Когда Анатолий провожал Валерия, Дик лишь раз подал голос, причём сделал это не случайно, не из деликатности и отнюдь не по своей воле, а лишь потому, что ему зажали морду и уволокли в комнату.
- Как ты его решительно! - удивилась Аня, пришедшая к Светлане рассказать последние новости.
- Когда меня нет дома, я не могу помешать ему лаять, но пусть соседи отдохнут от него хоть теперь.
- Сегодня он лаял много, это правда, - согласилась Аня. - Но и повод для этого был. Я решила не показываться, но иногда подходила к двери, чтобы послушать, что там делается... Если честно, то подходила часто. Сабина была сама любезность. Насколько я могла понять, она даже что-то испекла к чаю. А уж Степан! Кто бы мог это предположить! Он даже вызвался отвезти их на своей машине! Не знаю, что на него такое нашло? Я как-то опаздывала на самолёт и умоляла отвезти меня в аэропорт. Отказался. А ведь я точно знала, что он в это время не был занят. Он, по-моему, вообще редко бывает занят. На что только живёт? Но не о том речь. Почему он мне отказал, а новых соседей отвёз? С чего бы это? Почему такая... такая...
- Предупредительность? - подсказала Светлана.
- Именно. Странная предупредительность. Даже какая-то подозрительная.
- Может, этот новый сосед, говорят, он будет жить здесь один, какая-нибудь знаменитость? - предположила Света.
Аня задумалась.
- Не знаю, ведь я его не видела. Да если бы увидела, то могла и не определить, что это знаменитость. Мало ли знаменитостей, о которых знают только определённые группки любителей. Какие-нибудь безголосые певцы и прочие в том же роде. Но всё возможно. Может, и знаменитость, ведь и они где-то живут. Не у всех есть возможность покупать особняки.
- И желание.
- Насчёт желания не знаю, - возразила Аня. - Я бы не отказалась от особняка. Даже не от особняка, а от большого тёплого дома на даче.
- От хорошего зимнего дома и я бы не отказалась, - согласилась Света. - А особняк мне ни к чему. Всё равно буду сидеть в какой-то одной комнате. Не раздвадцатиришься же, чтобы пребывать во всех. Нужны кухня, библиотека, которая одновременно будет служить кабинетом, гостиная, чтобы там принимать гостей... Можно завести спальню, если возникнет желание. Какие-нибудь чуланчики для лишних вещей. Если вдуматься, человеку необходимо очень мало, а остальное он сам себе выдумывает из-за... из-за духа нищеты, который засел в сознании и мешает объективно оценивать свои потребности. Ведь люди часто приобретают вещи не столько для себя, сколько для окружения. Подчиняются чужим вкусам, чужим взглядам, чужой воле. Стыдно купить небольшой уютный дом, если знакомые имеют огромные домища. А ведь, по сути, очень скучно жить в большом особняке, если одинок или имеешь маленькую семью. Представь, что ты бродишь по многочисленным безлюдным комнатам, как привидение. Сначала ещё бродишь, потому что это в новинку, а потом надоест и оставишь себе минимум комнат, скорее всего одну или две, а в остальные будешь заглядывать только в дни генеральных уборок. И ведь никого в огромном доме не видишь, не слышишь, не с кем словом перемолвиться. Завоешь от тоски. У меня хоть Васька с Диком, а если человек совсем один... Бр-р-р!
- Прислуга - это всего лишь работающие у тебя в услужении люди. Чтобы это была именно прислуга, надо уметь соблюдать дистанцию, а не делать её подругой или подругами. Я так не сумею. Кончится тем, что это я буду в подчинении, а не она или они.
- Как ты всё усложняешь! - укоризненно проговорила Аня.
Светлана знала за собой эту слабость. Она всегда рисовала в воображении не только светлые стороны какого-то явления, но и возможные осложнения, связанные с ним. Впрочем, сейчас её волновал не построенный в воздухе замок и проблема взаимоотношений с прислугой. Её даже мало интересовало, знаменитость или не знаменитость переехала в квартиру напротив. Для неё важно было лишь то, чтобы этот субъект не придирался к ней из-за Дика.
- А, пожалуй, мне особняк тоже ни к чему, достаточно было бы небольшого тёплого дома на даче, - решила Аня и продолжила свой рассказ. - И Алевтина Ивановна тут как тут. Как же без неё обойдутся?
- Ты не слышала, он ничего не говорил насчёт собаки?
- По-моему, ничего... А вот тот, про которого ты рассказывала... Я думаю, что это он... Наверное, он. Кто же ещё? Он выходил к Дику, перегавкивался с ним. До чего забавно было слушать! А про старого... а, может, он вовсе не стар... Короче, о другом ничего не могу сказать. И о твоей собаке разговоров не слышала.
- Вот ещё напасть на мою голову! - посетовала Светлана. - Мне сказали, что он терпеть не может детей и животных. О детях пусть волнуется Курулёва, а у меня все мысли о Дике. Пусть бы этот тип со всеми своими недостатками оставался у себя, а к нам не лез! И как его угораздило выбрать квартиру напротив?!
- Да, Дик у тебя беспокойный, - согласилась Аня, отправляя в рот ещё одну конфету. - Не скажу, что он много лает. Я бы сказала, по случаю. Но бывает. Вот Базиль молодец. Слышишь, Дик? Тебе надо брать пример с Базиля.
Кот лишь надменно глянул на гостью и отвёл глаза. Он сидел на краю стола и снова и снова внешне равнодушно обозревал его в тайной надежде подловить момент и незаметно стянуть хотя бы кусок хлеба. Зато Дик, уже три раза встававший на задние лапы и плясавший, чтобы получить кусочек, услышал своё имя и проделал этот манёвр в четвёртый раз.
- Хорошо у него выходит, - похвалила Аня. - Сама учила?
- Пришёл ко мне таким. Видно, когда он бродил по улицам, кто-то ему намекнул, как именно надо просить, чтобы получилось действеннее. Первое время мне было стыдно заходить с ним в те магазинчики, куда можно входить с собаками. Я и сейчас не решаюсь. Если мы с ним проходим мимо входа, он тянет меня внутрь, а там принимается плясать перед продавцами на задних лапах. Только назад он очень хорошо ходит и даже бегает, а вперёд в основном прыгает.
- Можно я дам ему конфету?
- Нет. Он съел много сладкого, слишком много.
- А корочку хлеба?
- На ночь не надо. Он и так вытребует себе сухарика три, когда пойдёт гулять. Он умный и быстро смекнул, что можно требовать лакомство и за то, чтобы на него надели ошейник, и за то, что он согласится выйти за дверь.
Светлана устала. Сегодня у неё был день не то что тяжёлый, а неприятный. Екатерина Ильинична вновь умолила её выйти на замену в методический день. В ответ Света напомнила об обещании поменять ей кабинеты.
- Конечно, Светик! Я всё помню, - ласково ответила Екатерина Ильинична, которая давно уже напрочь обо всём забыла. - Как только выдастся свободная минутка, я тут же всё переделаю.
- Понимаете, - принялась объяснять Светлана, - это не блажь и не лень. Просто, когда переходишь из кабинета в кабинет, проходит вся перемена. Ни с детьми не успеваешь поговорить, ни к уроку толком подготовиться. Кроме того, устаёшь перетаскивать с этажа на этаж сумки с книгами и тетрадями. Как при этом ухитриться заполнять электронный журнал?
- Не волнуйся, Светик, обязательно сделаю, - заверила Екатерина Ильинична.
Светлана потому легко согласилась потерять очередной выходной, что восьмые классы накануне писали диагностическую работу и она, раз её сажают в кабинет Семаковой почти на все её уроки, могла воспользоваться её компьютером и отослать отчёт по этой работе из школы, а не заниматься этим дома. Она, действительно, с самого утра включила компьютер и стала постепенно заносить фамилии учеников, номера вариантов и ответы в полученную вчера электронную форму. Когда потом она заглянула на следующую страницу, то ахнула при виде полученных результатов: из двадцати четырёх учеников одиннадцать получили безнадёжные двойки, а семь человек - очень слабые, граничащие с двойками тройки. На пять никто не написал. Ничего нового в этом не было, однако одно дело - когда так пишет твой собственный класс, за который ты несёшь моральную ответственность (а такие "выдающиеся" классы бывают у каждого учителя, и у неё в том числе), и совсем другое - когда работу проваливает класс, который только что взяла. Если переправить ответы учеников сейчас, то при следующей проверочной работе, которую эти дети, скорее всего, напишут так же, особенно если это будет "срез знаний", результаты которого не переправишь, ей обязательно скажут, что она приняла и ухитрилась испортить приличный класс, притом сошлются на эти самые подтасованные результаты. Но и коллегу не хотелось подводить. Если дать реальные данные, то пострадают Семакова и школа. Доставлять неприятности Марии Витальевне противилась душа, а делать то же самое по отношению к школе противилась не только душа, против этого предупреждал и разум. Подача честных данных равносильна уходу из школы. Светлана знала, что результаты она подаст те, которые нужно подать, но ей хотелось создать хоть видимость собственной безопасности, сообщив кому-нибудь о своих трудностях. Как всегда в таких случаях, она пошла за советом к Серёгиной.
- Вы можете подать то, что получили, - рассудила та. - Вас за это не накажут. Накажут Семакову и возьмут на заметку школу. Но вы сами понимаете, что это значит.
- Я рассуждаю так же, - согласилась Светлана. - Но как бы мне потом не сказали, что я погубила прекрасный класс, который хорошо справился с диагностической работой в начале года.
- Могут, - подтвердила Мария Александровна. - Только вам в любом случае это скажут, а за подачу таких результатов сживут со света.
Светлана это понимала так же хорошо, как и её коллега. Итак, душу себе она облегчила, и оставалось только переделать результаты.
- Двойки подаём и, если подаём, то сколько? - спросила она, потому что бывали неприятные периоды, когда вообще было запрещено подавать двойки.
- Можно, - разрешила Серёгина. - Сколько у вас человек?
- Писали двадцать четыре.
- Одну двойку, от силы две.
Пока Света переправляла ответы учеников, к ней зашла Карасёва.
- Что делаете? - спросила она.
- Отправляю диагностику.
- Какие результаты?
Светлана замялась, но потом решила ответить честно:
- Плохие. Если реально, то одиннадцать двоек и семь почти двоек.
- А ведь этот класс считается очень хорошим! - воскликнула Людмила Аркадьевна. - И Куркина в прошлом году возмущалась, что бяки-учителя снижают показатели её класса. А какие данные вы дадите?
- Две двойки, а поднимать оценки до четвёрок не буду.
- Дело, конечно, ваше, Светлана Николаевна, и решать вам, но я всегда подаю сто процентов успеваемости и семьдесят-семьдесят пять процентов качества.
Иными словами, на двойки у неё якобы не пишет никто, а семьдесят-семьдесят пять процентов учеников получают четвёрки и пятёрки. Светлана подумала, что позволить себе такую роскошь могут только учителя тех предметов, экзамены по которым не являются обязательными.
- Вам подавать такие результаты опасно, ведь у вас ЕГЭ и ГИА, - проговорила Карасёва, словно услышав её мысли. - Мне легче, ведь историю у нас никто не выбирает. Вам надо быть осторожнее, чтобы не пострадать ни в том случае, ни в другом.
- Чтобы и волки были сыты, и овцы целы, - согласилась Светлана. - Всё понимаю, но очень уж противно.
- А что мы можем сделать? Надо или принимать условия, в которые мы поставлены, или уходить из школы. Ну, дадите вы эти двойки. И что? Получается, что плохие учителя не сумели обучить хороших детей. У меня в шестом классе пять человек вообще ничего не понимают из того, что я говорю, потому что знают русский язык на уровне "твоя моя не понимай". А кто будет разбираться в том, почему у них двойки? Повторят ту же глупость: "Выучите их язык и объясните на нём". И учтите, что эти пятеро такие... ярко выраженные... То есть... совсем ничего не понимают. А сколько говорят по-русски бойко, но лишь на бытовом уровне и не способны вникнуть в суть объяснений! Притом они особо не стремятся научиться языку и вне школы разговаривают только по-своему. А ещё сколько лентяев или зацикленных на электронных играх. Они же, как зомби, могут думать только о своих стрелялках... Но... Одиннадцать двоек! А Семакова-то ещё удивлялась, что от неё отказались.
Вот этого Светлана терпеть не могла. Почему-то опытные, проработавшие много лет учителя, которые сами мучаются с двоечными классами, вдруг начинают фальшиво удивляться чужим провалам.
- Семакова здесь ни при чём, - вступилась она за упомянутую учительницу. - Этих детей никто не сможет выучить. Там должны работать психологи и психиатры.
- Да, там такие есть, - согласилась Людмила Аркадьевна, имея в виду не специалистов, а детей, которым требуется помощь этих самых специалистов. - И много. С половиной детей там ещё как-то можно работать, хоть "звёздочек" нет, а половина класса совсем никакая. По-моему, они вообще ничего не понимают. Даже я не могу им ничего вдолбить...
- Ой! - воскликнула англичанка, заглядывая в кабинет и прерывая самовосхваление Карасёвой. - А я-то удивляюсь, думаю, кто здесь сидит? Что делаете?
- Светлане Николаевне надоели подтасовки результатов диагностических работ, - объяснила Людмила Аркадьевна.
- Надоела фальшь, - подтвердила Света, решив продолжить, раз уж её коллега сболтнула лишнее.
- Да плюньте вы на это, - жизнерадостно посоветовала англичанка. - Вам платят? Платят. Так получайте свои деньги и радуйтесь тому, что вам их платят. Вот не будут платить, тогда и возмущайтесь. Фальшь, видите ли, надоела! Жизнь у нас такая фальшивая. А будете выступать со своей правдой, то сами и пострадаете. Мы все в таком положении. А что делать, если от нас требуют именно этого? Вон Пронина второй день ходит невменяемая. Ей так прямо и объявили, что у учителя с четырнадцатым разрядом не только не должно быть ни одной двойки, но и троек должно быть минимальное количество.
- И не забудьте о стимулирующей оплате, - добавила Карасёва весьма многозначительно.
- А что? - не поняла англичанка.
- А то, что теперь будут учитывать качество не только в четвертях, но и в диагностических работах.
- Значит, мне баллы за эту диагностику не начислят, - сделала вывод Светлана, нисколько не огорчившись. - Я на это и не рассчитывала.
- Да? - ехидно спросила Карасёва. - А вы рассчитывали, что у вас баллы вычтут?
- Как это? - насторожилась англичанка.
- А вот так. По новым правилам, баллы будут не только начислять, но и снимать.
- Интересно, - задумалась Светлана. - А если, к примеру, проверочную работу проведут в седьмом "А" и получат... Ясно, что получат.
- Ох уж этот седьмой "А"! - вздохнула англичанка.
- Тогда у меня минусы перевесят плюсы, - продолжала Света. - Значит, у меня урежут зарплату?
- Н-н-не-е-ет... - задумчиво протянула Карасёва. - Такого быть не может. Наверняка не знаю, но не должно. Знаю, что чем выше качество, тем больше баллов начислят, а если качество ниже... Не помню ниже чего, но, по-моему, ниже пятидесяти процентов. В этом случае баллы начнут вычитать.
- Так что, Светлана Николаевна, ставьте больше пятёрок и четвёрок и получайте за это деньги, - подытожила англичанка. - И проводите как можно больше консультаций. За каждую консультацию, если консультации не входят в вашу нагрузку, начисляют один балл. Только не забывайте давать детям расписываться в вашей тетради учёта консультаций. Я начала давать консультации сразу, со второго дня учёбы. Наверное, у меня наберётся консультаций больше, чем у всех.
- И много приходит детей? - поинтересовалась Светлана.
- Какое там! - простодушно призналась англичанка. - Хорошо, если одного затащишь. Но мне-то что, придёт один калека или весь класс? Всё равно за это полагается только один балл. Лучше посидеть с одним минут десять и отпустить его, чем с десятью-пятнадцатью.
Светлана задумалась было над проблемой начисления баллов, но решила не расстраиваться, раз от неё ничего не зависит и, как правильно сказано, вся жизнь стала фальшивой.
- Коллеги, вы уже ходили к Шурику Пономарёву? - спросила Карасёва.
- Я иду завтра, - ответила Света.
- А я дотяну до следующей недели, - объяснила англичанка. - У меня с ним по пол-урока в неделю. Скажите, можно за двадцать две с половиной минуты в неделю научить языку? Так что эти уроки - простая формальность. Мы с его матерью договорились, что я буду давать по одному уроку раз в две недели, чтобы и ей было удобно и мне не тратить время на дорогу. А почему вы заговорили о Шурике?
- Вчера я у него была, - таинственно улыбнулась Карасёва.
- И что?
- Ничего. Хочу услышать ваше мнение.
- Стало у них почище? - спросила англичанка.
- Не знаю. Дело в другом. Сначала сходите, а потом расскажете.
- Вы несправедливы, - сказала Светлана. - По сравнению с тем, что там было вначале, в прошлом году квартира сияла чистотой. Вы не застали того, что было, а мне этого надомника навязали с пятого класса, потому что Семакова отказалась заниматься с ним индивидуально, а тем более, ходить к нему домой. Так вот прежде там ступить было негде. Относительно свободна была только середина комнаты, а вдоль стен тянулись широкие полосы всяких вещей. Там была масса мягких игрушек вперемежку с обувью и одеждой, банками, старым аквариумом и прочим, прочим, прочим. Дверец у платяного шкафа не было, и содержимое, усердно перемешанное и скомканное, виднелось во всей красе, причём среди одежды попадалась и обувь, разлучённая со своей парой. В прошлом году от всего этого великолепия остались только жалкие остатки. Мать Шурика совершила самый настоящий подвиг по расчистке своих конюшен. Геракл бы позавидовал.
- Посмотрим, что вы скажете завтра, - усмехнулась Карасёва. - Я не знаю, может, у вас всё пройдёт хорошо...
- Даже интересно, - сказала англичанка.
- Интрига, - рассмеялась Светлана.
- На русский и литературу ему назначили новенькую... эту... Терёшину. Мы и у неё спросим о её впечатлениях.
Когда Светлана вернулась домой, она сразу же погуляла с собакой, не заметив, что квартира напротив уже не пустует. Только от пришедшей на чай Ани она узнала о вселении нового соседа.
- А где мой бутерброд? - спросила Аня. - У меня точно оставалась половина. Я отвлеклась, чтобы налить себе чай, смотрю - пусто. Дик, до чего же ты невоспитанный пёс! Света, как ты такое допускаешь?!
Светлана посмотрела на тот край стола, где сидел Базиль, и убедилась, что кот исчез.
- Может, это не Дик украл, - предположила она.
- А кто? Ты? Или я сама у себя украла? Если бы исчез бутерброд с рыбой, я бы могла подумать на Базиля, хотя он на такое не способен, но это был просто хлеб с маслом. Кошки не едят хлеб.
- Намажь себе ещё один и не волнуйся, - посоветовала Светлана. - Может, ты случайно уронила бутерброд на пол, когда тянулась за чайником.
Она не видела, кто стащил половинку бутерброда, но поскольку на пару с бутербродом исчез кот, она заподозрила, что это сделал он. Ей было жаль невиновного на этот раз Дика, но не хотелось раскрывать ужасную тайну, что восхищавший всех соседей высокомерный Базиль - разбойник и вор. Сейчас пёсик ничего не стащил, но в следующий раз обязательно стащит или выклянчит, поэтому пусть его сегодняшнее разоблачение сойдёт за будущее. Его репутация от этого не пострадает.
- Я не понимаю, почему Степан повёз их на своей машине, - повторила Аня. - Если только знаменитости... А вдруг это какие-нибудь известные артисты?
- Тебе очень интересно жить рядом с известными артистами? - спросила Светлана.
- Конечно. У них такая интересная жизнь.
- Чем уж она так интересна? Мотаются себе по съёмкам, ищут, где бы им дали новые роли. А если совсем знаменитые, то избалованы и воображают о себе неизвестно что. И на что таким знаменитостям двухкомнатная квартира в старом доме?
- Тогда какие-нибудь музыканты или певцы с эстрады.
- О-о-о! - протянула Света. - Чтобы слышать, как они музицируют на радость соседям? Лена и Георгий жалуются на чеченцев, Лёшку и Курулёву, а мы начнём затыкать себе уши из-за музыкантов, особенно если это эстрада.
- Я вынула ноги из тапочек и поставила сверху, а тут чувствую, что тапочек едет у меня из-под ноги... Дик, отстань!
Пёсик терпеливо и настойчиво тянул к себе тапочек за задник. Как ни наступала на свою собственность соседка, победило упорство. Светлана выкупила тапочек за сухарик и вернула хозяйке.
- Будь осторожнее, - посоветовала она. - Когда я снимаю тапочки, я ставлю их на сервант.
- А туфли? Сапоги?
- Нет, их я оставляю на полу в коридоре. У Дика свои правила. Он утаскивает только тапочки. А если по ошибке возьмёт что-то более ценное, то стоит сказать, что это вещь, - сразу отдаёт.
- Хотя бы так... Слушай, а может, при случае и мне выйти, чтобы познакомиться с новыми соседями? - спросила Аня.
- Давай. Присмотрись к ним, а потом скажешь, на кого они похожи. Только, вроде, здесь будет жить один человек. Впрочем, я уже запуталась. Детей и животных он не любит, а это главное. Детей - это дело Курулёвой, а для меня хуже, что животных.
Вечером Светлана с опаской вышла на прогулку с собакой. Ей так и казалось, что вот-вот распахнётся дверь напротив и оттуда выскочит сердитый сосед с выговором за то, что Дик весь день лаял. К счастью, всё обошлось. Наутро следующего дня она тоже никого не встретила и ушла в школу, полная мрачных предчувствий, что неприятное знакомство состоится после работы. Но, едва она вошла в вестибюль, как все мысли, не относящиеся к школе, были забыты.
- Хорошо... бы, - ответила Светлана. - Я бегаю по кабинетам, как... не знаю кто. Ноутбуки тем, у кого нет своего кабинета, не выдают, а включать чужой компьютер я не могу, у меня на это нет времени.
- А ты и не сможешь, - подтвердил Красовский. - Наверняка все понаставили себе кодов. С ними включать компьютер сложнее.
- Если бы вы распечатали на своём принтере мои страницы с бумажного журнала, я бы дома перенесла всё в электронный.
- Хорошо, Светик, сделаю, - любезно согласился Алексей Геннадьевич. - Для тебя всё сделаю.
- И тот лист, где оценки, и тот, где темы и задания на дом.
- Распечатаю. И как ты промахнулась с кабинетом?!
- Откуда же мне было знать, что меня так обманут? Наобещали с три короба, а потом отпёрлись от своих слов.
- Наивная! - покачал головой Красовский. - Неужели ты до сих пор веришь обещаниям?
Светлана взяла ключ, поднялась в свой первый на сегодня кабинет, приготовилась к уроку и пошла за журналом. Возле двери стояли учителя географии, математики и русского языка Сергеева, Серёгина и Сидорова.
- Всем привет. Закрыто? - догадалась Света.
- Как всегда, - отозвалась Серёгина. - Хорошо, мы с Ириной Сергеевной работаем на этом этаже, а каково тем, кому далеко идти?
- И ведь Землянская уже в школе, - сказала Сергеева. - Я её видела. А придёт после второго звонка.
В голову Светланы пришла неожиданная мысль, что здесь находятся три женщины, чьи фамилии или отчества связаны с именем Сергей: Сергеева, Серёгина, Сергеевна. Она давно заметила, что порой школу охватывает как будто эпидемия одинаковых имён. Одно время здесь преподавали три учительницы с не таким уж часто встречающимся отчеством Валерьевна. Сейчас появилась вторая Витальевна, хотя это тоже не слишком распространённое отчество.
- Я как-то решила воспользоваться тем, что мой кабинет рядом, - принялась рассказывать старая учительница русского языка Сидорова. - Посадила детей, начала урок и решила взять журнал, потому что услышала, что дверь в учительскую открыли. Всего-то несколько шагов, а тут выходит Землянская и давай меня отчитывать за то, что я покинула кабинет во время урока. Теперь на первом уроке я обычно работаю без журнала.
К ним стремительно подошла заместитель директора по воспитательной работе Синицына.
- Ирина Сергеевна, насчёт конкурса чтецов...
И они отошли в сторону.
- А с нами здороваться не надо, - заметила Сергеева.
- По-моему, она себя не помнит с этими мероприятиями, - сказала Серёгина. - Светлана Николаевна, вы уже отослали отчёт?
- Ещё вчера.
- Ну и отлично. Я тоже сегодня постараюсь отослать.
- Ничего отличного, - проговорила Сергеева. - На следующей неделе будут брать срезы знаний, и, как нарочно, у меня географию пишут мой седьмой "А" и девятый "В". А что эти дети могут написать? Вам, Светлана Николаевна, повезло, что на этот раз седьмой "А" математику не пишет, а у меня на географию попали оба слабых класса.
Светлана могла бы счесть себя счастливой, если бы гроза пронеслась мимо неё и не вернулась, но она обязательно разразится над ней в конце года, когда вновь будут брать срезы знаний (что за мерзкое выражение!) у детей уже параллельных классов. Лучше уж независимые проверяющие убедились бы в том, что эти дети с нулевыми знаниями, сейчас, пока Света не несёт за них ответственность, чем потом, когда она проработает с ними почти год. Но сказать об этом при Серёгиной она не могла, ведь получится, что она как будто укоряет коллегу за то, что она ничему не научила детей. И зачем создали класс преимущественно из двоечников? Теперь каждый учитель, который там ведёт, может быть обвинён в плохой работе.
Она постаралась прогнать нехорошую мысль о том, что Серёгина постаралась отвести от себя беду, отодвинув проверку математики у седьмого "А" на конец года, причём, это было правдой, потому что Мария Александровна принимала участие в распределении классов на эту проверку. Однако если хочешь работать с коллегой в мире, лучше о таких вещах не думать.
- За девятый "В" я не беспокоюсь, потому что веду там первый год, - продолжала Сергеева. - Их двойки ко мне не относятся. А что делась с седьмым "А"? Я его получила в прошлом году и уже начинаю жалеть, что взяла там классное руководство. Эти дети - противные дети. Я уже несколько раз ловила их на лжи. А эта парочка, Малашина и Матвеева? Так себя не ведут и в одиннадцатом классе. Они заигрывают со всеми мальчиками подряд. Хорошо, что в моём классе мальчики ещё не доросли до этого, а что будет потом? Вам нравятся мои дети, Светлана Николаевна? Только скажите честно.
Света задумалась. Каждый раз после работы в этом классе она чувствовала себя обессиленной и опустошённой. Все её старания пропадали впустую. Дети слушали (за некоторыми исключениями) внимательно, записывали (опять-таки за некоторыми исключениями) всё, что решалось на доске, предъявляли тщательно списанные с решебников домашние задания и абсолютно ничего не могли усвоить. Приглядеться к ним внимательнее, выявить их человеческие качества у неё просто не было времени, потому что, едва звенел звонок, ей надо было собираться и переходить в другой кабинет.
- Ничего не могут запомнить и понять, - ответила она осторожно, чтобы не задеть чувства Серёгиной. - Все объяснения отскакивают от них, как от стенки горох.
- Что-то они у вас слишком расслабились, - заявила Серёгина. - Вы их зажмите в кулак и заставьте работать. У меня они землю грызли от усердия и хотя бы на троечку, но знали.
Света не решилась возразить. Сергеева тоже промолчала. Потоптавшись ещё немного перед закрытой дверью и осознав, что вряд ли стоит ждать дальше, Светлана ушла.
Сегодня помимо своих уроков у неё были две замены в классах Семаковой, а потом ей надо было идти к надомнику, и она гадала, стоит ли ей после школы сначала сбегать домой и вывести Дика или лучше сразу идти к Шурику. У него она просидит два часа. Когда же она освободится? В четыре? В половине пятого? Наверное, всё-таки придётся заскочить домой. Если бы Шурик приходил в школу, Светлана попросила бы поставить занятия с ним в её "окна" и не теряла бы время после уроков, но его мать настаивала на том, чтобы учителя приходили к нему на дом, поэтому Света решила проводить два урока сразу, чтобы не ходить к нему по два раза в неделю. В прошлом году она вела у него два урока алгебры и один - геометрии, но в этом почему-то на математику выделили всего два часа в неделю, так что ей надо было ухитриться втиснуть в это короткое время всю программу. Как у неё такое получится, она не знала, но другого выхода у неё не было. Сорок пять минут на алгебру мало, пожалуй, лучше посвятить ей шестьдесят минут, а на геометрию оставить тридцать.
Светлана терялась в расчётах весь день. Единственное, что её развлекло, было сообщение по местному радио, что сегодня в три часа состоится совещание. Можно было сказать, что ей крупно повезло. То бы она теряла время на совещании, а то с пользой проведёт его у надомника. Хуже было бы, если бы сегодня она сидела у Шурика, а, к примеру, завтра столько же времени потратила на совещании.
Когда к ней пришёл седьмой "А" класс, она вспомнила о мнении классного руководителя и попыталась присмотреться к детям. Это ей удалось лишь в начале урока, а потом всё внимание заняла работа у доски. Пока она не обнаружила ничего такого, из-за чего можно было бы почувствовать неприязнь к этим детям. Конечно, поведение великовозрастных "младенцев" немного раздражало, тем более что один из них сильно переигрывал, а Игорь Лошаков продолжал ничего не записывать, но больше она ничего за ними не заметила. Девочки Малашина и Матвеева были слишком кокетливы и выглядели взрослыми и "умудрёнными", но на уроке они сидели тихо и работали. Сегодня одна из них, Малашина, очень её удивила, сидя за своей задней партой и самостоятельно решая пример за примером, не дожидаясь записей на доске. Света проверила её работу и поставила старательной ученице пятёрку. Девочка так и просияла от удовольствия.
"Если ей понравится работать, - размышляла Светлана, - то у меня появится здесь ещё хотя бы одна хорошая ученица".
Она вызвала девочку к доске, чтобы поощрить её, и Малашина с напряжением, с заминками, но справилась со своей задачей. Значит, тему она усвоила, и надо было подтянуть её по материалу прошлых лет. Благодаря открытию перспективного ребёнка, Света, вместо ощущения собственного бессилия, почувствовала бодрость, у неё сразу поднялось настроение и продержалось до ухода из школы.
- Куда? - спросил Жигадло, когда она шла по лестнице. - А собрание?
- Вам на нём и сидеть, а я не могу. Мне надо идти к надомнику.
- Попутного ветра, - пожелал он. - А мне так хотелось удрать из школы пораньше, но надо будет торчать на собрании.
И тут Светлана вспомнила про просьбу Красовского заполнить электронный журнал и свою ответную просьбу сделать копии её страниц с бумажного журнала. Было ясно, что, раз она не принесла ему журнал, ему не с чего делать копии, но не хотелось, чтобы он счёл её не умеющий выполнять обещания, и она помчалась назад. В шкафу журнала, конечно, не было, и она решила забежать к Красовскому, извиниться, объяснить, что спешит к надомнику, и договориться на завтра.
- Алексей Геннадьевич, извините, что не успела зайти раньше, - начала она.
- Всё давно приготовлено. Смотри, всё в порядке?
У этого человека был жуткий характер, но, если он что-то обещал, он этого не забывал.
- Вот спасибо! - растроганно сказала Светлана.
- Вот то-то, - проворчал Красовский. - А ты всё с этим своим. Ты, Света, с Жигадло не дружи. Лучше со мной дружи.
- Я с вами дружу, Алексей Геннадьевич, - заверила она. - Очень дружу.
- Плохо дружишь. Мои друзья не дружат с моими врагами.
- Мы разговариваем по работе.
- И по работе ничего тебе с ним разговаривать. Нужно будет - ко мне приходи, а к нему не ходи.
- Постараюсь, Алексей Геннадьевич. До свидания. Побегу к надомнику.
- К Пономарёву, что ли?
- К нему.
- Я его мамашку видел на прошлой неделе. Заходила спросить, почему к её сыночку никто не ходит.
- Не было постоянного расписания. А на этой неделе уже ходят. До завтра!
Светлана поспешила домой, чтобы вывести на прогулку Дика. Сейчас она думала лишь о том, чтобы поскорее попасть к Шурику, и совсем забыла о новом соседе. Клин клином вышибают: одна забота вытесняет другую. Именно поэтому она вздрогнула, когда щёлкнул замок двери напротив и на пороге возник человек, которого она так боялась. Внутренне она вся ощетинилась, ожидая, что сейчас он примется отчитывать её за поведение собаки, а может, сразу примется орать. В смятении она даже не рассмотрела его. Он представился ей благообразным моложавым стариком со злыми глазами.
Полетаев, выглянувший в коридор на звук шагов, потому что случайно был в это время у двери, растерялся, заметив полуиспуганный-полуагрессивный взгляд женщины дет сорока-сорока пяти, может, старше, может, моложе, довольно симпатичной, хотя до красавицы Сабины ей было далеко. Он-то хотел лишь поздороваться и представиться, но, похоже, его появление было нежелательно, а может, нежелательно было и само пребывание его в доме. Взгляд этой нелюбезной женщины был не так пронзителен и зол, как у той, с мальчиком-ангелочком, но тоже достаточно красноречив. Странно, что старуха и брат с сестрой встретили его противоестественно любезно, а две женщины, не сговариваясь, смотрят волками. Впрочем, почему он решил, что не сговариваясь? Может, как раз сговорившись. Уж не идёт ли здесь война между соседями, а он оказался как раз меж двух огней? Ему стало неловко от того, что он вышел познакомиться с женщиной, которая этого не желает. Однако, как отступить, он не знал и, чтобы задобрить её, решил коснуться самой важной для одинокой дамы темы - её собаки.
- Здравствуйте, - любезно, но сохраняя достоинство, сказал он.
- Здравствуйте, - настороженно ответила Светлана.
- У вас собака... - Он удивился, какими противоречивыми чувствами вспыхнули глаза женщины. Здесь были и страх, и угроза, и безнадёжность.
"Ведь старик, - промелькнуло в мозгу у Светы. - У стариков часто притупляются разум, зрение и слух. Вот и оглох бы к всеобщему удовольствию. Тогда тебя Дик не беспокоил бы и ты не вылетал бы из дверей и не набрасывался на соседей. Короед дремучий!"
- ... очень жалобно плакала, - закончил Полетаев и с удивлением обнаружил, что сложное выражение в глазах женщины исчезло, осталась лишь настороженность.
Так как его новая соседка молчала, тревожно глядя на него, ему пришлось продолжить.
- Мне её стало так жалко, что я иногда выходил с ней поговорить. Она замолкала, прислушивалась, но помалкивала. Только слышно, что дышит под самой дверью. А когда я уходил, начинала опять скулить.
Светлана неуверенно улыбнулась. Старик показался ей симпатичнее, чем вначале.
- Да, Дик любит, когда с ним разговаривают, - согласилась она.
- Так это мальчик? Меня зовут Владимир Михайлович.
- Светлана Николаевна.
"Ох ты! - подумал старик.- Непростая штучка. Сабина и Степан представились без отчества, а ты, видно, себя очень ценишь".
Он ничего не имел против полного имени, наоборот, приветствовал это, но контраст с Пшеничниковыми был слишком резок.
- Очень приятно, - проговорил он. - А можно мне взглянуть на вашего Дика?
- Пожалуйста.
Светлана приоткрыла дверь и еле успела ухватить питомца за загривок, потому что обрадованный пёсик, повиляв второпях хвостом, устремился в квартиру напротив. Дик недовольно рыкнул.
- С характером! - удивился Полетаев. - А какой красавец! И расцветка удивительная! Будем знакомы, Дик. Он не кусается?
- Нет, он очень добрый.
Пёсик сделал ещё одну попытку прорваться в чужую квартиру, но хозяйка держала его крепко, и он от досады рявкнул и щёлкнул зубами у самой её руки. Полетаев невольно засмеялся.
- У меня очень спокойная, рассудительная и покладистая собака, - пояснила Светлана. - И, кстати, погладистая. Очень любит, когда его ласкают. С ним у меня нет никаких хлопот. Но, конечно, надо соблюдать определённые правила, как и с любым живым существом, в том числе человеком.
"Ну вот, расслабилась и сразу стала приятнее", - подумал Полетаев.
- Но, наверное, он сам устанавливает правила? - спросил он.
- Нет, - возразила Светлана. - Я человек очень строгий, люблю дисциплину, и характер у меня жёсткий. Они слушаются меня с первого слова. Мне не приходится повторять дважды.
Она сказала это специально для того, чтобы новый сосед всё-таки не вздумал придираться к ней из-за собаки. Раз она так строга с животными, то людям, тем более, лучше её не трогать.
"Жёсткий, - повторил про себя старик. - Это плохо, когда характер жёсткий".
Он хотел было спросить, кто это "они", но в это время Базиль, сидевший за дверью и изучавший нового человека со стороны, важно вышел в коридор.
- О! Вот это кот! - воскликнул Полетаев. - Это необыкновенный кот! Они с собакой дружат?
- Да. Кошки с собаками легко уживаются.
- И как его зовут?
- Базиль.
- Базиль? Это в честь кота Базилио?
- Нет, в честь кота Васьки, - ответила Светлана. - Ведь Базиль - то же самое, что Василий.
Она не стала уточнять, что кот Базиль выведен на страницах её романа-сказки, причём это имя она ему дала ради фразы, которую говорит кот: "Для кого Васька, а для кого Базиль".
- А не тяжело сразу с двумя?
- Нет, они у меня очень послушны и при мне не решились бы самовольничать. Я люблю дисциплину. Но они порядочные по природе, а не только из-за воспитания.
"Жёсткий характер, - подумал Полетаев грустно. - Конечно, учительница привыкла держать детей в кулаке".
- Владимир Михайлович, я начинаю разбирать книги, - донеслось из глубины квартиры напротив.
- Не надо, я сам, - возразил старик с долей робости в голосе.
- Я сделаю это лучше, - твёрдо возразил голос.
Светлане показалось, что старик опечалился, и подумала, что это не про него говорили, будто он не любит детей и животных, а должно быть, про другого, того, кому принадлежит решительный голос и кого, по-видимому, опасается сам Владимир Михайлович. А этот старик достаточно мягкий и приятный. Она сразу приободрилась и решила показать, что она не такой человек, которому можно выговаривать за лай собаки.
- Да, мне с ними легко, - повторила она решительно. - Животные, как и дети, сразу чувствуют твёрдую руку. У меня не расслабишься. Всё-таки я учитель, поэтому строгость у меня в крови. Наверное, я смогла бы усмирить и тигра.
"Меня даже тигры боялся! - вспомнила она любимое выражение зайца из своего романа-сказки и тут же спохватилась. - Почему "в крови"? Не в крови, ведь быть учителем - это не врождённое свойство человека, а благоприобретённое. Надо было сказать "в характере". Неправильное выражение, но в устной речи такие обороты не так заметны, как в письменной".
"Очень жаль, - вновь подумал Полетаев. - На вид она милая женщина, но ведь не внешность важна, а суть. Не люблю "железных" леди".
- Приятно было познакомиться, - сказал он. - Извините, что задержал вас. До свидания.
- До свидания, - ответила Светлана и с ужасом вспомнила, что ей надо спешить к надомнику.
Полетаев с тяжёлым предчувствием смотрел, как Анатолий выкладывает книги из первой коробки.
- Я предупреждал, что, раз вы уложили их без меня, я обязательно пересмотрю их при распаковывании. Лучше было бы сделать это ещё на старой квартире. Все так делают, чтобы не шокировать новых соседей. Представляете, каково будет вытаскивать столько барахла на ближайшую помойку?! Вот, например, мой старый учебник астрономии. Вы будете его читать? Да никогда в жизни! А он и ему подобные займут у вас три полки, если не больше. Математику и физику я, так и быть, вам оставлю, раз это ваш тренажёр для мозга, хотя учебников слишком много.
- Толя, но перед тем, как выбрасывать книги, покажи их сперва мне, а то ведь бывает, что под горячую руку случайно попадётся что-то нужное.
- Владимир Михайлович, я не зверь, - согласился Рыбаков.
Полетаев сел в кресло.
- Знаешь, Анатоль, я, наверное, выжил из ума.
- Несмотря на математику, физику и немецкий с испанским?
- Или совсем устарел.
- А что произошло? - заинтересовался Анатолий.
- Я вышел познакомиться с соседкой напротив, ведь так, вроде, положено, а она посмотрела на меня такими глазами, словно я ей тайный враг. Потом, правда, отошла, когда мы заговорили о животных. У неё ведь не только собака, но и кот. Увидишь кота - упадёшь.
- Красивый?
- Нет, не красивый, а... особенный. Мне не хочется тебе рассказывать, чтобы не испортить впечатление. Пёсик-то рад был бы пошалишь, а кот... Только при Светлане Николаевне не пошалишь. Она сама сказала, что у неё жёсткий характер и твёрдая рука. Учительница. А на вид ничего. Да, это тебе не Сабина. Вот уж заботливая женщина. И хозяйственная. И красавица. И не чванится. Сабина и всё, без всякого отчества. Я их настолько старше, что им можно представляться мне просто по имени. А эта, видите ли, Светлана Николаевна, никак не меньше.
- Валерка её видел, - сообщил Рыбаков, сидя на полу среди книг. - Сказал, что типичная издёрганная училка.
- Не скажу, что издёрганная... Нет, всё-таки ненавижу эти непреклонные характеры. Всегда старался держаться от них подальше. Тигра, по её словам, усмирила бы.
- Ну и пусть лелеет свои недостатки, - решил Рыбаков. - Старайтесь с ней не встречаться, только и всего. Придираться к вам не за что, ведь вы не пьёте, не дебоширите, баб себе не водите. Даже телевизор почти не включаете. Вы с ней можете совсем не видеться.
- Наверное, я так и буду делать, - решил Полетаев, погрозив ему кулаком за перечисление своих достоинств. - А ты книги разбираешь или читаешь?
- Разбираю, но вдумчиво, - ответил Рыбаков, захлопывая потрёпанный томик и откладывая отдельно, чтобы прочитать в первую очередь. Именно для этой цели там уже лежало несколько книг.
А Светлана, не подозревая, что её характер успели разобрать и осудить, быстро (с двумя сухариками обязательными и одним дополнительным) вывела Дика погулять и почти бегом поспешила к Шурику.
Странная семья была у этого мальчика. Отца она никогда не видела, должно быть, днём он был на работе, а мать разговаривала с ней доброжелательно и разумно, хотя по школе ходили сведения, что это люди очень требовательные и вздорные. Сын сидел дома и, казалось, должен быть диковатым и стеснительным, а он держался свободно, был вежлив и воспитан, насколько можно быть воспитанным в наше время. Светлана учила его математике с пятого класса, и ни разу его мать не сказала ей неприятной фразы, не сделала замечания, хотя часто приходила к директору или завучу с жалобами на некоторых учителей. Она даже одобряла их первую учительницу русского языка и литературы, которую вся школа ненавидела за постоянные двойки, которые она выставляла большей части учеников без колебаний (и, по мнению Светланы, заслуженно).
Сам мальчик был, несомненно, болен, и не напрасно ему из года в год оформляли надомное обучение. Он не был глуп, туп, несообразителен, наоборот, иногда Светлана поражалась, до чего быстро и легко он решал примеры и схватывал новую тему. Но зато в следующий раз он часто не был способен решить даже хорошо знакомые простенькие примерчики, а иногда старался прилечь на стол, для удобства подложив под голову руку, словно у него не было сил сидеть.
Квартира у них была большая, трёхкомнатная. Мать не стеснялась Светлану и спокойно приводила её то в одну комнату, то в другую, если хотела что-то показать. Здесь Света чувствовала себя легко и свободно, не то что во многих домах, где нельзя ни пошевелиться, ни сесть поудобнее, чтобы не нарушить болезненно поддерживаемый порядок и где даже сами хозяева не решатся оставить не на месте какой-нибудь предмет, которым они часто пользуются. Здесь квартира служила людям, а не люди - квартире. Оставленная на столе или диване книга, игрушки, шаль в кресле, чашка на столе, вязание или другая работа придают дому уют, а вовсе не портят вид. Но до известных пределов. Если игрушками, свёртками, одеждой, обувью и прочими предметами завалены все поверхности и пол, то представление об уюте исчезает, а ему на смену приходит понятие свалки или помойки. Когда Светлана пришла сюда в первый раз, она была потрясена, перешагивая через разбросанные вещи. Создавалось впечатление, что в квартире собран один лом и старьё. Чтобы облагородить свои часы пребывания в этом хламе, она поэтично называла квартиру лавкой древностей и постепенно к ней привыкла. На следующий год хозяева освободили от вещей большую часть пола, сложив остальное у стен и образовав крепостные валы, а постепенно и валы сильно понизились в росте. Шурик давно вырос, а изрядно грязные мягкие игрушки неизменно загромождали его софу и пол у стен, всё так же имея своими соседями сброшенную одежду, обувь, пыльные банки и прочие предметы быта. Светлана понимала, что расстаться с игрушками, ближайшими друзьями детства, очень трудно, и жалела детей, которым не знакомо чувство привязанности к любимым куклам и зверюшкам, однако должна быть и мера. Предвидя неизбежный момент расставания с плюшевыми мишками, собачками и зайчиками, лучше не дарить этих приятелей ребёнка в безумном количестве, тогда, возможно, можно будет обойтись и без болезненной процедуры их выноса на помойку. Родители Шурика переусердствовали, одаривая своего сына, так что игрушки, милые в отдельности, в массе казались вытряхнутой на пол помойкой. К этому надо прибавить отломанные дверцы шкафов, благодаря чему виднелось взбаламученное содержимое, повторяющее натюрморт на полу, только в спрессованном состоянии. Но всё же, несмотря на переизбыток свободы в обращении с вещами в этом доме, Света предпочла бы работать здесь, а не в том вычищенном и вылизанном жилище, где чувствуешь себя скованно и где хозяева следят за каждым движением гостя.
- Здравствуйте, Светлана Николаевна, - встретила её мать Шурика, радушно улыбаясь. - А я думала, что вы начнёте с ним заниматься со следующей недели.
Светлана не приняла эти слова как намёк на её опоздание, потому что Надежда Алексеевна прекрасно знала, насколько непредсказуема судьба учителя. Бывало, что уже одевшаяся и готовая отправляться на урок Света ещё на час оставалась в школе, потому что или её заставляли провести замену, или приходил чей-нибудь родитель, или случалась неприятность с её детьми, когда она была классным руководителем. Всего не перечислишь. Светлана старалась свести такие случаи к минимуму, потому что прекрасно понимала, как неприятно хозяевам ждать учителя, гадая, когда же он придёт. Оправдываться же, если это не требуется и если опоздание небольшое, да ещё признаваться, что её задержал сосед, было ни к чему. Скорее всего, мать Шурика, правда, не рассчитывала на сегодняшнее занятие.
- Я просто оторопела, когда вчера появилась Людмила Аркадьевна, - продолжила Надежда Алексеевна. - Уж историей и обществознанием нас не обременяют.
У Светланы появилась надежда, что, раз её не ждали, ей предложат отложить урок до следующей недели, но быстро угасла, так как женщина крикнула:
- Шурик! Пришла Светлана Николаевна! Поживее!
- Давно не виделись, Надежда Алексеевна, - сказала Света. - Что-то у вас изменилось... Шкаф-купе!
Хозяйка просияла.
- Стало красиво, - признала Светлана искренне. - И намного свободнее.
- Мы разобрали часть вещей, - пояснила мать Шурика. - К нам и соседи приходили осматривать шкаф. Все одобрили. Шурик сейчас быстро закончит обедать, а пока мне бы хотелось с вами поговорить.
Они прошли в комнату для занятий, и Светлана обнаружила, что большая часть игрушек исчезла. Видно, решились всё-таки с ними расстаться. Почти все дверцы поставили на место, и в комнате сразу стало приятнее. Может, на взгляд новичка, здесь и следовало бы выбросить в пять раз больше, чем было уже выброшено, а всё остальное перебрать и тоже частично выбросить, но Светлана-то застала времена особой захламлённости.
- Стало хорошо, - сказала она. - Уютно.
- Так ему будет удобнее заниматься, - объяснила мать. - Я хотела поговорить с вами о математике. Почему сократили количество часов на такой важный предмет?
- Сама не понимаю. Меня поставили перед фактом.
- Вот я и хотела узнать, вы так захотели или это сделали без вас. Вы не будете возражать, если я схожу в школу и попрошу вернуть час?
- Не буду возражать. Это разумно.
- Вот и хорошо, - заулыбалась женщина. - А мы ездили на три недели в Италию.
- Понравилось?
- Очень. Мы все были в восторге. Пойдёмте, я покажу вам фото, а он сейчас доест и придёт.