Кузнецова Вероника Николаевна : другие произведения.

Соседи, друзья, коллеги. Глава 1 Перемены

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Равновесие в мирке соседей с третьего этажа рухнуло со смертью маленького скучного одинокого старичка и с переселением новых жильцов. Неожиданно вокруг приезжих возникает странная атмосфера чрезмерного, почти навязчивого доброжелательства, скрывающего тонкую интригу, граничащую с преступлением, в которую оказывается втянута немолодая учительница. Кроме того, в книге рассказывается о школе, об интернет-бизнесе, о самобытных писателях и о многом другом. Все герои вымышлены, любое сходство с реальными людьми случайно.
  Глава 1
  Перемены
  
  Когда Светлана Николаевна стала припоминать, с чего всё началось, ей в голову пришёл отрывок из романа "Стажёры" братьев Стругацких: "Врач сказал: "Умер". И тотчас же ударил гром невиданной силы, и разразилась такая гроза, какая в редкость даже на южных морях... Я вдруг подумал: "Так вот ты какой был, наш маленький скучный Толик. Ты тихо и незаметно, сам не подозревая ни о чём, держал на плечах равновесие Мира. Умер - и равновесие рухнуло..."
  Светлана и сама понимала, что сравнение, мягко говоря, притянуто за уши, но её душе был свойственен романтический настрой, а потому ей было приятно сопоставлять жизнь книжную и реальную, тем более что равновесие в мирке соседей с третьего этажа рухнуло со смертью маленького скучного одинокого старичка, которого звали, правда, не Толик, а Пётр Захарович. Он не болел, по крайней мере ни на что не жаловался, каждый день в определённый час выходил на прогулку, время от времени посещал магазин, любил послушать очередную порцию жалоб Алевтины Ивановны на никчёмного пьяницу Лёшку, был приветлив с соседями, но в разговоры с ними не вступал, словно стесняясь помешать им и отнять минуту-другую их времени, спокойно и дружелюбно относился к собаке Светы (что больше всего ценится владельцами собак и вызывает в них ответное доброе чувство) и откровенно восхищался её котом. К старику все так привыкли, что он казался чем-то незыблемым и постоянным, как смена дня и ночи, но не таким заметным и, уж конечно, в отличие от этого явления, не оказывающим на жизнь соседей никакого влияния.
  Но однажды Пётр Захарович не вышел в обычное время во двор, и Алевтина Ивановна, напрасно прождавшая его больше часа, поднялась обратно на третий этаж и принялась звонить ему в дверь, а потом громко стучать и окликать по имени. В длинном гулком коридоре поднялся такой грохот, что выскочили из своих квартир все жильцы, которые в это время оказались дома: врач Георгий Васильевич Андрияшкин, а также нигде не работающие, но где-то хорошо зарабатывающие брат и сестра Пшеничниковы. Даже родственник Алевтины Ивановны Лёшка, живший с ней в одной квартире, опухший и измятый после вчерашней попойки, выполз в общий коридор и до тех пор тупо глядел на поднявшийся переполох, пока его не увела обратно его сожительница Ольга, известная также под нежным прозвищем Овечка.
  Светлана была в это время в школе, где преподавала математику, и домой вернулась уже после того, как тело скоропостижно скончавшегося Петра Захаровича увезли в морг. Когда ей сообщили о его внезапной смерти, Светлане стало жутко. Жил себе одинокий, никому не нужный старик, никому не мешал, но и никому не был интересен, и умер, как и жил, совершенно один. Сразу ли он умер, не успев осознать, что с ним происходит, или хотел позвать на помощь, но не мог? Ей так и представлялась страшная сцена: несчастный задыхающийся человек лежит на полу, пытается доползти до входной двери, чтобы стучать в неё, потому что кричать он не может... И тут её обожгла ужасная мысль, такая мысль, что свыкнуться с ней, окажись она правдой, будет очень трудно. А что если Пётр Захарович дополз до двери, стучал в неё, даже звал на помощь, а она крепко спала и не слышала того, что происходит в квартире напротив? Вдруг она успела бы вызвать скорую помощь?
  - Когда он умер, Алевтина Ивановна? - спросила она всезнающую старушку, вышедшую к Светлане специально для того, чтобы рассказать эту новость.
  - Ночью, под самое утро.
  - Он умер... у себя в постели?
  - А в чьей же постели ему умереть в таком возрасте? - осведомилась Алевтина Ивановна с претензией на игривость.
  - Я имела в виду другое, - смутилась Светлана, опасаясь, как бы болтливая женщина не разнесла по всему дому её слова, причём, в сильно изменённом варианте. - Он умер в постели или пытался встать, чтобы позвать на помощь? Может, он полз к двери...
  - Врач сказал, что он умер во сне.
  Светлана ощутила, как с души у неё скатился огромный тяжёлый камень. Значит, он не стучал в дверь, надеясь, что его услышат и придут на помощь, и ей не надо винить себя в его смерти. Да и почему ей пришло в голову, что он стучал в дверь, звал, а она не слышала? Если бы даже не услышала она, то услышали бы собака и кот. Базиль, будучи существом со сложным характером, мог бы не подать виду, что слышит непривычные звуки, но простодушный Дик немедленно разбудил бы её и сообщил о том, что у соседа происходит что-то непонятное.
  - А я вот думаю, Светочка, вот о чём. А с чего бы это он умер?
  - Инфаркт, наверное, - предположила Светлана.
  - А почему у него так внезапно случился инфаркт? Уж будь уверена, что дело здесь нечисто.
  Светлана насторожилась. Конечно, очень уж доверять Алевтине Ивановне не следовало, но такого рода заявления всегда вызывают особого рода жгучее любопытство.
  - А что могло случиться? - спросила она.
  - Не замешаны ли в этом деле чеченцы? Может, они поговорили с ним как-то не так, напугали его?
  - Зачем он им? - возразила Светлана. - Что он им сделал? Какая им выгода от его смерти?
  Она прошла к своей квартире и с новым чувством посмотрела на соседскую дверь. Прежде эта обитая чёрным дерматином дверь никогда ни у кого не вызывала интереса, а теперь обрела странную значимость, будто была свидетельницей чего-то непостижимого.
  Светлана перестала терзаться угрызениями совести, но эта внезапная смерть всё равно подействовала на неё угнетающе. Любая смерть представляется значительным явлением человеку, который не привык видеть её постоянно. Она напоминает о бренности всего живущего, в том числе и о своей собственной. Мама Светы приводила к этому случаю цитату: "Каждый погребальный колокол звонит и по тебе". Но смерть этого тихого старика была, во-первых, слишком внезапной, а во-вторых, напомнила Свете, что и она одинока, причём осталась одна недавно. Сейчас она пока ещё относительно здорова, но никто не знает, что с ней может случиться через полгода. Неужели и она незаметно для соседей отойдёт в мир иной? А как же её питомцы? Пожалуй, только благодаря им соседи и узнают о её кончине. Собака будет лаять и выть, а кот громко мяукать, а то и орать дурным голосом. Да, ей, пожалуй, не грозит судьба многих одиноких людей, труп которых обнаруживают или по запаху, или спустя месяцы, да и то лишь потому, что нет платы за квартиру. Пока у неё есть Базиль и Дик, это несчастье ей не грозит. Но остаётся вопрос: что будет с этими животными? Едва ли кто-то из соседей согласится взять их себе. "Значит, остаётся один выход, - не без горького юмора решила всё ещё взбудораженная Света, - жить как можно дольше".
  Светлане уже исполнилось пятьдесят лет, но эти годы не обрушились на неё всей своей тяжестью, а подошли тихо и мирно, не только не нанеся физического ущерба, но и не травмировав её морально. Она попросту не ощущала своего возраста. В разные периоды своей жизни она отвергла предложения нескольких претендентов на её руку и сердце, которые многими на её месте считались бы достойными и выгодными партиями, и даже сейчас имела поклонника-коллегу, полушутливые ухаживания которого поддерживала также полушутливо, к мужчинам тяги не испытывала, а к выражению "старая дева" относилась спокойно, не применяя его к себе. В душе она была совсем молода, по натуре жизнерадостна, непрактична и иногда даже беспечна, в чём ни за что не призналась бы даже самой себе.
  Все эти качества помогли ей довольно быстро обрести потерянное душевное равновесие, так что уже через несколько дней она воспринимала смерть старика с сожалением, но без первоначального ужаса. Только опечатанная дверь каждый раз заставляла её испытывать щемящее чувство, природу которого определить одним словом было невозможно, потому что оно включало в себя и жалость к одинокому Петру Захаровичу, и горькое воспоминание о смерти матери, и о том, что годы летят всё стремительнее, и, наконец, о том, что эта квартира не будет пустовать вечно, а спустя положенное по закону время обретёт новых хозяев, а каковы будут эти хозяева, ещё неизвестно. За себя она не боялась, потому что с дурными соседями можно было не встречаться и не разговаривать, но у неё были животные. К Базилю придраться было бы затруднительно, потому что в коридор его не выпускали, а громко мяукать или вопить у него не было привычки, но зато Дик не стеснялся звонким лаем выражать свои чувства. Как бы новым жильцам не надоел его лай.
  Шло время, и Света поймала себя на нехорошей мысли, что постепенно её сожаления по поводу ухода из жизни старика всё более перерастают в сожаление и тревогу по поводу ожидающихся из-за этого события перемен. Когда она осознала такой прискорбный факт, ей стало стыдно. "Какая я чёрствая, - укорила она себя. - Умер человек, а я думаю о своём благополучии". Но она не была одинока в таких мыслях. Оказалось, что всех, или почти всех, соседей взбудоражила не столько смерть Петра Захаровича, на которого, кроме Алевтины Ивановны, никто и внимания-то не обращал, а именно предстоящие перемены.
  Самой откровенной и даже простодушной, как всегда, оказалась старая сплетница Алевтина Ивановна. Уже на пятый день после памятного события она встретилась Свете возле лифта и вместе с ней поднялась на их третий этаж.
  - Знаешь, Светочка, - заговорила старуха, - я, конечно, не хочу сказать про Петра Захаровича ничего плохого, потому что о покойниках плохо говорить запрещено, но всё-таки он поступил нехорошо.
  Ничего подобного Светлана не ожидала.
  - А что такого он сделал? - недоумевала она, гадая, чем тихий безобидный старичок мог досадить соседке, с которой дружил. Конечно, говорят, что в тихом омуте черти водятся, но Петра Захаровича трудно было заподозрить в тайных грехах.
  - Ведь умер... Добрый вечер, Раечка, - обратилась Алевтина Ивановна к соседке, стоявшей на площадке. - А мы пригнали вам лифт.
  - Здравствуйте, Раиса Павловна, - поздоровалась Света.
  - Добрый вечер. Здравствуйте, Светлана Николаевна, - последовал ответ.
  Алевтина Ивановна и Света не возобновляли разговор, пока женщина не вошла в лифт и не уехала. Сами они, словно сговорившись, остались возле лифта. Одной хотелось поболтать, а другая ожидала сведений о том, что же плохого мог совершить Пётр Захарович.
  - До чего она надоела со своими криками! - пожаловалась старуха. - Тебе-то, Светочка, хорошо, ты он неё далеко, а я живу напротив. С утра до вечера, если она дома, раздаются её вопли. Неужели она и в школе так кричит?
  - Вряд ли, - ответила Светлана. - Она работает воспитателем в начальной школе, поэтому мы с ней почти не встречаемся. Не думаю, что она постоянно кричит на детей. Может, прикрикнет, если обычных слов ребёнок не понимает, но точно я не знаю.
  Она подумала, что с Раисой Павловной Курулёвой она живёт в одном доме, на одном этаже вот уже четыре года, с тех самых пор как эта женщина сюда переехала, а два года работает с ней в одной школе, потому что Курулёва только два года назад поступила к ним воспитателем, однако почему-то отношения между ними всё это время остаются вежливыми, но очень холодными. Здравствуйте и до свидания, но ничего кроме этого. Света даже не могла сообразить, откуда исходит это взаимное отторжение. Курулёвой было едва за тридцать, а Светлане - почти на двадцать лет больше, но разница в возрасте не могла быть причиной подобного отношения друг к другу, потому что Света легко находила общий язык и с совсем молодыми коллегами. Эта женщина с первого взгляда не вызвала в ней симпатию, и не потому, что её лицо показалось ей неприветливым или злым. Света до сих пор не могла сказать, миловидна ли она или наоборот. Курулёва была невысокого роста, худощава, красилась слишком ярко и грубо, но не это сразу бросилось в глаза Свете. Она побаивалась людей с такими вот истощёнными, слегка дёргающимися лицами, даже придумала термин "нервно истощённые лица". Обычно с такими неврастениками трудно иметь дело. Однако сначала Света попыталась дружески, так сказать, по-соседски заговорить с ней, чтобы той было легче освоиться на новом месте, но, хоть ответ и был дан в достаточно вежливой форме, однако что-то в тоне приезжей не понравилось Свете, и с каждой новой встречей у неё возникало всё меньше желания с ней заговаривать. Если признаться начистоту, то ей и здороваться-то с ней не хотелось, но это было бы грубо. Очевидно, они просто слишком разные, а потому инстинктивно сторонятся друг друга. Такое бывает, притом, чаще, чем некоторые думают.
  - Дети у неё ещё маленькие, а отца нет, - говорила Алевтина Ивановна. - Не знаешь, ушёл он от них или его никогда и не было?
  - Не знаю, - ответила Светлана, меньше всего интересовавшаяся подобными подробностями чужой личной жизни.
  - В каких они классах? - спросила старая сплетница.
  - Я знаю, что мальчик заканчивает четвёртый класс, - ответила Света. - А в каком классе девочка?.. По-моему, в седьмом.
  - Как же ты этого не знаешь, если она учится в твоей школе?
  - Я там не веду, - объяснила Света. - Я этих детей и вижу-то редко.
  В другой раз она поторопилась бы попрощаться и под благовидным предлогом прогулки с собакой покинуть словоохотливую соседку, но хотелось узнать, чем ей не угодил умерший старик.
  - Алевтина Ивановна, вы говорили о Петре Захаровиче. Что плохого он сделал? Умер он и?
  - Ах, да! - спохватилась старуха. - Он умер, а квартиру никому не оставил. Так к государству и отойдёт, если не объявятся какие-нибудь дальние родственники, которым до него, живого, и дела-то никогда не было. А ведь мы с ним как дружили! Я ему про всю свою жизнь рассказывала, ничего от него не утаивала. Думаешь, мне с Лёшкой легко? Он ведь пьяница, наверняка, ещё и наркоман, нигде не работает, вечно всё у меня ворует. Была у меня норковая шуба, совсем ещё хорошая. Помнишь её?
  - Н-нет. Не помню, - призналась Света.
  - Недавно хватилась - нет её! Куда она делась? Лёшка украл да продал. Может, сам продал, а может, поручил своей Ольге. Вот ведь ещё что: лишний человек у нас живёт. Ведь не жена ему, а к себе не уходит. Да и приятели его одолели со своими пьянками. Я так на Петра Захаровича рассчитывала! Думала, он мне отпишет квартиру, я бы переехала, жила хозяйкой. Так нет же! Умер, а квартира пропадёт. Кто теперь в неё переедет? Незнакомые люди. Да ещё неизвестно, чего от них ждать, от этих переселенцев. Хорошими ли окажутся соседями?
  - Почему именно переселенцев? - удивилась Света.
  - А кто ещё сюда приедет, в этот старый дом? Коренные москвичи? Сейчас все, кому не лень, едут в Москву. Вон и сюда уже пробрались чеченцы эти. И всё время-то к ним кто-то приезжает. Так что жди, Светочка, неприятностей. Никто из нормальных людей здесь не объявится. Разве что по обмену. Нехорошо поступил Пётр Захарович, ничего не скажешь - нехорошо. А ведь мы с ним дружили. Иной раз я ему даже приносила кое-какую еду, если ему было трудно идти в магазин. Да, неблагодарный оказался человек, но всё равно пусть земля ему будет пухом, хоть его и кремируют. А нам теперь гадать, кто сюда въедет.
  - Надеюсь, что всё будет не так плохо, - возразила Светлана. - Я побегу, Алевтина Ивановна, а то меня Дик заждался. Вот как лает!
  Старуха смотрела ей вслед, зловеще покачивая головой.
  - Ещё неизвестно, как-то они отнесутся к твоему Дику, Светочка, - крикнула она.
  Слова соседки впервые натолкнули Светлану на мысль о том, что новые соседи, и правда, могут оказаться людьми неприятными, да ещё способными придираться к ней из-за Дика. Она очень жалела, что сейчас, когда так хотелось с кем-то поговорить, если не о сокровенном, так хотя бы о насущном, как, например, опустевшая квартира напротив и возможность приезда нежелательных жильцов, её соседка-приятельница Аня, жившая слева (если стоять спиной к лифту), уже уехала на дачу, а в переписке по Скайпу, которую они поддерживали, много не расскажешь. Была ещё одна соседка, Сабина Пшеничникова, бывшая одноклассница Светы, которая жила справа от Петра Захаровича (если стоять спиной к его двери), но с ней у Светланы никогда не было доверительной близости, да и брата её, когда-то пробовавшего за ней ухаживать, она по привычке старалась обходить стороной.
  Раз уж речь зашла о соседях, то следует сказать, что на этаже имелось восемь квартир. По одной стороне были двухкомнатные квартиры, и занимали их брат и сестра Пшеничниковы, Пётр Захарович, Раиса Павловна Курулёва с детьми и бездетная немолодая пара врачей. По другую сторону две квартиры, Светина и Анина, были однокомнатными, причём Аня жила в самой глубине, слева от Светы, а Светлана - напротив Петра Захаровича, дальше размещался большой холл с лифтом и выходом на лестницу, а потом шли двухкомнатная квартира Алевтины Ивановны и Лёшки и двухкомнатная квартира, хозяин которой здесь не жил, а пускал жильцов. Сейчас её занимала семья чеченцев, точный состав которой никто бы определить не смог, потому что, помимо постоянно проживающих Аслана Мирзоева и его жены, здесь возникали и исчезали два его взрослых сына с жёнами, какие-то дети и многочисленные родственники. Сначала появление незнакомых лиц кавказской национальности пугало и тревожило всех, но возражения и даже заявления в милицию никакого действия не оказывали, поэтому постепенно люди устали волноваться, а борьбу с иноземным нашествием продолжали лишь самые стойкие, которыми оказались врачи.
  После разговора с Алевтиной Ивановной Светлане долго не приходилось ни с кем беседовать о недавних событиях, потому что так уж странно устроен быт москвичей: можно жить бок о бок с соседями и не видеть их месяцами, если по заведённому распорядку дня у них не совпадает время выхода из дома на работу или возвращения домой с работы. Только спустя две с половиной недели после смерти старика Светлана, которой пришлось сильно задержаться в школе, встретилась у подъезда с соседом-врачом Георгием Васильевичем Андрияшкиным. Впрочем, для неё он всю жизнь был просто Георгием, а то, что он имеет отчество Васильевич и фамилию Андрияшкин, она узнала сравнительно недавно, когда в её почтовый ящик случайно попало извещение на его имя.
  - Здравствуйте, Георгий, - приветливо поздоровалась она.
  - Здравствуйте, Света. Давно с вами не виделись.
  - Да, - согласилась она. - Живём рядом, а встречаемся раз в месяц. Такое впечатление, что кроме Алевтины Ивановны на этаже никого нет.
  Георгию Васильевичу было пятьдесят девять лет, а выглядел он старше не то из-за обрюзгшего лица, не то из-за брюзгливого выражения, навечно отпечатавшегося на этом лице. Был он высок и толст, иногда выпивал, но не сильно, порой в нём проявлялась грубоватость, а в целом он оставлял впечатление безрадостности.
  - Ваше счастье, если вам кажется, что на этаже никто не живёт, - сообщил он и предложил. - Давайте посидим на скамеечке. Давно мы с вами не беседовали.
  Светлана не могла сказать, чтобы они когда-нибудь вели долгие беседы, потому что их разговор имел ровно такую же продолжительность, как часть пути, которая у них совпадала. Но она устала в школе и была не прочь немного посидеть на скамейке, отвлечься от мыслей об учениках и их родителях и поговорить с человеком, не связанным со сферой образования. Когда они сели, она поняла, почему Георгия потянуло на общение: он был в лёгком подпитии. Такое с ним случалось, но совсем пьяным она его не видела никогда.
  - Конечно, про ваших ближайших соседей такое сказать можно, - продолжал врач. - Анна здесь почти никогда не живёт, а её Ирина - тихая женщина и редко бывает дома, а сейчас и вовсе уехала. Пшеничниковы ваши тоже затаиваются, как мыши. А напротив и раньше, можно сказать, никто не жил, потому что лично я этого старика почти не видел, а сейчас там вообще пусто. Это у нас с Леной со всех сторон жизнь так и кипит. Одну Курулёву послушаешь - и хочется лезть на стену. До вас её крики не долетают?
  - Иногда, - призналась Света.
  - А у нас эта радость орёт под боком. И мало того, что орёт, так ещё и стучит, как полоумная. И кто её надоумил сюда приехать? Откуда она здесь появилась? Не знаете, из какого она города или деревни?
  - Не знаю.
  - Она ведь явно приезжая.
  - Судя по говору, она не москвичка, - согласилась Светлана.
  Георгий Васильевич помолчал, оглядывая окна, а потом заговорил опять:
  - А ведь, если вдуматься, то мы с вами, Света, здесь самые старые жильцы, остальные приехали намного позже.
  - Пшеничниковы тоже давно живут, - напомнила Светлана.
  - Давно, но не так давно, как мы. Наши родители приехали сюда почти одновременно, в один год. Я тогда был ещё совсем маленьким, но старше вашего брата, он тогда младенцем был, а вы уже здесь родились. Хорошие были времена. Я вашего отца отлично помню, и брата тоже забыть не могу. Как жалко, что он умер таким молодым! И маму вашу я очень любил и благодарен ей за то, что она до конца навещала мою мать, когда та уже не могла ходить. А Пшеничниковы уже потом появились, спустя... Даже не знаю, через сколько лет. Может, через десять, а то и больше. А вы заметили, как внезапно поменялись жильцы? За каких-нибудь несколько лет. Жили себе, жили, а потом раз! Кто поумирал, а кто переехал. И ведь вы только посмотрите, кто сменил старых соседей! Это не люди, а скоты! Живут, словно в особняках: никто ни с кем не считается. Раньше... И раньше соседи друг с другом общались мало, да это, может быть, и не нужно, но всё равно отношения были человечнее, а сейчас так просто не хочется никого видеть. Если мне надо уходить, но я слышу, что кто-то вышел из своей квартиры, то я жду, пока этот человек не уедет, и лишь потом открываю дверь.
  Свете стал неприятен этот разговор. Все люди имеют недостатки, поэтому не стоило так огульно всех осуждать. Возможно, те же самые соседи, о которых так дурно отзывался сейчас Георгий, в эту самую минуту честят его самого. Впрочем, она иногда поступала почти так же: не выходила из квартиры, если подозревала, что это Курулёва или кто-то из чеченцев стоит в ожидании лифта.
  - Но я не всех поголовно не хочу видеть, а лишь избранных, - продолжал врач. - Из-за них-то и прислушиваюсь, прежде чем выйти. И теперь у нас впереди перемены, только я ничего хорошего от них не жду. Кто поселится в квартире Петра Захаровича? Вдруг она перейдёт к его родственникам, а те будут её сдавать кому не попадя? Мало нам этих чеченцев! Ведь мы живём на пороховой бочке в самом буквальном смысле слова.
  - В буквальном? - переспросила Светлана, засмеявшись.
  - А что вы думаете? Конечно, в буквальном. Вы хоть знаете, кто там живёт?
  - Аслан Мирзоев, как мне сказала Алевтина Ивановна.
  - Как сказала Алевтина Ивановна, - передразнил её Георгий Васильевич. - А сами вы ничего не знаете. Вы даже не знаете, как зовут его жену и детей.
  - Не знаю, - согласилась Светлана. - А вы знаете?
  - Нет. Живу с ними рядом, а не знаю, как их зовут. Более того, я не знаю, кто они, работают ли где, на что живут. И постоянно у них толкутся какие-то не то родственники, не то просто соплеменники. А вдруг это бандиты? Как же можно жить рядом с такой оравой людей и не знать, кто они? Мы с Леной недавно опять написали заявление в полицию с просьбой оградить нас от нашествия кавказцев, и на него, как всегда, не обратили внимания. Но я всё равно буду бороться. Скоро я немного освобожусь и попробую составить коллективное заявление. Вы будете его подписывать?
  Света не знала, что ответить. Сначала и она пугалась, встречая на этаже темнолицых дикого вида людей, и её не обманывала подчёркнутая обходительность некоторых из них, здоровавшихся с ней слишком любезно. Такая сверхлюбезность её, наоборот, всегда настораживала, потому что она не раз наблюдала чудесное преображение кое-кого из своих учеников, которые из-за нежелательной оценки сбрасывали неестественно вежливую маску и превращались в откровенных хамов. Но за два года она привыкла к тому, что у них на этаже постоянно появляются незнакомые люди, и сейчас была в нерешительности. Вроде, ничего плохого они не делают, беспокойства от них для соседей нет, полиции о них известно. Стоит ли по-новому начинать борьбу за их выселение?
  - Вот все вы так, - с горечью проговорил врач, правильно растолковав нерешительность соседки. - Сначала берётесь за дело, а потом бросаете. А откуда вы знаете, что у них есть в квартире? Может, там у них склад оружия. Может, это террористы.
  - Милиция о них знает, - возразила Светлана. - Точнее, полиция. Никак не привыкну.
  - Знает! А что знает? Может, они дали там взятку кому нужно, вот и сидят спокойно. Когда произойдёт несчастье, то вы меня ещё вспомните.
  Он встал, очень недовольный нерешительностью Светланы, и, не оглядываясь, направился к подъезду, а она ещё немного посидела на скамейке, дожидаясь, когда он уедет на лифте. Потом и она встала и отправилась домой. И как нарочно, когда она стояла в ожидании лифта, с улицы вошёл человек кавказской внешности. Он поздоровался нарочито вежливо, а Света, ответив такой же любезностью, принялась гадать, видела она его раньше или нет. Эти люди так часто менялись, что она запомнила только самого Аслана Мирзоева и его жену, но и то могла их спутать с кем-нибудь, потому что видела их очень редко. У неё мелькнула мысль, а не подняться ли к себе на этаж по лестнице, чтобы не садиться в один лифт с этим незнакомым человеком, но ей было неловко показывать, что боится его, а потому она поспешила себя успокоить общеизвестным убеждением, что "в родном гнезде не гадят". Вряд ли он, будь он трижды преступником, причинит вред ей или кому-нибудь из жильцов этого дома.
  Лифт подъехал, и они благополучно поднялись на третий этаж, где и разошлись в разные стороны. Чеченец прекрасно знал дорогу, а потому Светлана сделала вывод, что он уже бывал здесь раньше. Может, это сын Аслана? Да, в каком-то отношении Георгий был прав: с ними рядом жили люди, о которых никто ничего не знал и к которым постоянно приезжали никому не известные и очень подозрительные соплеменники. И предсказание врача о том, что и квартиру Петра Захаровича будут сдавать неведомо кому, неприятно выплыло в сознании. Не хотелось бы, чтобы она превратилась в проходной двор, куда постоянно приезжают посторонние люди. Но будет ещё хуже, если сюда вселится какой-нибудь собаконенавистник.
  Как восприняли грядущие перемены чеченцы, никто не только не знал, но и не интересовался этим. Только Алевтина Ивановна попыталась было заговорить о смерти соседа с женой Аслана, когда та вышла выбросить мусор (а этого момента бойкая старуха упорно дожидалась), но женщина уклонилась от обсуждения животрепещущей темы, как и от прочих разговоров, так что Алевтине Ивановне осталось только досадливо посмотреть ей вслед. Чтобы вознаградить себя за напрасные надежды, она вышла во двор поболтать с сидевшими на скамейке приятельницами, а заодно покараулить, не появится ли кто из соседей.
  - Здравствуй, Сабиночка! - обрадовано обратилась она к направлявшейся к подъезду даме.
  Сабина Юрьевна Пшеничникова и рада была бы ограничиться ответным приветствием, избежав более близкого контакта, но не успела, потому что Алевтина Ивановна уже покинула скамейку и стояла возле неё, приветливо улыбаясь.
  - Посмотрю на тебя, Сабиночка, и радуюсь, - продолжала старуха. - Как же хорошо ты выглядишь! А говорят, тебе уже пятьдесят лет? Неужели это правда? Только ты не волнуйся, я никому об этом не скажу. Если этого не знать, то можно подумать, что тебе не больше сорока... Даже лет тридцать пять.
  Сабина улыбнулась, против воли смягчённая этим лестным замечанием. Заметив это, Алевтина Ивановна продолжала смелее.
  - Света тоже выглядит молодо, но по сравнению с тобой... Нет, вас даже сравнить нельзя. Она совсем очумела в своей школе, а ты... Прямо королева! Наверное, идёшь из салона красоты?
  - Не угадали, - ответила Сабина. - Но завтра я туда пойду.
  "Откуда же у тебя деньги на такую роскошь?" - думала Алевтина Ивановна, но спросить об этом давно интересующем её вопросе, как всегда, не решилась.
  Сабине было пятьдесят лет, как и Светлане, но выглядела она если не моложе, то не в пример эффектнее. Такая дама не может затеряться в группе других женщин, настолько умело выделяла она природную красоту всевозможными косметическими средствами. Едва она выходила из дома, как привычно ловила на себе восхищённые взгляды проходивших мимо мужчин. С ней иногда заговаривали, напрашиваясь на знакомство, но редко, потому что по лицу её сразу было видно, что эта женщина знает себе цену и мимолётные интрижки её не привлекают. Однако недаром говорят: "Не родись красивой, а родись счастливой". Яркая, ухоженная, броская красота Сабины не доставила ей счастья. Четыре раза она пыталась свить семейное гнёздышко, но кончала разводом. И сейчас ещё она не оставила заветной мысли о прочном замужестве, но, отчаявшись встретить подходящего человека среди знакомых, распространила свои поиски на Интернет, вступая в переписку с каждым, кто отзывался на её объявления, но раз за разом отказываясь от очередного претендента на роль мужа, будь он земляком или иностранцем.
  - А что это твоего братца не видно? - спросила Алевтина Ивановна.
  - Он уехал, - ответила Сабина, не вдаваясь в подробности этой поездки.
  - В командировку или отдохнуть? - коварно поинтересовалась старуха.
  - И то, и другое, - ускользнула от расставленных силков Сабина.
  - То-то я и удивляюсь, что он не появляется. А известно ему, что Пётр Захарович умер?
  - Да, я ему об этом сказала.
  - Ох, как же жалко человека! - принялась вздыхать Алевтина Ивановна. - И квартира его так и пропадёт.
  - Да, хоть и в старом доме, но двухкомнатная и в центре, - согласилась Сабина. - Дорого стоит. А вы не знаете, были у него какие-нибудь родственники?
  - Нет, ничего он об этом не говорил. Наверное, если бы были, то хотя бы из-за квартиры навещали его.
  - Да, ради квартиры люди идут на многое. Значит, никому его квартира не останется. Интересно, кто в неё вселится?
  На красивом лице Сабины отразилась смесь чувств от тревоги до приятного ожидания.
  - Какие-нибудь приезжие, - уверенно сказала Алевтина Ивановна. - Больше некому. Сейчас все стекаются в Москву. Так что, Сабиночка, скоро у тебя под боком объявятся новые люди.
  На этот раз тонкие, тщательно прорисованные брови явственно нахмурились, словно перспектива появления под боком новых людей таила для женщины какую-то угрозу.
  - Поживём - увидим, - кратко заключила она. - Может, поселится какой-нибудь симпатичный сосед... или соседка.
  Её глаза приняли мечтательное выражение.
  - Будь уверена, что поселится семья, - возразила старуха. - Будь квартира однокомнатная, то можно было бы ожидать, что приедет одиночка, но в двухкомнатную обязательно поселится семья.
  Сабина обидчиво поджала губы.
  - Значит, нас ждут неприятные перемены, - решила она. - Петра Захаровича не было ни слышно, ни видно, а от семьи, да ещё если там дети, будет лишний шум.
  - Да, верно, Сабиночка, - подхватила Алевтина Ивановна. - Я и то удивляюсь, как ты терпишь собачий лай. Не хочу, чтобы у Светы были неприятности, но этот Дик такой шумный, что новые соседи будут делать ей замечания.
  - Это уже её дело. Пойду, Алевтина Ивановна, а то я ещё не обедала.
  - Иди-иди, Сабиночка, - отозвалась старуха. - Поздно уже, а я своей болтовнёй тебя отвлекаю.
  Она проследила за тем, как легко стройная красавица взбежала по ступеням крыльца и скрылась за дверью.
  - И как она ходит на таких каблучищах? - вслух выразила она своё недоумение. - И ведь не споткнётся.
  - У неё вся обувь на высоких каблуках, - подхватила благодатную тему заскучавшая приятельница.
  - Я на таких каблуках и в молодости не могла ходить, - сказала третья старушка. - А у неё даже зимние сапоги на шпильках.
  - Ведь ей уже пятьдесят, - сообщила Алевтина Ивановна.
  - Да что вы? - ахнули все.
  - А выглядит молодой женщиной, - сказала первая старушка.
  - Мы не знаем, как она выглядит, - возразила третья бабушка. - Вот умылась бы она, тогда мы бы и посмотрели, какая она в естественном виде. Вот Света ваша ходит без косметики. Что есть, то есть. И выглядит она молодо.
  - Всегда здоровается, - напомнила вторая старушка.
  - А почему она замуж не выходит? - недоумённо спросила первая старушка. - Вон Сабинка четыре мужа перепробовала, а эта ни разу. Не берёт никто?
  - Или сама не хочет, - предположила Алевтина Ивановна. - Я знаю, что за ней ухаживает один из её школы. Сама видела, как он её провожал до дома и любезничал. Только не похоже, что она относится к этому серьёзно.
  И бабушки на скамейке по обычаю всех бабушек на скамейках принялись горячо обсуждать то, что их совершенно не касалось.
  Брат Сабины, Степан, а если полностью, то Степан Юрьевич Пшеничников, и сегодня позвонил сестре, чтобы справиться о том, как её дела. Он был на четыре года моложе Сабины и до сих пор считался с её мнением, хотя и позволял себе временами быть грубым. Вот и на этот раз, услышав, что у Петра Захаровича нет родственников, он вспылил.
  - Ты совсем дура, Сабинка?! Ты же могла подластиться к этому старику, помогать ему, ходить для него в магазин, убирать у него... Он бы отписал квартиру тебе.
  - А ты не забыл, любезный братец, что около него вилась эта старая змея? - ответила сестра. - С чего это вдруг я принялась бы за ним ухаживать? Жили бок о бок столько лет, а тут вдруг я к нему зачастила. Да все сразу же поняли бы, что у меня на уме, а Алевтина разнесла бы по всему дому, что я домогаюсь квартиры.
  Брат сменил гнев на милость.
  - Пожалуй, - согласился он. - Но как же обидно упускать двухкомнатную квартиру в центре! И главное, что она здесь, под боком. Если бы не эта ведьма, мы легко могли бы её получить. А теперь гадай, кто здесь поселится. Не люблю я глобальных перемен.
  Брат и сестра заговорили о своих делах, решив предоставить будущему ответить на все их вопросы.
  Раиса Павловна Курулёва тоже была слегка обеспокоена тем, кто поселится у неё под боком, но волновалась она не из-за себя, а из-за детей. Если у новых соседей окажется мальчик, то надо будет проследить, чтобы он не оказал дурного влияния на её сына Костю, да и девочка была в том опасном возрасте, когда просыпаются чувства. Курулёва была уверена, что сумеет защитить своих детей от любых напастей, но всё-таки её грызло сознание, что квартира рядом пустует и будет заселена неизвестными людьми.
  - А хорошо, что старика больше нет, - высказал своё мнение её сын, четвероклассник Костя, обращаясь к старшей сестре.
  - А мне его жалко, - ответила та. - Мне даже видеть его дверь неприятно.
  Мальчик пренебрежительно фыркнул.
  - Ну и дура. Зато теперь туда переедет кто-нибудь поинтереснее. Что было толку в этом Петре Захаровиче? Разговаривал только с Алевтиной Ивановной. Вот приехал бы на его место кто-нибудь вроде Сашки, поступил бы в наш класс, и мы бы с ним дружили. Хорошо бы он увлекался компьютерными играми.
  Мать, слышавшая этот разговор, подумала, что, и правда, было бы неплохо иметь соседом приличного мальчика, который стал бы для её сына другом. Не надо будет волноваться, что Костя где-то задерживается, всегда известно, что ребята или у них дома, или в квартире рядом.
  Казалось бы, родственнику Алевтины Ивановны Лёшке Давыдову, запойному пьянице и совершенно никчёмному человеку, не должно быть никакого дела до умершего старика, но он оказался единственным человеком, который пожалел лишь о его одинокой смерти и ни разу не подумал ни о его квартире, ни о предполагаемых новых жильцах.
  Пожалуй, только Аню, или Анну Юрьевну Дмитриеву, соседку Светланы слева, нисколько не взволновала смерть Петра Захаровича, потому что она почти никогда его не видела, приезжая в Москву крайне редко, проводя время преимущественно на своём любимом садовом участке и лишь месяца на четыре, когда холода не позволяли ей жить в скромном домике, уезжая в Египет. Светлана писала ей по Скайпу о московских новостях, но ведь всем хорошо известно, как далеко отстраняется человек от событий, которые происходят за сферой его жизненных интересов. По этому поводу в народе сложили очень меткую поговорку: "С глаз долой - из сердца вон".
  Понемногу смерть Петра Захаровича не то, что совсем забылась, но уже не вспоминалась, потому что каждый из его соседей был занят своими собственными делами и заботами, и лишь опечатанная дверь свидетельствовала о том, что он здесь жил, а теперь никто не живёт. Даже приезд неведомых новых жильцов перестал будоражить умы людей, потому что это событие уже обсуждалось не раз, ничего нового по этому поводу никто не мог сказать, а бесплодные рассуждения на одну и ту же тему быстро надоедают. Наверное, дольше всех о старике думала Светлана, потому что каждый раз, выходя из дома, она упиралась взглядом в полоску бумаги с печатями. Но и она, уехав на дачу и не видя перед собой вещественное напоминание о бренности всего сущего, почти перестала вспоминать об одиноком, никому не нужном человеке. Увы, такой конец ожидает многих из нас.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"