Глава 9. Утро Тальгиар встретил, сидя на крыше донжона и разглядывая постепенно гаснущие звезды на горизонте. Рядом - руку протянуть - лежал Меч. Оба молчали. Сенешаль считал, что все нужноеуже сказано. Хранитель просто ушел слишком глубоко в себя. Ему было не до разговоров - при мысли о том, что они затеяли, Тальга начинало знобить. Запаса хладнокровия парня не хватало, чтобы смириться с предстоящей бойней. После того, как они с Мечом и Каном полночи обсуждаливарианты действий, у него было в запасе несколько планов, но даже самые оптимистичные заканчивались кровопролитием. Слишком страшным врагом были преданные рабы Вседержителя...
"Сен", - неожиданно и как-то невпопад спросил Тальг, - "Вот у нас есть церкви, тут Церковь... А Бог есть?"
"Сложный вопрос, сир", - если Меч и был озадачен, понять это по его тону было невозможно, - "Чтобы ответить на него, я должен понять, что вы понимаете под этим словом"
"Нуу...", - стушевался парень, - "Высший Разум, который создал Вселенную?"
"Это принципиально невозможно узнать, сир. Если определить Вселенную как то, что доступно для изучения, то Бог должен пребывать за ее границами, и мы не можем про него ничего узнать. Существует еще много парадоксов, которые вызывает введение Бога-Творца в понятийный аппарат, поэтому предполагать его наличие незачем"
Тальг присвистнул.
"Лихо" "С другой стороны, помимо материального мира, который вы знаете, и астрального, в который вы мельком заглядывали, существует еще несколько слоев пространства - ментал, Сеть, Сферы Творения. Некоторые из их обитателей обладают непредставимым даже по нашим меркам могуществом и сроком жизни. И любой из них может быть воспринят менее развитыми сущностями как Бог - многие мои сородичи, например, видят божественную волю в появлении Предела.Но, даже если создавший нас существовал и имел какие-то планы, они не обязательно соответствуют нашему пониманию и, кроме того, не обязательно будут совпадать с нашими представлениями о правильном и неправильном. Нет уж, я предпочитаю, чтобы мой Хранитель действовал без оглядки на "волю Высших Сил" и на своем опыте познавал добро и зло"
"А ты не боишься, что я могу стать тираном и чудовищем? Ну там, реки крови, горы трупов и все такое? Чтобудет, если я получу полную силу Владыки и перестану соответствовать твоим представлениям о добре и зле?"
Сенешаль всегда был скуп на эмоции, но на этот раз, когда он, наконец, заговорил, его голос был слишком спокоен. Слишком. Нечеловечески. "Не боюсь. А знаете, сир, почему? Потому что, получив всего каплю силы и власти, человек уже не может остаться прежним. Я бесчисленное множество раз видел, как открываются непривычные стороны человеческой натуры, когда человек сам начинает руководить и принимать решения. Некоторые становятся лучше, большинство - хуже. Но меняются все. И чем раньше вы осознаете, что над вами нет никакого безусловного авторитета, никакого повеления Вселенского Разума, и что отвечать за все свои поступки вам тоже придется самому, тем легче и безболезненнее пройдет этот процесс"
Возражений по сути у Тальга не осталось, но упрямство и желание чем-то занять время вынудили его продолжить спор.
"И перед кем же я буду отвечать, если стану тут самым главным?"
"Перед теми, кто доверит вам свою судьбу. Перед подданными и вассалами, в конечном итоге - перед всеми живыми существами Красного Домена и сопредельных миров. Легко уважать того, кто сильнее тебя. Труднее понять, что все ваши усилия как Алого Охотника, в конечном итоге, направлены именно на то, чтобы дать шанс слабейшим... Хотя, о чем это я? Кажется, прямо сейчас вы собираетесь идти к своим подданным и держать перед ними ответ" Тальг рассмеялся: "Уел, признаю. Ты мне лучше вот что скажи", - подросток посерьезнел, - "Ты влезал в сознание Кана... или кого-то еще?"
"Что вы имеете в виду, сир?"
"Красный Меч Предела, Превращающий Радости, известный мне под именем Сенешаль, считывал ли ты информацию из разума моих вассалов? Влиял ли ты на их разум с целью принудить к тем или иным поступкам?" - Тальг почувствовал легкое раздражение. Уклончивый ответ Сена пробудил в нем худшие подозрения.
"Я не имею возможности напрямую вмешиваться в сознание других разумных"
"Меч... Я не верю, что Кан вот так сам взял и признался в предательстве. Я ему никто, а вдобавок еще и убил его приемного отца. Он должен меня ненавидеть... а вместо этого искренне раскаивается.Да и в трактире странно получилось. Барон меня, по твоим словам,вызвал на поединок. Странно, но случается, ладно. И тут я беру и протыкаю егомечом. Да меня телохранители просто по инерции должны были зарубить! Но нет - стояли, смотрели, пока Шэдрай не вмешался... Не многовато ли странностей на квадратный метр, Сенешаль?"
"В ваших словах есть доля истины, но во многом вы исходите из неверных представлений. Вы готовы меня выслушать?"
"Естественно"
"Я не могу ни читать мысли, ни тем более, внушать их. Но мне до некоторой степени подвластны человеческие эмоции. Я могу пригасить чувства, даровав спокойствие и сосредоточенность,и могу разжечь их, но я неспособен заставить людей поступать против их воли. И сожаления Кангельта о его предательстве, и верноподданнические чувства ваших вассалов принадлежали им самим. Мне нужно было лишь ослабить опасные для вас настроения и усилить те, что способствовали благоприятному - для вас - развитию событий. Я не вижу в этом ничего, пятнающего мою или вашу честь"
"Зато я вижу!", - подозрения подтвердились, и парень был близок к срыву, - "То есть, я, чертов Алый Охотник, без помощи волшебного меча не могу вообще ничего?! Не только победить барона, но и просто... просто... Ты же еще и на меня влиял, да? Из-за тебя я тут ничему не удивляюсь и по дому не скучаю?"
"Да" - если раньше голос Меча просто не выражал ничего, то теперь он дышал леденящим холодом, - "Я старался обеспечить вам оптимальные условия для реализации ваших замыслов. Я делал то, что считал нужным, и намереваюсь так поступать и впредь. Вы слишком важны для Кхаэрта, чтобы позволять вам погибнуть в случайной стычке в самом начале вашего пути. И, сказать по правде, в ваших упреках мне видится черная неблагодарность, а также признаки инфантильного желания сразу же оказаться самым-самым крутым и непобедимым героем. С учетом вашего возраста оно вполне объяснимо, но... я считал вас умнее, сир. В вашем положении непозволительно глупо отказываться от помощи единственного существа, не имеющего причины вас предать".
Нахлынувший гнев разбился о неумолимую логику доводов Меча. Тальг почувствовал подступающий стыд, но тут же безжалостно подавил его. Ему удалось поймать Сенешаля если не на лжи, то на весьма крупном умолчании, и другой возможности разыграть этот козырь может и не быть.
"Я прошу извинить меня. Погорячился. Но..." - Тальг сделал паузу, собрался с духом и продолжил, - "Не делай так. Есть вещи, которые я не позволю проделывать с собой никому. Например, решать, что я должен думать и чувствовать. Еще раз, никаких эмпатических воздействий на меня. Договорились?"
"Даже если вы впоследствии пожалеете о том, что натворили в порыве чувств?"
Хранителя немного удивила постановка вопроса. Меч, только что отчитывавший его как последнего сопляка, даже не пытался возражать. Он просто уточнял условия. Это было странно и неожиданно, но не могло не радовать.
"Только если при этом пострадают друге разумные. И да, насчет влияния на других..." Тальгиар секунду поколебался между благородством и здравым смыслом, - "На тех же условиях. Только если возникнет непосредственная опасность мне или другим людям. И только если не будет другого выхода".
"Ясно, сир. Когда-нибудь мы вернемся к этому разговору... А теперь вам, на мой взгляд, пора приступить наконец к тому делу, которые вы так рветесь совершить лично и самостоятельно".
"Не поспоришь..."
Он подхватил Меч и встал на ноги. Затекшее и замерзшее тело повиновалось неохотно. Далеко-далеко, на самой границе степи и неба, занимался тревожный алый рассвет.
- Люди селения Иргантар! Они стояли,заполнив собой всю маленькую деревенскую площадь, неотрывно глядя только на него. Все жители деревушки, все, кто смог прийти - чуть больше сотни, наверное. Тальг поправил сползающий золотой обруч и еще раз оглядел толпу. Худые, изможденные люди, в очень бедной одежде, темнолицые то ли от загара, то ли от грязи. Хмурые бородатые мужчины, некрасивые женщины с тусклыми спутанными волосами, дети в одних серых рубахах... Его подданные. Его народ. Говорил пока Кангельт, но все равно они смотрели на Хранителя. Их недоумевающие, выжидательные взгляды только добавляли Тальгу решимости. Он не подведет их.
Он просто не имеет права их подвести.
Подросток неподвижно стоял, опираясь на свой посох и лишь изредка сонно моргая. Постепенно Хранитель впал в легкий транс - похоже, сказывалась бессонная ночь. Открыв глаза в очередной раз, он обнаружил, что очертания людей и предметов смазались, а пространство снова расцвечено переливчатой дымкой аур. И от увиденного по спине Тальга пробежали мурашки. Над людьми сгущалось темное марево. Ореолы, светящиеся вокруг людей, казались коптящими факелами из-за окутывавших толпу густых, тяжелых эманаций. Даже без магического зрения, можно было ощутить висящее в воздухе напряжение. Что-то приближалось. Пока еще неясное, оно таилось в судорожно стиснутых кулаках, в тяжелом дыхании, в целом море этих неумолимо-ожидающих взглядов. Что-то надвигалось, готовясь стать реальностью.
- Тальгиар, высокочтимый барон Эмервейд, желает обратиться к вам! - голос герольда звонко разносился над рядами крестьян. Затем Кан ловко соскочил с телеги, оставляя своего сюзерена в одиночестве на импровизированной "трибуне".
В горле моментально пересохло. Тальг делал глубокий вдох...
- Выслушайте же меня, люди. Я хочу просить у вас прощения.
По толпе пробежал легкий шепот. Барон, просящий прощения у черни - дело, по местным меркам, совершенно немыслимое. А необычные вещи в жизни этих крестьян очень редко были к добру.
- Я стал вашим сюзереном, не ведая законов и обычаев, и по незнанию навлек на вас беду. Орден Мрака объявил о войне против баронства Эмервейд.
Несколько секунд длилось потрясенное молчание. Потом начали раздаваться отдельные возгласы - в начале недоуменные, а затем негодующие и панические. Торопясьзакончить речь, пока его не перебили, Тальг быстро заговорил:
- Те, кто не может или не желает сражаться, должны как можно скорее покинуть домен. Я остаюсь здесь, и со мной остаются те, кто хочет защитить свою землю, - с этими словами, подросток скрестил руки на груди, пытаясь скрыть охватившую его дрожь.
Толпа зашумела. Люди пытались осознать страшную весть, многие женщины ударились в плач, кто-то истерически хохотал. Народ пришел в движение, некоторые срази рванули прочь с площади, другие, наоборот, сгрудились в кучу, стремясь перекричать друг друга. Гомон рос, ширился, захлестывал площадь... Тальг, смутно надеявшийся, что после его речи все как-то организуется само собой, собирался отдать приказ герольду, но неожиданно раздался голос Шаэдрая:
- Тиха-а-а! - зычный возглас перекрыл нарастающий шум, - Зар, Мытарь, Джог, Белый, - ко мне! Остальным стоять тихо. Бабы, ребятня - по домам. И пошевеливайтесь, живее, живее!
Затем староста, раздвинув плечами односельчан, подошел к своему сюзерену:
- Дело серьезное, почтеннейший. Дозволь нам между собой перемолвиться, а потом уж ответ держать. Хранитель кивнул.
"Учитесь, сир. Парой слов унять сотню паникующих - большое искусство, которое вам непременно предстоит освоить"
"Учусь", - ответил Тальг, глядя, как в хаосе толпы наметилось вполне упорядоченное движение. И почему-то эта упорядоченность его не успокаивала. Темное облако, которое он продолжал ощущать, сгустилось до края, воздух звенел от предельного напряжения. Казалось, еще немного, и его увидят все.
Крестьяне, оставшиеся на площади, разбились на две группы. Малая состояла из старосты и нескольких крепких мужиков, тихо, сдвинув головы, переговаривающихся чуть вдалеке от остальных. Даже обострившийся -стараниями Сенешаля-слух парня не мог уловить ни слова. Большую же группу составляли все прочие мужчины деревни. Они, повинуясь Шэду, разговаривали вполголоса, но теперь помимо страха и недоумения в гомоне все чаще слышался гнев. Среди брошенных на него взглядов Тальг приметил несколько открыто злобных.
"Выгонят нас местные из деревни. А сами останутся ждать суда добрых и справедливых слуг Божьих..."
"Эти, может, и выгнали бы. Только вот решают тут не они"
В этот момент Шэдрай и его товарищи, наконец, пришли к согласию. Староста рубанул ладонью воздух, до парня донеслось твердое: "И никаких! Иначе все здесь ляжем!". По лицам четверки деревенских заправил было видно, они не очень-то довольны таким поворотом, но спорить больше не решались. Они развернулись и смешались с толпой, на ходу раздавая крестьянам какие-то указания. Проследив за выполнением своего приказа, Шэд снова обратился к барону: - Мы приняли решение. Мы будем сражаться!
Два десятка мужиков разразились одобрительными криками.
"Обратите внимание, сир - для людей гораздо легче согласиться с уже готовым решением, чем выбирать самим. Особенно, если они принадлежат к низкому сословию и не привыкли отвечать за себя"
"Я не мог поступить иначе. Это должен был быть их собственный выбор"
Тем временем, староста подождал, пока крики утихнут, и продолжил: - Господин барон, нам нужно обсудить с тобой планы предстоящего боя. Смиренно прошу следовать за мной.
Тальг радостно улыбнулся и кивнул. Хранитель чувствовал небывалый внутренний подъем: у него получилось! Ему поверили и пошли за ним! Все могущество Ордена Мрака и Ладонарской Унии казалось ему в этот момент обстоятельством крохотным, не стоящим внимания. Дорога в тысячу миль начинается с первого шага, и этот шаг был сделан.
Хранитель повернулся к герольду, все это время терпеливо ожидавшему его распоряжений:
- Кан, пойдешь со мной?
- Как на то будет воля моего сюзерена, - мгновенно отозвался подросток.
- Естественно. Но сейчас я спрашиваю, чего ты хочешь, - с нажимом произнес Тальг, ощущая, что не во всем его Сенешаль был неправ.
- Тогда, с позволения господина барона, я отправлюсь в замок. Мне нужно завершить некоторые приготовления и еще раз проверить настройку всех артефактов.
- Вот, так-то лучше. Можешь ехать.
Кангельт поклонился и вприпрыжку побежал к своему виторогу. Утро только-только начиналось, Джанитар еще не согрел воздух, и парень успел порядком продрогнуть.
Хранитель проводил вассала взглядом и начал слезать с телеги. Шэд тут же оказался рядом, почтительно протягивая руку, но Тальгиар жестом показал, что помощь не требуется и спрыгнул на землю. К ним уже стягивались остальные, и в первых рядах те самые Зар, Джог, Мытарь и Белый. Из них с некоторой долей уверенности Тальг мог опознать только Белого - волосы нестарого еще мужчины были почти полностью седыми. Остальные тоже могли похвастаться впечатляющими "особыми приметами": у одного не хватало трех пальцев на руке, другому, заросшему черной бородой от кадыка и чуть ли не до бровей, явно отрубили когда-то кончик носа, а третьему, самому крупному из всех присутствующих, кто-то разворотил щеку, превратив пол-лица в один сплошной шрам.
Вообще, среди крестьян хватало потрепанных превратностями жизни, но не было ни одного калеки. Эти просто не выживали в Приграничье.
Крестьяне встали тесным полукругом, центром которого были староста и барон. Теперь можно было говорить, не повышая голоса и не боясь, что кому-то будет плохо слышно.
Тальг посмотрел на Шэда и подумал, что предстоящий разговор сильно того волнует - в обычной суровой сосредоточенности явно пробивалась нервозность.
- Ну, - глубоко вздохнул мужчина, - начинаем обсуждение.
Краем глаза Хранитель заметил какое-то смазанное движение справа от себя, но отреагировать не успел. Чьи-то руки вцепились в посох, парень рефлекторно дернул обратно...
Затылок взорвался болью. Мгновенной, яркой, алой.
Потом была темнота.
"Очнись!"
Вспышка разорвала мрак, и Тальг с удивлением понял, что все еще стоит посреди площади - видимо, его вырубило только на секунду. Но не успел он очнуться, как получил мощный удар поддых и лишь чудом устоял на ногах. На одних рефлексах парень выпустил из посоха лезвие Меча и широко взмахнул оружием. Судя по крикам, кого-то он зацепил. Но от первого удара в ушах стоял тонкий металлический звон, а в глазах плавали вперемешку цветные и черные пятна, и Охотник почти ничего не видел. Неожиданно одно из пятен превратилось в фигуру старосты Шэдрая. Он медленно и осторожно отступал от Хранителя, сжимая в руках увесистую палку.
- За что?! - заорал парень, бросаясь к предателю и размахивая нагинатой направо и налево, - За что?!
"За излишнюю доверчивость. Сзади!"
Похоже Меч опять взял управление на себя. Иначе не объяснить, как при ударе вслепую себе за спину Тальг смог вогнать лезвие точно между глаз подбирающемуся сзади мужику. И сразу же толпа отхлынула - гибнуть зря не хотелось никому. Отгоняя быстрыми взмахами тех, кто пытался сунуться ближе, парень начал пятиться, пока не уперся спиной в бревенчатую стену какой-то постройки. Его вассалы... теперь, вероятно, бывшие вассалы... снова взяли своего барона в полукольцо, держась, однако на некотором расстоянии. И глядя в их испуганные лица, парень хрипло засмеялся. Насмешка судьбы - Алый Охотник забит насмерть толпой мужичья! Ничего. Еще посмотрим, кто тут...
В скулу Тальга ударил камень.
Голова подростка беспомощно мотнулась от удара. Боль вышибла из головы последние мысли. От разума осталась только опьяняющая, невозможно-прекрасная ярость и жажда убийства. Багровая пелена перед глазами сменилась предельной четкостью восприятия - он видел каждое движение своих врагов. Он видел, как они нагибаются, чтобы поднять новые камни, как булыжники вырываются из рук крестьян и летят в него. Медленно, очень медленно - он мог бы без труда увернуться, если бы захотел. Но Тальг не собирался уклоняться. В тот самый миг, когда в Хранителе проснулся драконий гнев, когда алый океан Предела узнал своего хозяина и вскипел вокруг него, парень потянулся к источнику магии, сгорая заживо от наложенных Мечом блоков, но не останавливаясь, ибо он понял - Боль есть Сила. Каждая капля боли заряжала его энергией - непохожей на Предел, но идеально подходящей для того, что он собирался сделать. Где-то на периферии восприятия кричал Сенешаль, но сейчас это не имело никакого значения. Пришло время мстить.
Тальг вскинул руки и шагнул вперед, навстречу граду камней, с восторгом слыша хруст своих ломающихся ребер. Больше боли, больше силы!
Любой человек давно свалился бы от шока, но Сила, державшая сейчас подростка на ногах, не имела ничего общего с человеческой. Тальг жадно пил ее из увечий собственного тела, из умирающих на земле крестьян, из страха и ненависти толпы, собирал в ладонях это черное пламя, и окровавленный рот скалился в предвкушении. Сейчас, еще пара секунд, и он отдаст долг, отдаст с лихвой! Он поделится с ними истинным чудом - энергией мучительной смерти, гибельным восторгом агонии. Если среди крестьян найдутся способные действительно воспринять ее- очень хорошо. Прочие умрут... не сразу, конечно, их жизни, их боль и ужас станут для него хорошей пищей, которой хватит надолго...
Жители Иргантара уже видели, что камни не причиняют подростку вреда. Самые боязливые кинулись прочь. Но большинство продолжали атаковать - страх и ненависть, достигшие своего пика, требовали выхода. Даже когда темное пламя охватило тело барона, они не отступили, надеясь пересилить, не дать использовать магию, задавить градом ударов. Чудовищу внутри Тальга это показалось забавным.
Сенешаль, Красный Меч, в ужасе наблюдал, как волна Предела, пришедшего на помощь своему владыке, в одно мгновение перегорает, меняя цвет с алого на багрово-черный. Как вокруг его хозяина стремительно раскручивается вихрь инферно. И Меч ничего, абсолютно ничего не мог сделать. Мальчишка в драконьем гневе, а значит, обладает высшим приоритетом власти над сверхстихией, использовать Предел против Хранителя невозможно. Если бы что-то отвлекло его, хоть на миг, можно было бы попытаться перехватить контроль, но... Ментальный фон Охотника не выражал ничего, кроме боли и ярости. Именно эти чувства, воплощенные послушной Силой, были его оружием - равно смертоносным как для жертв, так и для самого подростка. Допустить появление на Кхаэрте мага-инфернала, обладающего мощью Владыки, Меч не мог. А это означало, что выход только один.
"Что ж... В ваших интересах, сир, чтобы все случилось быстро"
Сенешаль приготовился исполнить последнюю часть своего вассального долга. За тысячи лет он побывал в самых разных переделках и привык иметь подстраховку на крайний случай. Сейчас в кровеносной системе Тальгиара дрейфовали крошечные, не больше самих клеток крови, частицы "красного кристалла", составляющего тело Меча. Достаточно мысленной команды, чтоб они начали взрывообразно расти, разрывая ткани и дробя кости. Какая бы энергия не поддерживала жизнь парня, выжить после такого он не сможет. - Остановитесь!
Чистый, звонкий голос, совершенно неуместный посреди развернувшегося побоища. Но сам обладатель голоса, похоже, противоречия не замечал. Ему просто было не до того - Кангельт спешил на помощь барону. Когда его белый виторог галопом вынесся на площадь, герольд с ходу осознал ситуацию и ударил по толпе серией сверкающих и грохочущих разноцветных стрел. Глядя, как оглушенные крестьяне один за другим падают на землю, а остальные в панике бросаются врассыпную, Меч испытал к юному чародею неподдельное уважение. В частности, за превосходные боевые умения: оценить обстановку, выбрать из всего арсенала наиболее впечатляющее и нелетальное средство, сплести заклинание из двух стихий, сидя верхом, да еще и прицельно его применить - все это сделало бы честь даже опытному боевому магу. Но больше всего Сенешаль был рад, что даже сейчас, в преддверии катастрофы, кто-то еще остался верен своему долгу перед сюзереном.
"А значит, у нас есть шанс. Надо только суметь им воспользоваться. Итак..."
Алый Охотник, озадаченный переменой диспозиции, еще только разворачивался к новому врагу, отминавшему его добычу. Он потерял концентрацию всего на миг, но древнему артефакту этого было вполне достаточно. Для восприятия Превращающего Радости люди застыли на месте - сейчас скорость его мышления и действий на порядки превышала среднечеловеческую. С ювелирной точностью подхватив управление призванной силой Предела, которую Хранитель не успел отравить инферно, он одним коротким импульсом отправил ее... в карман куртки Тальга. Портальный ключ, валявшийся там со времен нахождения, вспыхнул рубиновым светом. Вместе с тем, на земле появилась и начала наливаться светом линия, очерчивающая круг перемещения.
Если бы Сен был человеком, он бы сейчас облегченно вздохнул и вытер пот со лба. Конечный пункт телепортации был расположен в Текартале, вдали от поселений любых разумных существ. Там Хранитель сможет отлежаться, проведя некоторое время в анабиозе. Даже воздействие инферно не отразится на нем слишком плохо - управление все равно шло через Предел, и все связи были разрушены Мечом. Черное облако жуткой Силы будет висеть над деревней, постепенно рассеиваясь. Да, село Иргантар станет чертовски неприятным местом, но люди все равно должны покинуть его, так что жертв и мутаций удастся избежать. Да, вышло неплохо. Просто чтобы убедиться в своей правоте, Сенешаль переключился на астральное зрение...
И проклял себя, судьбу и весь Кхаэрт, но больше всего все равно себя и свою глупость. Проклял на языке демонов Нижних Миров, которые, несомненно, больше всех понимали в проклятиях. Проклял, потому что совершенная память, воплощением которой он должен был быть, подвела его. Портальный ключ не только перемещал то, что оказывалось в области активации, он еще создавал защитный барьер, ограждающий область телепортации от опасностей окружающей среды.
И барьер этот был двусторонним.
Вот теперь действительно ничего нельзя было сделать.
Превращающему Радости оставалось только наблюдать, как багрово-черное облако рывком стягивается внутрь трехметровой сферы. Как энергия боли и ужаса обрушивается на единственную доступную цель. Багровое пламя, черная кислота, разъедающая плоть до костей, воплощенная ненависть, рвущая душу...
Подросток закричал.
Его крик длился, пока в легких не закончился воздух.
Судорожный вдох. Хрип в сорванном горле.
И падение в Бездну, делающее боль вечной.
- Очнулся? Хорошо.
Тальг открыл глаза. И тут же снова зажмурился - единственный факел, освещающий место, где он находился, показался подростку нестерпимо ярким. Глаза заболели - и тут же, следом за ними, заныло все тело. Тальг ощутил спиной шершавое дерево, почувствовал сдавливающие запястья и лодыжки петли. Ступни болтались в воздухе, не дотягиваясь до пола - похоже, он был подвешен за руки.
Что произошло? Он в плену? Медленно и осторожно Хранитель снова разлепил веки. Похоже, это был подвал. Факел, чадящий на стене, очерчивал только небольшой круг света, прочее терялось во мраке. Грубый камень стен. Деревянный щит, на котором распласталось тело Тальга. И темная фигура перед ним - черная одежда, черные перчатки на руках, темнота под скрывающим лицо капюшоном.
"Меч? Ты здесь?"
Молчание. Что ж, хуже не будет...
- Где я? - хрипло спросил Тальг.
- В подземелье одного из соборов Церкви Вседержителя, - голос из-под капюшона не был каким-то особенно зловещим и казался смутно знакомым, - А знаешь, чем знаменит этот собор?
- Нет... - внутренности подростка скрутило от страха. Сбылись его худшие опасения.
- Он подавляет магию. Любую. Даже Предел. Самый могущественный колдун в этом подвале становится обычным человеком. Слабым, уязвимым... смертным.
Неизвестно откуда в руке фигуры появилась плеть. Коротко, почти без замаха, человек обрушил бич на ребра подростка.
Боль была короткой и яркой, как вспышка молнии. Тальг подавился криком.
- Что вам нужно?! Чего вы хотите?!
- Твоей смерти, конечно.
Следующие несколько ударов слились для Хранителя в одну маленькую вечность мучений. Потом пытка прекратилась, и подросток почувствовал, как кровь теплым поток стекает по изодранному телу.
- Имея дело с магами, ни в чем нельзя быть уверенным. Иллюзии, двойники, личины - мало ли способов достоверно изобразить собственную смерть? Но опытный палач чувствует свою жертву вплоть до мельчайших оттенков. Он может уловить любую... фальшь. Поэтому такие, как ты, должны умирать медленно и мучительно. Вот так.
Плеть в руках палача сменилась на тяжелый молот. Первый удар пришелся по пальцам правой руки. Влажный хруст. Крик.
- Нет! Не надо!
- Теперь левая.
Удар. От боли мутилось сознание.
- Теперь твои руки бесполезны. Для гарантии - локти.
Два быстрых удара.
- А-а-а-к-х!
Парня вырвало кровавой желчью.
- Плечи.
Крик Тальга не смолкал. Боль меркла на фоне кошмарного ощущения, как живое тело превращается в беспомощный кусок мяса. Даже если он каким-то чудом выживет, то навсегда останется инвалидом.
- Теперь колени.
Удар. Боль...
"Я все еще жив. Я должен бороться" Мысль пришла откуда-то из глубин меркнущего рассудка. Тальг вцепился в нее изо всех сил - только она сейчас не давала сойти с ума от боли и страха.
"Если он раздробил мне кости рук, они могут выйти из петель..."
Второй попытки не будет. Подросток на секунду застыл, добиваясь предельной возможной концентрации, а потом рванулся. Изо всех оставшихся сил, он оттолкнулся спиной от щита и прянул вперед, пытаясь зубами достать до глотки мучителя. Искалеченные руки, где плоть была перемешана с осколками костей, вспыхнули огнем. Сознание не выдержало - Тальг почувствовал, что падает, проваливается во тьму. Он летел на крыльях из черного пламени, и Бездна открывалась ему навстречу, плакала, стонала и выла тысячей голосов, и этому не было конца, не было, не было...
Тальг открыл глаза. "Что ж, по крайней мере, не ослепили"
Парень сосредоточенно думал эту мысль. Она была довольно приятной, гладкой и круглой, ее можно была думать раз за разом, не сбиваясь на попытки пересчитать оставшиеся части тела.
"Я жив. Я могу видеть" Однако рассудок в очередной раз сыграл с владельцем злую шутку. Вместо чистой радости от сохранности глаз, в голову закралась мысль - а что же он, собственно, видит?
На площади толпились люди. Тальг рассматривал их и пытался вспомнить, где и когда он их видел. Мужики в грубой крестьянской одежде... что-то знакомое, не интересно... а вот окружали их люди настолько странные, что парень поневоле ощутил укол любопытства и вгляделся пристальнее. Больше всего они походил на монахов в черных рясах, но, присмотревшись, можно было понять, что в действительности одежда состоит из просторной куртки и широких штанов. На груди, вместо привычного взгляду парня креста, у каждого "чернеца" висел на цепи железный шар, а в руках они сжимали оружие.
- Он исчез, господин! Клянусь, он исчез!
Шэдрай стоял на коленях. По его суровому бородатому лицу катились мелкие капли пота. От старосты исходили тяжелые, практически осязаемые волны страха - Тальг чувствовал их всем своим существом.
- Допустим, я верю тебе, - стоящий перед старостой рыжеволосый мужчина брезгливо кривил губы, поигрывая тяжелым шестопером, - Как это произошло?
- Алый Демон велел нам собраться на этой площади. Он стал призывать к восстанию против Вседержителя и слуг его. Боясь погубить свои души, мы отказались подчиняться и, призвав милость Господа нашего, попытались одолеть Демона. Нам почти удалось, господин! Но убив нескольких из нас, Демон увидел, что мы готовы скорее умереть, чем предать святую веру. И исчез во вспышке пламени.
Предводитель монахов выслушал Шэда, не перебивая. Помолчал, разглядывая коленопреклоненного крестьянина. А потом издевательски усмехнулся:
- Так значит, толпа мужичья с вилами почти победила Алого Демона, величайшего из врагов Вседержителя? Странно, правда?
- Он... был еще довольно слаб. Тут легенды правду говорят, господин - Демон не сразу в силу входит. А еще, мы его врасплох застали.
- И, несмотря на это, он все еще жив. Темнишь, староста...
Монах неожиданно прянул вперед и ударил Шэда в живот ногой. Тот упал на бок, не сделав даже попытки защититься. - Даже если ты говоришь правду... Вы не смогли ни убить это воплощение Демона, ни задержать его в деревне. Теперь Кхаэрт будет залит кровьютысяч невинных мучеников - по вашей вине. Как ты думаешь, какое наказание будет справедливым за этот чудовищный грех?
- Господин, пощадите... прошу...
За спиной старосты нарастал многоголосый вой. Посланцы Церкви безжалостно карали людей за гораздо, гораздо меньшие прегрешения.
- Не бойтесь, - возвысил голос монах, - Вседержитель милостив! Он дает вам шанс спасти ваши души от пламени Бездны!
Крики поутихли. Крестьяне, включая Шэдрая, со страхом и надеждой взирали на рыжебородого. Тот улыбался, затягивая паузу. Из-за его спины вышел бледный, чудовищно худой старик в рясе. На груди у старца висело на цепях тяжелое стальное кольцо,руки и ноги были закованы в металл - Тальг не понимал, как он не падает под весом этой груды железа.
Движение рукой - и цепи со звоном падают на землю.
- Вы очиститесь, пройдя через суд Вседержителя!
Струи белого тумана ударили из тела старика быстрее, чем кто-то успел отреагировать. Белесые жгуты рванулись к людям, растворяясь при приближении к монахам и жадно впиваясь в крестьян. Те, кого коснулся туман, почти мгновенно иссыхали, валились наземь, обращались в прах...
- Последний Прилив, - голос, раздавшийся совсем рядом, заставил Тальга вздрогнуть, - высшая боевая магия Смерти. Запрещена к использованию примерно за триста лет до Объединения. Нравится? Парень обернулся. За его плечом стоял Мучитель. И отрешенно смотрел, как волна тумана захлестывает деревню. Не было слышно ни стонов, ни криков - только стремительная волна молчаливой смерти.
"Зачем? Их-то за что? Женщин, детей..."
- Любой из них мог оказаться Алым Демоном под личиной. И вообще - тебе их жалко? Этих скотов, которые на полном серьезе предали тебя и обирались убить? - Не все... - отозвался Тальг, до которого запоздало дошло, что Мучитель прочитал его мысли, - Кангельт...
- Да, Кан показал себя молодцом. Он и сейчас жив. Хочешь посмотреть?
Перед глазами у Тальга на секунду помутилось, а затем он увидел...
Кангельт стоял на одном колене над трупом своего скакуна. По плотно сжатым губам текли капли пота, но он не мог отвлечься и утереть их. Все внимание парня было сосредоточено на удержании магического щита - сцепив руки над головой он шептал заклинания и держался, держался... а на прозрачный купол, накрывший подростка, волнами накатывал туман.
- Долго не продержится. Последний Прилив чует живую кровь. И не отпускает свою добычу.
"Я должен ему помочь" Тальг судорожно рванулся вперед... точнее, попытался рвануться. Только в этот момент он осознал, что вообще не чувствует тела, пребывая, по выражению Меча, в своей эфирной форме. Он видел все - стелящийся туман, начинающие разгораться крыши деревенских домов - и абсолютно ничего не мог сделать.
- Помочь? - Мучитель не показывался в поле зрения, его голос доносился отовсюду, - Беги, помогай. Как остальным, да? А что - помочь ведь хотел, защитить, вдохновить на борьбу. То-то они сейчас тебе благодарны...
- Замолчи! - крикнул Тальг, - Заткнись, ты!
Леденящий смех. Ядовитая насмешка в голосе.
- Я? Нет, дружок, я тут не при чем. Они умирают из-за тебя. Ты уже убил десяток людей своим Мечом. И больше сотни - своей гордыней, подростковым пафосом, своими идиотскими решениями. Слышишь их крики, Алый? Чувствуешь их кровь на своих руках?
Что-то надломилось внутри Тальга. Он зажмурил глаза и закричал, в отчаянном желании не видеть, не слышать, не помнить, перестать существовать. Сознание подростка подхватило набегающей темной волной...
Тальг открыл глаза.
- Олежка, очнулся! Сыночек, родненький, очнулся!
Парень повернул голову. Он лежал на больничной койке, а напротив сидела его мама.
- Мама? - удивленно переспросил подросток, - Почему я здесь? Что случилось?
- Ничего страшного, - она успокаивающе погладила его по щеке, - Все хорошо. Уже все хорошо.
Олег недоверчиво огляделся. Больничная палата, четырехместная, но остальные три койки пустовали. Кажется, он уже лежал здесь однажды, когда сломал ногу - по крайней мере, выглядела палата точно такой, как ему запомнилось. Сквозь открытое окно доносилось щебетание птиц. Солнечный свет заливал комнату, бросая косые отсветы на тревожно-радостное мамино лицо.
- Так как я сюда попал?
- Тебя нашли на улице, избитого, всего в крови, люди вызвали "скорую", а из больницы позвонили нам с отцом... Господи, как вспомню... Ты сильно бредил, про какой-то меч, какого-то барона. Доктор говорил, что это из-за удара, что могут быть повреждения мозга... Слава Богу, все обошлось.
"Так что, Меч, Кхаэрт и все остальное - бред? Просто бред?"
Это была очень хорошая версия, которое многое объясняла. Олег вдруг почувствовал невыразимое облегчение - никто не погиб, не надо никого спасать, никуда бежать. Все закончилось. Все кончилось хорошо.
За окном шумели деревья. Сладко пахло цветущей черемухой.
- Ну ладно, доктор сказал, что тебе много разговаривать нельзя. Поспи пока, тебе это сейчас нужно. Я пойду, порадую отца. Мы завтра вместе к тебе придем, хорошо?
- Ага!
Мама еще раз ласково погладила его щеку. Олег улыбнулся. Да, завтра они увидятся с отцом. Интересно, скоро ли его выпишут из больницы?
Мама встала и направилась к двери. И тут вспышка яркой, как молния, тревоги пробила Олега. От неожиданного прозрения волной накатила тошнота.
- Мама?
Она обернулась:
- Да, сыночек?
- Сколько я был без сознания?
- Два дня. Мы так переживали...
Два дня. Макушки зеленых деревьев за окном. Запах черемухи.
- Мама, меня ударили по голове в конце сентября. Двадцать второго или двадцать третьего числа. Я шел из школы.
- Олежка, ты что-то путаешь. Тебя ударили два дня назад.
В глазах мамы стояла растерянность. Страх. Неужели у ее сына что-то все таки сдвинулось в голове?
Но Тальгиар уже начал соображать.
- А еще деревья... Точно! Липы перед больницей срубили чрез два месяца после того, как я вышел. Помнишь, ты еще сказала, что скоро в городе совсем не останется деревьев?
Тальг рывком вскочил с койки. Боли не было. Совершенно.
- Сыночек... ты... я не... доктор сказал, тебе надо лежать! - мама заслонила о него дверь палаты.
- Мне нужно выйти. Выйти за дверь и убедиться, что этот мир реален.
- Это что еще за поведение? - вдруг сердито нахмурилась она, - Немедленно ляг обратно! Ты еще нездоров.
Мама стояла, загораживая Тальгу проход. Парень заколебался. "Оттолкнуть ее? Если это иллюзия, то ничего страшного я не сделаю... а если нет?"
И тут рядом с подростком соткался из воздуха Мучитель.
- Эта женщина тебе мешает, правда? Так давай убьем ее.
С изумлением и ужасом Тальг понял, что его тело ему не подчиняется. В его руке из ниоткуда появился черный клинок.
- Это самый простой выход. Ты ведь так уже делал, правда? Убить - и никаких проблем.
Изумление и ужас в маминых глазах.
- Сынок, что делаешь? Отойди... пожалуйста, не надо! Нет!
"Пожалуйста, не надо! Что угодно, только не это! Я не хочу..."
Убежать, уснуть, умереть - что угодно, лишь бы это, наконец, прекратилось! Черные крылья влекли подростка все дальше...
Тело парня с рубиновым клинком в руке свалилось на каменную плиту.
Не приходя в сознание, Тальг умирал.
Сенешаль, Красный Меч Предела, не мог испытывать отчаяние. Просто не умел. Он был создан как оружие, могущественный и многогранный инструмент изменения реальности. Оружие не должно снижать свою функциональность из-за эмоций.
Поэтому он начал действовать. Первым делом Меч максимально замедлил обменные процессы в организме своего носителя. Обновил блокировку энергоканалов. Постарался локализовать части тела, пораженные Инферно. И только сделав все необходимое, Сенешаль произвел комплексный анализ состояния Хранителя и ситуации в целом.
Ситуация была чудовищной.
Без сторонней помощи, при постоянной энергетической подпитке со стороны Меча, Хранитель погибнет через двое суток. Исцелить тело возможно, хотя и нелегко, но привести в порядок высшие слои психики и энергетику, тем более одновременно... на это Превращающий Радости не способен. Следовательно, нужен специалист. Маг-лекарь высокого класса, каких и в прежние времена было мало. В нынешнем же Кхаэрте...
Впрочем, никакого другого выхода у Меча не было. И Безмолвный Крик разорвал тишину астрального слоя.
Оставалось только ждать. Ждать и держаться.
К счастью, сдаваться Сенешаль тоже не умел.
И все же он испытал свой эквивалент удивления, когда спустя полтора дня почувствовал присутствие знакомой ауры совсем рядом. Кто мог услышать его призыв о помощи - в этом мире, претерпевшем двести лет охоты на магов?
- Ты звал меня, Коготь? О тебе давно не было слышно...
"Два века. Не такой большой срок по меркам Триады. Но я рад, что и ты пережил его, Анзул"
Неожиданный гость стоял совсем рядом, довольно скептически рассматривая лежащего на камне подростка.
- Настоящие шаманы не умирают просто так. Нам нужен очень хороший повод... Похоже, у этого парня он был. Хочешь, чтобы я его вытащил?
"Хочу. Возможно, это прозвучит банально, но от него зависит судьба мира"
- У этого мира больше нет судьбы, Коготь. Впрочем... почему бы и нет. Рассказывай, что с ним стряслось.
Почесав кончик длинного зеленого носа, старый гоблин склонился над Тальгом.