Желал дух Петрарки предупредить своих почитателей о подстерегающих их неприятностях, заставляя выбирать определённые строки, или это выходило случайно, однако, когда Полетаев вошёл в комнату Рыбакова и увидел синий том, его руки открыли его на странице, где были следующие слова (притом, глаза упёрлись именно в них): "Я сам в беде и злейших бедствий жду. Куда уйду, коль злу везде дорога?.." (66).
Владимир Михайлович поступил, как подавляющее большинство людей, то есть пренебрёг предостережением.
- Вижу, ты настроен не очень весело, - вслух произнёс он. - А я рассчитываю провести день очень плодотворно, а посему прощай. Поговорим, когда у тебя изменится настроение.
Старик проснулся бодрым и настроенным хорошо поработать и переделать массу дел. Когда он проводил Анатолия до входной двери и заглянул в его комнату, он всё ещё чувствовал бьющую через край энергию, даже мрачное изречение поэта не умерило его пыла, но почему-то вдруг ему стало не по себе. В душу закрадывалась тревога, постепенно перераставшая в предчувствие чего-то очень неприятного. Это не было ощущение беды, когда сердце сжимается, а внутри распространяется холод, а просто исчезло хорошее настроение, рабочий запал, померкли осаждающие и вдохновляющие его идеи.
"Что со мной?" - спросил он самого себя, удержавшись, чтобы не произнести это громко, и не подозревая, что именно сейчас его приёмному сыну нанесён жестокий удар женщиной, которую они оба в разной степени не любили.
Но Полетаев был не таким человеком, чтобы его привычный распорядок дня могло нарушить изменение настроения. Он выполнил свои "уроки" и погрузился в работу, временами отрываясь от неё и стряхивая с себя наплывавшее на него ощущение, что грядёт какое-то нарушение привычного и очень уютного нынешнего существования.
По мере приближения времени возвращения Рыбакова старику всё чаще приходилось делать над собой усилие, чтобы не позволить дурному предчувствию завладеть его мыслями. Наконец, он положил ручку на стол в знак прекращения работы.
"Может, у Тольки не всё в порядке на работе? - задумался он. - Испытание, которого и которое ему навязали, кого угодно выведет из терпения. Впрочем, Анатоль - не кто угодно, его почти невозможно заставить потерять выдержку, а уж, тем более, это не удастся глупому парню, будь он хоть трижды сыном начальника. Толя не раздражается по таким пустякам, а если и раздражается, что неизбежно, то не показывает этого. Дело в другом... А почему он не позвонил днём?"
Владимир Михайлович, привыкший анализировать свои чувства, сейчас же связал нарушение этой установившейся привычки с усиливающимся тягостным чувством. Первым желанием было схватить телефон и набрать номер, но он удержался, ведь скоро Анатолий должен был предупредить его, опять-таки по установившемуся порядку, что рабочий день кончился и он возвращается домой.
Когда раздался звонок, Полетаев, вместо ожидаемого спокойствия, получил новый повод для тревоги. Ему показалось, нет, он был почти в этом уверен, что голос был слишком сдержан даже для его всегда сдержанного Толи.
- У тебя ничего не случилось? - спросил он.
- Нет, день прошёл как всегда. Я скоро буду, - был ответ, но что-то в нём старика не устроило.
Лишь очень хорошо знавший Рыбакова Владимир Михайлович мог заподозрить, что с ним что-то происходит, но для этого старику не потребовалось ни видеть его, ни говорить с ним, потому что предчувствие неприятностей появилось у него с самого утра. Другие не заметили в Анатолии перемены. Даже Раиса Павловна, поразившая его прямо в сердце, решила, что удар прошёл мимо цели. А Рыбаков страдал весь день, заново переживая потерю обожествляемой им Тамары, но ещё больше - из-за всеобщей осведомлённости о его незаживающей ране.
"Наверное, Владимир Михайлович как-то случайно... хоть это на него совсем не похоже... в разговоре... ещё как-нибудь... обмолвился, что я был женат, - размышлял он. - Зачем он это сказал? Но... со всяким бывает... Наверное, эта отвратительная Светлана каким-то особо изощрённым способом выудила у него эти сведения. Они, эти учителя, это умеют. А дядя Володя не привык к такому коварству, вот и сболтнул лишнее. Зачем же он рассказал о Тамаре? И, главное, кому! Но он не подозревает, сколько яда в этой женщине. Внешне она достаточно мила и способна ввести в заблуждение даже хорошо разбирающегося в людях Владимира Михайловича. А узнав то, что не должна была знать, эта баба распространила сведения по соседям..."
Так думал Рыбаков, стараясь оправдать Полетаева, но всё равно чувствуя обиду, укор, нечто, чему он не хотел давать определение, но что можно было назвать зарождением неприязни. С соседями, а лучше сказать, соседками, он не церемонился и мысленно выдал по заслугам каждой, начиная, конечно, с... Курулёвой, поскольку именно она передала ему сплетни, в то время как другие обсуждали их только между собой, и кончая вообще ни к чему не причастной Еленой Петровной Андрияшкиной, которую не видел месяца полтора, не знал, как её зовут, и которая именно сейчас ему почему-то вспомнилась. Наверное, её пациенты в этот момент недоумевали, почему у их врача горят уши.
"Какая гадкая, омерзительная, подлая баба! - твердил он в который раз, адресуя эти определения то Светлане, то Курулёвой. - Одна выведала мою тайну у Владимира Михайловича... а он словно потерял разум и всё ей разболтал!.. донесла её до сведения всех знакомых, как последняя сплетница, а другая не успокоилась на обсуждении новости с соседками, а не постеснялась выложить это мне. Зачем она это сделала? Неужели она так глупа, что не понимает, какую боль причиняет человеку, у которого, как она выразилась... как же она выразилась?.. несчастье в личной жизни... или даже горе?.. Или она рассчитывала, что я начну с ней откровенничать, делиться своими чувствами? Да ведь после этого она мне ненавистнее даже Светланы".
В его голове мелькнуло понимание и чуть ли не одобрение обыкновения восточных сатрапов казнить вестника, если он приносил дурную новость. Он бы не стал его осуждать, если бы на месте казнённого вестника оказалась Курулёва, лишившая его душевного покоя.
Сначала Анатолий хотел оттянуть возвращение домой и встречу с предавшим его Полетаевым, сославшись на неотложную работу, но потом решил, что эта малодушная уловка не принесёт пользы. Лучше вести себя как обычно, не выдавая чувств. Пусть Владимир Михайлович не догадывается, что по неосторожности натворил, а со временем, может быть, удастся вернуть утраченное к нему доверие. Жалея своего воспитателя, второго отца, Рыбаков отчаянно отгонял от себя желание переехать в свою пустующую квартиру. Для старика это был бы такой удар, от которого он, возможно, не оправился бы.
При подходе к дому Анатолий почувствовал себя человеком, приговорённым к смерти. Сейчас ему предстоит пройти мимо трёх старух, несомненно, осведомлённых о его беде и жаждущих новых сведений.
Однако Алевтина Ивановна ограничилась обычными вопросами и неожиданной похвалой Дику, который притащил домой резинового поросёнка, такого толстого, что он то и дело выскальзывал из слишком маленькой для него собачьей пасти.
- А вот мой Лёшка не в дом всё тащит, а из дома, - закончила она с тяжким вздохом. - Ночью опять выпивал с дружками, а чего я не досчитаюсь на этот раз, сама не знаю.
Вроде, не было ни малейшего намёка на несчастье в его личной жизни, однако тем подозрительнее это показалось Рыбакову. Он был так угнетён переживаниями, что по лестнице не взбежал, как это было у него в обыкновении, а взошёл медленно, поймав себя на мысли, что, если моральная пытка будет продолжаться, это отразится на его физическом состоянии и скоро ему придётся останавливаться на промежуточной площадке для отдыха.
Он вошёл в квартиру, как всегда внешне спокойный и невозмутимый, и приветливо поздоровался с Полетаевым.
- Толя, у тебя всё хорошо? - спросил старик.
Рыбаков много раз убеждался, что от него невозможно утаить даже малость, а тем более, бурю в душе, но всё равно поразился его чуткости. И как мог такой человек выболтать сведения о чужой личной жизни, о чужом несчастье?!
- Всё хорошо, - ответил он. - Просто устал. Я бы предпочёл написать ещё пять диссертаций, чем пытаться запихнуть в голову Испытанию минимальные сведения по одной-единственной.
- Я же тебе говорил, чтобы ты не очень старался, - напомнил Полетаев. - Эта диссертация защищена до того, как её написали. Требуется лишь оформить документы. Не расстраивайся, а лучше иди ужинать. У меня сегодня почти настоящий узбекский плов, только не хватает казана, открытого огня и кое-каких специй.
Анатолий делал вид, что ест с аппетитом, рассказывал о незначительных происшествиях, случившихся за день, внимательно слушал Владимира Михайловича, обсуждал его сегодняшнюю работу. Когда со стола было убрано, он, чтобы не нарушать привычные действия, переборол желание уединиться и прошёл в комнату старика.
- Анатоль, что произошло? - спросил Полетаев, сев в кресло и в упор глядя на Рыбакова, сделавшего вид, что собирается читать.
- Ничего не произошло, Владимир Михайлович. Почему вы решили, будто что-то случилось?
Старик помолчал, а потом заговорил мягко и располагающе:
- Толя, есть люди, с которыми лучше не объясняться, потому что правды не добьёшься, отношений не выяснишь, а ко всему имеющемуся прибавишь очередной повод для разногласий. Надеюсь, ты не считаешь меня таким? Я же вижу, что с тобой что-то случилось. Ты на себя не похож.
- Всё хорошо, Владимир Михайлович, - ответил Анатолий.
- Толя, иногда возникают ошибки или недоразумения, из-за которых близкие люди перестают друг друга понимать, расходятся, становятся чужими. Если ты чем-то недоволен, а ты недоволен, я это вижу, если я тебя обидел, то скажи сразу, пока не поздно, пока мы ещё можем всё выяснить.
Старик был тысячу раз прав, но как же тяжело было Рыбакову решиться на откровенность. Однако его устрашила возможность потерять душевную близость с Полетаевым.
- Да в общем... - начал он, не зная, как помягче выразить своё отношение к неожиданной болтливости Владимира Михайловича. - Ведь вы недавно разговаривали с вашей соседкой напротив?
- Я часто с ней разговариваю, - ответил удивлённый Полетаев. - Во-первых, мы близкие соседи, во-вторых, Валерка ждёт от меня устройства своих сердечных дел. А при чём здесь Светлана?
- Вы рассказывали ей... так, между делом, в пылу беседы... о Тамаре?
Старик онемел, и его удивление яснее всяких уверений показало Анатолию, что, пожалуй, он напрасно терзался весь день, обвиняя Владимира Михайловича в нескромности, что дело здесь сложнее и запутаннее, чем он вообразил. Несмотря на осведомлённость соседей, на сердце у него полегчало. Как же мудро поступил Полетаев, заставив его высказаться! С иным человеком, начав объясняться, можно окончательно рассориться, а с Владимиром Михайловичем нельзя молчать, пряча обиды, а лучше всё выяснить и развеять неприятное чувство, возникшее из-за какого-то, пока непонятного, недоразумения. Как мог он вообразить, что воспитавший его человек способен рассказать об уходе Тамары, ставшем несчастьем всей жизни его приёмного сына?!
- Простите, дядя Володя, - покаянно пробормотал он. - Я не подозревал, что так глуп.
- Хорошо, что ты сам это осознал, - пошутил старик. - Но что же произошло? Какое отношение имеет Светлана к Тамаре? Мы с ней при встречах никогда не молчим, но я ни разу не слышал, чтобы она упомянула даже это имя, не говоря уже о конкретном человеке... Говорил ли ей о Тамаре я? Да с какой стати? Я даже с тобой о ней не говорю. Чем вызван твой вопрос? Рассказывай, Толя, не таись. Может, вдвоём мы во всём разберёмся, а то ты сам не свой и весь вечер был... словно гость, старающийся угодить хозяину.
Рыбакова окончательно отпустило напряжение, и он принялся рассказывать об утренней встрече с Курулёвой и ошеломившем его вопросе о несчастье в его личной жизни.
- С чего же ты взял, что она говорила о твоей Тамаре? - не понял Владимир Михайлович.
- А о ком же ещё? В моей жизни была только она.
- Ни о ком. Толя, я знаю, что тебе неприятно это слышать, но буду говорить прямо, без экивоков... Кстати, ты знаешь, что есть похожее испанское слово, но с другим значением? Tú te equivocas, то есть ты ошибаешься. Вот и ты, действительно, ошибаешься, причём, вместо того чтобы спокойно всё выяснить, хотел устроить себе моральную пытку, да и мне тоже. А я всё разъясню без экивоков, то есть без увёрток и умалчиваний... Вижу, что у тебя поменялось настроение, но всё-таки сохраняй серьёзность. Ты завидный жених, и это сознаёт любая женщина, однако у тебя нет семьи и даже просто подруги, хоть последнее я не одобряю. Не знаю, почему Лёша не оформит свои отношения с Ольгой. Прежде я думал, что ей безразлично, расписаны они или нет, но потом понял, что она чувствует себя... нехорошо чувствует, стесняется этого. Всё-таки она нормальная русская женщина, воспитанная хоть и не в высокоинтеллектуальной семье, однако с нашим традиционным взглядом на брак. А сейчас она в неестественном для неё положении. Она любит Лёшу, но ей стыдно, что она не замужем, а сожительствует с ним. И ведь их связь прочная, надёжная. Почему бы им не расписаться? Но вмешиваться в чужую жизнь нельзя... Ах, извини, пожалуйста. Итак, я продолжаю. Раз ты завидный жених, а женщины у тебя нет, то не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сделать вывод, что ты несчастлив в личной жизни.
- Прежде всего, я не несчастлив. Мне сейчас как раз очень хорошо.
- Многие женщины не понимают, что мужчина может радоваться жизни, не имея жены.
- Как раз в этом случае мужчина и может радоваться жизни, - уточнил Рыбаков.
- Возможно, - согласился Полетаев, понимая, что Анатолий сказал это просто так, не имея в виду ни себя, ни Тамару. - Но Раиса Павловна решила, что раз ты одинок, хотя за тобой усиленно бегают, в том числе она сама, а она о себе очень высокого мнения, значит, у тебя несчастье в личной жизни.
- А она не учитывает, что некоторые мужчины, как, впрочем, и некоторые женщины, сознательно не желают заводить семью?
- Анатоль, я не могу отвечать за её мысли. Могу лишь предположить, что она это не учитывает.
- Наверное, не она, а ваша Светлана, - напомнил Рыбаков.
- Что-то здесь не то, - с сомнением произнёс старик. - Я разговариваю со Светланой чаще, чем с кем-либо ещё, не считая Алевтины Ивановны и её подруг, причём разговариваю достаточно долго и на самые разные темы. Если бы её интересовала твоя личная жизнь, она нашла бы подходящий момент, чтобы выведать о тебе хоть что-нибудь. По-моему, она здесь единственная незамужняя женщина, которую ты не очаровал.
"Не только не очаровал, а вызвал сильную неприязнь, - подумал Рыбаков. - Дядя Володя не подозревает о тех гадостях, которые она обо мне говорит". Он не был согласен с Полетаевым, считая, что странная Светлана могла сплетничать с соседками о нём и его предполагаемой личной жизни, но при этом опасаться заговаривать о нём с Владимиром Михайловичем, то есть близким ему человеком. Зачем ей расспрашивать о нём, если она понимает, что старик будет говорить лишь о его достоинствах, да и то скупо?
- И ещё мне как-то не верится, что Светлана разговаривала о тебе с Раисой Павловной, - продолжал Полетаев. - Они работают в одной школе, это правда. Но они не подруги. Я сам видел, что при случайных встречах на этаже или внизу они говорят друг другу только "здравствуйте". Никаких дружеских улыбок или кивков. Вежливо и сухо.
Это был веский довод, но не для Рыбакова. Если бы её неблагоприятные отзывы о нём ему передавала только Курулёва, он мог бы согласиться с Полетаевым, но и Сабина предупреждала его о злом языке Светланы, и Валерий, и даже старушки внизу намекали ему на его неумение одеваться. Может, эта женщина говорила с Раисой, а может, Раиса узнала о её мнении о нём от Сабины или другой соседки, это не важно, а важно, что Светлана по совершенно непонятной причине терпеть его не может. Но сейчас, когда выяснилось, что дядя Володя и не думал говорить о нём со Светланой или с кем-либо ещё, Анатолий счастлив. Как он мог вообразить такое?! Чтобы дядя Володя судачил о нём! А не заставь его старик высказаться, неизвестно, как изменилась бы их совместная жизнь. Они слишком любят друг друга, чтобы расстаться, но что-то нехорошее всё равно бы осталось.
- Хотя... иногда... знаешь, у людей, даже очень разных и поэтому далёких друг другу, бывают минуты неожиданной откровенности, - заговорил Полетаев. - Я не считаю, что так было у Светланы и Раисы Павловны, но такое возможно. Только я думаю, что, если подобная беседа была, Раиса Павловна сильно её извратила. Эта женщина не отличается чуткостью, а если говорить прямо, то она очень груба... душевно, конечно. Она не способна понять, что, когда и кому говорить не следует. Алевтина Ивановна до сих пор не может простить ей то, что её заподозрили в воровстве. Но сегодня... Боюсь, что дело сложнее, чем можно предположить... или же настолько просто, что мы, подозревающие какие-то тайные лабиринты мысли этой женщины... не улыбайся, я сам знаю, как нелепо красочно говорю... словом, мы ищем сложное там, где всё предельно просто, поэтому не можем увидеть очевидное. Мне кажется, что Раиса Павловна в тебя... сказать, что влюбилась, было бы слишком возвышенно, лучше выразиться по-простому - положила на тебя глаз. По-моему, она ищет любой способ тебя заинтересовать. Учти это и не слишком-то прислушивайся к её словам. Это очень простая и приземлённая женщина, ей не о чем с тобой говорить, вот она и хватается за любую возможность привлечь твоё внимание.
- Я уже осознал, что болван, - сообщил Рыбаков. - Я сгораю от стыда, чувствую отвращение ко всем нашим соседкам, начиная с Раисы и кончая Алевтиной Ивановной, и мечтаю о хорошо заваренном кофе, хотя нынешний кофе нельзя назвать хорошим.
Владимир Михайлович засмеялся.
- Пойдём на кухню. После переполоха, который учинила Раиса Павловна, мне тоже надо поддержать силы. Как только кофе будет готов, я ни словом не обмолвлюсь ни о ком из соседей, но, пока он варится, встану на защиту прекрасной дамы.
- Вы вашу Светлану и без того защищали по-рыцарски, не хватало только вызвать меня на поединок.
- Я не о ней, а об Алевтине Ивановне. Не считай её и её подруг такими уж сплетницами. Они любопытны, очень интересуются жизнью соседей, а Алевтина Ивановна считает своим долгом оповещать о новостях всех и каждого, но я не назвал бы их сплетницами. Меня кое-что удивило в нашем с ними сегодняшнем разговоре, но я только теперь понял, почему они спросили, хорошо ли мне с тобой. Даже не спросили, а отметили, что мне с тобой хорошо. А после этого они, то есть Алевтина Ивановна при согласных кивках подруг, добавили, что ты правильно решил жить со мной вместе, а то тебе, наверное, было бы одиноко, тоскливо. Но заметь, что они ничего не спросили у меня конкретно. Уверен, что этот разговор вызван сплетней, которую оформила и разнесла Раиса Павловна. О, эти старушки не так просты, как это может показаться из-за их словоохотливости! Они, в отличие от Раисы Павловны, понимают, когда и о чём следует помалкивать. А вот и кофе! Теперь всякие разговоры о соседях и твоей личной жизни я буду прерывать.
Когда пришло время ложиться спать, оба разошлись по своим комнатам в хорошем настроении, умиротворённые, довольные тем, что доверию, с которым они друг к другу относились, не нанесён ущерб.
Утром Рыбаков сохранил это чувство. Оно было лишь слегка подпорчено опасением, что проклятая баба, подкарауливающая его внизу, вновь донесёт до его сведения какую-нибудь гадость, сказанную Светланой. Но Раиса Павловна смогла лишь повторить два прежних мнения о его красивой куртке: благоприятное - своё и неблагоприятное - Светланы, - а также делать жалостливый вид, намекая на сочувствие его горю. Покинув эту женщину, Анатолий решил, что легко отделался.
Совсем иначе было у Полетаева. Он тоже с утра сохранял хорошее настроение, но, проводив Рыбакова до двери, поприветствовав бдительного пёсика и, чтобы кот не обиделся, поздоровавшись и с ним, старик подумал об их хозяйке. Сейчас же вчерашний разговор всплыл в его памяти в малейших деталях, и он стал сомневаться, так ли он был прав, защищая Светлану. Он был рад, что Анатолий услышал о ней вчерашние добрые слова, но сам теперь был полон сомнений. Если болтовня о приятном и неженатом соседе и возникла у женщин, то зачем Светлана сделала вывод о несчастье в его личной жизни? Она права, но надо же думать, кому высказываешь свои догадки. Неужели она не понимала, что Раиса способна разнести её мнение по соседям как непреложную истину? Впрочем, может, и не понимала. Люди часто совершают опрометчивые поступки по наивности, потому что не подозревают других в непорядочности.
Старик то порицал Светлану, то оправдывал её и никак не мог оторваться от этого занятия, сердясь на себя и напоминая себе, что у него слишком много дел, чтобы тратить время на обдумывание события, о котором фактически ничего не знает.
- А что обо всём этом думаешь ты? - обратился Полетаев к синему тому, прибегнув к этой уловке лишь для того, чтобы отвлечься от неотвязных мыслей.
- Я изнемог от безответных дум, - объявил Петрарка (67).
В другое время Владимир Михайлович рассмеялся бы, но сейчас это вызвало в нём раздражение, пока сдержанное.
- Я сам изнемог, - ответил он. - Из-за этих баб, то есть женщин, с их разговорами Толя чуть не обиделся на меня. Да что говорить? Обиделся, оскорбился. Хорошо, что мы объяснились. Я надеялся, что ты скажешь что-нибудь конкретное.
- О Зависть, о коварное начало, Как ты вошла, какой нашла ты путь В прекрасную доверчивую грудь? Как ловко ты в неё вонзила жало! - сказал поэт (68).
Полетаев закрыл книгу и задумался. Слова "коварное начало" показались ему не лишёнными смысла, но он не мог сообразить, как и к кому их применить.
- Ты, как Нострадамус, говоришь мудрые вещи, которые никто не может понять, пока пророчество не исполнится... если исполнится, - сказал он и вышел из комнаты, всё ещё чувствуя раздражение. Если бы пустили какую-нибудь сплетню про него, он отнёсся бы к этому гораздо легче, но грубое заявление о несчастье в личной жизни, высказанное Анатолию прямо в лицо, должно было жестоко его ранить, ведь он до сих пор переживает как раз это несчастье.
В такой неудачный момент зазвонил телефон. У Полетаева чуть ноги не подкосились. Кто мог звонить так рано? Неужели с Колькой Астафьевым беда?
- Алло? - глухо сказал он в трубку.
- Дядя Володя? - неуверенно спросил Валерий.
Владимир Михайлович приготовился услышать страшное. Его не держали ноги, и он прислонился к стене, чтобы не упасть.
- Что случилось, Валера? - еле выговорил он.
- Я не узнаю ваш голос. Вы не заболели?
- Что с твоим дядей? - торопил старик.
- Ничего плохого. Работает над своими идеями, а их становится всё больше... Вы думали, что я звоню из-за него? Нет, я из-за нашего с вами дела.
Валерий уже звонил Полетаеву сразу же после сообщения Степана о том, что Светлана и Анатолий встречаются и этому можно верить, ведь женщина, которая об этом сказала, не имеет привычки лгать. Но тогда он ещё не успокоился, не приготовился к серьёзной беседе, не знал, как поднести старику полученные сведения, поэтому разговор его не удовлетворил. Сейчас ему казалось, что он нашёл убедительные слова, чтобы заставить Владимира Михайловича проявить больше активности.
Однако он не успел ничего сказать, потому что Полетаев почувствовал чуть ли не ярость. Только что он переживал за Анатолия, сейчас едва рассудка не лишился от страха за друга, а Валерка всего лишь занят своей тайной любовью. А почему кто-то должен ухаживать вместо него за Светланой? Да ещё была бы другая женщина, а то именно Светлана, из-за которой у них с Толей чуть не вышла размолвка. Сознательно ли она сказала о несчастье в жизни Анатолия или то были случайные слова, возможно, совсем иные, которые Курулёва переиначила, но никому не дано право влезать в чужую личную жизнь. При этом обычно справедливый Владимир Михайлович не напомнил себе, что и сам в разговоре с Рыбаковым высказывал догадки и предположения о личной жизни соседей.
- Давай сделаем так, - решительно сказал он. - Приходи в субботу... наверное, в субботу... да, именно в эту субботу, и тогда мы поговорим.
- Привезти дя...
- Нет, не привози, - отрезал Полетаев. - Приедешь один. Нам надо обсудить наши дела, точнее, твои дела, а дядя Коля нам помешает. Его ты привезёшь... Как он себя чувствует? Он в настроении приехать в гости?
- Ещё в каком настроении! В боевом. Вы, как всегда, правы, дядя Володя. Он не просто помешает нам поговорить, а не даст нам этой возможности. Ему нужно столькому вас научить!
- Привези его... хоть в воскресенье. Но смотри по его самочувствию.
- Понятно, дядя Володя. Значит, в субботу я приеду один, а в воскресенье - вместе с дядей Колей. Договорились.
Владимир Михайлович ядовито усмехнулся и положил трубку. У Валерия был слишком довольный голос, словно все шаги, который должен сделать влюблённый, были уже заботливо сделаны за него. Пока пусть радуется, а вот в субботу...
Не часто Полетаев терял терпение, но именно теперь это случилось.
"Если Колька приедет в воскресенье, то у меня будут два очень тяжёлых дня, - рассуждал он, жалея, что второпях назначил приезд друга на воскресенье, а не на понедельник или вторник. Но он сразу же отвлёкся от сожалений, подумав о том, что в субботу Валерия ждёт такой сюрприз, которого этот сверхробкий влюблённый и в мыслях не допускает. Любопытно будет поглядеть, сохранит он самообладание или будет убит наповал.
Как Владимир Михайлович ни был возмущён бесцеремонностью соседок, обсуждавших личную жизнь Анатолия, а особенно отвратительным поступком Курулёвой, заговорившей об этом с самим Рыбаковым, однако природное добродушие и рассудительность, частично природная, а частично выработанная, помогли старику взглянуть на произошедшее более здраво и почти вернули ему утраченное было душевное равновесие. Он справедливо напомнил себе, что люди это совсем не ангелы, как мы их понимаем, поэтому им присуще желание во всех подробностях узнать о жизни окружающих, а поскольку окружающие (как и сами они) не желают, чтобы в их личную жизнь заглядывали праздные любопытные, у которых, как чаще всего бывает, нет стремления увидеть там гармонию и чистое, совершенное счастье, то эти окружающие обносят свою личную жизнь высокой стеной. Тогда желающие в ней покопаться начинают ловить малейшие намёки, часто воображаемые, позволяющие им воссоздать, додумать или, вернее, выдумать личную жизнь их несчастных окружающих, а последним, если отголосок сплетен и слухов до них доходит (а личности героев сплетен для них скрыты), остаётся только удивляться и гадать, с кем же из знакомых случились такие потрясающие и, как правило, гадкие происшествия. "Только бы таким мерзавцем не оказался один из моих друзей", - думают окружающие, не осведомлённые, что речь идёт о них самих. Но ещё хуже бывает, когда они знают, что сетью гнусных выдумок опутаны именно они, но не могут освободиться из этой паутины.
Что же делать, если природа человеческая настолько несовершенна? Приходится, понимая это, терпеть, страдать, а если (что бывает редко) удаётся, то опровергать неверные слухи о себе. Но порой особенно злые домыслы способны отравить человеку жизнь, раздавить его, погубить.
В случае с Рыбаковым слухи оказались правдивы, но не принесли бы вреда, если бы всего лишь побродили между соседями и стихли, когда за неимением новых данных к ним бы пропал интерес. Всё обошлось бы для Анатолия безболезненно, если бы не грубые расспросы Курулёвой, поэтому Полетаев негодовал, прежде всего, на неё. Затем его гнев вновь перешёл на Светлану, но не из-за её догадливости, что он не считал преступлением, а из-за её несдержанности. Зачем этой женщине понадобилось высказывать свои предположения Раисе Павловне и прочим соседям? Кто тянул её за язык? Угадала, так молчи. Так нет же! Поделилась своими соображениями со всеми знакомыми, так что вчера Алевтина Ивановна этак осторожно выведывала у него, хорошо ли с ним его Тольке.
Владимир Михайлович вышел на прогулку во всё ещё раздражённом состоянии духа, хотя и не таком критическом, как прежде, но ходьба окончательно его успокоила и позволила более милостиво взглянуть на это дело. Надо ли ему столь безоговорочно осуждать Светлану? Ведь у него и прежде мелькали сомнения в её неприглядной роли в этом событии. Как часто бывает, что случайное слово, которое даже не относится к делу, подхватывается и искажается. Светлана могла или вовсе не говорить о Рыбакове, или сказать совершенно безобидную вещь, например, что надо бы такому приятному человеку жениться, или, что о таком муже мечтали бы многие женщины, а он почему-то предпочитает оставаться одиноким. Ведь это обычные слова, безобидные, доброжелательные, даже лестные, но при желании их можно переиначить по всякому, совершенно извратив смысл.
Придя к такому выводу, Полетаев почувствовал себя лучше. Несмотря на негодование, Светлана ему всё-таки нравилась, и он был рад любому соображению, которое было способно её обелить. Но он понимал, что слишком плохо знает соседку напротив, поэтому может ошибаться на её счёт, осуждает ли её или оправдывает. Однако, раз он согласился помочь Валерию сблизиться с ней, он это сделает, а тот пусть сам решает, удачен его выбор или нет. Этот пентюх оказался так робок, что непременно протянет до решительного объяснения столько времени, что характер его избранницы станет яснее. До конца характер сдержанной женщины, конечно, не выяснишь, но Полетаев будет наблюдать за ней с удвоенной бдительностью, чтобы племянник его лучшего друга не стал несчастным, получив в жёны неподходящую ему женщину. Он ему не нравился, но Владимир Михайлович не находил в нём пороков или недостатков, которыми объяснялось бы это чувство, поэтому старик оказался в сложном положении: он как не желал, чтобы ошибся Валерий, так и не желал, чтобы ошиблась Светлана.
"Я их познакомлю поближе, а там пусть сами разбираются, - решил он, устав от сомнений. - Какой из меня вершитель чужих судеб? Если начнёшь давать советы да высказывать соображения, то таких дров наломаешь, что и сам себя будешь до конца жизни винить, и те, кому ты помешаешь соединиться или, наоборот, соединишь, не будут тебе благодарны. Пусть уж сами друг к другу присматриваются, а я буду наблюдать за ними со стороны".
Полетаеву предстояли два тяжёлых дня. Субботу он наметил для большего приёма гостей, поэтому к нему надо было готовиться очень усердно, а в воскресенье приедут (если Астафьев будет достаточно здоров) лишь два человека, перед которыми не надо "выпендриваться", как он весьма вольно выразился, однако и с ними придётся нелегко. Если Колька настроен его учить, то надо набраться терпения, чтобы с надлежащим вниманием выслушивать его идеи и теории, а уж в каком настроении после знаменательной субботы будет Валерий, предугадать невозможно.
Владимир Михайлович зашёл в магазин и набрал два пакета продуктов, которые могли пригодиться ему для торжественного обеда (а его он ещё не обдумал) или для каждодневных трапез. Когда он возвращался домой, у подъезда уже дежурили старушки.
"Как они рано стали выходить! - подосадовал было Полетаев, но сейчас же подумал, что, пока его боевой пыл не угас, надо брать быка за рога, чтобы в дальнейшем уже невозможно было отступить. Мало ли как повернётся дело? Ему может расхотеться принимать гостей, а поскольку он не сказал Валерию, что именно того ожидает, он малодушно поговорит с ним о Светлане и этим ограничится. Если же он прямо сейчас сделает решительный шаг, то потом, с сожалением ли или без такового, но он вынужден будет идти до конца.
- Владимир Михайлович, вы молодец, - начала Алевтина Ивановна под одобрительное внимание подруг, которых, как и её, с каждым днём всё больше захватывала развёртывающаяся интрига.
- Я это знаю, - согласился Полетаев, здороваясь со всеми тремя.
Он поставил тяжёлые пакеты на землю, тем самым поощряя бабушек к продолжению разговора. Тем было чем занять свой ум, но, по привычке, они цепко высматривали, что же лежало в этих пакетах, каждая со своего ракурса, чтобы потом сопоставить наблюдения и определить точный список покупок.
- Такого хозяйственного мужчины, как вы, я ещё не видела, - сообщила Алевтина Ивановна. - Наверное, вы каждый день балуете Анатолия.
- Баловство, которое происходит каждый день, перестаёт быть баловством, а превращается в образ жизни, - возразил Полетаев, и старушки закивали, соглашаясь с его мнением. - Но вы ошибаетесь, потому что Анатолий неприхотлив, нетребователен к бытовым удобствам и готов довольствоваться малым. Я стараюсь скорее для себя. Это именно мне приятно приготовить для кого-то что-нибудь особенное. А сам я тоже могу обходиться малым. Если бы не Толя, я бы ограничивался самой простой пищей, а тогда мой талант кулинара заглох бы на корню.
Старушки засмеялись.
- А знаете что? - воскликнул Владимир Михайлович, словно эта мысль пришла ему в голову только что. - Давайте в субботу устроим праздник. Приходите ко мне на... не совсем торжественный, а так, полуторжественный обед. От разговоров о моей хозяйственности у меня появилось непреодолимое желание что-нибудь приготовить. Как? Хорошая мысль?
Старушки, считая, что приглашение относится только к его соседке, то есть Алевтине Ивановне, помалкивали, а та расцвела от удовольствия. С приездом Полетаева в её жизни появилась возможность хоть изредка ходить в гости, а это такое счастье для одинокой общительной старухи, у которой нет занятия, которое бы отнимало всё время и внимание.
- Я с радостью принимаю ваше предложение, - несколько церемонно откликнулась Алевтина Ивановна, вспомнив, что она похожа на английскую леди из высшего общества, а потому ей не пристало слишком пылко выражать свои чувства.
- Тамара Васильевна, Лидия Сергеевна, надеюсь, вы тоже не откажетесь придти на обед? - обратился Владимир Михайлович к двум другим бабушкам.
Алевтине Ивановне было и досадно, что она лишается привилегированного положения единственной удостоившейся чести быть приглашённой, но и приятно, что её подруги воочию увидят, какой у неё прекрасный сосед.
Старушки засмущались, не ожидая такой любезности, но были польщены и охотно согласились.
Дело было сделано, и Полетаев был удовлетворён, во-первых, тем, что "сжёг за собой мосты" и теперь не отступится от решения ошеломить Валерку, и, во-вторых, тем, что оказал внимание подругам Алевтины Ивановны, а то его давно мучило опасение, не проявил ли он неделикатность, принимая у себя только соседку. Прежде это ещё было допустимо, потому что он был человеком новым, а встречи за столом получались внезапные, но теперь было бы грубо пригласить только Алевтину Ивановну, а прочих старушек, с которыми он ежедневно беседовал, обойти вниманием.
- Как это чудесно! - выразила Алевтина Ивановна общую мысль. - Если бы не мой Лёшка, я бы тоже приглашала вас всех в гости. Но как это сделаешь, если в любой миг могут появиться его дружки?
В эту минуту она в самом деле думала, что только это мешает ей проявлять широкое гостеприимство.
- Вот и хорошо, - заключил Полетаев и собрался было поднять пакеты и пройти в подъезд, но Алевтина Ивановна не забывала о влюблённости Светланы в Рыбакова и решении помочь ей.
- Владимир Михайлович, вот было бы хорошо пригласить и Светочку, - заговорила она. - Мне так её жаль! Она, бедная, кроме своей школы, никуда не ходит. Но если она будет некстати...
Даже если бы Светлана была некстати, то своим предложением Алевтина Ивановна лишила бы Полетаева возможности не пригласить её. Однако субботний приём затевался именно из-за Светланы, поэтому слова старушки пришлись как раз кстати.
- Конечно, пригласим и её, - откликнулся Полетаев. - И её, и моих замечательных четвероногих соседей, а то я по ним соскучился.
Когда он скрылся в подъезде, старушки принялись обсуждать лавину новостей: от неожиданного приглашения в гости до перечня продуктов в двух объёмных пакетах.
Владимир Михайлович собирался, если удастся, позвать в гости и Иру, потому что эта простодушная женщина, большая любительница общества, мало того что оживит приём, так ещё и уговорит Светлану придти, если та вздумает отказаться, сославшись на дела. Но беда в том, что у Иры был нестабильный график работы. Кроме того, что он сдвигался непонятным для непросвящённого образом, её могли вызвать в магазин вне графика, если кто-то из продавцов заболевал. Пожалуй, самыми надёжными союзницами были старушки.
Полетаев не случайно выбрал субботу. Он знал, что прежде Светлана в этот день работала, а теперь ей сделали его методическим, то есть она не обязана выходить на работу, однако её могли назначить на замену кого-то из учителей или куда-то отправить по школьным делам. Но в пять часов вечера, как он рассудил, Света должна быть дома. Даже если в воскресенье ей придётся вести детей на какое-нибудь мероприятие, что, как он понял, тоже бывает, хоть при отсутствии классного руководства редко, всё равно вечер субботы она может посвятить походу в гости, тем более что идти придётся несколько шагов.
Вернувшись домой, Владимир Михайлович почувствовал, что у него коренным образом изменилось настроение. Он всё ещё негодовал на неделикатность Раисы Павловны, доходящей до грубости, помнил, какого труда стоило ему вчера заставить Анатолия открыть причину его замкнутости, с содроганием думал о том, как часто из-за ошибки, чистого недоразумения или незаметного недоброго вмешательства извне близкие прежде люди отдаляются друг от друга, сосредоточиваются на своих затаённых обидах. Он был уверен, что Рыбаков слишком привязан к нему, чтобы вчерашняя история привела к потере доверия, но всё же... кто знает...
"Вот поганая баба!" - воскликнул он про себя, не зная, что повторяет обычную мысль Анатолия.
Но всё-таки как отрадно сознание, что их с Толькой отношения не изменились и у его мальчика (а он это чувствовал) не осталось даже тени сомнения в скромности воспитателя! Но, с другой стороны, сплетни о личной жизни Анатолия совершенно недопустимы. Правда, сплетни, не подкреплённые фактами, быстро угасают. О каждом человеке, знает он о том или не знает, ходят сплетни, сменяя одна другую, каждый подвергается пересудам, ведь большинство людей предпочитает уделять больше внимания подробностям чужой жизни, чем своей и своих близких.
Чуть восстановив душевный покой, взвалив на себя заботу о предстоящем приёме гостей, Полетаев с большой неохотой перешёл мыслями к Светлане. Прежде ему безоговорочно нравилась эта женщина, но теперь он невольно относился к ней с опаской. Может, она неповинна в гуляющих по дому сплетнях, может, даже не делала предположений о личной жизни соседа, а лишь присутствовала при разговоре об этом. (Владимиру Михайловичу, как человеку порядочному, не пришло в голову то, что она могла не присутствовать при этом, как и то, что никакого обсуждения и не было, а попросту ведётся интрига, не особо сложная, а скорее грязная). Но, рассуждал старик, соседка напротив могла оказаться любительницей почесать язычок, если представлялся подходящий случай. Однако какой бы она ни оказалась, а приём гостей затевался только ради неё, и её необходимо было пригласить.
Полетаеву не хотелось звонить ей в дверь, когда она вернётся домой, и торжественно объявлять, что в субботу её ждут в гости. Гораздо проще прибегнуть к обычному способу и подловить её на улице. К тому же, когда они будут идти к дому, у него найдётся время завести разговор на общие темы и попытаться хоть что-то для себя уяснить. Плохо, что их вновь увидят любознательные старушки, но, вроде, Алевтина Ивановна перестала намекать ему на их слишком частые встречи.
Когда человек полон решимости что-то сделать, ему часто помогают случайности. О первой такой случайности возвестил сосед напротив.
"Это Ира, - узнал он по особо доброжелательному лаю с оттенком весёлости. - Дик её любит".
Он сейчас же спохватился, что собирался воздействовать на Светлану именно через неё. Плохо, что сегодня она, как видно, не на работе, ведь из-за этого уменьшаются шансы на то, что в субботу она будет свободна.
- Ира, здравствуйте, - приветствовал он её, открывая дверь.
- Здравствуйте, Владимир Михайлович, - радостно откликнулась женщина.
- Вы сегодня выходная?
- Да. Конечно, неудобно, когда скользящий график, но я уже привыкла.
- А в субботу вы работаете?
- Да, увы. Но у нас там девчонки славные, нам весело.
"Может, благодаря тебе, - подумал Полетаев. - Ты общительная, доброжелательная, возможно, именно ты всех и сплачиваешь. Но, конечно, и сами твои "девчонки" тоже должны быть достаточно приятными, ведь склочная, сварливая, нетерпимая к чужому мнению женщина отравит своим присутствием любой коллектив".
- Как жалко! - сказал он.
Ира понимала, что едва ли старик досадует на весёлую атмосферу установившуюся в их магазине, поэтому насторожилась. Что такое намечается в субботу?
- Почему жаль?
- У меня с утра было такое настроение... захотелось, чтобы все собрались вместе, посидели, поговорили. Я подумал, что в субботу будет удобнее всего и уже кое-кого пригласил. Я так надеялся, что и вы придёте.
Ира не могла упустить возможность побывать в гостях, тем более, у этого приятного человека.
- А может, мне и удастся придти, - сказала она. - Ещё не знаю, но я поговорю с девчонками. Они очень хорошие, и, наверное, кто-нибудь согласится поменяться со мной выходными. Она выйдет на работу вместо меня, а я потом вместо неё.
Владимир Михайлович был очень доволен. Ира, как и Алевтина Ивановна, поможет оживить приём, если вдруг возникнет заминка. К тому же, она так хорошо поёт, что гости будут поистине наслаждаться, слушая её, а не притворяться, что в восторге, как это обычно бывает, когда кто-то безголосый начинает подвывать под неумелое бренчание гитары.
- А Светку вы тоже пригласите? - спохватилась Ира.
- Конечно.
- Вот хорошо! Я обязательно приду.
Полетаев не сомневался, что Ира приложит все силы, чтобы уговорить кого-нибудь из продавщиц выручить её.
Оказавшуюся третьей по счёту случайность он не ждал, как манну небесную, а готовил её сам, однако вторая случайность возникла без его усилий. Когда он услышал, что Светлана пришла домой и сразу же повела Дика на прогулку, он вышел якобы в магазин и чуть не столкнулся с возвращавшейся откуда-то Сабиной. Владимир Михайлович и предположить не мог, что эта женщина усердно и относительно успешно привлекает людей в доживающую последние дни корпорацию. О подобного рода бессовестности, когда у честных людей обманом выманивают их сбережения, он, конечно, знал, но не думал, что такие люди могут жить рядом, не привлекая внимания своей деятельностью.
Сейчас Полетаев был слишком занят своими планами, иначе давно бы услышал характерное цоканье металлических набоек на высоких каблуках этой модницы. Встреча застала его врасплох, и мысли мгновенно завертелись вокруг Сабины. Женщина всегда была с ним любезна, предупредительна, порой даже слишком предупредительна, явно заглядывалась на Анатолия, что не было неожиданностью, и ни разу не подала повод для неприязни или сходного чувства, но у старика не лежала к ней душа. Он не понимал образа жизни ни её, ни Степана и с настороженностью принимал совершенно неясное объяснение, что они занимаются Интернет-бизнесом. Новое дело, которое Валерий собирался начать вместе со Степаном, так и застряло на этапе обсуждения, хотя встречались предполагаемые партнёры часто. Старику было неловко расспрашивать, ведь, если замысел грозит расстроиться, Валерию может быть неприятен чужой праздный интерес, однако не проявлять вообще никакого внимания к этому предмету тоже было невежливо. Владимир Михайлович чувствовал всю затруднительность своего положения тем больше, чем меньше смыслил в такого рода деятельности. Но, поскольку Пшеничниковы были ближайшими соседями, а Степан к тому же был хорошо знаком с Валерием, невозможно было обойти их приглашением. В прошлый раз Сабине как будто было не слишком уютно в его доме, но ведь на её настроение могли повлиять другие обстоятельства, к которым ни Полетаев, ни его гости не были причастны, хотя бы, например... слишком тесные туфли или неполадки в здоровье.
- На ловца и зверь бежит! - воскликнул он, ошеломив и без того растерявшуюся Сабину. - Я спешу, поэтому сразу приступаю к делу. У меня в субботу намечается небольшой приём. Приглашаю вас и Степана в гости. Никакого повода к этому нет и не будет ничего особенного, просто тихо посидим по-соседски, выпьем чаю, поговорим.
- Спасибо, Владимир Михайлович, мы обязательно придём.
Сабине хотелось бы выяснить, кто ещё приглашён, точнее, будет ли на этом приёме Светлана, но она не знала, как лучше приступить к расспросам, а Полетаев не оставил ей времени, кивнул, улыбнулся и ушёл.
Влюблённая женщина скрылась в своей квартире, охваченная опасением, не затевается ли этот приём ради Светки и Анатолия. От такого старомодного человека, как Владимир Михайлович, можно ждать чего угодно, даже торжественного оглашения помолвки, словно сейчас не двадцать первый век, а девятнадцатый.
Потом Сабина убедила себя, что Полетаев хоть и не вписывается в современный мир, но не такой дурак, чтобы по этому случаю собирать соседей. Наверное, он просто решил в очередной раз поразить всех своим умением готовить. Но ведь для неё это будет прекрасным поводом дать понять Анатолию, насколько выгодно она отличается от Светки и Ирки. Светлана, кажется, стала хорошо одеваться, но всё равно у неё нет таких денег, чтобы затмить Сабину. А Ира хорошо поёт, однако навсегда останется деревенской простушкой. Жаль, если Света приведёт с собой своих животных. Анатолию они нравятся, а необыкновенный кот способен отвлечь его внимание от недостатков хозяйки. Да и Дик слишком красив и забавен. Придётся приложить все усилия, чтобы одеться с изящной скромностью, но не переусердствовать в последнем, как было в прошлый раз. Люди такого пошиба, как её соседи, не смогут оценить её скромные наряды ни в буквальном, ни в переносном смысле. Вряд ли Ирке придёт в голову, что самая дешёвая из мелких Сабининых вещей стоит больше зарплаты продавщицы. И Анатолий тоже не производит впечатления знатока в этой области.
Полетаев больше не думал о Сабине. Нравится она ему или не очень, но приглашение передано и принято, поэтому до субботы о брате и сестре можно забыть. Наверняка Сабина принимала участие в обсуждении личной жизни Рыбакова, впрочем, могла и не принимать. Но главными виновницами он считал Раису Павловну и Светлану. К Светлане он и спешил.
Заходить в магазин, чтобы для видимости купить батон хлеба или пакет молока, времени уже не было, да ещё Алевтина Ивановна принялась объяснять, как все они счастливы побывать у него в гостях. Он уже решил было, что придётся отказаться от намерения придать этой встрече видимость неожиданности, однако счастливый случай, который он лично готовил, проявил себя именно случаем и именно счастливым.
Едва он завернул за угол, сжимая в руке свёрнутый пакет с бумажником внутри, как увидел Светлану, беседующую с какой-то женщиной. По еле заметным признакам он понял, что это мать кого-то из учеников, а учительница не знает, как потактичнее закончить разговор, Дик же, бедняга, уже отчаялся куда-то идти, сел на асфальт и зевает во всю пасть.
"Чип и Дейл спешат на помощь, - вспомнилось Полетаеву. - Если я не переврал их имена. Но на помощь я устремлюсь с большей энергией, чем эти два персонажа, вместе взятые. Кто хоть они? Каковы их подвиги?"
- Светлана Николаевна, здравствуйте... - обратился он к соседке и сделал красноречивую паузу.
Словоохотливая женщина поняла, что у этого моложавого подтянутого старика какое-то дело к учительнице математики и он настроен его разъяснить, поэтому попрощалась.
- Я вовремя? - спросил Владимир Михайлович. - Мне показалось, что вы вот-вот упадёте в обморок. Дик, здравствуй ещё раз.
Пёсик сразу ожил и принялся усердно приветствовать соседа.
Светлана сдержанно улыбнулась. Она, и правда, чувствовала лёгкую дурноту. Этот разговор не был долгим, но так совпало, что сегодня ей пришлось общаться с ещё двумя матерями её учеников, причём обе они зашли в школу не ради неё, а к ней заглянули попутно, но разговаривали обстоятельно. Хорошо, что первую вытеснила вторая, а вторую - Жигадло, зашедший не столько поделиться незначительными новостями, сколько по привычке.
- Спасибо. Никак не научусь вовремя заканчивать разговор, а родителям кажется, что я с удовольствием их слушаю. Они часто рассказывают довольно интересные вещи, но это отнимает слишком много времени, а ведь мне надо ещё проверять тетради и готовиться к завтрашним урокам.
- Я занимался преподавательской деятельностью, ещё в прошлом году у меня были часы в Университете, поэтому я вас понимаю, хотя мне не надо было проверять тетради студентов, лишь контрольные и зачётные работы. Но всё-таки это я вас понимаю, а родители ваших учеников, наверное, удивляются, как это учителю приходится готовиться к урокам. Неужели он не знает материал? Вам ничего такого не говорили?
Прежде Светлане не приходило в голову, что обычные слова кто-то может понять превратно, но не так давно семиклассница спрашивала у неё именно это. А вдруг кто-то из родителей, в самом деле, недоумевает, как может работать в школе учитель, которому приходится каждый день готовиться к урокам. А сам Владимир Михайлович? Что, если он думает, будто она плохо знает материал и ей надо оживлять его в памяти, а то и учить заново?
- Если честно, то при подготовке к урокам я не только подправляю старые планы или составляю их заново и просматриваю карточки, всякие задания, но и пробегаю глазами по самому тексту, особенно если предстоит доказывать теоремы или выводить формулы. Это не столько необходимость, сколько укоренившаяся привычка. Лично я не попадала в скверные ситуации, но ведь бывает, что в какой-то день плохо себя чувствуешь, голова не работает. На такой случай у меня к каждому уроку прилагается ворох записанных когда-то решений. Редко приходится этим пользоваться, но их наличие придаёт уверенности. Я, мол, во всеоружии и готова к худшему. Но больше всего в необходимости просматривать материал меня убедила неприятность, которая произошла с замечательным учителем, опытным, проработавшим в школе лет, наверное, тридцать. Видимо, он понадеялся на память и... не оживил в ней довольно сложное доказательство теоремы. Я случайно оказалась на его уроке. И вот посреди доказательства он запнулся и не знал, что делать дальше. Видно, день был не его, мозги затормозились. Ему пришлось заглянуть в учебник, и я видела, как ему стыдно. Даже иной коллега, особенно тот, у которого самого бывают такие промахи, может сделать многозначительное лицо, а каково так оплошать перед детьми?! Они-то вообще не способны понять, что и у машины случаются поломки, а учитель всего лишь человек. Вчера или завтра он бы очень обстоятельно доказал и объяснил эту теорему, не испытывая затруднений, а вот сегодня у него туман в голове, давление зашкаливает и всё плывёт перед глазами. Но после этого случая я сделала для себя вывод, что перед каждым уроком надо просматривать материал, который собираешься дать, а если доказательство сложное и позволяет время, то и устроить пробное выступление перед самой собой или перед Базилем и Диком.
Услышав своё имя, пёсик, вновь со скучающим видом усевшийся на асфальт, вскочил. Полетаев засмеялся.
- Раз уж я вас встретил, давайте пройдёмся, а то мой дружок взвоет. Да и вы скажете потом, что от матери ученика Владимир Михайлович вас избавил, зато сам отнял вдвое больше времени.
- Не скажу, - возразила Светлана. - И даже не подумаю. Но согласна, что лучше гулять, чем стоять на месте.
- Обычно я тоже готовился к лекциям, - заговорил старик. - Конечно, я знаю то, что собираюсь рассказывать, однако лучше составить план, чтобы что-то не упустить. Такие планы за годы работы давно составлены, но я постоянно вносил в них что-то новое. Часто и не заглядываешь в них, но под рукой всегда держишь. И я никогда не читал лекции в прямом смысле, у меня не было перед глазами готового текста. Я сам чувствовал, что так мои леции живее и интереснее, чем если бы я просто зачитывал материал. А случалось, меня внезапно просили кого-то заменить, и времени на подготовку не оставалось. Тут уж бывало по-разному. То увлечёшься и говоришь под влиянием вдохновения, а то подглядываешь в наспех найденный старый план и переходишь от пункта к пункту.
Полетаеву было сейчас очень приятно. Если после признания Рыбакова он испытывал к соседке сначала неприязнь, а потом настороженность, то теперь расслабился, слушая её, вспоминая работу в Университете и свою недавнюю лекцию, к которой он особенно старательно подготовился, причём не напрасно, потому что послушать её пришли не только студенты, но и кое-кто из преподавателей.
- Пожалуй, больше я никому не буду говорить, что готовлюсь к урокам, - решила Светлана, возвращаясь к началу разговора. - Вдруг кто-нибудь неправильно понимает эти слова?
- Но ведь каждый артист, даже прекрасно зная свою роль, обязательно участвует в репетициях, - ответил Полетаев, которому этот довод только что пришёл в голову. - А мы тоже выступаем перед публикой: вы - перед детьми, я - перед студентами... Жаль только, что мало кто об этом догадывается.
- Артистам не надо проверять, дошла ли до зрителей идея пьесы и правильно ли они поняли сюжет, или же всё проскочило мимо их сознания, от них не требуется заставлять зрителей заучивать куски текста, пересказывать речи персонажей, объяснять их поступки, писать сочинения. А вот нам надо учить детей не только слушать, но и слышать объяснения, воспринимать их, отрабатывать материал. А как это сделать, если ребёнок или вообще не желает слушать или с удовольствием наблюдает, как легко и красноречиво говорит учитель, но сам при этом даже не пытается вникнуть в содержание этой речи? А если он и дома ничего не делает... Владимир Михайлович, можно я вас кое о чём спрошу? Только не удивляйтесь.
- Пожалуйста, - отозвался старик.
- Вы были для Анатолия Сергеевича фактически отцом... - заговорила Света.
Полетаев напрягся, сразу вернувшись мыслями к отвратительным сплетням о личной жизни его Толи, которые, по словам Раисы Павловны, начала распускать Светлана. Неужели сейчас она примется выуживать какие-то сведения?
- Вы следили за его учёбой, когда он был школьником?
Свете было трудно представить замкнутого, непроницаемо-вежливого Рыбакова мальчиком.
- Не могу сказать, что я очень уж усердно следил за его учёбой, - смутился Владимир Михайлович, решив, что учительница с осуждением воспримет это признание. - Анатолий был достаточно самостоятельным, чтобы требовалось постоянно смотреть, как он сделал домашнее задание. Я полагал, что такой контроль может развить в нём неуверенность, нерешительность, потребность в постоянных проверках. Конечно, если бы он был совсем уж лентяем или попросту недостаточно умным, чтобы самому разбираться в школьных науках, я бы с ним занимался, но он со всем справлялся сам. Я... Скажу честно, иногда я даже делал вид, будто не замечаю, что он вместо уроков читает. Не часто, конечно, а в отдельных случаях. Порой надо дать человеку расслабиться, по себе знаю. Но я этим не злоупотреблял.
- А он хорошо учился? - поинтересовалась Светлана.
- По-разному, но в его случае оценки не имели значения, потому что, нахватав троек и иногда двоек, он сам спохватывался, быстро нагонял пропущенное и на время превращался в отличника. Я в такие периоды обычно не вмешивался в его дела, но внимательно следил, как он справится. Как правило, моей помощи не требовалось. Может, я поступал неразумно, слишком уж усердно заботясь о воспитании в нём самостоятельности, ведь не с каждым ребёнком можно такое позволить, но в его случае это не принесло вреда, даже наоборот.
- А вы знали, что именно проходят в школе? Я имею в виду, если бы вас внезапно спросили, например, такое: "Какую тему сейчас проходят по математике... или по русскому в классе, где учится Толя?" Вы бы смогли ответить?
- Конечно. А как же иначе? Он не был образцовым мальчиком, который так и будет, как заведённый автомат, выполнять всё, что от него требуется, неважно, проверят его когда-нибудь или нет. Я обязательно заглядывал в его дневник, обычно без его ведома, просматривал оценки, читал замечания, проверял, что задано, не хитрит ли он, не дописывая задание, как сделал однажды в каком-то из младших классов, потом смотрел в учебниках, о чём говорится в указанных параграфах. Если это входит в привычку, то не занимает много времени, хотя иногда увлечёшься и прочитаешь что-то основательно или захочешь вспомнить забытую тему. А ещё Толя знал, что я способен внезапно задать какие-то вопросы по учебному материалу. Я думаю, это тоже не давало ему расслабляться. В тетради я тоже заглядывал, иногда в его присутствии, но чаще тайком. Надо ведь знать, в каком они состоянии и что в них содержится, кроме рисунков и карикатур. И к тому же мы жили в крошечной однокомнатной квартирке, работали вместе за столом, хоть и большим, но не настолько, чтобы не видеть, что каждый из нас делает. Я знал, сколько примерно должен написать Толя по тому или иному предмету, поэтому сразу заметил бы, если бы ему вздумалось халтурить.
Полетаев вдруг осознал, что отчитывается перед Светланой так, словно Толя всё ещё школьник, а его вызвали к строгой учительнице, недовольной учёбой мальчика. Да и Светлана улыбалась, подумав, вероятно, о том же.
- Я словно побывал у директора школы, - сказал старик. - Даже если особо не в чем себя винить, всё равно чувствуешь, что делаешь что-то не так.
- Это было прежде, - возразила Света. - В наше время не родители боятся вызова к директору или учителю, а директор и учителя боятся прихода родителей. Некоторые, а таких всё больше, начинают не с объяснения причины своего прихода или своего недовольства, а с нападения, угроз. Директор и вышестоящие организации при любой жалобе, какой бы необоснованной она ни была, поддерживают родителей, а учитель заранее считается неправым и заслуживающим карательных мер. Директор боится вышестоящих организаций, а те - ещё более вышестоящих организаций, к которым могут обратиться родители, если их требование не будет удовлетворено. Извините за мрачность, у меня был сегодня тяжёлый день. Обычно родителей видишь только на родительских собраниях, и то если они их посещают, а сегодня пришли сразу две матери... не сразу, не одновременно, а, к счастью, по отдельности.
- Почему "к счастью"? - не понял Владимир Михайлович, всё ещё помнивший порядки в старой школе. - По отдельности получается намного дольше.
- Зато, когда они приходят по одному, они больше расположены слушать. Большинство родителей, если с ними говоришь с глазу на глаз, показываешь тетради их ребёнка, рассказываешь, конечно, с осторожностью, о его поведении на уроках, объясняешь, чем вызвано то или иное требование... так вот, большинство родителей начинают прислушиваться, вникать в ситуацию, а часто выясняется, что ребёнок их попросту обманывает. После такой беседы возникает понимание, пусть временное. Но если сойдутся два или более недовольных родителя, то они чувствуют единство, готовы поддерживать друг друга, ведь обычно недовольство возникает из-за оценок. Тогда до их рассудка очень трудно достучаться, они попросту не желают слушать. Поэтому я терпеть не могу родительские собрания. Бывает, что одна какая-нибудь истеричная мамаша перебаламутит всех, даже тех, кому не на что жаловаться.
- Это точно, - согласился Полетаев. - Это было и в моё время. Но тогда ещё существовала такая инстанция, как завуч или директор. Обычно они поддерживали учителей.
- Теперь они стараются угодить родителям, чтобы те не написали какую-нибудь кляузу на всю школу. Но мои сегодняшние родители ушли с обещанием лучше следить за учёбой детей. И знаете, что странно? Ведь спрашиваешь у родителей двоеч... детей, которые плохо учатся, проверяют ли они, как их дети делают домашние задания, учат ли формулы и правила. И почти все твёрдо отвечают, что дети под постоянным контролем. Но при этом мало кто из родителей способен ответить, какую тему сейчас проходит их ребёнок. Как возможно проверять учёбу детей, не зная, что он должен выучить? Кому они лгут? Сами себе?
- Ложь детская, - согласился старик. - По-видимому им трудно признаться, что они не следят за учёбой своих детей, легче солгать. Да и как они ответят правду? Этим они признаются, что сами виноваты в их неуспехах.
- Но при этом они требуют хороших оценок. Вот вы, Владимир Михайлович, не просто растили Анатолия Сергеевича, а именно воспитывали, вдумчиво воспитывали, нашли свой метод выработки самостоятельности и разумной уверенности в своих действиях. Жаль, что ваш рассказ нельзя повторить на родительском собрании, потому что многие поймут его не так, как нужно, а слепо применят ваш метод к детям, которым он противопоказан. Я как-то посоветовала матери одного пятиклассника перестать решать примеры из домашнего задания вместе с сыном, а давать ему делать это самостоятельно, чтобы он не чувствовал её поддержки, не был уверен, что, если он начнёт делать что-то не так, его сразу остановят, подскажут, направят на правильный путь.
- Конечно, - согласился Полетаев. - Я так и поступал с самого начала, когда ещё прилаживался к роли воспитателя. Это после я осмелел. Пусть, думаю, сам действует, а я проверю потом. И помогать при малейшем затруднении не бросался, давал возможность разобраться в проблеме самому. Впрочем, Толя не любил сдаваться и боролся до последнего.
- Вот именно. Ведь умение самостоятельно преодолевать трудности не приходит само, оно воспитывается с детства. Поэтому я и посоветовала той матери перестать сидеть над сыном, словно он без её руководства не сможет написать ни строчки, а заняться какими-нибудь делами. Пусть он надеется только на себя, а то он слишком беспомощен, когда приходится самому что-то решать на контрольных и самостоятельных. Но потом она обязательно должна будет проверить его записи. Они могут быть зачёркнуты-перезачёркнуты, с множеством исправлений, но зато это его работа, а не совместная с мамой. Женщина была приятная, слушала внимательно, согласилась со мной. Я думала, что всё прекрасно, пока мальчик не скатился на двойки. Я уж принялась ругать себя за то, что вмешалась в чужую систему воспитания, что почему-то для этого ребёнка мои советы оказались вредны, но потом, когда я вновь поговорила с матерью, выяснилось, что она слишком обрадовалась совету предоставить сыну самостоятельность, почувствовала себя свободной от его уроков и вообще перестала его контролировать. Да ещё она мне сказала: "Вы сами велели мне не следить, как он выполняет домашние задания". - "Так я же просила вас не сидеть с ним рядом и не подсказывать ему в случае заминки. Но готовую работу вы должны проверять". - "Я не поняла, - отвечает. - Я всего лишь выполнила ваши рекомендации".
- Как же трудно объясниться с людьми! - с чувством сказал Полетаев. - Сам не раз сталкивался с подобным. Говоришь с человеком, вроде, он тебя понял, соглашается, даже какие-то мысли высказывает, а потом выясняется, что у него в мозгах всё перевёрнуто вверх дном, всё извращено. Но хуже, если он ещё и заявит, что ему говорили именно так, как он сделал.
- Хорошо ещё, если этот человек окажется не скандальным и не пойдёт жаловаться, - добавила Света.
"Как же учителям сейчас нелегко! - подумал Полетаев. - Как они боятся, что попадётся склочная мать или отец и напишет на них жалобу! А как работать с детьми, если опасаешься, что недовольный родитель переиначит любое твоё слово и начнёт строчить кляузы?"
- Дик, нельзя! - попыталась Светлана остановить собачку, но было уже поздно.
- Что он ухватил? - спросил старик.
- Какую-то тряпку, - определила хозяйка, присмотревшись. - Это ещё ничего. Я боюсь, когда он подбирает кости или куски чего-то съедобного. Кости могут быть опасны, особенно если это куриные трубчатые. Они при расщеплении делаются острыми, как иглы. А ещё страшно, что кто-нибудь, ненавидящий животных, разбросает отравленную еду. В нашем подъезде когда-то жила собака, которая погибла, съев отравленный кусочек. Хозяйка говорила, что невозможно было смотреть, как мучалось животное. И ещё... Я знаю ещё три случая, когда травили собак, даже четыре. У нас нет закона о защите животных, а если есть, то он не работает, вот некоторые люди и чувствуют свою безнаказанность, вымещают злость на тех, за чью смерть они не понесут наказания. Некоторые просто патологически не любят животных, а некоторые поссорятся с человеком, а мстят через его питомца. На садовых участках такое нередко случается.
- И куда же он собирается нести эту тряпку? - поинтересовался Владимир Михайлович, видя, что пёсик не бросает её, осознав её несъедобность, а грозно поглядывает на него и хозяйку, давая понять, что теперь это его собственность и он её никому не уступит.
- Домой, - ответила Света. - Там он выменяет её на сухарик, а если проявит настойчивость, то на два сухарика.
- Хитрец, - засмеялся старик.
"Ведь, вроде, нормальная женщина, - подумал он. - У неё был удобный случай побольше разузнать о Тольке, но она ограничилась лишь моим контролем за его учёбой. Естественный интерес учительницы, у которой только что состоялось два непростых разговора на эту тему, или даже три. Может, всё было совсем не так, как это представила Раиса Павловна?"
Полетаев расслабился во время беседы о своих воспитательных методах, поэтому с большей снисходительностью отнёсся к болтовне соседок об интересном и притом неженатом мужчине примерно их возраста. Ясно, что с Курулёвой или Сабиной не поговоришь о книгах или о чём-то возвышенном, поэтому поневоле беседа сведётся к бессодержательному трёпу (если выразиться просто и выразительно) о делах обыденных, а порой перейдёт на обсуждение знакомых. К ним в дом переехал видный мужчина, красивый, ясно, что умный и порядочный. Как же не задаться вопросом, почему он не женат? Возможно, Светлана высказала довольно поэтическое предположение о неудачной любви, а Курулёва его подхватила, обработала и передала Анатолию так, как будто таким образом выразилась Светлана. Это возможно. А сама Светлана, похоже, не сгорает от любопытства по поводу личной жизни Тольки. Однако мне всё равно уже надоела роль подставного лица в Валеркином ухаживании, поэтому пора положить этому конец. Я с удовольствием буду общаться с ней просто так, не имея тайной цели подготовить её к знакомству с Валерой".
- Раз мы встретились и даже заговорили о достоинствах Дика, то я сразу приступлю к делу, - начал он. - В субботу часов этак в пять у меня намечается чаепитие. Ничего особенного. Придут несколько соседей, мы немного посидим, вспомним, что живём рядом, почувствуем единение и разойдёмся. Ира собирается даже поменяться с сотрудницей выходными, чтобы не пропустить такое событие. Вас я тоже жду, причём, всех троих.
- Если я приду, то одна, - возразила Света.
- Не выйдет. Мне не улыбается ссора ни с Диком, ни с Базилем, а они обязательно на меня обидятся, если будут слушать под дверью, как мы разговариваем. Даже думать забудьте, что их можно оставить дома. Они такие же соседи, как и все остальные.
- Мне придётся за ними усиленно следить, но я всё равно не услежу. Дику обязательно надают столько кусков, что он заболеет, а Базиль...
Светлана вовремя удержалась от невыгодного для кота признания, а Полетаев надеялся, что она проговорится.
- Базиля так захвалят, что он неделю будет напоминать мне, какой он необыкновенный кот, а это грех гордыни и самомнения.
- Я послежу, чтобы Дика не перекормили, а Базиля не перехвалили, - сказал Владимир Михайлович, сгоряча не осознав, насколько такие обещания невыполнимы.
Светлана не стала спорить, но твёрдо решила животных оставить дома. Не хватало ещё, чтобы они опозорили её своей нездоровой тягой к еде. Дик примется обходить всех гостей по очереди, то теребя их передней лапой, то выплясывая на задних лапах, а если кто-нибудь заметит проделки Базиля, то это будет крушением его репутации непогрешимого кота.
- Посмотрим, - весьма обтекаемо сказала она.
"А ведь у меня мой старик тоже любит говорить "посмотрим", - вспомнилось ей. - Только у него это означает согласие, но с оттенком независимости. И его молодой друг перенял у него эту привычку. Но моё "посмотрим" означает завуалированный отказ".
- Продолжу свой путь, - заявил Полетаев, довольный, что у него есть причина лишний раз не появляться со Светланой перед старушками.
У Светы не возникало опасения, что бабушки на скамейке способны усмотреть в этом какой-то иной смысл, чем тот, что соседи случайно встретились. Она боялась, что они заметят, как часто она заходит в магазины и покупает себе вещи. Это ничего бы не значило, но ведь до них могут докатиться слухи о неприглядном мнении противного Анатолия на её счёт, и они сделают естественный вывод, что она старается ради него.
Владимир Михайлович, окончательно успокоившийся и вернувший себе ясность духа, бодро отправился в магазин, чтобы и оправдаться перед старушками (а они, как он не раз убеждался, очень зоркие), и купить что-нибудь полезное к приёму гостей. Пусть это будет именно чаепитие, но, как принято у русских, со множеством закусок, которые вполне могли бы заменить торжественный обед. Сейчас его мучили лишь сомнения, кого приглашать. Он уже раньше пришёл к выводу, что невозможно не позвать Сабину и Степана, а теперь начал подозревать, что придётся принять и Раису Павловну с детьми. Но как же тогда быть с врачами и Лёшкой с его Овечкой? Наверное, лучше всего будет собрать всех, за исключением сторонящихся соседей чеченцев. Если у кого-то обнаружатся неотложные дела - их проблема, а вежливость будет соблюдена.
Чтобы не откладывать в долгий ящик не совсем приятную обязанность переговорить с соседями, он сразу же по возвращении позвонил Андрияшкиным. Елены дома не оказалось, а Георгий сообщил, что сам, к сожалению, в субботу работает, а жена обязательно придёт.
Подумав, Полетаев позвонил в квартиру Алевтины Ивановны, чтобы воспользоваться её отсутствием и без её вмешательства переговорить с Лёшкой или Ольгой. К его удовольствию, дверь открыла Овечка. Лёша, понимающий всю никчёмность своей нынешней жизни и тяготившийся отношением к себе соседей, обязательно стал бы отказываться, а женщина сначала смутилась и не знала, что ответить, но всё-таки согласилась придти сама и привести мужа, а именно этим словом назвал его старик, вновь отметив, что Ольга стесняется незаконности их связи.
Уже дома, выкладывая из пакетов продукты, он спохватился, что для достижения цели, из-за которой он затеял этот приём, лучше было бы ограничиться малым числом гостей, однако было уже поздно. Чтобы не оставлять на завтра возню с приглашениями, он решил вечером переговорить и с Курулёвой. Как ему не хотелось общаться с этой женщиной! Однако, если пригласить всех, кроме неё, это будет самым настоящим оскорблением. Как было бы хорошо, если бы Раиса Павловна догадалась не брать с собой детей, но вряд ли на это можно было надеяться. Что ж, придётся пережить нашествие детей и зверей, причём и тех и других не очень воспитанных.
Когда Рыбаков, всё ещё переживавший из-за бестактного высказывания Курулёвой и из-за сплетен, гуляющих по соседям, возвращался домой, он внешне спокойно, однако со стеснённым сердцем прошёл мимо старушек, ответив на их обычные вежливые расспросы.
- Анатоль, по-моему, тебе будет полезно в субботу навестить дядю Колю, - объявил Полетаев, едва тот разделся и прошёл к столу.
- Вы полагаете? - спросил Рыбаков, подозревая новые бедствия.
- Коля нуждается во внимательном слушателе, - пояснил Владимир Михайлович. - Вот ты и будешь его внимательно слушать. Кстати, может быть, он среди всякой несуразицы выскажет какую-нибудь дельную мысль, так что не расслабляйся. Я уже предупредил его, что ты хочешь к нему приехать.
- Так... - многозначительно протянул Анатолий.
- Как тебе плов из гречки? Что-то меня потянуло на пловы.
- Очень вкусно. Мне он нравится даже больше, чем из риса. Но не отклоняйтесь от темы, Владимир Михайлович.
- Я всё сказал.
- Может, объясните, почему я должен отсюда убраться? Кстати, на сколько времени?
- Я решил, что тебе не следует встречаться ни со Светланой, ни, тем более, с Раисой Павловной, а они придут в гости в субботу к пяти.
- Надеюсь... - Рыбаков не договорил, опасаясь обидеть старика вопросом, не собирается ли он объясниться с двумя сплетницами.
- Конечно, нет, - ответил Полетаев на невысказанную мысль. - Мне надоело ухаживать за Светланой вместо Валерки, и я задумал пригласить в гости его и Светлану, но не предупреждать его о таком сюрпризе. Однако Светлана не согласится придти одна, да это было бы не очень красиво, поэтому я пригласил партию старушек и Иру. А как такое столпотворение может не заметить Сабина? Я натолкнулся на неё случайно и сразу же её пригласил, но мне кажется, что, если бы я позвонил к ней позже всех, она бы извелась от волнения, как бы не оказаться на обочине. Массовые приглашения обязательно дошли бы до её слуха. Так что и они со Степаном будут. И Раиса Павловна с детьми.
- А зачем вам понадобилась Раиса? - не понял Анатолий.
- Как не пригласить её, если приглашены все, включая врачей и Лёшку с его Овечкой?
- Ещё и овечки будут, - отметил Рыбаков.
- Вот именно. Представляешь, как это будет выглядеть, если я не приглашу Раису Павловну? Демонстрация пренебрежения... Сам не понимаю, как так получилось, что я позвал всех, я же хотел только соблюсти приличия и пригласить Светлану, Иру и Алевтину Ивановну.
- Понятно, - сказал Рыбаков, еле заметно улыбаясь. - А как долго мне оставаться у дяди Коли?
- Видишь ли, какое дело. Я как-то нечаянно, вероятно, от огорчения и раздражения, предложил Валерке привезти Кольку к нам в воскресенье, если это позволит его самочувствие. Думаю, что тебе лучше переночевать у него, а приехать сюда всем троим.
- Договорились, - с непроницаемым видом проговорил Анатолий, предвкушая, как будет разочарована Курулёва, когда узнает, что человека, за которым она бегает, не будет во время приёма гостей. - Заранее составьте список продуктов, чтобы я завтра их купил.
- Толя, неужели...
- Для такой армии требуется хороший провиант, - напомнил Рыбаков. - Зачем вам надрываться, таская тяжёлые сумки? У вас и без того будет много хлопот. Напишите, что требуется, и я после работы куплю хотя бы основное, самое тяжёлое.
- Убедил, - сдался старик.
Когда был допит чай, а беседа давно перешла на события далёкой эпохи, Полетаев узнал по лаю Дика, что на этаже появилась Курулёва. Он отметил, что голос пёсика чуть изменился. Прежде его лай выражал холодность и отчуждение, а теперь в нём улавливались неприязненные нотки. Это несколько озадачило его, но за неимением данных гадать было бесполезно.
- Подожди, Анатоль, я быстро, - сказал он и вышел из квартиры.
Он застал Курулёву за вознёй с ключами. Видя, что он направляется к ней, она подождала его, а детям сделала знак войти внутрь.
- Раиса Павловна, в субботу в пять часов приглашаю вас с детьми на чаепитие. Соберутся все соседи. Надеюсь, вы найдёте полчаса.