет. Лучше уж целиком отдаться сочинению книг, чем разрываться между двумя увлечениями и ничего не успевать...
   - Опять вы за своё! - приглушённо взревел Петрович.
   Я была резко выведена из процесса размышления, и словно проснулась. Аня в состоянии полной паники стояла со своей удочкой, а леска и трепещущая на её конце рыбка описывали большие круги, с постоянством маятника, через равные промежутки времени приближаясь к Петровичу на уровне его головы. При этом, если он не успевал увернуться, рыбка хлопала его по лицу или едва не сбивала соломенную шляпу. Николай бежал на помощь к моей подруге, чтобы исправить ситуацию, но Петрович уже сам вылез из кустов и, приседая, когда над ним проносился улов, подходил к Ане. Чупа подлетела к ним и радостно кружила вокруг них, к счастью, не лая. Петрович забрал у Ани удилище, так и пронзив её при этом взглядом, снял рыбку, измерил её, негромко сообщил результат и пустил её обратно в воду. После этого он насадил на крючок новую наживку, хотел было отдать удочку счастливому рыболову, но раздумал и лично воткнул в берег. После этого, ни слова не говоря, он погрозил собаке пальцем и вновь скрылся в кустах.
   Николай вернулся к себе с полдороги, а Аня вновь ожила и чуть ли не перекрестилась от того, что гроза миновала. Чупа прилегла рядом со мной, попыталась снять с себя ошейник, но быстро успокоилась. Наверное, она уже начала привыкать, что на шее что-то надето.
   Из дальних кустов высунулась фетровая шляпа. Сергеич сумрачно взглянул на Аню и вновь исчез. Я поняла, что его мучают опасения, как бы переходящая блесна не задержалась у моей подруги. Николай подал Ане знак "так держать", и она с гордо поднятой головой уселась на своё место. Мне он показал, что не надеется на удачу. Я кивнула, разделяя его мнение.
   И вновь все погрузились в неподвижное созерцание поплавков.
   Разговор с Аней о моём сне поневоле вынудил меня вспомнить мельчайшие подробности этого кошмара, и я иногда украдкой посматривала на Николая. Нет, даже сейчас, когда он не шевелился, у него ни разу не появилось того странного неподвижного выражения лица, которое я видела ночью. Какая же фантазия проявляется у человека во снах! Настолько чёткую, продуманную до мельчайших подробностей картину не придумаешь даже в минуты высшего вдохновения. Естественно, мои мысли перекинулись на Чупу. Сейчас она спокойно лежит на земле, а ночью она выглядела зловещей, причём вышла она из ванной, где сам собой поднимается и опускается платок, загораживающий зеркало, а в его глубине отражается крест. Вышла, крадучись двинулась вслед за Николаем, дождалась, когда он откроет дверь на чердак, и вцепилась в горло прятавшегося там человека. После совершённого ею убийства она тихо вернулась в ванную, а когда я легла спать, проскользнула в нашу с Аней комнату и, как ни в чём ни бывало, улеглась на своём взбитом ею же одеяле. Странный и страшный сон, отличающийся от прочих, возможно, не менее ярких снов тем, что не забывается ни в какой своей подробности.
   Я вновь взглянула на Чупу, но её рядом уже не было. Не успела я предположить, куда она могла пойти, как слева послышался приглушённый крик.
   - Что там?! - вполголоса рыкнул Петрович.
   Николай, не то сообразивший, что случилось, не то расслышавший слова, сказанные, кажется, Сергеичем, кинулся в ту сторону и за ошейник привёл Чупу ко мне. Вид у неё был немного растерянный, но в целом довольный. Я поняла, в чём дело, когда увидела, что собака облизывается.
   - Залезла в сумку к Сергеичу, - объяснил Николай, посмеиваясь. - Пожалуй, кое-каких деликатесов он не досчитается.
   - Сиди здесь! - грозно приказала я. - Если куда-нибудь ещё полезешь, пеняй на себя.
   Чупа преданно смотрела мне в глаза и виляла хвостом. Поняв по моему жесту, что от неё требуется, она благовоспитанно улеглась на прежнее место и положила голову на передние лапы, искоса на меня поглядывая. И как мне могло присниться, что эта замечательная собака способна зловеще красться за Николаем, чтобы потом вцепиться в горло человеку на чердаке?
   Я вновь глубоко задумалась о своём кошмаре. Джеймс Шульц писал, что индейцы очень серьёзно относятся к своим снам и, если один и тот же сон повторяется трижды, они следуют его указаниям. При этом он приводил несколько случаев, когда это оправдывалось и даже спасало человеку жизнь. Мне сон приснился один раз. Стоит ли принимать его всерьёз? Правда, у других народов достаточно увидеть сон только раз, но при этом суметь правильно его понять. А мне, похоже, никогда не расшифровать свой кошмар. Да и надо ли? Мало ли чего способно присниться человеку, если он чем-то встревожен или совсем недавно был встревожен! У нас каждый день происходят кошмары наяву. Каждый день и каждую ночь. Взять хотя бы вой и царапанье на чердаке, я уж не говорю о том, что временами там поднимается ужасный шум. И зеркало. Конечно, нервы у нас всегда в состоянии напряжения, даже если мы этого не замечаем, а отсюда и реакция - сон.
   Я рассеянно посмотрела влево, вправо и заметила, что Николай делает мне какие-то знаки. Я не постесняюсь признаться, что часто не понимаю знаков, которые мне подают. Что-то показывают, стараются, применяют при этом немало фантазии, а у меня не то сообразительность отказывает, не то собственная фантазия разыгрывается, так что я придаю этим знакам совершенно другой смысл, чем подающие их. Но Николай догадался показать, что он якобы дёргает удочку, поэтому я посмотрела на свой поплавок. Его неудержимо тянуло вниз. Это, конечно, не была крупная рыба, но и не малёк. Я потихоньку потянула, опасаясь, что добыча сорвётся с крючка, и вытащила из воды извивающийся улов. Небольшая, но очень приятная рыбка.
   Николай сделал знак Петровичу, и неизменный судья пошёл ко мне.
   - Поздравляю, - хмуро проговорил он. - Рыба такая же, как у Петровны. Сейчас измерю... Нет, чуть побольше. У неё шестнадцать сантиметров, а у вас шестнадцать с половиной.
   Я видела, что Аня с беспокойством смотрит на нас. Она так предвкушала, что и сегодня выиграет состязание...
   - Вы плохо измерили, Петрович, - сказала я. - Не шестнадцать с половиной, а пятнадцать с половиной. Эта рыба так бьётся, что у вас линейка съехала. Пожалейте животное и пустите его скорее в воду.
   Мрачный Петрович уставился на меня, оглянулся на Аню и кивнул.
   - Пятнадцать с половиной, - негромко, но так, чтобы все слышали, объявил он.
   Аня подняла вверх кулак в общепринятом жесте осознания победы. Петрович усмехнулся и посмотрел на меня мягче.
   - Правильно, - одобрил он.
   Я проследила взглядом за его удаляющейся фигурой и насторожилась. Что-то на том месте, где он удил, было не так. Сегодня ветра не было, а куст, загораживающий его пристанище, шевелился. По наитию я оглянулась на Чупу, но её не было. Я двинулась было предупредить катастрофу, но успела увидеть, как что-то чёрное тихо и незаметно метнулось оттуда под укрытие молодой ёлки. Петрович ничего не заметил и спокойно расположился рыбачить. Последней скрылась его соломенная шляпа.
   Я почувствовала, что что-то изменилось, оглянулась и обнаружила: что Чупа спокойно лежит в прежней позе, положив голову на передние лапы, и косится на меня.
   - До чего же ты бессовестная! - с сердцем проговорила я. - Ты так и будешь всех обворовывать?
   Собака доброжелательно помахала хвостом, соглашаясь со всем, что я уже сказала и что собираюсь сказать. Я поняла, что бесполезно её стыдить. Лучшим средством против таких привычек оказался бы поводок или хотя бы верёвка, которыми можно было бы привязать её к дереву, но у меня не было ни того, ни другого.
   - Попробуй только опять улизнуть! - сердито предупредила я. - Без хвоста останешься.
   Чупа вздохнула и закрыла глаза.
   Теперь мне было некогда размышлять ни о смысле жизни, ни о странностях ночных видений, потому что моё внимание целиком было направлено на четвероногую любительницу полакомиться. Она то и дело приоткрывала глаза и скашивала их на меня. Убедившись, что я настороже, она вновь делала вид, что дремлет. Так мы и поглядывали друг на друга, пока Петрович не подал сигнал к окончанию рыбалки.
   Три вида шляп и панама показались из разных кустов. Забавное это всё-таки зрелище. Красная пиратская косынка Николая была постоянно у меня на виду, а Аня, так же как и я, была без головного убора. Все мы сошлись вместе.
   - Не понимаю, что происходит, - огорчённо заявил Сергеич, поправляя на голове помятую фетровую шляпу. - Опять Петровна нас всех обошла.
   Петрович мельком взглянул на меня и ответил:
   - Значит, такое наше рыбацкое счастье. Улыбается самому достойному.
   Аня, гордая и счастливая, достала переходящую блесну и демонстративно приколола её на свитер.
   - Вот не ожидал, что мы будем вместе рыбачить! - заявил Михаил. - А вас, Аня, я обязательно нарисую. Вы сидите с удочкой на берегу речки.
   - Спасибо, - рассеянно ответила Аня и посмотрела вдаль.
   Петрович озабоченно спросил:
   - Что с вами, Петровна? Вы как-то сразу погрустнели.
   - Ах, - тихо вздохнула влюблённая женщина, желающая показаться своему избраннику интересной.
   - Это от голода, - решил Петрович. - Сейчас всё организуем. Ляксандрыч, за тобой костёр.
   Николай, во все глаза следивший за неожиданно появившимися странностями Ани, сейчас же пошёл к старому кострищу.
   - Я пойду хворост собирать, - вызвалась я. - Чупа, за мной! Чупа! Да где же ты?
   Я посмотрела в одну сторону, в другую, даже начала беспокоиться.
   - Аня, ты не видела Чупу? - спросила я.
   Но ответом мне был отрешённый от всего мирского взгляд, совершенно неуместный на рыбалке, среди людей, да ещё в момент исчезновения собаки.
   - Чупа! - крикнула я.
   - Да вот же она! - сказал Михалыч, не расстававшийся с шофёрской фуражкой.
   - Где?
   - Прямо за вами. Почти под ногами.
   Я обернулась. Собака чуть ли не прижималась к моим туфлям. Она сидела с видом почти таким же отрешённым, как у Ани, и это показалось мне подозрительным. Морда у неё была испачкана в земле.
   - Пойдём собирать хворост, - позвала я это загадочное животное.
   Чупа не выказывала ни радости от того, что мы куда-то пойдём, ни нежелания идти. Она просто встала и сделала три шага к лесу, оглядываясь на меня. Я пошла за ней. Хворост Чупа, конечно, не собирала, это делала я, но она с живейшим интересом за мной наблюдала и старалась вставать там, откуда я собиралась поднять сухую ветку, так что мне приходилось быть очень осторожной, чтобы не выколоть ей глаз или не поранить острым сучком, а когда я шла к куче уже собранного хвороста, собака оказывалась там раньше меня и ложилась почти на эту кучу, что опять-таки затрудняло мне работу. Наверное, так она чувствовала себя приобщённой к делу.
   - Всё, хватит, - решила я. - Больше мне не донести. Где мы рыбачили? Что-то я не разберу, в какой стороне река.
   Чупа непонимающе смотрела моё неуверенное кружение на одном месте.
   - Чупа, веди меня к Ане, - велела я. - Аня. Иди к Ане. Ищи Аню.
   Умная собака развернулась и пошла в нужную сторону. Наверное, если бы она могла, она пожала бы плечами. По пути она всё время оглядывалась, приглашая меня следовать за собой. Очень скоро она привела меня к нашему берегу.
   Уже издали я поняла, что что-то там произошло. Сначала я испугалась, что Аня в своём порыве поразить Михаила сразила всех, поэтому у рыбаков такие смущённые и озабоченные лица, но потом поняла, что моя подруга, хоть она и поднимала временами затуманенный взор к небу или устремляла его вдаль, здесь не причём. Я подошла ближе.
   - В следующий раз надо будет брать поводок и привязывать Чупу, - сказал Николай, чуть посмеиваясь.
   - Второй раз! - возмущался Сергеич. - Ладно, когда она была голодная бездомная собака, но сейчас...
   Я всё поняла.
   - Всё съела? - спросила я.
   - Не всё, - уточнил Михалыч, - но самое вкусное. Я такую роскошную колбаску принёс! Копчёненькую, с жирком. Специально у белорусов покупал. Теперь этой колбаски нет.
   - У меня сожрала курицу для шашлыка, - печально сообщил Сергеич. - Это из главного. А вообще-то она у меня всё переворошила.
   - У меня стянула мясной пирог, - проворчал Петрович. - Прямо с пакетом. И остатки ветчины я прихватил с собой, а сейчас их нет. Что за собака?! Это монстр какой-то, а не собака. Сколько она способна в себя впихнуть?
   Я попыталась оправдать Чупу.
   - У неё была такая трудная жизнь, что особо сердиться на неё не стоит.
   - А у нас начнётся трудная жизнь сейчас! - пригрозил Петрович. - Что мы будем есть? Пустую картошку? У тебя, Ляксандрыч, что-нибудь осталось?
   Я следил за ней во время рыбалки, - признался Николай. - Но когда мы сошлись все здесь, то не заметил, как она подобралась к моему рюкзаку. У меня была малосольная форель и бараний шашлык.
   - У нас тоже всё разворошено, - сообщила Аня. - Не знаю, что Катя нам с собой навернула, но осталось только вот это.
   Сначала я представила, как Чупа со знанием дела роется в чужих сумках, и чуть не засмеялась, потом вознегодовала на негодное животное и, наконец, напала на идею.
   - Не могла она всё это в себя вместить, - сказала я. - Наверняка куда-то спрятала на чёрный день. Давайте поищем под кустами. У неё морда была в земле, значит, она что-то зарывала.
   - И вы считаете, что продукты, подвергнутые такой... гм... обработке можно будет есть, даже если мы их найдём? - саркастически спросил Петрович.
   - Вы же сами говорили, что их украли вместе с пакетом.
   - Возможно, это здравая мысль, - первым согласился Николай. - Правда, давайте поищем. Может, не всё так скверно, как нам кажется.
   Мужчины разбрелись в разные стороны, пригнувшись к земле и заглядывая под кусты. Со стороны зрелище было очень занимательным. Я не стала вместе со всеми лазить по окрестностям, потому что решила следить за поведением собаки. Эти откровенные, по большей части простодушные животные сами себя выдают.
   Сначала Чупа не понимала, что происходит, и с явным недоумением следила за странными действиями людей, а потом начала беспокоиться. Она то приседала, то вставала, но пока от меня не отходила. Наконец, она не выдержала и принялась перебегать от одного человека к другому, заглядывая под те же кусты, куда заглядывали и они. Но я поняла, что рыбаки всё ещё далеко от склада ворованных продуктов. Пока что Чупа беспокоилась не за свои припасы, а была озабочена мыслью, что они могут найти что-то, интересное и для неё. И лишь когда она стала виться вокруг Сергеича, подошедшего к большому кусту, я поняла, что тайник найден.
   - Это, кажется, здесь, - сказала я, подходя.
   Все сошлись к этому месту, и Николай встал на четвереньки и залез под куст. Чупа чуть с ума не сходила, бегая кругами и то и дело порываясь тоже нырнуть туда.
   - Держите, - сказал Николай и принялся передавать продукты в пакетах и без оных.
   - А мой пирог не пострадал, - сообщил очень довольный Петрович. - Правда, ветчине досталось.
   Чупа подпрыгнула, намереваясь выхватить пирог и исправить свою ошибку, но рыбак в соломенной шляпе оказался проворнее и вовремя завёл свёрток за спину.
   - А моя сырокопчёная колбаска тю-тю, - сообщил Михалыч. - Даже следов нет.
   - Значит, действительно, вкусная была колбаса, - сказала я.
   - Будто у меня пирог невкусный! - возмутился Петрович.
   - Наверное, вкусный, - согласилась я. - Это мы скоро определим. Но всё дело в том, насколько Чупа была сыта, когда добралась до пирога. Наверное, ей хватило колбасы, раз она даже не разорвала пакет.
   - Да, - согласился Петрович. - На голодный желудок любая колбаса покажется вкусной.
   Михалыч только погрозил ему кулаком, но вступать в активный спор не стал.
   Как выяснилось, понесённые в результате вмешательства Чупы потери оказались не так уж велики. Конечно, если бы рыбаков было в три раза больше, то пришлось бы задуматься над тем, как распределить еду, чтобы хватило каждому, но сейчас такой проблемы не возникло.
   Осознав, что её тайник разграблен, Чупа быстро смирилась с неизбежным и, вернув себе хорошее расположение духа, села возле клеёнчатой скатерти, разложенной на земле, и приготовилась к выпрашиванию кусков.
   - Куда тебе ещё? - не выдержал Михаил, когда увидел устремлённые прямо на него умоляющие глаза. - Ты уже столько съела, что лопнешь.
   Собака не приняла близко к сердцу такой прогноз и продолжала терроризировать его голодным взглядом.
   - Я не могу есть, когда на меня так смотрят, - не выдержал Михаил. - Можно, я дам ей кусочек?
   - Ни в коем случае! - решительно запретила я. - Пользы ей от этого не будет, а вред можно нанести великий.
   - Аня, а вы, я вижу, уже привыкли к её жалобному взгляду, - заметил художник.
   Что бы моей подруге любезно ему ответить да ещё развить эту благодатную тему, но она продолжала отрешённо смотреть вдаль, словно была погружена в великую скорбь. Впрочем, поедать шашлык она не забывала, да и мясному пирогу Петровича отдала должное.
   Мне было страшно смотреть в сторону Николая, потому что каждый раз, едва я к нему поворачивалась, я встречала его вопрошающий взгляд. Он решительно не мог понять, что же такое с ней сделалось, что она перестала быть сама собой. Больше всего мне хотелось одёрнуть Аню и дать ей понять, что она выглядит нелепо, однако приходилось признать, что это я первая придумала игру в "роковую" женщину, а потому я была в сложной ситуации.
   Михаил вздохнул, отчаявшись обратить на себя внимание Ани. Зато Петрович восхищённо наблюдал за ней. Кажется, на него её игра произвела впечатление. Про остальных участников пикника ничего не могу сказать. Может, они удивлялись странностям поведения Ани, а может, им не было до неё никакого дела и их мысли были всецело заняты вкусной едой, но Николая всё больше заинтересовывало состояние духа моей подруги, а так как ничто в этом мире не проходит бесследно, то и поведение Ани должно было в ближайшем будущем вызвать неожиданные последствия.
   - Как пирог? - самодовольно спросил Петрович.
   - Съедобно, - отозвался Михалыч.
   У рыбака от возмущения чуть не слетела с головы соломенная шляпа.
   - Вкусно, - сказал Николай. - Не оторваться. Сам делал?
   - Сам, - похвастался Петрович и повернулся к Ане.
   - Скажите, Петровна, хороший я повар?
   Я надеялась, что хоть на этот вопрос Аня соизволит ответить, но она от чрезмерного усердия казаться загадочной приняла совсем идиотский вид и промолчала. От длительного старания смотреть в никуда у неё на глаза навернулись слёзы, поэтому Михаил, Петрович и Николай явно забеспокоились.
   - Аня, у вас всё хорошо? - отважился спросить Николай.
   Наконец-то моя подруга соизволила обратить на него затуманенный взор и рассеянно кивнуть, после чего вновь устремила его в пространство.
   - Очень вкусный пирог, - поспешила сказать я, причём не кривила душой. - Замечательный. Обычно начинка в мясных пирогах или сухая, или клёклая, а здесь всё в меру. И лук придаёт очень приятный вкус. Неужели вы сами пекли?
   - Как может повар поручить кому-то печь пирог? - засмеялся Петрович. - Это примерно то же самое, как если бы сапожник заказал кому-то шить сапоги. Позор, если такое случится.
   - А вы, правда, повар? - удивилась я.
   - А что вы думаете, повар не такой же человек, как все, и у него рога растут, чтобы было издалека видно, что он повар?
   После того, как я попросила его уменьшить размер пойманной мной рыбки, Петрович явно почувствовал ко мне симпатию.
   - Рога обычно отмечают не пСвара, - сказала я.
   Моё замечание вызвало общий хохот. Люди вообще склонны смеяться над несчастьем своего ближнего. Аня, как ни крепилась, но поневоле прикрыла рот рукой, чтобы своим смехом не разрушить ореол таинственности.
   - Я имела в виду совсем не то, о чём вы подумали, - поторопилась я пояснить. - Я имела в виду чёрта.
   Но это лишь усугубило веселье и поставило Аню совсем уж в затруднительное положение. Зато Чупа не растерялась и, пока все хохотали, потеряв бдительность, успела стащить пару кусочков ветчины, кусок пресловутого мясного пирога и напоследок стянуть шампур с неосторожно кем-то оставленным мясом.
   - С ума сошла? - ужаснулась я и хотела уберечь несчастное животное от переедания, но Чупа легла на свою добычу всем телом да ещё загородила торчащий конец шампура лапами. Когда я села на своё место, она оттащила всё это подальше, легла поудобнее, прижала одной лапой шампур и принялась аккуратно обгладывать с него мясо.
   - До чего умна собака! - отдал ей должное Михаил. - Ведь знала, когда можно отовариться.
   Хорошо всё-таки поесть на природе в обществе приличных людей. Вдвойне хорошо, когда запивается еда не водкой, не вином, а вкусным, пахнущим дымком чаем. Втройне хорошо, когда пикник приправлен необременительной для ума, но незатихающей беседой на самые разные темы. И при этом никаких сальных шуток, полуприличных и откровенно неприличных намёков, которые уже два десятилетия настойчиво нам прививаются к употреблению. И, что редкость в наше время, ни разу никто не позволил себе ни единого нецензурного слова. Так что сегодня я испытала настоящее удовольствие.
   Однако всё хорошее кончается. Оно и должно кончаться, иначе потеряло бы значительную долю своей прелести. Вот и наш пикник подошёл к концу, и мы стали собираться по домам. Николай особое внимание уделил костру, тщательно залив угли, прочие собрали оставшиеся продукты, а в отдельный пакет поместили мусор, так что место нашего отдыха не оскверняла ни одна бумажка, ни единый кусок целлофана.
   - Если погода позволит, то в следующую субботу, дамы, вновь настраивайтесь на рыбалку, - обратился к нам Николай.
   - То есть, что значит "если погода позволит"? - вмешался Сергеич. - Погода позволяет всегда. Можно не суметь поесть по-человечески, со всеми удобствами, у хорошего костра, но ловить рыбу можно в любую погоду. Вот увидите, что в следующую субботу блесна будет моя.
   Как и в прошлый раз, мы часть пути проделали все вместе, а потом рыбаки стали отделяться от нас, направляясь к своим домам.
   - Дамы, вот что я предлагаю, - начал Николай. - Я заметил, что Ане сегодня почему-то взгрустнулось. А что, если поднять ей настроение?
   - Каким образом? - спросила я.
   Михаил уже попрощался с нами, выразив уверенность, что мы навестим его в часы его работы, так что от Аниной задумчивости и печали не осталось и следа, только Николай почему-то решил этого не замечать.
   - А давайте встретимся часиков этак в... три и пойдём на пляж. Насчёт купания я не уверен, всё-таки пруд маленький и его давно не чистили, а погреться на солнце или в полутени будет приятно.
   Аня нерешительно посмотрела на меня и спросила:
   - Как, пойдём?
   Я не имела ничего против. Наоборот, мне даже приятно было, что Николай нам это предложил. Значит, и в самом деле, ему нравилось наше общество.
   - Давайте погреемся в полутени, - согласилась я. - А что, Николай, там опасно купаться?
   - Не то, чтобы было опасно. Многие купаются, но я как-то утром увидел, что там плавал человек с каким-то кожным заболеванием, и решил воздерживаться от захода в воду. Если вам хочется поплавать, то можно съездить на речной пляж. Это на третьей остановке от нас.
   - Воздержимся от купания и мы, - решила я.
   - Итак, в три часа я жду вас здесь, - сказал Николай, останавливаясь у конца нашей улицы.
   - Как хорошо! - проговорила Аня. - Я словно побывала в Советском Союзе. Так всё спокойно, по-домашнему, дружески, благопристойно, без всякой грязи. И Михаил наконец-то появился.
   Первым моим порывом было спросить, зачем она так по-глупому себя вела, но я решила не портить ей радость и промолчала.
  

Глава 26

Удар

   Аня с восторгом описывала рыбалку, рыбаков, Михаила и свой триумф. Катя и Марина слушали с добрыми улыбками, не перебивая.
   - Чупу не кормите, а то она лопнет, - предупредила я, когда Аня на секунду замолчала. - Я и то не знаю, как она переварит всё то, что стащила.
   Аня была не в состоянии остановиться и принялась рассказывать о поведении хитрой собаки.
   - Как же так? - удивилась Катя. - Ведь у вас была сумка на молнии. Неужели она ухитрилась её расстегнуть?
   - Вероятно, да, потому что там всё было перевёрнуто и кое-что пропало.
   - У мамы был кот, который очень ловко расстёгивал молнию на сумке, - рассказала я. - Когда приходила с работы бабушка, он вскакивал ей на плечо, она вместе с ним обходила вокруг стола, он соскакивал вниз, подцеплял лапой молнию, расстёгивал сумку и доставал оттуда сосиску. Это была его законная внеочередная доля. Все это знали и считали своеобразным ритуалом. Вот и Чупа насмотрелась, как мы расстёгиваем молнии, и в нужный момент сделала это сама.
   - До чего умная собака! - сказала Марина. - А понравился вашим Петровичам и Сергеичам её ошейник?
   Я была убеждена, что они не обратили внимания на собачий ошейник, но не хотелось огорчать Марину.
   - Конечно, понравился, - согласилась я. - А Николай очень внимательно его рассмотрел.
   Марина самодовольно улыбнулась.
   - А какой к нему будет поводок! И ещё цепочка! Ты уверена, что попонка ей не нужна? А если мороз грянет больше двадцати градусов?
   - Гуще будет шерсть, - сказала я. - А если ударит мороз в тридцать градусов, тогда обвяжешь вокруг неё какой-нибудь платок, и хватит с неё.
   Марина задумалась и мечтательно улыбнулась.
   - Ох, девочки, какие же там симпатичные мисочки! Я вот только не решила, что выбрать. Мне понравилась голубенькая с розовыми и сиреневыми цветочками, но хороши ещё синяя, зелёная и жёлтая. Можно, конечно, купить их все, а применять по очереди, так что проблемы в этом нет. Но вот попонка... Хорошо, обойдёмся без попонки... А там ещё есть очень красивая... Как это называется? Такая сбруя, которую надевают, чтобы не за шею вести собаку, а за туловище.
   Как это всегда бывает, у нас с Аней мгновенно вылетело из головы название этого предмета.
   - Как же это? - простонала Аня, силясь вспомнить. - Крутится в голове, а не могу ухватить. Обычно надевают на маленьких собачек. Мила, ты у нас собачница, ты обязана это знать.
   - Я знаю, только не могу сейчас вспомнить. Тоже в голове крутится, а в руки не даётся. Дайте сосредоточиться.
   Я применила свой излюбленный метод, мысленно проговаривая по алфавиту каждую букву и прислушиваясь к себе. "А". Нет, это слово явно не на "а". "Б"... Когда я дошла до "Ш", в голове прояснилось.
   - Шлейка, - сообщила я.
   - Да, верно! Шлейка! - подхватила Аня.
   - Так вот, - продолжила Марина. - Там продаются самые разные шлейки. Я присмотрела одну, но не знаю, как к этому отнесётся Мила.
   - Купи, - пожала плечами я. - Собака послушная, не будет рывком сдёргивать тебя с места. Только сними с Чупы мерку, а то выберешь какую-нибудь сверхдорогую вещь, а она будет или мала, или велика.
   Марина обрадовалась. Похоже, Чупа стала для неё игрушкой, которую можно одевать в разные красивые вещи и кормить из особых мисочек. Но это всё же лучше, чем метаться по гигантской квартире, не зная, чем себя занять и чем ублажить. Аня на эту проблему смотрела по-другому.
   - Начинается! - заговорила она вдруг ворчливым тоном. - Моя собачка поела сегодня из голубенькой мисочки, а молочко я ей поставила в жёлтенькой. Ах, не оскорбится ли она от того, что они не из одного сервиза?
   Мы хохотали до упаду, а Аня продолжала.
   - Ты познакомишься со всеми окрестными собаководами, такими же чокнутыми, какой скоро станешь сама, так что вы будете друг перед другом хвастаться, чья собачка лучше одета, у кого дороже поводок... Как те полоумные старухи в советские времена. Помните? Занимают очередь задолго до открытия магазина и ждут, когда привезут свежее мясо. Людям в очереди приходится стоять, а они собак кормят всякими вырезками.
   Не знаю, с чего вдруг от полного счастья она перешла на ворчание, но, видно, и правда, природа не терпит пустоты и, наградив одним, потом неизбежно наделяет противоположным.
   - Ты чего разворчалась, как старая бабка? - спросила я. - Чем тебе те старухи помешали? Они ведь тоже в очередях выстаивали, да ещё в каких! Я, например, редко отстаивала очереди. Я обычно приходила к концу дня, когда покупателей почти не было, и всё, что нужно, приобретала очень быстро. И масло, и мясо, и ту же колбасу. Люди за этим маслом стояли в очереди больше часа, а я покупала свободно. А те старухи жили на пенсию, никаких заоблачных средств у них не было. Что делать, если люди одиноки? Одни превращаются в нытиков, озлобляются, иссушаются душой, с головой уходят в религию, так что становятся чуть ли не одержимыми, а другие всю любовь сосредотачивают на животном и начинают его баловать. Помните, как они друг перед другом хвастались? "Моя Венерочка такое есть не будет. Она ест только бефстроганов". - "А моя Пусенька ничего не ест, кроме вырезки"... Эти старухи сами не поедят, но своих любимцев накормят деликатесами. Может, это была у них единственная радость. Что ж ты на них вдруг взъелась? Не беспокойся, во времена перестройки их Венерочки и Пусеньки прекрасно поедали всё малосъедобное, что удавалось добыть.
   Аня потрясла головой.
   - А правда, что это на меня вдруг нашло? - удивилась она. - Кстати, почему в советское время были такие очереди? Вроде, продукты завозили в достаточном количестве, больше даже, чем теперь...
   - Намного больше, - подхватила Марина. - Сейчас одни и те же торты лежат месяцами, пока их кто-то купит, ведь срок хранения у них почти не ограничен. А раньше? Три дня, по-моему, был срок хранения? Или два? Указывали не только дату выпечки, но и час. Ещё какой-то номер печатали, не то цеха, не то чей-то ещё, ну, чтобы можно было написать жалобу и указать виновного в халтуре. И люди раскупали эти торты мгновенно. Я помню, торты закончатся, очередь ждёт, потому что следующая машина должна вскоре подъехать. И покупали не один торт, а по два-три сразу.
   - Было дело, - мечтательно произнесла Катя. - А какие вкусные были!
   - Мне кажется, - заговорила я, - очереди возникали из-за того, что, во-первых, покупали больше, во-вторых, каждый кусок колбасы взвешивали, притом взвешивали точно. Сказали "триста граммов", ровно триста граммов и взвешивали. Довесок положат, кусочек от него отрежут, снова взвесят, доложат меньший, пока весы не покажут точно триста граммов. Представляете, какие толпы бы выстраивались в наших магазинах сейчас, если бы непривычным к этому продавцам дали задание взвешивать продукты старым способом? А если человеку надо и триста граммов колбасы, и двести - масла, двести пятьдесят - сметаны, сыру - двести граммов, да ещё масла селёдочного сто граммов...
   - Было ещё солёное масло, - вспомнила Аня. - И шоколадное было. Я помню, что сама покупала по три вида масла сразу.
   - Вот-вот, - подхватила я. - И фруктовое одно время было. А всё это надо было точно взвесить и по отдельности. Аня, ты сама же очереди и создавала. Пока с тобой провозятся, минут пятнадцать пройдёт, ведь не тремя видами масла ты ограничивалась, а брала ещё чего-нибудь.
   - Конечно. И колбасу двух видов, и ветчину... Какая ветчина была!
   - Натуральная, - ответила Марина. - Зачем вспоминаете? Слюнки текут.
   - Но в других городах ничего этого не было, - сказала Катя. - Помните колбасные очереди?
   - Я не знаю, - честно призналась я. - Мы часто путешествовали с родителями. Побывали во многих городах и нигде не голодали. Не было колбасы и мяса, потому что они продавались по карточкам, зато были куры, пельмени, котлеты, рыба, молочные продукты. Нигде мы не испытывали трудностей с едой. Мне кажется, людям в этих городах хотелось чего-то другого. Знаете ведь, что запретный плод сладок. Вот и им казалось, что колбаса, которая выдаётся по карточкам, а в Москве лежит в свободной продаже, лучше, чем куры и рыба. Если было бы наоборот, то есть карточки ввели бы на кур или пельмени, а мясо продавалось бы свободно, то очереди бы стояли за курами и пельменями.
   - Возможно, - согласилась Марина. - Ведь далеко не все приезжали в Москву за продуктами. Большинство людей жили на местных кормах, которые продавались в их магазинах, и не жаловались. Я, как вспомню, что автобусы приезжали с мешочниками, так даже противно становится.
   - Я как-то четверостишье сочинила про них. Давно, конечно, в ранней юности.
   - Какое? - заинтересовалась Марина.
   - Сейчас. М-м-м... Вот. Оно даже название имеет. "На мешочников, лезущих без очереди".
   - Лезли, - согласилась Аня. - Само стихотворение читай.
   - Холодный ветер или штиль,
   Дождь или снег сверкает...
   Неугомонный человек,
   Куда ты прёшь, не знаю!
   - Хорошо, - одобрила Марина, смеясь.
   - Перейдём от еды к технике, - предложила я. - Сейчас везде ставят кассовые аппараты. Они и взвешивают, и сразу выдают цену, и складывают сами стоимость покупок, а кассиру остаётся только прочитать конечную сумму. А раньше? Я ещё застала времена, когда кассиры считали на счётах. Попробуйте все покупки, которые делала Аня, причём, в разных отделах, высчитать на счётах. И ведь как быстро у них это получалось! Но это было в раннем детстве...
   - Не в таком уж и раннем, - сказала Марина.
   - Пусть. Потом кассы были полуавтоматические, но всё равно считать приходилось. Помните, нам давали чеки, а копии чеков накалывали на острые штырьки на подставках? Если покупатель приходил с жалобой на то, что его обсчитали, кассу могли закрыть и проверить.
   - Были, - вспомнила Аня. - Очень острые концы были у этих штырьков. Я ещё опасалась, что на них сами же кассиры наколются.
   - А вы удивляетесь, почему при той чудо-технике были очереди! Продавцов было мало, вот в чём дело. И выматывались они, конечно, за такой нечеловеческой работой сильнее заезженных кляч; наверное, поэтому многие и были злыми и грубыми.
   - Не все, - возразила Марина. - Около нашего дома был очень славный магазинчик, так там были вежливы.
   - От человека зависит, - решила Катя. - Были и приятные продавцы, были и грубые. Если есть в человеке грубость, она выплёскивается на покупателя. Да, права Мила, работа у них была адская. Ни минуты отдыха. Ведь двигались очень быстро. Руки так и мелькали, а иначе не успеют обслужить, очереди ведь выстраивались большие. У них, вроде, были... Как это? Пересменки, что ли? Короче, они сменяли друг друга, но всё равно темп был бешеным. Наши медлительные продавцы по сравнению с ними просто отдыхают. Продукты в основном все развешены и упакованы, а им остаётся только итог читать.
   - У нас в "Пятёрочке" редко покупают на развес в колбасном отделе, - сказала я. - Но и то, пока дождёшься, пока достанут из холодильника кусок, пока отрежут, пока положат на весы, наклеят бумажку, которую весы тут же выдают, столько времени проходит, что в старые времена такого продавца давно бы уволили.
   - А не пора ли нам подкрепиться? - спросила Катя.
   - По-моему, пора, - решила Аня. - От таких разговоров аппетит разгорелся.
   - Только учтите, что я готовила не из советских продуктов, на которые были ГОСТы, а из того, что вы мне приносите с рынка, - предупредила Катя.
   - Недостаток качества компенсируется умелым приготовлением, - сделала ей комплимент Марина.
   Катя была польщена.
   - Тем более что зелень, салат и редиска у меня натуральные и выращены без химикатов, - добавила Марина.
   - Они у тебя очень вкусные и крупные, - похвалила я.
   - Да, я очень ценю Михал Михалыча. Правда, иногда у него случаются запои, а с окном он меня уже достал.
   Как же хорошо мы провели эти несколько дней! Как только выяснилось, что деньги не пропадали, Марина почувствовала радость от того, что не надо продавать квартиру, а мы - что не надо никого подозревать. Счастливые светлые дни. Даже к тому, кто был на чердаке, мы как будто бы начали привыкать. Во всяком случае, прежняя острота впечатлений ослабла. Жаль, что счастье, или хотя бы спокойствие, не может длиться вечно.
   После обеда Марина отправилась проверять, как работают строители. По-моему, её первоначальный интерес к хозблоку значительно угас. Самый его пик пришёлся на фундамент, а когда вырос каркас и стал закрываться брусьями, она уже лишь из чувства долга следила за стремительным ростом своего ненужного нового жилья. По мне, так самое интересное заключается как раз в расположении комнат, хорошо сделанных перегородках, тщательно пригнанных окнах и дверях, аккуратно прибитых внутри досках, а Марина, так сказать, смотрела или, вернее, "зрила", "в корень", то есть больше всего заботилась о фундаменте. Я не застала время, когда его укладывали, но зато видела, в какое бешенство приходила хозяйка, когда кто-то лишний раз проходил по огороженному им участку. Если и погибший Сергей с такой же страстью относился к его заливке, то я не удивляюсь, что у них вышла серьёзная размолвка с рабочими.
   - Не забыла, что в три нас будет ждать Николай? - спросила Аня.
   - Не забыла, - ответила я. - Время ещё есть, так что поработаю.
   - Охота в отпуск сидеть и что-то строчить! - удивлялась Катя. - И ладно бы ты при этом отдыхала, но я же вижу, что ты устаёшь.
   - А когда ещё писать? - возразила я. - Когда учебный год, то не до работы. Там всё время и все нервы забирает школа.
   Я заставила себя с головой уйти в проблемы моих героев, поэтому отвлеклась от них только тогда, когда Аня сообщила, что надо идти на условленную встречу.
   - Счастливые! - вздохнула Катя. - А я со своим синяком вынуждена сидеть дома. Хорошо хоть, Чупа со мной останется.
   - Будто ты до синяка выходила из дома, - фыркнула Аня. - Мы тебя всего один раз вытянули на рынок. Ты как влюбилась в эту кухню, так из неё не вылазишь.
   "Шкелет" продолжал лицемерно вздыхать, за коим занятием мы его и оставили.
   Николай уже поджидал нас у конца улицы.
   - Вы без собаки? - первым делом спросил он. - А я на всякий случай захватил с собой верёвку, чтобы её привязать, если будет лазить по чужим сумкам.
   - Шманать, - уточнила Аня.
   - Если выражаться деликатно, - вставила я. Именно потому её и не захватила, - объяснила я. - Кроме чужих сумок у неё там не будет никаких развлечений.
   Мы неторопливо пошли по дороге.
   - Николай, а Петрович, правда, повар? - спросила я.
   - Самый натуральный. Работает шеф-поваром в каким-то престижном ресторане.
   - Но он же не толстый, - удивилась Аня.
   - Не всем же поварам быть толстыми, - засмеялся Николай. - Он... нет, не тощий, а, скажем так, стройный повар.
   - Судя по пирогу, хороший повар, - сказала Аня. - Ему бы познакомиться с Катей, она тоже прекрасная повариха и готовить любит.
   Николай бросил на неё быстрый взгляд, хотел что-то сказать, но промолчал.
   - Михаил, то есть Лексеич, художник, мы это знаем, - продолжала я. - Мы видели картину, над которой он работает.
   - И сегодня ещё увидим, - напомнила мне Аня.
   - А кем работает Михалыч? Он шофёр?
   - Нет, шофёр у нас Сергеич, а шофёрскую фуражку он подарил Михалычу, потому что тот о ней мечтал. Михалыч работает химиком в каком-то научно-исследовательском институте. Нас, рыбаков, здесь вообще-то больше, просто кое-кто в отъезде. Когда все в сборе, то нас набирается аж девять человек.
   Аня тут же вспомнила, что вновь выиграла состязание, и гордо вскинула голову.
   - Наконец-то вы стали сами собой, Аня, - отметил Николай. - А то на рыбалке вы были так печальны, что я даже испугался, не стряслось ли у вас чего. Кстати, давно не спрашивал вас о вашем призраке. Как он поживает?
   - Притих, - ответила Аня, украдкой показав мне, что её игра в "интересную женщину" удалась. - Сегодня ночью он вообще молчал и не царапался. Такая была тишина, что даже тревожно как-то.
   По внезапно изменившемуся выражению её лица я поняла, что она вспомнила про наш утренний разговор о моём кошмаре, так что, когда мы останемся одни, мне не избежать расспросов.
   - Может, теперь ваш полтергейст закончился? - выразил надежду Николай. - Невозможно всё время жить в таком шуме.
   - Шуме! - вспыхнула Аня. - Хорошо, если это будет просто шум. А вдруг ЭТО когда-нибудь вырвется на свободу? Мы же не знаем, кто там воет, ревёт и бьётся.
   И опять я поняла Николая. Он, конечно, сочувствовал нам, но отвлечённо, потому что так до конца и не мог осознать, что мы на самом деле переживаем весь этот ужас с существом на чердаке.
   - У нас окно так и разбито, - сказала Аня. - Михал Михалыч, который работает у Марины садовником, сколько раз предлагал вставить новое, но Марина отказывается, потому что боится, как бы то, что происходит на чердаке, не перешло в жилые комнаты. А у неё на чердаке портятся от дождя дорогие вещи.
   - Как бы мне хотелось туда пробраться! - мечтательно проговорил Николай. - Хоть ненадолго. Это же неестественно, что вы почти каждую ночь слышите там какой-то шум и вой.
   - Не только ночью, - возразила я. - Днём ОН тоже не таится. Но на чердак вам не пробраться, потому что даже Михал Михалыч не может этого сделать. Марина не разрешит.
   - А если потихоньку? - спросил Николай. - В тайне от Марины.
   Будь я хозяйкой в этом доме, то, наверное, согласилась бы, но я не была там хозяйкой, поэтому считала нечестным тайком впускать в дом человека, чтобы он проник в тайну запертого чердака.
   - Я бы с удовольствием, но без разрешения Марины не могу вас туда провести, - с сожалением сказала я.
   Я тут же вспомнила, как в моём сне Николай с неподвижным лицом шёл к чердаку, чтобы отпереть его, впустить туда Чупу и уйти. И приснится же такое! Вот идёт сейчас с нами приятный человек, нисколько не похожий на себя в этом кошмаре.
   - Может, спросить у Марины? - предложила Аня. - Николай вместе с Михал Михалычем поднимутся на чердак и разберутся, в чём там дело. Разом покончим со всей этой историей, а то вдруг призрак не уймётся и после сорока дней? Мы не сможем жить там вечно, а Марине будет страшно одной.
   Почему-то мне казалось, что Марина на это не согласится. Слишком уж она боялась этого чердака.
   - Можно, конечно, попробовать ей это предложить, - сказала я.
   Мы пришли на пляж и выбрали место в приятной полутени. Николай расселил какое-то полотнище, по-моему, старое, очень лёгкое покрывало, и мы расселись на нём со всевозможными удобствами. Николай вновь принялся рассказывать про свой завод, и мы от души веселились.
   - Здравствуйте, - раздался над нами знакомый голос.
   Оказывается, "партнёр" тоже загорал на пляже и теперь подошёл к нам.
   - Здравствуйте, Пётр, - приветствовали мы его.
   - Я слышал, что вы опять отличились на рыбалке, Аня, - сообщил он.
   - Всего одна рыбёшка, - скромно ответила она.
   - Но зато самая крупная, - уточнил Николай.
   - Из двух выловленных, - добавила я. - По-моему, в этой речке всего-то рыбок десять.
   - Если бы было десять, то хватило бы на всех рыболовов, - возразил Пётр. - Даже с избытком. Но было поймано всего две рыбы.
   - Это он от зависти, - объяснил Николай. - Сам ловить не хочет, а что другие ловят и, главное, вылавливают, его задевает. Предлагал же идти с нами.
   - Мне такие занятия не по душе, - признался Пётр. - Я с утра кое-какое дельце обделал, что сулит неплохую прибыль. Марина, как совладелица фирмы, будет довольна. Что, если я к вам зайду вечерком?
   Я пожала плечами. Петру надо было бы спросить не у нас, гостей, а у хозяйки.
   - Наверное, Марина не будет против, - сказала Аня.
   Николай вскинул голову, словно ему в голову пришла какая-то мысль, но он промолчал.
   - А почему я всё время вижу вас только вдвоём? - спросил Пётр. - Ваша подруга никогда не выходит с участка?
   - Она стесняется синяка, - объяснила Аня.
   Я решила объяснить всё самым тщательным образом, чтобы ни малейшая тень не падала на Катю. Я уже рассказывала историю синяка Николаю, но тот мог не передать её своему приятелю или передать слишком кратко.
   - У соседей Марины очень неприятные дети. Они увидели, что Катя сидит в шезлонге, и ничтоже сумняшеся кинули в неё камнем. Не думаю, что они очень уж меткие камнемёты, но на этот раз камень угодил Кате прямо в голову, ещё бы чуть-чуть - и в висок.
   - Вы вызывали милицию? - спросил Пётр. - Я слышал разговоры.
   Я не знала, стоит ли рассказывать правду, но и в дело с вызовом милиции впутываться не хотелось. Решат ещё, что мы какие-то сквалыги, скандалисты, по малейшему поводу обращающиеся в милицию.
   - Мы бы вам рассказали, - нерешительно сказала я, - но только при условии, что кроме вас двоих, ни одна живая душа об этом не узнает.
   Пётр, всё это время стоявший перед нами, сел рядом. Его голая грудь представляла разительный контраст с заросшим Николаем. Тот, наверное, тоже об этом подумал, потому что покосился на приятеля.
   - Клянусь, ни одна живая душа не узнает, - торжественно сказал Пётр.
   - А я клянусь, что и полуживая тоже не узнает, - в тон ему проговорил Николай.
   - Моё уменьшительное имя Мила, - начала я, - но полное имя не Людмила, как все думают, а Милица. После всего случившегося Марина попыталась объясниться с соседкой, но та была агрессивно настроена и, кроме ругани (со стороны соседки, конечно), ничего не получилось. А утром, уходя на работу, Марина мне крикнула, чтобы я не забыла позвонить моим родителям. Я-то знала, что она имела в виду, а соседка только и услышала: "Милица, позвони!" Нечистая совесть подсказала ей "милицию". С этого и пошло. Мы, конечно, не стали разубеждать её, наоборот, ещё и пригрозили ей, так что сейчас детей увезли от греха подальше, а соседка всячески нас ублажает, даже недавно пригласила на пирог. Мы поддерживаем её надежду, что если всё с Катиным глазом будет в порядке, то мы заберём заявление из милиции. Пусть потрясётся от страха ещё немного, это пойдёт ей на пользу. Может, возьмётся, наконец, за воспитание своих детей, а то они в следующий раз кому-нибудь точно в висок попадут или в глаз.
   - А я-то удивлялся этой истории с милицией! - признался Пётр. - Я заметил, что Марина очень боится милиции, даже пугал её тем, что найму частного детектива, когда думал, что деньги украдены. До сих пор жалею об этом.
   - Вам повезло, что люди по привычке реагируют на слово "милиция", - сказал Николай, с наслаждением выслушавший нашу историю. - Когда привыкнут к полиции, то такой ошибки не случится.
   - Да, повезло, - согласилась Аня, смеясь при воспоминании, как угождала нам грубая по природе Таня.
   - Ладно, пойду я, - решил Пётр, вставая. - Так что передайте Марине, что я зайду.
   Он махнул нам рукой и удалился, а Николай выразил свои мысли вслух:
   - Гладенький весь, а я заросший, как обезьяна.
   Мы сейчас же вспомнили первоначальное прозвище, которое ему дали, Орангутанг, и чуть не засмеялись.
   - Не расстраивайтесь, - фыркая, сказала Аня. - По сравнению с Сергеем вы лысый.
   - Почему это? У него только здесь и здесь росли волосы, да ещё здесь немного, а меня ими Бог не обидел.
   Сначала до нас не дошёл истинный смысл его слов, а потом над нами с Аней словно гром ударил среди ясного неба. Выходит, тот человек, растерзанный собакой, не был Сергеем?
   - Что такое? Я что-нибудь не то сказал? - неуверенно спросил Николай, обеспокоенный нашей реакцией.
   Я попыталась улыбнуться.
   - Ничего, просто вы смешно сказали про Петра. "Такой гладенький, а я заросший, как обезьяна". Кстати, откуда вы знаете, что Сергей не был таким уж обросшим?
   - Так Сергеич говорил. Они-то с Михалычем его видели. По вашей просьбе, Мила, я их так подробно обо всём расспросил, так вник в эту историю, словно всё видел своими глазами. Он был заросшим, но не так, как я, а в меру.
   Я перевела разговор на другой предмет, а то по виду Ани сразу можно было догадаться, что нас что-то взволновало. Николай неожиданно легко пошёл мне навстречу и не стал продолжать тему о Сергее. Так мы и просидели ещё с час, непринуждённо, или почти непринуждённо, беседуя. Любезность нашего постоянного спутника распространилась на то, чтобы проводить нас до нашей улицы.
   - Завтра в обычное время я вас жду, - предупредил он.
   - Ясно. Будем, - ответили мы.
   Когда мы с Аней отошли на достаточное расстояние от конца улицы, то остановились. Мы не могли сразу вернуться домой, не обсудив открытие.
   - Это прямо как удар, - призналась Аня. - Говорят ведь "как обухом по голове", вот и у меня так.
   - Наверное, обухом болезненнее, но не так ошеломляюще, - решила я. - А может, и не болезненнее. Ударят - и всё, нет человека.
   - Это смотря как ударить, - возразила Аня. - Если сильно, то и вопросов никаких, а если легонько...
   - Сложно ударить обухом топора, не убив. Замахнуться, ударить, но в последний момент удержать топор, чтобы не вышло слишком сильно?.. Не знаю, кто на такое способен. Здесь ведь ещё надо рассчитать расстояние... Слушай, а почему мы вдруг заговорили о топоре? У нас такая новость, от которой на ногах еле держишься. Я сейчас прямо как в тумане. Не знаю, как у меня сил хватило продолжать болтать с Николаем.
   - Болтала ты, по-моему, с удовольствием, - каверзно заметила Аня. - Не знаю, что и подумать теперь. Выходит, раз у того, которого загрызла собака, было не так много волос на груди, то это не Сергей?
   - Выходит, так. Рано мы радовались.
   - И что дальше? - растерянно спросила Аня.
   - Дальше надо подумать, что всё это может означать.
   - Давай, Мила, думай и рассуждай, а я послушаю и внесу исправления. Ты умеешь всё раскладывать по полочкам.
   - Хорошо, - согласилась я. - Итак, что мы имеем?
   - Человека, которого загрызла собака.
   - Сегодня мы узнали, что этот человек не Сергей. Возникает вопрос: каким образом Марина опознала в нём своего мужа? Сделала она это случайно или умышленно?
   Аня болезненно сморщилась.
   - Самое приятное объяснение было бы таким, - продолжала я. - Марина ожидала мужа, услышала, что кого-то загрызла собака, и пришла посмотреть. Было темно, а она была взволнована, к тому же собака основательно потрудилась над телом, так что всюду кровь и покусы. Возможно, Марина не могла разобрать, Сергей перед ней или нет, но так как он не пришёл в нужное время, она и решила, что это он. Наверное, она была в таком нервном перенапряжении, в таком полуобморочном состоянии, что плохо соображала, что происходит. А человек после смерти иногда так меняется, что его даже целого, без ран, не могут узнать родственники.
   - Правильно! - обрадовалась Аня. - А если на нём была одежда, похожая на одежду Сергея, то его и вовсе легко спутать.
   - Тем более что не одежда, а клочья, ведь, раз можно было рассмотреть его тело, то одежда с него была содрана.
   - По-моему, это правильное объяснение, почему Марина узнала в том человеке Сергея, - сказала Аня. - Это мужики рассмотрели тело в подробностях, даже трогали его, чтобы проверить, жив он или нет.
   - А как же примета, по которой его опознали?
   - Какая? - Аня была настолько удовлетворена таким простым объяснением, не ставящим под сомнение добропорядочность нашей подруги, что совершенно забыла об этом.
   - Марина опознала его по родимому пятну в виде лилии.
   Но на Аню этот аргумент не произвёл никакого впечатления.
   - Мало ли у людей родимых пятен! Она сказала, что у мужа на груди родимое пятно, врач или кто-то ещё посмотрел и нашёл его, а в виде чего оно, в виде лилии, розы или просто непонятной фигуры - это же от воображения зависит. Марина усмотрела в пятне мужа лилию, а кто-то скажет, что это морда поросёнка.
   Как ни был драматичен предмет нашего разговора, но мы не удержались от смеха.
   - Да, наверное, ты права, - согласилась я. - Может, родимое пятно и было решающим аргументом в опознании. Марина узнала, что пятно есть, и всякие сомнения, если они были, у неё рассеялись.
   - Вот и хорошо! - сразу успокоилась Аня. - Теперь можно выбросить это из головы и больше не вспоминать.
   Она была так рада, что не подумала о самом главном.
   - Аня, ты забыла об одной вещи.
   - Какой ещё вещи? Мила, как ты любишь всё усложнять! Сейчас начнёшь: во-первых, если бы... во-вторых, возможно такое...
   - А нам именно этим и придётся заняться, - подтвердила я. - Ты забыла, что раз погибший не был Сергеем, то возникает вопрос: а где же он?
   Аня раскрыла рот, закрыла его и судорожно глотнула.
   - А где же он? - не то просто повторила, не то спросила она.
   - Вот это нам и надлежит выяснить хотя бы для себя. Жив он и просто скрывается или мёртв? Если жив, то знает ли об этом Марина? По какой причине он может скрываться? Если мёртв, то, опять-таки, известно ли это Марине? Честно скажу, что я не особо раздумывала бы над всем этим, если бы деньги из офиса Петра пропали. Я сразу же заподозрила бы, что их украл Сергей и скрылся, поставив об этом в известность жену или не поставив. Только, мне кажется, не такая это была сумма, чтобы скрываться. Раз Марина могла бы расплатиться, продав квартиру, то Сергею не было смысла пускаться в бега.
   - Может, он решил изменить жизнь, - предположила Аня. - Кто его знает? Может, у него была ещё одна семья, и он решил таким образом расстаться с Мариной. Деньги есть, а потом вторая жена или дети объявились бы и заявили бы права на часть имущества.
   - Возможно, - согласилась я. - Но, поскольку деньги не пропадали, Сергей не мог скрыться с ними.
   - А если он скрылся без них? - предположила Аня. - С Мариной у них были нелады, он и сбежал от неё. Возможно, он утаивал от неё большую часть денег и подкапливал их, а в тот вечер возвращался домой, увидел, что человека загрызла собака, сообразил, что на нём одежда такого же цвета, что у него, так что жена решит, что это он, и пустился в бега. Потом вторая жена или дети вытребовали бы половину, а то и больше наследства.
   - Не проще ли развестись? - засомневалась я. - Скрываться, жить под чужим именем... При разводе имущество бы поделили, так что меньше половины он всё равно бы не получил. Так стоит ли затевать всю эту кутерьму?
   - Наверное, не стоит, - подумав, ответила Аня. - Вот если бы того человека просто убили, то я бы решила, что это мог сделать Сергей, а потому и скрылся.
   - Да, под собаку не подделаешься, даже если ты вампир, - согласилась я. - Помню, был фильм, где сумасшедший убивал людей огромными челюстями какого-то зверя, но вряд ли у Сергея были с собой такие приспособления.
   - Что же остаётся? - растерялась Аня.
   - Определить, жив ли он или нет, а также, известно ли об этом Марине.
   - У меня всё в голове перепуталось, - призналась моя подруга. - Я сейчас ничего не могу сообразить.
   - Я тоже. Вертятся какие-то мысли, но вразбивку. Разброд и шатание. У меня к тебе такое предложение: давай пока примем вариант, что Марина была искренне убеждена, что на дороге лежит тело её мужа, а сами будем потихоньку обдумывать другие возможности. Потом, когда в голове всё уляжется, мы ещё раз всё обсудим. Можно вечером, когда мы останемся одни, взять ручки и бумагу и составить схему вероятных событий. Потом сверим, что у кого получилось, и постараемся придти к какому-то заключению.
   - И ещё не забудь про чердак.
   - Да, там творится что-то непонятное. Но не Сергей же там, надеюсь? Разве что он сошёл с ума, и его там заперли. А зачем? Легче сдать его в сумасшедший дом.
   - А если он не сошёл с ума? - спросила Аня.
   - Тогда он бы нашёл способ освободиться. Там полно вещей, так что он мог бы открыть дверь, сломав замок, подпилив её или просто вышибив. Да и не выл бы он и не ревёл, а кричал.
   - А если у него заткнут рот?
   - Столько времени? - удивилась я. - Да любой человек давно бы умер. Нет, там или реальная собака, или... призрак, как ни крути.
   - Можно сойти с ума, - решила Аня.
   - Успокойся и помни, что Марина, действительно, скорее всего ошиблась, приняв того человека за своего мужа. А исчезновение Сергея могло просто совпасть с гибелью несчастного. Бывает всякое стечение обстоятельств, притом чаще, чем мы можем думать. Я в Москве смотрю иногда "Суд присяжных", так там по пятницам выбирают дела, которые оставляются на пересмотр и доработку, а потом показывают, как защитники начинают вести собственное расследование. Так там выплывают такие стечения обстоятельств, о каких только в романах Агаты Кристи прочитаешь.
   Успокоив сами себя, мы пришли домой.
   - А я уже погуляла с Чупой, - встретила нас Марина. - Непривычно гулять с собакой, но приятно.
   Чупа встретила нас с вежливой радостью. В отсутствии новой хозяйки, она проявляла больше дружеских чувств.
   - Мы немного посидим, а потом опять уйдём, - предупредила Аня. - Нам надо будет ещё проведать Михаила. Наконец-то он появился!
   Катя улыбнулась.
   - Вы, девочки, ведёте активную светскую жизнь, - сказала она. - С утра у вас одно мероприятие, после обеда - другое, а ближе к вечеру - третье.
   - Ой, чуть не забыла! - спохватилась я. - Вечером предстоит четвёртое мероприятие, а в нём будете участвовать все вы. К нам в гости опять придёт Пётр.
   - Так... - сказала Катя, что-то прикидывая в уме.
   - Он к нам подошёл на пляже и сообщил, что зайдёт, - объяснила Аня.
   Марина обхватила ладонями морду Чупы, поцеловала её и засмеялась. Мы с Аней понимающе переглянулись. Ясно было, что она понимает причину столь частого появления здесь "партнёра" и очень этим довольна. Что ж, она вдова... Если вдова.
   Когда мы с Аней вышли из дома, чтобы навестить Михаила, я сказала:
   - Марина так обрадовалась визиту Петра, что это означает, что она убеждена в смерти своего мужа.
   - Значит, она искренне ошиблась при опознании, - оживилась Аня.
   - Или просто знает о смерти Сергея, - окатила я её холодной водой. - Нельзя отбрасывать и такую возможность.
   - Давай до вечера об этом не думать, - предложила Аня. - Сейчас мы всё равно ничего не решим, а мне надо подготовиться к встрече с Михаилом. Лично я убеждена, что Сергей каким-то образом погиб, может, попал под машину в Москве и был похоронен потом как неопознанный труп, а Марина подумала, что его загрызла собака. И ни слова об этом, потому что я собираюсь.
   - Куда?
   - Собираюсь с силами и мыслями. Как актриса. Иначе говоря, вхожу в роль.
   Я вспомнила, как она вела себя на пикнике, и предложила:
   - Сыграй сейчас саму любезность и благовоспитанность. Пусть он поймёт, что ты рада его видеть.
   - Сыграю, - легко согласилась Аня. - Я уже так приноровилась играть, что мне ничего не стоит сыграть любую роль. Хорошо, буду радостной и благовоспитанной.
   Михаила мы застали на его прежнем месте.
   - А, Аня, Мила! Хорошо, что вы пришли, потому что завтра я меняю дислокацию. Сегодня я заканчиваю картину, а завтра перехожу к тому маленькому прудику... Ну, где большую собаку выпускали. Навещайте меня там, а то мне будет одиноко.
   - Как же вы там будете работать? - без всякой игры, совсем по-человечески спросила Аня. - Вы не боитесь, что на вас бросится собака? Наверняка, эта женщина продолжает её выгуливать без поводка и намордника.
   - Думаю, что не она одна, - согласился Михаил. - Но, во-первых, искусство требует жертв...
   - Может, всё-таки обойтись без жертв, тем более, человеческих? - спросила я. - Перевес в силах явно на стороне собаки.
   - Обойдёмся без жертвоприношений, если вы так хотите, - уступил художник. - Я так рассудил, что, увидев меня, никто не будет выпускать собак. Они выпускают их, когда думают, что никого нет поблизости. Посмотрите на мою картину. Неплохо, а?
   Я подумала, что во времена Ивана Грозного это творение потрясло бы Россию и считалось величайшим шедевром, но в наше время оно не впечатляет.
   - Очень красиво, - сказала я.
   - Красиво?! - воскликнула Аня. - И только-то! Да это великолепно! Вы, Михаил, невероятно талантливы! Вы, конечно, выставите её на выставку?..
   Теперь моя самодеятельная актриса пустилась в другую крайность и принялась восторгаться работой Михаила и им самим. Лучше бы она продолжала играть грусть и меланхолию. Это выглядело странно и глупо, но не так утомительно.
   Не знаю, как воспринял её похвалы Михаил, возможно, как автор только что законченной картины он и ждал именно этого, но мне как стороннему наблюдателю игра Ани казалась слишком неестественной.
   - Так что завтра я буду вас ждать у того пруда, - напомнил Михаил, когда мы начали прощаться.
   Он выглядел очень довольным, поэтому можно было надеяться, что чрезмерное усердие Ани казаться радостной не бросилось ему в глаза.
   - Какой замечательный человек! - всё твердила моя подруга, пока мы шли домой. - Я так счастлива, Мила! Так счастлива!
   Я вновь не могла ей сказать, чтобы она в обществе Михаила не вдавалась в крайности и в следующий раз не олицетворяла собой всю скорбь земную или не излучала внеземное счастье.
   Когда мы вернулись к Марине и Кате, мы, как это ни странно, совсем не думали об открытии, обрушившемся на нас на пляже. Аня, понятно, была под впечатлением встречи с художником, а на себя я могла только удивляться. Наверное, я была слишком потрясена, и сознание на время отключило те функции мозга, которые должны были реагировать на всё новое и неожиданное. Мне кажется, что я не смогла бы ни удивиться чему-либо, ни испугаться.
   Катя возилась на кухне, готовя угощение для гостя, а Марина полулежала на диване рядом с Чупой и рассеянно гладила её уши, думая о чём-то своём.
   - Как Михаил? - спросила она.
   - Прекрасно! - оживлённо заговорила Аня. - Он закончил картину. Прекрасная картина! Может, краски чуть ярковаты и не так хорошо выписаны детали, но всё равно это настоящий шедевр!
   - А знаете, мне хотелось бы его увидеть, - задумчиво сказала Марина. - Можно будет как-нибудь пригласить его в гости.
   - Правильно, - согласилась я. - В домашней обстановке ему будут ещё лучше видны достоинства Ани. Надо же её выдать когда-нибудь замуж.
   - Выдадим. И не только Аню выдадим, а кое-кого ещё.
   - Верно, - обрадовалась Аня. - Пусть Мила выходит замуж за Николая.
   - Не собираюсь, - отказалась я. - И Николай тоже вряд ли собирается. Нам приятно гулять вместе, только и всего. Ему, наверное, нужна компания на утро, вот он и выбрал нас, сначала чтобы шпионить за нами, а потом понял, что мы не только источник информации, но и приятное общество. Но это на даче, а в Москве у него иной распорядок дня, работа, другие знакомые и другие интересы. Там он про нас и не вспомнит.
   Марина таинственно улыбнулась.
   - И к тому же мы ничего о нём не знаем, - сказала я. - Мы видим, что он приехал погостить к другу один, а может быть, у него есть жена, которая поехала на это время к подруге.
   У Ани вытянулось лицо.
   - Так мы и про Михаила ничего не знаем, - жалобно проговорила она. - А если и у него есть жена? Как бы нам выведать про это у Николая? Мила, попробуй у него осторожно выспросить.
   - Как получится, - ответила я. Почему-то мне стало тревожно и неуютно.
   Я за весь вечер ни разу не подумала об открывшейся нам правде, словно на время эта проблема перестала для меня существовать. Пришёл Пётр, и Катя подала на стол великолепный ужин. "Партнёр" был любезен, но слишком часто принимался разглядывать Катю, вгоняя её в краску и заставляя ни на минуту не забывать о своём синяке. Меня он порой даже злил такой бесцеремонностью. Да, Катя очень толстая, да, одежда у неё не сшита на заказ и не из дорогого магазина, да, у неё под глазом всё ещё не исчез синяк, но мы объяснили ему, откуда он появился, поэтому можно было бы не мучить ни в чём не повинного человека столь пристальным вниманием.
   - Марина, можно мне в следующий раз захватить с собой своего друга? - неожиданно спросил Пётр, глядя на Катю.
   Марина обернулась ко мне и едва заметно мне подмигнула.
   - Что ж, приводите, - согласилась она.
   - А то, знаете, неудобно оставлять его одного, - попытался объяснить "партнёр".
   - Буду рада его приходу, - сказала Марина. - Тем более что девочки с ним хорошо знакомы.
   Пётр немного смутился, и это так не шло к его обычной уверенной манере держаться, что я сразу догадалась о том, что Николай рассказал ему о нашем прозрении и обличении его в шпионаже.
   - Пётр, а у этого вашего друга нет семьи? - поинтересовалась Марина. - А то приводите и его жену. Или он здесь один?
   - Нет, он не женат. На моих глазах за ним ухаживали такие хорошие девушки, что я сам уговаривал его присмотреться, но он сначала отвечал мне, что ещё рано, а потом - что уже поздно. Наверное, так и умрёт старым холостяком.
   Почему-то мне это сообщение было приятно.
   Когда "партнёр" ушёл, сказав несколько комплиментов Кате по поводу её кулинарных шедевров, Марина налила себе ещё чашку чая и спросила:
   - Как вы находите, он неплохой человек?
   -Понятия не имею, - сразу ответила Аня, не забывавшая нелестных отзывов о нашей компании. - Я его мало знаю.
   - А по-моему, он очень приятный, - простодушно сказала Катя.
   - Что скажешь ты, Мила?
   - Присоединяюсь к мнению Ани, - воздержалась я от прямого ответа.
   - Говорят, что, прежде чем узнаешь человека, надо с ним пуд соли съесть, - сказала Аня.
   - А кто-то сказал, что пуд соли съесть вдвоём не так уж долго, так что за этот период человека вряд ли успеешь узнать достаточно хорошо, - вспомнила я.
   - Как ты любишь всё усложнять, Мила, - с мягким укором заметила Марина. - Советую вам приглядеться к нему получше.
   Аня скривила рот и вытаращила глаза, давая мне понять, что Марина явно готова принять предложение "партнёра" стать его партнёршей не только по бизнесу, но и по жизни.
   - Да, девочки, жизнь бывает непредсказуема, - неопределённо сказала Марина. - Иногда случаются совершенно неожиданные вещи.
   Каждый был волен по-своему трактовать её высказывание. Мы с Аней укрепились во мнении, что она вполне дозрела до принятия важного решения.
  

Глава 27

Схема развития событий

   Когда мы с Аней остались одни (да-да, именно одни, потому что Марина забрала Чупу в свою с Катей комнату вместе с подстилкой-одеялом), мысль об открытии сейчас же заняла в наших мозгах наипервейшее место. Она словно повиновалась нашему общему решению отложить всякие помыслы об этом предмете до прихода в спальню, а теперь, дождавшись своего часа, властно требовала, чтобы мы занялись этим делом.
   - Ты что-нибудь придумала? - спросила Аня.
   - Пока нет. Мне легче думается, когда я пишу, составляю планы, схемы. Вот тебе несколько листков бумаги и ручка... Вот тебе три ручки.
   - Зачем мне три ручки? - удивилась Аня. - Я и двумя руками писать одновременно не могу. Даже не одновременно не могу. А ты мне предлагаешь три.
   - Извини, привычка у меня такая: иметь при себе сразу несколько ручек. Я так много пишу, что часто рука отказывается повиноваться и выводит какие-то каракули. Тогда начинаешь пробовать несколько ручек разной толщины и формы, чтобы выбрать ту, которая лучше всего подходит именно сейчас. Здесь я больше гуляю, а пишу редко и мало, но всё равно рука всё ещё не отдохнула.
   - А как же ты заполняешь классный журнал?
   - По-разному. Иногда очень даже хорошо выходит, иногда почерк становится скверным, но всё равно читаемым. Перед тем, как в него что-то записывать, я настраиваю себя на то, что это не мои черновики, а документ. Даю себе установку.
   - А ты бы печатала. Сейчас ведь все печатают, - посоветовала Аня.
   - Я уже начала это делать, - согласилась я. - Совсем недавно. Конечно, выходит намного быстрее, чем писать, но что-то хорошее при этом из произведения исчезает. Может, со временем я к печатанию привыкну, но пока ощущение странное. Только ты не отвлекайся, пожалуйста, а начинай составлять схему. Создай два раздела: "жив" и "мёртв" - и попытайся изложить все варианты, что с ним могло произойти в первом и втором случае.
   - Попытаюсь, - со вздохом согласилась Аня.
   Мы углубились в работу и были заняты этим часа три, не меньше.
   - Я готова, - первая сдалась Аня.
   - И я тоже, - призналась я. - Скорее всего, потом что-то ещё вылезет, но пока сдаюсь.
   - Давай сверять, - предложила моя подруга.
   Я положила её и свои листки перед собой и принялась тихо, чтобы не услышали в соседней комнате, читать наши домыслы, но прекратила это занятие, поняв его малую результативность.
   - Давай так, - предложила я. - Мы обе обдумали проблему. Сейчас я составлю резюме.
   - Да? - насмешливо спросила Аня. - Резюме? Прямо как правительственное совещание.
   - Вроде того. Даже лучше. Я заново составлю схему, где внесу и твои, и мои предложения. Ты меня поправляй, если с чем-нибудь не согласна. Итак, два раздела: "Жив" и "Мёртв". Начинаем с первого. Опять два раздела: "Марина знает" и "Марина не знает".
   - Я предлагаю убрать эти последние разделы, - сказала Аня. - Лучше сначала принять то, что Марина не знает про свою ошибку, и записать все вероятности, а потом подумать над тем, что записать в случае, если Марина специально выдала чужого человека за своего мужа, хоть я в это не верю.
   - Давай сделаем, как ты предлагаешь, - согласилась я. - Итак, пишу:

Жив

      -- Скрывается по собственной воле с ведома Марины;
      -- Скрывается по собственной воле в тайне от Марины;
      -- Похищен;
      -- Из-за несчастного случая лежит в больнице и не может дать о себе весть;
      -- Потерял память и пребывает неизвестно где;
      -- Нет ли его на чердаке?
  
   Последний пункт мы включили на всякий случай, потому что источник воя и шума на чердаке был слишком уж непонятен.
   - Думаю, что мы ещё что-нибудь сюда включим, - сказала Аня.
   - Несомненно. Дай только волю воображению, и оно будет работать само, без побуждения, и выдавать новые пункты к списку. Набросаем начерно второй раздел.
  

Мёртв

      -- Попал под машину, под поезд или погиб в результате другого несчастного случая и неопознан;
      -- Умер из-за сердечного приступа и неопознан;
      -- Убит.
  

Кем убит

   1. Грабитель, посторонний человек из-за ссоры и т.д.;
   2. Неизвестный нам знакомый Сергея (поссорились, занял деньги и не хочет отдавать);
   3. "Партнёр";
   4. Конкуренты;
   5. Местные хулиганы;
   6. Местные бомжи;
   7. Местный пьяница, в отместку за грубый отказ дать взаймы;
   8. Соседи, которые хотят получить участок;
   9. Строители, оскорблённые Сергеем;
   10. Неприятные дети у соседей (случайно);
   11. Грубая лучница;
   12. Юля (как-нибудь случайно его не так толкнула, когда он стал к ней приставать);
   13. Михал Михалыч (спьяну или защищал Юлю);
   14. Собака или стая бездомных собак;
   15. Одна из больших собак, которых выпускают гулять без поводков;
   16. Владельцы собаки, которую отравил Сергей;
   17. Марина.
  
   - Да! - с чувством сказала Аня. - Наворотила ты с предполагаемыми убийцами. У меня скромно стояли "неизвестный", "конкуренты" и "бомжи", а у тебя семнадцать пунктов, из которых почти все надо вычеркнуть.
   - Почему? - спросила я. - Давай разберём по порядку.
   - С двумя первыми пунктами я согласна. Это то же самое, что и мой "неизвестный", а насчёт "партнёра" не согласна полностью. С чего бы Петру его убивать? Чтобы попасть в тюрьму?
   - Когда люди убивают, они уверены, что в тюрьму не попадут, хотя многие попадают. Пётр мог убить Сергея, во-первых, чтобы не делиться с ним деньгами и сохранить бизнес, когда тот хотел выйти из компании, во-вторых, из-за Марины. Наверное, он давно в неё влюблён, а видя, что ей несладко живётся с мужем, решил её освободить от него и сам на ней жениться.
   - Не скажу, что мне это кажется убедительным, но оставим этот пункт, - согласилась Аня. - Четвёртый пункт тоже можешь оставить. "Конкуренты" это вроде постороннего человека или неизвестного знакомого Сергея, то есть два первых пункта.
   - "Местные хулиганы", - прочитала я.
   - Возможно. А куда они дели тело?
   - Закопали. Затащили в лес и закопали.
   - Тогда и местные бомжи могли это сделать. А вот насчет местного пьяницы я сомневаюсь... хотя...
   - Вот именно, что "хотя", - подхватила я. - Встретились они на пустынной дороге, пьяница сразу стал просить в долг, Сергей ответил бранью, а тот размахнулся и ударил его. Попал не туда и убил, а может, Сергей от удара упал и стукнулся головой о камень. Пьяница испугался, затащил его в лес и там спрятал.
   - А через некоторое время пошёл к вдове клянчить деньги. Да ещё кричал про Сергея... Что он кричал? Что-то вроде того, что так тому и надо, что его загрызла собака... Подожди. Если пьяница сам убил Сергея, то зачем ему кричать, что того загрызла собака?
   Меня одолело сомнение.
   - Конечно, он будет это кричать, ведь не признаваться же ему, что он сам убил, - сказала я. - Только ведь в этом случае он должен знать, что собака загрызла не Сергея.
   Но Аня неожиданно легко отмела этот довод.
   - Что взять с пьяницы? У них же всё в голове путается! Может, он спьяну убил Сергея, а протрезвев, ничего не помнил. Услышал, что его загрызла собака, и поверил этому.
   - Тогда оставляем этот пункт. Дальше идут соседи, которые хотят получить участок Марины.
   - Вот они-то не смогут забыть, что сами убили Сергея, - отметила Аня. - С другой стороны, они должны так бояться того, что сделали, что с радостью примут известие, что в том несчастном на дороге опознали Сергея. Немного притянуты за уши эти соседи, но.. На что только люди не идут, чтобы заполучить даже самое маленькое наследство, а здесь они хотят купить такой огромный и ухоженный участок. Они, наверное, каждый день толковали, как хорошо будет объединить два участка. Оставляй этот пункт, но насчёт строителей я не согласна. Им-то зачем убивать Сергея, который им хорошо заплатит?
   - Во-первых, неизвестно, хорошо ли, во-вторых, он с ними ссорился, так что они хотели бросить это строительство, а в-третьих, я вспомнила одну фразу, сказанную кем-то из них. Она меня насторожила, но потом я о ней забыла, а сейчас мне вновь кажется, что она может иметь какой-то смысл.
   - Какую фразу? - заинтересовалась Аня. - Ты мне ничего такого не рассказывала.
   - Помнишь, когда на месте хозблока стоял только фундамент, Марина очень волновалась, что внутри всё потопчут?
   - Помню.
   - При мне Марина вновь напустилась на них, самый старший начал было возражать, а другой его остановил и сказал, чтобы он не спорил с ней, потому что она сейчас сама не своя.
   - А что в этом особенного? - не поняла Аня. - Конечно, она была сама не своя. Это сейчас мы её развлекли, да ещё Чупа помогла, а в то время она почти с ума сходила.
   - Слушай дальше. Когда они отвернулись от Марины и занялись своим делом, то тот, который убеждал вспыльчивого, тихо ему сказал: "Ты же сам знаешь". Что это может означать? Что он должен сам знать? Что они убили Сергея, а потому должны быть снисходительнее к его вдове?
   - Или просто отнестись к ней по-доброму, потому что несчастная женщина потеряла мужа, погибшего такой страшной смертью, - возразила Аня. - Так тоже может быть, но на всякий случай оставь этот пункт. Читай, что там у тебя дальше.
   - Следующие два пункта меня саму смущают, - призналась я. - "Неприятные дети у соседей (случайно)" и "Грубая лучница". Дети швырнули камнем в Катю и чуть не попали в висок, но ведь до этого они могли более метко угодить камнем в Сергея. То же касается и той зазаборной девахи. Или неудачно пустила стрелу и попала прямо в живую мишень, или из рогатки пальнула, или нож метнула.
   - Возможно. А что тебя смущает?
   - Куда они дели тело? Здесь без помощи тех, кто находится на участке, не обойтись. Могла Марина скрыть их нечаянное преступление и, раз уж случай представился, нарочно ошибиться при опознании? По-моему, не могла. Зачем бы ей это делать для не слишком симпатичных ей людей? Да и виновные были бы ей за это так признательны, что всячески бы ей угождали, а не ругались с ней.
   - Тогда я не понимаю, зачем ты эти два пункта вставила? Просто так, для коллекции?
   - На всякий случай. Как ты думаешь, мог Михал Михалыч помочь им скрыть тело?
   - Конечно, нет, - твёрдо сказала Аня. - Вот ему-то вовсе незачем ввязываться в такое дело. Кроме того, не забудь, что Сергей не возвращался домой.
   - Может, Марина, не заметила его приход.
   - Не могла она этого не заметить, потому что его ждала.
   - Она должна была уехать, - рассуждала я, - но не уехала. Ты помнишь, почему она не уехала?
   - Нет.
   - Из-за Михал Михалыча. Они поругались с Сергеем. Когда? Не знаю, наверное, утром, или... нет, накануне. Они и до этого ругались. Помнишь, Марина говорила, что Михал Михалыч был в запое и не приготовил землю под чего-то, под розы, кажется. После этого Сергей ему за полмесяца не заплатил. Они не разговаривали, и Марина была между ними посредником, как почтальон Печкин между собакой и котом Матроскиным.
   - Как ты всё помнишь? - удивилась Аня.
   - А ты забыла, кто такой почтальон Печкин?
   - Я не про почтальона Печкина забыла, а про этот случай.
   - Так же о нём рассказывала Марина. Вот и накануне ТОГО дня, они поссорились, то есть Сергей и Михал Михалыч. Михал Михалыч хотел всё бросить и никогда больше не приходить на их участок, но Марина уговорила его не оставлять их.
   - Ещё бы! - согласилась Аня. - Такой прекрасный садовник!
   - Да, очень хороший. Помнишь, она даже попросила его что-то починить за дополнительную плату. Я так полагаю, что это было окно на чердаке.
   - С которым он до сих пор ко всем пристаёт, - хмыкнула Аня.
   - Да, что-то он там не доделал. Марина перенервничала из-за всего этого и решила не уезжать в Москву в этот день, а уехать утром на следующий день... Да, вряд ли она пропустила бы приход Сергея. После скандала она, наверное, ждала его с беспокойством.
   - Вот и исключи детей и эту ненормальную, - предложила Аня.
   - А не могли они случайно убить Сергея не на его участке, а где-нибудь на подходе? Какая им разница, через какой забор швырять камни или метать стрелы и ножи? Убили его на улице, затащили труп к себе на участок и спрятали где-нибудь.
   - Чтобы на улице никто ничего не заметил? - засомневалась Аня.
   - А ты часто встречаешь здесь людей? - спросила я. - По-моему, они тут за своими высоченными сплошными заборами вообще ничего не видят.
   - Это правда. Убивать будут - никто ничего не заметит. Оставляй эти два пункта, хоть они и не кажутся мне правдоподобными. Но пусть это будут запасные варианты.
   - Что дальше?
   - А дальше пункт двенадцатый. "Юля (как-нибудь случайно его не так толкнула, когда он стал к ней приставать)".
   - Час от часу не легче! - проговорила Аня. - Сергей и без того человек неприятный, а ты хочешь его ещё и бабником сделать.
   - А это опять-таки следует из разговора, который я случайно услышала.
   - Мила, у меня такое чувство, что ты только и делаешь, что подслушиваешь чужие разговоры. Когда ты успеваешь это делать? Мы же всё время вместе!
   - Я ничего не подслушиваю специально. Случайно получилось. Помнишь, мы обедали, а мне позвонила тётя?
   - Она тебе часто звонит.
   - В тот раз тоже позвонила. Я вышла из-за стола, подошла к окну, а неподалёку от него стояли Михал Михалыч и Юля и разговаривали. Я не хотела подслушивать, но услышала нечто такое интересное, что не стала отходить от окна.
   - О чём же они говорили?
   - Сейчас попытаюсь припомнить как можно точнее.
   Я сосредоточилась, воспроизводя в памяти, как подошла к окну с телефоном у уха и услышала голоса. Первый голос был женский, а второй мужской. Это были Юля и Михал Михалыч.
   - Стоп! - вспомнила я. - Сейчас посмотрю в своих бумагах. Я где-то это записала. Очень уж интересный был разговор.
   - А ты не боишься, что кто-нибудь, та же Юля, заглянет в твои бумаги и прочитает это? - спросила Аня.
   - Как же! Прочитает она! Когда я пишу кое-как и очень быстро, я сама не всегда могу разобрать, что же я такое написала. Иногда что-то наспех запишешь, что надо вставить в книгу и что без записи можно забыть сделать, а потом долго рассматриваешь каракули и удивляешься, как это я умудрилась так написать. Но когда я пишу текст, то стараюсь писать внятно. Вот... Сейчас... Нет, не здесь... Вот то, о чём я говорила. Взгляни. Сумеешь что-нибудь разобрать?
   Аня вернула мне листок, покачав головой.
   - Прямо какой-то масонский выверт, - определила она. - Шифровка, а не запись.
   - Сейчас быстро её расшифрую. Бывает и хуже. Слушай. Я записала в литературной форме. За точность самих слов не ручаюсь, здесь важен смысл.
  
   - ... не смогла. Что сделаешь, если он заперт? - услышала я под окном другой голос, женский.
   Я узнала его. Это говорила Юля.
   - А ты подёргала?
   Второй голос принадлежал садовнику.
   - Конечно, подёргала. Не стану же я вас обманывать, дядя Миша! Я так вам благодарна, что готова даже взломать её.
   - Ну, это ни к чему, - решил Михал Михалыч.
   - До сих пор опомниться не могу, что было бы, если бы не вы. Я ведь после того случая хотела всё рассказать...
   - Этого не надо делать! - решительно проговорил садовник.
   - Я и не рассказала, а потом я решила отказаться сюда приходить, но потом передумала.
   - И правильно, деньги хорошие. Где ты ещё столько заработаешь? И времени твоя работа особо не занимает.
   - Как же сейчас стало спокойно! Я прежде всё прислушивалась: не идёт ли он, успею ли убежать. Иногда и сейчас сердце не на месте, но потом вспомню, что его нет, и успокоюсь. Как же он ко мне приставал! Спасибо вам, дядя Миша.
   - Видно, так уж Богу было угодно, - философски заключил Михал Михалыч. - Случайно заглянул. Только хозяйке не пикни!
   - Как можно?
   - Она неплохая женщина. Жадновата, сверху не переплатит, но договор блюдёт.
  
   Я закончила читать и посмотрела на Аню.
   - Всё. Потом мне надо было отвечать тёте, и я отошла от окна.
   - Надо же! Тайны Мадридского двора! Интересно, что Михал Михалычу было нужно? Юля подёргала, но это что-то было заперто. А что?
   - Именно поэтому, когда считалось, что деньги у "партнёра" пропали, я и подумала, что их припрятала Марина, а Михал Михалыч об этом как-то узнал и захотел... слямзить.
   - Может, у Марины есть какой-нибудь сейф? Юля про это узнала, сказала Михал Михалычу, а он попросил попробовать его открыть?
   Я представила садовника и усомнилась, что он способен так поступить. Как бы таинственно и даже зловеще ни выглядел их разговор со стороны, но мне Михал Михалыч был очень симпатичен.
   - Нет, что-то здесь не то, - решила я. - Не знаю, про что они говорили и, может быть, никогда не узнаю, но объяснение всему этому не может быть настолько примитивным. Убеждена, что Михал Михалыч не будет взламывать сейфы. Не медвежатник он.
   Аня затряслась от смеха.
   - Во всяком случае, ясно, что Сергей приставал к Юле, - решила она. - Но очень уж странно он сказал. Как это? Дай-ка посмотреть... Сама прочитай. Там, где про то, что он ей помог.
   - Сейчас найду эти места. Вот. "- До сих пор опомниться не могу, что было бы, если бы не вы. Я ведь после того случая хотела всё рассказать...
   - Этого не надо делать! - решительно проговорил садовник.
   - Я и не рассказала, а потом я решила отказаться сюда приходить, но потом передумала". И ещё. "- Видно, так уж Богу было угодно, - философски заключил Михал Михалыч. - Случайно заглянул. Только хозяйке не пикни!"
   - Понимай, как хочешь, - задумалась Аня. - Ясно, что он ей помог и спас от Сергея, но неясно, когда это было и с какими последствиями.
   - А про это у меня следующий пункт, тринадцатый. "Михал Михалыч... Ой, нехорошо-то как!
   - Что именно нехорошо? - встрепенулась Аня. - Ещё что-то вспомнила?
   - Да вот слушай: "Я и не рассказала, а потом я решила отказаться сюда приходить, но потом передумала".
   Аня наморщила лоб в попытке уловить странность в этой реплике.
   - Считаешь, что это подозрительно: стерпеть и из-за денег приходить в такой дом? Многие терпят и не такое.
   - Нет. Я не об этом. Фраза построена неуклюже. Я не рассказала, потом я решила, потом передумала... Второе "я" надо вычеркнуть. И два раза повторяется "потом". Вот что значит: писать второпях.
   - Мила, ну скажи, как можно с тобой разговаривать? - прошипела Аня. - Я с тобой серьёзно, а ты несёшь какую-то чепуху. Какая разница, сколько раз повторяются "я" и "потом"? Давай ближе к делу.
   - Я и так всё говорю по делу. Тринадцатый пункт: "Михал Михалыч (спьяну в ответ на грубость или защищал Юлю)". С Сергеем они были во враждебных отношениях, так что в ответ на какую-то грубость Михал Михалыч мог его огреть чем-нибудь, например, лопатой.
   - Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой, - пробормотала Аня. - Наверное, мог. Сама иной раз готова кого-нибудь убить.
   - Про тебя у меня пункта нет, - сразу сказала я. - Ты можешь пройти только по первому пункту "Грабитель, посторонний человек из-за ссоры и т.д."
   - Такими вещами не шутят, - вздохнула Аня. - А если Михал Михалыч, в самом деле, убил Сергея, когда защищал Юлю?
   - Тогда я на него доносить не буду. Сделаю вид, что ни о чём не догадываюсь, - сразу предупредила я. - И на Юлю не буду, если это сделала она. Кстати, она может быть ему благодарна за то, что он помог спрятать тело.
   - Я тоже на их стороне. Очень уж неприятный этот Сергей. Грубый, порочный. Его обязательно кто-то должен был убить.
   - Опять же возникает вопрос, - сказала я. - Если Михал Михалыч защищал Юлю и убил Сергея, то сделал он это в доме. Как же тогда Марина не видела, что Сергей пришёл домой? Или она обо всём знала, но вместе с ними решила скрыть это преступление, воспользовавшись тем, что на дороге собака загрызла какого-то человека?
   - Интересно, а кто был этот человек? - спросила Аня. - Наверное, кто-то чужой, раз его не ищут. Или, может, бомж. Одежда вся разорвана, сам искусан, так что не определить, бомж он или бизнесмен. А, между прочим, Сергей мог пристать к Юле и на улице. Шёл к дому, увидел её, воспользовался тем, что вокруг пустынно, и пристал к ней, а тут Михал Михалыч подвернулся. Хлоп - и готово. На земле бездыханное тело, которое нужно спрятать, чтобы из-за негодяя не идти в тюрьму. Тогда Марина ни о чём не знает.
   - Тоже возможно, - согласилась я. - Вариантов много. Следующий пункт: "Собака или стая бездомных собак".
   - Ты хочешь сказать, что собака сначала загрызла Сергея, а потом того бедолагу? Но одно тело на дороге было, а где второе?
   - Если собака одна, то тело должно быть, но если их стая, то они могли его разорвать и съесть.
   - Тогда на земле или на асфальте должна быть огромная лужа крови, - напомнила Аня. - Или думаешь, они её дочиста вылизали?
   - Не знаю.
   - Я тоже не знаю, так что на всякий случай оставь этот пункт, но не особенно на него рассчитывай. Что следующее?
   - "Одна из больших собак, которых выпускают гулять без поводков". Я подумала, что если такая собака загрызла Сергея, то хозяева постараются спрятать тело, чтобы не отвечать.
   - Может быть, - согласилась Аня. - Дальше?
   - "Владельцы собаки, которую отравил Сергей".
   - Вот это уж слишком, - сразу сказала Аня. - Быть такого не может.
   - Ты не знаешь, как люди привязываются к своим питомцам. Представляешь, как мучилась от яда собака? И всё это на глазах у хозяев. Наверное, им до сих пор каждую ночь это снится. А тут этот здоровенный боров живёт, здравствует, да ещё, может, насмехается над ними. Тут не то что убьёшь, а предварительно подвергнешь пытке такую скотину.
   - Тогда оставляй этот пункт. Вот ты сейчас сказала "такую скотину", а я подумала, что наверху опять тихо. Ни воя, ни царапанья, ни шороха. Как это понимать? К добру это или наоборот?
   - Не знаю. Поживём - увидим. Мне самой как-то не по себе в такой тишине.
   - Ты мне не рассказала про свой сон, - напомнила Аня.
   - - Про сон потом, а сейчас последний пункт. Самый неприятный пункт. "Марина".
   - Да, неприятный, - согласилась Аня. - Я на стороне Марины. Не верю, что она его убила, но, что бы ни случилось, а я на её стороне. Жить с таким гадом!
   - Она могла отомстить за свою мать, - напомнила я. - Он очень плохо к ней относился и буквально её гонял. А ещё, помнишь, соседка эта, Таня, когда Марина пошла с ней в первый раз объясняться насчёт Ани, кричала, что Сергей грозил Марине разводом. Она ещё очень нехорошо сказала, что если бы не было доказано, что его разорвала собака, то не надо было бы искать, кто виновен в его смерти, намекая при этом на Марину.
   - Конечно, пусть этот пункт остаётся, но я всё равно не верю, что она его убила. А если и убила как-нибудь случайно, когда защищалась, то я её полностью оправдываю.
   - И я тоже. Просто интересно разобраться, что произошло.
   - Всё равно не разберёшься, - возразила Аня. - Ты даже можешь догадаться о том, что произошло в действительности, но никогда не узнаешь, права ли ты. Это ведь надо припереть к стене виновного в убийстве и заставить его признаться. Ты этого сделать не можешь, потому что ты Милица, а не милиция. И ты не частный детектив с удостоверением. Так что мы сейчас, завтра и все дни, которые будем здесь жить, можем строить догадки, рассуждать о мотивах, подозреваемых, составлять схемы возможного развития событий, но до сути так и не доберёмся. А ведь вполне вероятно, что он попал под машину и об этом никто не знает. Невостребованный труп. Тогда никто, кроме водителя, не виноват. И не забудь, что мы рассмотрели раздел "Мёртв", а на самом деле он может оказаться в разделе "Жив". Вот вернётся сюда и постучит в дверь. Может, он уже стучит.
   - Не стучит. Иначе бы Чупа предупредила. И не пугай меня, пожалуйста, и без того всё это очень неприятно. И призрака не слышно. Где он? Когда выл и царапался, то мы знали, что он на чердаке, а где он сейчас, мы не знаем.
   - Ты с краю сидишь. Посмотри, заперли мы дверь? - попросила Аня.
   Я встала и проверила.
   - Заперли.
   - Правда, неуютно? - поежилась Аня. - Вдруг ОН за дверью? Ведь отчего-то он перестал шуметь. А что тебе приснилось той ночью? Почему его загрызла Чупа?
   Вспомнила-таки она про мой кошмар.
   - Обычный дурной сон. В голову из-за этого воя лезла всякая чепуха, вот мне и приснилось.
   - Сначала расскажи, что тебе приснилось, - потребовала моя подруга.
   - Мне приснилось, что мы не заперли входную дверь. Я встала и пошла её запереть. Я почувствовала, что в ванной кто-то есть, но уже миновала её. Потом, как я ни запирала дверь, а ключ проворачивался в замке без толку. Потом дверь, как водится, открылась, и внутрь вошёл Николай.
   - Он тебе уже ночью стал сниться. Верный призрак, что он тобой интересуется, а ты - им.
   - Он не ко мне пришёл. Лучше слушай. Он шёл, словно под гипнозом, ничего не замечал, лицо неподвижное, глаза смотрят куда-то в одну точку, а куда - непонятно, движения, как у робота первых конструкций из фантастических фильмов. Меня он, конечно, не заметил, сразу стал подниматься по лестнице, а из ванной выскользнула чёрная собака и стала красться за ним. Я тоже пошла следом. Поднялись мы на третий этаж, Николай, ничего не замечая, отпер дверь и, не помню, чуть ли не отступил в сторону, а собака, это была Чупа, сразу бросилась на человека на чердаке и вцепилась ему в горло. Николай, словно задание было уже выполнено, пошёл обратно, я - за ним. Он открыл входную дверь и вышел, а снаружи стоял и поджидал его Михал Михалыч.
   - Ну и нагородила! - восхищённо воскликнула Аня.
   - Тихо ты! - шикнула я на неё. - Не нужно, чтобы нас слышали девочки. И это ещё не всё. Я хотела вернуться, но приостановилась, потому что Чупа сошла по лестнице вниз и юркнула в ванную. Тогда уж я поднялась к нам, легла...
   - И проснулась, - догадалась Аня.
   - А вот как развивались события дальше, я не поняла. Не то я во сне увидела, как тихо вернулась Чупа и легла на своё одеяло, не то это случилось уже после того, как я проснулась.
   - Как она могла вернуться наяву, если дверь мы запираем? - возразила Аня.
   - По логике - так, а на самом деле - не знаю. Почему-то у меня осталось стойкое убеждение, что сначала я проснулась, а уж потом она вернулась. Но, разумеется, спорить я не буду, потому что такого быть не могло.
   - Интересный сон. И самое странное, что шум на чердаке после этого прекратился. Да, можно подумать, что его, и правда, загрызла Чупа. И Михал Михалыч ждал Николая. Это он его загипнотизировал? Недаром ты его выделила отдельным пунктом как убийцу.
   - Я потому и не хотела тебе рассказывать свой сон, что ты начнёшь делать выводы. Сон очень неприятный, но всё же это лишь сон. Сначала я полдня была под впечатлением того, что увидела, но теперь могу рассуждать спокойно. Мы слишком много думаем о том, что здесь происходит, к тому же, этот вой, царапанье и прочие звуки с чердака не дают нам покоя, даже если мы о них не говорим. Вот мне и приснилась вся эта галиматья. Не надо придавать ей значения.
   - У меня сейчас голова просто расколется или лопнет, - пожаловалась Аня.
   - Болит? - посочувствовала я.
   - Нет, не болит, а такое впечатление, что её так набили всякими новостями, которые надо осмыслить, что череп не выдержит такого напряжения.
   - Внутричерепное давление от обилия мыслей.
   Аня отмахнулась.
   - По-моему, нам надо лечь спать, - предложила я. - Сейчас мы явно ничего умного не придумаем, а нагородим такой бред, что потом в нём не разберёмся. Давай пока успокоимся на мысли, что Сергей был очень плохим человеком, поэтому, если его прикончили симпатичные нам люди, их за это винить не стоит, но что он может оказаться жив и, в конце концов, объявится, а если не объявится, то всё равно жив.
   - Так что, если его убили, убийца сделал доброе дело, - подхватила Аня.
   Мне припомнилось высказывание из одной книги.
   - Как-то я прочитала очень умную вещь: "Если всё время делать добрые дела, они войдут в привычку".
   - Значит... То есть...
   Мы долго тряслись он смеха, но на этом наши рассуждения о новых открывшихся нам обстоятельствах смерти Сергея закончились.
  

Глава 28

Воскресенье

   По всем правилам, мы должны были проснуться с теми же мыслями и заботами, которые будоражили наше сознание полночи, но этого не произошло. Наверное, мы слишком переутомились, рассматривая разные варианты развития событий, и мозгу всё ещё требовался отдых. Я первая открыла глаза. Вместо удовольствия при виде ясного безветренного утра, я ощутила чувство неудовлетворённости собой. Две недели мы отдыхаем на даче у Марины, а я так мало продвинулась в написании своей книги, и у меня ещё полно задуманных романов, повестей и рассказов. А есть и такие, которые мучают меня тем, что уже начаты, а то и доведены до середины. Как же медленно я пишу! Очень долго я утешала себя мыслью, что Вальтер Скотт начал сочинять поздно, когда ему было уже сорок или за сорок, но успел написать так много, поэтому, когда мне перевалит за сорок, ко мне придёт второе дыхание и я буду строчить, не отрываясь от бумаги. Перевалило, а я продолжаю творить всё в том же замедленном темпе. Я бы не была этим удручена, если бы у меня не было сюжетов и замыслов, но их столько, что хватит до конца даже очень долгой жизни при усиленной работе. Каким образом удавалось столько всего сделать Льву Толстому? Сколько произведений, переписанных по несколько раз, сколько статей и философских работ! И семья у него была большая. Как бы ни помогала и ни оберегала его Софья Андреевна, но он ведь не сидел целыми днями, запершись в кабинете, чтобы его не отвлекали. Он и физическим трудом занимался, а это тоже отнимает много времени. И на всё его хватало. Вот что значит "великий человек". Он велик не только своими произведениями, а всей своей жизнью. А Горький! Вот уж был человек необыкновенный! Мой отец очень любит этого писателя, поэтому всегда мечтал иметь полное собрание его произведений. К счастью, мой брат купил не полное собрание сочинений, а то, куда включены только законченные и незаконченные произведения, и всё равно оно заняло целую полку. Но ведь у Горького ещё существует множество вариантов, и они заняли бы ещё одну полку, а может и две. И, помимо писательской деятельности, он читал неимоверное количество книг, а также сочинений, которые ему присылали на отзыв молодые писатели. И ведь никому не отказывал, всё прочитывал, писал в ответном письме, на что надо обратить внимание, где сильные и слабые стороны произведения. Кроме того, он постоянно встречался с самыми разными людьми, помогал всем, кто к нему обращался. Помню, в доме-музее Павла Корина лектор нам говорил, что художник очень мучился без студии, и получить её ему помог... Первой моей мыслью было: "Горький". И, конечно, я оказалась права. А ведь при этом он был так болен, что подобная активность кажется невозможной.
   Как-то я прочитала, что нашей человеческой психике свойственно образовывать некие доминантные очаги, которые потом управляют нашим поведением, а значит, можно искусственно возбуждать эти доминантные центры созданием ярких образов, а они уже помогут человеку стремиться к цели. Как бы и мне возбудить в своём мозгу хоть один такой доминантный центр, который будет заставлять меня преодолевать свою лень и пассивность? В мыслях я могу представить сколько угодно ярких образов людей невероятной трудоспособности, но, к сожалению, и моя собственная возросшая при этом трудоспособность проявляет себя тоже только мысленно, в мечтах. Может, вставить в рамки портреты людей, с которых хочется взять пример, чтобы они всё время попадались на глаза?
   - Доброе утро, - сказала Аня, потягиваясь. - Ты давно не спишь?
   - Не очень.
   - Постарайся сегодня же выведать у Николая, женат Михаил или нет.
   - Попробую. Как получится.
   - А ты что такая сосредоточенная? Всё думаешь о наших вчерашних записях?
   - Нет, я думаю о том, какой исключительной работоспособности человеком был Горький.
   - Горький? - Аня готова была услышать о ком угодно, но только не о нём. - Это какой Горький? Который "Макар Чудра"?
   - Ужас!
   - Почему же ужас? Я помню Горького. Великий пролетарский писатель. Мы учили в школе. "Над седой равниной моря ветер тучи собирает..." Я даже пятёрку получила за "Песнь о буревестнике".
   Мне не захотелось продолжать разговор о Горьком.
   - Сегодня должна придти Юля, - сказала я.
   - Пусть приходит. Нам-то что?
   - А то, что она есть у нас в чёрном списке.
   - Неужели ты думаешь, что она при нас будет что-то делать? В доме полно народу. И мы с тобой, и Катя, и Марина. Да ещё Чупа.
   - А всё-таки... Однажды я поднялась за книгой и столкнулась с Юлей, которая убирала на втором этаже. Так она была очень смущена. Почему, спрашивается? Я потом слышала отрывок их разговора с Михал Михалычем.
   - У тебя прямо мания какая-то слушать чужие разговоры, - заметила Аня. - Вот я живу здесь уже две недели и ничего ещё не слышала.
   - Если я прохожу где-то и до меня доносятся голоса, то поневоле слышу то, о чём говорят.
   - О чём же они говорили на этот раз?
   - Михал Михалыч сказал ей, что она ничего не возьмёт, в этом он уверен, но из любопытства может полезть туда, куда её не просят. А она оправдывалась. Напомнила, что в тот раз он сам попросил её туда заглянуть, а больше она этого не делала, потому что это бесполезно. Не взламывать же замок.
   - Куда же он всё-таки хочет влезть? - задумалась Аня.
   - И ещё он сказал, что раз Марина такая упрямая, то пусть расплачивается, но что ему жаль её.
   - Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву, - саркастически проговорила Аня.
   - Конечно, мы ничего не можем сделать. Подглядывать и подслушивать тоже не можем. Зато мы можем взять пример с небезызвестной мисс Марпл и слушать, наблюдать. Иногда случайно сказанное слово может выдать всю тайну.
   - А знаешь, мы вчера так долго обсуждали, жив Сергей или нет, что с ним могло случиться и кто в этом виноват, что мне уже не так интересно во всё это вникать.
   Для меня это признание не было неожиданным, потому что в тоне Ани давно уже не слышалась заинтересованность. Другое дело, если бы случилось что-то необычное, что подогрело бы её любопытство. А вот мне, после того как я составила три списка вероятного развития известных событий, очень хотелось их ещё раз обдумать, внести какие-то дополнения или изменения, а потом по мере выявления новых фактов начать вычёркивать пункты как невозможные. Потом, если повезёт, останется один-единственный пункт, который и укажет, что именно случилось с Сергеем. Или не останется ни одного пункта, и тогда придётся обдумывать другие варианты. Остаётся лишь одна маленькая проблема: новым фактам неоткуда было взяться.
   - Не забудь, что ты должна разузнать подробности о семейном положении Михаила, - напомнила мне Аня.
   - Я помню.
   - И знаешь, что ещё? Ты вчера меня просто убила тем, что среди серьёзного разговора начала искать повторы слов.
   - Извини, уже раскаиваюсь.
   - А я сейчас именно об этом и думаю. Для чего убирать повторы из прямой речи? Это ведь Юлины слова. Возможно, ты записала именно так, как она сказала.
   Аня сама не знала, насколько сложный и неоднозначный вопрос она затронула. Я сама мучаюсь, не в силах его разрешить.
   - Понимаешь, - начала я, - меня уже критиковали за то, что мои герои говорят слишком правильным литературным языком. Да, множество повторов постоянно встречается в живой речи, но они будут встречаться ещё чаще, если и в книгах герои будут разговаривать таким образом. Откуда читатель научится правильно говорить, если в книгах будут сплошь и рядом мат, жаргон, ошибки и косноязычие? В какой чат в Скайпе я не зайду - везде лепет, а не фразы. Про грамматику я уже не говорю. Дети не могут связать двух слов. Выходит, я должна так записывать диалог: "Ну, блин, ты даёшь! Ходила, типа, туда? - Вау! Было клёво! Зато вчера была в этом... как бы в кино. Жесть!"
   Аня захохотала.
   - А как ты думаешь, смогут эти двое узнать, что это же самое можно сказать иными словами, если и в книгах они будут видеть свой искорёженный слог или сленг, а точнее, и то и другое? Диккенса ругали за то, что у него даже преступники говорят правильным языком. А когда его читаешь, то видишь живых людей и чётко понимаешь, кто и как говорит на самом деле. Зачем вставлять в текст мат, если можно просто написать: "И при этом он грязно выругался"? Когда-то, когда подобные словечки ещё только начинали робко вводиться в произведения, это считалось правдой жизни, якобы именно этим языком в действительности говорит человек такого типа. А зачем нужна такая правда жизни? Читая матерные слова в литературном произведении, даже тот, кто и не ругался никогда, может при случае их повторить, считая, что это уже стало нормой. Я нарочно пишу правильным языком и среди прочих личностей обязательно ввожу в свои книги честных и порядочных людей, потому что такие люди есть, но они скромны и поэтому не бросаются в глаза. Зачем нужно описывать только негодяев? С кого же тогда людям брать пример?
   - Ты и завелась! - удивилась Аня. - Давай лучше отложим этот разговор до другого раза, а сейчас пойдём завтракать.
   Мы встали, оделись и сошли вниз. Катя уже хозяйничала на кухне.
   - А где Марина? - спросила Аня.
   - Гуляет с Чупой, - объяснила Катя. - Уже давно гуляет.
   - Интересно, чем это кончится? - спросила я. - Как вы думаете, ей, в конце концов, надоест вставать раньше обычного и идти гулять, или она войдёт во вкус?
   - По-моему, войдёт во вкус, - ответила Катя. - Сегодня она с удовольствием встала и сразу же начала одеваться. И с Чупой говорила очень ласково. А что это вы так долго не спали? Всё о чём-то говорили...
   - Нас было так хорошо слышно? - спросила я лёгким тоном, но на душе стало скверно.
   - Нет, слов слышно не было.
   Я почувствовала себя свободнее.
   - Мы разговаривали о Николае и Михаиле, - придумала объяснение Аня. - Про Николая мы вчера выяснили, что он не женат, а о Михаиле нам ничего не известно. Сегодня Мила должна попытать об этом Николая.
   - Да, это важный вопрос, если тебе так нравится Михаил, - согласилась Катя. - Но мне кажется, что он не женат. Не стал бы женатый человек так много с вами разговаривать и так усердно звать его навещать. Разве что от брака уже ничего не осталось, кроме записи в паспорте. Но это дело поправимо. Разводы сейчас дают быстро.
   - Мне совсем не хочется, чтобы он из-за меня разводился, - возразила Аня, краснея. - Знаете, если он так легко разведётся раз, то он и со мной может так же легко развестись. Мне бы хотелось, чтобы он, как Николай, был не женат. Пусть тоже сначала ему было рано обзаводиться семьёй, а потом поздно. И пусть только сейчас он поймёт, что наконец-то пора пришла.
   - А вот это как раз и опасно, - сказала я. - Если он до сих пор так и не женился, то в таком возрасте он побоится это делать.
   - Это точно, - подтвердила Катя. - Вот я, например, когда развелась с мужем, тоже сначала всё выбирала и отвергала, потом привыкла, что одной приятнее, а теперь даже мысли не допускаю, что могу кого-то встретить и выйти замуж. Впрочем, мне никто и не встретится. Это только говорится, что мужчины любят полненьких. Глядя на меня, ни у одного мужчины язык не повернётся... Да что там язык?.. Даже мысли не возникнет, что мне можно сделать предложение.
   - Не запугивайте меня, пожалуйста, - взмолилась Аня. - Я и без того сама не своя. У меня такое чувство, что я как перед экзаменом. А ты, Катя, про себя говоришь так совершенно зря. Ты очень даже симпатичная.
   - Я, конечно, не мужчина и не могу встать на их точку зрения, - начала я, - но, по-моему, ты напрасно поставила на себе крест. Вот меня точно никто не захочет взять замуж. Достаточно увидеть меня с ворохом разнородных бумажек, на которых написано что-то, что никто не способен прочесть, как всякое желание увидеть такое у себя дома сразу пропадёт.
   - Одним словом, "голландский натюрморт", - вспомнила Аня. - Да, те времена давно прошли. Теперь все любят идеальный порядок, евроремонт и ничего лишнего в доме.
   - В том числе и жены, - вставила Катя. - Жалко, что нет сметаны.
   Мы вернулись с небес на землю.
   - А при чём здесь сметана? - не поняла Аня. - В том смысле, что старый холостяк предпочтёт жене сметану?
   "Шкелет" вышел из кухни, совершенно загородив увесистым телом дверной проём, и принялся смеяться. Мы молча ждали продолжения.
   - Я оладьи навела, а сметаны нет, - объяснила Катя. - Придётся просто смазать их сливочным маслом.
   - Предупреждать надо, - сказала Аня.
   Марина вернулась весёлая и оживлённая. С тех пор, как в доме обосновалась Чупа, наша подруга всё чаще начинала радоваться жизни. Страх в ней остался, временами, особенно когда стемнеет, она бледнела и начинала прислушиваться, но исчезло то ужасное напряжение, в котором она жила со дня смерти мужа. Собака явно спасла её если не от помешательства, то от какой-нибудь нервной болезни. Мы начали это благое дело, а Чупа с успехом продолжила.
   - Девочки, до чего же хорошо пройтись! - сообщила она. - Никогда в жизни не гуляла просто так. Всегда или в магазин идёшь, или на рынок, или ещё по каким-то делам. Даже неловко было бы выйти просто так. А с собакой всё получается естественно. Вроде, не я гуляю, а Чупа, а я при ней как бесплатное приложение.
   Аня выразительно посмотрела на меня, давая понять, что Марина не могла иметь отношения к смерти своего мужа. Я тоже так решила.
   Собака по очереди обошла нас, в знак приветствия ткнувшись носом в каждую из нас, и вернулась в хозяйке.
   - Мне ваших собачьих радостей не понять, - сказала Катя, - потому что я заведу себе кошку, но я за тебя рада. А теперь, раз Марина вернулась, то готовьтесь к завтраку. У нас сегодня оладьи.
   - Девочки, а вам не кажется, что ОН решил оставить меня в покое? - осторожно спросила Марина. - В эту ночь опять было тихо.
   - Возможно, - отозвалась Катя. - Сколько же можно тебя мучить?
   - Это всё благодаря Чупочке, - сказала Марина.
   Мы обе, и Аня, и я, почувствовали что-то неприятное в этой фразе, зловещее, словно мой кошмарный сон претворился в жизнь. Однако общий разговор пошёл о предметах таких далёких от существа на чердаке, что мы вскоре забыли о своём впечатлении от слов Марины.
   После вкусных, пышных, сдобных оладий мы ещё немного посидели за столом, пока не пришли строители. Марина сейчас же отправилась с ними, а мы с Аней стали собираться на встречу с нашим непременным утренним спутником.
   - Знаешь, а я сейчас вспоминаю рассказ Николая. Помнишь, когда мы ходили осматривать церковь, - сказала я, едва мы вышли за пределы участка.
   - Он так о многом рассказывал, что лучше напомни, что ты имеешь в виду, - попросила Аня.
   - Он рассказал о смерти Сергея, но так, словно это неизвестный ему человек, о котором он лишь кое-что слышал. Ясно, что он специально об этом рассказал, чтобы вызвать нас на откровенность, ведь он раздобывал сведения для Петра.
   - Да, что-то такое было, - припомнила Аня. - Он описал этого человека с самой неприятной стороны, а мы сразу поняли, что это был Сергей. Со всеми он был груб: и с соседями, и с животными, и с женой. Мы об этом уже и сами знаем. Такое не скроешь.
   - А я вспомнила, что Николай назвал Петра бывшим другом Сергея. Мы ещё спросили, почему он имел общий бизнес с бывшим другом. А Николай ответил, что остаться друзьями, имея общий бизнес и такой характер, как у Сергея, очень трудно. Он его, конечно, не назвал прямо Сергеем.
   - И что из этого? - не поняла Аня.
   - Ничего, конечно, но это доказывает, что мы хорошо сделали, что включили Петра в список возможных убийц.
   - Тебе не надоело? - прямо спросила Аня. - Твой Сергей или до сих пор ещё лежит как неопознанный труп, или его давно уже похоронили в качестве неопознанного трупа. А может, отдали в анатомический театр. И не забывай, что такой негодяй, как он, способен оказаться жив. С него станется! Очнётся в больнице, а Марине позвонят и сообщат об этом. А может, он очнулся, а у него амнезия, так что он через пять лет вспомнит о том, кто он на самом деле, и явится к Марине, как выходец с того света.
   - Всё во власти божьей, - философски согласилась я. - Но вспомни, что рассказал Николай дальше.
   - Что ещё?
   - Он сказал, что покойный стал являться на том месте, где нашёл свою смерть. Его, якобы, видели два человека. Мало того, они слышали и рычание собаки. А кто-то видел силуэт этой собаки. Она убегала с места трагедии.
   - Ты веришь во всё это? - прямо спросила Аня.
   - В то время я восприняла этот рассказ как полувыдумку-полуправду. Первая часть про характер и смерть Сергея мне казались правдой, а вторая часть - красивой выдумкой в духе готических романов, чтобы вызвать у нас особый интерес. Если бы я вспомнила об этом ещё вчера утром, то решила бы, что он специально это выдумал, чтобы мы поскорее разговорились о Марине. О нашем призраке на чердаке он, конечно, не знал. А может, ходили слухи, что у неё в доме нечисто, ведь про этот вой нас уже спрашивал, даже интересовались, не завела ли Марина собаку. Но теперь я думаю совсем по-другому.
   - Что именно? - не поняла Аня.
   - А не мог Сергей, живой и здоровый, почему-либо появляться в этом месте? Конечно, не это место его интересовало, а просто он проходил мимо, а его кто-то видел и решил, что это призрак.
   - Зачем ему здесь появляться, если он по каким-то причинам скрывается?
   - Он пришёл ночью и не думал, что его кто-то увидит.
   - Но зачем?
   - Не могу сказать, - призналась я. - Мог он приходить к Марине?
   - Вряд ли, - засомневалась Аня. - Если так, то Марина должна знать, что он жив. Тогда выходит, что она нарочно сказала про погибшего на дороге человека, что это её муж, а я в это не верю.
   - Или она искренне считала, что погибший - её муж, а Сергей уже потом к ней тайком зашёл.
   - Но зачем это ему нужно? - не понимала Аня.
   - А может, он что-то такое сделал с бизнесом, о чём Пётр узнает потом.
   - А призрак собаки, которую видели на дороге?
   - Это была всего лишь наша Чупа.
   - А рычание?
   - Мало ли что послышится испуганному человеку? Ветер шумел.
   - Нет, что-то здесь не то, - решила Аня. - Марина не стала бы так бояться призрака Сергея. Ведь ей казалось, что он ночью к ней подкрадывается, протягивает свои руки... Если он жив-здоров, то зачем ей бояться его призрака? А она явно была напугана. Вспомни, ещё в Москве она не могла спать ночью. Это не была игра.
   - Не знаю. Может, на самом деле ей казалось, что к ней протягивает руки неправильно опознанный ею человек, а нам она сказала, что Сергей?
   - А вой на чердаке? Призрак убитой собаки?
   - Не нравится мне тема о призраках, - призналась я. - Всё-таки не вяжется всё это с нашим временем. Было бы дело в восемнадцатом веке, я бы и спорить не стала, а так... Может, всё-таки это кто-то живой?
   - Пойдём дальше, а то мы стоим здесь, как две дуры, и говорим о какой-то чепухе. Николай, наверное, уже ждёт нас и удивляется.
   - Пойдём, но надо обязательно у него спросить, выдумал он конец этой истории или сказал правду.
   - Как хочешь, это дело твоё. Меня гораздо больше тревожит вопрос о том, женат Михаил или нет.
   Николай нас, конечно, уже давно ждал.
   - Ну, дамы, я думал, вы никогда не закончите разговаривать! - сообщил он. - До чего вы, женщины, любите болтать!
   - Мужчины тоже любят, - обиделась Аня. - Это они о себе миф такой создали, что они сдержаны, а на самом деле и поболтать любят, и посплетничать, и в ссору вступить.
   - Да ещё как вступают! - добавила я. - Смешно смотреть со стороны. Попадётся какой-нибудь драчливый субъект, который не может стерпеть, когда его случайно толкнут в толпе, и начинает наступать на обидчика! Стукнет его кулаком, весь подберётся, как боевой петушок, и ждёт, когда и тот ему ответит тем же.
   - Бывает, - засмеялся Николай. - Сам видел. Но, поверьте, дамы, что я не из драчливых. Возможно, из болтливых, но и только. Сплетни тоже не разношу.
   Я решила сразу всё выяснить.
   - Раз вы признались, что вы, возможно, из племени болтливых, то ответьте нам на такой вопрос: про то, что на месте гибели Сергея видели его призрак и слышали рычание собаки, вы выдумали или кто-то, правда, всё это видел и слышал?
   - Вот вы о чём! - воскликнул Николай. - Не знаю, что и ответить. Нет, я ничего не выдумал. Действительно, мне известно, что два человека всё это видели и слышали, но кого они видели и слышали, я точно сказать не могу. Может, это был призрак убитого, а рычала призрачная собака-убийца, а может, видели живого человека, который просто проходил мимо этого места или по самому месту. Было темно, точно определить ничего нельзя. А почему вы вспомнили про мой рассказ? Ваш призрак активизировался?
   - Нет, наш призрак умолк, и мы надеемся, что навсегда, - ответила Аня.
   - Мне теперь и самому стало интересно, что же видели и слышали те двое, - признался Николай. - Я подумаю над этим на досуге, наведу справки, а когда приду к какому-то выводу, то скажу вам. Помню, что я обещал лично туда сходить. Я там побывал, но без успеха. Теперь я думаю отнестись к этому делу серьёзно. Надо выбрать ночь и устроить засаду. А теперь приглашаю сесть в электричку и проехать шесть остановок.
   - А куда мы приедем? - спросила я.
   - В маленький городок, где нет ничего примечательного. Смотреть там абсолютно нечего, разве только маленькую церквушку, но зато гулять по нему хорошо.
   В полупустом поезде мы благополучно доехали до места назначения, а там приятно прогулялись. Действительно, смотреть было особо не на что. Церквушка была красива, но и только.
   - Мне здесь нравится, - сказала я. - Жить здесь я бы не хотела, но гулять приятно.
   - Наверное, в дождь ты бы этого не сказала, - заметила Аня. - Здесь половина улиц не покрыта асфальтом. Представляешь, какая тут бывает грязь!
   - Это уже окраина, - пояснил Николай. - Центр весь заасфальтирован.
   - Да, когда-то был заасфальтирован, - согласилась Аня. - Хорошо, что я не на каблуках. Но пройтись здесь любопытно. Давно я не бывала в таких местах. Даже не верится, что это так близко к Москве. Кажется, что где-то в глухомани.
   Она весьма ощутимо толкнула меня в бок, напоминая о своей проблеме с Михаилом, но я всё никак не могла выбрать подходящий момент.
   - Здесь есть маленькая закусочная, - сообщил Николай, когда мы уже обошли весь городок. - По моему глубокому убеждению, половина прелести любой прогулки заключается в сопутствующей ей трапезе.
   Мы засмеялись, и он повёл нас перекусить в обшарпанную забегаловку.
   - Так как я всё здесь уже перепробовал, то предложу вам лучшее. Вы не возражаете против пельменей? Они их сами делают.
   - Не возражаем, - ответила за нас обеих Аня.
   - Тогда я сейчас их принесу, - сказал Николай.
   Я привыкла, что в наше время везде подают сильно уменьшенные порции, поэтому была удивлена, что немаленькие тарелки были полны квадратными пельменями со сметаной. Не знаю, может, Николай сразу заказал двойные, а то и тройные порции, или, может, хозяева здесь не гнались за сверхприбылью, но мы наелись.
   - Вкусные! - одобрила Аня. - Давно такие не ела.
   Чай тоже оказался приятным, с какой-то добавкой, по-моему, чёрной смородиной.
   - Николай, скажите, а Петрович женат? - спросила я, когда моя подруга в очередной раз отдавила мне ногу.
   - Был женат, а теперь вдовец, - ответил Николай. - Уже, наверное, пять лет будет, как его жена умерла. Хорошая была женщина.
   - А Михалыч?
   - Пока что женат, но уже недолго, - ответил Николай, явно удивлённый моим интересом к семейному положению рыбаков.
   - А Сергеич? - продолжала я.
   - Уже трижды разведён.
   - Остался только Лексеич, - сказала я. - У него есть жена, дети?
   - Нет. Была жена, но они давно разошлись, а ребёнок уже вырос.
   У Ани лицо стало, как у довольной акулы, поэтому я поспешила отвлечь внимание Николая.
   - Не удивляйтесь, что я спрашиваю. Просто мне интересно, почему жёны не ходят с ними на рыбалку. Если бы они только ловили рыбу, то это понятно, но ведь после этого устраиваются пикники.
   - Кому, кроме страстного рыболова, захочется в выходной подниматься ни свет ни заря? - ответил Николай, бросив беглый взгляд на Аню. - Я и вас-то привожу туда к середине рыбалки. Вряд ли вы решились бы встать так же рано, как они.
   - Выходит, они сидели над удочками в два раза дольше, чем я? - обрадовалась Аня. - И, несмотря на это, я оба раза выигрывала состязание?
   - Да, вы, Аня, молодец, - согласился он.
   Моя подруга сияла. Я надеялась, что Николай припишет её радость именно успехам в рыбалке, но она-то прежде всего наслаждалась известием, что Михаил не женат.
   - Интересно, а почему вы про всех расспросили, а про меня забыли? - спросил Николай.
   Мы с Аней переглянулись.
   - У вас на лице написано, что вы не помышляли, не помышляете и не будете помышлять жениться, - сказала моя подруга.
   - Свободный и независимый человек, - добавила я.
   Николай только хмыкнул в ответ.
   Аниного лучезарного состояния хватило до самого дома. Мы поблагодарили нашего спутника и распрощались с ним.
   - Завтра в это же время, - напомнил он. - Да, чуть не забыл. Пётр просил передать, что он зайдёт вечером вместе с... другом.
   И он так смешно поклонился, что мы рассмеялись.
   - Не представляешь, как я счастлива! - сообщила Аня, когда мы отошли подальше.
   - Ты мне все ноги отдавила, - пожаловалась я. - Надо же так сигналить! Я и без того всё время помнила о твоей просьбе.
   - Всё это мелочи, - сказала она. - Главное, что он свободен. Сегодня сходим его навестить. И тебя я поздравляю, что вечером придёт Николай.
   - Ручаюсь, что он придёт не для того, чтобы увидеть меня, - заверила я свою легковерную подругу. - Он рвётся попасть в дом Марины только потому, что надеется своими ушами услышать шум на чердаке.
   Мы пришли почти к обеду. Первой нашей мыслью было отказаться, но Катя приготовила такие одуряюще пахнувшие биточки, что мы не могли не отдать им должное.
   - Проголодались, - отметил очень довольный "шкелет".
   - Что ты! - с набитым ртом ответила Аня. - Мы там досыта наелись пельменей. Можно ещё биточков?
   - Это сразу видно, - согласилась Марина, посмеиваясь. - Сыты по горло.
   В углу гремела миской Чупа. Моментально съев свою порцию, он стала испытывать крепость наших нервов, нажимая на край миски и заставляя её с грохотом подскакивать и опускаться. Мне эта манера была знакома. Прежде я думала, что так ведёт себя только собака из сериала "Комиссар Рекс", но мой собственный пёс с недавних пор стал действовать точно так же, и могу вас заверить, что перед этим он сериал не смотрел.
   - Значит, сегодня я увижу вашего знаменитого Николая. Что ж, сама оценю, что он из себя представляет. Катя, на твоём месте я бы приготовила такие же биточки, как сейчас. Они у тебя вкуснейшие.
   - Хорошо, приготовлю, - покладисто согласилась Катя.
   Она была единственной из всех нас, кто совершенно не волновался по поводу прихода гостей. Она чувствовала себя лишь поварихой, чьи старания могут одобрить, а могут и не одобрить. Приятнее было бы, чтобы одобрили, но, если её стряпня вдруг не вызовет восторга, ей будет всего лишь досадно, но и только.
   Так как после обеда у нас не намечалось никаких дел, то Аня и Катя отправились отдыхать в шезлонгах, а я, помня о своих разумных утренних размышлениях о жизни и о себе, решила усердно трудиться, уединившись от всех в столовой и разложив на столе свои записи. Не могу сказать, что работа совсем не сдвинулась с мёртвой точки, но и вдохновения не было. Я описывала заранее продуманные эпизоды, время от времени отвлекаясь из-за наплыва посторонних мыслей, которые пыталась отогнать, как назойливых мух, и с тем же успехом. Одна из таких мыслей была о Николае. Я задумалась, действительно ли он верит в историю с явлением призрака Сергея, сопровождавшимся рычанием собаки? Как-то странно было это себе представить. Человек в одиночку отправлялся в тайгу, чтобы проверить свою выносливость, а тут вдруг верит в истории с призраками. Если бы верил, то побоялся бы отдаляться от человеческого жилья. Вот я до недавнего времени слышала, что на чердаке что-то происходит, а всё равно пытаюсь найти этому естественные причины, лишь время от времени прибегая к мистическим объяснениям, да и то лишь от безысходности. И, несмотря на такой разумный подход к жизни, всё равно побоюсь оставаться одна в пустынном месте, например, в лесу, да ещё ночью. Моя мама говорит, что она боялась бы не всякой вымышленной чертовщины, а реальных людей, способных причинить вред. А я без ложного стыда могу сама себе признаться, что боялась бы и того, и другого, а может, и совсем уж неведомого третьего. Как же Николай по много дней жил в глухой тайге, ничего не боясь, и вдруг на полном серьёзе рассказывает про появление призраков? Не потешается ли он над нами в глубине души? Мне даже не по себе стало от такого подозрения. Всё-таки человеку мало самоуважения, ему ещё требуется уважение других, или, если быть точной, то человек не может уважать сам себя, если чувствует, что его не уважают другие. Я решила откровенно спросить Николая, искренен ли он, намереваясь собрать сведения о появлении погибшего на месте своей смерти.
   - Здравствуйте, - поздоровалась вошедшая в дом Юля. - Я пришла убраться.
   - Здравствуйте, Юля. Не обращайте на меня внимания, - попросила я, делая вид, что усердно работаю.
   Я чего-то ждала, хотя и понимала, что, зная о моём присутствии внизу и вероятности моего прихода наверх, девушка не будет делать ничего подозрительного. Я слышала, как она ходит на втором этаже, передвигает стулья, постепенно продвигаясь от спальни Марины к комнате возле лестницы. Вот она убирает коридор, выходит на лестницу, поднимается на третий этаж и очень быстро делает уборку там. Если бы даже она не посетила те комнаты, никто бы об этом не узнал, ведь там никто не бывает и потому там царит чистота и порядок. Даже интересно было бы выяснить, каждый ли раз Юля там убирает.
   Я насторожилась, потому что шаги девушки прозвучали на лестнице и смолкли. Как определить, что она сейчас делает? Хочет ли она добраться до какого-то тайника или попросту подметает и моет пол. В комнатах и в коридоре она пользуется пылесосом, а на лестнице - никогда. Ясно, что и площадку перед запертой дверью на чердак она тоже должна убрать вручную. Интересно, не пытается ли она заодно открыть дверь? Хотя, зачем ей чердак?
   Когда чего-то ждёшь, то время тянется долго. Вот и мне показалось, что уборка лестницы наверху заняла у Юли слишком уж много времени, больше, чем уборка комнат. Но вот она стала подвигаться вниз и постепенно перешла на первый этаж.
   - Я не буду мешать, - сказала я. - Пойду в свою комнату.
   Девушка слабо улыбнулась, не зная, что ответить, а я, нарочно громко ступая, проследовала в нашу с Аней спальню и села у столика, опять-таки громко отодвинув стул. После этого я тихо сняла туфли и неслышно, на цыпочках прошла к лестнице и поднялась к чердаку. Что я надеялась там найти, я сама не понимала. Ничего, что выдало бы попытку взломать дверь, я не обнаружила. Я прислушалась. Внутри не раздавалось ни шороха. Неужели призрак покинул этот дом? А может, это был всё-таки не призрак? Вдруг там бесновалось, пытаясь выбраться, живое существо, которое теперь уже мертво? Ничего не придумав, я вернулась в спальню и, подождав время, достаточное для уборки первого этажа, спустилась вниз. Юля уже ушла, так что я могла спокойно вернуться к своей работе.
   Я описывала, как два моих героя пробираются по джунглям, когда меня вдруг словно обожгла внезапная мысль. Я вспомнила, что оставила списки, которые мы с Аней вчера обсуждали, среди моих бумаг. Как я не сообразила взять их с собой? Где они лежат? Я пересмотрела ворох своих записей и обнаружила их под стопкой исписанных и пронумерованных листков. Едва ли Юля, даже если она просмотрела мои записи, могла до них добраться. У меня прямо-таки от сердца отлегло. Пусть же сегодняшняя моя оплошность будет мне уроком. Отныне я с такими записями буду осмотрительнее.
   Я вновь заставила себя сосредоточиться на сочинении, так что к тому времени, как за мной пришла Аня, чтобы позвать меня гулять, я написала несколько страниц. Наверное, я сумела если не разжечь, то хотя бы заставить тлеть тот самый доминантный очаг, который должен руководить моим сознанием и действиями. Может, помогли представленные мною яркие примеры наших замечательных писателей? Нет, непременно поставлю у себя дома на самые видные места их портреты и портреты других людей, которые вызывают у меня уважение и восхищение, например, портрет Николая Рериха, у которого было правило каждый день обязательно узнавать что-то новое. Итак, ставлю себе цель любыми способами непременно образовать в своей психике доминантный очаг, который будет подталкивать меня к творчеству. Только при этом надо как-нибудь обойти один неприятный факт, который установили психологи. Они утверждают, что энтузиазма женщине хватает ненадолго, а именно на трое суток, то есть на семьдесят два часа. Хорошо бы они в моём случае ошиблись. Если же это непреложный закон, то надо приноровиться разжигать в себе доминантный очаг с периодичностью в трое суток.
   - О чём пишешь, о чём размышляешь? - спросила Аня, с любопытством глядя на мой "голландский натюрморт".
   - Пишу о том, как мои герои разжигают подземный очаг, а думаю об очаге доминантном, - откровенно ответила я.
   - Что-то очень сложно. Пойдём лучше навестим Михаила. Чупу возьмём с собой?
   - Ни в коем случае! - отказалась я.- Мы идём к "Алёнушкиному озеру", а там могут гулять большие собаки.
   Собак мы там не встретили, а Михаил усердно работал над новой картиной. Сегодня он малевал эскиз. Я употребила это слово отнюдь не с целью умалить достоинство его работы, просто на тот момент, когда мы взглянули на картон, он был в буквальном смысле измалёван. На нём пока были лишь какие-то многоцветные пятна. Возможно, потом они преобразятся в деревья, озеро, тропу, но пока до этого было далеко. Глядя, с каким усердием Михаил накладывает на свой подмалёвок краски, я подумала, что и он тоже мог бы вызвать у меня буквально воспламенение доминантного очага, если бы я почаще наблюдала за его работой. Но вот что значит "стереотипное мышление": почему-то при виде энтузиазма этого никому не известного художника мой доминантный очаг даже не начал дымить, между тем, наверняка, будь на его месте знаменитый мастер, мне сразу бы захотелось работать.
   - Михаил, надеюсь, собак при вас не выпускали? - спросила я.
   - Ошибаетесь, - ответил он. - Выпускали. Больших и страшных.
   Я решила, что он шутит.
   - Нет, в самом деле. Два раза выпускали. Неприятно, признаюсь сразу, когда такая махина к тебе подходит и пристально разглядывает. И не угадаешь, что у неё на уме. Аня, вы не смотрите, что пока ничего не понятно на эскизе. Это только черновой набросок. Прикидываю, как распределятся тона.
   Аня молчала. До этого она с отсутствующим видом смотрела на будущий эскиз, чем ввела в заблуждение Михаила, а теперь устремила бессмысленный взгляд на дерево на противоположной стороне пруда. Я поняла, что она вновь разыгрывает занятую тайными думами интересную женщину. Пришлось мне самой поддерживать беседу с художником. Когда-то я неплохо рисовала, мои картины хвалили даже настоящие художники, так что я могла кое-как поддержать разговор об искусстве. Более того, мне даже остро захотелось вновь ощутить в руках карандаш или кисть. Наверное, образ Михаила воздействовал-таки на доминантный очаг в моём сознании, жаль только, что не на тот, который был мне необходим.
   - Аня, вы вчера были так веселы, что мне приятно было вспоминать наш разговор, - обратился Михаил к моей подруге. - Я и сегодня работал всё ещё под впечатлением ваших похвал моей картине. Почему сейчас вы так грустны?
   Аня вздохнула, и у неё даже слёзы заблестели на глазах, не то от возрастающего актёрского мастерства, не то от слишком пристального разглядывания дерева. Так до самого конца моего разговора с художником она и простояла, как печальный кипарис.
   - Что ты не пользуешься моментом? - укоряла я её на обратном пути. - Он к тебе обращаешься, а ты только вздыхаешь, как лошадь, поевшая не ту траву.
   С Ани мгновенно слетела всякая задумчивость. Она так рассвирепела, что мне пришлось отскочить от её кулака.
   - Как не стыдно! - возмущалась она. - Я играла! Я чувствовала себя на сцене! Я держала паузу! Помнишь, как кто-то советовал держать паузу как можно дольше?
   - Пауза - вещь очень хорошая, - согласилась я. - Но ведь нельзя держать паузу в течение всего спектакля? Это уже не пауза, а немая роль.
   - Ты сама меня научила быть каждый день разной. В прошлый встречу я была весёлой и милой, и Михаил это заметил, а сегодня он обратил внимание на то, что мне очень грустно. Вот увидишь, скоро он будет думать только о том, в каком настроении я появлюсь перед ним в следующий раз.
   Я не стала возражать. Мне и нельзя было этого делать, потому что я сама предложила такой вариант общения с Михаилом. Откуда мне было знать, что Аня буквально и слепо будет следовать моему первоначальному плану. И я решила оставить всё на волю провидения. Если ей суждено завлечь Михаила, то он будет покорён, несмотря на нелепость её поведения.
   - Девочки, Михал Михалыч опять прицепился ко мне прямо с ножом к горлу, - пожаловалась Марина. - И что он каждый день сюда таскается? Уже давно отработал свой долг, а всё никак не уймётся. Я ему прямо сказала, что платить за лишние дни не буду.
   - А он? - заинтересовалась я.
   - Он воспринял это как должное. Не возражал. Сказал, что ему нужно кое-что сделать на огороде. Но у меня всё-таки есть совесть, поэтому я ему предложила лишнее время потом постепенно отгулять, когда он сочтёт, что посадки могут несколько дней обойтись без него. Он кивнул и принялся опять за своё. Я, наверное, от него скоро с ума сойду.
   - Ему всё ещё не даёт покоя окно? - спросила Аня.
   - Окно проклятое. Какое ему-то дело до того, что оно разбито? Нет, полчаса за мной ходил, всё уговаривал. Погода, видите ли, к середине недели поменяется.
   - Поменяется? - переспросила Аня, для которой этот вопрос был очень важен из-за встреч с Михаилом. - Надеюсь, дождей не будет?
   - Говорит, что будут. Сейчас, говорит, затишье, жара, безветренно, а где-то к среде начнёт штормить.
   - Хозяйственный он, - вмешалась Катя. - Это ведь мы знаем, почему мы не можем впустить его на чердак, а он думает только о том, что дожди будут заливать.
   Марина поджала губы и переменила тему разговора.
   Вечером, как и было обещано, Пётр пришёл вместе с Николаем. Зная, как ему хотелось посмотреть на "дом с привидениями", я очень внимательно за ним наблюдала, но он лишь раза два бросил беглый взгляд вокруг, что можно было счесть простым интересом к новому для него месту. Мы очень неплохо посидели, только Пётр временами принимался бестактно разглядывать Катю, а один раз я заметила, как он задумчиво посмотрел на Марину. Я, конечно, понимаю, что по сравнению с Катей Марина казалась самим изяществом и совершенством, но всё-таки нельзя же так явно выражать своё мнение по этому поводу. У каждого свои особенности, а уж фигура и лысина "партнёра" тоже могут кому-то не понравиться, так что зря он так самонадеян.
   Когда гости ушли, Катя проговорила очень твёрдо:
   - Всё! Я буду худеть! Найду какую-нибудь хорошую методику и...
   - С чего бы вдруг? - спросила Марина, улыбаясь каким-то своим мыслям.
   Я внезапно почувствовала всю неестественность нашего положения. Мы с Аней знали, что на дороге был растерзан собакой не Сергей, а разговариваем о каком-то похудении, словно это имеет сейчас значение. Гораздо важнее, знает ли сама Марина о том, что она опознала как мужа постороннего человека? Если не знает, то надо ли ей об этом говорить? Если Сергей погиб в каком-то другом месте, то, пожалуй, не стоит. А если жив? Но хуже всего, если она знает. В этом случае, очень трудно разобраться в произошедших событиях и понять, как нам поступить.
   - На меня Пётр иногда так глазеет, что я готова провалиться сквозь землю! - с чувством произнесла Катя. - Синяк, хоть и очень заметен, но когда-нибудь пройдёт, а вот фигура сама по себе стройной не будет.
   Марина принялась смеяться.
   - Хорошо вам всем надо мной потешаться, - обиделась Катя. - А мне-то каково? Я сижу себе спокойно, смотрю на вашего хвалёного Николая и вдруг замечаю, что Пётр меня разглядывает, словно я не живой человек, а восковая фигура у мадам Тюссо.
   - Катя, ты очень симпатичная, - принялась её утешать Аня, сверля глазами хохочущую Марину.
   - Между прочим, я всегда удивлялась вот какому явлению, - сказала я. - Когда показывают фотографии людей до и после похудения, то абсолютно на всех снимках фигуры становятся лучше, и это понятно, а лица дурнеют.
   - Не обращала внимания, - призналась Аня. - Надо будет приглядеться. Всегда смотришь на фигуру, а не на лицо.
   - Приглядитесь, и согласитесь, что я права. А тебе, Катя, надо не о фигуре думать, потому что ты и так хороша, а о здоровье. Худей не для того, чтобы какой-то замшелый Пётр перестал тебя разглядывать, а о том, чтобы хорошо себя чувствовать.
   - Я и так хорошо себя чувствую, - возразила Катя. - И на третий этаж, если нет тяжёлых сумок, я всегда поднимаюсь без лифта.
   Мне очень не нравилось, что Марина продолжала веселиться, хотя и не столь бурно. Мне даже пришла мысль, что она в сговоре с "партнёром". В чём заключаются их планы, я не знала, но уж слишком зачастил сюда Пётр, а Марина, когда речь заходит о том, что он опять придёт, слишком часто начинает смеяться.
   - Девочки, мне ваш Николай очень понравился, - сообщила Марина.
   - Слышишь, Мила? - не преминула вставить своё слово Аня.
   - Что вы ко мне привязались со своим Николаем? - спросила я. - Нет у него в планах ничего серьёзного. Он с нами просто проводит время. То бы он один гулял, а то с компанией, а он компанию любит.
   - Посмотрим, - таинственно проговорила Марина.
   - Посмотрим, - повторила за ней Аня, причём из-за того, что я вновь размышляла о растерзанном человеке на дороге и роли Марины в этом деле, мне её высказывание показалось зловещим.

Глава 29

Визит Михал Михалыча

   В понедельник Марина с большим неудовольствием стала собираться на работу. С собакой она, к моему изумлению, пошла гулять без напоминаний, очень бодро.
   - Девочки, как же мне не хочется уходить! - пожаловалась она. - И отпуск ещё только через две недели. Чупочка, ты меня понимаешь?
   Чупа понимала всё или сделала вид, что понимает, потому что она подпрыгнула и лизнула хозяйку в нос.
   - Как я без неё жила? - удивилась растроганная Марина.
   Она вдруг таинственно улыбнулась и перестала жаловаться на необходимость уходить.
   - Что это она так приободрилась? - не поняла Аня.
   Если признаться честно, то я тоже была в недоумении.
   - Вспомнила, что она открыла для себя некий собачий магазинчик, - объяснила Катя. - Даже любопытно, что она вечером принесёт. Чупа, она для тебя старается.
   - Скорее, для себя, - поправила я.
   - И для себя тоже, - согласилась Катя.
   Я испытывала странное чувство свободы, словно откинула какие-то путы, мешающие мне спокойно дышать. Сначала я не могла понять, что со мной происходит, но потом поняла, что мне надоело играть в сыщика. Сегодня утром я встала со счастливой уверенностью, что всё, что я насочиняла на тех листках "Жив", "Мёртв" и "Кем убит", ничего не стоит. Из всех пунктов я выделяла сейчас только, что Сергей мёртв, потому что погиб в результате несчастного случая или просто скоропостижно скончался на улице, а Марина, напуганная видом растерзанного окровавленного тела, сообщила про родимое пятно на груди мужа, а когда пятно нашлось, опознала мужа, даже не приглядываясь. Всё, конечно, очень печально, но просто и лишено таинственности.
   - Надо выходить, - напомнила Аня. - Николай, наверное, уже подходит к нашей улице. Нет, не так. Сейчас Мила скажет, что у меня рядом стоят "выходить" и "подходит". Что заменить и чем?
   - Если тебя это стало волновать, то можно сказать так: "Николай, наверное, уже приближается к нашей улице".
   - Как у вас всё хорошо сложилось, - сказала Катя, не обращая внимания на урок русского языка. - Познакомились с двумя интересными мужчинами и весело проводите время. Я тоже буду вести активный образ жизни, только сначала похудею и заведу кота.
   Мы чуть не умерли от смеха при последних словах про кота. Однако особо задерживаться нам было нельзя, так что занимательную беседу пришлось отложить до нашего возвращения.
   - Знаешь, я пришла к выводу, что, по стечению обстоятельств, Сергей погиб, а Марина на дороге опознала чужого человека, не рассмотрев его, - призналась я.
   - Ты всё ещё об этом думаешь? - удивилась Аня. - Я к этому выводу пришла ещё в то время, когда ты мне зачитывала все эти жуткие семнадцать пунктов возможных убийц. Он погиб, и в этом нет никакого сомнения, а Марина убеждена, что на дороге лежал он.
   - Теперь бы разобраться с чердаком, - сказала я.
   - Призрак больше не воет и не шумит, поэтому можно надеяться, что в доме теперь будет спокойно, - откликнулась Аня. - Может, после сорока дней Марина осмелится отпереть дверь и вместе с нами войти. Неплохо будет для надежности прихватить с собой Михал Михалыча.
   - Я вот о чём вчера подумала...
   - Опять она о чём-то думает! - воскликнула Аня. - Сколько можно думать? О чём ещё можно думать?
   - Верит Николай в призрака на дороге, о котором рассказывал? Мне кажется, что не должен бы. Бродит себе в одиночку по тайге и ничего не боится, а тут вдруг на полном серьёзе говорит про привидения.
   - А правда, интересно, - оживилась Аня. - Спроси у него.
   - Обязательно спрошу, а то мне кажется, что он принимает нас за каких-то легковерных дурочек, которым можно рассказывать любую чушь про призраки, а мы так и будем слушать, раскрыв рты и развесив уши.
   - У нас есть собственный призрак на чердаке, и от этого никуда не денешься, - напомнила Аня. - По крайней мере, был.
   - Да, - вынуждена была согласиться я. - Кто-то там был. А может, всё-таки это был кто-то живой? Может, правда, собака? Мало ли что мог напоследок сотворить Сергей? Украл у кого-нибудь собаку, которая его раздражала, запер пока на чердаке, а сам погиб.
   Мы не успели договорить, потому что дошли до конца улицы, где уже стоял Николай.
   - Как вам понравился дом с привидениями? - спросила я, намереваясь затем плавно перейти к призраку на дороге.
   - Очень уютный, - ответил он. - У моего друга дом больше, чем этот, но не так продуманно спланирован и не так красиво обставлен.
   - Видели бы вы Маринину квартиру в Москве! - подхватила Аня. - Это что-то особенное!
   - Да, - поддержала я. - У неё там продумала каждая мелочь, любая вещь подобрана так, чтобы она подходила к общему стилю комнаты. У неё настоящий талант дизайнера.
   - Согласен, - сказал Николай.
   - Призрак сегодня опять помалкивал, - сообщила Аня, покосившись на меня.
   - Устал, наверное, - ответил наш спутник, ведя нас по дороге.
   - А вы узнали что-нибудь о явлении призрака Сергея на месте его гибели? - спросила я.
   - Ничего не удалось узнать, - честно признался Николай. - Когда всё это только-только произошло, находились очевидцы, а теперь все словно обо всём забыли. Нет, они, конечно, помнят, что собака загрызла человека, но про то, что видели призрак, молчат.
   - А сами вы верите, что они что-то видели? - поинтересовалась Аня.
   - Не знаю, что и ответить. Возможно, я не набрёл ещё на нужных свидетелей.
   - Николай, как вы можете серьёзно обо всём этом говорить? - не выдержала я. - Вы один, ничего не боясь, жили в тайге, причём не видели ничего необычного, а тут вдруг поверили сказкам. Ладно мы, у нас есть повод допускать существование призрака, но вы...
   - Во-первых, это преувеличение, что я ничего не боялся, - возразил Николай. - Побаивался. Боролся с собой, заставлял себя верить, что бесстрашен, но слишком чутко прислушивался, что происходит вокруг. Конечно, больше всего я опасался встречи с медведем, тигром, кабаном или лосем, а пуще всего - с человеком.
   - А во-вторых? - спросила Аня.
   - А во-вторых, вы напрасно думаете, что в тайге я не видел ничего необычного. Видел.
   Мы были заинтригованы.
   - И что же это было? - поторопила его Аня. - Призрак или леший какой-нибудь?
   - Удивительно, какой интерес вызывают истории о потусторонних явлениях, - заметил Николай. - Я с тигром встречался с глазу на глаз, несколько раз медведя видел на расстоянии в несколько шагов, а спрашивают всегда о появлении той фигуры.
   - Про тигра и медведя тоже интересно, - сказала я. - Только про них мы много читали и смотрели, а вот что за фигуру вы видели, про это нигде не прочтешь и не увидишь.
   - Опять повтор, - сказала Аня. - "Видели" и "не увидишь".
   Николай непонимающе посмотрел на неё.
   - И нигде нам этого не покажут, - перефразировала я.
   - Это вообще интересно, - подхватила Аня, - а нам особенно, ведь мы живём в доме с привидениями.
   - А я сам не знаю, что это было, - признался Николай. - Сейчас вкратце расскажу, как всё произошло. Я был в тот раз один, без компании. Я устроил основной лагерь в довольно удобном месте, оборудовал его, насколько мог, потому что, как уже говорил, испытывал свою способность выжить в тайге без спичек и вещей, а потом на день-два отходил от него, снова возвращался. Было неплохо. И вот однажды сижу я у костра, думаю о своём, а потом поднимаю глаза и вижу тёмную фигуру. Что меня прежде всего поразило, так это то, что фигура была совершенно тёмной. Костёр, конечно, не мог хорошо её осветить, но хоть лицо бы белело, одежда как-нибудь выделялась цветом. Нет, абсолютно тёмная фигура. Не знаю, высокая ли, нет, потому что сравнить было не с чем, да я был в такой растерянности, что не смог бы этого определить, даже если бы имел такую возможность. Стоит совершенно неподвижно, притом, лица я разглядеть не могу, а чувствую, что смотрит прямо на меня.
   - И что? - с ужасом спросила Аня.
   - Долго она стояла. Меня начал пробирать страх, так что я потихоньку принялся отползать назад, к своему шалашу, где у меня было припрятано ружьё. Я им не пользовался, но на всякий случай всегда держал неподалёку. Но я не успел добраться до ружья, потому что фигура исчезла.
   - Как исчезла? - поинтересовалась я. - Растворилась в воздухе?
   - Как исчезла - не знаю. Я всего на миг отвёл от неё глаза, а когда посмотрел, её уже не было. И ни звука не было слышно. Ни шелеста, ни ветка под её ногой не треснула. Тишина полная.
   - Интересно, кто же это был? - спросила Аня.
   - А кто его знает? Может, и правда, призрак, а может, какой-нибудь беглый преступник, сошедший с ума от страха и одиночества. Но, знаете, мне после этого стало так не по себе, что я всю ночь не спал, всё караулил с ружьём в руках, а утром сменил стоянку.
   - Я бы немедленно сбежала из тайги, - призналась Аня.
   - А я бы одна туда даже не сунулась, - подхватила я. - Вы очень смелый человек, Николай.
   - Раз вы такого лестного обо мне мнения, то я сделаю одну вещь.
   - Что это за вещь? - полюбопытствовала Аня.
   - Потом скажу. Это будет маленький сюрприз. Кроме того, я не вполне уверен, что он удастся.
   Нам было очень интересно, потому что мы чувствовали, что это каким-то образом связано с нашим разговором о потусторонних явлениях, но было совершенно очевидно, что спрашивать бесполезно.
   - А как вы повстречались с тигром? - спросила я.
   Мы гуляли по дорогам между полями и лугами, и Николай занимал нас рассказами о неожиданных встречах в тайге. Было настолько увлекательно, что не верилось, что всё это происходило с обычным по виду человеком, который шёл с нами рядом.
   Когда мы возвратились домой, Аня призналась Кате:
   - Более интересного человека, чем Николай, я ещё не встречала.
   - Интереснее, чем Михаил? - спросила Катя нарочито недоверчивым тоном и хитро взглянула на меня.
   - Ну... - растерялась Аня. - Михаил тоже очень интересный человек. Он ведь художник и вообще... Михаил мне, конечно, нравится больше...
   - Её примиряет с Михаилом то, что он тоже рыбак, - уточнила я.
   - Да ну вас! - окончательно сбилась Аня. - Лично мне больше нравится Михаил, но это не означает, что я не могу восхищаться Николаем.
   Пока Аня рассуждала, я сбегала погулять с Чупой.
   - Вот что, девочки, - в раздумье сказала Катя, когда мы с собакой вернулись. - Пока вы встречаетесь с интересными людьми, я размышляю.
   - Занимательное занятие, - сказала я.
   - И впечатляющее, - добавила Аня.
   - А главное, необычное, - уточнила я.
   - Для вас же стараюсь, - поморщилась Катя. - Мне-то всё это ни к чему. Придёт к нам сегодня кто-нибудь или не придёт, мне - ни холодно, ни горячо. Пётр приходит к Марине, Николай - к Миле...
   - Не ко мне. Не путайте меня с призраком. Николаю нужен чердак, а поскольку он недоступен, то хотя бы сам дом, в котором этом чердак находится. Хотя бы первый этаж.
   - Пусть будет дом, - не стала спорить Катя. - Это совершенно всё равно.
   - Ане не было бы безразлично, нужна Михаилу она или чердак, - возразила я.
   - Конечно, - растерянно согласилась Аня.
   - Не сбивайте меня, - попросила Катя. - У меня проблемы.
   - Какие у тебя проблемы? - встревожились мы.
   - Я совершенно не знаю, что приготовить на ужин.
   - Мне бы твои проблемы! - рассердилась Аня. - Я уж испугалась было, думала, что у тебя неприятности.
   - Может, вы придумаете, что приготовить?
   - Не морочь сама себе голову, - посоветовала я. - Приготовь что-нибудь очень лёгкое, не требующее времени и сил. Это ведь не званый обед. Нас даже не предупреждали, что придут, поэтому у нас может вообще ничего не оказаться на ужин, кроме... овсяной каши. Кстати, очень полезная еда, поднимающая настроение. Чупа, ты ведь любишь овсяную кашу?
   Собака завиляла хвостом.
   - А может, ты больше любишь мясо? - спросила Аня.
   Чупа была согласна и с этим.
   - Но мне же самой будет неприятно, если придут, а подать на стол особо нечего, - призналась Катя. - Все ведь знают, что сейчас я вроде... распорядительницы.
   - У тебя были очень вкусные биточки, - сказала Аня.
   - Вот именно, что были. Уже были, а надо что-то новенькое. Пироги тоже были, а также оладьи, рагу... Легче было бы приготовить обед, чем ужин. Тут ведь тоже тонкость. Надо накрыть на стол так, чтобы показать, что это всего лишь ужин, что мы специально ничего не собирались готовить, а это у нас всегда так, но чтобы при этом гость не мог оторваться от еды.
   - У тебя всегда всё очень вкусно, - сказала я. - Даже не сомневайся. Приготовь первое, что придёт в голову, и, ручаюсь, гостей за уши не оттащишь от еды.
   - Хотелось бы мне посмотреть, как будут тащить за уши Петра, - фыркнула Аня.
   - И вообще, это только у нас, у русских, принято для гостей накрывать грандиозные столы, - сказала я. - Какую английскую книгу ни читай, там всегда подают только чай или кофе, в лучшем случае, к нему добавят печенье на крошечной тарелочке.
   - Но мы же не в Англии, - возразила Катя. - У нас заведено ублажать гостей.
   - Иногда их даже слишком ублажаешь, а они в ответ ещё выразят недовольство, - припомнила какой-то неприятный случай Аня. - Стол буквально ломится, а кое-кто сделает замечание, что вина маловато.
   - А ты вино не подавай, - посоветовала я. - Скажи, что у тебя дома сухой закон.
   - А вообще, девочки, я заметила, что чем радушнее принимаешь гостей, тем они делаются хамоватее, - сказала Катя. - Те же самые люди у меня позволяют себе отпускать замечания, хотя я, кажется, всё делаю для их удобства, только что не кланяюсь, а в другом доме, где хозяйка жадна и не слишком гостеприимна, принимаются так благодарить, словно она их угостила на славу.
   - По-моему, это вполне естественно для определённой разновидности людей, - ответила я, тоже много раз замечавшая это явление. - Ты угощаешь с удовольствием, гости это чувствуют, поэтому и не ценят. Наоборот, они думают, что раз это доставляет тебе радость, то тебя и благодарить не за что. А вот скареда через себя переступает, когда что-то выставляет на стол для других. Гости это тоже очень хорошо чувствуют, поэтому и ценят такой её подвиг перед самой собой, а оценив, усиленно благодарят. Они знают, что сегодня она свою жадность победила, а в другой раз не сумеет. Может, они не понимают этого, а благодарят неосознанно, однако где-то в тайниках мозга такая работа совершается.
   - Жизненная философия Милы, - прокомментировала Аня.
   - Вполне возможно, - согласилась Катя. - Что имеем - не ценим.
   - А потерявши - плачем, - закончила я. - Мы однажды отказали от дома таким... особям, когда они слишком уж расхамились. И что удивительно: они были удивлены и так и не поняли, почему их перестали принимать. Всегда себя так вели, и это считалось нормальным, а тут вдруг всё переменилось.
   - Я тоже после смерти родителей распрощалась со многими родственниками и знакомыми, - призналась Катя. - Одно дело, когда не слишком воспитанный человек приходит просто в гости, а совсем другое - когда он приезжает на несколько дней, а то и недель. И всё с какими-то требованиями и претензиями. То я не так им сделала, это... А сами хоть бы раз пригласили к себе. Да я бы и не поехала, но из вежливости пригласить надо. И всегда приезжали на всё готовое, ничего не привозили с собой, ничего не покупали. В советские времена ещё можно было прокормить эти оравы, а потом, когда по два-три месяца не выплачивали зарплату, а цены росли каждый день, я поняла, что просто умру от голода, если буду тянуть на себе это ярмо.
   - Да, были времена, - согласилась Аня. - Нет, я своим гостям сразу указывала, где у нас магазины. Они у меня пикнуть не смели.
   - А если делали вид, что не поняли тебя? - заинтересовалась я.
   - Бывали случаи, - с удовольствием вспомнила Аня. - Когда приходило время обедать, я делала вид, что удивлена, спрашивала, почему они не сходили за продуктами, потому что у меня еды почти совсем нет. И предлагала кому-нибудь быстренько сбегать. Но это, конечно, относилось к тем, кто приезжал на несколько дней. Разовых гостей я потчевала как полагается.
   - Как вспомнишь эти толпы приезжих, так сразу противно делается, - пожаловалась Катя.
   - А к нам они приезжали даже в то время, когда мы впятером жили в одной комнате в коммуналке, - сказала я. - У них были отдельные квартиры, а нам они говорили, что для Москвы мы живём хорошо. К себе, кстати, тоже не приглашали. Им это даже в голову не приходило.
   - А знаете, о многом вспоминать сейчас неприятно, но многое хочется и вернуть, - мечтательно проговорила Катя. - Я тогда была тоненькая...
   - Шкелет, - уточнила Аня.
   - Да, меня бабушка называла шкелетом. Это после того, как зарплату стали платить вовремя и с продуктами наладилось, я начала стремительно ползти по всем направлениям. Вот до какого безобразия доползла. Хорошо ещё, что чувствую себя хорошо.
   - Опять повтор, - заметила Аня.
   - Какой ещё повтор? - не поняла Катя.
   - Два раза произнесла слово "хорошо". Да ещё в одном коротком предложении.
   - А разве нельзя? Я об этом никогда не задумываюсь.
   - За это не повесят, не посадят и не расстреляют, - успокоила я растерявшуюся Катю. - Просто в своих книгах я стараюсь обходиться без таких повторов.
   - А мне стало интересно подмечать повторы в чужой речи, - призналась Аня. - Наверное, сама я скоро научусь обходиться без них. И будет у меня правильная речь.
   - Кстати, о продуктах, - напомнила я. - С ассортиментом продуктов наладилось, а с самими продуктами разладилось. Одни добавки, загустители и ГМО.
   - Да, ни вкуса прежнего, ни пользы, - согласилась Аня.
   - Но всё-таки, что же мне сегодня приготовить? - вернула нас к действительности Катя.
   - Слушай, а почему бы тебе не приготовить к ужину сырники? - спросила я. - Вкусно, быстро и очень подходяще для ужина. Никто не заподозрит, что это специально продуманное для приёма поздних гостей блюдо, а впечатление у них останется, что они ничего лучше никогда и не едали. Здесь продаётся очень хороший творог. И сметана здесь тоже вкусная. Каюсь, применила два раза подряд слово "здесь". Последнее "здесь" прошу считать за "тут".
   - А что! - обрадовалась Аня, отмахнувшись от моей поправки. - Сырники я люблю. И для ужина подходит как нельзя лучше.
   - Сырники? - задумалась Катя. - Хм. Сырники!.. Странно: вдруг сырники... А почему бы и не сырники? Сырники - это неплохо. Хорошо, приготовлю вам сырники, но при условии, что вы мне купите творог.
   - А сметану? - спросила Аня.
   - Сметаны должно хватить: вы её недавно покупали. А масла сливочного купите. Опять повтор, или можно так оставить?
   - Оставляй. Мила, пойдём! - позвала Аня. - Не располагайся на диване так основательно.
   - Подождите, девочки, не сейчас, - остановила нас Катя. - Сначала пообедаем, а уж потом вы сходите. У меня там довариваются щи, а на второе будут котлеты с картошкой и салат.
   Мы не стали спорить. Чтобы не терять время, я принесла со второго этажа бумаги и устроила на своём обычном месте в углу столовой, на маленьком столике перед диваном очень удобный для пользования "голландский натюрморт". Чупа не стала церемониться, вспрыгнула на диван и улеглась рядом. Пока Катя возилась на кухне, а Аня ей помогала, я успела написать две с половиной страницы и придумала очень занимательный эпизод, который последует дальше.
   - Мила, всё равно сейчас надо будет обедать, - долетел до меня голос Кати. - Прервись на время и сходи на огород за зелёным луком. Кстати, там же захвати укроп, петрушку и кинзу. Листья салата тоже возьми, зелёного и красного.
   Когда чем-то увлечёшься, то первой мыслью бывает отказаться, тем более что Ане совершенно нечего было делать и на кухне она лишь болтала, но я испытывала неловкость перед Катей, которая неизменно готовила еду на всю нашу компанию, поэтому я беспрекословно встала и пошла выполнять наказ. Чупа решила меня сопровождать.
   Всё-таки дача у Марины была на загляденье. Кажется, за две недели я должна была к ней привыкнуть, но каждый раз какая-то частичка души приходила в восторг. Вот и сейчас я смотрела на красивые грядки в конце участка, в обычное время скрытые кустами роз, и удивлялась Михал Михалычу. Это же надо ухитриться содержать землю в таком идеальном порядке! И что ещё мне здесь очень нравилось, это величина грядок. Обычно они бывают формой и размером похожи на... извините, могильные холмики, а эти грядки были широкие и очень длинные. И овощи росли не в скученном виде, как бывает обычно, когда у дачника большое желание получить урожай, но места нет, а свободно, поэтому даже теперь овощи, хотя ещё и не совсем выросли, впечатляли своими размерами. Интересно, что будет осенью.
   - Мила, вы ко мне? - спросил меня появившийся откуда-то садовник. - И собака с вами?
   - Меня прислали за луком, укропом, петрушкой и кинзой, - объяснила я. - И ещё за салатом, то есть, листовым салатом: зелёным и красным.
   - Сейчас нарву, - пообещал Михал Михалыч и повернулся к грядкам.
   Вид у него был очень довольный. По-моему, он заметил, как мне понравилось его хозяйство.
   - Какие крупные у вас овощи! - сказала я, чтобы его порадовать. - Как это у вас получается?
   - А здесь надо знать, какой овощ что любит, - принялся объяснять Михал Михалыч. - Вот морковь, например. Она уважает песок. Значит, когда я готовлю для неё грядку, я в землю добавляю песка. Опять же, надо знать, чем и когда подкормить. А когда уберешь урожай, то надо заранее продумать, что на этом месте посадить в следующем году. Нехорошо, когда одна и та же культура из года в год на одном месте сидит. Одно растение из земли больше одних веществ вытягивает, другое - других, поэтому и надо менять их местами, чтобы равновесие было... Вот и зелень.
   Я приняла из рук садовника увесистый пучок и собиралась уйти, но он меня задержал.
   - Говорят, погода к середине недели поменяется, - сообщил он.
   Я об этом уже слышала вчера от Марины.
   - Дожди начнутся, боюсь, как бы не с ветром, - продолжал Михал Михалыч. - А у вас ведь на чердаке окно разбито. Я вчера предупреждал хозяйку, так она внимания на мои слова не обращает. Говорит, что потом можно починить. А я всё думаю, что дождь будет хлестать в окно, пол начнёт заливать. Так и сгниёт дом-то. Потом уж не только окно чинить придётся, а и доски перестилать.
   - Я понимаю, Михал Михалыч, и полностью с вами согласна, - ответила я, - но у меня нет ключа, чтобы отпереть чердак. Да и как я смогу сама здесь распоряжаться? Вам надо обращаться к Марине.
   Садовник печально покачал головой.
   - Женщина. Что с неё возьмёшь? - вздохнул он. - А вы пользуйтесь пока ясной погодой, а то потом поздно будет. Гуляйте побольше. Жаль, Катя не выходит совсем. Только что на кресле сидит, но разве это гуляние?
   - Мы пользуемся, - отозвалась я. - И утром гуляли, и после обеда пойдём с Аней на рынок, и вечером тоже уйдём. Жаль, если начнутся дожди.
   - Так не навечно же.
   Мы с Михал Михалычем расстались, и я поспешила в дом. И зря поспешила. Хорошо ещё, что меня не мог видеть садовник, а то вышло бы по поговорке: "Поспешишь - людей насмешишь". Казалось бы, дорожки здесь вымощены хорошо подогнанными друг к другу плитками, а я ухитрилась за что-то зацепиться, и, не успела опомниться, как очутилась на четвереньках, притом почувствовала резкую боль в коленях. Ладонь одной руки оказалась ободранной, а другой рукой я победно держала пучок зелени, совершенно целый и непримятый. Чупа с интересом смотрела на меня, наклоняя голову то на одну сторону, то на другую. По-моему, она не осознавала, что я не по собственному желанию оказалась в таком положении. Она даже хвостом помахала, приветствуя новый для меня, но привычный для неё способ передвижения. Я через силу встала. Перелома или вывиха явно не было, но ударилась я основательно. С трудом я доковыляла до дома, отдала зелень на кухню и полезла в аптечку. Боль постепенно уходила, но не хотелось, чтобы остались синяки, да и царапины надо было смазать йодом или перекисью водорода. Хорошо, что у Марины оказался троксевазин, а то мне трудно было бы сейчас подниматься за ним в свою комнату.
   - Мила, что с тобой? - жалостливо вскрикнула Катя.
   - Бывает, - только и смогла я ответить. - Ничего, посижу немного - пройдёт.
   - Чувствую, что мне придётся идти за творогом и маслом одной, - сделала вывод Аня. - Постарайся выздороветь до нашей второй прогулки. Может, мне взять с собой Чупу?
   - Возьми, - согласилась я, - а то она слишком резко поменяла образ жизни. То была постоянно в движении, а то всё больше сидит или лежит.
   Если говорить честно, то у меня боль давно прошла и я могла бы составить Ане компанию, но придуманный эпизод просился на бумагу, поэтому я сделала вид, что мне, и правда, не помешает посидеть дома. Именно поэтому после вкуснейших щей и не менее великолепных котлет с картошкой и салатом, которыми накормила нас Катя, я скромно села на своё рабочее место, а Аня взяла сумку и, позвав собаку, отправилась на рынок.
   - Катя, - крикнула она от калитки, - может, всё-таки взять сметаны?
   - Можно! - решила Катя.
   Я с удовольствием принялась за работу. Наверное, вчера я успела-таки дать установку доминантному очагу вспыхнуть, потому что обычно я пишу медленно, а тут ручка так и летала по бумаге к большой пользе для романа, но в ущерб почерку. Катя возилась на кухне. Её не было видно, но слышно было хорошо. Что-то она там мыла, чем-то гремела, позвякивала. Я так увлеклась, что ни на что не обращала внимания. Не знаю, сколько это длилось, но внезапно в сознание вошёл какой-то посторонний звук, похожий на шорох. Даже тогда я не сразу смогла оторваться от мира, где существовали мои герои, но потом я разом словно очнулась и подняла голову. В открытую входную дверь, а мы её нарочно оставляли открытой, потому что было жарко, тихо вошёл Михал Михалыч. Он посмотрел на кухонную дверь, миновал её и направился в сторону лестницы. Я в полной растерянности уставилась на него. Тут и он меня увидел, а увидев, вздрогнул и остановился.
   - Мила, вы здесь? - спросил он. - А я ищу Катю. Хотел предупредить, что уйду сегодня пораньше. Думал, что она наверху. Собирался подняться и с площадки ей крикнуть.
   Не услышать, как Катя возится на кухне, что-то негромко напевая, мог только глухой, но возражать я не стала, тем более что была совершенно ошеломлена и не могла собраться с мыслями.
   - Она на кухне, - сказала я.
   - Раз я вас предупредил, то не стану её тревожить, - сказал садовник. - Так я пошёл. Завтра приду, как всегда.
   - До свидания, Михал Михалыч, - попрощалась я, делая вид, что приняла его объяснение как должное.
   Он ушёл, а мне было уже не до работы. Я сидела и ломала себе голову, пытаясь сообразить, что намеревался сделать садовник. Что он хотел подняться наверх, было очевидно. Но что именно ему понабилось наверху, это был вопрос. И тут мне припомнилась земля у входа на чердак. Может, это он туда заходил? Непонятно только, что ему на чердаке делать? Неужели он настолько не может выносить всякий непорядок, что хотел попытаться проникнуть туда, чтобы против воли хозяйки починить окно? Конечно, бывают очень деловые мужчины, но всё-таки... Нет, ему явно было нужно что-то ещё... Или не стоит строить предположений о преступных планах Михал Михалыча, а принять самое простое и безобидное для него объяснение, что он жалеет овдовевшую женщину и всеми силами стремится ей помочь? Всё-таки очень печально, что он меня увидел, а то я тихо прошла бы вслед за ним и посмотрела, какие он преследовал цели.
   Я до самого возвращения Ани и Чупы бесцельно сидела над своими записями, переходя от одного чувства к другому. То я полностью оправдывала Михал Михалыча и даже уважала за бережное отношение к чужой собственности, то начинала относиться к его визиту подозрительно и он казался мне зловещим, потому что сейчас же вспоминался мой кошмарный сон, где садовник поджидал Николая за дверью. Неприятное время я провела.
   Когда Аня принялась рассказывать, что видела на рынке, я постаралась отогнать от себя тревожные мысли, но они вновь охватили меня, когда наступило время идти проведать Михаила.
   - Чупа, тебе с нами нельзя, - сказала я. - Мы идём туда, где выпускают больших и очень страшных собак.
   - Сами будьте осторожнее, - предупредила Катя. - Чупочка, иди сюда.
   По дороге я рассказала Ане про странный поступок садовника, но не стала говорить о своих предположениях. Мне было любопытно, к какому выводу придёт моя подруга.
   - Интересно, - задумалась она. - Что ему там понадобилось? Раз Катя на кухне не только бренчала посудой, но даже распевала, то он не мог думать, что она наверху. Неужели он хотел что-то стащить? Может, Марина ему за что-то не заплатила, и он решил восстановить справедливость? Я недавно перелистала "Остров сокровищ" и как раз напала на то место, где мать сидит перед сундуком умершего пирата и пытается отсчитать ровно ту сумму, какую он задолжал, а в это время таверну окружают его бывшие приятели.
   - Всё может быть, - согласилась я. - В жизни происходят самые невероятные вещи.
   - А что ты сама думаешь?
   - Не знаю. Ему что-то нужно или в одной из комнат, или на чердаке. Сейчас я убеждена, что это он оставил землю на лестнице перед дверью на чердак. Но вот что ему там нужно, это вопрос.
   - Если бы мы были дома, - лукаво проговорила Аня, - то ты смогла бы составить список его возможных действий пунктов этак на... двенадцать, но сейчас тебе придётся сделать это устно. Итак, начинай: пункт первый.
   - Может, тебе это и кажется смешным, но мне, действительно, легче рассуждать в письменной форме, составляя списки, - призналась я. - Мне приходит в голову только два, точнее, три пункта. Михал Михалыч или хотел что-то где-то взять, своё или чужое, или что-то проверить, что относится к Марине или Сергею, или починить окно в предвидении дождя.
   - Ого! - восхитилась Аня. - Пробираться тайком в чужой дом с риском быть застигнутым и бог знает в чём обвинённым, чтобы починить чужое окно?! Здорово! Честное слово, это самое замечательное объяснение из всех возможных. Извини, Мила, но ты явно ему слишком симпатизируешь. Нет, ему что-то надо в доме или на чердаке, но только не окно.
   - А может, это он запер там собаку? - спросила я. - Марина не знает, что за вой оттуда доносится, думает, что это призрак и боится открыть дверь, а Михал Михалыч не может туда попасть и забрать оттуда свою собаку, а признаться не решается.
   - Вот и четвёртый пункт отыскался, - заметила Аня. - Глядишь, к вечеру придумаешь и остальные восемь. Не верю я в собаку. То есть, я допускаю, что там воет и бьётся призрак собаки, но в живую собаку я не верю. Скажи, зачем Михал Михалычу запирать туда собаку?
   - Может, ему некуда было её деть, пришлось взять сюда, а Сергей терпеть не может собак, Марина, как он думает, - тоже, вот он и решил до времени спрятать её наверху. Чепуха, конечно, я и сама в это не верю. Может, он спрятал собаку, чтобы она ночью вышла и напугала Сергея? Он ведь с ним был в ссоре, а Марина должна была уехать, и он это знал. Марина услышала, что собака воет, испугалась, потому что только что видела растерзанный труп и, уверенная в том, что это её муж, решила, что воет призрак, и поскорее заперла чердак.
   Аня задумалась.
   - В этом что-то есть, - с сомнением сказала она. - Только не могу я поверить, что Михал Михалыч на такое способен. Если бы пьяница какой-нибудь, или хулиган, или просто недоразвитый, то он мог бы это сделать, но от Михал Михалыча этого трудно ожидать. Он такой положительный, рассудительный, хозяйственный. Может, он, правда, переживает, что дождь будет заливать чердак? Или он хотел что-то подсмотреть или взять?..
   Мы могли бы до бесконечности гадать и придумывать различные варианты, но мы были уже на подходе к "Алёнушкиному озеру", поэтому наши мысли поневоле перешли на новый предмет.
   - Сегодня я буду мила и приветлива, - сообщила Аня.
   Я заранее приготовилась наблюдать очередные нелепости, но была приятно удивлена: Аня, и в самом деле, была "мила и приветлива". Она ещё издали заулыбалась Михаилу, давая понять, что сегодня ничем не озабочена и не опечалена. Тот в ответ просиял.
   - Как же приятно видеть вас радостной и весёлой! - сообщил он. - А то иногда вы становитесь настолько грустной, словно у вас какое-то горе.
   Аня вздохнула и скромно потупила взор.
   - Вы никогда не отдыхаете, Михаил? - спросила она.
   - Я же в отпуске. Мне надо его использовать на все сто или, как сейчас принято говорить, на все сто двадцать процентов. Вам, Мила как математику это высказывание, наверное, режет слух?
   - Уже не режет. Раньше - да, а теперь это слышишь почти каждый день, так что чувства притупились. Но детям я продолжаю внушать, что исходное число - сто процентов.
   - Вот я и использую свой отпуск по-максимуму. Как видите, я существенно продвинулся вперёд.
   Да, я не могла не признать, что он не терял времени даром. Вместо цветовых пятен на куске картона уже можно было различить будущее озеро, отдельные деревья, тропинку... Я хотела было уже похвалить художника, но, к счастью, он заговорил опять.
   - Я сегодня работал, можно сказать, ударными темпами и уже закончил прорисовку пруда. Правда, тот поваленный в воду ствол берёзы смотрится очень колоритно?
   Мне понадобилось напрячь своё внимание и особенно фантазию, чтобы признать правоту его слов.
   - Да, впечатляет, - согласилась я.
   - Это настолько прекрасно, что у меня нет слов, - подхватила Аня. - Вода прямо как живая.
   - А хорошо я подчеркнул дикость, неухоженность этого места?
   - Конечно, - закивала я, приноровившись к похвалам.
   - Вы - мастер! - благоговейно прошептала Аня.
   - Вон там я рясочки подпустил. Она, как видите, и в натуре присутствует...
   От нас ничего не требовалось, только кивать, поддакивать и лишь временами более определённо выражать своё восхищение. Я это делала из вежливости и из уважения к трудолюбию художника, а Аня восторгалась вполне искренне. Я знала, что некоторых людей надо ругать для того, чтобы заставить работать, потому что, похвали их - и они сразу успокаиваются на достигнутом и перестают стремиться к цели, а других, меня в том числе, наоборот, надо похвалить, и тогда, окрылённые, они горы готовы своротить, чтобы достичь совершенства. Если же вторую категорию начать даже не ругать, а только слегка критиковать - и всё, начинается неверие в свои силы, упадок настроения и чуть ли не отчаяние. Наверное, и Михаилу требовалась похвала, потому что у него сразу появилось множество новых идей, которые он не преминул нам высказать. Когда мы с ним расстались, я чувствовала, что мы сделали доброе дело.
   - Мила, скажи, только честно, тебе нравятся его работы? - спросила Аня, когда мы шли домой.
   Я порадовалась за свою подругу, ведь она так восхищалась, что можно было вообразить, что она от рождения не видела ни одной хорошей картины.
   - Как тебе сказать. Он очень усердно работает, и мне это нравится, но сами картины... Я ведь не специалист, поэтому мне кажется, что они у него недостаточно выписаны. Я предпочитаю более тщательную проработку деталей.
   - Да, Мила, сразу видно, что ты не специалист, - согласилась Аня. - Может, ты хорошо пишешь романы, но в живописи ты абсолютно ничего не понимаешь.
   Я спорить не стала, тем более, что я, действительно, не специалист.
   Когда мы вернулись, Катя сразу же нам сообщила, что у неё уже замешены и вылеплены сырники, но жарить их она будет только после прихода Марины. Явятся гости или нет - это их дело, а ужинать она подаст вовремя.
   - Конечно, - немного удивлённо ответила Аня, не ожидавшая такой атаки.
   - И не уверена, что получится так, как я задумала, - не унималась Катя. - Очень опасаюсь, что творог жидковат.
   - Да, - согласилась я. - Теперь творог постоянно жидкий. Пользуются тем, что его закладывают в целлофановые мешки. Интересно, что было бы раньше, если бы творог продавался таким, как сейчас?
   - То есть? - не поняла Аня.
   - Целлофановые пакеты появились не так давно, всего-то лет двадцать назад.
   Мои подруги дружно зафыркали.
   - Может, двадцать пять, - продолжала я. - А прежде в магазинах все продукты заворачивали в бумагу. Грубую такую, серую. Промокала она достаточно хорошо. Вспомнили?
   - Конечно, хоть это и было лет двадцать, а то и двадцать пять назад, но это-то мы помним, - согласилась Катя. - Словно это было вчера.
   - Вот я и спрашиваю: что бы делали продавцы, если бы им поставляли такой жидкий творог, как сейчас? Не успели бы они его завернуть в бумагу, как она сейчас же промокла бы и разорвалась.
   - Да, мы приносили творог в бумажных пакетах, если он был развесной, а потом перекладывали в стеклянные банки, - вспомнила Аня.
   - А мы его перекладывали в эмалированную кастрюльку, - сообщила Аня. - Теперь можно и не перекладывать. Лежит себе в пакете и ничего с ним не делается.
   - Мама мне рассказывала, что на развес продавали и томатную пасту, - сказала я. - У нас магазин одно время был прямо в доме, так что жители покупали томатной пасты, сколько им надо, и несли к себе домой на бумажке, даже не заворачивали её. Она была очень густой.
   - Зато сейчас покупаешь банку томатной пасты, открываешь её, а она напоминает томатный сок, - подхватила Катя.
   - Ворчуньи, хватит вам нагонять негатив, - остановила нас Аня. - Может, мне тоже хотелось бы хоть на недельку очутиться в Советском Союзе, но я ведь молчу.
   - Помните, в советское время анекдот был про Вовочку? - спросила я. - Ему рассказывают, что в Советском Союзе самая счастливое детство, что там самая передовая техника, самые лучшие игрушки, самые вкусные продукты... Вовочка заплакал. "Что ты плачешь, Вовочка?" - "Хочу в Советский Союз!" Так вот и я хочу в Советский Союз. Хоть на несколько дней. Душой отдохнуть.
   - И шоколад поесть! - воодушевилась Аня. - Лучший в мире был шоколад.
   - Да, - согласилась я, - немцы, знакомые моей тёти, когда приезжали в Советский Союз, всегда накупали с собой шоколада. Они так и говорили, что он самый вкусный из всего, что они ели.
   Разговор о вкусных натуральных продуктах вызвал большой аппетит, поэтому мы очень обрадовались возвращению Марины.
   - Катя, жарь скорее свои сырники, - поторопила Аня. - Время для ужина настало.
   - Подождите, ещё рано, - принялась возражать наша кулинарка. - Вдруг придут гости.
   - Должны придти гости? - спросила Марина.
   - Не должны, но Пётр так часто стал сюда приходить, что я теперь учитываю и его, когда готовлю ужин.
   - Учитывай, - усмехнулась Марина. - Но я не думаю, что сегодня он придёт, ведь обычно он предупреждает о своём приходе. Девочки, Николай вам ничего об этом не говорил?
   - Нет, - ответила Аня.
   - Тогда не будем его ждать. Думаю, что он придёт завтра.
   Чупа так и вилась около новой хозяйки, размахивая хвостом и заглядывая ей в лицо.
   - А тебе, собачка, я принесла поводок, - сообщила Марина. - Нравится?
   Чупа равнодушно обнюхала красивую вещицу, убедилась, что она не может служить обедом, и продолжала вежливо махать хвостом, недоумевая, какое отношение она может иметь к этому предмету или этот предмет - к ней.
   - Правда, красивый? - самодовольно спросила Марина.
   - Очень, - согласились мы, рассматривая поводок. - И к ошейнику очень подходит.
   - А цепочка ещё не готова. Зато я купила мисочки. Вот, посмотрите.
   Мы полюбовались и на мисочки.
   - А ещё я купила одну вещь, но боюсь её даже показывать, потому что Мила меня будет ругать.
   - Понятно, - засмеялась я. - Не удержалась и купила попонку?
   - Тебе смешно, а я все выходные только о ней и думала. Я буду надевать её на Чупу в исключительных случаях, а так она будет висеть для вида. Вот, взгляните.
   Что сказать? Что красиво, то красиво. Изящная, добротная и явно очень дорогая вещь.
   - Здорово! - сказала Катя.
   - Да, - проговорила я, - наверное, немало найдётся модниц, которые захотели бы на время стать собаками, чтобы пощеголять в такой попонке.
   Аня принялась хохотать.
   - Я первая, - сообщила она. - Марина, возьми меня в собаки.
   - Раньше надо было думать, - ответила та. - Теперь уже поздно: у меня есть Чупочка. Девочки, давайте, примерим на неё попонку. Я сняла размеры, как мне сказали в салоне, но всё-таки надо проверить, впору ли она придётся. Мила, как она надевается?
   - Не знаю. У меня ни у одной собаки не было попоны. Давай сообразим.
   - Сообразить оказалось несложно, так что вскоре вяло сопротивлявшаяся Чупа уже стояла перед нами в роскошном наряде. Морда у неё была удивлённая и немного страдальческая. Было очевидно, что непривычная одежда ей очень мешает и ей хочется поскорее избавиться от неё, но она боится вызвать недовольство хозяйки.
   - Как влитая! - восхитилась Марина. - Прямо как на неё сшито! И как же ей идёт! Мне кажется, что ей нравится.
   Чупа попыталась задней лапой поддеть неудобную одежду, чтобы стащить её с себя, но безуспешно.
   - Снимай, - озвучила я безмолвную просьбу собаки. - Полюбовалась - и хватит. Не мучай бедное животное. Оно ещё с ошейником не освоилось, а ты сразу предлагаешь такой бронежилет.
   Марина немного обиделась, но сняла попонку, чем чрезвычайно осчастливила Чупу.
   - Красивая и, главное, очень лёгкая, - сказала я, спеша загладить свою невольную грубость.
   - Да, почти невесомая, - подтвердила Марина. - Даже удивительно. Мех, конечно, из кусочков, но сшито хорошо, ничего не заметно.
   Катя принесла сырники, и мы сели за стол.
   - Вкусно, - сообщила Аня. - Даже жалко, что никто не пришёл. Такие сырники выдающиеся, а их едим только мы.
   - Не хотела ужинать, - сообщила Марина, кладя себе ещё два сырника. - Планировала на ночь выпить только стакан чая без ничего и даже без сахара. Но разве можно удержаться? Катя, если Пётр решит придти завтра, то сделай к его приходу таких сырников. Уверена, что он будет в восторге.
   За весь вечер я так и не подумала о странном визите Михал Михалыча, и только засыпала я с нехорошим чувством, потому что мне с отчётливостью вспомнились неубедительные объяснения его прихода.
  

Глава 30

Полная неожиданность

   Как предсказывала Марина, так и получилось. На прогулке Николай предупредил нас, что вечером к нам заглянет "партнёр", а сам он тоже постарается с ним придти, если тот не будет против. И сказал он это таким тоном, словно ожидалось что-то грандиозное, а не простое чаепитие с сырниками. Мы с Аней, не сговариваясь, пришли к одному мнению: Пётр собирается сделать официальное предложение Марине. Это нас приятно взволновало, хотя "партнёр", невзирая на его частые посещения, нам всё-таки не особо нравился.
   День прошёл как обычно, ничего примечательного не припомню. Мне любопытно было взглянуть на Михал Михалыча, поэтому я специально вызвалась сходить на огород за зеленью, но он вёл себя так естественно, словно ничего не произошло, так что мне даже стало казаться, что я сгущаю краски и он, действительно, хотел всего лишь сообщить о своём уходе.
   Михаила мы навестили в обычное время. Мне очень хотелось убедить Аню вести себя с ним хотя бы как вчера. Пусть её восторг перед мастерством художника и был преувеличенным, но это всё равно было лучше, чем её отрешённый взгляд. К сожалению, моя подруга обнаружила у себя дремавший доныне дар драматической актрисы, поэтому её тянуло на трагические роли. Вот и сегодня она прямо-таки поразила бедного Михаила.
   Уже при подходе к "Алёнушкиному озеру" Аня стала молчалива и задумчива.
   - Вчера ты прекрасно изобразила весёлую и милую женщину, - старалась я польстить её самолюбию. - Постарайся сегодня окончательно его очаровать.
   - Как нельзя дважды войти в одну реку, так нельзя дважды одинаково сыграть, - мрачно изрекла Аня.
   В школе я привыкла ко всяким неожиданностям, поэтому меня так просто не смутить.
   - Возможно, ты и права, поэтому сыграй не точно так же, а лучше.
   - Нельзя превзойти шедевр, - буркнула Аня.
   Я не успела привести новые доводы, потому что Михаил уже обрадовано нас приветствовал.
   - Как хорошо, что вы пришли! - сразу же приступил он к главному. - Взгляните: моя картина почти готова. Остались кое-какие уточнения на переднем плане, вот здесь, а до остального я даже не притронусь, чтобы не испортить.
   Я посмотрела. Да, он был прав. Деревья и тропинка просматривались лучше, примерно так же, как пруд. Теперь картина была однородна, без размытых пятен, но не в моём вкусе. Возможно, если бы она была большого размера и на неё можно было смотреть издали, то осталось бы впечатление живого уголка леса, но она была так мала, что на расстоянии её нельзя было рассмотреть.
   - Что скажете? - самодовольно спросил Михаил.
   От нас требовался совершенно определённый вид ответа. Выскажи я откровенно свои мысли, и он, в лучшем случае, обидится, а что хуже - у него могут руки опуститься от бессилия выразить в картине то, что он видел и чувствовал.
   - Очень хорошо, Михаил, - сказала я. - Правда, Аня?
   - Всё тленно в этом мире, - замогильным голосом проговорила она. - Вот и ствол берёзы, упавший в пруд, превратится в прах, как и все мы.
   Михаил раскрыл рот и стоял так очень долго, не в силах освободиться от шока, в который ввергло его изречение Ани. А на меня напал смех, и мне срочно надо было сосредоточиться на каком-нибудь занятии, способном отвлечь меня от этой сцены. Я принялась припоминать список возможных убийц Сергея, который мы сгоряча составили, причём припоминать дословно.
   - У вас сегодня мрачное настроение, Аня, - сумел выговорить Михаил и обернулся ко мне за поддержкой.
   Я решила подыграть моей подруге, раз уж она выбрала такую роль.
   - К сожалению, бывают в жизни моменты, когда исчезают все светлые мысли и человека окружает мрак и безысходность, - подтвердила я.
   Аня хрюкнула, сумев скрыть это за кашлем.
   - Да, такие минуты бывают у каждого, - согласился Михаил, - но с этими мыслями надо бороться, иначе они одолеют. То-то я и смотрю, что вы, Аня, часто бываете грустной и задумчивой. Нет, если вы не приложите усилий, то такое настроение будет посещать вас всё чаще и постепенно у вас разовьётся депрессия. Думаете, мне всегда очень весело? Нет, бывает, что я чувствую отчаяние от своей бездарности, но я научился преодолевать его. Каждый должен найти своё средство, я, например, начинаю рисовать или писать, постепенно настроение улучшается, и я уже чувствую себя почти гением.
   - Спасибо за добрые слова, Михаил, - печально поблагодарила Аня. - Я буду бороться, я почти умею это делать, просто не всегда это удаётся. Вот и сегодня я думаю, что жизнь не всем дана в радость, некоторым - в наказание.
   - Всё, Аня, - не выдержала я, - прекращай себя мучить. Смотри, какая прекрасная погода! Михал Михалыч сказал, что уже завтра могут начаться дожди. Наверное, так и случится, потому что временами появляется лёгкий ветерок. Так что пользуйся...
   - Вот именно, - глухо, почти сквозь слёзы проговорила Аня. - И природа будет скорбеть вместе со мной.
   Я по возможности сократила наш визит, чтобы и у нас с Михаилом не испортилось настроение. Аня, похоже, в роль так вжилась, что готова была заплакать.
   - Всё, сегодня ты сыграла вселенскую скорбь, а завтра, пожалуйста, осчастливь нас вселенской радостью, - попросила я.
   Ане пришлось приложить усилие, чтобы выйти из образа.
   - Знаешь, Мила, я, пожалуй, больше не буду разыгрывать скорбь, - сообщила она. - Задумчивость - пожалуйста, но не скорбь. Мне даже сейчас трудно представить, что ничего плохого со мной не произошло.
   - Но зато ты играла очень естественно, - подбодрила я её. - Михаил искренне тебя жалел.
   - Оказывается, играть скорбь гораздо легче, чем радость, - сделала наблюдение Аня.
   - Говорят, легче всего играть пьяных, - сообщила я. - У всех актёров без исключения великолепно выходят такие роли.
   - Извини, Мила, - возразила Аня, - но мне твоя идея не нравится. Я не хочу, чтобы Михаил думал, что я способна напиться допьяна. Всё-таки я разыгрываю интересную женщину, а не пьянчужку.
   - Я и не собираюсь предлагать тебе разыгрывать пьяную. Я просто сказала, что эта роль удаётся всем.
   - Фу! А я уж испугалась! - призналась Аня. - Даже думать не хочу о таких гадких вещах! Я решила, что завтра я буду "тонкой" женщиной. Тонкой в смысле чувств.
   - Играй, - безнадёжно разрешила я, не ожидая от этой затеи ничего хорошего.
   Мы вернулись домой. На кухне Катя усердно готовилась к приёму гостей. Я сбегала прогулять Чупу, которая с превеликой охотой дошла до конца улицы и не менее охотно вернулась домой.
   - Я не хочу накрывать на стол заранее, - сообщила Катя. - Пусть думают, что у Марины всегда всё готово к приёму гостей, и, стоит кому-нибудь придти, как сразу появляется угощение.
   Мы с Аней вспомнили, как потчевала нас в Москве Марина, и заулыбались.
   - Пусть думают, - согласилась я.
   - Очень важно, чтобы мужчина видел в женщине не только интересного человека, но и хорошую хозяйку, - поучала нас Катя. - Пётр уже убедился, что у Марины замечательный вкус, но он должен понять, что у неё и хозяйство налажено идеально.
   - Он, наверное, уже понял, - вмешалась Аня. - Попробовав твою готовку, самый привередливый человек поймёт, что кухня здесь в почёте.
   - Вот и хорошо, - обрадовалась Катя. - Я очень хочу, чтобы Марина была счастлива. Если Пётр ей нравится, то я сделаю всё, чтобы и она ему не была безразлична.
   - Может, мы увидим сегодня, безразлична она ему или нет, - таинственно сообщила Аня.
   - Любопытно, - ответила Катя и вернулась к своим делам.
   - Да, чуть не забыла, - высунулась она из кухни. - Мне показалось, что призрак вернулся.
   - Ты его видела? - испугалась Аня, вспомнив, наверное, как и я, крест в зеркале и опустившийся платок.
   - Не видела, но, когда я поднялась на второй этаж, я услышала негромкое завывание. Девочки, мне стало так не по себе... Да что там "не по себе"? Мне стало так страшно одной в пустом доме наедине с этим существом, что я быстрее спустилась вниз и даже вышла поговорить с Михал Михалычем. А с ним так приятно разговаривать, он так спокойно обо всём рассуждает, что я совершенно успокоилась. Правда, он опять заговорил о разбитом окне, но я ведь не могу распоряжаться в этом доме. Потом я вернулась на кухню и продолжила готовить.
   - Мы сейчас проверим, воет ли он ещё, - сказала я. - Пойдём, Аня.
   Мы поднялись наверх и сначала ничего не услышали, а потом до нас долетел тихий жалобный вой. Он то замолкал, то звучал отчётливо, то стихал до невнятного всхлипывания.
   - Душа, которая не может найти покой, - сказала Аня. - Может, это душа Сергея?
   Словно в ответ, наверху раздался стон. Мы вздрогнули.
   - Чего же он хочет? - прошептала я.
   - Наверное, он скорбит от того, что в его могиле, то есть в нише с его именем, покоится прах чужого человека, - предположила Аня.
   Мы прислушались, но наступила тишина. Мы постояли ещё немного и спустились вниз.
   - Да, он воет, - подтвердили мы.
   Марина приехала с работы на час раньше обычного, тоже, по-видимому, предвкушая скорое решение своих сердечных (или житейских) проблем. Она была в приподнятом настроении и с явным нетерпением ожидала прихода гостя. А я гадала, придёт Николай вместе с "партнёром" или тот явится один.
   Появились они оба. Пётр оделся наряднее, чем обычно, а Николай был в скромных джинсах и синей клетчатой рубашке.
   Я гадала, как пройдёт процедура предложения руки и сердца. Рановато, конечно, они это затеяли, ведь Марина только-только стала вдовой, но надо учесть, что Сергей был крайне неприятным человеком, поэтому понятно желание Марины поскорее изгладить о нём память. Если объясниться сейчас, а потом выждать приличное в данных обстоятельствах время, чтобы официально расписаться, то ничего страшного в такой спешке не будет.
   Мы чинно, словно выражая этим дань уважения к торжественному моменту, сели за стол, и Катя удивительно ловко и быстро создала на нём почти кустодиевский натюрморт.
   - Только этого не хватало! - простонала Марина.
   - Чего? - не поняла Аня.
   - Опять этот пьяница пришёл! Мила, будь другом, скажи, что я не могу выйти, иначе он продержит меня полчаса со своим нытьём. Только скажи твёрдо, что я очень занята, поэтому ему не надо стоять перед калиткой и в неё стучать.
   Я не стала спорить и вышла к пьянице, который, как я ясно помнила, уже и прежде клянчил у моей подруги деньги. Но разница была в том, что тогда с ним разговаривала она, а сейчас должна была говорить я.
   - Извините, но хозяйка выйти не может, - сказала я. - Она очень занята.
   - Дай хоть что-нибудь, - попросил этот несчастный пропойца, почти потерявший человеческий облик. - Даже на хлеб не осталось. Я верну, не бойся.
   Он переступил с ноги на ногу, и я увидела, что одна нога у него не гнётся. Возможно, у него был протез.
   - Сейчас принесу, - пообещала я и поспешила в дом.
   Было очевидно, что никаких денег он мне не вернёт, но этот человек вызывал острую жалость.
   - Ушёл? - спросила Марина.
   - Сейчас уйдёт.
   Я торопливо вытащила из кошелька сто рублей и вернулась к ожидающему пьянице.
   - Возьмите.
   - Спасибо. Большое спасибо. Вы не сомневайтесь, я обязательно отдам, - бормотал он, уходя.
   Я вернулась в дом.
   - И сколько ты ему дала? - насмешливо спросила Марина.
   - Немного. Сто рублей.
   - И зачем ты это сделала? Думаешь, он вернёт?
   - Конечно, нет. Думаю, что у него таких долгов взято на годы вперёд, но, по-моему, у него нет ноги. Или, может, с ней какая-то неприятность. Она у него не гнётся, когда он идёт.
   - Это не повод пить, - жёстко сказала Марина.
   - Не повод, но иногда здоровому приходится тяжело, а инвалида можно только пожалеть.
   Наши гости с интересом слушали этот диалог.
   - Пьянство - это болезнь, - вмешалась Катя. - Он, наверное, уже ничего не может с собой поделать.
   - Если человек болен, то он должен лечиться, - подал голос Пётр. - А пропойцы не желают этого делать.
   - Не поймите меня неправильно, - попыталась я выразить свои довольно путаные мысли. - Я терпеть не могу пьянство и пьяных не выношу. Я сама сначала рассуждала, что раз человек болен алкоголизмом, то пусть он лечится, а не мучает других. Но ведь эта болезнь сродни душевной болезни. Говорят, у пьяниц что-то такое происходит в голове, что атрофируются какие-то участки мозга и в первую очередь - отвечающие за стыд и совесть. Так что захотеть лечиться, как захотел бы нормальный в умственном смысле больной, он не может, редко кто может. Душевнобольной ведь не признается, что он болен, так и пьяница. Другое дело, что для семьи такой человек - великое несчастье.
   - Вот когда такие добренькие, как вы, перестанут потакать пьяным и другим попрошайкам, то им поневоле придётся перестать пить и начать работать, - заявил Пётр. - Им вообще-то жить незачем, только воздух коптят, а тут ещё вы со своими подачками. Добро должно быть с кулаками, и преогромными.
   Сколько раз я слышала эту фразу, и каждый раз меня от неё так и передёргивало.
   - Тогда чем же оно будет отличаться от зла? - спросила я. - Ещё неизвестно, под чей кулак будет безопаснее попасть. И вообще, я не понимаю, о чём разговор. От ста рублей я не обеднею. От того, что я их не дам, этот несчастный пьяница не перестанет пить. Он сказал, что у него даже на хлеб нет денег. Скорее всего, это правда. Разумеется, он пропил свою пенсию и теперь голодает. Знаете, моя родственница в таких случаях говорила: "Не дай Бог, просить, а дай Бог подать".
   - Какие все добренькие! - непримиримо заявил Пётр. - Руки бы оторвать таким добрячкам! Наверное, собой любуетесь?
   - По вере любоваться собой нельзя, - ответила я, решив как-то прекратить этот неприятный и, главное, бесперспективный разговор. - Сказано ведь, что милостыню надо подавать так, чтобы левая рука не знала того, что делает правая.
   Николай улыбнулся и заговорил о намечающейся перемене погоды, торопясь перебить своего приятеля, собравшегося уже мне возразить.
   Нехорошо получилось. И как угораздило этого пьяницу придти именно сегодня? "Партнёр" вновь показал себя самодовольным и жёстким человеком. Недолго он сумел продержаться приятным гостем, натура сказалась при первом же удобном случае.
   Как ни старался Николай развеять впечатление от тяжёлого разговора, рассказав занимательный случай, который был у них недавно на заводе, но какой-то осадок всё-таки остался по крайней мере у меня.
   И вдруг мои чувства резко переменились. Очень хорошо, что пьяница пришёл именно сегодня. Пусть Марина ещё раз хорошенько обдумает, стоит ли принимать ухаживания такого противного самовлюблённого сухаря. И вообще, ей даже неприлично строить планы о браке, когда не прошло и сорока дней со дня смерти мужа (ведь она убеждена, что человек, погибший на дороге - это Сергей).
   Катя ловко и ненавязчиво ухаживала за всеми нами, предлагая добавку и наливая чай. Я, немного задетая отповедью "партнёра", вспоминала, как нехорошо он выразился о нас с Аней и особенно о Кате, а потому мне было жаль нашего "шкелета", с таким искренним радушием потчующего этого типа.
   - Марина, мне надо с вами кое о чём поговорить, - заявил Пётр, когда ужин подходил к концу, и мы вволю повеселились, слушая рассказы Николая, который продолжал занимать нас, чтобы рассеять всякое воспоминание о выступлении своего друга.
   За столом наступила тишина. Мы проводили глазами таинственно улыбающуюся Марину и "партнёра", принявшего в этот момент очень строгий вид. Чупа не церемонилась и последовала за ними.
   - Так, - произнесла Аня.
   Николай улыбнулся не менее таинственно, чем Марина. Мы с Катей обменялись понимающими взглядами.
   Для нас, праздно ожидающих возвращения Марины и Петра, время тянулось очень долго, хотя прошло, вероятно, не более десяти минут, но ушедшие появились наконец снова. На губах Марины играла уже не таинственная, а победоносная улыбка, а "партнёр" был немного смущён, оттого казался особенно жёстким и неприятным.
   - Ну, нам, пожалуй, пока, - сообщил он. - Пошли, Коля. Всем до свидания, а вы, Мила, не сердитесь на мои слова, а примите их к сведению. Подачками беду не исправить. Катя, вы самая хорошая хозяйка из всех, кого я знаю.
   Честно говоря, я думала, что Пётр объяснится при всех, но, пожалуй, это было бы не очень красиво, особенно учитывая траур Марины. Хорошо, что они поговорили наедине. Они имеют общий бизнес, а теперь будут одной семьёй. Наверное, это очень удобно. А по сравнению с Сергеем недостатки любого человека покажутся ей терпимыми.
   Мы ожидали, что Марина сейчас же нам всё расскажет, но она молчала и лишь улыбалась. Самим нам спрашивать было неловко, поэтому мы уже примирились с тем, чем так ничего конкретно и не узнаем.
   - Девочки, давайте поднимемся наверх и ляжем спать пораньше, - предложила хозяйка. - Пойдём, Чупочка.
   Мы по очереди посетили ванную. Марина первая стала подниматься по лестнице. Взойдя на несколько ступенек, она обернулась.
   - Катя, поторопись, пожалуйста! - позвала она.
   - Сейчас иду, - ответил "шкелет".
   Марина явно была поглощена своими мыслями, потому что иногда она даже покачивала головой, словно "партнёр" сказал ей что-то особенное. И вдруг она вскрикнула.
   - Что случилось? - тревожно спросила Катя.
   - Марина, что с тобой? - вторила ей немного побледневшая Аня.
   А я, не знаю почему, сразу поняла, в чём дело. Марина уже успокоилась на мысли, что призрак покинул этот дом. Сейчас она думала только о Петре, но вдруг услышала вой наверху. Конечно, она испугалась. Если бы не было короткого перерыва и существо наверху постоянно выло и ревело, то она не вскрикнула бы от неожиданности, потому что была бы готова услышать эти звуки, но сейчас вой слишком внезапно перебил её приятные мысли.
   - Он вернулся! - с ужасом проговорила Марина. - Я думала, что он перестал меня мучить, а он опять здесь!
   - Да, сегодня мы все его слышали, - подтвердила Катя, поднимаясь к ней. - Успокойся, пожалуйста. Сейчас мы пойдём в свою комнату и запрём дверь.
   Они скрылись из глаз, и я повернулась к Ане.
   - Для неё это большой удар, - сказала я. - Особенно после объяснения Петра. Она решит, что призрак вернулся именно из-за этого объяснения и теперь будет мстить ей.
   - А может, так оно и есть, - мрачно заявила Аня. - Призрак покинул было её, но был вызван обратно её поступком.
   - Пойдём лучше наверх, - предложила я, потому что мне стало очень неприятно стоять в полутьме возле ванной, где происходили непонятные явления и наяву, и в моём кошмаре.
   Ане, похоже, тоже стало не по себе, потому что она шла по лестнице вслед за мной и всё время оглядывалась, словно боялась, что за ней кто-то крадётся. Я бы на её месте делала то же самое, но я была впереди, поэтому не менее настороженно присматривалась и прислушивалась к тому, что происходило на лестнице передо мной. Никто нас не преследовал, но мы с очень большим удовольствием вошли в свою комнату и повернули в замке ключ.
   Наверху вой сменялся тишиной или поскрипыванием и царапаньем, потом вдруг набирал силу, но вновь затихал, и на время наступала абсолютная тишина.
   - Неприятно опять это слышать, - пожаловалась Аня.
   - Да, довольно противно, - согласилась я. - Честно говоря, я думала, что всё это прекратилось.
   В соседней комнате шёл негромкий разговор, причём было слышно, что голос Марины звучал спокойно и уверенно, а Катя спрашивала, надолго затихала и явно была в нерешительности.
   - Интересно, о чём это они? - спросила я.
   - Наверное, о призраке.
   - Не похоже. Может, Марина рассказывает о своём разговоре с Петром?
   - Почему же она рассказывает это только Кате? - обиделась Аня. - Нам тоже интересно.
   Мы лежали и слушали, как Марина в чём-то убеждала Катю, а существо на чердаке принималось всё громче выть, стонать и царапаться.
   - Девочки, вы не спите? - крикнула из-за стенки Марина.
   - Нет, - откликнулась Аня.
   - У меня с Катей очень серьёзный разговор. Она не знает, на что решиться. Может, зайдёте к нам?
   Мы переглянулись. Любопытство наше было сильнее страха перед призраком, тем более что он шумел на чердаке и вряд ли мы могли встретить его в коридоре. Мы поторопились в соседнюю комнату.
   Обе наши подруги сидели на гигантской кровати, причём у Марины был очень решительный вид, а Катя не знала, куда отвести глаза, чтобы не встречаться взглядом ни с ней, ни с нами. Только Чупа была совершенно спокойна. Она лежала на кровати рядом с хозяйкой, явно наслаждаясь уютом.
   - Девочки, садитесь и послушайте, - начала Марина. - Сегодня Пётр попросил меня переговорить с Катей и узнать её решение. Он хочет, чтобы она стала его женой, и через меня делает ей официальное предложение.
   Мы буквально онемели, а Катя сидела розовая от смущения.
   - А... А чего же он сам у неё не спросит? - удивилась Аня.
   - Он человек деловой, успешный, и у него совсем нет времени на ухаживания. Катя его устраивает во всех отношениях, и он хочет узнать, как она отнесётся к его предложению.
   - Всем этим бизнесменам нужны жёны, следящие за модой, постоянно занимающиеся собой, - возразила Катя. - Как это теперь говорят? Ах да! Им нужны гламурные жёны.
   - Этого добра он перепробовал уже три раза, - ответила Марина. - Больше он таких дам не желает видеть в своём доме. А ты, Катя, ему очень понравилась.
   - Нужна кухарка и домработница, - уточнила Катя.
   - Нет, он сказал, что в тебе ум сочетается с хозяйственностью и при этом присутствует душа, а эти качества редко совмещаются в одном человеке. Так что ему не только твои обеды нужны, но и ум с душой.
   - Как я хорошо жила раньше, когда мне не надо было думать о таких вещах! - пожаловалась Катя.
   - Он очень богат, учти это. Каждая женщина почла бы такое предложение за счастье.
   - Не каждая, - возразила я. - Вот я бы не почла, сразу бы отказалась. Мне он очень не нравится.
   - Мила, делай разницу между несовпадением во взглядах и реальной жизнью, - попросила Марина. - Вы с ним сегодня поспорили, поэтому ты так и говоришь.
   - Я тоже, наверное, отказалась бы, - поддержала меня Аня.
   - Наверное - это ещё не точно.
   - Точно бы отказалась. Мне нравится Михаил, а Пётр ему в подмётки не годится.
   - Девочки, речь сейчас не о вас, а о Кате. Это ей сделали очень выгодное предложение. Лучше бы я вас не звала. Одна я, может, убедила бы Катю не делать глупости, а вы мне сейчас всё испортите.
   - Я же этого Петра совсем не знаю, - объясняла Катя. - Как я могу согласиться или отказаться, если я понятия не имею, что он из себя представляет? Деньги - это очень хорошая вещь, никто не спорит, но попадать в рабство из-за этих денег я не хочу. И мириться с плохим характером я тоже не хочу. Пока я вижу, что он довольно резкий человек. До сих пор у него не было повода проявлять нетерпимость, а сегодня он не был согласен с Милой и говорил очень нехорошо. Если бы Николай не остановил его, может быть, он сказал бы что-нибудь крайне неприятное. А вдруг он в семейной жизни такой нетерпимый? Мне не хочется на старости лет кому-то угождать. Я понимаю, что все люди не без недостатков, но хочу, чтобы эти недостатки были не так велики.
   Марина кивнула.
   - Я тебя понимаю, - сказала она. - Пётр, действительно, очень резкий человек, и к нему надо привыкнуть. Он неплохой, но жить с ним непросто. Он три раза был женат и разводился довольно быстро. С тобой, Катя, я думаю, этого не произойдёт. Ты ему не будешь перечить, тем более, что тебе это ни к чему, да и хозяйством заниматься ты любишь, поэтому у вас не будет повода быть друг другом недовольными. Ты сможешь бросить работу...
   - А если я не хочу бросать работу? - спросила Катя. - Сидеть дома хорошо, если у тебя есть какое-то занятие помимо хозяйства, а у меня такого нет. Вот если бы я писала, как Мила, то свободное время мне было бы очень кстати, но у меня нет никакого увлечения, которое заняло бы мои мысли и время. Нет, не "время", потому что это уже повтор, а лучше сказать "досуг". Я бы с ума сошла, если бы без всякого дела сидела дома.
   - Не понимаю, почему нельзя сказать "время" и при чём здесь повтор, - сказала Марина.
   - Не обращай внимания, - попросила Катя. - Это Мила заразила нас своими повторами. Нехорошо, видите ли, когда два одинаковых слова стоят рядом да ещё в одном предложении. Вот мы с Аней и стали следить за своей речью. Суть в том, что я не хочу выть от скуки в пустой квартире.
   - У него огромная квартира. Ты не представляешь, какой величины его квартира. По сравнению с его, моя просто крошка. Ты могла бы увлечься перестановками. Пока ты все комнаты сделаешь по своему вкусу, пройдёт несколько лет.
   - Ты любишь заниматься этим делом, а я довольно равнодушна к обстановке квартиры. Сделала один раз, получилось уютно - и ладно.
   - Катя, ради очень больших денег стоит чем-то поступиться, - проговорила Марина, постаравшись, чтобы её тон был как можно убедительней.
   Катя долго вздыхала, а потом сказала:
   - Извини, Марина, но у меня к нему душа не лежит. Мне кажется, что его дом и он сам будут мне чужими, а я буду чужая ему. Мне будет там тяжело. Зачем мне приспосабливаться к человеку, которого я не люблю и не уважаю? Денег мне хватает... Может, и неплохо было бы иметь их больше, но с голоду я не умираю, а потому не слишком нуждаюсь в его больших деньгах. Опять-таки, это его деньги, а не мои. Распоряжаться я ими свободно не смогу, всё время придётся их просить у него на расходы, а я не люблю у кого-то что-то просить. Нет, Марина, не хочу я выходить за него замуж. Передай ему мою благодарность, но объясни... Не знаю, что ты ему будешь объяснять, но постарайся это сделать так, чтобы он не обиделся.
   Марина пожала плечами.
   - Очень жаль, - сказала она. - Может, ты ещё передумаешь. Время у тебя есть. Я полагаю, что с ответом можно подождать по крайней мере неделю, а то и полторы. Когда останется совсем немного времени до вашего отъезда, ты ещё раз мне скажешь, отказываешь ты ему или всё-таки принимаешь его предложение. Тебе ведь не обязательно его любить, достаточно просто хорошо к нему относиться. Ты не девочка, и он не мальчик, так что это будет хорошо продуманный брак... Нет, сейчас не возражай, а подожди немного. Отказаться никогда не поздно.
   - Марина, - обратилась я к ней, - а если Катя всё-таки откажется, то он ведь может сделать предложение тебе. Вы с ним теперь партнёры по бизнесу и вполне способны стать партнёрами в жизни.
   - Спасибо! - возразила она. - Я уже была замужем за деловым человеком, и мне этого достаточно. Мы с Чупочкой и одни проживём.
   - Вот видишь! - обрадовалась Катя. - А мне предлагаешь остаток дней провести в таком аду.
   - Остаток дней - слишком сильно сказано, - засмеялась Марина. - У тебя впереди достаточно времени, чтобы насладиться жизнью. И про ад ты напрасно упомянула. Мне кажется, что ты была бы довольна, если бы вышла замуж за Петра. Он, правда, неплохой человек. Может, резковат, но ему даже в голову не придёт за что-то на тебя рассердиться. На тебя невозможно сердиться. Из нас четверых ты самая женственная, самая мягкая и милая. Уж извините меня, девочки, но это так.
   - Я не возражаю, - согласилась я. - У Ани достаточно сильный характер, а учитель - это вообще кремень.
   - Перестаньте! - взмолилась Катя. - У меня характер не такой уж уступчивый. Я могу и вспылить, и наговорить чего не следует...
   - А без этого семейной жизни не бывает, - сказала Марина. - Ни один брак не обходится без того, чтобы супруги хоть изредка не поругались. Лишь бы это не было часто и всё остальное время между ними был мир и покой. А ты не стала бы ругаться и ворчать целыми днями. Представь: Пётр приходит домой, зная, что его ждут, что к его приходу уже готов обед, что его готовы с пониманием выслушать...
   - Подожди, - перебила я. - А он будет готов точно с таким же пониманием выслушать Катю? Ведь и у неё могут быть свои радости и печали. Ей тоже хочется поделиться ими с близким человеком. Она ведь не любимая плевательница, куда можно сливать своё плохое настроение.
   Марина поморщилась, помолчала, соображая, а потом привела следующий довод:
   - А с кем сейчас Катя делится своими радостями и печалями?
   - Сейчас делится сама с собой, но ведь, имея мужа, то есть достаточно близкого человека, обидно не иметь возможности рассказать о своих чувствах ему. Это гораздо хуже одиночества.
   - А она и расскажет ему о том, что её волнует. Не беспокойтесь, он выслушает её и даже даст хороший совет. Он достаточно для этого умён.
   - А если он придёт раньше Кати? - спросила Аня. - Он придёт, а обеда ещё нет, потому что Катя не вернулась в работы? Что тогда будет?
   Марина засмеялась.
   - Девочки, Кате только сейчас кажется, что она без работы жить не может, а потом она убедится, что отдохнуть дома очень даже приятно.
   - А пенсия? - спросила я. - Бросит она работу, стаж не идёт, пенсионный фонд не накапливается... Потом вдруг Пётр решит, что ему нужна другая жена, разведётся с нашей Катей, и останется она без денег и с минимальной пенсией, на которую не проживёшь.
   - Не волнуйтесь, - успокоила нас Марина. - Пётр обеспечит её будущее. Без денег она даже в этом случае не останется. Ни одна из трёх его бывших жён не нуждается. Только вы напрасно думаете, что он с Катей разведётся. Поверьте моему жизненному опыту, что Катя прямо-таки создана для него. Это его идеал, тайная мечта всей его жизни.
   "Мечта" зарделась от неловкости.
   - Что-то сама ты не бросила работу, - напомнила Марине Аня.
   - У меня была другая ситуация. К тому же вы напомнили мне о пенсии. Так вот, с Сергеем нельзя было быть уверенной, что он обеспечит меня в случае развода. Нет, Катя, не слушай девочек, а присмотрись к Петру. Может, он и показался вам сегодня резким и непримиримым, но, поверьте мне, он очень неплохой человек. Девочки, не отговаривайте её, пусть решает сама.
   - А мы и не отговариваем, - возразила я. - Но и не советуем. Ничего нет хуже, чем советовать в таком деле. В любом случае окажешься виноватой. Если она выйдет замуж за этого типа, то потом будет винить нас за то, что мы это посоветовали. Если не выйдет - опять-таки будет нас винить, потому что ей покажется, что она упустила своё счастье.
   - Так-таки и счастье! - фыркнула Катя.
   - Так что думай сама, - подхватила Аня, зловеще усмехаясь, чтобы показать, что не хотела бы оказаться на месте подруги.
   - Я в таких случаях всегда задавала себе вопрос: "А хотела бы я, чтобы этот человек постоянно, день за днём, проживал со мной рядом? - заговорила я. - Не надоест ли он мне? Найдутся ли у нас общие интересы или хотя бы темы для разговоров?"
   - И как? - поинтересовалась Марина.
   - Как видишь. До сих пор темы для разговоров иссякали прежде, чем я начинала задавать себе эти вопросы с особым пристрастием.
   Катя пожала плечами, подумала и нерешительно покачала головой.
   - Спасибо, Марина, но, честное слово, не лежит у меня к нему душа.
   - Очень хорошо, - согласилась Марина. - Мне тоже не хочется потом быть виновной в твоих разочарованиях. Не надо тотчас давать ответ. Я же предложила сначала как следует подумать. Петру я скажу, что ты не можешь так быстро принять решение, что ты должна сначала к нему приглядеться, потому что ты его совсем не знаешь. Кстати, это правда. И я думаю, что Петру такой ответ понравится больше, чем немедленное согласие. Раз ты не схватилась сразу же за выгодное предложение, значит, ты, во-первых, ставишь семейное благополучие выше денег, во-вторых, независима в суждениях, в-третьих, знаешь себе цену.
   - Ты прямо как Мила, расставила всё по порядку: во-первых, во-вторых, в-третьих... - заметила Аня.
   - Так что это твоё раздумье заставит его усомниться в том, что он невесть какая выгодная партия, а то его так обхаживают жаждущие денег дамы, что он возомнил о себе бог знает что. Хорошо ещё, что он ясно видит, какой сорт женщин желает привлечь его внимание, и уже не поддаётся на их уловки и красоту. Только веди себя с ним точно так же, как всегда. Не показывай, что он тебе не очень нравится, потому что это тоже может его оттолкнуть, обидеть. Пусть приходит в гости, любуется на тебя и твоё умение принимать гостей, а ты наблюдай за ним. Вдруг через полторы недели обнаружишь, что ты уже настолько к нему привыкла, что можешь принять его предложение или, что ещё лучше, не можешь его не принять.
   Мы с Аней подумали и согласились с доводами Марины.
   - Пожалуй, в этом что-то есть, - сказала Аня. - Присматривайся, Катя...
   - Принюхивайся... - продолжила я.
   - Одеколон у него вполне приличный, - ответила Катя, смеясь. - Не резкий, как часто бывает, а такой... нейтральный. Вроде, пахнет хорошо, но и не очень заметен.
   - Вот видите! - обрадовалась Марина. - Катя уже начала находить в нём плюсы. Чупочка, ты со мной согласна?
   Собака вяло шевельнула хвостом, приоткрыла один глаз и поудобнее вытянула лапы, немного отодвинув Аню.
   - Диванчик, пожалуй, купить необходимо, - решила Марина.
   Я подумала, что теперь Чупа вряд ли будет церемониться с хозяйкой, так что диванчик послужит скорее украшением, а не собачьим местом.
   - А ещё я подумала об игрушках, - не смогла удержаться от интересной темы Марина. - Там очень симпатичные игрушки.
   - Купи несколько, - посоветовала я. - Немного. Штуки три. Если Чупа будет играть, то ты докупишь, что считаешь нужным, но мне кажется, что она уже не начнёт играть.
   - Думаешь, она такая старая? - удивилась Марина.
   - Нет, не старая, а просто она не привыкла играть. У меня Дик тоже так и не начал интересоваться игрушками, хоть мы и взяли его примерно в полгода. А вот прежняя собака играла до старости, потому что выросла в окружении множества игрушек.
   Марина подумала.
   - Может, и не будет играть, - решила она. - Но я так полагаю, что игрушки всё равно нужны. Они придадут уют. Вроде, они к месту, раз в доме собака, а не просто для украшения, а с ними будет по-домашнему мило.
   - Мне тоже надо будет подумать об игрушках для моего кота, - спохватилась Катя. - Ему, наверное, приятно будет иметь всяких там резиновых мышей и прочее.
   - Ты о Петре сначала подумай, а уж потом о коте, - напомнила Марина.
   И тут Чупа подняла голову и прислушалась. Мы, как по команде, тоже затихли и насторожились. Собака повернула голову к двери и стала пристально на неё смотреть. Лично я ничего не слышала и не видела, но сердце замерло от ожидания чего-то нехорошего. Аня и Катя испуганно сжались, а Марина страшно побледнела и схватилась за горло.
   - Вроде, даже не воет, - прошептала я.
   И тут Чупа вскочила и ухитрилась одним прыжком со своего места на кровати добраться до двери. Мы вздрогнули, а она принялась жадно обнюхивать щель под дверью, словно снаружи кто-то был. Она даже тихонько порыкивала, не то сердясь, что не может выбраться в коридор, не то - что не может добраться до того, кто был за дверью.
   Марина тихо вскрикнула и обхватила руками голову, словно пытаясь таким образом спрятаться.
   - Кто там может быть? - испуганно спросила Катя.
   - А ЕГО не слышно, - отметила Аня. - Может, он уже выбрался оттуда и пришёл к нам? Мила, у тебя же всю жизнь были собаки. Скажи, она получала ЕГО?
   - Да, у меня всю жизнь были собаки, - тупо согласилась я. - Но при этом у меня никогда не было призрака.
   Я попыталась рассуждать трезво, напоминая себе, что я современный разумный человек, прочитавший уйму книг, где описываются самые невероятные чудеса, находящие естественное объяснение, но, как назло, в голову приходили как раз те книги, где мистические явления до конца оставались загадкой. Мне так и виделось, что неизвестный человек, лица которого рассмотреть невозможно, стоит сейчас за дверью и собирается или постучать в неё, или попытаться открыть. Это тот самый человек с чердака из моего сна, и Чупа его чувствует и готова вновь вцепиться ему в горло, только уже наяву.
   Собака перестала рычать, ещё раз тщательно обнюхала щель под дверью, царапнула её несколько раз когтистой лапой и обернулась к нам. Стало ясно, что за дверью уже никого нет.
   - Девочки, это невозможно, - простонала Марина. - Я надеялась, что ОН оставил меня в покое, но теперь... Неужели ОН сумел выбраться с чердака?
   Мне стало её искренне жаль. Не могу видеть чужое страдание, а Марина от ужаса именно страдала, причём, для меня сейчас было неважно, усугублялся ли этот ужас чувством вины за выдачу растерзанного человека на дороге в качестве мужа или Марина искренне верила, что тот несчастный - это Сергей. Женщина пребывала в таком страхе, что он был способен свести её с ума. Счастье, что мы сидели рядом и могли отвлечь её от переживаний, попытаться успокоить.
   - Марина, если это был ОН, то он ушёл, испугавшись собаки, - сказала я.
   Самой мне эти слова показались глупыми и жалкими, но Марина схватилась за них, словно они были непреложной истиной.
   - Ты думаешь? Наверное, ты права. ОН ушёл. ОН даже не попытался открыть дверь. Какое счастье, что у меня появилась Чупочка! И знаете, она ведь неспроста здесь появилась. Она явно хочет меня защитить.
   Человек слаб. Умом я понимала всю абсурдность её предположения, но что-то в глубине души заставляло меня соглашаться с Мариной. Странная собака была эта Чупа, недаром мы долго считали её чупакаброй. Сначала она постоянно нас выслеживала, кралась за нами по пятам, потом нашла способ проникнуть в дом. Даже её неожиданная привязанность к Марине казалась мне сейчас неестественной. Да ещё мой сон про то, как Николай отпер дверь на чердак, чтобы Чупа смогла загрызть прятавшегося там незнакомца!
   Да, в человека с древнейших времён заложен если не страх темноты, то хотя бы настороженность, неуверенность, появляющиеся в темноте. Все самые неприятные, безотрадные, а то и вовсе "замогильные" мысли приходят в голову именно ночью и, как правило, исчезают при первых проблесках утреннего света. Недаром придумали поговорку: "Утро вечера мудренее". Вот и мы сейчас дрожали от ужаса, придумывая самые несуразные объяснения странному поведению Чупы. Ведь краешком сознания я понимала, что нужно себя не взвинчивать, а успокаивать, пытаясь найти разумное объяснение, но всё равно не решилась бы сейчас отпереть дверь, не говорю уже о том, чтобы выйти в коридор. Я себя ругала, но ждала, что вот-вот запертая нами дверь сама собой начнёт открываться...
  

Глава 31

Смутные чувства

   Даже писать не хочется, что за ночь мы пережили. Нам-то, гостям, хорошо, ведь мы могли выспаться днём, а Марине надо было отправляться на работу. Я могла лишь порадоваться, что, временно отказавшись от вождения машины, она не пыталась вновь на ней ездить. Всё-таки на поезде в её состоянии безопаснее.
   - Сегодня я сама погуляю с собакой, - объявила я нашей несчастной подруге, когда она вознамерилась это сделать.
   - А ты не скажешь потом, что я не выполнила все условия и поэтому не могу взять Чупочку себе? - подозрительно спросила она.
   - Не беспокойся, у меня нет такого коварного плана.
   Марина не стала геройствовать и почти с благодарностью кивнула мне головой.
   - Хорошо, сегодня я не пойду с ней гулять, но завтра выведу её сама, - всё-таки сказала она. - Как это ни странно, но мне понравилось гулять по утрам. Если бы мне прежде сказали, что мне придётся вставать раньше обычного, чтобы погулять с собакой, я бы... нет, даже не засмеялась бы, а просто отмахнулась от такой нелепости. А сейчас мне кажется, что утренняя прогулка - норма жизни.
   Аня откровенно пожала плечами.
   - Нет, девочки, меня такая норма не устраивает, - возразила Катя. - Я завожу кота, и ни о каких утренних или вечерних прогулках думать не собираюсь.
   - Ты сначала Петра себе заведи, то есть мужа-бизнесмена, - напомнила Марина. - Хоть ты и не провинциальная золушка, но тебе сейчас выпадает шанс стать женой миллионера.
   Катя открыла было рот, но Марина предупреждающе подняла руку:
   - Не возражай раньше времени. Мы же договорились, что сначала ты к нему присмотришься.
   - Присматривайся-присматривайся, - согласилась Аня и хотела было добавить что-то язвительное, но сдержалась.
   И я не стала ничего говорить. Пусть Катя сама разбирается в своих чувствах и желаниях. Она не молоденькая неопытная девочка, уже была раз замужем, так что скорее она сама может указать нам с Аней, как поступить в подобном случае. Посоветуешь что-то, причём, не дай бог, тебя послушают, а потом ты же и окажешься виновником всех бед.
   Мне вообще казалось странным, что после бессонной ночи, полной ужасов, мы вновь заговорили о земном, но уж таким было наше пребывание здесь с самого начала: то мы тряслись от страха, то принимались обсуждать разные несерьёзные и отвлечённые проблемы.
   - Суета сует, - выразила я свои мысли вслух.
   - Кстати, о суете, - спохватилась Катя. - Побегу готовить завтрак, а то Марина так и уйдёт голодная.
   Она встала и неуверенно посмотрела на нас.
   - А вы не собираетесь вставать? - спросила она.
   Я поняла, что она боится покинуть комнату и в одиночку пойти по коридору к лестнице.
   - Пойдёмте все вместе, - предложила я. - Правда, чего мы будем здесь рассиживаться?
   Не то остальные тоже поняли причину нерешительности Кати, не то просто решили, что, действительно, пора вставать, но мы покинули комнату все вместе.
   - Подвывает, - сообщила Аня. - И, пожалуй, громче, чем вчера. Но ОН сейчас явно на чердаке.
   - Испугался Чупы и вернулся назад, - решила Марина. - Чупочка, ты всегда меня сопровождай, когда я буду ходить по дому. Не оставляй меня одну.
   Собака дружелюбно помахала хвостом, с обожанием глядя на хозяйку.
   Когда Марина ушла, Катя вздохнула.
   - Пожалуй, спокойный период закончился, - сказала она. - Теперь она опять не будет спать ночами. Вы идёте на встречу с Николаем?
   - Идём, - с удовольствием ответила Аня.
   - А я уберу посуду и лягу спать, - решила Катя. - Наверное, и будущей ночью мне не удастся выспаться. Чупу оставите мне или возьмёте с собой?
   - Мы бы её взяли, но не знаем, куда нас пригласит Николай, - ответила я. - Вдруг мы опять куда-то поедем. Пусть Чупа остаётся с тобой.
   - Вот и хорошо! - обрадовалась Катя. - После вчерашней ночи мне не хочется находиться в этом доме совсем одной. Стану возиться на кухне, а самой так и будет представляться, что ОН вот-вот войдёт ко мне и придушит. А Чупочка станет меня от НЕГО защищать, так что мне ничего не страшно.
   Мы оставили её в компании с собакой, а сами пошли на обычную утреннюю встречу с Николаем.
   - Что-то мне всё это не нравится, - сказала Аня. - Кого могла Чупа там учуять? Неужели, правда, приходил ОН?
   - Ещё вопрос: кто такой ОН? - напомнила я. - Мне мой сон нет-нет да и вспомнится. Так и кажется, что Чупа наяву хочет вцепиться в горло незнакомцу с чердака и ждёт подходящего момента. Да ещё Михал Михалыч...
   - Он-то здесь при чём? Подумаешь, приснился. Много о нём думаешь, вот он и приснился. Хотя, конечно, странно, что он собирался пройти наверх, минуя кухню, где возилась Катя. Ты говоришь, что она пела?
   - И пела, и гремела чем-то. Не мог Михал Михалыч не услышать её. Что же ему понадобилось наверху? Не хочется про него думать нехорошо, но поневоле подумаешь. Не окно ведь он решил тайком вставить, в самом деле?
   - Но, надеюсь, и не обворовать Марину, - возразила Аня. - Всё-таки это на него не похоже.
   - Не хочется об этом говорить, но в голову лезет мысль о том, что он каким-то образом связан с существом на чердаке, - мрачно сказала я. - Может, он всё-таки кого-то там запер? Ты читала "Джен Эйр" Шарлотты Бронте?
   - Нет.
   - Там тоже было что-то непонятное и страшное. Потом оказалось, что на верхнем этаже под присмотром сиделки живёт сумасшедшая. А вдруг Сергей сошёл с ума, и Марина его заперла наверху?
   - Тогда она бы его так не боялась, - решила Аня. - И ещё вопрос: сколько времени можно там находиться? У него ведь нет сиделки. Да Марина и не пригласила бы нас, если бы она сама заперла там живого мужа.
   - Не пригласила бы, - согласилась я. - А если Михал Михалыч запер его там без ведома Марины?
   - А ему это зачем? - не поняла Аня.
   Я и сама этого не знала. Странное намерение садовника пробраться в дом без ведома хозяев не давало мне покоя, и я придумывала любые, даже самые нелепые предположения в надежде, что на смену им явятся более дельные соображения, среди которых отыщется правильное.
   - Незачем, это точно.
   - А дождь, пожалуй, будет, - решила Аня. - Очень уж погода странная. Вроде, ничего, а, вроде, тяжесть какая-то чувствуется...
   - По-моему, мы просто приняли к сведению уверение Михал Михалыча, что к среде начнёт штормить, вот и ищем приметы ухудшения погоды.
   - Не знаю. Интересно, куда Николай поведёт нас сегодня?
   - Вон он. Уже стоит и дожидается нас.
   Николай ещё издали нас приветствовал.
   - Хотел свозить вас за пять остановок в один посёлок, но не решаюсь, - сказал он. - Отложим это до другого раза, а то как бы нас не прихватил дождь. Мне кажется, что он пойдёт к вечеру, но могу и ошибиться. Вдруг он только и ждёт, чтобы мы куда-нибудь поехали? Закон подлости ещё никто не отменял.
   - Михал Михалыч уверяет, что дождь будет, - подтвердила Аня.
   - Тогда просто погуляем по округе, не особенно отдаляясь от дома, - решил Николай.
   - Здесь и в дождь не страшно, - сказала я. - Везде асфальт или плитки, так что ноги не промочишь. Интересно, зимой здесь хорошо чистят снег?
   - Да, прилично, - отозвался Николай. - Я как-то сюда приезжал зимой.
   - А ты ездишь зимой на дачу? - спросила меня Аня.
   - Нет, зимой она подходит скорее белым медведям, а человек всё-таки ближе к обезьянам.
   - То есть, иными словами, у вас там нет печки? - догадался Николай.
   - Нет, - призналась я. - Зато у Петра, конечно, печь особой конструкции.
   - У него сложная система отопления. Можно сказать, что у него центральное отопление. Впрочем, у Марины то же самое.
   - По сравнению с ними ты живёшь... - начала было Аня.
   - В королевском замке, - закончила я, чуточку переделав её мысль.
   Николай с интересом ждал продолжения.
   - Как это? - не поняла моя подруга.
   - Недавно в школе я просматривала старый учебник английского языка и набрела на несколько картинок, где были изображены: королевский замок, коттедж мистера Портера, современный отель, индейское поселение и благоустроенная квартира. Тема урока была что-то вроде "Современных удобств". Иными словами, изучались слова и словосочетания типа "включить-выключить свет, газ или воду", "центральное отопление", "горячая и холодная вода", "электричество" и так далее. И вот я рассматривала эти картинки и думала, к какой категории отнести мой дачный дом. Коттеджем мистера Портера он быть не мог по двум причинам: во-первых, он не принадлежит мистеру Портеру, а во-вторых, у мистера Портера печь есть, а у меня её нет. До современного отеля и до благоустроенной квартиры ему далеко, потому что у меня там нет ни центрального отопления, ни водоснабжения. Но и от индейского поселения он отодвинулся в отношении удобств на недосягаемое расстояние. Так что, как я ни прикидывала, а ближе всего мой дачный дом именно к королевскому замку. Мы перед каждым летом планируем нанять рабочих и построить что-нибудь более современное, но, приехав туда, откладываем это дело до следующего года.
   - Это мне нравится, - одобрил Николай. - Неплохо. Живёте себе летом почти в королевском замке. Петру такое и не снилось.
   - И не приснится, - заверила я. - Даже в самом страшном сне не приснится.
   - Почему? Он из очень бедной семьи. Из хорошей семьи, работящей, но бедной. У него, вернее, у его родителей тоже был почти что королевский замок, но, разбогатев, он его продал и купил... Не знаю, к чему ближе его дачный участок, наверное, к благоустроенной квартире.
   Мне не очень-то хотелось продолжать разговор о разбогатевшем "партнёре", и я помалкивала. Аня скептически улыбалась.
   - Дамы, не сердитесь на него, - угадал наш настрой Николай. - Понимаю, что вчера он показался вам не слишком приятным человеком. Я и сам ему сказал, что не надо быть таким резким. Конечно, его слова... Жестокие слова он произнёс. Но это лишь слова.
   - Я убеждена, что это не только слова, но и убеждение, - сказала я.
   - Возможно, что это его убеждение, - согласился Николай. - Но он говорит хуже, чем делает. Не думайте, что он такой безжалостный. Он, действительно, не терпит пьяниц и попрошаек и никогда им ничего не даёт, однако он тратит большие деньги на детский дом и поддерживает один из домов для престарелых и инвалидов. Он считает, что такая помощь действенна, а подачки лишь развращают людей.
   Мне было неприятно услышать о "партнёре" эти новости. Неприятно не потому, что мне не нравились его действия, а потому, что к чётко сформировавшемуся у меня образу его, как разбогатевшего эгоиста, такое бескорыстие не подходило. Всегда становится не по себе, когда обнаруживать, что думаешь о человеке хуже, чем следует. Вроде, получается, что я его напрасно осуждала.
   - Я согласна, что подачки только развращают человека, - вынуждена была я согласиться. - Но это относится к трудоспособному человеку, а не к инвалиду на пенсии, пусть и спившемуся. Куда он пойдёт работать? Да и пить он сам не перестанет. Его надо серьёзно лечить от алкоголизма, что вряд ли возможно.
   Аня кивнула.
   - Ваш Пётр придумал себе правила, которым тупо следует, не допуская мысли, что из любого правила бывают исключения.
   - Согласен, - с улыбкой сказал Николай. - Он, конечно, излишне суров в суждениях. Но, надеюсь, дамы, вы не отговаривали вашу Катю принять его предложение? Уверяю вас, она не будет раскаиваться, если свяжет с ним свою судьбу. Может, раньше с ним и было нелегко жить, но теперь он изменился. Он уже несколько раз ошибся в выборе подруги жизни, и наконец-то осознал, какая женщина ему необходима.
   - Наша Катя, - докончила Аня, не переставая ехидно улыбаться.
   - Я так понимаю, что отговаривали? - огорчённо спросил Николай.
   - Зачем мы будем её отговаривать? - равнодушным тоном поинтересовалась я, пожимая плечами и пристально глядя на Аню. - Это не наше дело.
   - Да, это дело Кати, - подтвердила Аня, посмотрев на меня и копируя моё поведение.
   - Да нам и неинтересно... - продолжала я, отведя глаза от своей подруги. - Что нам за охота разбираться в чужих сердечных делах?
   - Да, совсем неинтересно, - вторила мне Аня. - Нам бы в своих собственных делах разобраться...
   Николай с удивлением смотрел на нас. Он даже остановился, поражённый.
   - Считается, что женщины очень любопытны, - рассуждала я. - Им приписывают прямо-таки патологический интерес к чужим делам. Это не так.
   - Не так, - заменила эхо Аня.
   - Сейчас время несётся настолько стремительно, что не успеваешь разобраться в своей собственной жизни, не то что вникнуть в чужую.
   - Да, нам в своей жизни бы разобраться, - поддакнула Аня.
   - Боюсь, что и Катю ждёт одиночество в решении её проблем. Она очень хорошая и милая женщина, но кому, скажите, захочется обременять себя её трудностями?
   - Да, кому? - вторила Аня.
   - Двум-трём... - продолжала я, делая паузу. - Да, двум-трём... И то от силы. Правда, Аня?
   - Да, двум-трём, - подтвердила моя подруга почти со слезой в голосе и укоризненно посмотрела на Николая, словно он был в чём-то виноват. - От силы двум-трём.
   - От силы двум-трём десяткам её ближайших подруг, и только, - закончила я.
   Аня оторопело замерла, а потом неопределённо всхлипнула.
   Николай перевёл дух и засмеялся.
   - Ой, дамы, с вами не соскучишься! Я уж было начал сочувствовать. Ну, так давайте условимся не вмешиваться в их дела. Пусть Катя сама решит, подходит ей Пётр или нет.
   - Мы и Кате это сказали, - призналась Аня.
   - Это правда, - подтвердила я. - Пусть присмотрится к нему, а уж потом откажет.
   - Или согласится, - сказала Аня.
   Николай явно вздохнул с облегчением. Было очевидно, что он очень переживал за своего друга. Просто удивительно, что дружба на всю жизнь бывает у двух таких разных людей, не схожих ни характерами, ни достатком, ни взглядами, ни интересами, между тем как, казалось бы, очень подходящих друг другу людей беспощадно и навсегда разносит в разные стороны.
   - Мы сейчас где? - спросила я, не узнавая местность.
   Николай объяснил. Оказывается, мы обходили вокруг наших дач и оказались от них по другую сторону.
   - Скучная прогулка? - догадался Николай.
   - Нет, она совсем не скучная, а очень даже познавательная, - возразила я. - Не предполагала, что Пётр может тратить свои деньги на других, не ожидая от этого выгоды.
   - Может. Уверяю вас, что он не так плох, как вы о нём могли подумать.
   - Ну и хорошо, - смилостивилась Аня и даже ласково улыбнулась. - Тогда пусть Катя спокойно делает выбор. А гулять хорошо везде. Пусть мы никуда не поехали, а просто ходим по окрестностям, но для нас и здесь всё ново. Не так уж много мы с Милой здесь осмотрели. Ничего особенного, конечно, нет, но воздух и зелень лично для меня имеют большое значение, потому что у меня дачи нет, даже той, которая ближе к королевскому замку. Интересно, что мы будем делать, если начнутся дожди? Неужели засядем дома?
   - Надеюсь, это будут не проливные дожди на весь день, - успокаивающе проговорил Николай. - А при небольшом дождике гулять можно. Надеть плащи или взять зонты...
   - Вы так говорите, словно готовитесь к концу света, - вмешалась я. - Может, дождь продлится полдня и опять настанет хорошая погода.
   Николай покачал головой.
   - Нет, это на несколько дней. По всем приметам выходит, что так.
   - Всё равно найдём время погулять, - решила я.
   - Конечно. Кстати, дамы, как вы сами догадываетесь, Пётр зайдёт сегодня вечером к вам в гости.
   Мне стало тревожно. Неужели Николай не придёт вместе с ним?
   - А вы? - спросила Аня.
   - Как же можно бросить друга в ответственный момент? Я тоже зайду.
   Не знаю, в чём дело, но у меня на душе сразу стало легко.
   - Мы ждём вас обоих, - сказала Аня.
   - Кстати, как себя ведёт ваш призрак? - спросил Николай. - Помалкивает?
   - Как раз наоборот, - зловеще покачала головой Аня. - Он подвывал, а ночью выбрался с чердака и подходил к нашей двери. Мы все собрались в одной спальне, чтобы обсудить предложение Петра, так что вы не можете сказать, что кому-то из нас что-то показалось. Мы все видели и слышали одно и то же.
   У нашего спутника лицо стало серьёзным и напряжённым.
   - И что же вы видели и слышали? - настороженно спросил он.
   - Сначала ничего, - принялась объяснять я, повинуясь кивку Ани. - Мы только слышали подвывание, то смолкавшее, то усиливавшееся. Прежде мы к нему так привыкли, что не особо обращали на это внимания, а за несколько дней тишины, оказывается, отвыкли от такого. Но всё-таки мы особо не беспокоились, потому что были заняты более важным вопросом. И вдруг...
   Лицо у Николая так напряглось, словно это он сам, лично видел призрака.
   - И что? - спросил он.
   - И вдруг Чупа стала смотреть на дверь и прислушиваться, а потом вскочила, бросилась к двери, принялась царапать щель под ней, принюхиваться и рычать.
   - Вы не открывали дверь? - задал вопрос Николай.
   - Нет, - решительно возразила Аня. - Мы с ума ещё не сошли.
   Николай покачал головой.
   - Я не понимаю, что у вас там происходит, дамы, но заклинаю вас не отпирать дверь, даже если вам постучат. Никогда не думал, что могу всерьёз думать о призраках или прочей нечисти, хотя и сам сталкивался с явлениями, которые объяснить так и не смог, но сейчас не знаю, что подумать. Если это не чертовщина, то всё равно что-то нехорошее. Лучше бы вам оттуда уехать. И вам, и Марине.
   - Мы... - начала Аня.
   - Знаю. Вы уже об этом говорили. Марина строительство хозблока ставит выше, чем страх перед призраком. Только я боюсь не столько призрака, сколько кого-то материального, который лишь изображает из себя призрака.
   - Человека? - переспросила я. - Вы думаете, что всё это творит живой человек?
   - Не знаю. Как бы мне хотелось самому всё проверить... Помню, что вы не хозяйки, так что допустить меня до места обитания ваших привидений не можете. Хотя и зря.
   На меня слова Николая подействовали самым неприятным образом. Теперь и мне стало казаться, что буйствует на чердаке именно человек, но не Сергей, потерявший почему-либо не только способность действовать разумно, но и вдобавок членораздельную речь, а кто-то другой, расчетливый и хитрый, имевший целью свести с ума Марину. Но кто? Неужели Михал Михалыч? Или садовник - лишь соучастник?
   Мои нервы были напряжены до предела, как принято выражаться в подобных случаях, а фантазия пыталась справиться с задачей, недоступной разуму. Сначала воображение нарисовало фигуру неизвестного из моего сна, который должен быть не кем иным, как Сергеем, пытающимся таким необычным способом избавиться от жены, а садовника - его верным помощником. Потом стойкая симпатия к Михал Михалычу переделала его в защитника Марины. В конце концов, я сама запуталась в нагромождении этой чуши.
   - Мила, о чём вы задумались? - вернул меня к жизни голос Николая.
   - Если честно, то о ваших словах, - ответила я. - Интересно, если на чердаке поселился живой человек, то кем он может быть?
   В моём сне Николай впустил на чердак Чупу, чтобы та убила прятавшегося там мужчину. Только непонятно, какое отношение Николай может иметь ко всему этому делу? А ещё непонятнее: почему мне постоянно вспоминается этот сон?
   - Не думайте об этом хотя бы сейчас. Просто будьте осторожны и держитесь все вместе. Поодиночке не расхаживайте по дому.
   - Мы и стараемся... - подтвердила я. - Особенно вечером. Днём кажется, что это ночью должны происходить какие-то ужасы. А если вдуматься, то и днём никто не запрещает тому, кто засел на чердаке, злодействовать. Раз он воет днём, то, наверное, может и клыки пустить в ход или руками задушить жертву.
   - Фу, перестань! - взмолилась Аня. - Как представлю, что такое возможно - становится невмоготу. И как мы прожили всё это время без особых происшествий? Может, ОН, и правда, до сих пор не мог выбраться наружу?
   А я сейчас же подумала, что Марина, хоть, скорее всего, и не знала, кто же спрятался на чердаке, но что-то заподозрила, потому что заперла дверь и никому не разрешает её открывать. Может, она думает, что это призрак Сергея, а, может, боится реального человека... И вновь я запуталась в многочисленных "может" и их опровержениях.
   Николай постарался отвлечь нас от мрачных мыслей, рассказывая очередную серию забавных происшествий на своём заводе, поэтому мы закончили нашу прогулку очень весело.
   - Так что сегодня вечером ждите нас с Петром в гости, - напомнил он, прощаясь.
   Когда мы с Аней остались одни, то не сразу перешли к обсуждению ночного происшествия, а сначала поговорили о Николае и его мастерстве рассказчика. Мы словно оттягивали неприятный разговор.
   - Ну, и ты постаралась! - заявила Аня. - Катины дела интересны от силы двум-трём... десяткам ближайших подруг. Это же надо придумать! Предупреждать надо, а то я чуть не расхохоталась.
   - Надо же было поддержать разговор, - ответила я.
   - Ты считаешь, что на чердаке может прятаться живой человек? - наконец, спросила меня Аня.
   - Не знаю. Сначала я подумала, что это правдоподобно, но сейчас так не считаю. Что он там ест? Зачем прячется? Почему ему так необходимо пугать Марину?
   - Может, это Сергей? - высказала Аня предположение, которое я уже рассматривала.
   - Конечно, раз на дороге погиб не он, то отрицать этого нельзя, - нерешительно сказала я. - Только не пойму, для чего ему потребовалось скрываться? Развёлся бы с ней спокойно, без лишних хлопот. А так он официально считается мёртвым... Может, у него есть документы на имя другого человека, по которым он собирается жить? Зачем всё это? Или боится кого-то и решил таким образом избежать верной смерти? Существует же кровная месть или другие подобные явления. Насолил кому-то или случайно убил, понял, что ему жестоко отомстят, и решил таким образом скрыться?.. Наверное, так могло бы быть. Марину он хочет запугать и довести до сумасшествия. Но каким образом он вернёт себе свою собственность? Или она будет закреплена за верным ему человеком? Но тогда Марина точно не знала, что на дороге погиб не её муж.
   - А ты в этом всё ещё сомневаешься? - удивилась Аня. - Я сразу была убеждена, что она искренне считала, что погиб Сергей.
   - Что-то всё это странно, - поморщилась я. - Не лежит у меня душа к этому объяснению. И при чём здесь Михал Михалыч? Зачем ему понадобилось в тайне от всех подниматься наверх?
   - Может, ему не чердак был нужен.
   - Может, не чердак, - согласилась я. - А может, он, и правда, хотел заделать окно. Этакая навязчивая идея. Ночами спать не может, потому что думает о разбитом окне, а если заснёт, то оно ему представляется в кошмарах. Вот он и решил спасти свой рассудок, втихую починив окно, даже невзирая на возможное разоблачение.
   Аня смеялась долго. Глядя на неё, мне тоже стало весело. Смех - явление заразительное. Так, весёлые, мы и вернулись домой.
   - Какие-то вы слишком уж радостные, - отметила Катя, сидевшая на диванчике. - А мне почему-то не до смеха. Вожусь в кухне и постоянно прислушиваюсь, не идёт ли кто. Мне даже стало казаться, что я оглохла и не слышу шагов, а ОН уже стоит под самой дверью.
   Мне почудилось, как бывало не раз, что я упустила какое-то важное соображение. Терпеть не могу это ощущение.
   - У тебя же собака, - напомнила Аня.
   - Чупочка была спокойна почти всё время, но один раз она всё-таки подошла к двери, а потом стала обходить кухню и принюхиваться. Может, ОН побывал здесь ночью? Я думала, что лягу и посплю, когда уберу посуду, но боюсь закрыть глаза. Чепуха, конечно, но почему-то спокойнее себя чувствуешь, когда видишь, что происходит вокруг.
   - Наверное, мы все скоро сойдём с ума, - сказала я. - Ложись и спи, а мы будем на страже. Я поработаю, а Аня может почитать.
   - Не хочется мне ничего читать, - возразила Аня. - Я так отвыкла от этого занятия, что думать не могу о книгах. Я просто так посижу.
   Чтобы поработать, мне надо было подняться наверх и взять свои бумаги, а я, признаться, побаивалась идти на второй этаж в одиночку.
   - Сначала я выведу погулять Чупу, - решила я. - Собака, пошли на улицу.
   И вот, пока я гуляла, мне отчётливо вспомнились слова Кати о том, что она как будто оглохла. А что если странное поведение Михал Михалыча объясняется всего лишь тем, что он туг на ухо? Не слышал человек ни шума, который производила на кухне Катя, ни её пения. Не слышал, а потому решил, что она наверху.
   Мне так хотелось оправдать симпатичного старика, что я ухватилась за свою догадку с цепкостью бульдога, убеждая себя в её правильности.
   - Аня, - тихо позвала я, когда вернулась домой и обнаружила, что Катя крепко спит, а Аня "клюёт носом". - Иди сюда.
   Я вывела её из дома и тихо сообщила о новой версии.
   - Не замечала, чтобы он был глуховат, - призналась Аня. - Конечно, мы говорили с ним в полный голос...
   - А ещё бывает, что люди слышат выборочно. Например, хорошо слышат шум льющейся из крана воды, а голоса с трудом различают. Я это где-то вычитала.
   - А мы сейчас проверим, - вдруг загорелась Аня новой идеей. - Пойду сейчас туда, где он работает, тихонько подберусь к нему сзади и еле слышно стану напевать. Даже не запою, а замурлыкаю, словно гуляю себе и ничего плохого не замышляю. Цветами любуюсь.
   - Попробуй, - согласилась я, предчувствуя, что мне придётся отказаться от возможности оправдать Михал Михалыча.
   Аня ушла, а я придержала Чупу, чтобы она не последовала за ней. Как это всегда бывает, когда ждёшь, понятие реального времени перестало существовать. Мне показалось, что прошло не меньше получаса, прежде чем вернулась моя подруга.
   - Слышит лучше нас с тобой, - победоносно объявила Аня. - Уж как тихо я запела, но он сейчас же обернулся. Я, конечно, сделала вид, что наклонилась над цветком. "Как вы меня услышали? - спросила я. - Вроде, я не топаю, когда иду". - "А я услышал, как вы напеваете, - отвечает. - Хорошая песенка. Я тоже иногда напеваю себе под нос. Но я и без этого услышал бы, что вы здесь, потому что вон там гравий рассыпан, а он шуршит, когда на него наступают". Так что у твоего любимого Михал Михалыча слух прекрасный. Он нарочно прошёл мимо Кати, чтобы подняться наверх. Но вот что ему там понадобилось, я не знаю. Может, всё-таки окно?
   - Или чердак, - возразила я. - Точнее, не сам чердак, а ТОТ, кто там заперт. Мне сейчас кажется, что землю возле двери оставил именно Михал Михалыч.
   - Неужели опять надо обо всём этом думать? - застонала Аня. - Так и голова может лопнуть. Но и не думать тоже нельзя, потому что вчера ночью к нашей двери явно кто-то подходил. Чупа не может ошибиться. И она рычала... Ой, слушай! Я тут было решила, что, может, это Михал Михалыч пробрался всё-таки тайком в дом и Чупа его учуяла, но поняла, что это не мог быть он.
   Я с самого начала не думала на садовника, но всё-таки спросила:
   - Почему?
   - Именно из-за того, что Чупа рычала. Михал Михалыча она знает очень хорошо, ведь он её подкармливал и даже пускал в морозы погреться. На него она не стала бы рычать.
   - Вот тут ты и ошибаешься! - возразила я. - Эта собака настолько уверена, что теперь её дом здесь и она должна его охранять, что будет рычать на кого угодно, если считает, что он здесь не хозяин и в данном месте в данное время находиться не должен. Она и на нас бы рычала, если бы мы среди ночи встали, покинули свою спальню и подошли к двери, где спит её хозяйка.
   - Правда? - огорчилась Аня, безропотно принимая мои слова на веру. - Тебе виднее, у тебя всю жизнь собаки.
   И вдруг её настроение переменилось.
   - А вообще этот Михал Михалыч - очень подозрительный тип, - зловеще проговорила она. - Марина сама удивляется, что он каждый день приходит сюда работать. Она ведь сказала, что он уже отработал свой долг. Что ему здесь надо? У каждого человека должны быть выходные, а он не то что обходится без выходных, а готов работать круглосуточно и бесплатно.
   - Марина обещала ему отгулы.
   - Нет, Мила, он явно что-то здесь выслеживает или кому-то помогает. Здесь у него какие-то свои интересы.
   - Дома не хочет сидеть, вот и скрывается от своих родичей здесь.
   Я это сказала, сама не веря в свои слова. Аня только фыркнула в ответ.
   - Сейчас Катя выспится, а потом будет готовиться к приёму жениха, - сказала я, чтобы перевести разговор на другую тему.
   Мне захотелось отдохнуть от размышлений о призраках и злоумышленниках. Не то от бессонной ночи, не то от усиленной и бесплодной работы фантазии, не то он намечавшейся перемены погоды моя голова была тяжёлой, словно налитой свинцом. Что умного я могла сейчас выдумать?
   - Ой, ты сейчас это сказала, и мне как-то так странно стало: нашу Катю сватают! Подумать только! А она всё стонала, что у нас появились знакомые, а она, несчастная, из-за своего синяка не может из дома выйти, а потому счастье своё упускает. И синяк не помешал Петру обратить на неё внимание. Хорошую женщину ничто не испортит.
   - Я бы с бСльшим участием отнеслась к этому событию, если бы Пётр был мне симпатичен. Но не нравится он мне, и всё тут. С чувствами не поспоришь. Вроде, теперь мы узнали, что он жертвует большие деньги на благие цели, но... Наверное, как и все люди, я ставлю себя на место Кати и представляю, что бы я чувствовала, если бы он посватался ко мне. Я бы тут же, не задумываясь, отказала ему.
   - А может, не отказала бы, - предположила Аня. - От таких денег легко не откажешься. Многие готовы примириться не то что с не слишком симпатичным человеком, а с откровенно неприятным.
   - Отказалась бы, честное слово. Как представлю, что за семейная жизнь у нас бы началась, то и раздумывать бы не стала. Это же надо себя в каждом поступке сдерживать, всё время помнить, что даже подача милостыни может вызвать недовольство этого типа. Интересно, а Николай подаёт милостыню или тоже проникся философией своего друга? Впрочем, речь сейчас не о нём, а о "партнёре". Он и не подумает о том, что ему тоже надо приноравливаться ко мне, в чём-то поступаясь своими так называемыми принципами. Или я прочно наступила бы себе на горло, перестав существовать как личность и расставшись с собственными взглядами и желаниями, а это, согласись, не жизнь, или у нас с Петром все дни проходили бы в его нотациях и моих возражениях. Нет уж, пусть Катя сама решает, хочет она такого мужа или нет.
   - Пусть решает, - согласилась Аня. - А что будем делать мы, если начнутся дожди? И Михал Михалыч, и Николай сказали, что дождь начнётся уже сегодня.
   - Будем гулять с зонтами.
   - Ты, действительно, не понимаешь или только делаешь вид? - прямо спросила Аня. - Что делать с Михаилом? Вряд ли он со своими красками будет мокнуть на улице.
   - Марина, вроде, сама говорила, что можно будет пригласить его сюда, - напомнила я. - Попросим Николая привести его в следующий раз с собой. Только не сегодня об этом попросим, а завтра, когда мы с ним встретимся без этого Петра. Но сначала поговорим с Мариной. Ничего страшного не произойдёт: где два гостя, там третий незаметен и не в тягость. Наверное, даже веселее будет, а то нас в основном развлекает бедный Николай. Старается и за себя, и за своего приятеля. Пусть Михаил ему поможет, а мы к нему присмотримся в другой, домашней обстановке.
   - Я уже присмотрелась. Уверяю тебя, что никого лучше я не встречу. Или он, или никто.
   Я представила, как она, сидя за общим столом, станет изображать мировую скорбь, а то и "гаршинскую слезу", и внутренне содрогнулась.
   - Знаешь, только постарайся сыграть милую, весёлую и в меру скромную женщину, - попросила я. - В домашней обстановке такие женщины всегда смотрятся выгодно. Только не переусердствуй. Постарайся быть сама собой, но в улучшенном варианте... Ты обычно очень симпатична и внешне, и в поведении, а когда он придёт, будь ещё симпатичнее и милее. Пусть он обратит внимание на то, что ты смотришься лучше нас всех.
   - Над этим надо подумать, - озабоченно сказала Аня. - Легче играть отрешённость, задумчивость, печаль, а тут требуется особая тонкость. Да, задача не из лёгких, но я обязательно с ней справлюсь. Вот увидишь.
   Мне почему-то стало тревожно за последствия её раздумий.
   - А может, тебе не стоит ничего не играть? - спросила я. - Будь такой, какая ты всегда. Даже не задумывайся о том, что тебе говорить в данный момент, как поступить. Внутреннее чутьё подскажет, что делать можно, а что не надо.
   - Нет, ты ничего не понимаешь, - заупрямилась Аня. - Это для твоего Николая достаточно видеть тебя такой, какая ты есть, а Михаил - натура творческая, тонкая. Ему мало увидеть меня такой, какая я в повседневной жизни. Здесь надо именно сыграть, но так сыграть, чтобы он не понял, что я стараюсь ради него. Пусть решит, что я очень приятная женщина, вроде бы, простая и естественная, но за этой простотой скрывается глубокая и, возможно, страстная натура.
   Мне стало по-настоящему страшно, но вместе с тем, я с трудом боролась с приступом смеха. Если бы Аня не была мне дорога, то я рассматривала бы предстоящий визит Михаила как комедийный спектакль под названием "Убит наповал", но Аня была моей подругой, и мне не хотелось видеть её смешной или жалкой. Оставалась надежда, что к тому времени она успеет одуматься.
   - Пойдём домой, - предложила я.
   - Аня, Мила, ещё раз предупреждаю, что сегодня начнутся дожди, - раздался голос садовника.
   Мы оглянулись.
   - Да, Михал Михалыч, мы помним. Вы говорили, что дождь пойдёт ближе к вечеру, - ответила Аня.
   - Вот я и говорю, что дождь пойдёт, а окно на чердаке разбито. Представляете, что там будет? Надо бы починить.
   Всё-таки это окно было пунктиком садовника. Неужели он, и в самом деле, не может успокоиться из-за того, что хозяйка, на которую он работает, потерпит убытки? Или окно - лишь повод проникнуть на чердак? Но неужели он не понимает, что, даже если мы разрешим ему туда пройти, один он там не останется, мы будем его сопровождать?
   - Михал Михалыч, у нас нет ключа, - в очередной раз ответила Аня.
   - И не надо. Не такой уж там мудрёный замок. Подберу ключ, а то и подточу. Марина и не узнает, что я починил окно.
   - Нет, Михал Михалыч, извините, но мы не можем этого позволить, - отказалась я. - Мы здесь только гости. Как мы можем без разрешения хозяйки разрешить вам открыть дверь на чердак? Марина её заперла, значит, у неё есть на то причина.
   Садовник неожиданно усмехнулся.
   - Что ж делать, - развёл он руками. - Значит, не судьба мне починить окно. А ведь правда, хозяйка сама должна решать, что делать с разбитым окном перед дождями. Если хочет, чтобы вещи испортились, то это её дело.
   - Это точно, - подхватила Аня обрадовано. - Пусть сама решает, как быть.
   - А дождь обязательно будет. Пока у вас ещё есть время погулять в хорошую погоду. Взяли бы с собой Катю, а то она, бедная, всё сидит на участке. Приехала отдохнуть на свежем воздухе, а вместо этого почти не выходит из кухни.
   - Да мы её каждый день зовём, а она не хочет с нами идти, - ответила Аня.
   "С чего это он так заботится о Кате? - подумала я. - Не хочет ли он услать нас всех гулять, а сам спокойно проникнет в дом и выполнит то, что давно намеревается сделать? Ясно, что окно - только предлог".
   - Берите её за руки и тащите с участка, - дружелюбно и полушутливо говорил садовник. - Она вам потом ещё и спасибо скажет.
   Аня засмеялась, принимая, по-видимому, его слова за чистую монету.
   - Попробуем, Михал Михалыч, - согласилась она.
   Тот ещё раз напомнил, что дождь будет к вечеру, и ушёл к своим грядкам.
   - До чего славный старик! - с улыбкой заметила Аня. - Зря мы его в чём-то подозревали.
   - Обаятельный, - поправила я. - Из-за его обаяния он долго ускользал от наших подозрений, но теперь я намереваюсь заняться им всерьёз.
   - Брось ты!
   - Он явно хочет, чтобы мы все ушли и не могли помешать его планам. Я обязательно выясню, какие тайные цели он преследует.
   - Каким образом? - заинтересовалась Аня.
   - Пока не знаю, но придумаю.
   - Думай, а сейчас пойдём к Кате, а то она проснётся и обвинит нас в том, что мы её бросили.
   - Покинули, оставили, спящую и беззащитную, во власти призрака, - подхватила я. - Мы не то "с ума спрыгнули", как сказал бы Репетилов или кто-то ещё, не то спим. Какие-то призраки, Михал Михалычи с подозрительным пристрастием к чердачному окну и прочий бред. Может, мы половину из всего этого сами себе выдумали? Согласись, что ситуация нелепейшая.
   - Ночью ты так не рассуждаешь. А кто такой Репетилов? Знакомая фамилия.
   - Аня, я сейчас умру.
   - Почему? Ты плохо себя чувствуешь? У меня тоже какая-то вялость. Наверное, перед переменой погоды.
   - Из-за Репетилова, а точнее, из-за тебя. Репетилов - герой бессмертной комедии Грибоедова "Горе от ума".
   - Вот я и думаю, что очень знакомая фамилия. Там ещё Скалозуб есть, графиня-бабушка и графиня-внучка, Лиза и... кто ещё... Ну да! Там ещё Софья и Чацкий. И Молчалин.
   - Ладно, пойдём к Кате, - позвала я. - Надо поработать, а иначе я не смогу перестать думать обо всёх наших ужасах и скоро спячу.
   Мы тихо прошли в дом, и Чупа не отставала от нас. Катя продолжала безмятежно спать. Мне надо было подняться наверх и взять свои записи, но мешал самый откровенный страх. Признаваться в своём малодушии очень не хотелось. Только что я говорила Ане, что мы бредим и половину страхов себе сами навыдумывали, а тут вдруг сообщу, что мне нужны провожатые...
   Аня удобно уселась, приготовившись переходить от бездумного отдыха к лёгкой дремоте и обратно, и даже не помышляла о том, что не стоит предоставлять мне идти на наш этаж одной.
   "Всегда можно найти выход из положения", - сказала я себе избитую истину.
   "Если знаешь, где его искать", - сейчас же с ехидством возразила я же, подменяя собой внутренний голос.
   Удивительное явление - внутренний голос. Не раз читала настоящие диалоги, которые люди вели не сами с собой, а именно со своим внутренним голосом, который выступал оппонентом, словно живой человек, но так и не могу разобраться, бывает такое или это выдумка автора. Неужели когда-нибудь я скажу сама себе какую-нибудь умную или не слишком умную мысль, а кто-то внутри меня мне возразит, и между нами завяжется спор или беседа. Наверное, это удобно, полезно и даже интересно, но, честно говоря, напоминает раздвоение личности, как это явление опять-таки описывают авторы художественных книг.
   "Из каждого безвыходного положения имеется как минимум два выхода", - вспомнила я прочитанную где-то и полюбившуюся мне фразу. Когда-то меня это высказывание очень подбадривало. Первый выход был очень прост: не ходить наверх за записями, а последовать примеру Ани и спокойно посидеть, окутанной собственными фантазиями, подремать, помечтать. Не самый удачный вариант. Второй выход тоже нашёлся быстро. Его не надо было выискивать, потому что он лежал на полу, временами приоткрывая глаза, чтобы проверить, всё ли в порядке.
   - Чупа, пошли, - тихо позвала я.
   Она мгновенно встала и пошла рядом со мной наверх.
   - Чупа, какой ты хороший человек! - похвалила я собаку. - Нет в тебе ни лени, ни упрямства, ни вредности. Молодец!
   Она и не возражала.
   Мы благополучно поднялись по лестнице и прошли по коридору до нашей с Аней спальни. Там я спокойно собрала нужные мне вещи. Чупа стояла рядом и следила за моими действиями. Я уже повернулась, чтобы выйти, как вдруг она сорвалась с места и выбежала вон. Я даже не успела испугаться, по инерции выскочила за ней и увидела, как её чёрный силуэт промелькнул в конце коридора. Я сделала несколько шагов в ту сторону, чувствуя, как меня обдаёт волной ужаса. Я шла по коридору не из-за того, что сумела себя перебороть, а благодаря какому-то отупению. Почему-то где-то глубоко в мозгу засело убеждение, что мне ещё опаснее оставаться в своей комнате и ждать, когда к ней приблизится какая-то злая сила. Добраться бы до лестницы и поскорее спуститься вниз! Когда в конце коридора вновь показалась чёрная собака, я вместо того чтобы обрадоваться, вздрогнула и ощутила, как сердце сжимает что-то ледяное. Но это была всё та же Чупа, весёлая и явно доброжелательная. Она подошла ко мне, махая хвостом и ласкаясь. Куда она бегала? За кем? Вопрос, собственно, был лишь в одном: поднималась она по лестнице или спускалась? Если поднималась, то это мог быть путь на чердак, минуя третий этаж, а если спускалась... А что её могло привлечь внизу, где находились Катя и Аня? Неужели она учуяла ЕГО, который хотел пройти на наш этаж и, возможно, именно потому, что там была я?
   - Пойдём вниз, Чупочка, - позвала я, видя теперь в этой некрасивой собаке свою защитницу и опору.
   Напряжение меня постепенно отпускало, хотя я и оглядывалась то и дело назад, не движется ли за моей спиной НЕКТО. Зато начинали дрожать ноги. Очень неприятное чувство. Хорошо, что я не растеряла по дороге свои вещи, потому что у меня не хватило бы решимости за ними возвращаться. Удивительно устроены люди: по всем человеческим правилам, я, испытав такой страх, должна была выронить или бросить свои записи и пуститься наутёк, в панике не разбирая дороги, а я несу всё в целости и сохранности. Или это так и полагается женщинам? Сколько раз я читала, что насмерть перепуганные женщины, подвергшиеся нападению, до последнего цепляются за сумки, отстаивая свою собственность.
   Я тихо села за столик, разложила "голландский натюрморт" и стала вникать в жизнь своих героев, не позволяя себе думать о своей собственной более чем странной жизни на этой даче. Хорошо всё-таки иметь любимое занятие, которое может отвлечь от действительности, скрасить серые будни, дать возможность прожить несколько жизней, так сказать, примерить на себя самые разные человеческие (и не только человеческие) судьбы, порой очень яркие. Правда, иногда не хочется просыпаться от этих грёз, а когда проснёшься и осознаешь, что пережитое в мыслях произошло всего лишь с литературными героями, то становится печально. Моя-то жизнь не меняется и течёт себе вяло и не слишком интересно. Возможно, спустя годы я буду вспоминать именно об этих годах с ностальгической тоской, но пока... Что имеем - не бережём, а потерявши - плачем. Никогда человек не ценит настоящего, всегда мечтает о несбыточном.
   Сейчас я работала сразу над тремя книгами. Над двумя - более или менее равномерно, а над третьей - урывками. Я умудряюсь любить всех своих героев, даже самых отвратительных, но ведь всегда кого-то выделяешь особенно, вот и сейчас у меня было особое отношение к некоторым из них. Они словно жили со мной рядом, говорили и действовали так реально, что мне не надо было додумывать их поступки. Порой я даже воображала, как кто-нибудь из них поступил бы на моём месте. Вот и сейчас я, прежде всего, представила одного такого героя рядом. Он бы... Но почему-то сейчас его черты померкли и вместо него я представила Николая. Почему именно Николая? Неужели из-за того страшного сна? Почему этот человек так вникает в наши дела? Сначала его попросил всё выведать Пётр, но потом... Впрочем, я бы и сама на его месте заинтересовалась бы историей с призраками. Наверное, его поведение вполне естественно. Но так ли опасен призрак, что живёт на чердаке, или тот, кто выдаёт себя за призрака? Если бы он захотел нас убить, то давно бы это сделал. А может, до сих пор он не мог спуститься с чердака и сделал это только вчера ночью? Испугала ли его Чупа, или он не желает зла нам с Аней и Катей и ему нужна только Марина? Или он побоялся напасть на нас, когда мы были все вместе? Когда я брала свои записи, он явно пытался пройти на второй этаж. Его спугнула собака. Неужели ему хочется причинить вред и мне, хотя у него нет оснований желать мне зла? Может, он приноровится к нашим привычкам и начнёт убивать нас всех поодиночке?
   И тут я поняла, что думаю совсем не о своей книге и не о своих героях. Нет, не умею я полностью отвлекаться от суеты повседневной жизни и целиком уходить в работу. Обязательно что-нибудь постороннее вклинится в творчество и помешает создать чудесный эпизод. Хотя то, что происходило с нами, было больше похоже или на детективный, или на готический роман.
   Я положила ручку на стол и задумалась. Было бы неплохо написать нечто подобное, дополнительно введя каких-нибудь интересных героев. А чем Николай не интересный герой? Умелый рассказчик, интересный человек, воспитанный, да к тому же путешественник-экстремал. И с медведями встречался, и с тигром, жил в тайге один, не пользуясь дарами цивилизации. Только всё-таки странно, что его так притягивает наше общество. Нет ли у него каких-то тайных целей?
  

Глава 32

Погода меняется, хороший план откладывается

   - Вот был бы смех, если бы я вышла замуж за Петра! - первым делом сообщила Катя, просыпаясь.
   Аня, уже наполовину очнувшаяся от дремоты, встрепенулась.
   - Не означает ли это, что ты надумала? - спросила она.
   - Нет, девочки, пока меня не привлекает ни он сам, ни его деньги. Вроде, он неплохой, но какой-то... нечеловеческий, что ли. Да и что мне в его деньгах? Не такие уж у меня особые запросы.
   - Аппетит приходит во время еды, - напомнила я. - Большинство нормальных людей привыкают именно к тем средствам, которые имеют, и им кажется странным, что кому-то не хватает гигантских зарплат. Когда я работала на своей первой работе, у нас директор в общей сложности (он во многих местах работал, а точнее, числился) получал почти тысячу. По советским временам это, сами знаете, были невероятно большие деньги. И что же? Он постоянно был в долгу у своей секретарши, которая получала сто двадцать рублей. Меня это удивляло, а моя мама привела мне слова какого своего знакомого, который, в свою очередь, отвечал на её и её подруг недоумение по подобному поводу. Он говорил: "У него такие же потребности, как и у вас, только вы покупаете люстру за тридцать или, если особо дорогую, восемьдесят рублей, а он - за две тысячи. Вы считаете, что сапоги за восемьдесят рублей очень дорогие, а он купит за триста". Вот и ты научишься удовлетворять имеющиеся у тебя запросы не маленькими деньгами, а большими, только и всего. Интересно, дойдёшь ты до того момента, когда средства Петра покажутся тебе недостаточными?
   - Что за глупости ты говоришь! - ответила Катя.
   Аня злорадно засмеялась и добавила:
   - У тебя будет большой опыт общения с миллионами и с миллионерами, так что к тому моменту ты найдёшь себе мужа побогаче.
   - Мне этот Пётр сейчас приснился, поэтому я и заговорила о нём, - призналась Катя, ещё не до конца отошедшая от крепкого сна и потому не особо отреагировавшая на наши замечания. - И знаете, мне очень не захотелось выходить за него замуж. Мне и вчера этого не хотелось, а сейчас - особенно. Не испытываю я к нему никаких чувств, а что это за брак без всяких чувств?
   - Классический брак по расчёту, - пояснила я. - Так и быть, скажу что-то хорошее об этом паршивом Петре, хоть он мне и не нравится. Николай рассказал нам с Аней, что этот человек поддерживает своими деньгами дом инвалидов и престарелых и детский дом. Может, это обстоятельство вызовет у тебя чувство симпатии даже к бизнесмену.
   - Это, конечно, характеризует его с хорошей стороны, - согласилась Катя, но почему-то никакого чувства у меня всё равно не появилось.
   - Какое счастье, что мне не надо думать о недостатке чувств, - порадовалась Аня. - У меня к моему Михаилу чувств больше, чем требуется. Мне кажется, что я вся растворилась в своих чувствах. Я бы для него всё сделала, что бы он ни попросил.
   - Как говорится, готова ему ноги мыть и эту воду пить, - пояснила Катя.
   - Интересно пробовал ли кто-нибудь это делать? - заинтересовалась я. - Мне кажется, что это сомнительно и для человека, испытывающего не то что сильную любовь, но даже сильную жажду.
   - Я бы не смогла, - честно призналась Аня. - Ноги бы я ему ещё вымыла, если бы он заболел и сам не смог этого сделать, но пить эту воду не стала бы. Даже если бы умирала от жажды.
   - А кто знает? - задумалась я. - У меня один из моих героев так недоедал, что, когда читал в книге эпизод о людоедстве, почувствовал не отвращение, а голод.
   - Ты со своими героями скоро спятишь, - предсказала моё будущее Аня. - При чём здесь людоедство, когда речь идёт о Михаиле? Съесть я его, что ли, должна хотеть? Я ему желаю долгой и счастливой жизни. Я за ним так буду ухаживать, что он каждый день будет благодарить судьбу, что встретил меня.
   Я хотела было напомнить о шкуре неубитого медведя, но решила не огорчать влюблённую женщину.
   - Да, тебе хорошо: ты влюблена, поэтому тебе не надо ни о чём беспокоиться, - жалобно сказала Катя. - А как быть мне? Вроде, есть возможность выйти замуж за человека, о котором мечтают многие женщины, а у меня душа к этому браку не лежит. Нет, наверное, я останусь вдвоём со своим будущим котом. Почему ты смеёшься, Мила?
   - "Я останусь вдвоём со своим будущим котом". Хорошо сказано. Представляю, как вы славно заживёте. У нас есть новая учительница. Однажды моя приятельница пришла ко мне в кабинет выпить чаю и рассказывает. "Представляете, утром, перед первым уроком пришла в учительскую взять журнал, а там Светлана Ильинична объявляет: "У меня сегодня такое несчастье!" Мы все, кто был в это время в учительской, участливо её спрашиваем: "А что у вас произошло?" Мало ли какое горе может быть у человека?! А она отвечает: "Я с утра поругалась с котом". Вы представляете, что за чепуху она сказала?" Я мнение своей коллеги не разделяю, поэтому прямо призналась, что я тоже не люблю ругаться со своей собакой, потому что из-за этого у нас обоих портится настроение и мы старается показать друг другу, что обижены. А это лишние хлопоты и заботы. Потом всё равно оба так намучаемся, что стараемся поскорее помириться. Вот и ты, Катя, будешь страдать из-за того, что поссоришься с котом.
   - А я не буду с ним ссориться, - пообещала Катя.
   - Не зарекайся, - посоветовала я. - Нельзя прожить жизнь, так ни с кем и не поссорившись.
   Аня долго фыркала.
   - Да ну вас, девочки, - отмахнулась Катя. - Времени уже слишком много. Пойду приготовлю нам поесть на скорую руку и подумаю, что подать к столу вечером. Хоть я и не смотрю на Петра как на будущего мужа, но принять гостей надо достойно, тем более, что придёт твой Николай, Мила.
   - Не мой, а наш общий. Теперь он и твой, Катя, потому что ты его уже достаточно узнала, чтобы оценить его достоинства. А о его недостатках все мы пока ничего не знаем. Кстати, не рассмотришь ли ты и его как потенциального жениха?
   - А тебе не будет обидно, если у тебя его уведут? - спросила Аня серьёзно.
   - Кто его может у меня увести? Он просто знакомый, с которым мы вместе гуляем. Он столько же твой, как и мой. Разве он признавался мне в любви или хотя бы показывал особую симпатию? Разговаривает со мной не любезнее, чем с тобой, Аня. А теперь он и с Катей, и с Мариной знаком. Может, ему как раз Марина очень понравится. Нет, я на него никаких прав не предъявляю.
   И мне стало досадно на правоту моих слов. Нет, я вовсе не хотела, чтобы Николай намекал на какие-то свои чувства ко мне, но в глубине души было обидно, что в его обращении со мной и Аней не улавливалось никакой разницы. Получалось, что у Кати был жених, у Ани - любимый человек, а у меня - никого. А ну и ладно! Зато у меня в романе, который я дописываю, действует такой герой, что я в него, можно сказать, влюблена по уши. Куда до него Николаю, Михаилу и Петру, вместе взятым!
   После обеда мы с Аней вышли было на прогулку, но пришлось вернуться и позаимствовать у Марины большой зонт, который был в закутке с хозяйственными вещами. Небо затянуло сплошной пеленой туч, так что в любую минуту можно было ожидать дождя.
   - Пригласить бы Михаила к нам уже сегодня, - проговорила Аня.
   - Нельзя, - возразила я. - Во-первых, всё-таки надо сначала спросить разрешения у Марины, а во-вторых, лучше это поручить Николаю. Как-то нехорошо, если Михаил подумает, что мы его зазываем к себе. Пусть считает приглашение зайти к нам в гости вместе с остальными милостью с нашей стороны, а не твоим страстным желанием его увидеть.
   - Я об этом не подумала, - призналась Аня. - Да, он не должен думать, что я за ним буду бегать. Пусть воспринимает наше позволение придти к нам как королевский подарок. О! Я сегодня буду неприступна и строга, как королева.
   - А это не слишком... не слишком... М-м-м... Знаешь, любезность королевы очень высоко ценится. Может, ты будешь королевой любезной?
   - Любезность королевы потому ценится, что проявляется не всегда и не ко всем, - парировала Аня. - Эта любезность не ценилась бы, если бы все королевы были только милостивы и любезны. Я сегодня сыграю королеву и заставлю его пожалеть о моей суровости. Он станет думать, что чем-то меня прогневал... пусть будет "обидел", начнёт страдать из-за этого, а когда получит через Николая приглашение придти к нам в гости, будет счастлив вдвойне.
   Меня одолевали сомнения, но спорить не приходилось. Аня так воодушевилась своей идеей, что помешать ей не смог бы и красноречивый Цицерон.
   Мы застали Михаила за работой на том же самом месте, что и вчера. Он быстро клал мазок за мазком.
   - А! Кого я вижу! - радостно закричал он ещё издали. - А я понять не могу, почему вас так долго нет. Начал было уже беспокоиться, что вы меня забыли.
   - Нет, не забыли, - ответила я. - Здравствуйте, Михаил. Как продвигается ваша работа?
   Он собрался было ответить, но взглянул на Аню и запнулся.
   Если моя подруга, почувствовавшая в себе актёрский талант, думала, что выглядит строго и внушительно, то, к сожалению, ошиблась. Её лицо скорее выражало такую сильную обиду на что-то или кого-то, что она и смотреть ни на кого не хотела.
   - Что с вами, Аня? - встревожился художник. - Что-нибудь случилось?
   - Аня попыталась изобразить высокомерие и ничего не ответила, а я была очень рада, что Михаил решил только то, что решил бы каждый на его месте: женщине кто-то сказал что-то неприятное или произошло какое-то событие, и она не может придти в себя от огорчения и досады. Он с явным участием смотрел на неё, но разговаривать предпочёл со мной.
   - Работа не продвигается, потому что надвигается дождь. У меня на полотне солнышко рассыпает по траве и деревьям свои блики, а тут вдруг всё заволокло тучами, о солнце и бликах и говорить не приходится. Вот сейчас на память дописываю то, что могу, а потом отложу работу до благоприятного времени. Чувствую, что завтра придётся писать в дождь.
   Он вновь посмотрел на Аню, но она стояла с окаменевшим лицом, как статуя командора до знакомства с доном Гуаном.
   - Я тут придумал такую тему, - продолжал художник. - Нарисую сам дождь. Пусть будет мокрая трава, цветы с закрывшимися головками, а на них льётся дождь. Где-то капля, где-то целая струйка, составленная из нескольких капель. Я такого никогда не писал, поэтому будет особенно интересно. Я так и предвкушаю, какой эффект вызовет эта картина.
   "Блажен, кто верует, - подумала я. - Я тоже каждый раз предвкушаю, какой замечательный и неповторимый роман получится из придуманного нового сюжета, но почему-то издательства не выстраиваются в очередь с предложением издавать мои книги".
   Аня повела вокруг скучающим взглядом, давая понять, что считает нашу мелочную суету вокруг своих творений ниже её достоинства.
   - Да, вокруг этой картины возникнут разговоры. Это будет неслыханный успех. Я её так и назову "Капли дождя".
   Говоря это, он вопросительно посмотрел на меня, потом покосился на Аню и вновь перевёл взгляд на меня. Я поняла, что он интересуется, что случилось с моей подругой, но ответить мне было нечего. Как я могла сказать, что Аня - это уже не та самая Аня, которая до этого была любезна, а почти королева? Мне пришлось дружески ему улыбнуться и ответить:
   - Да, "Капли дождя" - хорошее название.
   "Капли крови" - красноречивое, но избитое и потому пошловатое название для детектива, а вот "Капли дождя" к детективу никто не применял. Был фильм "И дождь смывает все следы", но в этой фразе угадывается намёк на преступление, а увидев на обложке книги "Капли дождя", никто не догадается, что речь пойдёт об убийстве. Только вот проблема: как бы увязать эти самые капли с мёртвым телом?
   Я поймала удивлённый взгляд Михаила и поняла, что выгляжу сейчас не лучше Ани, а точнее, как Аня в те минуты, когда она играет отрешённость.
   - Я задумалась над этим названием, Михаил, - объяснила я.
   - А ведь нам с вами, наверное, некоторое время не придётся встречаться, - сообщил художник.
   Аня так и просверлила меня глазами, давая понять, что я должна расспросить его о причине разлуки.
   - Почему? - спросила я.
   - Дожди начинаются. Придётся мне работать под крышей. Вот так и усядусь под навесом на собственном участке и буду рисовать дождь и траву, благо, что травы у меня в избытке, да ещё некошеной года три. Это чего другого у меня не сыщешь, а уж травы навалом.
   "Наш человек", - подумала я.
   Аня скосила на меня глаза и сейчас же перевела их вдаль, поверх наших голов. Михаил заинтересованно следил за ней.
   - Может, ещё увидимся, - возразила я. - Не думаю, что дожди будут такими страшными, что вызовут наводнение и нам не удастся выйти. Может, даже рыбалка состоится. Вы в дождь ходите ловить рыбу?
   - Конечно, - обрадовался Михаил. - Мы считаем позором для себя не придти на наше место из-за плохой погоды. Костёр - дело другое. В особо сильный дождь он отменяется, но не из-за невозможности его разжечь. Ляксандрыч ухитряется разводить его в любую погоду, даже в жестокий ливень. Однако еда при этом так намокает, что мы условились не устраивать пикники в крупный дождь. Так, кое-какой перекус на скорую руку а-ля бистро.
   Аня еле заметно улыбнулась. Почувствовав страсть к рыбалке, она не учитывала возможности вымокнуть под холодным дождём и сидеть часа два неподвижно, жестоко мёрзнув.
   - Тогда мы скоро увидимся, - сказала я. - А может, даже ещё раньше. Желаем вам удачной работы, вдохновения. По-моему, вот-вот пойдёт дождь, так что особо не засиживайтесь тут. До свидания.
   - Да, пора укладываться. Всё равно работы уже не будет, только краски замочишь. До свидания, Мила. Аня, до свидания. Будьте веселее, ведь дождь не будет идти до конца лета.
   Аня еле заметно кивнула, всё так же глядя на ветку дерева над головой Михаила.
   "А неплохо было бы ввести в мой следующий роман кота с высокомерием невоспитанной королевы, - подумала она. - Пусть этот кот смотрит на всех презрительно, но обделывает свои дела ловко и хитро. И ещё хорошо бы ему иметь широкую наглую морду... Какое всё-таки счастье, что люди не умеют читать чужие мысли, а то Аню обидел бы такой результат её актёрской игры".
   - У меня хорошо получилась королева? - спросила моя подруга, когда мы отошли достаточно далеко от художника.
   - У тебя гораздо лучше получается милая ласковая женщина, - возразила я. - От тебя веяло холодом.
   - И отлично. Зато когда я буду разговаривать с ним любезно, он это оценит больше, чем если бы я всегда так себя вела. Как хорошо, что рыбалка не отменяется!
   - Может, отменят, если будет ливень, подобный водопаду. Вряд ли рыба будет клевать в такую погоду.
   - У хорошего рыбака рыба всегда клюёт, а у плохого всегда в запасе отговорки, - не слишком тактично отрезала Аня. - Но всё-таки надо будет твоему Николаю постоянно намекать, а то и прямо говорить, что рыбалка должна состояться.
   - Николай - не моя собственность, так что намекай, говори прямо, делай, что тебе вздумается. Я возражать не буду. Не скажу, что мне хочется сидеть там в дождь.
   - Ты не можешь бросить меня одну! - забеспокоилась Аня. - Ты ведь не хочешь лишить меня счастья всей моей жизни? Ты мне подруга или нет?
   - Ладно-ладно, пойду, если для тебя это так важно. Пожертвую собой.
   Аня с довольным видом шла со мной рядом. По-моему, сейчас она ждала от жизни только радости.
   Услышав, что мы вошли в дом, Катя выглянула из кухни.
   - Хорошо, что вернулись до дождя. И хорошо, что вообще вернулись. Если бы у меня не было дел выше головы, то я бы умерла от страха.
   - А что случилось? - насторожились мы.
   - Чупа была очень беспокойна. Она то принюхивалась к углам в кухне, то подходила к двери и царапалась в неё. Однажды я решилась и выпустила её в столовую.
   - И что она? - спросила я, помня, как сегодня днём она побежала за кем-то по коридору на втором этаже.
   - Она бросилась было к лестнице, а потом остановилась у ванной и заглянула туда. После этого она вернулась ко мне.
   Я почувствовала, что у меня волосы зашевелились на голове. Опять речь зашла о ванной. Неужели там обитает или туда скрывается какое-то таинственное существо? Передо мной, словно наяву, предстало такое зрелище: платок на зеркале приподнимается, из-под него выглядывает чьё-то лицо, а потом платок тихо опускается. Наяву никакого лица я не видела, но воображение способно дорисовать что угодно. Помню, что в детстве я на миг страшно перепугалась, когда пошла в ванную умываться и боковым зрением увидела чёрную фигуру справа. До сих пор помню это противное ощущение ужаса. Я повернула голову и обнаружила, что на крючке висят чёрные брюки от тренировочного костюма. Их-то я и увидела, а воображение сейчас же дорисовало всю фигуру. И как назло, опять этот случай произошёл в ванной. Какое-то таинственное место! Однако крест в зеркальной глубине нам с Аней не почудился. Его видели мы обе, причём видели одно и то же. И Чупа заглянула именно в ванную. Что ей там делать? Неужели придётся поверить мистическим сказаниям, что зеркала - это проход в потусторонний мир?
   - А потом ещё меня Михал Михалыч перепугал, - продолжала Катя. - У меня и без того нервы были на пределе, а тут я посмотрела на дверь и увидела через стекло какую-то фигуру. Рассмотреть сквозь узоры ничего не могу, но вижу, что фигура шевелится. Чупа, вроде, спокойна, даже хвостом машет. Ну, я и открыла дверь, чтобы поглядеть, кто это. Вижу - Михал Михалыч. Он зашёл сообщить, что уходит.
   - А насчёт окна не спрашивал? - поинтересовалась я.
   - Конечно, спрашивал. Говорил, что будет дождь, что сквозь разбитое стекло столько воды натечёт, что потом придётся менять доски на полу, что вещи, которые там хранятся, намокнут и испортятся. А что я могу поделать? Марина ясно сказала, что чердак открывать нельзя. Да я и без того его бы не открыла. Если уж Чупочка чувствует кого-то в доме, то лучше до сорока дней ничего не предпринимать. Только бы после сорока дней всё пришло в порядок.
   Опять садовник пытался пройти в дом. Мне было очень неуютно от подозрительного поведения человека, к которому я испытывала симпатию. Но, как ни убеждай себя, что обаятельный старик ничего плохого не замышляет, а его поступки говорят об обратном. Надо бы придумать какой-нибудь план, чтобы выведать его тайные замыслы. Нельзя оставлять всё на произвол судьбы. Но только что можно сделать, чтобы и его разоблачить, и самим не пострадать? Если речь идёт о преступлении, то нужна особая осторожность. Вдруг в исчезновении Сергея повинен именно Михал Михалыч? Или он как-то связан с Сергеем. Мне опять стало казаться, что муж Марины спрятан на чердаке и представляет для неё угрозу. Однако обдумать всё это я не могла, потому что мне сильно мешала болтовня Ани и Кати, которые обсуждали предстоящий приход гостей.
   - Мне как-то не по себе из-за того, что Пётр сделал мне предложение, - призналась Катя. - До сих пор я смотрела на него как на гостя и не более того, а сейчас мне очень неловко от того, что он ждёт определённого ответа, а я буду медлить, раздумывая. Вроде, я вожу его за нос, и он из-за меня только теряет время. Ведь чует моё сердце, что я ему всё равно откажу.
   - Ничего страшного, - ответила я. - Компенсацией за потраченное время ему послужат твои обеды. Так вкусно не поешь ни в одном ресторане, а твоя еда имеет ещё и то преимущество, что от неё не отравишься.
   Аня заговорила было о том, как умело в ресторанах используют тухлятину, но в это время Чупа вскочила на ноги, заставив нас всех вздрогнуть.
   - Опять! - выдохнула Катя.
   - Нет, это она учуяла своего, - успокоила я моих испуганных подруг. - Марина вернулась.
   Теперь Ане было не до ресторанной отравы, потому что отныне она думала лишь о Михаиле.
   - Марина, как прошёл день? - начала она издалека.
   - Как в тумане, - призналась та, лаская собаку. - Из-за бессонной ночи всё в голове перемешалось, а тут ещё погода меняется, так что перед глазами иногда всё так и плывёт. А как дела у вас?
   - Я страдаю, - сразу сообщила Аня.
   Марина оглянулась на меня.
   - Страдает, - подтвердила я. - Только ты можешь избавить её от мучений.
   - Интересные вы вещи говорите измученному человеку, - ответила Марина. - Я пришла еле живая, шатаясь, но при этом должна кого-то спасать. Что хоть случилось? Опять что-то разбилось, но на этот раз это сделал не ОН, а Аня?
   - Как ты всё приземлёно понимаешь, - обиделась Аня. - У меня с Михаилом беда, а ты мне про разбитые чашки толкуешь. У меня сердце вот-вот разобьется.
   - Опять куда-то уехал? - догадалась Марина.
   - Хуже. И не уехал никуда, а я его не увижу. Дожди начинаются, так что он предупредил, что будет работать под навесом на своём участке.
   - А при чём здесь я? - удивилась Марина. - Как я могу заставить дождь не идти?
   Катя беззвучно смеялась, а я сказала:
   - Марина, помнишь, ты как-то говорила, что хотела бы увидеть Михаила. Ты даже сказала, что мы могли бы пригласить его сюда.
   - Приглашайте, - устало махнула рукой Марина.
   Я подумала, что она очень изменилась. Вряд ли прежде она так спокойно приглашала бы посторонних людей, ей совсем не нужных. В ней всё больше стали проявляться человеческие черты. Наверное, жизнь с мужем-бизнесменом сильно повлияла на её характер и взгляды, а сейчас она оттаивает.
   - Только я думаю, что надо сделать это через Николая, - предупредила я, чтобы ни Марина, ни Катя не помешали нашим планам. - И попросим мы его привести сюда Михаила завтра, когда увидимся с ним наедине. Надо это сделать так, чтобы он не подумал, что мы так уж заинтересованы в Михаиле.
   - Согласна, - кивнула Марина.
   - Правильно, - решила Катя. - Нехорошо, если все будут думать, что наша Аня за ним бегает.
   - У нас в университете все только и говорили про перемену погоды. У половины преподавателей болели головы, а у остальных они или кружились, или были налиты свинцом, - сказала Марина. - Неужели нас будет так заливать?
   - Михал Михалыч давно нас предупреждал, что погода поменяется, - напомнила я.
   - Посмотрю в интернете, - решила Марина. - Гости придут скоро, но не сейчас, так что мы успеем ознакомиться с долгосрочным прогнозом погоды.
   Она достала из шкафчика ноутбук, вставила модем и принялась изучать то, что пришло в ответ на её запрос.
   - Да, информация для размышления, - сообщила она. - Слушайте! "Среда. Дождь. Вероятность осадков восемьдесят процентов". На картинке дождь.
   - Всё к тому идёт, - согласилась Катя. - Я бы сказала, что вероятность осадков девяносто девять процентов. Так и быть один процент оставляю на случай, если дождь по каким-то таинственным причинам не пойдёт.
   - Правильно, - усмехнулась Марина. - Слушайте дальше. "Четверг. Ливни. Вероятность осадков тридцать процентов". На картинке дождь.
   - Как понять, что будут ливни, но при этом вероятность осадков только тридцать процентов? - удивилась Аня. - А ливни - это разве не осадки?
   - Недаром говорят, что Интернет - это всемирная помойка, - заключила Марина.
   - Меньше надо надеяться на интернет, а больше слушать мнение бывалых людей, - сказала Катя. - И Михал Михалыч, и Николай обещали дожди, так что приготовимся гулять под зонтами. То есть, это вы приготовьтесь, а я со своим синяком буду сидеть дома.
   И она обиженно поджала губы.
   Опять упомянули имя Михал Михалыча. Я, конечно, сразу принялась раздумывать над его упорным желанием проникнуть в дом. Совершенно ясно, что он вошёл не потому, что хотел попрощаться с Катей, а с тайным намерением подняться наверх. Он точно знал, что мы с Аней ушли, и рассчитывал, что Катя из кухни его не заметит. И она его не заметила бы, если бы не была насторожена странным поведением Чупы, чуявшей кого-то в доме. Да, задали мне задачу!
   И вновь меня удивило, как спокойно мы обсуждаем погоду, сватовство Петра, заботу о приглашении Михаила в гости, прогоняя всякие мысли о том, что в этом доме творится что-то совершенно непонятное. Мы только и должны говорить о том, что этой ночью кто-то подходил к двери нашей спальни, обдумывать способы самозащиты, если этот неизвестный не испугается собаки, а попытается войти. Нет, мы заняты всяким вздором и о серьёзных вещах не помышляем.
   Я пригляделась к своим подругам и поняла, что все мы, скорее всего, неосознанно, стараемся изгонять из головы всякие мысли о том, что творится в доме. Наверное, это правильно, ведь можно с ума сойти от бесплодных размышлений об одном и том же. Достаточно того, что мы испытываем ночами. Человеку необходимо отдыхать от страхов.
   - Получается так, - принялась перечислять Марина. - У Кати есть жених в лице Петра, Аня влюблена в Михаила и, судя по всему, его визит сюда поспособствует их свадьбе. Остаётся Мила. Как у тебя обстоят дела с Николаем? Аня утверждает, что он твой поклонник.
   - Нет, он далеко не мой поклонник, - честно призналась я. - Он обращает на меня ровно столько же внимания, как на Аню, поэтому в итоге может оказаться, что это у нашей Ани имеются два поклонника и ей придётся решать, кого из них ей предпочесть.
   Аня, конечно, горделиво улыбнулась.
   - Разумеется, Михаила, - ответила она. - Николай ему в подмётки не годится. А Николай пусть обратит внимание на то, что ты тоже неплохой объект для ухаживаний.
   "Да чего я снисходительна! - похвалила я сама себя. - Вместо того чтобы обидеться, я готова вспомнить про чувство юмора".
   - Нет, он не обратит на меня внимания, - заявила я, решив проявить это чувство, раз уж о нём упомянула. - Он, по-моему, склоняется к тому, чтобы отбить тебя у Михаила. Вот увидишь, что он обязательно приведёт его к нам, но при этом не даст ему возможности...
   - Перестань пугать Аню, - не выдержала Марина. - Не влюблён он в неё, это я точно знаю. У меня на эти дела глаз намётанный. Но я не могу понять, как он относится к тебе, Мила. Внешне он никак не проявляет свою заинтересованность. Даже не знаю, что и подумать. Очень не хочется, чтобы ты оказалась права и ему нравились только ваши совместные прогулки.
   У меня почему-то настроение сразу испортилось. Я и сама склонялась к мысли, что Николай лишь более-менее весело проводит с нами время, так как любит компанию, но от слов Марины мне стало не по себе. Вроде, я в него не влюблена, но почему-то печально.
   - Марина, а может, Николай как раз влюбится в тебя, - сказала я.
   Марина не стала опровергать такую возможность, но сразу же возразила:
   - Нет, с меня довольно. Никаких мужей. Отныне я собираюсь ублажать себя и только себя... ну, ещё, конечно, Чупочку. Мы с ней будем сами себе хозяйки и заживём на славу.
   - А я и сейчас сама себе хозяйка и никого не хочу сажать себе на шею, - подхватила я. - А ублажать мне есть кого. У меня Дик. Отныне я его буду немного баловать. Теперь он в общей сложности (за то, что на него надели ошейник, сняли с дивана, вывели за дверь для прогулки) будет получать не два-три кусочка сухарика, а четыре-пять. Ох, и избалуется он! Кстати, чем мы сегодня потчуем гостей?
   - Ничем особенным, - ответила Катя. - Я тоже собираюсь ублажать себя, поэтому надрываться не буду. Я приготовила блинчики трёх видов: с мясом, тёртой смородиной и капустой с яйцами. Кому что понравится. Надеюсь, что даже самый привередливый сумеет найти для себя начинку по душе.
   - И по аппетиту, - подхватила Аня. - А интересно, у Петра нет гастрита или чего-то в этом роде? Не очень-то приятно, если ему надо готовить что-то особенное.
   Марина нахмурилась, давая понять, что не следует давать Кате лишний повод для сомнений.
   - Я так просто, - спохватилась Аня. - Только поинтересовалась. Так-то он, вроде, ел всё, что подавали. Вот Николай точно здоров. Он в тайге такое ел, что обычному человеку и в страшном сне не приснится. Даже бересту ел.
   - Не бересту, - поправила я, - а... забыла, как это называется. Вроде, что-то связанное с болотом. Что-то среднее между плащом и болотом.
   - Господи! - вырвалось у Марины. - Стоит ли вам продолжать с ним встречаться?
   Я отмахнулась от неё, пытаясь вспомнить нужное слово.
   - Я потому и запомнила, что есть с чем ассоциировать. Короче, он ел внутреннюю кору берёзы, клёна, сосны и чего-то ещё. Такая тонкая и довольно нежная. Я её видела, когда строгала палку, но не знала, что её можно есть. Как же она называется? Болото... За болотом... Нет, пожалуй, ближе к плащам и курткам. А! Болоньевые плащи и куртки. Сами понятия, конечно, не родственные, но звучат похоже. Заболонь. Именно заболонь.
   Марина пожала плечами и сказала:
   - Если у него такие вкусы, то ваш Николай - очень удобный гость. Если он как-нибудь придёт один, без Петра, то ему и готовить ничего не надо. Нагребите ему полный салатник опилок - он и будет доволен. Рабочие столько напилили всего, что опилок этих возле хозблока целые кучи.
   Мы долго хохотали, представляя, как подаём ему в салатнике опилки. К сожалению, у нас не хватило времени, чтобы окончательно успокоиться, потому что пришли Пётр и Николай. Аня как поглядела на нашего путешественника, так и покатилась со смеху. Я, смею надеяться, держалась более достойно. Марина лишь сдержанными улыбками давала понять, что всё ещё размышляет над проблемой угощения второго гостя.
   - У вас здесь весело, как я погляжу, - заметил Николай, удивлённо посматривая на нас.
   - Был разговор о прогнозе погоды, а он привёл к воспоминаниям о разных смешных случаях, - попыталась объяснить я наше состояние.
   Аня всхлипнула.
   "Правду говорят, что когда женщины лгут, то часто приплетают к выдумке реальные факты, - подумала я. - Почему я сказала именно о прогнозе погоды? Из-за того, что перед этим о нём говорили? Наверное, женщины в своей массе более правдивы и порядочны, чем мужчины, раз пытаются скрасить свою ложь тем, что случилось на самом деле, то есть сделать её ложью лишь наполовину".
   Пётр не подавал вида, что ждёт от Кати решения. Мне кажется, он был настолько уверен в себе, что считал её согласие делом определённым, требующим только чуть-чуть времени, чтобы женщина могла показать, что колеблется, потешить свою гордость, удовлетворить тщеславие и после этого, особо не затягивая, дать положительный ответ. Лично мне он был по-прежнему неприятен, причём становился тем неприятнее, чем больше я воображала ход его мыслей. Честно признаюсь, что мне было жаль Катю, которая, вроде бы, и не хочет выходить замуж за этого человека, но и отказать сию же минуту не решается. Вот так подумает-подумает, да и уступит всеобщей мечте о богатстве.
   Как я и ожидала, Николай оказался нашим спасением, иначе общего разговора бы не было и мы вымучивали бы из себя то одну тему, то другую, в промежутках молча поглощая вкусные блинчики. Он ухитрился создать за столом самую настоящую беседу, причём это была не пустая обеденная болтовня, переходящая с предмета на предмет, а что-то более сложное и интересное. Он и шутил, и заставлял нас вступать в серьёзный спор, впрочем, не давая ему разрастись до нежелательных размеров, рассказывал о тайге и своих путешествиях по разным местам нашей страны, даже сумел заставить разговориться Петра, поведавшего нам о своих поездках в зарубежные страны и о трудностях бизнеса.
   Но кто меня удивил больше всех, так это Катя. Я-то приготовилась к тому, что она будет краснеть, бледнеть, сознавая, что все эти застолья затеваются исключительно ради неё, но она выглядела спокойнее, чем до предложения Петра. Тогда она стеснялась своего синяка, а сейчас она словно о нём забыла и предстала перед нами уравновешенной женщиной, по-русски хлебосольной и заботливой, но нисколько не различающей гостей. Я бы не смогла так спокойно обращаться к Петру, как делала она, я бы непременно смущалась.
   - Неужели будут сильные дожди? - спросила Аня, толкая меня ногой.
   - Наверное, с перерывами, - сказал Пётр. - Не скажу, что они мне сильно помешают, но, конечно, приятнее ездить на машине в хорошую погоду, чем в ливень. А вам нельзя будет так подолгу гулять.
   - Вот уж нет, - возразила Аня. - Мы любим любую погоду. Нас никакой дождь не испугает.
   И, словно в ответ на её слова, послышался шум дождя, сначала слабого, но всё усиливающегося и плавно переходящего в ливень. Все замолчали, а потом Николай спросил, слегка улыбаясь:
   - Если завтра будет такой дождь, то мы встретимся, как обычно?
   - Конечно! - с готовностью ответила Аня. - Очень люблю дождь. Мы можем куда-нибудь съездить или погулять по окрестностям. Неплохо было бы сходить к реке и посмотреть, какая она при дожде.
   - Ещё более мокрая, чем при солнце, - попытался пошутить Пётр, но Ане было не до его острот, потому что она преследовала одну-единственную цель и желала, чтобы и я присоединилась к её стараниям.
   - Николай, вы человек опытный, постоянно рыбачите, - заговорила я. - Скажите, в дождь рыба клюёт?
   - По-моему, в нашей речке она никогда не клюёт, - заметил Пётр.
   - Это близко к истине, - согласился Николай. - Пока везёт только Ане. Нет, в дождь клёв плохой.
   - Мне кажется, что именно в дождь и клюнет моя самая крупная рыба, - предположила Аня.
   - Охота тебе мокнуть! - ужаснулась Марина. - Сидеть над никчёмной удочкой и чувствовать, как на тебя льются потоки воды! Ты с ума сошла. И было бы ради чего, а то ведь не пятикилограммового сома выудишь, а в лучшем случае крошечную рыбку.
   Дожди бывают нескольких видов: ледяные, холодные, прохладные и тёплые. Их объединяет только одно: они мокрые, хотя и в разной степени. Слова Марины вызвали во мне впечатление ледяных струй, от которых не спрячешься, которые льются за шиворот, пропитывают всю одежду, заставляя её прилипать к телу...
   - Хорошего рыбака дождь не испугает, - храбрилась Аня.
   - Не тот рыбак, что в вёдрышко, но тот, что и в дождичек, - перефразировала я цитату из старого фильма. - Николай, вы в субботу пойдёте на рыбалку?
   - Куда ж мне деваться? Конечно, пойду, а то Сергеич мне этого не простит, да и Петрович долго будет припоминать моё малодушие. И вы, как я понял, тоже собираетесь на неё пойти, если не будет сильного ливня?
   - Что такое ливень? - пренебрежительно бросила Аня. - Водичка. Надеть плащ, взять зонт - и никакой ливень не страшен.
   Марина покачала головой и поёжилась.
   - Даже слышать про такое холодно, - сказала она.
   - Сегодня среда, - не стал спорить Николай, - а к субботе видно будет, останетесь ли вы в прежней решимости или захотите пропустить рыбалку.
   Аня всем своим видом дала понять, чтобы на последнее он не надеялся. Уголком сознания я отметила, что, если бы она и с Михаилом вела себя так же непосредственно, то это быстрее всего поспособствовало бы её интересам.
   - А пока договоримся, что завтра в обычное время я буду ждать вас у конца вашей улицы, - продолжал Николай. - Только не забудьте взять зонты и одеться по погоде. Водить вас по грязи и траве я не собираюсь, но лужи не спрашивают, где им образовываться, поэтому я за них не в ответе.
   Мы все засмеялись. Даже Пётр, хоть он мне и был в достаточной мере отвратителен, стал походить на человека, когда улыбался самым естественным образом. Я даже подумала, что он потому дорожит дружбой с Николаем, что тот не даёт ему застыть в законченном образе преуспевающего бизнесмена.
   Вечер прошёл очень приятно и оживлённо, но благодарить за это надо было Николая, сумевшего взять на себя роль хозяина-распорядителя (не хочется применять избитое слово "тамада"). И надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда я меньше всего думала о Михал Михалыче, именно он с неожиданной яркостью возник в памяти. Я почти воочию увидела, как он тихо пробирается мимо поющей на кухне Кати, стремясь подняться по лестнице, но видит меня и делает вид, что пришёл всего лишь доложить, что кончил работать. А если бы не увидел? Тогда он прошёл бы наверх и сделал то, что давно намеревался сделать. А что если повторить ситуацию, но искусственно убрать с его пути все препоны, меня в том числе? Мы бы сказали ему, что уходим, отослали бы Катю куда-нибудь, ну, хотя бы подремать в тенёчке (но подальше от входа), а сами бы его выследили и поймали с поличным.
   - Мила, что с тобой? - спросила Марина.
   Я опомнилась. Оказывается, гости уже прощаются, собираясь уходить. Пришлось спуститься с облаков на землю. Да и какие это были облака? Я испытывала страшнейшую досаду на себя за то, что потеряла даром столько времени, а могла бы давно уже проникнуть в тайну садовника. Почему я не придумала такой простой план раньше? Для его осуществления нужна хорошая погода, а сейчас, как назло, зарядил дождь, и неизвестно, когда он прекратится. А разве можно отослать Катю подремать в тенёчке, если сверху льёт? Придётся отложить это мероприятие на неопределённый срок. А если дожди затянутся? Нам осталось здесь жить недели полторы, не больше.
   - Катя, ты прелесть, - сообщила я, когда Николай и Пётр, прикрываясь большим зонтом, скрылись за стеной дождя и за калиткой.
   - Прелесть? - переспросил "шкелет". - Это хорошо, что прелесть. Однако почему я прелесть? Чем я заслужила этот... кажется, эпитет.
   - Ты так непринуждённо себя вела, словно и не невеста вовсе.
   - Да, - согласилась Марина. - Ты, по-моему, не смущалась.
   - Я бы, наверное, так не смогла, - засомневалась Аня. - Обязательно выдала бы свои чувства. Мы так недолго видим Михаила, но, мне кажется, он догадывается, что я в него безумно влюблена. А ты разговаривала с Петром, словно не догадываешься о его чувствах.
   - Во-первых, никаких особых чувств у него ко мне нет, - вздохнула Катя, пожав плечами.
   - А во-вторых? - насторожилась Марина.
   - Во-вторых, никаких чувств к нему нет и у меня.
   Марина хотела что-то возразить, но Катя предупреждающе подняла руку.
   - Я сильно перенервничала сегодня днём. Можно сказать, что я весь день нервничала. Всё прикидывала, как мне себя вести, чтобы не выглядеть глупо. А уж как глупо я себя чувствовала, сказать не могу. А потом я решила, что лучше всего вести себя так, словно принимаю в гости совершенно незнакомого человека, не имеющего ко мне никакого отношения, и приглядеться к нему. Я не писатель, как Мила, поэтому не могу в совершенстве и без повторов выразить свою мысль. Если говорить просто, то я решила посмотреть на него как бы со стороны, глазами постороннего человека. И посмотрела.
   Я подумала, что Пётр вел себя сегодня на удивление хорошо. Постороннему человеку показалось бы, что он очень приятный гость. Неужели Катя решится связать с ним свою судьбу?
   -И как? - не выдержала Марина.
   - Никак. Как не было у меня к нему никаких чувств, так они и не появились. По-моему, я перестаралась глядеть на него, как на постороннего. Он мне теперь так и представляется совершенно посторонним.
   - Посторонний жених, - уточнила Аня.
   - Жених со стороны, - добавила я.
   - Не жених вовсе, а лицо, которое я сегодня приняла, а завтра он вряд ли придёт.
   - Это верно, - согласилась Марина. - Завтра он вряд ли придёт. А вот послезавтра придёт непременно. Ты, Катя, очень образно, можно сказать, прочувствованно рассказала нам о своих чувствах...
   - Повтор, - сказала Аня. - "Прочувствованно" и "чувства".
   - Пусть будет "о своих переживаниях", - согласилась Марина. - Со стороны ты увидела, что Пётр - человек неплохой, даже может быть весёлым. Послезавтра ты ещё раз взглянешь на него со стороны и убедишься, что он и мужем может быть неплохим.
   - Нет, - покачала головой Катя. - Не хочу выходить за него замуж. Я завожу себе кота, а Пётр, может быть, не захочет иметь дома животное. Зачем с самого начала вступать с ним в конфликт?
   - Так кто тебе дороже: муж или кот? - не поняла Марина.
   - Кот. Конечно, кот. Мой будущий кот. Муж у меня уже был, так что я знаю, что это за радость, а кота ещё не было.
   - Ну, знаешь...
   Аня молча пыталась перебороть смех.
   - Катя, а почему ты хочешь завести именно кота, а не кошку? - заинтересовалась я.
   - В доме всё-таки должен быть мужчина, - объяснила она.
   Тут уж даже Марина перестала сердиться и засмеялась.
   - Всё, девочки, хватит болтать, - решила она. - Пора ложиться спать. До послезавтра Катя отдохнёт и снова будет глядеть на Петра глазами постороннего человека. День поглядит, другой, третий, а там и примет решение. Только не надо отказывать вот так сразу, сгоряча.
   Мы согласились дать "шкелету" время на обдумывание, да и сама Катя не протестовала. Но, по-моему, наша невеста мысленно уже сбросила с себя бремя этого звания.
  

Глава 33

Если бы всё объяснялось так просто!

   Мы разошлись по нашим спальням под завывание наверху. Не скажу, что оно было громче, чем бывало, и до рёва дело не доходило, но мы хорошо помнили вчерашнюю ночь и поведение Чупы. Теперь ОН мог покидать чердак и подходить к нашим дверям.
   - Неужели это повторится? - с ужасом спросила Аня.
   Я выводила на страницы своих книг таких мужественных самоотверженных героев, что порой поневоле старалась брать с них пример.
   - Вчера ОН не вошёл в комнату, значит, ему что-то мешает.
   - Чупа, - подсказала моя подруга. - А с нами Чупы нет. К нам он войти может.
   - А кто такой ОН? - начала было я, но замолчала, не зная, что придумать для собственного утешения. - Короче, чем смелее мы будем, тем для нас лучше. Пока мы сидели за столом, я придумала хороший план, но теперь надо ждать, когда прекратятся дожди.
   И я рассказала Ане про ловушку на Михал Михалыча.
   - Да, интересно, - одобрила она. - Это могло бы сработать. Но почему ты дотянула до дождей?
   - Как говорится, "хорошая мысля приходит опосля". Что поделаешь: такая я недогадливая. Сама на себя сержусь. Но неплохо будет поставить этакую мышеловку. И попадётся в неё жирненькая мышь.
   - Михал Михалыч не толстый, - возразила Аня.
   - В переносном смысле, конечно. А теперь давай спать.
   Мы обе спокойно заснули под завывание призрака и шум дождя, но среди ночи Аня принялась толкать меня в бок.
   - Что случилось? - не поняла я.
   - Слушай!
   Когда тебя будят так внезапно, не то что слушать, но и понять, где находишься, не так-то легко, однако я заставила себя стряхнуть сон. Вой, по-моему, не был громче. Наверху что-то царапалось и постукивало...
   - Что это? - не поняла я. - Какой-то звук...
   - Именно, - подхватила Аня. - А я уже давно к нему прислушиваюсь. Как будто кто-то ходит по коридору. Равномерно так, словно прогуливается. Кажется, это в той стороне, там, где девочки.
   Я стала напряжённо слушать, чувствуя, как всю меня охватывает ужас. Кроме негромкого равномерного звука шагов, а иначе я не могла себе это объяснить, раздавалось что-то ещё.
   - Словно что-то шипит и царапается, - определила Аня. - Но это не у нас, а у Маринки с Катей.
   Я не могла понять, что мне напоминает это шипение и царапанье. Что-то знакомое...
   - К нам не приближается, - отметила Аня.
   - Да, это у них.
   - А что же Чупа помалкивает? - удивилась моя подруга.
   И тут я поняла, в чём дело.
   - Это Чупа шипит и царапается, - объяснила я. - Даже слышно, как цокают когти о пол. Она, конечно, не шипит, как змея, а громко нюхает щель под дверью.
   - А шаги?
   - Этого не понимаю, - призналась я.
   Мы опять замолчали, пытаясь определить, что происходит у двери в комнату девочек.
   - Может, разбудить их? - спросила Аня.
   - Они и так не спят, - ответила я. - Слышно, как они тихо переговариваются. Но я к ним не пойду.
   Аня подумала о том же, о чём и я: для того, чтобы к ним попасть, надо открыть нашу дверь и выйти в коридор, где ходит ОН, ОНА или ОНО.
   - Я тоже к ним не пойду. Пусть они думают, что мы спим. Даже если они нас позовут, не откликайся.
   - Не собираюсь.
   Лично меня очень подбадривало то, что шаги не приближались к нашей двери, а значит, ЕМУ были нужны не мы. А у Марины и Кати имелась четвероногая защитница. И сразу же мне вспомнился мой страшный сон. Неужели и в жизни Чупа бросилась бы на того, кто ходит сейчас по коридору, и вцепилась ему в горло?
   - Слышишь? - взволнованно прошептала Аня.
   Теперь Чупа не просто сопела, вынюхивая врага, а откровенно порыкивала, словно ей не терпелось на него накинуться.
   - Интересно, сумеем мы сохранить рассудок до истечения сорока дней? - спросила я.
   - Не знаю, как рассудок. Жизнь бы сохранить.
   - Но как-то всё это странно, - принялась я рассуждать. - Какие-то потусторонние явления... Может, нам всё это только кажется, потому что мы с самого начала были настроены на сверхъестественное?
   - И нам всё это кажется, и Марине, и Кате, а заодно и Чупе?
   - Что мы, особенные какие-то, что ли? Если такие явления существуют, то они должны проявляться не только у нас. Скажи честно, есть у тебя знакомые, с кем случалось что-то подобное?
   Аня подумала.
   - Нет.
   - И у меня нет.
   Но Аня нашла аргумент.
   - Но ведь нельзя отрицать, что существуют убийства. А среди твоих знакомых есть те, с кем это произошло? Среди моих нет.
   - То есть люди, пережившие собственное убийство? - переспросила я. - Или ты имеешь в виду убийц?
   - Нескладно вышло, но ты не придирайся к словам. Ты знала людей, которых убили или которые убили?
   - Надо вспомнить... Да, у сотрудницы моей мамы убили сына. А ещё... Только это было очень давно... У подруги опять-таки моей мамы убили брата. Он вышел погулять с маленькой собачкой, нарвался на компанию и был убит. А если вспомнить... На моей прежней работе у буфетчицы убили дочь. Она поссорилась с мужем и поздно вечером поехала на электричке на дачу. Не доехала. Сначала думали, что это сделал кто-то чужой, а потом вышли на мужа.
   Аня сначала пожимала плечами, удивляясь такому количеству убийств, а потом задумалась.
   - Я тоже сейчас вспомнила два случая. Да, такое не утаишь, потому что труп не спрячешь и не сделаешь вид, что человека не существовало. Но вот скажи, ты будешь рассказывать на работе о том, что здесь происходит?
   - Конечно, нет.
   - Вот и все так. С кем-то что-то происходит, а они молчат, потому что боятся, что им не поверят и решат, что у них крыша поехала. Мы не знаем, как часто происходят такие явления. К несчастью, мы их наблюдаем сами.
   Я признавала правоту её слов, но не могла примириться с тем, что мы сами стали свидетелями проявления потусторонних сил. Рассудок этого не принимал.
   - Может, всё-таки это кто-то живой? - спросила я.
   Аня промолчала, а мне моё предположение показалось чуть ли не страшнее признания существования призрака. Так мы и промолчали до утра, прислушиваясь, ненадолго задрёмывая и вновь прислушиваясь.
   Не то Чупа, сообразив, что никто не откроет ей дверь, перестала рваться в коридор, не то мы, определив источник шипения и царапанья, перестали их замечать, но нас эти звуки уже не интересовали. Мы словно перестали их замечать. Но зато шаги не затихли и с рассветом.
   - Всё ходит, - шепнула Аня. - Скоро нам вставать, а он всё ещё там. Мы-то можем ждать, а Марине надо ехать на работу. И, как назло, льёт дождь.
   - Да, ходит, - согласилась я, недоумевая.
   - Но ведь уже утро. Рассвело. Ему пора укладываться в гроб, в склеп, в нишу... Куда они должны укладываться? Нехорошо это, непорядочно. Может, он не понял, что уже утро? Серо всё, мрачно...
   - Да, хиленький рассвет, - согласилась я. - Невыразительный.
   Удивительное дело: действительно, в комнате было тускло, серо, в коридоре слышались шаги, но само понятие "утро" внушало бодрость. Наверное, мы так много начитались и насмотрелись про то, что всякая нечисть должна бояться дневного света, что поневоле приободрились и даже пытались шутить.
   - Может, ему надо подсказать, что он... того... должен покинуть помещение? - спросила я. - Его время миновало.
   - Господин призрак, вам пора, - зафыркала Аня.
   - А в советские времена, мы бы выразились так: "Товарищ призрак, не задерживайтесь".
   - Или так: "Гражданин призрак, не угодно ли вам удалиться?"
   - Девочки, вы проснулись? - раздался за стеной голос Кати.
   - Конечно, - откликнулась Аня. - Мы и не спали. Всё слушали и до сих пор слушаем. А ОН ходит.
   - Мне пора на работу, - жалобно проговорила Марина. - Почему ОН не уходит? Наверное, он уже не надеется пробраться ко мне ночью и ждёт, когда я сама открою дверь.
   - Хоть бы притаился, - с досадой сказала Аня. - А то так нагло, в открытую.
   - Он здесь, около нашей двери, - пояснила Марина. - Он всю ночь так и расхаживал перед ней. От вас он... не далеко, конечно, но на расстоянии. Может, вы тихонько приоткроете дверь и посмотрите...
   Она прервала сама себя, подумав, должно быть, что взваливает на нас слишком трудное дело. А что было делать мне? Мой любимый герой, конечно, не оставил бы женщин в беде. А я? Я сама женщина и сама нахожусь в беде, но всё же... Но всё же я заставила себя встать и подойти к двери. Аня, затаив дыхание, следила за моими действиями. От страха и напряжения она даже прижала руку к горлу, словно её что-то душило.
   Я прислушалась, но ничего нового не услышала, только шаги показались мне равномернее, чем были ночью, и это придало мне сил. Осторожно, очень осторожно я повернула ключ и чуть-чуть приоткрыла дверь, готовая в любую секунду её захлопнуть. Честно говоря, я уже рисовала в воображении, что кто-то извне ухватится за неё, не давая мне её закрыть. Ничего. То есть я не увидела абсолютно ничего, потому что щель была слишком мала и оказалась не с той стороны, с какой было нужно. Радовало хотя бы то, что шаги всё ещё звучали возле двери Марины, не приближаясь к нам. Не то мы, действительно, были ЕМУ неинтересны, не то ОН просто не заметил моих действий.
   Я приоткрыла дверь шире и выглянула в коридор. Он был совершенно пуст. Не только человека там не было, но даже легчайшей тени. Я бы подумала, что ОН спохватился, наконец, сообразил, что его время прошло, и исчез, но шаги-то продолжали звучать. "Шаги на дорожке призрака", - вспомнила я Диккенса. Сам призрак там не появлялся, а лишь на одной из дорожек слышался звук шагов.
   Я отогнала от себя литературные воспоминания, соображая, что же делать. Ситуация была трагикомическая. В коридоре никого не было, звук шагов слышался, причём, как я сейчас определила, только в одном месте, а я стояла, высунувшись в полуотворенную дверь, страшась выйти.
   - Что там? - прошелестела Аня, всячески понижая голос.
   - Ничего и никого.
   Я этого никогда и никому не скажу, но в тот миг, когда я заставила себя переступить порог и выйти в коридор, я почувствовала, что вправе собой гордиться. Из нас четверых только я это сделала. Но, совершив первый шаг, надо было сделать и все остальные, иначе мой подвиг не имел смысла. Медленно-медленно, чувствуя величайшее напряжение, я вышла из комнаты и остановилась посреди коридора, вглядываясь в источник шума. Будь у меня глаза коршуна, я бы давно перестала бояться, но с моим нынешним зрением я очень нескоро выяснила истину, и то этому поспособствовала чуть колыхнувшаяся форточка. Оказывается, она не была плотно закрыта, и в крошечную щель попадал дождь. Вода стекала на подоконник и с двух сторон капала на пол. Получался звук шагов. Если бы она капала только с одной стороны, то мы бы обратили внимание на чрезмерную равномерность звука, а так получалось, что кто-то ходит по крошечному пятачку возле двери.
   - Выходите, не бойтесь, - крикнула я. - Это вода капает. Мы забыли закрыть форточку.
   - Пол не повредился? - прежде всего спросила Марина с испугом.
   - Нет. Вытрем лужи - и всё.
   Аня выскочила из комнаты первая и принялась смеяться. За ней вышли Катя и Марина. Обе были смущены, но улыбались.
   - Вот так из обыденных вещей возникают легенды, - сказала я. - А мы чего только не передумали!
   Марина опомнилась.
   - Если бы всё объяснялось так просто! - критически сказала она. - Пусть шагов мы не слышали, но кто-то всё равно подходил к нашей двери. Чупа ЕГО чуяла. Она принюхивалась, царапала дверь и даже рычала. Ей-то вы верите?
   Это было правдой, и мы перестали веселиться.
   - Хорошо, хоть выяснилось, что это не шаги, - продолжала Марина уже другим тоном. - А я уж думала прикинуться больной и позвонить в университет, чтобы отпроситься на день. Если бы не позволили пропустить день, то я бы взяла за свой счёт, хотя потеряла бы много денег, да и студенты...
   - Девочки, давайте спускаться на первый этаж, - предложила Катя. - Я сейчас подам завтрак, мы все успокоимся и...
   - И Марина пойдёт гулять с Чупой, - ласково сказала я. - Пусть испытает все радости ухода за собакой.
   Я ждала, что на это ответит наша подруга. Одно дело - вставать раньше времени и выходить на прогулку при хорошей погоде, а совсем другое - в дождь, да ещё такой сильный.
   - И пойду. Меня, как и Аню, дождём не испугаешь. Она готова мокнуть ради какой-то полудохлой рыбки, а я спокойно и с удовольствием пройдусь с Чупочкой.
   Я поняла, что она решительно настроена пойти гулять, и хотела было на сегодня освободить её от этой обязанности, но передумала. Если она хочет оставить собаку себе, то пусть сейчас, при мне проверит, готова ли она к такой ответственности. Погуляет несколько дней под дождём и тогда убедится, что быть собаководом - не такая уж радость. Хуже будет, если она в этом убедится в моё отсутствие и выставит привыкшую к мысли о доме Чупу за дверь.
   Марина ушла с собакой, выбрав большой выпуклый зонт, и, к моему удивлению, вернулась очень довольная.
   - Оказывается, не так уж плохо гулять собакой под дождём. Чупочке, конечно, не так удобно, как мне, ведь у неё нет зонта и она всё вымокла...
   И словно в подтверждение её слов, Чупа энергично встряхнулась, обдав нас и все ближайшие предметы фонтаном брызг. Марина жалобно посмотрела на обивку дивана.
   - Ещё одно неудобство в жизни собаковода, - пояснила я.
   - Что же делать? - неожиданно спокойно отозвалась Марина. - С Чупочкой я всё равно не расстанусь.
   - Можно будет её вытирать после прогулки, - подсказала я. - Она, конечно, всё равно будет встряхиваться и тереться о мягкую мебель, но вреда от этого уже не будет.
   - Правильно! - обрадовалась заботливая хозяйка. - Я куплю для этого специальное полотенце, большое такое и с красивым рисунком. А феном её шерсть можно сушить?
   На меня напал смех, когда я представила удивление собаки, обдуваемой тёплым воздухом.
   - Не надо издеваться над животным, - решила я. - Хватит с неё и полотенца. Ничего с твоими диванами не случится, если она о них потрётся. У тебя всегда образцовый порядок, ей невозможно будет измазаться, поэтому и шерсть у неё будет чистой. А лапы ты ей будешь мыть. Считай, что с твоих диванов просто вытерли пыль.
   Я сделала ошибку и сразу же это поняла, потому что Марина обиженно возразила:
   - У меня нет пыли. Я пользуюсь таким пылесосом, что о пыли и речи быть не может.
   - Да, у тебя всё безукоризненно, я это тебе уже не раз говорила, - согласилась я. - Кстати, в придачу к полотенцу купи резиновый коврик, чтобы подстилать в ванну, а то Чупа её поцарапает когтями.
   - Ой! - ахнула Марина. - Вот о чём я бы не догадалась! А менять ванну... Это же и плитка полетит. Пришлось бы там делать полный ремонт.
   - Если что ещё вспомню, то не утаю, - пообещала я. - Но ты и сама быстро разберёшься, что и как делать.
   Марина ушла на поезд явно с думами о новых приобретениях для Чупы, которые бы дополнительно украсили её дом. Наверное, для неё это было спасением, иначе от размышлений о том существе, которое ночью подходило к двери её спальни и которое чувствовала собака, она сошла бы с ума.
   - Девочки, я ночью совсем не спала, - сказала Катя. - Шаги... Ну, с шагами мы разобрались. Но это сейчас мы понимаем, что их не надо было бояться, а ночью мы тряслись от страха. Да ещё Чупа чувствовала кого-то за дверью, беспокоилась, хотела выбраться в коридор, даже рычала.
   - Она всю ночь кого-то чувствовала, или временами? - поинтересовалась я.
   - Раза два... нет, три раза. А потом она благополучно возвращалась на своё место.
   - Странно всё это, - проговорила Аня в раздумье. - Странно и тревожно.
   Я думала о многом, но сумела высказать лишь желание каждой из нас:
   - Хотелось бы мне знать, что всё это означает.
   - Ещё бы! - фыркнула Аня. - Нам всем этого хотелось бы.
   - Мистика или криминал? - уточнила я, но тут же спохватилась, что начала обсуждать возможность преступления при Кате, которую мы не посвящали в наши домыслы и догадки.
   - Какой ещё криминал? - удивилась та. - Девочки, здесь и без того творятся странные вещи, так что не усложняйте дело. Какой здесь может быть криминал? Не хватало только, чтобы Марина узнала о твоих фантазиях, Мила. Мало ей неприятностей! Пиши свои романы, а к жизни их не приплетай.
   - А я о романе и думаю, - поспешила я исправить свою ошибку. - То, что здесь происходит можно использовать по-разному. Один из вариантов - мистика, другой - криминал, третий - запугивание хозяйки дома или... желание избавиться от её гостей.
   Все засмеялись.
   - Давайте выпьем ещё по чашечке кофе, - предложила я. - А потом нам надо поскорее одеваться, а то Николай будет зря мокнуть под дождём.
   - Как вы пойдёте? - недоумевала Катя. - От такого дождя не спасёт ни зонт, ни плащ. Может, позвать вашего Николая сюда?
   Аня неуверенно кивнула, вопросительно глядя на меня.
   - Нет, - решительно возразила я. - Если бы мы спросили разрешения у Марины, то дело другое, но без её ведома я никого сюда не позову. Нехорошо это, девочки, непорядочно. И если говорить честно, то мне кажется, что Марина была бы против гостей в её отсутствие.
   - Возможно, - согласилась Катя. - Но как вы собираетесь гулять в такой дождь?
   И словно в ответ на её недоумение у меня нежно загудел телефон. Я была уверена, что звонит тётя Кира, потому что с родителями я сегодня уже переговорила, но оказалась, что это Марина. Вот уж чей голос я никак не ожидала услышать в трубке!
   - Марина, что случилось? - испугалась я.
   - У меня ничего не случилось, я беспокоюсь о вас.
   Это тоже было что-то новое. Не в правилах нашей подруги было звонить кому-либо из нас по телефону и справляться о нашем самочувствии или наших нуждах. Может, она беспокоится о нас из-за того неизвестного, кто ночью три раза подходил к двери их с Катей спальни?
   - У нас всё тихо и спокойно, не волнуйся.
   - Ты о чём? - не поняла Марина.
   - О НЁМ. Надеюсь, ты понимаешь, о ком я говорю. На чердаке тихо подвывает, но Чупа спокойна, значит, он не рядом.
   - Это, конечно, хорошо, но я звоню не из-за этого. Вы ведь ещё не ушли на свою мокрую прогулку?
   - Нет, но собираемся.
   - У меня в кладовке, в малой кладовке, там, где зонтики, есть несколько пар резиновых сапог. Не знаю, подойдут они вам или нет, но попробуйте надеть. У тебя какой размер?
   - Тридцать пятый, а иногда тридцать четвёртый с половиной. Но мне часто приходится брать тридцать шестой, правда, потом туфли начинают слетать с ног.
   - Значит, сапоги подойдут. У меня тридцать седьмой размер. Как говорится, больше - не меньше. Тебе лишь бы не намокнуть. А у Ани какой размер?
   - Аня, какой у тебя размер? - спросила я.
   Аня была так занята разговором с Катей, что не удивилась моему странному интересу к габаритам её ног.
   - Сорок шестой, но иногда и сорок четвёртый подходит, - ответила она без запинки и как бы между делом, продолжая рассказывать о какой-то шубе, которую ей хотелось бы купить.
   - Сорок шесть, а иногда сорок четыре, - повторила я в трубку.
   - Господи! - удивилась Марина. - А мне её нога показалась меньше. Тогда ей надо надеть сапоги Сергея, они стоят там же. Посмотрите, там у него тоже несколько пар, я их ещё не убирала. Что-нибудь выберете. Ну всё, до вечера, а то мне сейчас выходить.
   Может быть, кто-то решит, что ничего особенного в нашем небольшом разговоре не было, но у меня стало так приятно на душе, как не бывало уже давно. Подумать только: Марина беспокоилась о нас! Я убеждена, что две недели назад ей и в голову бы не пришло интересоваться, будем ли мы гулять с мокрыми или сухими ногами. Очень хорошо, что я откликнулась на её просьбу пожить месяц с ней на даче, да ещё и Катю с Аней с собой привезла. Благодаря общению с нами, самыми обычными русскими людьми, она стала мягче, заботливее, даже, как сегодня выяснилось, щедрее.
   - Девочки! - позвала я. - Оторвитесь от обсуждения нарядов и выслушайте важное известие. Катя, к тебе это тоже относится.
   - А что такое? - встревожился "шкелет".
   - Мы с Аней сейчас будем подбирать себе сапоги, а ты, Катя, если вздумаешь выходить на улицу...
   - Не собираюсь, - прервала меня домоседка.
   - ... или просто на участок, - согласилась я с её поправкой, - то загляни предварительно в кладовку и тоже надень резиновые сапоги. Это звонила Марина, причём специально из-за сапог.
   - Вот это да! - изумилась Аня. - Не ожидала от неё такой любезности.
   Да, и Аня этого не ожидала.
   - Спасибо ей, - ответила Катя.
   - Поторопимся! - спохватилась я. - Николай, наверное, уже ждёт нас.
   Мы направились прямо в кладовку.
   - Я надеваю какие-нибудь из Марининых сапог, а ты - из сапог её мужа, - сказала я.
   - А почему такая разница? - обиделась Аня. - Я не хочу надевать его сапоги. Вдруг ему это не понравится? Будет ночью топтаться возле нашей двери, а с нами нет Чупы.
   - А как ты наденешь тридцать седьмой размер, если носишь сорок шестой? - напомнила я.
   - Какой ещё сорок шестой?.. Ой, ты о размере ноги меня спрашивала? А мы с Катей разговаривали о шубах, поэтому я и решила, что ты говоришь об этих размерах. У меня тридцать восьмой размер ноги.
   - Ни то ни сё, - заключила я. - Сапоги Марины тебе малы, а Сергея - велики.
   - Так это же резина, - беспечно ответила Аня. - Надену её сапоги. Обычно они бывают больше того размера, который на них указан.
   Она перемерила несколько пар, пока не остановилась на блестящих чёрных сапогах на красивом каблуке. По-моему, она и выбрала их из-за этого каблука. Я присмотрела себе изящные коричневые ботики.
   - Бежим быстрее, а то Николай решит, что мы не придём, - поторопила Аня.
   Мы схватили плащи и зонты, попрощались с Катей и Чупой и поспешили на условленное место.
   - А дождь не такой уж сильный, - удивилась Аня. - Когда мы были дома, мне казалось, что идёт почти что ливень.
   - Не так страшен чёрт, как его малюют, - напомнила я. - Недаром Марину не испугала прогулка с собакой.
   Николай нас всё ещё ждал.
   - Дамы! - воскликнул он. - Ещё пять минут - и меня бы здесь уже не было.
   - Значит, у нас в запасе было целых пять минут? - спросила я. - А мы-то с Аней спешили! Могли бы не торопиться.
   Николай хмыкнул.
   - Куда мы сегодня пойдём? - спросила моя подруга.
   - Выбирайте: или едем на поезде до одного городка, или гуляем по тропинкам на природе, или чинно прохаживаемся по хорошим дорогам вокруг дач.
   - Может, съездим в городок? - повернулась ко мне Аня.
   Когда я нахожусь в компании, то предпочитаю не спорить и без нужды не высказывать своего мнения и своих желаний, поэтому согласилась:
   - Можно и съездить.
   Когда Николай пошёл за билетами, влюблённая женщина заговорила о своих заботах.
   - Не забудь про Михаила, - с нажимом прошипела она. - Скажи Николаю, чтобы привёл его к нам.
   - Ты и скажи.
   - Я не могу. Если я заговорю о нём, то сразу будет ясно, что я в него влюблена. Я не смогу говорить о нём спокойно, обязательно себя выдам.
   - Постараюсь, - согласилась я без энтузиазма.
   Между тем меня охватили сомнения. Если я буду убеждать Николая привести к нам художника, то как бы он не решил, что это я влюблена. Признаться, меня нисколько не заботило, что Николай догадается о чувствах Ани, а волновала меня только возможность ошибки. Да, это было очень тонкое дело.
   - Всё в порядке, - сообщил Николай, возвращаясь. - Поезд через десять минут.
   - Дождь не такой уж большой, - сказала Аня. - Рыба, наверное, клевать будет.
   - Ещё не известно, какая погода будет в субботу, - напомнил наш спутник. - Вдруг, на наше счастье, засияет солнце.
   - Я уже приготовилась к дождю, - храбро заявила Аня. - Мне даже интересно порыбачить в дождь. Надеюсь, никто из рыбаков не побоится вымокнуть?
   - Не надейтесь, - заверил её Николай. - Сергеич придёт точно. Он всё ещё не потерял надежду вернуть себе знак почёта.
   Какое Ане было дело до Сергеича?
   - А Петрович? - спросила она.
   Николай с интересом посмотрел на неё.
   - Конечно, придёт, - подтвердил он. - Кстати, он беспокоится как раз о том, что это вы не придёте.
   - Пусть не беспокоится. А Михалыч придёт? - гнула своё Аня.
   - Надеюсь.
   - А Лексеич?
   Николай посмотрел в сторону, словно увидел там что-то интересное.
   - Не знаю, - неожиданно ответил он. - Может, придёт, а так, кто его знает?
   Он явно ждал продолжения, а мне стало жаль Аню, и я вмешалась.
   - Дождь всё нам сбил, - сказала я. - Мы привыкли утром куда-нибудь ходить с вами, а когда гуляем ближе к вечеру - навещать Михаила и наблюдать, как у него продвигается работа. Странно как-то не видеть его на обычном месте. Словно день будет не тот.
   - Да, привычки менять сложно, - согласился Николай, ожидая продолжения.
   Но я уже решила пока на этом остановиться. Намёк был сделан, теперь подождём, пока он дойдёт до сознания нашего спутника, а потом можно будет продолжить. Я потихоньку сделала знак Ане прекратить разговор о Михаиле, правда, не уверена, что она поняла его, как следует.
   - А почему вы не спрашиваете о нашем призраке? - спросила я.
   - Только что собирался. Он буянил ночью?
   - Подвывал, царапался, стучал чем-то, - объяснила я.
   - Три раза подходил к двери той комнаты, где ночуют Марина и Катя, - подхватила Аня. - Чупа его слышала и даже рычала на него.
   Николай задумался.
   - Ничего не понимаю, - признался он. - Кто у вас может жить так, чтобы оставаться незамеченным? Невидимка какой-то. Собака его чует, а вы ни разу не видели даже его тени. Мне это очень не нравится. А не может вас кто-то разыгрывать? Нет у Марины знакомых с дурным чувством юмора?
   Я подумала, что это предположение, как ни было оно абсурдно, можно было бы включить как один из пунктов возможных версий.
   - Да нет, чепуха какая-то, - сам себе возразил Николай. - Кто может незамеченным пробраться к вам в дом, засесть на чердаке, выходить оттуда... Запирайтесь покрепче, если уж вам так необходимо там жить. А может, всё-таки дадите мне возможность посмотреть, что делается на чердаке?
   Он надеялся, что хоть на этот раз, испуганные существом, которое вторую ночь ходит по коридору, мы согласимся с его предложением.
   - Нет, - с сожалением отказалась я. - Марина этого не одобрит. Нехорошо без её согласия отпирать чердак и, тем более, пускать туда... гостя.
   Я чуть было не сказала "постороннего", но вовремя переменила слово.
   - И Пётр только завтра к вам зайдёт... - подосадовал Николай.
   Я почувствовала, что Аня толкает меня в бок.
   - А знаете, - пришлось вернуться мне к интересам подруги, - вот вы заговорили о Петре, так я прямо и откровенно скажу, что удивлена его вчерашним поведением.
   - А как он себя вёл? - встревожился его друг. - Вроде, он не позволил себе...
   - Он вёл себя, как самый нормальный человек, - сообщила Аня, недоумённо глядя на меня.
   Она не понимала, почему я говорю о каком-то "партнёре", когда её интересует только Михаил.
   - Можно сказать даже так: как человек, который способен давать милостыню нищим и калекам, - расщедрилась я.
   Николай засмеялся.
   - Это уж слишком. Пётр бы огорчился такой характеристике. Он жертвует по-крупному, а подачки не уважает.
   - А вы, Николай? Как поступаете вы? - спросила я.
   - У меня нет таких денег, чтобы поддерживать дом престарелых и интернат, а как бы я поступил, имей я их, говорить не могу, потому что здесь важны поступки, а не слова.
   Аня кивнула, просверлив меня взглядом.
   - А просто милостыню вы даёте? Или вы придерживаетесь мнения Петра, что это недопустимо?
   Николай усмехнулся.
   - Даю. Я во многом согласен с Петром, сознаю, что среди просящих много обыкновенных попрошаек, которым не хочется работать, знаю, что большая часть того, что я даю, будет пропита или отнята, но всё равно даю. Может, на двадцать человек просящих попадётся один действительно нуждающийся. Вот ради него и даю. Я не Господь Бог, чтобы судить. В этом нет ничего дурного или позорного, но Пётру вы про это всё-таки не рассказывайте, а то он будет сердиться.
   Мне понравился такой ответ. Да, мы не можем хладнокровно судить, кому давать, кому - нет. И Петра дразнить тоже не стоит.
   - Зачем мы будем ему об этом докладывать? - спросила Аня, ткнув меня в бок уже чересчур сильно.
   - Марина довольна, что познакомилась с вами, - продолжала я плавный переход к основной теме. - Она так много слышит от Ани о рыбалке, что заинтересовалась всей вашей компанией. Ей бы хотелось посмотреть на каждого рыбака.
   - Так уж и на каждого? - переспросил Николай, улыбаясь.
   - По очереди, конечно. Может, мы начнём с Михаила? Не могли бы вы привести его к нам в гости?
   Аня хотела незаметно пожать мне в знак признательности локоть, но промахнулась и вместо этого пребольно меня ущипнула.
   - Почему Михаила? - спросил Николай. - Может, лучше Петровича?
   - Про Михаила она слышала от нас давно, - пояснила я. - Мы с ним познакомились ещё до вас. На него ей хочется поглядеть в первую очередь.
   - Михаила, так Михаила, - покладисто согласился Николай. - Хорошо, зайду к нему, приглашу в гости. Может, завтра нагрянем к вам все вместе.
   За разговором я совершенно машинально вошла в поезд, села на скамейку, ехала, не замечая дороги, а опомнилась, лишь когда Николай сообщил, что нам пора выходить.
   - Как быстро! - удивилась Аня.
   - Не скажу, чтобы очень. Сорок три минуты ехали.
   - А кажется, что только что сели, - сказала я.
   Аня так сияла, что не заметить этого мог бы только слепой. Мне показалось, что Николай не очень рад её довольному виду.
   - Ничего себе городок, - заговорил он. - Еще несколько лет назад он был бедненьким, обшарпанным, а сейчас совсем другое дело. Его подчистили, подкрасили, настроили новых домов, а старые подремонтировали. Не знаю, что за кулисами, а сцена нарядная. Может, как часто бывает, позаботились именно о фасаде, а не о том, что внутри.
   - Раз мы здесь не живём, то может судить только по фасаду, - отозвалась Аня. - На первый взгляд он кажется приятным и нарядным.
   - А нам для прогулок этого вполне достаточно, - подхватила я. - Кстати, Николай, хотите посмеяться? Мы ведь эту ночь почти не спали из-за шагов в коридоре.
   Я не сразу решилась рассказать про наши пустые страхи, но потом сочла, что ничего особенного в этом нет.
   - Шаги? - нахмурился он. - Что за шаги? Что-то мне не хочется смеяться. Кто это был?
   Мы с Аней подробно описали свои впечатления от звуков в коридоре.
   - Дамы, уезжайте оттуда сегодня же, - настойчиво повторил Николай. - Не ждите, чем всё это кончится.
   "Что это он всё время хочет нас отсюда выпроводить?" - мелькнула и сразу же исчезла нехорошая мысль.
   - Через полторы недели уедем, а раньше - нет, - ответила Аня.
   - А утром тот, кто расхаживал по коридору, не заметил, что уже рассвело и ему пора удалиться, и продолжал ходить.
   Николай насторожено следил за рассказом. Я не стала упирать на то, что именно я осмелилась выглянуть в коридор, побоявшись, что это прозвучит хвастливо.
   - Мы собрались с духом и выглянули.
   - И что?
   Николай по нашему тону понял, что ничего страшного ожидать уже не надо, поэтому расслабился, но постарался нам подыграть. Аня досказала историю про капающую с подоконника воду.
   - Если бы всё объяснялось так просто! - проговорил Николай.
   Точно такую же фразу произнесла сегодня и Марина.
   Больше про нашего призрака мы говорить не стали, поглощённые необычной прогулкой по незнакомому городку под струями непрекращающегося дождя. Незнакомый городок. А у меня такое впечатление, что все городки такого типа похожи друг на друга. Если завтра мы поедем в другой городок или большой посёлок, а Николай скажет, что мы приехали в этот, я не распознаю обман. Никаких примечательных зданий здесь не было, обычные пятиэтажки в центре, одноэтажные домики на окраинах. Жить здесь не хочется, но пройтись приятно. А мы и приехали сюда не на познавательную экскурсию, а просто прогуляться.
   - Я еле иду, - трагически прошептала мне Аня. - Сейчас бы сняла сапоги и пошла босиком. Жмут так, что сил нет терпеть. И с каждым шагом всё хуже.
   Я её жалела, конечно, но умом, потому что мне ботики Марины были сильно велики, а это предпочтительнее, чем ситуация у Ани.
   - Может, отдохнём? - не выдержала Аня. - Посидим где-нибудь?
   Николай немного удивился , потому что прежде она не выражала таких желаний.
   - Можно, - согласился он, а потом осторожно спросил. - Что-нибудь не так?
   Сапоги жали не мне, поэтому я не стала стесняться.
   - "Чужие сапоги намяли ноги", - объяснила я с улыбкой. - Есть здесь обувной магазин, а то Аня сейчас умрёт.
   Моя подруга незаметно для Николая показала мне кулак.
   - Не знаю. Сейчас спросим.
   Попавшаяся нам на пути женщина объяснила, где можно купить резиновые сапоги, и мы устремились туда.
   - Иди, - сказала я Ане, - а мы подождём тебя здесь.
   Я боялась, что Николай в качестве нашего временного рыцаря решит оплачивать наши непредвиденные расходы, поэтому придумала такую комбинацию.
   Аня вышла сияющая. Вместо красивых блестящих сапог на каблуках на ней были тусклые и довольно уродливые, тупоносые и широкие сапоги, но она была счастлива.
   - У меня даже сердце стало колоть из-за этих чёртовых сапог, - сказала она. - Правду говорят, что не всё золото, что блестит. Красивые у Марины сапоги, но ходить в них невозможно.
   - Надо было послушать меня и надеть призрачные сапоги, - ответила я.
   - Какие? - не понял Николай.
   - Сапоги призрака, то есть сапоги Сергея. Аня побоялась, что, если это он стал призраком, он такое посягательство на его собственность ей не простит.
   - Я бы в них далеко не ушла, - возразила Аня, краснея. - Они на несколько номеров больше.
   Николай засмеялся.
   - В карете прошлого далеко не уедешь, а в сапогах призрака далеко не уйдёшь, - заключил он. - Давно известная мудрость. Пошли, перекусим? Надо ведь отметить избавление Ани от мучений.
   Он привёл нас к какой-то давно ему знакомой закусочной, где заказал нам кофе, мороженое и эклеры.
   - Это единственное, что здесь относительно вкусно. Остальное пробовать не рекомендую, разве только вы будете уж очень голодны, - пояснил он.
   С переменой обуви у Ани так разительно переменилось настроение, что она смеялась и радовалась жизни, словно ничто в этом мире её не тревожило. А я слушала рассказы Николая, но попутно соображала, как лучше привести в исполнение придуманный мной вчера план поимки Михал Михалыча. Говорят, что человек использует всего десять процентов возможностей своего мозга. Не знаю, как Николай, а Аня точно использовала во время еды не больше десяти процентов, зато про себя с гордостью могу сказать, что процентов двадцать использовала совершенно точно, поскольку провернула в воображении несколько вариантов ловушки на садовника, а заодно мысленно немного изменила один эпизод в конце романа, который я в то время писала. Впрочем, рассказ Николая про повадки медведей меня тоже очень увлёк.
   - Вы так любите путешествовать, - сказала я. - Почему вы не стали геологом?
   - Сам не знаю, - ответил тот. - Когда окончил школу, у меня был длинный список привлекательных профессий, но, как это часто бывает, я последовал примеру друга и поступил в технический институт. Не скажу, что я об этом жалею, потому что мне моя работа нравится, но я и сам не знаю, почему я не стал археологом, ботаником или тем же геологом. Я и рисовал неплохо. В моём списке одним из первых пунктов значилось: "художник".
   - Все мы выбирали специальность точно так же, - сказала Аня. - Не по особому влечению, не по призванию, а по чьей-то подсказке, чьему-то примеру, а то и просто шли туда, где меньше конкурс.
   Я кивнула.
   - Сейчас, когда время уже ушло, или, как говорили раньше, поезд уже ушёл, начинаешь гнать от себя мысли об упущенных возможностях, но такие мысли посещали меня долго. Я даже утешал себя словами из стихотворения. Помните? "Никогда ни о чём не жалейте вдогонку".
   - Да, - кивнула я.
   - Только мне это не шибко помогало. Тогда я подумал, что, избери я другой вид деятельности, я бы, может быть, ещё больше жалел об упущенной возможности стать инженером и работать на заводе, где изготовляют моторы. И знаете, как это ни странно, но это помогло.
   Аня засмеялась.
   - Вы правы, - одобрила я Николая. - Я тоже закончила технический институт и больше десяти лет работала инженером-конструктором. Мне моя работа нравилась, но при всём при том, я, как водится, очень жалела, что не стала кем-то другим, например, не стала учителем математики. У меня даже всегда в столе лежали учебники по математике и время от времени я оттуда что-то решала. Не по необходимости, конечно, а для души, по зову сердца. Потом пришли перестроечные времена, и у меня появилась возможности бесплатно переучиться на математика, что я и сделала. Сначала мне в школе очень нравилось, да и времена и дети были другие, а сейчас я всё чаще и всё с большей тоской вспоминаю, как приятно было разрабатывать чертежи, новые конструкции... Да, там хорошо, где нас нет, с Грибоедовым не поспоришь.
   К концу своей речи я обнаружила, что Николай смотрит на меня слишком пристально и с каким-то странным выражением. Когда я замолчала, он кивнул, словно соглашаясь с какой-то своей тайной мыслью.
   - А я, как многие, когда-то хотела стать артисткой, - призналась Аня. - Так и представляла, как играю на сцене.
   - Главным образом представляла аплодисменты, - поправила я.
   - В общем... да, - согласилась Аня. - Наверное, именно поэтому я не пошла в театральный. Да и конкурс там такой, что шансов его выдержать у меня не было. Но зато потом я спрашивала себя, почему я не стала врачом.
   - И как? - заинтересовался Николай.
   - Когда заболел отец, а у него был инсульт и он два года лежал парализованный, то я поняла, что врач - не моё призвание. Нет, я заботилась о нём, ухаживала и очень горевала, когда он умер, но не хотела бы посвятить всю свою жизнь уходу за больными. Нет во мне такой всеобъемлющей доброты, чтобы раствориться в чужих страданиях. А стать обычным малоуважаемым врачом, уставшим от пациентов, отрабатывающим своё время, пусть даже старательно отрабатывающим, но до следующего рабочего дня забывающим о своих пациентах, не хочется. Сейчас меня ценят на работе, пусть эта работа и не героическая, поэтому я довольна. Но вот что я думаю: возможно, я была бы неплохим капитаном небольшого рыболовного судна.
   У нас с Николаем лица прямо-таки вытянулись от изумления.
   - Нет, серьёзно, - оправдывалась Аня. - Я только-только поняла, что у меня есть талант к рыбной ловле. Я прямо-таки чувствую, где она прячется, моя рыба. Вот я и приводила бы своё судно именно туда, где плывёт сейчас косяк.
   И Аня рассмеялась вслед за нами.
   - Дамы, как же с вами хорошо! - воскликнул Николай. - Я никогда ещё не проводил здесь время так славно. Спасибо вам.
   - Уж не прощаетесь ли вы с нами? - испугалась Аня. - Вы так говорите, словно собираетесь нас покинуть. Вы же обещали привести... То есть, завтра вы должны придти к нам в гости вместе с Петром. И Михаила должны привести, а то Марина хочет с ним познакомиться. И рыбалка в субботу...
   - Нет, я так скоро не уеду, - успокоил её Николай. - Завтра ждите нас с Петром. За Михаила на все сто процентов ручаться не могу, но, думаю, что приведу его. И рыбалка в субботу состоится, если не произойдёт каких-то особенных событий и речка останется на своём месте.
   Мы ещё погуляли по городку, а потом благополучно вернулись к себе. Когда мы подходили к нашей улице, мимо нас проехал велосипедист, и мне вдруг остро захотелось покататься на велосипеде. В детстве мы постоянно катались на велосипедах, даже придумали вешать на них номера, как на машинах. У брата был "Орлёнок", а ко мне перешёл его маленький велосипед, с колёсами не огромными, но и не крошечными, как любят сейчас, да и в то время любили делать. Я второго такого ни у кого не видела. Отец, разумеется, быстро переделал его на двухколёсный. Помню, что у него был на удивление лёгкий ход, но не знаю, был ли он таким от природы или отец самовольно поставил подшипники. Правда, я и "Орлёнок" быстро освоила. Так и катались: если вдвоём, то каждый на своём, а если я одна, то на "Орлёнке". И вот сейчас я вспоминала, как приятно было ездить по дорогам, сжимая руль, усердно крутить педали, взбираясь в гору, с ветерком скатываться с горы... Нет, хочу велосипед! Обязательно куплю себе велосипед!
   Мы расстались с Николаем, условившись встретиться на следующий день, а страстное желание возобновить приятные катания на велосипеде так и не исчезло, как часто бывает с подобными внезапными желаниями.
   - Всё-таки Николай - очень приятный человек, - сказала Аня. - Как хорошо, что мы его тогда простили за шпионаж! Что бы мы без него делали? Весь день просидели бы дома, боясь нос высунуть на улицу, чтобы не промокнуть. И в остальные дни так и ходили бы от пруда до станции и обратно. Нет, жить - хорошо!
   - А хорошо жить - ещё лучше, - уточнила я, обдумывая, какой велосипед лучше купить и как его выбрать по размеру и удобству.
  

Глава 24

Звон разбитой посуды

   Зато Катя в этот день не считала жизнь таким уж расчудесным явлением.
   - Девочки, как хорошо, что вы вернулись! - обрадовано встретила она нас. - Я вся извелась.
   - А что такое? - насторожились мы обе.
   - Ой, Аня, что за ужас у тебя на ногах? А где те красивые сапоги? Если с ними что-то случилось, то призрака в этом не обвинишь.
   Аня сначала обиделась, а потом огорчилась.
   - Неужели они так плохо смотрятся? А я-то наслаждалась, когда шла в них после тех ужасных сапог!
   Катя поняла, что допустила оплошность.
   - Нет, они хорошие, - поправилась она. - Они очень хорошие, но обычные. Те прямо как модельная обувь, а эти...
   - Как садовая обувь, - пришла я на выручку. - Иными словами, домашняя обувь, а если быть совсем точной, то удобная обувь. А модельная обувь имеет лишь одно достоинство: она изящная. Зато в ней невозможно ходить весь день, не чувствуя усталости.
   - Вот-вот! - подхватила Аня. - Я так намучилась в этих красивых сапогах, что готова была лапти надеть, лишь бы они не жали.
   - Ну, это дело другое, - согласилась Катя. - Лучше носить обычную обувь, лишь бы было удобно. У меня однажды были такие красивые туфли, что все обращали на них внимание, но...
   - Подожди, мы отошли от темы, - остановила я увлёкшихся злободневной темой подруг. - Сначала скажи, что у тебя произошло? Почему ты вся извелась?
   - А! Ну, конечно! Просто туфли так трудно выбрать по ноге, что... Но это неважно. У меня день был жуткий. Мало того, что я боялась, что ОН заглянет сюда...
   - У тебя ведь Чупа, - напомнила Аня. - ОН боится собаку.
   - Умом я это понимала, но всё равно боялась. Знаешь, сейчас он остерегается Чупочки, а потом осмелеет и войдёт при ней. Она ЕГО чувствовала. Несколько раз чувствовала, что ОН где-то рядом. Она и по кухне бродила, и в столовую выходила, всё принюхивалась, все углы облазила. А потом... Как у меня сердце не выскочило?.. Потом вдруг как бросится к ванной!
   У меня кровь застыла в жилах. Опять КТО-ТО скрывается в ванной! И вновь передо мной возникли яркие картины: опускающийся край платка, крест в глубине зеркала и Чупа из моего сна, которая вышла из ванной, чтобы прокрасться за Николаем, и вернулась в ванную после того, как убила человека на чердаке.
   - Господи! - прошептала Аня. - А потом?
   - Потом Чупа вернулась ко мне, но всё как-то беспокоилась, даже порыкивала. А я вожусь с посудой, а сама всё поглядываю то на дверь, то на окно, то в тот угол, потому что там легко спрятаться, а Чупа там тоже кого-то искала. Понемногу я успокоилась, стала вынимать посуду из посудомоечной машины... Ой, девочки, это такая прелесть! Закладываешь всё, что есть грязного, включаешь и занимаешься своими делами. Потом остаётся только вытащить посуду и расставить по местам. Я себе её, конечно, покупать не буду, но если в семье много народу, то это исключительно удобная вещь.
   - А где ты видишь большие семьи? - спросила Аня. - От силы три-четыре человека, а часто всего двое. И одиночек, как мы, тоже полно.
   Терпеть не могу, когда важный разговор прерывается и переходит на какие-то мелочи, вроде посудомоечных машин и обуви.
   - Катя, ты всё время отвлекаешься. Что было дальше?
   - Дальше было самое неприятное. Чупа вдруг вскочила и бросилась к лестнице. Если бы у меня было время подумать, то я бы осталась на кухне, но я так растерялась, что выбежала вслед за ней. И вдруг слышу звон. Возвращаюсь - две чашки вдребезги. Правда, блюдца уцелели. Что случилось в моё отсутствие? Словно кто-то нарочно раздразнил собаку, чтобы выудить меня из кухни и напакостить.
   Вместо таинственной силы, разбивающей посуду, я представила, как Катя второпях и кое-как ставит чашки на стопку посуды, бросается вон из кухни, а чашки благополучно соскальзывают на пол и разбиваются.
   - Сколько прошло времени от твоего внезапного ухода до звона разбитых чашек? - спросила я.
   - Не знаю. Всё произошло так быстро. Я и до середины столовой не успела добежать.
   Я укрепилась в мнении, что в гибели чашек призрак не повинен. Но как это сказать Кате? И нужно ли говорить? Разбитой чашкой больше, разбитой чашкой меньше - разницы нет. Кто-то обитает на чердаке, кто-то ночами и даже днём ходит по дому, поэтому можно списать на него и разбитую посуду. Зато не надо покупать Марине дорогой сервиз взамен погубленного.
   - Да, это ужасно, - согласилась я. - Ещё две чашки. Надеюсь, Марина уже привыкла к плохим вестям. А что было потом?
   - Я сама не понимаю, как у меня хватило духу вернуться в кухню. Я даже не сознавала, что делаю. Сначала обнаружила себя в столовой, потом вдруг смотрю - а я опять в кухне.
   - Наверное, у хороших хозяек сначала срабатывает инстинкт оберегания добра, а потом уже в силу вступает страх, - предположила я.
   - Наверное, - согласилась Катя. - При звоне посуды у меня в голове была только одна-единственная мысль - подхватить, не дать разбиться остальному, а уж только потом я подумала, что я могла бы застать в кухне ЕГО. Я бы от ужаса умерла на месте.
   "Не умерла бы, - сказала я про себя. - Никого бы ты не застала. Сама виновата в том, что чашки разбились. Надо было смотреть, куда их ставишь, а не совать абы куда. А вот кого бы ты могла застать в ванной или на лестнице? Может, это к счастью, что звон разбитых чашек заставил тебя вернуться. Может, в этом рука провидения..."
   - Может, ты бы застала ангела-хранителя, - брякнула я.
   - Что??? - не поняла Катя, а Аня так посмотрела на меня, словно подметила во мне признаки сумасшествия.
   - Может, этими разбитыми чашками тебя заставили вернуться на кухню и не дали встретиться с НИМ.
   - Ой! - только и сказала Катя.
   Аня вопросительно посмотрела на меня, проверяя, не шучу ли я и не создаю ли очередную теорию, но, по-моему, не пришла ни к какому выводу, а поговорить со мной наедине у неё не было возможности.
   - Так что страху я натерпелась в избытке, - заключила Катя. - Хорошо, что вы наконец вернулись.
   - Хорошо, что с тобой была Чупа, - уточнила Аня.
   - И ещё счастье, что меня отвлёк от всего этого кошмара Михал Михалыч, - сказала Катя.
   - Михал Михалыч? - удивилась я. - А что ему здесь понадобилось в дождь?
   - Не знаю. Он сказал, что хочет только чуть приоткрыть дверцы в теплицах, чтобы растения не задохнулись.
   - Интересно, а как же растения обходились в его отсутствие? - саркастически спросила я, опять сгоряча забыв, что Кате ничего не известно о наших подозрениях.
   - Не знаю. Он такой милый, заботливый. Спрашивал, не скучно ли мне одной, уговаривал завтра же пойти погулять вместе с вами, а на дождь не обращать внимания. А то, говорит, лето пройдёт, а я так и не успею отдохнуть. Пока я его слушала, я прямо-таки загорелась желанием завтра присоединиться к вам.
   Я вновь подумала о велосипеде. Как было бы хорошо устроить велосипедную прогулку! Интересно, умеет Николай ездить на велосипеде? Конечно, умеет. Не такая уж это невидаль. Наверняка у него в детстве был велосипед.
   - А теперь? - спросила Аня, ухмыляясь.
   - Посмотрела на ваши мокрые плащи - и раздумала. К тому же завтра, наверное, придут гости, надо подумать, что для них приготовить.
   - Для Николая - опилки, - подсказала Аня и тут же спохватилась, подумав о Михаиле. - Ой, Катя, сделай что-нибудь особенное!
   - А что? - удивилась она.
   - Ну... всё-таки жених.
   - Не жених он. Я не собираюсь выходить за него замуж. Я вам уже сказала, что вчера смотрела на него со стороны. Хороший человек, но пусть посторонним и остаётся. Нет, я заведу себе кота. А как ты, Мила?
   - Я тоже, - согласилась я.
   - Ты? У тебя же собака.
   - Нет, не кота, конечно. Я заведу себе велосипед.
   Аня закатила глаза, выражая этим своё мнение о моей затее.
   - Посмотрела сегодня на велосипедиста и страстно захотела покататься.
   - В Сокольниках можно брать велосипед на прокат. Не так уж это дорого стоит, а часа езды тебе за глаза хватит, - сообщила Аня. - . И на Воробьёвых горах можно. Там дешевле. Зачем тебе велосипед? Где ты его будешь чинить? Вечно у него протираются шины, камеры, что-то приходится заклеивать. Помню, отец постоянно возился с моим велосипедом. Не очень удобный был. Не то, что неудобный, а маленький. Марка, кажется, называлась "Школьник". У подруги был "Орлёнок", и я ей завидовала.
   - У нас с братом тоже был "Орленок", - сказала я. - Но теперь мне нужно что-то посолиднее, а то буду сидеть на нём, как собака на заборе.
   Обе мои подруги засмеялись.
   - Но велосипед я себе всё-таки куплю, - заключила я. - Даже два велосипеда: в Москву и на дачу. А может, и отец захочет заиметь велик.
   - Мне бы твои заботы! - с чувством сказала Аня. - Вдруг Николай завтра не приведёт Михаила? Что мне тогда делать?
   - Приведёт послезавтра, - сказала я.
   - А! Так завтра может придти твой Михаил! - воскликнула Катя. - Да, надо будет подумать, что приготовить. Что-нибудь поинтереснее. Хорошо, девочки, у меня в запасе время есть, так что я что-нибудь придумаю.
   - Подожди, - вспомнила я. - А что ты мне хотела сказать?
   - Я? Тебе? Вроде, ничего, - растерялась Катя. - Когда?
   - Ты заговорила о том, что заведёшь себе кота, и спросила: "А ты?"
   - Ах, вот что! Нет, ничего. Я просто хотела спросить, как твой Николай. Марина не может понять, нравишься ты ему или нет. Что чувствуешь ты? Как тебе кажется?
   - Разумеется, он в меня не влюблён, в этом не приходится сомневаться. Ему нравится гулять в нашем обществе, только и всего. Он нам это сегодня сам сказал.
   - Как жалко! - вздохнула Катя. - Мне он очень симпатичен. Я думала, что у вас с ним будет продолжение знакомства.
   - Нет, - возразила я. - Даже не думай об этом. Через полторы недели мы уедем, он останется, заведёт себе новые знакомства и будет совершать прогулки с кем-то ещё.
   Я постаралась проговорить это самым лёгким тоном, и мне это удалось, но на самом деле мне было немного досадно. Что же я за человек такой, что в меня не могут влюбиться? Впрочем, зачем думать о неприятном? Вот куплю себе велосипед, буду кататься, а попутно обдумывать сюжеты для своих книг, разрабатывать эпизоды. Сейчас у меня любимый герой есть, а когда закончу книгу и начну следующую, возможно, появится другой. Вот и буду жить воображением, как жила до сих пор.
   - Да, Николай сказал, что с нами ему приятно, - подтвердила Аня с законным чувством превосходства. - А Михаилу приятно со мной. Вот это я вижу ясно. Если он придёт завтра в гости, то я...
   Тут она спохватилась, что о её виртуозной актёрской игре знаю только я. Да, привыкли мы с ней во время прогулок говорить по душам, а сейчас, из-за дождя, приходится сидеть дома. Теперь у нас только и радость - вкусно пообедать. Я хоть с собакой пройдусь, а потом буду работать. А каково моим подругам? Наверное, разлягутся по диванам и будут спать.
   - Аня, Катя, хватит лодырничать, - бодро сказала я. - Пошли все вместе гулять с собакой.
   - Не-е-ет! - испуганно отозвался "шкелет". - Мне надо вымыть посуду, убрать всё в кухне, подумать о завтрашнем угощении. Вы, девочки, идите одни.
   Я видела, что первым побуждением Ани было тоже отказаться, но потом она сообразила, что у нас накопилось слишком много вопросов, которые надо было обсудить. Кроме того, (чем чёрт не шутит?) вдруг мы всё-таки встретим Михаила?
   - Ладно уж, составлю тебе компанию, - согласилась она. - Не напрасно же я купила себе удобные резиновые сапоги. А ты, Чупочка, будешь мокнуть. Но тебе к этому не привыкать.
   Собака не возражала и вышла гулять под дождь не менее весело и радостно, чем в хорошую погоду.
   - Я немного запуталась, - призналась Аня, когда мы покинули участок. - Призрак это разбил чашку или ангел-хранитель?
   На меня напал смех.
   - Не ангел, это точно, - сказала я. - Ангел бы выбрал чашку или не из сервиза, или из сервиза подешевле. А ещё вернее, он бы разбил какую-нибудь ненужную банку, которую всё равно надо было выкидывать.
   - Тогда кто? Призрак?
   - Конечно, сама Катя.
   Аня пожала плечами.
   - Ты обвиняешь её во всех грехах. Всё, что было разбито, по твоему мнению, разбила сама Катя. Кстати, ты сама грохнула сахарницу. Хорошо хоть, что только ручка отбилась, но всё равно ведь вещь уже с большим изъяном.
   - Извини, но вот в этом-то я точно неповинна. Пакет стоял очень устойчиво. Его задел тот, кто оставил землю у входа на чердак. Я подозреваю, что это Михал Михалыч.
   - Возможно, - согласилась Аня. - Пусть всё остальное разбила Катя. А кого тогда выслеживала Чупа? Тоже Катю?
   - Нет, Катя здесь совершенно ни при чём. Кто-то в доме есть, это очевидно. Тот ли это, кто беснуется на чердаке, или кто-то другой, не знаю. Если поразмыслить...
   - Начинается! - вздохнула Аня. - Пункт первый... Пункт второй... В третьем пункте выделим несколько подпунктов... Если поразмыслить, то их двое, не меньше двух. Один воет на чердаке, а другой подходит к двери спальни девочек.
   - Нет, - сейчас же возразила я. - Этого мы утверждать не можем. Если бы шаги сегодня ночью оказались, действительно, шагами, то их было бы не меньше двух, а сейчас мы ничего не знаем. Вой на чердаке иногда прекращается. Может, как раз в это время ОН и пытается проникнуть в комнату, а когда его отпугивает Чупа, он возвращается на чердак и продолжает выть. Если бы знать точно, слышен ли шум наверху, когда Чупа чует ЕГО у двери, то можно было бы сделать какое-то заключение. Но мы этого не знаем.
   - Надо спросить у девочек.
   - Сейчас они нам не ответят. К вою они уже более-менее привыкли, а когда Чупа начинает царапать дверь и рычать на того, кто за ней, они так пугаются, что им не до чердака. Хотя можно, конечно, можно спросить их и попросить послушать в эту ночь.
   - Попросим, - решила Аня. - Обязательно попросим. Итак, ты убеждена, что чашки разбила Катя?
   - Случайно, конечно. Поставила их кое-как на вымытую посуду, они и скатились. Только Марине непременно надо внушать, что всё это натворил призрак. Мне не хочется покупать ей дорогой сервиз. В конце концов, призрак, действительно, имеет к этому отношение, ведь именно из-за него Катя так поторопилась с чашками. Только, по-моему, как бы ни была Марина уверена, что ей пакостит муж, но даже она может заметить, что бой посуды происходит именно в присутствии Кати. Вот если бы произошло невероятное...
   - Что именно?
   - Нет, это всего лишь мечты.
   Аня была заинтригована.
   - А что за мечты, и о чём они?
   - Здорово бы получилось, если бы Марина сама как-нибудь так поставила чашку или какую-нибудь другую хрупкую вещь, чтобы она упала и разбилась, и при этом она была бы уверена, что это не результат её небрежности, а влияние потусторонних сил. И она непременно должна знать, что мы здесь ни при чём.
   - Нет, на это рассчитывать не стоит, - сразу сказала Аня. - Как бы она ни была напугана, но чашку она поставит нормально. Это у неё выйдет непроизвольно.
   - Я же и говорю, что всё это только мечты. Меня сейчас другое беспокоит... И третье тоже беспокоит.
   - Что другое? - не поняла Аня. - И что третье?
   - Другое - это ванная. Что там может чуять собака? А, собака? Что ты там можешь чуять?
   Чупа обернулась ко мне, помахала хвостом и занялась обнюхиванием куста.
   - И ещё твой сон, - добавила Аня. - Собака выходила оттуда и ушла туда. И платок поднимался. И обе мы видели крест... Да, ванная - место таинственное. А третье?
   - Михал Михалыч. Что ему было нужно на участке сегодня? Только не говори, что он пришёл приоткрыть дверцы у теплиц. Сколько раз в неделю он должен приходить по договорённости?.. Вот то-то. И прекрасно теплицы обходились без него. А сейчас приходит каждый день и торчит до вечера. Сегодня ушёл быстро, но зато убеждал Катю идти гулять с нами. Если у него нет тёмных планов, то какое ему дело, сидит она дома или уходит? Тем более - в дождь. Что-то он разнюхивает, куда-то хочет пробраться.
   - Он такой милый, - заметила Аня с сожалением.
   - Милый, - согласилась я. - Мне он тоже очень нравится, но всё равно он ведёт себя подозрительно. Я забыть не могу, как он пытался пройти наверх, пока Катя была на кухне.
   - Да, - согласилась моя подруга. - Дело очень запутанное. Может, Сергей всё-таки жив? Может, это он пытается запугать Марину? Или послал кого-то её запугивать?
   - Вопрос: зачем? И какая роль у Михал Михалыча?
   - Зачем придумала хороший план так поздно, когда его не осуществишь? - с досадой спросила Аня. - Давно бы поймали Михал Михалыча и всё бы у него выяснили. Может, его давно уже пора сажать в тюрьму. Только я в это не верю. Не может он быть преступником.
   - Поживём - увидим.
   Мне тоже очень не хотелось, чтобы садовник был замешан в чём-то нехорошем, но и на странности его поведения закрывать глаза было нельзя.
   - Всё это, конечно, очень интересно, но у нас ещё одна проблема, точнее, у меня, - решительно заговорила Аня. - Приведёт Николай к нам в гости Михаила или нет?
   - Мне кажется, что он сумеет убедить его придти, - предположила я не только для того, чтобы успокоить подругу, но и потому, что верила в его обаяние и дар убеждения.
   - А вдруг Михаил постесняется принять приглашение? - сомневалась Аня.
   - Один бы постеснялся, а с Николаем придёт. Если он и с Петром знаком, то, тем более, придёт.
   - Тогда надо обдумать, что делать мне, - начала Аня. - Катя приготовит вкусную еду, об этом даже беспокоиться нечего. А как мне себя вести? Быть женщиной "тонкой" или милой? Или, может быть, грустной? Королевой я уже была. Может, сыграть что-то такое... такое... Героиню какую-нибудь?
   - Жанну д'Арк на костре, - подсказала я.
   - Я серьёзно. Может... Нет... Или...
   - Сыграй саму себя, - предложила я. - Ты вчера вечером была такая милая, весёлая, естественная, что лучше и желать нечего. Если ты будешь такой же, то он в тебя точно влюбится и не пожелает с тобой расстаться. Будь очаровательной.
   - Надо подумать. Ведь очаровательную женщину можно сыграть по-разному. Хорошо, я подумаю над этим. Время есть.
   Мне стало тревожно.
   - А может, не надо думать? Веди себя точно так же, как вчера, вот и всё.
   - Нет, этого мало. Здесь нужна изюминка. Ты этого не понимаешь, потому что тебе некого завоёвывать. Михаил - натура тонкая. Его обычная женщина, как бы она ни была мила, не привлечёт.
   Я почувствовала, что моя затея поразить художника, разыгрывая перед ним каждый раз что-то новое, имеет и обратную не очень приятную сторону, но ничего поделать было уже невозможно: Аня так прониклась этим замыслом, что теперь жить не могла без того, чтобы не разыграть перед Михаилом какой-нибудь образ. Недаром сегодня она вспомнила о том, что когда-то мечтала быть актрисой.
   Мы дошли до "Алёнушкиного озера", художника, разумеется, не встретили и повернули обратно. Хорошо было гулять даже под дождём, но дома показалось в три раза уютнее, чем обычно.
   - Что-то вы слишком долго, - сказала Катя. - Я привыкла оставаться с Чупочкой, а сейчас побыла одна и поняла, что это счастье - иметь собаку... или кошку. Мало того, что мне было скучно, так я ещё страхов натерпелась. Сама-то я не слышу, подходит ОН к кухне или нет, а всё мне чудится, что кто-то за мной наблюдает. Сейчас не кажется, а без вас я места себе не находила, хотелось накинуть плащ и бежать за вами.
   - И побежала бы, - поддержала её Аня. - Чем трястись от страха, лучше бы погуляла с нами. Да и кто знает, что у НЕГО на уме.
   - Чтобы надеть плащ и выйти из дома, надо прежде выйти из кухни, а ОН, по-моему, был за дверью. Я не могла решиться даже выглянуть в столовую.
   - Господи, чем это всё кончится? - проговорила Аня. - Мы немного расслабились, привыкли к мысли, что ОН не может выбраться с чердака, но ОН или кто-то ещё уже выбрался оттуда и, кто знает, чем это нам грозит?
   Настроение у нас стало подавленным и тревожным, да ещё Чупа несколько раз вставала и подходила то к одному углу, то к другому, а однажды направилась прямо в ванную.
   - Чупа, назад! Иди сюда! - позвала я, сама не знаю зачем, и собака спокойно вернулась.
   Когда Марина приехала с работы, мы хотели сразу же рассказать ей о разбитых чашках, но не успели.
   - Девочки, смотрите, какая прелесть! - с порога обратилась она к нам. - Там их множество, но, по-моему, я выбрала самые красивые.
   И она стала выкладывать на стол игрушки для Чупы. Очень симпатичные игрушки. Едва я взяла в руки первую из них, как вспомнила прежнюю собаку, очень любившую прогрызть в такой резиновой игрушке дырочку и постепенно расширять её, пока не отгрызёт у зверюшки голову. Бабушка называла её за это "богомолкой" в честь жука-богомола, тоже занимающегося откусыванием голов, только не у резиновых, а у съедобных жертв.
   - Какие красивые! - восхитилась Катя. - Я тоже куплю такие для своего будущего кота.
   - Чтобы он не чувствовал себя обделённым, - пояснила я.
   - Там есть мыши всех сортов и материалов, - сообщила Марина, любуясь на своё приобретение. Там ещё были кости, ненастоящие, конечно, но похожие на настоящие и очень некрасивые. Я представила, что у меня в квартире разбросаны по полу кости, и решила, что Чупочка обойдётся без них.
   Аня осмотрела игрушки, но они не слишком её впечатлили.
   - Чупа, хочешь поиграть? - спросила Марина, выбирая зайца, наименее дорогого среди всех покупок, и сейчас же обратилась ко мне. - А она их не попортит?
   - Марина, ты их себе купила или ей? - прямо спросила я. - Они для того и резиновые, чтобы собаки могли их кусать и таскать в зубах. Ясно, что они облезут тем быстрее, чем больше с ними будут играть. Только Чупе они не будут интересны, я тебе это уже говорила.
   Я отобрала у хозяйки зайца и стала дразнить им собаку. Сначала Чупа заинтересовалась моими действиями, схватила зайца и потянула к себе, но, убедившись, что он не имеет никакой съедобной ценности, выпустила его из зубов, ещё раз обнюхала и отошла. По-моему, Марина не была огорчена, что собака равнодушна к игрушкам. Ей очень хотелось украсить ими дом.
   Надо будет присмотреть ещё коврик для ванной, о котором ты говорила. Пока я не нашла ничего подходящего. Мне хочется, чтобы он был приятного голубого цвета и обязательно с дельфинчиками. Чупочке тоже должно понравиться.
   - Марина, оторвись от приятных забот, - сказала я.
   - Сейчас, дай только сказать. Я подумала, что неплохо было бы купить несколько мягких пушистых ковриков для Чупочки. Пусть в каждой комнате, где я бываю подолгу, будет её коврик. Захочется ей - ляжет на него...
   - Не захочется - ляжет на диван или в кресло, - закончила я. - Повремени с покупками. Основное купила - и хватит. Потом определишь, чего тебе ещё не хватает.
   - Но там так много красивых вещей для собак, что глаза разбегаются. Кажется, всё бы купила. Может, выбрать ей попонку специально для дождливой погоды? Там есть очень красивая попонка-дождевик. Тёмные узоры на серовато-жемчужном поле.
   - Купи, - согласилась я. - Но надевай на неё только в дождь, а дома сразу же снимай.
   - А сапожки тоже купить?
   Аня зафыркала.
   - Не знаю, - честно ответила я. - Некоторые покупают своим собакам, а я боюсь, что собака в них упадёт, лапу, чего доброго, сломает. Смотри сама.
   - Я подумаю, - пообещала Марина. - Конечно, я не хочу, чтобы Чупочка повредила себе лапу.
   - Может, мне своему коту купить большой голубой бант? - спросила Катя, заражённая её настроением.
   - Ты сначала кота заимей, а потом посмотришь, будет он спокойно носить этот бант на шее или тут же его сдерёт, - сказала я. - И хорошо, если просто сдерёт, а не запутается в нём и не задушится.
   - Нет, я не буду покупать ему бант, - испугалась Катя.
   - Мила, ты мне напомнила одну героиню, - сообщила Марина, засмеявшись. - Только не обижайся, пожалуйста.
   - Я уже поняла, что это не положительная героиня, а скорее, наоборот, отрицательная, - ответила я. - Но всё равно говори. Кто же этот замечательный персонаж?
   - Есть такая сказка "Умная Эльза". Вот ты мне эту умную Эльзу и напомнила. Она тоже по любому поводу воображала всякие несчастья. "А вдруг родится у нас ребёночек, а на него что-то там упадёт?" И ты тоже. А вдруг собака упадёт в сапожках и лапу себе сломает? А вдруг кот сдерёт с себя бант, запутается в нём и задушится?
   Все, и я в том числе, засмеялись.
   - Это не домыслы, - попыталась я оправдаться. - Просто я видела, как собака поскользнулась в таких сапожках. Лихо съехала с сугроба. Она рассчитывала, что уцепится когтями, а подошвы-то гладкие. Скатилась, как с горки. А про удушение я когда-то прочитала в книге про львицу Кинули. Там маленькая рысь запуталась в занавеске и задушилась.
   - Читать надо меньше, - сказала Аня.
   - Или выбирать что-нибудь повеселее, - подхватила Катя.
   - Кинули... Кинули... - бормотала Марина. - Что-то знакомое.
   - Львица в зоопарке бросила своего детёныша, а работающая там женщина взяла его домой и назвала Кинули, потому что его кинули. Кстати, рысёнка она тоже взяла из зоопарка, потому что мать всё время таскала его в зубах и затаскала бы до смерти, а имя она ему дала Таска.
   - Вспомнила. Я в детстве читала эту книгу. Кто же написал?..
   Я прекрасно помнила фамилию, но, стоило Марине сообщить, что она её забыла, как и мне память мгновенно изменила.
   - Сейчас вспомню, - пообещала я и стала мысленно медленно проговаривать алфавит.
   - А я не читала ничего такого, - сказала Аня.
   - И я, - согласилась Катя. - Правда, я мало читала. Только по программе или то, что настойчиво рекомендовали подруги, в основном Мила. - В то время считалось стыдным не читать, так что поневоле приходилось.
   - Я тоже заставляла себя читать только потому, что было неловко перед знакомыми, - призналась Аня. - Это сейчас читают мало, поэтому я не выделяюсь из общей массы. А всё-таки это было неплохо, что волей-неволей приходилось читать. Я уже не могу заставить себя взять в руки книгу, но чувствую, что жизнь из-за этого обеднилась.
   - На Ч, - сообщила я. - Теперь вспомним, что именно на Ч. Не Чарская, это точно...
   - И не Чацкий, - подхватила Катя.
   - Но, кажется, на "Ча". Чаа.., Чаб... подождите... Вспомнила! Чаплина.
   - Да, вроде, Чаплина, но сказать точно не могу, - сказала Марина. - Мне даже захотелось перечитать, но, наверное, эту книгу трудно достать.
   - Пошарь в электронных библиотеках, - посоветовала я. - Если не найдёшь, скажи, и я тебе сброшу. У меня есть. Если я её успела поместить в мою электронную книгу, то я тебе дам хоть сегодня.
   - Давай. Посмотри прямо сейчас, а то потом можно забыть.
   Я была так одержима своей задачей найти в своей обширнейшей электронной библиотеке нужную книгу, что сейчас же сбегала наверх за электронной книгой. И лишь потом, когда книга была найдена и её копия перекочевала в ноутбук Марины, я вспомнила о призраке. Не то он не за мной охотился, не то отлучился на чердак или куда-то ещё, но я не увидела даже его тени, как не услышала и шагов. Я даже не могла бы сказать, выл кто-то наверху или нет.
   - Я у тебя ещё кое-что скачаю, хорошо? - спросила Марина.
   - Сколько угодно, хоть всё скачивай.
   - А ведь верно! - обрадовалась Марина. - У тебя здесь столько всего, что не пересмотришь. Я сейчас все книги и скачаю, а там разберусь, тем более, что у тебя они хранятся в папках с именами авторов.
   Пока мы возились с компьютером, Катя накрыла на стол, а Аня ей помогла.
   - Читательницы, вы скоро? - позвал "шкелет".
   - Уже всё, - сообщила Марина. - Благодаря Миле я сэкономила уйму времени. У меня теперь шикарная библиотека, ради которой мне не пришлось часами рыться в Интернете.
   - А раз так, то прошу к столу, - пригласила нас Катя. - Отпразднуем это событие.
   Пока мы рассаживались вокруг стола она выразительно на меня посмотрела, прося взять на себя неприятную обязанность рассказать хозяйке об ещё двух разбитых чашках из её драгоценного сервиза. Я еле заметно кивнула.
   - Да, бесплатные электронные библиотеки - великая вещь, но зато они погубили книгоиздательство, - начала я издали. - Если бы пришлось все эти книги покупать, то места бы в квартире для них не хватило, а уж в какую сумму это бы вылилось, и вообразить невозможно. В астрономическую сумму. Так что считай, что ты сегодня приобрела очень хорошие вещи, не потратив при этом ни копейки.
   Марина сначала недоумённо, а потом с некоторым беспокойством на меня посмотрела.
   - Конечно. - В её голосе слышалось напряжение.
   Уж не знаю, что она вообразила. Может, решила, что я захочу взять с неё плату за услугу.
   - Это я к тому, что ты должна спокойнее отнестись к неприятному известию, - продолжала я. - К очень неприятному известию.
   - Надеюсь, вы не собираетесь уехать? - испугалась она.
   - Нет, пока, вроде, не собираемся, - ответила я.
   - Мы своё обязательство выполним, - подтвердила Катя, а Аня энергично кивнула.
   Марина немного расслабилась, но тут же вновь забеспокоилась.
   - Тогда что же случилось?
   - В наше с Аней отсутствие у Кати побывал призрак, - объяснила я.
   Марина сильно побледнела.
   - Как он выглядел? - прошептала она. - Что он хотел?
   - Напакостить он хотел, - не выдержала Катя. - Как всегда, напакостить.
   - Что он сделал на этот раз? - слабым голосом спросила Марина.
   - Выманил меня из кухни и разбил две чашки.
   - Из какого сервиза? - дрожащим голосом поинтересовалась хозяйка.
   - Из того же самого. Пока он бьёт только его.
   Марина перевела дух и немного повеселела.
   - То есть, это чашки с синим рисунком, не с цветными картинками?
   - Говорю же, что с синим. - Катя не ожидала, что Марина мысленно уже рассталась с любимым сервизом и теперь боится лишь того, чтобы призрак не принялся бить новый, пока ещё целый.
   - А как он выманил тебя из кухни? - спросила она.
   Катя подробно рассказала про своё приключение. Я слушала её уже второй раз, поэтому могла трезво оценить случившееся. Конечно, призрак (или кто-то ещё) повинен в том, что Катя выскочила из кухни, но к гибели чашек он не причастен. Неужели Марина этого не поймёт? Кажется, даже самый наивный человек пришёл бы к такому выводу. Но нет, она была так счастлива, что новый сервиз в целости и сохранности стоит на своём месте, что не стала вникать в тонкости.
   - Хорошо, что он не причинил вреда ни тебе, Катя, ни Чупочке, - только и сказала она. - Пусть уж бьёт этот сервиз, лишь бы его хватило до сорокового дня, а то ведь он примется за следующий. Только вот Пётр... Этот сервиз уже не поставишь на стол, а новый... Не хочется мне доставать новый, а то как бы это не надоумило ЕГО, что он мне сейчас гораздо больше напакостит, переключившись на битьё другого сервиза.
   - Может, есть какой-нибудь сервиз подешевле, попроще, который не жалко? - спросила Аня. - Учтите, что будет на одного человека больше. Николай обещал привести Михаила.
   - Обещал попробовать привести, - уточнила я. - Завтра утром он скажет точно.
   - Считай, что приведёт, - оптимистично заявила Аня. - Я убеждена, что Михаил сейчас же примет приглашение.
   - Посмотрю на него, - сказала Марина. - Николай мне понравился, только... Да, что же подать к столу? У меня есть очень неплохие сервизы, но они на чердаке, а здесь только этот и новый, а остальное - очень красивые чашки, но разрозненные. Понравятся мне чашки, я куплю парочку или штуки три-четыре, чтобы пить одной или с Сергеем, но я не рассчитывала на семь человек. Неужели придётся покупать сервиз?
   У неё заметно испортилось настроение, и я испугалась, что это выльется в догадку об истинном виновнике гибели чашек. Не может нормальный человек поверить, что сервиз упорно бьёт призрак, причём бьёт именно тот сервиз, к которому имеет касательство Катя. Я поторопилась предложить:
   - А может, сделать так: дадим всем разные чашки, каждому гостю - свою. Они все очень красивые. Мы их поставим на стол, и пусть каждый выбирает себе то, что ему понравится.
   - Это было бы неплохо, но только для детей, - возразила Марина. - Для взрослых такое не пойдёт. Я решила, что не буду покупать весь сервиз, тем более, что нас семь человек. Шесть чашек для нас будет мало, а зачем мне огромный сервиз на двенадцать персон? Три чашки у нас уцелели, так что я куплю ещё четыре в тон. Чайник у нас приблизительно подходит, сахарница сойдёт та, которой мы пользуемся, она хрустальная и дорогая.
   - Правильно, - согласились мы.
   - Почему Чупу так интересует ванная? - спросила я, чтобы перевести разговор на другую тему. - И что или КОГО она чует? Я понимаю - ночью, но днём! Кто подходит к кухне, когда Катя там работает?
   Вид у Марины стал несчастным и испуганным.
   - Девочки, вы меня, пожалуйста, не оставляйте одну. Даже на пять минут не оставляйте. Даже на минуту. Ведь это он меня хочет застать врасплох. ЕМУ нужна именно я. Он подошёл к кухне, думая найти меня, обнаружил, что там Катя, и не стал входить. Но от досады он выманил её из кухни и разбил две чашки.
   Видя, что она не сомневается в том, что посуду бьёт Сергей, я успокоилась. Что ни говорите, а покупать очень дорогой сервиз не хочется, даже скинувшись. Но на длительное спокойствие в этом доме рассчитывать было нельзя. Не успела Марина, договорив, налить себе чай и поднести чашку к губам, как Чупа сорвалась с места и бросилась в сторону лестницы. Мы повскакали, поддерживаемые мыслью, что нас четверо (хотя, едва ли у кого-нибудь из нас хватило бы духу бороться с потусторонними силами) и что сейчас ещё совершенно светло, и поспешили за ней, чтобы издали поглядеть, кого преследует собака. Да, когда мы уверены, что противник боится кого-то и не осмелится напасть на нас в его присутствии, то мы бываем очень смелы!
   Мы не пробежали и нескольких шагов, как раздался звон разбитой посуды.
   - Что это? - вскрикнула Марина.
   Теперь всё её внимание перешло на то, что творилось у нас за спиной, да и все мы обернулись.
   - Чашка на полу, - сказала Аня. - Марина, это твоя чашка... Разбилась.
   - Я же поставила её на блюдце! - уверяла хозяйка. - Это совершенно точно. А блюдце... Посмотрите, как далеко оно от края! Не могла чашка упасть сама по себе. И обратите внимание, что он не тронул ваши чашки, а разбил именно мою. Это знак. Предупреждение. ОН показывает этим, что ему нужна именно я.
   У меня не было никакого сомнения в том, что она поставила чашку именно на блюдце, притом поставила аккуратно. Даже если бы каким-то чудом чашка перевернулась, перевалилась через край блюдца и скатилась по столу на пол, то она не могла упасть на то место, где сейчас лежали осколки. Мне стало до отвращения жутко, так жутко, что ноги дрожали и подгибались. Выходит, напрасно я обвиняла в гибели посуды Катю. Да, как ни противится рассудок, но приходится признать, что в этом доме действуют потусторонние силы. И сейчас же во мне проснулся стыд, потому что я явственно припомнила все свои нравоучительные беседы с Аней по поводу разбитого чайника и чашек. Хорошо ещё, что Катя не знает о том, что я взвалила всю ответственность за чудеса с посудой на неё. А будь я поумнее и не так проникнута материалистическими воззрениями, с рождения внушаемыми нам в советские времена, то давно бы приняла горькую действительность: кроме нас, живых людей, в мире существуют таинственные, невидимые и не замечаемые нами силы, которые проявляются в исключительных обстоятельствах.
   - Девочки, я уже устала от всего этого, - простонала Марина. - Честное слово, я, наверное, не доживу до сорока дней. Я или сойду с ума, или он меня всё-таки доконает... И чашек осталось только две... Хочешь - не хочешь, а придётся всё-таки покупать сервиз.
   Я впервые позавидовала Марине, у которой, кроме ужаса перед призраком, было не менее сильное, хоть обычно порицаемое, чувство скупости, позволяющее ей отвлекаться от мистических страхов на опасение потратить лишние деньги.
   - Да, - продолжала Марина, - куплю не слишком дорогой сервиз, но очень красивый. Пётр знает мои материальные дела и не подумает, что я разорилась, Николаю, по-моему, безразлично из какой лоханки есть свои опилки... Девочки, я это говорю не в осуждение, а... просто так, для самоуспокоения. А вот ваш Михаил... Я не знаю, к чему он привык. Художники ведь тоже бывают разные. Одни побогаче, другие совсем нищие. Но я так полагаю, что для дачи сойдёт недорогой сервиз. Дача есть дача. Что можно от неё требовать?
   Мы, разумеется, согласились с этим мнением.
   Немного успокоившись благодаря рассуждениям о сервизе, мы допили чай и разошлись по своим комнатам на ночь. Про призрака и разбитую чашку мы больше не говорили. Даже оставшись с Аней наедине, я, против обыкновения, не стала обсуждать с ней последние события. Наверное, нервы требовали хоть нескольких часов передышки. И Аня тоже ни словом не обмолвилась о недавнем потрясении.
   - Давай не будем прислушиваться к тому, что делается на чердаке и в коридоре, - предложила я.
   - Попробуем, - согласилась моя подруга, делая вид, что не замечает подвываний и скрипа наверху.
   Мы обе устали, поэтому уснули очень скоро. Не знаю, как Аня, а я не просыпалась до самого утра.
  

Глава 35

Визит Михаила

   - Мне кажется, что не надо рассказывать Николаю про разбитую посуду, - сказала Аня, когда мы встали и собирались уже покинуть комнату и спуститься вниз.
   Меня сейчас же одолели вчерашние покаянные мысли.
   - Не знаю, рассказывать ему это или нет, - ответила я. - Мне так стыдно перед Катей.
   У Ани вытянулось лицо.
   - За что тебе перед ней стыдно? Что ты ей сделала?
   - Я была убеждена, что это она нечаянно разбила и чайник, и первую чашку, и две других. Про сахарницу я не говорю, потому что до сих пор думаю, что сумку со стула уронил тот, кто оставил землю у входа на чердак... Нет, теперь я и в этом уже не уверена, потому что Маринина чашка не могла разбиться из-за того, что её небрежно поставили или второпях задели. Ты ведь видела, где лежали осколки? Как она могла туда упасть? Мистика да и только. Вот и всё остальное могло кокнуться точно так же.
   - Это точно, - согласилась Аня и поторопила меня. - Пойдём скорее, а то неудобно перед девочками.
   Я не поняла, почему нам должно быть перед ними неудобно, ведь мы не опаздывали к завтраку, да и не английский это был завтрак, где кушанья подаются по часам, а самый что ни на есть русский, который длился столько времени, сколько нам хотелось, а точнее, пока мы не понимали, что пора идти на встречу с Николаем.
   - А дождь всё идёт, - сказала Марина, уже тщательно одетая и подкрашенная. - Мелкий, но частый. Не люблю такие дожди. Они какие-то безрадостные и кажутся бесконечными.
   - Меня не столько дождь угнетает, как сплошное серое небо, - поделилась я. - Было бы оно с разными оттенками. В одном месте чёрная туча, в другом - бледно-серый участок, где-то сине-серый... Когда глазу не за что ухватиться, устаёшь от однообразия.
   - А мне не надо такого разнообразия, чтобы были тучи, - возразила Аня. - Я городской человек, в кои-то веки приехавший пожить на лоне природы. Я солнца хочу.
   - Да, чтобы было солнце, очень тепло и чтобы дул слабый ветерок, - подхватила Катя из кухни. - Всего-то дождь идёт полтора дня, а надоел ужасно. Даже в шезлонге из-за него не посидишь. О прогулках уже не говорю. Это только Мила с Аней способны разгуливать под дождём и находить в этом удовольствие.
   Я подумала о том, что скоро мы уйдём и Катя вновь останется одна. Не совсем одна, конечно, а с Чупой, которая способна её защитить и защищала до сих пор, однако Катя уже не раз говорила, что чувствовала страх. Хорошо ли мы делаем, покидая её? Теперь, когда я убедилась, что невидимая сила способна сбрасывать со стола чашки, мне было по-настоящему тревожно за нашего "шкелета". К счастью, сейчас этот КТО-ТО или это ЧТО-ТО не причиняет вреда гостям Марины, но никто не может ручаться за будущее.
   У меня был такой хаос в голове, что я не могла придти ни к какому решению. Все мои размышления, догадки и подозрения никуда не годились. Прежде я склонялась к мысли, что на чердаке обосновался кто-то из плоти и крови, а Михал Михалыч каким-то образом связан с этим человеком. Но реальное существо не способно пробраться невидимкой мимо нас четверых, сбросить со стола чашку Марины и так же незамеченным уйти. Нет, здесь действуют силы, неподвластные нашему разумению.
   - Я всю ночь думала о сервизе, - заговорила Марина. - По-моему, нет смысла покупать дешёвый.
   - Ты хотела купить не дешёвый, а недорогой сервиз, - напомнила Катя. - Дачный сервиз.
   - Это, конечно, так, но не слишком практично будет его заводить. У меня таких сервизов на чердаке несколько штук. Купишь, потому что понравится форма и расцветка, а потом выясняется, что... дешёвка она и есть дешёвка. Это хорошо для отдельных чашек, их не жалко. Если уж покупать сервиз, то на долгое время. Но на двенадцать персон я всё равно не согласна. На шесть персон. Этого будет достаточно. Подберу к нему седьмую чашку, чтобы не слишком от него отличалась. Если повезёт, то в магазине могут оказаться отдельные предметы именно из этого сервиза, и тогда я куплю две лишние чашки. Мне бы хотелось синий сервиз, вроде разбитого, но там такого может не быть. Красный рисунок почему-то очень грубо смотрится на посуде... Может, фиолетовый? Или зелёный?
   - А ты подбери цвет так, чтобы он сочетался с самой красивой мисочкой Чупы, - посоветовала я, в душе немного раздражённая тем, что мои глубокие переживания прерваны из-за такого суетного дела.
   - Мила, ты в своём уме? - спросила хозяйка.
   - Да, что-то ты не очень... - подтвердила Аня. - Сглупила.
   - Я никогда и не говорила о том, что ум у меня настолько велик, что не умещается в голове, - степенно ответила я. - Предпочитаю, чтобы люди догадывались об этом сами.
   - Уже догадались, - подтвердила Марина с обидой в голосе.
   - А что? - стала я развивать свою шутку. - Ты подаёшь на стол новый сервиз, а параллельно с этим ты, как бы между прочим, но так, чтобы гости видели, наполняешь едой мисочку Чупы. А мисочка эта точь-в-точь подходит к сервизу. Даже можешь вздохнуть погорше и пожаловаться, что не так-то легко выбрать для собаки подходящую посуду.
   Марина молчала, и я забеспокоилась, что она воспримет мои слова как личную обиду, но она кивнула.
   - А интересно было бы найти для неё мисочку в масть к моему новому сервизу. И вообще поискать для неё посуду, подходящую для всех моих сервизов и самых дорогих чашек... Чупочка! Я куплю тебе такие же мисочки, как у меня. Мы будем есть из почти одинаковой посуды.
   Сначала я подумала подсказать Марине выход попроще, то есть попросту выделить для собаки какую-нибудь подходящую по форме посудину вроде конфетницы, только не на ножке, а с плоским дном, или ёмкости для печенья, но потом решила, что поиск нужной посуды будет ей полезен, потому что займёт её мысли и немного отвлечёт от страхов.
   Когда хозяйка ушла, Аня покрутила головой и засмеялась.
   - Ты не решила над ней поиздеваться?
   - Нет, - ответила я. - Просто дала ей тему для размышлений и приятное для неё занятие. Теперь она будет думать не о Сергее, а о подходящих мисочках для Чупы.
   Собака, с сожалением проводившая Марину до двери, теперь с интересом следила за нами. Она слышала своё имя, но не понимала, по какой причине оно произносится. Чтобы не тревожить её зря, я ласково потрепала её уши, а она в ответ лизнула мою руку.
   - Будем ещё кофе? - спросила Катя.
   - Давай, - решила Аня. - Только побыстрее, а то нам скоро выходить.
   - Может, не пойдём сегодня гулять? - спросила я.
   Обе мои подруги непонимающе глядели на меня.
   - Что значит "не пойдём"? - свирепо осведомилась Аня. - Николай будет нас дожидаться под дождём зря?
   - Я могу выйти к нему и сказать, что мы никуда не пойдём.
   - Ты не поссорилась с ним? - тревожно спросила Катя.
   - Я ни с кем не ссорилась, но зачем нам гулять под дождём?
   - Вчера ты гуляла и не растаяла, - напомнила Аня.
   - Вчера - одно дело, а сегодня - другое.
   - Что же изменилось?
   Я решила, что глупо будет скрывать свои опасения.
   - Изменилось то, что вчера были разбиты три чашки. Две - днём, а третья - вечером, причём в моём присутствии. Я могу поклясться, что мимо нас никто не проходил, что в столовой никого не было. Никого не было, а чашка упала и разбилась. Мало того, что упала, это полбеды, но она упала совсем не туда, куда должна была упасть, если бы скатилась со стола. Мне кажется, что теперь, когда ОН слишком уж активизировался, тебя, Катя, не следует оставлять одну.
   Аня болезненно сморщилась, а Катя неожиданно проявила бесстрашие.
   - Не беспокойся за меня, Мила. Спасибо тебе, конечно, но не забывай, что со мной Чупочка. ОН боится её и ни за что не войдёт в комнату, где находится она. Гуляйте без всяких опасений на мой счёт. Вот когда вы вчера вдвоём повели Чупочку гулять, то мне, и правда, было очень страшно.
   - Мы больше не будем оставлять тебя совсем одну, - пообещала Аня. - Мила будет гулять с собакой, а я - охранять тебя. Милица, даже не мечтай, что сможешь целый день торчать дома за своим "голландским натюрмортом". Сейчас выпьем кофе и пойдём гулять.
   Я не стала возражать и очень легко примирилась с мыслью, что мы вновь бросим нашу подругу в этом доме. С ней, действительно, была собака, способная прогнать то неведомое и невидимое существо, которое вчера доказало свою способность незаметно проходить мимо людей и сбрасывать со стола вещи.
   Когда мы с Аней вышли из дома, то я начала рассуждать:
   - Вот говорят: "Дух бесплотный". А какой же он бесплотный, если сбрасывает со стола чашки? Невелика тяжесть, но всё-таки какой-то вес есть, и нужна физическая сила, чтобы сдвинуть вещь с места.
   - Нужна, - подтвердила Аня.
   - Или это телекинез? Ведь так называется перемещение предметов взглядом, я не ошибаюсь? Только не очень-то я верю в телекинез. Не видела ни одного человека, способного хотя бы покачнуть предмет или пошевелить. В кино видела. Пасюк, например, заставлял галушки обмакиваться в сметану и лететь ему в рот. По-моему, неудобный способ еды.
   - Ещё бы! - подхватила Аня. - Перемажешься вся - это раз, платье или брюки закапаешь - это два. Безруким так есть хорошо, потому что не надо никого просить их покормить, а нам - не слишком.
   И тут меня осенило.
   - Аня, это не был призрак!
   Моя подруга растерянно и обеспокоенно посмотрела на меня.
   - Не был призрак?
   - Знаешь, что это такое? Гипноз. Кто-то реальный прячется на чердаке, даже сумел оттуда выбраться, а может, мог выходить оттуда с самого начала, но ему это не было нужно. А теперь он разгуливает по дому и запугивает и нас, и, главным образом, Марину. Мы ему, как это теперь совершенно ясно, не нужны, но, конечно, мешаем, потому что не даём подобраться к Марине. Сейчас он перешёл к активным действиям. Сначала хотел напугать Катю и выманил её из кухни. Он ли разбил две чашки, сама ли Катя так неудачно их поставила, я не знаю, но чашку Марины разбил он. Мимо нас он прошёл спокойно, подвергнув нас действию гипноза. Мы его не заметили, потому что он дал нам установку его не видеть.
   Аня молчала, и это было неприятно. Обычно она очень живо реагировала на мои слова, умными они были или не очень. Вероятно, она просто устала от наших бесплодных рассуждений и предположений, но у меня, как и у многих на моём месте, возникло неприятное чувство, что всё, что я говорила, было страшнейшим вздором, на который просто не знаешь, что ответить.
   - Ты считаешь по-другому? - неуверенно спросила я.
   У Ани был странный вид, но она быстро овладела собой и улыбнулась.
   - Не думаю, - отозвалась она. - Не исключено, но я в это не верю. Не упоминай при Николае о разбитых чашках, а то это будет как-то странно для человека, не знакомого с нашими призраками.
   Вот этого я совсем не поняла. Она сама готова была рассказывать каждую мелочь про наши контакты с потусторонними силами, а сейчас, когда произошло, действительно, важное событие, притом его свидетелями были все мы, она вдруг стала стесняться. Однако мне некогда было размышлять, потому что мы уже подходили к одинокой фигуре Николая, дожидавшегося нас на дороге.
   - Не говори! - повторила Аня.
   - Хорошо, не скажу, - пообещала я.
   - Наконец-то! - весело встретил нас наш постоянный спутник. - Сразу спешу сообщить вам, что вчера я заходил к Михаилу. Он, как и обещал, сидит под навесом и рисует. Услышал, что его приглашают в гости, и очень обрадовался, потому что успел соскучиться по вашему обществу.
   "Интересно, что интересного он видит в общении с нами?" - подумала я.
   - Очень хорошо, - ответила Аня безразличным тоном.
   Николай в изумлении покосился на неё, потом перевёл взгляд на меня, пытаясь понять, что произошло с моей подругой.
   - Марина ещё раз повторила, что мечтает познакомиться с Михаилом, - поспешила я вставить своё слово, чтобы сбить впечатление от реплики Ани.
   - Значит, ждите нас всех троих сегодня вечером, - заключил Николай. - Куда пожелаете пойти? Или выбор остаётся за мной?
   - За вами, - ответила я.
   Аня сообразила, что о Михаиле лишь упомянули, а его самого здесь нет, поэтому незачем изображать томность, и энергично кивнула.
   - Ведите нас куда-нибудь, - сказала она.
   - Тогда шагаем на станцию, - заключил он.
   Я подумала о том, что и Марина, и её погибший муж, и Пётр, и всё их окружение имеют машины и находят зазорным ездить на общественном транспорте. Интересно, почему Николай не пользуется машиной?
   - Николай, - спросила я, - у вас есть машина?
   Он покачал головой.
   - Нет. Сначала я думал подкопить денег и купить себе что-нибудь приличное, а потом рассудил, что ездить мне на ней, вроде бы, некуда, а возни с ней много. В тайгу я на машине не поеду, а на свой завод я хожу пешком. Не скажу, что это близко, но надо ведь поддерживать форму. Я вообще предпочитаю, где возможно, ходить пешком. Я в этом отношении человек не современный, а старого типа. Престижа в том, чтобы иметь собственную машину и ездить на ней там, где удобнее пройти пешком, я не вижу.
   Мне это понравилось. В точности так, как рассуждаю я. У нас в школе очень многие имеют машины, причём активно ездят на них, мирясь с пробками. Мне быстрее добраться до школы на метро или пешком. Когда мы обсуждали проблему машины с родителями, то решили, что она нужна только два раза в году: приехать на дачу вместе с вещами и уехать с дачи с ними же, - но из-за этого взваливать на себя заботу о стоянке, техосмотрах, зимних и летних шинах и тому подобном не стоит.
   - У меня тоже нет машины и по такой же причине, - сказала я.
   - И у меня, - согласилась Аня. - Мне на работе многие говорят, чтобы я копила на неё деньги, но у меня и без того есть куда их потратить.
   - Единомышленники, - заключил Николай.
   В посёлке мы не увидели ничего нового, и наша экскурсионная программа не отличалась от предыдущей, но удовольствие от этого не уменьшилось. Мы очень приятно погуляли, а потом не менее приятно посидели в местной забегаловке за чаем со слоёными пирожками.
   - Не пойму, не то мы проголодались, не то всё, и правда, очень вкусно, - заявила Аня.
   - И то, и другое, - ответил Николай. - Я же знаю, что здесь можно заказать, а что нельзя. Хорошее я рекомендую, а от плохого уберегу.
   - Родители плохого не посоветуют, - вспомнила Аня давнишнюю рекламу.
   Мы посмеялись.
   - Я вообще не могу понять наших рекламодателей, - призналась я. - Это какие-то враги народа, особенно молодого поколения. Помните, была реклама. Девочка говорит отцу: "Не садись на пенёк, не ешь пирожок". Не помню уж, что конкретно сказал отец про съеденные им пирожки, но дочь его поправляет: "А это уже третий!" И отец, вместо того чтобы объяснить, что нельзя указывать людям на то, сколько и чего они съели, восхищённо отвечает: "Какая же ты у меня глазастая!" После такого поощрения эта противная девчонка и гостю скажет, какой по счёту кусок он берёт. А дети смотрят такие антипедагогические рекламы и учатся по ним.
   - А ещё была реклама, где за столом сидит большая семья, - подхватила Аня. - Я хоть и не учитель, но всё равно удивлялась, зачем её создали. Там все втихомолку воруют друг у друга сосиски.
   - Помню! - подхватил Николай. - Там лишь дед оказался самым умным и ловким и вцепился, несчастный, в эту резиновую сосиску, чтобы её не отняли.
   - Видно, научен горьким опытом, - вставила я. - Сейчас, вроде, таких реклам не видно. Может, люди активно возмущались? Или я просто почти не смотрю телевизор?
   - Ну да! - веселился Николай. - Посмотрел сыночек такую рекламу и поспешил воплотить её в жизнь. А мать, лишившись законной сосиски, стала сейчас же названивать в рекламную компанию с жалобой. Кстати, дамы, я вчера долго и безрезультатно бродил возле места гибели мужа вашей подруги. Но я ещё не потерял надежду увидеть что-то необычное. А как ваш призрак?
   Аня свирепо поглядела на меня, напоминая, чтобы я не проговорилась о разбитых чашках и моей догадке о гипнозе.
   - До того, как я заснула, он выл на чердаке и чем-то скрипел и трещал, - объяснила я. - А потом я заснула.
   - А как себя вела ваша Чупа?
   - Вроде, спокойно, - неуверенно ответила Аня. - По крайней мере не лаяла. Я тоже быстро заснула. Но ванная её почему-то очень тревожит. Днём она несколько раз туда бросалась.
   - Непонятно, - проговорил Николай, и вид у него стал задумчивым, словно он что-то про себя прикидывал.
   - А как насчёт рыбалки? - спросила Аня. - Она состоится завтра?
   - Неужели вы решитесь пойти? - недоверчиво поинтересовался Николай, решивший, видно, что, раз мы не упоминали о ней до сих пор, то уже не заговорим.
   - Ещё как решимся! - браво уверила его Аня. - Я рвусь к новым достижениям.
   - Достижения - это очень хорошо, - возразил наш заботливый спутник, - но я не хочу, чтобы вы после неё заболели. Вам придётся обдумать, что надеть. Обязательно шерстяные носки, а на них сапоги. Дождевики чтобы были с капюшонами и без дыр, а под них рекомендую надеть свитеры. Зонты тоже взять непременно. Туристических ковриков у вас, конечно, нет, но я что-нибудь придумаю.
   - Хорошо, - согласились мы, понимая разумность его наставлений.
   - И переходящую блесну, - напомнила Аня. - Для порядка, разумеется, потому что я не собираюсь проигрывать.
   Руководитель нашей рыбацкой артели кивнул и добавил:
   - Если дождь будет совсем маленьким, то пикник устроить можно, но при сильном - нет смысла, потому что всё будет мокрым.
   - И это понятно, - ответили мы.
   - Тогда завтра в обычное время на обычном месте, - заключил Николай.
   Мы ещё немного погуляли и возвратились домой.
   - Сегодня ждите нас втроём, - повторила Аня, когда мы расстались с Николаем.
   - Если бы он знал, что из-за них Марина решится на покупку нового сервиза! - подхватила я. - На это её, можно сказать, подтолкнул наш призрак.
   Аня не стала развивать тему, что меня вновь удивило. Нет, определённо, она была сегодня очень странной.
   - Не хочу думать ни о чём постороннем, - объявила она, словно спохватившись. - Сегодня придёт Михаил. Мне надо собраться с мыслями.
   - Как погуляли? - встретила нас Катя.
   - Отлично, - ответила я. - А как дела у тебя? Никто тебя не пугал?
   - Чупочка несколько раз нюхала по углам и по стенам, пару раз кидалась куда-то в сторону лестницы или ванной, но потом возвращалась обратно. А я из кухни вышла только час назад. Вот, сижу и читаю книгу по кулинарии. Кажется, всё бы сделала, но надо выбрать что-то одно. Может, сделать к ужину картофельные котлеты с начинкой двух видов: из мяса и из овощей? И ещё какой-нибудь шикарный соус. Я тут нашла у Марины книгу Похлёбкина. Я потому запомнила, что фамилия очень подходит к поваренной книге. Открыла наугад, попала как раз на описание соусов и не могу оторваться. Это же надо так написать! Сколько лет живу, но никогда не задумывалась над тем, какое количество видов соусов существует на свете. Теперь бы определить, какой из них самый подходящий к сегодняшнему вечеру.
   - К сегодняшнему вечеру? - переспросила я. - А я думала, что ты его выбираешь к котлетам.
   - Я и без соуса могу съесть котлеты, - заявила Аня.
   - Без соуса их вкус лучше прочувствуешь, - добавила я. - Соус его перебьёт.
   Катя снисходительно усмехнулась.
   - Вы потому так говорите, девочки, что абсолютно не разбираетесь в кулинарии. Если бы вы знали о них хоть половину того, что теперь знаю я, то вы бы согласились, что умело подобранный и хорошо приготовленный соус не только не перебьет вкус котлет, но и придаст им... придаст им... Короче, благодаря ему они станут ещё вкуснее.
   - Оценим, - согласилась я.
   - Оценим, - кивнула Аня. - И мы оценим, и твой жених, и Михаил, и даже Николай, хоть он и привык пробиваться в тайге чем придётся, вроде болоньи.
   - Не болоньи, а заболони, - поправила я. - Из болоньи шили плащи. Но он, кроме заболони, ещё и свежатину ел. Мы неизвестно что покупаем в магазинах, а он там у себя в лесу пробовал настоящее мясо.
   - И о женихах, пожалуйста, не упоминайте, - попросила Катя. - Впрочем, говорить о своих не запрещается. Но, по мне, интереснее обсуждать разнообразный... как бы это сказать... мир соусов.
   Мне стало смешно.
   - Что-то даже есть захотелось, - пожаловалась Аня. - Вроде, я так наелась пирожков, что думала, не буду обедать, а сейчас аппетит разыгрался.
   - А я заметила, что аппетит скорее просыпается после вкусной и обильной еды, - сказала я.
   - Что же мешает нам поесть? - спросила Катя. - И не у нас одних аппетит появился. Вон Михал Михалыч забежал на несколько минут, что-то сделал на участке и поспешил домой, потому что у него там обед в печке томится.
   - Забегал Михал Михалыч? - сразу заинтересовалась я. - А о чём он говорил?
   - Вроде, ни о чём. Так, перекинулись несколькими словами о погоде.
   - По-английски, - подсказала я.
   - А он не говорил, когда закончится дождь? - поинтересовалась Аня.
   - Нет, этого он не говорил. Наоборот, он убеждал меня в том, что прогулки в такую погоду особенно полезны для здоровья, что кожа при этом дышит. Солнце её сушит, а влага - расправляет.
   Я подумала о том, что садовник всё-таки очень таинственная личность. Ему надо непременно пробраться в дом. А зачем? Что же ему здесь нужно? А может, ему нужен кто-то? Кто-то, обладающий даром гипнотизировать? Или Михал Михалыч сам умеет гипнотизировать? Недаром он кажется нам всем таким обаятельным. И в моём сне он загипнотизировал Николая. Впрочем, во сне бывает всё наоборот, чем в жизни, так что в жизни как раз Николай должен загипнотизировать Михал Михалыча. Да, садовник не способен нас загипнотизировать, иначе он не стал бы прибегать к уловкам, чтобы попасть в дом и взять то, что ему необходимо, или связаться с тем, кто ему нужен. Значит, мимо нас прошёл и разбил чашку человек, но не Михал Михалыч. Возможность того, что это сделал призрак, душа не принимала.
   Днём я одна сходила погулять с Чупой, а потом работала. Аня дремала на диване, временами принимаясь листать толстые и очень внушительно выглядевшие журналы мод, которые Марина, по-моему, держала для вида. Такие журналы всегда начинаешь разглядывать с увлечением, но потом быстро от них устаёшь. Может, модницы, посвящающие нарядам всё свободное время, жить без них не могут, но обычные люди, просмотрев картинки, откладывают журнал в сторону или попросту выкидывают. Катя с упоением читала толстенную и очень красивую книгу Похлёбкина.
   - Только осторожнее, - пришло мне в голову. - Наверняка эта книга - часть интерьера. Марина её, по-моему, даже не открывала. Не запачкай её, когда будешь готовить.
   Катя оторвалась от чтения и непонимающе уставилась на меня. Потом до неё дошёл смысл моих слов, и она оглядела богато оформленную обложку.
   - Правда, надо поосторожнее. Выберу соус, выпишу, что требуется, но в кухню её не понесу, а то там легко посадить масляное пятно.
   - Марина его не заметит, - вмешалась Аня. - Она готовить не любит, поэтому для неё главное - внешний вид.
   - Всё равно нехорошо, - возразила Катя. - Я-то буду знать, что на какой-то странице пятно.
   - Я обычно предпочитаю не пользоваться чужими вещами, - сказала я. - Всегда боюсь, что с ними что-то случится у самих хозяев, а они решат, что это я испортила.
   - Хуже, когда хозяева знают, что сами сломали прибор, а обвиняют в этом других, - пылко объявила Аня. - У меня так было с прежними соседями. Мне нужно было срочно привести квартиру в порядок, потому что приезжали гости, а пылесос, как назло, не работает. Попросила у соседей. Они дали с удовольствием. Включаю - не сосёт. Я обращаюсь к ним, а они нагло заявляют, что до сих пор он работал прекрасно, так что это я куда-то не туда нажала, и он испортился. Отдавай, говорят, в починку или покупай новый. И так меня замучили напоминаниями, что я купила им пылесос подешевле, но с тех пор с ними даже не здоровалась. Хорошо, что потом они куда-то переехали.
   - Это подтверждает, что я поступаю правильно, - решила я.
   Мы до вечера занимались каждый своим делом, причём из нас троих самой успешной в этом смысле была Катя. Аня просто убивала время, у меня работа почти не двигалась, а мысли о гипнозе и его "носителе" двигались слишком быстро, и их невозможно было упорядочить, а "шкелет" умело и с удовольствием возился на кухне. Запах от её кулинарных подвигов был умопомрачительным. Мы с Аней молча принюхивались и глотали слюнки.
   Когда вернулась Марина, она тоже обратила внимание на вкусные ароматы.
   - Я вижу, что вы основательно готовитесь к встрече женихов, - пошутила она.
   - Жених - это понятие, которое относится только к Ане, - откликнулась Катя. - А я просто устроитель её счастья. Если этот ваш Михаил найдёт, что здесь уютно находиться, приятно разговаривать, можно вкусно поесть, то Аня будет ему в сто раз милее. А меня в ваши сватанья прошу не вмешивать. Я остаюсь одинокой женщиной с котом.
   - Счастливая обладательница будущего кота, - пояснила я.
   - Не зарекайся, Катя, - посоветовала Марина, усмехнувшись. - Может, ты ещё передумаешь. Пётр - очень выгодная партия.
   - А как насчёт сервиза? - перебила я, потому что разговор о Пётре мог затянуться надолго.
   - Купила, - сообщила та. - Очень даже симпатичный. Сейчас вымою руки и покажу. Я его оставила на стуле у входа.
   Я сразу же вспомнила, как с этого стула упал пакет с сахарницей, и хотела было поспешить туда, чтобы предотвратить несчастье, но Катя ещё быстрее припомнила этот случай и уже была на полпути.
   - Нельзя оставлять такие вещи на этом стуле, - объяснила она встревоженной хозяйке. - Один раз с него сбросили сумку с сахарницей, а уж сбросить весь сервиз, особенно новый и целый, - для призрака это самое милое дело.
   "Для гипнотизёра", - мысленно поправила я.
   - Да уж, - подтвердила Аня.
   Марина даже побледнела, представив, как её новый сервиз падает на пол и разбивается.
   - Только бы он его не трогал, - жалобно простонала она. - Он английский, но выполнен в китайском стиле. Там такие красивые дракончики, что ничего другого мне не захотелось. И он синий, как я и хотела. Я даже докупила к нему две чашки. И знаешь, Мила, я и для Чупочки подобрала там три мисочки. Это даже не мисочки, а что-то вроде салатников или вазочек для конфет. Две более глубокие - в одну я буду наливать для неё воду, а в другую класть еду, а третья пойдёт на всякий случай, например, положить туда какие-нибудь овощи для неё, ты ведь говоришь, что собакам надо давать овощи. На ночь, так и быть, я не буду её кормить, но воду я обязательно поставлю в новой мисочке.
   Мы во всех подробностях осмотрели сервиз и нашли, что он очень красивый, тонкий и удобный. Марина была довольна.
   - Но за дождевиком для Чупочки я не успела сходить, - пожаловалась она. - Придётся подождать до понедельника. Ты потерпишь, моя славная? Правда ведь, потерпишь? Только не подумай, что я тебя не люблю. Я для тебя купила красивые мисочки... Мила, а это ничего, что собака будет есть из человеческих мисочек?
   - Полагаю, что это даже лучше, - решила я. - Мало ли из чего делают посуду для животных. Тут не знаешь, не вредна ли посуда для людей, а что говорить о зверях. Об их здоровье и безопасности, по-моему, вообще не думают.
   - Это точно, - обрадовалась Марина. - Больше не буду покупать посуду специально для животных. Но те мисочки, что я уже купила, я не выброшу. Пусть стоят на кухне на отдельной полке. Сразу будет видно, что Чупочка у меня не заброшена.
   Аня делала неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться, а Катя вздохнула и сказала:
   - Значит, и мне надо подумать о том, из какой посуды будет есть мой будущий кот.
   Аня не фыркнула, а скорее всхрапнула.
   - Что это ты так некрасиво? - удивилась Катя. - Пожалуйста, не делай так при твоём Михаиле.
   - А вы при нём не говорите о мисочках, - почти прорыдала Аня, трясясь от смеха. - У меня, знаете ли, нервы не железные. Мне нужно сосредоточиться, подготовиться к встрече с Михаилом, а вы рассуждаете о мисочках.
   - Так готовься к встрече. Что мы тебе мешаем, что ли?- ответила Марина. - Я вон даже руки ещё не успела вымыть.
   Гости появились примерно через час. Встречать их вышла Марина. Мы слышали раздававшиеся от калитки голоса, здоровавшиеся с хозяйкой и представлявшие нового гостя. Аня напряглась, желая встречи с любимым человеком и страшась произвести на него не то впечатление, на которое рассчитывала, ведь одно дело - встречаться на прогулке на весьма короткий срок, а совсем другое - принимать в гости.
   - Здравствуйте, вот и мы, - приветствовал нас Николай, улыбаясь немного вымученно. - Извините, что я в таком виде. Думал повернуть назад и пойти переодеться, но решил, что вы меня простите и пустите в ванную вымыть руки и немного почиститься.
   Вид у него был, и в самом деле, странный для человека, пришедшего в гости, потому что брюки и рукав рубашки были испачканы в земле, впрочем, не слишком сильно, а руки были прямо-таки залеплены грязью.
   - Это я виноват, что Коля не вернулся, - пояснил Пётр. - Я его убедил, что вы его простите. Сейчас вымоет руки, чуть стряхнёт землю и будет в полном параде. И надо же умудриться упасть! На ровном месте. Где только грязь нашёл, ведь везде всё заасфальтировано?
   - Только не вспоминайте пословицу о том существе, которое грязь всегда находит, - попросил Николай. - Если бы Петя сказал эту фразу раньше, я бы непременно вернулся и никакие силы меня бы не удержали.
   Все хохотали над его потешными извинениями, а Марина указала ему на дверь ванной. Николай поспешил туда.
   - Здравствуйте, Мила, - поздоровался Михаил. - Вы, как я догадываюсь, Катя? Очень приятно познакомиться. Очень рад вас видеть, Аня.
   - Я тоже, - как-то слишком церемонно ответила моя подруга и чуть отвернула голову вбок.
   Михаил подождал продолжения, но так и не дождался.
   Одет он был не изысканно, но вполне прилично. Теперь его брюшко, скрытое под рубашкой, не бросалось в глаза.
   - Садитесь, пожалуйста, - приветливо, как заправская хозяйка, предложила Катя. - Думаю, что вот здесь вам будет удобно. Пётр, девочки, занимайте ваши места. А Николай сейчас отмоется и тоже сядет за стол. Извините, что я вас тороплю, но у меня готов ужин, и я боюсь, что он перестоится.
   Она развернулась своим обширным туловищем и скрылась в дверях кухни. Пётр и Михаил проводили её глазами. Я подумала, что Катя держится на высоте: не замечалось ни тени смущения, ни какой-либо натянутости в обращении с человеком, сделавшим ей предложение, ни глупого кокетства.
   - Вот теперь я чувствую себя человеком, - объявил Николай, улыбаясь. - Причём, чистым человеком.
   - Садитесь, пожалуйста, - пригласила Марина.
   Она приласкала Чупу, быстро оглядела свой новый сервиз и вздохнула.
   - Как много хлопот с животными! - пожаловалась она. - Я только-только завела собаку, а уже устала бегать по магазинам. То ошейник надо купить, то поводок, цепочку, попонку, то игрушки...
   Она покосилась на выставку красивых игрушек и осталась довольна их видом.
   - Да, Марина, вы не оставляете свою собаку без внимания, - согласился Пётр, скрывая усмешку.
   - Ошейник у неё самый красивый из всех, которые я видел, - подхватил Николай.
   - А теперь встал вопрос о посуде. С каким же трудом я нашла ей мисочки, подходящие к моему сервизу! Иди, Чупочка, попей водички.
   Вид у Ани стал такой, словно её сейчас хватит удар. Я и сама еле удерживалась от смеха. Марина в точности повторяла то, что я предложила в шутку. В самом выгодном положении была Катя, потому что она поспешила в кухню, чтобы там, на воле, отдаться веселью. Вернулась она с самым серьёзным выражением лица, но лёгкая краска на щеках выдавала, что она не сдерживала своих чувств.
   Катины котлеты превзошли все самые радужные ожидания. Как ни была я избалована моими родителями по кулинарной части, но таких котлет сроду не ела, или мне показалось, что не ела. А соус, и правда, не мешал наслаждаться их вкусом и только добавлял очарование. Впрочем, без него они бы ничего не потеряли.
   - Николай мне рассказывал, какая вы великолепная хозяйка, Катя, но такого я не ожидал, - признался Михаил. - В самых лучших ресторанах мира не сумеют приготовить так вкусно. Правда, Аня?
   Моя подруга подняла на него затуманенные глаза и слабо кивнула.
   - Вы очень любезны, Михаил, - соизволила она сказать.
   Николай покосился на меня, словно спрашивая, что на неё нашло. Но как при всех объяснишь секрет её поведения с художником? Да и наедине не объяснишь.
   - А вы часто посещаете такие рестораны? - осведомилась Марина.
   - Не скажу, что часто, ведь я занят по службе и собственные картины надо писать, но бывал. По моему мнению, домашняя еда гораздо вкуснее, а уж то, что готовит Катя, недоступно лучшим поварам.
   Марина с уважением на него посмотрела, а наш "шкелет" слегка улыбнулся.
   "Где только грязь нашёл, ведь везде всё заасфальтировано?" - вспомнила я слова "партнёра". Да, и впрямь интересно, где он её отыскал. И что бросается в глаза: руки он вымазал основательно, а на рубашке и брюках - почти ничего. Как же он падал? На руки? Тогда у него были бы испачканы только ладони... Не инсценировал ли он это падение, чтобы иметь повод посетить таинственную ванную? Если пробраться к чердаку он не может, так хоть ванную осмотрит. Я сначала немного рассердилась на его хитрость, но потом подумала, что всё, что делается, к лучшему. Сами мы с Аней не решается второй раз приподнять платок, а у него хватит на это смелости. Он всё там обследует и завтра нам расскажет о результатах. Вдруг и перед ним откроется крест в глубине зеркала? А ещё лучше было бы, если бы он увидел, как приподнимается и опускается край платка. Вот так: вошёл в ванную, повернулся к зеркалу, а платок зашевелился, отогнулся, оттуда показался чей-то глаз, взглянул на пришельца и вновь скрылся... Если только это не Катя приподнимала платок, чтобы посмотреться в зеркало, то можно вообразить и такое. Но крест! Ведь не Катя поместила туда крест, а мы с Аней обе его видели. В реальности его не было, а отражение было. И Чупа упорно заглядывала в ванную, иногда даже кидалась туда, словно кого-то преследуя. Да, хорошо, что Николай нашёл способ осмотреть это таинственное место.
   Я оторвалась от дум и обнаружила, что Михаил с увлечением описывает Кате свои планы по поводу работы над картинами, а та слушает его со всем вниманием благовоспитанной женщины. Пётр вежливо кивал, когда художник поворачивался к нему, вспоминая, что за столом есть ещё люди, а Николай заинтересованно смотрел на каждого по очереди, лишь по временам что-то произнося. Это был первый вечер, когда от него не требовалось оживлять наше общество. Создавалось такое впечатление, что сегодняшний вечер устроен специально в честь Михаила и тот стремится оправдать приглашение. Я посмотрела на Аню. Вместо того, чтобы внимать каждому его слову и умело поощрять его, соревнуясь в учтивости с Катей, она сидела с отрешённым видом, словно художник совсем её не интересовал. Меня стало досадно на саму себя, ведь именно я посоветовала ей заинтересовать творческую личность, разыгрывая перед ним разные роли. Кого сейчас она изображает? Со стороны кажется, что у неё просто плохое настроение, а показ на людях своего настроения всегда воспринимается как дурной характер.
   Когда гости собрались уходить, чувствовалось, что Пётр испытывает досаду, Михаил очень доволен приёмом, а Николай не определился со своими впечатлениями, потому что как-то растерянно попрощался с нами и пошёл следом за друзьями. Между собой "партнёр" и художник не разговаривали и старались друг на друга не глядеть. С Аней Михаил попрощался тепло, а с Катей - прямо-таки сердечно. Пётр тоже, видно, решил на время расстаться с обычной сдержанностью, потому что благодарил "шкелета" за обед и приём слишком уж долго и, на взгляд постороннего, нудно.
   - Так... - произнесла Марина, вернувшись в дом и сняв плащ.
   Продолжения не последовало.
   - Что "так"? - не выдержала я.
   - "Так" означает, что я не понимаю, что нашло на Аню. Почему ты сидела с таким видом, словно тебе жмёт туфля?
   - Как? - возмутилась та. - Я вела себя, как английская леди старинных времён.
   Катя, весь вечер занятая разговором с Михаилом и потому ничего вокруг не замечавшая, удивлённо посмотрела на Аню.
   - Если, по твоему мнению, английские леди в старину делали всё возможное, чтобы гости чувствовали себя стеснёнными и не осмеливались завести разговор, то ошибаешься. Хорошо, что Михаилу достаточно дать повод говорить о своей работе и его уже не остановить, а другой на его месте чувствовал бы себя неловко.
   Аня насупилась.
   - Мне Михаил понравился, - в раздумье продолжала Марина. - По-моему, у него достаточно хороший характер, чтобы с ним ужиться. На твоём месте, Аня, я бы постаралась его не упустить. Сами судите, насколько он выгодная партия, если он обедает в лучших ресторанах мира, пусть даже не часто. По виду не скажешь, что у него пропасть денег, но ведь богатому человеку необязательно выставлять напоказ свои средства. Да, девочки, ни Петра, ни Михаила упускать нельзя. Катя, ты напрасно разговаривала только с Михаилом, тебе больше внимания надо уделять Петру... Знаю, что ты мне сейчас скажешь! Твое решение не принимать его предложение может очень скоро измениться на противоположное. Только я не могу понять планов Михаила. Собирается он сближаться с Аней или ему достаточно всего лишь иметь доброжелательного слушателя, которому он мог бы рассказывать о своих творческих замыслах? Как считаете вы, девочки? Вы его лучше знаете. Скажи ты, Милица, а то к Ане, по-моему, сегодня нет смысла обращаться.
   Трудный вопрос задала Марина. Конечно, Михаил очень любит поговорить о себе. Нет, не о себе, это неправда, а только о своих картинах, настоящих и будущих. Но ведь он живёт один, поделиться мыслями ему не с кем, вот он и не упускает возможность порассуждать с людьми, которые готовы его слушать и проявляют к его мнению интерес.
   - Не знаю, - честно ответила я.
   Взгляд у Ани стал скорбным, и я пожалела её.
   - По-моему, ему приятно говорить именно с нами, особенно с Аней. Увидит её ещё издали и весь так и просияет.
   Не могу сказать ничего определённого о сиянии Михаила, но вот Аня точно просияла. Она вся так и засветилась.
   - Я рада, если это так, - сказала Марина. - Мне очень хочется выдать вас всех замуж за богатых людей. Поживите в достатке, испытайте, что это такое. Это стоит испытать. Сразу приходит уверенность в себе, чувство собственного достоинства. Не случайно, когда американцы говорят о чьих-то капиталах, то произносится фраза: "Он стоит столько-то". Имея хорошие деньги, человек начинает себя ценить, и цена эта тем выше, чем больше деньги.
   - Ты, Марина, прямо-таки пропела гимн богатству и его преимуществам, - заметила я. - Красиво вышло.
   - Главное - не красота, а правда.
   - Когда я заведу кота... - вмешалась Катя.
   - Слышать больше не могу о твоём коте! - не выдержала Марина. - Сначала заведи себе Петра, а потом уже рассуждай о котах.
   - Потом ей уже не придётся рассуждать о котах, - заявила Аня. - Вернее, ей только и останется о котах именно рассуждать, и то сама с собой, потому что Пётр вряд ли позволит ей кого-нибудь завести.
   - Вот поэтому я за него и не пойду, - заключила Катя. - Я не знаю Михаила, но, по-моему, он гораздо приятнее Петра. Тебе, Аня, повезло, что ты с ним познакомилась и успела к себе привязать.
   - Вот именно! - самодовольно согласилась Аня.
   Марина неопределённо пожала плечами.
   - Вот только Мила у нас осталась не у дел, - заключила она.
   - Мне приятнее наблюдать за сватовством и ухаживаниями со стороны, - ответила я. - Сама я предпочитаю обойтись без этого.
  

Глава 36

Тайна ванной комнаты

   Я не кривила душой, говоря, что не желаю участвовать в любовных играх, но где-то в глубине души шевелилась не то досада, не то сожаление. Пусть ни о каких явных ухаживаниях, а тем более, свадьбе не будет и речи, но мне было обидно, что ни Пётр, ни Михаил, ни Николай не допускали и мысли, что за мной можно поухаживать хотя бы от скуки, для вида. Впрочем, не хочу, чтобы за мной ухаживали от скуки и для вида, лучше уж вовсе обойтись без этого. Придётся удовлетвориться участью "синего чулка" и постараться усвоить идеологию этого типа женщин. Буду себе беспрепятственно создавать дорогие моему сердцу "голландские натюрморты" и придумывать мужские образы, которые хотела бы встретить в жизни. Однако своими чувствами и мыслями я предпочитаю не делиться, поэтому у моих подруг осталось впечатление обо мне, как о ярой и неисправимой противницы замужества. И хорошо, что никто не смог бы догадаться о том тайном сожалении, которое я загоняла в дальний уголок сознания.
   Будильник в мобильном телефоне зазвонил в свой срок, и нам пришлось встать, скрывая друг от друга нежелание расставаться с тёплой постелью и выходить под дождь, чтобы сидеть под ним над удочками в надежде, что рыба клюнет. У меня-то этой надежды не было, но Аня её не теряла.
   - Мы встретимся с Михаилом, - с удовольствием напомнила она. - Что мне сыграть на этот раз?
   Вчера мы с ней перекинулись всего несколькими словами, так как я, чтобы не разбирать поведение Ани и её игру в английскую леди, внушила ей, что перед рыбалкой необходимо как следует выспаться. Теперь пришла очередь для критики или поощрения. Я решила, что проще и безопаснее будет последнее.
   - Ты хорошо играла вчера, но немного перестаралась. Слишком уж чопорной получилась у тебя английская леди. Даже для англичанки она слишком чопорна. Сегодня тебе надо создать контраст между вчерашней холодностью и радушием. Сыграй... О! Придумала! Сыграй Катю.
   - Кого??? - поразилась моя подруга. - Нашу Катю???
   - Да, именно нашу Катю. Постарайся вести себя с Михаилом точно так же, как вела себя она. Будь милой, доброжелательной, заинтересованной его делами.
   Аня задумалась.
   - Пожалуй, я сумею сыграть Катю, - решила она. - Это даже хорошо, ведь надо всё-таки расширять своё амплуа.
   Мы спустились вниз.
   - Как ты думаешь, надо брать еду? - спросила Аня.
   Дождь шёл, не переставая. Его косые струи били в окно.
   - Мне кажется, что на всякий случай, надо взять воду и бутерброды, - решила я. - Катя, кроме них, приготовила ещё картошку и мясо, но классического пикника, конечно, не будет. Не стоит брать лишнюю тяжесть.
   -Правильно.
   Вчера Марина пришла в ужас, когда узнала, что мы всё-таки не отказались от мысли идти на реку, но Аня была упряма и стойко отстаивала преимущества рыбалки в любую погоду.
   - Идите, куда хотите, - сдалась Марина, - но издеваться над моей собакой я не позволю. Чупочка с вами не пойдёт.
   Мы не настаивали. И вот теперь мы вышли из дома одни, без привычного сопровождения, и побрели к концу улицы. Николай нас уже ждал. Он быстро оглядел нас, проверяя, правильно ли мы оделись для предстоящего испытания, и одобрительно кивнул, а я подумала, что, наверное, среди своих друзей, отправляющихся в тайгу, он занимает ненавязчиво-лидирующее положение.
   - Как вам понравился новый гость? - спросил Николай, когда мы поздоровались.
   - Понравился, - ответила я.
   Аня только улыбнулась, боясь выдать своё особое отношение к Михаилу.
   - Я боюсь, что Кате было тяжело ухаживать за лишним человеком, ведь вся тяжесть по приёму гостей ложится на неё. Может, не стоит утомлять её?
   У Ани вытянулось лицо.
   - По-моему, она не устала, - возразила я. - Ей, кажется, было интересно его слушать.
   - А она ничего не говорила о Петре? - прямо спросил наш спутник.
   Мы с Аней поневоле переглянулись, молчаливо совещаясь. Говорить о том, что Катя ни под каким видом не желает слушать о том, чтобы считать Петра женихом, было неловко и, к тому же, нужно было учитывать возможность того, что она передумает.
   - Он кажется ей приятным гостем, - осторожно сказала я.
   Николай подумал и, вероятно, не пришёл ни к какому выводу.
   - Пусть Пётр сам разбирается, как Катя к нему относится, - предложила я. - Забудьте про него хоть на время рыбалки.
   - Вы всё ещё не сменили гнев на милость, Мила? - спросил он.
   - А мы на него никогда и не сердились, - сказала Аня. - И без него хватает забот.
   - Наверное, - согласился Николай немного унылым тоном.
   Я не выдержала. Вчера он обманным путём пробрался в ванную и обследовал её чудеса, а сейчас молчит, словно ничего не случилось. Неужели все открытия и выводы он решил приберечь для себя?
   - Вы ничего не хотите сказать? - спросила я.
   И он, и Аня быстро повернулись ко мне, а я вновь подумала, что с моей лучшей подругой мы с позавчерашнего вечера перестали обсуждать важные события, хотя прежде не оставляли без внимания даже самые ничтожные. Что случилось? Мы разговаривали, как прежде, дружески и без тени неприязни, а всё-таки что-то мешает нам быть друг с другом откровенными, причём это касается только одного предмета беседы - призрака. Аня словно замкнулась в себе, словно скрывает что-то очень важное.
   - О чём? - напряжённо спросил Николай.
   - О том, до чего вы докопались в ванной. Вы ведь не случайно инсценировали падение, а для того, чтобы попасть туда.
   - Как вы догадались? - спросил он повеселевшим голосом.
   Догадаться было несложно, но не хотелось объяснять лишать себя слабой надежды на то, что меня могут счесть очень проницательной.
   - Ясновидение, - объяснила я.
   - А я и не подумала, что Николай испачкался нарочно, - призналась Аня, и её слова были бальзамом для моей души. - Расскажите скорее, что вы там нашли.
   - Хотел сделать вам сюрприз на обратном пути, но вы меня раскусили, - начал Николай. - Что же делать? Придётся расколоться. Да, я сделал вид, что споткнулся, но упал я, к сожалению, по-настоящему, причём довольно больно. Руки я измазал заранее, а Пётр и Михаил, конечно, решили, что только что. Пётр уже потом стал удивляться, где я ухитрился обнаружить грязь, а если бы спохватился сразу, что никакой земли в том месте не было рассыпано, то интрига была бы раскрыта, даже не начавшись. Брюки и рубашку я пожалел, потому что не хотелось весь вечер сидеть вроде чумазого мальчишки.
   Я кивнула, и Николай сразу же понял, почему я догадалась об инсценировке.
   - Грубая работа, - согласился он. - Но, кроме вас, Мила, никто об этом не догадался, поэтому простим себе эту оплошность.
   - Так что же вы там увидели? - не выдержала Аня.
   - Хорошо, перейдём к главному... Кстати, я не думаю, что рыба сегодня будет клевать...
   - Николай! - почти в один голос воззвали мы к его совести.
   - Ладно уж, - согласился он, посмеиваясь, - расскажу всё без отступлений. Итак, вошёл я в ванную, гляжу - платок приподнят, а из-под него на меня уставилась собачья морда...
   - Ой! - вырвалось у Ани.
   Я почувствовала неловкость за свою подругу. Очень противное чувство. Вроде, сама я не причастна к такому наивному испугу, понимаю, что Николай попросту пытается нас испугать, а всё равно переживаю так, словно сама выставила себя на посмешище.
   -Ах! - утрированно передразнила я Аню.
   - Погоди, не мешай, - остановила она меня. - Что же вам сказала эта собака?
   У меня отлегло от сердца, тат как стало очевидным, что моя подруга не поддалась на грубую провокацию.
   - Она хоть поздоровалась? - поддержала я Аню.
   - Не хотите вы пофантазировать! - с укором сказал Николай. - Какую хорошую историю можно было бы сочинить!
   - Значит, ваш визит в ванную окончился ничем? - догадалась я. - Платок не приподнимался и не опускался, крест не появлялся и тот, кого преследовала Чупа, никак себя не проявил?
   - Не совсем. Никаких чудес я не видел, это точно, а крест нашёл.
   Вот теперь мы обе готовы были сказать "Ой!" и "Ах!", потому что совсем не были готовы к такому признанию.
   - Он был в зеркале? - спросила Аня.
   - Нет.
   - Где же он лежал? - поторопила я рассказчика. - Или он висел где-нибудь на стене?
   - Висел, - согласился Николай. - Но висел не на стене... Вижу, что мне сейчас несдобровать и объясню. Я осмотрел всю ванную, но не нашёл ничего странного. Теперь оставался платок и зеркало. Я отогнул край платка, но ничего, кроме части своего отражения, не увидел. Тогда я осторожно стал этот платок снимать. И вот тогда я и заметил что-то необычное. Я не сразу догадался, что это отражение креста. Вам повезло больше. Видно, вы так удачно отогнули платок, что крест сразу же отразился в зеркале, а у меня так не получилось. Я осмотрел платок и обнаружил, что с обратной стороны к нему прицеплен крестик на цепочке. Вот он-то и отражался в зеркале. Реальный крестик на реальной цепочке, не призраки того и другого, причём, оба предмета золотые и даже с камушками вроде бриллиантов или подделок под них.
   - А кто его туда повесил? - не поняла Аня.
   Я стала соображать:
   - Когда в доме умирает человек, зеркало завешивают платком, Это факт известный, хотя мало кто знает, сколько времени этот платок надо на зеркале держать. Пол после выноса тела моют. Кто-то, где надо и где не надо, льёт святую воду. А какие ещё существуют обряды?
   - По-моему, современный человек так далёк от старинных обрядов, что переделывает их по собственному усмотрению, - ответил Николай.
   - И, скорее всего, искажает их, - подхватила Аня. - Иногда такого наслушаешься, что оторопь берёт. Думаешь: где же они это выкопали?
   - Вот-вот! - обрадовалась я. - Марина, как человек современный и далекий от старинных обрядов, чтобы защититься от нечистой силы, делала так, как её научили просто знатоки и знатоки в кавычках. Не мог кто-нибудь надоумить её для большей действенности повесить под платок крест?
   - А ведь это возможно! - обрадовалась Аня. - Конечно, она сама его туда повесила. А мы-то перепугались! Правда, платок сам поднимался...
   - Не поднимался, а опускался, - поправила я. - А это совсем разные вещи. Я тебе уже говорила, что передо мной в ванной была Катя, а она с самого начала отнеслась к платкам на зеркалах без уважения. Она считала, что они должны висеть, только если в доме лежит покойник, а потом их можно снимать. Это уже после, когда своими ушами услышала, что творится на чердаке, она не была против любых мер безопасности. Вот она вначале и поднимала платок, чтобы посмотреться в зеркало, и не опустила его как следует. Он сам опустился, но уже при мне. У нас и без платков с крестами много непонятного, так что хоть о них не надо думать.
   - А почему тогда Чупа бросалась в ванную? - спросила Аня. - Тоже скажешь, что теперь об этом не надо думать?
   - Вот об этом-то я как раз и думаю, - призналась я. - Если с крестом и платком всё объясняется просто, то поведение собаки я понять не могу. А животные не подвержены пустым страхам, так что Чупа там кого-то чует.
   Николай молчал, прислушиваясь к нашему разговору. Казалось, он что-то прикидывал в уме.
   - Если бы мне хоть на минуточку заглянуть на чердак... - начал он.
   - Это сделать невозможно, - привычно возразила я. - Без разрешения хозяйки мы вас туда не пустим. К тому же, чердак заперт. Может, мне тоже хотелось бы туда заглянуть.
   - И не только тебе, а возможно, и ещё кое-кому, - подхватила Аня, намекая на Михал Михалыча.
   - Кому? - насторожился Николай.
   Аня поняла, что сказала лишнее.
   - Мало ли кому, - попыталась она исправить положение. - Мне, например. Или Кате. Чупа тоже бросалась к лестнице на чердак, правда, наверх не поднималась.
   - По крайней мере при нас, - уточнила я.
   Мне вдруг стало подозрительно упорное желание Николая проникнуть на чердак. Конечно, мы ему много рассказывали о вое, скрипе, царапанье и стуке, которые неслись оттуда, даже про то, что Чупа чуяла кого-то, кто подходил к двери спальни Марины и Кати, так что вполне понятен вызванный нашими разговорами интерес к дому с призраками... Понятен-то понятен, я и сама бы с упоением слушала такие истории, но не слишком ли упорно он уговаривает нас пустить его наверх? Проникнуть в ванную оказалось легко, но найти причину, по которой ему можно было бы подняться по лестнице, ему не удастся.
   За любым разговором дорога кажется короче, но у нас была такая волнующая беседа, что мы даже не заметили, по какому пути шли. Начали говорить недалеко от дома, а опомнились уже на подходе к месту рыбалки.
   - Пикник сегодня не получится, - напомнил Николай. - Дождь слишком частый.
   - Мы к этому были готовы, - ответила Аня необычайно любезным тоном и улыбнулась так ласково, даже чарующе, что наш спутник, никогда не подвергавшийся такому обращению, чуть ли не отшатнулся.
   Я поняла, что Аня входит в роль и сейчас на Николае отрабатывает манеру Кати ухаживать за гостями, хотя и на свой лад. Мне стало смешно, но Николаю, не подозревающему об истинных причинах Ани сменить тон, было не до смеха.
   - Поторопимся, дамы, - распорядился он. - По-моему, мы пришли позже, чем обычно. Как бы Петрович не стал ворчать.
   Однако Петрович не только не ворчал, но и встретил нас, а Аню в особенности, приветливой улыбкой. Впрочем, он тут же сел на своё место и погрузился в сосредоточенное молчание.
   - Здравствуйте, Мила, - вежливо поздоровался Михаил. - Здравствуйте, Аня.
   - Здравствуйте, Михаил, - ответила Аня. - Как я рада, что снова вижу вас!
   Она хотела улыбнуться ему особенно сердечно, но художник уже скрылся за кустом, поэтому все её чувства оказались обращёнными опять-таки на Николая, разматывающего для неё удочку. По-моему, он был бы рад провалиться сквозь землю.
   - Если будет что-нибудь нужно, Аня, то махните мне рукой, - попросил он, торопливо втыкая удилище в землю, подавая ей пенопластовую пластину для сидения и отходя на то место, которое всегда занимала я.
   - А лучше мне, - донёсся из-за ближайшего куста приглушённый, а оттого кажущийся мрачноватым, голос Петровича. - Я ближе. Особенно не забывайте позвать на помощь, если что-нибудь поймаете.
   И он вновь замолчал.
   - Мила, я вам всё приготовил, - сказал Николай, наладив мне удочку и подавая другую пенопластовую пластину. - Желаю удачи.
   - Спасибо, - поблагодарила я, но он меня, наверное, уже не услышал, потому что удалялся скорым шагом.
   Я подумала, что своим сценическим талантом Аня скоро заставит его убегать от нас.
   Глупее не придумаешь - сидеть под зонтом на берегу реки, поглядывая на неподвижный поплавок. Кругом всё мокрое, сверху льёт, а едва задумаешься и отклонишь зонт в сторону, как в лицо попадают холодные частые капли. И главное, нет никакой надежды на то, что какая-то глупая, жадная или голодная рыбка клюнет.
   "Надежда умирает последней", - вспомнила я избитое выражение. Когда-то оно было исполнено смысла, но от долгого и часто необоснованного употребления истёрлось и стало пустым сочетанием звуков. Как же надо быть осторожными с умными высказываниями! Любые изречения можно замусолить до отвращения, поэтому надо произносить их в обоснованных случаях, а не бросаться ими, как снежками. "Хотели как лучше, а получилось как всегда". Когда прозвучала эта фраза, она вызвала бурю восторга, вошла в жизнь, но так часто повторялась, что набила оскомину. И так происходит со всеми полюбившимися высказываниями. Но уж если поступать по общему правилу и вспоминать о надежде, то ей умереть, а тем более, умереть последней, не было суждено, потому что она не появилась даже на краткий миг, да и я предпочитала оставаться в мире живых.
   Как это часто случается, мысли от призрачной надежды и её мнимой смерти перешли на смерть реальную, то есть на страшную гибель Сергея, от него - на странные явления в доме Марины, а от странных явлений - на крест, который обнаружил в ванной Николай. Как просто всё объяснилось: Марина повесила свой крестик на зеркало, а точнее, на платок, потому что прицепить его к зеркалу сложно. Вход в потусторонний мир закрывает не только платок, но и крест. Просто и надёжно. Только надёжно ли? Всё-таки в этой ванной происходит что-то непонятное. Почему Чупа несколько раз туда бросалась? Почему в моём сне собака выскользнула именно из ванной и, убив неизвестного на чердаке, вернулась туда же? И мне вспомнилось, как Николай вошёл в дом, поднялся по лестнице на самый верх, открыл для неё дверь и после этого спустился вниз и ушёл, а Михал Михалыч, пославший его, всё это время ждал на улице...
   Я поняла, что почти сплю и словно ещё раз вижу свой страшный сон. Пришлось сесть поудобнее и сосредоточиться на других предметах. Я подумала, что Николай всё-таки очень смелый человек. Пойти в ванную и обследовать зеркало - подвиг невелик, потому что невдалеке в столовой находилось много людей. Мы с Аней не решились второй раз приподнять платок, но теперь я готова себя за это высмеивать, ругать и укорять. И ещё Николай говорит, что ходит в потёмках возле места гибели Сергея, а на это я точно не способна. И сейчас же какое-то нехорошее чувство овладело мной. А делает ли он то, о чём рассказывает? Выходит ли он поздним временем из дома, чтобы навестить страшное место? Не рассказывает ли он нам это нарочно? Уж слишком близко к сердцу принимает он наши проблемы. Не потешается ли он над нами в душе? Не подыгрывает ли двум слабонервным дурочкам? Вчера он убедился, что крест в зеркале нам не привиделся, но крест этот был реальным и ничего необычного в нём не оказалось. Может, он думает, что и шум на чердаке тоже разъяснится подобным же образом? А может, он и не верит, что на чердаке раздаётся шум?
   Я посмотрела на Николая. Он сидел неподвижно. Дремал ли он или о чём-то думал, было неясно. Он как-то очень неожиданно и стремительно вошёл в нашу жизнь и теперь казалось немыслимым, что через неделю он из нашей жизни исчезнет. Мы уедем в Москву, и всё, что было здесь, останется в прошлом. С Мариной мы сначала будем перезваниваться по телефону, потом наше общение ограничится кратким обменом сообщениями по Интернету. Сорок дней пройдут, призрак угомонится... А угомонится ли он? И призрак ли обосновался на чердаке? Неужели призраку Сергея так интересно бить посуду? Эти действия больше напоминают запугивания и нас, и, особенно, Марины. Если бы призрак хотел причинить ей реальный, точнее, физический вред, то он мог бы столкнуть её с лестницы, чтобы она сломала себе шею, сбросить ей на голову тяжёлый предмет... Способов убить человека много, а раз призрак способен проходить мимо людей незамеченным и смахивать со стола чашки, то он мог бы на наших глазах её задушить, а мы бы видели лишь, что она от кого-то отбивается, а потом падает мёртвая. Нет, Марину не хотят убить. Её просто доводят до сумасшествия. Мы, я, Аня и Катя, очень этому мешаем, а уж появление в доме Чупы практически свело на нет все старания призрака. Мало того, что Марина чувствует себя под надёжной защитой, так ещё собака кидается на невидимку, едва его почует. Охота на невидимку. Это, конечно, не призрак, не мятущаяся душа, а кто-то живой, кто способен заставить нас не видеть его, когда он проходит мимо. Но кто же это может быть? Сергей собственной персоной? Конкурент Сергея? Какая-нибудь вторая жена Сергея или его побочный сын или дочь, мечтающие избавиться от Марины? Но, скорее всего, всё гораздо сложнее, чем я могу себе вообразить.
   Никогда ещё бессмысленное сидение над удочкой не казалось мне таким долгим, как в этот день. Дождь ли был в этом виноват, неприятные ли мысли были тому причиной, но сигнал к окончанию рыбалки я восприняла с великой радостью.
   - Ни единой рыбы, - подвёл итог Петрович. - Даже Петровна на этот раз сплоховала. А тебе, Сергеич, похоже, так и не удастся вернуть себе блесну.
   - Я об этом не волнуюсь, - отозвался рыбак, поправляя фетровую шляпу, поверх которой был накинут ещё и капюшон от широкого чёрного плаща. - Лето долгое. Ещё успею всем вам утереть нос.
   - Не успеете, - объявила Аня самым нежным голосом, какой только смогла изобразить. - Сегодня мы здесь в предпоследний раз. В следующую субботу я поймаю самую большую рыбу из всех, что когда-нибудь здесь вылавливали, закреплю за собой звание лучшего рыбака и уеду.
   - Куда? - оторопело спросил Петрович.
   - Обратно в Москву, - ещё нежнее объяснила Аня, как-то странно наклоняя голову вправо и при этом улыбаясь ему и скромно стоявшему рядом Михаилу, словно отпетая покорительница мужских сердец.
   Глядя на неё, мне больше всего хотелось дать ей как-нибудь понять, что пора остановиться. Может, она и пыталась изобразить Катю, но у неё получилась немолодая жеманница или кое-кто и того хуже.
   - Как же это? - бормотал Петрович. - А как же наша рыбалка? Мы к вам так привыкли, Петровна... И к вам тоже, Николавна, - спохватился он.
   - Вот так, - отозвалась Аня.
   - Я же говорил одеться потеплее, - тихо проговорил над моим ухом Николай. - Да, вроде, она и оделась как следует. Неужели её всё-таки продуло?
   - Почему вы так думаете? - удивилась я.
   - Всё время наклоняет голову набок. Помню, когда я посидел однажды на сквозняке и простудился, то у меня ухо так болело, что я голову не мог держать прямо.
   И тут я сообразила, что у Кати есть привычка слегка склонять голову, а Аня всего лишь пытается скопировать её.
   - Не волнуйтесь, Николай, - ответила я. - Ничего у неё не болит.
   И я со всей ясностью поняла, что необходимо срочно спасать положение, а то он решит, что Аня сошла с ума. Только весь вопрос был в том, как это сделать, чтобы не выдать наш секрет о способе покорения сердца художника. Пока я размышляла, а Николай вопросительно смотрел на меня, рыбаки стали вытаскивать приготовленные заранее свёртки с бутербродами, а Сергеич осторожно и с усилием вытянул из каких-то недр своего плаща термос.
   - Порядок забыл, Ляксандрыч? - осведомился Михалыч. - Что ты окаменел, Петрович?
   Повар, или, как назвал его Николай, "стройный повар", опомнился и принялся шарить по обширным карманам.
   - Надо натянуть тент, - пояснил Николай и стал быстро и ловко укреплять между ветвями невысокой сосны кусок полиэтилена.
   Я видела, что Аня что-то говорит Михаилу, а тот слушает, вежливо улыбаясь, и кивает. По-моему, он был совсем сбит с толку новым образом несостоявшейся актрисы.
   - Ах ты! - вырвалось у Петровича, когда он в первый раз уронил на землю один из пакетов.
   - Руки дырявые, - прокомментировал Сергеич, вынимая из сумки, спрятанной под плащом, пластиковые стаканчики.
   - Да, что-то сегодня у меня всё из рук валится, - согласился тот.
   - Мила, Аня, присоединяйтесь, - позвал нас Николай. - Лексеич, держи стакан. Чай у меня будет получше, чем у Сергеича.
   - Мечтай, - отозвался тот.
   Николай только снисходительно усмехнулся.
   - Подержи, Петрович, - попросил он, вручая повару стаканчик Михаила.- Смотри, не обожгись.
   - Как же так? - пробормотал Петрович, рассеянно принимая стаканчик.
   - Осторожно! - вырвался возглас у Михаила.
   Петрович выронил стаканчик и стал трясти обожжённой рукой.
   - А ещё повар! - поддел его Сергеич. - Не умеет обращаться с чаем. Ты бы не только палец, а всю руку туда сунул, чтобы наваристее вышел бульон. Как это у вас называется? Бланшировка?
   Петрович только шипел сквозь стиснутые зубы.
   - Вам очень больно? - почти пропела Аня, глядя на него со слишком ярко выраженным сочувствием.
   - Теперь уже нет, - ответил Петрович, тоже поневоле смягчая обычный тон.
   - Осторожно! - вскрикнула я.
   Николай засмотрелся на эту сцену и чуть не плеснул себе на руку горячий чай.
   - Да, с этим чаем надо быть осторожным, - согласился он. - Надо было чуть остудить, но не хватило времени.
   Аня развернула бутерброды, приготовленные вчера вечером Катей. Что про них можно сказать? Бутерброды с сыром и с колбасой - они и есть бутерброды с сыром и с колбасой, правда, наш "шкелет" и тут ухитрился проявить выдумку и поместил между колбасой и хлебом листья салата, а между сыром и хлебом - петрушку или кинзу.
   - Катя делала, - сразу догадался Михаил. - До чего же умелая хозяйка! И женщина очень милая.
   Я подумала, что больше всех оценил бы её мастерство Петрович, но о том, чтобы его пригласить в гости, не могло быть и речи. Аня завоёвывала Михаила, а "партнёр" пытался завоевать Катю. Марина ни за что не согласилась бы помешать Петру, пригласив возможного конкурента. Однако, если Катя даст решительный отказ настойчивому жениху до следующей субботы, то можно будет под каким-нибудь предлогом вытащить Катю из дома на рыбалку, чтобы она познакомилась с Петровичем, своим собратом по интересам. Повар-профессионал и повариха по складу души - вот это будет пара!
   - Что ты добавил в чай, Ляксандрыч? - осведомился Петрович, отхлебнув глоток и прислушиваясь к своим ощущениям. - Чабрец узнаю. А что ещё?
   - Лимонник, - объяснил Николай. - Нравится?
   - Неплохо.
   - Бодрость даёт и силу. Сам в тайге собирал.
   - Хорошая штука, только непривычная, - согласился Михаил.
   - Ляксандрыч, загляни-ка ко мне завтра и лимонник свой прихвати, - попросил Петрович. - Надо с ним разобраться поосновательней.
   - Вы лучше ветчину мою попробуйте, - посоветовал Сергеич. - Такой ветчины вы не сыщете. Сам удивился, когда попробовал.
   Начинались обычные разговоры про еду. Аня лучезарно улыбалась и любезно расхваливала каждую половинку бутерброда, которую пробовала, потому что бутерброды для удобства разрезались пополам, чтобы все смогли оценить их качество.
   - В дождь у нас здесь не пикник, а бистро, - пояснил Петрович, обращаясь к Ане. - Едим стоя.
   Та одарила его нежным взглядом, сейчас же наделив им и Михаила. Я обратила внимание, что Николай почти не спускает с неё глаз.
   Когда с едой было покончено и пакеты собраны и увязаны в один узел, все двинулись в обратный путь.
   - А всё равно рыбалка выдалась на славу, - объявил Михалыч.
   - Правильная рыбалка никогда не бывает неудачной, - назидательно сказал Петрович.
   Он посмотрел на Аню, что-то ласково щебетавшую Михаилу, помрачнел и внушительно, даже грозно посмотрел на Николая. Тот сделал вид, что ничего не видит.
   Постепенно рыбаки расходились каждый в свою сторону.
   - Коля, не забудь заглянуть завтра, - напомнил Петрович. - В любое время, когда будешь свободен. Я весь день буду дома.
   - Договорились, - откликнулся Николай. - Днём забегу.
   - До свидания, Николавна, - попрощался со мной повар. - Петровна, до будущей субботы. Может, погода к этому времени наладится, так что опять костёр разожжём, пикничок устроим. Вы точно придёте?
   - Конечно, - проворковала Аня. - Можете не сомневаться. Это последний раз, когда я смогу доказать, что я лучший рыболов.
   Петрович удалился помрачневший.
   - И мне пора, - заявил Михаил.
   - Вы сегодня зайдёте к нам? - осведомилась Аня, умильно глядя на него. - Катя была очень рада, что её ужин всем понравился. Она всегда рада гостям.
   Михаил вопросительно посмотрел на Николая.
   - Отчего же не зайти, если приглашают? - решил он. - Потом захочешь придти, а приглашения-то и нет. Пётр тоже собирается придти.
   - Тогда до вечера, - попрощался художник. - Пойду работать.
   У него, как видно, доминирующий очаг никогда не остывал.
   Я рассчитывала, что теперь, когда мы остались с Николаем одни, Аня перестанет кривляться, но она так вошла в роль, что теперь оттачивала своё мастерство исключительно на нашем постоянном спутнике. Я физически ощущала, как неловко ему стало в нашем обществе, и не выдержала.
   - Всё, Аня, прекращай, а то ты совсем добьёшь Николая. Он к такой любезности вряд ли привык.
   Она с удивлением повернулась ко мне, сразу перестав улыбаться и становясь сама собой.
   - Не подумайте ничего плохого, Николай, - сказала я. - С Аней всё в порядке. Просто у нас был небольшой спор, она его проиграла и должна была за это расплатиться. Она изображала одного человека, о котором у нас был уговор.
   Я не рискнула уточнить, что этот человек - наш "шкелет".
   - Ну, дамы! - выдохнул он. - А я-то ломаю голову, что это нашло на Аню! И кого вы изображали?
   - Разве не видно? - удивилась моя подруга. - Катю.
   Лицо у Николая приняло такое сложное выражение, что я чуть не засмеялась. Вот ведь умный человек Аня, но почему-то уверена, что в ней есть актёрский талант. И у огромного большинства людей имеется тот же недостаток самокритики. Я сейчас же подумала о том, что я, возможно, наделена этим свойством побольше прочих, воображая себя писателем, поэтому поспешила перестать порицать свою подругу.
   - Я, конечно, не так хорошо знаю Катю, как вы, - сначала запинаясь, а потом более свободно ответил Николай. - Можно сказать, что я её почти не знаю, но сейчас понимаю, что да... Сегодня с нами на рыбалку ходила именно она, а не вы, Аня.
   Тут уж мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть веселье.
   - Это ещё что! - задорно объявила Аня. - Я только-только начинаю чувствовать в себе актёрский талант. Эх, зря я не пошла в театральный!
   - "Какой актёр умирает во мне!" - процитировал Николай.
   - Аня, учти, что это слова жестокого тирана, - на всякий случай заметила я.
   - Вы ничего не понимаете! - отмахнулась от нас Аня. - Я ощущаю себя актрисой. Даже ночью мне снится, что я играю. У меня такие планы! Мне стольких героев, вернее, героинь хочется изобразить! А где я могу это сделать? Где должен играть артист, чтобы донести до зрителя образ? Где место артиста?
   - В буфете, - почти хором ответили мы с Николаем, от души смеясь.
   - Да ну вас! - обиделась Аня. - При чём здесь буфет?
   - Это из Островского, - объяснила я. - Из "Без вины виноватых". Там спившийся актёр Шмага говорит: "Мы- артисты. А место артиста - в буфете". Если тебе очень хочется кого-то сыграть, то сыграй Кручинину. Умная, добрая, страдающая женщина.
   - Я когда-то была в театре на этой вещи, - задумалась Аня. - Давно-давно, ещё в советские времена. Только не помню, где. Не то в театре имени Ермоловой, не то в Малом театре. И содержания пьесы я совсем не помню.
   - А ты прочитай, - посоветовала я, по-учительски радуясь возможности повысить уровень образования человека. - Могу найти тебе текст в моей электронной книге.
   - Не привыкла я к электронным книгам, - запротестовала Аня. - Лучше найди мне эту пьесу у Марины. У неё много книг.
   - Ладно, дамы, оставляю вас за литературной беседой, - вмешался Николай. - Вам сворачивать на свою улицу. Или вы пойдёте на рынок?
   - Нет, нам туда, вроде, не надо. Если, конечно, Катя не пошлёт нас за чем-нибудь. До вечера.
   - До вечера.
   Я была убеждена, что он смеялся всю дорогу, пока шёл домой. Я же была счастлива, что сумела так ловко объяснить причину странного поведения Ани, не упоминая имени Михаила, из-за которого моя подруга и старалась.
   - Разве я плохо играла? - прямо спросила меня Аня.
   Кто-то скажет, что я кривила душой, что лучше всегда говорить правду, но у меня мнение своё. Заяви я Ане прямо, что её поведение было нелепым, и это так её ранит, что она до конца жизни не оправится. Потом, когда завоёвывать Михаила ей уже не будет нужно, она сама перестанет разыгрывать всяческих героинь.
   - Ничего, но теперь этот образ уже сыгран, так что переходи к следующему. Сыграй саму себя.
   - Нет, сначала я прочитаю "Без вины виноватых", а потом посмотрю, стоит ли играть Кручинину.
   Чтобы не продолжать этой темы, я заговорила о насущном.
   - А молодец Николай, что обследовал ванную.
   Аня неожиданно быстро поддержала новый разговор.
   - Послушай, - сказала она, - а ты уверена, что это Марина повесила под платок крест?
   - Кто же ещё?
   - А вдруг это сделал сам Сергей?
   - При его жизни платка на зеркале не было, - напомнила я.
   - Ясно, что не было. Но он мог сделать это после своей смерти.
   Дело было днём, на улице, в безопасности, поэтому я была смелая.
   - Аня, я, конечно, понимаю, что у Марины в доме происходят странные вещи, но, по-моему, надо принять как должное то, что крест не появляется в зеркале ниоткуда, а просто в нём отражается, и не фантазировать. Для надёжности повесили на зеркало крест, а потом закрыли платком.
   - Как хочешь, так обо мне и думай, но я просто убеждена, что без НЕГО здесь дело не обошлось. Хотя... - она задумалась. - Может, и неплохо кроме платка вешать на зеркало крест. У кого бы спросить, есть такой обычай или нет?
   - У меня таких знакомых нет, - ответила я. - И не забывай, что люди могут прямо на ходу выдумывать всякие обряды. Считается, что крест прогоняет нечистую силу, поэтому неудивительно, что кто-то посоветовал Марине повесить на зеркало ещё и крест. А она была в таком состоянии, что повесила бы туда что угодно.
   - Давай спросим её.
   Это было бы прекрасным выходом, но существовало одно препятствие.
   - А как ты объяснишь, откуда ты узнала про этот крест? - спросила я. - Скажешь, что снимала платок с зеркала? Или собираешься выдать Николая?
   - Да, правда, - согласилась Аня. - Об этом я не подумала. Как бы нам это сделать? Постарайся что-нибудь придумать. Я тоже буду думать.
   Мне оставалось только согласиться.
  

Глава 37

Что случилось в этот же день

   - Как рыбалка? - спросила Марина, когда мы вошли.
   Она полулежала на диване в столовой с учебниками английского языка возле себя и планшетом на коленях. Чупа не уместилась у неё под боком, поэтому лежала рядом на ковре. Было очевидно, что преподавательница английского языка работает. Я готовлюсь к урокам старым методом, записывая план на листе бумаги. Сначала я вела толстые тетради, вписывая туда урок за уроком по порядку, но решила, что это неудобно, потому что вносить новое в уже заполненные страницы некуда, а вклеивать листы, конечно, можно, но только если их мало, если же много, то тетрадь получается слишком толстая, неопрятная и начинает разваливаться. Теперь я для каждой темы беру двойной лист бумаги в клеточку и заполняю его, а карточки, дополнительные задания и умные замыслы, пришедшие "опосля", вкладываю внутрь. Потом, когда вновь приходится давать эти темы, надо лишь перечитать написанное, убавить, добавить или переделать что-то. Иногда такой лист с вкладышами становится довольно увесистым. В моём кабинете нет интерактивной доски, поэтому я никак не могу освоить "новые технологии". Да и нужна эта доска на уроке математики, только чтобы показывать готовые рисунки и тексты, потому что основа математики - кропотливое решение примеров и задач. Как сказала одна старая учительница, для уроков математики нужны только мел и большая доска. Можно до хрипоты объяснять решения на обычной доске, на доске интерактивной или на мильтимедийной установке, но если ученик не будет трудиться сам, ошибаясь, выискивая ошибку и закрепляя понятое подобными же примерами, то ничего из изучения математики не выйдет. Нельзя понять этот предмет без кропотливой умственной работы. Другое дело - устные уроки, когда можно и фильм показать, и подобрать множество иллюстраций, помогающих закрепить в памяти тему урока. Вот сейчас Марина на планшете подбирает материал для лекций. Будет включать страницу за страницей, показывая правила и предложения. На доске фактически ничего не надо писать, разве только как образец, чтобы студенты не забыли, как выводятся и соединяются друг с другом буквы.
   - Если рыбалка хорошо организована, то плохой она быть не может, - со знанием дела объявила Аня.
   - Этого я не подозревала, - сказала Марина. - А разве рыбалка не считается плохой, если не поймано ни одной рыбы?
   - Ты в этом деле ничего не смыслишь, - вмешалась Катя. - Ты лучше спроси у меня, я в этом деле толк знаю. Правильно организованная рыбалка - это окончание ловли рыбы и устройство пикника.
   - И это тоже, - согласилась Аня. - Спасибо, Катя, за бутерброды. Было очень вкусно, и тебя хвалили.
   - Ну и прекрасно.
   Я обратила внимание, что Катя при последних словах слегка наклонила голову влево. Выходит, Аня верно подметила эту манеру, но ошиблась в направлении наклона и, конечно, немилосердно шаржировала это движение. Кажется, в каком-то детективе преступник был пойман именно потому, что, изображая жертву, не учёл сторону, в которую убитый им человек делал какой-то привычный для него жест. Впрочем, я могу и ошибаться. Вполне возможно, что я смешала сейчас содержание почти стёршейся из памяти книги и ошибку Ани. Если бы вспомнить, что это была за книга и перечитать её, тогда, если эпизода с подобной ошибкой в ней нет, можно будет использовать его в собственной книге.
   - Рабочие сегодня не пришли? - спросила я.
   - Пришли, - рассеянно ответила Марина. - Они настилают полы на втором этаже хозблока.
   - Неужели ты предоставишь их самим себе? - удивилась Аня. - А вдруг они сделают что-то не так?
   - Они лучше меня знают, что нужно делать.
   Удивительная метаморфоза произошла с Мариной. Когда хозблок ещё не был построен, она изводила и себя, и их мелочными придирками, доходя почти до истерики, а сейчас, когда дом отделывался изнутри, то есть в самый занимательный для будущей хозяйки период, она потеряла к нему всякий интерес.
   - Я, конечно, захожу туда время от времени, - словно спохватившись, добавила она, - но в вопросах настилки пола, я, как говорится, профан. Так, возникаю там для острастки и вновь исчезаю. Мне кажется, что они уже начинают вздрагивать.
   Я подумала, не попытаться ли сейчас расспросить у Марины о крестике на зеркале, но она вновь принялась водить пальцем по планшету, и я решила ей не мешать.
   - Я забыла, как называется эта пьеса, - сообщила Аня.
   - "Без вины виноватые" ,- ответила я. - Марина, извини, что я тебя отвлекаю, но скажи, у тебя есть книги Островского?
   - Есть "Как закалялась сталь", - ответила она. - Сейчас она не в моде, но я её не выбросила.
   - Нет, не нашего Островского, то есть не последнего, не Николая, а первого, Александра, кажется.
   Аня и Катя зафыркали.
   - Вставать не хочется, - призналась Марина. - Посмотри сама. На втором этаже, в комнате справа от лестницы. Там в шкафу русская классика.
   Я быстро направилась к двери, но приостановилась, потому что подниматься наверх одной очень не хотелось.
   - А ты пойдёшь гулять с Чупой? - спросила я.
   Собака подняла голову и стала барабанить по полу хвостом.
   - Не беспокойся, со своей собакой я пойду гулять с удовольствием.
   - Даже если на ней нет дождевика с изумрудами, - закончила Аня.
   Марина встрепенулась было, готовая дать отпор, но вдруг сказала:
   - А знаете, девочки, Чупочке очень пойдёт изумрудно-зелёный цвет. Это хорошая мысль. Если готового дождевика такого цвета не найдётся, то я его закажу. А отделку пусть сделают...
   - Марина, это ведь дождевик, а не бальное платье, - взмолилась я. - Какие ещё отделки? Кружева, что ли? Так они тут же намокнут и повиснут тряпками. Только лишняя тяжесть, а вида никакого.
   - Да, об этом я не подумала, - согласилась она. - Тогда можно сделать отделку из кожи, а по ней пустить небольшие камешки, не изумруды, конечно, а очень хорошую имитацию под них.
   - Чупа, - обратилась я к собаке. - Иди сюда, мне нужно с тобой поговорить.
   Я ведь очень ясно сказала, что хочу говорить только с Чупой, но такова уж человеческая натура: все три мои подруги заинтересовано ждали продолжения. Собака не заставила меня повторять приглашение дважды и неторопливо подошла.
   - Чупочка, как ты относишься к зелёному дождевику с отделкой из кожи и имитации под изумруды?
   На черной морде отразилось непонимание. Собака видела, что ей что-то втолковывают, но не могла понять, что именно, а привыкнуть, что люди часто говорят вздор, который и не надо понимать, она ещё не успела.
   - Марина, по-моему, ей не нравится твоя мысль. Вкус у неё достаточно хороший, поэтому она готова согласиться только на природные изумруды из проверенных магазинов.
   - Не мешайте работать, - строго отозвалась хозяйка, но после секундного молчания признала. - Да, ты права: имитация под изумруды будет пошловата. Можно будет ограничиться несколькими зелёными гранатами.
   Меня мало интересовали зелёные гранаты на собачьем дождевике. Я вообще заговорила о камнях только для того, чтобы иметь повод подозвать к себеЧупу. Сейчас она стояла передо мной, и мне оставалось только тихо и незаметно пригласить её с собой наверх. Не хотелось признаваться прилюдно, что я боюсь одна подниматься на второй этаж.
   - Пойдём со мной, Чупочка, - тихо сказала я.
   - Зачем это? - осведомилась Марина довольно ядовито.
   - А мы с ней ещё не договорили, - ответила я, уводя с собой собаку. За спиной я явственно услышала смех.
   Мы спокойно поднялись на второй этаж и остановились. Я прислушалась. Сверху доносились вой, царапанье и скрип. Было странно, что ОН всё ещё шумит на чердаке, когда уже может выбираться наружу. И у меня возникла очень неприятная мысль, что существо наверху пока ещё не выбралось из своего заточения, а по дому бродит и подходит ночью к двери спальни Марины и Кати кто-то другой, и этот кто-то, невидимый для меня, возможно, следит в эту минуту за мной. Мне стало так жутко, что я лишь усилием воли заставила себя не побежать вниз, на первый этаж, где в обществе подруг было не так страшно. Я убеждена и готова это повторять сколько угодно и кому угодно, что на героические подвиги людей часто толкает стыд прослыть трусом. Вот и сейчас стыд оказался сильнее страха. Это уже потом к стыду присоединился голос разума, сообщивший мне, что, находись здесь кто-то, даже невидимый, Чупа сейчас же это распознала бы.
   - Пойдём искать Островского, - сказала я собаке и пошла в комнату направо.
   В шкафу была неплохая подборка книг, но в моей библиотеке имелись почти все они, поэтому естественная жадность книголюба не была во мне затронута. Я быстро нашла нужный томик и двинулась в обратный путь. Чупа послушно следовала за мной, но, когда я была уже у подножия лестницы, она вдруг сделала гигантский прыжок, перемахнув через оставшиеся ступеньки, и метнулась к ванной. Я едва не упала от неожиданности и испуга.
   - Ах! - донеслось из столовой.
   Чупа спокойно вышла из ванной и направилась к хозяйке.
   - Как она меня напугала! - дрожащим голосом призналась Марина.
   - У меня самой ноги трясутся, - пожаловалась Катя. - Кого она там учуяла?
   Аня красноречиво смотрела на меня, напоминая о кресте на зеркале, но сейчас было не время расспрашивать о нём Марину, да я и не нашла способ сделать это, не выдавая Николая.
   - А звона не было слышно? - заволновалась хозяйка. - Он ничего не разбил?
   - Нет, всё было тихо, - ответила Катя. - Пойду, проверю, всё ли в порядке на кухне.
   Было видно, что она трусит, поэтому я заставила себя сказать:
   - Я тоже хочу посмотреть.
   Знаю, что в случае нападения невидимого существа, сбрасывающего со стола чашки почти в нашем присутствии, Катя не будет способна придти мне на помощь, как, скорее всего, и я - ей, потому что обе мы будем парализованы страхом, но почему-то сознание, что мы вместе, действует очень благотворно и успокоительно. Мы настороженно, однако относительно спокойно вошли в кухню и осмотрелись. Посуда не была сдвинута со своих мест, еда стояла в том же виде, в каком её оставили.
   - Вроде, всё в порядке, - подвела итог Катя.
   Мы вернулись в столовую.
   - Возьми свою пьесу, - сказала я Ане, обнаружив, что всё ещё держу книгу в руках.
   - Вернёмся к нашим делам, - предложила Марина. - Схожу, проверю, как продвигается настилка полов у моих работников, потом пойду гулять с Чупочкой. А тебе, Катя, наверное, вновь придётся думать об ужине.
   - О впечатляющем ужине, - поправила я. - Кроме Пётра и Николая, придёт ещё и Михаил.
   - Теперь для меня это не проблема, - с хвастливой беспечностью объявил "шкелет". - У Похлёбкина столько интересных рецептов, что званых вечеров не хватит до конца жизни для того, чтобы все их испробовать.
   - У кого? - переспросила Марина.
   Она вместе с собакой уже направлялась к выходу, но теперь остановилась и повернулась к нам.
   - У Похлёбкина. У тебя на той полке стоит столько книг по кулинарии, что глаза разбегаются. Но больше всего мне нравится "Книга о вкусной и здоровой пище" и Похлёбкин.
   У хозяйки этих прекрасных книг на лице отразилось острое сожаление о том, что Катя углядела эти книги, но она переборола себя.
   - Хорошо, что они тебе нравятся. Желаю кулинарных успехов
   Она вышла, а я подождала, когда она отойдёт от двери на достаточное расстояние и предупредила Катю:
   - Будь очень осторожна с её книгами. Предельно осторожна. Особенно с Похлёбкиным. Издание роскошное, но современное, поэтому нестойкое к употреблению. Позолота может быстро сойти, а корешок - надломиться и изорваться. "Книга о вкусной и здоровой пище" издана ещё при Сталине, так что качество прекрасное и, если её специально не рвать, ей можно пользоваться ещё не один десяток лет.
   - Я и без того уже не ношу эти книги на кухню, - оправдывалась Катя.
   - А теперь читай их, аккуратно положив на стол, - придумала я. - Если с Похлёбкиным что-то случится, то это испортит Марине кухонный интерьер.
   - Да, пожалуй, я не буду читать эти книги, лежа на диване, - согласилась Катя, немного испуганная моими словами. - Господи, какие сложности! У меня дома можно брать любую книгу и не думать о том, что её испортишь.
   - Подожди, - зловеще проговорила Аня. - Вот выйдешь замуж за Петра, заимеешь квартиру в три раза большую, чем у Марины, займёшься её переделкой и обстановкой, так будешь трястись над каждой вещью, чтобы не нарушить интерьер.
   Она уже успела улечься на диван с книгой в руках.
   - Вот ещё один повод не выходить за него замуж, - ответила Катя. - Мы с моим будущим котом прекрасно обойдёмся без интерьеров, над которыми надо трястись. Даже если он что-нибудь испортит...
   - И испортит, - подтвердила я. - Он будет точить когти о покрывало на диване, порвёт обои, поцарапает мебель.
   Катя задумалась.
   - Переживу, - решила она. - Заранее приготовлюсь к мысли, что время от времени придётся делать ремонт. Это даже хорошо, а то в последний раз ремонт у меня был лет тридцать назад. Даже не у меня, а у моих родителей. Но Похлёбкина всё-таки придётся потревожить.
   Она села за стол, положила книгу перед собой и занялась изучением рецептов, осторожно перелистывая страницы. Аня читала пьесу. Я посмотрела на них и пожалела, что вместе с книгой для Ани не взяла что-нибудь и для себя. А ещё лучше было бы зайти в спальню и захватить рукописи и электронную книгу. Теперь, после того, как Чупа кинулась в ванную, я даже мысленно не решилась бы подняться одна на второй этаж, пройти по коридору, взять свои вещи и проделать обратный путь. Я с содроганием думала даже о прошлом, совсем уж давнишнем подвиге, когда я поднималась к входу на чердак и прислушивалась к звукам, доносившимся изнутри. Но и сидеть без дела я не могла, поэтому я последовала примеру Кати и выбрала себе книгу по кулинарии.
   - Мила, а почему ты положила книгу на колени? - осведомился "шкелет". - Мне ты это запретила.
   - У меня маленькая книга, поэтому вреда ей не будет.
   Катя хотела было возразить, но ей попался какой-то интересный рецепт, поэтому её порицание выразилось лишь во взгляде. Мы углубились каждый в своё дело, причём самым невнимательным к выбранному занятию человеком была я. Мысли мои постоянно переносились с рецептов на события нашей жизни на этой даче. До сорока дней оставалась неделя. Казалось бы, это очень мало, всего семь дней, но я подозревала, что в этот период случится больше, чем за три недели, уже проведённые нами здесь. Прежде призрак или тот, кто его заменяет, всего лишь выл и шумел на чердаке, правда, один раз кто-то разбил там окно и проехался по стене дома, оставив две борозды. Кто это был? Может, именно тогда другое неведомое существо стало ходить по дому? Сначала на чердаке было двое, а теперь остался один? Или этот другой появился извне?
   Мне очень не хватало бумаги и ручки. Сейчас я бы по пунктам распределила все приходившие в голову предположения. Я бы даже разделила их на группы, например: "Действует призрак", "Действует человек" и "Действуют человек и призрак". Да, мой письменный метод размышлений имел большое преимущество перед устным. Сейчас у меня все пункты смешивались в кучу, не желали выстраиваться в более или менее логичную цепочку, если можно говорить о логике в наших обстоятельствах. У меня даже голова начала побаливать от усиленной умственной работы. Впрочем, может, это было перед переменой погоды.
   - Девочки, как вы себя чувствуете? - спросила я.
   - Нормально, - ответила Катя. - А что?
   - Что-то у меня голова болит.
   - Простудилась, наверное, либо геморрой, что ли, расходился, - объяснила Аня.
   Мы изумлённо уставились на неё. Она так и покатилась со смеху.
   - Это из Островского. Я прочитала "Без вины виноватых" полностью, они легко читаются... Кстати, как надо говорить: "Они, то есть, виноватые, легко читаются" или "Она, то есть, пьеса, легко читается"? Впрочем, это сейчас не так важно. А потом я просто листала книгу. В одном месте мне и попался геморрой. Правда, хорошо? Либо простуда, либо геморрой. Вот так придти к врачу и процитировать Островского. Если он не умрёт на месте, то вызывать неотложку точно придётся. У нашего участкового чувства юмора вообще нет.
   Мне стало тревожно.
   - Аня, только ты, пожалуйста, не цитируй такие вещи при гостях, - попросила я. - Никто не поймёт, что это цитата, поэтому решат, что ты говоришь глупости.
   - Можно не знать, откуда цитата, - возразила Аня, - но невозможно не понять, что это цитата.
   - Ты ведь не поняла нас с Николаем, когда мы сказали, что место артиста в буфете, - напомнила я. - Так и другие. Я недавно листала учебник русского языка и там нашла одно умное высказывание. Дословно я его, конечно, не помню, чьё оно - тоже не помню, кажется, какого-то допотопного Дионисия, но суть вот в чём: самое важное в речи - уместность. Я часто об этом забываю, поэтому не удивлюсь, если окажется, что некоторые считают меня заумной или способной говорить откровенные глупости. Сейчас так оскудела повседневная речь, стала такой примитивной, что шутки с применением цитат уже неуместны.
   - По крайней мере обязательно надо указывать источник цитаты, как нас учили в школе, - вставила своё слово Катя. - Я иногда Милицу не понимаю, но я к ней всё-таки привыкла, поэтому догадываюсь, что она говорит что-то книжное. Ну, а кто её не знает, тому труднее.
   - Вернее, тогда труднее мне, - поправила я. - Наверное, надо перестраивать свою речь под общепринятые образцы. Совсем уж упрощать её не стоит, но и прибегать к ссылкам на книги не нужно.
   - Только я почувствовала вкус к цитатам - и на тебе! - пожаловалась Аня. - Здесь столько интересных высказываний, что хватит на все случаи жизни. Откроешь на любой странице - и вот тебе хорошая цитата. Раз!
   Она закрыла глаза и наугад открыла книгу.
   - Что здесь? Читаем: "Да сделайте милость! Вот у нас скоро выборы будут в предводители, в председатели земской..."
   - И что здесь хорошего? - не поняла Катя. - У нас самих скоро будут выборы мэра Москвы, а я не знаю, за кого голосовать. И за прежнего не хочется, а как будет при новом - неизвестно, может гораздо хуже.
   - Да, неудачное место. Ну, так это я не глядя прочитала, а если поглядеть... Нет, лучше употребить слово "посмотреть", а то получается повтор. Вот это прямо про тебя, Катя.
   - Про меня у Островского?!
   - "Лель пригожий от пламенной любви твоей бежит". Лель - это ты, а бежишь ты от пламенной любви Петра.
   - Какие глупости! - засмущалась Катя. - Не вздумай это повторить при гостях.
   - Слушайте, девочки! Вот это про цитаты. Здесь какой-то Несчастливцев, потом можно посмотреть, из какой это пьесы, громит людей: они-де порожденья крокодилов и так далее. А какой-то Милонов ему говорит, что за эти слова можно привлечь к ответу. Его поддерживают, говорят, что надо отвести к становому, что они все свидетели. А этот самый Несчастливцев вынимает пьесу Шиллера и показывает, что его слова оттуда, а эта пьеса одобрена цензурой. Так что, Мила, смело цитируй, кого захочешь, а если тебя не так поймут, то объясни, что книга допущена к печати... Ой! Просто восторг! "Ах, ты злокачественный мужчина!" Хорошо сказано. У нас полно злокачественных мужчин. Это просто счастье, что я встретила Михаила. Он исключение... Мила! А это как раз для тебя.
   Я не ожидала услышать ничего хорошего, но смиренно ждала, что выдаст увлёкшаяся Аня.
   - "А ведь есть учителя, умные есть учителя, да плохо их слушают, - нынче время такое".
   - Открыла Америку! - пренебрежительно ответила я. - Не только плохо слушают, а вообще предпочитают не слушать и не делать домашних заданий. Списывают себе с решебников, не напрягая мозгов, а то и просто говорят: "Домашнее задание у меня в отдельной тетради для домашних заданий". Просишь показать эту тетрадь. "А раз она домашняя, то я её дома и оставил".
   - Двойку паразиту! - возмутилась Катя.
   - А если он и на прошлом уроке то же самое говорил и уже получил свою двойку?
   - Ещё одну.
   - Нельзя ставить две двойки подряд, правила у нас такие.
   - Уходи ты из школы! - второй уже раз посоветовала Катя.
   - Посмотрим.
   - Вот это имечко! - воскликнула Аня. - Василиса Перегриновна. А ещё здесь есть Фелисата Герасимовна.
   - Кошку бы хорошо назвать Фелисата, - решила Катя. - Жаль, что у меня будет кот. Но я обязательно придумаю для него хорошее имя.
   - Если кот будет белым, то назови его Август.
   - А как будет уменьшительно? - поинтересовалась Аня. - Авгуша?
   Я вспомнила свой роман-сказку, где с путешественниками некоторое время идёт кот.
   - Назови его Базиль. А уменьшительно - Васька.
   - Я подумаю, - пообещала Катя. - Только сейчас, девочки, меня не отвлекайте, а то я не успею приготовить ужин. Аня, слышишь? Не слова больше, иначе твой Михаил уйдёт от нас голодным.
   Это устрашило Яню, и она не стала озвучивать найденные высказывания, но иногда от восторга не то выла, не то мычала. А я вновь стала просматривать рецепты, отвлекаясь иногда от этого занятия, чтобы поразмыслить о более близком.
   - Всё ясно! - объявила Катя. - У меня на самое интересное не хватает продуктов. Теперь уже поздно посылать вас на рынок, так что...
   - Не волнуйся, мы удовлетворимся тем, что попроще, - успокоила я её.
   - А если кому-то из гостей что-то придётся не по вкусу, то на этого злокачественного мужчину не стоит обращать внимания, - подхватила Аня. - Смелее, Лель пригожий.
   - Не называй меня так, - попросил "шкелет", - а то получается словно в насмешку. Я решила приготовить... или... а может...
   - Мадам Мегрэ спросила у своего мужа, что он хочет к обеду. Он ответил: "Приготовь мне фаршированного ската", - вспомнила я. - Интересно, у нас можно где-нибудь купить ската?
   - Камбалу можно, но надо ещё поискать, - сказала Аня.
   - Что мне твоя камбала? - возразила я. - Мне хочется ската. К тому же, это совсем разные рыбы. Скат - это хрящевая рыба, а камбала - костистая.
   - Не такая уж она костистая, - запротестовала Аня. - Я её потому и люблю, что в ней мало костей и их легко выбирать.
   - Они принадлежат к разным классам, - пояснила я. - Неважно, сколько в камбале костей, всё равно она принадлежит к классу костистых рыб. А скат к этому классу не принадлежит, потому что он хрящевая рыба.
   - Какая разница? - отмахнулась Аня. - Для меня важно, что по форме они плоские.
   - Можно купить кальмаров, - предложила Катя. - Они везде продаются.
   - Они жёсткие и невкусные, - ответила я. - Не то я не умею их правильно готовить, не то у нас продают не те части кальмаров, какие нужны.
   - У меня тоже они не выходят, - призналась Катя. - Как только я не пробовала их готовить! И варила, и тушила, и запекала в фольге, причём всё это делала по-разному. То мне советовали варить их минут пять, то - полчаса, то - очень долго. А вкус один - резина.
   - А я купила как-то консервированных кальмаров. Если увидите, не покупайте: там в основном вода, в которой плавают несколько жёстких кусочков.
   - Поэтому я и говорю, что не надо заменять ската кальмаром, - заметила я.
   - А я не буду ломать себе голову, - рассердилась Катя. - Приготовлю картофельное пюре, салат и рыбу под маринадом. У меня в морозилке осталось две трески от старых запасов. Не понравится - извините! Сделайте лучше, а меня пригласите попробовать.
   - Это хорошая вещь, - одобрила я. - Треска под маринадом - вкуснятина.
   Катя сразу подобрела.
   - Я не буду маринад делать по рецептам Похлёбкина, - доверительно сообщила она. - Сделаю так, как привыкла. Может, у него вкуснее, но очень уж много требует времени и сил. Пойду, вытащу рыбу.
   Катя занялась любимым делом, а я пересела на её место и принялась изучать книгу Похлёбкина. Занимательное чтение, прямо признаюсь, но оно скоро меня утомило. Хорошо, что пришла Марина и отвлекла меня.
   - Рабочие сегодня какие-то вялые, - пожаловалась она. - Я прихожу, а они стоят и о чём-то совещаются на своём языке. Увидели меня и вздрогнули, словно я застала их за чем-то нехорошим, а Толя извинился и сказал, что они говорят о своих делах, что ко мне это не имеет отношения. Почему сказал? Разве я сделала им замечание?
   - Из вежливости, наверное, - предположила я. - Решил, что ты можешь подумать, что говорят о тебе.
   - Вот теперь я, действительно, так думаю, - призналась Марина. - Какая-то подозрительная вежливость. И почему они совещаются в то время, когда должны работать? У меня вообще создалось впечатление, что они куда-то уходили. Не все, а оба Павла. У них на куртках были мокрые места, как если на плащах дырки и туда попадает дождь.
   - Мало ли куда они могли ходить, - крикнула Катя из кухни. - Мы все живые люди, и они тоже.
   Марина подумала.
   - Может быть, - признала она, наконец. - Мне сейчас вообще всё кажется подозрительным. Вот и Чупочка на них зарычала.
   - Наверное, почувствовала твоё раздражение против них, - предположила я.
   - Наверное, - согласилась Марина и даже улыбнулась.
   А вот у меня, напротив, настроение изменилось. Теперь уже я стала строить возможные и невозможные предположения об этих рабочих. Они были так далеки от наших интересов (о Марине я не говорю), появлялись только в субботу и воскресенье, к тому же работали внутри хозблока, совсем не попадаясь нам на глаза, что мы о них вспоминали только тогда, когда о них заговаривала хозяйка, а ведь в моём списке возможных убийц Сергея, если он был убит, они значились под номером девять. И сейчас же мысленно я стала рассматривать и другие варианты участия рабочих в том, что здесь творится. Не они ли замешаны в странных событиях, происходящих в этом доме? Владеет ли кто-нибудь из них искусством гипноза? А не связаны ли они каким-то образом с исчезнувшим Сергеем?
   Марина вновь занялась своей работой, причём не успела лечь на диван, потому что наученная горьким опытом собака её опередила, заняв большую часть дивана. Её хозяйка без возражений уместилась на оставшейся части. Всё-таки Чупа оказалось удивительно умной, так быстро распознав, что ей можно делать, а чего нельзя.
   До прихода гостей мы коротали вечер каждая на свой лад, и, наверное, время для моих подруг не тянулось так медленно, как для меня. Привыкшая постоянно что-то делать, я буквально изнывала над кулинарными книгами. Всё хорошо в меру. Когда рассматриваешь рецепты с целью найти что-то подходящее для обеда, то сознаёшь важность этого занятия и испытываешь понятный интерес, но бесцельное блуждание по мешанине умных рекомендаций вызывает почти отвращение. Чтобы прервать мои мучения требовалось лишь подняться на второй этаж и взять свои вещи, но я ни за какие блага не согласилась бы это сделать, даже имея в провожатых Чупу.
   Когда появились гости, а пришли они все вместе, то я сразу же обратила внимание, как изменилась Аня. Из энергичной весёлой женщины она превратилась в унылую вялую даму.
   - Вот и мы, - объявил Николай. - Здравствуйте.
   Мне кажется, он в любом обществе чувствовал бы себя легко и свободно, а любое общество принимало бы его как своего.
   Пётр и Михаил тоже поздоровались.
   - Это для чая, - сказал "партнёр", протягивая Кате большую коробку конфет.
   - Лель пригожий, - шепнула мне на ухо Аня. - Иш, как он её обхаживает. Уже и конфеты принёс.
   Опомнившись, что вышла из роли, она вновь напустила на себя уныние. Николай с откровенным интересом за ней наблюдал. Я порадовалась, что он уже знает о пристрастии Ани к лицедейству, а потому не удивляется переменам, происходящим с ней.
   - Вы не слишком промокли во время рыбной ловли? - заботливо поинтересовался Михаил, обращаясь к нам с Аней.
   - Не слишком, не слишком, - ответила Аня ровным монотонным голосом.
   Словно спохватившись, она добавила:
   - Вы очень добрый человек. Да, очень добрый человек.
   Николай закусил губу, а Михаил не нашёлся, что ответить.
   - Как вы хорошо сегодня выглядите, Катя, - обратился он к "шкелету", накрывающему на стол. - Разрешите, я вам помогу.
   - Нет, не стоит, - отказалась Катя. - Большое спасибо, но у меня всё давно готово, да и хлопот такой ужин не вызвал.
   - Садитесь, Михаил, - предложил Пётр, глядя на художника не очень добрыми глазами.
   Николай перестал смотреть на Аню и с тревогой обернулся к друзьям.
   - А всё-таки я помогу, - решительно заявил Михаил и направился в кухню.
   Катя беспомощно пошла следом.
   - Не скажу, что я люблю готовить, - донёсся до нас голос Михаила, - но я умею это делать. У меня получаются недурные супы...
   Лицо Петра окаменело.
   "Молодец какой! - мысленно похвалила я Михаила. - Надо этого "партнёра" встряхнуть хорошенько. Пусть поучится любезности."
   Аня с кислым выражением лица стояла в углу, сцепив опущенные вниз руки и напряжённо выпрямившись. Я долго не могла понять, что означает эта поза наказанного ребёнка, а потом додумалась, что моя подруга пытается изобразить актрису Ермолову с известного портрета. Николай оказался не так догадлив, потому что вид у него оставался недоумённым, пока Аня не села к столу. Впрочем, ему приходилось разрываться между своими зрительскими интересами и желанием сгладить неприятное впечатление от всё возрастающей холодности Петра. Когда ужин начался, Михаил продолжал разговор с Катей, все остальные тоже не брали на себя заботу об общей беседе и лишь один Николай оживлял наше собрание. Вновь ему пришлось заполнять длительные паузы оживлённой болтовнёй о своих странствиях и смешных случаях на работе. Аня всё больше тускнела и превращалась из унылой печальницы в обиженную на судьбу деву. Одним словом, когда ужин окончился и гости, посидев немного для приличия, встали, чтобы попрощаться с хозяевами, все вздохнули с облегчением.
   Я удивлялась, как настроение одного человека могло так пагубно отразиться на нашем небольшом обществе. Ведь у Петра всего лишь было плохое настроение, а не слова, поступки или общее поведение. Он был вежливо-холоден, как это вообще ему свойственно и как это принято среди деловых людей, но его душевный настрой убивал в нас, то есть во мне и Марине, всякое желание провести вечер весело. Лишь ужин был безукоризненно вкусным, но и он вкушался с напряжением.
   - Что-то я ничего не разберу, - объявила Марина, когда проводила гостей до калитки. - Почему ты, Аня, второй вечер сидишь, как привидение? - Она сейчас же оглянулась в испуге, но Чупа была спокойна и не пыталась ни на кого бросаться. - Что с тобой? Михаил приходит сюда ради тебя, а вынужден разговаривать с чужой невестой, предполагаемой невестой, потому что из тебя слова невозможно вытянуть, да и то немногое, что ты сказала, ты, как попугай, повторяла по два раза. А на тебя, Катя, я просто удивляюсь. За тобой ухаживает очень богатый и уважаемый в своих кругах человек, а ты не обращаешь на него никакого внимания, даже наоборот, подчёркнуто любезно разговариваешь с Михаилом. Я понимаю, что он тоже богат, раз за границей обедает в дорогих ресторанах, но он появился здесь из-за Ани. И ещё я не могу понять поведения самого Михаила. Нет, он, конечно, пытался заговорить с Аней...
   - Он сказал, что очень любит вкусно приготовленную домашнюю еду, - объяснила Катя.
   - Разве только это, - решила Марина.
   Она подумала и неожиданно засмеялась.
   - Не обращайте на меня внимания, девочки, - сейчас же сказала она. - Просто я слишком долго сидела за компьютером.
   Аня уныло вздыхала.
   - Михаилу я совсем неинтересна, - сделала она вывод.
   - Он отдал дань уважения Катиным стараниям, - объяснила я. - Ты была неприступна, а он любит поговорить о своих творениях, вот он и говорил с тем, кто готов был его слушать.
   Марина опять тихо засмеялась и, чтобы это скрыть, наклонилась к собаке.
   - Чупочка, как же я тебя люблю! - заговорила она. - Ты такая красивая, умная, добрая... Дай я тебя поцелую...
   Катя принялась уносить посуду.
   - Слушай, а зачем ты каждое слово повторяла по два раза? - спросила я у Ани, пользуясь тем, что ни Катя, ни Марина нас не слышат.
   - Потому что так делала Кручинина. Сплошной повтор, когда произносятся короткие реплики. Не веришь - возьми книгу и посмотри. Разве я плохо играла? Конечно, каждую роль надо репетировать по многу раз, но мне казалось, что я достаточно прочувствовала этот образ. Страдающая мать. Разве я плохо страдала?
   - Страдала ты очень хорошо, - сквозь смех признала я. - Это было очевидно каждому. Только вряд ли кто-нибудь понял, что это страдания матери.
   - И хорошо, что не понял, - пришла Ане в голову неожиданная мысль. - Если бы Михаил это понял, то он мог бы подумать, что у меня есть ребёнок и с этим ребёнком не всё в порядке. А в остальном разве не видно Кручинину?
   - Видно. Если знать пьесу да присмотреться хорошенько, то видно, - утешила я приунывшую актрису. - Тебе бы ещё раз пять повторить свою роль, тогда вышло бы идеально. Ни одна артистка не может вот так с разбегу, только-только прочитав пьесу, сыграть её главную героиню.
   - Это правда, - согласилась Аня. - Надо мне будет заняться изучением пьес и отработкой ролей. После работы я буду не лежать в кресле перед телевизором, а репетировать.
   - Хорошее дело, - одобрила я.
   - Хотя вряд ли это удастся, ведь у меня теперь есть Михаил. Вряд ли ему будет интересно смотреть, как я репетирую.
   - Увидишь сама, - сказала я. - У каждого будет своё занятие. Он будет рисовать, а ты - читать пьесы и произносить свои реплики. Может, ему захочется, чтобы ты читала ему вслух, пока он работает. Будешь на разные голоса и с разным выражением говорить за каждого персонажа.
   Аня совершенно успокоилась и повеселела.
   - До чего же хорошо, что ты привела сюда Чупочку! - обратилась ко мне Марина. - Что бы я без неё делала? Теперь я не одинока, у меня есть товарищ, точнее, товарка. И подруга, и защитница в одном лице. Она меня охраняет. Вон как на меня смотрит. Ловит каждое слово. И всё-всё понимает. Чупочка! Хорошая моя!.. Ой, что это у тебя?
   - А что у неё? - забеспокоилась я.
   Я убедилась, что многие люди больше тревожатся о здоровье своих питомцев, чем о своём собственном. Я принадлежу к их числу.
   - Ничего особенного. Просто шерсть на морде в одном месте чем-то испачкана. Прямо возле губы. Наверное, когда обедала, замазалась. Давай-ка я тебе вытру, собаченька.
   Марина встала и выдвинула ящик с лекарствами, бинтами, ватой и подобными предметами, достала косметический ватный диск и смочила водой.
   - Чего ты испугалась, маленькая? Я тебе просто вытру мордочку. Вот так... И не оттирается. Сейчас принесу блюдечко с водой. Ой, что это?!
   В её голосе прозвучал испуг, поэтому мы поспешили к ней.
   - Что случилось, Марина? Она тебе укусила?
   - Нет. Но посмотрите. Что это такое? Кровь?
   Она протянула на ладони вату, которая была испачкана красным.
   - Может, это свёкла или какой-нибудь сок, - предположила Катя.
   - Она есть то, что даём ей мы. Разве ты давала ей свёклу или сок? - нервно спросила Марина. - Я боюсь, что она поранилась. А может, её кто-то укусил? Мила, проверь, пожалуйста.
   Почему-то люди думают, что собаководы, у которых большой стаж в этом деле, непременно должны разбираться в собачьих болезнях, ранениях и прочем. А что я могла знать? Только то, с чем сталкивалась на практике. Я же не ветеринар, чтобы вот так сходу определить, что с нашей Чупой. Но и возражать было невозможно, поэтому я села возле собаки и осмотрела её морду. Чупа безропотно позволила открыть себе рот и проверить его содержимое. Белые крепкие зубы навевали на мысль, что она способны перекусить кость руки, не то что нежное горло.
   - Зубы целы, - сказала я. - Дёсны не кровоточат. Неси быстрее воду. Сейчас мы это место протрём и посмотрим, не накололась ли она на какой-нибудь острый предмет.
   - Где ты у меня видишь острые предметы? - обиделась Марина.
   Катя не стала ждать окончания нашей беседы и сама пошла за водой.
   - Когда она гуляла, она могла пораниться о ветку, - пояснила я.
   Катя принесла плошку с водой.
   - Это вообще-то для варенья, - робко заметила хозяйка.
   - Вымоешь, - агрессивно ответила Аня. - И вообще, варенье - вещь вредная. Там нет никаких витаминов, один сахар.
   - Я его почти не ем, - уточнила Марина. - Я предпочитаю живые фрукты.
   - Наверное, лучше перейти на сахарозаменители, - сказала Аня. - У нас на работе многие ими пользуются. Одна маленькая таблетка - и чай сладкий.
   - А что в этой таблетке, нам неведомо, - добавила я. - Это же химия.
   - Девочки, а я читала в той умной книжке... ну, той, о которой я вам говорила, про похудение, - начала Катя, - что фруктозу лучше не есть, потому что от неё толстеешь больше, чем от сахара. А её нам пихают во все продукты.
   - Чупа ела не фруктозу, - вернула я разговор к прежней теме. - Как мы, русские, любим рассуждать! Начали с насущной проблемы, а перешли на фруктозу. Я не думаю, что Чупе грозят неприятности, даже если она поранилась, но всё-таки не мешает её осмотреть и смазать чем-нибудь ранку.
   - Я принесу крем "Спасатель", - предложила Марина, бросаясь к ящику с лекарствами.
   Её излишняя торопливость встревожила Чупу, и мне стоило большого усилия, чтобы удержать её на месте. Лишь когда хозяйка вернулась, собака успокоилась и дала смыть с морды грязь, ставшую от воды липкой.
   - Очень напоминает кровь, - решила я. - Но кожа не поранена. Она просто где-то испачкалась.
   - Где она могла испачкаться? - недоумевала Марина.
   Я не подавала вида, что у меня холодок пробежал по коже, когда я вспомнила свой сон.
   - Может, когда Катя делала мясо? - предположила Аня, тоже очень встревоженная.
   - Я его сегодня не делала, - напомнила Катя.
   - Не сегодня, а тогда, когда делала. Мы ведь не осматривали её морду. Может, эта кровь у неё вообще неделю или две.
   - Нет, в кухне она точно испачкаться не могла, - твёрдо ответила Катя. - Чем хотите поручусь, хоть головой.
   - Чьей? - спросила я.
   Все захихикали, а я подумала, что эту шутку можно поместить в моём романе.
   - Не могла, - решительно повторила Катя.
   - А может, это пятно было у неё на морде ещё до того, как Милица привела её в дом, - предположила Аня.
   Её слова прозвучали зловеще, потому что все мы подумали о погибшем на дороге человеке. Марина сначала побледнела, а потом покачала головой.
   - Нет, девочки, - возразила она. - Я вспомнила, что, когда снимала с неё мерки для попонки, всю её осмотрела. Я ведь и шею ей измеряла и даже, на всякий случай, голову. У неё была совершенно чистая шерсть. Я даже удивилась, что у собаки, которая жила на улице, такая чистая шерсть.
   Всем стало легче. Всем, но не мне. Мне навязчиво вспоминался мой страшный сон, и я всё пыталась понять, когда Марина могла снимать мерки для попонки: до или после этого сна.
   - Тогда она просто съела что-то на улице, когда с ней гуляли, - решила Катя. - Она же привыкла питаться тем, что найдёт. Или вот что! Девочки, я поняла! Вы же говорили, что она шарила по сумкам, когда вы в прошлый раз ходили на рыбалку. Наверное, тогда она и запачкалась.
   Все заулыбались, и я тоже подумала, что это было вполне возможно.
  

Глава 38

Крушение надежд

   К ночи поднялся сильный ветер, причём дул он в сторону наших спален, хлеща по окнам струями дождя, иногда удивительно громко. Наверху таинственное существо ревело и завывало на все лады, обо что-то беспорядочно билось, царапалось, трещало какими-то досками. Марина предложила ночевать всем вместе в их с Катей спальне. Мы с Аней не были против. Всем вместе казалось надежнее, к тому же нас подбадривала мысль о Чупе. Мы сидели на громадной кровати при свете свечи, потому что электричество отключили. У нас на даче тоже его отключают в штормовой ветер. Собака спокойно лежала в серёдке, то закрывая глаза и погружаясь в дремоту, то открывая их и обводя нас задумчивым взглядом.
   - Когда же это кончится? - спросила Аня.
   Вдруг рёв наверху перешёл в пронзительный визг. Мы вздрогнули. Звуки наверху теперь менялись очень быстро. Это был то вой, то стон, то визг, опять рёв, но всё это многообразие было объединено чем-то, чему я никак не могла отыскать определение.
   - Что с НИМ? - прошептала Марина, бледная и дрожащая. - ОН словно помешался.
   - Или в панике, - нашла я нужное слово.
   - Может, ОН вот-вот должен уйти туда? - предположила Аня. - Мы ведь только предполагаем, что это должно длиться сорок дней, а у них могут быть совсем другие порядки.
   - Поэтому ОН и мечется? - спросила Катя. - Как это ужасно! Наверное, чувствует, что ему будет там очень плохо, и пытается вырваться и скрыться.
   Марина прижала ладони к ушам, чтобы заглушить звуки, которые заставляли наши сердца то сжиматься и замирать, то содрогаться и учащённо биться.
   - Так мы сойдём с ума, - решила я. - Если мы вот так будем сидеть всю ночь, то до утра не доживём.
   - А что ты предлагаешь? - спросила Катя.
   - Давайте говорить, что-нибудь вспоминать.
   - Ничего не лезет в голову, - призналась Аня. - Кроме этих звуков. А вдруг за НИМ уже пришли и ловят ЕГО, чтобы утащить в ад?
   Наверху взвизгнули, словно в ужасе или в муке.
   - Значит, много натворил дел на этом свете, - мрачно сказала Катя.
   У меня хватило духу сообразить, что при Марине не следует в таком тоне говорить о её муже. Сейчас она, похоже, ничего не соображает, но потом, если, конечно, мы переживём эту ночь, она может вспомнить наши вольные речи, и ей будет очень неприятно. Я лихорадочно соображала, что бы такое сказать, чтобы отвлечься самой и отвлечь других, но в голову лезли только мистические темы. И тут я подумала, что вечером мне так и не удалось спросить у Марины насчёт крестика на зеркале. Вроде, и момент подходящий был, когда мы нашли кровь на морде у Чупы, но что-то помешало мне начать этот разговор. Может, тогда я бессознательно избегала лишних волнений, может, так до конца и не придумала, в какой форме задать интересующий нас вопрос. Зато теперь я не нашла ничего лучшего, кроме этого предмета.
   - Послушайте, девочки, кто-нибудь из вас знает старинные обряды? - спросила я.
   - Какие ещё обряды? - не поняла Аня. - Хороводы и песни на Ивана Купалу?
   - Нет, похоронные обряды.
   - А повеселее ничего нельзя придумать? - спросила Катя. - Нам сейчас только про похороны разговаривать. Может, будем ещё всякие страшилки друг другу рассказывать. Помните, в школе одно время мы увлекались разными гаданиями и прочим.
   - Нет, я имела в виду вот что: что точно надо делать, когда в доме покойник? Зеркала закрывают платками, это мы знаем. Теперь даже узнали, что их нельзя снимать до сорока дней.
   В глазах у Ани появился понимающий огонёк. Теперь она видела, к чему я клоню.
   - Я не оставила незакрытым ни одного зеркала, - проговорила Марина. - Даже маленькие зеркальца я завернула в платок и спрятала в ящик. И пол везде вымыла, и грязную воду вылила за пределы участка, и тряпку выбросила. Что я ещё должна была сделать? Мне никто ничего не говорил. Блины на поминки я испекла, кашу рисовую с изюмом сварила... Что ещё?
   - А вы не знаете, на зеркало под платок не надо ничего вешать? Например, маленькую иконку или крестик? - задала я главный вопрос.
   Аня жадно ждала реакцию Марины.
   - Не знаю, - ответила та растерянно. - Никогда о таком не слышала, а мне никто ничего не говорил. Разве это надо делать? Может, поэтому ОН меня преследует?
   В её голосе был неподдельный страх, и я не усомнилась, что она ничего не знает о крестике в ванной комнате.
   - Не знаю о таком обряде, - подумав, сказала Катя. - Ничего о нём не слышала.
   - Мне бы догадаться, накупить в церкви крестов и везде их развесить, - с отчаянием причитала Марина. - Как же я сама не додумалась об этом?!
   - Нет такого обряда, - решила Катя.
   - Если и нет, то неважно, - возразила перепуганная женщина. - У меня такой случай, что надо было предугадать всё. Сразу бы развесить кресты, поставить везде иконы, лампадки бы купить и зажечь... Опасно, наверное: можно дом спалить. Или их так делают, что они с гарантией от пожаров?
   Мы с Аней понимающе переглянулись. Было очевидно, что это не Марина повесила на зеркало крест. Но тогда кто?
   Аня зловеще покачала головой, намекая на то, что она права в своём предположении, что это сделал сам Сергей. Но зачем это ему понадобилось? И сейчас же я стала искать разумные объяснения. Сначала я подумала, что обезумевшая от ужаса Марина, завешивая зеркало, неосознанно повесила на него крест, но потом отмела такую возможность. Во-первых, она этого бы не сделала, если бы ей не подсказали такую мысль, во-вторых, она опознала как своего мужа совсем другого человека. И вновь передо мной встал прежний вопрос: нарочно она это сделала или случайно, из-за смятения, владевшего ею тогда? Я убеждала себя в том, что это сделано по ошибке. И вдруг я сообразила, что произошло: кто-то, кто помогал Марине и подсказывал ей, что надо делать, сам повесил на зеркало крестик, не упомянув об этом. Просто и понятно. Подспудно что-то не устраивало меня в таком объяснении, но я не придала этому значения.
   Между тем, звуки наверху стали не то что тише, но как-то упорядоченнее, словно то, из-за чего существо билось и кричало, мучило его уже не так сильно.
   - Кажется, начинает успокаиваться, - озвучила Катя наши мысли и добавила. - Мне кажется, что кто-то к нему приходил или пытался придти, но не смог войти, поэтому ОН от страха так метался. А теперь его оставили в покое.
   "И куда же теперь этот кто-то направится?" - хотелось мне спросить, но я решила не пугать своих и без того измучившихся за ночь подруг.
   Куда направился этот неизвестный, безошибочно определила Чупа. Внезапно она вскочила и, перепрыгнув через Аню, кинулась к двери. Она жадно нюхала щель под ней, царапала её, даже повизгивала от возбуждения, а потом начала рычать и даже коротко пролаяла. После этого она успокоилась и легла на пол, словно сторожа, как бы к нам не пробрался кто-то таинственный и опасный.
   - Господи! - не то простонала, не то взмолилась Марина.
   - Иже еси на небеси, - печально подхватила Аня. - А как дальше?
   - Да святится имя твоё, - припомнила я, - Да будет воля твоя на земле, как и на небе.
   - Давай ещё, - попросила Катя.
   - Хлеб наш насущный дай нам на сей день... Не помню, как точно... Да прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим. Да не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Да... что-то ещё. Короче, аминь.
   - Это ещё хуже, чем совсем не молиться, - решила Марина. - Правда, я тоже не помню наизусть ни одной молитвы. Но я хожу в церковь. Не часто, конечно, но хожу. У меня даже молитвенник есть, но я за ним не пойду. Сами понимаете, почему.
   - Почему обязательно надо проговаривать готовые молитвы? - спросила я. - Когда произносишь что-то зазубренное, это редко идёт от сердца. По-моему, надо самим подбирать слова, вот тогда молитва будет искренней... или сразу будет видна фальшь.
   - Пока всё утихомирилось, можно попытаться поспать, - предложила Катя, зевая.
   Я так и не смогла заснуть и лежала на краю кровати тихо, не шевелясь, чтобы не мешать тем из нас, кто задремал.
   Утром выяснилось, что погода, вроде, начинает налаживаться. Дождь то шёл, то прекращался, а на небе среди сплошного серого поля кое-где попадались голубые участки.
   - Мне на кухню, - были первые слова ещё не совсем проснувшейся Кати.
   - Ты спишь и видишь эту несчастную кухню, - проворчала невыспавшаяся Аня.
   - А мне - с собакой, - объявила Марина. - Я свои обязанности собаковода хорошо изучила. Только давайте все вместе спустимся вниз, а то мало ли что.
   Мы оделись, а я предусмотрительно забежала в комнату за своими записями и электронной книгой, чтобы не мучиться, как вчера. Когда мы с Аней остались в столовой одни, я рассказала о своих вчерашних прозрениях.
   - Так что крестик повесил на зеркало тот, кто посоветовал ей закрыть все зеркала и вымыть полы, - закончила я.
   Аня подумала, неуверенно кивнула, потом покачала головой.
   - И откуда же эта добрая душа взяла этот крестик? Приготовила заранее или сняла с шеи свой собственный, да ещё золотой с камушками, похожими на бриллианты?
   Я поняла, почему моя догадка меня смущала. Да, золотой крестик пожалеешь просто так пожертвовать чужому человеку, даже не сказав об этом. Кроме того, зеркало у Марины не одно. Где эта щедрая персона наберёт крестов для всех зеркал?
   - Сейчас, - сказала я и проследовала к зеркалу у входа.
   Я не стала поднимать платок, а просто хорошенько его прощупала. Креста или чего-то ещё под ним не было. Если предположить, что сочувствующий Марине доброжелатель в горячем порыве сорвал с себя крестик и повесил на первое же попавшееся зеркало, то этим зеркалом должно стать зеркало у входа, но никак не в ванной комнате.
   - Откуда же взялся крест? - спросила я, прекрасно понимая, что не получу ответ.
   Аня зловеще покачала головой и произнесла только одно слово:
   - Сергей.
   - Или тот человек, который умеет гипнотизировать и который разбил чашку Марины, - возразила я. - Это может быть сам Сергей, но только живой и относительно здоровый.
   Я почти физически почувствовала, что Ане стал очень неприятен наш разговор.
   - Марину пытаются запугать, - добавила я.
   - Тогда он повесил бы крестик не под платком, а на платке.
   По-видимому, этот аргумент пришёл Ане в голову только что, иначе она не обрадовалась бы своей сообразительности так страстно. Мне захотелось её обескуражить.
   - Совсем необязательно, - ответила я. - Любому мужчине трудно предположить, что женщина выдержит все сорок дней, ни разу не сняв платка с зеркала даже на короткое время, ведь считается, что основное наше занятие - смотреться в зеркало и поправлять причёску или макияж. Этот неизвестный рассчитывал, что Марина приоткроет хоть край зеркала, чтобы посмотреть на себя, а вот тут-то и выплывет крест, как это случилось у нас с тобой.
   - Или не выплывет, как это было у Николая, - напомнила Аня.
   - Этого неизвестный предугадать не мог.
   - Мы сейчас фантазируем, придумываем всякие возможности, а потом выяснится, что мы ни разу не приблизились к истине.
   Вот с этим мнением Ани я была полностью согласна.
   Наши домыслы прервало возвращение Марины с прогулки.
   - Погода явно идёт на поправку, - сообщила она. - Один раз даже проглянуло солнышко. И мы с Чупочкой так вовремя вышли гулять, что попали как раз в промежуток между дождями. Смотрите: опять закапало.
   - Всё равно чувствуется, что погода меняется, - ответила Аня. - Так и кажется, что уже становится теплее и вот-вот станет жарко.
   Она расстегнула кофту, под которой была надета синяя футболка с глубоким вырезом.
   - Зря спешишь раздеться, - сказала я. - Сейчас замёрзнешь.
   Марина, как заворожённая, уставилась на крестик на шее у Ани. Обычный крестик без всяких украшений. Подозреваю, что не золотой.
   - Девочки, - начала она, устало опускаясь на край дивана. - Девочки, я увидела сейчас крестик у Ани и сразу вспомнила разговор этой ночью. У меня ведь произошла неприятность с крестиком.
   Мы с Аней обе чуть не вздрогнули.
   - Какая? - спросила я как можно спокойнее.
   - У меня был очень красивый и дорогой золотой крестик с небольшими бриллиантами. Цепочка тоже была золотая, но не слишком дорогая, обычного плетения и не очень толстая. И вот они у меня пропали: и крестик, и цепочка.
   Мне стало неприятно.
   - Когда? - поинтересовалась я, опасаясь, прежде всего, что Марина заподозрит в их пропаже кого-нибудь из нас.
   - Не знаю точно, когда. Я обнаружила пропажу на следующее утро после того, как погиб Сергей. Стала одеваться после бессонной ночи вроде сегодняшней... Нет, не вроде сегодняшней, потому что сегодня было что-то совсем уж страшное, а вроде вашей первой ночи в этом доме. Я ведь тоже тогда впервые услышала наверху вой. Так вот, стала я одеваться и почувствовала, что чего-то не хватает. Потом поняла, что исчез крестик с цепочкой. Я сначала подумала, что он расстегнулся и где-нибудь лежит, но его нигде не оказалось. Исчез, словно его кто-то взял.
   - Может, кто-то, действительно, взял? - спросила я, довольная тем, что это произошло до нашего приезда.
   - Некому брать, - возразила Марина. - Никто сюда не заходил. Последним в этом доме был Михал Михалыч, а после него никого не было. Но крестик тогда не пропадал, я это знаю точно, потому что сначала переоделась к отъезду в Москву и он даже зацепился за блузку. У него образовался какой-то заусенец в том месте, где крепится один из камней, и я ещё подумала, что надо бы отнести его к ювелиру, пока он мне не наделал зацепок на одежде. Это уже потом я решила не уезжать.
   Аня бросила на меня выразительный взгляд, напоминая о Сергее. Я сейчас же представила, как Сергей, живой Сергей, а не тот погибший бедолага, которого приняли за Сергея, подходит к Марине, задремавшей на пару минут, снимает с неё крест, тихо уходит и вешает крест на зеркало под платок. Конечно, как сейчас стало ясно, было бы эффектнее повесить его на платок, чтобы утром Марина испытала ужас, увидев его. А может, это сделал неизвестный, обладавший даром гипноза.
   - Может, ещё найдётся, - предположила я.
   - Уже не надеюсь, - ответила Марина и добавила. - Даже боюсь, что он найдётся. Вдруг с ним связано что-то дурное?
   - Опять вы завели свои страшные разговоры! - прервала нас Катя. - Давайте лучше завтракать и постараться хоть на время перестать думать об этом. И без того после ужасной ночи чувствуешь себя полубольной.
   - Медики рекомендуют за едой думать только о хорошем, - сказала Марина. - Это способствует правильному пищеварительному процессу.
   - Не хватало только заговорить о пищеварительном процессе, - возразила Аня. - Честное слово, старая тема была интереснее.
   - А вообще-то Аня в чём-то права, - вступила в разговор я. - Не в том смысле, что за завтраком надо непременно говорить о неприятном, а о том, что и о физиологии тоже говорить не следует. Вместо того, чтобы полюбоваться красивым яблоком и насладиться его вкусом, все начинают рассуждать о том, что в нём есть такие-то витамины, фруктоза в её наилучшем варианте, клетчатка...
   - И нитраты, - добавила Катя. - Про нитраты скажут скорее, чем про клетчатку, о которой никто не думает. Кстати, девочки, сегодня вам придётся сходить на рынок и купить кое-какие продукты. За завтраком я ещё раз обдумаю список, а потом вам сообщу.
   После еды все по традиции выпили кофе, и мы с Аней стали собираться на прогулку с Николаем.
   - Только не забудьте, что вы должны ещё сходить за продуктами, - напомнила Катя, вновь их перечисляя и, как водится в таких случаях, на ходу добавляя кое-что новое.
   Я подумала, что ей нельзя позволить повторить список ещё раз, иначе мы скупим весь рынок и кое-что прихватим из магазина.
   - Мы всё запомнили и всё усвоили, - сказала я.
   Зонтики мы, конечно, взяли, но дождя в момент нашего выхода не было. Николай, как обычно, уже поджидавший нас, одобрительно кивнул.
   - Я боялся, что погода вас обманет, - признался он. - Дождь будет и сегодня, и завтра, хотя и временами. Вот ко вторнику или к среде погода наладится.
   - Хорошо, что временами, а не постоянно, - ответила Аня.
   - Ночь выдалась ветреная, - сказал Николай. - Зато этот ветер разогнал тучи.
   - Она выдалась не только ветреной, но и жуткой, - мрачно сообщила Аня. - Света нет, сидели при свечах, а этот наверху так орал, словно на него готовили покушение.
   Николай подробно выспросил про поведение призрака. Особый упор мы сделали на то, что Чупа забеспокоилась и стала рваться из комнаты только после того, как существо наверху стало вести себя тише.
   - Словно кто-то, не сумев добраться до призрака, попытался проникнуть к нам, - пожаловалась Аня. - Было так жутко, что сказать невозможно. Хорошо ещё, что он быстро ушёл, а то мы к утру стали бы седыми.
   - Как Хома Брут из "Вия", - подтвердила я.
   Николай попытался что-то осмыслить, но, похоже, запутался в собственных умозаключениях.
   - Кстати, Марина не вешала крестик на зеркало, - сообщила я.
   - Но этот крестик, похоже, её. Он у неё пропал при таинственных обстоятельствах, - подхватила Аня.
   Выслушав наши новости, Николай стал почти мрачен.
   - Сколько вам времени ещё терпеть всё это? - спросил он.
   - Неделю, - ответили мы.
   Обе мы предпочли бы не сталкиваться с такими явлениями, но, рассказывая про них Николаю, чувствовали некоторую гордость, даже лёгкое чувство превосходства перед ним от того, что нам есть что рассказать, а он принужден лишь слушать.
   - А после этого вы уедете? - спросил он.
   - Да, - ответила я.
   - Мне нужно будет выходить на работу, - объяснила Аня. - Я сейчас использую отгулы, а отпуск у меня будет только осенью. У Кати тоже отпуск скоро закончится.
   - А я одна не собираюсь здесь оставаться, - заключила я.
   - Конечно, не следует жить здесь одной, - согласился Николай с излишней, на мой взгляд, горячностью. - А как насчёт Марины? Неужели она останется здесь?
   Мы могли лишь пожать плечами. Точных её планов мы не знали, но из отрывочных фраз могли заключить, что она уедет отдохнуть куда-нибудь на море. Для неё это было бы лучшим выходом из положения. С её деньгами она могла отправиться в загранпоездку не по куцей дешёвой путёвке, а устроить себе основательное путешествие или, если нет желания осматривать новые места, длительное пребывание на одном месте. Но говорить об этом Николаю мы не стали: если ему интересно, то пусть спросит её сам.
   - Сегодня вы приведёте к нам ваших друзей? - осторожно спросила Аня.
   Чтобы не было кривотолков (или верных, но нежелательных толков), я продолжила:
   - Всё-таки надо дать возможность Кате присмотреться к Петру.
   Наш спутник сначала улыбнулся, потом поскучнел.
   - Определённо ничего сказать не могу, - ответил он. - Возможно, мы с Петром зайдём, раз уж вы так беспокоитесь о вашей подруге.
   У Ани рот чуть приоткрылся, так ей хотелось спросить о Михаиле, но она сдержалась, чтобы не выдать своих чувств к нему.
   - Вы вчера хорошо играли, Аня, - сделал комплимент Николай.
   - Значит, у меня получилась Кручинина? - обрадовалась Аня. - А то меня раскритиковали.
   - Получилась, но для ужина это слишком сильный образ, - дипломатично объяснил Николай.
   Аня распрямила плечи, довольная собой.
   - А почему вы не спрашиваете, куда я вас веду? - спросил наш провожатый.
   - Мы привыкли полагаться на вас, - ответила я. - Куда же вы нас ведёте?
   - На экскурсию по королевским замкам, - туманно объяснил он, но спохватился, что этому определению можно приписать разные значения. - Не по тем замкам, ближе к которым ваша дача, Мила, а по тем, которые настроили бывшие нищие, слишком внезапно разбогатев. Я вчера полночи не спал, думая, куда бы вас свозить, чтобы не повторяться, но не вспомнил ни одного впечатляющего местечка в пределах часа езды на поезде. И тут меня осенило! Я даже встал среди ночи и набросал список самых грандиозных сооружений, что очень озадачило собаку Петра. Жаль, что тот заброшенный замок я вам уже показал. Но зато вы увидите законченные и отделанные строения, полностью приспособленные для жизни со всеми удобствами.
   Мы славно побродили по дачам, рассматривая архитектуру и отделку домов. Среди добротных и красивых строений попадались вычурные, нелепые, слишком громоздкие по занимаемой площади или чересчур высокие. Ради них-то и была предпринята наша прогулка.
   - Какие вопросы имеются к экскурсоводу? - спросил Николай тоном заправского музейного работника. - Что вам больше всего понравилось, что вас поразило или навело на размышления?
   - Мы уже напоражались за перестроечные и постперестроечные годы, - ответила Аня. - В этих противных громадных домах я бы не хотела жить, а вот небольшой дом за городом мне бы иметь хотелось. Вот, например, как этот.
   Да, по сравнению с архитектурными монстрами, этот дом казался небольшим, но имел он два этажа, причём был вместительным и стоил немало. Красивый дом, и чувствовалось, что он очень тёплый.
   - А я подумала о том, что скоро под такие товарищества или индивидуальные усадьбы сведут все леса, - сказала я. - Только не подумайте, что, раз у меня есть дача, то я против того, чтобы участки выделяли другим.
   - Что же ты предлагаешь? - не поняла Аня. - Разделить уже имеющиеся участки на части, чтобы всем хватило?
   - Конечно, нет. Надо давать или продавать землю всем желающим, но не больше десяти соток. Вон какую территорию отхватил себе какой-то владелец! Да здесь поместится половина нашего садоводческого товарищества! Если таких хозяйчиков будет много, то вся Россия будет поделена между ними. Десять соток - и хватит ему. Достаточно, чтобы жить и отдыхать.
   - Размечталась, - ухмыльнулась Аня. - А ещё какие предложения?
   - Чтобы на этих десяти сотках дома строили в середине участка, а не по забору, затенив весь соседский участок. Существующие нормы строительства были рассчитаны для одноэтажных небольших домов, но с тех отдалённых времён никто эти нормы, по-моему, не пересматривал, а они не годятся для трёхэтажных громил. Вон тот дом стоит на самом краю участка. По нынешним нормам, придраться ни к чему нельзя, но даже нам видно, какая тень падает к соседям. Участок, конечно, сравнительно небольшой, не поместье, но непорядочно улучшать жизнь на нём за счёт соседей.
   - В вас говорит садовод, - определил Николай, улыбаясь. - Что, сильно достаётся от соседей?
   - Я уже рассказывала, что у нас прежние соседи, разбогатев, стали расширяться и построили баню и двухэтажную кухню прямо по границе, нарушив все нормы, да ещё сделали наклон крыши в нашу сторону. В итоге наша собственная кухня уже непригодна для жилья, и скоро её придётся сносить.
   - Жаловались? - деловито спросила Аня. - Я бы им задала!
   - Мама, как всегда, сказала, что худой мир лучше доброй ссоры, что не надо портить отношения с соседями. Короче, перетерпели.
   - Петру бы таких соседей, как ваша мама, - проговорил Николай. - А то ни одно лето не проходит без свары.
   - И Марине, - добавила Аня.
   - Я этого не понимаю, - призналась я. - Ладно у нас по десять соток, хотя и этого достаточно, чтобы не лезть друг к другу (вон у нас есть товарищество, где людям выделили по четыре сотки), но у Петра, у Марины огромные участки, необозримые участки. И заборы мощные и высокие. По-моему, здесь люди вообще могут друг друга не видеть годами, если не хотят встречаться.
   Что можно было на это сказать? Лишь пожать плечами.
   Помня наказы Кати, мы зашли на рынок, и Николай донёс нам сумки до калитки. Пора было прощаться.
   - До вечера? - спросила Аня.
   - Извините, дамы, как получится, - решил не связывать себя обещанием Николай. - А завтра приходите сюда в обычное время. Пока мы осматривали чужие дачи, я придумал, куда нам съездить.
   Мы вернулись домой, когда Юля уже заканчивала уборку. Едва поздоровавшись, ей уже пришлось прощаться.
   - До свидания, Юля, - ответили мы.
   - Хорошая девушка, - сказала Катя.
   - Да, убирает сравнительно чисто и быстро, - согласилась Марина. - Я рада, что наняла её.
   Меня осенило.
   - А что, разве Михал Михалыч вчера не приходил? - спросила я.
   - Нет, - равнодушно отозвалась хозяйка. - И незачем ему приходить так часто, если делать особо нечего. Я ему пообещала за лишнее время, которое он здесь проводит, отгулы, но, по моим подсчетам, их накопилось столько, что меня это стало тревожить. Вдруг он захочет взять их все сразу в самое неудачное время, когда надо будет собирать урожай и готовить землю для будущих посадок?
   - По-моему, он сам понимает, когда можно отдохнуть, а когда нельзя, - возразила Аня. - Очень симпатичный человек.
   "И очень подозрительный", - подумала я.
   Особенно меня насторожило и даже встревожило именно то, что садовник вчера не приходил сюда. Не вязалось это с его обычным поведением. То он при Кате пытается пробраться в дом, рискуя быть застигнутым на месте преступления, то убеждает её пойти на прогулку, чтобы расчислить себе путь к неизвестно какой цели, приходит сюда каждый день, невзирая на дождь, а вчера не пришёл даже на минутку и сегодня не появляется. Может, он сообразил, что при хозяйке ему не удастся войти и в прихожую, и решил дать себе отдых?
   Самое удивительное было в том, что все вполне обоснованные подозрения перекрывало беспокойство за этого человека. Мне стало по-настоящему тревожно из-за того, что он вдруг изменил своим привычкам. Уж не заболел ли он? Не сбила ли его машина?
   - А с ним всё в порядке? - спросила я.
   - Думаешь, что, раз он приходит работать каждый день, то у него не все дома? - обиделась Аня.
   - Нет, я имела в виду совсем другое. Здоров ли он?
   - Если бы заболел, то Юля бы нас об этом предупредила, - напомнила Марина и встала. - Пойду к своим строителям, пугну их.
   Она вышла из дома, но сейчас же вернулась.
   - Кто там больше всех беспокоился за Михал Михалыча? Мила, кажется? Иди, полюбуйся на красавчика. Еле идёт.
   - Почему? - не поняла Аня.
   - Пьян в стельку. Наверное, со вчерашнего дня не просыхает.
   И она сошла с крыльца, оставив нас одних. Мы только-только подошли к двери, чтобы выглянуть наружу, но остановились, чтобы не смущать садовника, на которого принялась кричать Марина.
   - Честное слово, я бы так не смогла, - призналась Катя. - Человек намного старше её. Ну, пьян. Так ведь он здесь не живёт. Как пришёл, так и уйдёт. Жалко, конечно, что он выпивает, но не орать же на него так.
   - И ведь за всё время, что мы здесь, он впервые пришёл пьяным, - подхватила Аня.
   - Всё! Чтоб я вас здесь не видела в таком виде! - доносились до нас вопли Марины. - Да куда вас несёт?! Там же пионы! И без того их поломало неизвестно чем, так ещё вы на них валитесь! Посидите, протрезвейте немного, а потом уходите домой.
   Мы услышали удаляющиеся в сторону стройки шаги.
   - Мила, - вкрадчиво проговорила Аня, - выйди из дома.
   - Зачем?
   - Посмотришь на Михал Михалыча и сейчас же вернёшься.
   - Зачем мне смотреть на пьяного?
   - Как-то не верится, что он до такой степени пьян, чтобы валиться на куст пионов, - с сомнением сказала Катя. - Но трезвый не станет терпеть, чтобы на него так кричали.
   - Сами посмотрите, - предложила я.
   - Куда мне с такими телесами? - осведомилась Катя. - Незаметно мне точно не подойти.
   - Пусть Аня сходит. Она самая стройная из нас.
   - Не могу, - замялась та. - Очень хочу посмотреть, что с Михал Михалычем, но не хватает смелости.
   Я представила, как подойду к садовнику и буду его разглядывать, а он у меня спросит, что мне от него надо. Как объяснить, зачем я на него уставилась?
   - По-моему, девочки, вы затеяли не дело, - сказала я. - Это ведь просто выпивший человек, а не выставочный экземпляр. Если нам понадобится куда-то выйти из дома, а он к тому времени не уйдёт, то мы его состояние увидим естественным способом.
   - Естественным способом, - повторила Аня. - А сколько ждать этого естественного способа?
   - И в чём этот естественный способ будет заключаться? - добавила Катя.
   Но оказалось, что судьба сама приготовила для нас сюрприз, не дожидаясь нашего, как говорится, волевого решения. Собственно, сюрприз предназначался мне, но я, потрясённая таким подарком, распространила щедрость провидения на Аню. Не обошлось и без Катиного участия, хотя она о нём не подозревала. Однако именно она спустя какое-то время обратилась ко мне с просьбой принести с огорода зелень.
   Считается (по крайней мере считалась раньше), что трудящийся человек достоин большего уважения, чем тунеядец, однако, хотя Аня дремала на диване, а я работала, "шкелет" нашёл, что приличнее потревожить меня, чем Аню.
   - Мила, будь другом, сходи за салатом, петрушкой и укропом, - попросила Катя.
   Я работала над очень сложным и коварным эпизодом, поэтому было просто свинством отрывать меня от дела, но это не принималось во внимание. А что оставалось делать мне? Отказаться? Неудобно, ведь Катя тоже не бездельничала, а трудилась ради нас всех. Предложить разбудить Аню?
   - Хорошо, сейчас принесу, - заставила я себя согласиться.
   - И огурцов нарви, - наказывала Катя. - Штук шесть среднего размера. Помидоров... Хватит трёх крупных. Какой это сорт?
   - По словам Михал Михалыча, "Космонавт Волков".
   Едва я это произнесла, как исчезло всё моё нежелание идти, потому что мне захотелось проверить, здесь ли ещё пьяный садовник или успел убраться восвояси.
   - Лук ещё прихвати, - крикнула Катя вдогонку. - Срежь не тот, который мелкий и жёсткий, а крупный.
   - Есть, товарищ повар! - откликнулась я. - Будет исполнено!
   Я вышла из дома и огляделась. Садовника не было видно. Решив, что он ушёл, я направилась на огород. Вот там-то Михал Михалыч и расположился вздремнуть и придти в себя. Он не лежал на мокрой земле, как законченный пьяница, а чинно сидел на каком-то брусе у входа в теплицу под защитой плёнки, так что начинающийся временами дождь не причинял ему вреда.
   Зелень я нарвала спокойно, огурцы тоже не доставили мне хлопот, но для того, чтобы добыть помидоры, надо было побеспокоить садовника, потому что он загораживал проход. Я не знала, на что решиться.
   - Михал Михалыч, - обратилась я к нему.
   Он безмолвствовал. Присмотревшись, я поняла, что он спит. Что мне было делать? Трясти его, чтобы разбудить? Но он спьяну мог и не понять, что от него требуется подвинуться, да я вообще предпочитаю не иметь дела с пьяными. Трезвый Михал Михалыч был очень рассудительным и спокойным человеком, но никто не мог поручиться, что в подпитии он не полезет в драку или не начнёт скандалить. Я решила его не тревожить, а Кате объяснить, что по объективным причинам салат сегодня придётся приготовить без помидоров.
   Я повернулась, чтобы уйти, и уже сделала два шага, но услышала, как сзади заворочались. Я невольно обернулась. Михал Михалыч переменил позу, приподнял голову и бессмысленным взглядом смотрел на куст смородины перед собой.
   - Раскричалась! - бормотал он себе под нос. - И чего раскричалась? Да, выпил человек для бодрости и здоровья. Так ведь на свои пью, не на ворованные. Что ж, если сама не пьёт, то и другим нельзя?
   Начал говорить он довольно бодро, но постепенно его язык стал всё больше заплетаться. Чувствовалось, что он вот-вот опять задремлет.
   - А я и пьяный ума не теряю, - затихающим голосом бормотал он. - Я ведь кое-что знаю, но ведь молчу.
   Эти слова могли ничего не означать, но могли говорить о многом. Что знает садовник? О чём молчит?
   - Ничего, скоро всё кончится, - бубнил Михал Михалыч, всё больше опуская голову. - Скоро шум прекратится.
   Больше он не прибавил ни слова, а я ещё долго стояла на том же месте, ожидая, не прибавит ли он ещё что-нибудь к сказанному, что хоть немного прояснило бы смысл его слов. Ясно, что он имеет в виду что-то очень важное. Но что?
   Я отнесла Кате огурцы и зелень и объяснила, что к помидорам сейчас не пробраться.
   - Обойдёмся без них, - решила она. - Спасибо, Мила.
   Я вернулась к своим записям, но ни о какой работе уже не помышляла. Все мои мысли были заняты таинственным бормотанием садовника.
   - Всегда любила поспать днём, - сообщила Аня, проснувшись. - Только это редко удаётся. На работе не поспишь, только дома в выходные.
   Мне не терпелось поделиться с ней открытием, но надо было ждать, когда мы останемся одни.
   - Пойдём сегодня гулять? - спросила я и, чтобы у Ани не было возможности отказаться, добавила. - Погода налаживается, так что мы можем встретить Михаила.
   Приманка подействовала безотказно.
   - Пойдём, - согласилась она. - Мы уже несколько дней не гуляли после обеда. Пора пройтись.
   - Да, девочки, у вас есть причина для прогулок, - сказала Катя. - Вы кого-то хотите увидеть. А вот у меня никакого стимула нет для выхода из дома, разве только - не видеть Пётра. Неужели он всё ещё приходит из-за меня? Видит ведь, что я никогда не выйду за него замуж.
   - Так ты поэтому так увлечённо разговариваешь с Михаилом? - обрадовалась Аня. - Чтобы показать Петру, что тебе с ним неинтересно?
   - И для этого тоже, - согласился "шкелет". - Но с Михаилом вообще интересно поговорить.
   "А точнее - послушать, - подумала я. - Где это я прочитала, что можно прослыть прекрасным собеседником, ничего не говоря, а лишь внимательно слушая?"
   Когда в обычное время второй прогулки мы вышли из дома, я подробно пересказала Ане всё, что бормотал Михал Михалыч.
   - О чём он говорил? - не поняла та. - Какой шум должен прекратиться? Шум на чердаке?
   - Я тоже сначала так решила, - призналась я. - Всегда сначала приходит о голову то, что тебя занимает в первую очередь. Только не всегда другие думают о том же.
   - А как ещё можно объяснить его слова? - спросила Аня.
   - Может, он имел в виду всего лишь шум при строительстве хозблока, - пояснила я. - Мол, скоро там всё сделают, что надо, рабочие уйдут, и настанет тишина.
   - Ты в это веришь? - усомнилась Аня. - Едва ли его беспокоит этот шум. Для него это даже развлечение, ведь иногда он подходит к ребятам перекинуться парой слов.
   - Послушай! - воскликнула я. - А не имел ли он в виду нас?
   - При чём здесь мы? - удивилась моя подруга.
   - Нас трое, причём большую часть дня мы торчим на участке, а Катя вообще никуда не выходит. Вот он и имеет в виду, что скоро мы уедем и шум прекратится.
   - Мне кажется, что про нас нельзя сказать, что мы шумим.
   - Не в том смысле, что мы кричим или стучим, а в том, что прекратится суета, которую мы поневоле создаём, расхаживая по участку и по дому. Он привык к размеренной жизни, а после смерти... или исчезновения Сергея мог ожидать, что при одной Марине ему совсем будет спокойно, но тут целой оравой появились мы. Вот он и говорит, что мы скоро уедем, и жизнь потечёт тихо и монотонно.
   - Если бы мы ему мешали, то он не приходил бы к Кате поболтать, - возразила задетая за живое Аня. - А что он знает, о чём никому не расскажет?
   Я подумала и ответила:
   - Тёмное дело.
   - Ещё одна загадка, - мрачно проговорила Аня. - Может, это он сам создаёт шум?
   - Каким образом? Ночью его нет на участке, а тем более, в доме. Другое дело, что он может быть как-то связан с этим шумом. Но как? Что ему известно?
   Часть пути мы молчали, обдумывая проблему, рассматривая разные варианты и отбрасывая их как невероятные.
   - Мы сейчас себе мозги свернём куда-нибудь на сторону, а всё равно ничего не выдумаем, - сдалась Аня. - Давай погуляем спокойно.
   Я согласилась, решив довериться испытанному способу принятия решений: перестать о них думать и ждать, пока догадка не появится сама. Да и пора было отдохнуть, потому что после усиленных размышлений ощущалась почти физическая усталость. Мы шли по знакомой дороге, то и дело открывая и закрывая зонты, потому что дождь то начинался, то прекращался. Я не ожидала, что Михаил засядет за рисованием на прежнем месте, потому что для продолжения работы над последней картиной требовалось солнце, а для новой надо было подождать окончания дождя. По моему и вышло: художника мы не встретили.
   - Вот ведь в чём вопрос, - рассуждала Аня, отбросившая все мысли о садовнике. - Придёт он сегодня к нам или нет? Мне кажется, что должен придти.
   - Не знаю, - ответила я. - Николай говорил об этом как-то слишком обтекаемо.
   - Но и не говорил, что не придёт, - возразила Аня.
   Мне было безразлично, придёт он или нет. Михаил мне был приятен, а "партнёр" настораживал и скорее был антипатичен, поэтому оба чувства уравновешивали друг друга. Николай дал понять, что скорее всего не придёт, а раз так, то общество только этих двух гостей может оказаться тягостным. Михаил любил поговорить о себе и своих творческих планах, а Пётр в последний раз был уж слишком нелюбезен.
   - Наше дело маленькое, - сказала я. - Мы можем лишь пассивно ждать. Это Катя вынуждена ломать себе голову, на скольких человек готовить.
   - Хорошо тебе говорить! - возмутилась моя подруга. - Мне ведь надо продумать, как себя вести. Кого мне сыграть? Снова Кручинину? Это будет повторение.
   - Отрадину, - подсказала я. - То есть ту же женщину, но до того, как она стала Кручининой. Женщину в счастье и радости, какой она представлена в самом начале пьесы, до известия, что её бросают.
   Аня подумала.
   - Безликая роль, - решила она. - Таких женщин - пруд пруди. Они все одинаковы, когда счастливы.
   "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему", - вспомнились мне слова Толстого. Так и люди. Все счастливые люди чем-то похожи друг на друга, а в горе и страданиях очень различны.
   - Сыграй обобщённый счастливый образ, - нашлась я. - Пусть каждый, кто на тебя посмотрит, скажет про себя: "Вот женщина, у которой всё хорошо, которую ничто не тревожит, которая всем довольна, которая счастлива..."
   - Хватит, - прервала меня Аня. - Я поняла. Дай подумать... Да, пожалуй, это мне по плечу. Играть скорбь легче, но я сыграю радость.
   С этой мыслью она вернулась домой.
   - Что случилось? - спросила Катя. - Вы поссорились?
   - Почему? - удивилась я.
   - А почему у Ани такой недовольный вид?
   - Будто съела лимон, - подтвердила Марина.
   - Играй выразительнее, - шепнула я "актрисе".
   Аня изобразила безмятежную улыбку.
   - Чудесный день, а завтра будет ещё лучше, - сообщила она. - Мы с таким наслаждением погуляли, что...
   Я поняла, что надо спасать положение, иначе последуют новые расспросы встревоженных подруг.
   - Да, с таким наслаждением, - подхватила я, - что не прочь выпить по чашечке чая.
   Мне совсем не хотелось пить чай, но ничего другого не пришло в голову.
   - А почему бы не выпить? - подхватила Катя. - Сейчас поставлю. У меня для чая приготовлены рогалики.
   - Что приготовлено? - переспросила Аня.
   - Рогалики. Такие маленькие закрученные печеньица, замешанные на сметане, с мармеладом внутри. Я решила, что, раз неизвестно, придут гости или нет, напечь всякой всячины, которая может храниться много дней. Не пригодится сегодня, так на завтра пойдёт.
   - Как это "не пригодится"? - возмутилась я. - А как же мы? Разве мы теперь должны ориентироваться только на гостей? Я тоже, можно сказать, живой человек. Я люблю рогалики на сметане и всякую подобную всячину.
   - Раз можно допустить, что ты тоже живой человек, то я, так и быть, подам к чаю всякую всячину, - согласилась Катя.
   - А "можно сказать" относится к слову "живой" или к слову "человек"? - поинтересовалась Марина.
   - Будущее покажет, - ответила я.
   - Будет даже хорошо, если гости придут, а мы уже пьём чай, - решила Аня. - Это будет означать, что мы их не особо ждали, но готовы принять.
   И она приняла радостный вид. Марина покосилась на неё, но ничего не сказала.
   Катины рогалики были очень вкусными, и я присоединилась к общим похвалам, но моя мама печёт их лучше. Впрочем, возможно, весь секрет в мармеладе. У Кати был в распоряжении загустевший от времени джем из сладких яблок, который, как оказалось, достала из своих закромов Марина, а мама кладёт внутрь кисловатый мармелад. Сочетание двух вкусов, сладкого и кислого, даёт прекрасный результат. Зато печенье трёх видов оказалось для меня новостью. Такие ни я, ни мама, ни папа никогда не делали.
   - У меня ещё есть мясной пирог на скорую руку, - сообщила Аня, - но его я подам только при гостях, потому что он один и не очень большой. Знаете, такой, который делают не по всем правилам, сначала приготовив тесто, а который сначала сделают, а потом, перед выпечкой, дают подойти. Я подумала, что мужчинам не слишком интересны печенюжки, им подавай что-то существенное. Кстати, Аня, помни об этом, когда выйдешь замуж.
   - Печенюжки? - переспросила Марина.
   - Это слово я взяла из одного сериала про прокуроров, - пояснила Катя. - Печенюжки, зефирки.
   - Надо запомнить, - решила Аня. - Забавные слова.
   - Неологизмы, - пояснила Марина.
   Мы уже пили по второй чашке, когда пришёл Пётр. Он был один.
   - Как приятно, что вы зашли, - встретила его Марина. - А мы как раз пьём чай. Садитесь, пожалуйста.
   "Партнёр" показался мне каким-то странным, словно ему впервые в жизни было не по себе.
   - Отличный сегодня денёк, - мечтательно уставившись в окно, проговорила Аня.
   - Да, хороший, - согласился Пётр, поглядев на Катю.
   - Николай не придёт? - спокойно спросила та.
   - Нет, он сказал, что ему надо зайти к приятелю, помочь в какой-то работе.
   Он замолчал, что-то обдумывая или не решаясь на что-то.
   - Я сейчас принесу пирог, - сообщила Катя, вставая и направляясь в кухню.
   "Партнёр" проводил её взглядом.
   - А Михаила вы не видели? - с неуместной радостью спросила Аня.
   - Нет.
   В этом кратком ответе мне почудилась неприязнь к художнику. Я всё ждала, что Пётр вот-вот скажет нечто важное, знаменательное, но он почти всё время молчал. "Тяжёлый гость", - подумала я.
   Когда он ушёл, я почувствовала облегчение, а Марина улыбнулась и заявила:
   - Поздравляю тебя, Катя, он чуть было сам, лично не сделал тебе предложение.
   "Шкелет" криво усмехнулся.
   - А с чем её поздравлять? - спросила Аня. - "Чуть-чуть" не считается.
   - Подождите, дайте ему дозреть, - возразила Марина. - Думаете, ему легко вот так взять да и брякнуть при всех, что он хочет сделать Катю своей женой? В следующий раз он обязательно это скажет, а если не решится, то мы ему поможем.
   - Каким образом? - испугалась Катя.
   - Мы будто бы должны будем куда-то уйти, например, сделать что-то в хозблоке, и оставим их одних. Вот тут-то он и объяснится с ней.
   - Не надо меня оставлять с ним наедине! - запротестовала Катя. - Не хочу я, чтобы он со мной объяснялся! Если он начнёт объясняться, то ведь и мне придётся объяснить ему, что я не хочу выходить за него замуж!
   Марина досадливо поморщилась.
   - Ты счастья своего не понимаешь, - принялась она вдалбливать заупрямившейся невесте. - Удачи своей не понимаешь. Попробуй с ним пожить, может, вы с ним очень хорошо поладите. А если не понравится, то разойдётесь. В обиде ты не останешься, поверь. Он обеспечит тебя на всю жизнь.
   Катя открыла было рот, чтобы ответить, но в калитку позвонили.
   - Вернулся! Не выдержал! - объявила Марина. - Не вздумай отказываться! В крайнем случае, скажи, что подумаешь. Так всегда делают.
   Она отправилась открывать Петру дверь, а Катя недовольно молчала.
   - Да, события развиваются в ускоренном темпе, - проворковала Аня и попробовала засмеяться счастливым смехом.
   - Тихо ты! - остановила я немолодое дарование, боясь, что этот идиотский смех долетит до ушей "партнёра". - Он может не так понять твою радость.
   - Радость! - трагически выдохнула Катя. - Кому радость, а кому горе.
   - Здравствуйте, - раздался голос художника. - Я не очень помешал своим приходом?
   - Нет, что вы, Михаил?! - откликнулась Аня, на этот раз с неподдельной радостью.
   Он взглянул на неё и потупился.
   "Может, сегодня мы всё-таки услышим объяснение в любви?" - подумала я.
   - Мне показалось, что сюда заходил Пётр, - пробормотал Михаил.
   - Да, он только-только ушёл, - ответила Марина, переводя глаза с гостя на Аню, потом на Катю, а мельком взглянув и на меня, причём мне почудилось, что она мне слегка подмигнула.
   - Как жаль, что я его не застал! - проговорил Михаил.
   Я поняла, что он специально не заходил при Петре, а околачивался где-то поблизости, выжидая, когда же тот уйдёт. Что-то между ними произошло, какая-то ссора.
   - Выпейте чаю, Михаил, - предложила Катя с милой приветливостью хозяйки.
   - Спасибо. С удовольствием.
   Он хотел было сказать что-то ещё, наверное, предложить свою помощь, но не успел, потому что Катя уже ушла на кухню и быстро вернулась с чашкой и тарелочкой.
   Чтобы не смущать гостя, мы тоже вынуждены были налить себе чаю, который "шкелет" заново заварил, и вяло жевали рогалики и печенье. Михаил отдавал большее предпочтение мясному пирогу. При этом он пытался занять нас беседой, но, так как говорить он умел только о своих будущих картинах, притом часто прерывался, теряя нить рассуждения, мы мало почерпнули из этого монолога.
   - Очень хорошая погода, - проговорила излучавшая счастье Аня. - А завтра, наверное, будет ещё лучше.
   - Да, верно, - согласился Михаил, бросив на неё быстрый взгляд и отводя глаза. - Вот я хочу спросить: почему вы, Катя, никогда не выходите погулять со своими подругами?
   - Я собираюсь... - забормотала Катя. - Прежде я не могла... А теперь...
   - Что, если я приглашу вас завтра на прогулку?
   Для меня эти слова были громом среди ясного неба. Представляю, что должно была испытывать Аня. Её улыбка, достаточно прочно прилепившаяся к образу счастливой женщины, не исчезла, но стала очень жалкой. Я подумала, что, к счастью, Катя не имеет намерения выходить замуж, поэтому отвергнутый кавалер должен будет вернуться к любящей его Ане.
   - Я не против, - смутилась Катя.
   - Я зайду за вами часа в два? - спросил Михаил.
   Получив согласие, он не замедлил откланяться.
   - Так, - значительно произнесла Марина.
   На покрасневшую Катю было жалко смотреть.
   - Пойду мыть посуду, - сказала она, не поднимая глаз.
   Она торопливо перетащила в кухню всё, что стояло на столе, и больше не появлялась.
   - Вы мне обещали, что выдадите замуж Аню, - напомнила Марина.
   - Мне это тоже обещали, - печально согласилась Аня. - Милица обещала.
   Я чувствовала ещё большую неловкость, чем Катя.
   - Расчёт был верным, - оправдывалась я. - Но в него вкралась ошибка.
   - Вкралась ошибка! - повторила Марина. - А как теперь быть с Петром? Катя! Катя, не делай вид, что ничего не слышишь! Иди сюда!
   "Шкелет" вышел к нам.
   - Что я теперь должна сказать Петру? - спросила Марина.
   - Девочки, извините, - принялась каяться Катя. - Аня, ты меня прости. Я знаю, что Михаил тебе очень нравится, но он такой интересный человек, что я... Я не могла сказать, что не могу пойти с ним завтра погулять. Мне он тоже... очень симпатичен. Он такой милый... и добрый... Мне кажется, что я влюбилась в него с первого взгляда. Только не подумайте, что мне нужны его деньги. Пусть он сколько угодно обедает в самых дорогих ресторанах, но я бы любила его не меньше, если бы он еле сводил концы с концами. Дело в самом человеке. Хочешь, Аня, забери себе Петра. Он, наверное, ещё богаче.
   - Очень мне нужен этот Пётр! - пренебрежительно сказала Аня. - Да и Михаил, как я теперь поняла, тоже для меня не совсем подходит. Мне нужен кто-то... другой. Забирай его себе и ни о чём больше не думай.
   Сейчас она, действительно, играла, причём играла неосознанно, а потому очень естественно. Она полностью справилась со своими чувствами, сделала вид, что понимает подругу, прощает её и даже готова разделить её радость. Любая женщина прекрасно бы поняла, что в душе она готова рыдать, и оценила её стойкость.
   Зарыдала она уже в нашей спальне, когда мы разошлись на ночь, зарыдала неслышно, уткнувшись в подушку, чтобы о её горе не знали Катя с Мариной.
   - Говорят, что всё, что Бог ни делает, всё в лучшему, - напомнила я.
   Ане эта истина не показалась утешительной.
   - Как Катя могла? - горько проговорила она, не забыв приглушить голос.
   Мне на ум приходили только религиозные доводы.
   - Поступайте с людьми так, как бы вы хотели, чтобы поступили с вами, - сказала я.
   - А если с ней бы так поступили? - всхлипывала Аня.
   - А представь себя на её месте, - предложила я, всей душой желая примирить подруг. - Ты бы отказалась от предложения Михаила пойти на прогулку и... вероятного предложения другого плана.
   Аня даже затихла, пытаясь сообразить. Я не дала ей возможность ответить.
   - Нет, не отказалась бы. Ты бы не замедлила согласиться, причём прекрасно бы понимала, что причиняешь ей боль, но не смогла бы себя переломить. Что поделаешь, если Михаил нравится вам обеим, но выбрал он именно её? Неужели из-за этого ты рассоришься с Катей? Постарайся вырвать его из сердца... Ну, влюбись в кого-то ещё... Может, правда, тебе обратить внимание на Петра? Не скажу, что он мне нравится внешне, да и по характеру...
   - Вот и мне тоже, - горько согласилась Аня. - И внешне, и по характеру. И я ему тоже не нравлюсь. Дай мне пережить утрату. Может, потом мне будет легче.
  

Глава 39

Мышеловка

   Правду говорят, что сильное душевное переживание можно вытеснить только таким же по силе переживанием, или, говоря словами поговорки, клин клином вышибают. Этим вечером и этой ночью мы словно забыли о призраке на чердаке и о неизвестном, которого Чупа чуяла за дверью комнаты девочек. Аня проплакала до глубокой ночи, а потом забылась тяжёлым сном, причём ей было совершенно безразлично, ходят по коридору неведомые силы или нет. Да и меня, признаться, тогда больше беспокоило её горе и неизбежная трещина в её с Катей дружбе. Впрочем, существо наверху шумело сдержанно, не так надрывно, как в прошлую ночь.
   - Кажется, утро? - спросила Аня, проснувшись.
   - Утро, - ответила она. - Дождь ещё вероятен, но погода почти наладилась.
   Она скривилась, вспомнив вчерашний вечер, потом энергично тряхнула головой и заявила:
   - Гори всё синим пламенем.
   Я ждала продолжения.
   - Знаешь, Мила, мне кажется, что я уже переболела любовью к Михаилу. Мне было вчера так плохо, что на сегодня горя уже не хватает. Меня словно выпотрошили, то есть, я хочу сказать, опустошили. Скажи мне он сейчас, что любит меня и хочет на мне жениться, и я не знаю, что бы я ему ответила. По-моему, он мне стал безразличен.
   - Правильно! - обрадовалась я. - Зачем он тебе? Ты такая энергичная, жизнерадостная, такая приятная женщина. Что бы тебя с ним ждало? Он будет приходить с работы и вставать за мольберт, а на твою долю выпадет его обхаживать. О чём вы будете разговаривать? Ты фантазёрка, увлекающаяся натура, у тебя своих идей пропасть, а ты должна будешь всё время слушать о том, что он собирается нарисовать. Да и рисует он, если уж говорить откровенно, не ахти. Не гений.
   Аня подумала.
   - Да, не слишком, - согласилась она.
   - Вот-вот! И ты будешь вынуждена поддерживать в нём уверенность, что он необычайно талантлив и главная его картина ещё впереди. А иначе нельзя. Хочется тебе говорить о его картинах или не хочется, но ты будешь обязана это делать. У тебя у самой могут быть радости или, наоборот, неприятности на работе. Тебе хочется поделиться ими с самым близким человеком, то есть с мужем, а ему это не будет интересно, ему бы только толковать о живописи.
   - Что-то мне такая семейная жизнь не нравится, - поёжилась Аня. - Безрадостная какая-то. Жена у тебя получается, не женой, а обслуживающим персоналом.
   - Или любимой плевательницей, - подхватила я. - Он не преминет изливать тебе душу, если у него что-то не заладится. По натуре он, возможно, человек добрый, хотя мы этого не знаем, но поговорить он любит именно о себе родимом.
   - Любит, - согласилась Аня.
   Мне пришла в голову замечательная мысль. Дело, которое я сейчас предложу своей подруге и которое всё равно бы предложила, даже не учитывая горьких обстоятельств, могло бы так увлечь её, что она быстро бы отвлеклась от всякой мысли о художнике.
   - Я вот о чём подумала, - сказала я. - Если Катя уйдёт из дома (в кои-то веки!), то мы можем этим воспользоваться и расставить силки.
   Я умышленно не сказала, с кем уйдёт Катя, чтобы лишний раз не травмировать душу Ани.
   - Какие силки? - не поняла та.
   - Ловушку на Михал Михалыча, - пояснила я. - Жаль, что он был вчера пьян. Едва ли сегодня он будет в состоянии придти. Но может, Катя и завтра уйдёт? Лучше было бы попытаться провернуть это дело сегодня.
   - Почему именно сегодня? - спросила Аня.
   Были две причины, почему было желательно зарядить мышеловку именно сегодня. Первая была в самой Ане. Именно сегодня надо было занять её чем-то захватывающе-интересным, интригующим. Но я могла раскрыть ей лишь вторую причину.
   - Потому что у нас слишком мало времени, - ответила я. - Хорошо, если мой план сработает сразу, но Михал Михалыч может не попасться в первый же раз. Он может решить, что время для его целей неподходящее. Хотелось бы иметь побольше дней в запасе. Сколько их у нас? Сегодня он недееспособен. Завтра. Завтра у нас вторник. Вторник, среда, четверг и пятница. Всего четыре дня, а этого мало. В субботу здесь будет Марина, и Михал Михалыч не осмелится при ней пробираться в дом.
   Аня задумалась.
   - Чем меньше дней остаётся до нашего отъезда, тем меньше у нас шансов поймать Михал Михалыча, - сказала она.
   - Почему?
   - Потому что он может решить, что лучше дождаться нашего отъезда и спокойно проникнуть в дом.
   Я порадовалась тому, что Аня уже способна размышлять о делах, не связанных с Михаилом.
   - Скверно, - согласилась я. - Как бы нам не остаться с... неудовлетворённым любопытством.
   - С носом, хотела ты сказать, - поправила меня Аня. - Встаём? Я слышу, что девочки уже шевелятся.
   В этих "девочках" мне почудился залог сохранения дружеских отношений, потому что от привычного слова веяло теплом.
   Мы оделись и покинули комнату одновременно с Мариной, крикнувшей нам, что пора идти вниз, и Катей, печальной, подавленной, со следами слёз на глазах. По сравнению с ней Аня была образцом бодрости и жизнерадостности.
   - Как спалось? - спросила Марина, бросив быстрый взгляд на Аню.
   - Ничего, - ответила я. - Вроде, ОН не очень шумел.
   - Да, не очень, - согласилась хозяйка. - Зато Чупочка два раза кидалась к двери и рычала.
   Мы спустились в столовую. Марина в сопровождении собаки отправилась в ванную умываться и подкрашиваться.
   - А как она красит ресницы без зеркала? - пришло мне в голову.
   - Она пользуется маленьким карманным зеркальцем, - объяснила Катя. - Ей сказали, что это можно делать, но потом надо сразу же его убирать.
   Голос у неё был безжизненный и глуховатый. Постояв немного в столовой, она ушла в кухню.
   - Так, - произнесла Аня. - Сейчас у нас встреча с Николаем, потом мы возвращаемся домой. В два часа или около того Катя уйдёт, а Михал Михалыч может не придти... Терпеть не могу этих пьяниц! Вечно они напиваются не вовремя. Подождать не мог до нашего отъезда?
   Она принялась размышлять, покачивая головой, а иногда кивая собственным соображениям. Присоединившаяся к нам Марина не решилась тревожить её расспросами. Катя накрыла на стол и села на привычное место. Начался наш завтрак в гнетущей тишине.
   Катя кашлянула, словно у неё стоял ком в горле, и мы вздрогнули от неожиданности.
   - Девочки, - торжественно начала она, - я подумала и решила отказаться от Михаила.
   Марина еле заметно кивнула, и я поняла, что без её уговоров дело не обошлось. Наверняка она полночи убеждала Катю уступить художника Ане и обратить внимание на достоинства Петра.
   - Почему? - спросила Аня неестественно ровным голосом.
   - Потому что... нехорошо это. Получается, что я его увела у тебя, отбила.
   - Нет, не отбила, - возразила Аня. - Выбор сделал сам Михаил. Раз ты ему больше нравишься, то будьте счастливы.
   - Нет, я не хочу строить своё счастье на горе другого, на твоём, то есть. Когда он зайдёт сюда, я скажу ему, что передумала.
   - Но я тоже не буду с ним встречаться, - заявила Аня.
   - И я не буду, - упорствовала Катя.
   - Так не доставайся же ты никому! - вмешалась я. - Девочки, определитесь как-нибудь с ним. Можете бросить жребий.
   - Милица, прекрати! - строго прервала меня Марина. - За Катей ухаживает очень выгодный жених, а у Ани есть только Михаил. Вот пусть он у неё и останется.
   - Да как вы не понимаете, что я его совсем не привлекаю, - сказала Аня. - Он полюбил нашу Катю. Вот пусть с ней и встречается.
   - А я этой ночью твёрдо решила, что откажу Михаилу, Петру, разумеется, тоже и буду жить одна со своим котом.
   - У меня кота нет и не будет, - подхватила Аня, - но я тоже твёрдо решила остаться одинокой женщиной.
   - А Михаил? - не поняла я. - Он тоже останется одиноким мужчиной? Да что с вами? Так его кто-то другой подберёт. Не пропадать же добру.
   - Милица! - с отчаянием воскликнула Марина. - Не вмешивайся.
   Аня засмеялась, а потом зафыркала и Катя.
   - Сегодня ты пойдёшь с ним гулять и посмотришь, нравится он тебе или нет, - ласково сказала Аня. - Всё, что Бог ни делает, всё к лучшему. Я поняла, что я не буду счастлива с ним. Мне нужен кто-то другой, а скорее всего, вообще никто не нужен.
   - А ты не обидишься? - неуверенно спросила Катя.
   - Нет. Вчера мне казалось, что на меня обрушилось горе, а сегодня я почти довольна случившимся.
   Марина с досадой накинулась на кофе, не чувствуя его вкуса и не соображая, что делает.
   - Жаль, но, видно, не судьба, - сказала она наконец и вдруг перешла на злорадный тон. - А может, это и к лучшему. А Пётр пусть увидит, что бегают за ним женщины второго сорта, да и не за ним вовсе, а за его деньгами. Он вообразил, что стоит ему поманить пальцем, и любая баба тут же к нему прибежит. И Сергей был таким же. Вот теперь он получит в лоб. Порядочных женщин ни он, ни его деньги не интересуют. Он делает предложение, думает, что за него сейчас же ухватятся, а получает отказ!
   Она ушла на работу с неожиданным душевным подъёмом, который передался и нам, потому что всякое напряжение с нас слетело и мы готовы были смеяться и над её вспышкой, и над сложившейся ситуацией.
   - Сейчас нам идти гулять, - говорила Аня. - Потом мы приходим и в два часа отпускаем гулять тебя.
   - Обед тоже, - пробормотала Аня.
   - Что тоже? - спросила я.
   - Вроде, обедать в два часа рано. Получается, что я вызвалась готовить обеды, а теперь это будете делать вы.
   - Пора и нам подключаться, - бодро ответила Аня. - Посмотрю на эту хвалёную кухню.
   - А может, я приготовлю обед, а вам останется только его разогреть, - предложила Катя.
   Я подумала, что так будет лучше всего, но не сказала этого. Действительно, назначенное Михаилом время прогулки было не очень удобным, когда завтрак уже давно съеден, а до обеда, вроде бы, ещё рано.
   - А впрочем, о чём я беспокоюсь? Ведь я ухожу всего лишь погулять, а не в трёхдневный поход. Вернусь и сама разогрею. А может, мы успеем поесть до моего ухода? Подумаешь: два часа. Почему бы и не пообедать в два часа? Мы ведь пьём чай, а потом уже обедаем, а сегодня можно сначала пообедать, а потом выпить чай. Поменять чай и обед местами.
   Я могла это только приветствовать, но скромно ответила:
   - Не волнуйся об этом. Гуляйте себе спокойно, наслаждайтесь погодой и не торопитесь.
   - И договоритесь погулять на завтра, - подхватила Аня. - Пользуйтесь возможностью встречаться без помех. Осталась всего неделя. Тебе надо его так к себе привязать, чтобы он в Москве без тебя не мыслил прожить и дня.
   Катя заулыбалась.
   - Девочки, я придумала! - радостно сообщила она. - Если завтра мы тоже захотим встретиться, то я назначу утро. Вы пойдёте гулять с Николаем, а я - с ним.
   - Нет! - в один голос воскликнули мы с Аней.
   Катя с недоумением замолчала.
   - Без нас не уходи, - сказала я, соображая, как бы поубедительнее объяснить такое условие. - Всё-таки кто-то должен оставаться на участке. Мало ли что! Придёт Михал Михалыч, а никого нет.
   - У него свой ключ, - напомнила Аня.
   - А вдруг рабочие что-нибудь принесут для хозблока. Знаешь ведь, что иногда в магазине попадается вещь, которая потребуется не теперь, а потом, но которую в нужный момент можно не найти. Вот они её купят и принесут, чтобы не хранить у себя. И Чупу не надо оставлять одну. Вдруг она решит, что её бросили?
   Катя растерянно согласилась с нашими доводами, хотя и плохо их поняла.
   Мы уже достаточно долго задержались за разговорами и благородными попытками каждой из моих подруг отказаться от Михаила в пользу другой, поэтому поторопились на встречу с Николаем, ещё раз запретив Кате и думать о том, что она может встречаться со своим художником по утрам.
   - Хорошо, что она вовремя сказала об этом, - всё ещё переживала Аня. - Если бы она без нашего ведома договорилась с Михаилом о встрече на завтрашнее утро, то это была бы просто насмешка судьбы. Она бы с ним уже встретилась, а мы бы гадали, куда её спровадить, чтобы приготовить ловушку.
   - Ещё хуже, - заметила я. - Михал Михалыч спокойно бы обделал все свои дела без всех нас, а мы бы потом гадали, почему мы его ждём, а он не появляется.
   - Здравствуйте, дамы, - привычно встретил нас Николай. - Вы не торопитесь.
   - Был важный разговор, - с таинственным видом ответила Аня. - А почему вы вчера не пришли? Неужели не могли помочь своему другу потом или до нас?
   - Не всегда можно отложить обещанное, - возразил он.
   - А что, Пётр и Михаил поссорились? - спросила я.
   - Не то что поссорились, но что-то у них в отношениях разладилось. Это я их когда-то познакомил, но лишь представил друг другу. Прежде они почти не виделись, только здоровались при встрече. Они ближе узнали друг друга благодаря вашему приглашению, но, очевидно, не слишком один другому понравились.
   Мне стало неприятно от этой игры, ведь было ясно, что Николай прекрасно знает, из-за чего, вернее, из-за кого невзлюбили друг друга эти два человека.
   - И вы сослались на помощь другу, чтобы не влезать в их дрязги? - спросила я.
   - Можно сказать и так, - признался он. - Не хочется быть между двух огней. А что, вчера было что-то особенное? Мне Пётр ничего не рассказывал.
   - Нет, - отозвалась Аня. - То, что вчера случилось, особенным назвать трудно. Просто Пётр пришёл один, посидел, но ничего существенного не сказал, а потом ушёл, и тут же явился Михаил, тоже посидел с нами, а потом пригласил Катю на свидание.
   - А я предупреждал Петра, чтобы не тянул время, а поскорее с ней объяснился, - сказал Николай. - Видно, не решился на этот шаг, а соперник... решился. Как бы он не обвинил меня в том, что это я привёл Михаила к вам в дом.
   - А Катя бы всё равно ему отказала, - победоносно объявила Аня. - Она это решила твёрдо.
   Николай подумал, а потом улыбнулся.
   - Пусть разбираются со своими чувствами сами, а мы поедем на поезде в следующий маленький городок.
   - А он чем знаменит? - спросила я.
   - Местным парком. Но, конечно, этот парк известен только аборигенам и таким бродягам, как я. Я там был раза три.
   Мы погуляли по городку, который был очень милым благодаря обилию зелени. Парк, скорее всего, представлял собой остаток дикой природы, потому что в нём не замечалось плана. Ни симметричных дорожек, ни места для аттракционов. Тропинки, скорее, аллейки, расчищенные, но не заасфальтированные, были достаточно широкими и удобными и вели нас сквозь рощу. В каком-то месте мы вышли к реке, походили вдоль крутого берега, но к воде спускаться не стали. После обязательного посещения местного кафе, где в относительно цивилизованных условиях выпили чай с ореховыми кексами, мы вернулись домой.
   - Пётр теперь едва ли к вам пойдёт, - сообщил Николай, - а мне без него приходить тоже неудобно, поэтому прощаемся до завтра. А может, встретимся часика в четыре?
   Прежде мы бы с удовольствием согласились, но теперь мы были озабочены выяснением, чего же добивается Михал Михалыч.
   - Жаль, но мы не сможем придти, - вздохнула Аня. - У нас важное дело дома. До завтра, Николай.
   - Да, жаль. Что же поделаешь? До завтра.
   - Как досадно! - пожаловалась Аня, когда мы шли по нашей улице. - Ещё неизвестно, сумеем ли мы поймать Михал Михалыча, а приходится отказываться от прогулки. И ведь у нас осталась всего неделя.
   - Целая неделя, - попыталась я ободрить подругу. - Люди покупают путёвку на неделю и очень этим довольны, а мы здесь уже прижились...
   - Поэтому-то и кажется, что времени совсем не осталось. Зря мы отказались. Ясно, что сегодня Михал Михалыч будет отлёживаться у себя дома.
   Но она ошибалась. Когда мы вошли в дом, Катя сообщила:
   - Удивительное дело, но Михал Михалыч пришёл работать, как ни в чём ни бывало. Ты, Мила, говорила, что он вчера был совсем пьян, а сегодня он в нормальном виде.
   Мы с Аней сразу приободрились.
   - А что удивительного? - спросила я. - Пьяницы в выходные беспробудно пьют, а в понедельник выходят на работу. Вот Михал Михалыч и пришёл.
   - Его нельзя назвать пьяницей, - возразила Катя, жалея симпатичного старика. - Марина говорила, что у него бывают запои, но не слишком часто. При нас он выпил впервые.
   - Да, он не пьяница, - согласилась Аня. - Пьяницы вообще не могут удержаться от выпивки, когда на них находит. Их удерживает разве только необходимость идти на работу, да и то не всех. А Михал Михалыч может не приходить, знает это, но всё равно пришёл. И он не пьян?
   - Нет. Не могу сказать, как он себя чувствует после вчерашнего, но выглядит прилично. Поздоровался со мной, сказал, что погода почти наладилась, но дождь ещё может на короткое время пойти, посетовал, что я совсем не пользуюсь возможностью гулять и пошёл к своим грядкам.
   - А ты ему сказала, что ты именно сегодня всё-таки пойдёшь гулять? - спросила Аня.
   - Сказала. А он ответил, что я молодец и что лучше поздно, чем никогда.
   - Отлично.
   - Почему? - удивилась Катя. - Он, конечно, очень добрый старик, но, в сущности, ему до меня нет никакого дела. Так, перекинулись вежливыми фразами.
   - Отлично, что ты всё-таки воспользуешься возможностью погулять на природе, - попыталась я спасти положение.
   - Да ещё с любимым человеком, - подхватила Аня. - Мы в Николая не влюблены, и он в нас не влюблён, а всё равно нам очень приятно гулять вместе. Представляю, как сегодняшняя прогулка понравится тебе.
   Катя смутилась, но не смогла скрыть счастливой улыбки.
   Я вывела Чупу и, пока смотрела, как она обходит кусты, принюхиваясь, подумала, что она способна помешать нашим планам, ведь она обязательно вообразит, что окажет нам и хозяйке благодеяние, проявив сторожевые качества и прогнав незваного гостя. Поразмыслив, я решила убедить Катю взять собаку с собой на встречу с Михаилом. Только надо было обдумать, как это сделать естественнее.
   - Девочки, я окончательно убедилась, что сейчас мы можем не чай выпить, как обычно, а нормально пообедать, - сказала Катя. - А после этого как раз подойдёт моё время уходить.
   Мы согласились, потому что предложение было здравое, высказано ещё утром и мы настроились на это действие. Почему обязательно нужно есть позже? Лучше мы сейчас как следует поедим, а уж потом выпьем чай. Да и обед оказался просто королевским. Учитывая, что у Кати было не так-то много времени, она совершила самое настоящее чудо, чему, очевидно, способствовало чувство благодарности к великодушию Ани.
   - Катя, я тебе советую взять с собой на прогулку Чупу, - сказала я.
   - Зачем ей там нужна собака? - спросила Аня.
   Я постаралась придать своему взгляду особую пристальность, чтобы дать понять Ане неуместность её слов.
   - Конечно, это дело твоё, но мне на твоем месте было бы уютнее с существом, которое третьим лишним не станет, а зато придаст вашей встрече большую непринуждённость.
   - Каким это образом? - удивилась Катя.
   - Предположим, а это скорее всего произойдёт, что ты застесняешься. Вдруг он сразу сделает тебе предложение? Такое ведь может быть? Вот ты и сделаешь вид, что хочешь лишь погладить собаку, а сама в это время будешь обдумывать ответ.
   - Мне кажется, что я и думать не стану, - совсем уж смутилась Катя. - Я сразу же соглашусь... Только ты не обижайся на меня, Анечка.
   - Я тебе уже сказала, что ошибалась в своих чувствах. Это тебе будет приятно за ним ухаживать, готовить для него, а у меня сейчас совсем другие интересы. Но Чупу ты всё-таки возьми. Так, на всякий случай, чтобы иметь прикрытие.
   До неё всё-таки дошли мои знаки, раз она меня поддержала.
   Катя попыталась было робко возразить, но под двойным нажимом сдалась и, когда Михаил позвонил в дверцу в заборе, вышла к нему в сопровождении собаки.
   - Что ты там мне показывала? - спросила Аня. - Я ничего не поняла. Зачем ей собака?
   - А затем, что она не нужна здесь, - начала объяснять я. - Едва она почувствует, что Михал Михалыч входит в дом, как она сразу же залает и спугнёт его. И вообще неизвестно, осмелится ли он войти, если будет знать, что в доме Чупа.
   - Я об этом не подумала, - призналась Аня.
   - Теперь нам надо дать ему понять, что нас в доме нет, - сказала я.
   - Вот и скажи ему: "Михал Михалыч, мы уходим, так что смело можете грабить дом", - посоветовала моя подруга.
   - Сейчас мы будем шумно готовить себе в саду место для отдыха, - решила я, лишь отмахнувшись от неуместных шуток. - Будем достаточно громко, но никак не нарочито спрашивать друг у друга, куда нам поставить шезлонги, надо ли запирать дверь, на что ответим, что не надо, а лучше оставить дверь открытой настежь, пусть дом проветривается.
   - Понятно, - кивнула Аня. - Так и сделаем.
   Мы не стали терять времени зря и приступили к выполнению плана.
   - Аня, а куда поставить шезлонг? - крикнула я свою задержавшуюся на крыльце подругу.
   - Сейчас соображу, - отозвалась она. - Может, под ту яблоню?
   Садовник появился незамедлительно. Он был совершенно трезв, но вид у него был какой-то потертый или помятый, словно он плохо выспался.
   - Здравствуйте, - начал он разговор. - Вижу, что спешите воспользоваться погодкой. Хорошее дело. Очень даже полезно для здоровья. И солнышко ещё не горячее, и тепло, и воздух влажный, но не сырой.
   - Здравствуйте, Михал Михалыч, - ответила я. - Вот думаю, где безопаснее поставить шезлонги. Решила, что под яблоней.
   - Вот и неправильно решила, - проговорил садовник. - Видишь, какие яблоки на ней зреют? Потом-то они будут совсем тяжёлыми, но и сейчас тебе не понравится, если такое яблоко упадёт на голову. А яблоки имеют привычку падать.
   Хотя маленькие зелёные яблочки были пока безопасны для моей головы, но мне и самой не нравилось это место: слишком уж близко оно было к дому.
   - А где вы посоветуете? - кротко спросила я Михал Михалыча.
   - А вон там, - сейчас же отозвался он, указывая на чудесное место среди кустов роз. - Чем не розарий? В жару там не посидишь, а сейчас в самый раз.
   Да, место было чудесное, особенно для преступника, потому что помимо красоты имело то преимущество, что кусты помешали бы нам увидеть, входит кто-то в дом или нет.
   - Спасибо, Михал Михалыч, - поблагодарила я.
   - Надеюсь, вы ещё не скоро уедете? - поинтересовался садовник.
   "Как же! Надеешься ты! - думала я. - Решил разузнать, когда дорога в дом будет совсем свободна".
   - Ещё неделю мы пробудем здесь точно, - ответила я. - А дальше неизвестно. Марине очень одиноко в пустом доме, вот она и попросила нас пока пожить с ней. Если всё будет благополучно, то в воскресенье мы уедем, а если Марина попросит задержаться, то останемся.
   - Лучше бы вы задержались, - сказал Михал Михалыч. - Для Марины лучше. Да и я к вам ко всем привык.
   Я крикнула:
   - Аня, долго тебя ждать?
   - Иду, матушка, иду! - отозвалась она, явно вспомнив Островского. - А дверь запирать?
   - Не знаю, - ответила я. - Может, не стоит? Кто сюда может забраться? Открой её пошире и чем-нибудь подопри, чтобы не захлопнулась.
   - Зачем?
   - Чтобы дом проветрился, а то очень едой пахнет.
   - Правильно, - закивал головой садовник. - Дом вообще надо как можно чаще проветривать. У меня, когда я дома, всегда дверь и окна открыты.
   "А когда ты бываешь дома? - поинтересовалась я про себя. - Всё время торчишь здесь".
   - Как хорошо! - восторгалась Аня, подходя. - Здравствуйте, Михал Михалыч. Знаете, случилось невероятное: Катя пошла гулять. Она и Чупочку взяла с собой, а то собака стала мало двигаться.
   - Давно говорил, что надо гулять, - одобрительно сказал садовник. - Раз приехали на дачу, надо пользоваться воздухом. А Катя как засела на кухне, так оттуда не вылезала. Я уж её убеждал-убеждал, а она знать ничего не хочет...
   Я начала беспокоиться, потому что Михал Михалыч слишком долго болтал с нами. Время-то не стояло на месте, и Катя могла вернуться с прогулки раньше ожидаемого. Разочаруется в Михаиле, решит, что одной жить лучше, и поспешит домой. Так и хотелось напомнить садовнику, что ему пора заняться делом.
   - Заговорил я вас совсем, - опомнился Михал Михалыч. - Пойду, поработаю.
   Он неторопливо отправился в свой конец участка, а я тихонько покинула шезлонг и спряталась между кустов, следя за ним.
   - Ну как? - спросила Аня.
   - Очень острые колючки, - пожаловалась я. - А он застрял среди грядок.
   - Может, мы его зря подозреваем? - с надеждой проговорила Аня. - Очень симпатичный человек. Не может быть, что он замышляет что-то недоброе.
   - Может, это вовсе не недоброе. Может, Сергей забрал у него какую-нибудь вещь, а Марина этого не знает. Вот Михал Михалыч и пытается эту вещь себе вернуть. Ага! Что-то берёт в сарае и... идёт... Куда это он направился? Ему же совсем в другую сторону.
   - Я и говорю, что мы к нему несправедливы, - твердила Аня, развалившись в кресле.
   - Вот теперь всё ясно, - комментировала я действия садовника. - Он просто выбрал кружной путь, чтобы обойти нас как можно дальше. Идет почти по дальнему забору... Скрылся за домом, наверное, чтобы обойти его с той стороны... Появился... Озирается... Входит! Вошёл, голубчик. Ну, теперь держись! Ты от нас не уйдёшь. Пойдём, Аня.
   Мы применили ту же тактику, осторожно пробравшись к крыльцу и заботясь о том, чтобы Михал Михалыч не заметил нас, выглянув в окно. Тихо-тихо мы стали подниматься по лестнице, слыша крадущиеся шаги идущего перед нами человека. Вот он уже на площадке второго этажа, постоял, должно быть, прислушиваясь, стал подниматься выше. Мы тоже не торопились, чтобы не спугнуть злоумышленника и дать ему возможность доказать свои преступные планы. Лишь когда он завозился с ключами или отмычками у двери на чердак, мы поднялись к нему.
   "Что же мы делаем? - пронеслось у меня в голове. - Как нам с ним справиться? Он же сильнее нас обеих".
   Но я не успела остановить Аню.
   - Что это вы задумали, Михал Михалыч? - спросила она.
   Садовник вздрогнул, отскочил от двери, оступился и чуть не покатился с лестницы, но вовремя ухватился за перила.
   - Эх вы! - неожиданно заявил он. - Выследили старика, напугали...
   - Крадётесь, как тать в нощи, - сказала я, решив предоставить событиям развиваться дальше, раз ничего сделать уже не могла.
   Это невинное выражение почему-то его задело.
   - Тать! Да как у вас язык повернулся такое сказать? - горько заговорил он. - Да знаете ли вы, что такое тать? Это по-нашему, по-современному, означает враг. А какой же я враг, если я, совсем напротив, можно сказать, друг?
   Вид у него стал обиженным и жалобным, как у старого жестокого преступника из одного советского детектива. Я так и ждала, что сейчас он сбросит маску, злобно усмехнётся и станет цедить сквозь зубы по-блатному. "По фене ботаешь?" - вспомнилось мне. Я долго не могла понять, кто такая феня и что должна делать, пока мне не разъяснили, что это всего лишь означает: "По блатному говоришь?"
   - А что здесь этот друг тайком делает? - спросила я, держась настороже.
   Теперь мне пришла на память Агата Кристи. В её книгах всегда преступником оказывается неожиданная личность, как-то связанная с убитым. Вдруг и с Михал Михалычем так выйдет? Выяснится, что он или незаконный дедушка Сергея, охраняющий его, или, наоборот, неизвестный наследник, убивший его и пытающийся свести с ума Марину, чтобы потом спокойно и по закону получить всё имущество семейной пары.
   - Вы не в первый раз пытаетесь сюда пробраться, - добавила я. - Вы и Юлю посылали что-то разведать.
   Старик потряс головой.
   - Юля здесь совершенно ни при чём, - сказал он. - Не впутывайте девочку в эту историю. Я не понимаю, откуда вы обо всём узнали... - Он задумался. - Про то, что я пытался пройти наверх, вы могли догадаться, когда увидели меня тогда... Но про Юлю?..
   Он недоумённо размышлял, но потом его лицо приняло решительное и вместе с тем виноватое выражение.
   - Хорошо, я расскажу вам, что мне надо на чердаке. Мне нужно окно.
   Аня хрюкнула.
   - А может, вам ещё хотелось вымыть там пол? - спросила я, потому что ни с того ни с сего мне на память пришёл фильм "Осенний марафон", где главный герой задал подобный вопрос, правда, при других обстоятельствах.
   Михал Михалыч дикими глазами посмотрел на меня. По-моему, он по настоящему перепугался.
   - Извините, - сказала я. - Это просто цитата из фильма. Неудачная цитата.
   Он перевёл дух, трясущимися руками потянулся к лицу, словно желая потереть его, но тут же бессильно сел на ступеньку лестницы.
   - Что с вами, Михал Михалыч? - испугались мы с Аней. - Вам плохо?
   Первым моим порывом было подбежать к нему, но я вовремя вспомнила, что в книгах и фильмах таким приёмом часто пользуются преступники, чтобы подманить к себе простака.
   - Нет, всё в порядке, - неожиданно спокойно ответил садовник. - Наверное, надо всё объяснить. Мне, действительно, было нужно окно... Трудно рассказывать про то, что я по дурости сделал.
   Я почувствовала, что его таинственное поведение может иметь совершенно невинную причину, о которой мы не смогли бы догадаться сами. Сейчас Михал Михалыч вновь стал мне очень симпатичен.
   - Наверное, лучше будет рассказать всё, без утайки, - подбодрила я его. - Если ничего плохого вы не совершили, то мы никому не откроем вашей тайны.
   - Но мы должны о ней знать, - поддержала меня Аня. - Иначе вы так и останетесь на подозрении.
   - Будь что будет, - проговорил он. - Это произошло в тот самый день, когда погиб хозяин этой дачи. С утра он был злой и нервный. Впрочем, это было его обычное состояние. Мы с ним не ладили, поэтому я старался пореже попадаться ему на глаза. Но в это несчастное утро я был немного не в себе, потому что накануне мы с друзьями... как бы это сказать... приняли по маленькой... иначе говоря, отпраздновали. Я был уже трезв, но в состоянии... в обычном состоянии после хорошего застолья. Вот в таком смятении я и попался ему на глаза. Он, конечно, на меня накричал, очень грубо накричал. Я, само собой, обиделся. Я, хоть и в затмении, но, как и всякая животное-скотина, чувства имею. И любой на моём месте обиделся бы.
   Мне стало казаться, что Михал Михалыч сейчас нарочно мямлит, чтобы протянуть время. Может, он ждёт, что существо с чердака придёт ему на помощь, или ему поможет тот, кто незримо ходит по дому? А вдруг дело вовсе не в этом? Не убил ли он Сергея?
   - И что же вы сделали? - спросила я.
   - Вот к этому-то я и подхожу. Только не судите меня строго. Повинную голову, как говорят, меч не сечёт. Если бы не маета после праздника, я бы такого не совершил.
   - Мы не будет вас строго судить, Михал Михалыч, - заверила его Аня. - Только расскажите скорее, что же вы сделали.
   - Я и рассказываю. Обиделся, это, я. Так обиделся, что хотел уйти со службы. Только вот хозяйка, Марина, то есть, меня отговорила. Я понимаю, что могут меня осудить, мол, ради денег готов всё вытерпеть, но это не совсем так. Пенсия, конечно, у меня маленькая, да и работы здесь не сыщешь, кроме как у таких же хозяев, как Сергей, но не это меня держит, а сад-огород. Ведь посмотрите, какая красота! И создано это моими руками. Я здесь каждую травинку в лицо знаю, каждую веточку. Как от всего этого уйдёшь? Вот я и позволил себя уговорить. Но обиду-то в карман не запрячешь, а хмель до конца из головы не выветрился, потому как кончили мы праздновать поздно. И, как назло, Сергей сильно обидел Марину. Стою я этак в расстроенных чувствах, а тут Марина ко мне подходит и успокаивает, предлагает окно починить на чердаке, потому что оно отошло от стены, за отдельную плату, значит. Я согласился, а она, как на грех, просит меня поторопиться, потому что собирается сегодня уехать в Москву. Муж, значит, сюда вернётся, а она от него там отдохнёт. Не сказала она это, но я и так всё понял. Взял я чемоданчик с инструментом, пошёл на чердак, осмотрел окно, хотел взять клещи, молоток, гвозди... всё, что полагается, а тут мне в глаза бросился обрезок алюминиевой трубки. И видно решил меня Бог наказать, лишив разума, потому что установил я эту трубку между окном и стеной, чтобы, значит, как ветер поднимется, раздавался вой, да ещё под трубку приладил кое-какие щепочки, проволочки, чтобы они создавали впечатление, что скребётся кто-то. Я-то так рассудил, что попугаю только Сергея, а когда приедет Марина, скажу, что забыл кое-что доделать, и уберу всё это. А получилось так, что Марина с дачи не уехала, а Сергей погиб.
   - Да что ж вы сразу этого не сказали?! - воскликнула Аня. - А мы каждую ночь трясёмся от страха, слыша, как наверху завывает и трещит.
   - Как в такой глупости признаешься? Я и так подступал к Марине с просьбой доделать окно, и эдак, но она, понятное дело, отказывается.
   - А что это трещит? -удивилась я. - Неужели всего лишь проволока и щепки? И стук такой, словно об стену бьются.
   - Это уже само так получилось. Окно разбито, а ветер был сильный, вот он, наверное, и повалил что-нибудь, да только не до конца. Там наверху много всякой всячины хранится. Может, какая-нибудь вещь от ветра об стену бьётся.
   Для меня происходящее стало принимать ясные очертания, но кое-что оставалось непонятным.
   - Михал Михалыч, это вы разбили окно? - спросила я. - Не беспокойтесь, мы Марине об этом не расскажем.
   - Да я же! Понимал, что вы боитесь, думаете, что нечистая сила завелась в доме. Я-то готовил угощение для Сергея, а отведать его пришлось вам. Совсем я отчаялся добиться у Марины разрешения пройти на чердак, вот и попытался влезть туда через окно. Запасся инструментом, приладил лестницу и полез, да только в темноте не больно-то видно, как она прилажена. Влез уже до середины и вдруг чувствую, что меня клонит куда-то вбок. Хорошо, что не сразу рухнул вниз, а сперва проскрипел по стене, иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Опомнился уже на земле. Всё тело болит, ногу так выворачивает, что нет сил терпеть. Однако кое-как встал, потому что попасться в такой ситуации - стыда не иметь. Подхватил лестницу, унёс к сараю, а в окно запустил камнем. Во-первых, решил, что теперь-то Марина точно пригласит меня на чердак, не просто позволит войти, а сама пригласит, чтобы я стекло вставил, а во-вторых, досаду я свою таким способом выместил. Но у хозяйки страх пересилил благоразумие, и отказала она мне в предложении заделать окно. Как я только не пытался сюда пробраться! И вот теперь попался.
   Мы давно уже сидели на ступеньках лестницы, слушая рассказ садовника. И смех, и грех, и что-то третье. Мы не знали, плакать нам, смеяться, негодовать или попросту понять его, а поняв, простить.
   - Вы бы признались во всём нам, - сказала я. - А мы бы вместе что-нибудь придумали. Вы бы с чердака убирали всё лишнее, а мы бы постояли на страже.
   - Всё это верно, да стыд не позволял покаяться.
   - Выходит, это вы оставили землю на этой лестнице? - спросила я.
   - Не знаю, о какой земле вы говорите, но, если я сюда поднимался, то мог и землю оставить, - рассудил Михал Михалыч. - А я сюда однажды подобрался, но сам-то подобрался, а ключ подходящий подобрать не смог. Упустил, значит, свой шанс.
   - Прямо в голове всё перемешалось, - призналась Аня. - Мы-то навоображали всяких ужасов, а всё дело в обрезке трубы, щепках и проволоке.
   - Подождите! - остановила я радость Ани. - Про шум на чердаке я теперь всё поняла, тем более, что Чупа на него не реагировала, но на кого же она бросалась? Она и в ванной кого-то чуяла, и ночью возле двери в комнату девочек.
   - Кого-то чуяла? - удивился садовник. - На кого-то бросалась? Вы видели, на кого?
   Мы рассказали про странное беспокойство собаки, временами охватывающее её, но быстро проходящее. Заодно я рассказала про кровь на её морде. Старик недоумённо молчал.
   - Мы чего только не передумали, - призналась Аня. - Даже Сергея пытались сюда приплести.
   - При чём тут он? - удивился садовник. - Он погиб. Мир праху его.
   Аня так расслабилась в доверительной беседе, что ляпнула:
   - А может, не погиб.
   - Что значит, не погиб? - насторожился Михал Михалыч, причём глаза его приняли очень тревожное выражение.
   Аня поняла, что сделала большую глупость, а я попыталась вывернуться из создавшегося положения.
   - Марина опознала тело, но это было такое растерзанное тело, что она могла ошибиться. Вот мы и подумали, что Сергей может оказаться жив и приходит сюда. Не знаю, для чего приходит. Может, чтобы наказать Марину, пугать её. Глупости, конечно, но кого-то собака ведь чует.
   - Сергей мёртв, - твёрдо проговорил садовник. - Даже мысли не допускайте, что он жив. Он погиб, возвращаясь сюда пешком с поезда. Его загрызла собака, и Марина его опознала. Она не могла ошибиться. А кого чует собака?.. Понять не могу, кого она может чуять. Бросается, говорите, к ванной, к лестнице, нюхает под дверью в комнату?
   - Катя говорит, что она иногда обходит кухню и принюхивается к углам, - добавила Аня.
   - Не знаю, что это может быть, - сказал садовник, и по его лицу я поняла, что он не принял наше заявление близко к сердцу. - Может быть, она чувствует, что вы очень чего-то боитесь, и потому тревожится.
   Он поднялся на ноги.
   - Поговорили - и хватит. Пора приниматься за дело, а то вернётся Катя, а ещё раз я уже не решусь рассказывать обо всём этом. Надо убрать трубку. Надеюсь, теперь вы позволите мне это сделать?
   - Конечно, Михал Михалыч, - согласились мы.
   - Вот я принёс много всяких подходящих ключей. Подберу что-нибудь. Он принялся пробовать то один ключ, то другой, остановился на каком-то, достал тонкий напильник, что-то подточил, вновь вставил ключ в скважину, опять подточил. После нескольких попыток замок с натугой, но щёлкнул.
   - Мила, Аня, постойте на лестнице и последите, чтобы не вернулась Катя, - попросил садовник. - Я всё очень быстро уберу.
   Мы чисто машинально спустились на пролёт ниже, а он скрылся на чердаке.
   - А я хочу заглянуть внутрь, - призналась Аня.
   Я и сама про это думала.
   - Пойдём, посмотрим, - предложила я. - А ему скажем, что Кати ещё нет.
   Мы поднялись к заветной двери, и, удивительное дело, она показалась мне таинственной, таящей угрозу, словно за ней скрывалось нечто запретное. Наверное, мысль, что за ней творятся всякие ужасы, слишком въелась в нас, и теперь мы не могли относиться к чердаку лишь как к месту хранения всякого рода вещей. Очень осторожно мы её открыли и заглянули внутрь. Помещение оказалось огромным и в точности соответствовало описаниям Марины. Оно было поделено на что-то вроде комнат, но без дверей. В дальнем конце этой анфилады возился у окна Михал Михалыч.
   - Я так и знал, что женщины не преминут сунуть нос, куда не следует, - укоризненно сказал он. - Что за любопытный народ!
   Злости в его ворчливом тоне не было, поэтому мы осмелели.
   - Так интересно же, - оправдывались мы. - Марина нам столько рассказывала о том, как она этот чердак устроила.
   - Огромная кладовая, - дала определение Аня.
   - Лавка древностей, - подхватила я.
   - Посмотрите, но ничего не трогайте, - строго наказал нам старик.
   Мы вошли в первое помещение, причём сразу же ступили на ковёр.
   - Какая роскошь! - восторгалась Аня. - Думаешь, что входишь на чердак, а тебя встречает ковёр.
   Я подумала, что его лучше было бы расстелить не здесь, а в средней комнате, где была собрана мебель покрасивее и даже расставлена посуда и безделушки, но это было делом хозяйки. Может быть, Марина и поместила его здесь, чтобы произвести больший эффект.
   - Не слишком топчитесь там, - предупредил Михал Михалыч. - Как бы следов на ковре не оставить. Хозяйка увидит, начнёт гадать, кто это сделал, опять подумает на призрака.
   Мне стало смешно.
   - "Как же призрак здесь натоптал!" - скажет Марина, - пошутила я.
   Мы прошли дальше, озираясь и рассматривая интерьер, словно были на экскурсии в музее.
   - Трубку и остальное я убрал, - доложил садовник. - Может, хоть немного заделать окно? Пусть не стекло вставить, а хотя бы загородиться от дождя.
   - Нельзя, Михал Михалыч, - испугалась я. - Иначе Марина сразу всё поймёт.
   - Так вон как дождь сюда лупил, - сокрушался хозяйственный старик. - Полировка на шкафу покоробилась, вон как буфет побило...
   - Всё равно нельзя, - решила Аня.
   - А что здесь так грохотало? - спросила я.
   - А вон картина была прислонена к стене, она-то и гремела. Упасть не могла, потому как стенка шкафа мешала, а вот колотил её ветер о шкаф изрядно. Чтобы больше не шумела, я её закрепил. И ещё кресло шум создавало. Оно на то и качалка, чтобы качаться. Ветер его и раскачивал, а оно об стенку ударяло. Я его в угол передвинул, чтобы стояло спокойно... А может, хоть слегка прислонить что-нибудь к окну, чтобы самую дыру загородить? Вон хоть картину эту. Самой-то ей ничего не сделается, потому что я её лицом внутрь поверну, а от дождя загородит. Марина решит, что она от сквозняка сюда упала.
   - Не выдумывайте, Михал Михалыч, - прервала его Аня. - Сама она никак не могла сюда упасть.
   - Да ещё так развернуться, чтобы и самой не пострадать, и вещи от дождя защитить, - подхватила я. - Пусть Марина убедится, что призрак исчез, тогда она осмелится отпереть чердак и сама попросит вас починить окно.
   Садовник покачал головой.
   - Наверное, надо уходить, - решила Аня.
   Мы пошли к выходу.
   - Пока я буду запирать дверь, вы опять спуститесь на второй или даже на первый этаж и покараульте, - попросил старик. - Всё-таки боюсь я, что Катя вернётся. Замок - дело тонкое: если я буду знать, что в случае чего вы мне дадите сигнал, то я буду работать спокойнее.
   - Не вернётся она, - успокоила его Аня. - Если она до сих пор не вернулась, то вернётся ещё нескоро. Она не просто на прогулку ушла, а на свидание.
   Садовник ничего не ответил, а как-то растерянно потоптался возле двери и принялся её запирать под нашими заинтересованными взглядами.
   - Вы, Михал Михалыч, не волнуйтесь, - обнадёжила я старика. - Мы ничего не расскажем ни Марине, ни Кате.
   - Могила, - подтвердила Аня.
   - Спасибо, - поблагодарил старик.
   Он удалился, причём вид у него был озабоченным и рассеянным, словно он что-то забыл или потерял и пытается вспомнить, что именно.
   - Совсем он замучился со своими переживаниями, - пожалела его Аня. - Это же надо, сколько времени пытался добраться до окна и убрать свою трубку! Чуть шею себе из-за этого не сломал. Я же тебе всё время повторяла, что мы на него возводим напраслину. Не мог он сделать ничего плохого.
   - Какая детская месть! - засмеялась я. - Надо же додуматься таким образом пугать Сергея!
   - И жаль, что он погиб раньше, чем провёл ночь в доме, где воет призрак! - мстительно проговорила Аня. - Грубый, наглый.
   - Если он погиб, - напомнила я.
   - А куда же он, по-твоему, делся? Это не он шумел на чердаке, не его чуяла собака. Ясно, что погиб. Трагическое стечение обстоятельств: погиб примерно в то же время, как и тот несчастный на дороге. А Марина была так ошеломлена и перепугана, что опознала тело, не особенно приглядевшись.
   - Я совсем об этом забыла, а надо было бы спросить об этом у Михал Михалыча, - начала я.
   - О чём ещё? - с неудовольствием спросила Аня.
   - Кто бил посуду? - пояснила я. - Чайник и две чашки могла разбить Катя. Сахарницу в сумке мог уронить сам Михал Михалыч, ведь ясно, что это он пробирался наверх в тот день и оставил землю у входа на чердак. Но как быть с последней чашкой? Кати не было в столовой, когда она упала. И мы уже выбежали оттуда. И упала она не туда, куда должна была упасть естественным путём.
   Аня втянула в себя воздух, даже щеки оттопырила, потом медленно его выдохнула.
   - Знаешь, Мила, я думала, что ты умнее.
   Неожиданное высказывание, но мысль не новая.
   - Я тоже иногда так думаю, - призналась я, начиная кое о чём догадываться.
   - Это я разбила чашку. Когда все бросились за Чупой, я захватила со стола чашку Марины и уже в дверях бросила её поближе к столу. А уж куда она упадёт, я не задумывалась.
   - Зачем? - не поняла я.
   - Ты меня очень напугала тем, что Маринка догадается о том, что это мы виновны в гибели её любимого сервиза, и нам придётся покупать ей дорогой сервиз взамен, вот я и решила доказать ей, что мы здесь совсем ни при чём и что чашки бьёт кто-то невидимый. Понимаешь, когда Катя восторгалась кухней, мне страстно захотелось сделать у себя ремонт. Его делали давным-давно, ещё при моих родителях. Денег у меня особых нет, вот я и захотела собрать их хотя бы на косметический ремонт, на евроремонт я не замахиваюсь.
   - А мне ты не могла об этом сказать?
   - Могла, но... не могла. Стыдно было. Михал Михалычу тоже было стыдно признаться в том, что он натворил. Вот и мне было стыдно. А что теперь делать, я не знаю. Как объяснить Марине, что это не призрак шумел на чердаке и бил посуду?
   Я сама не знала, как поступить. Выручило меня нежданное воспоминание. Мне часто приходят в голову отрывки из книг и фильмов, причём совершенно неожиданно и порой не к месту. Сейчас мне вспомнился эпизод из фильма "По семейным обстоятельствам", где речь идёт, кажется, о разбитой вазе. "Людям нужны легенды!" - сказала молодая героиня своему мужу.
   - А мы ничего не будем объяснять, - решила я. - Людям, действительно, нужны легенды. Пусть Марина думает, что в её доме обитал призрак. Это и романтично, и безопасно, потому что никакого призрака здесь нет и не было. Пусть это не та легенда, которая даёт возможность человеку приобщиться к чему-то героическому, почувствовать и себя причастным к чему-то значимому и прекрасному, но всё равно полезна хотя бы тем, что Марина будет думать не только о сиюминутном и суетном.
   - Ты словно к лекции готовишься, - сказала Аня. - Будет думать не только о сиюминутном и суетном. Скажи проще: задумается о душе.
   - Примитивно, но верно, - согласилась я. - У меня тоже не горы золотые, и родители у меня пенсионеры, и ремонт тоже не помешал бы.
   Аня повеселела.
   - Значит, договорились делать вид, что призрак был, но исчез?
   - Договорились. Только призрак-то исчез, а кто-то живой, кого чует собака, всё равно ходит по дому. И крест у Марины кто-то забрал, чтобы повесить на зеркало под платком. И не забывай, что, хоть Михал Михалыч и говорит, что Марина не могла ошибиться при опознании тела, мы с тобой знаем, что на дороге лежал не Сергей.
   Аня опечалилась. Она-то уже рассчитывалась отбросить все помыслы об этом деле.
   - Всё как-нибудь объяснится, - решила она.
  

Глава 40

Объяснение, объяснение и ещё раз объяснение

   Катя пришла с прогулки сияющая.
   - Девочки, вы не сыщите человека, счастливее меня, - сообщила она ещё с порога. - Я-то думала, что в мои годы мне остаётся лишь завести кота и спокойно дожидаться пенсии, но оказалось, что у меня может сложиться и личная жизнь. Думайте про меня, что хотите, но я влюблена, как будто мне всё ещё шестнадцать лет... от шестнадцати до двадцати... нет, пожалуй, до тридцати... пяти. Словом, я вновь ощущаю себя молодой и красивой.
   - Теперь тебе не потребуется заводить кота, - сделала вывод Аня.
   - А я-то радовалась за твоего будущего кота, - подхватила я. - Думала, что ты накупишь ему игрушечных мышей в известном Марине магазинчике.
   - И накуплю, - согласилась Катя. - И мышей накуплю, и всяких рыбок... Я и настоящую рыбу буду ему покупать, потому что Мила говорит, что все эти собачьи-кошачьи консервы вредны. А кота заводить мне теперь не надо, потому что кот у меня, можно сказать, уже появился.
   - Это кто же? - не поняла Аня. - Ты имеешь в виду Михаила? Кошачьи консервы ему, действительно, не нужны, а рыба - это хорошо. Только зачем ему игрушечные мыши? И знаешь, дорогая, лучше не называй его котом. Когда мужчина - кот, это нехорошо.
   Катя захлебнулась от смеха и чуть не села мимо стула.
   - Котик - это ещё куда ни шло, - подсказала я. - Но кот... Это что-то нехорошее.
   - Я.. Ой! Ха-ха-ха!.. - надрывалась Катя.
   - Может, её водичкой сбрызнуть? - предложила я. - Я слышала, что от смеха можно погибнуть. Отец Бомарше умер от смеха, когда сын читал ему "Севильского цирюльника", причём умер не в переносном смысле, а буквально.
   Теперь хохотала Аня. Люди часто смеются там, где нужно и можно посочувствовать.
   - У Михаила... - начала Катя... - Ха-ха-ха...уже есть... Ой, не могу! Да ну вас!
   - Кот у него есть, - сказала я то, что не могла докончить Катя. - Теперь понятно. Только это не смешно, потому что я рассчитывала, что ты осчастливишь какого-нибудь уличного котёнка, а не воспользуешься готовым котом.
   Аня зажала себе рот, чтобы умерить приступ смеха. Сидевшая возле нас Чупа с сочувствием следила за нами.
   - Он, оказывается, очень любит животных, - принялась объяснять Катя, успокоившись. - А кот у него хромой. Он подобрал его на помойке со сломанными лапами. Не то он упал откуда-то сверху и его отнесли к помойке умирать, не то кто-то специально перебил ему лапы. Михаил думает, что кот упал, а хозяева решили, что он всё равно умрёт, оттащили к помойке, прикрыли газетой и ушли. На нём была газета, но, когда Миша шёл мимо, она наполовину сползла с кота, а иначе он так бы и не заподозрил, что здесь лежит кот. Он его отнёс в ветеринарную клинику, а там ему сказали, что кот выживет, но останется калекой. Однако калека он условный: костыли ему не требуются. Он прыгает и лазает, как обычные кошки, только прихрамывает, когда ходит.
   Мне стало приятно от известия, что художник добрым человеком не только казался, но и в действительности им оказался. Только, делясь своей радостью, Катя забыла про чувства своей подруги, а она слишком демонстрировала довольную улыбку, чтобы это казалось естественным. Конечно, в её душе бушевала буря. Ей и обидно было за себя, и жалко только что обретённой и уже утраченной любви, да ещё так некстати проявились хорошие качества Михаила. Можно было гордиться Аней за её стойкость, ведь она выдержала восторженные рассказы до конца, не вставив собственного горького слова.
   - Что это я? - спохватилась, наконец, Катя. - Извини меня, Анечка.
   - За что? - спросила та. - Ему понравилась ты, и я ничего не смогла бы изменить, даже если бы захотела. А я не хочу. Лучше я поищу какую-нибудь театральную студию для взрослых и буду там общаться с людьми, близкими мне по духу. Честно тебе признаюсь, что живопись меня не очень привлекает. Мне было бы трудно каждый день слушать про картины.
   Катя кивнула.
   - А я поняла, что мне про это слушать интересно, особенно про его картины.
   Марина застала нас за мирной беседой и, выслушав про достоинства Михаила, сказала:
   - Я, конечно, надеялась, что ты подождёшь с такими... м-м-м... глобальными объяснениями, но, видно, не судьба. Хорошо хоть, что Михаил тоже обеспеченный человек. А кто знает, может, он даже богаче Петра.
   - Да нет, он совсем не богат, - засмеялась Катя. - Он мне признался, что за границей обедал в ресторанах лишь пару раз, когда его пригласили чисто случайно на юбилеи одного скульптора и одного архитектора. Он для них выполнял какие-то работы, поэтому им было неудобно его не пригласить. Причём, он даже не понял, какие это были рестораны по звёздности. Он вообще предпочитает домашнюю еду. А за границу он ездил всего несколько раз, но для этого специально копил деньги. Он сказал, что надо время от времени бывать в музеях мира и учиться на шедеврах.
   - Глупые дети из восьмидолларовой квартиры, - с глубоким вздохом подвела итог Марина.
   - Почему из восьмидолларовой? - удивилась Катя. - Я была бы рада платить восемь долларов, но я плачу больше восьмидесяти. Где ты только видела такие цены?
   У меня в памяти теплилось далёкое воспоминание. Высказывание Марины было связано с какой-то книгой. Но вот с какой?
   - Есть такой рассказ у О'Генри, - объяснила та. - В восьмидолларовой квартирке жили молодые супруги. Муж продал часы, чтобы купить жене черепаховые гребни, а жена продала свои роскошные волосы, чтобы купить мужу цепочку для его часов. Вот и у вас кончится тем, что ты продашь последние туфли, чтобы купить своему ненаглядному краски.
   - Кому могут понадобиться мои туфли? - спросила Катя.- Кто их купит? Их и даром не возьмут.
   - Променять богача на нищего! - недоумевала Марина. - Я-то думала, что этот Михаил при деньгах, поэтому была спокойна, что ты предпочла его... Катя, ты будешь жалеть о своём поступке.
   Я не была согласна с мнением Марины, но промолчала. В конце концов, это было делом Кати решать, кого она предпочитает иметь рядом. Я не была влюблена в Михаила, но я бы тоже выбрала в спутники жизни его, а не "партнёра", если бы пришлось срочно выходить замуж и выбирать между ними двумя.
   Когда мы поужинали и сидели за столом, допивая чай, Катя обратила внимание на тишину, царящую в доме.
   - Как странно, - сказала она. - Не воет.
   - Это здесь не слышно, - безнадёжно возразила хозяйка. - Поднимемся наверх, и концерт на всю ночь будет нам обеспечен. А потом ещё Чупочке придётся отгонять ЕГО от нашей двери. Хорошо хоть, что ОН не пытается пробраться к вам, девочки.
   Нам с Аней было известно, что шума наверху уже не раздастся, но про существо, бродящее по дому, мы ничего не знали и боялись его не меньше прежнего. Да ещё на морде собаки была кровь. Меня это маленькое пятнышко, которое Марина обнаружила случайно и которое мы оттёрли, продолжало тревожить. Съела ли Чупа чего-нибудь на улице, когда выходила на прогулку? Хорошо, коли так. А не укусила ли она человека-невидимку? Владеет ли незнакомец даром гипноза или не владеет, но по дому он ходит, и отрицать этого мы не можем. И меня по-прежнему не оставляла мысль, что Сергей жив и находится где-то рядом, только мы его не способны заметить.
   - Может, он и к нашей двери подходит, - возразила Аня. - Только у нас нет собаки, чтобы это определить.
   - Да, мы только из-за поведения Чупы знаем, что кто-то подходит к вашей двери, - подтвердила я.
   Мы пошли спать с разными чувствами. Лично у меня сочеталось и облегчение из-за того, что шум на чердаке объяснился и прекратился, и страх перед тем человеком или существом, которое расхаживает по дому. Выяснилось, что он не бьёт посуду, но тем непонятнее и тревожнее его присутствие здесь. Прежде он воспринимался как хулиган, запугивающий нас доступными ему способами, а теперь его незримое присутствие стало угрожающим.
   - Спокойной ночи, девочки, - попрощалась с нами Марина. - Хотя, о какой спокойной ночи может идти речь?
   Мы и рады были бы утешить её, объяснить, что шума больше не будет, но не могли, ведь здесь замешаны был Михал Михалыч и наши личные интересы. Не хочу я покупать новый сервиз. Лично я ничего не разбила, о у сахарницы ручка отбита опять-таки не по моей вине. Это садовник, убегая из дома, задел пакет, и тот упал на пол.
   Уже в постели, чувствуя, как накатывает дремота, Аня сказала:
   - И не воет. Тишина. Даже не верится.
   - И крест в зеркале отражается реальный, - согласилась я. - Только непонятно, откуда он там взялся и кто его украл у Марины. И мы с тобой хоть и обрадовались тому, что часть непонятных явлений объяснилась, но не решаемся ходить по дому в одиночку. И платок над зеркалом мы так и не приподняли.
   Но Аня уже спала и не слышала моих слов. Я же преисполнилась мрачными предчувствиями. Вот сейчас мы успокоимся на малом, а враг воспользуется нашей радостью и нанесёт удар. Но, к счастью, я не слишком долго настраивала себя на плохое: сон пришёл и ко мне.
   Утром Марина и Катя сообщили, что они не слышали никаких звуков наверху, зато Чупа три раза подходила к двери и шумно дышала в щель, принюхиваясь. Я по привычке принялась размышлять над её поведением. Кого она чуяла? Призрака на чердаке не существует и никогда не существовало, но кто-то продолжает преследовать Марину.
   - Я так хорошо выспалась, что даже не верится, - сообщила хозяйка и обратилась к собаке. - Чупочка, нам с тобой надо идти гулять.
   - Пожалуй, я начинаю верить, что тебе можно доверить животное, - похвалила я её усердие.
   - "Верить" и тут же "доверить", - сейчас же принялась критиковать Аня. - Плохо сказано. Безграмотно.
   - Начинаю понимать, что ей можно доверять, - проговорила я.
   - А я только ещё вхожу во вкус утренних прогулок, - призналась Марина. - Гулять днём или вечером легко и естественно. Даже полезно для здоровья. А утром приходится по-новому организовывать время. Вы заметили, что я перестала вставать раньше обычного? Это потому, что я подсчитала, что мне хватит времени на всё, если его не терять. Я теперь не так долго подкрашиваюсь и одеваюсь. Можно сказать, что я стала намного собраннее.
   - Молодец, - похвалила я довольную владелицу собаки.
   - Интересно, почему он не выл, ничем не гремел, даже не царапался? - удивлялась Катя. - Я помню, конечно, что у него уже так было, а потом он стал безумствовать с новой силой. Но хотелось бы знать, что с ним происходит в такое время. Он исчезает?
   - Берёт выходной или отгул, - фыркнула Аня.
   Она чувствовала своё превосходство над подругами, а потому могла себе позволить посмеяться. Только бы её веселье не кончилось плачевно.
   После того как Марина ушла на работу, мы как обычно посидели за столом ещё, пока не подошло время утренней прогулки. Если бы Катя продолжала рассуждать о замолкнувшем призраке, то мне было бы тяжело слушать её и что-то отвечать, зная, что ничего таинственного на чердаке не было. К моему счастью (но к несчастью Ани), у неё на уме был один только Михаил.
   - Мы сегодня опять пойдём на прогулку, - сказал "шкелет". - А с обедом поступим, как вчера. Сначала поедим, а потом уж я пойду.
   - Не волнуйся, - снисходительно отозвалась Аня. - Как тебе удобно, так и поступай.
   Зато наша прогулка заключала настоящую проблему: рассказывать Николаю про тайну чердака или нет. Вроде, этот человек не играл в нашей жизни никакой роли, так, случайный знакомый, с которым мы расстанемся меньше, чем через неделю, но слишком уж горячо он принял к сердцу наши события.
   - Как ты считаешь, можно ему доверить то, что мы вчера узнали? - на всякий случай, спросила я у Ани.
   - По-моему, можно, - решила та. - Но лучше не надо. Всё-таки здесь замешан Михал Михалыч. Если Николай проболтается "партнёру", то тот может рассказать Марине, а Марина...
   - Да, - согласилась я. - Конечно, она заинтересована в таком работнике, как Михал Михалыч, и не захочет его увольнять, но от упрёков не удержится. И получится, что нам нельзя доверять секреты.
   Николай нас уже ждал, но вид у него был каким-то странным, не то больным, не то сонным.
   - Здравствуйте, дамы, - приветствовал он нас.
   Я сразу обратила внимание на то, что у него что-то с левой рукой. Он словно боялся её потревожить и держал неподвижной.
   - Николай, что с вами случилось? - спросила Аня. - Вы упали? Повредили руку? Это не перелом?
   Он покачал головой и улыбнулся немного натянуто.
   - Охота на призрака наоборот, - пояснил он.
   Я сразу же подумала о неизвестном, которого чуяла Чупа. Уж не встретился ли Николай с этим человеком? Впрочем, это мог быть и не человек, а призрак, хоть эта мысль мне претила. А может, он встретился с живым и невредимым Сергеем? Тот его узнал, побоялся, что о его "явлении" расскажут и хотел убить свидетеля?
   - Какого призрака? - Аня была ошеломлена.
   Николай засмеялся.
   - Я же обещал вам выследить призрака, вот несколько вечеров подряд и ходил на место трагедии. Ну, и доходился. Как там в пословице? Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и разбитым быть. Хорошо ещё, что жив остался, а то бы мой собственный призрак повсюду преследовал виновника своей гибели.
   - Объясните, пожалуйста, что с вами произошло? - встревожено попросила я.
   - Пошёл я вчера вечером на то "нехорошее" место. Темнота, людей нет. Вдруг слышу, что, вроде, кто-то здесь есть. Я, конечно, замер и жду. И тут на меня набросилась здоровенная зверюга. Чудо, что я успел выставить перед собой руку, и счастье, что на мне была просторная куртка на подкладке, а не лёгкая ветровка. Эта тварь так и сомкнула свои челюсти на рукаве, прихватив заодно и мою руку. Если бы она вцепилась прямо в горло, то я бы с вами уже не гулял. Я, конечно, кричу на собаку, а она висит на мне, как клещ, и не отпускает, да ещё головой поводит, пытаясь оторвать от меня кусок. Тут прибежала хозяйка, сама боится дотронуться до её морды, но тоже кричит, приказывает отпустить меня. Тьма, ничего не разглядеть, только смутные силуэты. Сам не знаю, почему собака разжала зубы, может, ей просто надоело меня держать. Хозяйка даже не спросила, жив ли я ещё, а сразу упорхнула вместе со своей тварюгой. Так неслась, что земля гудела. Увесистая, должно быть, была женщина.
   - А вы? - с ужасом спросила я, представляя, каково пришлось Николаю.
   - Когда понял, что не только жив, но даже способен шевелиться, то начал чувствовать и боль. В рукаве куртки мокро от крови, ощущение, словно рука находится в тёплой луже. Побрёл домой. Иду, а сам думаю: как-то меня встретит Пётр?
   - А как он мог вас встретить? - удивилась я. - Испугался, наверное.
   - Видите ли, вчера он вернулся домой рано, а по дороге видел известную нам парочку. Он понял, что разногласий между ними нет и ему теперь ничего не светит, и, по понятному человеческому обыкновению, обвинил в своих неудачах меня, ведь это я пригласил Михаила к Марине, а значит, я познакомил его с Катей... Ладно уж, признаюсь во всём: призрака я выслеживал перед этим, причём без приключений, а вчера собрал свои вещи и пошёл на станцию, намереваясь уехать в Москву... Что делать? Я тоже не из металла выкован, могу и вспылить. И вот какая ирония судьбы: когда специально ходил по этому месту, никого не встречал, а когда просто проходил мимо... такая вот получилась незадача.
   - Ужасно! - проговорила Аня. - Я бы эту бабу в тюрьму посадила. Может, это её собака загрызла человека. Кто хоть она? Вы её знаете?
   - Не рассмотрел в темноте. Может, знаю, может, просто видел, а может, впервые встретился.
   - А что с рукой? - волновалась я.
   - Я и сам не знал, что у меня с рукой, только чувствую, что нельзя мне сейчас ехать в Москву. Не такой уж я гордый, чтобы умереть, но выполнить своё намерение. Я решил, что дело плохо, и побрёл назад. А на полпути встретился с Петром, который тоже одумался и бежал на станцию, чтобы меня остановить, извиниться и вернуть домой. Только, если бы не несчастье, счастья бы нам пришлось дожидаться, если бы, конечно, Пётр сразу же не позвонил мне по мобильнику. Увидел он, что я иду навстречу, обрадовался и сгоряча так схватил меня за руку (а попадается всегда не то, что положено, а больная рука), что я чуть сознания не потерял от боли. Он, конечно, довёл меня до дома, разрезал рукав, осмотрел рану, не побоявшись крови, промыл и перевязал. Откуда он только мужество в себе нашёл? Не иначе как от страха, что я умру, потеряв столько крови. Молодец, парень.
   - Так что у вас с рукой? - допытывалась я.
   Конечно, я догадывалась, что ничего особо страшного быть не могло, иначе "партнёр" вызвал бы врача, скорую помощь или сам бы отвёз друга в больницу, но хотелось, чтобы Николай это подтвердил.
   - Ничего особенного. Собака заняла свою пасть рукавом куртки, до кости не добралась, а прокусила лишь мякоть. Я приблизительно прикинул и решил, что сухожилия не пострадали. Кровищи, конечно, натекло очень много, но это дело наживное.
   - Наверняка это та баба со своими собаками, - с ненавистью проговорила Аня. - Она и на "Алёнушкином озере" их выпускает. Она и здесь выпустила.
   - Я понял, о ком вы говорите, - ответил Николай. - Нет, это не она. - После той трагедии она боится их выпускать на дороге. Она ходит к... назову этот прудик, как вы, "Алёнушкиным озером". Хорошее название. И к тому же у неё этих зверюг две штуки, а на меня напала одна. С двумя большими собаками в темноте я бы не справился. И как назло, ни одной машины не проезжало, чтобы осветить поле битвы.
   - А почему сюда не провели электрическое освещение? - удивилась я.
   - Пётр говорит, что три товарищества не могут договориться, кому сколько платить. Чепуха какая-то происходит.
   - Вам повезло, - сказала я, из-за переживаний за Николая чувствуя себя нехорошо.
   - Повезло, - согласился тот. - Везёт, как утопленнику.
   Плагиат - отвратительная вещь, но я решила унизиться до плагиата и украсть забавное высказывание у своего героя, выдав его за своё собственное.
   - Неудачное сравнение. Утопленник должен быть удовлетворён уже тем, что его не повесят, а у вас нет и этого слабого утешения.
   У Ани рот раскрылся шире, чем это дозволяли приличия, а Николай оторопел и явно не знал, что ответить.
   "Не поняли, -недоумевала я. - Почему не поняли?"
   - Согласно английской поговорке "Кому суждено быть повешенным, тот не утонет", - пояснила я.
   Николай засмеялся, а Аня перевела дух.
   - Я о тебе чуть было не подумала плохо, - призналась она.
   "Вот почему не поняли! - сообразила я. - Не знают, на что эта шутка опирается. Но ведь и мои читатели не поймут её. Как только приду домой, сразу же напишу на бумажке, что надо и в роман вставить упоминание об этой поговорке, и тогда всё будет очень хорошо. Но какой же надо быть предусмотрительной, когда пишешь, а тем более, когда разговариваешь!"
   - Я тоже не додумался, - согласился Николай. - Почему, говорю себе, меня могут повесить? За что? Кстати, куда вас сводить или свозить?
   Я представила, как он будет гулять с нами, преодолевая слабость, и предложила:
   - А давайте устроим сегодня день полного отдыха. Пойдём сейчас на пляж и спокойно посидим. Конечно, ещё прохладно загорать, но солнце светит и нам будет хорошо.
   - Можно, если Аня не против, - согласился Николай, по-моему, очень довольный.
   - Аня никогда и ни по какому поводу не против, - ответила моя подруга.
   Мы пошли в сторону рынка и заодно купили булочки и воду, чтобы не отходить от сложившейся традиции. Видя, как осторожно, чтобы не тревожить руку, Николай опустился на песок, я поняла, что поступила правильно.
   - А как ваш призрак? - спросил он.
   - А его никогда и не было, - брякнула Аня.
   - То есть? - не понял Николай. - Как это не было? А кто же выл на чердаке? Сама Марина?
   - Язык мой - враг мой, - проговорила я, укоризненно глядя на Аню.
   - Ой, извини, Мила. Как-то само сорвалось. Только вы, Николай, никому об этом не говорите.
   - Не скажу, раз вы просите, только вот понять бы, о чём.
   - Дело очень тонкое и касается не нас, а Михал Михалыча, - объяснила я. - Аня проболталась, а я теперь не знаю, что делать. Мы дали ему слово, что будем молчать.
   - Я Михалыча уважаю, - сказал Николай, - и никогда во вред ему ничего не сделаю. Вы смело можете мне доверить любую его тайну, и она будет в большей сохранности, чем у вас. Впрочем, если не решаетесь, то и не говорите: сам догадаюсь. Старик что-то спьяну натворил?
   Теперь уж скрывать нашу тайну не имело смысла, и мы обо всём рассказали.
   - Только никому, ни единой живой душе, даже лучшему другу... - заклинали мы его.
   Николай хохотал.
   - Ну, и дед! - восторгался он. - Это же надо учудить! А вы-то боялись призрака!
   - И посуду бил тоже не призрак, - сообщила я. - Большую часть разбила Катя, одну чашку - Аня, а Михал Михалыч случайно задел пакет с сахарницей, он и упал на пол.
   - И этот пункт вычеркнем, - кивал Николай. - Я тут в уме составил план событий на вашей даче. Чердак и чашки оттуда удалил. Что осталось? С крестом разобрались...
   - Не совсем, - остановила его Аня. - Мы не знаем, кто его украл у Марины и зачем повесил под платок.
   Николай помолчал, соображая.
   - Допустим, - согласился он. - Что ещё?
   - Кого чует собака? - высказала я тревожащий меня вопрос. - Кто подходит к двери спальни Марины и Кати? Чупа то бросается в ванную, словно там кто-то прячется, то ночью рычит и рвётся из комнаты.
   - Пункт второй, - сказал Николай.
   Аня значительно поглядела на меня, но озвучить третий пункт "Где Сергей?" мы не могли.
   - Теперь расшифровать бы эти оставшиеся два пункта, и дело можно будет сдавать в архив, - подвёл итог Николай. - А я обязательно дознаюсь, где тут со... Это слово даже произносить не хочется, поэтому не буду доканчивать поговорку.
   При этом он так нежно погладил больную руку, что мы засмеялись, несмотря на всё сочувствие.
   Поговорив, закусив и вдоволь належавшись на пляже, мы встали. Николай вознамерился нас проводить, но мы дружно запротестовали.
   - Идите домой и ложитесь, - настаивали мы. - Мы благополучно дойдём сами и не заблудимся.
   Наш постоянный спутник дал себя уговорить.
   - Надо же, как неудачно он встретился с этой собакой! - восклицала Аня дорогой.
   - Удачно, что она его не загрызла и руку не перекусила, - соглашалась я. - Кость могла бы срастись неправильно, пришлось бы ломать ещё раз. А если бы она повредила ему сухожилие, то рука осталась бы навсегда скрюченной.
   - Просто ужас! - подхватила Аня. - Вешать надо таких собаководов! Сорока дней не прошло со дня одной трагедии из-за собаки, так им всё неймётся! На месте Николая, я бы это дело так не оставила. Обязательно бы дозналась, кто выпустил без поводка и намордника зверя.
   - А как это узнаешь? - спросила я. - Помню, в какой-то газете написали про подобный случай. Только дело было не в темноте, а не то утром, не то вечером, но при свете. На пожилого человека набросилась собака и всего его изгрызла. Жена не могла её отогнать. Прибежал молодой человек, быстренько забрал свою собаку и увёл её. Больше его не видели. Кто он, откуда, женщина так и не узнала.
   - А мужчина?
   - Он всё повторял: "Рука! Нога!.." А потом быстро умер. Собака перекусила ему какие-то важные жизненные органы.
   - Всё! Хватит! - взмолилась Аня. - Не могу слышать про такие ужасы! Бедный Николай!
   - Счастливый Николай, - поправила я. - Везучий Николай. И остался относительно цел, и с другом помирился. Правда, с другом он бы всё равно помирился, раз тот даже побежал возвращать его назад. Видно, Петру не слишком-то уютно вращаться лишь в кругу себе подобных предпринимателей, хочется живого человеческого общения.
   - И я его понимаю, Петра то есть. Мне бы тоже не хотелось прерывать дружбу с таким человеком.
   "А нам придётся прервать наше знакомство через пять-шесть дней", - подумала я, и мне стало горько.
   Дома Катя возилась на кухне. Она чувствовала свою вину перед Аней, хотя никакой вины не было, поэтому старалась нас всячески ублажить. Когда подошло время обеда, мы поставили её стараниям высшую оценку.
   - Вот и хорошо, что вам понравилось, - сказала очень довольная Катя. - А то я впервые делала такой суп и второе, и немного волновалась, как получится.
   На прогулку Катя сама взяла собаку. Видно, Чупа им с Михаилом не только не мешала, но и вносила уют и непринуждённость.
   - Да, - проговорила Аня, горько покачав головой. - Насильно мил не будешь. Как я ни старалась его заинтересовать, но появилась Катя - и он влюбился в неё. Счастливый человек! Всё жаловалась, что никуда не выходит, ни с кем не может познакомиться, а к ней два жениха сами прикатили.
   - У кого какая судьба, - ответила я.
   - Да уж! Видно, нам с тобой судьба уготовила счастье коротать дни в одиночестве. Будем старыми, а стакан воды подать нам будет некому.
   - Почему вы все массово прицепились к этому доводу! - возмутилась я. - Вот и мне многие это говорят. Выходи, советуют, замуж, а то в старости воды некому будет подать. Выйду, предположим, я замуж. И что? Прямо так муж и будет мне воду носить! Он ведь тоже женится с дальней целью иметь водоносчицу в старости. Он рассчитывает, что не он будет ухаживать за больной и немощной женой, а жена - за ним.
   - И правда, - удивилась Аня. - Ещё неизвестно, может он поспешит развестись с женой, если та заболеет... Я не про Михаила говорю, он кажется порядочным человеком, а вообще...
   - Я недавно перечитывала Есенина, - начала я, и, обнаружив, что лицо у Ани приняло издевательски-покорное выражение, поспешила досказать. - Я не собираюсь читать тебе всё его стихотворение, потому что не помню его наизусть, но в нём молодая невеста жалуется подругам на свою будущую судьбу замужней женщины. И кончается это стихотворение так: "Лучше жить несчастной, да без мужа".
   - Вот это хорошо! - обрадовалась Аня. - Вот так я и поступаю. Пусть я буду знать, что в старости мне воды подать будет некому, чем надеяться на мужскую поддержку и не получить её.
   Она развеселилась и с хорошим настроением отправилась со мной в сад.
   - Жаль, конечно, что мы не можем выйти на нашу вечернюю прогулку, - сказала я.
   - Почему не можем? - возмутилась Аня. - Если не хочешь сидеть в шезлонге, пойдём гулять.
   - Мы не спросили у Кати, где они ходят. Не хочется их смущать, если встретимся.
   - Тогда посидим. У тебя опять чёртово писание, а я вот захватила с собой Островского... Михал Михалыч! Здравствуйте.
   Садовник, появившийся из дальнего конца огорода, степенно нас приветствовал.
   - Теперь-то вам незачем меня выслеживать, - сказал он, - так что отдыхайте спокойно.
   - А я всё-таки боюсь, что вы опять пойдёте на чердак, - пошутила я.
   Старик весь напрягся, и я подумала, что ему пришлось эти дни очень нелегко.
   - Там окно осталось незаделанное, без стекла, - продолжала я. - Как бы вы его не починили.
   Садовника отпустило напряжение.
   - Не бойтесь, не пойду, - сказал он. - Я-то пришёл сказать вам насчёт вашей собаки, Чернушки этой, то есть, Чупы.
   Я чуть не вскочила на ноги, хорошо, что ворох бумаг на коленях помешал.
   - Что с ней? - встревожено спросила я, уже воображая, что собаку сбила машина.
   - А вот насчёт того, что она на кого-то бросается.
   - Вы об этом что-то знаете? - встрепенулась Аня.
   - Сначала-то я всерьёз не воспринял ваши слова, подумал, что вам это с перепугу казалось, - принялся медлительно объяснять Михал Михалыч. - Потом решил, что вы боялись шума на чердаке, от каждого шороха вздрагивали, вот собака и рычала неизвестно на что, только чтобы испугать вашего врага. Но сегодня догадался, в чём тут загвоздка.
   - В чём? - в один голос спросили мы.
   - А не мышей ли она чувствует? - неожиданно спросил садовник. - Не мыши ли завелись в доме? Их здесь много. Прежде-то они сюда не заглядывали, потому что Марина готовить не любит, а Катя у вас большая мастерица по этой части. Она и меня угощала своими пирогами. Хорошая, доложу вам, хозяйка. Только теперь из дома такой вкусный дух идёт, что мышей в два счёта привлёк.
   Мы с Аней переглянулись и засмеялись. Объяснение оказалось настолько простым и естественным, что нам оно в голову не приходило.
   - Конечно, так и есть, - согласились мы. - Это мыши.
   - Мыши или крыса какая-нибудь, - подтвердил старик. - Эта собака - известная мышеловка. Она при мне однажды поймала крысу, да ловко так. Я и опомниться не успел, а она её уже съела.
   - Вот откуда у неё на морде была кровь, - сказала я. - Она поймала и съела мышь.
   - Вот именно, что всего лишь мышь, - подтвердил садовник. - Так что не надо ничего бояться. Сидите здесь и спокойно отдыхайте, а я пойду немного поработаю.
   Он неспешно удалился, а мы долго не могли придти в себя от прозаического объяснения мистической тайны.
   - Выходит, это не Сергей, - сказала я.
   - А ты-то уж навоображала! - подтрунивала надо мной Аня. - Насочиняла всяких романтических историй. Сергей, видите ли, прячется в ванной и топчется под дверью спальни Марины.
   Я промолчала, потому что, хоть у меня и был козырь в виде неправильно опознанного трупа на дороге, но я чувствовала, что прав, скорее всего, садовник. Только вот кто украл у Марины крестик?
   - Подожди радоваться, - прервала я веселившуюся Аню. - У Николая в списке числилось два пункта загадок, а у нас - три. Теперь у него остался один пункт, а у нас - два. Кто украл крест, и где Сергей?
   У моей подруги уже нервы не выдерживали трёхнедельного напряжения, поэтому она только отмахнулась от меня:
   - Успокойся. Придёт время, и всё само собой разъяснится. Главное, ты подумай о том, какой эффект это вызовет. Представляешь: сидим мы за ужином, и вдруг Чупа бросается за кем-то невидимым. Все вскакивают, дрожат, а мы эдак небрежно их успокаиваем.
   Я насмешливо слушала размечтавшуюся Аню.
   - Правильно, - мягко согласилась я. - А заодно представь не менее эффектное продолжение: Марина узнаёт, что в её доме завелись не то мыши, не то крысы, и падает в обморок.
   Моя подруга сразу перестала улыбаться.
   - Да, пожалуй, нам надо быть осторожнее, - согласилась она.
   - Придётся преподнести это не так эффектно, как ты вообразила.
   Мы ещё долго совещались, забыв и про мою работу, и про пьесы Островского. Нас прервало только возвращение Кати, которая от избытка чувств и желания о них поведать не заметила, что мы полны раздумий и преисполнены таинственности.
   До возвращения Марины мы преимущественно слушали "шкелета", но хозяйка была такая усталая, что поток красноречия Кати быстро иссяк.
   - Что-нибудь случилось? - спросила я.
   - Нет, ничего, - отозвалась Марина. - Сама не понимаю, что со мной. Утром я была такая бодрая, отдохнувшая, а с обеда потянуло в сон. Думала заглянуть в тот собачий магазинчик, посмотреть, не завезли ли чего-нибудь новенького, и насчёт дождевика договориться, но сил не было. Может, я просто поздно почувствовала перемену погоды? Или она вновь собирается поменяться?.. А как думаешь ты, Чупочка?
   Собака вилась возле хозяйки, всячески выражая ей свою любовь. Когда Марина принялась её гладить, она застонала от наслаждения.
   - Как же она тебя любит! - удивлялась Катя.
   Я соображала, как бы лучше преподнести правду о мышах, и, судя по вопросительным взглядам Ани, которые она время от времени бросала на меня, и по странным знакам, она думала о том же.
   - Как прошёл день? - спросила Марина. - ЕГО не было слышно?
   - Ни звука, - ответила я. - Да и пора ЕМУ удалиться туда, где он должен находиться.
   - Если бы, - печально вздохнула Марина.
   - Вот так расслабимся, поверим, что он улетел... туда... на тот свет, а он возьмёт да и вернётся, - зловеще проговорила Катя.
   - А Чупа ничего не чуяла? - продолжала спрашивать хозяйка.
   - Она прогуливала Катю и Михаила, - объяснила Аня. - При нас она иногда принималась обнюхивать углы, но особо ни на кого не бросалась.
   - Утром она меня только один раз испугала, когда побежала в ванную, - сказала Катя. - Так и припустила во всю прыть. Не знаю уж, кого она могла там учуять, но она развила такую скорость, что не смогла остановиться вовремя и последнюю часть пути буквально проехала. Я уж думала, она себе голову проломит.
   - Торжественный въезд в ванную, - прокомментировала я.
   - Мне не было смешно, - обиделась Катя. - Я боялась за неё, за себя и за новый сервиз. Вдруг ОН продолжит колотить посуду?
   "Шкелет" всё ещё жил старыми понятиями. Мы с Аней столько всего узнали за последнее время, так глубоко прочувствовали перемены, что лично мне было даже несколько дико слышать, что Катя по-прежнему боится и возвращения призрака на чердак, и существа, за которым гоняется собака, и гибели нового сервиза. Впрочем, последнего и надо было бояться, только не винить в этом кого-то другого, а быть осторожнее самой.
   - Тебе, Катя, надо подумать о том, чтобы не оставлять еду открытой или в доступных местах, - начала Аня.
   - Разве ты спускаешься сюда ночью и ешь? - спросила Катя.
   У Ани чуть слёзы не навернулись на глаза от обиды. Она часто заморгала, силясь их удержать.
   - Я помню, что ты говорила о своей привычке, - объясняла Катя, заметив, какую реакцию вызвали её слова. - Но я не думала, что ты не побоишься призрака...
   - Чтобы я стала воровать еду! - с ужасом проговорила Аня.
   - Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, - растерянно попыталась исправить положение Марина. - О какой краже еды может идти речь? Вы сами, на свои деньги, покупаете продукты, голода у нас нет...
   - Я не хотела тебя обидеть, - оправдывалась Катя. - Я помню, что ты рассказывала о том, что любишь поесть среди ночи. А что в этом плохого? У каждого свои привычки.
   - Но не в чужом же доме я буду обшаривать холодильник! За кого ты меня принимаешь?
   - Да, мы люди воспитанные, - согласилась я, постаравшись придать голосу издевательский оттенок. - Мы не возьмём лишнего куска из боязни, что нас не так поймут. Мы лучше этот кусок оставим для мышек.
   - Для каких это мышек? - насторожилась Марина.
   - Для самых обыкновенных, сереньких таких, с хвостиками, - пояснила я. - Чупа за ними прекрасно умеет охотиться, но даже она не в состоянии их истребить, потому что запахи вкусной еды оказываются для них сильнее страха перед собакой.
   - Так Чупочка чуяла мышей?! - воскликнула поражённая Марина. - У меня в доме развелись мыши?! Откуда они взялись?
   - Извне, - ядовито ответила Аня. - Они аутсайдеры. Почуяли, что здесь вкусно и обильно кормят, и перебежали к нам от соседей, где не такие умелые поварихи, как наша Катя. Перебежчики! Предатели! Готовы променять своих хозяев на других, лишь бы им перепал лишний кусочек.
   - Аутсайдеры? - заинтересовалась Катя.
   - Это из какого-то сериала, - объяснила уже успокоившаяся Аня.
   Марина никак не могла придти в себя от потрясения.
   - Как же это? - бормотала она. - Что же делать? Как это могло произойти?
   - Ты не волнуйся, - уговаривала я её. - Эта общая беда для всех загородных домов. Мыши ведь тоже ищут себе жильё, где можно прокормиться. А Катя не привыкла к ним, не убирала еду в недоступное место, не накрывала её мисками и тарелками, чтобы к ней нельзя было подобраться. Они и решили, что здесь хорошо.
   - У нас вначале были мыши, - рассуждала Марина. - Тогда здесь стоял какой-то дряхленький домишка... Да, я помню, что находила мышиный помёт даже на втором этаже. Но мы сразу же построили этот дом, а тот снесли, и больше я мышей не замечала.
   - Так это, наверное, был мышиный помёт! - догадалась Катя. - А я-то удивлялась, когда несколько раз находила какие-то крошечные комочки, вроде семечек, только меньше. Всё гадала, откуда они. Думала, что просыпала что-то. Вытираю, а они размазываются. Мне даже стыдно было за то, что я такая грязнуля, поэтому ничего вам не говорила. А это был мышиный помёт? А ещё я несколько раз видела обгрызенные куски и тоже винила в этом себя.
   - Так надо поставить мышеловки, - сказала Марина. - Как же я буду жить здесь с мышами? Они у меня всё погрызут.
   Я вспомнила эти жуткие устройства со скобой и упругой пружиной.
   - Ужас какой! - заявила я. - И ты будешь вытаскивать из них искалеченные тела?
   Марина поморщилась и помотала головой.
   - А есть мышеловки другого типа, - вмешалась Аня. - Они вроде маленьких клеток. Мышь туда входит, берёт приманку, а дверца за ней захлопывается. Никаких мёртвых тел.
   - Вот это мне подойдёт! - обрадовалась Марина.
   - Подождите, а что дальше делать с этой попавшейся мышью? - спросила Катя. - Убивать её или держать как домашнее животное?
   - Нет, мне это тоже не подойдёт, - отказалась Марина. - Придётся купить отраву и разложить приманку.
   - А ты не забыла, что первой твою приманку съест Чупа? - спросила я.
   - Об этом я совсем не подумала, - испугалась она. - А что же теперь делать? Катя, это ты развела мне мышей, поэтому думай, как от них избавиться.
   - Да у меня с роду не было мышей, - растерялась Катя. - Откуда я знаю, как с ними бороться? Есть какие-то специальные службы для борьбы с ними. Вызываешь их, они всё делают профессионально. Помню, давно-давно, ещё когда мы жили в коммуналке, родители договорились с соседями сообща вызвать такую службу, чтобы сразу во всём доме вывести клопов. Приехали, всё быстро облили какой-то жидкостью - клопов не стало. Только жидкости были разные. Та, что без запаха, стоила дороже, но мои родители заказали её, а многие пожалели денег и заказали ту, что дешевле. Так она сильно пахла.
   - Истинный городской житель, - засмеялась я. - С клопами водила знакомство, а мышей не видела.
   - А вдруг это будет вредно для Чупочки? - спросила Марина. - Она ведь тоже животное, как и мыши.
   Мне стало совсем весело.
   - Молодец! - одобрила я свою подругу. - Правильно мыслишь. Как истинный собаковод. На себя тебе наплевать, а вот не навредит ли чего Чупочке... Слушай, я знаю, как от них избавиться. Ничего не предпринимай.
   - Что значит "ничего не предпринимай"? Что же мне делать? Сидеть, сложа руки, и наблюдать, что будет дальше? Разводить мышей, а потом их продавать? В конечном счёте, это ты виновата, что мы так боялись из-за них. Чупа их чуяла, а ты ...
   - Не чуяла, - подтвердила я. - У меня всё-таки не собачий нос.
   - У тебя всю жизнь были собаки, - выговаривала мне Марина, - а ты не могла понять, что имела в виду наша Чупочка, когда за кем-то гналась. И теперь ты словно издеваешься надо мной. Что значит "ничего не предпринимай"? Живи с мышами?
   - Нет. Просто тщательно убирай всё съестное. Ничего не оставляй открытым. Есть мышам станет нечего, они и уйдут. Ведь до сих пор их у тебя в этом доме не было. В прежнем были, так как находили для себя что-то съестное, а в новый не перешли, потому что голодно.
   Марина задумалась.
   - Может, ты и права, - согласилась она. - Пожалуй, так будет лучше всего. И Чупочка не пострадает. Так что теперь, Катя, всё тщательно убирай, закрывай, прикрывай... Смотри, чтобы ни одной крошки не оставалось доступной.
   - Конечно, теперь я буду осторожна, - закивала растерянная Катя. - Если бы я могла догадаться, что это мыши...
   У меня было странное ощущение, что должно произойти ещё что-то очень важное. Обычно в книгах принято критиковать манеру автора тянуть до последнего, а потом позволить событиям стремительно разворачиваться, ошеломив читателя. Но и в жизни порой случаются не менее неожиданные эффекты. Вот и я предчувствовала, что скоро мы будем удивляться ещё раз, не знаю уж, к благу или нет.
   Мы разошлись спать рано, потому что, несмотря на встряску из-за мышей, Марину клонило ко сну. Шума наверху, конечно, не было.
   - Я не привыкла к такой тишине, - пожаловалась Катя. - Мне так и кажется, что сейчас ОН завоет, застонет, заскребётся.
   - Всё может случиться, - нахмурилась Марина. - Мне сказали, что ЭТО будет продолжаться до сорока дней, а сорок дней ещё не прошло. Я стараюсь быть готовой к худшему. Хорошо хоть, что выяснилось, на кого кидалась Чупочка и кого она чуяла. Интересно, а ночью она тоже чует мышей или... ЕГО?
   Я опомнилась. Михал Михалыч так доходчиво объяснил нам поведение собаки, что я начисто отмела всякую вероятность, что она может чуять не только мышей, но и кого-то ещё. Однако не рано ли было успокаиваться? Марина, случайно или нет, неправильно опознала тело, а Сергей бесследно исчез. Меня охватило предчувствие, что мы ещё услышим о нём. Вдруг ночью вовсе не мыши бегают под дверью спальни, а именно ОН пытается довести жену до безумия?
   - Я полагаю, что кровь на её морде была мышиная, - сказала я.
   - А чья же ещё? - удивилась Аня. - Конечно, мышиная. Или крысиная. Марина, а ведь крысы тоже любят хорошо покушать.
   - Только не говори о таких вещах на ночь, - взмолилась хозяйка. - Я из-за мышей переживаю, а ты меня пугаешь крысами... Девочки, надеюсь, это не крысы?
   Я подосадовала на Аню за её неудачную шутку и пожалела Марину.
   - Наверное, нет, - решила я. - Мыши пугливы, в крысы намного смелее. Если бы это были они, мы бы их уже увидели.
   Аня не стала опровергать мои слова, но, когда мы остались одни, сказала:
   - А это могут быть и крысы. Мы их не высматривали, мы больше интересовались призраками, а они бегают себе спокойно...
   - Я попрошу тебя при Марине этого не говорить, - прервала я свою подругу. - Ты сейчас развлекаешься, а она по-настоящему переживает. Если бы она знала, что это не призрак угробил её любимый сервиз, она бы, наверное, предпочла иметь дома его, то есть призрака, а не мышей или крыс.
   - А зачем меня обвинили в том, что я ночью тайком спускаюсь на кухню и уничтожаю наши общие припасы?
   Успокаивать человека, который не желает утешиться, а продолжает себя накручивать, - неблагодарное и безнадёжное занятие. Но вдруг я придумала ловкий ход.
   - Аня, никто тебя ни в чём не обвиняет. Неужели ты не поняла, что Катя тобой восхищается?
   - Восхищается тем, что я ворую еду?
   - Об этом никто и помыслить не может. А восхищается она твоей смелостью. Она решила, что ты не боишься одна спускаться на первый этаж. Она-то трясётся за запертой дверью, а ты бесстрашно выходишь в коридор, идёшь к лестнице...
   - Ой, не продолжай! Может, Кате и казалось так, но мне невмоготу это даже представить.
   И тут её настроение резко изменилось. Она горделиво вскинула голову и самодовольно улыбнулась. Причины такой перемены она не открыла, но я и без того поняла, что мой план сработал и она принялась думать, что выглядела в глазах Кати героиней.
  

Глава 41

И наступило спокойствие

   Ночь мы провели спокойно, хоть я и оставила под сомнением ночные явления мышей под дверью спальни Марины. Всё-таки нельзя было забывать и о Сергее. А утром произошёл случайный, как это часто бывает, разговор, завершившийся настоящим открытием, так что моё предчувствие ожидания развития событий меня не обмануло.
   - Я надела новую блузку, - сообщила Марина. - Я купила сразу четыре, но три я уже носила, а в этой ни разу не показывалась. Прежде было не под чего, а потом у меня начался траур, а блузка светлая. Сейчас я решила, что прошло достаточно времени, а ничего вычурного в ней нет, поэтому можно и надеть. У меня вот-вот отпуск начнётся, а к началу занятий может завернуть холод, вот я и решилась, а то так её никто и не увидит.
   - Правильно, - одобрительно сказала Аня. - У нас на дворе двадцать первый век, а не девятнадцатый. Это раньше вдовы годами не снимали траур, а теперь достаточно надеть его в день похорон.
   - И тебе очень идёт, - подхватила Катя. - Оживляет. И фасон красивый.
   Мне тоже захотелось сказать хозяйке что-то приятное. Я даже знала, какое высказывание порадует её больше всего.
   - Чувствуется, что эта блузка - не ширпотреб, а хорошего качества и соответствующей цены.
   Марина просияла.
   - Да, это не дешёвка, - согласилась она, - не на рынке куплена. Стоит столько, что не хочется говорить вслух. Одно плохо: подбирала сейчас под неё украшения, но пришлось остановиться только на этой цепочке. Всё-таки сорок дней ещё не прошло, нехорошо вешать на себя всякие кулончики и прочее. Вот не пропал бы крестик с бриллиантами, я бы надела его. Он, вроде, соответствует обстоятельствам, потому что, хоть красивый и дорогой, но всё-таки крест, церковный атрибут, но вроде это и украшение, потому что бриллианты не очень маленькие.
   Вновь речь зашла о крестике, причём не мы завели этот важный для нас разговор. Сама не знаю, что мною руководило, когда я попросила:
   - Марина, расскажи подробнее, как он у тебя пропал.
   Она пожала плечами.
   - Сама не знаю, как. Утром почувствовала, что чего-то не хватает, и сначала не могла понять, чего именно. Думала, забыла что-то надеть из одежды, а потом потянулась поправить замочек на цепочке, это у меня уже привычка такая, а цепочки-то и нет. И крестика, конечно, тоже нет. Всё обыскала, но так и не нашла. И до сих пор посматриваю, не завалился ли он куда, но без результата.
   - Кто приходил в дом накануне? - тоном следователя спросила Аня.
   - Накануне... погиб Сергей, - ответила Марина, бледнея. - Он сюда не приходил. Его загрызла собака, когда он возвращался домой со станции.
   Она проговорила это привычно, как хорошо затверженный урок.
   - Это мы знаем, - согласилась Аня, бросив на меня взгляд, который можно было растолковать по-разному, не то как напоминание о том, что на дороге лежал не Сергей, не то, что Сергей здесь вообще ни при чём. - А кто ещё?
   - Моя соседка.
   - Таня? - удивилась Катя. - Кстати, она на днях опять меня спрашивала, заберу ли я заявление. Я ответила, что склоняюсь к мысли его забрать, но всё ещё сомневаюсь. Мол, дети меня чуть не убили, поэтому, возможно, им полезно познакомиться с милицией, то есть полицией, поближе. Пусть им там растолкуют, что им грозит при повторении подобного поступка.
   - А что она? - заинтересовались мы все.
   - То-то я и удивляюсь, что она продолжает лебезить, - сказала Марина. - При её характере ей давно следует перейти на обычное хамство.
   - Она всё меня уговаривала, клялась, что никогда такое не повторится. Я не дала определённого ответа. На том мы и расстались.
   - Так это Таня приходила сюда? - спросила я, не давая разговору уйти в сторону от важной темы.
   Я уже представила, как эта противная женщина крадёт у Марины крестик. Только зачем ей вешать его под платок на зеркало? Стащила вещь, узнала, что она очень дорогая, испугалась и под каким-то предлогом пробралась в дом и спрятала крестик в ванной? Она могла кого-то попросить это сделать, например, Юлю, заплатив ей за услугу. Но, девушка, кажется, была вне подозрений.
   - Конечно, нет, - ответила Марина. - Разве я стала бы пускать это пугало огородное к себе. Та соседка - моя хорошая подруга. Света меня очень поддержала. Это она посоветовала мне завесить все зеркала и не открывать до сорока дней.
   Место Тани в моей версии заняла незнакомая мне Света. Раз она подруга Марины и бывает в её доме, то ей легко всё проделать незаметно. А про тайную зависть подруг написано немало книг.
   - А она помогала тебе завешивать зеркала? - спросила я.
   - Нет. В этот день ей надо было уезжать, потому что у неё была путёвка в Италию. Она только сказала, что надо сделать, и мы сразу же расстались.
   Марина испуганно посмотрела на нас.
   - Она, конечно, предлагала мне свою помощь, хотела остаться со мной, но я уговорила её спокойно отдыхать. Мне она помочь ничем не могла, а путёвка бы пропала.
   У меня было собственное мнение о поведении этой Светы, но высказывать его вслух я не стала. Всё-таки надо быть большой свиньёй, чтобы бросить подругу в тот самый день, когда страшной смертью погиб её муж. Однако если она уехала до того, как зеркала были завешены, то, значит, не она повесила в ванной крестик. И я представила, как бедная Марина, дрожа от ужаса после ужасного конца мужа, ходит по огромному пустому дому, завешивая зеркала и вздрагивая от каждого шороха. Она искренне ошиблась, опознав как мужа неизвестного ей человека, а он, этот Сергей... Может, он ходил в это время по этому же дому или прятался в какой-нибудь дальней комнате, куда, как он знал, жена побоится зайти. А ночью, увидев, что измученная женщина задремала, он снял с неё крестик и повесил под платок.
   - Где ты столько платков нашла? - удивилась Катя. - Хватило на все зеркала, а их у тебя немало.
   - Я сама не знаю, откуда их доставала, действовала, как во сне. Помню, у меня на шее тоже был платок, потому что я его набросила перед тем, как побежать к месту трагедии, так я и его сняла и повесила на зеркало.
   У меня в мозгу словно что-то щёлкнуло, как в особо капризном компьютере.
   - А куда ты повесила платок, который был на тебе? На какое зеркало?
   - На какое? - задумалась Марина. - На какое? Дай сообразить... В прихожей зеркало большое, для него я достала платок из шкафа. Я взяла охапку платков, чтобы обойти сразу все зеркала и не бегать туда-сюда. Начала я с первого этажа, потом поднялась на третий, спустилась на второй, обошла все комнаты... Потом я спустилась опять на первый этаж и, проходя мимо ванной, вспомнила, что туда не заходила, а зеркало там есть. Я его завесила, причём, как оказалось, сдёрнула платок с шеи, а тот, который был перекинут через плечо, так и остался неиспользованным. Я уж не стала менять их местами.
   - Вот и крестик нашёлся, - сказала я. - Ты говорила, что с замком на цепочке что-то случилось и он стал цепляться за одежду. Когда ты впопыхах снимала с себя платок, ты и крестик с себя сдёрнула, а он зацепился за ткань и вместе с платком висит сейчас в ванной.
   Марина, как рыба, открывала и закрывала рот, но долго не могла выговорить ни слова. Зато Катя дала волю своему удивлению.
   - Как это тебе в голову пришло? Ты полагаешь, что он там висит?
   - Конечно, висит, - подтвердила Аня. - Мы сами его видели. Только мы думали, что это не крест вовсе...
   Я поняла, что она сейчас скажет лишнее и поспешила объяснить:
   - Там уголок платка завернулся, так что мы его поправили, но под тканью нащупали что-то твёрдое, похожее на крестик. Мы, конечно, не стали поднимать платок, ведь ещё не прошло сорок дней, но принялись гадать, откуда он там взялся. У тебя, Марина, спрашивали, не вешала ли ты кресты на зеркала, но ты сказала, что не делала ничего такого. Мы уж решили было, что это ЕГО работа, поэтому и не говорили тебе, чтобы не пугать лишний раз.
   - Как хорошо-то! - обрадовалась несчастная женщина.
   Я понимала её. До сих пор она думала, что крестик у неё украл призрак, чтобы запугать её или наказать, а тут выяснилось, что причина пропажи ценной вещицы самая что ни на есть прозаическая и неопасная. На её месте я бы тоже ликовала. Я даже не на её, а на своём месте ликовала, потому что ещё один страшивший нас пункт можно было вычеркнуть из списка непонятных явлений.
   - Значит, теперь я могу его надеть к этой блузке? - спросила Марина.
   - Женщина остаётся женщиной при любых обстоятельствах, - подвела я итог. - Вместо того, чтобы радоваться тому, что призрак не снимал с тебя крестик, ты довольна, что есть побрякушка для блузки. Извините, я не сам крестик назвала побрякушкой, а лишь его предстоящую функцию украсить собой блузку.
   - Нехорошо, конечно, - согласилась Марина, - но иначе мне нечего надеть. Я всё-таки в первый раз приду в этой блузке, надо её преподать самым лучшим образом. Только как мне достать крестик из ванной, ведь открывать зеркало ещё рано?
   - Не проблема, - заявила Катя. - Возьмём другой платок. Одна из нас будет держать его так, чтобы он закрывал зеркало, а другая снимет прежний вместе с крестиком. Ты, Марина, его вешала, знаешь, как он прикреплён к зеркалу, значит, сумеешь снять его вслепую, а я подержу другой платок.
   Они ушли осуществлять этот план, сопровождаемые заинтересованной собакой, а мы с Аней ненадолго остались одни.
   - Просто чудеса! - сказала она. - Все наши тайны раскрываются одна за другой. Удивительно, как это ты догадалась о том, что крестик просто зацепился за платок, который вешала Марина?
   Я скромно промолчала.
   - Но всё-таки всё началось с Михал Михалыча,- тут же умалили она мой подвиг. - Если бы он не признался в том, что сделал на чердаке, а потом не объяснился с нами по поводу Чупочки и мышей, мы бы до сих пор топтались на одном месте.
   - Да его "страшная месть" Сергею обернулась для Марины несчастьем. Теперь узнать бы последнее: где Сергей.
   - На кладбище, - ответила Аня. - Это он погиб на дороге. Неужели ты этого не понимаешь? Ты, да и вслед за тобой я, вообразили всякий вздор. Его видели рыбаки, рассказали Николаю, как он выглядел, а он пересказал это нам. А что они видели? Растерзанное тело. Сами-то они могли точно рассмотреть, сильно он зарос волосами или нет? Он был весь так искусан, что не разберёшь, где шерсть, а где открытые раны. На опознании Марина сказала про родимое пятно на его груди, медики или кто-то ещё проверили, нашли это пятно... И всё. Сергей это был. Опиши в своём романе какое-нибудь преступление, если тебе так хочется, а у нас здесь, к счастью, всё нормально.
   Да, похоже, Аня была права.
   - Но как же странно нагромоздились события, - сказала я. - Здесь и преступление, и исчезновение, и мистика. И вдруг всё так обыденно объяснилось.
   - Хорошо, что обыденно, - возразила Аня. - Мы так усердно совали всюду нос, что нас бы убили первыми. Свидетелей всегда убивают. А если не свидетелей, то тех, кто очень уж мешает.
   - Известно, что преступления всегда совершаются неправильно, необдуманно, поэтому во всех детективах их раскрывают. Начинать надо не с жертвы, а со свидетелей, тогда никто и не поймёт, кого должны были убить.
   Это была шутка, но настолько тяжеловесная, что Аня, естественно, её не поняла и лишь покрутила головой, выражая этим своё мнение.
   - Сейчас Марина уедет, а мы скоро должны идти на прогулку, - напомнила я. - Будем рассказывать Николаю про наши события?
   - Конечно! - воскликнула Аня. - Как же без этого? Пусть тоже посмеётся. Это скольких же нервов нам стоили твои фантазии!
   - Звуки на чердаке - это не мои фантазии, - возразила я. - Никто не мог их объяснить, так что я в этом не виновата. А крест в зеркале мы обе видели. Ты тоже испугалась.
   - Да, - согласилась Аня. - Всё это наше необразованье.
   - Подозреваю, что наша беседа плавно переходит на театральную тему, - заметила я.
   - Теперь уж не для кого играть, - вздохнула Аня. - И оказалось, что его больше интересует не игра, а хороший ужин.
   - В этом, конечно, доля истины есть, - согласилась я, - но всё-таки Михаилу, действительно, очень понравилась Катя. Не сердись, но "против хвахта не попрёшь". Кстати, это тоже цитата, только из Лескова.
   В эту минуту вернулись Марина и Катя.
   - Посмотрите теперь! - воскликнула хозяйка. - Правда ведь, блузка так и заиграла?
   - Заиграла, - согласилась Аня.
   - Скорее это крестик заиграл, а блузка подхватила, - добавила я.
   Ни за что этого не скажу, но вся душа моя протестует против использования крестиков и иконок в виде украшения. Если не веришь в Бога, то не надо их надевать, а если веришь - не выставляй их напоказ, особенно если они усыпаны бриллиантами. Всё-таки это не украшения, а символ веры.
   - Тогда я пошла. Чупочка, мы с тобой уже погуляли, днём тебя выведут, а меня жди к вечеру.
   Марина ушла в приподнятом настроении, а мы ещё немного поговорили о странном стечении обстоятельств, которое только что разъяснилось. При этом Катя могла свободно выражать свои мысли, а нам с Аней приходилось быть всё время настороже, чтобы не выдать секрет Михал Михалыча.
   - Как же вы будете в Москве обходиться без вашего Николая? - спросила Катя, когда мы встали из-за стола.
   У меня на душе стало тошно, потому что я не люблю расставаться с хорошими людьми, а с нашим приятным спутником нам скоро предстояло распрощаться навсегда.
   - Переживём как-нибудь, - ответила я беспечным тоном.
   - Еще вопрос: как он будет без нас обходиться? - поддержала меня Аня.
   Пока же Николай ждал нас в конце улицы.
   - Как ваша рука? - первым делом спросила я.
   Он чуть пошевелил ею. Видно было, что ему это нелегко.
   - Действует, но пока с трудом. Думаю, что через несколько дней будет совсем хорошо.
   - Поменьше её тревожьте, - посоветовала Аня.
   - Постараюсь.
   Пока он не успел заговорить, я предложила:
   - А может, нам повторить вчерашний отдых?
   Николай подозрительно посмотрел на меня.
   - Жертвуете своими интересами в моих интересах? - поинтересовался он. - Так ведь я уже совсем здоров.
   Я незаметно подтолкнула Аню.
   - Мы тоже здоровы, но с удовольствием побездельничаем, - подхватила та мою мысль. Кстати, у нас есть новости.
   - А вот завтра, если вы не будете против, куда-нибудь съездим, - предложила я.
   - Согласен.
   Мы повторили вчерашний отдых на пляже, даже еду купили почти ту же.
   - Так что за новости? - спросил Николай.
   - А Пётр больше не сердится на вас за Михаила? - последовал вопрос с нашей стороны.
   - Старается про это даже не упоминать, - ответил он. - Боится, как бы это не навело нас опять на желание поссориться.
   У него был такой вид, словно он что-то недоговаривал, и у меня зародилась мысль, что он всё ещё озабочен сватовством своего друга.
   - Так какие же у вас новости?
   Аня сейчас же рассказала об истинной причине пропажи крестика.
   - Я так и думал, что всё объяснится очень просто, - признался Николай. - Теперь мой список тайн пуст. С чердаком разобрались, с исчезнувшим крестом всё получилось просто до примитивности, призрак на дороге оказался реальной собакой...
   Он посмотрел на свою руку и улыбнулся.
   "А Сергей никуда не исчез, а был растерзан собакой и теперь его прах покоится на кладбище", - мысленно закончила я.
   Зря мы затеяли все эти разбирательства. Теперь надо будет разорвать оба моих с любовью составленных списка и выбросить. Или лучше я их оставлю, чтобы повеселиться на досуге. А всё-таки наше расследование нас с Аней захватило и доставило немало занимательных часов. Ведь, не будь его, мы бы с ней заполняли свободное время пустой болтовнёй, которая ничего не даёт ни уму, ни сердцу, а теперь у нас будет что вспомнить, когда мы вновь увидимся.
   - Николай, а все ваши встречи с медведями заканчивались так благополучно? - спросила Аня, когда он рассказал про то, как случайным появлением так перепугал бедолагу-медведя, что тот, прежде чем догадаться убежать, принялся совершать нелепые поступки.
   - Не все, - признался он и показал нам глубокие шрамы на боку. - Это меня пытался расшевелить один мишка. Спастись от него мне было некуда, вот я и притворился мёртвым. Не всегда, но иногда это срабатывает. Мишка моим телом заинтересовался и решил, по-видимому, меня реанимировать, потому что принялся толкать меня из стороны в сторону, раскачивать и чуть ли не делать искусственное дыхание. Я лежу, чувствую, что сейчас у меня кости треснут, но терплю. Мишка решил, что оживить меня невозможно, и ушёл, но долго ещё останавливался и оглядывался, не раздумаю ли я быть покойником.
   Он почти в лицах передал нам всю эту сцену, придав ей самый комический характер, поэтому мы не могли удержаться от смеха.
   - Извините, Николай, - сказала я. - В то время, когда вас катал медведь, мне смешно, конечно, не было бы.
   Тут уж настала его очередь смеяться.
   - Николай, а в этом году вы всё-таки поедете в тайгу? - спросила Аня.
   - Нет, не удастся. Отпуск у меня скоро закончится, отгулы я уже все выбрал, так что придётся мне остаться без тайги. Зато я больше месяца бездельничал на даче у Петра, а прежде больше нескольких дней подряд здесь не жил.
   Я заподозрила причину.
   - Это Пётр попросил вас с ним пожить? - спросила я. - Чтобы как-нибудь выведать, не у Марины ли исчезнувшие деньги?
   Он неуверенно кивнул, боясь, что мы вспомним о его "шпионской" деятельности.
   - Я, конечно, ему сочувствую, ведь он сильно переживал, думая, что его бизнес может рухнуть, - добавил он. - Но вам я признаюсь, что очень рад, что всё так вышло. Если бы не это, то мы бы с вами не познакомились и... я бы так и бродил в одиночестве по знакомым местам.
   - Тогда вам не надо было бы весь отпуск тратить на Петра, - возразила Аня, - и вы бы смогли съездить в тайгу.
   Николай ответил после запинки:
   - И это верно.
   Мной овладело какое-то странное чувство: не то мне было жаль наших расследований, подозрений, жгучих тайн, не то беспокоила мысль, что осталось лишь три дня для наших прогулок с Николаем. Мне было грустно и очень тревожно. Что-то меня мучило изнутри, не давало насладиться хорошей погодой и приятным обществом.
   Когда мы возвращались домой, Аня спросила:
   - Что ты была как неживая? Тоже играла какую-нибудь роль? Только учти, что это надо делать естественно, а иначе окружающие подумают про тебя плохо.
   "Кто бы говорил!" - хотелось мне ответить, но я промолчала.
   - Хороший человек, - продолжала Аня. - У меня нет ни одного такого знакомого. Как жаль, что мы уедем и никогда с ним не встретимся, разве только случайно. А как ты думаешь, может, Марина пригласит нас сюда ещё раз?
   Я покачала головой.
   - Вряд ли.
   Аня кивнула.
   - Тогда мы Николая больше не увидим, это точно.
   - А плохо, что нам больше не надо разгадывать тайны чердака, креста, исчезнувшего Сергея и прочего, - сказала я.
   - Да, верно, - согласилась Аня. - Немного даже жаль. Сначала думаешь: "Какое счастье, что всё кончилось!" А потом начинаешь ощущать пустоту. Вроде, мы были при деле, наблюдали, строили предположения. А сейчас и заняться нечем.
   Мы вошли в дом и больше об этом не заговаривали.
   - К обеду у нас будет украинский борщ из совсем молоденькой свёклы, скорее из детёнышей свёклы, и курица под маринадом, - объявила счастливая Катя. - А на ужин я думаю наделать вареников.
   Она порхала по кухне и столовой удивительно легко, словно в ней не было трёх десятков лишних килограммов.
   - Приятно, когда приходишь с прогулки, а тебе говорят, что к обеду будут всякие вкусные вещи, да ещё об ужине уже позаботились, - сказала Аня. - Смотри, не избалуй своего Михаила, а то так и будешь всю оставшуюся жизнь стоять у плиты, а он - воспринимать это как должное.
   - Да это же моя мечта! - призналась Катя. - Я просто обожаю готовить. Это моя страсть. Только готовить я люблю для кого-то, а не для одной себя.
   Я тихо шепнула Ане:
   - Надо будет им на свадьбу подарить книгу Похлёбкина и ещё какие-нибудь роскошные кулинарные книги. Пусть наслаждается жизнью.
   Та кивнула и фыркнула. По-моему, в эту минуту она искренне радовалась и за подругу, и тому, что лично ей не надо будет проводить в кухне бесконечные часы.
   - Мне бы такую кухню! - мечтательно проговорила Катя.
   - А какая квартира у Михаила? - спросила Аня.
   - Кажется, малогабаритная двухкомнатная. У него ещё студия есть, но тоже маленькая.
   - Твоя однушка-крохотушка и его двушка... - рассуждала Аня. - Может, удастся обменять на приличную двухкомнатную квартиру. Но кухня там будет самая обычная, не хоромы.
   - Подожди со своим обменом, - остановила её Катя. - Мы только что познакомились. Может, я ему надоем через неделю.
   - Не надейся, - вмешалась я. - Он крепко в тебя втюхался, втюрился, словом, влюбился.
   Катя не смогла скрыть счастливой улыбки.
   - Если больше желаешь хорошую кухню, чем хорошего мужа, то выходи за Петра, - сказала Аня.
   - Лучше иметь хорошего мужа, - сделала выбор Катя.
   - Это ничего, что такой кухни, как у Марины, у тебя никогда не будет, - утешила я "шкелета". - Зато есть готовый кот.
   Так, за шутками и не слишком глубокими разговорами, мы провели время до обеда, вкусного обеда. А потом Катя ушла на прогулку с Чупой и Михаилом.
   - Счастливые, - проговорила Аня словно нехотя, но потом встрепенулась. - А может, это мы счастливые. В наши годы не так-то легко приспосабливаться к чужим капризам.
   - Правильно говоришь, - согласилась я. - Именно поэтому я отказываюсь с кем-либо знакомиться, когда мне это предлагают.
   - Кто предлагает?
   - Знакомые доброжелатели. Давай, говорят, мы познакомим тебя с одним человеком... И так далее. Не знаю, может, этот человек или эти люди, потому что мне их подсовывали несколько штук, и очень хорошие, но на меня такая тоска накатывает, как только я представлю, что надо встречаться, о чём-то говорить, что я сразу же отказываюсь. В молодости всё это кажется проще, а в наши немолодые годы у нас уже сложились устойчивые привычки, которые не хочется ломать. Вот появился бы человек, сходный со мной по взглядам и вкусам, притом появился бы незаметно, как бы между прочим, тогда можно было бы подумать, но и то...
   - Но и то... - передразнила меня Аня. - А вот Катя от большой кухни отказалась, от громадной квартиры, от полного достатка, лишь бы быть вместе с Михаилом.
   - И его котом, - напомнила я.
   - И ведь эту квартиру не надо убирать, - продолжала Аня. - Обычно, когда речь заходит о таких вот площадях, то в голову сразу лезет мысль: "А как всё это держать в порядке?" Тут же представляешь, как всё свободное время проводишь с тряпками, щётками и пылесосом. А у Петра наверняка есть уборщица.
   - Это точно, - согласилась я. - И хорошая уборщица, потому что такой человек, как он, не станет церемонится и быстро укажет ленивой женщине на дверь.
   - Юля его, наверное, устроила бы, - решила Аня. - Хорошо убирает. Ни пылинки, ни соринки, правда, я не особо приглядываюсь.
   - Если бы оставалась грязь или какая-нибудь не подобранная бумажка, то ты бы сразу заметила.
   Слово "бумажка", которое я же и произнесла, стало навязчиво вертеться в мозгу, словно с ним было связано какое-то воспоминание. Где-то я слышала или читала о какой-то бумажке, а может, видела её. Неприятное чувство, когда не знаешь, о чём хочешь вспомнить. Можно даже сказать, что я не хотела вспоминать о какой-то никчёмной бумажке, но воспоминание само пробивалось сквозь толщи каждодневных впечатлений разного рода.
   - Аня, мы с тобой не говорили ни о какой бумажке? - спросила я.
   - Да почти каждый день. Как раскинешь свой "голландский натюрморт", да обложишься бумажками, да начнёшь их перетасовывать...
   - Не то, - оборвала я её.
   - Списки разные составляли на бумажках. Как сейчас помню: "Жив", "Мёртв", "Кем убит". Теперь-то об этом думать не надо, бояться некого и незачем, но как вспомнишь, какой насыщенной жизнью мы жили, как обсуждали каждое слово, которое можно было бы отнести к нашим тайнам, то начинаешь жалеть, что всё это закончилось слишком рано. Мы с тобой уже говорили об этом.
   - И ещё не раз будем говорить, - предположила я.
   - Ещё бы! Такая была интрига! А что сейчас? Тишина и покой. Серые будни.
   - А я убеждена, что, несмотря на тишину и покой, а тем более, серые будни, ты не решишься одна подняться даже на второй этаж, я уж не говорю о чердаке.
   Аня благоразумно промолчала.
   - Вот то-то. Поменьше говори о серых буднях, тишине и покое.
   - А ты не каркай, - попросила Аня. - Конечно, в нас ещё живёт прежний страх. Это уже привычка. Потом мы перестанем опасаться каждого шороха, а пока мы ещё не можем освободиться от прежних страхов.
   И вдруг нам стало так тревожно и неуютно в этом большом пустом доме, что, не сговариваясь, мы встали и вышли в сад.
   - Посидим, позагораем, - сказала Аня. - Уже недолго осталось.
   - Да, - согласилась я. - Надо напоследок насладиться.
   - А чего тебе наслаждаться напоследок? - спросила моя подруга. - У тебя есть дача. Ты туда поедешь и будешь точно так же лежать в шезлонге под каким-нибудь розовым кустом.
   - Под розовым кустом вообще не полежишь, потому как он невысок, а у меня под ним, тем более, не полежишь, потому что у меня его нет. Под яблоней полежать можно. Но любоваться придётся на сорняки, потому что цветы растут только вдоль дорожки, а там слишком жарко, потому что нет тени. Ни мне, ни родителям не доставляет удовольствие работа на земле, а приезжаем мы туда поздно, когда уже бессмысленно что-то сажать.
   - Ты работаешь, я понимаю. Но можно ездить туда на выходные.
   - У меня выходные разбиты, - сказала я. - Воскресенье и четверг. А ехать ради одного дня - только накапливать усталость.
   - А родители? - не унималась Аня. - Я раньше не думала, какая это прелесть - дача, а теперь удивляюсь, почему ты не используешь как следует свою.
   - И наши годы уже немолодые, а годы родителей так просто старые, - напомнила я. - Не думай, что копать землю очень легко. Наоборот, я счастлива, что родители этим почти не занимаются. Содержать участок в идеальном порядке им уже не по возрасту. Михал Михалыч любит это дело, поэтому и работает с удовольствием, а так как у него всё давно обработано, то ему нетрудно поддерживать порядок. Но начинать всё с самого начала... Ты не представляешь, какой это гигантский труд! Моя бабушка была просто влюблена в этот участок и так его холила и лелеяла, что он был образцовым. Хуже всего, что она всё старалась сделать сама. Знаешь, этакая гордость перед самой собой, что она одна способна поддерживать такое великолепие. И цветы у неё были красивые, и сад-огород. Самое интересное, что всё приживалось и процветало. Мы, мои родители в основном, убеждали её меньше сажать, но она - ни в какую. И что же? Умерла прямо на участке. Как говорится, скоропостижно скончалась. Нет, городскому жителю надо с очень большой осторожностью подходить к возне с землёй. Работа у нас сидячая, не требующая физического напряжения, мы нетренированны. Сидим себе большую часть года неподвижно, а потом вдруг начнём совершать сельскохозяйственные подвиги. Вот тут-то он и подкрадётся.
   - Кто?
   - Инфаркт. Или инсульт.
   - Да, не хочу дачу, - сказала Аня. - Я временами подумывала о ней, но ты рассказывала, что надо поддерживать дом, заборы и так далее, и я сразу же переставала её хотеть. А вот пожила у Марины...
   - Притом, только отдыхая... - в тон ей протянула я. - Всего лишь любуясь на работу Михал Михалыча...
   - Вот именно, - согласилась она. - Он с таким вкусом всё делает, что кажется, что это очень просто.
   - А ты попроси его, чтобы он дал тебе что-нибудь вскопать, - предложила я. - Кто знает, может тебе понравится. Обнаружишь у себя скрытый талант садовода.
   - Нет, не хочу, - засмеялась Аня.
   Было странно лежать в шезлонгах, полузакрыв глаза, и никого не выслеживать, ничего не обдумывать. После усиленной работы воображения, нынешняя наша расслабленность была не только непривычной, но даже казалась неестественной. Когда я работала и училась в вечернем институте, готовилась к сессиям, сдавала экзамены, потом защищала диплом, а попутно читала, ходила в театры, в кино, в гости, на концерты, жизнь была динамичной, до минуты заполненный разными делами. Дни казались длинными, ёмкими. И вдруг после защиты диплома выяснилось, что огромная часть нагрузки исчезла, мне не надо по вечерам бежать на учёбу, не надо вникать в конспекты, учить, решать, чертить. Я могла позволить себе читать несколько лишних часов в день, рисовать, а я неплохо рисовала. И я до сих пор отчётливо помню то своё состояние. Я имела полное право на отдых, не должна была сидеть над тетрадями, а я никак не могла освободиться от прежнего напряжения. Всё мне казалось, что я обязана что-то делать, а не сидеть просто так. Я даже испытывала чувство неловкости, словно я отлыниваю от дела. Вот и сейчас у меня было сходное чувство. Будто куда-то спешила, а не добежав до нужного места, остановилась в полной растерянности, потому что выяснилось, что мне туда уже не нужно.
   - Может, устроить слежку хотя бы за Таней? - предложила я в шутку.
   Когда твои мысли заняты только одним предметом, то часто кажется странным, что другой человек не сразу соображает, что ты имеешь в виду. Впрочем, понять мою подругу было легко: она, оказывается, спала, а я нечаянно её разбудила.
   - Зачем это тебе? - удивилась она.
   - Скучно, - пояснила я. - Прежде нас призрак развлекал, а теперь и его не стало.
   - Зачем разбудила? - проворчала Аня и вновь заснула.
   "Бумажка, - вдруг вновь подумала я. - Что за бумажка? Почему она мне опять вспомнилась?"
   Я сидела, разглядывая крыльцо у дома. Удобное крыльцо, как всё у Марины. У нас тоже было удобное крыльцо, но оно за сорок пять лет немного подгнило снизу, а когда мы меняли фундамент, то попросили рабочих сколотить новое крыльцо. Оно было прочным, хотя и не рассчитано на сорок пять лет службы, однако ступеньки сделали слишком крутыми.
   "Юля приходит убирать, - лезли мне в голову самые несуразные мысли. - Был бы её работой доволен "партнёр"?"
   Почему меня это заинтересовало? Какое мне, в сущности, дело до того, будет чем-то или кем-то доволен этот не слишком приятный мне человек? Юля у него не работает. По какой причине я продолжала об этом думать? И при чём здесь какая-то бумажка?
   Мысли сами собой вяло копошились в мозгу, пока не выстроились в такую картину: я стою в спальне с пакетиком семян в руках и слышу не то шорох, не то шипение. Вот я испуганно озираюсь, даже опускаюсь на пол, чтобы посмотреть, не заползла ли под кровать или ещё куда змея. Никакой змеи я не нахожу, а под столиком у кровати лежит маленькая бумажка.
   "Господи! - мысленно взвыла я. - И из-за вот этого нелепого эпизода я ломала себе голову? Именно с ним у меня ассоциировалось слово "бумажка"? Но с какого бока сюда затесалась Юля?"
   До чего непостижимо устроен мозг человеческий! От нашего с Аней разговора о хорошей работе Юли он перешёл на бумажку лишь для того, чтобы вновь вернуться к приходящей уборщице. Мне осталось только подождать, когда мы с Аней поднимемся в спальню, заглянуть под столик и посмотреть, лежит ли там бумажка. Если лежит, то Юле у "партнёра" или хозяина его типа не приработаться. Хорошо, что Сергей предоставил ведение хозяйства целиком Марине и не вмешивался в такие мелочи, как работа уборщицы. Девушка мне нравилась, и мне бы не хотелось, чтобы у неё были неприятности.
   Я поймала себя на мысли, что я словно заранее убеждена, что бумажка лежит под столиком, и почему-то говорю о неприятностях, которые могут ожидать Юлю, словно Сергей жив. Наверное, полусонное сознание всё ещё не могло освободиться от размышлений о погибшем хозяине этого дома. Неприятный был человек. Сразу вспомнился разговор Михал Михалыча и Юли, до позавчерашнего дня казавшийся таинственным и подозрительным. Девушка жаловалась, что Сергей к ней приставал, говорила, что только после его смерти она чувствует себя спокойно. О покойниках принято говорить только хорошо или вообще не говорить. А куда денешь воспоминания? Поневоле помянешь его недобрым словом, когда убираешь в доме и припомнишь, как ещё недавно вздрагивала и прислушивалась, не идёт ли он и успеешь ли убежать. Поганый был человек, а лучше сказать про него словами Островского, которые недавно привела Аня: "Злокачественный мужчина".
   Я поняла, что почти сплю, но уже почти перестав улавливать связь между отдельными эпизодами здешней жизни, я всё-таки успела уловить, что чем-то недовольна, не удовлетворена каким-то объяснением или, наоборот, отсутствием объяснения. Что-то я видела? А видела ли я что-нибудь?
   - Девочки, пойдёмте пить чай, - разбудил нас с Аней голос Кати. - Умираю, как хочу чаю!
   Мы выбрались из шезлонгов и пошли в дом.
   - Как прогулка? - спросила я.
   - Восхитительно! Михаил уже составил график наших встреч в Москве. Он говорит, что летом мы должны видеться хотя бы два раза в неделю, а осенью, в Москве, естественно, чаще.
   - Молодец! - одобрила Аня его намерение. - Берёт быка за рога. Наверное, боится, что, если предоставит тебя самой себе хотя бы на месяц, тебя тут же уведёт или Пётр, или кто-нибудь ещё. И распланировал он встречи только на лето и осень, потому что к зиме уже будет ваша свадьба. А вот Николю даже в голову не приходит сводить нас куда-нибудь в Москве. В одном городе живём, казалось бы, можно встречаться хоть раз в два-три месяца. Сводил бы нас куда-нибудь в парк или на выставку. Одна я никуда не выберусь, да и Мила тоже, а он бы нас вытаскивал из дома.
   У меня на душе стало нехорошо. Не могу сказать "заскребли кошки", скорее, это были кроты, причём скребли они на очень большой глубине, потому что я не понимала причины и смысла своего состояния. Вероятно, просто было обидно, что наши с Аней совершенные натуры (а почти каждый человек грешен в самооценке) никто не оценил.
   Когда к нам присоединилась Марина, она была настроена оптимистично.
   - Девочки, а я заказала путёвку в Италию, - сообщила она. - Получилось случайно. Мы с коллегой вышли из Университета одновременно, прошли вместе часть пути, и она решила на всякий случай завернуть в турагентство. Я зашла туда вместе с ней и соблазнилась очень выгодной путёвкой.
   Иногда в своих книгах я использую выражение "демонстративно поднял брови". Сейчас я попыталась внедрить его в жизнь.
   - Что у тебя, Милица? - спросила Аня. - Что-то попало в глаз?
   - Нет-нет, просто я убедилась, как осторожен должен быть автор, применяя какие-либо слова при описании действий героев. Сначала надо их опробовать, а потом уже включать в текст.
   Марина кашлянула.
   - Я всего лишь хотела у тебя спросить, куда ты денешь Чупу, - пояснила я.
   - Это не проблема. Во-первых, есть специальные гостиницы для собак. Если обратиться в дорогую, то Чупочке там будет очень даже славно, почти как в санатории. За приличные деньги её будут содержать, как принцессу. А ещё я подумала о Михал Михалыче. Он к ней привык, хорошо её знает, так что не откажется за дополнительную плату о ней позаботиться.
   Да, у Марины всё было очень просто. Что бы она ни задумала, она сейчас же находила способ это осуществить. Всё-таки большие деньги - очень удобная вещь. Прожить без них можно, но жизнь они существенно облегчают.
   - Жалко, конечно, что нельзя взять её с собой, - посетовала Марина, - но это будет такая морока, что легче устроить её здесь. Да и еду я всего на две недели. Как ты думаешь, Мила, где ей будет лучше: в гостинице или у Михал Михалыча?
   - Это уж только твоё дело, - ответила я. - Если бы Михал Михалыч согласился, то, наверное, ей было бы лучше здесь, в знакомой обстановке, со знакомыми людьми. Он ведь будет без тебя сюда заходить? Вот он и брал бы её с собой, чтобы она не думала, что ты её бросила.
   - Нет, я её не брошу, - испугалась Марина. - Я скорее откажусь от путёвки, лишь бы Чупочке было спокойно. Может, и правда, отказаться?
   Я пожала плечами.
   - Опять-таки твоё дело, но думаю, что она как-нибудь переживёт двухнедельную разлуку.
   - Тогда я завтра же переговорю с Михал Михалычем и договорюсь с ним о собачке.
   - А ты поедешь в Италию, если ОН вновь объявится? - поинтересовалась Катя.
   - Он? - переспросила Марина.
   - Да, ОН. Тот, кто шумит и воет на чердаке.
   Марина побледнела.
   - Ты хочешь сказать, что опять слышала вой?
   - Нет, не слышала. но ведь ОН уже затихал на время, а потом вновь возвращался.
   Предчувствия Кати насчёт призрака были мрачны.
   - А что я смогу сделать? - спросила Марина. - Всё равно уеду. Я здесь не смогу жить одна, если буду слышать его вой. Надо будет перебираться в Москву. А так хоть пару недель отдохну на море.
   - Не пугай её, - попросила я. - Не вернётся он больше.
   - Почему ты так уверена? - с сомнением спросила Марина.
   - Вот увидишь. Я в этом убеждена.
   - И я убеждена, - подхватила Аня. - Будь спокойна: ОН от тебя отстал.
   Наше мнение ничем не было обосновано, но оно вернуло Марине хорошее настроение, а Катя, подумав, согласилась с нами.
  

Глава 42

Всего лишь чек из магазина и маломерное парусное судно

   Когда вечером мы стали подниматься на второй этаж, я вспомнила про Юлю и бумажку.
   - Помнишь наш разговор о том, хорошо Юля убирает или нет? - спросила я Аню, когда мы вошли в нашу комнату.
   - Помню. Всё равно мне кажется, что "партнёру" угодить трудно. Не удержится она у него. Да он её и не пригласит. Наверное, он предпочитает женщин пожилых, ответственных.
   - Сейчас я проверю, насколько тщательно она убирает, - сказала я.
   Сама не понимаю, почему у меня всё крепло убеждение, что роковую бумажку я найду на том же месте, где её видела.
   - Интересно, как ты это сделаешь, - поинтересовалась Аня. - Будешь тереть углы носовым платком?
   - Это тоже способ действенный, но едва ли какая уборщица выдержит такую проверку. Я сделаю проще.
   Я опустилась на колени и заглянула под столик. Если бы бумажки там не оказалось, я поставила бы себя в глупейшее положение, но, как я и ожидала, прямоугольный клочок белел у самой стены.
   - Оп! - воскликнула я, доставая бумажку и показывая Ане. - Я её видела давно, пару недель назад. Неизвестно, когда она туда упала и сколько времени там валяется. Как видишь, Юля не добирается до глухих мест.
   - И ты помнишь, что две недели назад видела какую-то бумажку? - удивилась Аня. - Я бы об этом забыла через пять минут, если не раньше.
   - Я тоже забыла, но из-за нашего разговора вспомнила.
   - А что это такое? Может, что-то нужное?
   - Посмотрим, - откликнулась я, разглядывая находку. - Нет, это явно мусор. Просто чек из магазина, да ещё давнишний чек. От какого он числа?.. Совсем старый.
   - Конечно, старый, - согласилась Аня. - Мы ведь не роняли никаких чеков. Это ещё со времён покойного Сергея. Давай ложиться спать.
   И тут у меня ноги стали как ватные, и я села на край кровати.
   - Аня, вспомни, когда, какого числа погиб Сергей, - попросила я. - Я могу ошибиться, а здесь нужна точность.
   - Зачем тебе это? - почти взвыла Аня. - Опять что-то придумываешь? Сорок дней будут в субботу.
   - Вот и посчитай, когда он погиб, - настаивала я.
   - Ты же всё-таки математик. Вот ты и считай, - возразила Аня.
   - Математики вне уроков с числами не ладят. Дать тебе календарь?
   Аня посчитала, старательно водя карандашом по календарю. Когда она произнесла дату, мне стало совсем нехорошо.
   - Пересчитай ещё раз, - велела я. - На всякий случай. Мало ли, вдруг ты ошиблась.
   Аня вздохнула, но спорить не стала. Получился тот же результат.
   - А в чём дело? - поинтересовалась она. - Ты какая-то бледная.
   - Будешь тут бледной. На этот чеке стоит именно это число.
   - Ну, и что же из этого? Люди заходят в магазины почти каждый день.
   - Аня, Марина в этот день не была в Москве.
   - Ну?
   - Как этот чек мог попасть сюда? Кто его мог принести, если Марина никуда не уезжала с дачи?
   - Кто? - не понимала или боялась понять моя подруга.
   - Это спальня Сергея. Только он мог выронить этот чек. Значит, он заходил в дом в день своей смерти... или НЕ своей смерти.
   У Ани отвисла челюсть.
   - А Марина говорила, что он не заходил.
   - Да, она убеждала нас в том, что он погиб по дороге домой. Нас-то убеждала, но убеждена ли она в этом сама?
   Мне стало страшно от собственных слов.
   - Значит, на дороге она опознала не мужа, а совсем другого человека? - спросила Аня тоном утверждения. - Выходит, наши подозрения были верны, и был убит не Сергей?
   - Опять перед нами встают две возможности: жив или мёртв, - сказала я. - Мы вновь возвращаемся к нашим спискам.
   - Как же это ужасно! - прошептала Аня. - А я-то сегодня днём даже пожалела сдуру, что наши расследования закончились. Как же! Закончатся они! Держи карман шире! Правду говорят, что история движется по спирали. Вот и мы начали новый виток.
   - Только со слегка изменившимися обстоятельствами, - добавила я. - Теперь у нас появился новый вопрос.
   - Какой?
   - Знала ли Марина, что он приходил домой?
   Аня начала лихорадочно соображать.
   - Если знала, то она умышленно показала на того человека, как на мужа. Зачем ей это было нужно? Может, Сергей совершил какое-то преступление и скрывается, а она его покрывает?.. Но ведь она могла и не знать о его возвращении, - схватилась она за спасительную мысль. - Он тихонько прошёл в дом и спрятался там, а когда Марина услышала, что на дороге собака растерзала какого-то человека, она побежала туда, думая, что это её муж. От вида крови и всего этого ужаса она сама себя не помнила и искренне ошиблась, сказав, что это Сергей. Она была убеждена, что это он.
   Последние слова Аня произнесла почти умоляющим голосом. Мне бы тоже хотелось в это верить.
   - Я не говорю, что ты не права, - согласилась я. - Вполне вероятно, что так могло быть. Только неясно, убеждена ли она и теперь, что на дороге лежал её муж, или нет. Объявился ли ей Сергей позже, когда расследование прекратили, а точнее, не стали вести? Вернее сказать: "Когда состоялись похороны".
   - Мне кажется, что Марина до сих пор убеждена, что он мёртв, - сказала Аня. - Недаром она думала, что это его призрак беснуется на чердаке.
   - Тогда где он? - спросила я.
   - Жив или умер, - напомнила Аня.
   - Пациент скорее жив, чем мёртв, - озвучила я фразу из "Золотого ключика". - Если он благополучно добрался до дома, то зачем ему умирать?
   - А может, он добрался сюда уже умирающим? - спросила Аня. - Ой, извини, пожалуйста, я сказала глупость. Он бы тогда позвал на помощь и не ронял чеки из магазинов. Ему было бы просто не до них.
   - Именно. Пришёл сюда живым и здоровым и... исчез. Куда делся? Сам ушёл, или спрятался, или... сама понимаешь.
   - Убили? Ты считаешь, что его могли убить уже здесь? А кто?
   - Не хочется думать, но это могла сделать сама Марина, - тихо сказала я. - Давай посмотрим наш список. Может, он натолкнёт нас на какую-то мысль?
   Аня только кивнула.
   - Вот смотри, что у нас есть. Я не буду зачитывать всё, что мы там наметили, а лишь самое главное. "Мёртв". Здесь у нас две возможности: умер сам или убили. Сам он умереть или погибнуть не мог, иначе его бы нашли в его комнате или где-то ещё в доме или на участке. Его могли только убить. "Кем убит". Сразу отбрасываем грабителя или постороннего человека. Посторонний человек сюда не войдёт, а грабитель не будет уносить с собой тело. От знакомого тоже придётся отказаться. Если Сергей ещё мог пройти сюда незамеченным, то вдвоём с приятелем им не удалось бы проскочить. Да и куда этот знакомый мог деть тело? Партнёр?
   - То же самое, - вмешалась Аня. - Куда он денет тело?
   - Тогда отметаем конкурентов, местных хулиганов, бомжей, пьяницу и соседей. Одним махом избавились от восьми пунктов. Остаются строители. Были они в этот день? Не были.
   - Почему? - удивилась Аня. - Марина про это ничего не говорила. Если они не были заняты в другом месте, они могли быть здесь.
   - Тогда Марина не собиралась бы уехать в Москву. Они занимались фундаментом, а она считает это основой благополучия. Она бы от рабочих шагу не отошла.
   - Да, правда, - согласилась Аня.
   - Вычёркиваем соседских паршивых детей, которые явно не тянут на цветы жизни, Робин Гуда в женском обличии... Следующий пункт вероятен. Юля.
   - Допустим, что она убирала в этот день, - подхватила нить рассуждений Аня. - Сергей незаметно вошёл в дом, увидел, что она одна и полез к ней со своими погаными нежностями, а она его чем-нибудь ударила. Это возможно. Но куда она денет тело?
   - А Михал Михалыч на что? - спросила я. - Она могла всё ему рассказать, а он пришёл ей на помощь. Он мог отвлечь Марину каким-нибудь хозяйственным разговором, а Юля в это время перетащила куда-нибудь тело.
   - А унесёт она его? - засомневалась Аня.
   - Зачем её поднимать его? Волоком дотащит. Она крепкая деревенская девушка. Наверняка она и не такие тяжести ворочала.
   - А куда она могла его спрятать?
   - Да куда угодно. Дом большой, третий этаж не используется. Затащила в какую-нибудь комнату и до времени его там оставила, а потом они с Михал Михалычем его благополучно куда-нибудь закопали.
   - Хорошо. Этот пункт оставим. Тогда и Михал Михалыча давай тоже оставим.
   - Давай. Только не отдельным пунктом, потому что ему-то в дом заходить было незачем. Пусть он будет в том же пункте, где у нас Юля. Проходит по этому делу помощником или соучастником. Мы дальше наметили собак, но их можно не учитывать. Владельцев собаки, которую отравил Сергей, тоже выбрасываем. И последний пункт: "Марина".
   - Это не она, - сразу ответила Аня. - А если даже она, то я оправдываю её и поддерживаю.
   - Я тоже, но для ясности дела её надо учитывать. Итак, у нас только два человека на роль убийцы: Юля и Марина. И я обеих оправдываю.
   - А раз так, то давай больше это дело не раскапывать, - предложила Аня. - А то можно добраться до чего-нибудь нехорошего, и пострадают невинные люди... Не совсем невинные, то есть, а...
   - Невинные убийцы, - уточнила я. - Есть такая книга, но не про убийц-людей, а про животных. Я тоже не хочу неприятностей для Юли или Марины.
   - Тогда постараемся об этом не думать, - решила Аня.
   - Постараемся. А если Сергей жив?
   Моя подруга нахмурилась, задумалась, а потом её лицо просветлело.
   - А если он жив, то его здесь уже нет, - сказала она. - Чупа его давно бы поймала. Он не призрак, так что от собаки не спрячется. На чердаке выл не он, сервиз разгрохал тоже не он. Чупа бросалась не на него, а всего лишь охотилась на мышей. Даже крестик он у Марины не воровал. Если он жив, то он здесь появился, какое-то время пробыл и ушёл. Кстати, он мог уйти, когда узнал, что она опознала его на дороге.
   - Это идея, - согласилась я. - Пришёл так, что Марина его не видела, к ней не выходил, потому что утром с ней поссорился, а потом началась кутерьма с мёртвым телом, неизвестно кому принадлежащим. Не удивляйся, это выражение тоже из книги. Он узнал, что это на него подумали, что он там лежит, и сбежал. Появляется вопрос: зачем.
   - А помнишь, мы говорили, что он мог бояться конкурентов или на него могли наехать какие-нибудь вымогатели или ещё кто-то?
   - Допустим. Но бросать всё нажитое... Не верится.
   На Аню нашло вдохновение.
   - Он ничего не теряет, - объяснила она. - Марина получает наследство, а он, когда опасность минует, объявится. В чём его могут обвинить? Уезжал человек от жены и не знал, что она объявит его мёртвым. Кто к этому может придраться? А вот что будет с Мариной, если он объявится? Только она привыкла к спокойной жизни, расслабилась, даже завела собаку, и вдруг, бац, он появляется, грубый, наглый, поганый. Да ещё попробуй доказать, что она ошиблась при опознании, а не сделала это умышленно.
   - Вот тут-то его и можно прикончить без всякой опаски, что его будут искать, - закончила я. - Тогда никому не надо будет ничего доказывать.
   На этой оптимистической ноте мы легли спать. Только ведь от намерения заснуть до возможности заснуть "дистанция огромного размера". Как ни пыталась я выбросить из головы все мысли об этом деле, они упорно не желали уходить, даже, наоборот, всё множились. Жив или мёртв? Есть ли у Марины какая-то роль в этом деле, или она честна перед собой и людьми? Я чувствовала, что жить не смогу спокойно, если не выясню все обстоятельства. Куда он мог спрятаться, или куда могли спрятать тело? На третий этаж? Но ведь Марина обошла все комнаты в доме, чтобы завесить зеркала. Однако она входила в них не с целью их обыскать, вряд ли она их даже оглядела. Зеркало она закрывает в одном углу, а тело лежит под столом или спрятано в шкаф. Труп в шкафу. Классически, хоть и буквально. Могло такое быть? Могло. Но тогда убийцей выступает Юля, а Михал Михалыч помогает ей избавиться от трупа. Мне хотелось бы, чтобы мои догадки оправдались и Марина не была ни в чём виновата. А дальше? Куда тело дели дальше? Перепрятали на чердак? Не могли, потому что Марина его заперла, когда услышала наверху вой и царапанье. У Михал Михалыча не было ключа от чердака, потому что он при нас подтачивал подходящий по форме ключ. Но всё-таки с чердаком было что-то не совсем ясное. Мы были так ошеломлены известием, что никто на нём не прячется, а дело лишь в глупом поступке полупьяного человека, что осматривали комнаты-кладовые как экскурсанты, а не как оперуполномоченные. Нам бы заглянуть в углы, осмотреть пол, нет ли на нём каких царапин или повреждений, говорящих о том, что здесь волокли тело... И ковёр. Почему ковёр был у самого входа, а не дальше, где ему самое место? Да и лежал он как-то уж слишком небрежно, кривенько, словно его наспех сюда перетащили с прежнего места. Если бы заглянуть под него, то, возможно, мы бы получили ответы на все наши вопросы. Не там ли лежало тело Сергея?
   У меня голова шла кругом от внезапно возникших догадок. Ночь - время не для размышлений. Она обнажает все самые горькие и страшные мысли, а спасительный день прикрывает их смягчающими обстоятельствами. Сейчас я не видела ни малейшего просвета в деле о гибели Сергея, а что он погиб, у меня не осталось сомнений. Его убили, тело затащили на чердак, а потом спрятали. Куда его могли спрятать? Закопать под забором, где никто не ходит? Или похоронить на самом видном месте посреди участка, замаскировав сверху кустом роз или... пионов? Если бы его убили рабочие, то они могли залить его тело цементом, когда выкладывали фундамент.
   И тут я чуть не застонала. Фундамент! Вот почему Марина так беспокоилась, когда рабочие ходили по площадке, ограниченной им! Сергей там! И Катя говорила, что у Марины однажды было что-то вроде бреда. Она выкрикивала слова... Что-то связанное с фундаментом... "Не ходите по песку!" Она произнесла именно эту фразу. А ведь такая заботливая до болезненности хозяйка сразу перестала интересоваться хозблоком, едва строители перешли на другие работы. Больше они не могли ходить по песку, а этого ей и надо было. Выходит, в смерти Сергея виновата Марина? Я очень ей сочувствовала и никогда никому не рассказала бы о том, что она совершила, но для себя мне надо было узнать всю правду. Умышленное это было убийство или нет?
   Утро застало меня всё ещё ломающей голову над этой проблемой. Однако утро недаром считают мудренее вечера, потому что при свете восходящего солнца мои мысли сразу приобрели куда более осторожный и даже оптимистический характер. Почему я так уверилась, что это Марина убила Сергея? Почему вообще я решила, что он непременно убит? Сначала надо осмотреть чердак, поискать доказательства, а уж потом обвинять, пусть это обвинение всего лишь мысленное.
   - Аня, - сказала я своей проснувшейся подруге, - нам надо побывать на чердаке. Одним побывать, втайне от всех.
   С неё сразу слетел весь сон.
   - Зачем?
   - Чтобы проверить кое-что.
   - Мы ведь вчера обо всём договорились, - напомнила она. - Зачем нам ворошить это дело? Помнишь, был фильм, фильм-спектакль под названием "Не будите спящую собаку". Нам-то зачем её будить? Из любопытства?
   Я поняла, что Аня не так наивна, как я думала. Она явно не была удовлетворена нашими вчерашними успокоительными догадками, но не хотела тревожить свой душевный покой. Чем ближе люди подходят к правде, тем меньше они хотят её узнать
   - Ты не понимаешь. Если бы я была уверена, что мы никогда больше не увидимся с Мариной, то я не стала бы доискиваться до истины. Пусть моё любопытство останется неудовлетворённым, я это переживу. Но мне кажется, что она продолжит знакомство с нами. Периодически, эпизодами, но терять связь с нами не будет. А я не смогу с ней спокойно общаться, не зная всей правды.
   - А если ты узнаешь, что это именно она убила Сергея? - напрямик спросила Аня. - Ты навсегда порвёшь с ней отношения?
   Я покачала головой.
   - Нет. Я её оправдаю, потому что её муж был не таким человеком, чтобы о нём жалеть. Но мне станет легче, если я об этом буду знать. Да, она виновна в смерти очень плохого человека. Умышленно или неумышленно, но она его убила. И всё. Никаких больше рассуждений на эту тему не будет. Нет во мне эдакой непримиримости ко всем вообще убийцам. Но остаётся вероятность, что это не она убила. Тогда она будет полностью оправдана, и нам не придётся при встречах задавать себе невольный вопрос: "Она или не она?"
   - А как ты собираешься это узнать?
   - Поищем следы на полу чердака, особенно под ковром. Ты обратила внимание, что он не на месте? Ему надо лежать в средней части. Там и мебель для него подходит. Зачем его положили у входа? Чтобы ноги об него вытирать? И ещё одно. Ты ведь убедилась, что Марина очень аккуратна?
   - Конечно.
   - Она бы не потерпела, чтобы ковёр на полу был перекошен.
   Аня задумчиво кивнула.
   - Да, ты права. Но это всего лишь доказывает, что не она его туда положила.
   Такой довод мне в голову не приходил.
   - Аня, ты гений или что-то в этом роде, - признала я.
   - Так и незачем нам туда ходить.
   - Есть зачем, - возразила я. - Надо заглянуть под ковёр. Если мы найдём там какие-то следы, то Марина будет оправдана, ведь это будет означать, что Сергей был убит, затащен на чердак, а потом где-то похоронен. На полу что-то осталось, что не могли смыть, поэтому на это место перетащили ковёр. Однако по тому, как небрежно, словно наспех этот ковёр положен, видно, что это дело рук кого-то другого, не Марины. Так что добываем ключ без всяких разговоров.
   - Интересно, как ты его добудешь? - спросила Аня. - Попросишь у Михал Михалыча?
   - А мы последуем его примеру, - сказала я. - Достанем все ключи, которые у нас есть, подберём подходящий и подточим его напильником.
   - У тебя есть напильник? - спросила Аня.
   - Нет, но будет. Мы сегодня поедем в какой-нибудь городок или посёлок и там купим подходящий напильник, даже набор напильников.
   Аня подумала и сообразила, что проделать незаметно то, что я предложила, нетрудно и опасности не представляет.
   - Да, Катя пойдёт гулять, а мы отправимся прямо наверх, - согласилась Аня. - Давай попробуем. Только я не знаю, как мы будем разговаривать с Николаем, зная, что нам предстоит после обеда. Он сразу догадается, что у нас завелись какие-то тайны. Я, например, не смогу быть веселой и беззаботной.
   - От тебя никто и не требует быть именно такой на самом деле. Можешь не избавляться от кучи забот, но при этом войти в образ беззаботной женщины. Ты будешь играть, как на сцене, а Николай выступит в роль зрителя. Кстати, ты увидишь, правильно ли сделала, что не пошла в театральный, или ты загубила в себе великую актрису.
   - Загубила, - ответила Аня безнадёжно. - Ещё как загубила. Я ведь прочувствовала каждую роль, которую играла. Я и сейчас так сыграю беззаботную женщину, что Николай позавидует моему душевному спокойствию и весёлому расположению духа.
   - Только, пожалуйста, не переусердствуй, - попросила я, - а то он может решить, что ты выпила лишнего.
   - Тьфу! - только и ответила моя подруга.
   Я не представляла, как мне вести себя с Мариной. Хоть я и говорила Ане, что в том случае, если она окажется убийцей, я оправдаю её, но такую ситуацию легче воображать, чем побывать в ней на самом деле. Никогда у меня не было знакомых, которые совершили бы что-то противоправное, притом, не по мелочи, не проезд без билета, а самое настоящее преступление, тяжкое преступление. И вот теперь я подозреваю в убийстве Марину, женщину, которая позвала меня на помощь, потому что прожить в одиночестве в пустом доме, пока не исполнится сорок дней со дня убийства её мужа, она не могла. Ко мне обратились за помощью, и я откликнулась, но теперь выяснилось, что с очень большой долей вероятности Марина может оказаться убийцей. Я не знала, как себя вести. Надо было делать вид, что ничего не случилось, что я такая же, как вчера, хотя на душе у меня такая смута, что свет не мил.
   - ОН опять не появлялся, - объявила Марина, выходя в коридор и здороваясь с нами. - Тишина.
   - А я тебе и сказала, что больше ОН не объявится, - ответила Аня.
   Я подумала, что ОН как раз может объявиться, только не в виде призрака, а в виде мёртвого тела. Только Марина ли его убила? Она была такая обыкновенная, так искренне удивлялась и радовалась, что никто не шумит на чердаке. Просто не верилось, что она способна вести себя так, зная, что она совершила. Станет ли убийца, причём, не профессиональный убийца, а убийца по стечению обстоятельств, обсуждать собачьи мисочки, попонки, игрушки? Как вела бы себя я, если бы мне пришлось кого-то нечаянно убить? Может, я бы защищала свою жизнь, честь или сгоряча, в ответ на нестерпимую грубость, ударила бы обидчика чем-то слишком тяжёлым. Что бы я делала? Постаралась бы вести себя обыденно? Да, скорее всего. Только я не уверена, что мне бы это удалось. Наверное, я стала бы намного серьёзнее, сдержаннее, меня бы уже не волновали всякие мелочи, житейские и бытовые. На моей душе лежал бы страшный груз, и мне пришлось бы пересмотреть своё отношение к жизни, чтобы в этим справиться.
   - Мила, ты не выспалась? - спросила Марина, улыбаясь и лаская Чупу.
   - Да, совершенно не выспалась, - отозвалась я. - Почему-то не могла заснуть. Так до утра и не спала. Может, выпила слишком крепкого чая?
   - А я вообще перешла на очень слабый чай, - сказала хозяйка. - Я теперь пью преимущественно зелёный чай, а если завариваю чёрный, то кладу совсем немного. Это и для здоровья полезно, и нет зависимости от кофеина, тонина и чего-то ещё, что содержится в чае. Я одно время не могла работать, если не выпью крепкого чая или кофе, а сейчас о них даже не думаю.
   "Это не убийца, - решила я. - А если она совершила убийство по неосторожности, как это классифицируют, то её наверняка легко оправдать. Может, это Сергей так рассвирепел, что ей пришлось защищаться. А может, он вообще не убит, а жив и где-нибудь скрывается".
   И тут я подумала, что Сергей, грубый, несдержанный, страшный, убил кого-нибудь, тайком пробрался домой и умолил Марину его не выдавать, к тому же очень кстати подвернулся труп на дороге, и верная жена выдала его за своего растерзанного мужа. А тут ещё Михал Михалыч со своими чердачными приспособлениями. Бедная женщина решила, что это воет призрак погибшего незнакомца, и смертельно испугалась. Было решено, что Сергей где-нибудь спрячется, а Марина позовёт меня погостить у неё, отвлечь от ужасов и утешить.
   - Милица, о чём ты всё время думаешь? - спросила Марина с тревогой.
   Мы уже сидели за завтраком, а я даже не заметила этого. Чисто машинально я ела какую-то кашу, очень вкусную и необычную кашу. Аня, воспользовавшись тем, что внимание подруг обращено на меня, стала делать мне знаки, а чтобы их смысл до меня дошёл быстрее, изобразила беззаботную улыбку.
   - Что это такое? - спросила я Катю. - Какое интересное решение!
   - Гурьевская каша, - объяснила повариха. - В точности выполнить все требования по её приготовлению я не могла, но основное сделала.
   - Очень вкусно, - одобрила я. - Обязательно буду такую готовить.
   Мне не понравилось, что Марина продолжает на меня поглядывать, и я пояснила:
   - Не обращайте на меня внимания. У меня такой сюжет вырисовывается, что, если удастся написать книгу, это будет очень хорошая книга. Только замысел слишком сложный для исполнения. Здесь несколько сюжетных линий, причёт действуют, а больше думают, разные герои. Фактически, в романе будет несколько главных героев.
   - Кто о чём, а Мила всё о том же, - вздохнула Катя. - Отвлекись хоть на время завтрака. Я такую кашу сварила! Хоть бы из вежливости...
   - Твоя каша вывела её из задумчивости, - перебила Аня. - Считай это высшим комплиментом, баба-повариха. Нет, вроде, не повариха, а кто? Кто там в "Царе Салтане"?
   - "А ткачиха с поварихой, С сватьей бабой Бабарихой", - подсказала Марина.
   - Короче, они все бабы, - решила Аня.
   - И позавидовали типично по-бабьи, - согласилась Марина. - В детстве я постоянно перечитывала эту сказку.
   - А я любила "Волшебника Изумрудного города", - сказала Катя.
   - Хорошая книга, - согласилась Аня. - Только мне вторая часть "Урфин Джюс и его деревянные солдаты" больше нравилась. Там Урфин очень энергичный и деятельный, и моряк тоже хорош.
   Я обнаружила, что с интересом слушаю этот разговор.
   - Мне очень нравились "Весёлое мореплавание Солнышкина" и "Человек с Луны", - стала вспоминать я. - А в более раннем детстве... Какая-то книжка была... мне её отдала в вечное пользование соседская девочка... Как же она называлась? Как будто сейчас держу её в руках. Обложка когда-то была твёрдая, но книжку так много читали, что она стала вся изломанная и мягкая. О! "Городок на бугре".
   - Не слышала о такой, - призналась Марина. - Сколько же прежде было хороших детских книг! А не говорю о Жюле Верне, Стивенсоне и других классиках. Всякие были книги. И про советских школьников книги были прекрасные. Помните? "Васёк Трубачёв и его товарищи", "Белеет парус одинокий", "Бронзовая птица"...
   - "Марка страны Гонделупы", - вспомнила Катя. - И "Восемь голубых дорожек".
   - "Витя Малеев в школе и дома", "Мишкина каша" и другие вещи Носова, - подхватила Аня. - А интересно вспоминать книги. Я не всё читала, но по названиям почти все знаю.
   - Книги Дубова, - сказала Марина. - "Беглец", "Огни на реке", "Небо с овчинку" и прочее. И Корней Чуковский, Гайдар, Кассиль. Но это всё классика.
   - ""Бар-Бос" поднимает паруса", "Следы остаются", "Белый бобр", - сказала я. - Были такие книги, но не очень известные или почти неизвестные. Много детских книг про путешествия.
   - "Динку" забыли, - спохватилась Аня. - И "Динка прощается с детством". Но сейчас в магазинах все эти "Динки" есть.
   - Кстати, нам с братом родители покупали массу переводных детских книг, причём, таких книг, которые издавались всего лишь раз, - сказала я. - У меня до сих пор многие хранятся, потому что жалко их куда-то отдавать или выкидывать. Редкие книги и интересные. Кое-что даже сейчас хорошо перечитать. Я в магазины иногда захожу и вижу множество книг для детей, но такие, какие есть у меня, вряд ли переиздадут.
   - Почему? - удивилась Катя.
   - А вы заметили, что сейчас в разных изданиях повторяется одно и то же? - спросила я. - Замечательные книги, но настолько общеизвестные, что они, наверное, в любом доме есть. Редко встретишь что-то незнакомое. Наверное, боятся, что новые книги люди не будут покупать.
   Марина встрепенулась.
   - Хорошо сидим! - воскликнула она, вскакивая. - Я же на поезд опоздаю!
   Она стремительно закончила свой туалет, схватила сумку и поспешила к выходу.
   - До вечера, девочки! - попрощалась она с нами уже снаружи, а от калитки крикнула: - "Старика Хоттабыча" не забудьте!
   Мы засмеялись.
   Разговор о книгах отвлёк меня от ночных переживаний больше, чем все мои самоубеждения. А возможно, я просто устала от переживаний.
   - "В стране невыученных уроков", - сказала я.
   - Крапивин, - припомнила Аня. - Не скажу, что мне он очень нравился, но его книги читали.
   - "Олень - золотые рога", - обрадовалась Катя. - У меня была такая книга. Довольно толстая, чёрная с нарисованным игрушечным оленем вроде дымковской игрушки.
   - Надо и нам потихоньку собираться, - сказала Аня. - Допьём кофе и пойдём. Николай обещал нас куда-то свозить.
   - Вы ему памятник должны поставить, - изрекла Катя. - Что бы вы без него делали? Лежали бы в шезлонгах и ходили бы на рынок.
   В памяти сразу всплыло:
   - "Мой дедушка - памятник".
   - Это тоже книга? - не поняла Аня.
   - Книга. Мы её читали с удовольствием.
   - Я устала от ваших книг, - пожаловалась Катя. - Хуже всего то, что я уже не хочу их вспоминать, а всё равно вспоминаю.
   - Это как игра, - пояснила Аня. - Кто больше вспомнит.
   - Кто больше вспомнит, это раз, а два - кто вспомнит больше редких книг, - добавила я.
   - Я уже ничего не вспомню, - объявила Катя. - У меня голова от них распухла. Это же надо столько написать! И все разные, не похожие друг на друга. Вот скажи, Мила, как ты придумываешь новые сюжеты?
   - Не знаю. Они сами придумываются. Иногда кажется, что больше ничего в голову не придёт, а потом неожиданно, обычно в самое неподходящее время, приходит. Встречайте. У меня ещё столько прежних книг не дописано, а у меня есть парочка новых сюжетов.
   - Хорошо, - одобрила моё увлечение Аня.
   - Лучше было бы, чтобы они приходили по очереди, один за другим. Закончишь книгу, а новый сюжет тут как тут. А то получается, что работаешь сразу над несколькими книгами, а это очень неудобно.
   Мы с Аней встали и собрались на прогулку.
   - Хорошо, что мы заговорили о книгах. Нейтральная тема, помогает отвлечься от ненужных мыслей, - сказала я Ане, когда мы шли по нашей улице.
   - Да, ты слишком упорно думала вначале, даже Марина забеспокоилась.
   Я рассказала о причине, по которой Сергей мог скрываться.
   - Всё возможно, - согласилась Аня. - Повторяю, я бы предпочла оставить всё, как есть, и ничего не предпринимать.
   - Я не могу остановиться, - ответила я. - Мне обязательно нужно попасть на чердак. Если ты не пойдёшь со мной, то я сделаю это одна.
   - Ты сама знаешь, что я тебя не брошу, - напомнила Аня. - Если ты без этого не можешь, то сегодня же попробуем туда войти.
   Николай приветствовал нас самым сердечным образом.
   - Дамы, едем, - распорядился он. - Не будем терять время зря.
   Что нового мог он нам предложить? Он уже показал нам все сколько-нибудь примечательные или красивые места, поэтому наша поездка должна была повторить предыдущие. Сами по себе эти прогулки были приятны, а Николай так увлекательно рассказывал про свой завод, про тайгу, про разные места, где побывал, про людей и животных, что не давал скучать. Я так и настроилась: побродим по какому-нибудь посёлку, вкусно поедим, опять пройдёмся и вернёмся домой.
   - Сегодня мы совершим путешествие по воде, - сообщил наш спутник, когда мы сошли на какой-то станции.
   - Поедем на теплоходе? - удивилась Аня.
   - Не так прозаично, - возразил он. - Берите выше. Не на каком-то там трухлявом теплоходе, а на маломерном парусном судне.
   Вот уж чего я не ждала.
   - Господи! - только и смогла вымолвить Аня.
   - Сначала подготовимся к плаванию, - пояснил он, ведя нас на улицам посёлка.
   Я думала, что ему надо оформить какие-нибудь документы для того, чтобы получить по ним во временное пользование яхту или что-то в этом роде, но оказалось, что подготовка к плаванию заключается в приобретении съестных припасов.
   У прилавка с фруктами Аня задержалась. Она со странным выражением глядела на горку персиков, что-то соображая.
   - "Девочка с красками", - сказала она.
   - Почему с красками? - удивился Николай. - "Девочка с персиками".
   Аня чуть не умерла от смеха. Она даже согнулась чуть ли не пополам.
   - Это не... не... - всхлипывала она.
   На наше общее счастье, я поняла, что именно она имеет в виду.
   - Речь идёт не о картине, а о книге, - пояснила я. - Есть книга "Девочка с красками", правда, я её не читала. Аня вспомнила об этой книге. У нас утром зашла речь о детских книгах, которые выходили в советское время. О самых известных мы, конечно, не говорили, а вспоминали те, которые не все читали.
   - А я-то не мог понять, при чём здесь персики и краски, - признался Николай. - А дело, значит, в девочке. А я в детстве очень любил книжку Чумаченко "Человек с Луны". Наверное, из-за неё и подобных книг, Жюля Верна, например, я и полюбил путешествия.
   Об этой книге я говорила подругам, как об одной из самых любимых. Оказывается, у нас с Николаем были общие вкусы.
   - Ещё помню детскую книгу... - начал он. - Напрочь забыл, как она называется. Может, вы читали? Речь идёт об археологической экспедиции, которая отправилась на поиски тиверцев: начальник экспедиции, ворчун-археолог, женщина-фотограф с собакой, молодые люди и мальчик.
   Я вспомнила эту книгу, но название тоже напрочь вылетело из головы.
   - Они делали раскопки в Молдавии, - припомнила я.
   - Верно. Вы читали?
   - Да, но теперь я жить не смогу, если не вспомню, как она называется.
   - Слишком много набирается вещей, без которых ты не можешь жить, - туманно заметила Аня.
   Тут она, должно быть, вспомнила, что собиралась играть беззаботную женщину, потому что принялась улыбаться на все четыре стороны и кокетливо осматривать попадающиеся на пути прилавки. Торговки ничем не выражали своего мнения по поводу её манер, зато иноплеменные торговцы, которые заполнили большую часть рынка даже в этом непритязательном посёлке, принялись улыбаться в ответ и заигрывать с необыкновенной покупательницей. Аня поспешила к нам, чтобы избавиться от потока нежелательных любезностей.
   - Что с ними? - удивлялась она, снова став самой собой. - С ума посходили?
   Николай сжал предательски подрагивающие губы.
   - К путешествию подготовились, - сообщил он. - Теперь пошли к реке.
   "Река" было сильно сказано. Это была небольшая речка, местами значительно расширявшаяся, а потом вновь сужавшаяся. Мне она понравилась именно своей неоднородностью.
   - А вон там - как в тропиках, - определила я. - Как на Амазонке.
   Аня критически рассматривала кусты и небольшие деревца, росшие по обеим берегам узкой в этом месте речки и смыкавшиеся над ней.
   - Почему? - спросил Николай.
   Я вовремя остановилась. Зачем рассказывать ему о моей писательской деятельности? В одном из моих романов герои попадают в дебри Амазонки. Протока, в которую они свернули, была узка и так густо увита растениями, что они свисали сверху, почти касаясь лодки.
   - А там тоже есть протоки, стиснутые с обеих сторон деревьями, увитыми лианами.
   - Я не вижу здесь лиан, - проговорил Николай. - Но зато есть ивы. Нам вон к тому домику.
   Домик стоял почти у самой реки. Николай постучал, и вышел парень лет двадцати. Они о чём-то переговорили, парень прошёл к сараю, вынес оттуда какой-то мешок и зашагал впереди нас к воде. Там к колышку была привязана лодка. Одинокая мачта скромно торчала посередине. Парень опустил мешок возле неё и вытряхнул из него грязноватое полотнище.
   - Потом приведёте её туда и оставите, - сказал он напоследок и повернул обратно.
   - Маломерное парусное судно, - повторила я слова Николая. - Действительно, маломерное и, судя по всему, сейчас будет парусным.
   - А вы умеете обращаться с парусом? - подозрительно осведомилась Аня.
   - Спрашиваете! - горделиво ответил Николай. - Я когда-то занимался в яхт-клубе. Прежде я совершал путешествия по рекам, но потом перестал. Одному опасно: неизвестно кого встретишь, а уйти некуда. Однажды нарвался на компанию местных парней, так только чудо спасло. А знаете в лице кого было это чудо?
   - В лице кого? - спросили мы с Аней.
   - В лице Рыбхознадзора. А Рыбхознадзор был в лице двух мужиков тоже из местных. Вот эти-то мужики и уговорили парней оставить меня в покое.
   - Избили бы? - предположила Аня.
   - Наверное, до смерти бы забили. С тех пор я зарёкся плавать по рекам в одиночку. Но я это не к тому рассказываю, чтобы вас пугать, потому что ни в какие подозрительные места я вас не завезу, а лишь для того, чтобы успокоить.
   - Так успокоили, что прямо уж не знаю, как, - с чувством проговорила Аня. - Теперь буду приглядываться к каждому кусту на берегу.
   - Я вам это рассказал, чтобы вы поняли, что у меня большой стаж в управлении парусом.
   Мне стало весело.
   - Очень убедительно рассказали, - согласилась я.
   Раз нам предстояла прогулка под парусом, то, естественно, я обратила внимание, что ветер есть, но не слишком сильный. Не знаю, как бы определили его моряки, а я, человек сухопутный, назначала бы его умеренным.
   Николай закрепил на мачте парус и уселся так, чтобы иметь возможность и парусом управлять, и руль не упустить. Для нас с Аней он выбрал места сам, по-видимому, чтобы не нарушить равновесие лодки. Ветер он поймал очень быстро, и лодка довольно быстро поплыла вниз по реке. Ветру отлично помогало течение.
   - Николай, а есть на свете что-нибудь, что вы не умеете делать? - спросила Аня, сидя в полутени, слегка откинувшись назад и наслаждаясь жизнью. Ей не требовалось играть беззаботную женщину, потому что её поза и выражение лица говорили, что она в эту минуту всем искренне довольна.
   - Таких вещей больше, чем хотелось бы, - серьёзно ответил Николай.
   - Что же вы не умеете? - допытывалась Аня. - Вы мастер по разведению костров, приготовлению пищи...
   - Это Петрович у нас мастер по приготовлению пищи, - поправил её наш скромный спутник, причём, мне показалось, что он произнёс это с каким-то значением. - Я всего лишь на подхвате.
   - Умеете ведь готовить, раз жили в тайге совершенно один, - продолжала Аня. - И без снаряжения вы там выдержали. Лодкой управлять вы умеете, вернее парусом, грести тоже, наверное, умеете. А на байдарках когда-нибудь ходили?
   - Случалось. И на катамаранах.
   - Машину водите?
   - Вожу, но не специалист в этом деле. Зато я неплохо катаюсь на велосипеде.
   - Это и мы умеем, - пренебрежительно ответила Аня. - А на коньках, на роликах?
   - На коньках - да, на роликах - нет, никогда не пробовал.
   - Какое счастье, что вы хоть этого не умеете! - обрадовалась Аня, а мне стало смешно при виде её просветлённого лица.
   - Поёте? - спросила я.
   - А кто же не поёт, если он не немой? Конечно, пою. Проблема лишь в том, что пою я не слишком умело. И на виолончели не играю. Самое большее, на что я способен, - это бренчание на гитаре.
   - Рисуете? - спросила я.
   Наш допрос с пристрастием был похож на утреннюю игру в книги.
   - Более или менее. Не художник, но и не совсем бездарь.
   - Из лука стреляете? - спросила Аня.
   - А как же без этого проживёшь? - подчёркнуто удивился Николай. - Стрельбу из лука, метание ножей и прочие жизненно-необходимые навыки я освоил ещё в детстве. Более того, я умею ориентироваться по солнцу и звёздам.
   - Полезные навыки, - сказала я. - Мне тоже не мешало бы этому поучиться, а то я только в прошлом году стала определять стороны света по мху на деревьях и муравейникам, а прежде для меня ничего не стоило заблудиться. По солнцу я тоже ориентировалась в нашем лесу на даче, но это я умею делать только там и только в течение нескольких часов, пока я твёрдо знаю, что оно приблизительно на юге. Когда-то в детстве под влиянием книг мы играли в индейцев, но практические навыки не освоили. Даже ходить по лесу без шума и треска я не умею.
   - Пётр говорил, что это мастерски умел делать погибший Сергей, - сказал Николай. - Он мог ходить совершенно бесшумно где угодно, по любой поверхности.
   - "Серебряный герб", - сразу вспомнила я.
   - Что? - не поняла Аня.
   - Очень хорошая книга Корнея Чуковского "Серебряный герб". Там описывается вор, который тоже умел ходить совершенно бесшумно по любой поверхности, даже по грохочущему листу железа, который лежал на дороге.
   - Сергей не вор, - уточнил Николай, - хоть Пётр и подозревал его сначала в присвоении денег, за что он до сих пор себя корит. Однако кое-какими воровскими навыками он, действительно, владел.
   - Какими? - сразу же заинтересовалась я.
   - Странное дело, - принялся рассуждать Николай. - Если я стану рассказывать, что Сергей знал почти в совершенстве два иностранных языка, писал по-русски без ошибок, это никого не заинтересует, хоть тоже доступно немногим. А вот если я заговорю о воровских навыках, то в любом человеке сразу же проснётся любопытство.
   - Род человеческий грешен, - согласилась я.
   - Так какими же воровскими навыками он владел? - вмешалась Аня.
   - У него были чуткие и ловкие пальцы. Он мог на спор вытащить из кармана собеседника платок, а то и бумажник. Пётр рассказывал, что это у него не всегда выходило незаметно, но чаще удавалось, чем не удавалось.
   Я попыталась сообразить, могут помочь нам в расследовании полученные сведения или нет, но пока отказалась от размышлений. Сейчас для них было не время.
   - А вы этими навыками обладаете? - поинтересовалась Аня.
   - Нет, - ответил Николай и даже комично развёл руками. - Что мне не дано, то не дано. Пройти неслышно по лесу я ещё могу, но не так мастерски, как, по рассказам Петра, это делал Сергей, а по чему-то гулкому - не способен. И залезть в чужой карман не смогу. То есть, смогу, но меня тут же поймают. Нет у меня ловкости рук. Влезть на дерево, перебраться с него на другое, близко растущее дерево смогу, даже при необходимости передвигаться по деревьям, наподобие особо неуклюжей обезьяны, смогу, почти через любую стену или любой забор перелезу, а в чужой карман мне не залезть. Впрочем, я об этом не жалею.
   Мы засмеялись.
   - Внимание! -провозгласил наш капитан. - Входим в зону тропиков. Берегите головы и волосы.
   Оказывается, за разговорами мы и не заметили, что подплыли к узкой части речки, где она с обоих берегов заросла деревьями и кустами. Николай спустил парус и даже снял мачту. Ветки здесь доходили до самой воды, поэтому нам приходилось их раздвигать, чтобы они не оцарапали нас и не выдергали все волосы. Хорошо, что они не были толстыми. А Николай просто хватался за них и подтягивал лодку, чтобы продвинуть её дальше. Я помнила о его больной руке и старалась ему помочь. Аня последовала моему примеру.
   - Проехали, - прокомментировал Николай, когда лодка вышла на открытое место. Он вновь установил мачту и прикрепил парус.
   - А корзины вы умеете плести? - возобновила допрос Аня.
   - А кто же этого не умеет? - изобразил удивление Николай. - Тут и учиться нечему. Сделал каркас, да и переплетай ветки или кору.
   - Робинзон Крузо ничего этого не умел, но до всего дошёл своей головой, - подтвердила я. - А он был рядовым англичанином. Значит, русский сможет в три раза больше, был бы строительный материал. Наверное, наша соседка в свободное от стрельбы из лука и метания ножей время плетёт корзины.
   Аня зафыркала.
   - Мне Пётр про неё рассказывал, - заулыбался наш спутник. - Я бы не стал её осуждать. Каждый развлекается по-своему. Я имею возможность уезжать в тайгу и там, на свободе, проверять свои возможности, а она может пожить первобытной жизнью только у себя на даче. Так пусть и живёт, пока это доставляет ей удовольствие.
   - Только ближайшим соседям это удовольствия не доставляет, - возразила Аня. - Она чуть не попала стрелой в Милу, а однажды чуть не попала... Нет, это повтор... чуть не угодила ножом в Михал Михалыча.
   - Это уж издержки производства, - сделал вывод Николай. - Конечно, ей надо быть осторожнее.
   - А может, мне тоже организовать у себя на даче уголок дикой природы? - придумала я.
   - Судя по твоим описаниям, у тебя весь участок занят дикой природой, - язвительно напомнила Аня.
   - Кстати, о природе, - пришло мне в голову. - Кто работает у Петра на участке? Не сам ведь он возится с землёй.
   Николай кивнул.
   - Он любит работать на земле, но ему всегда некогда. Весной он нанимает пару мужиков, чтобы они ему вскопали землю. Сажает он всегда сам. Потом, по мере надобности, он или сам пропалывает, что успевает, или опять-таки нанимает тех же мужиков. Осенью они ему перекапывают землю под посадки следующего года. Так он и перебивается. Марина держит постоянного садовника, а Пётр до этого ещё не дошёл, потому что каждый раз рассчитывает, что уж в будущем году у него хватит времени заняться хозяйством. Крестьянские корни. Любит землю.
   - А убирает в доме он сам? - заинтересовалась Аня.
   - Нет. К нему приходит та же девушка, что и к вам. Юля её зовут.
   Нам с Аней стало весело. Все наши рассуждения о его придирчивом характере оказались ошибочными. Вчерашний разговор об этом принёс только один результат - неожиданную находку страшного чека из магазина.
   - Хорошая девушка и опрятная, - продолжал Николай. - Пётр ей очень доволен.
   - Да, очень милая, - согласилась я, и Аня кивнула.
   Николай решил, что пора пристать к берегу, и сделал это очень ловко. Я, хоть и неискушённый наблюдатель, но всё равно сказала бы, что он повернул лихо, причём, не только лихо, но и без материальных потерь в виде разбитой лодки.
   - Устроим хороший пикничок, - сообщил наш спутник. - Сейчас мне как раз и понадобятся кое-какие мои навыки.
   Он так быстро собрал хворост и разжёг костёр, что мы опомниться не успели.
   - Как удачно, что здесь лежат эти ветки, - отметила Аня.
   Николай улыбнулся и промолчал, а ко мне пришла догадка.
   - Вы заранее приготовили растопку, хворост, вот эти прутики?
   Он засмеялся.
   - Я ещё вчера сюда наведался, чтобы договориться насчёт лодки, а заодно наметил маршрут и место стоянки, - признался он.
   - А мы-то вас жалели, хотели, чтобы вы отдохнули, подлечили руку, - сказала я.
   - С рукой всё в порядке, - заверил Николай. - Самому странно, что всё обошлось благополучно.
   - А вдруг эта собака бешеная? - испуганно спросила Аня.
   - Тогда она бы прежде всего покусала свою хозяйку, - резонно ответил Николай. - Я и мысли не допускаю, что она может быть больной.
   Он умело приготовил шашлык из кусочков куриного мяса и попутно испёк картошку, а мы разложили на куске клеёнки огурцы, помидоры, зелень и хлеб.
   - Вкусно, - нахваливала Аня.
   - Это что! - пренебрежительно отозвался Николай, с аппетитом поедая шашлык. - Вот Петрович готовит так, что оторваться невозможно. Он повар не только по профессии, но и по призванию. Он так любит это дело, что и дома не расставался бы с плитой, если бы было для кого готовить.
   - Как наша Катя, - заметила Аня. - Но у неё теперь будет для кого готовить. Ох, уж и избалует она Михаила! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, но, кажется, они нашли друг друга.
   - К несчастью для Петра, - добавил Николай. - Но тут уж ничего не поделаешь.
   - А всё-таки жаль, что Катя и Петрович так и не познакомились, - посетовала я. - Вот был бы дуэт!
   - А она бы не прогадала, - сейчас же заговорил Николай. - Конечно, Михаил - человек очень хороший, но у Петровича характер более заботливый и терпимый.
   Я вспомнила, как этот рыбак рычал на Аню, когда она вертела удочкой над головой, то шлёпая его по лицу рыбёшкой, то поймав его на крючок, и засмеялась.
   - Я вас не обманываю, - неправильно истолковал он мою реакцию. - Он, правда, очень заботливый и терпимый человек.
   - Особенно во время рыбалки, - уточнила я. - И как ты, Аня, только выдержала его соседство? Я бы, наверное, сейчас же сбежала на другое место.
   - Настоящий рыбак не станет менять счастливое место, - назидательно объяснила Аня. - Мне бы в субботу доказать, что я лучше вас всех по части рыбной ловли, и тогда я уеду спокойно.
   - С миром на душе, - добавила я. - Жестокосердная ты женщина. А о Сергеиче ты не подумала? Каково ему навсегда расстаться с переходящей блесной?
   - Может, на следующее лето вы выберетесь сюда хотя бы на несколько дней? - спросил Николай. - Ребята к вам привыкли и будут вам рады.
   - Это вряд ли, - сейчас же ответила я. - Марина нас позвала сюда только потому, что ей было страшно одной в доме. А к будущему лету она успокоится, и мы не будем ей необходимы. К тому же, у неё есть Чупа.
   Словно тень набежала на лицо Николая и сейчас же исчезла. Видно, не только мы таили в себе невысказанные мысли, но и у него были свои тайны.
   - Традиционный чай, - весело объявил Николай, снимая с огня маленький походный котелок. - Какой же пикник без чая с дымком?
   Мы с удовольствием выпили по две кружки, и пикник был окончен. Хозяин застолья тщательно затоптал костёр и для верности полил его водой, а мы собрали мусор и уложили в пакет.
   - В путь? - спросил Николай.
   - Подождите! - опомнилась я. - Мы очень весело прокатились вниз по реке, и ветер был попутным. А как нам двигаться обратно? Это не море, чтобы лавировать.
   - Просто. Так просто, что аж до скуки, - таинственно проговорил он. - Занимайте свои места, дамы, и я мигом домчу вас до исходной точки.
   - Если вы собираетесь грести, то не надейтесь, что мы вам это позволим, - предупредила я. - С вашей больной рукой этого нельзя делать. Мы сами будем грести.
   Николай кивнул, чем-то очень довольный.
   - Спасибо за доброе намерение, - поблагодарил он. - В другой раз я вам это припомню и посажу за вёсла, но сейчас мы сделаем по-другому.
   Мы последовали его распоряжению, хотя я и была готова сейчас же вскочить и согнать с вёсел раненого человека. Однако Николай распустил парус и повёл лодку вниз по течению.
   - Мы плывём дальше? - не поняла Аня. - Вы же сказали, что нам пора возвращаться.
   - Земля - она круглая, - объяснил бывалый путешественник.
   - Каждый раз все делают одну и ту же ошибку, - возразила я. - Земля имеет прямоугольную форму. Не верите? Взгляните на карту. Любая карта прямоугольная.
   - Вот до чего может довести совет не доверять вслепую авторитетам, - заметил Николай. - Мила пошла своим логическим путём и пришла к выводу, который ещё никем не предлагался. Земля не шарообразная, не плоская круглой формы, а прямоугольная. Надо принять это к сведению: вдруг поможет в трудную минуту.
   - Круглая, круглая, а точнее, шарообразная, - успокаивающе проговорила Аня. - Я в это верю. Но чем это поможет нам? Не хотите ли вы обогнуть земной шар вот так по течению речки, с попутным ветром?
   - Нет, я для этого не так самонадеян, - возразил Николай и пояснил. - Я припас для этого слишком мало продуктов, да и те мы по неосторожности съели.
   Мы буквально умирали от смеха, потому что говорил он всё это с самым серьёзным видом.
   - Хорошо, открою вам секрет, - смилостивился он. - Земля могла бы не быть шарообразной, а, напротив, быть плоской, приняв любую форму, потому что в любом случае эта речка повернула бы в обратную сторону. Когда она это сделает, ветер едва ли захочет сделать то же самое, поэтому мы просто свернём парус и доверимся только течению. Оно благополучно донесёт нас до нужного места, где я и договорился оставить лодку.
   Вышло так, как сказал Николай. Часть пути мы проделали под парусом, а потом речка сделала поворот и помчалась в противоположном направлении, то есть в нужную нам сторону. Николай свернул парус и лишь управлял рулём, чтобы нас не стукнуло о какое-нибудь бревно или камень. Причалили мы, разумеется, не там, откуда отправились в путь, но недалеко от этого места, если идти по суше. Наш провожатый сдал лодку какой-то старухе, причём, она осмотрела её весьма внимательно, надеясь к чему-нибудь придраться, и повёл нас к станции. Обратно мы доехали привычным способом и расстались у конца нашей улицы, договорившись завтра встретиться на этом самом месте.
  

Глава 43

Попытка - не пытка

   - Ой, а напильник-то мы и не купили! - вспомнила я, когда мы были уже на подходе к дому.
   - Значит, на чердак нам не пробраться, - сказала Аня с довольным видом. - Сама судьба, лишив нас возможности купить напильник, подсказывает нам, что делать этого не нужно. Не просить же инструменты у Михал Михалыча. Этак легче сразу попросить ключ.
   - Не надо перекладывать на судьбу собственную забывчивость, - возразила я. - Мы забыли это сделать не потому, что у нас у обеих внезапно и без всякой причины отказала память, а лишь из-за Николая. Слишком интересную он нам устроил прогулку, чтобы что-то помнить. Наоборот, судьба подсказывает нам, что надо исправить нашу ошибку.
   - Любишь ты чепуху городить! - вздохнула Аня. - Как её можно исправить? Опять сесть на поезд и поехать в какой-нибудь городок или посёлок?
   - А наш рынок на что? Неужели там не найдётся торговца, у которого можно купить шланг, шурупы или разводной ключ?
   Аня никак не могла отрешиться от впечатлений о хорошо проведённых утренних часах.
   - Зачем нам разводной ключ? - спросила она. - Разве с его помощью можно отпереть замок? Наверное, тебя запутало название. Он только называется ключом, а на самом деле это такие... что-то вроде тисков, но которые можно разводить. Что-то вроде отвёртки только не для винтиков... нет как раз для винтиков, только больших, винтов то есть. И для... как это называется?..
   - Для болтов, - подсказала я. - Для больших головок болтов и гаек, но не для шурупов. И открутить винт при помощи разводного ключа чаще всего невозможно. Я не разводной ключ хочу купить, а напильник. Про шланг и разводной ключ я упомянула только для того, чтобы ты поняла, столик с какими товарами нам нужен.
   - Так бы и сказала, а то столько наговорила, что у меня всё в голове перепуталось. Неужели завтра мы в последний раз куда-нибудь поедем вместе с Николаем? А ведь послезавтра мы в последний раз сходим на рыбалку. Как жалко расставаться!
   - Мне тоже. Пойдём сейчас же на рынок, чтобы не объяснять Кате, зачем нам понадобилось ещё раз выходить из дома.
   - Мы можем встретить Николая, - напомнила моя подруга.
   - Он давно уже миновал рынок, - успокоила я её. - На всякий случай, мы будем осторожны и приглядимся, не ходит ли он по рядам, но убеждена, что он уже приближается к своему дому.
   Мы не встретили его, зато и торговца с нужными товарами чуть не пропустили. Он так сиротливо расположился где-то в сторонке, что лишь судьба могла вывести нас на него, что она и сделала.
   - Нам нужен напильник, - сказала я.
   - Какой? - поинтересовался продавец.
   - Маленький, - пояснила Аня.
   Мужчина обречённо вздохнул и вылил на нас море информации о размерах и типах напильников. Начал говорить он вяло, со снисходительным видом, но постепенно воодушевлялся, чувствуя гордость за свои познания.
   - Не знаю, что и сказать, - ответила Аня и вопросительно поглядела на меня.
   - В таком случае, вы сначала узнайте, что именно вам нужно, а потом приходите опять, - посоветовал продавец с лёгким высокомерием профессионала. - Или объясните, для каких видов работ он вам понадобился.
   Мы, конечно, не могли так прямо и объявить, что должны выполнить работу взломщика, поэтому я нашла более лёгкий выход.
   - А есть у вас набор маленьких напильников? - спросила я, помня, что у моего отца дома имелся такой набор.
   Требуемое нашлось, и мы купили чехол с круглыми, квадратными, плоскими и треугольными напильниками.
   - Всё гениальное просто, - повторила я старинную истину. - Теперь бы только подобрать подходящий ключ.
   - Просто, - издевательски согласилась Аня. - А где ты этот ключ найдёшь?
   - У меня есть несколько ключей, - объяснила я. - Они, конечно, нужные, потому что от дома и от моего кабинета в школе, но я могу ими пожертвовать, а когда вернусь в Москву, изготовить новые. У тебя тоже...
   - А вот я пожертвовать ими не могу, - возразила Аня. - Если я отдам ключи от дома, то придётся взламывать дверь, а если отдам ключ от нашей конторы, то это вызовет целый скандал, потому что начальница у нас хорошая, но с приветом, и подумает, что ключ у меня украли, чтобы заглянуть в наши бумаги.
   - Разве вы работаете с секретными документами? - удивилась я. - Вроде, ты никогда этого не говорила.
   - Никаких секретов у нас нет. Я вообще сомневаюсь, что у нас в стране остались секретные материалы. Но начальница у нас прежде работала в отделе кадров какого-то засекреченного почтового ящика, вот у неё и остались заскоки. Ей всё время кажется, что кто-то непременно будет рыться в наших бумагах, если мы отойдём на пять минут и не запрём все замки.
   - Значит, твои ключи отпадают, - согласилась я. - Проверим мои.
   И тут, в виде остаточного явления от ночных раздумий, у меня появился ещё один довод.
   - Аня, ты помнишь, что "партнёр" предлагал Марине продать дачу, чтобы она смогла вернуть деньги, которые якобы украл Сергей?
   - Да. А что?
   - А то, что она предпочла продать свою замечательную квартиру. Если бы деньги не нашлись или нашлись позже, то она бы её и продала. Как ты думаешь, что ценнее: дача или квартира?
   - Конечно, квартира.
   - Вот именно. Почему она не захотела расстаться с дачей?
   - Почему- спросила Аня.
   - Потому что именно с этой дачей связана тайна исчезновения Сергея. Если он мёртв, то его тело надо искать на даче, а если жив - то... опять-таки его тело, только не труп, а живое тело, обитает где-то здесь.
   Я не стала говорить, что подозреваю, не в фундаменте ли или под фундаментом кроется разгадка.
   - А может, здесь спрятано что-то ещё, - придумала Аня. - Деньги, ценности или секретные документы. Всё-таки должны в России остаться какие-то секреты.
   - Каков начальник, таков и подчинённый, - сказала я.
   - Ничего подобного, - горячо запротестовала она. - Про секретные материалы я упомянула только потому, что вспомнила про странности своей начальницы, а до этого думала только о деньгах и ценностях. Это Николай натолкнул меня на эту мысль. Он сказал, что Сергей обладал кое-какими воровскими навыками. Он умел бесшумно ходить и даже вытаскивать из чужих карманов бумажники.
   - Это ему не всегда удавалось, - напомнила я.
   - Но ведь чаще удавалось, раз об этом сказали. Вдруг муж Марины - вор, а она об этом даже не подозревает?
   - А вдруг она об этом подозревает? - в тон моей подруги спросила я. - Вдруг она укокошила его, когда узнала правду? Вряд ли для того, чтобы завладеть тайником, а скорее, от негодования.
   - А если он не только вор, а ещё и убийца? - фантазировала Аня. - Марина про это узнала, ошеломилась и, чтобы не обращаться в милицию, решила кончить дело самосудом, то есть судом Линча. А если учитывать все возможности, то и Николай умеет лазить по деревьям и стенам. Ловко перелез через забор, укокошил противного партнёра своего друга, чтобы он не вздумал выйти из бизнеса... Господи, что за чепуху мы здесь нагородили!
   - В этой чепухе может отыскаться зерно правды... а может и не отыскаться, - решила я. - Когда поднимемся на чердак, что-то прояснится... или не прояснится. Нет, мы обязательно что-то выясним.
   - Под ковром может ничего не оказаться, - сказала Аня. - Кстати, первоначально он мог лежать ровно, а Михал Михалыч, когда входил на чердак, чтобы убрать свои... погремушки, задел его и сдвинул с места.
   - Сдвинул с места такой большой и тяжёлый ковёр? Это же настоящий ковёр, толстый, из чистой шерсти. Даже маленький не так-то легко сдвинуть при ходьбе, а ты говоришь о трёхметровом. Впрочем, если под ним ничего не окажется, то мне будет уже безразлично, кто и почему его сдвинул. Поднимемся на чердак и посмотрим. Попытка - не пытка.
   Было очевидно, что Ане очень не нравилась моя затея, и лишь чувство дружбы мешало ей отказаться. А во мне только крепло желание если не докопаться до истины, то хотя бы понять, причастна ли Марина к смерти своего мужа или мы зря её подозреваем. Я вспомнила, что ни я, ни Аня, ни Катя не узнали её, до того она переменилась. Мы с Аней даже высказали предположение, что это вообще не Марина. Потом мы настолько привыкли к её внешности, что уже не задавались таким вопросом. А не напрасно ли мы перестали об этом думать?
   - Аня, может, не стоит отдавать ей Чупу? - спросила я.
   - Что на тебя нашло? - опешила та.
   - Просто вспомнила наше общее впечатление. Мы уже так привыкли к её внешности, что забыли о первом впечатлении.
   - Каком? Разве у нас было какое-то впечатление?
   - Вспомни, мы прежде всего обратили внимание, что у неё стало совсем другое лицо. Вдруг это не Марина, а кто-то ещё? Может, Марина давно мертва и лежит рядом со своим мужем в неизвестной могиле. Как такой аферистке доверить собаку?
   - Тогда вопрос будет не о собаке, а о нас, - возразила Аня. - Как мы могли ей довериться? Только мне кажется, что это фантазии. Зачем неизвестной женщине везти нас к себе на дачу?
   - Для отвода глаз.
   - Михал Михалыч знает Марину и её мужа давно. Он бы сразу обнаружил подмену и поднял тревогу.
   Я была с ней согласна, хотя фантазия разыгралась и подсказывала сразу несколько сюжетов. Однако сюжеты хороши в книгах, а не в жизни, поэтому я решила выбросить новую версию из головы.
   Когда мы вернулись домой, выяснилось, что Катя места себе не находит от беспокойства, потому что мы никогда не задерживались так надолго.
   - Что случилось? - набросилась она на нас. - Где вы были?
   Мы рассказали о прогулке под парусом и пикнике. О том, что после этого мы ходили на рынок за напильниками, мы, конечно, докладывать не стали.
   - Наверное, ваш Николай, хочет, чтобы у вас надолго сохранилась о нём добрая память, - предположила Катя.
   - Это уж точно, - согласилась Аня. - Мне так понравилось, что я и через пять лет не устану вспоминать... наше плавание.
   Мне всегда было приятно болтать с подругами, но сегодня я просто места себе не находила от ожидания, когда же Катя уйдёт гулять с Михаилом и даст нам возможность попасть на чердак. А она, как назло, щебетала, словно ей некуда было торопиться.
   - До чего же необыкновенная книга! - восторгалась она.
   Я пропустила мимо ушей то, о чём она только что рассказывала с таким воодушевлением, а потому совершенно некстати ляпнула:
   - Какая книга?
   У Кати рот раскрылся, а Аня бросила на меня убийственный взгляд. Я сообразила, что сказала глупость, выдавшую, что я ни слова не слышала из того, о чём повествовала беззаботная женщина.
   - Извини, Катя, - неуклюже попыталась я исправить свою ошибку. - Тебе идёт оживление, с которым ты рассказываешь об интересных вещах.
   - Которые тебе неинтересны, - возразила Катя.
   - Интересны, но натолкнула меня на хорошую мысль. А что если я выведу в своём новом романе героиню с кое-какими твоими чертами характера и внешности?
   Я это сказала просто так, но сейчас же подумала, что это сделать можно. Сюжет лишь обогатится от такого персонажа.
   - И ты опишешь вот такую толстую бабу? - испугалась Катя. - А потом меня узнают по твоему описанию и станут надо мной издеваться.
   - Завидовать, а не издеваться, - поправила я. - Героиня будет очень приятной и интересной по внутреннему содержанию женщиной.
   - По внутреннему содержанию? - переспросила Аня. - Сердце у неё не с той стороны или состав крови отличается от нормы?
   Я проигнорировала это замечание, но пояснила Кате его причину:
   - Вот что значит зависть.
   - Да ну вас! - отмахнулась Катя. - Говорите про какую-то чепуху, а я вам не рассказала про соль главное. Оказывается, у знаменитых поваров, которых приглашают в чужую страну, первые обеды не удаются. И знаете, почему?
   - Почему? - заинтересовалась я.
   - Именно из-за соли. Они привыкают к тому, как принято солить у них, и не сразу могут приспособиться к новым требованиям. Кто-то не досолит, кто-то пересолит. А Похлёбкин пишет, что соль в большинстве блюд ни в коем случае не должна ощущаться. Надо соблюсти строгую меру, чтобы и солоноватого вкуса не было, и недостаток соли не замечался.
   - Трудное дело, - сказала Аня.
   - По-моему, это невозможное дело, - высказала я своё мнение. - Кто-то вообще не ест соль, другой привык каждое блюдо посыпать густым слоем соли, а кто-то ест умеренно.
   - Это уж явные отклонения от нормы, - ответила Аня. - А речь идёт о том, чтобы угодить вкусам большинства.
   На этом умная беседа закончилась, и Катя принялась накрывать на стол, чтобы подать обед и потом пойти на встречу с Михаилом.
   - Девочки! - воскликнула я, встревоженная неожиданной мыслью. - У нас проблема.
   - Какая? - заволновались мои подруги.
   - В субботу исполнится сорок дней, а такие даны надо отмечать. Что будем делать?
   Я не стала в присутствии Кати распространяться о том, что чувствовала, так как я чувствовала, что Марине не очень-то захочется устраивать пышный приём и обильное застолье по этому поводу. Однако мы всё-таки должны отдать дань уважения к её потере, неважно как она произошла.
   - И что нам делать? - спросила Аня.
   - Мне кажется, что, если Марина сама об этом не заговорит, то мы просто приготовим скромный стол. Тем самым мы пристойно и ненавязчиво покажем, что помним об этой дате.
   Эта мысль, конечно, пришла в голову Кате.
   - Ты просто гений, - выразила Аня наши общие чувства.
   - Я беру организацию стола на себя, - заключила Катя. - Более того, я сама схожу на рынок за продуктами, потому что это наведёт меня... Я хотела сказать... Ладно, не буду говорить высоких слов. Короче, я и еду куплю сама, а Михаил поможет мне донести сумки. Ну, как получился обед?
   Я критически отнеслась к каждому блюду, которое она приготовила, чтобы определить, соответствует ли количество соли в нём если не вкусу большинства, то хотя бы моему вкусу. Не то я успела привыкнуть к её стряпне, не то соли она клала столько, сколько и было необходимо, не то я не была гурманом, но мне показалось всё превосходным.
   - По-моему, Похлёбкину не в чем было бы тебя упрекнуть, - сделала я комплимент поварихе.
   - Это, конечно, преувеличение, - застеснялась она. - У меня много недостатков, не подумайте, что это лучшее, на что я способна, обычно у меня получается вкуснее...
   Она поглядела на наши лица и рассмеялась.
   - Надо же себя похвалить, раз представился такой случай - объяснила она.
   - Катя, ты у нас прелесть. Неудивительно, что по тебе сохнут на корню сразу двое мужчин. И двое - не предел. Я убеждена, что Петрович сразу бы в тебя влюбился, если бы мы успели вас познакомить.
   - Не надо, - испугалась Катя. - Он профессиональный повар, поэтому только высмеет меня. И третий поклонник мне ни к чему. Что я с ним буду делать? Я ведь не могу разорваться. У меня есть Михаил, и никто другой мне не нужен.
   Я обратила внимание на то, что Аня всё спокойнее воспринимает упоминания о художнике. Наверное, она всё с большим ускорением выбрасывает из своего сердца любовь и нежность к нему. Хорошо, если так.
   Когда Катя наконец-то ушла, как всегда взяв с собой Чупу, я поторопила Аню:
   - Не будем терять время. Пошли. Напильники я беру, а ключи захватим на втором этаже.
   - Пошли, - вяло согласилась она.
   Не знаю, что ощущала моя подруга, а у подошла к заветной двери с замиранием сердца. Так и казалось, что за ней по-прежнему кто-то прячется, только теперь не воет и не скребётся, а затаился.
   - Неприятно, - сказала Аня. - Неуютно и тревожно.
   На всякий случай я подёргала ручку и убедилась, что дверь крепко заперта.
   - Начали, - провозгласила я, выбрав первый ключ.
   Как я и подозревала, ни один ключ из моей связки не отпер дверь. Хуже было другое: я не знала, что теперь делать и как определить, какой можно подточить. Из них два вошли в замочную скважину, но не повернулись и на полградуса. Означало ли это, что они полностью непригодны для наших целей, или какой-то из них представляет собой прекрасную заготовку?
   - Как бы сообразить? - проговорила я. - Ты когда-нибудь видела, как это делается?
   - Видела, - отозвалась Аня. - И ты видела. Михал Михалыч проделал это, притом, очень ловко.
   - А как бы это сделать нам? - недоумевала я.
   - Никак. Бросить это дело и больше о нём не думать. Марина ни в чём не виновата, а если виновата, то у неё была такая причина, что её и в суде бы оправдали. Не преступница она, не злостная убийца.
   Я уже слышала эти уговоры, и на меня они не действовали.
   - Кажется, я знаю, что надо сделать, - сказала я.
   Аня сразу насторожилась, не ожидая от моих идей ничего хорошего.
   - Надо найти "родной" ключ.
   - Что найти? - опешила Аня.
   - Я из сериала узнала, что ключ-подлинник, то есть ключ именно от этого замка, называется "родным" ключом, в отличие от того, что смастерил Михал Михалыч.
   - Интересно, как ты найдёшь этот самый "родной" ключ? - поинтересовалась Аня.
   - Классически. Сделаем мини-обыск.
   Моя подруга нахмурилась:
   - Мила, это классически незаконно и классически неприлично.
   - Приличия исчезают там, где появляется преступление, - возразила я. - Мы здесь не развлекаемся. Это вначале, когда нам ничего ещё не было известно, нас заботил только призрак и зеркала, а теперь речь идёт об очень серьёзных вещах. Мы могли гадать, куда делся Сергей, когда поняли, что не его опознала на дороге Марина, но в глубине души считали, что он просто погиб в каком-то другом месте, а Марина опознала его из-за сильного волнения. Теперь же мы знаем, что он дошёл сюда в тот вечер, находился здесь и исчез именно отсюда. Если он жив, то, значит, сам где-то прячется, а если мёртв, то его убили в собственном доме. Повторяю: я не смогу спокойно жить дальше, если не узнаю хотя бы части правды.
   - Хорошо, пошли делать обыск, - уныло согласилась Аня.
   Мы начали, как и можно ожидать, со спальни Марины, но ключ не нашли. Я прекрасно понимала, что сыщики мы слишком неопытные и способны просмотреть вещь, лежащую на самом видном месте, но ничего большего мы сделать не могли.
   - Мила, я уже устала, - призналась Аня. - Устала всего лишь от одной комнаты. Неужели ты хочешь обшарить весь дом? Да на это не хватит месяца.
   Я тоже пришла к этому выводу.
   - Как бы сказал Пуаро, заставь работать серые клеточки, - печально ответила я. - Давай рассуждать. Куда Марина могла спрятать ключ?
   - Куда угодно, - отозвалась Аня. - Она не думает, что мы будем его искать.
   - Нет, ошибаешься, - поразмыслив, возразила я. - Человек инстинктивно прячет самое дорогое, то, что он не хочет показывать другим. Он делает это не оттого, что не доверяет друзьям, а просто так, на всякий случай. Вдруг эта вещь попадётся им на глаза? Вот и Марина должна спрятать ключ так, чтобы ни мы, ни Юля его точно не нашли.
   - Тогда легче всего носить его с собой, - ответила Аня.
   Это была очень простая догадка, но именно из-за своей простоты она и не пришла мне в голову сразу.
   - Ты права, Аня, - согласилась я. - Нет смысла продолжать обыск. Ключ у Марины.
   Моя подруга пристально смотрела на меня. Я кивнула.
   - Я знаю всё, что ты готова мне сказать, - опередила я готовые обрушиться на меня возражения. - Но я это сделаю. Я залезу к ней в сумку и возьму ключ.
   Аня шумно вздохнула.
   - Чтобы это сделать, мне надо подняться на второй этаж в то время, когда Марина находится на первом. Причём, я должна быть уверена, что она не поднимется вслед за мной.
   - Зачем тебе подниматься на второй этаж? - спросила Аня. - Марина оставляет сумку на первом.
   - Да, верно. Она здоровается с Чупой, снимает туфли, идёт в ванную вымыть руки...
   - А сумка в это время лежит на стуле в углу гостиной, - подсказала Аня, против воли увлёкшаяся намечавшейся авантюрой.
   - Если бы не Катя, мы могли бы в это время влезть в сумку и поискать ключ, - сказала я.
   - Катю можно отвлечь, - проговорила Аня в раздумье. - Ближе ко времени прихода Марины я заведу с ней разговор о кухнях, о приборах всяких, а потом предложу, чтобы она мне показала, как работают посудомоечная машина, плита и прочее, что попадётся на глаза. Скажу, что решила переделать кухню у себя в квартире. А в это время тебе придётся успеть пошарить в сумке, но так, чтобы Марина не заметила, что в неё влезали.
   - Нелегко будет, - согласилась я. - Если у неё в сумке столько же вещей, сколько обычно у меня, то это задача для Шерлока Холмса.
   - Ты словно играешь, - заметила Аня.
   - Нет, я очень серьёзна, но мы попали в такую ситуацию, что поневоле вспоминаешь литературных героев. Я вообще привыкла ссылаться на книги. Признаюсь тебе честно: мне жутко. Мне неприятно делать то, что я задумала, страшно, что меня поймает за таким неблаговидным занятием Марина, а то, из-за чего мы всё это делаем, вообще не поддаётся описанию. Мы не в детектив попали, а в самый настоящий фильм ужасов.
   - Или откажемся от затеянного, или поскорее всё провернём, - проговорила Аня. - Лучше было бы отказаться.
   - Лучше, - согласилась я. - Но мы это всё равно провернём, причём обязательно сегодня, потому что у нас есть только один день, чтобы осмотреть чердак.
   На том и порешили. Мы спустились вниз и обнаружили, что скоро должна вернуться Катя. Выходить на участок было уже поздно, и мы заняли места на диванчиках, словно всё время провели здесь.
   - Девочки, я снова чувствую себя молодой, - объявила Катя с порога и поставила на стул у входа увесистую сумку. - Это первое, что я присмотрела на рынке, - пояснила она. - Завтра куплю остальное.
   - Это прекрасно, - согласилась я.
   Мы хотели дать ей выговориться, но она могла продолжать тему о Михаиле до отхода ко сну, поэтому, увидев, что вот-вот вернётся Марина, Аня завела разговор на условленную тему.
   - Молодец-молодец, - остановила она счастливую женщину. - Желаю всяческого счастья. У меня другая забота.
   Катя осеклась и испуганно посмотрела на меня, вспомнив, должно быть, что Аня вначале рассчитывала влюбить Михаила в себя.
   - Аня тоже решила построить своё счастье, - поспешила сказать я. - Без тебя мы обсуждали московскую квартиру Марины и этот дом, и Ане захотелось кое-что у себя переделать.
   - Как у Марины, нам не сделать, - показала головой Катя. - У нас нет таких денег.
   - Я хочу заказать кухню, - пояснила Аня. - У меня старый-престарый кухонный гарнитур. До недавнего времени он меня устраивал, но дверцы у него стали плохо закрываться. Надо или вызывать мастера, чтобы он подвинтил их, всё наладил, но я решила, что не стоит. Стол уже подтёрся, есть царапины на полках. Я подумала, что его пора выбрасывать и сделать кухню на заказ. Приедут, обмеряют всё, учтут все выступы, словом, распланируют мне всё в лучшем виде. А заодно я в кухне сделаю косметический ремонт и перестелю линолеум.
   - Я тоже думала о кухне на заказ, - подхватила идею Катя. - У меня-то вообще крохотулька, поэтому мне особенно важно занять всё полезное пространство. Будет и красиво, и удобно.
   - Да вот ещё вопрос о плите, - продолжала Аня. - Хорошо бы и её заменить, а то в старой плохо работает духовка. И вообще говорят, что у этих новых плит разные режимы приготовления пищи. У Марины ведь тоже такая?
   - Конечно. Не такая, какую купили бы мы, потому что нам это и дорого, и ни к чему, но в твоей плите тоже будет много функций.
   - Наверное, сложно будет во всём этом разобраться, - засомневалась Аня.
   - Это только так кажется, - воодушевилась Катя. - Я сперва тоже растерялась, но быстро сообразила, что к чему. Хочешь посмотреть?
   Она прямо-таки подыгрывала нам, настолько её предложение было в наших интересах.
   - Хочу, - обрадовалась Аня. - Ты мне и о плите расскажи, и ещё кое о чём. Мила, ты пойдёшь?
   - Нет, спасибо, - отказалась я. - Катю наслушаешься - сразу захочется купить себе такие удобства. Я лучше здесь посижу.
   Они ушли, а я сделала вид, что читаю Островского, которого в свободное время листала Аня, причём против воли вчиталась в пьесу всерьёз. За этим занятием и застала меня Марина.
   - Мила, привет. А где девочки? В кухне, что ли? Что они там делают?
   Я полюбовалась на то, как собака ласкается к хозяйке, и ответила:
   - Аня собирается переделать свою кухню, а за образец хочет взять твою.
   Марина с трудом скрыла усмешку превосходства.
   - Боюсь, на такую кухню у неё не хватит денег, - всё же сказала она.
   - Это конечно, - согласилась я. - Но хотя бы как отдалённый пример. Устала?
   - Нет. Почти нет. Просто жарко. Сейчас умоюсь...
   - Тогда лучше ополоснуться, - посоветовала я. - Я до сих пор чувствую свежесть после душа.
   - Не успею. Сейчас будет ужин.
   - Не будет, если не прервать Катю. Слышишь, как она расхваливает твою мясорубку. Поэма! Наверное, она ещё полчала будет рассуждать.
   - Тогда не будем её прерывать, - решилась Марина. - А я пока приму душ.
   Всё складывалось неожиданно благоприятно: Катя попалась на уловку Ани, Марина соблазнилась душем. Теперь мне оставалось только проверить содержимое её сумки. Я тихонько подошла к двери ванной и прислушалась: характерный шум воды доказывал, что работает именно душ. Чупа удивлённо посмотрела на меня. Я погладила собаку, успокаивая её, вернулась в гостиную и открыла сумку. К счастью, в ней не было особого беспорядка. Самый обычный дамский набор: кошелёк, паспорт, косметичка, носовой платок... Я осмотрела связку ключей и встала в тупик. Как можно было определить, какой из них от двери на чердак? И тут мне пришло в голову, что Марина не стала бы присоединять его к общей связке. Зачем он ей? Кольцо, как я убедилась, очень тугое. Не так-то легко нацепить на него ключ, а таскать с собой лишнюю тяжесть тоже ни к чему. Не станет же Марина все ключи, которые у неё имеются, постоянно носить с собой, ведь у неё нет намерения накачивать мускулы, как культурист. Наверное, она держит ключ от чердака отдельно, в таком месте, где он не потеряется, но и будет всё необходимое время при ней.
   Я опять внимательно осмотрела сумку в надежде отыскать какой-нибудь потайной кармашек, но тщетно. Неужели наши с Аней умозаключения ни к чему не приведут? А может, вопреки логике, Марина спрятала ключ где-то в доме?
   Я набралась терпения и внимательно обследовала кошелёк. Ничего, что напоминало бы ключ. Оставалось порыться в косметичке, хотя едва ли это было подходящее место для хранения ключа. Особо шарить в ней мне не пришлось, потому что на дне оказались два одинаковых ключа. Очевидно, Марина не забыла, что имеется второй ключ от замка, и сразу же позаботилась о нём. Я взяла один ключ, а второй оставила на прежнем месте. После этого я спокойно улеглась на диван с книгой.
   - Отчего я редко принимаю душ сразу после работы? - удивлялась Марина, выходя из ванной. - Такая прелесть!
   - Это всё от необразованья, - ответила я.
   - Что?
   - Пока тебя не было, а девочки развлекались в кухне, я взяла у Марины Островского, - пояснила я. - До чего же хорошо пишет! И вот что меня удивляет: зачем его переиначивать. Смешные места и без доработки режиссёра смешны, его вмешательство только портит. И в остальном надо в точности следовать указаниям автора, только и всего. Читаю сейчас пьесу "Свои люди - сочтёмся". С самого начала Липочка рассуждает о танцах, о балах, о кавалерах, потом представляет, что её посватал военный, у них в доме торжественный приём. Она тут же опасается, что оконфузится, потому что полтора года уже не танцевала, и решает попробовать сейчас. Встаёт и начинает дурно вальсировать. А что я видела в театре? Липочка сразу же впархивает на сцену в танце и, задыхаясь, начинает скороговоркой лепетать положенные слова.
   - Да, - согласилась Марина. - Классику так переделывают, что я уже давно не хожу в театр. И раньше переделывали, но не так усердно. Почему-то каждый режиссёр мечтает поставить пьесу по-новому, так, как именно ему представляется правильным, но ведь лучше, чем автор, никто не решит, как должны поступать герои.
   Я слушала Марину с ощущением какой-то жути. Во многом мы с ней сходились во взглядах и вкусах, но вот сейчас она рассуждает о театре, а я поддерживаю разговор, зная, что в кармане у меня лежит ключ, который я стащила из её сумки, и что завтра мы с Аней проникнем в тайну чердака... или не проникнем. Я спокойно разговариваю с Мариной, подозревая, что это она убила своего мужа, а она рассуждает о посторонних вещах, хотя должна бы думать только о том, что совершила. Впрочем, похоже, что я заранее вынесла ей приговор. Но ведь ничего не известно. Всё может оказаться совсем иначе, чем мы способны вообразить. И убийцей мог выступить кто-то другой. Может, Марина знает, кто это сделал, но боится выдать его. А может, мы завтра отопрём дверь и нам навстречу выйдет живой Сергей, который прячется на чердаке. Или он мёртв, но Марина непричастна к его смерти, ни о чём плохом не подозревает и убеждена, что на дороге был растерзан собакой её муж.
   - Мариночка, ты уже вернулась?! - удивилась Катя, выходя из кухни. - А мы с Аней инспектировали твою кухню и поставили ей высший бал. По мере возможности, мы тоже переделаем свои кухни. Садитесь к столу, сейчас я подам ужин.
   Аня бросила на меня осторожный взгляд, и я еле заметно ей подмигнула.
   - ОН не появлялся? - спросила Марина. - Ничего не слышно?
   - Тишина и покой, - ответила Катя.
   - Будь уверена, что это конец. Он ушёл и больше не придёт, - убеждала Аня ни о чём не подозревавшую хозяйку. - Время призраков миновало.
   Марина ничего не ответила, лишь покачала головой, словно говоря: "Погодите радоваться. Он вам ещё покажет".
   - Если бы кто знал, как мне не хочется на работу! - призналась Катя.
   - А кто бы знал, как на работу не хочется мне! - возразила Аня. - Ты хоть будешь думать о Михаиле и время от времени с ним встречаться. А вот что делать мне?
   - Думать о том, как ты переделаешь кухню, - предложила Катя. - Я тоже хочу новую кухню.
   - Ты ведь не знаешь, какая кухня у твоего Михаила, - остановила её Марина. - Может, он давно уже сделал евроремонт и поменял всю мебель.
   Катя засмеялась.
   - О, нет! Он мне описал свою квартиру. Там... В общем там что-то среднее между студией и жилым помещением. Одним словом, богема.
   - А ты там будешь, как Фиалка Монмартра, - заключила Марина. - Ты станешь его вдохновлять, а он все стены увешает твоими портретами.
   - Только не это! - испугалась Катя. - Я всегда ужасно выхожу на фотографиях. Думаю, что и на картинах будет не лучше.
   Я очень непочтительно для таланта Михаила подумала, что вряд ли Катя узнает себя на портрете, если и её художник будет писать крупными мазками, как свои пейзажи.
   - А может, и мне что-нибудь у себя переделать? - в задумчивости проговорила Марина.
   - Ты сначала из своей Италии вернись, а к этому времени сто раз раздумаешь что-то у себя менять, - ответила Аня.
   - А я туда не поеду.
   Все замолчали, с интересом ожидая продолжения.
   - Я подумала и решила никуда в это лето не ездить, - объяснила Марина.
   - Почему? Что случилось? - встревожилась Катя.
   - Ничего не случилось. Просто не хочется сразу же оставлять Чупочку на чужого человека. Когда она ко мне совсем привыкнет и поймёт, что это... всерьёз и надолго, тогда можно будет поручать её Михал Михалычу или отдавать в гостиницу для животных, а сейчас лучше её не покидать.
   Я почувствовала, что у меня на глаза вот-вот навернутся слёзы. Такого я от Марины не ожидала.
   - В сущности, что я не видела в этой Италии? Когда едешь туда в первый раз, кажется всё особенным, а как съездишь туда раз восемь, то ничего притягательного уже не остается. Нет, никуда не хочу уезжать. Я лучше займусь московской квартирой. Куплю Чупочке диванчик, кое-какую одежду... А может, выделить ей одну комнату для игр и там же устроить ей спальню?
   - Она не будет спать одна, - возразила я. - Ты уже приучила её спать в твоей комнате.
   Я не стала уточнять: "На твоей кровати".
   - Да, это верно, - согласилась Марина. - Но всё равно я сделаю одну комнату только для её вещей и игрушек. Нет, игрушки будут в каждой комнате, но в той я соберу целое собрание...
   - "Соберу" и "собрание", - отметила Аня.
   Марина укоризненно посмотрела на неё.
   - Соберу целую коллекцию собачкиных игрушек, - покорно поправилась она. - А в прихожей я закажу специальную вешалку для её особо нарядных попонок... Нет-нет, я не буду их надевать, Мила, только изредка, в исключительных случаях.
   "Она ничего не знает об истинной причине смерти мужа, - подумала я. - Даже не догадывается, что на дороге лежал не Сергей, а кто-то ещё. Ей не известно, что он в тот вечер дошёл до дома".
   И сразу же Марина показалась мне близкой, родной и незаслуженно обиженной.
   Уже в нашей спальне, простившись на ночь с Катей и Мариной, я сказала Ане:
   - Я достала ключ. Два одинаковых ключа лежали в косметичке, отдельно от остальных ключей. Ясно, что они от чердака.
   - А вдруг, они от чего-то ещё? - предположила та. - Может, у неё есть какая-нибудь потайная кладовая? Дверь мы найти не можем, потому что она тщательна замаскирована, а Марина держит там особо ценные вещи.
   - В том числе и ключ от чердака, - продолжила я. - Такое мне в голову не приходило.
   - А вдруг? - не отставала моя подруга.
   - Если ключ не подойдёт к двери на чердак, то мы можем простучать стены. Я не думаю, что мы что-то найдём, но, по крайней мере, будем уверены, что сделали всё, что в наших силах, и нам не в чем себя упрекнуть. Сегодня вечером я поняла, что Марина непричастна к убийству, поэтому расстраиваться от того, что мы не попали на чердак, не буду.
   - Почему? - поинтересовалась Аня.
   - Не будет убийца рассуждать об отдельной комнате для собачьих вещей и о специальной вешалке для её попонок.
   - Думаю, что у убийцы мысли направлены совсем не в ту сторону, - согласилась Аня.
   - Так что завтра мы попробуем пройти на чердак, а там будь что будет.
  

Глава 44

Приятное, но ненужное сообщение

   Не могу сказать, что ночь прошла спокойно. Ни о каком призраке, разумеется, речи не было, но меня не оставляла тревога. Всё мне казалось, что утром, едва заглянув в сумку, Марина сразу же обнаружит пропажу ключа. Как тогда быть? Признаться, что я стащила этот ключ, чтобы заглянуть на чердак? Конечно, можно будет придумать хорошее объяснение, например, что мне не даёт покоя призрак, а зная, что Марина ни за что не захочет отпереть дверь, потому что боится выпустить его на волю, я и взяла потихоньку ключ. Но сам факт, что я, как воришка, влезла в её сумку, был отвратителен. Я бы умерла на месте, если бы Марина прямо обвинила меня в этом. Другой выход казался мне проще и безопаснее - молчать. Предположим, что ключ пропал, но я-то об этом ничего не знаю. Я даже не подозреваю, что Марина таскает с собой ключи от чердака. Да, наверное, такая позиция будет самой верной. Но я, разумеется, мечтала не об этом. В глубине души я рассчитывала, что Марина ничего не заметит, а вечером, когда она придёт с работы, я тихонько положу ключ на место. Сделать это будет легко и просто, потому что я знаю, куда именно его надо положить.
   Утром Катя постучала в стену и крикнула, что пора вставать. Я совершенно не выспалась и ощущала туман в голове, как в то время, когда нам не давал заснуть особо сильный шум наверху.
   - Слышим! - отозвалась Аня, зевая и потягиваясь.
   Ей-то ничто не мешало спать.
   - Угадай, что я видела во сне, - предложила она.
   "Михаила", - хотелось мне ответить, но я боялась, что рана в её душе ещё недостаточно зажила.
   - Не знаю. Наверное, особо крупную рыбу, которую ты поймаешь.
   Аня зафыркала.
   - Нет, это счастье ждёт меня в субботу, причём не во сне, а наяву. А видела я кухни. Ох, какие же кухни я видела! Они были расставлены по отдельным ячейкам в громаднейшем магазине. Я шла, как королева, и рассматривала их.
   - А почему, как королева? - поинтересовалась я. - Они часто ходят по мебельным магазинам? Или по телевизору показывали, как английская королева выбирает себе кухню?
   Аня долго тряслась от смеха.
   - Не поэтому, не смеши меня, а потому, что меня сопровождал очень вежливый консультант. Он показывал мне каждую кухню и говорил, какие у неё особенности. Мне только понравится роскошная кухня под такое дерево... тёмно-малиновое дерево, а следующая оказывается ещё лучше... Там была ещё кухня из бежевого пластика. Загляденье! А ещё такая... белая, резная, с окантовкой вокруг стёкол...
   - И на чём же ты остановилась? - не выдержала я.
   - В том-то и дело, что ни на чём, поэтому мне было страшно неловко перед этим человеком, консультантом, то есть. Получается, что он напрасно угрохал на меня столько времени.
   - Что же тебе помешало выбрать кухню? - спросила я. - Растерялась и не могла понять, какая тебе больше нравится?
   - И это тоже, - замялась Аня. - Но ещё и другое. Понимаешь, я не сразу стала обращать внимание на ценники, а когда посмотрела, то ужаснулась. Это не сорок-пятьдесят тысяч, а в десять раз больше.
   - А чем же кончилось дело? - заинтересовалась я, потому что это был жизненный вопрос.
   Я попадала в ситуацию, когда от меня ждали, что я куплю какую-то дорогую вещь, а у меня или не было таких денег, или я не хотела их тратить. Легче всего прямо сказать, что я считаю цену завышенной, но почему-то продавцы, которые не богаче большинства всего лишь присматривающихся к их магазину покупателей, в том числе и меня, начинают свысока смотреть на людей, которым не по карману дорогой товар. Когда на меня находит независимое настроение, то я так и прямо и поступаю, но часто я делаю вид, что могла бы купить этот предмет, но не решаюсь и предпочитаю сначала подумать. Обманывает ли такой ответ продавцов, а скорее - нет, но в нашей перевёрнутой с ног на голову действительности таким способом легче сохранить самоуважение.
   - Ничем не кончилось. К счастью, ничем не кончилось. Катя вовремя постучала в стену и разбудила меня.
   - Да, - согласилась я, - всё надо делать вовремя.
   Мы оделись и спустились вниз. Я видела в руке у Марины сумку, и моя нечистая совесть рисовала мне одну картину страшнее другой. Но Марина, не открывая сумки, поставила её в уголок столовой и отправилась в ванную, а потом позвала Чупу гулять. Катя пошла готовить завтрак.
   - Может, пока не поздно, положить ключ обратно? - предложила Аня.
   Больше всего на свете мне хотелось именно этого, но я знала, что потом буду корить себя за малодушие, поэтому твердо ответила:
   - Нет. Надо всё-таки разобраться с чердаком. Какая-то чертовщина там кроется.
   Аня не могла продолжить свои уговоры, потому что Катя принялась сновать из кухни в столовую и обратно, собирая стол к завтраку.
   - Интересно, куда вас свозит Николай на этот раз? - спросила Марина. - Под парусом он вас покатал, пикник устроил. Что осталось на последний день?.. Девочки, а вам точно надо уезжать именно в воскресенье? Может, останетесь ещё хоть на несколько дней?
   - Точно, - со вздохом ответила Аня. - Мне в понедельник на работу.
   - И мне тоже, - сказала Катя.
   - А ты, Мила? - обратилась ко мне Марина. - Тебе ведь не надо на работу. Задержись ненадолго.
   Мне почему-то остро не захотелось соглашаться. Одно дело - гостить в этом доме с Аней и Катей, а совсем другое - одной.
   - Я обещала родителям приехать в воскресенье, - объяснила я. - Меня ждут, чтобы всем вместе уехать на дачу. Нехорошо, если я задержу их.
   Марина огорчилась.
   - А правда, почему бы тебе не остаться здесь хотя бы дня на три-четыре? - спросила Катя, когда хозяйка ушла на работу. - Марине было бы легче привыкать к одиночеству. То мы были вчетвером, а то поживёте вдвоём, а потом она привыкнет к мысли, что у неё останется только Чупа.
   Возможно, добрая женщина была права, но что-то мешало мне согласиться. Не лежала у меня душа оставаться с Мариной один на один.
   - Не могу. Я и без того прожила здесь четыре недели. Это большой срок. Пора и честь знать. Правда, девочки, неловко перед родителями. Что я им скажу? Что решила остаться здесь? Им будет неприятно.
   - Как знаешь, конечно, - уступила Катя. - Тебе виднее.
   Аня, по понятным причинам, меня не уговаривала.
   - Нам пора, - объявила она. - В последний раз Николай ведёт нас на прогулку, завтра будет рыбалка... и всё.
   Мы вышли из дома в состоянии лёгкой грусти от рассуждений Ани. Я бы предпочла передвинуть время на неделю назад и иметь в запасе ещё несколько дней. Но не в человеческой власти вернуть прошлое.
   - Дамы, рад вас видеть, - встретил нас наш весёлый спутник. - Сразу предупреждаю, что ничего нового предложить вам не могу. Вчерашнюю парусную прогулку надо было бы отложить на сегодня, но я боялся, что что-нибудь не заладится. Теперь ругаю себя за то, что переосторожничал.
   - Можете себя не ругать, - ответила я. - Поедем куда-нибудь, где мы уже были и где нам понравилось. Правда, по-моему, нам везде понравилось. Выбирайте сами.
   - В таком случае, пойдёмте на станцию.
   - А рыбалка завтра состоится? - с беспокойством спросила Аня.
   - А как же? И рыбалка, и грандиозный пикник. Всё-таки нашу трапезу под тентом в прошлый раз нельзя считать за пикник, а потому надо наверстать упущенное.
   Мы не знали, какой по грандиозности пикник будет завтра, а потому предпочли предоставить опытной в этот деле Кате решать, что нам надо взять с собой на рыбалку.
   Николай, должно быть, чтобы как-то компенсировать отсутствие новых идей по организации прогулки, принялся рассказывать такие интересные истории из путешествий прошлый лет, что мы не заметили, как приехали на какую-то станцию.
   - Сейчас мы осмотрим часть городка и проведём культурное мероприятие, - таинственно сообщил наш провожатый.
   Мы ничего не поняли, но охотно согласились идти туда, куда он пожелает.
   Городок был похож на все остальные. Не было у него своего "лица". Обычные пятиэтажки, перемежающиеся с одно-двухэтажными зданиями магазинов и организаций. Деревьев было много, и это скрашивало однообразие улиц.
   - Безликий городок, - дал ему определение Николай. - Потом мы пройдёмся по окраинам, и там будет повеселее. Но сейчас наш путь лежит прямо, а потом направо, вновь прямо, вновь направо, и так несколько раз.
   - И куда же мы придём? - не поняла Аня.
   - Почти что никуда. Извините ещё раз, дамы, что не смог придумать интересной увеселительной программы.
   - Да вы каждый раз показываете нам что-то новое, - возразила я. - Катя - свидетель: мы после каждой прогулки говорим, что было интересно и приятно.
   - Спасибо за утешение, - ответил наш спутник.
   Мы шли зигзагами, переходя с одной улицы на другую, пока не вышли к широкому, но низкому зданию, где помещались и кинотеатр, и дом культуры, и неизвестно, что ещё.
   - Нам сюда, - сообщил Николай.
   Недоумевая, мы вошли вслед за ним в одну из дверей, где с нами вежливо поздоровался не то сторож, не то привратник. Николай по очень коротенькой лестнице провёл нас в полуподвальное помещение в зал, где стены были увешаны картинами, рисунками и художественными изделиями из дерева и глины.
   - Это выставка или музей? - удивилась Аня.
   - Выставка самобытных талантов, - пояснил Николай. - Если бы не энергия одной местной жительницы, художницы, все эти творения так и украшали бы дома своих создателей, а она время от времени организует выставки, посетить которые могут все желающие, притом совершенно бесплатно. Кстати, я у неё однажды спросил, почему она не назначит хотя бы минимальную плату, всё-таки это, хоть и небольшие, но деньги. Их можно было бы пустить на организацию дополнительных выставок или открыть какую-нибудь студию.
   - А она? - заинтересовалась Аня.
   - Она сказала, что за плату никто сюда ходить не будет, а так люди хоть как-то приобщаются к искусству, и некоторые сами начинают что-то творить или мастерить.
   Я не ждала от этой выставки ничего особенного, даже приготовилась скрыть жалость к стараниям самодеятельных мастеров и сделать вид, что мне понравилось, но совершенно неожиданно меня так увлекли эти работы, что я подолгу останавливалась по крайней мере перед каждой четвёртой из них. Однажды художник, с которым был знаком мой папа, сказал, что теперь трудно отличить работу человека с художественным образованием от работы самоучки. Вот и я ни за что не догадалась бы, что абсолютно все картины написаны любителями. Конечно, здесь были неумело выполненные работы, грешившие пропорциями или цветом, была и откровенная мазня, но очень многие полотна меня порадовали, а пять картин я выделила особо. Наверное, мне долго будут вспоминаться их сюжеты и манера исполнения.
   Аня уже нетерпеливо посматривала на меня, а я всё никак не могла оторваться от "любимых" картин, переходя от одной к другой по нескольку раз.
   - Мила, а что вы скажете об этих трёх работах? - спросил Николай.
   Что я могла сказать об этой мазне?
   - Постарайтесь как следует приглядеться, - предложил он.
   Я послушно вглядывалась в грубые мазки. Они не были положены хаотично, из них складывались картины лесной опушки, девочки с чем-то вроде кисти и палитры в руках и старой женщины, но мне такая манера рисования никогда не нравилась.
   - А теперь отойдите на несколько шагов, - предложил Николай.
   Я отошла почти в конец зала и удивилась тому, как заиграли эти картины. Я уже несколько раз удивлялась подобным образом. До сих пор помню, как поразил меня Пластов. Я старательно изучила его огромную картину в каком-то музее и отошла к другим, а потом, переходя в другой зал, почему-то оглянулась и буквально приросла к месту, настолько ожила природа на этой картине. Создавалось впечатление, что не нарисованные, а самые настоящие солнечные блики упали на листья деревьев и на луг.
   - Ну как? - спросил Николай.
   - Да, эти картины надо смотреть только издали, - согласилась я. - Но ведь они создаются только для музеев. В маленькие помещения их не повесишь.
   - Это рисовал инвалид, прикованный к постели и почти не владеющий руками, - пояснил Николай. - Я был у него и видел, как он рисует. Вы не можете представить, с каким трудом он берёт длинную кисть и кладёт мазок. После этого он откидывается на подушки и отдыхает, а потом принимается за следующий.
   - Николай, откуда вы его знаете? - удивилась Аня, незаметно подошедшая к нам.
   - Меня познакомила с ним та самая женщина, о которой я вам рассказал, та, что организовывает эти выставки.
   - А её вы откуда знаете? - допытывалась Аня.
   - Чисто случайно. Мы познакомились с ней очень давно в туристической поездке, написали друг другу несколько писем и перестали. А не так давно, года три назад, когда я сюда приезжал, я увидел женщину, кого-то мне напомнившую. Она показалась мне очень милой, поэтому я и осмелился к ней подойти. Знаете, не ко всем сейчас хочется подходить, а у неё на лице было прямо-таки написано, что ответ будет дан в самой вежливой форме. Вот я и подошёл со странным вопросом: "Простите, где мы с вами могли встречаться?" Хорошо, что и я показался ей знакомым. Кое-как мы вычислили ту давнюю поездку. И такая эта женщина славная, что, не будь она замужем, я бы сейчас с вами здесь не гулял.
   - Покончили бы с собой? - ужаснулась Аня.
   Николай согнулся от смеха. Он так хохотал, что и мы невольно развеселились.
   - Не с собой бы я покончил, - объяснил он, кое-как придя в себя. - Я бы не замедлил на ней жениться, а если бы женился, то уж не стал бы гулять с дамами, как бы Пётр меня ни уговаривал. Но раз у неё уже есть муж, то, возможно, оно и к лучшему. С тех пор, когда я бываю здесь, я к ней захожу. Жаль, что я не могу вас с ней познакомить, потому что она на несколько дней уехала в Рязань к родственникам.
   - Николай, вы удивительный человек, - сказала я. - Такое впечатление, что вы знакомы со всем миром.
   - С миром не знаком, потому то за границей был всего два раза, а с нашими людьми стараюсь разговаривать, только сейчас это не так легко, как раньше. Люди друг друга сторонятся. Не то стесняются, не то чувствуют отчуждение. Холодно становится жить на свете... Если вы закончили осмотр, то можно уйти.
   - Закончили, - ответила Аня. - Спасибо, очень понравилось.
   - Я тоже готова, только в последний раз взгляну на самое любимое, - сказала я, не в силах оторваться от отмеченных мной пяти картин. - Теперь и я готова.
   Мы вышли из здания, тепло попрощавшись с привратником. Теперь я совсем по-другому смотрела на открывающиеся виды. Сначала я подумала, что это выставка настроила меня на возвышенный лад, а потом поняла, что я попросту ко всему присматриваюсь так, словно выбираю сюжет для картины, и мне страстно, просто нестерпимо захотелось рисовать. Мои любимые краски - гуашь. Наверное, я потому их для себя выбрала, что они "кроющие", а не "прозрачные", поэтому ими легче скрыть грехи, которые я допускаю во время рисования, а потом подправляю. Масляные краски имеют такое же свойство, но очень уж долго они сохнут. Нарисовать бы сейчас эти деревья, обступившие дом, или вон тот газон с группой высоких кустов и одноэтажным зданием какого-то банка, или...
   - О чём вы задумались, Мила? - ворвался в мои мечты голос Николая.
   - Мысленно я рисую, - ответила я нарочито торжественно. - Спасибо вам, что привели нас на эту выставку. Не думала, что так понравится. Только теперь я не могу освободиться от полученного впечатления и настроиться на прогулочный лад.
   Он явно был доволен.
   - Ничего, постепенно перейдёте. Вот сейчас пройдёмся до...
   - Хорошо вам известной забегаловки, где надо попробовать пельмени, - подхватила Аня. - А если не пельмени, то там хороши пирожки с капустой.
   - Почти что так, - засмеялся наш спутник. - Пойдёмте туда. Ничего особенного там нет, но подкрепиться можно.
   "Забегаловка", как выразилась Аня, имела очень приличный вид и представляла собой два соединённых между собой зала с квадратными, почти новыми столиками и удобными стульями. Свет был мягко приглушён, а потому создавалось впечатление особого уюта. После рассказа Николая о больном художнике я вообще была настроена всё принимать с благодарностью к судьбе, а тем более приятны мне были дары в виде вкусной еды и хорошего общества. На этот раз нам рекомендовались рыбные котлеты с картофельным пюре, салат, пирог с курагой и чай.
   - Я, конечно, очень сочувствую Марине, ведь ей столько всего пришлось пережить, - призналась Аня, когда мы гуляли по окраине городка, - но если бы Пётр не решил, что у него украли деньги и не натравил бы вас на нас, то есть не уговорил бы вас стать шпионом, мы бы провели этот месяц очень скучно. Мы бы ходили по одному и тому же маршруту вокруг дач и ничего бы не видели. Решили бы, что здесь и смотреть не на что. Вы, можно сказать, скрасили нам существование.
   Николай смеялся.
   - Спасибо на добром слове, но вы преувеличиваете. Это вы скрасили мне жизнь. Без вас я бы ездил по хорошо знакомым местам в полном одиночестве и ужасно скучал.
   - Без нас вы бы уехали в тайгу и развлекались в обществе медведей, - возразила я. - У вас не мелькает сожаление, что поехать не удастся?
   - Может, и удастся, но совсем ненадолго, - ответил он, - а скорее всего, не удастся. Нет, не мелькает ни тени сожаления. Я давно так цивилизованно не проводил отпуск.
   Мы вернулись на свою станцию и неторопливо двинулись по знакомой дороге.
   - А не встретиться ли нам днём? - спросил Николай.
   Мне так не хотелось отказываться, что, наверное, будь я одна, я бы согласилась, но рядом была Аня. Гордость не позволила мне отказаться от посещения проклятого чердака. Я так упорно сопротивлялась её уговорам бросить это никому не нужное расследование, так убеждала её, что не смогу жить с сознанием нераскрытой тайны! Как после этого я смогу не воспользоваться единственным шансом попробовать докопаться до истины?
   - Хорошо бы, - сказала Аня, терроризируя меня взглядом. - Правда, Мила?
   - Хорошо бы, но мы не сможем, - ответила я с таким сожалением, что это понял бы каждый, кто был рядом.
   - А жаль, - вздохнул Николай.
   Мы прошли мимо места гибели неизвестного человека, остановившись, чтобы ещё раз взглянуть на ничем не примечательные кусты и часть дороги.
   - Какая несчастная судьба, - сказала я. - Главное, что всё произошло неожиданно. Наверное, шёл к себе домой, может, торопился...
   Я опомнилась, поняв, что своими неосторожными словами могу вызвать нежелательный интерес.
   - То есть, он шёл домой и торопился, - поправилась я. - Может, мечтал о вкусном ужине, об отдыхе, о какой-нибудь телепередаче. И вдруг на него набрасывается эта тварь.
   - Да, лучше такое не воображать, - сказал Николай. - Гоните эти мысли, Мила. Постарайтесь не вспоминать об этом. Жаль, что я согласился разузнать все подробности трагедии, да ещё пересказал их вам.
   "А ведь он не торопился к себе домой, - подумала я. - Он или бомж, или случайно попавший сюда человек. Он не может быть здешним обитателем, иначе бы его исчезновение заметили. Скорее всего, это бомж".
   - Я обычно об этом не думаю, - поспешила сказать я. - Просто мы стоим здесь и смотрим. Поневоле представишь весь кошмар.
   - Так пошли дальше, - пригласил нас Николай. - А вон Михаил, собственной персоной.
   Аня побледнела, но быстро овладела собой.
   - Аня, Мила, - обрадовался нам художник. - Здравствуйте. Как давно я вас не видел! Привет, Николай.
   - Что рисуешь на этот раз? - спросил наш спутник.
   - Что и обычно. Наш русский пейзаж. Посмотрите.
   Мы приблизились к мольберту. На мой взгляд, почти половина виденных нами работ была написана лучше, чем новое творение Михаила. Не могу сказать, что картина получалась плохой, но слишком она была неотработанной, а ведь у него руки хорошо двигались, не так, как у того инвалида.
   - Мила, - очень тихо позвал меня Николай.
   Я сразу обратила внимание, что обратился он ко мне в тот момент, когда Ани рядом не было. Не скажу, что я ожидала каких-то откровений, но вполне понятный интерес во мне тут же проснулся, причём сердце на миг как-то странно замерло.
   - Да?
   - Завтра с вами хочет серьёзно поговорить Петрович. Не удивляйтесь, когда он к вам подойдёт. Только тихо.
   Он сразу же отошёл от меня и начал обсуждать с Михаилом кое-какие тонкости, иногда обращаясь к Ане за поддержкой, а я стояла, оцепенев. Чего я не могла ожидать, так это сообщения о предстоящей беседе с Петровичем. О чём он может со мной говорить, да ещё в тайне? Разумеется, как всякая нормальная женщина, я заподозрила, что каким-то образом ему понравилась, хоть прежде я этого не замечала. Мне всегда казалось, что он благоволил к Ане. Со мной он тоже общался (как же без этого?), причём я чувствовала, что я ему симпатична, но чтобы подойти ко мне с каким-то секретным серьёзным разговором... Я была в смущении и полной растерянности. Он, конечно, человек достаточно приятный, но я его слишком плохо знаю, мне он не нравится как мужчина, он мне не нужен. Зачем он мне? Лучше бы он не подходил ко мне завтра и ничего мне не говорил, потому что я не захочу с ним встречаться и даже представить не смогу, чтобы он мне когда-нибудь стал нравиться больше, чем следует для совместной рыбалки. Однако, несмотря на все мои рассуждения, я была в приятном лёгком волнении, потому что, даже если человеку приходится отказывать, всё равно испытываешь некое подобие удовлетворения, как это ни глупо.
   - Мила, пошли, а то Катя опять будет спрашивать, где это мы так задержались, - напомнила мне Аня и обратилась к художнику. - Катя очень заботливая и всегда волнуется, если мы сильно опаздываем.
   Михаил просиял, уже заранее представляя, что и о нём милая женщина будет заботиться и тревожиться. Всегда приятно, когда есть кому о тебе волноваться, хотя многие понимают это слишком поздно.
   - До встречи завтра, - попрощался с нами Михаил.
   - До свидания, - ответили мы.
   - Как же я люблю рыбалку! - сообщила Аня нам, а скорее, самой себе. - Я так жалею, что поздно это поняла! Сколько же времени упущено! А что толку, что поняла? Завтра в последний раз схожу на неё, а потом опять буду прозябать без рыбалки.
   Мы с Николаем слушали её, смеясь.
   - Что же вам мешает продолжить это благое начинание? - спросил он.
   - А с кем и куда я буду ходить ловить рыбу? Мила, ты хочешь ходить на рыбалку в Москве? Можно для этого выбрать какой-нибудь парк. Я в Филях видела рыбаков.
   - Нет, спасибо, - отказалась я.
   Не то чтобы я была против предложения Ани, но я тут же представила, как сижу над удочкой, а мимо проходят мои ученики, ведь дети всегда объявляются там, где их совсем не ждёшь. И добро бы, в банке рядом со мной плавал солидный улов. Нет, на такое счастье рассчитывать не приходилось. Да и что мне с этими рыбками делать? Есть их нельзя, потому что они все отравлены-переотравлены, собаке, тем более, не дашь (человек ещё может съесть какую-нибудь гадость, а животным надо давать только хорошее), ловить же, чтобы моментально выпустить обратно нет смысла, потому что соревнования, как среди наших рыбаков, у нас с Аней быть не может, а впустую причинять неприятности бедным рыбам не хочется.
   - Может, со временем вопрос с рыбалкой как-нибудь утрясётся, - попробовал её успокоить Николай.
   Аня горько усмехнулась и покачала головой.
   - Эх, жаль, вы не можете пойти гулять сегодня, - посетовал наш спутник. - И что за дела вы себе находите? Третий раз убеждаю пойти, а вы всё заняты. Дамы, а вы ничего от меня не скрываете? Может, всё-таки объявился какой-нибудь призрак? Один раз мы с ним промахнулись, а вдруг на этот раз объявится?
   Из-за того, что нам скоро предстояло обследовать таинственный чердак, слова Николая прозвучали зловеще, даже угрожающе, словно он пророчил нам большие неприятности.
   - Надеемся, что не объявится, - ответила я весело, хотя душу томило беспокойство.
   - Тогда до завтра, - сказал Николай. - Жду вас на этом месте, как обычно.
   Мы повернули на нашу улицу, а он, посмотрев нам вслед, пошёл по направлению к рынку.
   - Зря мы не согласились с ним встретиться ещё раз, - сказала Аня.
   - У нас важное дело, - напомнила я.
   - Ничего мы там не найдём, - убеждённо сказала Аня. - Мы могли бы успеть и на чердак заглянуть, и с ним встретиться.
   Такое решение проблемы не пришло мне в голову.
   - Что ж ты раньше мне этого не сказала! - воскликнула я. - Хоть бы намекнула как-нибудь. А теперь уже поздно.
   - Может, догнать его? - предложила моя подруга.
   - Нет, он идёт слишком быстро, а мы не очень-то тренированы в беге. Сделаем несколько шагов и встанем, не в силах отдышаться.
   Аня задумалась.
   - А знаешь, что я тебе скажу, - начала она. - Ты сказала о том, что мы очень не тренированы, и я подумала вот о чём.
   - О чём? - насторожилась я.
   - Что это очень нехорошо. Что будет, если... что-то будет.
   - В смысле? - спросила я, хотя приблизительно догадывалась, о чём она сейчас скажет.
   - Во время войны нашим бабушкам-дедушкам пришлось вынести много испытаний. Я не о голоде говорю, потому что и мы его отчасти испытали во время перестройки. Я говорю о холоде, многочасовой ходьбе и так далее. Случись что-то подобное сейчас, мы с тобой сразу же погибнем.
   Я кивнула.
   - Да, мы не приспособлены с таким испытаниям.
   - Мы даже бегать не умеем. В детстве бегали, а потом почему-то посчитали это ненужным.
   Я вспомнила то, что как раз недавно читала о беге.
   - Бегать в нашем возрасте плохо, - пояснила я. - Очень большая нагрузка на суставы, на позвоночник. Врачи рекомендуют как можно больше ходить, причём ходить в удобной обуви.
   - Хотя бы ходить, - согласилась Аня. - А мы всё время сидим.
   - Давай ходить по утрам, как советуют.
   - Мы живём далеко друг от друга, - возразила Аня. - Как мы можем вместе ходить? Сначала час ехать, а потом уже ходить? Это во сколько же надо вставать?
   - А телефон на что? - спросила я. - Можно утром созвониться и синхронно отправляться на часовую прогулку.
   - Это, конечно, хорошо, но всё равно получается, что ходить мы будем, хоть и синхронно, но поодиночке.
   - Втянемся. Так втянемся, что без этого уже не сможем.
   Я так хорошо представила, как я утром, до школы, выхожу из дома, совершаю часовую прогулку, а потом уже отправляюсь на работу, что мне показалось это очень приятным делом и уже сейчас захотелось начать.
   - Я смогу, - вяло отозвалась Аня. - Без этого я жить смогу. Наоборот, я не могу представить, что мне нужно вставать на час раньше. А после работы я так устаю... даже не знаю, от чего устаю... что мне уже не до прогулок. И большинство людей так. Поэтому я и говорю, что, случись война, мы все погибнем не от снарядов, а от тягот неустроенного быта или от физической нагрузки.
   - Я читала воспоминания людей, которые пережили во время войны не просто бедствия, а экстремальные ситуации. Одна женщина рассказала, что им пришлось, затаившись, лежать в снегу несколько часов. И она призналась, что сейчас она бы этого не вынесла.
   - Вот и мы не вынесем, - мрачно заявила Аня.
   Я опомнилась.
   - Подожди. А с чего это вдруг ты завела разговор на такие темы? - спросила я.
   - Сама не знаю. Это пришло в голову совершенно внезапно. Надо поскорее перестать об этом думать, а то так тревожно становится, неуютно. Может, надо, как Николай, себя закаливать?
   - Это не повредит, - согласилась я.
   Вместо того, чтобы подумать о пользе разумного закаливания, или о предстоящей вылазке на чердак, или о Николае, я вдруг вспомнила, что завтра Петрович мне что-то скажет в тайне от всех. И вместо бодрящего возбуждения, пережитого мной вначале, мне стало неприятно. Зачем мне этот разговор? Зачем лишние волнения? Хоть и не нравится мне Петрович, а всё равно неловко выслушивать его, чтобы отказать. Сейчас у меня поклонников нет, так лучше пусть их не будет вовсе, чем объявятся те, кого я не хочу иметь в их качестве. Я не покорительница сердец, чтобы испытывать удовольствие от любого объяснения в любви или просто в симпатии.
   - Может, записаться на какие-нибудь занятия? - между тем размышляла Аня. - Аэробика, наверное, подойдёт. Или просто ходить в фитнес-клуб?
   - Сначала надо наведаться на чердак, - ответила я.
   У Ани сразу же испортилось настроение.
   - Лучше бы ты не нашла ключ, - сказала она.
   У меня было странное чувство. Я столько усилий затратила на то, чтобы обеспечить себе возможность проверить свои сбивчивые выводы, что сейчас должна была, как гончая, почуявшая добычу, рваться в бой, а вместо этого я цеплялась мыслями за любую глупость, лишь бы не размышлять о главном. Меня страшил этот чердак, я не хотела туда идти, но я должна была это сделать. Меня словно влекла туда неведомая сила, как принято выражаться высокопарным языком.
   - Не надо думать о плохом, - посоветовала я, чтобы взбодрить её и, прежде всего, себя. - Что мы собираемся сделать? Всего лишь осмотреть чердак, в котором мы уже были вместе с Михал Михалычем. Чем нам это грозит? Абсолютно ничем. Если бы мы до сих пор думали, что там скрывается ЧТО-то или КТО-ТО, то наше беспокойство имело бы смысл. Даже откровенный страх был бы уместен. А сейчас что? Мы уже знаем, из-за чего был шум на чердаке. Чего нам бояться теперь? Призрака там нет, что за крест висел на зеркале, мы выяснили...
   Аня покачала головой.
   - Не лежит у меня душа к этому делу, - призналась она. - Так и кажется, что мы узнаем что-то очень нехорошее... Нет, даже не это. Я боюсь, что с нами случится что-то очень нехорошее. Призрак ли, живой ли человек, но я боюсь, что он нас там встретит.
   Я тоже этого боялась. О призраке я вспоминала в тёмное время суток, а о том, что где-то прячется живой человек, не забывала никогда. Вдруг Аня права, и на чердаке нас кто-то встретит? Мы будем сдвигать или приподнимать ковёр, а в это время из тёмного угла к нам приблизится кто-то безжалостный, опасный...
   - Давай не будем сами себя запугивать, - предложила я. - Наше дело - открыть дверь, а потом кто-то из нас будет осматриваться, а другая в это время караулить, чтобы никто не застал нас врасплох. Потом поменяемся ролями. На всякий случай возьмём какое-нибудь оружие.
   - Гранатомёт, - мрачно подсказала Аня.
   - Можно было бы попросить лук и стрелы у зазаборного Робин Гуда, - продолжала я, - но мы это делать не будем. Поступим проще: захватим с собой ножи.
   - Да хоть топоры. Всё равно мы не решимся их применить. Правду пишут, что не надо разрешать свободное владение огнестрельным оружием именно потому, что нормальный человек даже в целях самозащиты его не применит, а всяким негодяям это только развяжет руки. Имеются в виду не преступники-профессионалы, потому что у них оружие есть, а обычные хулиганы.
   - А кто может знать, как поведёт себя тот или иной человек в момент нападения на него? - философски спросила я. - Может быть, как раз ты и пырнёшь от страха зазевавшегося преступника ножом, сама того не замечая.
   - Или ты, - поправила меня Аня.
   - Или я. Так что возьмём с собой ножи и будем ко всему готовы. Только я думаю, что мы никого там не встретим. Если бы там прятался живой человек, мы или Михал Михалыч его бы заметили.
   - А если он хорошо спрятался? Мы не открывали шкафы, а он мог залезть туда.
   Я с содроганием подумала, что надо будет заглянуть в шкафы. Труп Сергея может быть спрятан в одном из них. Чтобы не было запаха, его могли запаять в несколько целлофановых мешков. Только вряд ли шкаф с таким содержимым оставят незапертым. Едва я представила, как мы по очереди подходим к шкафам и тянем на себя дверцы, как мне стало жутко вдвойне.
   - Давай уговоримся, - попросила Аня. - Как только мы осмотримся, то сразу уйдём. Не надо там задерживаться.
   - Конечно, - согласилась я.
   Мы дошли до дома, и разговор прекратился.
   - Как погуляли? - весело спросила Катя.
   Ей было хорошо: пойдёт к своему Михаилу и кроме него ни о ком и ни о чём думать не будет. Это нам с Аней предстоит осуществить опасный план. И чем больше я об этом думала, тем яснее пробивалось сожаление, что Марина не спрятала оба ключа в каком-нибудь потайном уголке, а положила в косметичку, где их так легко найти. Оставалась очень зыбкая, почти невесомая надежда, что это были ключи не от чердака.
   Аня подробно описала нашу прогулку.
   - Молодец, что нашёл место, куда вас можно было повести, - одобрительно сказала Катя. - А я всё гадала, что он будет делать.
   - Мы встретили твоего жениха, - сообщила Аня.
   - Какого? Петра? - поморщился "шкелет". - Он мне не жених. Не надо его так называть, девочки.
   - Михаила! Сидит и рисует.
   Катя заулыбалась.
   - Завтра на рыбалке опять его встретим, - заметила Аня. - Кстати, о рыбалке! Мила, надо будет спросить у Марины, не найдутся ли у неё какие-нибудь шапки или шляпы. Представляешь: все в своих фирменных шляпах, а мы - тоже. Напомни мне об этом вечером.
   "Если к вечеру у нас на уме останется что-то ещё, помимо чердака, - подумала я. - Или если к вечеру останемся в живых мы сами".
   - Постараюсь не забыть. Обычно такие вещи вспоминаются в минуту ухода из дома, но в это время Марина будет ещё спать.
   - Если я не забуду, то я напомню, - пообещала Катя.
   На этом разговор о шляпах закончился. Мы ещё поболтали о сегодняшней прогулке, о выставке, потом перешли на неиссякаемую тему о Михаиле и его коте, тем самым заполнив время до обеда и не дав себе возможности терзаться из-за принятого мной решения идти на проклятый чердак.
  

Глава 45

Это страшное место - чердак

   Когда Катя распрощалась с нами и ушла, мы почувствовали себя очень скверно. Теперь нельзя было отвлекать себя от затеянного предприятия разговорами, а требовалось, не теряя времени, действовать. Никто не мог поручиться, что какие-то непредвиденные обстоятельства задержат нас там дольше, чем мы предполагали, а потому тянуть мы не могли.
   - Пошли, - распорядилась я, постаравшись придать голосу спокойствие и решимость.
   В книгах часто описываются мужественные герои, в трудную минуту берущие на себя ответственность за жизнь и благополучие тех, кто оказывался рядом, причём голоса у них всегда звучали ровно, в них не чувствовалось ни тени волнения. Лично мне таких людей встретить не приходилось, а точнее, не было ситуаций, в которых бы могло выявиться, кто способен по-умному принять на себя лидерство. Вполне вероятно, что в каком-нибудь тихоне в обычной жизни, на которого и внимания-то не обращаешь, прячется гений-командир, только возможности применить скрытый от других и от него самого талант у него нет. Я на такие подвиги не претендую, но сейчас, в нашей маленькой, но такой страшной вылазке на чердак, мне не хотелось выглядеть трусихой. Да и поддержать Аню тоже не мешало.
   - Пошли, - отозвалась она со вздохом. - Я бы не возражала, если бы ключ не подошёл к замку.
   Я бы тоже не возражала, но признаваться в этом не стала.
   Странно устроен человек, не смельчак, не безрассудный или безумный искатель приключений, а самый обычный человек вроде нас с Аней. Мы были на чердаке с Михал Михалычем, видели, что ничего опасного там нет. Садовник убрал все свои хитрые приспособления, так что теперь там вообще нет ничего необычного, если не считать богатой обстановки, редкой для чердака. А мы с Аней почти на цыпочках крались по лестнице, с замиранием сердца поднялись до площадки перед пугавшей нас дверью, долго прислушивались, то прикладывая ухо к самой двери, то слегка отодвигаясь, даже заглядывали в замочную скважину, хотя я и знала, что у неё такая форма, что ничего увидеть невозможно.
   - Открываем, - сказала я.
   - Давай, - прошептала побледневшая Аня.
   Я заставила себя твёрдо, без дрожания в руках держать ключ, осторожно и мягко вставила его в отверстие, чувствуя с долей разочарования, что он идеально к нему подходит, и плавно его повернула. Замок щёлкнул, но дверь не поддалась. Я повернула ключ ещё раз. Теперь дверь легко и бесшумно чуть отошла от своего прежнего положения.
   Я перечитала столько детективов, что поневоле кое-какие эпизоды всплывали в памяти сами, без усилия с моей стороны. Именно из-за когда-то прочитанного неизвестно в какой книге рассуждения при подобных же обстоятельствах я и сказала, невольно понижая голос:
   - Аня, а ведь дверь очень хорошо смазана.
   - У Марины всё хорошо и в полном порядке, - так же приглушённо ответила моя подруга.
   - Но эта дверь слишком хорошо смазана, - возразила я. - Такое чувство, что её смазывали недавно. Зачем так тщательно следить за петлями на чердачной двери?
   Аня пожала плечами, не придавая этому значения и торопясь поскорее выполнить нелёгкий долг и покинуть это место. Но мне моя мысль не давала покоя. Двери нигде не скрипели, но отворялись не с такой лёгкостью, как эта.
   - Чего мы ждём? - спросила Аня.
   - Сейчас.
   Я осмотрела дверные петли, даже провела по ним пальцем. Наверное, со стороны я выглядела потешно, потому что невольно подражала действиям сыщиков, но мне-то было не до этого. На пальце остались следы масла. Только ответить на вопрос, свежая это была смазка или нет, без экспертизы сказать было нельзя. Да и как догадаться, кто последним смазывал дверь? Может, это сделал Михал Михалыч, чтобы бесшумно пробраться на чердак и убрать свою конструкцию, а может, сам Сергей, до своей кончины или... после неё.
   - Пойдём, - согласилась я и тут спохватилась. - Мы же забыли взять ножи.
   - Какие ещё ножи?! - поморщилась Аня. - У нас их выбьет из рук даже мальчишка. Говорю же, что мы совершенно не приспособлены к трудностям.
   Я очень медленно отворила дверь, готовая сразу же отскочить, если услышу какой-нибудь звук или замечу что-то тревожное. Однако меня ничто не насторожило, поэтому я распахнула дверь пошире и вошла. Аня ступала за мной. Мы осмотрелись, ловя малейшую тень в укромных уголках первой и части второй комнаты, страшась, как бы кто-нибудь не спрятался от нас, чтобы потом, в неожиданный момент, напасть. Именно из-за нашей чрезмерной осторожности мы лишь спустя какое-то время опустили глаза на пол, на то самое место, где в прошлый раз лежал ковёр. Сейчас его там не было. Я невольно осмотрела пол дальше: ковёр виднелся во второй комнате, где он и казался мне уместнее, когда я о нём думала.
   - Ковра нет, - дрожащим голосом подтвердила Аня.
   - Он там, где должен лежать, - ответила я. - В средней комнате. Но кто его притаскивал сюда, и кто его отсюда убрал?
   - И зачем? - закончила Аня.
   - Поглядывай по сторонам, - попросила я, нагибаясь к полу.
   Я не криминалист, с пятнами имела дело только бытовыми, даже кровью от купленного в магазине мяса я не пачкала вещи, поэтому я не могла сказать, что именно я заметила. Пол, покрашенный матовой бледно-бежевой краской, не был совершенно чист, потому что на нём остались какие-то малозаметные пятна и разводы. По-видимому, краска была некачественная, а может, имела свойство не отмываться до конца. Я это подумала, и тут же мне бросилось в глаза, что пол у стен и вдали был не то что грязный, а просто давно не мытый, а здесь, в первой комнате, он был почти весь свежевымыт.
   - Такое чувство, что здесь было что-то разлито, - сказала я. - Пятна не отмылись до конца. И есть какие-то небольшие царапины. Может, что-то роняли, может, волочили.
   - Но кто мог убрать ковёр? - недоумевала Аня. - Мы уходили вместе с Михал Михалычем, и ковёр лежал здесь. Марина не могла сюда подняться и передвинуть ковёр, потому что она смертельно боится чердака.
   - И мы бы заметили, что она сюда ходила. В выходные она могла бы выбрать время, когда нас нет, а Катя занята на кухне, но в будни она приходит вечером и всё время у нас на глазах.
   - Тогда кто же это сделал? - в отчаянии шептала Аня, кажется, сама не понимая, что спрашивает об этом не первый раз.
   - Здесь прячется кто-то неизвестный, - сказала я.
   - Сергей?
   - Не знаю. Не уверена. Мне почему-то кажется, что он убит, причём его тело лежало вот здесь. Но кто его убил...
   - И кто передвинул ковёр? - подхватила Аня. - Мы были уверены, что, раз призраков здесь нет, нам можно не бояться, а на самом деле кто-то всё это время присутствует в доме.
   - Или присутствовал, - поправила я. - Давай посмотрим, что там дальше.
   - А стоит ли туда ходить? - спросила Аня. - Вдруг ОН как раз там?
   Я была готова согласиться с ней, поскорее уйти отсюда и запереть дверь, но пересилила... не страх, потому что он не исчез, а желание бросить дело недоконченным.
   - Я сейчас пройду чуть дальше, - предложила я, - а ты стой здесь, потом можешь дойти до середины комнаты. Не следи за мной, а смотри вокруг. Если заметишь что-нибудь подозрительное, сейчас же дай мне знать.
   Я осторожно двинулась в сторону второй комнаты. Вроде, никто не прятался за выступами мебели, но ведь шкафы я не открывала, а незнакомец мог быть в одном из них. Чтобы иметь возможность убежать, я держалась как можно дальше от больших дверец, а их, как мне показалось, было очень много. Во второй комнате ничто не изменилось с тех пор, как мы здесь были, за исключением появления здесь ковра. По крайней мере, я ничего не заметила. До третьей комнаты я не дошла, потому что послышался какой-то мягкий стук, и меня буквально вынесло назад.
   - Что это было? - спросила я свою подругу. - Ты видела?
   - Ничего не видела, - отозвалась та. - Что-то упало. Небольшое. Наверное, ОН что-то уронил.
   - Я не знаю, что нам делать, - призналась я.
   - Неужели дать себя убить? - откликнулась Аня. - Если мы ЕГО обнаружим и ОН поймёт, что мы его видели, нам не уйти отсюда живыми.
   В средней комнате что-то прошуршало.
   - Да это же мышь! - почти вскрикнула дальнозоркая Аня. - Это всего лишь мышь, которых развела Катя.
   Вроде, мы выяснили источник шума, но страх от этого не уменьшился. Нам всё равно казалось, что кто-то спрятался там, в глубине.
   - Я планировала заглянуть в шкафы, - напомнила я скорее себе, чем своей подруге.
   - Зачем? - удивилась Аня.
   - Чтобы посмотреть, нет ли там того... кому положено там быть.
   - Кому? - У Ани словно отшибло сообразительность.
   - Труп в шкафу. Ещё не скелет, но уже труп.
   - Оставь всё это дело в покое, - попросила меня Аня.
   Но у меня уже переменилась точка зрения, а как следствие, - настроение.
   - А как мы это оставим? - спросила я. - В доме прячется или только наведывается сюда кто-то неизвестный, и мы не знаем, подозревает ли о нём Марина. А вдруг ей угрожает опасность? Может, он только и ждёт, когда мы уедем, чтобы продолжить своё дело. Вдруг это он убил Сергея, а теперь его цель - Марина?
   Лицо у Ани сморщилось от отчаяния. Она очень хотела помочь нашей несчастной подруге, но бороться неизвестно с кем было до того страшно, что казалось безрассудным.
   - Что ты предлагаешь? - спросила она.
   - Надо ещё раз внимательно всё осмотреть. Если мы не заметим ничего подозрительного, то мы попробуем заглянуть в шкафы. А сейчас ещё раз изучим пол. Тот ковёр скрывал именно вот эти следы, а возможно, и не эти следы, а самую настоящую кровь. Потом пол подчистили, а ковёр убрали на прежнее место.
   Аня кивнула, но мне было уже не до неё и не до моих планов, потому что снаружи послышались тихие, осторожные, крадущиеся шаги.
   - Кто-то идёт, - прошептала Аня. - Давай закроем дверь и запрём её.
   Но было уже поздно: в дверном проёме стоял человек. Его лица видно не было, но по фигуре это был мужчина. И он нас видел.
   - Мила, Аня, зачем вы сюда пришли? - раздался голос садовника. - Разве вам было мало того, что вы уже видели? Вы осмотрели чердак при мне. Что же вам понадобилось здесь снова? Я как чувствовал, что вы что-то затеяли, потому и пошёл за вами. Ничего здесь нет, не ищите. Спускайтесь вниз, а дверь я запру.
   Он выглядел точно так же, как обычно, и голос у него был добрым, даже ласковым.
   - Михал Михалыч, это вы перенесли ковёр во вторую комнату? - спросила я, стараясь держаться от старика подальше.
   - Ковёр? Какой ковёр? - бормотал садовник, явно не зная, как выйти из затруднительного положения. - Разве здесь лежал ковёр?
   - Перестаньте притворяться! - с отчаянием вскрикнула Аня. - Вы прекрасно знаете, что здесь лежал ковёр и что он скрывал кровь!
   - Какую кровь? - испугался старик. - Откуда здесь взяться крови? Немедленно уходите отсюда и перестаньте говорить глупости. Взрослые женщины, а ведёте себя как дети. В детективов решили поиграть? Немедленно покиньте чердак!
   Голос у него под конец стал почти сердитым.
   - Мы не уйдём, пока вы нам всё не объясните, - возразила я. - Что здесь произошло?
   Разумеется, мне очень хотелось уйти, но я боялась проходить мимо садовника. Может, он для отвода глаз гонит нас с чердака, а сам только и ждёт случая, чтобы убить нас и избавиться от свидетелей.
   - Ничего здесь не произошло! - почти испуганно возражал Михал Михалыч. - Ничего не было. Вы уже знаете, какую глупость я совершил по пьяному делу, а больше ничего не было.
   - Тело лежало здесь? - спросила я наугад, но с таким видом, словно в этом убеждена.
   И тут раздался тихий вскрик. Мы все, в том числе садовник, обернулись и увидели Марину, только что вошедшую сюда и услышавшую мой вопрос.
   - Зачем ты пришла, хозяйка? - заботливо обратился к ней Михал Михалыч. - Ты должна быть на работе. Иди лучше вниз, приляг, а я с твоими гостьями сам потолкую.
   Марина во все глаза глядела на старика, и в её глазах разгорался ужас.
   - Вы... Вы... - бормотала она, вся дрожа.
   - Успокойся. Говорю тебе, успокойся, - убеждал её садовник. - Ишь как разволновалась.
   - Я не виновата, - прошептала Марина. - Я не виновата.
   И тут она зарыдала.
   - Полно, полно, - приговаривал старик, обнимая её и ласково, как девочку, гладя по голове. - Ты не виновата, я это знаю.
   - Откуда? - простонала Марина.
   - Откуда? А откуда чаще всего бывает известно? Потому как видел всё своими глазами и слышал своими ушами.
   - Я не убивала, - рыдала Марина.
   - Пойдём-ка вон туда, ты сядешь, успокоишься, а я всё расскажу твоим подружкам. Видно, делать нечего, придётся рассказать. Но ты не бойся. Они будут молчать.
   Он увёл Марину вглубь чердака и посадил в кресло. Та беспомощно покорилась его воле.
   - Как с утра накричал на меня Сергей, так я успокоиться и не мог, - начал свой рассказ садовник. - День прошёл, а у меня обида, значит, лишь сильнее разгорается. Вот я и выпил для успокоения. А как выпил, то и сижу себе на грядке между кустов и жду, когда винные пары из головы выйдут. А с грядки мне всё-всё видно. Вот я и вижу, что подружка хозяйкина, Светой её зовут, пришла, попросила дать ей покрывало, которое Марина обещала. А Марина в это время осматривала фундамент у хозблока, поэтому попросила её саму подняться на чердак и взять. Оно-де лежит на стуле, почти у входа. Света вошла в дом, а Марина продолжила проверять, не крошится ли где цемент. Она не заметила, а я со своего места углядел, что вернулся Сергей и пошёл в дом. Что там было, я, конечно, своими глазами не видел, но спустя малое время выбегает из дома Света, вся растрёпанная, в слезах, одежда на ней так висит, словно её рвали с неё. Пришла-то она чистенькая, нарядная, а сейчас смотреть на неё было страшно. "Убила", - только и сказала. Хорошо ещё, что сказала это тихо. Марина её сейчас же обратно в дом увела, а я, слаб человек, за ними поплёлся, чтобы узнать, в чём дело. Света кое-как рассказала, что на чердаке на неё набросился Сергей, а она никак не могла отбиться от него, ударила первым, что попалось под руку, то есть вазой, а он тут же и рухнул с проломленной головой. Дернулся было, но почти сразу же замер. За Сергеем это водилось. Он и к Юлечке моей, девочке совсем, тоже пробовал приставать, да я рядом оказался. А Свете, значит, помочь некому было. Вот она сама себе и помогла. Что женщинам было делать? Страшно признаваться в убийстве, ведь надежды на то, что оправдают, не было. Существует такая статья, в которой говорится о превышении меры обороны. По этой и статье Свету бы и осудили, хотя каждому ясно, что никакое это не превышение, а самая что ни на есть единственно возможная в её положении оборона. Плакали они обе долго, а тут как раз шум возник, крики. Так они и узнали, что какого-то бедолагу на дороге загрызла собака. Марина решила пойти и посмотреть, что там. Видно, тогда пришла ей мысль, что хорошо бы выдать этого человека за Сергея. Так и получилось. Лицо у него разодрано было, не опознаешь, вот она и выдала погибшего за мужа. Думаю, она не больно-то соображала, что делает, ведь если бы объявились какие родственники убитого, нелегко бы ей пришлось оправдаться. Но, видно, судьба была на стороне этих несчастных женщин. Никто погибшего не хватился, так что сошёл он за Сергея.
   - А куда дели тело? - спросила Аня. - Спрятали? Закопали?
   - Под фундаментом хозблока? - спросила я.
   Михал Михалыч пристально посмотрел на меня.
   - Не под самим фундаментом, а внутри, возле кладки. Я видел, как они его, бедные, тащили. И хочется помочь, да ведь не объявишься: мол, всё знаю, прошу принять в компанию. Думаю, они бы от ужаса умерли, если бы обнаружили, что мне всё известно.
   - Значит, это всё-таки вы передвигали ковёр? - спросила я.
   Старик испуганно оглянулся на Марину, и я поняла, что сделала ошибку. Он ведь не признался Марине в том, что установил свои приспособления для запугивания Сергея, а потому и я не должна была упоминать, что он входил на чердак и, главное, по какой причине входил.
   - Михал Михалыч, мы всё поняли, можете не объяснять, - поторопилась я сказать.
   Я не нуждалась в объяснениях. Он с самого начала не хотел, чтобы бы шли с ним. И, конечно, он нарочно отослал нас с Аней послушать, не идёт ли кто, чтобы прикрыть пятна на полу. Он понимал, что мы не утерпим взглянуть на таинственный чердак, а потому и проделал это. Только убрать на место ковёр при нас он не мог. Он пробовал опять услать нас сторожить, но мы не пошли. Но ему необходимо было убрать ковёр, чтобы Марина не поняла, что кто-то, кто знает её тайну, сюда пробирался. Когда же он успел это сделать? Наверное, на следующий день. Мы сидели в шезлонгах, а он в это время прошёл на чердак.
   Старик еле заметно кивнул.
   - Умные у тебя подружки, хозяйка, - сказал он. - Обо всём догадались.
   - Что теперь делать? - прорыдала Марина.
   - А что делать? - спросил Михал Михалыч. - Дальше жить. Постараться не думать о том, что произошло. Света-то в тот же вечер уехала с дачи, а потом и вовсе отправилась за границу. А хозяйке надо было то место спрятать, мавзолей, значит, возвести на том месте. Вон какой домина вырос.
   Марина продолжала плакать, а я почувствовала, что должна что-то сказать, как-то успокоить её. Да и старик ждал от нас с Аней того же, потому что посматривал на нас немного удивленно.
   - По-моему, при наших законах это был единственный выход, - проговорила я. - Не в тюрьму же отправляться из-за негодяя.
   - Марина, ты напрасно не рассказала нам всего этого сразу, - добавила Аня. - Мы бы тебя никогда не выдали, а нам было бы спокойнее.
   - Я боялась, - прошептала Марина. - Я очень боялась. И Светку жалко, и я пошла на преступление, выдав неизвестного человека за своего мужа. Я не понимаю, как вы обо всём узнали, но это было ужасно. Да ещё в тот же вечер, когда это произошло, начался кошмар на чердаке. Я не знаю, кто это был: душа Сергея, душа растерзанного собакой человека или душа самой собаки-убийцы, ведь говорят, что и у собак есть души. Я слышала этот вой, эти звуки и ждала, что вот-вот это существо придёт, чтобы отомстить.
   Михал Михалычу было не по себе, но он упорно не признавался в своём поступке. Мы тоже помалкивали.
   - А потом ещё ОН начал бить посуду, - продолжала Марина. - Я решила, что это всё-таки должна быть душа Сергея, ведь только он знал, что это был мой любимый сервиз.
   Старику вообще не надо было опасаться, что мы его выдадим, а после этих слов - особенно. Какими бы ни были обстоятельства смерти Сергея и счастливая для несчастных женщин случайность, что именно в это время на дороге погиб никому не известный человек, но мы помнили, что посуду бил не призрак, а покупать Марине дорогущий сервиз взамен разбитого желания не было.
   - Теперь всё кончилось, - поторопилась напомнить Аня. - Призрак исчез, как и полагается, и больше он не вернётся. Может, он понял, что раз он сам не был праведником при жизни, то незачем ему мстить тебе после смерти.
   - Катя ни о чём не подозревает, - сказала я. - Пусть она и дальше остаётся в неведении. А мы с Аней будем молчать. Мы и до сих пор молчали, и дальше собирались помалкивать, а после того, как узнали все обстоятельства, мы вообще постараемся об этом даже не вспоминать. Ничего не было. Твой муж домой не возвращался. Он погиб по дороге домой.
   - Вот и хорошо, - одобрительно проговорил Михал Михалыч. - Вот и договорились. Так что успокойся, хозяйка, и подружку свою, Свету, успокой. А о обо мне и вовсе не думай. Я всё знал с самого начала и молчал, так что и дальше буду нем.
   - Спасибо, - слабо проговорила Марина. - Но я не понимаю, как вы могли догадаться.
   - Может быть, потом мы тебе расскажем, - сказала я. - Всё началось с мелочей. Мы их сопоставили и постепенно картина стала проясняться. То есть, прояснил её Михал Михалыч, а мы лишь догадались, что Сергей убит в доме и похоронен под хозблоком.
   - А почему ты вернулась так рано? - спросила Аня. - Мы хотели до всего докопаться без тебя.
   - Я полезла в косметичку и чисто случайно заметила, что там остался всего один ключ, - объяснила Марина. - Извини, Мила, но я сразу поняла, что ключ взяла ты.
   - Почему? - поинтересовалась я.
   - Потому что я тут же вспомнила, как настойчиво ты расписывала мне прелести душа. Когда я была в ванной, ты и залезла в мою сумку.
   Неприятное разоблачение.
   - И ты меня извини, Марина, - ответила я. - Но события стали разворачиваться таким образом, что нам непременно нужно было проникнуть на чердак, чтобы во всём разобраться.
   - Всё к лучшему, - примирительно проговорил Михал Михалыч. - Если бы не вернулась хозяйка, я не смог бы вам обо всём рассказать. А теперь все всё знают, так что дело можно считать законченным, так сказать, закрытым. Теперь остаётся только одно: обо всём поскорее забыть. Не сердись на подружек, хозяйка.
   - Я не сержусь, - ответила Марина.
   - Теперь, когда всё выяснилось, я смогу задержаться на несколько дней, если тебе это нужно, - предложила я.
   Марина отняла от заплаканного лица руки.
   - Что ж ты мне раньше этого не сказала! - воскликнула она. - Мы бы с тобой чудесно прожили хотя бы недельку. И с Чупочкой... А где Чупочка?
   - Ушла гулять с Катей и Михаилом, - объяснила Аня.
   - Мы бы с тобой так хорошо здесь пожили. Жаль, что девочкам выходить на работу. Но тебе-то ещё рано. Почему ты отказалась остаться? Теперь уже поздно.
   - Ты всё-таки решила уехать в Италию? - спросила Аня.
   - Не в Италию, а в Москву, - ответила Марина. - Как раз сегодня я договорилась, что в понедельник ко мне на московскую квартиру привезут диванчик для Чупочки, вешалку и много разных мелочей. Мне придётся там присутствовать, тем более, что я утром же наняла и рабочих, чтобы они мне переделали комнату для собачки. Я хочу поклеить там новые обои...
   - Хозяйка, - прервал её Михал Михалыч.
   Марина подняла на него глаза, тёплые глаза, благодарные глаза.
   - Я насчёт окна, хозяйка, - проговорил садовник. - Надо бы его заделать. Не ровён час, опять дождь пойдёт, зальёт всё. Давай я прямо сейчас вставлю стекло.
   - Вставляйте, Михал Михалыч, - разрешила Марина и обратилась к нам с Аней. - Пойдёмте вниз, девочки. - Я так измучилась, так напереживалась, что умру, если не выпью чаю.
   Мы спустились в столовую, и Аня прямиком отправилась на кухню, а мы с Мариной расположились на диванчиках.
   - Хитрая ты особа, Мила, - сказала Марина. - А мне-то и невдомёк было, что вы с Аней о чём-то подозреваете. Вы, правда, никому не расскажете?
   - Даже мысли такой не допускай, - ответила я. - Мы в своём расследовании старались тебя оправдать, но всё как-то всплывало, что ты к этому делу причастна. Тогда мы с Аней решили, что твой муж мог довести тебя до того, что ты случайно стукнула его чем-то сильнее, чем следовало бы, но что тебя можно оправдать. На самом деле это сделала твоя подруга, и прямо тебе признаюсь, что я счастлива, что всё выяснилось.
   Марина немного успокоилась, но спокойствие это было слишком хрупким. Следовало отвлечь её чем-то от пережитого только что потрясения и заставить подумать о посторонних вещах. Скоро должна была вернуться с прогулки Катя, а ей незачем было знать правду о смерти Сергея. Она была очень хорошей женщиной, прекрасно бы поняла всё, что здесь произошло, и никогда никому даже не заикнулась бы о том, что дело нечисто, но до сих пор она не участвовала в нашем с Аней расследовании, так что пусть и дальше остаётся необременённой неприятными познаниями.
   - Марина, ты сказала, что наняла рабочих сделать ремонт в комнате для Чупы. Ты хочешь переклеить обои?
   - Как-то неудобно говорить о таких несерьёзных вещах сейчас, когда вы всё узнали. И Михал Михалыч всё знал с самого начала...
   - Да, перед лицом вечности все разговоры кажутся ничтожными, но поговорить о ремонте в собачкиной комнате как раз сейчас - очень удобно. Мне интересно, что ты собираешься предпринять для Чупочки, а ты благодаря этому окончательно успокоишься. Так что это будет за ремонт?
   - Это не совсем ремонт, а скорее отделка, - принялась объяснять Марина. - Я подумала, что неплохо будет расписать потолок под небо. Голубизна, облака... Навесной потолок я местами уберу и сделаю его ступенчатым, чтобы казалось, что он уходит ввысь. А обои я решила выбрать на охотничьи сюжеты. Фазанчики, зайчики всякие, лани... Нет, никаких убитых животных, конечно, не будет, просто там будет ещё группа охотников на лошадях, рога разные, пороховницы и так далее. Наверное, Чупочке понравится. Когда я просматривала каталог, то мне ещё приглянулись обои на кошачьи темы, но боюсь, что ей это будет неприятно. А ещё я хочу...
   Я поняла, что выбрала правильную тему для разговора. Аня, принеся чай, с удивлением услышала, как Марина воодушевлённо расписывает, какая дверь будет в комнату собаки.
   - А как же хозблок? - спросила она. - Разве он уже закончен?
   Марина помрачнела.
   - Нет, он ещё не закончен, но я подумала, что Михал Михалыч не окажется присматривать за рабочими. Мне, как вы теперь понимаете, этот саркофаг ни к чему.
   - Не саркофаг, а памятник, - поправила Аня.
   - Или что-то вроде египетской пирамиды, - придумала я. - Мумия где-то внизу, а всё остальное занято всякими припасами, предметами быта и религиозного культа.
   - Девочки, - простонала Марина. - Не шутите такими вещами. Не дай вам Бог пережить то, что пережили мы со Светой.
   - Извини, Марина, - спохватилась я. - Как-то к слову пришлось. Мы ведь ЕГО не видели, а привыкли обсуждать новые версии, вот ещё и не освободились от этой манеры. Ты не подумай, мы не будем это делать в чьём-то присутствии.
   - Мы и наедине не будем об этом говорить, - пообещала Аня. - Просто день выдался такой... потрясающий. От слова "потрясти". Ошеломляющий выдался день, в себя никак не могу придти.
   - Теперь всё выяснено, так что больше и думать не о чем, - подхватила я. - Это когда остаются неясности, то поневоле продолжаешь докапываться до истины, а сейчас расследование можно прекратить. Мы вынесли оправдательный приговор.
   Марина криво улыбнулась. Я бы на её месте и так-то улыбнуться не смогла. Хорошо нам с Аней рассуждать об этом деле, а она, наверное, заново перечувствовала весь ужас.
   - Так что там с дверью? - спросила я. - Какие, ты говоришь, будут ручки?
   Марина с усилием заставила себя перейти к легкомысленной теме.
   - Это будут кольца, вделанные в звериные морды.
   - А где ты их купишь? - осведомилась Аня. - Закажешь какому-нибудь художнику?
   - Нет, такие мелочи я не буду заказывать. Всё это можно купить в специальных магазинах. Дешёвку не хочется, поэтому я подберу что-нибудь индивидуальное, чего не встретишь где попало.
   Я искоса поглядела на Аню и встретила точно такой же понимающий взгляд.
   - Хозяйка, я закончил с окном, - сказал садовник, спустившийся на первый этаж с инструментом и остатками стекла.
   - Спасибо, Михал Михалыч, - поблагодарила Марина, испытывая неловкость. - Я вам заплачу, сколько скажете.
   - За такую работу платы не положено, - отозвался старик.
   Я так и ожидала, что он откажется от денег, потому что чувствовал вину и за страх, который Марина испытывала в течение нескольких недель, и за то, что сам же с благими целями разбил окно.
   - Нет, почему же? - возразила хозяйка. - Каждая работа требует платы.
   - Только не эта. Я же тебе говорил, что кое-что в тот раз не докончил. А плату я уже получил. Вот и выходит, что мы в расчёте.
   - Михал Михалыч, я вообще не знаю, как вас отблагодарить за всё, что вы для меня сделали, - растроганно призналась Марина. - Я на вас иногда ругаюсь...
   - А как же без этого? - благодушно ответил чудесный старик. - На то ты и хозяйка, а я, можно сказать, вольнонаёмный работник. И впредь, если захочется что сказать, то не стесняйся. А то, что было сегодня, постарайся забыть. Продолжай жить так, словно ничего не происходило. Веди себя как прежде, и ни о чём таком не думай.
   Марина вытерла навернувшиеся на глаза слёзы и кивнула. Говорить она не могла. Михал Михалыч обвёл нас умными добрыми глазами и вышел.
   - Какой хороший человек! - сказала Аня. - А мы-то с Милой его подозревали.
   - Да, он очень умён, - согласилась я. - И порядочен. Ведь он подсказывает тебе, что ты не должна чувствовать зависимость от него.
   - А как не чувствовать? - спросила Марина.
   Это я не могла объяснить.
   - Мне кажется, Михал Михалыч сам будет вести себя таким образом, что и ты не сможешь поменять своего поведения с ним, - ответила я. - Он очень мудр. Есть такое определение "житейская мудрость". Вот он по-настоящему мудр. Только давайте вернёмся к ремонту в собачкиной комнате. Значит, вместо ручек будут кольца, вставленные в звериные морды?
   - А можно не звериные морды, а дракончиков... Нет, лучше всё-таки звериные, ведь это комната для собачки. - подхватила любимую тему Марина. - А ещё, я вам это ещё не сказала, в углах двери и возле стекла будут металлические пластины с изображениями животных, но каких именно, я ещё не знаю. Надо разобраться на месте. О стекле в двери тоже надо подумать, ведь для такой разукрашенной двери и стекло надо подобрать соответствующее. Закажу или мозаику, или накладной рисунок, или... Нет, пока ещё я не придумала, что это будет. Наверное, надо сначала присмотреться к тому, что есть готовое, а потом решать.
   Когда вернулась Катя, она была удивлена, что хозяйка уже дома.
   - Как ты рано сегодня! - обрадовалась она и торопливо занесла большую сумку с купленными продуктами в кухню. - Тогда я сделаю роскошный ранний ужин.
   Она была в превосходном настроении и не замечала, что у нас что-то произошло.
   - "Рано" и "ранний", - отметила Аня по привычке, но Катя не придала значения поправке.
   - Как твой Михаил? - спросила Марина. - Ещё не разонравился? Я ведь не дала окончательный ответ Петру. Может, пригласить его к нам ещё раз? Ты бы присмотрелась...
   - Нет, я уже присмотрелась. Кроме Михаила, мне никого не надо. Оказывается, у нас одинаковые вкусы и привычки. Я думаю, что нам и приноравливаться друг к другу не придётся, настолько мы похожи.
   - Рада за вас, - ответила Марина, пожав плечами.
   Катя приготовила творожную запеканку необычайной пышности и мягкости.
   - Как тебе удалась такая прелесть? - удивилась Аня. - Я очень люблю запеканки, но у меня они выходят плоскими и плотными. Дай рецепт.
   Катя начала рассказывать, как и в какой последовательности она взбивает продукты, и интерес Ани быстро угас, когда она осознала, сколько придётся возиться с этим блюдом.
   - Мне кажется, что легче остаться голодной, чем всё это проделать, - откровенно призналась она. - Или ограничиться бутербродом.
   - На самом деле, ничего сложного здесь нет, - возразила Катя.- Вы же видели, как быстро я всё испекла? Пару раз постараться, а потом ты привыкнешь, и всё будет делаться само.
   - А посуда? - спросила Аня. - Тоже сама будет мыться?
   - У Марины для этого существует посудомоечная машина, - напомнила Катя с улыбкой, - а дома я сразу же всё мою, пока не присохло.
   Я иногда поглядывала на Марину и отмечала, что она всё больше отвлекается от ужасного потрясения, которое пережила, обнаружив, что её тайну знают ещё три человека. Сегодня она останется точно в таком расположении духа, а вот завтра ей заново придётся себя переломить и заставить окончательно освоиться с этим фактом. Утром ей сначала будет тяжело с нами встретиться и разговаривать. Если мы возьмём пример с Михал Михалыча и хоть вполовину применим присущую ему мудрость, то Марина быстро успокоится.
   - Ой, девочки, а я совсем забыла! - воскликнула Катя.
   - О чём? - не поняла Аня.
   - О шляпах.
   Для нас интерес к шляпам словно отошёл в далекое прошлое, и лишь после её слов мы стали возвращаться мыслями к повседневной жизни.
   - Какие ещё шляпы? - спросила Марина.
   - Это не так важно, - отозвалась я. - Просто сегодня утром мы с Аней подумали, что, раз у наших рыбаков принято носить индивидуальные головные уборы странного вида, то и нам не мешало бы напоследок блеснуть. У тебя не найдётся двух шляп или шляпок почуднЙе?
   - Почему почуднее? - испугалась Аня. - Я не оденусь, как клоун. Что-нибудь особенное, но приличное.
   - Почуднее, но в меру, - согласилась я. - Иными словами, попричудливее.
   - Наверное, таких найдётся немало, - ответила Марина. - Сейчас поищу.
   Она покопалась в кладовке и достала несколько шляп, шапок, беретов и прочих вещей.
   - Пока посмотрите это, а я ещё принесу.
   Мы принялись рассматривать их. Катя наслаждалась, примеряя все эти шапки.
   - Вон сколько здесь всего! - объявила Марина, вываливая на диванчик целую коллекцию.
   - Как здорово! - восторгался "шкелет".
   - Ой, а ведь это пионерская пилотка! - воскликнула Аня. - У меня такая была.
   - Это моя пилотка, - объяснила Марина. - Я в ней охотно ходила, потому что она мне шла.
   Я невольно подумала, что не помню, чтобы она когда-нибудь ходила в пилотке.
   Аня примерила её вроде бы и со смехом, а вместе с тем с каким-то почтительным, ностальгическим чувством, словно дорогую реликвию, о которой не принято с уважением говорить в обществе.
   - Как тебе хорошо! - с удивлением сказала Марина.
   - Да, ты в ней словно помолодела, - согласилась Катя.
   Пилотка далеко не всем идёт, но к Аниному типу лица она подходила идеально.
   - Вот в ней-то я и пойду, - объявила Аня. - Нет, не пойду, а одену прямо там.
   Я ещё раз горячо расхвалила её выбор, но теперь уже не от чистого сердца. Нет, мне по-прежнему нравилось, как пилотка сидела на голове Ани, но к этому чувству примешивался и личный интерес. Дело в том, что среди кучи сваленных на диван вещей я углядела ковбойскую шляпу. Не знаю, настоящая она была или подделка, однако именно в таких шляпах щеголяли бравые ковбои из старых фильмов.
   - Интересно, почему их называли ковбоями? - спросила я.
   - Кого? - поинтересовалась Катя.
   - Я вспомнила старые ковбойские фильмы, которыми мы увлекались в детстве. Почему героев этих фильмов называли ковбоями? Ковбой - это ведь пастух, коровий парень. А я не припомню, чтобы они в этих фильмах пасли или перегоняли стада.
   - Я тоже не припомню, - кивнула Марина.
   - На то это и фильмы, - снисходительно сказала Катя.
   - По настоящему они называются вестерны. Это мы называли их ковбойскими фильмами, - уточнила Аня.
   - Пожалуй, ты права, - согласилась я.
   - Так что ты наденешь? - спросила Аня.
   - Вот это.
   Я расправила шляпу.
   - Это шляпа Сергея. Он носил её, когда был ещё молодым, - объяснила Марина. - До нашего с ним знакомства. Я даже не знаю, удобно ли будет её взять?
   Неприятно брать вещи покойного, тем более что мы теперь точно знали, как погиб этот человек и где лежало его тело, но очень уж мне понравилась шляпа.
   - Конечно, удобно, - ответила я. - Если бы он её носил до последнего, то я бы ещё сомневалась, брать её или нет. Но раз он давным-давно её забросил, то ему до неё нет никакого дела.
   В том, что мне удастся убедить Марину позволить надеть шляпу, я не сомневалась, но я очень боялась, что Аня захочет её у меня перехватить.
   - Дай посмотреть, - попросила Аня и примерила её.
   Да, ей эта шляпа очень шла.
   - Хорошо, - сказала я. - Только пилотка тебе идёт больше, потому что в ней ты похожа на совсем молоденькую девушку. А эта шляпа на тебе смотрится прекрасно, но в ней ты остаёшься при своём возрасте.
   Марина закусила губу, чтобы не засмеяться.
   - Правда? - простодушно переспросила Аня.
   Она сняла шляпу, надела пилотку и полюбовалась собой в зеркале.
   - Да, пожалуй, я возьму её.
   Марина уже не могла скрыть смех и поторопилась отвернуться.
   После того, как выбор был окончательно сделан, остальные шляпы и шапки убрали, и мы, поговорив немного ни о чём, разошлись на ночь.
  

Глава 46

Последняя рыбалка

   По-моему, не найдётся женщины, которая останется совсем равнодушной при известии, что с ней хочет в тайне от всех поговорить одинокий мужчина. Любая на моём месте или с любопытством ждала бы этого момента, невзирая на то, отказ она собирается дать или согласие, или с испугом и неохотой, если этот человек ей совсем уж отвратителен. Вот и я часть ночи провела в смятении. Что я дам отказ, сомнений не было, но сам факт, что по секрету от остальных со мной будет разговаривать Петрович, очень бодрил. Неужели в моём возрасте я всё-таки могу внушать какие-то чувства? Я не считала себя старой, но и молодой меня смогла бы назвать только девяностолетняя старушка. Конечно, мои ровесники сплошь и рядом выходят замуж, но я даже в молодости на этой мысли не задерживалась, потому и осталась незамужней, а сейчас и вовсе отбрасывала её, как нереальную и ненужную. И вдруг выясняется, что завтра ко мне подойдёт довольно приятный мужчина и что-то мне скажет. Может, мне не стоит совсем уж перечёркивать всякую возможность выйти замуж? Сейчас со мной поговорит Петрович, а потом может поговорить кто-то ещё, более подходящий мне по складу характера и, главное, кто способен мне понравиться. Или уж оставить всё, как есть. Живу себе тихо, спокойно и размеренно, ни о чём не помышляю. Стоит ли что-то менять?
   Мои рассуждения прервал сон, а утром я встала совсем с другим настроением. То, что может мне сказать Петрович, казалось незначительным и неинтересным, а вот Марина меня очень беспокоила. Вчера она была возбуждена, перепугана, а узнав, что мы будем поддерживать её, успокоилась и почувствовала к нам горячую симпатию. Сейчас она окончательно пришла в себя и уже по-другому будет к нам относиться. Возможно, она даже не захочет особо поддерживать с нами отношения, и не оттого, что мы ей стали неприятны, а из-за самого факта, что мы знаем её тайну, причём сами, без её желания, всё выяснили.
   - Пойдём вниз, - предложила Аня. - Что нам приготовила Катя? Я на неё всецело полагаюсь, поэтому не взглянула, что она вчера нам наворачивала.
   - И я тоже не посмотрела, - согласилась я. - Но она лучше нас знает, что требуется для рыбалки.
   Аня фыркнула.
   - Если бы у меня прежде спросили, что требуется для рыбалки, то, по наивности, я бы ответила, что удочки и ведёрко для улова, - сообщила она. - Теперь-то я человек опытный, поэтому знаю, что основа рыбалки - это вкусная еда.
   - А ведь мы бы могли сразу догадаться, что наши рыбаки ловят рыбу и тут же её выпускают, - спохватилась я.
   - Почему?
   - Потому что у них нет ведёрок.
   - Можно на месте достать пластиковый пакет и наполнить водой из речки, - возразила Аня.
   - Можно, - решила я. - О пакете я не подумала.
   Я отметила про себя, что моя подруга не заговаривает со мной о вчерашних открытиях, и сама не стала о них упоминать. Марина, тоже, наверное, не станет затрагивать эту тему, да так будет лучше.
   Мы спустились вниз и посетили ванную, уже не испытывая особого страха. Кое-какое остаточное беспокойство и настороженность присутствовали, но прежнего ужаса не было. Понять не могу, почему в человеке страх надолго оставляет свой след. Ведь теперь я знала, что никаких тайн в этом доме нет, ничего мистического здесь не происходило, а всё равно с лёгкой, а скорее, подавленной тревогой посматривала на платок. И я убеждена, что Аня испытывала точно такие же чувства, иначе она не убралась бы из ванной так скоро.
   - Глотнём кофе? - предложила Аня.
   - Более того, - ответила я, - давай съедим по куску вчерашней запеканки. Мне она так понравилась, что я о ней буквально брежу.
   Мы с аппетитом позавтракали и стали укладывать свёртки с едой в сумку. Свою пилотку Аня спрятала в карман, а ковбойскую шляпу в карман не засунешь, поэтому мне пришлось надеть её ещё в доме, тщательно осмотрев себя в маленькое карманное зеркальце. Запрещение Марины не открывать большие зеркала я соблюдала твёрдо. Наконец, мы вышли из дома. Мне было странно идти без собаки, но вчера Марина предложила и на этот раз не брать её с собой. Может, в ней разыгралась ревность, но для приличия она сказала, что нам будет без неё спокойнее.
   - Где же чупакабра? - первым делом спросил Николай.
   - Осталась дома со своей хозяйкой, - объяснила Аня.
   - Значит, я зря подыскивал для неё верёвку, чтобы привязывать? - огорчился наш спутник.
   - Чупочка была бы разочарована, - ответила я.
   - Хорошая на вас шляпа, - сделал мне комплимент Николай и бросил изучающий взгляд на Аню. - Решили последовать здешней рыбацкой моде - иметь фирменную шляпу?
   - Можно сказать и так, - согласилась я.
   - В детстве и даже в юности я мечтал о такой, - признался он. - Но осуществить мою мечту в то время было невозможно.
   Он, как обычно, принялся развлекать нас рассказами из своей и чужой жизни, и Аня весело смеялась, а мне стало грустно, потому что я видела, что наш отъезд нисколько его не огорчает. Ни тени печали не проскальзывало в его обращении с нами. Он был жизнерадостен и всем доволен. Впрочем, так, наверное, и должно быть. Он знаком с огромным числом людей, и мы бледными тенями прошли в этом списке. Каждому, или почти каждому человеку кажется, что он единственный и неповторимый, и никто не признается, что он ничего особенного из себя не представляет, что он не умнее, не остроумнее, не привлекательнее множества других. Не стоит и нам с Аней обольщаться. Вот Катя, ни с кем не знакомясь, ни с кем не общаясь, с первого же взгляда влюбила в себя двух столь несхожих людей. Наверное, всё происходит именно так, как предначертано судьбой каждому из нас: полагается человеку встретить свою любовь - он встречает, а не полагается - имей хоть тысячи знакомых, а всё равно не найдёшь свою половинку. Вон Николай до сих пор не женился, хотя, по словам "партнёра", имел много поклонниц. Что же делать, если не судьба?
   - Что вы загрустили? - спросил меня Николай.
   - Жалко расставаться с курортной жизнью, - ответила я.
   - А мне больше всего жалко рыбалку, - вздохнула Аня. - Подумать только: сегодня я здесь в последний раз.
   - Не зарекайтесь, - ответил наш спутник, не то подбадривая её, не то напоминая, что всё в руках Божьих.
   Когда мы подошли к реке, рыбаки были уже в полном составе и приветствовали нас, высунувшись из-за кустов. На головах у них красовались любимые шляпы. Аня с самым равнодушным видом вытащила из кармана пилотку и надела на голову.
   - Ну и Петровна! Ну и Николавна! - восхищённо проговорил Петрович. - И тут сумели попасть в самую точку!
   Мы расселись по своим местам, причём мне наладил удочку Николай, а Ане - Петрович.
   - Будете вытаскивать добычу - обязательно позовите меня, - наказал повар, принимая привычный для рыбалки ворчливый тон.
   Николай тихо засмеялся.
   - А если вы поймаете нечто грандиозное - зовите меня, - предложил он мне.
   Я приготовилась в долгому скучанию над неподвижными поплавками. Чем я могла развлечь себя в таких условиях? Только собственными мыслями. И конечно, мысли мои потекли по проложенному руслу. Да, не судьба мне встретить свою любовь. Если бы я была менее разборчива и не ждала глубокого чувства, то я много раз могла бы выйти замуж. Но не хотелось мне связывать свою жизнь с человеком случайным, не очень подходящим моему вкусу, а искатели моей руки не желали ждать пару лет, пока я определюсь со своими чувствами. А может, дело здесь не в моей разборчивости, а в кое-чём другом, высшем? Может, тот, кто предназначался мне судьбой, попросту не мог появиться на этом свете, потому что человек, от кого он должен был произойти, погиб во время войны? Ведь невозможно представить, сколько миллионов погибло на той войне.Вдруг предполагаемые дедушки или бабушки наших с Аней избранников тоже попали в это число, не оставив на земле своего продолжения?
   И тут у меня в голове стал вырисовываться сюжет для рассказа, очень необычного рассказа. Я так увлеклась его разработкой, что совершенно забыла, где нахожусь, что делаю, и время летело для меня незаметно. Оно даже не летело, а просто перестало для меня существовать, поэтому, когда Николай, стоя надо мной, принялся меня усиленно звать, я словно вернулась из другого мира.
   - Что такое? - спросила я.
   - Лучше скажите, что с вами? - встревожено допытывался он. - Я вас зову-зову, а вы словно спите с открытыми глазами. Прямо стояние Зои.
   Я вспомнила фильм на эту тему. Из-за него-то я и узнала о давней истории про девушку, легкомысленно принявшуюся танцевать с иконой и застывшей, как каменная.
   - Сколько дней продолжалось её стояние? - спросила я.
   - Не помню точно. Кажется, сто двадцать дней или даже больше. Я пришёл сматывать вашу удочку и звать вас к будущему костру.
   - Лучше сделай нам костёр, Ляксандрыч! - громко сказал, скорее прокричал Петрович. - Удочку я и сам способен смотать.
   Николай чуть заметно мне подмигнул и ушёл, а я поняла, что именно сейчас Петрович мне скажет что-то особенное, совсем мне не нужное, но всё равно приятное.
   - Не велик у вас улов, Николавна, - заметил рыбак, мягко намекнув, что я абсолютно ничего не поймала.
   - А кто-нибудь что-нибудь выловил? - спросила я.
   - Никто и ничего.
   Он стал что-то поправлять на удочке или делать вид, что поправляет, чтобы со стороны не было подозрительно, что он здесь задержался.
   - Мне нужно серьезно с вами поговорить, Николавна, - начал Петрович.
   - Я вас слушаю, - ответила я, желая, чтобы этого разговора не было.
   - Очень мне нравится ваша подруга, - неожиданно объявил он.
   Я так растерялась, что молчала.
   - Как бы мне её увидеть в Москве, - продолжал Петрович. - Если я попрошу у неё телефон или адрес, то я боюсь, что она мне сразу не даст, потому что не привыкла ко мне, да и встречаемся мы всего четвёртый раз. Вот я и хочу просить у вас о помощи. Дайте мне её телефон, чтобы я мог ей позвонить.
   Я быстро освоилась с новыми обстоятельствами и получила возможность рассуждать здраво. Ничего плохого в том, что я дам телефон, не было, ведь, раз Николай направил его ко мне, то он знает его за порядочного человека, однако давать чужие телефоны без согласия их владельцев было не в моих правилах.
   - Извините, Петрович, но я не имею права дать вам её телефон, - сказала я. - Вдруг это ей не понравится?
   У повара лицо вытянулось, и весь вид стал понурым, почти страдальческим.
   - Да я бы сам у неё попросил, но, боюсь, что сразу она мне откажет. Может потом, если она узнала бы меня поближе, она бы мне не отказала...
   Мне было его искренне жаль.
   - Мы сделаем лучше, - предложила я. - Звонок по телефону может её ошеломить, а потому не обрадовать, но случайная встреча на улице ни к чему её не обязывает, а потому может оказаться приятной.
   - Где же я её случайно встречу? - спросил он, теребя край соломенной шляпы.
   - Она выходит с работы приблизительно в шесть часов, плюс-минус полчаса, а работает она у метро...
   Я сказала ему название станции метро, и он прямо-таки просиял.
   - Николавна, я ваш должник до конца жизни, - сообщил он, и мне стало очень приятно.
   - В первый раз вы можете её не встретить, потерять в толпе... - начала я.
   - Об этом не беспокойтесь. Я человек настойчивый и, если решил её встретить, то буду неделями ходить возле метро, но всё равно добьюсь своего. Откажет она мне или нет - это уже потом, а сначала встречу её и приглашу на прогулку.
   На том мы и прекратили нашу таинственную беседу. У меня осталось сложное чувство. Мне было радостно, что Аня ощутит себя интересной женщиной, за которой ухаживают, к этому примешивалась доля досады, что я не такая женщина, а всё покрывало чувство удовлетворения своей деятельностью свахи. Если вдуматься, то это не такое уж плохое занятие. Мне даже захотелось ещё кого-нибудь сосватать, только было или некого, или не за кого.
   Я подошла к месту будущего костра. Хворост и сучья были уже принесены, и Николай укладывал их наилучшим образом. Рыбаки доставали свёртки и мешки с едой, Аня с интересом разворачивала наши приношения, а Петрович высокомерно на всех поглядывал, неторопливо расстёгивая увесистый рюкзак.
   - Сейчас будет шашлычок, - сообщил Михалыч.
   - Не суетись, - остановил его Петрович. - Сейчас вы отведаете такое, о чём будете помнить до конца жизни, и внуки ваших внуков станут передавать следующим поколениям о том, что довелось попробовать их предку.
   - Петрович что-то приготовил, - догадался Николай. - Наверное, плов или...
   - О, недостойный! - простонал повар. - Плов! Выше плова ты никогда не поднимешься, потому что воображения в тебе нет ни на грош. Ты бы ещё чизбургеры-фишбургеры и прочие шишбургеры вспомнил. А фаршированного грибами рябчика не хочешь?
   - Так уж и рябчика, - усомнился Сергеич.
   - Слышишь "рябчик" - понимай "курица", - сдался Петрович. - А про кундюмы когда-нибудь слышал?
   - Это ещё что? - заинтересовался скромно и даже стеснённо державшийся Михаил.
   - Что-то вроде пельменей с начинкой из грибов, гречневой каши, лука и всякой всячины. Сам Иван Грозный не брезговал. Мономах едал!
   - И только-то? - поинтересовался Сергеич. - А я уж думал!
   - А расстегайчиков не пробовал? - продолжал Петрович. - Вот то-то! А то плов! Я умею приготовить плов так, что вас от него будет не оторвать, но это всё не наше. Наша кухня сейчас в забвении, на слуху всё японские, да китайские, да итальянские, кавказские рестораны. А если открыть ресторан исконно русской кухни, да поваров взять умелых - отбою от посетителей не будет.
   - Кстати, что такое расстегаи? - спросила я. - В старых книгах постоянного попадается это название, но не объяснено, что это.
   - Это типа таких крошечных пирожков, открытых сверху. У меня начинка из рыбы: фарш из щуки и сверху ломтик сёмги.
   - О-о-о! - простонал Николай.
   - А ещё? - невозмутимо спросил Сергеич.
   - Кулебяка их шести разных слоёв.
   - Наверное, всё из холодильника, промёрзшее, - предположил Михалыч. - Надо подогреть.
   - Кулинарное ничтожество! - с отвращением проговорил Петрович. - Как ты можешь так оскорблять повара? Я ночь не спал, а трудился, чтобы подать вам всё это в лучшем виде. У меня специальная упаковка, чтобы жар не растерять... по возможности, конечно. Да скоро ты, Ляксандрыч?
   - Уже готово. Чай поставлен. Сейчас закипит.
   - Вот и отлично. Накрываем на стол.
   "Столом", как обычно послужила клеёнка. От кушаний, которые раскладывал на больших пластиковых тарелках Петрович, пахло так аппетитно, что я позабыла, что мы с Аней завтракали. В животе что-то уютно посасывало, требуя эти лакомства.
   - Стыдно присоединять к таким шедеврам то, что я принёс, - признался Николай, доставая из пакета ветчину, маринованные грибы и что-то ещё.
   - А мне-то казалось, что моя колбаска хоть куда, - сообщил Михалыч, выкладывая тонко порезанную варено-копченую колбасу, хлеб, овощи и малосольные огурчики. - Теперь вижу, что рядом со стряпнёй Петровича она потеряла привлекательность.
   - Стряпнёй! - вскричал в негодовании повар.
   Катя приготовила для шашлыка куриные ножки, вымоченные в каком-то соусе, картофель, овощи и всякие мелочи. Сергеич сейчас же нанизал ножки на палочки-шампуры и приладил их над костром.
   Когда выложили всё, что принесли, то клеёнки не хватило, поэтому часть еды пришлось на пластиковых тарелках ставить просто на землю. У меня в голове вертелся только один вопрос: а как всё это можно съесть? Не так много было рыбаков для такого грандиозного пира.
   - Садимся, - распорядился Петрович. - Николавна, почему вы стоите в сторонке, как неродная. Петровна, здесь вам будет удобно.
   Я отметила, что он посадил Аню рядом с собой. Теперь можно было ожидать, что он будет то и дело предлагать ей одно кушанье за другим.
   - Садимся, - проговорил над моим ухом Николай. - Думаю, что нам будет удобно вот здесь.
   Мы уселись прямо на землю, подстелив под себя верхнюю одежду, уже ставшую ненужной в это солнечное утро.
   - Что ты там наготовил? - обратился Николай к повару. - На вид-то это всё хорошо, а теперь проверить, каково-то на вкус.
   - Пробуй, инспектор, пробуй, - ответил Петрович. - Мне никакие проверки не страшны, потому что всё из первосортных продуктов и приготовлено на совесть.
   Действительно, всё, что принёс рыбак, было изумительно вкусно. Если бы открыли ресторан, где подают такую еду, то очень многие променяли бы на него свои японские, итальянские, французские и прочие рестораны. Единственное, что могло бы помешать такому обмену - опасение прослыть патриотом в наше время, когда даже в России принято ругать всё русское.
   - Доволен ли инспектор? - обратился повар к моему соседу.
   - И ещё как! - ответил тот, не переставая есть.
   - А вы, Николавна?
   - Когда вы откроете русский ресторан, то я буду постоянной посетительницей, - ответила я. - Правда, очень вкусно. Никогда такое не пробовала.
   - То-то! - удовлетворённо произнёс Петрович и вновь перенёс всё своё внимание на Аню.
   Я попыталась определить, по-настоящему ли приятна моей подруге такая чрезмерная опека, и решила, что она искренне довольна. Остаётся только гадать, чем она довольна: просто вниманием и заботой или тем, что внимание и забота исходят от Петровича.
   - Он с вами говорил? - спросил Николай.
   - Да.
   - И каков результат?
   - Я не имею права давать без разрешения чужие адреса или телефоны.
   Николай погрустнел.
   - Но я сказала ему, где и когда он может встретить Аню на улице.
   Мой собеседник просиял.
   - Это ещё лучше. Вроде, случайная встреча, ни к чему не обязывает, а сразу же можно условиться о неслучайной встрече.
   - Пусть сами разбираются, - решила я.
   - Вы теперь понимаете моё положение? - пожаловался Николай. - Петрович атаковывал меня просьбами обеспечить ему встречи с Аней, а сама она заботилась только о том, как бы ей пригласить Михаила в гости. Потом Пётр стал терзать меня из-за того, что Катю уводит от него человек, приглашённый мной. Сейчас, вроде, всё начинает утрясаться.
   - Значит, Пётр успокоился? - спросила я.
   Мне было досадно, что он так быстро и легко отказался от Кати.
   - Не то, что успокоился, а скорее, начинает смиряться с неизбежным. Он понял, что проиграл и Катя влюблена в Михаила. Что же ему остаётся делать? Украсть её и тайно увезти в свою московскую квартиру?
   Я представила, как "партнёр" хватает в темноте "шкелета" и, кряхтя под непомерным весом, пытается взвалить на плечо... Как бы такое похищение не обернулось травмой, когда он рухнет на землю.
   - Вам смешно, а Петру грустно, - заметил Николай. - Наконец-то он нашёл себе женщину по душе и по сердцу, а всё напрасно. И деньги его оказались ненужны, и огромная квартира, и возможность не работать.
   Для меня его слова были слаще мёда. Пусть, пусть Пётр страдает: у меня он жалости не вызовет. Я хорошо помнила, как пренебрежительно и даже оскорбительно он отозвался о нас, и о Кате в том числе, при разговоре с Мариной.
   - Вы, я вижу, довольны, - отметил Николай. - Не можете его простить?
   - Нет, я на него не сержусь, хотя он и был достаточно груб. Но, при всех его положительных качествах, он слишком высокомерен, поэтому ему полезно получить такой урок.
   - Это не совсем высокомерие, - возразил Николай. - Скорее, это хорошо усвоенная манера держаться.
   - Конечно, - подхватила я. - Как же ему можно вести себя вежливо и любезно? Вдруг все решат, что он не бизнесмен, причём, удачливый бизнесмен, а простой смертный? Это только обычные люди или аристократы по крови могут позволить себе быть простыми и приятными в обхождении.
   Мой собеседник развеселился.
   - Хорошо, что вас не слышит Пётр, - сказал он.
   - Я при нём такое не скажу.
   За разговором я и не заметила, каким образом у меня в руках оказалась палочка с шашлыком. Вроде бы, я наелась, но (так уж устроен человек) принялась обгладывать аппетитную куриную ножку, которая тоже оказалась очень вкусной. Видно, Катя вымочила мясо в каком-то особом соусе, раз оно не высохло над огнём, а именно зарумянилось, сохранив сочность.
   - Хорошая хозяйка ваша Катя, - одобрительно проговорил Николай, наслаждаясь своей долей.
   - И, главное, любит заниматься хозяйством, - подхватила я. - Хорошо готовящих женщин немало, но многие не любят этого делать.
   - Так же как немало женщин - любительниц готовить, которым от природы не дано готовить вкусно, - заметил Николай.
   Я вынуждена была согласиться, потому что мне было известно немало тому примеров.
   - Вы уезжаете завтра? - спросил мой собеседник.
   - Да.
   - Рано?
   - Я не знаю, во сколько, но утром.
   - Я тоже завтра еду в Москву, - сообщил Николай. - Только вечером. Пётр уговаривает меня в понедельник утром отправляться прямо на работу, и я сначала думал так и поступить, но теперь у меня другие планы. Еду вечером.
   У меня пропало всякое желание веселиться и наслаждаться жизнью. Отъезд грозно отсекал все приятные и беззаботные дни, проведённые здесь. Я сейчас же спохватилась, что мысленно употребила слово "беззаботные", хотя как раз забот и тревог у нас с Аней было выше головы, но сейчас все они отошли далеко, заставив меня повторить про себя словосочетание "беззаботные дни". Каждое утро я вставала с мыслью, что скоро мы с Аней пойдём на встречу с Николаем и он нас куда-нибудь сводит или свозит, займёт беседой, благодаря чему день покажется интересным и ёмким. И вот теперь всё прекратилось. Вчера была последняя прогулка, сегодня - последняя рыбалка. Подспудно меня донимала досада, что моё общество не было ни для кого таким приятным, чтобы не захотеть его потерять. Михаил уже договорился с Катей о будущих встречах, Петрович будет караулить Аню у метро, а на мою долю остаётся "голландский натюрморт". Впрочем, я сейчас же решила, что мне не следует особо огорчаться, потому что у меня не будет времени сочинять, если мне придётся, как Кате, ходить с кем-нибудь на встречи, разве только эти встречи были бы не слишком долгими.
   - Но ведь на работу вам ещё нескоро, - продолжал Николай. - Вы сразу же поедете в свой королевский замок или ещё побудете в Москве?
   Если объяснять ему, что я никогда ничего сразу не делаю, то пришлось бы упомянуть о моём сходстве с римским патрицием, поэтому я ограничилась кратким ответом:
   - Нет, я сразу туда не поеду. Несколько дней я проведу в Москве.
   И опять-таки я не упомянула, что несколько дней могут вылиться в две недели и больше, как не раз бывало.
   - Понятно, - кивнул Николай. - Не тянет вас в королевские покои. Я тоже изменю сам себе. В этом году я никуда не поеду даже на несколько дней.
   Я, а точнее, моя голова так привыкла к работе по поиску всяких обмолвок, что слово "изменю" без всяких видимых причин застряло в мозгу, словно заноза.
   - Мила, - раздался рядом голос Михаила.
   Я вздрогнула и с напряжением ждала, что он скажет. Почему-то мне представлялось, что сейчас он попросит меня передать Кате, что не сможет с ней встретиться.
   - Я вас слушаю, Михаил, - ответила я. - Садитесь.
   Николай дёрнулся было уступить ему место и отойти, но художник его остановил:
   - Сиди, Коля, от тебя у меня секретов нет. Я хотел извиниться перед Аней, но у меня не хватает духу.
   Это у него духу не хватало, а я, услышав эти слова, почувствовала, что могу дышать свободно.
   - Аня - очень хорошая женщина, и я почти влюбился в неё, но очень уж она сложная, путаная какая-то. Настроение у неё каждый день разное, то она весёлая, то грустная, то приветливая, а то и не смотрит на меня.
   Я покосилась на Николая и поняла, что тот прилагает большие усилия, чтобы не засмеяться.
   - А Катя всегда приветливая, ласковая, поведение у неё ровное, без всяких сюрпризов. Едва я с ней познакомился, так сразу понял, что я всегда мечтал именно о такой женщине.
   Я решила, что ни за что не расскажу Ане, что именно оттолкнуло от неё Михаила. Моя затея поразить художника сложностью и многогранностью Аниной натуры удалась, но, к сожалению, вызвала не тот результат, на который было рассчитано. Так пусть она никогда не узнает про это.
   - Вы напрасно извиняетесь, Михаил, - ответила я. - Сердцу не прикажешь, и Аня это прекрасно понимает. Вам понравилась Катя, а Кате понравились вы, и я... и Аня тоже очень рады за вас обоих. Надеюсь... даже не надеюсь, а уверена, что вы будете очень счастливы.
   У художника явно отлегло от сердца после моих слов.
   - Спасибо, Мила, - поблагодарил он и, кивнув, пересел на своё место.
   - Сердцу не прикажешь, - повторил Николай, и мне почему-то стало горько.
   "Изменю, - прозвучало в моих ушах слово, сказанное Николаем. - Изменю сам себе". Я тут же подумала, что как раз сам себе он не изменит. А в сознании словно отзвуком прозвучало это же слово, но сказанное кем-то другим.
   - Марина теперь успокоилась? - спросил Николай. - Призраки её больше не терзают, волноваться нет причины. Вы так ей и не рассказали правду?
   О той правде Марине нельзя было рассказывать, а о той большой тайне, которую мы скрывали, Николай и не подозревал.
   - Нет, конечно, не рассказали. Это была ошибка. Михал Михалыч хотел отомстить не ей, а её мужу. Это уж несчастная случайность, что Марина осталась в доме, а Сергей был убит. Пусть старик живёт спокойно, он очень хороший человек.
   - Мне он тоже нравится, и неприятностей я ему не желаю, - согласился Николай. - Но Марина так и будет думать, что в доме жил призрак мужа?
   Я сочла, что, если бы призрак Сергея мог объявиться в доме, то он бы из него не ушёл, разве только переселился бы в хозблок, когда его достроят, ведь именно под хозблоком его незаконная могила.
   - Ничего, так даже интереснее. В доме почти до сорока дней жил призрак. Кто ещё может этим похвастаться?
   - Сейчас, когда всё изменилось, об этом вспоминать легко, но вам было не до веселья, пока вы не припёрли к стене Михалыча, - заметил Николай.
   Вновь прозвучало это слово. "Всё изменилось". Что же мне это напоминает? "Изменилось". "Изменилась". И тут на меня снизошло воспоминание. Это про Марину мы с Аней и Катей говорили, что она очень изменилась, так изменилась, что её невозможно узнать. Мы с Аней даже предположили, что это не Марина вовсе, а совсем другая женщина, только притворяющаяся Мариной. Мы сразу же отбросили эту мысль, да и теперь, после открывшейся правды о гибели Сергея, я убеждена в том, что мы живём на даче у нашей школьной подруги, однако... Однако почему она так изменилась, что даже нос стал совсем другим? Мне стало тревожно и неуютно, как это бывает, когда человек сознаёт, что его окружает тайна, в которую он не в силах проникнуть.
   - У меня такое чувство, что вы что-то от меня скрываете, - сказал Николай. - Что-то, связанное с вашим призраком.
   - Всё, слава богу, разъяснилось, - возразила я.
   - А что вы с Аней будете делать после обеда? - спросил Николай.
   - Не знаю. Может, посидим в шезлонгах, почитаем.
   - Новые роли, - подсказал он, намекая на причину личной трагедии Ани. - А не хотите ли вы сходить напоследок на пляж?
   Мысль была хорошая.
   - Можно, - решила я. - Думаю, что Аня будет согласна.
   Когда пиршество подошло к концу, то есть к моменту, когда никто уже не мог съесть ни кусочка, выяснилось, что оставшейся пищи хватило бы ещё на такой же пикник. Петрович мог гордиться тем, что не осталось ни крошки из того, что он приготовил.
   - Что будем делать с этим? - спросил Михалыч? - Разберём по домам или как?
   - Может, устроим праздник бомжам? - предложил Николай. - Они возьмут с удовольствием.
   - Я думаю! - хмыкнул Сергеич.
   Мысль показалась всем здравой, и оставшуюся еду аккуратно завернули в пакеты и уложили в пластиковую сумку.
   - Только ты сам им передай, - попросил Михаил. - А то я как-то не привык с ними общаться. Мне их очень жаль, но я предпочитаю обходить их стороной.
   Николай кивнул.
   Мы двинулись в обратный путь, оставив место для костра привычно чистым. Как назло, бомжей видно не было.
   - Так всегда бывает, - сообщила Аня. - Когда кто-то нужен, его нет, а если его присутствие нежелательно - тут как тут.
   Петрович смотрел на неё с обожанием.
   - Я знаю, где они расположились, - сказал Николай. - Сейчас вернусь.
   Он взял сумку и скрылся за деревьями, а мы все остались стоять на дороге. Вернулся он с пустыми руками. Мне послышалось, что ему вдогонку донеслось что-то вроде "спасибо, Колян". По-видимому, он и с этими несчастными людьми был в дружеских отношениях.
   - Порядок, - объявил Николай. - Всем большое спасибо.
   Постепенно от нас отделились и пошли по своим домам Сергеич, Михалыч и Михаил. Лишь Петрович, хотя и ему пора было сворачивать в сторону, решил проводить нас (Аню, конечно) до нашей улицы.
   - А что, Петрович, ты делаешь после обеда? - спросил Николай.
   - Работа дураков любит, - образно ответил повар. - Дело всегда найдётся.
   - А может, присоединишься к нам?
   У Петровича сразу стал очень заинтересованный вид.
   - Куда вы собрались?
   - На пляж. Посидим, позагораем, поболтаем.
   - Это можно, - обрадовался тот.
   Мы условились, во сколько встретимся, и расстались.
   - Какой прекрасный был сегодня день! - воскликнула Аня, когда мы отдалились на достаточное расстояние от конца улицы. - И Петрович был такой внимательный. Я рада, что он тоже пойдёт на пляж. Честное слово, жаль расставаться вот так, сразу.
   Я поняла, что не ошиблась, объяснив повару, как можно встретиться в Аней в Москве.
   - Уезжать не хочется! - простонала моя подруга. - Только всё объяснилось, можно расслабиться, а тут же и уезжать.
   Ко мне вернулась настороженность. Я боялась, что Марине будет тяжело видеть нас, людей, узнавших её тайну.
   - Аня, не подавай виду, что ты знаешь о том, что скрывает Марина, и что ты её поддерживаешь. Веди себя так, словно тебе ничего не известно и ты ни о чём не думаешь.
   - А это нетрудно, - отозвалась она. - Сегодня я так счастлива, что все эти Сергеи и призраки отодвинулись в прошлое. Их словно и не было, или они были когда-то очень давно, не в этой жизни. Я сейчас могу думать только о рыбалке... и пикнике, конечно.
   - Очень хорошо.
   Марина встретила нас приветливо, но я почувствовала, что эта приветливость немного натянута. К счастью, мне не пришлось искать способ преодолеть её скованность и заставить почувствовать себя в нашем обществе легко и свободно, потому что Аня, сама о том не подозревая, взяла эту задачу на себя. Она так восторженно рассказывала о еде, которую приготовил Петрович, что остаться равнодушным не смог бы и камень.
   - Жаль, что вас там не было, - посетовала Аня. - Вы бы сами убедились. А ты, Чупочка, хорошо сделала, что осталась дома, иначе ты бы всё там потаскала и не удержалась бы от того, чтобы это не съесть. Ты бы там просто лопнула.
   Чупа радостно вилась вокруг нас, не обращая внимания на опасность, которой она счастливо избежала.
   Я почувствовала, что надо сказать что-нибудь для Кати, а то получалось нехорошо: то мы восторгались её кулинарными способностями, а сейчас возносим хвалы только профессиональному повару.
   - Только вот что я вам скажу, - вмешалась я. - Когда я ела то, что наготовил Петрович, мне казалось, что вкуснее приготовить невозможно, но мне дали шашлык, и я его съела с неменьшим аппетитом. Обычно курица сохнет даже просто в духовке, а здесь она пеклась на открытом пламени и осталась сочной. В чём ты её вымачивала, Катя? Поделись секретом.
   Я поняла, что правильно поступила, потому что Катя сразу оживилась.
   - Никакого секрета здесь нет, - возразила она.
   Я выслушала состав маринада, в котором она отмачивала куриные ножки, но позволила себе сейчас же забыть половину, решив, что всегда смогу позвонить ей и уточнить рецепт.
   - Я всё поняла, - согласилась Марина. - Пикник был сказочный. Но шли-то вы всё-таки не столько на пикник, сколько на рыбалку. Как прошла сама рыбалка?
   Аня растерянно молчала, а мне стало смешно.
   - Вообще никак, - ответила я. - Мы честно просидели положенное время над удочками, но ни один самый завалященький малёк не соблазнился приманкой. Одно утешает: никто ничего не поймал, поэтому Аня с честью и по праву увозит с собой переходящую блесну.
   - Вот с этого и надо было начинать, - усмехнулась Марина. - А то довели меня своими рассказами о пикнике до того, что я страшно захотела есть, но о главном умолчали. Итак, Аня уезжает в звании лучшего рыбака.
   - Да, - согласилась Аня, нисколько в том не сомневаясь.
   - Сейчас я накрою на стол, - сказала Катя. - От этих разговоров я сама готова съесть... м-м-м...
   - Свою шляпу, - подсказала я. - Да, хорошо было англичанам прежних времён: у них всегда были на головах шляпы, а значит, запас пищи на крайний случай.
   По растерянности своих подруг я поняла, что мою шутку не поняли. Повторялась история с поговоркой "кому суждено быть повешенным, тот не утонет".
   - В книгах прошлого, а точнее, позапрошлого века англичане чуть что сразу говорили: "Я готов съесть собственную шляпу, если это не так", - пояснила я. - Следовательно, они рассматривали свои шляпы в виде условного продукта питания.
   - Мила, ты со своими англичанами прежних времён нас чуть не убила, - сказала Марина. - Я уж подумала не совсем ладное. Лучше скажите, какое впечатление произвели ваши головные уборы.
   - Произвели, - сейчас же откликнулась Аня. - Очень хорошее впечатление. Всем понравилось. А мне, правда, идёт пилотка?
   - Да, очень, - ответила вошедшая с чайником в руках Катя.
   Я видела, что Марину что-то очень беспокоит. На её лице была написана борьба сама с собой. Я не успела сделать и трёх предположений, как всё объяснилось.
   - Аня, забери эту пилотку с собой в Москву, - решилась она. - Она тебе будет напоминать о сегодняшнем дне. А кто знает, может, она ещё пригодится для рыбалки.
   Я ещё раз отметила, что наша подруга меняется в лучшую сторону. Прежде она вряд ли решилась бы расстаться с этой пилоткой.
   - Вот спасибо, Марина! - обрадовалась Аня.
   Мы с Аней смогли лишь выпить чай, а Катя и Марина доели запеканку. До обеда было ещё много времени, поэтому мы решили провести его в саду. Марина ушла напоминать рабочим, что она никуда не исчезла и что её внимание неослабно, Катя пользовалась оставшимся временем, чтобы наслаждаться совершенством кухни, а Аня, не теряя времени, уселась в шезлонге. Я принесла работу и заняла место рядом.
   - Сегодня сорок дней, - напомнила я.
   - Да, - отозвалась Аня. - А Марина про это молчит. Что будем делать?
   Я сама не знала, как нам поступить. Сделать вид, что мы про это забыли? Вроде, невежливо. Заговорить? После того, как мы грубо проникли в её тайну, - вроде, неловко.
   - А Катя, наверное, устроит хороший поминальный стол, - сказала Аня.
   - Вот это и будет хорошим выходом из положения, - решила я. - Мы помалкиваем, а Катя, которая ничего не подозревает, причём, Марине это известно, сама устраивает поминки. Получается ненавязчиво и даже деликатно.
   - Как хорошо! - вздохнула моя подруга.
   - Хорошо-то хорошо, - проговорила я в раздумье.
   Аня страдальчески поморщилась.
   - Только не говори, что ты заметила ещё какое-то несоответствие, - попросила она.
   - Это не только я заметила, но и ты тоже. И Катя заметила.
   - Что именно? - насторожилась Аня.
   - Что Марина так изменилась, что мы не можем её узнать. Даже нос принял другую форму.
   Аня долго молчала. Я подумала, что она не приняла близко к сердцу моё недоумение, и предпочитает бездумно наслаждаться тёплой погодой, что не мешает сделать и мне.
   - А что мы теряем? - вдруг спросила она.
   Я только-только расслабилась, а потому была ошеломлена странным вопросом.
   - Мы что-то теряем? - не поняла я.
   - В том-то и дело, что ничего, - объяснила Аня.
   Я не успела выяснить, что именно она имеет в виду, потому что появилась хозяйка.
   - Ну и нагнала же я на них страху! - похвасталась она. - Прихожу, а они отдыхают себе, голубчики, словно уже всё закончили. Увидели меня - сразу вскочили и стали делать вид, что не прекращали работу. Теперь не скоро успокоятся, будут думать, что я вот так же тихо к ним опять поднимусь проверю, как они работают. А я не скоро туда пойду. Я тоже решила посидеть в шезлонге как белая женщина.
   И она осуществила свою затею.
   - Марина, ты очень хорошо выглядишь, - сообщила Аня.
   - Спасибо, - растерянно проговорила та, не понимая, чем вызван этот комплимент.
   - И ты с самого начала показалась нам очень красивой, красивее, чем была в школе.
   Мы с Мариной с одинаковым удивлением и интересом ждали, что она скажет ещё. Я чувствовала, что Марина не обеспокоена, а именно удивлена.
   - Только ты так изменилась, что никто из нас тебя не узнал, - продолжала Аня. - Ты словно стала совсем другим человеком. В лице ни одной прежней чёрточки. Что с тобой случилось?
   Настроение у Марины резко изменилось. Ей явно стал очень неприятен этот разговор.
   - Ничего не случилось, - как можно спокойнее ответила она. - Слежу за собой, делаю маски, натираюсь кремами, посещаю фитнес-клуб... иногда. По-моему, я не очень изменилась... То есть, изменилась, конечно, но я-то перемен не чувствую, потому что всё это происходит постепенно... Это вы меня давно не видели... Ох, боюсь, что рабочие опять устроили себе перерыв! Пойду, шугану их.
   Она поспешила нас оставить.
   - Я не поняла, почему она вдруг так переполошилась, - сказала Аня. - Разве я сказала что-то особенное?
   Я тоже не могла догадаться, что же так подействовало на Марину.
   - А может, это всё-таки не Марина? - недоумевающе спросила Аня.
   Мне хотелось верить, что это она сама, а не подмена, но я ничего не смогла ответить, потому что поведение нашей школьной подруги было загадочным.
  

Глава 47

Последняя глава

   - Как противно сознавать, что делаешь что-то в последний раз, - сказала я, когда мы с Аней шли на условленную встречу.
   - Зловеще звучит, - заметила она.
   Аня даже за роскошным поминальным столом не могла отделаться от мысли о странной реакции Марины на замечание о том, что она очень изменилась. Это было видно по её полуотрешённому виду. Марина была искренне тронута нашей, главным образом, Катиной заботой о том, чтобы отметить знаменательную дату, хотя сама она, конечно, не стала бы устраивать поминки, и причина этого была нам известна. Очень кстати вышло, что наш "шкелет" был в неведении относительно страшных событий, произошедших в этом доме, поэтому застолье получилось уместным и пристойным.
   - Сегодня была последняя рыбалка, а сейчас мы в последний раз идём на пляж, - говорила я.
   - И в последний раз встречаемся с Николаем, - уточнила Аня. - И с Петровичем.
   "А вот с ним тебе ещё предстоит встретиться в Москве", - подумала я, воображая, как поражена будет Аня, когда увидит рыбака-повара.
   - Добрый день, дамы, - приветствовал нас Николай.
   - Здравствуйте ещё раз... - произнёс Петрович.
   Может, он и хотел намекнуть на то, что мы немного опоздали, потому что весь его вид говорил за то, что у него что-то осталось недосказанным, но он оборвал себя почти на полуслове, решив, очевидно, что не стоит напоследок ворчать.
   Аню потянуло к сценическому искусству, потому что она вдруг приняла томный вид и на все обращения к ней Петровича еле цедила слова. Её обожатель смотрел на неё со всё возрастающим восхищением. Николай поглядывал на них, на меня и порой еле сдерживал смех.
   Мы очень хорошо посидели на пляже, причём развлекал всех главным образом Николай, лишь иногда давая Ане возможность "блеснуть", но сейчас же вновь завладевая всеобщим вниманием, едва она принималась фальшивить до нелепости. Мне это понравилось, так как показывало, что он не любит, когда люди выглядят смешными.
   Потом мы прошлись по местным дорогам... в последний раз. Я была бы очарована прогулкой, если бы не Аня со своим вопросом о перемене внешности Марины и не странная и даже болезненная реакция нашей школьной подруги, или, точнее, предполагаемой школьной подруги. Мрачное мнение Ани, что это кто-то другой, хоть и обсуждалось нами уже давно и не раз, отвергалось, а потом вновь принималось к рассмотрению, казалось мне натянутым, однако крепко угнездилось в сознании. Если бы не эти терзания, я бы наслаждалась каждой минутой, каждой секундой чудесного дня. Видно, такой уж у меня несчастный характер, что я не могу хоть на время выбросить из головы засевшие туда беспокойные мысли.
   - Жаль уезжать? - растолковал моё настроение Николай.
   - Конечно, жаль, - согласилась я. - Хорошо было.
   Мне не хотелось, чтобы он понял, как мучительна для меня мысль, что мы с ним расстаёмся после почти месячного знакомства, а он даже из вежливости не сказал, что сожалеет об этом.
   - Мы здесь жили лучше, чем в санатории, - пояснила я. - Там надо строго придерживаться распорядка дня, а здесь мы были предоставлены самим себе и сами распоряжались своим временем.
   - Вам можно продлить удовольствие, - утешил он меня. - До сентября вы всё ещё предоставлены самим себе.
   Я не стала ему говорить, что оставшееся до школы время я намереваюсь посвятить своей писательской деятельности. Как минимум, пять часов в день я буду сочинять, иначе я не сумею закончить ни один из начатых романов.
   Когда мы дошли до нашей улицы и пришло время прощаться, Петрович бросил на меня заговорщический взгляд. Я еле заметно кивнула.
   - До свидания, Петрович, - сказала я. - Мы знаем вас только по отчеству. А какое у вас имя?
   - Владимир, - ответил он. - Владимир Петрович, но вы зовите меня или по отчеству, или просто по имени.
   - До свидания, Владимир, - проговорила я. - До свидания, Петрович.
   Это прозвучало так забавно, что все засмеялись.
   - До свидания, - прошелестела Аня с изнемогающим видом. - Мне будет недоставать наших встреч.
   Повар приободрился.
   - Может, ещё увидимся, - намекнул он, но его поняли только мы с Николаем.
   - До свидания, Николай, - попрощалась я с нашим постоянным спутником. - Я так привыкла, что по утрам вы нас с Аней куда-нибудь возите или водите... Наверное, теперь придётся, как советуют врачи, совершать утренние прогулки. Спасибо вам за всё.
   - Да, без вас наша жизнь была бы бедна впечатлениями, - согласилась Аня, на минуту отбросив томность, но сейчас же вновь углубившись в непонятный образ.
   Николай улыбнулся. Зная только о части произошедших событий, он и то не сумел бы сказать, что наша жизнь могла быть бедна впечатлениями.
   - Спасибо на добром слове, - ответил он. - Только очень уж печально вы это говорите. Разве в Москве мало парков или музеев, куда можно сходить?
   Хорошо было ему это говорить, а побыл бы он на моём месте почти римского патриция. Да я и в магазин себя вытаскиваю с превеликим трудом и то, если это остро необходимо. Моя мама иногда доходит до слёз, прежде чем убедит меня, что мне нужна новая обувь или другое пальто. Когда я была совсем молоденькой девушкой, она даже пускалась на разные уловки, чтобы вытащить меня куда-нибудь. Помню, однажды она вернулась с работы и стала рассказывать, как зашла в универмаг посмотреть мне что-нибудь из одежды, а там в отделе игрушек продаются две хорошенькие обезьянки. И она так красочно описала этих очаровательных созданий, что я сейчас же загорелась желанием туда бежать. Мы купили для меня очень хорошее и дорогое по тем временам зимнее пальто с огромным песцовым воротником, ещё какие-то вещи, и лишь после этого мама созналась, что применила военную хитрость и обезьянки существуют лишь в нашем воображении. Однако не рассказывать же энергичному Николаю о собственных недостатках.
   - Конечно. Аня, а что если нам походить по музеям?
   Петрович свирепо на меня посмотрел.
   - Увидим, - дипломатично откликнулась моя подруга, тоже предпочитающая вести малоподвижный образ жизни.
   На этом мы с нашими спутниками расстались.
   - Как же тяжело прощаться! - воскликнула Аня, когда мы отошли от конца улицы. - Как было хорошо!
   Я решила не растравлять свою душевную рану и поспешила перевести разговор на другую тему.
   - Аня, я не поняла, какую роль ты играла? - призналась я.
   - Как это, какую?! - возмутилась она. - Кручинину. Ты же сама советовала мне сыграть именно её. Я о ней вовремя вспомнила и... изобразила. Я окончательно поняла этот образ.
   - Да, очень похоже, - согласилась я. - Теперь и я вижу, что с нами была не ты, а именно Кручинина.
   Аня самодовольно улыбнулась, а я подвела итог её гордости словами поговорки, одновременно употребив название одной из пьес островского: "На всякого мудреца довольно простоты". Я вновь удивилась, что эта умная, во многих отношениях благоразумная женщина имела наивную слабость: уверенность в своём сценическом таланте.
   Однако долго размышлять о причудах моей подруги я не стала - мысли вновь перенеслись на изменившуюся внешность Марины и её нежелание обсуждать этот вопрос. Как всегда бывает, чем больше я об этом думала, тем подозрительнее казалось поведение хозяйки дома. Возможно, если бы та сцена повторилась, я бы удивилась, до чего разукрасила и изменила её моя фантазия и как всё скромно было на самом деле.
   - Да, она стала совершенно другой, - выразила я вслух свои сомнения.
   Аня встрепенулась.
   - То есть, ты считаешь, что я её сыграла по-другому? Не так, как в первый раз? Конечно, так и должно быть, ведь у меня было время осознать этот образ, вжиться в него, пропустить через сердце.
   Мне было жаль прерывать её восторги.
   - Разумеется, - согласилась я.
   Про себя я решила внимательно приглядеться к Марине. Возможно, я отыщу в её лице что-то от прежней девочки.
   Катя уже вернулась с прогулки, как всегда весёлая и довольная. Вот кто этот месяц наслаждался жизнью, не тревожась подозрениями и не обременяя себя работой сыщика. Марина, очевидно, успела выслушать её восторженные рассказы, потому что лицо её хранило след благожелательного интереса.
   - А как погуляли вы? - спросила она, решив, как видно, быть любезной до конца.
   Пока Аня рассказывала, я поглядывала на хозяйку, припоминая фотографии, которые рассматривала перед отъездом из Москвы. Нос у неё стал совсем другим, овал лица, форма губ тоже изменились. Даже зубы стали неестественно ровными.
   - Но на этом наше знакомство заканчивается, - подытожила Аня свой рассказ. - Ни Николай, ни, тем более, Петрович не предложили встретиться в Москве. Кстати, Петровича, оказывается, зовут Владимиром. А я так привыкла к "Петровичу", что мне дико слышать это имя.
   Марина бросила на меня быстрый взгляд, и мне стало так неловко, что я попыталась поправить положение, как-нибудь объяснив свой интерес.
   - Смотрю я на тебя и думаю, - начала я и нарочно замолчала.
   Марина с напряжённой улыбкой ждала продолжения. Ей было не по себе. Аня тоже была насторожена, подозревая, что именно я имею в виду, но не зная, в какой форме я это выскажу.
   - О чём, интересно, ты можешь думать? - не выдержала Катя.
   - Если учесть, что мозг у меня не меньше, чем положено, то я могу думать о многих вещах, - ответила я. - Утверждают, что человек задействует лишь десять процентов возможностей своего мозга. Я не воображаю о себе слишком много, но пять процентов, по-моему, у меня работают.
   Я видела, что Марине нестерпимо слушать эту болтовню. После моего вступления она явно готовилась услышать от меня что-то неприятное.
   - Так о чём же ты думаешь своими пятью процентами мозга, когда глядишь на Марину? - спросила Катя.
   - О том, что неплохо было бы мне вновь начать рисовать. Это увлекательное занятие, хотя и утомительное. Помню, что я очень уставала, когда писала картины. Я бы с удовольствием нарисовала твой портрет, Марина, но не предлагаю этого сейчас, потому что после многолетнего перерыва у меня выйдет лишь карикатура.
   - Не надо меня рисовать, - отказалась Марина. - Не хочу ни карикатуры, ни портрета.
   - Почему ты не хочешь портрета? - спросила Аня. - Карикатуру я получить тоже не хочу, но от хорошего портрета не отказалась бы.
   - А я отказалась бы от самого хорошего портрета, - ответила Марина. - Вот несколько лет назад - дело другое. А сейчас я уже не та.
   Вот это было верно.
   - Я уже не гожусь для портретов, - поспешила она объяснить. - Лицо не то, что в молодости. Приукрашенный портрет нет смысла заказывать, а реалистический... Мне иногда на себя не хочется глядеть даже в зеркало, не то что иметь всё время перед глазами своё изображение.
   - Писателей, учёных и прочих деятелей рисуют не только в молодости, но и в старости, - возразила я и сейчас же поняла, что чуть не допустила бестактность. - А больше всего портретов с них пишут в зрелые годы. Мы скоро достигнем именно таких лет.
   - К тому времени ты и приобретёшь навык в рисовании, - закончила Марина. - Тогда и предложи писать с меня портрет, если не передумаешь.
   - Договорились, - согласилась я.
   По моему мнению, я удачно вышла из неловкого положения, сведя свой интерес к лицу Марины желанием её нарисовать.
   - Интересно, когда ты собираешься рисовать? - не поняла Аня. - После работы? Но ты ведь ещё пишешь книги.
   - Поэтому я ничего и не успеваю, - ответила я. - Просто надо быть организованнее. Вот сейчас мы сидим и впустую болтаем. Самое любимое занятие русских. А немцы в это время вязали бы. И вечер прошёл бы приятно, и кофточка была бы готова.
   - Невязучая я, - призналась Аня. - Никогда не умела вязать.
   - А ты пробовала? - поинтересовалась Катя.
   - Я и пробовать не хочу. Знаю, что это дело не меня. А ты умеешь вязать?
   - Умею, - сказала Катя.
   Я подумала, что наша Катя - идеальная хозяйка. Она умеет и любит делать все домашние дела.
   - А шить умеешь? - спросила я.
   - И шить умею.
   - А я пробовала и то, и другое, - проговорила Марина. - Я и курсы какие-то посещала, но всё быстро забылось. Сейчас я бы не смогла даже набрать петли. А ты, Мила?
   - На прошлой работе сотрудницы вдохновили меня на вязание. Притом женщина, которая показала, как это делается, правильно мне сказала, что не надо вязать всяческие образцы. Попробовать на одном образце лицевую и изнаночную вязки, а потом сразу перейти к какой-нибудь не особо важной вещи, иначе вязание быстро надоест. А так, видя результат работы, который можно надевать и носить, захочется продолжить. Я начала с носков, потом связала берет и шарф, несколько свитеров. Хорошо получилось.
   - И сейчас вяжешь? - заинтересовалась Катя.
   - Нет. После этого я долго не вязала, а потом опять вернулась к носкам, варежкам, перчаткам и беретам с шарфами, потому что надоело перекладывать клубки шерсти с места на место, а эти вещи всегда нужны. Связала их великую уйму, и на этом дело заглохло. Сейчас мы заговорили о вязании, и я подумала, что неплохо было бы вернуть себе прежние навыки.
   - Тебе всё хочется, - отмахнулась Аня. - И рисовать ты хочешь, и вязать, и... ещё, наверное, что-то хочешь вспомнить.
   - Хочу, - согласилась я. - Почему-то только с возрастом начинаешь жалеть об упущенных возможностях. В школе учиться не хотелось, уроки делала с большим неудовольствием, казалось, что мы изучаем ненужные для жизни предметы, а сейчас понимаешь, что надо было и на уроках слушать внимательно, и домашние задания выполнять со всем старанием, и сохранить в памяти всё, чему нас учили.
   Марина кивнула, соглашаясь.
   - Я тоже об этом часто думаю.
   - А я ни о чём таком не думаю, - возразила Аня. - Отработаю день, прихожу домой, включаю телевизор и отдыхаю. И не надо мне никаких ваших наук или вязания.
   - Нет, я люблю что-нибудь сделать по дому, - вмешалась Катя. - Шью и вяжу я не часто и лишь по необходимости, но делаю это с удовольствием. Правда, после работы я тоже предпочитаю смотреть телевизор.
   За такими необременительными разговорами мы скоротали время до отхода ко сну.
   - Завтра мы поедем где-нибудь часов в одиннадцать, - предупредила нас Марина. - Я надеюсь, что в это время пробок ещё не будет. Лучше было бы пораньше, но не хочется вставать ни свет ни заря. Как-то Чупочка перенесёт дорогу?
   - Увидим, - ответила я. - Мне кажется, что она перенесёт всё, что угодно, лишь бы ты была рядом. Но на всякий случай не надо её кормить перед отъездом, а то её может растрясти.
   - Да, мы очень привыкли друг к другу, - согласилась Марина. - А уж какую я для неё отделаю комнату... Восторг! Я даже подумываю о том, что можно переоборудовать весь "чуланчик", а то он какой-то безликий. Сделать что-нибудь особенное, чтобы каждая комната отличалась от других.
   - Как во дворцах, - подсказала я. - Рыцарский зал, египетский зал...
   - Не до такой степени, конечно, - засмеялась Марина, - но примерно то же, только в современном варианте. Одну комнату можно сделать с росписью под небо, с пейзажными обоями по стенам и... Нет, это ещё надо обдумать.
   Мы разошлись по спальням.
   - Последняя ночь в этом доме, - сказала я Ане.
   - Надеюсь, что это будет спокойная ночь, - отозвалась она. - А всё-таки Марина что-то скрывает.
   - Да, скрывает, - согласилась я.
   - А может, это всё-таки не Марина?
   - Она, конечно, совсем другая, чем была в школе... - размышляла я. - Только я понять не могу одного: зачем же тогда она приглашала меня здесь с ней пожить? Зачем я ей понадобилась? Разве только...
   Я не успела обдумать появившуюся случайную мысль, но Аня меня торопила.
   - Может, это не Марина, а её хорошая подруга, - проговорила я. - Сама Марина от греха подальше живёт сейчас где-то за границей, а вместо неё здесь... Нет, этого не может быть.
   - Конечно. Зачем этой подруге нужна ты?
   - Это-то просто. Потому что она боится оставаться в доме одна. Не может быть по другой причине: и соседи сразу бы заметили подмену, а особенно Михал Михалыч. Впрочем, мы с тобой уже много раз это обсуждали.
   У Ани глаза загорелись.
   - Значит, подмена была совершена до того, как купили эту дачу, - решила она.
   - Всё равно непонятно, зачем ей именно я? Почему женщина, подменившая Марину, захотела, чтобы я провела с ней целый месяц? Она-то откуда может меня знать?
   - Тайна, которую мы никогда не отгадаем, - сделала вывод Аня. - У нас ни времени на это нет, ни данных. Давай-ка лучше ляжем спать.
   - Давай.
   Но через самое короткое время она заговорила вновь:
   - А может, тебе причитается какое-то наследство? Ты об этом не знаешь, а она знает и хочет получить его сама.
   - Какое ещё наследство? - удивилась я.
   - От неизвестного богатого родственника за границей, или от родственницы.
   - Известный вид мошенничества, - сказала я. - Мне много раз на электронную почту приходили извещения, что кто-то мне оставил наследство. Я сейчас же удаляю такие письма. Спи и не предполагай того, чего не может быть. Я, вернее, мои родители, даже от близких родственников ухитрились не получить наследство. Оно отошло к дальней родне.
   Наверное, впервые в жизни я умудрилась быть настолько мудрой, чтобы быстро отбросить все мысли о преображении Марины, возможной подмене и её причинах, а потому прекрасно выспалась и утром чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Правда, меня сейчас же охватило неприятное чувство. Во-первых, надо было собирать свои вещи, во-вторых, всплыли в памяти наши предположения о Марине, а в-третьих и самых главных, терзала мысль о том, что Николай ни слова не сказал о том, что мы можем встретиться и куда-нибудь сходить в Москве. Я себя уговаривала не тревожиться понапрасну, раз ничего нельзя было изменить. Что поделаешь? Мы познакомились с умным и интересным человеком, с ним было хорошо, а теперь пришло время с ним расстаться и забыть о нём. Мало ли со сколькими приятными людьми встречаешься и расстаёшься на протяжении жизни! Это раньше ухитрялись сохранять знакомства, а теперь их теряют быстро.
   Мы собрались в столовой, и Катя в последний раз сварила кофе и подала его с остатками вчерашнего пиршества. Вкусно, но лично я не имею такой большой запас здравомыслия, чтобы перед самым отъездом наслаждаться завтраком. Я ела с аппетитом, но не могла освободиться от нервозности.
   - Я так привыкла к твоей готовке, что не представляю, как буду жить в Москве, - пожаловалась Аня.
   Я подумала, что Петрович смог бы заменить ей Катю, потому что ради неё он готов на любые подвиги, даже был бы согласен не отходить от плиты.
   - А мне придётся срочно садиться на диету, - пожаловалась Марина. - Я так с вами избаловалась, что боюсь взвешиваться. Чувствую, что потолстела, а точный вес узнать не решаюсь.
   - В этом смысле, то есть в смысле привычки к вкусной еде, у меня есть утешение, - гордо сказала я. - Моя мама прекрасно готовит, а отец в последнее время увлёкся разными редкими и сложными блюдами.
   - В таком случае, советую тебе приобрести весы, - проговорила Марина с долей ехидства.
   - Не поможет, - возразила я.
   За столом можно было сидеть до бесконечности, но сегодня нам уезжать, поэтому пришлось позаботиться о своих вещах. Катя задержалась в кухне, чтобы привести её в полный порядок.
   - Аня, ты у нас деловая, - обратилась к ней Марина. - Может, ты поможешь Кате? А я, девочки, если позволите, последний день побездельничаю. Теперь мне самой надо будет думать об обедах. Лично мне почти ничего не нужно, но для Чупочки я буду готовить густые супы с мясом, геркулесом и овощами.
   - Хорошо, бездельничай, - согласилась Аня, удаляясь в кухню.
   Я поднялась наверх со странным чувством. Впервые я не ощущала себя римским патрицием. Всё-таки собираться в дорогу из чужого дома, имея минимум вещей, несравнимо проще, чем из собственного. Вместо того, чтобы бродить из комнаты в комнату, раздумывая, что мне при каких-нибудь обстоятельствах могло бы понадобиться, и придумывая всякие нежизненные ситуации, я спокойно уложила в сумку одежду, бумаги и электронную книгу. Быстро и легко. В голове сейчас же завертелись идеи, как бы и впредь сделать мучительный переезд на дачу менее мучительным. Что если заранее приготовить список нужных предметов, чтобы достать его и лишь следовать его указаниям? С таким помощником собраться можно почти мгновенно. Может быть, герои фильмов и книг (они, конечно, списаны с живых людей, но лично я таких не встречала), готовые хоть среди ночи вскочить с постели и моментально собраться в поход, тоже пользуются подобными списками, только у них всё настолько отработано, что им не нужен бумажный лист, потому что список прочно отпечатался в их памяти? Да, обязательно составлю такой список, причём я знаю, какую вещь туда точно не включу: газовый баллончик. Представляю, как будет веселиться отец, когда узнает, с каким успехом я воспользовалась его подарком. Мама, конечно, сначала удивится, ведь о баллончике она не подозревает, но потом тоже будет смеяться. Безусловно, истинную причину смерти Сергея я никому не открою, но можно рассказать про страшную чупакабру, повсюду следующую за нами, и про бедного Михал Михалыча, спьяну решившего попугать хамоватого хозяина дома, а потом едва не сломавшего себе шею при попытке убрать свои хитрые приспособления. Садовнику это не принесёт вреда.
   - Мила, - раздался за спиной голос Марины.
   Я сидела на краю кровати, бесцельно теребя в руках обложку от тетради с вложенными внутрь записями на клочках бумажек, то есть "голландским натюрмортом" в собранном виде. Услышав своё имя, я вздрогнула.
   - Что?
   - Мне надо с тобой поговорить.
   В её голосе звучала не то нервозность, не то напряжение.
   - Давай, - согласилась я, недоумевая и тревожась. Что же такое секретное могла сказать мне эта женщина?
   - Что это ты меня вчера рассматривала, словно впервые увидела? - прямо спросила Марина.
   - Хорошо выглядишь. Я же объяснила, что хотела бы вновь начать рисовать, чтобы...
   - Да не ври ты! - прервала она меня. - Ни о каком портрете ты не думала. Я всё-таки не совсем дура, чтобы это не понять. И Аня тоже вчера завела речь о том, как я изменилась. Что, правда, очень изменилась?
   Я не знала, как себя вести. Она была слишком умна, чтобы можно было продолжать изворачиваться. Но неясно было и то, какую реакцию вызовет моё признание.
   - Да, очень. - Я решила действовать напрямик. - Ни одной общей черты с тобой прежней.
   Я ждала, что она ответит. Станет ли оправдываться? Сумеет ли объяснить своё преображение?
   - При девочках я не хотела этого говорить, но тебе, так и быть, признаюсь. Сергей так хотел иметь красавицу-жену, что заставил меня сделать пластическую операцию. Сама бы я на это ни за что не пошла, даже если бы стала вся морщинистая, как сжатая кожа. Я прочитала про столько случаев неудачных операций, когда человека буквально уродовали, и про смертельные случаи, что предпочла бы обходить такие клиники стороной. Но ведь я тебе говорила, что мой муж был человеком тяжёлым. Он поставил условие: или делай операцию, или развод. Вот я и согласилась лечь под скальпель. Первая операция была не очень удачной, поэтому понадобилась вторая, а потом третья. Только после третьей операции моё лицо стало таким, как сейчас, но, разумеется, ничего от прежних черт в нём не осталось. А знала бы ты, как оскорблял меня Сергей, пока мне не исправили ошибки первого хирурга! Что только я не перенесла!
   - Я тебе очень сочувствую, - искренне проговорила я. - Желаю тебе обо всём этом поскорее забыть и начать жить заново. Ты очень хорошо выглядишь, поэтому вполне можешь считать себя молодой женщиной. Живи так, как тебе хочется, и постарайся быть счастливой.
   - Спасибо, - улыбнулась Марина. - Только девочкам ничего этого не рассказывай. Я не хочу, чтобы про меня говорили, что я дошла до пластических операций.
   - Об этом можешь не беспокоиться, - заверила я.
   Марина улыбнулась.
   - Тогда тоже пойду собираться, - сказала она. - Мне-то укладывать особо нечего, а вот собачкины вещи я хочу захватить с собой. Пока идёт ремонт, я не смогу ездить по магазинам, а Чупочке будет приятно иметь свои игрушки и одежду под рукой... под лапой... Не важно, где именно. Пусть она поскорее привыкает к городской квартире, а с знакомыми вещами ей будет легче.
   Она ушла, приободрённая, а я подумала, что этот короткий разговор о пластической операции способен сгладить неловкость от страшного признания в убийстве Сергея.
   Не успела я застегнуть сумку, как зажужжал мобильный телефон. Я уже переговорила с родителями, поэтому звонить могла только тётя. Больше всего мне бы хотелось сделать вид, что меня нет возле телефона, но это вызвало бы её беспокойство, и мне волей-неволей пришлось ответить на вызов. Я приготовилась к долгой беседе с путаными рассказами тёти Киры о её работе, но услышала в трубке мужской голос.
   - Проверка связи, - сообщил Николай.
   - Связь недурная, - отозвалась я.
   - Извините, Мила, что отрываю вас от сборов, но я подумал, что неплохо будет, пока вы не уехали, ещё раз проверить, действителен ли номер, который вы дали. Мне совсем не улыбается мысль караулить вас возле метро наподобие Петровича. Раз уж я позвонил, то давайте условимся встретиться и куда-нибудь сходить. Ане, я полагаю, будет не до нас, так что погуляем вдвоём. Как вы относитесь к моей идее?
   Кто бы знал, какой покой воцарился в моей душе!
  

2013 год

  
  
  
  
  
  
  
  
   30
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"