- Я не буду провоцировать. Просто выпьем вина и поболтаем. Мы всегда хорошо болтаем. Нам ведь хорошо вдвоем и без секса?
- Я устал как собака. Хочу спать.
- Ты знаешь, где твой номер?
- Судя по брелоку на ключе где-то на четвертом этаже.
- Верно. У тебя 412-й, у меня 413-й.
- Кто постарался?
- Думаешь, я? Нет, просто это лучшие в отеле номера. Мой - всегда 413-й. А в 412-м постояльцы все время меняются.
- Клиенты?
- Пусть будет так. Но это очень дорогой номер для элитарных клиентов. Ты первый из простых смертных, кому так повезло.
- Повезло?
- Твой номер полностью оплачен. Я вхожу в стоимость номера.
- Мне не нравится такая арифметика.
- Это абсолютно не значит, что ты обязан мной воспользоваться. Просто Виталий тебя очень ценит и обходится с тобой по высшему классу.
Берт помедлил у лифта. Елена улыбнулась:
- Я уважаю твои принципы и не наброшусь на тебя в лифте. Клянусь дочкой. Оба пойдем спать, но каждый в свой номер.
Берт сдержанно рассмеялся. На длинной паузе они пересекли вертикальный разрез этажей и прошли по топкому ковру в правое крыло.
- Это твой номер. Спокойной ночи. - Елена исчезла за соседней дверью, оставив Берта на пороге 412-го.
Ключ провернулся с некоторым механическим изяществом: замок был из дорогих. Берт включил свет и оценил апартаменты. Мебель с претензией на модерн, огромная двуспальная кровать с обилием зеркал вокруг, платяной шкаф-купе, глубокие кресла. Одна стена была занята домашним кинотеатром последнего писка. Номер выглядел до крахмального хруста чистым. Берта это устраивало. Не раздеваясь, он упал на кровать и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Через несколько секунд на белом полотне потолка, как на экране, стали проявляться контуры розовых гениталий в самых непостижимых ракурсах. Берт чертыхнулся, повернулся на бок и зарылся головой в подушку. Его острое обоняние уловило знакомый запах. Духи Елены.
- А чего ты хотел? - поинересовался у себя Берт. Он уселся на кровать и стал методично осматривать комнату: малахитовый телефон на шахматном столике из слоновьей кости, рядом старинный бронзовый подсвечник, явно не вписывающийся в интерьер; огромный цветочный куст, гость из тропиков, занимающий весь угол до лоджии; столик-бар на колесиках; полка с видеокассетами. Берт скользнул взглядом по названиям: на тридцать процентов знакомый фирменный продукт. Он впервые увидел почти полное собрание своих сочинений. "Я список кораблей прочел до половины..." - вздохнул Берт и направился в ванную. Его встретили зеркальные стены, не менее зеркальный потолок, мраморный умывальник с сенсорными кранами и джакузи на три-четыре тела. Берт сунул голову под кран. Струя оказалась теплой и вязкой, как прозрачная кровь. Берт вышел из ванной направился к лоджии. У самой двери его задержал густой аромат тропического незнакомца. Берт присмотрелся к ближайшему цветку: странный гибрид розы и орхидеи. Но запах далеко не орхидейный. Напоминает дорогой парфум . Взгляд Берта случайно провалился в листья и там застыл: куст скрывал дверь, узкую и невысокую. Дверь в стене. Дверь в комнату Елены.
Берт вышел на лоджию и подставил лицо ветру. Через минуту он почувствовал ледяную боль в висках. Он вернулся в номер, сел в одно из кресел у шахматного столика и стал рассматривать малахитовый телефон. Что-то было не так. Берт поднял трубку и прислушался к зуммеру. Обычный телефон. Берт водрузил трубку на место и в тот же момент из корпуса телефона под "Хэппи бёсдэй ту ю" выдвинулся малахитовый пенал. На его дне лежал миниатюрный круглый ключ. Без брелока. Берт взял ключ, вернулся к кусту и отодвинул ветви. Отверстие замка было круглым и небольшим. Берт перевел дыхание, повернул ключ по часовой стрелке и открыл дверь. За ней была еще одна дверь с замком под круглый ключ. Несколько минут Берт разглядывал поочередно замок и ключ. Наконец он сделал шаг назад, но вторая дверь сама распахнулась. Елена в длинном халате с распущенными по плечам волосами выжидающе улыбалась в полумраке своего номера.
- Ты все-таки пришел.
- Это ничего не значит.
- Конечно ничего. Ты ко мне или я к тебе?
- Лучше ты.
- Хорошо. У меня есть вино.
- Неси.
Елена с узкой темной бутылкой, чуть пригнувшись, вынырнула из дверного проема и проплыла мимо Берта к креслам. Он так и остался стоять у потайной двери, наблюдая за ней издалека. Изящная фигурка переливалась соблазнами под вишневой плотью халата. Елена извлекла из чрева столика-бара два бокала и улыбнулась Берту:
- Вино будешь разливать ты. Все остальное я сделаю сама. Если ты, конечно, мне доверяешь.
Берт сел в соседнее кресло и наполнил бокалы.
- Тоста не надо. Просто выпьем, - Елена вновь улыбнулась: чертиками дрогнули губы и глаза.
- Хорошо. Просто выпьем.
Берт краем сознания оценил вкус вина. Елена слизнула винную кровь с нижней губы и откинула голову на спинку кресла.
- Можешь молчать, как обычно. Можем оба молчать. Но тогда нужно что-то делать.
- Будем молча пить вино.
- Оно быстро закончится.
- Я закажу еще.
- Хочешь напиться?
- Да.
- Тебе станет легче?
- Не знаю. Я ничего не знаю.
- Зато я знаю. Молчи. Ничего не говори. Закрой глаза и слушай. Только слушай и не делай резких движений. Ты устал, ты очень устал за последний год. Ты славный парень, но ты чужой в этом мире. Ты пришел заработать деньги для своей умирающей жены и попал в ад. Ты попал в лапы дьявола, но хочешь сохранить душу. Ты веришь, что это возможно, и я не хочу тебя разочаровывать. Я в тебя верю. Я тобой восхищаюсь, я тобой горжусь. Такие слова я говорю многим своим клиентам. Но тебе я говорю все это иначе. Ты это ощущаешь. Ты сверхчувствительное существо. Ты давно чувствуешь, что я тебя люблю. С той самой первой встречи. Я не знаю, любишь ли ты меня, но я знаю точно, что тебя ко мне влечет. И это влечение сильнее любви. Ты думаешь, что если дашь этому волю - всему конец. Конец твоим принципам, твоей семье, конец тебе как личности. Ты способен на безрассудные поступки, на безумную страсть, и ты этого боишься. Ты научился это гасить. Ты сильный мужчина. Ты научился жить, не дыша полной грудью. Это трудно. И это больно. Я это испытала... Ты не знаешь, как примирить в себе меня и Сашу. Ты не знаешь, как поступить. Ты не можешь поверить в наше с тобой будущее. И правильно, его действительно нет. Но есть наше настоящее. И мы можем его выстроить. Мы можем остановить мгновение, если ты мне поверишь и так, как верю тебе я. Ты должен знать: я не претендую на тебя целиком. Я не стану отрывать тебя от Саши. Но я не могу не попытаться помочь тебе. Я чувствую твою боль. Сколько ты с ней не спал? Год? Больше года? Ты весь пропитан желанием. Над тобой вместо ауры - гормональное облако. Я хочу тебе помочь.
- Я не смогу, - голос Берта был непослушен.
- Я все сделаю сама.
- Я не могу это позволить ни себе, ни тебе.
- Есть другие способы.
- Я не понимаю тебя.
- Ты ведь маструбируешь иногда.
Берт промолчал.
- Но это мало помогает. Ведь так? Тебе нужно живое женское тепло.
- Не знаю.
- Знаешь. Доверься мне. Я сделаю так, что это не будет изменой. Ты же измены боишься?
- Да.
- Не надо бояться. Тебе ведь снятся сны - настольно реальные, что утром приходится менять постель? Это ведь не измена? Сны - это огромное богатство, нужно только это уметь принимать. Только не делай резких движений. Сны не терпят резких движений.
Елена провела кончиками пальцев по бровям Берта и он почувствовал как что-то неуловимо подтаяло внутри сердца. Легкие, как пух, пальцы медленными зигзагами изучили ландшафт его лица. Подушечка мизинца нежно прошлась по контуру его рта. Затем трепетный ветер Елениных губ стал плутать в изгибах ушных раковин Берта. Она стала чуть слышно шелестеть какие-то слова, но он не вдумывался в их смысл. Таяние продолжалось, и он не хотел думать о том хорошо это или плохо. Он даже не почувствовал того момента, когда Елена распахнула на нем рубашку. Он уже был во власти неги, зарождающейся внутри сердца. Елена наклонилась к Берту и ее волосы будоражащей волной упали ему на грудь. Отбросив волосы изящным поворотом головы, она вновь склонила к нему почти невесомые губы. Сердце Берта сладко заныло ныло под тончайшими ледяными разломами... Но мучительная вечность прошла и черный айсберг взорвался на тысячи радужных осколков: Берт вознесся по золотым потокам, растворившись в ослепительно-белой точке...
Прошло не меньше часа, прежде чем он нашел в себе силы открыть глаза. Елена полулежала в кресле напротив. Ее лицо выглядело утомленным, но взгляд говорил другое.
- Привет. Как себя чувствуешь? Можешь не отвечать. Сама вижу. Выпей пару глотков, - Елена протянула бокал, но поняла свою оплошность и сама поднесла вино к губам Берта. Живая влага вернула ему чувство некоторой реальности.
- Я, кажется, кричал?
- Можно сказать и так. Ты не просто кричал, ты исторгал мегатонны крика. Твой крик вместил вопли недолюбленных мужчин и женщин всех столетий.
- Извини, - Берт улыбнулся воспоминаниям.
- Не стоит извинений. Я же не сказала, что это было ужасно. Это было божественно. Я не знала, что мужчины умеют так кричать. Ты переполошил всех клиентов. Сюда даже ворвался Дема, но тут же вышел на цыпочках с просветленным лицом. Скажи, почему тебя все любят: вышибалы, голубые, лесбиянки, проститутки, я тебя люблю?
- Не знаю.
- Ты заметил, что я отделила себя от проституток? Сегодня я не проститутка. Сегодня я любящая женщина. Впрочем, я вообще не проститутка. Мне замолчать?
- Говори, мне интересно.
- Берт, ты форменная сволочь. Я сейчас разрыдаюсь. Мне никто никогда не говорил таких слов.
- Каких?
- "Говори, мне интересно". Миллиарды женщин мечтают услышать эти слова от любимого мужчины.
- Вот ты их и услыхала. Тебе повезло.
- Повезло? Прекрати так шутить. Я взяла на себя эту черную махину и это ты называешь везеньем?
- Ты действительно ее видела?
- Гору? Я ее до сих пор вижу. Она внутри меня. - Елена машинально поправила ворот халата и задержала там ладонь.
- Что там? - Берт приподнял голову.
- Пустяки, - Елена неопределенно улыбнулась.
- Покажи, - Берт осторожно убрал ее руку. Над левой ключицей черными рубинами запеклись четыре узких следа. Берт откинулся в кресле и что-то невнятно пробормотал.
- Что ты сказал?
- Я сказал "прости".
- Ты ни в чем не виноват. Это мой выбор.
- Я хочу все исправить.
- Не шути так. У меня не так много сил казаться сильной женщиной.
- Я не шучу. Иди сюда.
- А как же твои принципы?
- Я им уже изменял однажды. Ради Александры. Сегодня я их изменю ради тебя. И в этом не будет измены.
- Берт, не надо.
- Что тебя смущает?
- Не знаю.
- Это я говорил час назад.
- Я не могу, не хочу.
- Не можешь или не хочешь?
- Берт, я прошу тебя.
- Лена, ты же одной крови со мной. Ну же, где твое чутье?
Елена не ответила. Берт легко поднял ее с кресла и почувствовал ее слезы на своей щеке...