Ла Имие : другие произведения.

Эарнур

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всем известно, что в 2050 году Третьей Эпохи король Эарнур с небольшим отрядом отправился в крепость Минас Моргул, приняв вызов Короля-Чародея, и сгинул без следа. Однако что могло произойти с ним потом? ВНИМАНИЕ, ТЕКСТ НЕ ЗАКОНЧЕН, ЭТО ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ, СОБЫТИЯ И КОНЦОВКА В ДАЛЬНЕЙШЕМ МОГУТ ИЗМЕНИТЬСЯ
  Предварительная версия, выложена по просьбам читателей, текст пока не отредактирован и не закончен.
  
  1
  
  В Гондоре была весна.
  
  Король Эарнур стоял в коридоре своего дворца в Минас-Тирите; с первого взгляда могло показаться, что он мечтательно смотрит в окно, но на самом деле он был поглощен чтением какого-то письма.
  
  Он не ожидал того, что Мардил, его верный приближенный - можно сказать, даже чересчур преданный и верный! - подойдет сзади и в своей обычной манере поинтересуется, что именно он читает.
  
  - Король Ангмара прислал мне вызов на поединок, - каким-то странно ровным голосом ответил Эарнур, словно пытаясь скрыть свои чувства.
  
  - Опять?! - Мардил изобразил на лице подобострастное удивление.
  
  Эарнур почувствовал жгучий стыд. Ему захотелось разорвать письмо и убежать, спрятаться, чтобы вообще никто его не видел, но... все-таки он король, надо сохранять достоинство и держать себя в руках.
  
  Ему вовсе не хотелось принимать этот вызов, но в глубине души он знал, что все-таки сделает это. В прошлый раз он отказался - и ему чудилось, что он буквально кожей ощущает презрение своих подданных. Все они считают, что он трус. Трус и размазня. Это говорил ему и отец. Будучи нетрезвым, он обзывал Эарнура и гораздо худшими словами. Каждый раз при этом будущему наследнику престола хотелось исчезнуть, раствориться, стать маленьким мышонком и убежать за порог.
  
  Мышата были еще одним болезненным воспоминанием короля Гондора. В раннем детстве он, страдая от одиночества, случайно обнаружил у себя в комнате маленького серенького мышонка и решил завести с ним дружбу - зверек был очень симпатичный, с черными глазками-бусинками. Чувствуя хорошее отношение со стороны мальчика, мышонок нисколько его не боялся; Эарнур кормил его крошками с ладони и порой притаскивал ему с ужина в кармане маленькие кусочки чего-нибудь вкусненького. Он назвал его Хвостиком и беседовал с ним, как с лучшим другом; все было хорошо до тех пор, пока его не заметил отец. Король Эарнил, в очередной раз вылизав жбан красного гондорского, решил навестить сына и посмотреть, чем занимается наследник престола. О Эру, его сын, потомок славного рода, разговаривал с мышью и прикармливал проклятого грызуна! Грязно выругавшись, отец раздавил несчастного доверчивого Хвостика тяжелым сапогом на глазах у шестилетнего сына, и зверек, жалобно пискнув, умер. После этого случая Эарнур неделю не мог говорить - ему в кошмарах мерещился хруст костей любимца, а отец еще и надавал ему пощечин, заявив, что у королевского сына должны быть более достойные занятия. Под достойными занятиями король Эарнил всегда понимал пьянку, женщин и как драки на мечах, так и банальный мордобой; временами Эарнур сомневался, умеет ли его отец вообще читать. Каждый раз, видя сына с книгой в руках, он принимался его лупить, и несчастному престолонаследнику приходилось прятаться в укромных местах ради того, чтобы просто почитать.
  
  - Надеюсь, мой король, вы не примете вызов? - вкрадчивым голосом произнес Мардил. Эарнур вздрогнул, как от удара, но тут же постарался собраться с мыслями.
  
  - Приму. На этот раз - приму.
  
  Мардил замер с раскрытым ртом.
  
  - Как так примете? - казалось, он уже забыл о придворном этикете.
  
  - Может быть, я неправ, может, мне суждена верная смерть, но я так решил.
  
  - Вам действительно суждена верная смерть, если вы примете вызов! - затараторил Мардил. - Врагам нельзя доверять, они заманят вас в ловушку, а потом убьют!
  
  - Я принял решение и от него не отступлюсь! - Эарнур решил первый раз в жизни попробовать настоять на своем.
  
  - Вы с ума сошли! - придворный отступил на шаг назад.
  
  Он старательно изображал на лице испуг и изумление, но на самом деле в душе бурно радовался решению Эарнура. Пусть этот слабовольный придурок сваливает в Мордор, все равно он оттуда не вернется, ведь знает же, глупец, что назгула не убьешь. Он по-любому оставит Мардила наместником, а наместник - это все равно что король, только называется по-другому, но дело не в названии, а в сути!
  
  - Может быть, вы все-таки передумаете? - сузил глаза Мардил.
  
  - Нет, я же сказал! В конце концов, я здесь король, и я принимаю решения! Ты что, разучился понимать человеческую речь?
  
  Мардила удивила такая вспышка гнева со стороны обычно мягкосердечного и спокойного Эарнура, но это было ему только на руку. Хитрый и ловкий царедворец давно убедился, что лучший способ заставить человека что-нибудь сделать - это вести себя так, словно ты категорически против и этого не хочешь, и тогда он осуществит свое намерение чисто из духа противоречия!
  
  Придворный интриган картинно испугался.
  
  - Мой король, но вы что - с ума сошли? Вы же слышали, что вам сказал Глорфиндейл! Короля Ангмара не убить смертному мужу! Вы ничего не сможете сделать! Он попросту прикончит вас, и вам никто не сможет помочь!
  
  - Мардил, - тут Эарнур снова начал злиться, - я больше не намерен это обсуждать! Я принял решение, и все! Я поеду в Минас Моргул!
  
  - Один?! Позвольте мне тогда поехать с вами! Если я не смогу вас защитить, то, по крайней мере, умру рядом со своим королем!
  
  - Не позволю! Ты останешься здесь и будешь править Гондором в мое отсутствие!
  
  Про себя король подумал, что хоть так у него будет возможность пусть ненадолго, но отделаться от вездесущего Мардила - нет худа без добра. В свое время отец приставил к нему хитрого придворного и велел докладывать о каждом шаге сына; впоследствии, когда король Эарнил уже лежал на смертном одре, медленно и мучительно умирая от неизлечимой болезни печени, он приказал Мардилу присматривать за Эарнуром, оберегать его и помогать ему после смерти отца. Тот, конечно же, выполнил приказ короля... уж лучше бы он этого не делал!
  
  В глубине души Эарнур понимал, что Мардил абсолютно прав и что Король-Чародей без труда прикончит своего старого врага, однако ему совершенно не хотелось показывать кому-либо свой страх. Хватит с него унижений и пересудов за спиной, надо перебороть себя и хоть что-то в жизни сделать самостоятельно, пусть даже и принять самоубийственное решение! Попросту надоело все время делать не то, что хочешь, а то, чего от тебя все ждут... Отец в свое время заладил - женись да женись, посмотрел бы я на тебя женатого да и на внуков тоже. Ага, чтобы они тоже после дедушкиных пьянок в трапезной огрызки да бутылки собирали. Старому идиоту было просто невдомек - он всю жизнь был еще более бессердечным, чем каменная статуя! - что его сын после ангмарского похода просто был не в силах переступить через себя и прикоснуться к какой-либо женщине. Благородные дунэдайн в своей обычной манере удовлетворяли свои скотские потребности с первыми, кто попадался под руку, а таковыми обычно оказывались женщины из местных деревень, при этом никто нимало не стеснялся присутствия юного Эарнура, более того - все в открытую потешались над ним, потому что наследник гондорского трона от природы был не в меру чувствителен: он не переносил никаких сцен насилия и старался по возможности спрятаться куда-нибудь, лишь бы не смотреть на весь этот кошмар. После созерцания подобного несчастного юношу долго трясло от страха и омерзения. Неужели и он сам появился на свет таким же ужасным путем? Эарнур мало общался со своей матерью - королева была с ним всегда любезна и вежлива, но очень холодна, и умерла она довольно рано, однако ему было очень сложно представить себе супружеские отношения между родителями. Неужели его отец поступал со своей женой... точно так же? Если уж так, то лучше вообще никогда не жениться, нежели делать с кем-то такие жуткие вещи. Подручные Эарнила продолжали высмеивать не в меру мягкосердечного принца, который шарахался от женщин, а кто-то так вообще пустил слух, что Эарнур ни на что не способен как мужчина, но будущего короля Гондора в тот момент мало волновали все их колкости - ангмарский поход нанес ему настолько страшную душевную рану, что бедный юноша вернулся назад сам не свой. Временами у Эарнура возникали мысли о том, что неплохо было бы отравить папашину выпивку крысиным ядом - особенно после того, как Эарнил сжег в печке несколько любимых книг сына, но несчастный принц был чересчур мягок для того, чтобы решиться на подобное дело даже в порыве крайнего отчаяния.
  
  К счастью для Эарнура, его изверг-отец прожил после победы над Ангмаром очень недолго, но столь желанная для молодого короля свобода не принесла ему радости. Мардил, этот назойливый и скользкий тип, продолжал следить за своим подопечным и теперь, постоянно напоминая ему о том, как следует себя вести королю дунэдайн. И он тоже, будь он четырежды неладен, непрестанно напоминал Эарнуру о необходимости срочно обзавестись семьей и дать жизнь наследнику Дома Анариона... как будто можно все это сделать по приказу! Хорошо еще, что ушли в прошлое былые времена, а то, говорят, еще в начале эпохи родители имели право насильно женить и выдавать замуж своих детей - Эарнур читал о том, что бывали случаи, когда жених и невеста впервые видели друг друга на собственной свадьбе. Молодому королю подумалось, что в таком случае он бы просто не дожил до первой брачной ночи - повесился бы где-нибудь в чулане на собственном поясе или бросился на меч.
  
  Эарнур внимательно выслушивал советы и пожелания Мардила, но временами ловил себя на том, что с наслаждением отправил бы этого подобострастного лизоблюда с вкрадчивым голосом на казнь - к сожалению, совесть и врожденная мягкость не позволяли ему расправиться с придворным. Ну ладно, счастливо оставаться, наместник Мардил. Радуйся.
  
  - Прости, но я все равно принимаю вызов Ангмарца, что бы ты там ни говорил, и будь что будет. Завтра я отправлюсь в Минас Моргул. Пожелай мне удачи.
  
  - Вам не стоит ехать одному... - снова заладил Мардил.
  
  - Ладно, будь по-твоему, собери небольшой отряд, не больше десяти-двенадцати человек, - ответил Эарнур, понимая, что иначе ему от верного придворного не отделаться.
  
  - Да, мой король, - тот изобразил на лице искреннее сожаление, в душе радуясь глупости и опрометчивому решению владыки Гондора.
  
  2
  
  На закате кровью горит небосвод...
  Анариэль Ровэн
  
  Король и его спутники добрались до вражеской крепости на закате. Солнце садилось, окрашивая облака во все оттенки розового и оранжевого, и бросало зловещие отсветы на стены Минас Моргула.
  
  - Сегодня прольется кровь, - тихо прошептал Садор, один из воинов Эарнура; от природы он был весьма суеверен. Он старался говорить очень негромко, чтобы не слышал король, но тот все равно смог разобрать его слова - вокруг царило безмолвие, и ветер к вечеру тоже стих.
  
  - Давным-давно эту крепость выстроил Исилдур, мой дальний родич, - печально проронил Эарнур. - И вот теперь она в руках врагов.
  
  - И где они все? - спросил Айрандир, еще один из отряда. - Что-то вокруг этого треклятого Минас Моргула вообще ни одной живой души нет. Ни мышки, ни кошки, ни воробья.
  
  - Заткнись, накаркаешь, - оборвал его суеверный Садор и тут же упал с коня с арбалетной стрелой в шее, не успев даже вскрикнуть. Эарнур и его оставшиеся девять спутников едва не запаниковали, лихорадочно оглядываясь по сторонам и вынимая из ножен мечи; они были не в силах понять, откуда стрелял невидимый противник со страшным оружием. Ворота крепости заперты, на стенах нет ни человека, ни орка!
  
  - Мой король, вы точно уверены, что нас здесь вообще ждут? - спросил еще один из воинов Эарнура, и в следующее мгновение воздух снова прорезал тонкий свист, и арбалетная стрела вонзилась глубоко в горло коню гондорца. Смертельно раненное животное, опрокидываясь на землю, сбросило всадника, и тот, к ужасу своих спутников, тоже получил стрелу в сердце, не успев еще даже упасть. Король крепко сжал рукоять меча, пытаясь понять - стрелявший все-таки один или их несколько? Если один, быстро же он успел перезарядить арбалет...
  
  Эарнур не стал долго размышлять и дожидаться, пока невидимый враг перестреляет всех из засады: он приказал своим воинам спешиться и поскорее найти укрытие. В душе он уже пожалел о том, что привел их сюда - может быть, даже на верную смерть, но иначе отвязаться от треклятого Мардила было невозможно, да и многие люди сами выразили желание отправиться с королем в логово врага... Не успели они даже осмотреться, как снова коротко свистнул арбалетный болт, разрезая воздух, и Айрандир, не успев даже вскрикнуть, рухнул на землю с пробитым горлом у ног ошарашенных товарищей.
  
  - Прячьтесь, быстро, вон там какая-то полуразрушенная стена и кусты неподалеку! - приказал король. - Не стойте на месте, иначе станете удобной мишенью для того гада, который засел где-то в крепости!
  
  Несмотря на то, что гондорцам удалось быстро найти относительно безопасное место для укрытия, невидимый враг каким-то непостижимым образом умудрился буквально за пару мгновений, несмотря на сгущающиеся сумерки, убить еще двоих - замешкавшись, оба получили по стреле в спину, не спасли и кольчуги.
  
  Эарнур замер, притаившись за полуобрушенной каменной кладкой. Сейчас, в минуту опасности, он ощутил вместо страха жгучий стыд - ведь его люди верили ему, пошли за ним, а он, поддавшись на уговоры Мардила, мало того что привел их сюда на верную смерть, так еще и ничего не сделал для того, чтобы их защитить, только приказал спрятаться, как крысам! Рядом с ним тихо сидел Гилдор - худенький, хрупкий невысокий юноша из его отряда, чем-то похожий то ли на девушку, то ли на эльфа-подростка; король не хотел брать его с собой в Минас Моргул, так нет же, сам напросился. Этот почти еще ребенок смотрел на Эарнура с нескрываемым обожанием, считал его настоящим героем, победившим зло из Ангмара... знал бы он правду, и вот теперь он умрет по вине самонадеянного труса, волей судьбы облеченного властью!
  
  - Гилдор, - тихо шепнул ему Эарнур.
  
  - Да, мой король? - робко отозвался тот.
  
  - Простите меня, что так получилось. Я не хотел ничьей смерти, если не считать наших врагов. Им не нужен ни ты, ни остальные воины. Им нужен я. Уходите. Немедленно! Возвращайтесь в Минас Тирит. Я отвлеку мордорских тварей, а вы постарайтесь как можно быстрее убраться из этого проклятого места,-он сам удивился своему резкому тону.
  
  - Но мой повели...
  
  - Это приказ, и он не обсуждается! - перебил его Эарнур. - Ты еще слишком молод, чтобы погибнуть здесь! Уходи! Возвращайся к родным, женись, построй дом, обзаведись детьми и живи долго и счастливо! Всех остальных это тоже касается!
  
  - Вы хотите, чтобы мы вас тут одного на произвол судьбы бросили? - как-то растерянно произнес Гилдор, испуганно глядя на Эарнура.
  
  - Да! Именно этого я и хочу! - выкрикнул он и поднялся в полный рост; наверняка сейчас его было хорошо видно из-за полуразвалившейся каменной кладки. Быстро темнело, над вражеской крепостью среди бриллиантов звезд завис ущербный месяц, а ее стены и башни, ранее показавшиеся королю Гондора почему-то не темными, а зеленовато-белыми, стали еще более четко вырисовываться на фоне темно-синего, словно харадский шелк, неба. В тот же миг от них начало исходить мертвенное сияние - словно они были построены не из камня, а из лунного света, а на одной из стен, ближе к воротам, появилась какая-то задрапированная в черное фигура со стальной короной на голове.
  
  3
  
  - Эй, ты, мордорская падаль, - бесстрашно крикнул Эарнур, - ты только и можешь что убивать из засады? Тебе нужен я, а не мои люди, не так ли? Вот и выходи на честный бой!
  
  - В этого не стреляй, он мой, - донесся до него глухой голос врага. - Остальных можешь прикончить. Что ж, я очень рад, что ты наконец явился, - крикнул он уже Эарнуру. - Вообще-то я вызывал на поединок только тебя, а ты притащил с собой свиту, вот и пришлось... от них избавиться. Что ж, сейчас я выйду, и мы с тобой поговорим уже один на один.
  
  Король обернулся к своим уцелевшим пяти спутникам, которые, затаив дыхание, по-прежнему прятались за остатками древней стены.
  
  - Сейчас этот ангмарский выродок появится здесь. Я возьму его на себя, а вы постарайтесь все-таки выбраться отсюда и не получить стрелу в спину от его подручного с арбалетом, - произнес он, при этом даже в темноте он заметил, что Гилдор смотрит на него глазами, полными слез. - Доберитесь до Гондора и расскажите Мардилу, что здесь произошло.
  
  Еще один из воинов короля попытался было удержать его, схватив за край плаща, но Эарнур с безмолвной решимостью отстранил его руку и направился к воротам крепости.
  
  Долго ждать ему не пришлось: вскоре одна из тяжелых кованых створок огромных ворот слегка приоткрылась - как ни странно, почти без скрипа, и перед Эарнуром появился его заклятый враг - как и в прежние времена, закутанный с ног до головы в черное и со стальной короной на голове; в правой руке король Ангмара сжимал длинный меч с узким лезвием, а в левой вместо щита - ужасающего вида тяжелую стальную булаву с шипами.. Однако сейчас в его облике кое-что изменилось, и это сильно удивило Эарнура: во время их первой и единственной встречи лицо Верховного Назгула скрывала маска, и те, кто его видел, потом долго гадали, как он выглядит без нее - ведь все слышали жуткие россказни о безликих призраках, но никто не видел вражьих прислужников вживую! - но теперь он всего лишь закрыл нижнюю часть лица черным шарфом, и на короля Гондора с нескрываемой злобой и презрением смотрели вполне себе человеческие глаза. Серебристо-серые, как у нуменорца знатного рода или нолдо.
  
  - Ага, явился-таки, трусливый гондорский гаденыш, - злобно прошипел Король-Чародей. - Я-то думал, ты стал хоть немного старше. Выходит, ошибся, передо мной все тот же юный мерзопакостный крысенок. Люди из рода Элроса медленно взрослеют и стареют. Мне доставит особое наслаждение вырезать сердце тебе, а твоих прихлебателей возьмет на себя мой друг.
  
  - Что? Не знал, что у вражьих слуг есть друзья! - съязвил Эарнур, пытаясь скрыть страх
  .
  - Боишься меня, да? - королю показалось, что противник усмехается под черной тканью. - И правильно делаешь, потому что никто из вас не уйдет отсюда живым... точно так же, как никто из моих людей в свое время не ушел с поля боя! Я тоже надеялся погибнуть там, и если бы ты, жалкий трус, не сбежал... впрочем, это уже детали. Сначала я хотел сдохнуть сам и целыми днями сидел и смотрел в стену, не выходя из комнаты, но потом друзья предложили мне лучший выход - убить тебя! Придет время, и мы еще поквитаемся с твоими ненаглядными союзничками Элрондом и Глорфиндейлом, но сначала я отправлю тебя вслед за твоим обожаемым папашей!
  
  Эарнур растерялся. Что он такое говорит?
  
  - Ну что, умереть хочешь сразу или предпочитаешь помучиться? Мне хотелось бы получить от тебя перед тем, как ты подохнешь, ответ на еще один тревожащий меня вопрос, но это уже как выйдет! - рука Верховного Назгула, затянутая в черную перчатку из какой-то странной ткани, напоминающей бархат, в гневе судорожно стиснула рукоять меча так, словно хотела раскрошить ее. - Итак, любуйся, твои подручные сдохнут первыми, ты это заслужил - я тоже видел смерть своих подданных! Эй, ты там что - заснул, что ли, или глушишь с Таэритроном коньяк?
  
  - Обижаешь, Аргор, - крикнул кто-то со стены; Эарнур поднял глаза и увидел там еще одного человека в черном с закрытым лицом, только без короны на голове и с арбалетом в руках - судя по всему, он и прикончил его воинов. Прислужник Верховного Назгула - король все-таки не верил в возможность дружбы между слугами Саурона - взмахнул рукой, и в небе пронеслась огромная тень; поначалу Эарнур принял ее за гигантскую птицу, но это оказался дракон, все тело которого покрывала чешуйчатая броня, в свете луны сверкающая, словно вороненая сталь или гематит. Гигантский ящер подлетел к своему хозяину, тот мгновенно вскочил на спину чудовища, тварь снова взмыла в воздух, а слуга Ангмарца, даже не сидя, а стоя на своем драконе - как он вообще умудрялся сохранять равновесие? - несколько раз выстрелил из своего жуткого арбалета. Теперь Эарнур остался с врагами один на один - все его спутники однозначно были мертвы. После всего он был уверен, что подручный Верховного Назгула просто не мог промахнуться.
  
  - Впечатляет? - едва ли не радостно прокричал он, спрыгивая со спины дракона на стену. - У меня большой опыт в стрельбе из этой милой игрушки, больше полутора тысяч лет. Тренировался я, кстати, в основном на Верных нуменорцах и их потомках.
  
  Эарнур подумал, что ему больше уже нечего терять.
  
  - Аргор! Так ведь тебя на самом деле зовут, да? Чего я еще мог ожидать от прислужника Врага? Только бесчестного поступка! Тебе нужен я, но заодно ты приказал своему слуге расправиться со всеми, кто пришел к воротам твоей крепости со мной!
  
  - Во-первых, я уже сказал, что он мне не слуга, - грозно ответил тот. - Во-вторых, я звал сюда только тебя одного, а не твою охрану. В-третьих, кто бы говорил о бесчестье, когда сам вместе с Элрондом не оставлял камня на камне от моих городов и жег деревни вместе с жителями, гондорская скотина!
  
  Эарнур вздрогнул. Он знал, что его враг говорит правду - к несчастью, он собственными глазами видел, что творилось на той войне. Мало того, он даже пытался остановить и образумить Элронда, который только посмеялся над наивным юным принцем и ехидно поинтересовался, не играет ли он еще с такими-то идеями с мячиками и деревянными лошадками. Верный Глорфиндейл, который смотрел на своего короля с подобострастным обожанием и восторженно слушал все его речи, конечно же, поддержал владыку Ривенделла и с новыми силами, получив добро с его стороны, принялся изобретать очередные карательные меры для тех, кто сражался на стороне Ангмарца или просто волей судьбы родился и жил в подвластных ему землях. Более того, он страстно призывал к этому эльфов, дунэдайн и их союзников, вдохновенно разглагольствуя о том, что "если вы их сейчас пощадите, то они вас потом не пощадят". Тут главный лизоблюд Элронда оказался совершенно прав: вот теперь-то Эарнура точно не пощадят - за то, что осмеянный собственным дальним родичем не в меру добросердечный гондорский принц решил больше не повторять своих тщетных попыток призвать кого-либо к милосердию и, опустив руки, бессильно наблюдал за зверствами со стороны. Ему оставалось лишь защищаться нападением, потому что ничего другого уже сделать было нельзя.
  
  - А вы что делали на наших западных землях? Что творилось в Артедайне?
  
  - Замолчи, крысеныш, - резко оборвал его Верховный Назгул. - Я там, в отличие от тебя и твоих проклятых союзников, целые поселения не вырезал. Ни одного врага не осталось в живых к западу от Мглистых Гор - ни человека, ни орка, и с ангмарцами было покончено - так ведь вы все это описали в своих хрониках, верно? Так? - он сорвался на крик. - Теперь покончено будет с тобой. Ты лишил меня всего, что мне было дорого. Всего, что у меня было. Жалко, что твой папочка сдох от пьянки и я не успел с ним поквитаться за все хорошее, хотя, надеюсь, он и так умирал долго и мучительно. Настала твоя очередь, и хватит разговоров! Отвечай за содеянное!
  
  Враг нанес удар первым - Эарнур едва успел уклониться и отбить его выпад, настолько неожиданно блеснул перед глазами короля Гондора меч слуги Саурона. Проклятье, у этого исчадия тьмы еще и булава - Эарнур всегда завидовал людям, способным драться обеими руками, ему всегда казалось, что они способны нанести противникам в бою куда больший урон, чем те, у кого всего лишь меч и щит, как сейчас у него. Он не ошибся: следующий удар Ангмарца разнес в куски щит короля, при этом один из шипов жуткой палицы только каким-то чудом не проткнул Эарнуру руку насквозь. Король Гондора еще успел краем сознания удивиться, как противник еще вообще не сломал ему предплечье, и в тот же миг почувствовал резкую боль слева под ребрами. Проклятье, Ангмарский все-таки успел зацепить его клинком, и какой косорукий неумеха делал этот доспех! Несмотря на это, на ногах он все-таки удержался - видимо, рана была не слишком серьезной и глубокой, хотя он почувствовал, как рубашка под кольчугой становится горячей и мокрой от крови. Тем не менее из-за этого ему теперь стало тяжелее двигаться, отбивая удары меча врага и в то же время уворачиваясь от его страшной булавы. Эарнур понимал, что долго против Короля-Чародея ему не продержаться и что для него, скорее всего, все уже кончено, однако просто так позволить себя убить и сдаться без боя он не собирался, враг же его, напротив, словно вообще не ведал усталости. Он только и ждал момента, когда слабеющий раненый противник допустит роковую ошибку, а пока просто играл с ним, как кошка с полузадушенной мышью. Ну вот, снова мышь... только теперь несчастным мышонком, которого ни за что ни про что раздавили сапогом, оказался он сам. В какой-то миг Эарнур, пытаясь отбить особенно яростный удар Ангмарца, оступился, споткнувшись о камень - то ли из-за наползающей слабости и усталости, то ли из-за собственной невнимательности, и тут же снова ощутил резкую боль и холод стали - почти рядом с первой раной, ближе к левому боку. Неужели меч Короля-Чародея рубит железо, как бумагу, или просто эта кольчуга никуда не годится?
  
  - Надо же, какой стойкий этот крысеныш! - захихикал слуга Ангмарца, таращась на них с крепостной стены. - Честно говоря, мне это очень нравится. Интересно, сколько он еще проживет? Вы меня изрядно позабавили! Дави его, дави! - в этот миг он и в самом деле напоминал скорее жестокого ребенка, с интересом наблюдающего за притащившим добычу котом, чем верного приспешника зла, и едва не хлопал в ладоши.
  
  - Рано радуешься, - Эарнур, собравшись с силами, попытался-таки достать Верховного Назгула, и это ему почти удалось - его меч рассек полу плаща врага, но, к досаде короля, ненавистный Аргор успел вовремя отскочить и сделать еще один молниеносный выпад. Эарнур пошатнулся, у него перехватило дыхание - узкий конец клинка, в очередной раз пробив кольчугу, попал ему точно между ребер. Это было последней каплей; ноги у него подкосились, и он, выронив меч, бессильно опустился на землю. Король-Чародей бросил на своего врага торжествующий взгляд. Эарнур попробовал приподняться, опираясь на локоть, но тут увидел, что Ангмарец поднял для решающего удара свою страшную булаву с шипами, намереваясь добить поверженного противника; стоящий на стене вражеский прислужник наблюдал за происходящим с сияющими от восторга глазами. Поняв, что назгул однозначно собирается раскроить ему череп, а против такого оружия бесполезен даже самый лучший шлем, король Гондора последним отчаянным инстинктивным движением, не обращая внимания на боль и дурноту от потери крови, попытался хоть как-то увернуться, и вся тяжесть удара пришлась ему в правое плечо. В первое мгновение Эарнур даже не успел понять, почему ему так больно, а собственный жуткий крик и хруст ломающихся костей он услышал как будто со стороны, но потом сознание все же вернуло его к реальности. Назгул с досадой фыркнул - добить врага с одного удара не получилось. Он снова поднял свое чудовищное оружие, и Эарнур, едва не теряя сознание от невыносимой боли, понял, что в этот раз Ангмарец не промахнется - несчастный король Гондора уже не мог ни шевелиться, ни сопротивляться.
  
  - Аргор, не убивай его так быстро! - как-то слишком жизнерадостно окликнул Верховного Назгула подручный со стены. - Если ты сейчас размозжишь крысенышу башку, это будет слишком легкая смерть для такой грязной твари! Может, бросим его тут медленно подыхать, вот будет потеха, когда его будут заживо жрать стервятники, как в свое время нашего Энвера?
  
  Ангмарец дернулся, словно от резкой боли, а потом, помедлив пару мгновений, все-таки опустил булаву и бросил ее на землю.
  
  - Будь по-твоему. Пусть еще помучается, он это заслужил.
  
  - Жалко, что тут Элронда с Глорфиндейлом нет, вот бы я на них душу отвел, - отозвался подручный назгула. - Ну да ладно, довольствуемся тем, что имеем.
  
  Аргор медленно подошел к Эарнуру и приставил ему меч к груди.
  
  - Тебе страшно, да? А будет еще страшнее, - он пристально посмотрел ему в глаза. - Не надейся, я тебя сейчас не убью, если, конечно, сам не умрешь. Я безумно благодарен судьбе за то, что она воздала тебе по заслугам. Было бы замечательно, если бы тебе всегда было так же хорошо, как сейчас... и как мне тогда, после войны. По твоей вине я потерял все, что у меня было!
  
  С этими словами он озлобленно пнул уже беспомощного противника ногой под ребра. Удар пришелся по свежей ране; у Эарнура потемнело в глазах, и он наконец потерял сознание.
  
  4
  
  Утром следующего дня Маэглин, временный комендант крепости Минас Моргул, вздумал прогуляться по окрестностям. Встал он довольно поздно - вчера многоуважаемый Первый Назгул фиг его знает зачем устроил с кем-то разборки, вследствие чего ругань и вопли не давали коменданту спать до глубокой ночи, и в итоге проснулся он где-то ближе к полудню с больной головой, проклиная все на свете. Обматерив про себя Аргора, он поднялся с постели, умылся, привел себя в порядок, попил чаю и вышел из крепости. День выдался солнечный, вовсю пели птички, и не успел Маэглин порадоваться прекрасной весенней погоде, как одна из пташек, пролетая над комендантом, нагадила ему на воротник - хорошо, что не на голову. Снова выругавшись, он подумал, что сегодня у него определенно все не задалось с самого утра - вернее, если быть точным, то вообще со вчерашнего вечера. Пройдя чуть дальше, он сел на траву, расслабился, задумался... и в этот миг почувствовал, что из близлежащих кустов на него кто-то смотрит. Твою мать, час от часу не легче! Уже и посидеть спокойно нельзя, не говоря уже о том, чтобы поспать!
  
  В очередной раз проклиная все на свете, Маэглин обернулся и увидел позади себя в кустах большеглазую худенькую девушку - он сразу понял, что это девушка в облачении гондорского воина, а вовсе не парень. Она испуганно косилась на эльфа в мордорской военной форме с Багровым Оком на груди, но бежать, кричать или тем паче нападать на него не решилась, а может, была просто не в силах - от взгляда коменданта не укрылось, что из ее левого плеча торчит обломанное древко арбалетной стрелы, а вытканное на котте Белое Древо все в пятнах крови.
  
  - Ого, это еще что такое? - Маэглин поднялся на ноги. - У нас гости? Ты кто?
  
  - Вы что - эльф? - удивленно ответила та.
  
  - Да, эльф, но вопросы здесь задаю я, если вообще жить хочешь, - снисходительно произнес комендант. -Повторяю: как тебя зовут?
  
  - Гилдор.
  
  - Да? А часом не Финдуилас или Арьянтэ? Ты меня что, за слабоумного держишь? Как будто я не способен отличить переодетую девку от парня, - фыркнул Маэглин. - Я тебе не Верный придурок, это они наверняка считают, что им детей орлы Манвэ приносят. Прямо из Валинора.
  
  - Мое имя Гилдор! - обиженно ответила она, с досадой разглядывая эльфа.
  
  - А вот врать не надо, а то сейчас возьму и проверю, - процедил тот сквозь зубы. - Итак, если ты не хочешь, чтобы я прямо сейчас снял с тебя штаны и выяснил, что ты девка, говори, как тебя на самом деле зовут и что ты здесь делаешь.
  
  - Исильмэ, - покраснела та и опустила глаза. - Верховный Назгул вызвал на поединок Эарнура, нашего короля. Я была в его отряде. Кто-то стрелял по нам из засады. Я потеряла сознание, а когда очнулась, вокруг было темно и все наши воины были мертвы - кроме короля, я не знаю, что с ним стало. Мне было очень страшно, что сюда придут слуги Ангмарца и добьют меня, поэтому я спряталась в кустах. Потом они и в самом деле пришли и убрали тела, но меня не заметили.
  
  - И какого же хрена, спрашивается, ты сюда приперлась, дура? - бросил Маэглин. - Приключений захотелось на задницу? Поздравляю, ты их огребла.
  
  - Что вы понимаете, - отвернулась девушка.
  
  - И чего же я не понимаю? - усмехнулся комендант.
  
  - Ничего. Я не хочу об этом говорить.
  
  - Слушай меня внимательно, неумная ты девка, - скривился он. - Жить хочешь?
  
  Та быстро кивнула.
  
  - Так вот, ты влезла в очень нехорошее дело. Это игра на чужом поле, а ты стала случайной жертвой. Я не знаю, что там у Аргора - так на самом деле зовут короля Ангмара - вышло с этим вашим Эарнуром, но одно мне известно точно: хвост он нашему верховному главнокомандующему прищемил очень и очень здорово, и просто так ему это с рук не спустят. Эарнур либо уже труп, либо скоро им станет, и смерть его не будет легкой. Я сейчас тебя потихоньку отведу к своей племяннице Тхайрэт, она, конечно, не самый лучший целитель, но в своих орочьих травках и снадобьях рубит хорошо, а тебе большего и не надо - рана не ахти какая серьезная, внутренности целы. Пересидишь у нее пару неделек, пока рука не заживет, и не смей никуда высовываться, а как выздоровеешь - быстро свалишь домой в свой Гондор, пока Аргор тебя не нашел и тебе за компанию с этим вашим неумным королем кишки не выпустил! Найди себе там какого-нибудь парня, сиди дома и шей мужу рубашки, и чтоб больше я тебя не видел! Доперло, тупая курица? И чего тебя сюда потянуло? Бабам в армии не место, в этом Мелькор был прав!
  
  - А вас как зовут? - прошептала Исильмэ.
  
  - Ломион.
  
  - Вот вы сами почему здесь? Почему вы служите...
  
  Маэглин, недолго думая, зажал девушке рот рукой и резко выдернул стрелу у нее из плеча. Исильмэ выпучила от боли глаза и вцепилась зубами ему в ладонь, по лицу ее покатились слезы.
  
  - Потом расскажу, если кратко - то с семьей поругался, - сказал комендант, бросая обломанную стрелу с окровавленным наконечником на траву. - Идти сможешь? Давай-ка, отведу тебя через боковой ход к племяннице, она тебя подлечит, у нее и отсидишься, надеюсь, тебе хватит мозгов больше не вляпываться в неприятности!
  
  - Лорд Ломион, - глухо произнесла девушка, глотая слезы.
  
  - Да?
  
  - Отпустите меня. Пожалуйста. Я же вижу, что вы не такой, как они, у вас сердце есть, и вас не сломали в этом ужасном месте. Я никому ничего не скажу, клянусь... - она хотела сказать "Валар", но потом подумала, что поминать их в присутствии вражьего прислужника было бы не слишком разумно. - Клянусь собственной жизнью, я буду молчать. Я никому не расскажу ни о том, что здесь произошло, ни про вас. Только позвольте мне уйти.
  
  - Совсем крыша поехала? - Маэглин выразительно покрутил пальцем у виска. - Тебя вон уже лихорадить начинает. Если рану не обработать, то получишь нагноение или заражение крови, после чего в лучшем случае останешься без руки, а в худшем окажешься в гробу!
  
  Исильмэ пристально посмотрела на коменданта, силясь понять, какую злую шутку задумал сыграть с ней прислужник Врага, но ей почему-то казалось, что этот странный эльф не опасен, пусть и несколько грубоват. Вздохнув, она обняла его здоровой рукой за шею, и вместе они поплелись к крепости, стараясь не попасться никому на глаза - впрочем, на их счастье, никого вокруг и не было. Несколько раз она едва не упала, но Маэглин поддержал ее. Солнце стояло высоко, и нагретая его лучами трава источала приятный аромат - ничто не напоминало о вчерашнем побоище.
  
  5
  
  Через почти незаметный, узкий и тщательно замаскированный боковой ход в стене комендант провел девушку к какому-то приземистому одноэтажному домику, стоящему сильно поодаль от остальных построек внутри крепости; притолока была такой низкой, что Исильмэ пришлось наклонить голову, чтобы войти. В единственной полутемной комнате сильно пахло какими-то отварами и снадобьями, а в глубине над столом склонилась какая-то женская фигура с длинными черными волосами, заплетенными в две толстые косы, спускающиеся почти до колен и перевязанные красными ленточками с маленькими серебряными колокольчиками на концах. Услышав скрип открывающейся двери, неизвестная женщина обернулась.
  
  - Эй, Тхайрэт, иди сюда, - окликнул ее с порога Маэглин на Синдарине. - Тут твоя помощь требуется.
  
  - А это еще кто? - удивленно спросила та на том же языке с каким-то неприятным шипяще-свистящим акцентом. - Надо же, у нас гости из Гондора.
  
  Исильмэ изумленно разглядывала Тхайрэт, которую Ломион называл своей племянницей. Должно быть, это орочья девушка? Тогда какое отношение она имеет к эльфу? Уши у нее, правда, тоже острые, зато глаза раскосые, кожа цвета сухой земли, да и сама широковата в кости и слегка сутулится.
  
  - На что жалуется гость? - насмешливо продолжала орчанка. - Что, так напугала, что даже поздороваться забыли?
  
  - Во-первых, это не он, а она, - ответил Маэглин, - ее Исильмэ зовут. Во-вторых, ты тут не на посиделках с подружками, помоги лучше, а не издевайся.
  
  - А что я? - пожала плечами Тхайрэт. - Я просто спросила, на какую болезнь она жалуется.
  
  - Она не больная, а раненая, - весело улыбнулся комендант, - рука у нее прострелена. Стрелу я выдернул, а вот чтоб как-то подлечить - это по твоей части. Как ты сама понимаешь, показать ее каким-то целителям более высокого ранга я не могу, Аргор сейчас зверствует, но и рана в общем-то неопасная - кровь ручьем не хлещет, кость цела, о внутренностях и речи нет. Бросить на дороге без помощи тоже совесть не позволила, так что давай, займись.
  
  - Это Нендил слез со своей горы Гундабад и стрелял по ним из арбалета, больше некому, его любимое оружие, - вздохнула Тхайрэт. - Вот чего, спрашивается, Эарнура в этот проклятый Ангмар понесло? Если бы он туда не заявился, придурок Нендил так бы и сидел в своем Карн Думе, который он так любит, и не конопатил бы нам тут мозги!
  
  Маэглин смерил племянницу укоризненным взглядом - ну вот, проболталась, что взять с девчонки... хотя ладно, хрен с ним, не ахти какая серьезная военная тайна.
  
  - Да уж, Нендил-Нендил, мерзкое ушастое уебище, - покачал головой комендант, осторожно помогая Исильмэ сесть на стул, пока Тхайрэт мыла руки и копалась в каком-то грубо сколоченном ящике. - Так вот, тот ублюдок с бронебойным арбалетом, что друзей твоих перестрелял, это и есть Нендил, и он куда опасней самого Аргора. Ты уж прости, что я при тебе его такими словами обругал, - добавил он, видя смущение девушки, - вообще я при бабах не матерюсь, но для этого гаденка у меня других выражений просто нет. Есть у нас один военачальник, были у него в детстве трудности с родителями - они его совсем маленьким бросили, воспитывали его чужие люди и скитался он по разным углам, пока не вырос. Ну так вот, когда он состряпал своей бабе подарочек, бурно радовался и всем рассказывал, как сына хочет, как будет его воспитывать, имя ему заранее придумал - Нендил. Только когда сын родился, воспитывать его как подобает у папашки не получилось - он хотел дать своему обожаемому наследничку все, чего был сам лишен в детстве, ну и позволял ему все. Потом у него еще пятеро родились, так что на Нендила он в итоге плюнул - времени не хватало. Короче, если Аргор еще не такой страшный, как про него все плетут, то Нендилу лучше ни на глаза, ни тем более в руки не попадаться - этот придурок не упустит возможности от души поглумиться над пленным, а то и покалечить кого на всю жизнь, изуродовать так, что мать родная не узнает, или даже убить. Ты-то, наверное, по возрасту на войне с Ангмаром не была и всех гадостей не видела, но про этого недоделанного рассказывали, что он раздевал пленных догола на жутком морозе, когда и дышать-то с трудом можно, привязывал их к деревьям и любовался на чью-нибудь медленную смерть. Короче, гад он, надеюсь, встречи с ним ты все-таки избежишь.
  
  Исильмэ чувствовала себя более чем скверно - у нее кружилась голова, ее познабливало, а раненая рука отзывалась резкой болью при каждом неосторожном движении, но, несмотря на это, от слов коменданта ее распирало любопытство.
  
  - А почему вы говорите, что Тхайрэт ваша племянница, она же... не похожа на эльфийку? И Нендил - он говорил, что ему больше двух тысяч лет, к тому же имя у него как у эльфа или дунадана - кто он такой? Если его отец тоже эльф, вы же назвали его ушастым...
  
  - Девочка, ты задаешь слишком много вопросов, - оборвал ее Маэглин. - Если хочешь жить, тем более жить долго и счастливо, заткнись и не проявляй излишнего любопытства, и выберешься из той передряги, в которую влипла, без особых потерь - шрам на руке останется, но не более того. Родным соврешь, что на сучок в лесу напоролась. И вообще, после возвращения домой советую тебе забыть все, что ты тут видела, и языком зря не трепать, а то тебя и в Гондоре быстренько найдут и отправят на встречу с королем и боевыми товарищами, будешь им на том свете про свои мордорские приключения рассказывать. Я с тобой по-хорошему разговариваю и предлагаю тебе жизнь и свободу в обмен на отсутствие лишнего интереса к нашим делам и молчание. Как видишь, я добрый. Надеюсь на наличие у тебя в голове хоть каких-то мозгов. Все понятно? Если я говорю, что Тхай моя племянница, тебе лучше поверить мне на слово, а не искать объяснения.
  
   - Простите, - Исильмэ сочла за лучшее замолчать. Тхайрэт тем временем нашла в ящике пару склянок с какими-то зельями и свернутые в клубок полосы чистой ткани.
  
  - Так, дядюшка, отвернись на время, а ты - давай-ка, снимай с себя все, штаны, разумеется, можешь оставить, только потом я тебе все равно чистое платье дам, надеюсь, мое подойдет.
  
  - Он может не отворачиваться, - неловко ответила Исильмэ. - Мне нужно было скрывать, что я не мужчина, поэтому ничего запретного он там не увидит.
  
  - Скажи уж прямо - грудь себе повязками замотала, чтобы скрыть, что ты девка, - расхохотался Маэглин. - А еще мне очень интересен один вопрос, касающийся баб в армии. Не в мордорской, конечно, у нас женщины открыто в ней служат - я, правда, против, но вот Саурон как раз нет, а он всегда прав. Я про те случаи, когда девушка в армии пытается сделать вид, что она на самом деле парень. Как она выкручивается, когда у нее всякие дела женские и к тому же ей надо в кустики по маленькой необходимости?
  
  Тхайрэт тоже засмеялась. Исильмэ, которая тем временем, кривясь от боли, одной рукой пыталась стянуть с себя котту, смутилась - в другое время она бы влепила не в меру любопытному эльфу пощечину за такие похабные вопросы, но сейчас обстановка к этому не располагала, к тому же девушка уже поняла, что загадочного Ломиона лучше не злить. Тот же, посмотрев на ее неуклюжую возню с одеждой, понимающе улыбнулся и все же помог снять котту и кольчугу - правда, Исильмэ при этом с трудом сдержалась, чтобы не закричать, но все же, сцепив зубы, перетерпела - ей не очень-то хотелось, чтоб слуги Ангмарца заподозрили неладное и заявились сюда.
  
  - Слушайте, а если вы там траву и дорожку кровью закапали? - осенило Тхайрэт, которая тем временем взяла ножницы и принялась осторожно разрезать на девушке подкольчужник и рубашку. - Если кто увидит и что-нибудь заподозрит? Тот же Нендил, ты ж его знаешь!
  
  - Если вдруг что - прячем Исильмэ в подвале или кладовой, а я себе руку порежу и скажу, что кровь моя, споткнулся да на камень ладонью напоролся, - с уверенностью произнес Маэглин. - Однако я не думаю, что тут нам что-нибудь такое грозит, гундабадский ушастый придурок наверняка празднует победу в обнимку с бутылкой коньяка, Аргор, как всегда, в печали, а остальным все пофиг. Только вот вещественные доказательства спрятать не помешает, - он указал на валявшуюся на полу скомканную котту. - Можно даже сжечь или закопать, и кровь не забудьте все-таки оттереть с пола. Мне еще Нендила тут не хватало, глаза б мои его не видели, неужели на мою бедную головушку опять свалилось это злобное чудовище?
  
  6
  
  Закончив с одеждой, Тхайрэт открыла один из своих пузырьков и стала промывать Исильмэ рану приятно пахнущим темно-зеленым снадобьем. Девушка тихо всхлипнула, кусая губы - несмотря на всю аккуратность целительницы, ощущения были далеко не из приятных.
  
  - Кстати, мне вот тоже интересно - а зачем ты все-таки парнем переоделась и в армии служить решила? - попытался отвлечь ее комендант. - Легенд красивых начиталась-наслушалась, и тебе взбрело в голову, что быть воином - это очень здорово? Нет, что б там Саурон ни говорил, а Мелькор все-таки был прав, что девкам на войне не место. Женщине подобает держать в руках веретено и иголку, а не меч, и рожать детей, а не рубить кого-то на куски.
  
  По лицу Исильмэ потекли слезы, но не от боли, хотя Тхайрэт к тому времени взялась за вторую склянку. Она чувствовала жгучую обиду... хотя чего, собственно, она ждала? Того, что вражьи прислужники будут вникать в ее тайны? Да и есть ли смысл им что-то рассказывать? Можно только хуже сделать, еще и в своих целях все это используют.
  
  - Ты чего? - сверкнул темными глазами Маэглин. - Тхайрэт, ты там осторожней, все-таки не с деревянной куклой дело имеешь, а с живым человеком.
  
  - Это не из-за нее. Вы все равно ничего не поймете. Я не хочу об этом говорить.
  
  - Ты уже который раз это повторяешь? - тяжело вздохнул комендант. - Может, все же объяснишь, как и почему тут оказалась?
  
  Маэглин вытащил из резной деревянной вазы на столе сухую травинку и принялся ее грызть.
  
  - Слушай, Исильмэ, ты тут не говори загадками. Что там такого у тебя, что мы прямо так уж понять не сможем? Чай, не слабоумные.
  
  Девушка опустила голову.
  
  - Вы же живете во тьме. Вы не знаете ничего о чувствах простых людей.
  
  Комендант с племянницей удивленно переглянулись.
  
  - Это ж как так?
  
  Тхайрэт смущенно захихикала, закрываясь рукавом своего темно-красного полотняного платья.
  
  - Вот откуда берутся слухи, что орки без женщин плодятся - чуть ли не из тьмы по воле Властелина выходят, ответила она, перевязывая рану Исильмэ.
  
  - Ага, твоя мама девять дочерей в огороде нашла, - добавил Маэглин.
  
  Гостья горько разрыдалась.
  
  - Я родилась на юге Гондора, ближе к харадской границе. Маму свою я почти не помню, она умерла, когда мне было два года, и я осталась с отцом. Я была еще совсем девчонкой, когда первый раз увидела Эарнура - наследный принц проезжал во главе большого отряда через наше селение. Тогда я еще не поняла, что со мной случилось, но с того дня я его никак забыть не могла. Постоянно лишь о нем и думала, все время он у меня перед глазами был. Отец, конечно, ничего не знал, да я и не говорила - он бы меня за такие мысли быстро бы вожжами отхлестал. Когда я подросла, он хотел меня замуж выдать за соседского сына. Я смирилась - чего толку спорить, у нас это не принято, да и жених мой был человеком неплохим - работящий, семья дружная и собой хорош, хотя, конечно, до короля ему далеко было.
  
  - Ой, так ты в него влюбилась? - протянула улыбающаяся Тхайрэт, с интересом глядя на свою новую знакомую. - Сейчас я тебе чистое платье притащу, а руку лучше пока на косынке подвесить, чтоб рану лишний раз не тревожить.
  
  - Тхай, заткнись, - вставил комендант. - Пусть сначала закончит, а потом мы выскажемся, тебя вообще учили себя вести?
  
  - Да, я в него влюбилась, - твердо ответила Исильмэ. - Это было какое-то безумие, он мне каждую ночь снился, хотя я не отказывалась замуж выходить, наоборот - делала вид, что очень рада. Отец тоже радовался, что у него дочь такая веселая и послушная, хоть у меня на душе и кошки скребли. Только я всегда понимала, что плетью обуха не перешибешь, девчонка из деревни не пара потомку Элроса, что толку плевать против ветра, моя судьба - идти за Радроса. За неделю до моей свадьбы случилась беда - отец мой тяжело заболел. С утра мы с ним крышу в бане чинили, и он мне пожаловался, что живот у него прихватило. Думал, пройдет, мы еще немного поработали, но отцу стало хуже, он решил прилечь. Я с ним весь день просидела, но к вечеру у него жар начался, жених мой к нам заглянул в гости, увидел, что соседу его совсем плохо, и побежал за знахаркой. Та пришла, травы свои заварила, отца ими поила, да только ничего не помогло. Он к утру стал бредить, весь следующий день пролежал без чувств, а к вечеру его не стало. Ну, соседи помогли с похоронами, с поминками, а я совсем одна осталась. Той же ночью я, никому ничего не сказав, вещи кое-какие собрала да и ушла в столицу. Не знаю, что люди у нас там подумали - может, что со мной что случилось, может, решили, что я тварь неблагодарная, но я все бросила и отправилась в Минас Тирит.
  
  - Слушай, а тебе вообще дышать-то не тяжело с этими повязками на груди? - ехидно поинтересовалась целительница. - Давай уж снимем, мы все равно знаем, что ты девчонка. И была охота таким мучениям себя непонятно ради чего подвергать, я бы на твоем месте уж давно от удушья концы отдала.
  
  - Ладно-ладно, я не смотрю, тащи ей чистую одежду, - улыбнулся Маэглин, отвернулся к двери и зажмурился, а когда через пару минут открыл глаза, то увидел Исильмэ в скромном темном платье племянницы и с рукой на перевязи. - Вот так-то лучше, у меня никогда не вызывали одобрения девушки в доспехах. Тхай, может, согреешь чайник? Думаю, ей после всего пережитого не помешает попить и перекусить.
  
  - Спасибо. Когда я пришла в город, то узнала, что во дворце нужны слуги, и пошла туда, - продолжала девушка. - Мне неожиданно повезло, я ведь услышала об этом из случайного разговора на улице. Так я смогла наконец оказаться рядом с Эарнуром - это был как раз первый год его правления, его отец умер за два месяца до моего. Я могла видеть короля каждый день, но мне и оставалось только что смотреть. Конечно, ему не подобает вести беседы со слугами и простолюдинами, но он всегда был скрытен, замкнут, мне казалось, что его как будто постоянно что-то гнетет. Он никогда не смотрел мне в глаза, да и другим людям тоже, кто бы они ни были, только "да", "нет" или "сделай, пожалуйста, то и это" - и больше ничего не скажет. Только с Мардилом иногда разговаривал.
  
  Исильмэ снова заплакала.
  
  - Я бы для него все сделала, если бы он попросил. Я не знала, как быть, и подумала, что мне нечего ждать от жизни, если я по-прежнему буду одной из дворцовых служанок. Хорошо еще, что меня там никто не трогал, король не позволял приближенным распускать руки, говорят, его отец был совсем другим и сам не упускал случая позабавиться с прислугой. Я соврала, что выхожу замуж, и попросила расчет, после чего ушла из дворца и тем же вечером, переодевшись юношей, вернулась туда вновь. Назвалась сиротой, попросила взять меня теперь уже в оруженосцы. Как ни странно, мне не отказали, видимо, после войны не так много народу рвалось на армейскую службу. Остальное вы знаете.
  
  Маэглин тяжело вздохнул и устало прислонился к стене. Его одолевали неприятные воспоминания о собственной юности в Гондолине.
  
  - Как же трудно быть юным и наивным, - сокрушенно покачал головой эльф. - Ты, конечно, редкостная дура, но, на твое счастье, везучая. Надо было тебе дома оставаться да замуж за этого твоего соседа идти, как все порядочные девки делают. Живьем я этого вашего короля не видел и уже вряд ли увижу, а вот на портретах пару раз доводилось. Спору нет, у Эарнура уж слишком красивая рожа, да только, знаешь ли, на него хорошо посмотреть издалека, повосхищаться, как прекрасной картиной или статуей, а потом забыть. Твое счастье, что он на тебя глаз не положил. Я-то живу на свете намного дольше тебя и давно понял, что словом "любовь" люди, да и эльфы тоже, зачастую прикрывают такую мерзость, что и думать-то страшно, и не надо так смущаться, я вовсе не про постель. Хотя и про это тоже, но это всего лишь одна из мелких составляющих общей гнусности.
  
  Тхайрэт обиженно посмотрела на коменданта.
  
  - Дядя, это неправда. Зачем ты ей такое говоришь?
  
  Эльф угрюмо сдвинул тонкие черные брови.
  
  - Тхай, если твоим родителям повезло, это не значит, что везет всем и каждому. Они - исключение, подтверждающее правило, а правило-то и заключается как раз в том, что в роскошном золотом ларце лежит полусгнившая дохлая крыса.
  
  На Исильмэ было жалко смотреть - губы девушки дрожали, по лицу градом катились слезы.
  
  - Я же говорила, что вы живете во тьме и ничего не сможете понять, тому, кто находится во мраке, весь окружающий мир будет казаться черным!
  
  - Только не надо высокопарных фраз из книжек эльфийских хронистов, - с язвительной торжественностью ответил Маэглин. - Я уже понял, что читать ты умеешь. Молодец. Только вот на Эарнура тебе пялиться не стоило. Ты правильно сказала вначале - он тебе не пара, надо идти замуж за соседа. Вот и шла бы. Однако потом здравый смысл тебе отказал.
  
  Целительница возмущенно отвернулась и пошла снимать с огня наконец вскипевший чайник.
  
  - А теперь рассуди сама, - натянуто улыбнулся комендант. - Прекрати на какое-то время плакать. Я понимаю, тебе сейчас очень горько, но головой тоже думать надо.
  
  Исильмэ снова вздохнула. Совсем недавно ей казалось, что Ломион ей сочувствует, а теперь она ощущала себя так, словно в разгар солнечного летнего дня вдруг полил дождь, и она вымокла до нитки. Разумом она понимала, что Эарнура, скорее всего, уже нет на свете, но зачем комендант сейчас так жестоко разбивает на осколки то, чем она жила больше десятка лет?
  
  - Вот понравилась бы ты ему, - зловеще усмехнулся эльф и сцепил пальцы. - И дальше что? Женился бы он на тебе? Как же, зачем ему простолюдинка. Будь он благородным человеком - просто отметил бы про себя, что ты ему нравишься, и взял в супруги какую-нибудь знатную деву, но я мало верю в чужое благородство. Скорее всего, решил бы с тобой позабавиться, а там ты не среди орков, чтоб кочевряжиться: хочу - не хочу. Это у орков женщин мало, потому и обычай такой - бабы их сами выбирают, с кем детей заводить, - пояснил он. - Даже если говорить о людях, так это ты какого-нибудь парня из деревни оплеухой на место поставить можешь, чтоб не лез под юбку, а королю не отказывают. Тебя б никто и спрашивать не стал - притащили бы к нему в спальню, невзирая на твои мольбы и слезы. Или ты относишься к тем девчонкам, которым плевать, что парень делает с их телом - главное, что они его в голове любят? Да, видал таких. Печально.
  
  Исильмэ молчала, испуганная, поникшая и подавленная. Тхайрэт заваривала чай, косясь на дядю испепеляющим взглядом - если бы она и в самом деле могла поджигать предметы силой мысли, от Маэглина осталась бы только горстка углей.
  
  - А еще позволь напомнить, что от этого еще и дети появляются, - заметил комендант. - Поразвлекся бы он с тобой за милую душу, а потом выставил бы на улицу и женился на дочке какого-нибудь знатного лорда, а ты осталась бы с разбитым сердцем и без гроша за душой, возможно, что и с ребенком на руках. Твой сын не получил бы права даже подбирать объедки, оставленные законными отпрысками благородной супруги короля. Так что радуйся, вот чего тебе удалось избежать.
  
  - Дядя, прекрати! - не выдержала Тхайрэт. - Тебе доставляет удовольствие доводить ее до слез? После того, как ее саму Нендил пытался расстрелять из арбалета? После того, как погибли ее друзья? После того, как человека, который был ей дорог - каким бы он ни был - убили? И еще - зачем ты говоришь ей такие гадости про Эарнура? Ты его даже не знал, может быть, он вовсе не бесчестный распущенный негодяй, каким ты пытаешься его представить!
  
  Маэглин замер, упрямо поджав губы.
  
  - Не спорю, может быть, все и не так, - в голосе его зазвучала злость и досада. - В юности я любил одну женщину. Я был так же наивен и легковерен, как Исильмэ. Я тоже говорил, что готов для нее на все, что я сделаю все, что она пожелает, даже звезды с неба достану!!! И что я получил в ответ? Предательство. Жестокость. Мои родные возненавидели меня. Мне плюнули в душу, но, к счастью, я вовремя понял, что к чему, и ушел сам. Они потом получили свое, но я был так опустошен, что не мог даже злорадствовать.
  
  Тхайрэт поставила чашки на стол и, подняв с пола кольчугу и старую одежду своей гостьи, пошла в кладовку.
  
  - Я все спрячу и принесу кое-что вкусненькое, - как-то растерянно сказала она.
  
  Исильмэ отняла мокрые ладони от заплаканных глаз.
  
  - Лорд Ломион, вы и в самом деле ошибаетесь, - произнесла она с затравленным видом. - Эарнур действительно не такой. Он никогда такого не делал. И даже не пытался. Он всегда был со всеми очень вежлив, даже со слугами. Я сейчас себя чувствую так, словно у меня сердце вырвали. Надеюсь, что он умер быстро и без мучений. Он не заслужил такого. Если бы меня тысячу раз попросили отдать свою жизнь за него, я бы сделала это. Лучше бы меня убили, а с ним было бы все хорошо!
  
  Маэглин внезапно почувствовал себя неуютно.
  
  - Вы тут пейте чай, ешьте, я пойду, а то меня еще ждут дела в крепости. И запомните, что я сказал - Исильмэ не должна никуда отсюда высовываться. Если кто-то узнает о нашей гостье, у всех нас будут неприятности, а главным образом у нее самой. Извините, если наговорил гадостей. Я неосторожный, жестокий, но это я не со зла. Я к вам еще зайду вечером.
  
  7
  
  Наместник Мардил проснулся среди ночи с бешено колотящимся от испуга сердцем. Ему снилось, будто Эарнур стоит на другом берегу Андуина, почти скрытый утренним туманом, и зовет его - вернее, это был даже не зов, а полная отчаяния мольба о помощи. Мардил протянул к нему руки, но фигура короля в тот же миг растаяла в дымке, и Наместник обнаружил, что стоит на коленях на мокром холодном песке и горько рыдает. Открыв глаза, он провел рукой по лицу и с облегчением вздохнул: нет, он плакал всего лишь в кошмарном сне, над ним так хорошо знакомый ему отделанный позолоченной лепниной потолок его собственной спальни, рядом жена безмятежно свернулась под одеялом. Встав с кровати, Мардил тихо подошел к ночному столику, налил себе воды из графина - жуткое видение никак не шло у него из головы. Хотя он старался делать все тихо, чтобы не разбудить Белдис, она все-таки проснулась и повернулась к мужу.
  
  - Ты чего не спишь? - удивленно спросила она.
  
  Мардил сел на кровать, обхватил голову руками.
  
  - Мне сон дурной приснился. Чувство у меня нехорошее, будто король попал в беду.
  
  - Было бы странно, если бы случилось иное, - рассудила Белдис. - Когда ты мне сказал, что он себе удумал, у меня сердце в пятки ушло. Ехать с десятью воинами во вражью крепость, да еще с самим Верховным Назгулом сражаться! С ума сошел! Куда простому смертному с нежитью тягаться! До сих пор не могу в толк взять - что такое на короля нашло, он же ведь всегда был таким рассудительным! Что ж ты его не удержал-то, ведь только младенец не поймет, что он в Минас Моргул на верную смерть поехал!
  
  Наместник опечаленно нахмурился, терзаемый страхом и совестью - поддался сдуру искушению, Гондором править захотелось, а теперь сделанного не воротишь.
  
  - Сглупил я, Белдис, - признался жене Мардил. - Надо было так и сделать - умолять, упрашивать, настаивать, может быть, даже в собственных покоях на ключ запереть, пока не одумается, хотя, конечно, я не имею никакого права так поступать с королем, но как-нибудь да уберечь его от беды. Я же что решил? Будто не пристало мне с ним спорить, даже если он неправ. Как ты думаешь - подождать еще какое-то время, может быть, он все-таки вернется, или послать людей ему на выручку?
  
  Жена Наместника приподнялась на локте.
  
  - Послушай, Мардил, - с печалью в голосе произнесла она. - Не женское это дело, конечно, в такие вещи вникать, мое дело - сыновей тебе рожать, но ты всегда со мной советуешься, и я тебе вот что тут скажу. Там, в крепости, не простые орки сидят и не ангмарские солдаты, а жуткая нежить. Назгул. Ты можешь туда хоть все гондорское войско послать, да только понапрасну людей погубишь. Тут нужен кто-то посильнее, чтобы с ним справиться. Что там про короля Ангмара сказали - что его не убить смертному мужу? А как насчет бессмертного? Мой тебе совет вот какой: ты от нашего отряда вестей не дожидайся, не вернутся они назад, никому из них предводителя назгулов не одолеть. Пошли-ка ты, пока не поздно, гонца к владыке Элронду и попроси помощи, скажи, что его союзник в беду попал. Пусть скорее приходит на выручку, может быть, успеем еще и королю помочь, и заодно с Ангмарцем разделаться.
  
  - Верно мыслишь, жена, - Наместник поднялся на ноги и принялся одеваться. - Пожалуй, я даже не буду дожидаться утра, а отправлю послание Элронду прямо сейчас. Все равно уже не засну.
  
  8
  
  Когда Эарнур наконец открыл глаза, то первым ощущением, вернувшим его к реальности, была совершенно нестерпимая жгучая боль - он прикусил губу, с трудом подавив стон. Боль была везде, но особенно сильно болела сломанная рука - ему казалось, что правое плечо ему стянули раскаленными полосами металла и одновременно вбивают туда гвозди. Немного придя в себя, он понял, что лежит в какой-то большой пустой комнате с каменными стенами прямо на холодном полу - никто не дал ему даже охапки соломы. Впрочем, кандалов на нем не было, да в них и не было нужды - он все равно не мог даже и на бок-то повернуться, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться или бежать. Сломанная рука, судя по всему, сильно распухла, и теперь Эарнур чувствовал, как на нее давит рукав кольчуги, однако снять ее он не смог бы при всем желании - одно неосторожное резкое движение, и он попросту свихнется либо умрет от боли.
  
  С трудом повернув голову вверх, король Гондора увидел прямо над собой маленькое зарешеченное окно, сквозь которое ярко светил ущербный месяц - кажется, он стал даже меньше, чем раньше. Интересно, сколько слуги Ангмарца держат здесь своего пленника - час, два или уже целые сутки? И ведь не убьют сразу, слишком лакомый кусок попал к ним в руки. Неожиданно на окне что-то шевельнулось, и сверкнули два зеленых глаза: приглядевшись, Эарнур понял, что между прутьями сидит большой черный кот с узкой вытянутой мордочкой и огромными треугольными ушами. Мяукнув, зверек спрыгнул вниз, огляделся и, подойдя к королю Гондора, замурлыкал и, словно жалея раненого, потерся мордочкой об его здоровую руку.
  
  - Киса... кисонька... - чуть слышно прошептал Эарнур и тут же ощутил резкую боль в груди при попытке сделать глубокий вдох. Хорошо еще, что хоть кровь горлом не идет, значит, все-таки рана не слишком серьезная, однако ему от этого не легче, и пить хочется невыносимо, а в пределах досягаемости нет не то что чашки или кувшина, а даже грязной лужицы - кажется, сейчас согласился бы даже и на это. Неужели раньше можно было сколько угодно пить воду и не мечтать хотя бы об одном глотке? Если бы была хоть какая-то возможность выбраться отсюда... однако Эарнур понимал, что со сломанной рукой у него вообще нет никаких шансов. Он обессиленно прикрыл глаза - ему показалось, что даже снова впал на несколько мгновений в забытье - а потом снова почувствовал прикосновение теплой шерсти. Кот не ушел, так и крутился рядом и мурлыкал вовсю. С трудом подняв здоровую левую руку - Эарнуру показалось, что это отняло у него чуть ли не все силы - пленник почесал чернушку за длинным ухом; мохнатый гость замурчал еще громче. В свое время Эарнил ни под каким предлогом не позволял сыну держать домашних животных, считая, что они нужны только для пользы - как, например, охотничьи собаки или лошади, а попытка наследника престола прикормить мышонка, чтобы не чувствовать себя таким одиноким, кончилась кровавой трагедией.
  
  - Киса, ты лучше уходи отсюда, тут даже мышек нет, - шепнул черному коту Эарнур. - Иначе придут ко мне Ангмарец со своим дружком, заодно и тебе не поздоровится. Пнет кто-нибудь из них тебя сапогом под хвост и тебе тоже что-нибудь отшибет или сломает.
  
  Зверек мяукнул - королю Гондора показалось, что даже как будто понимающе, хотя это у него, наверное, просто в голове от боли и жажды все мутится, что может понимать кошка? Однако в следующее мгновение узкомордый кот исчез, как будто его и не было - наверное, ускользнул в какую-нибудь дырку. Эарнур снова закрыл глаза. В горле пересохло, хоть бы глоток воды...
  
  9
  
  Когда король Гондора снова пришел в себя, за окном было уже совсем светло. Из-за жуткой боли во всем теле он по-прежнему не мог шевелиться и так и лежал на полу камеры с полуприкрытыми глазами, пока не услышал скрежет открывающегося замка. Ну вот, о нем все-таки вспомнили... жаль, что не убили сразу.
  
  Повернуться в сторону вошедшего он был не в состоянии, но в этом и не было нужды. Тот вышел на середину камеры - так, чтобы Эарнур мог его прекрасно видеть.
  
  - Ну что, ты еще не сдох на свою голову? - заговорил он, и пленник понял, что к нему пожаловал вчерашний приятель Ангмарца. - Позволь представиться, мое имя Нендил, и убивать тебя буду именно я, потому что Аргор благодаря твоим стараниям все еще не хочет никого видеть и ни с кем разговаривать. Даже сам тебя дорезать не пришел. Мне он, правда, ничего по этому поводу не сказал, но будем считать молчание знаком согласия и примем как данность, что он поручил это мне.
  
  Король Гондора открыл глаза, чтобы все-таки разглядеть своего мучителя, и с удивлением понял, что перед ним стоит самый настоящий эльф - высокий сероглазый нолдо с длинными черными волосами. Этого еще не хватало - откуда он тут взялся? Коньяком от Нендила разило минимум на фарлонг вокруг, и прислужник Короля-Чародея слегка пошатывался - судя по всему, был здорово пьян.
  
  - Посмотри на меня внимательно. Посмотри в лицо своей смерти! - злорадно ухмылялся Нендил. - Радуйся, что вообще пока что еще можешь что-то видеть, потому что совсем скоро уже не сможешь.
  
  Эарнур собрался с силами - сдаваться просто так он не собирался.
  
  - Слушай, ты, грязный каукарэльдо, - хриплым шепотом проговорил он, облизнув пересохшие губы. - Хватит меня тут запугивать. Между прочим, меня наверняка уже хватились дома, и в твоих интересах будет отдать меня моим людям, когда они сюда за мной придут, и останешься жив. А если сюда явится сам Элронд, то ты жестоко пожалеешь о содеянном и сказанном.
  
  Нендил злобно рассмеялся.
  
  - О, надо же, как ты заговорил, я тащусь. Повеселил, право слово, какие пафосные речи - эльфийские хроники отдыхают. Интересно, как ты запоешь чуть позже. А еще - поверь мне, скорее с неба вместо дождя польется коньяк, чем твои влиятельные друзья за тобой придут. Не думаю, что Элронд способен явиться кому-то на помощь, тем более тебе, низкорожденному жалкому смертному, - он надменно скривил губы. - Если честно, мне даже интересно стало, сколько ты продержишься. Выкалывать тебе глаза прямо сейчас я, пожалуй, все же не стану, чтобы ты прекрасно все видел, но в какой-нибудь момент я все-таки это сделаю, а до того буду наслаждаться твоим ужасом.
  
  - Пошел ты... - простонал Эарнур, про себя думая, сможет ли хотя бы одной рукой съездить каукарэльдо по зубам или ткнуть его самого пальцами в глаза, если тот окажется в пределах досягаемости.
  
  - Пищи-пищи, сейчас еще сильнее запищишь, - оскалился Нендил, после чего прицельно ударил беспомощного пленника носком сапога по сломанной руке. Эарнур никогда не думал, что в состоянии так жутко кричать, срывая голос... все поплыло у него перед глазами, а потом на пороге камеры внезапно появилась еще одна высокая фигура в черном.
  
  - Нендил, ты совсем сдурел, урод ушастый? - испуганно завопил гость. Король Гондора узнал его по голосу - это был морадан Моргомир, один из командиров Аргора, знакомый Эарнуру еще со времен битвы при Форносте. - Хочешь, чтоб сюда народ сбежался? Тебе нужны лишние глаза? Знаешь, что твой отец с тобой сделает, когда узнает, что ты натворил?
  
  Каукарэльдо повернулся к своему приятелю.
  
  - Да уж, папочка у меня слишком благородный и правильный, вот и жалеет всякую мразь. Только ты не беспокойся зря, он сюда не наведается, его Властелин на реконструкции Барад-Дура здорово припахал. Когда же придет - к тому времени гондорский крысеныш уже давно сдохнет, а труп мы так спрячем, что его никто до Дагор Дагоррат не найдет.
  
  Моргомир испуганно сгорбился.
  
  - Все равно. Хочешь над ним поизмываться - так рот ему заткни как следует, чтоб орать не мог, и дверь запри изнутри. А то вдруг кто увидит, в особенности наш комендант, доложит кому надо - не сносить нам головы.
  
  - Рот заткнуть - неинтересно, пусть попищит и подергается, мне все-таки хотелось бы знать, насколько он терпелив, - бросил в ответ эльф.
  
  - Осел тупой, не привлекай к нам внимания, - опять возмутился Моргомир. - Был бы тут Аргор, так добил бы крысенка сразу, но ему сильно нехорошо и он не хочет ни с кем разговаривать.
  
  - А мы-то нашего гондорского друга просто так не убьем, мы-то повеселимся, - кровожадно оскалился Нендил.
  
  Морадан смерил эльфа недовольным взглядом, после чего покосился на Эарнура - он никак не мог понять, в сознании ли их враг. Тот, однако, уже успел немного отойти после удара каукарэльдо.
  
  - Ну ладно, тебя не переспоришь. Только я все равно настаиваю на том, чтобы ты заткнул ему рот. Я уже сказал: нам не нужны лишние глаза.
  
  - Подонок, - прошипел сквозь зубы Эарнур, с трудом повернув голову к Нендилу. - Когда Мардил меня отсюда вытащит, я попрошу его испробовать на тебе какую-нибудь особо жуткую казнь, пусть не поленится покопаться в хрониках.
  
  Тот что-то возмущенно заверещал на Черном Наречии и хотел было ударить пленника еще раз, но Моргомир остановил его властным жестом.
  
  - Да что ты говоришь, - высокомерно произнес он. - Мардил тебя отсюда вытащит? Побоится, этот твой слуга наверняка за всю жизнь не держал в руках ничего тяжелее пера с чернильницей. Так что зря ты на это надеешься, никто тебе не поможет.
  
  - Думаю, начнем мы с самого простого, - предложил Нендил таким тоном, будто речь шла не об истязаниях, а о каком-то повседневном деле типа уборки комнаты. - Можно приковать крысеныша к стене и пару дней не давать ему есть и пить, а потом посмотрим, куда денется вся его гордость и стойкость.
  
  - Нэн, ты спятил, - возразил Моргомир, глядя на Эарнура. - Он так долго не протянет, да еще с такими ранами.
  
  - Иди ты знаешь куда! Меня вообще радуют эти писклявые Верные: как попадут в плен - так поначалу вовсю выпендриваются, и угрожают, и драться пытаются, и старательно корчат из себя героев, а как немножко ими займешься - так куда весь героизм девается. Одному я две недели не давал спать - крыша у него после этого съехала здорово, и он был готов отречься и от Эру с Валар, и от чего угодно, лишь бы я его каждый раз при попытке сомкнуть глаза плетью по лицу не хлестал. Посмотрим, сколько этому потребуется, - съязвил Нендил.
  
  Моргомир, кажется, заколебался.
  
  - Нэн, давай все-таки его сразу, а? - он выразительно провел пальцем по горлу. - Мне тут все-таки неприятности не нужны ни с твоим папашей, ни с кем еще.
  
  - Струсил, что ли? - эльф с презрением посмотрел на морадана. - Ты вообще определись, чего хочешь, а то у тебя на уме то одно, то другое. Сначала согласился повеселиться, а теперь уже пошел на попятную. Ты его еще пожалей - после того, скольких Верных собственными руками замочил.
  
  Тот устало прислонился к стене.
  
  - Я не собираюсь никого жалеть, но я боюсь твоего отца. И коменданта. И Властелина - ты же знаешь, он не выносит, когда кто-нибудь проявляет чрезмерную инициативу. Еще обвинит нас в нарушении дисциплины и вкатит нам обоим по полной - отправит канализацию чистить или полы во всей крепости мыть. По его мнению, убивать кого-то можно только с его согласия.
  
  - Заверенного подписью и печатью, - снова ухмыльнулся каукарэльдо. - Не волнуйся, я не оставлю гондорскую тварь в живых, и он никому ничего не расскажет, но мне все же хотелось бы посмотреть, сколько он выдержит и как быстро сломается. Ну... или как быстро сдохнет. Короче, я тут уже запасся игрушками для нашего заклятого врага - вон, иди, полюбуйся.
  
  Моргомир направился к тому месту, куда указывал Нендил, и увидел вмурованную в стену крепкую железную перекладину с наручниками посередине и ошейником на конце; рядом с ней висели две непомерной тяжести цепи с поясом и кандалами - морадан не отличался хилым телосложением, но даже для него попытка сдвинуть одну из них обеими руками оказалась сложной задачей. Повернувшись к своему полупьяному приятелю, на лице которого было написано глумливое торжество, бывший ангмарский военачальник неудовлетворенно покачал головой.
  
  - Я тебе говорю - давай его сразу прирежем. Ты его своими приспособлениями не просто сломаешь, а быстренько доломаешь. Конечно, гаденку все равно подыхать, но не забывай, что у него рука покалечена. Если ты его сейчас к стене прикуешь, то он попросту рехнется и умрет от запредельной боли, а до того на его вопли к нам точно наведаются незваные гости из крепостного гарнизона и настучат кому следует.
  
  - Трус ты, Моргомир, - хмыкнул Нендил. - Что, убить кого-то кишка тонка? В бою я этого за тобой не замечал.
  
  Эарнур был в сознании и прекрасно слышал весь их разговор, но решил больше ничего им не отвечать - во-первых, много чести, во-вторых, у него на это уже не было сил, в-третьих, пусть эти твари делают с ним что хотят - он не собирается просить у них ни пощады, ни даже глотка воды, хотя пить ему хотелось все сильнее. Долго он так, конечно, все-таки не протянет... хоть бы Мардил все-таки додумался прислать кого-нибудь на выручку.
  
  -Ну так то в бою, - проворчал приспешник Ангмарца. - В бою ты не смотришь, кого рубить, там либо ты, либо тебя, ну и клинком по шее того, кто к тебе ближе всех оказался. А вот так, как ты предлагаешь... мне это совсем не по душе, давай его все-таки дорежем.
  
  Король Гондора в порыве отчаяния подумал про себя, что, наверное, было бы неплохо, чтобы Нендил все-таки согласился с идеей Моргомира - в противном случае умирать ему придется в долгих страшных мучениях, но каукарэльдо был заметно пьян, и коньяк придал ему решимости и жестокости.
  
  - Да что ты говоришь, быстро же ты сдулся! - рассмеялся Нендил, разя перегаром. - Ну уж нет, я на такое не согласен! Какие мы добрые стали, прямо слушать противно! Стоишь тут и мечтаешь, как бы поскорее свалить отсюда и трахнуть свою харадку! Бедные морэдайн, вам свои бабы не дают и считают мужчин ниже себя, вот если повезло - так натягиваете харадок, а коли нет - утешаете друг друга!
  
  Моргомир залился краской, потом побледнел от гнева и сжал кулаки - Эарнур подумал было, что он сейчас ударит Нендила.
  
  - Давай закончим с этим крысенышем, - продолжал каукарэльдо, - ты забыл, кто ты по крови?
  
  - Э... ну, я прямой потомок Кастамира, - уже более решительно ответил морадан.
  
  - Забыл, кто отнял у твоей семьи трон Гондора?
  
  - Нет, - нахмурился тот, - но все равно: одно дело - кого-то в бою резать, а вот пленных истязать мне пока не доводилось. Не по мне мучить раненых и беспомощных.
  
  - Тебе сколько лет, трус несчастный?
  
  - Ты меня опять не понял. У меня уже три дисциплинарных взыскания, у тебя два. Мы оба появились на военном смотре с похмелья, ты нахамил коменданту, я взял без спросу из оружейной моргульский клинок, а потом пытался склеить ту вастачку, что в отряде Гарата - кто ж знал, что она на меня настучит.
  
  - Опять ты про женщин да про женщин, - зло процедил сквозь зубы Нендил. - Найди себе дырку в заборе и веселись с ней, придурок озабоченный, я ж не виноват, что тебе больше никто не дает!
  
  - Нэн, вот что у тебя с головой, а? Я тебе серьезно: мне еще одно взыскание нужно как мумаку пятая нога, потому что в этот раз терпение коменданта лопнет и он сдаст нас Властелину. Что твой отец с тобой сделает - я вообще молчу. Так что давай быстро дорежем этого крысенка и заметем следы, а потом сделаем вид, что ничего и не случилось. Аргору скажем, что сам сдох. Никто ничего и не узнает.
  
  - Твою ж мать! - прорычал Нендил. - Хватит быть таким тупым трусом! Я специально затащил его в эту камеру, в этой части крепости редко появляются патрульные, так что никто на его вопли не сбежится! Разберемся с ним, а потом вали к своей знойной харадской красотке! Поможешь мне, а то мне одному с этими цепями не справиться!
  
  Моргомир уныло кивнул головой.
  
  - Вот и хорошо, - удовлетворенно продолжил каукарэльдо. - Прикуем гаденыша к стенке без еды и воды, а вечером явимся сюда снова и посмотрим, что он нам скажет. Будет продолжать пищать - еще немножко поуродуем. И так, пока... в общем, до логического завершения нашего дела - сдастся либо сдохнет.
  
  10
  
  Кровожадные планы Нендила, однако, не осуществились, потому что мысли озверевшего без женской ласки Моргомира и в самом деле были поглощены исключительно вопросами удовлетворения низменных потребностей, вследствие чего он влип в неприятную историю. В ту пору в гарнизоне Минас Моргула служил харадский тысячник по имени Рханна. Был он молод и хорош собой, а прошлым летом, поехав в отпуск на родину, вернулся с красавицей женой Халаннар. На нее и положил глаз бесстыжий Моргомир, однако харадка была вовсе не рада его вниманию. Она пожаловалась мужу, что мерзкий морадан не дает ей проходу, пытается лапать за грудь, щипать и задирать юбку, и возмущенный тысячник решил проучить развратного подонка.
  
  - Вот мразь, все эти нуменорцы - распутные твари! - злился воспитанный в строгих правилах Рханна. - Как ему не стыдно, ты замужняя женщина! Ничего, я тебя в обиду не дам, а ему такое устрою, что навсегда отучится лапать чужих жен! Пусть своей обзаведется и хватает ее за все места! Ты сделай вот как: скажи этому гаду, что вроде как согласна, и затащи его в караулку, а я его там подстерегу, пусть только штаны снимет и бдительность потеряет!
  
  Халаннар поступила так, как сказал ей муж, и в тот момент, когда Моргомир собрался было приняться за свое грязное дело, в караулку нагрянул разгневанный супруг. Увидев морадана в чем мать родила со стоячим хуем рядом со своей женой, он схватил стоявшую там же табуретку и принялся его бить. Схватиться за оружие Моргомир попросту не успел, и харадец сломал ему несколько ребер, руку и нос, оставив осквернителя священных уз брака лежать на полу караулки без сознания. Вечером того же дня Моргомира обнаружили в голом виде в луже крови с разбитой рожей и выбитыми зубами орки-патрульные; они уже знали о том, за что оскорбленный муж Халаннар отделал его чуть ли не до смерти. Врача они, конечно, позвали, но вместе с тем подняли незадачливого бабника на смех - их особо повеселило, как ранее такой гордый и надменный Моргомир, презиравший всех и вся, с тихими стонами ползал по полу, пытаясь хоть как-то прикрыться здоровой рукой. Один из патрульных сбегал за комендантом Маэглином, и тот в свою очередь вместо сочувствия пообещал разжаловать Моргомира за нарушение дисциплины в рядовые и отправить чистить канализацию, после чего с наслаждением пнул развратника сапогом под зад.
  
  - Это у тебя будет уже четвертое взыскание, придурок, - сказал комендант, - на твое счастье, ты сам получил в морду, потому что если бы ты вчера убил Рханну, то заработал бы смертную казнь.
  
  - Смотреть на тебя противно, - веселился сотник Гарат, здоровенный широкоплечий орк, - тоже мне, высшая раса. Чё, свободных баб или вдовушек не осталось, что ты по замужним шляешься? Это с тобой муж еще относительно мягко обошелся. Прикадрился б ты к моей бабе, так я б тебя вообще живьем в асфальт вкатал или замуровал в фундамент Барад-Дура.
  
  - Можно залить его строительным раствором, интересная статуя получится, - оценил шутку комендант. - Только, боюсь, этот идиот на твою-то бабу и не посмотрит, брезгует, знаешь ли, мы ж гордые, нам орчанки в жены не годятся.
  
  Злорадно пнув Моргомира еще раз, Маэглин отправился проверять посты.
  
  11
  
  Солнце постепенно опускалось за горизонт.
  
  Настроение у коменданта черной крепости в тот вечер было весьма неплохое: по правде говоря, он всегда недолюбливал противных высокомерных морэдайн и был однозначно рад тому, что харадский тысячник отдубасил табуреткой мерзкого Моргомира - ибо нефиг приставать к чужой жене, как будто и в самом деле незамужних кругом мало. Что ж, этот недоделанный получил по заслугам, пусть только оклемается, а там получит серьезное понижение в звании и отправится мыть полы и чистить отхожие места - вот будет удар по его непомерно раздутому самолюбию, оно у всех нуменорских придурков больное! Вчера он зашел к своей племяннице и навестил Исильмэ; их гостья чувствовала себя вроде получше, и с Тхайрэт они вполне неплохо поладили. Однако все прекрасное расположение духа Маэглина сошло на нет, как только Урхат, один из орков-караульных, упомянул в своем докладе о мерзком Нендиле.
  
  - Господин комендант, - сказал он, - тут у меня дело такое, меня это, надо признать, насторожило. Очень странное творится, и я решил, что обязательно должен поставить вас в известность, потому что вы у нас тут сейчас главный.
  
  - Да чего ты тупишь, хорош с церемониями, давай короче, - поторопил его эльф, но тем не менее сам заподозрил неладное.
  
  - Ну, мы с ребятами по обычному нашему распорядку крепость дозором обходили, а тут нам Нендил на дороге попался - вы просили докладывать обо всем подозрительном, что он делает. Он пошел в ту часть Минас Моргула, где нежилые помещения, закрытые на реконструкцию. Я себе это на заметку взял и стал наблюдать, когда он оттуда выйдет, ребята подумали, что он явно нализался аж с раннего утречка. Потом туда же пошел Моргомир - я так понимаю, что к нему, потому что мы за ними наблюдали, и они примерно часа через два оттуда ушли уже вместе. Мы пригляделись - они выглядели какими-то взвинченными и озлобленными.
  
  - Ясно, спасибо, что сказали, проверю, куда они там ходили и что делали, - поблагодарил орков Маэглин; их сообщение совершенно не понравилось коменданту, но про себя он решил, что за свою внимательность и ответственность они заслужили награду. После этого он поделился с Урхатом и его подручными новостью о том, что пару часов назад Моргомир схлопотал в бубен от ревнивого супруга. Орки, узнав об этом, сильно злорадствовали.
  
  - Так ему и надо! Вот мудила! - ругнулся Урхат. - Ненавижу морэдайн вообще и этого мерзкого выпендрежника Моргомира в частности. Весь из себя этакий высокомерный, со всеми так разговаривает, будто мы все тут перед ним одним тем виноваты, что на свет родились! Слово одно неосторожное скажешь - сразу цепляется, все на свой счет принимает, кругом одному ему заметные намеки усматривает и на собственную же дурь обижается. Мне один раз выдал: ты тут, типа, орк поганый, а я потомок королей Гондора и Нуменора. Я ему в ответ: иди на хуй, а в рот тебе не плюнуть жеваной морковкой? Хоть ты будь тут потомком самого Властелина, тебе никто не разрешал ерепениться, перед всеми выдрючиваться и права качать. Обиделся, дерьможуй надменный.
  
  - Согласен, - поддержал его еще один из караульных. - Азрузагар вон и в самом деле самого Властелина внук родной, а куда лучше этого ублюдка. С ним Рханна еще милосердно обошелся: попробовал бы он на мою женщину влезть, я б ему нафиг отрубил ятаганом хуй, чтоб больше нечем было. И заставил бы сожрать. Вот я тоже врубиться не могу - будто свободных баб мало и никто не дает. Хотя кто ж такому придурку даст-то.
  
  - Ничего, он пока что еще не все по полной огреб, - сказал им Маэглин. - Как выздоровеет, я его разжалую в рядовые и отправлю мыть полы и чистить сортиры к какому-нибудь орку под начало, авось это собьет с него спесь и он научится вести себя прилично.
  
  - Я бы на месте Властелина послал бы этих поганых морэдайн куда подальше, - прокомментировал один из подручных Урхата. - Одна морока от них!
  
  - Не глупи, дубина, - осадил его комендант. - Пусть они и дерьмо, зато дерутся неплохо. Сойдут в качестве основной ударной силы против тарков да голугов, чтоб остальными поменьше жертвовать. Если эти хмыри на передовой полягут, так у тебя ж больше шансов в живых остаться, а потом делить добычу, пировать и радоваться. Ради такого дела можно и потерпеть выпендреж Моргомира, тем паче что Рханна все равно надавал ему по зубам.
  
  На улице становилось все темнее, и Маэглин, взяв у Урхата факел, распрощался с караульными и пошел в ту часть крепости, где с утра явно занимались какими-то подозрительными делами Нендил и Моргомир. Отодвинув в сторону заграждение, он осторожно направился вперед, стараясь не споткнуться о какой-нибудь обломок камня, доску или другой строительный мусор, в изобилии валявшийся тут на земле - сейчас работами временно никто не занимался, так как основные их исполнители потребовались Саурону на восстановлении Барад-Дура, а потому в этой части крепости редко кто-либо появлялся. Неожиданно, бросив беглый взгляд влево, комендант заметил кое-что, однозначно его насторожившее. В одном из зданий непонятно каким образом появилась новая прочная окованная железом дубовая дверь, хотя еще месяц назад ее здесь не было. Нелепо выглядит на фоне общего беспорядка... и наверняка не просто так для красоты ее тут установили.
  
  Маэглин осмотрелся. В этом пустынном месте он чувствовал себя не слишком уютно - как будто оказался единственным живым существом во всей окутанной тьмой крепости. Он подошел к массивной двери, чувствуя, как под сапогами хрустят мелкие камешки, подергал за ручку. Так и есть: заперто на замок. Подозрительно все это, да только любой засов для него не преграда: сын прославленного Эола Темного Эльфа - как-никак лучший во всей Арде мастер по металлу после Саурона и Келебримбора, с ним даже гномы не сравнятся, не зря его отец с раннего детства к делу приобщал! Вскрывать замки для него было делом привычным: на службе он постоянно сталкивался с тем, что кто-нибудь ломал ключи, топил их по неосторожности в уборной или попросту терял. Маэглин вставил факел в кольцо-держатель на стене, покопался в карманах, отыскал там несколько отмычек и металлическую проволоку, немного поковырялся в скважине, и дверь, слегка скрипнув, распахнулась. Комендант всегда считал себя эльфом отнюдь не робкого десятка, но тут он не решился сразу войти внутрь: зная Нендила, он подозревал, что наверняка увидит в здании нечто не слишком приятное. Немного постояв у открытой двери, он глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух и взглянул на звезды, словно набираясь храбрости, а потом взял в левую руку факел и шагнул вперед. Так, здесь лестница, потом коридор и еще какие-то комнаты, все без дверей, кроме одной прямо напротив - и тоже совсем новая и закрыта. Подозрительно, однозначно.
  
  Поднявшись наверх, Маэглин снова подергал за ручку. Так, этого и следовало ожидать: заперто. Он опять поковырялся в замке и открыл дверь. Войдя внутрь с факелом в руке, он увидел перед собой большую просторную комнату с высокими потолками; огонь, отбрасывавший зловещие отблески на каменные стены, высветил в дальнем углу какую-то нишу - достаточно большую для того, чтобы в ней мог кто-нибудь поместиться.
  
  В следующее мгновение комендант не поверил своим глазам.
  
  12
  
  Пару раз моргнув, он понял, что это все же не померещилось ему в темноте.
  
  Поначалу могло показаться, будто в нише стоит на коленях какая-то человеческая фигура - однако, подойдя поближе, Маэглин увидел, что этот кто-то попросту прикован к камню; одного беглого взгляда на цепи опытному мастеру по металлу было достаточно, чтобы понять - тяжеленные, в таких хоть как-то шевелиться достаточно сложно... хотя пленник однозначно и не шевелится - без сознания либо уже труп. Чуть поодаль мучители поставили небольшой кувшин с водой: смотреть можно, дотянуться - фиг с два. Утонченное издевательство.
  
  К счастью, здесь тоже было кольцо на стене, в которое можно было вставить факел, и довольно близко от этого полутрупа или замученного до смерти в нише. В свете огня эльф окончательно рассмотрел пленника: что ж, нетрудно было догадаться, что Нендил с Моргомиром прячут здесь несчастного Эарнура. Хорошо еще, вроде пока дышит, интересно, насколько сильно они с Аргором его покалечили. Ничего не скажешь, и в самом деле хорошенький, чем-то напоминает давно пропавшего без вести Эарендила. Неудивительно, что Исильмэ в него по уши втрескалась - наверняка он вообще девкам нравился, хотя на них, судя по тому, что люди говорят, вообще не смотрит и шарахается от них, как от чумы. Хотя досталось ему здорово: ссадины резко выделяются на бледном заплаканном лице, запекшиеся губы искусаны в кровь, изодранная котта, Белое Древо на которой превратилось в бурое, висит клочьями.
  
  Маэглин взял с пола кувшин, сначала плеснул пленнику водой в лицо, потом поднес носик к губам. Тот, не успев еще открыть глаза, долго и жадно пил - интересно, сколько он вообще без воды и еды тут провел? - потом наконец разлепил опухшие веки и хотел было, видимо, вскрикнуть от ужаса, увидев очередного мучителя в черном наряде с Багровым Оком, но у него вырвался только полусдавленный хриплый стон: судя по всему, давно сорвал себе голос.
  
  - Эй, успокойся, я тебе ничего не сделаю, я не Нендил и ему не служу, - сказал комендант. - Не дергайся лучше, если ты серьезно ранен, то только себе еще хуже сделаешь. И чего тебя сюда понесло, дома не сиделось? Жить хочешь, юный придурок?
  
  - Не хочу, - прошептал Эарнур. - Добейте меня, пожалуйста, побыстрее и уходите отсюда, иначе этот каукарэльдо с вами тоже что-нибудь сделает. Он сказал, что вернется и выколет мне глаза.
  
  Маэглин в раздумьях смотрел на пленника, нащупав в кармане отмычку.
  
  - Это уже плохо, хотя... Значит, дела обстоят так: я этому Нендилу не только не подчиняюсь, но и могу случай чего и в морду дать. Мне вправе приказывать только сам Саурон! Однако есть еще и Король-Чародей, которому я ничего сказать уже не могу, а оставлять тебя тут им с Нендилом на растерзание мне как-то не слишком хочется.
  
  - Да что вы тут говорите? Убейте меня, и дело с концом! - из последних сил взмолился пленник.
  
  - А чего ж тебе жить-то не хочется? Я тебе и помочь могу, - хмыкнул Маэглин. - Правда, целитель из меня никакой, но вот оковы я с тебя сниму. Потом найду кого-нибудь, кто тебя подлечит и не настучит ни Саурону, ни Аргору. Ну и... все будет хорошо, если ты больше не будешь ввязываться во всякие глупые авантюры и лезть куда не просят.
  
  Эарнур все же еще мог хоть как-то воспринимать окружающую действительность - несмотря на невыносимую боль во всем теле, туго затянутый ошейник, который сдавливал горло, мешая дышать, и то, что его трясло в лихорадке. Еще один вражий прислужник, и наверняка просто издевается! Либо - если даже не издевается - сейчас тут появится каукарэльдо и выпустит этому не в меру милосердному человеку кишки... хотя это вроде бы тоже эльф, или у него попросту начались видения от жажды, удушья и потери крови?
  
  - Сколько вас тут, слуг Тьмы в обличье эльдар? - чуть слышно произнес Эарнур.
  
  - Слушай, я тебя водичкой напоил, между прочим, а ты еще обзываешься и грубишь, - ехидно ответил комендант и, вытряхнув из карманов свои любимые инструменты, принялся аккуратно возиться с жуткими оковами. Главное - это нечаянно не сделать юному недоумку, которому, судя по всему, слава безвременно и бесславно погибшего Нолофинве (спрашивается, и чего он добился?) спать спокойно по ночам не дает, еще хуже, ведь кто там его знает, насколько у него тяжелые раны. Хотя если до сих пор на тот свет не отправился - значит, уж точно не смертельные. Твою мать, как этот урод Нендил вообще умудрился сюда эти цепи затащить, их же с трудом сдвинуть-то можно!
  
  Когда Маэглин наконец разделался с железным ошейником, пленник почувствовал, что дышать ему стало намного легче - даже перед глазами все расплываться перестало.
  
  - Я вас умоляю, осторожней, у меня рука сломана... - сказал он коменданту и снова прикрыл глаза. Он не знал, очередной ли это мучитель или все-таки избавитель, но выбора у него не было - лишь положиться на милость этого странного создания, которое непонятно чего от него хочет.
  
  - Левая или правая? В каком месте?
  
  - Правая... Плечо.. - через силу ответил Эарнур. - Сначала Ангмарец ударил меня своей булавой, а потом Нендил меня уже по сломанной руке... и не один раз.
  
  - Так, это уже хуже, - Маэглин на мгновение задумался, - и осложняет дело. Я вообще-то не зря хрен знает сколько веков в кузнице молотом махал и вполне могу при желании сломать безо всяких инструментов хоть лом, хоть подкову, и для меня не было бы непосильным трудом вытащить тебя отсюда, но вот в кольчуге я тебя на руки не подниму, а идти сам ты наверняка не в состоянии. Я рассчитывал ее с тебя снять, а потом уже спокойно донести тебя до своей мастерской, где нас никто не потревожит, но боюсь, что со сломанной костью это превращается в маловыполнимую задачу. К тому же, если тебе досталось тяжелым предметом, наверняка перелом не простой, а оскольчатый со смещением отломков. Начну с тебя кольчугу стаскивать - это кончится тем, что ты у меня на руках тут на тот свет отправишься. Хотя... есть у меня одна великолепная вещь, недавно сам сделал: ножницы-кусачки по металлу. Надо мне сбегать в мастерскую, притащить их оттуда и использовать по назначению, однако я, правда, пока что пробовал их только на проволоке, а не на кольчугах. Надеюсь, не сломаются.
  
  Комендант снял плащ и оторвал от него длинную полосу, после чего осторожно, но крепко примотал Эарнуру покалеченную руку чуть выше локтя к телу. Тот снова открыл глаза и посмотрел на Маэглина с мольбой и надеждой.
  
  - Почему вы мне помогаете?
  
  - Сказать правду или соврать? Можно и правду, все равно же не поверишь. Ты чем-то на моего сына похож. Он пропал без вести вместе со своей женой много лет назад. Не знаю, что с ним на самом деле стало, но подозреваю самое плохое.
  
  Эарнур подумал, что, возможно, этот слуга Тьмы еще не до конца растерял все человеческие чувства и остатки совести и у него есть возможность воззвать к его милосердию.
  
  - Пожалуйста, отпустите меня, - попросил он возившегося со стальными наручниками коменданта. - Я поклянусь вам чем угодно, что никому ничего не скажу. Ни про вас, ни про то, что здесь видел. Я вам слово даю, как король Гондора! Ведь меня наверняка уже хватились дома, и если сюда придут Мардил и Элронд с войском... думаю, вам это тоже не нужно.
  
  Маэглин рассмеялся - не злобно, скорее от души, в темных глазах его заплясали озорные искорки. Эарнур вздрогнул - он не ожидал такого от каукарэльдо из Мордора.
  
  - Великая Тьма, а это я уже где-то слышал, и не один раз! Вы что - все повально мысли друг друга читаете или вас дома в детстве учили именно это и твердить, если вдруг в плен попали и влипли в историю? Как наткнешься на какого-нибудь юного восторженного Светлого, так он тут же принимается просить всех отпустить его под честное слово и клянется всем, чем только можно, что ничего никому не скажет. Я б, честно говоря, отпустил, я ж не зверь какой, и мне как-то не слишком охота возиться с незваным гостем, да только это очень забавно смотрится, когда человек на ногах не держится. Иди, конечно, я не возражаю, только далеко уйдешь с раздробленной рукой и с открытыми незажившими ранами? Веселенькие вы, ничего не скажешь.
  
  Пленник стиснул зубы.
  
  - Когда мои союзники и наместник Мардил придут за мной...
  
  Комендант, постепенно заканчивая свою работу, давился от хохота.
  
  - Ну, Мардил твой еще туда-сюда. Не спорю, может, он такой смелый, что за тобой все-таки явится. Однако Элронд?! Честно признаюсь, у меня с этой гадиной свои счеты. Этот трусливый злобный подонок очень нехорошо обошелся с двумя моими братьями, воткнул меч в спину моему лучшему другу и украл у моих родичей пару ценных вещей. Поэтому я с наслаждением воспользовался бы тобой в качестве наживки, заманил Элронда в Минас Моргул и снял с гада корону и Вилью, а потом нацепил бы их на него снова - предварительно раскалив добела. Затем я посадил бы его в железную клетку и повесил ее у входа в крепость, приказав, чтобы каждый, кто входит в ворота, на эту сволочь плевал. Однако вероятность того, что Элронд сюда придет, настолько мала, что на это можешь и не надеяться. Нужен ты ему, жалкий человечишка, как утке рога, он же у нас верховный король эльфов Средиземья, воспользовался он твоими людьми в качестве ударной силы, загреб жар чужими руками и радуется, а на тебя ему плевать. Правильно, пусть гондорцы сражаются, а он со своим дружком Глорфиндейлом будет мирное население резать - только на то и способен, что в спину бить да на тех, кто слабее, нападать. Это его обычное поведение - бросать в беде союзников и тех, кто считал его своим другом. Так что забудь об Элронде, я - твоя единственная возможность вылезти из этой дыры живым и не слишком покалеченным.
  
  Окончательно разобравшись с оковами, Маэглин бережно уложил слабо постанывающего и всхлипывающего пленника на пол и укрыл своим плащом.
  
  - И куда ты в таком виде идти-то собрался, а? - эльф окинул Эарнура оценивающим взглядом. - Ты и шевелиться-то толком не можешь, и даже просто встать не в состоянии. Отдохни пока тут, а я все-таки сбегаю за своими ножницами по металлу и попробую снять с тебя кольчугу. Обещаю долго не задерживаться. Постарайся за это время не умереть. Свет, пожалуй, тебе оставлю, чтоб не так страшно было, а я и в темноте неплохо вижу.
  
  13
  
  Комендант поспешно выбежал из здания, едва не споткнувшись на лестнице, и быстрым шагом пошел к себе в мастерскую, благо тут было недалеко. У заграждения он внезапно столкнулся с каким-то высоким человеком с двумя мечами на поясе.
  
  - Эй, Маэглин, что случилось?! - окликнул его тот, и эльф узнал Азрузагара. - Какого хрена ты ходил на стройку? Ты там что, в темноте свалился с лестницы и поранился?
  
  Тут только комендант заметил, что руки у него перемазаны в крови.
  
  - Тихо, не ори, ты всех перебудишь. Со мной все в порядке. Мне нужна твоя помощь, только об этом никто не должен знать - вообще никто, даже Властелин.
  
  Тот посмотрел на Маэглина с явным недоумением, потом тряхнул головой, словно отгоняя видение - серебряные подвески в его многочисленных косичках мелодично зазвенели.
  
  - Тебе - моя помощь? Ты что ж натворил?
  
  - Натворил не я. Это Нендил развлекается. Если бы не очередная выходка этого уродца, я бы сейчас мирно сидел у себя в мастерской и пил чай, а теперь вот вынужден просить тебя о содействии.
  
  Рядом с ними лежал большой обломок камня; Азрузагар смахнул оттуда мусор и сел, приготовившись слушать коменданта.
  
  - Ну, выкладывай.
  
  Маэглин, примостившись рядом на краешке, подробно рассказал Азрузагару обо всем случившемся, не утаив ничего - тот от природы был несколько недоверчив и терпеть не мог, когда ему лгали хоть в малом. Однако у него было другое достоинство - он был достаточно рассудителен и не склонен к изуверской жестокости.
  
  - И что теперь? - строго сказал Азрузагар, дослушав до конца. - Ты что-то стал не в меру чувствителен, Маэглин. Я не знаю точно, что там творилось в этом Ангмаре и какого фига Аргора вообще понесло в эту ледяную дыру, где, по словам многих людей, порой по полгода солнца не видно, а холод такой, что ни одного семечка не посеешь, но опять же если верить свидетелям - Эарнур сам во всем виноват. Что ж, раз наделал всяких нехороших вещей - пусть за это ответственность и несет. По полной. Аргор будет в своем праве, если убьет его за содеянное.
  
  - Совесть имей!
  
  Тот бросил на коменданта взгляд, полный нескрываемого недоумения.
  
  - И?!
  
  - Я на свете живу намного дольше тебя и как-никак в людях разбираюсь лучше. Слепая ненависть - плохой советчик: Аргор с Нендилом нашли крайнего, хотя все ангмарские ужасы - однозначно дело рук Элронда и компании. Эарнуру не хватило мужества воспротивиться всеобщему безумию, то ли он отца боялся, то ли этих двух ушастых кретинов, но теперь он огребает за всех. Я тебе серьезно говорю: посмотрел я на него и поговорил с той дурехой, которая в него влюбилась - понял прекрасно, что он у нас в хорошем смысле светлейший из Светлых. Он вообще не способен на какое-либо изуверство, по его приказу даже слуг никогда не били. За все время его правления в Гондоре - ни единой смертной казни. Это у Элронда с его дружком развлечения были наподобие "прибить кого-нибудь за руки к столбу гвоздями и развести под ним костер".
  
  - Ему надо было мораданом родиться, это скорее в их духе, - скривился Азрузагар. - Кстати, мне тут Горхауг рассказал, что Моргомир огреб в образину. Ненавижу морэдайн.
  
  - А то. Я уж позлорадствовал и слегка ему добавил. Он, кстати, насколько я понял, Нендилу в его издевательствах над нашим гондорским гостем компанию составлял.
  
  - А чего ты тут тоже сразу к Тхайрэт не обратился?
  
  - Здесь, к сожалению, она не справится. Она, конечно, свое дело знает, но в ее силах только залечивать несерьезные раны, справляться со всякой мелочью типа простуды или принимать неосложненные роды. Нужен кто-то посерьезнее.
  
  - Может, Горхауг? Давай я к нему сбегаю, он сейчас у себя, отдыхает.
  
  - Ни в коем разе. Ему вообще ни слова, он нас всенепременно сдаст Аргору. Тем более не смей ничего говорить своему дедушке. Ты же знаешь, как он относится к своему верховному главнокомандующему - за него любому глотку перегрызет и не будет смотреть, в какой степени обидчик виноват, главное - то, что он посмел причинить зло Аргору.
  
  - Маэглин, ты сам влип. Не думаешь, что тоже огребешь за это? Ты прямо так уверен, что никто не прознает о твоем добром деле? Спишешь все на вражеских лазутчиков?
  
  - Твои предложения? - искоса посмотрел на него эльф. - Отдать беднягу на растерзание Нендилу, который пообещал выколоть ему глаза?
  
  Азрузагар отвернулся; было видно, что он колеблется и не знает, что сказать и сделать.
  
  - Вообще-то, кстати, я имел в виду не Горхауга и не кого-то там еще, а твоего дядю Тхэсса, - толкнул его локтем Маэглин.
  
  - Не выйдет ничего, не думай, я не такой тупой, - уныло ответил Азрузагар. - Тхэсс с семьей на юге, так что с ним нам ничего не светит. Однако я попробую что-нибудь придумать, - добавил он, поймав расстроенный взгляд эльфа. - Иди в мастерскую за ножницами, а я постараюсь найти кого-нибудь, кто сможет нам помочь.
  
  - И еще, - добавил Маэглин. - Если ты вдруг как-то столкнешься с этой Исильмэ, про которую я тебе рассказал, об Эарнуре ей ни слова. Пусть считает его мертвым. Незачем девочке себе голову забивать и не по себе сук рубить. Потом еще влипнет по самое не могу.
  
  Азрузагар хотел было что-то возразить, но тут же передумал и просто кивнул. Для Маэглина любые вещи, так или иначе связанные с отношениями мужчины и женщины, были достаточно болезненной темой, и даже положительные примеры и счастливые случаи его ни в чем не убеждали. Ладно, его какое дело, эта Исильмэ ему не сестра и не подруга, пусть комендант сам обходится со своей гостьей как сочтет нужным.
  
  14
  
  Когда Маэглин пошел в мастерскую за ножницами, Азрузагар в раздумьях тоже отправился к себе. С одной стороны, ему совершенно не хотелось во все это ввязываться, и он побаивался гнева своего дедушки, который вполне может устроить ему серьезный разнос, с другой - ему в глубине души было почему-то жаль Эарнура. Если уж Маэглин утверждает, что тот ни в чем не виноват, вряд ли он станет утверждать это голословно. И что теперь делать - выполнить обещание или пойти к себе чай пить, пусть сами расхлебывают, во что ввязались?
  
  Моргомира Азрузагар терпеть не мог - как не мог терпеть с детства вообще всех морэдайн. Когда он был совсем маленьким, отец запрещал ему играть с "мораданскими выродками", сидеть с ними за одной партой в школе и вообще разговаривать, объясняя это тем, что все они подонки, а крайне редко встречающиеся исключения только подтверждают правило.
  
  - Если я увижу тебя рядом с каким-нибудь мерзким мораданенышем, выпорю так, что две недели не сядешь! - в устах всегда спокойного и выдержанного Мортаура, который ни разу не ударил никого из своих детей, эта угроза звучала особенно жутко, и поэтому Азрузагар, впервые придя в школу, решил с "мораданскими выродками" и в самом деле не связываться, а сел за парту рядом с каким-то орчонком. Правильность запретов отца он вскоре осознал на собственном опыте, когда заметил, что дети морэдайн держатся особой кучкой, ни с кем не общаясь и относясь ко всем, включая его нового товарища Горхауга, с нескрываемым презрением.
  
  Горхауг был круглым сиротой - его отец погиб в пограничной стычке, с матерью произошел несчастный случай, и поэтому бедняга ел и носил то, что ему отдавали сердобольные соплеменники. Однако морэдайн сочувствие было явно незнакомо: однажды у них в школе было чаепитие по случаю окончания полугодия, и один из одноклассников Азрузагара принес с собой живую мышь и на глазах у всех выдавил ее беззащитному сироте в чай. Когда учитель возмутился и вызвал родителей малолетнего хулигана в школу, те нагло заявили, что в свою очередь оскорблены тем, что поганое орочье отродье смеет сидеть в одной комнате с их сыном. Азрузагар рассказал об этом своему отцу: тот пришел в ярость и пообещал вправить мозги наглому морадану вместе с его мерзким выродком. Свою угрозу он выполнил: папаша обидчика месяц просидел дома со сломанной челюстью, питаясь одним бульоном, а Горхауга с тех пор никто не трогал. Более того - Мортаур сказал сыну, чтобы тот приходил домой обедать вместе с товарищем, от их семьи не убудет, если они нальют несчастному сироте тарелку супа.
  
  Когда кто-либо по недомыслию случайно причислял отца Азрузагара к ненавистным морэдайн, тот сильно злился и возмущался.
  
  - Я нуменорец, а не морадан! - негодовал Мортаур. - Еще раз назовешь меня мораданом, получишь!
  
  Чуть позже подросший Азрузагар, как и все обычные дети, спросил своих родителей о том, как и когда они познакомились. Поначалу отец отмалчивался и почему-то не хотел об этом говорить: видно было, что вспоминать об этом ему неприятно. Потом Мортаур все же сказал сыну, что они с Алмариэль встретились и поженились еще в Нуменоре, а свою будущую супругу он спас от жестокой расправы со стороны морэдайн.
  
  - Когда мы с твоей матерью только начали жить вместе, - поведал ему отец, дождавшись удобного момента, когда его жены не было дома, - она не могла спокойно спать по ночам. Постоянно во сне вскрикивала, ко мне прижималась и за руку держала, как будто искала защиты, мне было очень неудобно, но я старался не шевелиться, потому что понимал, что ей страшно. Потом ей стало легче, но окончательно она успокоилась, только когда мы уже уехали из Нуменора.
  
  - Ее хотели принести в жертву в Храме Тьмы? - ужаснулся Азрузагар.
  
  - Знаешь, такие вещи не для детей. Я не хочу больше об этом говорить, - коротко ответил отец. - Теперь понимаешь, почему я никогда не разрешал тебе общаться с морэдайн?
  
  - Понимаю, - сказал ему сын, про себя думая, что отец совершенно прав. Впоследствии он все больше убеждался в отсутствии у большинства морэдайн каких-либо моральных устоев и наличии совершенно необоснованного жуткого высокомерия: его друг детства Горхауг в итоге выучился на военного врача и спас сотни жизней, однако эти милые люди по-прежнему воспринимали его как "орочье отродье", невзирая на все его заслуги и на то, что некоторых из них он поставил на ноги после совершенно жутких ран - в то время, как для других народов военный медик всегда был уважаемой и почитаемой персоной. Правильно Маэглин говорит: тоже мне, высшая раса. Чего стоит тот же Моргомир, который постоянно кичится своим знатным происхождением от узурпатора Кастамира и временами прямо-таки бредит идеей вернуть себе якобы несправедливо отобранный у его высокородной семьи гондорский трон. Наверняка и на Эарнуре он просто отыгрался за то, что тому волей судьбы досталась по наследству столь вожделенная для мерзкого морадана власть.
  
  На пару мгновений он остановился, задумался. Во-первых, действительно ли все было так, как утверждает комендант? А если даже и нет? Если он ошибается, и Эарнур в самом деле вершил те жестокости, в которых его обвиняет Аргор? Тогда что делать? Говоря по-хорошему, за это он имеет полное право убить своего недруга.
  
  Пойти, что ли, и в самом деле чай пить - пусть сами разбираются?
  
  Хотя если уж это личный враг Аргора, так сам бы его и убивал, если считает нужным. Что здесь делают эти два высокомерных ублюдка - Нендил с Моргомиром? И не боятся ведь, совсем обнаглели, если дедушка узнает про их развлечения - обоим не поздоровится, даже если этот Эарнур сто раз виноват. Сначала надо все в подробностях доложить ему, а только потом уже вершить над кем-то расправу с полного одобрения Властелина, если таковое будет.
  
  Подойдя к двери своего дома, Азрузагар нерешительно вытащил из кармана ключ и повернул его в замке. Ему пришла в голову мысль, что к Горхаугу лучше пока за помощью не ходить, лучше с ним предварительно провести небольшую разъяснительную работу, чтобы не пошел сразу с доносом к начальству. Он ведь прекрасно знает, что Саурон не любит самоуправства, ведь и в самом деле прознает, что здесь творится... брр. Аргора он вряд ли тронет, хотя накричать может, а вот остальным влепит в полной мере.
  
  Азрузагар прошел в комнату, зажег светильник - на улице как-никак было уже темно. Теперь нужно найти кое-что важное: стояла эта гадость где-то здесь на полке. Гадость-то она гадость, но еще с детства он знал: если тебе случилось попасть в неприятности и кто-нибудь из твоих товарищей тяжело ранен, а оказать помощь по всем правилам ты пока не можешь, дай человеку хлебнуть пару глотков чего-нибудь крепкого, тому пусть ненадолго, но полегчает.
  
  Он пошарил рукой на пыльной деревянной полке, нащупал небольшую плотно закупоренную бутылочку, снял ее оттуда. Так, вот она, гадость - харадская настойка на цветах лаванды. На редкость отвратительное и в самом деле очень крепкое пойло, но если Эарнуру и в самом деле так хреново, как рассказал Маэглин, должно помочь, а то он и в самом деле от боли на тот свет отправится, пока комендант будет с него кольчугу снимать.
  
  Заперев дверь, Азрузагар сунул бутылочку с настойкой в карман и пошел назад.
  
  15
  
  Аргору не хотелось никого видеть. Ни с кем разговаривать. Не хотелось выходить на улицу - прекрасная погода его совсем не радовала. И даже не хотелось жить.
  
  Люди говорят, что лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Они не понимают страшного смысла этих слов. У него было все, и он потерял все.
  
  Все было просто прекрасно, пока на север не наведались эти твари!
  
  Он отлично понимал, кто виновен в его беде.
  
  Элронд, Глорфиндейл, этот крысеныш Эарнур с его папашей...
  
  Будь они все прокляты, трижды прокляты!
  
  Месть Аргора Эарнуру должна была быть ужасной, но сейчас Король-Чародей не чувствовал ничего, кроме жуткого внутреннего опустошения. Ему казалось, что его душу вывернули наизнанку и вытрясли оттуда все чувства, включая злобу и ненависть к его недругу.
  
  Много раз Аргор представлял себе, как будет убивать того, кто причинил ему столько зла - до Элронда и его приятеля ему пока было не добраться, но сейчас, когда Эарнур был в его полной власти, ему совершенно не хотелось идти чинить над ним расправу. Пусть Нендил и Моргомир делают с ним что пожелают, наверняка они уже что-то придумали, если вообще не прикончили этого гаденыша.
  
  Ведь по его вине он, Верховный Назгул, которого боялись все, сейчас запирался у себя в башне и прятался ото всех, даже от близких друзей, чтобы никто не видел его слез.
  
  Ангмар мало кому нравился, и немногие решались там селиться. Кому охота жить в месте, где полгода не видно солнца, а другие полгода оно целыми днями не падает за горизонт? Однако ему пришлась по душе эта земля, и он прекрасно нашел общий язык с ее жителями, а впоследствии и с ее странной хранительницей, которую здесь называли Горной Девой.
  
  Поначалу он думал, что это просто легенда - мало ли легенд рассказывают люди, но потом торговцы-гномы сказали ему, что в горах на юго-востоке страны и в самом деле живет таинственная девушка.
  
  К тому времени он был уже королем - сейчас даже не мог вспомнить, как у него с местными жителями до этого дошло, выбирали они его, или само так получилось? Теперь он и в самом деле чувствовал, что Ангмар стал его домом. Настоящим домом. В Мордоре все-таки была военная служба.
  
  Аргор отправился в Маэтад, неподалеку от которого, по словам гномов, и находилось уединенное жилище Горной Девы.
  
  Сказать, что он был потрясен, увидев ее - это значит не сказать ничего, хотя его было трудно чем-либо удивить. Он знал многих женщин, но такой прекрасной не видел еще никогда.
  
  Когда они разговорились, он с удивлением понял, что перед ним не просто эльфийская дева невиданной красоты, а живая легенда - Оннэле Къолла из Эльфов Тьмы.
  
  Он не стал скрывать от нее, кто он такой. Оннэле была очень рада узнать о том, что с Сауроном - она звала его Ортхэннэром - все хорошо: ведь они дружили еще с ранней юности.
  
  - До меня доходили слухи, что его убили, но я в это не верила, я так и знала, что это все выдумки, - говорила она, смахивая слезы радости. - Мне бы очень хотелось как-нибудь с ним повидаться. И с Аллуа тоже, ведь она моя лучшая подруга, и если бы не Война Могуществ, мы бы так и не расставались. Если ты поедешь в Мордор, то обязательно возьми меня с собой.
  
  - Конечно, - великодушно пообещал Аргор. Тогда он еще не знал, что обещание свое не выполнит - потому что просто не сможет.
  
  Он часто приходил к Горной Деве. В какое-то мгновение встретились их руки, потом губы...
  
  Тело помнило ласки, душа - страсть, любовь, нежность...
  
  Ему очень хотелось снова проснуться рядом с ней, поправить одеяло, но это было невозможно. Все кончено, и нет в этом мире такой силы, которая могла бы вернуть ему объятия Горной Девы и тепло ее тела.
  
  У него за его долгую жизнь было предостаточно женщин, он им нравился, и многие красавицы едва не сворачивали себе шеи, глядя ему вслед, но он никогда никого так не любил и не желал, как Оннэле.
  
  Все рухнуло в одно мгновение - по вине этого крысенка Эарнура и ушастых тварей Элронда и Глорфиндейла. Да, надо будет еще и до Аранарта добраться, как будет время и настроение, он тоже заслужил.
  
  Когда он собрался ехать на войну, у Оннэле уже заметно округлился живот.
  
  - Все закончится, мы поедем ко мне в Карн Дум, и в Ангмаре наконец будет королева, - пообещал Аргор, даже не думая, что не сможет выполнить и это свое обещание. - А то мои подданные и так косо поглядывают на неженатого короля.
  
  Что стало с Горной Девой? Нетрудно догадаться.
  
  Все, хватит!
  
  Аргор встал с постели, поняв, что заснуть ему все равно не удастся - да и не хотелось. Пора разобраться с этим гаденышем, только перед тем, как сдохнуть, пусть ответит, что сделал с Оннэле. Разумом Король-Чародей понимал, что Горная Дева наверняка мертва и то, что он узнает от своего пленника, какой именно смертью она умерла, ничего не изменит, но в душе ему казалось, что ему почему-то станет легче, если он все же это выяснит. Конечно, если Эарнура еще раньше не прикончил Нендил.
  
  ***
  
  Нендил долго ждал своего приятеля Моргомира, но так и не дождался - вследствие того, что тот схлопотал в рожу за приставания к чужой жене. В итоге, узнав об этом от орков-патрульных, он пошел спать, еще раз помянув недобрым словом тупого морадана, и решил, что очередное истязание пленника вполне подождет до завтра - у Эарнура будет время подумать и помучиться, если, конечно, он за ночь на тот свет не отправится. Однако вскоре Нендила разбудил настойчивый стук в дверь.
  
  Ругаясь, он поплелся открывать и увидел на пороге бледного растрепанного Аргора.
  
  - Ты чего не спишь? - протер глаза Нендил. - Что случилось, что ты меня будишь?
  
  - Вы уже разделались с Эарнуром? - ответил тот глухим, каким-то надтреснутым голосом.
  
  - Да нет пока, если только сам не сдох, - пожал плечами эльф.
  
  - Где вы его оставили? - спросил Аргор.
  
  Заспанному Нендилу не оставалось ничего другого, кроме как изложить Королю-Чародею все про их с Моргомиром задумку. Аргор посмотрел на него с явным недовольством.
  
  - Хватит над ним просто так издеваться. Пошли со мной. Я хочу сначала кое-что из него вытрясти, а потом, так уж и быть, можешь его изуродовать или прикончить. Впрочем, нет. Убивать его буду я, и смерть этого крысенка не будет легкой. Пусть прочувствует все на собственной шкуре.
  
  Нендил скроил недовольную мину.
  
  - Ладно, так уж и быть, - устало ответил Аргор. - Можешь над ним немного поглумиться, но убивать я его буду все равно сам.
  
  - И взбрело тебе в голову устраивать расправу посреди ночи, - зевнул Нендил, набрасывая плащ.
  
  16
  
  За своим инструментом Маэглин сбегал довольно быстро - куда больше времени заняла беседа с Азрузагаром, и теперь эльфу оставалось только надеяться, что он все же попробует ему хоть чем-нибудь помочь. В темноте подниматься по лестнице надо было очень осторожно, но, даже несмотря на это, пару раз он чуть не упал. Несмотря на то, что он сказал Эарнуру, без света он все-таки видел не слишком хорошо.
  
  - Эй, ты тут живой? - окликнул он пленника, открывая дверь. Эарнур приподнял голову, увидев вошедшего - он не ожидал, что странный эльф вернется.
  
  - Пока да, - чуть слышно прошептал король Гондора.
  
  - Так, я нашел одного человека, который сможет нам помочь, - обнадежил его Маэглин. - Хотелось бы думать, что про тебя все забыли. Если это так, то к утру ты уже будешь отдыхать и приходить в себя у меня в мастерской, а если нет - это очень плохо. Еще попить дать?
  
  Эарнур кивнул.
  
  - Спасибо вам. Никак только не могу понять, что вы делаете в этом страшном месте, если пока еще можете кого-то пожалеть.
  
  - Долгая история, - ответил комендант, поднося кувшин с остатками воды к губам пленника. - Если интересно, потом расскажу, когда немного в себя придешь. Плохо тебе?
  
  - Уже получше по сравнению с тем, что было, - сказал ему Эарнур с явным облегчением.
  
  Маэглин принялся аккуратно возиться со звеньями кольчуги. Больше всего он боялся, что ножницы, на изобретение и изготовление которых он потратил столько сил и времени, не выдержат и сломаются или затупятся, но, к счастью, все шло как по маслу. Когда ему осталось разделаться только с правым рукавом, в дверь почти незаметно проскользнул Азрузагар.
  
  - Эй, вы тут как? - спросил он. - К Горхаугу я пока заглянуть, честно говоря, не решился, но принес с собой кое-что интересное. И полезное.
  
  Он вытащил из кармана маленькую бутылочку.
  
  - Выпей, полегчает, - сказал он Эарнуру, вытаскивая пробку. В комнате запахло чем-то резким и однозначно хмельным.
  
  - Я не пью. Вообще, - постарался не слишком грубо ответить тот, в это мгновение вспомнив своего вечно нетрезвого родителя, дубасившего единственного сына почем зря.
  
  - Слушай, я тебе тут не Праздник Середины Лета отмечать предлагаю, и мы не в трапезной, - покосился на него Азрузагар. - Нашел время и место мне тут показывать, какой ты у нас вернейший из Верных, правильный и до кучи еще и не пьешь. Я тоже не любитель, но мне, честно говоря, вообще плевать, пьешь ты или не пьешь. А вот на то, что он сейчас будет снимать кольчугу у тебя со сломанной руки, мне уже не плевать, и я тебе прямо скажу: это может быть очень больно. Так что лучше глотни этой дряни, на вкус та еще мерзость, но боль немного снимет.
  
  Эарнур, который, несмотря на все попытки отца, Элронда и прочих милых людей и эльфов заставить его наравне с ними нализаться в хлам, никогда не пил ничего крепче воды и чая, послушно выпил большой глоток обжигающего пойла, которое подсунул ему Азрузагар - на вкус оно было чудовищно горьким и почему-то пахло лавандой. Однако гадость все же помогла: измученный пленник почувствовал легкий туман в голове, и на какое-то время невыносимая ноющая и дергающая боль в изувеченной руке хоть немного приутихла. К тому моменту Маэглин наконец закончил свою работу, и то, что не так давно было дорогой и, как казалось Эарнуру, даже прочной кольчугой, теперь лежало на полу бесформенной грудой железа.
  
  - Ну вот, вроде все, - с облегчением вздохнул Маэглин и сунул свой инструмент в карман. - Теперь передохни немного, и будем отсюда выбираться.
  
  Опираясь на здоровую руку, Эарнур попытался сесть - с трудом, но ему это все-таки удалось.
  
  - Спасибо, - проговорил он, тяжело привалившись к стене и полуприкрыв глаза. - Если вы мне поможете, то я, наверное, и сам дойду.
  
  - А вот глупостей не болтай, - ответил Маэглин. - Ты и сесть-то смог только благодаря настойке Азрузагара.
  
  - Мне действительно лучше.
  
  - Это ненадолго, - оборвал его эльф и положил ему руку на лоб. - Прямо ты думаешь, я тут сам не воевал и ничего не знаю, что тут при каких ранах с кем бывает. Жар у тебя сильный, но это всегда так, через несколько дней спадет.
  
  Эарнур хотел было спросить своего нежданного спасителя о том, с кем именно это он воевал, но решил лишний раз не нарываться и никого не провоцировать. Наилучшим выходом сейчас будет принять его помощь, попробовать выбраться из Мордора, а потом попытаться забыть все это, как страшный сон. Хотя такое уже никогда не забудется, да и с таким переломом он теперь наверняка калека на всю жизнь - меч держать уже однозначно не сможет, хорошо, если хоть вообще рука будет как-то двигаться.
  
  В это мгновение на лестнице послышались шаги и голоса, показавшиеся Эарнуру однозначно знакомыми. Пленник вздрогнул, Маэглин и Азрузагар настороженно переглянулись. Кажется, свалить отсюда они уже не успеют. Да и не успели бы.
  
  - Тут нет черного хода? - Эарнур поднял на Маэглина полный ужаса взгляд. - Если есть, уходите оба отсюда, и быстрее, иначе вам Аргор за меня глотки перережет.
  
  - Нам не перережет, в худшем случае поорет малость, - ответил комендант, - хотя теперь я сомневаюсь, что смогу тебе чем-нибудь помочь. В общем, молись Валар, Эру или в кого ты там веришь, потому что до завтрашнего дня ты уже не доживешь. Я бы с удовольствием помог тебе чем мог, если бы никто сюда не пришел, но с Аргором из-за тебя драться не полезу. Во-первых, оно мне не надо, во-вторых, если я его грохну, меня потом Саурон грохнет, а мне пока жить не надоело.
  
  - Я вас понимаю, - глухо ответил Эарнур, отворачиваясь. - Идите.
  
  Дверь распахнулась. Азрузагар схватил Маэглина за руку и крепко стиснул его ладонь в своей, увидев на пороге Аргора и Нендила.
  
  - Что-то сейчас будет...
  
  - Что будет, что будет, - насмешливо ответил комендант. - Понятно, что будет. Вали отсюда, если криков и крови боишься.
  
  Аргор смерил полным ненависти взглядом сначала своего недруга, потом Маэглина с Азрузагаром, видимо, поняв, что здесь происходило.
  
  - Ага, какие мы добрые. Вы, значит, оковы с него сняли, да еще и дали водички. Впрочем, я на вас не в обиде. Я вам за это даже благодарен. По крайней мере, он сейчас будет вполне в состоянии ответить на мои вопросы перед тем, как я отдам его Нендилу, а потом убью.
  
  - Я тебе обещал глаза выколоть, крысеныш? У меня нож с собой, - со злобой прошипел из-за спины Аргора Нендил.
  
  - Подожди, - остановил его Верховный Назгул. - Сначала мне, как я уже говорил, хотелось бы кое-что выяснить у нашего гондорского друга. А потом можешь ему и глаза выколоть. Хотя я предпочел бы выжечь раскаленной кочергой.
  
  - Прекратите, - прерывающимся голосом сказал Азрузагар. - Убейте его сразу.
  
  - Да?! - прокричал Аргор, сжимая кулаки. - Ты мне тогда скажешь, что стало с Оннэле Къоллой?! Ты?!
  
  - Чего? - не понял Маэглин.
  
  Эарнур тем временем успел как следует рассмотреть Верховного Назгула - тот впервые появился перед ним с открытым лицом. Если жители Ангмара в основном были среднего роста, кареглазыми и смугловатыми, то он напоминал скорее нолдо или знатного гондорца - высокий, темноволосый, сероглазый и довольно бледный. В лице его пленнику даже почудилось какое-то сходство с портретами королей древности, которые висели во дворце Минас Тирита.
  
  - Слушай меня внимательно, ты, поганый выродок, - Аргор попытался взять себя в руки. - Ты сломал мою жизнь и уничтожил все, что мне было дорого. Теперь я убью тебя, но перед тем, как я это сделаю, ты скажешь мне, что случилось с Оннэле Къоллой, которую в Ангмаре также знали как Горную Деву.
  
  - Я не знаю, о ком и о чем ты говоришь! - голос Эарнура дрожал, Маэглину показалось, что к горлу у него подступают рыдания.
  
  - А точно не врешь? - вмешался комендант. - Точно не знаешь?
  
  - Хватит, - Аргор сделал Нендилу знак рукой. - Вытряси из него, что он сделал с Оннэле.
  
  Каукарэльдо, шагнув к Эарнуру, схватил его за волосы и с силой дернул, вынуждая откинуть назад голову. Его искаженное злобой и презрением лицо пленник теперь видел прямо перед собой.
  
  - Так будешь ты отвечать или нет? Что вы сделали с Горной Девой? Говори!
  
  До Маэглина, кажется, дошло, о ком идет речь.
  
  - Лучше скажи, - посоветовал он Эарнуру, - быстрее убьют.
  
  - Я действительно ничего не знаю... - из последних сил прошептал тот, не зная, как убедить мучителя в том, что говорит правду.
  
  - Ну ладно, - ухмыльнулся каукарэльдо, - что предпочтешь, нож или раскаленную кочергу?
  
  - А ну, быстро отпусти его, - раздался внезапно еще чей-то голос с порога. - Мне этот человек нужен живым и желательно здоровым, а вы тут оба что творите?
  
  Азрузагар, казалось, вздохнул с облегчением и выпустил руку Маэглина. Аргор с безучастным выражением лица неподвижно стоял чуть поодаль. Нендил обернулся.
  
  - Твою мать, ты что, не понял меня? - снова прикрикнул на Нендила вошедший. - Не дошло через уши словами, может, кулаком врезать, чтоб наконец доперло?
  
  - Нендил, отпусти его, - посоветовал Маэглин. - Ты забыл, что стало с Олло и Соото? Расспроси еще раз своих родителей, они тебе расскажут...
  
  - Но после того, как Аргор...
  
  - Да как ты смеешь разговаривать, когда я тебе приказываю?! - стоявший у входа человек перешел на крик. Нендил нехотя разжал руку и отошел в сторону. Тут Эарнур смог увидеть, кто помешал каукарэльдо довершить расправу, и понял, что попал из огня да в полымя. Это был конец всего.
  
  Еще в ранней юности наследный принц, тайком от отца копаясь в гондорской библиотеке, случайно нашел на полке между книг пыльную старую тетрадь с ломкими от времени страницами. Он осторожно вытер тряпочкой черный кожаный переплет со стершимся от времени когда-то серебряным Белым Древом и принялся с интересом изучать свою находку. Его изумлению не было предела, когда он понял, что держит в руках дневник самого Исилдура. Почерк у первого короля Гондора был на редкость красивый и аккуратный, но временами слова выглядели как в зеркальном отражении и были написаны наоборот; видимо, сказания не лгали, что старший сын Элендила был левшой. Эарнур провел довольно много времени за чтением дневника, стараясь, чтобы отец ничего не заметил, и постепенно в его сознании древняя легенда наконец обрела голос, душу и сердце.
  
  Исилдур показался Эарнуру очень сильным и мужественным, но при этом глубоко несчастным человеком. Семейная жизнь у него не складывалась, поскольку женился он не по любви, а по настоянию старших родичей, отношения с отцом и собственными детьми - тоже. Элендуру он как-то раз, будучи разозленным тем, что тот постоянно с ним спорил, вообще прилюдно влепил пощечину, о чем потом горько сожалел на страницах дневника, но, по всей видимости, до самой смерти так и не решился попросить у сына прощения. После бегства из Нуменора его мучили непрекращающиеся ночные кошмары, которые постепенно переросли в видения и едва ли не в душевную болезнь; записи, сделанные Исилдуром за пару лет до гибели, когда он уже держал при себе Кольцо Всевластья, вообще напоминали бред безумца. Однако из этих записей Эарнур узнал много нового и интересного для себя о том, что прежде оставалось для него загадкой или чем-то смутным, в том числе и о Сауроне. Исилдур неоднократно упоминал в своих заметках о своем заклятом враге, и именно благодаря этому пленник сейчас прекрасно понял, кто перед ним стоит. Ярко-синие глаза, шрам на горле, на правой руке нет безымянного пальца. Рядом с Черным Майя был еще кто-то - тоже темноволосый и в черном, только с раскосыми зелеными глазами.
  
  Теперь все было кончено. Эарнур был полностью уверен в том, что Враг уж точно его не пощадит и умирать он будет очень долго и в невообразимых мучениях.
  
  - Нендил, тебе очередной выговор за самоуправство, а еще тебя ждет неприятный разговор с папашей, - в голосе Саурона послышался гнев, а ярко-синяя радужка глаз внезапно стала алой, как огонь. - Аргор, с тобой я побеседую отдельно, меня, если честно, уже достала манера окружающих меня людей молчать и делать вид, что все в порядке, когда все совсем не в порядке. Маэглин и Азрузагар, в следующий раз попрошу обо всех случаях из ряда вон немедленно сообщать мне, а не устраивать тут самодеятельность, хотя вам выговор объявлять не стану, благодаря вам наш гондорский друг до сих пор не отправился на тот свет. Единственным, кто поступил правильно, во всей этой истории оказался мой брат Тевильдо, который немедленно помчался ко мне с донесением, - он покосился на своего зеленоглазого спутника.
  
  Эарнур похолодел. Так вот что за кошку он гладил!
  
  Нендил стоял совсем рядом с ним, и пленник, слегка повернув голову, увидел, что на голенище правого сапога у каукарэльдо закреплен небольшой нож с черной рукояткой. Наверняка ж еще и отравленный. Эарнур, в душе жалея, что он, в отличие от Исилдура, не левша - тому на его месте было бы куда легче! - быстро решил, что будет делать. Воткнуть нож в самого Нендила - лучше не надо, этим он только усугубит свои дальнейшие мучения, в Аргора наверняка бесполезно, до Саурона не дотянется, а Азрузагар с... Маэглином - это совпадение или тот самый чудом доживший до Третьей Эпохи Маэглин из Гондолина? - все-таки пытались ему хоть как-то помочь, их не за что. Оставалось только одно. Конечно, это очень страшно, и любому человеку мерзко даже думать о таком, но иного выхода нет - не к Саурону же в лапы. Хорошо, что на нем больше нет кольчуги.
  
  - Слушайте, - собрался с силами Эарнур, обращаясь к Саурону. - Я не знаю, что за очередную мерзость вы задумали, но вы меня не получите. Не надейтесь.
  
  С этими словами он выдернул здоровой рукой нож из чехла на сапоге не успевшего хоть как-то среагировать Нендила и резким движением воткнул его себе слева под ребра. Последним, что он услышал, проваливаясь в черноту и ледяной предсмертный ужас, был полный возмущенного отчаяния крик Маэглина.
  
  17
  
  ...Он утратил чувство времени и пространства. Вокруг была сплошная чернота - без света, без звезд, без звуков и запахов. Значит, это и есть смерть? Просто не быть, перестать существовать? И чего тогда все боятся, это совсем не страшно, но почему он тогда все еще ощущает эту темноту вокруг себя? У мертвеца не должно быть чувств, он не отличает свет от тьмы. Наверное, что-то здесь не так, но что? Эарнур никак не мог сообразить - мысли как будто не подчинялись ему.
  
  Уютная тьма была со всех сторон, и королю Гондора казалось, что он сейчас может завернуться в нее, как в детстве в одеяло, и оказаться в полной безопасности. Он не знал, не понимал, не помнил, сколько часов провел в этой густой, как краска, черноте, когда вдруг обнаружил себя совершенно в другом месте.
  
  Присмотревшись, он узнал пейзаж вокруг. Маэтад, одна из областей Ангмара, только вот выглядит как-то очень уж странно. Небо было не голубым, не серым, как в пасмурную погоду, и не черным, а багрово-алым с ярко-оранжевой луной, и на его фоне ярко и резко вырисовывались мрачные силуэты деревьев, лишенных листвы. Трудно было понять, ночь сейчас или день.
  
  Эарнур пошел вперед, даже не зная, куда направляется, и вдруг увидел перед собой усеянное трупами поле боя. Люди, лошади, гондорцы, ангмарцы, сломанные копья, выпавшие из рук мечи, лужицы не успевшей впитаться в землю крови, подмерзшие на морозе и тронувшиеся тонким ломким ледком. Это зрелище было ему хорошо знакомо. Он хотел обойти страшное место, над которым с противным карканьем и гортанными криками уже вовсю кружились хищные птицы, но тут внимание его привлек еле слышный стон. Чуть поодаль лежал какой-то юноша в ангмарской одежде - Эарнуру показалось, что на вид парнишке лет восемнадцать, от силы двадцать. Удар меча распорол ему живот - не спасла и кольчуга; к несчастному в предвкушении поживы уже подбирались две жирные вороны с сальными перьями, готовые рвать вывалившиеся внутренности еще находящегося в сознании человека своими острыми крепкими клювами.
  
  - Проваливайте, грязные твари! - Эарнур махнул рукой, отгоняя птиц. Вороны мерзко каркнули и нехотя отлетели, усевшись чуть поодаль; они прекрасно понимали, что агония продлится не так уж долго, и вскоре они наедятся вдоволь.
  
  - Пить, - юноша заметил Эарнура и с трудом повернул к нему голову.
  
  - Сейчас попробую найти, - неуверенно ответил тот. С одной стороны, с такими ранами пить обычно нельзя, с другой - он никогда не понимал, к чему так мучить умирающего и не давать ему воды, там лечи, не лечи - как правило, дыра в животе означает верную смерть. Это то же самое, что и с ним было при жизни, хотя тогда он почти ничего не успел почувствовать... с ним? В каком смысле? Что произошло?
  
  У себя на поясе Эарнур нащупал фляжку, но она оказалась совершенно пустой. Внезапно ему вспомнилось, что где-то здесь неподалеку должна быть деревня, через которую протекала речка.
  
  - Как тебя зовут? - спросил он ангмарца.
  
  - Энвер, - ответил тот. - Пожалуйста, скажи моим родителям и сестре, если их увидишь, что меня убили здесь.
  
  - Я сейчас вернусь, - сказал Эарнур. - Только схожу к реке за водой.
  
  Он прошел через небольшую рощицу к деревне - как ни странно, он знал дорогу. Глазам его предстало еще более страшное зрелище, чем до этого: ни одного живого человека - снова одни трупы на пепелище, изо всех построек уцелела только мельница на берегу. Стараясь не смотреть на мертвые тела - он уже понял, что это отнюдь не воины Аргора - Эарнур спустился к воде и попытался наполнить фляжку, но внезапно увидел, что вместо воды в реке течет кровь. Не просто окрашенная кровью вода, как бывает при сражениях возле реки, а именно чистая кровь, от которой исходили тепло, пар и запах железа.
  
  Эарнур в ужасе отшатнулся и выронил фляжку. Только сейчас он почувствовал, что его тоже мучает совершенно невыносимая жажда, но пить было нечего - не кровь же глотать.
  
  - Любуйся, вот дело твоих рук! - услышал он злорадный смех вроде как над собой; ему показалось, что над ним издевается жуткая оранжевая луна. - Ты навечно останешься здесь и будешь смотреть на то, что натворил!
  
  - Не надо! - в отчаянии закричал Эарнур, падая на колени и закрывая руками лицо; теперь его вдобавок ко всему еще и бил озноб. - Спасите, ради всего святого! Уберите от меня луну! Я действительно не знаю, кто такая Горная Дева и что с ней случилось! И я не убивал этого юношу! Я бы вообще не пришел сюда, если бы не отец...
  
  - Оправдываешься? - продолжал издеваться его невидимый собеседник. - Может, снова будешь валить все на Элронда? Или на кого-то еще?
  
  - Пожалуйста, прекратите! - взмолился Эарнур. - Я не хочу этого видеть! Не хочу! Я больше не выдержу! Я хочу наконец умереть и избавиться от этого ужаса! Хватит! Сначала отец, потом Элронд, потом Ангмарец с Нендилом и Саурон, теперь еще вы! За что мне все это?! Что я сделал не так? Лучше бы мне вообще никогда не появляться на свет, был бы у меня выбор, я бы предпочел не рождаться и не жить! Оставьте меня! И пусть этот Энвер, в конце концов, тоже умрет, за что вы мучаете несчастного?!
  
  18
  
  Когда Эарнур наконец пришел в себя, в глаза ему ударил невыносимо яркий солнечный свет. Он невольно зажмурился и тут снова почувствовал сильную жажду и боль во всем теле - и в сломанной руке, и в ранах, правда, теперь она была не такой мучительной, как раньше, а вполне терпимой.
  
  Он что - не умер?
  
  - Ну и зачем ты это сделал? - услышал он чей-то довольно резкий, высокий и пронзительный голос. - Мой дядя от тебя, придурок, трое суток не отходил!
  
  Эарнур наконец приоткрыл глаза и увидел перед собой еще одного эльфа в черном - теперь их присутствие в Мордоре его совсем не удивляло. У этого были длинные светлые волосы и зеленые глаза.
  
  Король Гондора решил, что вообще не будет отвечать вражьему прислужнику, пусть тот делает с ним что хочет. Ему снова невыносимо хотелось пить, но он подумал, что просить у каукарэльдо ничего не станет - ведь тот наверняка не даст воды и начнет издеваться.
  
  - Пить хочешь? - неожиданно спросил светловолосый эльф. - Тебе уже можно.
  
  Эарнур молчал.
  
  - Сил нет говорить? - в противном голосе каукарэльдо ему почудилось притворное сочувствие. - Так, давай налью водички.
  
  Пленник ощутил страх и досаду: он думал, что если воткнет в себя нож, то уж наверняка умрет. А тут, видимо, сил не хватило нанести себе достаточно серьезную рану и умереть на месте. Теперь все хуже некуда: он попал в лапы к Врагу, и страшно себе представить, что с ним сделает это чудовище. Оставалось только умереть с честью.
  
  Эльф налил в глиняную чашку воды из графина и, осторожно поддерживая голову раненого, поднес чашку к его губам. Эарнур покорно все выпил - во-первых, его мучила страшная жажда, во-вторых, сил сопротивляться у него просто не было.
  
  - Отлично, - эльф отставил чашку и положил свою изящную бледную руку на лоб пленника. - Жар у тебя еще есть, но со временем все пройдет. Жить будешь, хотя лечиться тебе придется долго.
  
  Эарнур подумал, что все точно пройдет после того, как его прикончат, но отвечать ничего не стал. Лучше не раскрываться, иначе вражьи прислужники быстро за это ухватятся и используют все против него.
  
  - А теперь попробуй поспать, недоумок, - голос у каукарэльдо был довольно неприятный и резал слух. - Устроил ты себе, ничего не скажешь. Сейчас мог бы уже вставать и ходить, но по собственной дури лежишь тряпочкой. Правильно моя мать вас терпеть не может и говорит, что все нуменорцы больные на башку. Вернее, вы вообще безмозглые. По тебе заметно.
  
  Король Гондора хотел было сказать ему ответную гадость, но сдержался - закрыл глаза и притворился, что спит. Провоцировать мордорцев не стоит, кто знает, что у них на уме. Он не заметил, как и в самом деле провалился в сон, а когда проснулся, то увидел, что за окном уже темно, а в комнате горят свечи. Светловолосого эльфа рядом не было: видимо, он решил, что беспомощный пленник все равно никуда не денется и можно отлучиться.
  
  Так прошло еще четверо суток - или больше; Эарнур почти потерял счет времени. Сколько уже дней - или недель - минуло, как он покинул Минас Тирит? Хватились ли его уже дома, и что делает Мардил? Наверняка считает его мертвым... Знал бы наместник, в какую передрягу попал король - не позавидуешь. Или, может, Саурон уже потребовал у него выкуп?
  
  Светловолосый эльф время от времени приходил к пленнику - давал попить и поесть, менял повязки и, конечно же, говорил гадости. Эарнур по-прежнему молчал: злорадствуй сколько угодно, вражий прислужник, встретились бы в бою, еще неизвестно, кто бы вышел победителем, а тут ты только и можешь, что издеваться над раненым и беспомощным.
  
  Иногда каукарэльдо сменял какой-то молодой морадан; этот, напротив, до грубости не опускался и пытался хоть как-то утешить и приободрить своего пациента.
  
  - Не бойся, теперь твоей жизни ничто не угрожает, - сказал он, и Эарнур в душе был ему благодарен за эту милосердную ложь, ведь паренек наверняка хотел как лучше. Непонятно только, что привело его - перед ним, судя по внешности, однозначно был юноша из знатного мораданского рода! - в целители, ведь высокомерные морэдайн всегда считали для себя недостойным иметь дело с болью, кровью и грязью. Небось его родители были против такого выбора ремесла, а то и выставили сына из дома. Впрочем, ему Эарнур тоже ничего не сказал - если уж молчать, то до конца, даже перед Врагом. Он был полностью уверен в том, что к Саурону его рано или поздно потащат - как только убедятся, что пленник на ногах удержится.
  
  Где-то дней через пять - или все-таки четыре? - светловолосый каукарэльдо все же не выдержал.
  
  - Твою мать! - донесся до Эарнура его резкий голос из-за двери. - Я снова чувствую себя сопливым учеником, который оттачивает свое мастерство на манекене и накладывает швы свиным ножкам, потому что до живых людей нос не дорос! Я так работать просто не могу! Кто-то у нас, видимо, слишком гордый, это ниже его достоинства - со мной разговаривать! Хоть бы сказал, как себя чувствует, я что - гадать должен, лучше ему или нет?
  
  - Морнэмир, прекрати, - спокойно ответил его напарник-морадан. - Нашел на кого обижаться. Он просто не может до сих пор опомниться после того, что с ним делали, и потерял дар речи. Такое бывает. Пройдет со временем. Наберись терпения. Ему самому сейчас наверняка нелегко - он, может, и хотел бы что-то сказать или о чем-то нас попросить, но ничего не получается.
  
  У Эарнура мелькнула мысль, что было бы неплохо даже и в самом деле заговорить с юношей-мораданом и поделиться с ним тем, как его товарищ тут отзывался о его соплеменниках, а потом посмотреть, как он сцепится с Морнэмиром, но он сразу же ее отбросил и решил держаться до последнего: во-первых, поступать так нехорошо даже с врагами, во-вторых, даже если Саурон испробует на нем самые страшные пытки, он будет кричать, но не скажет ни слова.
  
  - А я думаю, что придуривается! - возразил эльф.
  
  - Давай я тебе буду угрожать глаза выколоть и перед этим оставлю на пару дней прикованным к стене без воды и еды, - осадил его напарник, - а потом посмотрим, как ты будешь себя чувствовать и куда денется вся твоя разговорчивость, трепло ушастое.
  
  Однако каукарэльдо, видимо, все же обиделся и поплелся к начальству с доносом, потому что вечером того же дня к бедному Эарнуру заявился собственной персоной тот, кого он больше всего боялся. Снова увидев перед собой Врага и едва ли не всем существом ощутив его пронзительно-синий взгляд - Эарнур мог поклясться, что он причинял ему едва ли не физическую боль! - он спрятал лицо в подушку, словно это могло его уберечь, пошевелиться ведь все равно не мог. Наивный.
  
  - Так, хватит притворяться, - у Саурона, в отличие от его светловолосого приспешника, голос был вполне приятный, разве что немного хрипловатый. - Думаешь, тебя так сложно раскусить? У меня к тебе большая просьба: хватит так себя вести с моим племянником. Морнэмир изо всех сил старается тебе помочь, и он же в самом деле лечит живого человека, а не каменную статую. Будь любезен отвечать на вопросы, когда он в следующий раз к тебе обратится, и хотя бы здороваться.
  
  С этими словами он удалился, а где-то через час Эарнура вновь навестил зеленоглазый каукарэльдо.
  
  - Ну что, здравствуй, - произнес он. - Надеюсь, сегодня у меня будет более разговорчивый пациент? Как себя чувствуешь?
  
  - Здравствуйте, - нерешительно ответил Эарнур. - По сравнению с тем, что было - вполне терпимо.
  
  - Вот и отлично, - самодовольно ухмыльнулся каукарэльдо.
  
  - А вы правда племянник Саурона? Вы - сын Тевильдо и Миаулэ, да? - спросил пленник, вспомнив, как Враг назвал Тевильдо своим братом, а в древних легендах упоминалась некая служанка кота-оборотня по имени Миаулэ.
  
  - Нет, я сын Тхурингветиль, - ответил Морнэмир, - а отец у меня из Нолдор. У дядюшки Тевильдо и тетушки Миаулэ все дети такие же разгильдяи, как и их родители, куда им целительскому делу учиться, они годятся только в мелкие шпионы.
  
  - А братья и сестры у вас есть?
  
  - Есть.
  
  - Если у вас есть семья, значит, есть и сердце, - взмолился Эарнур. - Будьте милосердны и добейте меня. Соврите что-нибудь вашему дяде, ну, что там бывает... при ранах всякие осложнения, вы же в этом разбираетесь. Иначе он потом будет убивать меня долго и жестоко.
  
  - Это ты совесть имей, - возмутился полумайя. - Во-первых, обмануть дядю почти невозможно, хотя он сам с легкостью обдурит кого угодно и в случае надобности даже собаку убедит в том, что она должна мяукать. Я на такое не пойду, мне своя голова дороже. Дядя дал мне приказ поставить тебя на ноги, а не убить, и ты еще не видел, что бывает с теми, кто не исполняет его повелений, зрелище не для слабонервных. Во-вторых, зачем я буду портить свою же работу? Если ты у меня тут полностью оклемаешься и снова сможешь двигать правой рукой, мне будет чем похвастаться. А с трупа что за толк?
  
  Эарнур был близок к тому, чтобы снова безвольно разрыдаться. Последняя надежда на спасение из лап Врага, пусть даже ценой собственной жизни, рухнула.
  
  - А ну, прекрати, - Морнэмир, видимо, заметил его настроение. - Давай-ка лучше о чем-нибудь веселом. Мне тут люди рассказали, как ты вместе с Элрондом на войну ходил. Как там поживает наш владыка Имладриса, все так же таскается в застиранной хламиде, которая от времени цвет потеряла, и носит с собой вместо оружия зубочистку, то бишь славный меч Хадхафанг? Хочу услышать подробности из первых уст! Как у него с Келебриан - по-прежнему ревнует ее к каждому существу в штанах, которое хоть немного красивее жабы? Я в свое время наслушался рассказов участников войны Последнего Союза - по словам свидетелей, это дерьмо извело всех своими претензиями!
  
  Эарнур смутился.
  
  - Ну ладно, не хочешь - отдыхай пока, наверняка тебя самого от Элронда блевать тянет, - хихикнул Морнэмир. - Меня народ в свое время изрядно повеселил рассказами про выкрутасы этого придурка. Твои-то Верные родичи все в бою оказались сильно храбрые, а как обнаглевшему ушастику в жбан засветить - не, все не в меру благовоспитанные, на это их не хватило. Этот осел публично унижал Исилдура и Элендила на глазах у Гил-Галада - тот всю жизнь к твоему славному предку относился чуть ли не как к брату, все твердил - мои родичи, мои родичи, они несчастные, такого натерпелись, им надо помогать, а его герольд, не постеснявшись их присутствия, заявил во всеуслышанье - да какие они вам родичи, так, седьмая вода на киселе и к тому же поганые людишки! Потом он на тризне по Гил-Галаду и Элендилу на радостях нализался в стельку и блеванул бедному Элендуру на котту, после чего заснул своей мерзкой харей в тарелке - я до сих пор не могу взять в толк, как Исилдуров старшенький этому хмырю в образину не дал. Помимо этого, он выел Гил-Галаду все мозги за то, что он на свои деньги построил для Элендила Элостирион и отчасти Аннуминас - будто бы у Гил-Галада их было мало и он до кучи к своему герольду в карман залез. Так что собирайся с мыслями, хочу новых сплетен про Элронда. А слезы прибереги на потом, тебе еще руку разрабатывать - будешь и плакать, и орать не своим голосом, мало не покажется. Придется перетерпеть, если не хочешь калекой остаться.
  
  - Да вам-то что? - удивился Эарнур.
  
  - Так ты меня и не понял, - снисходительно усмехнулся полумайя. - Каждому мастеру нужно продвигаться в своем деле. Для него важно признание и самосовершенствование. Кто-то делает украшения, кто-то строит дома, а я вот лечу других. Зачем мне тебя убивать? Если соберу тебе успешно руку, и ты ей сможешь, как раньше, и перо, и меч держать, так это же будет моя заслуга. В дальнейшем это поможет мне и своих в строй возвращать. На тебе попрактикуюсь - с остальными дело пойдет как по маслу. Мой дядя, понимаешь ли, не только колечки делать умеет - он с ранней юности целительством занимается, да и меня этим увлек. Зачем добивать раненого, если из него можно сделать подопытного?
  
  - Ну вы и... - Эарнур не закончил фразу, решив, что это уж слишком.
  
  - Все так говорят, поначалу-то, - Морнэмир даже не смутился и, откинув одеяло, стал осторожно снимать повязку с покалеченной руки пленника. - Поначалу быть подопытным подарком от дядюшки не очень-то приятно, понимаю. Зато потом, когда это спасет еще чью-то жизнь, начинаешь рассуждать совсем иначе. С моим отцом было то же самое - дядя его успешно с того света вытащил и на ноги поднял, пусть метод лечения тоже был не из легких. Ничего, все пережил, женился на моей маме и еще сказал спасибо. А что? Можно, конечно, ставить опыты на животных, но животные - это животные: во-первых, они молчат, во-вторых, их организм устроен и реагирует на все иначе, чем у людей или эльфов. Тут же дядя все очень хорошо придумал: нашли врага с тяжелыми ранами - так зачем его добивать? Он же тебе во время лечения, в отличие от полудохлой зверюшки, еще и расскажет, как себя чувствует.
  
  Каждый раз, как мордорцы возились с его ранами, Эарнур закрывал глаза, стараясь не смотреть на то, что с ним сделали, но тут не стал. Плечо представляло собой сплошной сине-багрово-черный кровоподтек, но распухшим уже не выглядело, да и боль была вполне терпимой, так что он мог даже спокойно спать.
  
  - Нам тут пришлось тебе осколки кости всякими железками скреплять, - самодовольно пояснил полумайя, - так что заживать будет долго, даже очень долго. Пальцами пошевелить можешь? А руку сжать в кулак? Давай-ка, попробуй.
  
  Эарнур повиновался, и если первое у него получилось, то второе отозвалось резкой болью во всей руке от кисти до покалеченного плеча, а пальцы не повиновались ему при попытке их согнуть.
  
  - Так, ясно, - снисходительно улыбнулся Морнэмир. - Уже неплохо, я думал, все будет намного хуже. Не переживай, заживет, все не так страшно, как кажется.
  
  19
  
  Наместник Мардил долго размышлять не стал: сразу же после разговора с Белдис он написал Элронду письмо, в котором подробно обрисовал всю историю и попросил у эльфийского владыки помощи - без него выручить Эарнура из беды не представлялось возможным. Ни свет ни заря он отправил гонца в Имладрис, поскольку понимал, что с каждым днем, а то и часом промедления вероятность увидеть короля живым и тем более здоровым и не покалеченным уменьшается.
  
  За завтраком он не переставал сокрушаться из-за собственной глупости.
  
  - Как я мог так поступить! - сказал он жене. - Надо было не потворствовать этой безумной прихоти короля, а остановить его любой ценой, хоть и в самом деле на ключ запереть, пока не одумается! Что там с ним сделать могут - представить себе страшно!
  
  - Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что мы еще когда-нибудь его увидим, - покачала головой Белдис. - Однако в любом случае попытаться его оттуда вытащить стоит, пусть он и действительно попал в беду по собственному недомыслию, но не бросать же несчастного на произвол судьбы врагам на потеху.
  
  - Правильно говоришь, жена, - с надеждой ответил Мардил, в душе продолжая терзаться угрызениями совести: сначала сам же поспособствовал тому, что Эарнур уехал во вражью крепость, более того - страстно желал этого, а теперь искренне сожалеет, что так все вышло! Впрочем, может, еще и в самом деле не поздно все исправить?
  
  Наместник отправил к Элронду в Имладрис одного из своих приближенных по имени Ангрим, который, осознавая серьезность положения, торопился как мог: вся надежда была на эльфийского владыку, поскольку он один мог хоть как-то справиться со страшной нежитью из Мордора. Гондорец добрался до места даже раньше, чем рассчитывал.
  
  - Приветствуем вас, дорогой гость, - встретил Ангрима на пороге дворца Линдир, один из подручных Элронда. - Что привело вас к нам из далекого Гондора?
  
  - Я должен срочно видеть владыку Элронда, - ответил тот. - Меня прислал к вам наместник Мардил, потому что наш король попал в беду и нам очень нужна ваша помощь. Нам одним не справиться, вы - наша последняя надежда.
  
  - К сожалению, вам придется подождать, - медовым голоском пропел эльф, изображая на лице искреннюю улыбку, которая на деле вышла довольно слащавой. - Владыка Элронд сейчас очень занят, он примет вас немного позднее.
  
  Ангрим, тяжело вздохнув, поплелся отдыхать и обедать в отведенные ему покои - Мардил велел ему не медлить и как можно скорее возвращаться с помощью, но эльфийский владыка все-таки не водонос или подметальщик, чтоб его поторапливать. На деле Элронд был занят тем, что приходил в себя с похмелья, а перебрал он после очередной ссоры со своей супругой Келебриан, которая опять угрожала ему уехать жить к матери и забрать с собой Арвен.
  
  В личной жизни у славного эльфийского владыки все было не слишком гладко, вернее сказать - совсем не гладко. Незадолго до войны Последнего Союза он свел знакомство с Келебриан, дочерью Келеборна и Галадриэль; прекрасная эльфийка влюбилась в него по уши, и Элронд сразу после окончания войны предложил ей руку и сердце. По правде говоря, родители невесты были не слишком довольны выбором дочери - бывший герольд Гил-Галада им ох как не нравился, однако Келебриан так упорно твердила: "Хочу замуж за Элронда", что владыки Лориэна сочли за лучшее смириться. Семейная жизнь показала, что отец с матерью не зря отговаривали дочь от опрометчивого решения.
  
  Оставшись без бдительного надзора несчастного Гил-Галада, которого зверски убил Саурон, его герольд, по всей видимости, в тоске по погибшему боевому товарищу принялся злоупотреблять горячительными напитками, вследствие чего в первую брачную ночь у него с молодой женой ничего не вышло.
  
  - Ну сколько я еще буду сидеть тут голая, я замерзла и хочу спать! - возмутилась расстроенная и злая Келебриан, глядя на то, как вялая морковь ее новоиспеченного супруга никак не приходит в боевую готовность.
  
  - Ну не стоит у меня, - разводил руками явно перебравший на собственной свадьбе молодой муж.
  
  - Ладно, встанет - разбудишь, - Келебриан закуталась в одеяло и отвернулась к стене.
  
  Впоследствии молодая супруга владыки Имладриса убедилась в том, что ее муж мало на что способен как мужчина, что, впрочем, не помешало им кое-как состряпать троих детей. Келебриан сильно пожалела о том, что не послушалась родителей и вышла замуж за Элронда, а тот в свою очередь злился на себя и весь белый свет из-за того, что с женой у него получается мало, редко и плохо, и принялся ревновать ее едва ли не к каждому более-менее симпатичному мужчине любой расы, включая Эарнура и Аранарта.
  
  На днях к Элронду по торговым делам приехал с посольством молодой наследник короля гномов. Наин был молод и по меркам своего народа очень даже недурен собой - у него были густые соболиные брови, пока еще короткая черная борода и довольно красивое лицо. Элронд вообразил, что якобы его супруга строила Наину глазки, и принялся вопреки всем законам и обычаям эльдар обвинять Келебриан в покушении на супружескую измену с ни в чем не повинным гномом.
  
  - Да ты на себя-то посмотри! - не осталась в долгу Келебриан. - Поначалу, когда мы с тобой только поженились, ты еще что-то мог, а сейчас так вообще ничего и никак! Я еще детей хочу, и кроме того - я же все-таки женщина! Лучше бы я и в самом деле вышла замуж за гнома, чем за тебя! Извини, но в этом смысле ты напоминаешь даже не бревно, а труп!
  
  Поругавшись со своей несчастной женой, Элронд пошел и напился в компании Линдира и Глорфиндейла, и если к моменту приезда Ангрима Линдир уже успел привести свою тушку в рабочее состояние и встретить гостя во вполне приличном виде, то владыка Имладриса оклемался только к вечеру. Выпив свежего рассола, он узнал от подручного, что к ним прибыл гонец из Гондора с важными вестями, и предложил обсудить все за ужином. В это время у Элронда в Имладрисе как раз гостил Аранарт, вождь арнорских дунэдайн, родич и хороший друг Эарнура. Узнав о приезде Ангрима, он сильно встревожился, сразу поняв, что в Гондоре наверняка что-то случилось.
  
  К ужину Элронд вышел в своем обычном наряде, застиранном и потерявшем цвет от времени; жадность эльфийского владыки была еще одним поводом для его постоянных ссор с Келебриан, которая с трудом могла выцарапать у мужа себе ткани или денег на новое платье. Сама его жена так и не появилась перед гостем, а Элладан, Элрохир и Арвен сидели за столом недовольные и надутые - им уже давно были поперек горла перебранки родителей.
  
  - Приветствую вас, любезный Ангрим из Гондора, - произнес эльфийский владыка, дыша перегаром и приглаживая свои жиденькие волосенки. - Линдир сообщил мне, что вы пожаловали к нам по очень срочному делу, не терпящему отлагательств.
  
  Дрожащим от волнения голосом гондорец принялся в подробностях рассказывать, как бедный Эарнур принял вызов Верховного Назгула и поехал во вражью крепость, но с тех пор от него не было ни слуху ни духу и наместник предполагает самое худшее. Дети Элронда испуганно переговаривались шепотом, Аранарт с круглыми от ужаса глазами вцепился побелевшими пальцами в край стола. С его родичем наверняка случилось что-то страшное, и в этот раз Мардил не смог его остановить.
  
  - Сам виноват, - неожиданно процедил Элронд, когда Ангрим закончил свое повествование.
  
  - Отец, как ты можешь такое говорить? - возмутилась Арвен. - Он надеялся...
  
  Она не договорила: папочка смерил ее таким взглядом, что девушка осеклась на полуслове и снова уставилась в тарелку.
  
  - Король Эарнур поступил глупо, - глубокомысленно заключил эльф. - Отважно, но глупо. Прошу меня простить, любезный Ангрим, но я вынужден отказать наместнику Мардилу в какой бы то ни было помощи.
  
  - Что?! - в один голос воскликнули его дети, которые всегда очень хорошо относились к гондорскому королю, но Элронд благополучно проигнорировал их слова.
  
  - Поэтому передайте господину наместнику, - продолжил он, - что я не вижу никакого смысла в том, чтобы посылать кого-то из своих на заведомо гибельное дело. Не так давно мы участвовали в большой войне, где погибло очень много людей и эльфов, поэтому я не пошлю в Гондор на выручку вашему королю никому из своих и уж тем более не советую лорду Мардилу самому соваться в Минас Моргул. Ни у кого из нас не хватит сил взять эту крепость, да и просто пробраться в нее - дело очень рискованное.
  
  - Но владыка Элронд! - не выдержал Аранарт, с мольбой глядя на эльфа. - Подумайте, что... простите, - срывающимся голосом проговорил он. - Я понимаю, что Эарнур поступил очень глупо и опрометчиво, здесь вы совершенно правы, у врагов есть много способов так или иначе заманить человека или эльфа в ловушку, всем известно, что произошло с лордом Маэдросом на заре времен. Я не отрицаю того, что мой родич повел себя как настоящий глупец, но мы не можем вот так вот взять и бросить его на произвол судьбы. Только дурак будет класть руку волку в зубы или ходить весной по тонкому льду, но это же не повод оставить его на съедение зверю или позволить ему утонуть! Эарнур - наш родич, мы с ним сражались бок о бок, а теперь оставим его Ангмарцу на расправу? Вы хоть представляете себе, что с ним могут сотворить наши враги просто от собственного бессилия и злости? Не смогли одолеть нас на войне, так хоть на нем отыграются! Пожалейте его!
  
  В глубине серых глаз Элронда вспыхнул зловещий огонь; он наклонился вперед, с явной злостью уставившись на Аранарта.
  
  - Я сказал - нет, - произнес он с тихой угрозой.
  
  - Отец, послушай... - снова вставила Арвен.
  
  - Мне кажется, вы все меня не поняли, - скосил глаза Элронд. Его сыновья смотрели на родителя с явным неодобрением.
  
  - Аранарт и Арвен правы, - наконец произнес Элладан. - На мой взгляд, идти штурмовать Минас Моргул действительно глупо, однако лорда Маэдроса, о котором тут только что говорили, и не выручала из беды целая армия - незачем привлекать к себе лишнее внимание. Его родич, Фингон Отважный...
  
  - И? - нетерпеливо спросил Элронд.
  
  - Мы с моим братом Элрохиром, да тот же Аранарт, в конце концов - опытные следопыты. Мы вполне могли бы пробраться в Минас Моргул и...
  
  - Хватит! - возмутился Элронд. - Я запрещаю вам обоим даже думать об этом! Если Аранарт желает вслед за своим родичем совершить очередной самоубийственный поступок, это его дело - пусть отправляется во вражью крепость и пытается выяснить, что сделали с Эарнуром. Если его не схватят слуги Ангмарца, то в лучшем случае он найдет изувеченную оболочку, которая когда-то была его родичем и другом, а теперь не помнит собственного имени и не узнает близких. В худшем - не найдет никого, потому что сейчас, когда я с вами разговариваю, Эарнур наверняка уже мертв, а тело его погребено в безымянной могиле либо брошено на съедение варгам. Если господин наместник Гондора захочет составить в этом безумном деле компанию Аранарту, я не стану его отговаривать. Что же до вас, то ступайте к себе и прекратите плести чушь. Арвен, тебя это тоже касается. Разговор окончен. Рад был вас видеть, любезный Ангрим, передавайте от меня лорду Мардилу большой привет с пожеланием долгих лет жизни.
  
  Гондорец, поняв, что аудиенция окончена, вежливо поблагодарил Элронда за теплый прием и засобирался домой несолоно хлебавши. Дети владыки Имладриса медленно вылезли из-за стола и побрели в свои комнаты. Несчастный Аранарт, с трудом сдерживая слезы, тоже поднялся и вышел из обеденного зала, понимая, что для его родича все наверняка уже кончено - или скоро будет кончено. Где он сейчас, что с ним? Убит? В плену? Сидит на цепи в тесной, сырой, холодной камере, где со стен капает вода, а пол покрывает слой грязи, и, возможно, ждет спасения? А если это не просто камера, а камера пыток? Кто знает, что могут сделать с ним озлобленные враги!
  
  Тяжело вздохнув, он подошел к окну в коридоре. На улице уже успело стемнеть. В самом Имладрисе и за его пределами текла обычная жизнь - люди заканчивали свои повседневные дела, ужинали, ложились спать. Жизнь, которой теперь лишен его злосчастный родич.
  
  20
  
  Аранарт чувствовал себя совершенно опустошенным - словно вся жизнь ушла из него вместе с известием о несчастье с Эарнуром. Конечно, он знал, что характер у Элронда отнюдь не сахар, но даже и представить себе не мог, что тот вот так вот возьмет и, не моргнув глазом, обречет короля Гондора на верную смерть от рук врагов - и к тому же наверняка еще и мучительную.
  
  Словно во сне, он все-таки сходил попрощаться с Ангримом, пообещав тому придумать хоть что-то для спасения своего родича, хотя, говоря по правде, слабо верил в то, что у него хоть что-то выйдет. Без чужой помощи - точно ничего не выйдет. Элронд в ней отказал, оставалось только ехать к Мардилу и искать какое-то решение вместе с ним. Проводив гондорского посланника, потерянный и расстроенный Аранарт не стал ложиться спать, потому что понимал, что заснуть все равно не сможет. Стоя в одном из залов Ривенделла, он снова вглядывался в темноту за окном, рисуя себе в воображении ужасающие картины мучений и смерти Эарнура, как вдруг почувствовал чью-то маленькую легкую руку у себя на плече и обернулся.
  
  - Арвен?
  
  В ранней юности предводитель арнорских дунэдайн заглядывался на прекрасную дочь Элронда, но любящий родитель весьма недвусмысленно намекнул Аранарту на то, что жалкому смертному, пусть и королевского рода, следует рубить сук по себе. Тот понял все правильно и решил не навлекать на себя гнев владыки Имладриса, женившись на простой дунаданэт, которая родила ему сына; с Арвен же они остались добрыми друзьями - она и ее братья, в отличие от Элронда, не были высокомерными.
  
  - Не думала, что мой отец так поступит, - горестно покачала головой эльфийка. - Если бы я была в состоянии чем-нибудь помочь и тебе, и Эарнуру! Однако я могу только разделить с тобой твою боль.
  
  - Арвен, мне страшно, - поделился с ней Аранарт. - Я постоянно, каждое мгновение думаю о том, где Эарнур и что с ним. Может быть, сейчас его жестоко пытают, бьют, держат в цепях в страшной ледяной сырой камере, куда не проникает ни единого луча света, не дают спать, есть и пить - слуги Врага очень изобретательны в том, что касается всяких отвратительных истязаний! Если он еще жив и понимает, что происходит, то наверняка ждет, что свои придут за ним и спасут. Или его уже убили... Арвен, я не хочу в это верить, возможно, что Эарнура уже и в самом деле нет на свете, и я не могу больше выносить эту страшную неизвестность!
  
  - Я тебя понимаю, - поддержала его дочь Элронда. - Эарнур тоже дорог моему сердцу, он всегда был нашим другом, и у меня в голове не укладывается, почему отец отказался помочь. Однако мы не должны отчаиваться. Всегда есть какой-то выход, и мы найдем его.
  
  - Спасибо тебе, - тихо ответил Аранарт. - Благодаря твоим словам мне хочется верить, что нам удастся вызволить Эарнура.
  
  - Мы обязаны найти выход, - продолжала Арвен, - обязаны, потому что иначе наше бездействие будет стоить жизни нашему другу и родичу. Ты говорил верные вещи: да, Эарнур поступил опрометчиво и глупо, но это не повод оставлять его врагам на расправу!
  
  В этот миг к ним подошли сыновья Элронда - Элладан и Элрохир. Оба они тоже были очень неприятно удивлены тем, что услышали сегодня от отца, потому что хорошо относились к Эарнуру и вслед за сестрой считали, что бросать кого-то на произвол судьбы бесчестно и что нужно найти какой-то способ вызволить короля Гондора из вражеского плена.
  
  - Отец ведет себя... я понимаю, что нехорошо говорить так о своем отце, но не покривлю душой, если скажу - как свинья, - сказал Элладан. - Да еще и нас в Мордор не пускает, хотя мы с братом можем прокрасться в черную крепость и узнать, что стало с Эарнуром.
  
  - Я не понимаю, как он мог! - возмутился его брат. - Это же союзник отца и, в конце концов, наш родич! Как с Ангмаром воевать - так да, союзники, а как Эарнур в беду попал - пусть выпутывается сам, как знает! Это несправедливо!
  
  - И очень нехорошо со стороны нашего отца, - согласилась с братьями Арвен.
  
  - Ты правильно говоришь: нужно найти какой-то выход, - произнес Элладан. - Давайте вместе подумаем: что можно сделать? В Мордор нас отец не пускает. Штурмовать вражескую крепость - бесполезно и глупо. В одиночку Аранарту отправляться туда опасно... и тоже бесполезно.
  
  - А если попробовать договориться? - предложила дочь Элронда. - Не смотрите на меня сразу как на безумную, лучше дослушайте до конца, что я придумала. Ведь в войске Врага служит много жадных до денег людей и орков. Если найти такого, который за некоторое вознаграждение согласится сообщить нам, что именно случилось с Эарнуром, выдать нам его тело, если он убит, а то и его самого - если повезет! Отец не пускает вас в Мордор, но Аранарт и Мардил могут туда отправиться, а деньги у нас есть!
  
  Немного поспорив, сыновья Элронда и Аранарт согласились с идеей Арвен: в конце концов, попытка - не пытка, а вдруг получится? Утром следующего дня предводитель арнорских дунэдайн, простившись со своими родичами и друзьями в Ривенделле, отправился к наместнику Гондора, чтобы сообщить ему о своей задумке.
  
  21
  
  Когда предводитель арнорских дунэдайн добрался до Гондора, Мардил принял его очень тепло. Отказ Элронда хоть чем-то помочь неприятно удивил наместника, но тем не менее он думал, что не все еще потеряно - несмотря на то, что с момента исчезновения Эарнура прошло уже достаточно много времени.
  
  - Я не верю в то, что короля просто так вот взяли и убили, - поделился он своими соображениями с Аранартом. - Он слишком ценный пленник для того, чтобы прикончить его ради забавы или за ненадобностью.
  
  - Согласен с вами, господин наместник, - ответил тот. - Мордорцы выдвигали какие-либо требования? Вам хоть что-то известно?
  
  - Никаких, - бессильно развел руками Мардил. - И ничего. Эарнур как в воду канул. Я отправлял разведчиков к Минас Моргулу и Черным Вратам - они не смогли ничего разузнать. Говорят, там только стража и больше никаких признаков жизни.
  
  - Это плохо, - сказал Аранарт. - Если бы они отправили нам послание со своими требованиями, мы бы хоть знали, что Эарнур жив.
  
  Предводитель арнорских дунэдайн посвятил наместника в план, который придумал вместе с детьми Элронда. Мардил согласился с ним в том, что это вполне может сработать, однако не хотел отпускать его одного в Мордор и настаивал на том, чтобы дать ему в качестве сопровождения хотя бы небольшой отряд. Аранарт, впрочем, наотрез отказался.
  
  - Вот уж чего не надо, господин наместник, того не надо, - возразил он. - Если я отправлюсь к мордорцам в одиночку и с белым флагом, быть может, они и согласятся на переговоры, а появление вооруженного отряда они могут счесть попыткой нападения и всех перебьют.
  
  - Ну хорошо, поступайте как знаете, - согласился Мардил.
  
  Медлить Аранарт не стал и сразу после разговора с наместником покинул Минас Тирит. Он поехал не в Минас Моргул, а сразу к Черным Вратам. Орки-стражники, увидев человека с белым флагом, стрелять не стали и спросили, что ему нужно и зачем он к ним пожаловал.
  
  - Я... близкий друг короля Эарнура, - сказал Аранарт начальнику стражи. - Насколько мне известно, вы держите его в плену. Я готов предложить вам за него большой выкуп. Назовите вашу цену. Я заплачу даже за сведения о нем или за его тело, если вдруг он уже мертв.
  
  Ответ орка сильно его разочаровал.
  
  - Э, мужик, знаешь, ты тут немного не по адресу обратился, - пожал плечами тот. - Я этого твоего дружка в плен не брал и вообще в глаза не видел, и не надо тут ни мне, ни моим ребятам деньги совать. Мы все равно ничего не знаем. Ты тут подожди, я позову кого-нибудь из начальства, если твой приятель все-таки у нас, то мы такие вопросы не решаем, отпустить, не отпустить - мы простые солдаты, ты с главными беседуй.
  
  - Ну ладно, подожду, - тяжело вздохнул Аранарт.
  
  Где-то через час к нему вышел собственно представитель начальства - высокий молодой морадан с черными волосами до пояса, собранными сзади в длинный хвост.
  
  - Добрый день, мое имя Фаразхил, и начальник стражи доложил мне, что вы прибыли к нам по очень важному делу, - сказал он совершенно ровным спокойным тоном. - Говорите, что вам нужно.
  
  Аранарт принялся взволнованно излагать морадану всю историю. Тот слушал предводителя дунэдайн с идеально бесстрастным видом, словно речь шла о чем-то неважном, а не о жизни другого человека.
  
  - Эарнур, говорите? - наконец ответил он. - Знаю такого.
  
  - Он... жив? - неуверенно спросил Аранарт.
  
  - Да, - холодно бросил Фаразхил.
  
  - И... что вы скажете по поводу нашего предложения? Отдайте его мне. Умоляю. Не надо его убивать и калечить. Любые деньги, сколько скажете.
  
  - Вы меня простите, но я не решаю такие вопросы, - бесстрастно проронил морадан. - Этим занимаются мой отец и повелитель и его приближенные. Мне он доверил охрану западной границы страны.
  
  - Да у вас хоть кто-то за что-то отвечает? - в отчаянии выкрикнул Аранарт. - Я уже к которому...
  
  - Не надо так волноваться, - успокоил его Фаразхил. - Дослушайте до конца.
  
  Предводитель дунэдайн сделал глубокий вдох. Так, выдержать, выдержать, не сорваться, от этого зависит жизнь и свобода Эарнура.
  
  - Как ваше имя?
  
  - Аранарт, - ответил он, уже потом успев подумать, что зря представился вражьему прислужнику.
  
  - Так вот, Аранарт, я не могу решать такие важные вопросы без ведома отца. Сейчас я пойду к нему и передам ему вашу просьбу. Да, я действительно сын Властелина, не смотрите на меня с таким удивлением. Приходите сюда снова через два дня, и я сообщу вам его решение. Не отчаивайтесь, ваш друг и родич точно жив, - он протянул предводителю дунэдайн руку на прощание.
  
  - Хорошо, - арнорец нашел в себе силы ее пожать, краем сознания в то же время думая о том, как его вообще угораздило припереться в Мордор и разговаривать с орками и вражьими отродьями. - Я вернусь через два дня в это же время. Только, пожалуйста, не надо убивать или увечить моего друга. Я уже пообещал вам, что заплачу за его жизнь, здоровье и свободу любые деньги.
  
  - Если его до сих пор не убили, думаю, вам не о чем волноваться, - холодно произнес Фаразхил. - Идите.
  
  Два дня, в течение которых Аранарт ждал ответа врагов, показались ему вечностью - он не находил себе места, постоянно думая, где сейчас Эарнур и что с ним. Когда он снова вышел к Черным Вратам, Фаразхил не заставил себя долго ждать: появился почти сразу.
  
  - Здравствуйте, - предводитель дунэдайн решил не терять времени. - Вы говорили с вашим... отцом? Что с Эарнуром?
  
  - С вашим родичем все хорошо, - успокоил его Фаразхил. - Более того, отец согласен вам его отдать и предлагает равноценный обмен.
  
  - Сколько? - вздрогнул Аранарт. - Назовите цену!
  
  - Нам не нужны ваши деньги, золота и ценностей у нас и без того предостаточно, да и мастеров своих тоже хватает. Выполните его небольшую простую просьбу, и ваш родич свободен. Можете забирать его и идти куда угодно.
  
  - Какую? - спросил предводитель дунэдайн, уже ожидая какого-нибудь подвоха.
  
  - Убейте Элронда и привезите моему отцу его голову. Он в тот же день отдаст вам живого и здорового Эарнура.
  
  - Да вы что... с ума сошли? - Аранарт сжал кулаки, задыхаясь от негодования.
  
  - Отец так и знал, что вы сразу не согласитесь, - со спокойной равнодушной улыбкой произнес Фаразхил. - Дело ваше. У вас есть время передумать.
  
  - Да ваш... почтенный родитель наверняка лжет, что Эарнур еще жив, и ждет, что я на это куплюсь! - прокричал арнорец. - И предлагать мне такое - он решил, что я соглашусь?
  
  - Думайте, как хотите, - с безразличным видом ответил Фаразхил. - Да, ваш родич действительно жив. Вам мало слова Властелина? Как по мне, так хорошее предложение: вы нам - голову Элронда, а мы отдаем вам Эарнура.
  
  - Мерзавцы! - воскликнул Аранарт, вскочил в седло и поехал прочь, не оглядываясь.
  
  22
  
  Проведя пару дней в доме Тхайрэт, Исильмэ почувствовала себя намного лучше: стараниями орчанки рана почти не беспокоила ее. О том, что случилось с Эарнуром, она изо всех сил пыталась не думать, потому что понимала, что так можно просто сойти с ума.
  
  Где-то дня через три их навестил Ломион. Он выглядел довольно напряженным и, задав девушкам пару обычных вопросов о насущных делах и самочувствии случайной гостьи, постоянно отводил от Исильмэ взгляд. Потом, собравшись с силами, он решил сообщить ей неприятную... вернее сказать - просто страшную новость.
  
  - Прости меня, Исильмэ, но я должен сказать тебе кое-что, что наверняка причинит тебе сильную боль, - нерешительно начал он, - но другого выхода у меня нет. Как поправишься окончательно, уезжай домой в Гондор, найди себе там какого-нибудь обычного парня по сердцу или просто так живи, это уж тебе решать, а все то, что здесь видела и что с тобой случилось, забудь как страшный сон. К сожалению, Эарнур мертв. Мои худшие опасения сбылись, Нендил с Аргором и в самом деле замучили твоего ненаглядного насмерть. Мне очень жаль.
  
  Исильмэ не заплакала, не стала ни о чем спрашивать Ломиона, лишь долго молчала, не поднимая глаз.
  
  - Спасибо вам за то, что спасли мне жизнь, - наконец произнесла она. - Скоро я покину вас и никому ничего не скажу.
  
  - Правильно сделаешь, если не будешь болтать, - твердо добавил эльф. - Многие на моей памяти уже поплатились за свой не в меру длинный язык, поэтому его лучше держать за зубами. Лучше всего будет, если ты представишь себе... что твое пребывание здесь, на границе Мордора, и встреча со мной тебе просто приснились.
  
  Исильмэ мужественно выслушала Маэглина, не проронив ни слова, но когда он ушел, все же дала волю слезам.
  
  - Ну почему для нашего короля все кончилось так ужасно? - жаловалась она Тхайрэт. - Мне всегда хотелось, чтобы он был счастлив и у него было все хорошо, мне ведь ничего от него не было надо, но я бы полжизни... нет, всю жизнь отдала за то, чтобы с ним ничего не случилось! Это отвратительно, жутко, несправедливо, он этого не заслужил!
  
  - Да, - согласилась с ней орчанка, - многие такого не заслужили. Хорошие люди умирают, причем порой им достается за чужую вину, да и вообще ни за что, а злобные ублюдки наподобие Элронда живут себе долго и счастливо, и ничегошеньки-то с ними не делается!
  
  Ночью Исильмэ перед тем, как заснуть, долго смотрела в окно на большую голубую звезду, висевшую в темном небе довольно низко над линией горизонта. Пусть Эарнура больше нет, но ее собственная жизнь не кончена, и если она не погибла вместе со всем своим отрядом, может, в этом есть какой-нибудь смысл?
  
  - Когда вернусь домой, наверное, поселюсь в месте, где меня никто не знает, и попробую начать все сначала, - поделилась она за завтраком с Тхайрэт. - Мой бывший жених уже наверняка сыграл свадьбу с другой, да и соседи считают меня мертвой или пропавшей без вести.
  
  - Правильно мыслишь, - хозяйку дома, судя по всему, радовало то, что ее новая знакомая держит себя в руках. - Со смертью тех, кто нам дорог, наша жизнь не лишается смысла и уж тем более не обрывается.
  
  - Ты прямо мои мысли читаешь, - ответила Исильмэ.
  
  - Я понимаю, что тебе сейчас очень больно, но что ж делать, если все так обернулось. Я была совсем маленькой - мне было года три или четыре, когда мой отец чуть не погиб. Только моя мама тоже сильная, если бы Элронд все же успел довершить свое грязное дело, она бы начала все сначала, тем более что у нее тогда уже была я.
  
  - Спасибо, что понимаешь меня, - печально поблагодарила ее девушка, про себя думая, что ей бы хотелось чуть поподробнее разузнать у Тхайрэт и Ломиона о том, что именно натворил Элронд - ее разбирало любопытство, и она поняла, что оба явно не просто так люто ненавидят владыку Имладриса, но все же она сочла за благо не злить странного эльфа и не стала ничего спрашивать.
  
  23
  
  Из хороших друзей получаются отличные предатели.
  
  Афоризм неизвестного автора
  
  
  Эарнур по-прежнему не знал, сколько дней прошло и как долго он уже находится в Мордоре - ему казалось, что погода здесь не меняется, и каждые новые сутки как две капли воды похожи на предыдущие. Из окна своей комнаты, лежа в постели, он мог видеть, как косые лучи заходящего солнца освещают крыши домов. Что это за место? Барад-Дур? Или какая-то другая вражеская цитадель? Может быть, даже Минас Моргул? В библиотеке Минас Тирита он не раз видел карты Мордора и помнил, сколько там всяких застав и крепостей - пока он лежал без сознания, прислужники Саурона по приказу своего повелителя могли увезти его куда угодно - при условии, конечно, что пленник перенесет дорогу. С каждым днем стараниями Морнэмира и его напарника он чувствовал себя все лучше и лучше, и в последние дни, цепляясь здоровой рукой за плечо полумайя, даже пробовал вставать с кровати и ходить от постели до окна.
  
  Когда дверь в очередной раз скрипнула, Эарнур подумал, что к нему снова пришел Морнэмир, и испуганно вздрогнул, увидев на пороге Маэглина.
  
  - Привет, - эльф вполне дружелюбно улыбнулся. - Как самочувствие? Я слышал, что вполне неплохо, и мне даже позволили тебя навестить.
  
  - Да вроде... неплохо, жить буду, - растерянно прошептал Эарнур.
  
  - Я рад. Напугал ты нас тогда, конечно. Впрочем, бывает - я тебя понимаю, тебе было просто очень страшно, и ты не знал, чего ждать. Когда мы с моим троюродным братом первый раз в жизни увидели Саурона, то нам тоже было не слишком весело. Потом я понял, что он отнюдь не такое дерьмо, как мой дядюшка, и мы с ним даже подружились, благо у нас нашлось много общих любимых дел.
  
  - А вы... тот самый Маэглин, из Гондолина? - наконец решился спросить король Гондора.
  
  - Да, - подтвердил эльф. - Хотя трудно было не догадаться. Если тебе интересно, то никто мне в Ангбанде пытками не угрожал. Саурон меня просто выслушал, когда я рассказал ему о своих злоключениях. И все. Потом он меня с того света вытащил, когда меня угораздило свалиться со стены в Гондолине. Тъелпе тоже поставил на ноги после Нирнаэт. С тех пор так вот мы и вместе. Думаю, тебе не стоит его бояться, ничего он тебе не сделает.
  
  - Тогда... чего он от меня хочет? - поинтересовался Эарнур; разметавшиеся по плечам и подушке темные волосы только подчеркивали бледность его лица.
  
  - А я откуда знаю? - с усмешкой пожал плечами Маэглин. - Это ты с ним лучше разговаривай, - добавил он, присаживаясь на край кровати.
  
  - Вы издеваетесь? Я его боюсь до смерти, - пленник чувствовал себя крохотной мухой, попавшей в сети огромного паука.
  
  - Слушай, - как можно мягче произнес эльф, - я, в отличие от тебя, знаю Саурона уже много лет и могу честно тебе сказать: если бы он хотел тебя убить или сделать с тобой что-то страшное, для него бы это не составило трудности. Более того, он давно бы это сделал. Впрочем, есть у меня для тебя и плохая новость: от твоего гребаного дружка Элронда по-прежнему ни слуху ни духу, он однозначно сделал вид, что тебя нет, но меня это почему-то не удивляет.
  
  - Элронд мне не дружок, - возмущенно ответил Эарнур, - и мне как-то совсем не хотелось бы водить дружбу с такими людьми или эльфами по доброй воле... я бы и не стал, если бы отец не отправил меня на войну. Вы, как я понял, тоже его за что-то ненавидите, и меня это тоже не удивляет. Такое нельзя творить даже с врагами.
  
  Маэглин прикусил губу.
  
  - Мне есть за что ненавидеть нашего владыку Имладриса, - ответил он с явной злостью. - Я, помнится, обмолвился при тебе, что он очень нехорошо обошелся с двумя моими братьями. Так вот, я говорил о Тъелпе, то есть Келебримборе, и Гил-Галаде, и если первый изначально раскусил этого подлого выродка и старался держаться от негодяя подальше, то Эрейнион... он всю жизнь был очень наивным и открытым, верил в свет и добро. И в дружбу с Элрондом тоже верил. За что и поплатился.
  
  Эарнур посмотрел на эльфа с сочувствием; его отнюдь не удивляло то, что рассказал Маэглин, и он подумал, что неплохо было бы расспросить его о том, что именно произошло, но постеснялся - мало ли, вдруг еще разозлится.
  
  - Ваш родич Морнэмир как-то сказал, что Элронд оскорбляет других на чем свет стоит, а они стесняются дать ему в морду, - он на мгновение задумался. - Он прав. Ведь я бы мог так поступить, а вместо этого молча слушал те гадости, которые мне говорил Элронд, и смотрел на то, что он вытворял. То есть смотрел, конечно, не молча, я попытался его остановить, но он меня только высмеял.
  
  - Это вполне в его духе, - голос Маэглина слегка дрогнул. - Когда я сидел со своим долбанутым дядюшкой в его гребаном городе и света белого не видел, то и не подозревал, что у меня есть брат, который к тому же обожает, как и я, делать что-то красивое! Я о Келебримборе говорю. Мы с ним познакомились уже после Войны Гнева в Эрегионе: выяснилось, что Саурон с ним дружит, и как-то раз он взял меня на встречу с Тъелпе. Не поверишь, но мы сразу друг другу понравились, хотя все, кто нас знает, говорят, что мы совсем не похожи. Кэл очень жизнерадостный, и даже то, что Элронд его покалечил, никак не изменило его нрав. С Гил-Галадом потом было хуже.
  
  Эарнур вспомнил записи в дневнике Исилдура, посвященные войне Последнего Союза. Конечно, было заметно, что сделаны они человеком, однозначно близким к помешательству или вообще душевнобольным, но в них было очень много странного. И теперь - то, что говорит Маэглин. Может, все-таки спросить его?
  
  - Это Элронд убил вашего брата... Гил-Галада? Да? Ведь не Саурон? - произнес он, в душе удивляясь собственным словам. Еще несколько лет назад он и подумать-то бы о таком побоялся. - И Келебримбора тоже?
  
  - Почти угадал, - гневно сверкнул темными глазами эльф. - Нет, ты не бойся, я не на тебя злюсь, - добавил он, заметив испуг на лице Эарнура, который решил, что все-таки ляпнул что-то не то. - На эту ушастую мразь, которая волей случая, к сожалению, приходится сыном моему собственному сыну, - он умышленно не сказал "приходится мне внуком". - Ненавижу Элронда. Если хочешь, могу, конечно, тебе поведать, как все было. Или ты уже устал со мной разговаривать? Тебе бы, конечно, в твоем состоянии поспать сейчас...
  
  - Лучше расскажите, - Эарнур попытался изобразить спокойную улыбку. - Хорошо, что вы пришли, а то мне тут очень скучно. Глупо звучит, но я уже и спать устал.
  
  - Ну, о том, как я родился и жил до прихода в Гондолин, ты наверняка все знаешь, тут легенды не лгут, - ответил Маэглин. - Если бы я мог предвидеть, как все сложится, то отговорил бы маму туда ехать. Она же ведь на самом деле не думала уходить от папы - уж не знаю, как там на самом деле было, насиловал он ее в самом начале их брака, как впоследствии уверял всех мой дядя, или нет, но я, в отличие от многих моих друзей, в детстве за родителями в замочную скважину не подглядывал, стеснялся. Просто мои родители очень разные, папа всегда считал, что мужчина в доме главный и он обязан ездить по делам, а жена должна его ждать и вести хозяйство, ей в дальних краях делать нечего. Мама же у меня, напротив, думала, что это вовсе не обязательно, но моего папу не переспоришь - если он стоит на своем, то все, в этом смысле он всегда был хуже Саурона, с тем можно хоть как-то договориться. Так вот, мы же с мамой думали - погуляем и вернемся, ну, папа, конечно, будет несколько дней злиться и дуться, а потом все вернется на круги своя, он же всегда так делал. А мой дядя... конец этой истории ты знаешь, какой мразью он оказался. Ведь мама же перед смертью его умоляла, своего родного брата, чтобы он не трогал ее мужа, ведь тот не нарочно...
  
  Маэглин на какое-то время замолчал и опустил глаза в пол - было видно, что ему тяжело об этом рассказывать.
  
  - Я мало кому об этом говорил, только Саурону и своим братьям, ну и еще паре тех, с кем в общем-то дружу, - он наконец собрался с духом, - но мой отец, когда дядя приказал столкнуть его со стены, умер не сразу. А я стоял и смотрел. Как будто не в силах был пошевелиться. И еще: он перед смертью меня не проклинал. Он вообще ничего не говорил. Это выдумка Глорфиндейла - хотя чего от него ждать, этот упырь дружит с Элрондом не разлей вода.
  
  Эарнур вспомнил, как в Карн Думе один из подручных владыки Имладриса, найдя ящик трофейного хмельного, напился до полусмерти, упал на мостовую с балкона королевского дворца и сломал себе позвоночник в двух местах - зрелище было жуткое. Вся эльфийская медицина оказалась бессильна, и незадачливый победитель умирал три дня в страшных мучениях на глазах у боевых товарищей. Король Гондора почувствовал сильную жалость к Маэглину: судя по всему, тот очень любил своих родителей, и лучше даже не думать о том, сколько можно прожить безо всякой помощи при падении с большой высоты, когда человек или эльф превращается в окровавленный мешок с переломанными костями и разорванными внутренностями.
  
  - Сочувствую вам, - только и смог сказать он.
  
  - Потом я долгое время ничего толком не осознавал, ни что со мной, ни где я нахожусь, - продолжал Маэглин. - Я был способен только думать урывками, но все-таки понимал, кто я. Другие эльфы впоследствии рассказали мне, что первые несколько недель жизни в Гондолине я вообще не спал, и меня часто находили лежащим в обмороке рядом с маминой могилой.
  
  - Какой ужас, - прошептал Эарнур. Он представил себе совсем еще юного Маэглина, который остался один на всем белом свете и вынужден был жить в одном доме с дядей, который, если судить по его словам, был настоящим монстром и к тому же убил мужа собственной сестры на глазах у ее сына. - Не знаю, как вы вообще не сошли с ума и перенесли все это.
  
  - Может быть, даже благодаря Саурону, который меня выслушал, как я тебе уже сказал, - грустно улыбнулся эльф. - Просто выслушал. Ну и заодно навешал прислужникам моего мерзкого дядюшки. Вот вспоминаю сейчас все это, и никого из жителей Гондолина мне не жалко. Вот совсем-совсем никого. Плохо, что Глорфиндейл окончательно не сдох, у меня с ним свои счеты, этот гад меня в свое время полуорком дразнил. Хотя когда я познакомился с орками, то понял, что большинство из них куда лучше этой ушастой мразины. Кстати, пытками мне никто не грозил - я просто наткнулся в горах на Сауронов патруль, они и отвели меня к своему повелителю. Мой дядя со мной обычно гораздо хуже обращался, чем орки, я ведь, кстати, честно пытался просить руки его дочери, но он послал меня куда подальше.
  
  - Да вы и не похожи на запуганного и несчастного, - согласился с ним король Гондора, который уже понял, что вся давно известная ему, как он думал, история в устах выжившего свидетеля выглядит совершенно иначе.
  
  - Думаю, ты уже понял самое главное, - внимательно посмотрел на него Маэглин. - Эарендил - мой сын. Уверен, что сейчас упаду в твоих глазах ниже некуда, но за четыре месяца до свадьбы Итариллэ я... ну, сам понимаешь, как дети рождаются, - эльф залился краской, видно было, что он чувствует себя неловко. - Она ничего никому не сказала, ни своему отцу, ни мужу. Эарендил родился через восемь месяцев после свадьбы. Думаю, по срокам все понятно - эльфийская женщина носит ребенка год, если ее дитя пошло в отца-человека, то может быть, что и девять месяцев, но восьмимесячный человеческий малыш считается недоношенным, и это обычно видно. Мой сын выглядел вполне доношенным и здоровым. Я опять же мало кому об этом говорил, теперь и ты знаешь. И, кстати, Туор не сталкивал меня со стены. Я сам оступился - совершенно случайно, вернее, мне под ногу попался обломанный камень. Если бы не целительское мастерство Саурона, я бы сейчас с тобой не разговаривал. А Элронд, видимо, в своего прадедушку с материнской стороны либо в Финголфина таким негодяем удался, есть в кого, хорошо, что Элрос не такой!
  
  - И вы остались с ним в Ангбанде? - Эарнур сильно сомневался, что Итариллэ вот так вот просто взяла и скрыла то, что Маэглин над ней надругался, хотя кто его знает... если Тургон на самом деле был таким, как его описывает племянник, то действительно кто его знает. Про себя он подумал, что своему отцу тоже не стал бы рассказывать ничего о своих бедах, потому что тот наверняка выдал бы единственному сыну, что тот размазня, тряпка, набитый дурак, наверняка врет и к тому же сам во всем виноват. К самому Маэглину, несмотря на его признание в насилии над родственницей, он почему-то, как ни странно, не чувствовал никакой неприязни.
  
  - Да, почти до самой Войны Гнева. Потом вместе ушли на восток. К тому времени Саурон уже успел подружиться с моим братом Келебримбором. Они вместе делали Кольца Власти, это была их общая идея. Мы с Тъелпе тоже очень быстро нашли общий язык, в Эрегионе у нас обычно было очень весело, только вся наша работа обычно заканчивалась под столом с бутылкой чего-нибудь горячительного, мы с Сауроном все время с собой приносили. Потом обо всем прознал ублюдок Элронд, - Маэглин прибавил какое-то непристойное ругательство на Черном Наречии. - Он мечтал заполучить в свои грязные лапы одно из эльфийских колец, так что ты, я думаю, уже догадался, что в один прекрасный день в гости к Тъелпе наведались отнюдь не подручные Саурона. Те, напротив, сумели выбраться из города и сказать своему властелину, что Келебримбор попал в беду и ему нужна помощь.
  
  На улице постепенно темнело. Маэглин поднялся, развел огонь в камине и зажег две свечи, пламя которых то вспыхивало, то почти гасло под дуновением теплого ветерка, врывавшегося в приоткрытое окно.
  
  - Не устал еще меня слушать?
  
  - Нет, - тихо ответил Эарнур. - Значит, это Элронд убил вашего брата.
  
  - К счастью, не убил, хотя все шло к этому, - пояснил эльф. - Он подверг Тъелпе всяким изуверским пыткам, требуя у него эти кольца. Переломал ему половину костей и жег лицо каленым железом, а потом пытался добить - из лука и кинжалом. Когда Саурон спугнул этого выродка, на Келебримборе не было живого места, и все думали, что он вот-вот умрет у них на руках - сам понимаешь, жуткие ожоги, разбитые на осколки кости и несколько смертельных по сути ран. Однако в том, что касается вытаскивания людей и эльфов с того света, Саурону нет равных - в этом ты уже убедился на собственной шкуре. Келебримбор полторы недели лежал без сознания, а его жена и дочка рядом рыдали в отчаянии - хорошо, что Элронд не знал о том, что они вообще есть у Тъелпе, иначе все было бы куда страшнее. Он выжил, хоть и остался глубоким калекой с изуродованным лицом. Впрочем, у него, в отличие от Гил-Галада, изначально не было никаких иллюзий по поводу гнилой душонки Элронда. Тому наш любезный родственник, будь он сто раз неладен, хорошо задурил голову.
  
  Маэглин натянуто улыбнулся, потом вздохнул.
  
  - Эрейнион был лучшим из нас. Лучшим в полном смысле этого слова. Добрым, отзывчивым, благородным, честным, искренним, всегда готовым помочь, самоотверженным, верящим в лучшее и очень доверчивым. Он не хотел видеть зла в том, кого считал своим приближенным, хотя все говорили - и Маглор с сыновьями, и Маэдрос, и Келебримбор, и даже Орофер, Малгалад и Келеборн. Элронда никто не любил, кроме таких же ублюдков, как он сам, наподобие Глорфиндейла, но Гил-Галад не хотел никому верить. За это он впоследствии жестоко поплатился. Его привычный мир оказался разрушен, он потерял все, чем жил с рождения, все опоры в жизни, и совершенно не знал, что делать. Даже не знаю, кому досталось хуже - ему или Келебримбору. Тъелпе, по крайней мере, не ждал от Элронда ничего хорошего, и у него были мы все - его друзья и родичи.
  
  - Что с ним стало? - немного помедлив, спросил Эарнур. Про себя он думал, что Элронд и в самом деле был тем еще чудовищем в эльфийском облике и рассказ Маэглина почему-то совершенно его не удивил.
  
  - К счастью, ничего прямо совсем уж страшного не случилось, он, можно сказать, отделался легким испугом... хотя какой там легкий испуг, я бы это скорее сильным душевным надломом назвал. Про битву на Ородруине ты ж наверняка всякие сказания и хроники читал еще в детстве. Никогда не задавался вопросом, почему Гил-Галад первым полез в драку, хотя это была обязанность его герольда?
  
  Король Гондора нерешительно кивнул.
  
  - Если бы я попробовал в детстве что-то подобное спросить, отец бы меня до полусмерти избил. Хотя вы же сами говорите, что ваш брат всегда был очень благородным эльфом. Вот и решил, наверное, что его обязанность - защищать приближенного.
  
  - Отчасти ты прав. Элронд пытался для виду что-то квакать, зная, что мой в высшей степени порядочный брат ни его, ни тем более своего лучшего друга Элендила вперед не пустит. Так оно и вышло. А вот потом было очень весело. Говоря по-хорошему, с Сауроном лучше в бою не связываться - с его-то целительским опытом он прекрасно знает, как устроены разные живые существа и кому куда что и как нужно воткнуть, чтобы человек или эльф умер на месте, умер, но перед этим долго мучился или вообще через день встал с постели без особых последствий для здоровья. Как он сам говорит, лучше всего у него получается даже не лечить или что-то мастерить, а убивать. В общем, ни одна из тех ран, что он нанес в поединке моему брату, не была смертельной или даже относительно опасной, он не ставил перед собой задачу с ним разделаться - в отличие, разумеется, от Элронда. Когда я упомянул о том, что этот выродок воткнул меч в спину моему лучшему другу...
  
  - Вы имели в виду Саурона?
  
  - Да. Если бы не подлая выходка Элронда, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Потом он, воспользовавшись тем, что Исилдур, у которого поехала крыша, стоит и смотрит то на Кольцо, то непонятно куда и не замечает ничего вокруг себя, а Кирдан вообще боится слово сказать, подошел к моему брату, которого счел мертвым, и снял с него корону и одно из эльфийских колец, Вилью, которое Тъелпе сделал отнюдь не для грязных когтей этой скотины. Все бы хорошо, но в это мгновение Эрейниона угораздило очнуться. Первой его мыслью было то, что это наверняка мародерствуют орки. А вот теперь представь себе, каково ему было, когда вместо орков он увидел перед собой своего обожаемого герольда, который уже успел безо всякого зазрения совести нацепить корону Нолдор на свою безмозглую башку.
  
  - Я приблизительно представляю, что он ему сказал, - улыбнулся Эарнур, на миг забыв о том, что находится среди врагов.
  
  - Да не успел он ничего сказать, - печально произнес Маэглин. - Зато Элронд сказал, когда заметил, что мой брат глаза открыл. "Ах, ты еще шевелишься? Ну, сейчас мы это исправим!". С этими словами верный герольд приставил своему королю меч к горлу. Хорошо, что мы в очередной раз спугнули эту злобную гадину. Ну а вот дальше... представь себе. Он себя тогда чувствовал примерно как ты сейчас. Весь прежний мир рухнул, и он один в окружении тех, кого раньше ненавидел и боялся до полусмерти.
  
  "А они только и мечтают сделать с тобой что-нибудь ужасное" - подумал про себя король Гондора, но промолчал.
  
  - Это был ноябрь. Потом летом Тъелпе с Сауроном собрались в Ханатту... в Харад то есть, в теплом море поплавать и на солнышке поваляться. Келебримбор, естественно, звал Гил-Галада с собой, тот не хотел ехать, но я настоял - говорю ему: отдохни и развейся, в конце концов, ты уже понял, что Элронд - дерьмо, а Майрон тебя не съест. В кои-то веки раз мой брат решил кого-то послушаться и согласился. В конце лета они вернулись оттуда лучшими друзьями. Так что насчет Элронда - вы с Аргором не первые, кому этот ушастый пень умудрился поднасрать.
  
  - Мой родич Аранарт у него в Имладрисе сейчас много времени проводит, - ответил Эарнур, решив все же не поддаваться желанию задать Маэглину пару вопросов. - Я понимаю, почему, вы только не думайте, пожалуйста, что Ари сам такой же, как Элронд, он вовсе не такой, он очень хороший человек, просто ему очень нравится Арвен.
  
  - Дочка Элронда? - хихикнул Маэглин. - Пусть твой родственничек не надеется, хуй ему... извини, хрен, а не Арвен, а если он вздумает полезть к ней под юбку, то башки ему не сносить, и ту самую часть тела, которую я тут упомянул, Элронд ему и отпилит. Тупым ножом. Хорошо, что Итариллэ меня не выдала, а то представь себе, что бы со мной ее папаша сделал. Этот придурок Элронд, как мне кажется, с таким подходом к делу мечтает, чтобы его дочь до скончания времен оставалась вечной девственницей. Наверняка ж Аранарт не первый, кто на нее глаз положил. Бедной Арвен скоро останется пользовать только черенок от лопаты, хотя с твоим родственничком ей наверняка было бы сподручней.
  
  Король Гондора слегка покраснел и смутился, потом махнул рукой.
  
  - Какая Арвен, Арвен ему уже не светит. Ари женился на другой, и у него уже сын есть, на Арвен он теперь только смотреть может и с ней разговаривать. Против этого Элронд вроде бы не возражает. А еще он почему-то вбил себе в голову, что мы с Ари на его жену пялились. Я вообще... ну, никогда и в мыслях не имел, а Аранарт вовсе не такой, чтоб смотреть на замужнюю женщину.
  
  - А оно и неудивительно, говорят, что у Элронда полный нестояк даже на собственную жену, пить меньше надо, потому он ее и ревнует не только к каждому мужику на дороге, но даже и к огурцам с морковкой, - принялся глумиться эльф, с явным удовольствием наблюдая за смущением застенчивого Эарнура. - Кстати, хотел спросить у тебя одну вещь. Понимаю, что ты, возможно, после тяжелого потрясения не все помнишь, но попробуй все же вспомнить. От этого может зависеть жизнь одного ни в чем не повинного человека... точнее, эльфа, но это неважно. Аргор и Нендил пытались вытрясти это из тебя, но они как-то уж очень странно задавали вопросы. Я бы, если честно, тоже на твоем месте не понял, о ком они говорят.
  
  Эарнур кивнул.
  
  - Хорошо.
  
  - Это светловолосая эльфийка, зовут ее Оннэле Къолла, также известна как Горная Дева. Аргора я тут отчасти понимаю, что он так злится, это его баба, он на ней вроде даже как жениться собирался - я даже не ожидал от такого, как он. Видел ли ты ее среди живых или мертвых, может быть, знаешь что-то о том, где она может быть сейчас? Я, конечно, понимаю, что война есть война, но Оннэле не виновата в том, что оказалась в неудачном месте в неудачное время.
  
  - Не видел, и не уверен в том, что то, что я вам сейчас скажу, правда, - твердо ответил пленник, про себя думая, что Аранарту стоило бы однозначно держаться подальше от Имладриса и его владыки, - но слышал от Линдира, одного из прислужников Элронда очень странную вещь. Он говорил, будто бы они и в самом деле держат где-то под стражей такую женщину, как вы описали. Тогда я не придал этому значения, потому что Линдир был в стельку пьян и вряд ли понимал, что говорит, они, когда напивались, постоянно хвастались мнимыми военными подвигами - мало ли что ему снова во хмелю привиделось. Это все, что я знаю и что могу вам рассказать.
  
  - Значит, все-таки Элронд, - проронил Маэглин после недолгого молчания. - Это плохо. Очень плохо.
  
  24
  
  Чем дольше Исильмэ жила у Тхайрэт, тем более странным местом казался ей Мордор. Не страшным, а именно странным, в котором время как будто застыло, а погода почти не меняется. Даже звездное небо было здесь совсем иным, нежели в Гондоре - оно казалось девушке непостижимо высоким с маленькими крапинками звезд.
  
  Как казалось ей самой, она уже почти смирилась со случившимся. Поначалу Исильмэ не хотелось ни думать, ни говорить, ни что-либо делать, у нее было такое чувство, что все силы ушли из нее, как вода утекает в песок из дырявой посудины. Однако, вопреки опасениям Тхайрэт, девушка не утратила желания жить дальше - ей просто было невыносимо больно и горько от осознания произошедшего.
  
  - За что ему все это? - склонив голову, девушка едва сдерживала слезы; сейчас она напоминала орчанке сломанный ливнем цветок. - Знаешь, Тхайрэт, бывают такие люди, которым не везет прямо с самого рождения, словно сама судьба была против их появления на свет, и делает все для того, чтоб они как можно скорее покинули мир живых. Именно это и было с Эарнуром. Собственные родители его ненавидели, Элронд и Глорфиндейл, как я поняла, оскорбляли почем зря, наместник презирал, а в конце его ждала жуткая смерть! Я даже думать боюсь о том, что с ним сделали, но это уже и не важно! Я другого не понимаю: чем он это заслужил?
  
  - Я вообще с детства поняла, что мир устроен очень скверно, - посочувствовала ей Тхайрэт. - Те, кто не сделал никому ровным счетом ничего плохого, умирают страшной смертью, а то и вообще оказываются вынуждены отвечать за чужие злодеяния. Негодяи наподобие Элронда, напротив, живут и здравствуют, и даже не стоит спрашивать, чем твой Эарнур это заслужил. Просто тем, что родился на свет у людей, которые его не любили и которым он был нужен только как наследник престола, а не как сын. Тем, что оказался в неподходящее время не в том месте и подвернулся под руку озлобленному Аргору - тот сейчас весь мир ненавидит, а на Эарнуре зло сорвал. Мне очень жаль вас обоих, но тут уже ничего не поделаешь.
  
  - Скоро я совсем поправлюсь и уйду от тебя, - сказала Исильмэ. - Спасибо вам с Ломионом за все, я никому ничего не скажу, как и обещала.
  
  - Ну, у нас нет никакого повода тебе не верить, - согласилась та, - потому что даже если расскажешь, люди решат, будто ты не в себе. Так что тайна твоего пребывания в Мордоре так и останется тайной.
  
  Исильмэ задумалась о возвращении на родину, где ей нужно будет как-то начать новую жизнь, окончательно забыв прежнюю. Дом, где она жила раньше, наверняка уже зарос мхом и травой, труба рассыпалась, петли проржавели, а в окна холодным осенним ветром заносит опавшие листья и разный мусор. Нет, в тех местах, где она родилась, появляться снова не стоит - вовсе не нужно, чтобы односельчане потом задавали ей всякие вопросы. Нужно было придумать что-то другое.
  
  Где-то дня через два Тхайрэт вернулась домой прямо-таки сияющая.
  
  - У меня для тебя очень хорошая новость, - сообщила она Исильмэ. - Я узнала от родителей, что мой дорогой дядя в очередной раз соврал без зазрения совести.
  
  - То есть? - девушка с удивлением смотрела на радостную орчанку.
  
  - Он соврал тебе, - объяснила та, - про смерть Эарнура.
  
  - Он жив? - от неожиданности бедная Исильмэ чуть не села мимо грубо сколоченного деревянного стула. - Что с ним?
  
  - Да. Я уж не знаю, почему, но харт-ан Гортхар... то есть Властелин Саурон, по-вашему, запретил его убивать. Мой отец мне сказал, что досталось твоему Эарнуру порядком, но жить будет.
  
  Девушка почувствовала невероятное облегчение - обычно в таких случаях люди говорят, что у них камень с души свалился, но она сомневалась в том, что ее нынешнее состояние можно описать такими простыми словами, это было что-то намного большее. Она уже не чаяла увидеть Эарнура живым или хоть что-то о нем услышать. Однако в следующий же миг это чувство сменилось парализующим страхом.
  
  - Что ваши с ним сделают? - пробормотала она срывающимся голосом. - Для чего он им нужен?
  
  - Я тебе врать, как мой дядя, не буду, - в глазах Тхайрэт, к удивлению ее собеседницы, сверкала искорка надежды, - я не знаю, для чего он им нужен, меня никто не посвящает в военные тайны, я не настолько важная птица. Одно могу сказать точно: если бы наш повелитель хотел его смерти, то убил бы сразу сам или не стал бы препятствовать Аргору и Нендилу. Несмотря на это, я очень сильно сомневаюсь в том, что он разрешит просто так его отпустить. Попасть в Мордор, как сама понимаешь, просто, а вот выйти отсюда... весьма затруднительно.
  
  Исильмэ посмотрела на нее неподвижным мрачным взглядом.
  
  - Я все поняла. Скоро я навсегда вас покину, и вы больше никогда обо мне не услышите. Попробую начать новую жизнь, как мне советовал твой дядя. Он мне правильно говорил, что зря я все это затеяла. Сейчас я и сама не понимаю, чего добивалась. Глупо получилось. Нужно было мне замуж выходить, как мой покойный отец хотел, и выкинуть из головы того, кто мне не пара.
  
  - Ты так просто сдашься? - резко бросила Тхайрэт.
  
  - Ты о чем? - испугалась девушка.
  
  - Знаешь, почему мой дядя тебе соврал? Да потому, что у него самого с женщинами ничего не сложилось, и даже самая что ни на есть счастливая любовь, которая случается у других, ни в чем его не убеждает! Он вбил себе в голову, что все это гадость и мерзость, а если у кого получается иначе - начинает говорить, что это бывает раз в эпоху и только у избранных. Мне не нравится, что он с тобой так поступил, понимаю, вроде хотел как лучше, а на самом деле получилось как: у самого жизнь не сложилась - развалю чужую! Неужели ты решила так просто обо всем забыть? Я бы на твоем месте попыталась хотя бы поговорить с Эарнуром и сказать ему, что он мне нравится, конечно, он может и не ответить тебе взаимностью, зато потом не будет так обидно, что ты даже не попыталась ничего сделать! Я могла бы попросить своего дядю, пусть он и нехорошо себя повел, чтобы он устроил вам встречу, и...
  
  - Соврал, не соврал - сейчас уже не так важно, - перебила ее Исильмэ. - Я на господина Ломиона не в обиде, потому что он действительно прав. Мне не стоило даже смотреть на нашего короля. Я постараюсь его забыть. Хватит.
  
  - Это ты так Саурона, что ли, испугалась? - улыбнулась орчанка. - Если даже он о тебе и узнает, то тебя он убивать будет в последнюю очередь, потому что ты для него угрозы не представляешь и личных обид ему не наносила. Ты же не Элронд. Ну, вешалась на шею знатному пленнику, так Властелин такое преступлением не считает и голову тебе за это не снесет. На самом деле он не так страшен, как про него рассказывают - без причины не убьет.
  
  Исильмэ украдкой смахнула слезу.
  
  - Дело не в Сауроне, - с грустью сказала она. - Ты меня не поняла. Если бы человек, которого я люблю, тоже любил меня, то я бы, наверное, не побоялась никого и ничего, даже самого Вра... Саурона то есть, и пошла бы за ним на край света, как Лютиэн за Береном. Только в том-то и дело, что Эарнур меня не любит. И не полюбит никогда. Думаю, продолжать не стоит.
  
  Тхайрэт с досадой сцепила пальцы.
  
  - Вот откуда ты знаешь, если даже не делала попыток обратить на себя его внимание?
  
  - Я думаю, что если бы я могла ему понравиться, то он обратил бы на меня внимание еще тогда, когда я прислуживала во дворце!
  
  Орчанка села на небольшую дубовую скамью возле стола, пристально посмотрела на Исильмэ.
  
  - Послушай меня, - произнесла она, - я не могу, да и не имею никакого права принуждать тебя принять то или иное решение, но все же попробуй меня услышать. У меня такое чувство, что все эти годы ты жила в призрачном мире и общалась с призраком, а не с настоящим Эарнуром. Равно как и он сам. Судьба дала вам возможность развеять это наваждение и найти настоящих себя. Думаю, мне стоит сказать тебе, кто мой отец - это сам мастер Келебримбор. Он с ранней юности плевал на все правила и условности, дружил с Сауроном и влюбился в мою маму. За это, впрочем, потом огреб от Элронда и чудом остался жив, зато никто не мешал ему быть самим собой и делать то, что ему нравится. У каждого из нас свое счастье, за которое мы платим свою цену, но зачем от него отказываться заранее, даже не попробовав обрести?
  
  - Тогда твой дядя... Ломион... Маэглин? Маэглин из Гондолина? - догадалась Исильмэ.
  
  - Он самый, - подтвердила Тхайрэт. - Маэглин из Гондолина. Как видишь, все не так страшно, как ты думаешь. Давай я все-таки с ним поговорю, да и отца своего попрошу посодействовать, пусть устроят вам встречу.
  
  Исильмэ замерла, погрузившись в свои тревожные мысли.
  
  25
  
  Время от времени Маэглин навещал выздоравливающего пленника, понимая, что тому нужны поддержка и участие, и подолгу с ним разговаривал. Ему было очень жаль Эарнура, потому что в свое время ему довелось пройти через то же самое - почти полное одиночество и ощущение, что ты во всем свете никому не нужен, умри ты у других на глазах - никто не заметит.
  
  - Поначалу я верил, что кто-то из наших непременно за мной придет, - как-то раз поделился с ним король Гондора. - Теперь я понимаю, что вы были правы. Мардил наверняка рад, что избавился, Элронду просто наплевать, а что до Аранарта... я даже не знаю.
  
  Маэглин, естественно, не стал говорить Эарнуру о том, что Аранарт приходил-таки к мордорцам, но предложенный ему Сауроном выкуп за родственника совершенно не устроил предводителя дунэдайн. Зря, конечно, ведь знай Аранарт правду о выходках владыки Имладриса, он бы Саурону не то что голову Элронда, а самого папашу Арвен живьем в мешке приволок бы на расправу. Вместо этого он старался по мере сил успокоить своего нового знакомого.
  
  - Я уже почти совсем хорошо себя чувствую, - сказал Эарнур, - к тому же приноровился все делать левой рукой, и одеваться, и умываться, и есть. С правой у меня считайте что все, даже пальцы еле-еле шевелятся. Ну да ладно, ваш дядя Маэдрос вон и с одной левой прекрасно жил.
  
  - Не хочу тебя пугать, - многозначительно произнес эльф, - но Морнэмир с Кириандилом основную работу сделали, кость срослась, железки они из нее вытащили, а теперь тобой обещал заняться мой лучший друг Саурон. Я знаю, что ты его боишься...
  
  - Боюсь? - перебил его пленник. - Вы издеваетесь? Да ни в одном языке мира не найдется слов, чтобы описать, что я чувствую при одном упоминании... это не страх, это куда хуже! Честно говоря, была у меня мысль довершить начатое и повеситься на простыне или занавеске, пока никто не видит, но, боюсь, с одной рукой у меня ничего не получится!
  
  - Вот вешаться не советую, удавленники в гробу очень нехорошо выглядят, - улыбнулся Маэглин, - и вообще ничего с собой делать не советую. Как тебе объяснить: пока ты жив, у тебя есть возможность что-то предпринять, решить, ну и всякое такое. Когда мертв - все: дороги назад нет. Я ведь прекрасно понимаю, что тебе на самом-то деле не умереть хочется. Когда кто-то утверждает, что хочет умереть, он не хочет умереть, это звучит странно, но я живу на свете намного дольше тебя и знаю, что это не желание умереть, а стремление избавиться от боли, страха, неопределенности, разочарования и прочих ужасных чувств, которые ты испытываешь. Не знаю, помогут тебе мои слова или нет, но попробуй просто это перетерпеть, я думаю, что у каждого такое было. Все эти чувства пройдут, а ты будешь жить дальше. Воспоминания, конечно, не сотрешь, но раны заживут, и душевная боль со временем тоже притупится.
  
  Эарнур задумался.
  
  - Хорошо, вы правы, - произнес он, - но вы вот сами выход видите? Решили отдать меня Саурону на расправу и думаете, что так и надо? Как я буду "жить дальше", если вообще не буду и, скорее всего, убивать меня будут долго и жестоко?
  
  - Я - отдать тебя на расправу? - не понял Маэглин.
  
  - Вы действительно ничего не понимаете или нарочно врете? - Эарнур посмотрел на эльфа с явным недоверием. - Нет, все-таки нарочно врете. И я понимаю, почему. У вас в душе еще осталось место для чего-то чистого, светлого и доброго, вы на самом деле вовсе не такой, как Саурон, просто вам больше некуда идти, и остался только Мордор, у вас нет выбора. Вы меня жалеете и искренне пытались мне помочь, хотя на самом деле лучше бы вы тогда в Минас Итиле перерезали мне горло, это было бы куда милосерднее, потому что с помощью ничего не получилось. И сейчас вы знаете, что Саурон приказал своим слугам немного меня подлечить только для того, чтобы к тому времени, когда он устроит надо мной расправу у всех на глазах и потом отошлет Мардилу и Аранарту мою голову, я хотя бы мог держаться на ногах - им с Ангмарцем не доставит удовольствия издеваться над полутрупом. А так - получилось особо хитроумное истязание. Они решили дать мне мнимую надежду на спасение - ведь так интересно потом ее отнять и смотреть, как я буду рыдать в отчаянии, валяться у них в ногах и молить о пощаде. Только ничего не вышло, я с самого начала не верил в добрые намерения Врага и понимал, что со мной сделают, просто не хотел долго мучиться. А вы сейчас сидите тут и меня утешаете - примерно как жалостливые дети кролика гладят перед тем, как их папа зарежет его на жаркое. Что ж, спасибо и на этом, хорошо, что вы ко мне приходите, мне так легче будет.
  
  Маэглин растерялся, не зная, что ответить. На самом деле все обстояло совершенно иначе, потому что Саурон попросил его воспользоваться доверительными отношениями с пленником, немного покапать бедняге на мозги и по возможности сделать так, чтобы тот вроде бы как и по доброй воле не захотел уматывать из Мордора, но своими словами Эарнур поставил эльфа в сильно затруднительное положение.
  
  - И ты все то время, что сидишь в этой комнате, мысленно готовишься к тому, что тебя убьют? - нерешительно поинтересовался он.
  
  - А что мне еще остается? - чуть слышно пробормотал Эарнур. - Вы прекрасно знаете, что со мной сделают. Спасибо вам большое за то, что хотя бы попытались помочь. И за сочувствие спасибо. Только это все равно бесполезно. Мне остается надеяться на то, что вам за меня не достанется. А для меня уже все кончено, остается лишь ждать того дня, когда Саурон со мной разделается. Скорее бы уж, честное слово. Ждать смерти очень страшно, в особенности когда ничего не можешь сделать.
  
  Маэглин понимал, что не сможет переубедить своего дальнего родственника - тот все равно никому не верит, а потому попытался хотя бы его отвлечь и перевел разговор на что-то другое. Когда он собрался уходить, за окном уже смеркалось; ночью Эарнуру предстояло остаться один на один со своим отчаянием, которое тот даже не знал, как отогнать. Стараясь ни о чем не думать, пленник завернулся в одеяло, закрыл глаза и сам не заметил, как провалился в глубокий сон.
  
  Он не помнил, что ему снилось; разбудил его луч яркого солнца, проникавший сквозь тонкие занавески. В следующее мгновение он едва не лишился чувств от парализующего ужаса: на стуле рядом с его кроватью сидел тот, кого он больше всего боялся.
  
  - Проснулся? - обратился к нему Саурон. - Честно говоря, мне хотелось дать тебе еще немного прийти в себя, отлежаться и отдохнуть, но то, что мне вчера рассказал Маэглин, очень мне не понравилось, и поэтому мне пришлось немного изменить свои планы. Вставай, приводи себя в порядок, и сегодня пойдешь со мной.
  
  Эарнур отвернулся, стараясь не встречаться взглядом с Черным Майя; ему казалось, что собственное тело не повинуется ему, и он не мог заставить себя даже сесть в кровати, не говоря уже о том, чтобы встать.
  
  - Вставай, я сказал, - повторил Саурон уже более жестко и настойчиво. - И хватит нести чушь, перестань сам себя накручивать, я не собираюсь тебя убивать. Было бы за что, давно бы с большим удовольствием убил, я это очень люблю и хорошо умею делать. Хотя день у тебя сегодня, безусловно, ожидается непростой. Не заставляй меня долго ждать, давай, шевелись.
  
  Эарнур молча повиновался - в голосе Врага ему почудилась скрытая угроза, лучше было бы и в самом деле его не злить. Саурон внимательно наблюдал за своим пленником, уставившись на него своими холодными синими глазами - наверное, так кошка смотрит на мышь. Эарнур поймал себя на том, что мысленно снова сравнил себя с раздавленным мышонком из своего детства.
  
  - Отлично ты научился одной рукой все делать, - насмешливо произнес он, - я, честное слово, прямо завидую. Я бы, наверное, вряд ли смог в твоем положении одеться без чужой помощи. Помнится, когда твой родственник отрубил мне палец с Кольцом, я тоже какое-то время старался лишний раз правой рукой не шевелить, неприятно было, так что я тебя понимаю. Тем не менее двумя руками... оно было бы все-таки удобней. А теперь пошли.
  
  Эарнур долго шел за Черным Майя по каким-то коридорам и лестницам, казавшимся ему бесконечными, пока Саурон наконец не остановился и не распахнул перед королем Гондора тяжелую дубовую дверь.
  
  - Заходи.
  
  Шагнув внутрь, Эарнур очутился в просторной светлой комнате с высокими потолками и огромными окнами, стены которой были облицованы светло-бежевым камнем. Нерешительно подойдя к одному из окон и посмотрев вниз, он почувствовал, что от невероятной высоты у него едва не кружится голова - земля внизу казалась очень далекой.
  
  - Что это за место? - осторожно поинтересовался он у Саурона. - Где я находился все это время?
  
  - Добро пожаловать в Барад-Дур, - усмехнулся тот. - Нравится? Прежнее здание было куда меньше и ниже, да и вообще, честно признаюсь, меня не очень устраивало - тесновато там было, и места всему и всем не хватало. К счастью, нашелся добрый человек Исилдур и выполнил за меня всю грязную работу, расчистив место для новой постройки. И мне хорошо, самому ничего делать и ребят своих напрягать не надо, и он душу отвел.
  
  Эарнур от неожиданности потерял дар речи и не нашелся, что ответить.
  
  - Садись, - Саурон чуть отодвинул от большого стола из красного дерева такой же резной стул. - Так вот, я тебе уже сказал, что убивать тебя не собираюсь. Я все-таки не мой папаша и его последователи, чтобы устраивать расправу не над тем, кто сделал что-то нехорошее, а над тем, кто рядом стоял или оказался родичем виновного. Благодаря им за преступление Финвэ досталось Маэдросу, а за то, что в припадке безумия натворил Исилдур, огребли по полной его ни в чем не повинные дети. Однако среди моих ребят очень много тех, кто жаждет расправы над Элрондом, и после его ангмарских похождений количество таких людей увеличилось в разы. Буду честным, я сам к ним отношусь, этот грязный скот в свое время воткнул мне меч в спину и покалечил моего друга Келебримбора.
  
  - Я знаю, - чуть слышно проговорил Эарнур, - мне Маэглин рассказал.
  
  - Твои друзья Мардил и Аранарт предлагали мне за твою жизнь и свободу любые деньги. Однако денег и золота у меня и без того предостаточно, и они мне совершенно не нужны. Поэтому я сделал им предложение, от которого трудно отказаться.
  
  - Они... приходили? - удивился пленник.
  
  - Какая неожиданность, да? Я думал, что Маэглин поставил тебя в известность, но он, видимо, забыл или нарочно решил об этом не говорить. В общем, я сделал им равноценное предложение. Я сказал, что отдам им тебя в живом и здоровом виде в обмен на голову Элронда.
  
  Эарнур прикусил губу, потом через пару мгновений тяжело проговорил:
  
  - Предложение хорошее, и я, наверное, даже не стал бы возражать, если бы Ари отрезал Элронду голову. Только он этого не сделает, даже если вы будете грозиться убить меня у него на глазах. Вы его не знаете.
  
  - Ну, пока что он и в самом деле не согласился, - Черный Майя хищно ухмыльнулся. - Однако время у нас есть, подожду немножко, пока Аранарт созреет и Элронд окончательно доведет его, а то до кучи еще и собственных детишек до белого каления. Пока что будь моим гостем, отдыхай, набирайся сил и постарайся больше не вляпываться в неприятности, я тебя обижать не буду, - продолжил он ехидно-снисходительным тоном, и Эарнур решил, что его теперь однозначно не ждет ничего хорошего. - Вот только теперь я буду заставлять тебя разрабатывать покалеченную руку, потому что я пообещал Аранарту отдать ему тебя не просто живым, но и здоровым, а я всегда держу слово. Предупреждаю: это больно и неприятно. Так что готовься.
  
  Король Гондора вздохнул и опустил глаза.
  
  - Боюсь, вы мне уже ничем не поможете, я теперь калека на всю жизнь, - растерянно произнес он. - Почему вы просто не можете отпустить меня домой? Я готов поклясться чем угодно...
  
  - Не надо клятв, - с усмешкой ответил Саурон, - они мне не нужны, я прекрасно способен понять, насколько можно доверять тому или иному человеку. Я тебе верю. Однако ты не покинешь Мордор, пока Элронд жив. Во имя твоей же безопасности. Я прожил на свете уже не одну тысячу лет и знаю много такого, чего пока что не знаешь ты. Элронд не оставляет в живых случайных свидетелей своих мерзостей, если только речь не идет о Линдире, Глорфиндейле и прочих дружках этой ушастой мрази. Если бы Исилдур в свое время добрался все-таки до Имладриса целым и невредимым, Элронд бы его просто убил без зазрения совести, а то вдруг к бедняге вернется здравый рассудок и он расскажет всем, как верный герольд приставил Гил-Галаду меч к горлу? Заодно, думаю, он бы и Элендуру глотку перерезал - парень не был свидетелем битвы на Ородруине, но все равно умудрился ненароком сказать Элронду, что тот наверняка не получил корону и Вилью из рук смертельно раненого Гил-Галада, а попросту снял и то, и другое с трупа. Поэтому сиди пока здесь и ни о чем не беспокойся. Как только Аранарт принесет мне голову моего врага - ты свободен и можешь в тот же день ехать домой.
  
  Эарнур молча сидел, разглядывая стол. По сути Мордор - та же тюрьма, только без решеток, и теперь ему отсюда не выбраться, нечего и надеяться.
  
  - Про безумие Исилдура я знаю, - наконец решился вставить он, - однажды я нашел в библиотеке Минас Тирита его дневник.
  
  - Нда, если бы он об этом услышал, то был бы не слишком этому рад, - ответил Саурон. - У него в дневнике было очень много такого, о чем он бы однозначно не хотел рассказывать своим родичам и потомкам.
  
  Королю Гондора показалось очень странным, что Черный Майя говорит об Исилдуре, в отличие от Элронда, без какой-либо неприязни, не говоря уже о ненависти, хотя успел заметить, что из-за жуткого шрама на горле Саурон все время держит голову как будто немного склоненной набок. Удивительно было бы не испытывать злобы по отношению к тому, по чьей вине ты остался без пальца и с перекошенной шеей!
  
  - Ну... если бы я был на его месте, я бы точно не хотел, чтобы о таких подробностях моей жизни узнал кто-то из моей семьи, - согласился с ним Эарнур. - Тогда зачем он это писал? Хотя ответ очевиден... он был сильно не в себе.
  
  - Ему просто некому было больше довериться, - пояснил Саурон. - Только бумаге. А вот теперь, собственно, перейдем к бумаге. И к самому неприятному.
  
  Встав из-за стола, он открыл один из ящиков в нижней части стоявшего неподалеку книжного шкафа, положил перед Эарнуром чистый лист бумаги и перо и придвинул к нему чернильницу.
  
  - Если уж ты читал дневник Исилдура, то наверняка помнишь историю одного безмозглого юноши-мелькорианца по имени Амарт, который жил в Гондоре, но при этом очень не любил держать свой рот закрытым, за что и огреб, - продолжал Черный Майя. - Гил-Галад у нас всегда был не в меру жалостливым, он отобрал этого недоделка у сильно злых на болтливого юношу Верных и, поскольку я в то время был на востоке, привез его к моему второму сыну Тхэссу, который тоже умеет хорошо лечить всякие раны и болезни. Тхэсс с моим внуком Кириандилом, которого ты уже знаешь, это он помогал Морнэмиру с тобой возиться, постарались, конечно, на славу, только вот они оба тоже не в меру жалостливые и упустили то время, когда нужно было заставлять парня любой ценой через боль и слезы шевелить покалеченными пальцами. Ну и результат был соответствующий: тому потом было трудно всю оставшуюся жизнь не то что свои сказки о черных маках и белых ирисах записывать, а даже ложку держать. Вот чтоб с тобой такого же не было - бери перо. Правой рукой. Только попробуй мне переложить его в левую. Можешь исписать весь лист самыми грязными оскорблениями в мой адрес, я разрешаю и не обижусь, но только при одном условии - что писать ты будешь только правой рукой. Все понятно?
  
  Эарнур покорно кивнул, в душе сомневаясь, что вообще сможет хоть немного поднять покалеченную руку и взять перо, а потом удержать его в пальцах.
  
  26
  
  Два дня Исильмэ отмалчивалась, про себя размышляя обо всем произошедшем; на третий она, наконец собравшись с духом, сказала Тхайрэт, что принимает ее предложение.
  
  - Я тут подумала... я согласна попробовать встретиться с Эарнуром и все ему объяснить, - произнесла она. - В конце концов, ничего со мной от простого разговора не случится и кусок от меня не отвалится. Даже если он скажет, что не хочет меня видеть, по крайней мере, я буду об этом знать.
  
  - Вот и правильно, - орчанка пристально оглядела свою гостью с головы до ног. - Я поговорю с родителями и дядей, думаю, все получится, но для начала нам нужно привести тебя в порядок! Я, конечно, понимаю, что раны и переживания никого не красят, но вид у тебя еще тот!
  
  Исильмэ безвольно опустила руки, стоя посреди комнаты в неловкой растерянности. Она почувствовала жгучее желание и одновременно боязнь посмотреться в висевшее в углу чистое отполированное зеркало - еще в первый день своего пребывания у Тхайрэт она удивилась тому, что видит в Мордоре такую вещь.
  
  - Ты тоже думаешь, что я очень страшная? Мне всегда казалось, что я некрасивая, когда я смотрела на свое отражение, только расстраивалась, хотя другие мне говорили, что это не так. Тогда, наверное, лучше нам отказаться от нашего замысла, ведь все равно...
  
  - Так, так, спокойно, - остановила ее Тхайрэт. - Ты меня как-то совсем не так поняла. Я не говорила, что ты некрасивая. Ты просто выглядишь плохо. Прежде всего, ты слишком худая, поэтому с сегодняшнего дня начинай есть как следует, что за девушка без задницы и с запавшими щеками? А еще умеешь ли ты что-нибудь полезное по нашему женскому делу, ну там шить, вышивать?
  
  - Ну конечно, умею. Я же себе, пока жила дома, одежду сама шила, мы на рынок за ней не ездили, и дорого, и далеко.
  
  - Вот и прекрасно. Я понимаю, что тебе из-за всего, что выпало на твою долю, есть не очень-то хотелось, но теперь попробуй заставить себя съедать в два раза больше, а не клевать как воробышек. Пока я буду тебя откармливать, заодно сошьем тебе красивое нарядное платье и туфли с вышивкой. Моя мама умеет шить, вязать и вышивать лучше всех наших мастериц, она всегда сама шила одежду себе, моим сестрам и нашему отцу, да и в подарок тоже, она и меня научила. А насчет красоты... она мне всегда говорила, что дело не в том, красив ты вообще или некрасив сам по себе, главное, чтобы ты выглядел красиво. К тому же красота - она, знаешь, для каждого из нас своя.
  
  Исильмэ все-таки подошла к зеркалу и стала внимательно себя разглядывать. Интересно, на кого из родителей она похожа? Кажется, она уже начала забывать лицо отца...
  
  - Твой отец любит твою мать? - поинтересовалась она.
  
  - Еще бы. При первой встрече он был очарован ее невероятной красотой, он сам так говорил, - совершенно серьезно ответила Тхайрэт. Ее собеседница ужаснулась, хотя виду не подала: трудно было себе представить, чтобы эльфу нравились орчанки, хотя, судя по всему, Келебримбор всю жизнь плевал на все возможные правила, обычаи и условности.
  
  - Красота для каждого из нас своя, - повторила она слова Тхайрэт, взяла с деревянной полочки гребень и несколько раз провела им по волосам.
  
  - Я тебе еще раз повторю, что главное к тому же не быть красивой, потому что один человек решит, что ты красивая, а другой - нет, а выглядеть красиво. Если ты хочешь понравиться мужчине, ты должна быть нарядно и чисто одетой, умытой, причесанной, ну и не выглядеть такой изможденной, как сейчас, - продолжала та. - Я уже пообещала, что мы сошьем тебе хорошее платье и туфли. Потом нужно будет добавить какие-нибудь украшения, ну я тебе и свои подарю, у меня же отец их хорошо умеет делать, и у нас их много. Причесать тебя красиво, подкрасить, у нас в крепости живут женщины из Харада, жены наших воинов, можно будет попросить у них какие-нибудь хорошие южные благовония, надушим тебя как следует - и вперед, дело за малым.
  
  Исильмэ внимательно слушала ее, и впервые ей казалось, что ее не страшит ни прошлое, ни будущее.
  
  27
  
  Эарнур совершенно не помнил, как все-таки сумел дотянуться правой рукой до пера и сколько времени с невероятным трудом водил им по бумаге, едва разбирая буквы и почти ослепнув от невыносимой боли - ему снова казалось, что в плечо по меньшей мере вбивают раскаленные гвозди, но страх перед Сауроном оказался сильнее желания все бросить и вздохнуть с облегчением. Когда место на листе, а вместе с ним и жуткая пытка наконец закончились, королю Гондора казалось, что потолок над ним кружится, а перед глазами то и дело вспыхивают радужные круги.
  
  - Все, - он выронил перо из непослушных пальцев, надеясь, что Враг наконец над ним сжалится. - Простите, Властелин, не могу больше. На оборотную сторону меня уже не хватит, мне плохо.
  
  - Да, с тебя и в самом деле на сегодня хватит, - снисходительно усмехнулся Саурон, заметив, что пленник бледен как полотно, а лоб его покрылся испариной. - Сейчас налью тебе кое-чего, полегчает.
  
  Он вытащил из стенного шкафа бутылку с каким-то зельем, отлил немного в небольшую рюмку и поставил ее перед Эарнуром. Тот покорно выпил снадобье - на вкус оно оказалось вполне терпимым и пахло какими-то пряными травами.
  
  - А теперь я не откажу себе в удовольствии узнать, что ты обо мне думаешь, - Черный Майя снова ехидно ухмыльнулся и взял со стола лист. Эарнур сомневался, что смог с больной рукой написать вообще хоть что-то относительно разборчивое, но, к его удивлению, для Саурона не составило труда понять его почерк.
  
  - Итак, приступим. "Элронд, мразь, гадина, как же я тебя ненавижу! Одна мысль о тебе, отвратительный подонок, вызывает у меня омерзение! Ты испортил жизнь Келебримбору, Гил-Галаду, Аргору, мне, Аранарту, собственным жене и детям и еще многим другим людям и эльфам. Надо было мне наплевать на все и убить тебя, ушастого ублюдка, еще в Ангмаре вместе с твоими лучшими друзьями Линдиром и Глорфиндейлом, а потом и в самом деле насыпать моему папаше в вино крысиный яд, и всем сразу стало бы легче жить. Твоя жена, несмотря на то, что ты ревновал ее к нам с Аранартом, к сожалению, хранит тебе верность, а на деле рога подошли бы тебе в качестве головного убора куда больше, чем краденая корона Нолдор. Желаю тебе, гаду, чтобы она изменила тебе с орком или вообще с пещерным троллем, ты это заслужил. Ты сейчас, поди, сидишь в своем Имладрисе, а обо мне и не вспоминаешь, даже не думаешь о том, что могло со мной случиться. Чтоб тебе, уроду, всегда было так же хорошо, как мне сейчас. Бедная твоя дочь, Аранарт был для нее слишком плох, ты, наверное, хотел бы выдать ее за принца Нолдор, да только где теперь такого найдешь, и все благодаря тебе, это ж ты страстно мечтал занять место Гил-Галада. Сдохни поскорее, и своего дружка Глорфиндейла с собой прихвати, да и Линдира не забудь!" Надо же, а я думал, что ты про меня тут гадости напишешь. Приятно почитать про Элронда, прямо бальзам на душу. Слушай, а ты не будешь против, если я это все покажу Келебримбору и Гил-Галаду? Думаю, ты догадываешься, как они оба "любят" Элронда, им это очень понравится.
  
  - Да пожалуйста, - Эарнур попытался изобразить великодушие, бессильно откинувшись на спинку стула - всю правую руку дергало невыносимой болью от плеча до кисти, голова у него кружилась, и ему казалось, будто у него снова начинается жар - несчастного короля Гондора противно познабливало.
  
  - Хреново? - поинтересовался Саурон. - Ничего, сейчас лекарство подействует, отпустит. А про Элронда мне понравилось, хотя ты о нем еще очень мягко отозвался. Келебримбор обычно обзывает его ушастым уебком и мудозвоном, а Гил-Галад повесил себе на стенку портрет бывшего герольда и, когда у него настроение плохое, кидает в него ножики.
  
  Эарнур и в самом деле совсем скоро почувствовал облегчение - боль понемногу утихала и становилась вполне терпимой.
  
  - Спасибо, - тихо ответил он, - мне вроде уже лучше.
  
  - Ну что, больше не будешь мне тут говорить, что тебе уже ничем не поможешь? - усмехнулся Черный Майя. - Сегодня мы на этом пока остановимся, а потом понемногу продолжим, так что наберись терпения, но иначе никак. Я понимаю, что тебе больно и неприятно, однако придется тебе это как-то пережить. Все еще мне не веришь?
  
  Эарнур молчал; в глазах его застыл плохо скрываемый страх.
  
  - Слушай, а чего ты меня так боишься? - поинтересовался Саурон. - Я ведь вроде ничего ужасного с тобой не сделал и даже делать не собирался, Нендилу тебя покалечить или убить не дал, в темницу тебя не запирал, напротив, поселил тебя во вполне уютной комнате со всеми удобствами, что не так? Начитался воспоминаний из дневника своего родственника? Я вот тоже не могу понять, что его во мне так пугало, я же ведь опять же тоже ничего страшного ему не сделал. Напротив, несколько раз прикрыл, когда Ар-Фаразон окончательно рехнулся и порывался прикончить всю их семью.
  
  - Зачем? - вырвалось у пленника.
  
  - Что зачем? - поднял брови Черный Майя.
  
  - Зачем вы его прикрывали? Вам же это невыгодно, вы же, напротив, должны были стремиться извести всех потомков Эарендила. Или вы вре... говорите неправду.
  
  Саурон схватился за голову.
  
  - Слушай, зачем ты читал этот бред? Хотя... хорошо, что Исилдур не знал о том, что это вообще кто-то читал! Точно бы не обрадовался!
  
  Эарнур опустил глаза.
  
  - Никогда не поверю, что вам просто было их жаль, и поэтому вы не дали Ар-Фаразону их уничтожить.
  
  - Ну, и это тоже, хотя и не только это, - ухмыльнулся Черный Майя. - Я тебе серьезно говорю: я действительно не понимаю, почему меня люди так боятся. Вроде сидишь себе, в стенку смотришь, никому ничего не делаешь, а потом внезапно узнаешь, что кто-то тебя увидел и тут же до полусмерти перепугался.
  
  Королю Гондора показалось, что Враг однозначно лжет и что ему, если судить по дневнику Исилдура, нравится нарочно истязать и запугивать людей, а потом чуть ли не питаться их страхом и болью и получать от этого грубое удовольствие, но он решил промолчать - после такого достанется еще хуже, чем от Аргора с Нендилом.
  
  - Простите. Оно само собой получается.
  
  - Я тебе еще раз повторю: успокойся, я тебя не съем, - ответил Саурон. - Я тебе пообещал: как только Аранарт принесет мне голову Элронда, ты можешь в тот же день ехать вместе со своим родственником домой, и мы с тобой, если уж тебе в моем присутствии так плохо, никогда больше не увидимся и даже не услышим друг о друге. Однако пока эта ушастая сволочь жива, придется тебе сидеть тут, уж извини. Ты как, на ногах удержишься? Пошли, провожу тебя в твои покои, - в голосе Врага пленнику почудилась явная издевка, - поначалу тебе будет очень больно шевелить правой рукой и плечо будет сильно отекать, но со временем все пройдет, и домой, буду надеяться, ты поедешь уже совсем здоровым.
  
  - Я вам уже сказал - Аранарт никогда не согласится на ваши условия, - во взгляде Эарнура были испуг и неуверенность. - Вы сами-то всерьез считаете, что он отрежет Элронду голову, чтобы спасти меня?
  
  Тот с неизменной издевательской улыбкой сделал вид, будто не слышал слов своего гостя, и продолжил говорить о своем.
  
  - Мой отец всегда считал мои методы лечения жестокими, но я зато могу назвать их действенными. Знаешь, когда человек серьезно ранен, первое время ему, конечно, надо тихонечко лежать, но потом, когда все уже не так страшно, полный покой - это враг выздоровления. В свое время был у меня неприятный случай - один мой родственник довольно долго провалялся в постели со смертельными по сути ранами, но в какой-то момент я его, невзирая на все возражения и заверения в том, как ему плохо, поднял с постели и выволок гулять в крепостной двор. Гил-Галад, у которого на глазах все это было, тоже возмущался и говорил, что я над беднягой издеваюсь, но я ему объяснил, что если с дырой в грудной клетке тот не будет шевелиться, то ему конец от застойных явлений в сердце и легких. Я и говорю своему пациенту: хочешь, не хочешь - через "не могу" вставай, и идем гулять, если вдруг станет плохо, и ты на лестнице свалишься в обморок - не переживай, дотащу до кровати. Мы очень хорошо погуляли и подышали свежим морозным воздухом, солнышко садилось, родственничку моему сразу полегчало, и он смотрит на закат и говорит мне: спасибо, я-то думал, что всего этого уже больше никогда не увижу. Вот и тебе тоже постепенно будет становиться все лучше и лучше, хотя поначалу покажется, что все ну просто очень хреново.
  
  - Мне сегодня уже показалось, - печально проговорил Эарнур, - зато хоть немного душу отвел и выплеснул на бумагу все, что думаю об Элронде. Надо было мне и в самом деле этому негодяю еще в Ангмаре голову отрубить, а не призывать его к милосердию и не пытаться пробудить в нем совесть, хотя тогда Глорфиндейл с Линдиром порезали бы на капусту уже меня. Наверное, так было бы лучше. Для всех.
  
  - Нельзя пробудить в другом то, чего у него нет, - Саурон подал ему руку, - если ты думал, что у Элронда есть совесть, то жестоко ошибся. У него ее никогда не было, и Элронд не любит и не способен пожалеть никого, кроме себя. Ну как, после того, как выговорился, легче стало?
  
  - Стало, - король Гондора с опаской покосился на кисть Черного Майя с отрубленным пальцем, но все же, взяв того за руку, осторожно поднялся со стула: голова вроде больше не кружилась, и в глазах от боли не темнело.
  
  - Вот и прекрасно. В следующий раз напишешь мне в подробностях все, что думаешь о своем мерзком папаше-пьянице, и можешь не стесняться в выражениях, а сейчас иди отдыхать, на сегодня с тебя довольно.
  
  28
  
  Вскоре после того, как Саурон отвел Эарнура в его комнату, того навестил Кириандил. Пленник сразу вспомнил, как Черный Властелин назвал этого юношу своим внуком, и сначала покосился на него с испугом, но потом постарался взять себя в руки. Хотелось бы, конечно, расспросить его обо всем, но лучше этого не делать.
  
  - Что случилось? - Кириандил, казалось, заметил его состояние. - Так плохо?
  
  - Да нет, ничего, не беспокойтесь, - Эарнур опустил глаза. - Все в порядке. Почти.
  
  - Ничего страшного, со временем все восстановится, - поддержал его тот. - Все не так ужасно, как ты думаешь. Тебе помочь рубашку снять или сам справишься?
  
  - Надеюсь, что сам, - к своему удивлению, пленник все же смог справиться с этой задачей относительно легко - видимо, та настойка, которой его угостил Саурон, все же отлично действовала. Пока Кириандил аккуратно накладывал ему компресс на отекшее и распухшее после сегодняшних попыток что-то написать плечо, он собрался с мыслями и силами и все же решил задать ему пару вопросов.
  
  - Слушайте, - осторожно начал он, - а вы не обидитесь, если я у вас кое-что спрошу?
  
  Кириандил улыбнулся. Так, вроде бы лед тронулся, его пациент даже сам начал разговор, а не ограничивается простыми "здравствуйте", "спасибо" и односложными ответами.
  
  - И что же именно?
  
  - А вы правда внук Саур... Властелина?
  
  - Правда. Тебе интересно, как там у дедушки с женщинами что было? - он снова улыбнулся.
  
  Эарнур вздрогнул и смущенно отвернулся.
  
  - Извините. Мне просто хотелось знать...
  
  - Не соврал ли мой дедушка в очередной раз? - засмеялся Кириандил. - Сегодня не соврал, хотя иногда народ даже пытается угадать и делает ставки, когда он врет, а когда нет. Это он умеет лучше всего!
  
  - А вы сами-то его не боитесь? Я даже себе не представляю, как вы с ним с детства постоянно в одном доме живете. А родители ваши?
  
  - А чего его бояться? - удивленно произнес юноша. - У моего деда есть одна, так сказать, особенность: он не выносит, когда ему перечат и не выполняют его приказов. Если что-то не по нему - не простит. То есть как: допустим, у меня была уважительная причина не выполнить приказ, предположим, мне что-то помешало - он к этому очень спокойно относится и не орет: "Умри, но сделай!", он понимает, что все мы живые люди и иногда наши замыслы сталкиваются с обстоятельствами непреодолимой силы. А вот если я сознательно ослушаюсь - тогда мне сильно не поздоровится. Понял, о чем я? Не спорь с ним, делай беспрекословно все, что он велел, не смей возражать, и никаких неприятностей у тебя не будет. У меня бабушка один раз пошла против воли дедушки - с тех пор так даже пикнуть боится.
  
  - Побил? - испугался Эарнур, про себя думая, что если уж Саурон так обошелся со своей женой или любовницей, то другим от него уж точно ничего хорошего ждать не приходится.
  
  - Да ты что, - махнул рукой его собеседник. - Чтоб мой дед кого ударил, так его надо для этого очень долго и сильно выводить из себя. Он просто дал моей бабушке понять, что впредь этого делать не стоит. Они уже не одну сотню лет вместе живут, и за все время не было случая, чтобы дед ее бил или кричал на нее. Не буду вдаваться в лишние подробности, но он просто сделал ей серьезное внушение на словах, а перед этим собственноручно убил парочку ослушников из числа Эльфов Тьмы. И все, стало тихо.
  
  Эарнур растерялся. Что все знают о Мордоре и его обитателях? Если так смотреть, то ничего - а тут такие занятные вещи узнаешь, что остается лишь удивляться. Семья Саурона, Эльфы Тьмы... Нендил, судя по всему, как раз из них. Это становится все интереснее и интереснее, если, конечно, попробовать отвлечься от собственного жалкого положения.
  
  - А бабушка ваша откуда родом? - с опаской спросил король Гондора. В детстве он как-то раз читал в одной эльфийской хронике о том, что Гельмира из Нарготронда прикончили вовсе не орки, а бывшие Нолдор - слуги Моргота; наверное, это и есть Эльфы Тьмы и таинственная бабушка Кириандила тоже из их числа. Хотя почему тогда он носит имя на Синдарине, словно знатный эльф или нуменорец, а не на Черном Наречии?
  
  - Из Нуменора, дедушка с ней там как раз и познакомился, когда в гостях у Ар-Фаразона был. Она, кстати, тоже из потомков Элроса, так что мы с тобой дальние родственники, - Кириандил снова улыбнулся. - Многие говорили, что он не по себе жену взял, но моего деда не переспорить. Он ей подсунул одно из Младших Колец, благо они их с Келебримбором в Эрегионе в свое время целый мешок наклепали.
  
  - До недавнего времени я жил с уверенностью в том, что это Властелин убил Келебримбора, а оказалось вон что. Надеюсь, Маэглин тоже не солгал... хотя почему я не удивился, когда узнал, что бойня в Ост-ин-Эдиле - дело рук Элронда?
  
  - Про Элронда в Эрегионе? Нет, не солгал. Не знаю, рассказал ли он тебе самую веселую историю, как он с нашего ушастого кретина из Имладриса денежек стряс? - поинтересовался Кириандил, давясь от смеха.
  
  - Это как? - изумленно спросил Эарнур. - И много стряс?
  
  - Дело было так. Вскоре после битвы на Ородруине Маэглин решил поглумиться над обидчиком своих братьев. Он переоделся мораданом, спрятал острые уши под шлем и капюшон, а потом отправил Элронду послание, в котором написал, что Гил-Галад жив, и потребовал за него выкуп. Угадай с трех раз, что именно сделал тот?
  
  - Послал Маэглина куда подальше? - предположил пленник, про себя с облегчением думая, что боль в плече постепенно утихает.
  
  - Хуже. Он явился в условленное время в нужное место и спросил у Маэглина, сколько ему заплатить, чтобы никто больше никогда не услышал о несчастном короле Нолдор. Ты сильно удивишься, но жадюга Элронд без единого звука выложил Маэглину столько золота, сколько тот потребовал. Ну, Келебримбор с Маэглином на эти деньги купили вина, стали пить и смеяться над Гил-Галадом - посмотри, во сколько тебя оценил твой поганый герольд. Так что тебе еще относительно повезло, тебе это дерьмо ушастое меч к горлу не приставляло и не совало нашим золото, чтобы окончательно от тебя избавиться. Хотя что я говорю, еще не вечер.
  
  - Мне ваш родич Морнэмир рассказывал, что Элронд еще на тризне по Элендилу напился в стельку и вытворял всякие мерзости, - добавил Эарнур, заметив, что сегодня Кириандил впервые за долгое время забыл запереть за собой дверь. - Он, когда пьяный, совсем не соображает, что делает, даже... - пленник осекся, поскольку ему, как человеку воспитанному, казалось некрасивым говорить обо всяких непристойных вещах и чужом неприличном поведении.
  
  - Что? - продолжал хохотать Кириандил. - Бедный, неужели и на тебя наблевали? Это наш родич Элендур на поминках по любимому дедушке пострадал. Сначала Элронд там спьяну улыбался до ушей и выдал всем, что наконец-то этот зануда Элендил сдох. Потом хватил еще бутылочку и блеванул на несчастного Элендура. А под конец тризны Элронда стошнило уже на стол, и он упал во все это рожей и заснул. Жалко, что Линдир вытащил его оттуда за волосы еще до того, как ушастый урод захлебнулся в собственных рвотных массах.
  
  - Нет, на меня не наблевали, - смущенно проговорил пленник, - но при мне пьяного Элронда тошнило с балкона дворца в Карн Думе, там имладрисские эльфы вытащили из погребов все вино и выпили. Потом один из них с этого балкона спьяну упал и сломал себе все, что только можно, отчего вскоре и сдох. Сам же Элронд, когда пьяный, вообще ничего не соображает и малую нужду справляет не в уборной, а прямо на пол или в штаны.
  
  Кириандил, услышав это, смеялся так, что слышно было, наверное, во всей крепости.
  
  - Никогда не мог понять, что заставляет людей так напиваться. Удовольствия ведь никакого, а потом тошнит и голова болит. Ладно, пойду я, не буду мешать тебе отдыхать, тебе и так сегодня досталось. Зато после всего, как результат почувствуешь, поймешь, что не зря мучился.
  
  Попрощавшись, Кириандил вышел из комнаты. Эарнур же какое-то время сидел на кровати, глядя на незапертую дверь.
  
  29
  
  Довольно долго он так и смотрел в одну точку, наблюдая за тем, как в лучах света, пробивающихся в комнату сквозь занавески, кружатся мелкие пылинки. Никто не вернулся, чтобы, как обычно, все-таки повернуть ключ в замке. Кириандил просто забыл об этом? Или... это очередная ловушка и Саурон решил проверить, клюнет ли его пленник на кажущуюся возможность сбежать? Очевидно же, что это просто глупо и на такое решился бы только безумец - как же, выйдешь из этой крепости, скорей уж небо на землю рухнет, наверняка в каждом коридоре полно охраны, а с покалеченной рукой отсюда тем паче не выбраться. Однако как же надоело сидеть тут в одиночестве и постоянно размышлять, где и как наломал дров!
  
  Эарнур снова встал, попробовал пройтись по комнате. Он чувствовал себя уже вполне сносно, правая рука почти не болела. Мучиться, снова натягивая на себя рубашку, ему, к счастью, не пришлось, благо ему с этим перед уходом уже помог Кириандил, и он, наконец решившись, подошел к двери и с опаской выглянул в коридор.
  
  К его удивлению, охраны там не было. Там вообще никого не было. Эарнур подумал, что может воспользоваться случаем и хоть немного рассмотреть, как выглядит Барад-Дур изнутри. Он ожидал увидеть куда более мрачное место, а здесь стены в коридоре были облицованы цветным мрамором, во многих местах из его кусочков была выложена настоящая мозаика. Сегодня утром, когда Саурон приказал ему следовать за ним, Эарнур был слишком напуган, чтобы разглядывать изображения на стенах, и был уверен, что идет на верную смерть, но теперь ему хотелось увидеть, где его держат. А мордорцам, впрочем, не откажешь в чувстве прекрасного: в одном месте мозаика представляла прекрасных южных птиц с ярким зеленым и красным оперением в ветвях высокого дерева с бело-розовыми цветами и мелкими листочками, в другом - двух сов, летящих в ночном небе, еще чуть поодаль - вазу с розами и гвоздиками. Красиво, ничего не скажешь, он никак не ожидал увидеть нечто подобное в обиталище самого Саурона... Увлекшись рассматриванием мозаик, в какой-то миг Эарнур очутился рядом с еще одной незапертой дверью. Так, надо, пожалуй, возвращаться к себе, а то Властелин прознает о том, что ценный заложник, которого он планирует обменять на голову Элронда, самовольно покидал место своего заточения - и все, тогда он либо просто умрет, хорошо, если не в страшных мучениях, либо вместо вполне себе теплой и просторной комнаты его ждет ледяной подвал с каменным полом и тяжелые цепи. Из двух зол нужно выбирать меньшее, и если уж ему все равно предстоит возвращаться к Аранарту и Мардилу с позором, так лучше уж быть при этом живым и относительно здоровым, а не полутрупом, не помнящим своего имени и потерявшим зрение, слух и способность двигаться.
  
  - Эй, тебе там одному не скучно? - вдруг донесся до него чей-то голос из открытой двери. - А то заходи, чаем угощу, благо я сейчас в отпуске и совершенно свободен.
  
  Эарнур вздрогнул, как от удара. Ну вот, влип. Притвориться, будто ничего не слышал, и тихо уйти к себе? Нет, совсем не отвечать будет невежливо, да к тому же если удастся убедить того человека ничего не рассказывать Саурону...
  
  Он заглянул в комнату. Она чем-то напоминала его собственную - тоже довольно большая и светлая, но мебели в ней было мало - только стол, пара стульев, небольшая скамья, полка с посудой и камин, устроенный в нише. За столом сидел статный юноша-южанин с заметно косящими темными глазами, одетый в длинную черную накидку-полуплащ; перед ним стояли прозрачный стеклянный чайник, наполненный крепким чаем насыщенного красно-коричневого оттенка, такая же стеклянная чашка и маленькая тарелка с какими-то сушеными плодами. Выглядел он совсем молодо - Эарнуру показалось, что на вид ему лет восемнадцать, от силы двадцать.
  
  - Заходи, - снова окликнул он Эарнура, - чего стесняешься? Не стой на пороге. Я Денна.
  
  - Эарнур, - король Гондора попытался придать голосу уверенное звучание.
  
  - Слышал про тебя, - улыбнулся тот, - что тебе непонятно за что досталось. В свое время я эту гадину Элронда чуть было в Дагорладе не зарубил, но сам был ранен, а левой рукой я, к сожалению, сражаться не умею, иначе с удовольствием отправил бы это дерьмо мумака на встречу с Валар.
  
  Эарнур от удивления застыл на месте.
  
  - В Дагорладе? Сколько вам лет?
  
  - Вечно двадцать два, а так - больше трех с половиной тысяч, - невозмутимо ответил Денна. - Кстати, можно на "ты", во-первых, я не особо люблю всякие церемонии, во-вторых, мы с тобой оба королевского рода, так почитай что в равном положении. Заходи, садись, чего на пороге стоишь?
  
  Эарнур, сам удивляясь тому, что делает, все же подошел к Денне и сел рядом с ним за стол. Он уже успел понять по Аргору, что самые жуткие слуги Саурона не похожи на безликих призраков, и догадался, что сейчас видит перед собой одного из них. Денна, впрочем, не выглядел злым и держался вполне дружелюбно, и Эарнур немного расслабился.
  
  - Вы... то есть ты - один из Девяти? - неуверенно спросил он.
  
  - Ага, Третий, - кивнул тот, и тут король Гондора обратил внимание на то, что в иссиня-черных волосах надо лбом у того на свету прямо-таки сверкает золотая прядь. Знак королевского рода Харада - когда-то давно он читал об этом в старинной хронике. Хотя Денна, конечно, преувеличивает насчет равного положения или просто хочет казаться вежливым - сравнил бесправного пленника с собой.
  
  - Вот сколько лет на свете живу, а количество любителей связываться со всякими негодяями все никак не уменьшается. Как тебя-то угораздило, ты, подобно Гил-Галаду, долгое время в упор не замечал, что Элронд за гадина? - продолжал харадский принц.
  
  Эарнур вздохнул и повесил голову.
  
  - В отличие от Гил-Галада, я все замечал. Все прекрасно видел - и молчал. Надо было и в самом деле убить этого мерзавца. Я сам виноват в том, что со мной случилось. Вернее, я не молчал - я пытался возмущаться и взывал к совести Элронда, но что толку, если у него ее действительно нет? Он меня только на смех поднял и потом все время издевался надо мной со своими дружками. А вот с отцом я не спорил, там я действительно молчал и терпел. Зря. Единственный раз в своей жизни я решился на отчаянный поступок, а не пошел на поводу у других, когда принял вызов Аргора. Ну... ты сам знаешь, что из этого вышло, теперь я здесь, с тобой разговариваю. Если тебе, конечно, не противно разговаривать с таким ничтожеством, как я. Я сам себе противен. До такой степени противен, что... - он осекся и замолчал.
  
  - Что жить не хочется? - пристально посмотрел на него Денна.
  
  - Жить мне с самого детства не хочется. Мать я почти не помню, отец всегда меня ненавидел и считал скорее ни на что не годной жалкой мокрицей, а не человеком - он и на войну меня отправил в надежде, что я наконец стану таким, как он мечтает меня видеть. Я так и не стал. Я могу убить кого-то в бою, но не в состоянии поднять руку на тех, у кого нет оружия и кто не совершил никакого зла.
  
  - В бою тоже можно убить по-разному, - перебил его Третий. - Можно просто убить, а можно и с особой подлостью, как наш дорогой друг Элронд. В свое время я собственными глазами видел, как этот выродок в Дагорладе ударил мечом в спину Орофера из Зеленолесья. Позже Гил-Галад рассказывал, что его герольд с Орофером сильно не ладили - вроде бы как Орофер запрещал своему сыну пить с Элрондом и сильно на него за это ругался, а еще и пытался самого Гил-Галада против Элронда настроить. Того, как ты сам понимаешь, это сильно разозлило, как же, королю Нолдор чуть было глаза не раскрыли. Если бы меня тогда кто-то не подстрелил, эта ушастая гнида не уползла бы тогда с поля боя живой.
  
  - Вот уж досадно, - вырвалось у Эарнура. - Если бы ты в тот день действительно его прикончил...
  
  - Если бы этот гад сгнил в могиле, сотни людей вздохнули бы с облегчением, - согласился с ним Денна. - С Орофером Элронд, как сам догадываешься, естественно, свалил вину на орков - это он любит: наделать гадостей исподтишка, а потом утверждать, что это дело рук кого-то другого. Ну и жар чужими руками тоже загребать любит. А ты... ты не ничтожество. Просто если тебя всю жизнь пытались смешивать с грязью, потом из этой грязи очень тяжело выбраться. Со мной такого, хвала Великому Солнцу, никогда не было, мои родители меня не просто любили - пылинки с меня сдували, и с друзьями мне повезло, но я такое по жизни видел, и скажу прямо - тебе самому после всего этого теперь придется постоянно твердить себе, что ты человек и достоин жить, как все люди, и стараться снова не попасть в эту грязь. Ладно, забудь об Элронде и прочих выродках, которые так с тобой обходились, давай я тебе лучше чаю налью, тебе сейчас нужно в себя приходить - наверняка до сих пор все болит.
  
  - Да нет, ничего страшного, мне уже намного лучше, - чуть слышно проговорил Эарнур и посмотрел на своего нового знакомого с благодарностью за сочувствие. Тот взял с полки еще одну такую же, как у себя, стеклянную чашку, поставил на стол, налил в нее чай.
  
  - Красиво в них чай смотрится, правда? - сказал он. - У нас на юге делают еще более интересные. Одному моему родичу жена подарила - тоже чашка прозрачная, но вся расписана голубыми орхидеями. А еще я в лавке одну с золотыми рыбками видел.
  
  Денна пододвинул к Эарнуру тарелочку с сушеными фруктами.
  
  - Бери, ешь. Финики, чернослив, курага, по-моему, у вас почти ничего из этого не растет. Слишком холодно. Хотя в Ангмаре еще холоднее и ночи длятся несколько месяцев. Я бы точно не смог там жить.
  
  - Спасибо, - Эарнур нерешительно взял один финик, отхлебнул немного чая - тот оказался на редкость вкусным и не слишком горячим. - В Ангмаре действительно очень холодно.
  
  - Понесло вас туда, ненавижу снег и зиму, - с отвращением произнес Денна. - Хотя мы с Аргором давно друг друга знаем, он еще с моим покойным дядей Керниеном не разлей вода дружил, я его часто не понимаю. Сначала решил обосноваться в этом жутком месте, потом непонятно за что отыгрался на тебе. Исилдура он в свое время почему-то жалел, а с тобой вот так обошелся.
  
  - Иногда мне хочется проснуться и понять, что все это кошмарный сон и на самом деле ничего не было, - грустно ответил король Гондора, которому очень хотелось с кем-нибудь поделиться подробностями своих ангмарских злоключений. - Я как раз понимаю, за что Аргор так меня ненавидит. Исилдур, в отличие от меня, домой к нему с войной не заявлялся. А я - не остановил Элронда вовремя, ведь изначально наш замысел заключался лишь в том, чтобы выбить ангмарцев с арнорских земель... и все. Да и своих людей тоже не остановил, они моих приказов разве что на поле боя слушались, потому что в военном деле я всегда хорошо разбирался. А так - тоже ни во что не ставили и насмехались за спиной. Так что я получил по заслугам. Интересно, что бы сделал Трандуил, узнай он вдруг, от чьей руки погиб его отец?
  
  Денна криво усмехнулся.
  
  - Иногда, докопавшись до истины, люди мечтают закопать ее обратно, - сказал он. - Так что пусть лучше Трандуил ничего не знает, потому что когда узнает... весь его мир рухнет, и хорошо, если это известие его вообще не убьет. Если все же узнает, с кем долгие годы вместе пил - мне его заранее жалко. Хотя тебя жальче. И Гил-Галада тоже.
  
  Эарнур не знал, что ответить. Он все еще думал, не рассказать ли Денне о том, что ему пришлось увидеть на войне и вообще обо всей своей неудавшейся жизни, но решил промолчать - зачем лишний раз позориться перед едва знакомым человеком, тем более что о большей части всего этого не знают даже Мардил и Аранарт.
  
  - Знаешь, я вот думаю сделать Элронду одну большую гадость, - продолжал тем временем Третий. - Вообще-то я человек не злой, но очень не люблю, когда какой-нибудь мерзавец делает всякие пакости моим друзьям и родичам. Люди поговаривают, что Элронд ни на что не способен как мужчина, жену в спальне почти не навещает, зато ревнует ее к каждому пню на дороге. На меня женщины в постели никогда не жаловались, все говорили, что я в ней хорош, так надо будет дождаться подходящих обстоятельств да и задрать леди Келебриан подол. Думаю, рога ее муженьку подойдут в качестве головного убора куда больше, чем краденая корона Нолдор!
  
  Король Гондора снова растерялся и даже не мог сообразить, что он чувствует в эти мгновения. Денна говорит, что жалеет его, хотя должен ненавидеть? Или лжет? А мордорцы так спокойно, безо всякого смущения говорят о том, что в западных землях всегда считалось нехорошей и постыдной темой для беседы... Когда же принц Харада поделился с ним своими планами затащить в постель Келебриан, Эарнур поначалу хотел было сказать ему, что это гнусно и подло, но потом гнев и злость в его душе быстро взяли верх над благородством и хорошим воспитанием. Получается, Элронду можно оскорблять и унижать тех, кто и в самом деле не чужой ему по крови, потому что они смертные, а не высокородные эльфы, бить в спину, превращать в непрекращающийся кошмар жизнь собственных жены и детей, а ему так никто ничего и не сделай? Да если Келебриан и в самом деле наставит ему рога с Денной - так ему и надо! А Третий, если смотреть беспристрастно, действительно недурен собой, если не считать заметного косоглазия.
  
  - А чего Келебриан, а не Арвен? - Эарнур улыбнулся, наверное, впервые с того дня, как очутился в Мордоре. - Она, на мой взгляд, красивее, к тому же не замужем, да и ты, как я понимаю, холост. Элронд ее стережет, как дракон золото, всех завидных парней отвадил, в том числе моего родича Аранарта, который одно время на Арвен зарился, но ее отец сделал все для того, чтобы у них ничего не вышло. Если у тебя с ней что-нибудь получится, Элронд взбесится и взвоет - представляю себе его рожу.
  
  Денна засмеялся.
  
  - А что, тоже идея, - согласился он. - Ты-то, кстати, чего сам не женился? Не встретил никого по сердцу или твой папашка-урод всех невест отвадил, дескать, все они для наследного принца плохи, одна рода незнатного, у другой ноги кривые, третья бедная и одета безвкусно?
  
  Эарнур снова почувствовал желание рассказать Денне о том, почему не женился и каково ему приходилось, когда его отец был еще жив, но он в очередной раз промолчал - еще поднимет на смех, когда узнает, что его новый знакомый за сто с лишним лет жизни ни разу не спал с женщиной.
  
  - Так получилось, - уклончиво ответил он.
  
  - Дам тебе хороший совет - если с кем замутишь, не вздумай ничего рассказывать Маэглину. Он эльф очень хороший и добрый, всегда поможет, в беде никого не бросит, да ты в этом и на собственной шкуре убедился, но с женщинами у него ничего не вышло, своей семьи у него нет, и он очень любит собирать и пересказывать всякие сплетни про чужую постель - без злого умысла, ему просто интересно. В свое время от болтливого родича пострадал даже Гил-Галад. Его угораздило влюбиться в Эрилиндэ - это одна из наших военачальников, она тоже из Нолдор, и он долгое время с ней встречался, не зная, кто она такая, вот был ему в Дагорладе сюрприз! А потом было совсем весело - незадолго до битвы на Ородруине она попала к вашим в плен. Или сама нарочно сдалась и все подстроила, с нее станется. Гил-Галад всегда был очень жалостливым, он как увидел свою возлюбленную со связанными руками, так его сердце не выдержало, и он разрезал веревки. Та, воспользовавшись случаем, руки-то и распустила - ну и затащила его в постель. Наутро она вернулась в Барад-Дур, уж не знаю точно, сбежала сама или Гил-Галад ее отпустил. Маэглин за нее волновался, как-никак они дружат, и спросил, не причинили ли ей в плену какого вреда, а она возьми да и поделись с ним, как прошлой ночью славно поимела короля Нолдор. Потом бедный Гил-Галад не знал, куда от стыда деваться, когда понял, что благодаря длинному языку его двоюродного братца о его выдающихся постельных подвигах и величине мужского естества уже наслышан весь Мордор.
  
  - Ой, ужас какой, - Эарнур постарался ничем не выдать своего смущения. - Никогда бы не подумал про Маэглина, что он способен на такой ужасный поступок.
  
  - Ну он же это не со зла, - еще раз пояснил Денна. - У него своей жены нет, с Итариллэ ничего не вышло, вот и любит сплетни собирать. Были бы у него свои постельные подвиги, так плевать бы он хотел, что там его братья со своими женами наедине делают. Просто если не хочешь, чтобы о твоих сердечных тайнах знал каждый прохожий - при Маэглине по этому поводу лишний раз рта не раскрывай. Он трепло хорошее.
  
  Эарнур допил чай, поставил чашку на стол.
  
  - Красивая, - он снова слабо, но заметно улыбнулся. - Хотелось бы мне такую, как ты рассказывал - с рисунком.
  
  Денна взял чайник, подлил своему гостю еще чая.
  
  - Хочешь, лимон порежу? Ты, наверное, ни разу не пробовал чай с лимоном.
  
  - Давай, - с готовностью ответил тот. Третий взял с полки маленький желтый плод, порезал его кружочками, бросил два в чашки себе и Эарнуру. Воздух наполнился приятным свежим запахом.
  
  - Угощайся. От него вкус такой немного кисленький и чай светлее делается.
  
  Король Гондора посмотрел на короткий нож для фруктов, который Денна неосмотрительно оставил на столе. Слишком маленький, хотя если постараться... о Эру, о чем он вообще думает? Нет, не стоит портить такой хороший день и настроение Третьему, он, судя по всему, человек вполне жизнерадостный.
  
  - Ты чего? - Денна, видимо, почувствовал его состояние. - Опять этих выродков вспомнил, Элронда со своим папашей? Или Нендила с Моргомиром? Кстати, Саурианна вставил обоим по самое не могу за то, что они с тобой сделали - сначала орал так, что стены тряслись, а потом отправил на стройку раствор месить! Успокойся, никто тебя тут больше не тронет, а как Элронд сдохнет, так вообще можешь ехать домой, радоваться жизни и забыть обо всем, что случилось!
  
  Король Гондора невольно вздрогнул, стоило Денне упомянуть его мучителей.
  
  - Они здесь, в крепости?
  
  Тот заметил его испуг.
  
  - Да перестань ты переживать, я же сказал - никто тебе ничего не сделает! С Саурианной спорить - себе дороже, если они посмеют его ослушаться, мало обоим не покажется!
  
  Эарнур какое-то время молчал, глядя куда-то вдаль. Легко сказать - успокойся и перестань переживать, но как забыть нечеловеческую боль, жуткое унижение и отчаяние? Все это уже никак не сотрешь из памяти - вместе с осознанием того, что ты не в состоянии ничего изменить.
  
  - Знаешь, иногда мне хочется все-таки попробовать выбраться из всего этого и начать жить, как все люди. А иногда - чтобы кто-нибудь из ваших меня убил. Или самому себя... того. Только у меня это никак не получается. Один раз попробовал - и то неудачно. Ваш повелитель, - при Денне он решил не называть Саурона по имени, вдруг сочтет это проявлением неуважения, - видимо, это понял и убрал из моей комнаты все предметы, с помощью которых можно было бы что-то с собой сделать. Правда, у меня была возможность это обойти - пару раз у меня была мысль, умываясь утром, полоснуть себя бритвой по горлу, хотя она была маленькая, рука у меня двигается только левая и я приводил себя в порядок только под бдительным надзором Кириандила или Морнэмира. Меня остановило то, что им обоим потом за меня влетит - в конце концов, оба они ни в чем передо мной не провинились, просто делали свое дело и меня лечили, а подставлять других людей нехорошо. Только что я с такими же мыслями смотрел на тот нож, которым ты резал лимон. Наверное, со мной что-то не так, если я постоянно испытываю желание наложить на себя руки.
  
  - Слушай, если ты все-таки боишься, что Нендил и Моргомир до тебя доберутся, и говоришь мне о том, как тебе плохо, значит, все не так плохо, - Денна смотрел на него с сочувствием, любопытством и отчасти оценивающе. - Если бы ты действительно хотел покончить с собой, то тебе было бы все равно, что каким-то людям может достаться за то, что они за тобой недоглядели. Поэтому все не так ужасно, как ты думаешь. Если тебе хоть чего-то хочется, пусть даже красивую чашку, значит, ты сможешь выбраться из той трясины, в которую тебя так старательно все время запихивали твои милые родственники.
  
  - Я думал, ты уберешь нож со стола после того, как я тебе во всем признался, - растерялся Эарнур.
  
  - Не уберу. Потому что ты ничего с собой не сделаешь, - с уверенностью ответил Третий.
  
  - С чего ты взял?
  
  - Только что ты сказал, что не хотел неприятностей Морнэмиру и Кириандилу, - не преминул заметить он. - Ты не станешь делать того же мне.
  
  - Ты прав, - вздохнул пленник. - Я даже убить себя не могу, мне на это никогда не решиться, и после этого ты говоришь, что я не ничтожество.
  
  В душе он удивлялся терпению, с которым Денна его выслушивал - отец, посмей он заикнуться при нем о чем-либо подобном, давно надавал бы сыну пощечин и велел выбросить дурь из головы. Он снова подавленно замолчал. Встреча с Третьим принесла ему небольшое облегчение, но хочешь не хочешь, а скоро придется снова уходить к себе, иначе Саурон будет в такой ярости, что и сказать страшно, еще и на Денне зло сорвет.
  
  Харадский принц накрыл его руку своей.
  
  - Я могу дать тебе один совет, - участливо сказал он. - Найди то, что тебе нравится и тебя радует, пусть хоть немного. Это и станет той спасительной соломинкой, что позволит тебе понемногу выбраться из кошмара, в котором ты оказался не по своей воле. Хочешь чего-то красивого и необычного - давай я привезу тебе такую чашку, как рассказывал. Хочешь семью и детей - попробуй познакомиться с какой-нибудь женщиной. Для начала просто познакомиться и поговорить. Потом с каждым днем тебе будет становиться все легче и легче, и однажды ты почувствуешь, что окончательно освободился от прошлого.
  
  - Я попробую, - тихо ответил Эарнур; ему не хотелось спорить с Денной, но в душе он уже заранее сомневался в том, что у него хоть что-то выйдет. Во-первых, за ним в оба глаза следят подручные Саурона, хотя сегодня вот немного недоглядели, во-вторых, Аранарт вряд ли решится отрезать Элронду голову, в-третьих, Черный Властелин, не получив желаемого, рано или поздно все равно прикажет убить своего пленника, так что о каких радостях и уж тем более о создании семьи вообще речь. - Даже не знаю...
  
  - Трудно всегда начать. Ты и в самом деле попробуй. Что-то тут становится жарковато, - Денна снял свою черную накидку и повесил ее на спинку стула; под ней на Третьем оказалась неописуемой красоты алая рубашка с коротким рукавом из дорогого шелка, расшитая золотыми узорами; золотой парчой были обтянуты и пуговицы у ворота. В глаза Эарнуру бросился грубый кривой шрам на шее харадца - не такой жуткий, как у Саурона, да и голову Денна держал прямо, но все равно заметный. Интересно, где он его заработал?
  
  Эарнур допил вторую чашку чая - лимон и в самом деле придавал напитку довольно приятный вкус, немного горьковатый и кисловатый. Все, хорошего понемножку, пора прощаться, а то потом будет всем на орехи - и ему самому, и Кириандилу за разгильдяйство. Однако не успел он и рта раскрыть, как с порога донесся уже знакомый ему голос:
  
  - А вы тут, я вижу, хорошо время проводите? Чай пьете?
  
  Пленник почувствовал, что едва может шевельнуться от страха. Саурон умеет говорить спокойно, вроде бы как даже не угрожая, но это не значит, что все хорошо.
  
  - Все, Денна, - чуть слышно проговорил он. - Спасибо за чай. Мне конец.
  
  Третий посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
  
  - Что случилось?
  
  - Да ничего, просто я никак не могу понять, почему меня все так боятся, да и он вот тоже, - Черный Майя бесцеремонно указал пальцем на Эарнура. - Поначалу, еще во времена Эрегиона и Нуменора, меня это очень забавляло, и я не упускал возможности над кем-нибудь поглумиться, потом стало раздражать, но я все же сдерживаюсь, хоть меня так и подмывает набить кому-нибудь морду.
  
  - Саурианна, не надо, - Денна встал и решительно загородил своего гостя собой. - Помню я, как ты отношения с Эллери выяснял: после твоих разборок - три трупа и один пожизненный калека.
  
  - Значит, заслужили, - тут Саурон хрипло рассмеялся. - Вот сколько лет ты меня знаешь, а все попадаешься на мои удочки! Я же просто шучу!
  
  - Я не попадаюсь, я тебе подыгрываю, - улыбнулся Третий.
  
  Эарнур по-прежнему неподвижно сидел на стуле, боясь даже глазом моргнуть; он старался не смотреть на Черного Майя, но чувствовал, что у него от одного его присутствия кровь леденеет в жилах. Чего он хочет? Нарочно мучает своего пленника перед тем, как убить?
  
  - Объясни мне, пожалуйста, чем ты меня слушал? - надменно произнес Саурон, наконец обратившись к нему. - Я тебе, кажется, ясно сказал: не смей никуда уходить из моих владений, если, конечно, не хочешь, чтобы Элронд и тебе воткнул нож в спину. Но я не запрещал тебе выходить из комнаты и не говорил, что убью тебя за это!
  
  Король Гондора, впрочем, уже не слушал его - он чувствовал, что находится в каком-то полуобмороке и с трудом может сидеть; перед глазами у него плыли радужные круги, к горлу подкатывала тошнота, голоса доносились до него, как сквозь плотный занавес.
  
  - Эй, ты что? - окликнул его Саурон. - Денна, вы тут что пили?
  
  - Чай, - растерянно и недоуменно ответил тот.
  
  - Хорошо, что чай, я уж испугался, что ты его чем покрепче угостил, кофе и хмельное ему в его состоянии сейчас нельзя! - еще успел разобрать Эарнур до того, как окончательно провалился в черноту.
  
  30
  
  Когда он наконец очнулся, за окном стояла глубокая ночь - или вечер, понять было нельзя, потому что, к его удивлению, погода впервые за все время его пребывания в Мордоре испортилась, небо заволокло тучами, и сквозь приоткрытое окно до Эарнура доносился шум дождя.
  
  - Ты хоть представляешь себе, как ты меня напугал? - повернув голову, король Гондора увидел перед собой Денну. - Саурианна сначала решил, что это я от большой любви к нуменорцам напоил тебя какой-то дрянью. Нельзя так себя накручивать, хотя ты не первый, кто от одного его взгляда сознание потерял. Ты хоть говорить-то можешь?
  
  Эарнур, немного придя в себя, попытался сесть на кровати. Сейчас он заметил в лице Третьего что-то настороженное и жесткое, а не только жизнелюбие и беспечную веселость.
  
  - Тебе попало? - хрипло прошептал он.
  
  - Мне? Да нет, не за что, - махнул рукой тот. - Если бы я и в самом деле тебе какой-нибудь гадости налил, Саурианна устроил бы мне веселую жизнь, а так тебе просто поплохело. Хотя за все время, что я его знаю, он ни разу на меня не накричал, потому что я всегда и во всем его слушаюсь и никогда с ним не спорю, в отличие от многих других.
  
  Эарнур ощутил невероятную усталость и только сейчас понял, как измучен всем тем, что с ним произошло - болью, издевательствами, страхом. И как понимать слова Денны? Он ненавидит нуменорцев, хотя совсем недавно улыбался ему в лицо? Все-таки правильно он сделал, что не стал ничего о себе рассказывать. Вернее, почти ничего, но это уже неважно.
  
  - Мы с тобой так хорошо сидели, - продолжал тем временем Третий, - а ты взял и свалился без чувств. Саурианна тебе хотел отличную новость сообщить, но ты его так боишься, что тебе одного его появления за глаза хватило. Я пообещал ему, что посижу немного с тобой, пока ты не очнешься.
  
  - Какую? - растерялся пленник. - Неужели Аранарт решился-таки убить Элронда ради меня?
  
  - Увы, - покачал головой харадец. - Этот ушастый гад еще не сдох. Саурианна сказал мне, что с тобой хотел встретиться кто-то из ваших. Пока просто встретиться.
  
  В глазах Эарнура мелькнуло отчаяние, быстро сменившееся надеждой. Кто, рискуя жизнью, пришел сюда, в сердце владений Врага?
  
  - Кто это? - он попытался изобразить невозмутимость, но получилось плохо - ему подумалось, что Денне он наверняка кажется просто жалким. - Мардил? Аранарт?
  
  - Понятия не имею, - пожал плечами тот, поправляя на прикроватном столике масляный светильник. - Какая-то девушка, кто такая, не знаю.
  
  Эарнур всегда сторонился женщин, у него никогда не было возлюбленной, да и друзьями противоположного пола он не обзавелся, поэтому, услышав эту новость, не знал, что думать. Кто мог прийти к нему сюда? Неужели Арвен? В следующее мгновение он сильно пожалел о том, что упомянул имя дочери Элронда в недавнем разговоре. Если это действительно она, все может очень плохо кончиться для них обоих.
  
  - Она... эльф? - чуть помедлив, спросил он.
  
  - Да вроде нет, человек, как и мы, - с недоумением ответил Денна. - Кстати, Саурианна велел тебе передать, что не запрещает тебе ходить по крепости и даже выходить во двор, но вот пока твой родственничек не выполнит его условие и не привезет в Мордор голову Элронда, домой он тебя не отпустит. Да не переживай ты так из-за этого, здесь тоже хорошо, думаю, мы с тобой уже неплохо поладили. В юности я, помнится, нуменорцев терпеть не мог, но потом с одним даже подружился и понял, что не все они сволочи. Если что, это не Аргор. С ним я не то чтобы не ладил... в общем-то всегда ладил, но вот именно что общий язык найти почитай что невозможно. Он очень замкнутый, держится всегда отстраненно, и некое подобие дружбы у него вышло только с Девятым, Аглахадом, да и то, как мне кажется, лишь потому, что они родственники. Раньше, как я тебе говорил, он с моим дядей дружил, но тот умер давно, пал в бою. Не знаю, как он в Ангмаре себе женщину найти умудрился, мне думалось, он не способен ни перед кем настолько раскрыться. Чтобы он вот так со мной сидел и разговаривал, как ты вчера - скорее у нас в Ханатте снег пойдет. Хотя с... ладно, прости, что я тебя тут этим гружу, тебе и так плохо, а я тут болтаю без умолку. Может, тебе еще чаю согреть?
  
  - Да нет, спасибо, мне лучше, - Эарнур пытался сохранять самообладание, хотя уже окончательно перестал понимать, что происходит. Тем временем дождь на улице сменился настоящей бурей - грозно завывал ветер, ночное небо прорезала ослепительно-яркая молния.
  
  - Вот и хорошо. А с Саурианной - перестань себя накручивать. Знаешь, человек может навнушать себе что угодно и настроить себя так, что и по горящим угольям пройдет невредимым, и от страха перед собственной тенью умрет. Ты хоть понимаешь, о чем я?
  
  Король Гондора смотрел на него, не шевелясь и не говоря ни слова. Денна, как ни в чем ни бывало, продолжал:
  
  - Я с Саурианной знаком много сотен лет. Как видишь, жив-здоров, ничего он мне не сделал, и все отлично. А тебе в его присутствии делается плохо, потому что ты сам себя на это настраиваешь. Сначала всяких ужасов начитался, а остальное довершило твое воображение. Саурианна же, между прочим, тебя с того света вытащил, Маэглин ведь думал, что ты у него на руках умрешь. Вот сам подумай - если бы ты просто шел куда-то по улице и встретил Саурианну, не зная, кто это, а он бы с тобой заговорил - ты бы сильно испугался?
  
  - Да не испугался бы вообще, - тихо проговорил Эарнур, - ну, может, обратил бы внимание, что у него необычно яркие глаза, и все.
  
  - Ну вот и представь себе в следующий раз, что разговариваешь просто с обычным человеком! Хватит, в самом деле, бояться, он людей не ест, если они ничего сверх меры не творят! А те придурки, про которых я говорил, ну, Эльфы Тьмы, действительно были сами виноваты, - успокоил его Денна. - Я же тебе уже говорил: не вздумай перечить Саурианне и слушайся его во всем, и все будет отлично.
  
  - И за что он их? - осторожно поинтересовался пленник, про себя думая, что час уже далеко не ранний, но спать ему после того, как он какое-то время провалялся без сознания, совсем не хочется.
  
  - А не догадываешься? - с усмешкой ответил Денна. - За злостное неисполнение его приказов, а то и прямое их игнорирование. Вообще-то Саурианна очень терпеливый и добрый и прощает всем многое, за что я бы давно убил, но сам посуди: вот скажешь ты кому-то из своих людей, чтобы он чего-то не делал. Ну, например, не разговаривал с кем-то. Он взял и заговорил. Ну ладно, один раз это можно списать на простую человеческую слабость, все мы люди. Ты ему сказал: не делай этого больше. Он снова за свое. Ты устроил ему разнос, а он на твои слова плевать хотел. Что бы ты тогда предпринял? Погнал его со службы или, в зависимости от тяжести содеянного, устроил ему публичную казнь? Ладно, хватит с тебя приключений на сегодня, а то я порой тоже бываю не в меру разговорчивым. Давай-ка, ложись снова в постель и постарайся заснуть, утром на свежую голову и спросишь у Саурианны, кто и зачем хочет тебя видеть.
  
  31
  
  Поначалу Эарнур отнесся к Денне с изрядным недоверием, подозревая, что Саурон наверняка делится с тем своими планами относительно ценного пленника - чего стоила хотя бы фраза про Элронда и рога, но не мог не признать, что в присутствии харадского принца чувствует себя более спокойно и уверенно. Прошлой ночью Третий так и сидел у его постели, пока Эарнура не начало снова клонить в сон, а наутро разбудил почти в полдень.
  
  - Ну как, выспался? - улыбнулся Третий. - Вставай, а то Саурианна сегодня обещал все-таки устроить тебе встречу с кем-то из твоих знакомых.
  
  Мысль о том, что придется снова разговаривать с Сауроном, вызвала у бедного Эарнура очередной приступ страха, но он собрал волю в кулак и попытался подавить мерзкое чувство. Не сдаваться, только не сдаваться, еще не все потеряно, должен быть хоть какой-то выход из положения.
  
  - Ты меня проводишь? Ну, к твоему Властелину, - осторожно попросил он Денну. - Я не знаю, куда тут идти, уж очень все запутано, и боюсь заблудиться, к тому же не дай Э... извини, вдруг мне снова плохо станет.
  
  - Разумеется, - кивнул тот. - Не переживай, со временем все пройдет.
  
  Третий долго вел его по крепостным коридорам - Эарнур так и не смог запомнить дорогу даже со второго раза - и распахнул перед ним уже знакомую дверь. Саурон сидел за столом и что-то писал в большой книге в бордовом переплете. Рядом с ним король Гондора увидел какую-то девушку или женщину с темными волосами - она быстро перекинулась с Черным Майя парой слов, но даже со спины Эарнур понял, что это не Арвен.
  
  Услышав скрип двери, Саурон обернулся и встал.
  
  - Ну, здравствуй, - поприветствовал он пленника. - Как самочувствие? Чего ты вчера-то меня так испугался?
  
  Тот опустил голову.
  
  - Простите. Я действительно вас очень боюсь и не могу преодолеть свой страх, мне все время кажется, что вы сделаете со мной что-то ужасное. Но я постараюсь с этим справиться.
  
  Он бросил беглый взгляд на Денну, ища поддержки. Тот выглядел совершенно спокойным.
  
  - Я тебе уже говорил - прекрати себя накручивать, - ободряюще произнес он. - Если Саурианна разозлится, ты это поймешь. Однако я думаю, что до этого не дойдет, потому что его не так легко вывести из себя.
  
  - Так вот, к тебе гости, - довольно мягко сказал Саурон. - Твой боевой товарищ. Мы с Денной, пожалуй, оставим вас на время, думаю, вам есть о чем поговорить.
  
  Когда за ними закрылась дверь, девушка за столом наконец повернулась к нему. Эарнур сразу ее узнал - вернее, ранее он знал ее как совершенно другого человека. Он хотел подойти ближе, но так и остался стоять у двери, не зная, что сказать.
  
  - Ты ужасно выглядишь, - наконец нарушила тишину она. - Они что, плохо с тобой обращаются? Саурон сказал мне, что с тобой все в порядке!
  
  - Он не солгал, со мной прекрасно обращаются, - чуть слышно ответил Эарнур. - Просто я был тяжело ранен в поединке, в общем-то, сейчас почти здоров, как видишь, на ногах держусь, но то, что со мной было, никого не красит. Вот скажи, пожалуйста, зачем ты это сделала?
  
  - Что сделала? - растерялась та, разглядывая бледного, измученного пленника, на лице которого застыло выражение скорбной подавленности и непроходящего страха.
  
  - Выдала себя за юношу и попросилась со мной в Минас Моргул, - со скрытым возмущением бросил он. - Я не знаю, как ты осталась жива, притворилась мертвой или Нендил промазал, но тебя могли убить! Теперь же ты спокойно ходишь по Мордору и не побоялась запросто разговаривать с самим Сауроном.
  
  - А чего бояться? - пожала плечами девушка. - Мне тоже объяснили, что если его нарочно не злить, то он никому ничего плохого не сделает. Вроде со мной он разговаривал вполне учтиво, не угрожал и прекрасно все понял.
  
  - Ну ты и беспечная, - в душе Эарнур восхищался ее смелостью и выдержкой. - Вернее, безрассудная. Как тебя на самом деле зовут?
  
  - Исильмэ.
  
  Он окинул девушку осторожным взглядом и тут же почувствовал, как сердце его начинает колотиться быстрее от вновь нахлынувшего ужаса. Она что - совсем с ума сошла, так здесь наряжаться? Платье из темно-зеленого шелка с золотой тесьмой по вороту, манжетам и подолу, из-под которого выглядывают изящные туфельки из такой же ткани, тоже расшитые золотом, на голове тонкое прозрачное покрывало, тщательно расчесанные густые темные волосы блестят, глаза и ресницы искусно подкрашены черной тушью, что делало Исильмэ похожей на харадку. Да и сама по себе она выглядела куда лучше, чем прежде - как будто бы даже посвежела и поправилась, или ему показалось?
  
  - Вот что, Исильмэ, - осторожно сказал он, - я тебя просто умоляю, ты лучше сними все это и снова надень мужскую одежду. Лучше бы ты пришла к ним в каких-нибудь грязных лохмотьях и с вымазанным сажей лицом либо снова представилась моим оруженосцем Гилдором. Думаю, ты не хочешь, чтобы Саурон отдал тебя своим подручным на потеху. Я не понаслышке знаю, что бывает на войне с красивыми женщинами, так что лучше никого не провоцируй. Люди - очень дрянные создания, - он чуть помедлил, - они на все способны, никто не пощадит твою молодость, красоту и беззащитность. Вернее, ты, конечно, не совсем беззащитна - оружием владеешь, но что ты против них сделаешь? Начнешь сопротивляться, еще издеваться начнут или вообще покалечат. Хорошо, если потом убьют, хоть не жить с таким. Не надо, ты не у себя дома с родителями, которые случай чего за тебя заступятся. Чего ты от них-то сбежала? На лавке не сиделось, приключений захотела?
  
  - А у меня нет родителей, - с вызовом ответила Исильмэ. - Обо мне некому беспокоиться. Тот южанин прав, перестань себя накручивать, никто здесь не пытался меня обидеть. Ты же сам говоришь, что с тобой хорошо обращаются, но пытаешься убедить меня в том, что все местные прямо спят и видят, как бы им надо мной надругаться! Извини, если уж очень непочтительно себя веду и не обращаюсь к тебе "мой король"!
  
  - А я сейчас и не в том положении, чтобы устраивать церемонии с титулами, - Эарнур про себя удивился ее жестокой наивности. Эта девушка напоминала ему совсем маленького ребенка, который играет с огнем или острой бритвой, не понимая, что может сгореть живьем или порезаться. - Исильмэ, - продолжил он как можно мягче, - я не хочу тебя обидеть, но тебя обидят другие, а я не смогу тебя защитить. Мало того, что я здесь совершенно один, так к тому же и не совсем здоров, даже меч поднять не могу. Я не понимаю, зачем ты вообще сюда пришла! Я виноват в том, что привел вас на верную смерть, но раз уж ты осталась жива в той передряге - возвращалась бы в Гондор. Решила узнать, что со мной стало? Аранарт тоже вон попытался, так Саурон с него в обмен на мою свободу голову Элронда потребовал.
  
  Глаза Исильмэ сверкнули какой-то скрытой жестокостью.
  
  - Знаю я про голову Элронда, он мне сказал. А что, если я выполню это условие? Отправлюсь в Имладрис и отрублю Элронду голову, а Саурон тебя домой отпустит?
  
  Эарнур вздохнул.
  
  - Ты в своем уме? Пойми: мне теперь отсюда не выбраться. Ни-ког-да, - раздельно произнес он, выделяя каждый слог. - Саурон не выпустит меня из Мордора. Я ему нужен, чтобы шантажировать Аранарта и Мардила, и он не отдаст меня им, даже если они ему Элронда живьем притащат. Я не знаю, что еще он задумал.
  
  Исильмэ чувствовала себя разочарованной и смущенной. Она хотела ему понравиться, в любви признаться, столько раз репетировала это с Тхайрэт, а разговор зашел вовсе не туда. Сам же пленник не знал, как объяснить наивной девушке, покойные родители которой, видимо, не успели или постеснялись рассказать ей о подстерегающих женщин опасностях, что может ждать ее здесь.
  
  - Послушай меня, пожалуйста, - твердо сказал он, - я действительно не хочу тебя пугать и я уверен, что твои мать и отец были достойными людьми, но они либо слишком сильно тебя от всего оберегали, либо просто не научили тебя тому, что слишком красивая женщина всегда притягивает чужие взгляды, причем по большей части люди, которые на тебя смотрят, имеют в мыслях что-то очень нехорошее, а не просто намерение тобой восторгаться. Ты в Мордоре, среди врагов. Я на войне был - на всякое насмотрелся, причем все мои попытки кого-либо остановить и образумить вызывали лишь насмешки, - уклончиво объяснил Эарнур, решив не вдаваться в подробности, потому что от воспоминаний об Ангмаре ему до сих пор делалось дурно. - Ты же явилась сюда, нарядившись, словно на праздник, а то и на собственную свадьбу. Как только у тебя будет возможность, смени свое красивое платье на что-то более неброское, а еще лучше - попроси кого-нибудь тайком вывести тебя из Мордора. Им нужна не ты. Им нужен я. Да и когда домой вернешься, спрячь эту одежду в дальний угол чулана и лишний раз к себе внимания не привлекай, а то и среди наших многие тебя неправильно поймут.
  
  Исильмэ недоумевала, почему Эарнур так за нее боится - она, в отличие от него, совершенно не чувствовала страха перед Сауроном и его людьми, к тому же никто из них, вопреки опасениям Эарнура, не пытался ее обидеть. Однако он все-таки сказал, что она красивая, значит, все не так плохо!
  
  - Хотя я понимаю, - тем временем продолжил он, не переставая рассматривать ее шелковое платье, - ты хотела узнать, что со мной случилось и жив ли я вообще. Тяжело пребывать в неизвестности относительно того, с кем ты сражалась бок о бок, пусть и недолго, мы же действительно боевые товарищи. Спасибо тебе, конечно, и на этом, потому что поначалу мне казалось, будто меня все бросили и обо мне забыли, ты даже не можешь себе представить, в каком я тогда был отчаянии... хотя, наверное, лучше бы забыли, потому что теперь вам от этого не легче. Мне легче, но ненамного. Теперь думай, как будешь из Мордора выбираться. У меня к тебе единственная просьба - когда вернешься домой, доберись до Мардила и скажи ему, что я жив.
  
  - А я и не буду, - со странной решимостью сказала Исильмэ, чем еще больше его озадачила. - Я тебя тут одного не оставлю, да еще в таком состоянии.
  
  - Во имя Эру, да ты действительно не думаешь о том, что тут с тобой могут сделать? - Эарнур отшатнулся в страхе, не переставая про себя удивляться ее упрямству и непонятливости. - Мне не хотелось бы об этом говорить, потому что это не для ушей такой юной девушки, но...
  
  - Перестань! - резко перебила его она, удивляясь собственному тону. - Хватит! Если я сказала, что ни капли не боюсь Саурона и ничего он мне не сделает, значит, это так, и все! Если Аранарт не отрубит Элронду голову, значит, это сделаю я!
  
  Эарнур молчал, не зная, что ответить. За свою не такую уж долгую по нуменорским меркам жизнь он повидал столько ужасов, что другим хватило бы на добрую сотню, и прекрасно знал, какой мрак порой таится в человеческих душах без участия всяких Морготов и Сауронов - хотя тем наверняка даже и не снилось, на что порой способны самые обычные люди, когда их помыслами завладевает жажда непременно отплатить врагам. Они могут выместить свою злобу на первом подвернувшемся человеке, который виновен лишь в том, что родился и оказался в неудачное время в неподходящем месте. Эта прекрасная девушка даже не подозревает о том, что в Ангмаре убивали не только тех, кого застали с оружием в руках, а еще на тебе могут отыграться только за то, что ты сестра, жена или дочь врага! Ему вспомнилась одна более чем неприятная история из дневника Исилдура - пересказывать Исильмэ подробности он опять же не собирался, но долгие годы даже не думал, что его дальний родич был на такое способен; оставалось надеяться лишь на то, что это было очередным бредом, который породило его помраченное безумием сознание.
  
  - Ну что ты так переживаешь? - попыталась успокоить его девушка. - Все обойдется. Уж поверь мне, я вижу, что они не собираются нас убивать. Мы отсюда выберемся, обязательно выберемся!
  
  Эарнур посмотрел на нее с недоверием и жалостью.
  
  - Лучше бы ты сама отсюда выбиралась, - сказал он, думая, что добро бы сам вляпался в неприятности - было б еще полбеды, а теперь еще придется заступаться за ту, которую он раньше знал как Гилдора, упрашивая Саурона отпустить девушку на все четыре стороны и ничего с ней не делать. - Твоими б устами да мед пить.
  
  Исильмэ неожиданно вскочила с места, чуть не уронив стул, за край которого она зацепилась подолом длинного платья.
  
  - Хочешь знать, почему я так уверена в том, что никто нам ничего не сделает и бояться тебе нечего? - жестко спросила она. - Ты замкнулся в своем страхе, как в скорлупе, и не видишь ничего вокруг себя, а ты посмотри. Хотя бы попробуй посмотреть вместо того, чтобы повторять мне одно и то же!
  
  Эарнур мысленно признал, что она права - он все это время и в самом деле сидел, разглядывая стол и не обращая внимания на окружающую обстановку. Однако тут Исильмэ раскрыла ту самую книгу в бордовом переплете, в которой совсем недавно что-то писал Черный Майя.
  
  - Не трогай, ты что, Саурон с тебя потом за это кожу заживо содрать прикажет! - отчаянно закричал король Гондора, пытаясь ее остановить, но в следующее мгновение так и застыл, глядя на страницы. Текст был явно на Черном Наречии, которого он не знал, но сопровождался жуткой картинкой, изображавшей какого-то человека, лежащего без чувств на операционном столе. На руке у него был сделан глубокий надрез от плеча до локтя, обнажающий сустав и осколки сломанной кости. Взглянув на лицо раненого, он вздрогнул, узнав себя самого - портретное сходство было несомненным.
  
  - Все понял? - назидательным тоном спросила Исильмэ. - Если бы Саурон действительно хотел с тобой разделаться, то вряд ли стал бы так с тобой возиться и делать сложные операции. В крайнем случае просто замотал бы тебе руку бинтами, чтобы ты на месте не сдох, и все. Точно так же ты не сидишь в сырой холодной камере с мокрым полом, по которому бегают крысы, решетками на окнах и почерневшими от плесени стенами. Это значит, что он сдержит слово и отдаст тебя Аранарту живым и здоровым в обмен на голову Элронда. Если же твой родич так и не решится его прикончить, это сделаю я и верну тебе свободу!
  
  ***
  
  Встреча с боевым товарищем, который на деле оказался не тем, за кого себя выдавал, пошла Эарнуру на пользу - по крайней мере, после этого он поверил в то, что Саурон действительно сдержит слово, и смог разговаривать с ним без страха.
  
  - Спасибо, что вы разрешили ей со мной встретиться, - поблагодарил он Черного Майя. - Как она вообще отважилась сюда прийти? Зачем она это сделала? Даже Аранарт на это не пошел!
  
  - Эарнур, ты так ничего и не понял, - пояснил Денна. - Я, конечно, вижу, что тебе плохо, но нельзя же до такой степени терять связь с окружающей действительностью! Девка в тебя влюблена до беспамятства, потому с тобой сюда и поперлась, а ты себя ведешь как школьник, который никогда в жизни не видел голой женщины. Хотя я вообще не понимаю, как ты спутал с парнем переодетую девчонку. Маэглин тоже над тобой из-за этого ржет.
  
  Саурон криво усмехнулся. Эарнур почувствовал себя на редкость неприятно и неуютно: ведь они искренне думают, что он такой же, как и все, не догадываясь, что их пленник женщин именно разве что видел - и больше ничего. Ну и разговаривал с ними тоже, не отважившись ни на что большее. Откуда ему было догадаться о чувствах Исильмэ и что теперь с этим делать?
  
  - Я бы, честно говоря, сам к ней подъехал, - усмехнулся Третий, - но раз уж она предпочитает тебя, уступаю, это твоя добыча.
  
  - Неплохая девка, согласен, - поддержал его Саурон, - мне всегда были по душе такие наглые, отчаянные и бесстрашные. Она, в отличие от тебя, никого и ничего не боится!
  
  У Эарнура внутри все похолодело. Нет, только этого не хватало! Бедная Исильмэ, она даже и не подозревает, что ей грозит! Нашла в кого влюбляться, вот уж точно - беспечная...
  
  - Властелин, я вас умоляю, - зачастил он срывающимся от отчаяния голосом, - не надо. Не трогайте ее, я вас умоляю! В подвластных вам странах и так полно женщин, любая будет только рада... ну зачем вам она?
  
  Денна от души расхохотался. Черный Майя демонстративно покрутил пальцем у виска.
  
  - Парень, у тебя все дома? Мне сдается, что не все.
  
  - Он всерьез решил, что ты тут на его бабу виды имеешь, - вставил Третий, давясь от смеха. - Это ж надо самому себя так запугать.
  
  - А вот теперь послушай меня, - Саурон посмотрел на Эарнура со снисходительной жалостью. - У меня есть своя женщина, и если мне захочется того самого, она в моем распоряжении в любое время дня и ночи. Развлекайся со своей Исильмэ сам. Правда, прямо сейчас я бы не рекомендовал тебе этим заниматься, подожди, пока окончательно выздоровеешь и к тебе вернутся силы. Я вообще-то имел в виду, что мне по жизни симпатичны люди с таким характером, как у нее, а не то, что я тут сплю и вижу, как бы кого поиметь.
  
  - Саурианна, у нашего гостя, по-моему, вообще какой-то навязчивый страх, будто кто-то может причинить вред какой-нибудь женщине, - объяснил Третий. - Мы с ним вон вроде подружились, болтаем о том да о сем, а он каждый раз, если вдруг я случайно скажу что про семью, девушек или всякое такое, чуть ли не пугается, пытается виду не подавать, но по глазам заметно. У меня такие мысли возникли, что у него на глазах либо отец мать смертным боем бил, еще неизвестно, от чего именно та во цвете лет умерла, либо Элронд с кем-нибудь разделался. В общем, что-то жуткое он точно видел.
  
  Эарнур не стал ничего пояснять, в очередной раз промолчал, глядя в окно, но про себя подумал, что харадский принц только что высказал вслух то, о чем он даже боялся заикнуться - ему было слишком страшно даже мельком вспоминать об этом, не то что говорить. Ну хоть Исильмэ они не тронут, и то ладно. А что она его любит - она, конечно, хорошая, пусть и в самом деле нахальная, но делать с ней что-то подобное... это выше его сил, он просто не способен так издеваться над ни в чем не повинной девушкой.
  
  - Или опять дневника Исилдура начитался, - ехидно предположил Саурон. - Успокойся, ничего из того, что он там писал про светловолосую эльфийку, на самом деле не было, он просто здорово бредил.
  
  - Откуда вы это знаете?! - удивленно воскликнул король Гондора.
  
  Денна хихикнул и искоса глянул на своего повелителя.
  
  - Кажется, кто-то сболтнул лишнего.
  
  - Кажется, кто-то навоображал себе лишнего, - хмыкнул Черный Майя. - Эарнур, успокойся. Ни тебе, ни твоей Исильмэ ничто не угрожает. Иди к себе и отдыхай. Я уже сказал: немытая башка Элронда отдельно от его тушки - в обмен на тебя. Если, конечно, Исильмэ и в самом деле не окажется решительней твоего родича и не снесет владыке Имладриса его бестолковку сама.
  
  Эарнур неумело попытался изобразить отстраненность. Интересно, Саурон его мысли читает или под дверью подслушивал?
  
  32
  
  Прошла весна, за ней лето, потом осень. Наступила зима. Аранарт снова гостил у Элронда в Имладрисе, не переставая думать о своем злосчастном родиче. Где Эарнур сейчас, что с ним, жив ли вообще или уже давно умер от ран, зверских пыток и изощренных истязаний? Ведь Саурон наверняка не церемонится со своим пленником. Дни без Эарнура складывались в недели, недели - в месяцы, в апреле будет уже год, как от него нет никаких вестей, а они с Мардилом не могут ему ничем помочь, не говоря уже о том, чтобы спасти - ведь Враг выдвинул совершенно невыполнимые требования!
  
  - Арвен, я так, наверное, скоро с ума сойду, - жаловался он дочери Элронда. - Я постоянно думаю о том, каково сейчас Эарнуру. Если его все-таки убили, его смерть однозначно была долгой и мучительной. Если еще нет - Саурон вполне может забавы ради отправить его в пыточную камеру или начать издеваться!
  
  Девушка, слушая его, едва не плакала. Аранарт опустил голову, сцепил пальцы, посмотрел на стоящую на столе тарелку с нарезанными кусочками хлеба и сыра.
  
  - Как же ему сейчас, наверное, плохо и больно... Бедный, он бы полжизни отдал за свежую еду, глоток чистой воды и теплую постель, я уверен, что подручные Врага его бьют, кормят отбросами и держат в оковах!
  
  - Аранарт, не надо, - Арвен смахнула слезу. - Постарайся хоть как-то от этого отвлечься, а то ты и в самом деле так с ума сойдешь. Сейчас мы действительно не можем ничего сделать и помочь Эарнуру, но мы обязательно придумаем способ вытащить его из Мордора.
  
  Тот лишь тяжело вздохнул, уже заранее сомневаясь в том, что им удастся спасти своего друга и родича, а если удастся, то бывший пленник, как и предрекал Элронд, вряд ли будет узнавать близких и понимать, где находится. Такие издевательства не пройдут бесследно, но все равно не бросать же его на произвол судьбы. Спасибо Арвен, она хоть утешить пытается...
  
  - Как ты думаешь, он еще жив? - удрученно спросил Аранарт; надо бы было, конечно, поужинать, но ему кусок не лез в горло.
  
  - Я уверена, что да! - воскликнула она. - Нельзя терять надежду, мы обязательно ему поможем, да к тому же я хорошо знаю Эарнура - он так просто не сдастся, Саурону его не сломать.
  
  Разговор с ней немного успокоил арнорца: в конце концов, пока что он действительно не может ничего сделать, но выход есть всегда. Пожелав эльфийке спокойной ночи, он отправился в свою спальню. В облицованном белым мрамором камине пылал яркий огонь, за окном кружились хлопья снега. Он лег в кровать, укрылся теплым пуховым одеялом и собрался было уснуть, как вдруг раздался стук в дверь.
  
  - Кто там? - громко спросил Аранарт, оторвав голову от подушки.
  
  Дверь скрипнула. На пороге стояла Арвен с большой белой свечой в руке, одетая в длинную ночную рубашку.
  
  - Арвен, ты почему без туфель? - возмущенно воскликнул он. - На дворе не май, пол же холодный!
  
  - Пожалуйста, пойдем со мной, - в ее глазах читался страх, - мне нужна твоя помощь как целителя.
  
  Аранарт был действительно сведущ в искусстве врачевания и на войне неоднократно спасал жизнь товарищам, но что могло произойти здесь, в безопасном Имладрисе?
  
  - Что такое? - удивился он. - Ты поранилась?
  
  В следующее мгновение он подумал, что его вопрос звучит донельзя глупо - вроде бы Арвен выглядит вполне здоровой, крови на одежде нет, что же тогда случилось?
  
  - Пойдем, только тихо, мои родители опять поругались, братьев дома нет, отец не совсем трезв и спит, - эльфийка зябко переступила с ноги на ногу, - я не могу больше никому рассказать.
  
  Предводитель дунэдайн понял, что речь идет о чем-то действительно серьезном и неприятном, иначе Арвен бы не попросила его о помощи и не боялась бы, что об этом узнает кто-то из ее родных.
  
  - Отвернись, я хоть оденусь, - быстро сказал он, решив, что ходить по дворцу Элронда в одной ночной рубашке будет очень холодно. - Что все же произошло? Объясни толком!
  
  - Не могу, - Арвен снова чуть не заплакала. - Пойдем же скорее, сам увидишь. Я уже сказала, ты нужен как целитель.
  
  - Иду, а ты надень туфли, не стой босиком на полу!
  
  33
  
  Тридцатое декабря 2050 года выдалось пасмурным и мрачным: над Мордором зависли низкие свинцовые тучи, и Маэглин сказал, что такая погода продержится до конца февраля, весной и летом же, напротив, будет ярко светить солнце. Сколько уже Мордор не отпускает своего пленника? Больше восьми месяцев...
  
  Несмотря на все заверения Саурона, Эарнуру по-прежнему казалось, что он никогда больше не выйдет отсюда. Каково это будет, если он больше никогда не увидит тех, кому он дорог и кто дорог ему? Никогда, никогда... Такое, казалось бы, простое и в то же время страшное слово - ведь большинство людей произносит его каждый день много раз, даже не пытаясь вдуматься в его смысл. А ведь он действительно ужасный... вернее, назвать его ужасным - это слишком... слабо, что ли. Наверное, тут скорее подошло бы "непереносимо ужасный", да и того будет недостаточно.
  
  При одной мысли об этом его охватывало отчаяние. Столько всего пришлось пережить за эти месяцы, и что еще предстоит вытерпеть в ближайшем будущем?
  
  Саурон, впрочем, сдержал хотя бы одно из своих обещаний - почти окончательно вылечил своего пленника, по крайней мере, теперь Эарнур вполне мог свободно двигать правой рукой и даже держать ей разные предметы. Покалеченное плечо временами еще немного болело, но он не испытывал никаких трудностей с тем, чтобы исписать целый лист бумаги или держать чашку, хотя без издевательств со стороны Черного Майя во время лечения, конечно, не обошлось. Однажды Саурон выволок Эарнура во двор, бросил к его ногам меч и сказал:
  
  - Поднимай. Сам. Правой рукой. И защищайся, - он потянул из ножен собственный клинок из вороненой стали. - Клинок одноручный, я мог бы дать тебе и экет, но это было бы уже слишком легко. Обещаю бить не в полную силу.
  
  Король Гондора посмотрел на него с отчаянной мольбой.
  
  - Не надо, Властелин. Я не смогу.
  
  - Сможешь. Как миленький, - в голосе Врага зазвучали угрожающие нотки. - В противном случае на себе испытаешь, что не зря меня люди боятся.
  
  Эарнур, снова ощутив леденящий, парализующий все чувства ужас, потянулся за мечом, с трудом сомкнув непослушные от страха пальцы на рукояти. Дальнейшее он помнил с трудом - как все-таки смог поднять оружие, как пытался с невероятными усилиями все же отбивать выпады противника - настолько несложные, что с ними справился бы и семилетний ребенок, благо Саурон снова сдержал слово и щадил калеку, пусть и подсунул ему вместо учебного деревянного меча настоящий боевой, да еще и заточенный. Долго Эарнур, правда, не выдержал: в какое-то мгновение, чувствуя, что у него просто немеет и отнимается больная рука, он бросил оружие на землю и сам обессиленно свалился рядом, хватая ртом редкие дождевые капли.
  
  - Все, больше не могу. Простите, Властелин.
  
  Тот, к его удивлению, выглядел вполне удовлетворенным.
  
  - Ну что ж, все очень даже неплохо. Надеюсь, теперь ты не будешь плести всякую чушь и утверждать, что у тебя все так прямо ужасно, - снисходительно улыбнулся он. - Вставай. Я уже говорил, что потихоньку тебе будет становиться все лучше и лучше, а ты непонятно о чем переживаешь.
  
  Саурон не запрещал ему ходить по крепости, но пленник не сразу на это решился - боялся и заблудиться, и случайно наткнуться на кого-то из своих недоброжелателей. Утром тридцатого декабря он увидел открытую дверь в большой зал со свежеотштукатуренными стенами и с опаской заглянул внутрь; там никого не было, но взгляд его привлекло огромное окно размером чуть ли не в половину стены. Может, подойти и посмотреть на то, как выглядит Мордор с такой высоты?
  
  Эарнур подошел к окну, повернул ручку, распахнул створки. На улице снова моросил мелкий дождь, дул пронизывающий холодный ветер. Поеживаясь, он оперся о подоконник, но глянул не вперед, а вниз. Работы по реконструкции Черной Крепости по-прежнему шли полным ходом, и прямо под окном на строительной площадке лежало много всякого мусора и инструментов: булыжники самого разного размера - от маленьких до огромных, обтесанные камни, чаны для размешивания раствора, лопаты, ломы... До земли было однозначно не меньше двадцати пяти-тридцати рангар, и от такой высоты у него почти что закружилась голова. Если он свалится на эту площадку, то точно не соберет костей, вернее, их ему не соберет даже такой великолепный целитель, как Саурон. Эльфы более выносливы, чем люди, и Маэглину при падении с большой высоты сильно повезло, а вот человеку после такого не выжить. А что, если взять и... кончить все разом?
  
  Умирать ему не хотелось - да к тому же было просто страшно, однако жизни после всего, что ему уже пришлось вытерпеть, он боялся еще больше. Все казалось очень простым: встать на подоконник, не смотреть вниз, на все эти камни и железки, чтобы уж точно не передумать, и сделать шаг вперед. Однако что-то его останавливало, он так и не мог решиться на это последнее отчаянное движение.
  
  Нет. Так нельзя.
  
  Он повернул ручку, закрывая окно, отступил на два шага назад. Конечно, он может сейчас встать на подоконник и все-таки броситься вниз, чтобы, как говорит Маэглин, попытаться избавиться от невыносимой боли, но кому он сделает этим лучше? Напротив, только хуже - хотя бы тем, кто искренне пытался ему помочь и действительно огорчится, узнав о его смерти. А ведь такие люди есть, хотя раньше он думал совершенно иначе. Аранарт и Мардил. Исильмэ - раньше Эарнур даже не помышлял о том, что может понравиться какой-нибудь женщине, что кто-то полюбит его просто за то, что он есть - ведь отец постоянно твердил ему, что хорошее отношение надо еще заслужить, что никто не любит никого за просто так. В конце концов, тот же Маэглин, ведь он, вопреки тому, что о нем говорят, на деле оказался очень неплохим эльфом: не оставил его на верную смерть, помог, утешал, и вообще он не безжалостный предатель, а просто злой и несчастный. Даже в любви ему не повезло, вот и остается ему разве что про своих братьев с их женами неприличные сплетни разводить. Правда, встретился ему на жизненном пути Саурон, который его выслушал, помог, поставил на ноги, хотя с такими переломами Маэглин должен был умереть или остаться глубоким калекой, навсегда прикованным к постели и лишенным возможности пройти даже пару шагов от кровати до окна. Ну да, и Саурон тоже, и Кириандил с Морнэмиром - они что, зря старались, вытаскивая его с того света?
  
  Хватит. Достаточно было в его жизни всяких злобных тварей наподобие отца и Элронда, которые помыкали им как хотели, говорили ему всякие мерзкие вещи, и если бы они сейчас увидели, как он наложил на себя руки, то однозначно решили бы, что были правы, потому что король Гондора - просто жалкое ничтожество.
  
  Он будет жить. Им назло.
  
  В это мгновение он подумал об Исильмэ. Она действительно красивая, и, может быть, то, что обычно случается между мужчиной и женщиной, если судить по рассказам мордорцев, вовсе не так уж и страшно, но Эарнур даже не представлял себе, как к ней подступиться и что предпринять. Они, конечно, разговаривали... а что делать потом?
  
  Оставалось только спросить у кого-нибудь. Маэглин тут, разумеется, отпадал сразу - Денна уже предупредил своего нового приятеля о том, что комендант Минас Моргула обожает разносить сплетни про чужую личную жизнь. Может быть, у самого Денны? Набраться храбрости, рассказать ему все и спросить, что и как нужно делать, если тебе нравится женщина, а ты нравишься ей. Сейчас он был почему-то уверен в том, что харадский принц не станет его высмеивать, а, напротив, даст какой-нибудь совет, благо у него есть опыт в подобных делах.
  
  Бросив еще один мимолетный взгляд на холодное окно, которое он решительно запер, как будто тем самым закрывая себе дорогу в смерть, Эарнур пошел искать Денну. Кто-то из охраны сказал ему, что Третий в библиотеке на четвертом ярусе башни.
  
  - О, привет, - он поднял голову, увидев в дверях своего нового приятеля. - Что у тебя такое выражение лица, как будто что-то случилось?
  
  - Денна, - осторожно начал Эарнур, - мне очень нужна твоя помощь.
  
  Тот улыбнулся с каким-то странным видом: королю Гондора он в это мгновение показался одновременно и настороженным, и обрадованным. К чему бы это?
  
  - А что случилось? - поинтересовался харадец. - Из наших кто, что ли, опять обидел?
  
  - Да нет, - покачал головой Эарнур. - Приказы твоего Властелина ваши все выполняют беспрекословно, хоть по-прежнему поглядывают на меня с явной ненавистью. У меня другая беда... я даже не знаю, можно ли это так назвать...
  
  - Объясни ты толком, что случилось, - попросил Денна. - Я понимаю, что всех Верных так воспитывают, но что у вас за манера всего стесняться и начинать говорить обо всех делах издалека?
  
  - Извини, - смутился пленник. - Ты мне сам сказал, что тебе кажется, будто я нравлюсь Исильмэ.
  
  - А мне не кажется. Это очевидно, - Третий закрыл какую-то толстую книгу в черном переплете, лежавшую у него на коленях, и положил на стол. - Тебе и Саурианна подтвердит. Ты ей не просто нравишься.
  
  - Она мне тоже нравится. Только... сейчас, конечно, ты будешь надо мной смеяться, но я не знаю, как себя вести и что делать. У меня с женщинами никогда в жизни ничего не было, я даже ни с кем не целовался, ну и вообще... ничего. Вот и хочу тебя попросить, благо у тебя есть опыт в таких делах, чтобы ты мне рассказал, с чего хотя бы начать.
  
  - Начать, я думаю, стоит с того, чтобы сказать Исильмэ о том, что она тебе тоже нравится, - вполне серьезно, безо всякой насмешки ответил Денна. - Ну а потом все остальное постепенно приложится. А целоваться - это не наука, ты все поймешь в процессе.
  
  34
  
  Мы по Хараду гуляли,
  У тапира мы видали.
  Что же Элронда-урода
  Так обидела природа?
  
  Народное творчество
  
  Ты хотел меня любить,
  Я уняла твою прыть,
  Я сказала: "Очень мал!"...
  
  Алла Пугачева "Мал-помалу"
  
  
  Причиной для очередной ссоры между Элрондом и Келебриан послужила мелкая и крупная морковь, которую вырастили хоббиты.
  
  На самой окраине Шира жил богатый толстый хоббит Фредегар Мэггот. Был он очень трудолюбив и славился на всю округу тем, что хорошо умел вести хозяйство и вместе со своей семьей выращивал на своем поле множество овощей самых разных видов и сортов. Отбоя от покупателей у Фредегара не было: плоды его труда пользовались у всех таким спросом, что он едва успевал сажать и собирать новый урожай. Со своей знаменитой морковью фермер Мэггот наведывался и в Имладрис. Эльфы приобрели у предприимчивого хоббита много картошки, свеклу, репу, брюкву, крошечную оранжевую морковочку величиной в полпальца для салатов и гарниров, а также огромную, едва ли не в локоть длиной морковищу для супов. Они были поражены и восхищены тем, какие громадные овощи вырастил хоббит, однако Элронд, увидев свою супругу с огромной грязной морковкой в руках, подумал вовсе не об овощном супе и устроил жене безобразную сцену.
  
  - Ты совсем сдурел? - крутила пальцем у виска Келебриан. - Сначала гном, теперь морковка? Хотя, наверное, придется мне и в самом деле ею воспользоваться, только сначала помыть, а то твое достоинство не тянет даже вон на ту мелочь, уж больно вялое! - она ткнула пальцем в крошечные оранжевые корнеплоды, которые Фредегар Мэггот гордо назвал "мини-морковь".
  
  Взбешенный владыка Имладриса, который и без того постоянно злобствовал из-за нехватки мужской силы, дал своей супруге пощечину. Та не осталась в долгу и вцепилась мужу в волосы; семейная ссора переросла в безобразную драку со взаимными оскорблениями, после чего Элронд и его жена разбрелись по разным комнатам. Владыка Имладриса в очередной раз вытащил из кладовой несколько бутылок вина и нализался до полного бесчувствия, а Келебриан снова пригрозила мужу тем, что уедет домой в Лориэн к родителям и заберет с собой детей. Арвен сильно расстроилась из-за ссоры родителей, но в итоге обрадовалась тому, что ее папаша снова напился в стельку, потому что если бы Элронд был трезв, то ей вряд ли удалось бы вместе с Аранартом бродить по дворцу незамеченной.
  
  - Куда мы идем?! - удивился арнорец, когда Арвен сначала надела теплый плащ и сапоги, а потом поставила свечу на столик и зажгла факел. - На улицу, что ли?
  
  - Да. Помнишь, там в сторону от дворца есть такое старое полуразрушенное здание? Нам туда.
  
  Аранарт напрягся, предчувствуя что-то совсем уж нехорошее, но тоже быстро натянул зимнюю одежду и вслед за Арвен выскользнул за дверь, благо у бокового выхода не было охраны. На улице по-прежнему шел снег, и было довольно холодно; в свете факела дорожка искрилась и сверкала, словно усыпанная драгоценностями.
  
  - Арвен, ты меня пугаешь, - осторожно заметил он.
  
  - Я сама испугалась, - тихо пробормотала она, глядя под ноги. - Это дело рук кого-то из наших, либо отца, либо Глорфиндейла. Я подозревала, что они на такое способны, но не думала...
  
  - Арвен, скажи, что случилось, - настойчиво потребовал Аранарт.
  
  - Сейчас сам увидишь, - у девушки мелко дрожали руки, то ли от страха, то ли от холода.
  
  Где-то в четырех сотнях рангар от дворца Элронда возвышалось довольно большое здание из серого камня. Построено оно было, судя по его виду и состоянию, достаточно давно - может быть, даже больше тысячи лет назад. Аранарт помнил его столько же, сколько себя; будучи еще ребенком, он приезжал в Имладрис со своим покойным отцом, и ему сразу бросилось в глаза это полурассыпавшееся строение. Наверное, в былые времена оно было даже красивым, но сейчас в нем никто не жил, крыша частично обвалилась, стены оплел дикий виноград, а вокруг росли малина и боярышник. Впоследствии арнорец перестал обращать на него внимание, хотя поначалу думал, что Элронду было бы неплохо взяться за его реставрацию; он привык к нему, как привыкают к любой детали окружающей обстановки. Сейчас Арвен шла именно туда, и после всех ее слов он терялся в догадках по поводу того, что все-таки случилось.
  
  Поднявшись ко входу по ступенькам, которые давно превратились в груду битого камня, эльфийка осторожно отодвинула в сторону старую трухлявую дверь - именно отодвинула, а не открыла, потому что одна петля давно проржавела и рассыпалась, равно как и личинка в замке, а вторая держалась на честном слове, и вся конструкция могла развалиться в любой момент. Держа перед собой факел на вытянутой руке, Арвен шагнула внутрь; Аранарт осторожно, стараясь не оступиться, следовал за ней. В конце большого зала, заваленного мусором, ветками и обломками черепицы и кирпича, виднелась еще одна дверь.
  
  - Нам туда, - указала Арвен. - Там тоже не заперто, но в этом и нет нужды.
  
  Она потянула за ржавую ручку. Дверь распахнулась с противным скрипом, и Аранарт, втянув носом холодный воздух, ощутил странный неприятный запах: словно гниль или что-то в этом роде. Из комнаты не доносилось ни звука, но в свете факела он смог заметить что-то странное в ее дальнем углу. Усилием воли он с трудом смог подавить дрожь - у него по коже тоже побежали мурашки: приглядевшись, он понял, что это какая-то человеческая фигура или вообще мертвое тело, накрытое не то плащом, не то покрывалом.
  
  - Вот, - эльфийка остановилась. - Я не знаю, кто она такая.
  
  - Расскажи толком, - Аранарт все еще не решался туда подойти и посмотреть, кто прячется под тканью. - Что произошло и при чем тут твой отец?
  
  Арвен всхлипнула.
  
  - Не плачь на холоде, - пробормотал арнорец. Внутри здания не было так морозно, как на улице, но все равно довольно прохладно.
  
  - Не могу. Так вот, когда мои родители снова поругались, - девушка смахнула слезы тыльной стороной свободной ладони, - я не хотела сидеть дома, оделась и решила пойти побродить одна, мне невыносимо было оставаться во дворце. Мне вспомнилось детство, когда я бегала по этому дому, и я снова сюда поднялась... побыть наедине с собой, ну и поплакать тоже. И я увидела здесь... ее! - теперь уже эльфийка зарыдала в голос. - Я пыталась с ней говорить, но она не отвечает, похоже, что не понимает меня. Не знаю, сколько времени ее тут кормили отбросами и держали на холоде, но ей очень плохо, у нее жар и кашель с кровью.
  
  Аранарт по-прежнему стоял неподвижно, словно мраморное изваяние, не в силах двинуться с места и подойти к той, о ком говорила его спутница. Арвен тем временем продолжала, не переставая вытирать капающие из глаз слезы:
  
  - Я не знаю, кто она такая и что сделала, но будь она даже хоть правой рукой самого Короля-Чародея, такое нельзя творить и с заклятым врагом! Хотя мой отец... ты же сам знаешь, какой он и как отказался помочь Эарнуру! Я сходила домой, благо родителям все равно не до меня, а Глорфиндейл с Линдиром тоже пьяные, принесла оттуда шерстяное покрывало и немного еды, но я не могла тут оставаться, - шмыгала носом девушка. - Поэтому я вернулась и сделала вид, что готовлюсь ко сну, надела ночную рубашку. Когда я поняла, что все спят, решила позвать тебя на помощь, нельзя же ее так бросать, она же умрет от этого!
  
  - Так, давай подойдем ближе и посмотрим, что случилось с этой неизвестной, вернее, смотреть буду я, а ты держи факел, - твердо ответил Аранарт, наконец собравшись с духом, и подошел к закутанной в покрывало фигуре. Та, казалось, не подавала признаков жизни. Предводитель дунэдайн протянул руку и приподнял пальцами краешек ткани в том месте, где должно быть лицо; в следующее мгновение он отпрянул в ужасе, зажимая рот обеими ладонями, чтобы не закричать от неожиданности и испуга.
  
  - Она же... эльф, - произнес он, чувствуя, как у него бешено колотится сердце. Исхудавшее лицо пленницы было покрыто коркой грязи, в уголках потрескавшихся губ запеклась кровь, светлые волосы свалялись, но по заостренным ушам Аранарт сразу понял, что перед ним не человеческая женщина. Что она делает здесь, сколько провела в этом заброшенном месте?
  
  - Теперь понял? - снова всхлипнула Арвен.
  
  - Понял, - резко ответил он, опускаясь рядом со светловолосой эльфийкой на колени, даже сквозь теплые штаны и плащ чувствуя исходящий от пола леденящий холод. - Ты можешь говорить? Кто ты? Как тебя зовут? Как ты сюда попала?
  
  Та не ответила, лишь чуть слышно, слабо закашлялась, на губах снова выступила кровь. Аранарту внезапно подумалось, что женщина наверняка не может сидеть тут просто так, и, опустив глаза, увидел подтверждение своей догадки - из-под края принесенного Арвен покрывала к стене тянулись ржавые звенья цепи, которая, видимо, была закреплена на щиколотке пленницы.
  
  - Я пыталась с ней разговаривать, - дочь Элронда покачала головой. - Она не отвечает, наверное, вообще не может говорить. Я знаю пару никому не нужных комнат во дворце, куда точно никто не заходит... будем надеяться, что отец ничего не заподозрит...
  
  - Ее нельзя оставлять здесь, - арнорец словно прочел ее мысли, - думаю, если мы перенесем ее в теплое безопасное место, у меня будет возможность ее вытащить. Только смотри, никому не проболтайся. Знал я, что твой родитель, конечно, не медовый пирог, но не думал, что до такого дойдет. Интересно, как это она ему или кому-то из его приближенных дорожку перешла, что он ее в этот каменный мешок бросил? Кто б после этого на Саурона бочку катил, сам-то чем лучше. В Имладрисе, конечно, зимы мягкие, но все равно странно, что она тут вообще до сих пор жива.
  
  Он огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого или острого, чем можно было бы разбить ржавую цепь; с первого взгляда он понял, что покрытое коричневатой коркой железо не выдержит достаточно сильного удара. Будь пленница в состоянии шевелиться, она бы давно разломала свои оковы сама, дотянувшись до булыжника, и сбежала, но у светловолосой эльфийки явно уже не было сил ни на что, кроме как сидеть на полу и смотреть в одну точку - даже кусок хлеба, который принесла ей Арвен, она с трудом смогла удержать в ослабевшей руке. Подобрав валявшийся чуть поодаль обломок камня, Аранарт несколько раз ударил им по звеньям - ему даже не потребовалось больших усилий, чтобы те рассыпались на куски. Он внимательно осмотрел стену, к которой тянулась цепь: нет, других оков вроде бы нету, теперь можно было забирать пленницу из опасного места.
  
  - Заберем ее отсюда, ты мне покажешь, где можно ее спрятать, а потом я попробую ее подлечить, если у меня, конечно, хоть что-то получится, - поднимая эльфийку на руки, Аранарт про себя мысленно отметил, что та в жутком состоянии; даже сквозь плотную ткань покрывала чувствовалась невероятная худоба незнакомки, весила она вряд ли намного больше мышонка, тело ее было горячим, как печка. - У тебя есть хоть какие-то предположения насчет того, кто она?
  
  - Пойдем скорее отсюда, - Арвен посмотрела на незнакомку, безучастно лежащую на руках у ее друга. - Понятия не имею, может, после того, как ты ее вылечишь, она сможет говорить и объяснит нам, как сюда попала и за что мой отец так с ней обошелся.
  
  - Если вылечу, - с явным сомнением ответил Аранарт. - Если смогу. Не обещаю...
  
  35
  
  Аранарт и Арвен бережно перенесли больную в одну из пустующих дальних комнат дворца, где никто не смог бы ее найти. Поначалу предводитель дунэдайн опасался, что Элронд и Глорфиндейл могут вспомнить о своей несчастной пленнице и задаться вопросом, куда она делась, а то и начать ее искать, но потом понял, что все его страхи беспочвенны - Элронд, озабоченный тем, что у него не ладится семейная жизнь, проводил все свободное от ругани с Келебриан время в обнимку с бутылкой, а верные соратники составляли ему компанию. Судя по всему, неизвестную женщину уже давно забывали кормить, а от жажды она не умерла лишь потому, что сквозь дырявую крышу здания внутрь затекал дождь и залетал снег.
  
  Своими мыслями на этот счет арнорец поделился с Арвен, на что та ответила нечто уж совсем неожиданное, но от того не менее страшное.
  
  - Ну неужели ты думаешь, что мой отец и в самом деле настолько жестокий? - сказала она с горькой иронией. - Он всего лишь забывчивый, когда выпьет чересчур много, может же он о чем-то забыть?
  
  Аранарт давно понял, что ей в родном доме живется несладко, но однажды, когда они вместе поили больную целебными отварами, она поделилась с ним своими мыслями, от которых ему стало совсем не по себе.
  
  - Хорошо тебе, ты вот женился, и у тебя есть маленький сын, может, еще дети будут, - грустно произнесла она. - Меня отец, наверное, никогда и ни за кого замуж не пустит, все-то ему плохи, никто мне в супруги не годится! Мне вот тоже семью и деток хочется, а ничего не выходит, все парни, которые пытались ко мне свататься, отцу не нравятся!
  
  Предводитель дунэдайн в это время смотрел на девушку, на ее стройную фигуру, которую красиво облегало тонкое платье из серебристой ткани, на ее темные волосы, достойные сравняться цветом с небом в беззвездную ночь, на ее прекрасные сияющие глаза - смотрел так, словно они виделись в последний раз и он мечтал запомнить ее облик на всю оставшуюся жизнь, и думал, что в свое время с куда большей охотой женился бы на дочери Элронда, если бы тот позволил. Его жена, безусловно, была очень хорошей и доброй женщиной, она происходила из древнего дунаданского рода, и его покойный отец, князь Арведуи, наверняка бы одобрил его выбор, но все же она не Арвен. Какой бы прекрасной она ни была - она не Арвен. Нет, не Арвен... Хорошо, что эльфы не умеют читать мысли, а то что бы она сказала, узнав, как он на самом деле к ней относится? Может быть, испугалась бы и стала его избегать. Теперь и остается только что смотреть и думать... но он все же лорд дунэдайн, и для него долг перед народом превыше всего. Он же свой долг выполнил и поступил, как подобает правителю - всегда был со своими людьми в горе и радости, во времена войны и мира, женился и произвел на свет наследника. Его совесть чиста, а если речь идет о долге, тут не до личного счастья - он все-таки не простой фермер, чтобы вступать в брак с кем пожелает, да и Арвен не крестьянская дочка.
  
  Бережно искупав неизвестную эльфийку, Аранарт и Арвен обратили внимание на то, что не так давно она была очень красива, и у нее были длинные светлые волосы, которые теперь свалялись в жуткого вида грязный колтун, а при попытке их расчесать вылезали целыми прядями. В итоге они осторожно обрезали их как можно короче и уложили бывшую пленницу в теплую постель. Время от времени она то впадала в забытье или бредила в лихорадке, то приходила в себя и по-прежнему безучастно смотрела в пространство, лишь немного оживляясь, когда ее спасители приносили ей еду, питье или снадобья. Где-то пару недель Аранарт сомневался, что она вообще выживет, но потом женщина понемногу начала их узнавать, отвечать на вопросы и наконец даже смогла рассказать о том, кто она такая.
  
  - Что ты об этом думаешь? Обо всех этих... темных эльфах и прочем? - спросила его Арвен, которая сидела в углу, сцепив пальцы.
  
  - Знаешь, поверья у разных народов бывают всякие, - уклончиво ответил ее друг, который не любил вступать в споры на подобные темы, - я во время своих странствий по незнакомым местам чего только не наслушался. Дело их, я не собираюсь с кем-либо это обсуждать или убеждать его в том, что их легенды лгут и не так все было, у всех свои сказания. Одно я понял точно: эта женщина может быть очень дорога кому-то из мордорцев высокого ранга, вероятно, даже Верховному Назгулу или Саурону. А раз уж жизнь поставила меня в такие обстоятельства - у меня нет иного выхода, кроме как предложить Врагу обменяться пленными.
  
  Девушка вздрогнула и поежилась, словно от внезапного порыва холодного ветра.
  
  - Что это тебе в голову пришло?! Держать заложника - это... у меня даже слов нет, как это назвать! На подобное только у таких, как Саурон, ума хватает, да еще вон у отца с его подручными!
  
  - Я не собираюсь держать заложников, - резко возразил Аранарт. - Об этом не может быть и речи, я же, в самом деле, не Враг и не монстр какой. Я просто хочу предложить честный обмен пленными, - он говорил вполголоса, стараясь не разбудить спящую эльфийку. - Естественно, когда Оннэле проснется, я объясню ей, в чем дело и как я хочу поступить. Ты прекрасно знаешь, что мы не можем бросить Эарнура в беде - и мы не сделаем этого.
  
  За окном была уже весна, на деревьях распускались первые нежные листочки, и крупные капли дождя вовсю барабанили по крышам и подоконникам. В разрывы туч иногда врывались яркие солнечные лучи, и арнорец вновь вспомнил своего злосчастного родича, который сейчас наверняка не видит всего этого - или видит сквозь решетку темницы.
  
  Где-то около часа Арвен и ее друг просидели в гробовом молчании, пока их гостья наконец не проснулась. Аранарт напоил ее горячим чаем с сочниками, а потом поведал ей о своем несчастье.
  
  - Я очень сожалею, что с вами такое приключилось, - сказал он, - к сожалению, война не выбирает, кто станет ее очередной жертвой, и под ее молот попадают все: и виновные, и невиновные, и мирные крестьяне, и воины, и женщины, и дети. Как вы сами понимаете, путь в земли вастаков и харадрим мне заказан, поэтому я не смогу отвезти вас, как только вы окончательно поправитесь, к кому-то из ваших знакомых. Однако могу твердо обещать, что в какое-нибудь приграничное поселение вас точно доставлю, а там уж вы доберетесь до вашей харадской подруги, о которой вы говорили, или до кого-то еще из своих. Но прежде я хотел бы попросить вашей помощи в одном важном деле. От этого зависит жизнь другого человека.
  
  Та внимательно посмотрела на арнорца.
  
  - Вы спасли меня от верной смерти, князь Аранарт, и я помогу вам, чем смогу, хотя сейчас от меня толку мало.
  
  - Мой близкий родич и друг в плену у Саурона, которого вы называете Ортхэннэром, - объяснил тот. - Он взял Эарнура в заложники и потребовал у меня в обмен на его жизнь и свободу голову Элронда. Как вы сами понимаете, пойти на такое я не могу, но и бросить родича на верную смерть тоже не могу.
  
  Оннэле чуть слышно усмехнулась.
  
  - Знаете, даже если бы вы и в самом деле принесли Ортхэннэру то, что он просит, нельзя быть уверенным в том, что он вас не обманет. Мы с ним дружили в детстве, и я даже, кажется, ему нравилась, в моей душе до сих пор остались к нему теплые чувства, и я не могу испытывать к нему неприязнь, что, впрочем, не отменяет того, что Ортхэннэр стал вести себя по отношению ко всем вокруг не лучшим образом. Если ваш родич по той или иной причине представляет для него ценность - ему ничего не стоит вам солгать.
  
  Аранарт подошел ближе и поправил ей одеяло, потом задернул шторы, и комната погрузилась в зеленоватый сумрак.
  
  - Вот потому я и прошу вашей помощи, - его голос звучал почти умоляюще. - Я мог бы просто отвезти вас к харадской границе и отпустить на все четыре стороны, я не воюю с женщинами, но мой родич в беде, и мой долг - спасти его. Как я смог понять, вы наверняка дороги Саурону и его подручным. Поэтому я хочу отправиться к Вратам Мордора и обменять вас на Эарнура.
  
  Эльфийка слегка закашлялась - к счастью, стараниями Аранарта кашель у нее был уже скорее остаточный, без крови.
  
  - Я вас понимаю, князь Аранарт, - тихо ответила она. - Наверняка на всем западе Средиземья не найдется ни одной семьи, которую бы пощадила война. У меня самой был маленький сын. Я даже не успела дать ему имя - отдала на попечение одной женщине с дочкой чуть постарше, они уходили от войны в леса на север. Не знаю, что с ними стало, надеюсь, им удалось спастись. Разумеется, я помогу вам, но я совсем не уверена в том, что ваша затея увенчается успехом.
  
  - Это еще почему? - в один голос воскликнули Арвен и ее друг.
  
  - Вы не знаете Ортхэннэра, - нахмурилась Оннэле. - Я ему не нужна. Уж если он требует от вас голову Элронда в обмен на вашего родича, то не отступится, и такое неравноценное предложение его не устроит. Я вам говорила про мою подругу из Харада, так вот, во время войны Последнего Союза он со спокойной душой бросил ее на произвол судьбы в плену у врагов, и его не волновало, где она и что с ней. Наш общий приятель пришел к нему и пытался уговаривать Ортхэннэра помочь Аллуа, но тот пришел в ярость, надавал Олло пощечин и едва ли не в буквальном смысле слова плевался ядом. Поэтому я, конечно, поеду с вами, но надеяться на успех не советую.
  
  Аранарт некоторое время молчал и смотрел в стену, словно пытаясь осмыслить то, что было ему сказано, после чего проронил:
  
  - Если ничего не получится и Саурон не согласится обменять Эарнура - или то, что от него осталось - на вас, то я, как и обещал, отвезу вас в какой-нибудь харадский приграничный торговый город, оставлю вам еды и денег, а там вы доберетесь до своих. Надеюсь, ваша подруга жива или Элронд ее тоже довел до тяжелой болезни либо убил? - с негодованием добавил он.
  
  - Жива и здорова, и я без труда ее найду, ее на юге все знают, - успокоила его Оннэле.
  
  - А если все получится, то я буду очень признателен вам за помощь, - поблагодарил ее предводитель дунэдайн и осторожно поинтересовался, - как вы думаете, учитывая все то, что вы мне тут говорили про Саурона - что он сделал с Эарнуром? Надеюсь, он не совсем уж жутко его изуродовал?
  
  36
  
  Импотент увидел
  На пеньке опят:
  Навернулись слезы -
  Надо ж, как стоят!
  
  Народное творчество
  
  
  После очередной безобразной ссоры с Келебриан Элронд решил, что так больше нельзя. Немного поразмыслив, он подумал, что для излечения от мужского бессилия и увеличения своего естества до приемлемых размеров ему следует обратиться к целителям.
  
  От услуг имладрисских лекарей он благополучно отказался, а бедного Аранарта в гневе едва не зарубил своим любимым мечом Хадхафангом после того, как все они дружно посоветовали эльфийскому владыке для начала употреблять меньше вина, а то и вообще завязать с пьянками - может, тогда его дохлый огурец наконец зашевелится.
  
  Разозлившись на них всех - вот еще, советуют тут ему пить поменьше, словно он дитя какое малое и до вина ему и дотрагиваться нельзя! - он отправился за помощью к одной старой хоббитской знахарке, которая, как поговаривали в округе, умела знатно пользовать людей, гномов и своих соплеменников от разных хворей и даже в самом деле возвращать им мужскую силу. Рассудив, что эльфу она наверняка тоже посодействует, он заглянул к бабульке на огонек и поведал ей о своей беде. Ради такого дела Элронд в кои-то веки раз вымыл голову, надел вместо грязной хламиды чистую шитую золотом рубашку и шерстяной камзол - почти новый, разве что в нескольких местах проеденный молью, но это было не так уж и заметно - и целых три дня не брал в рот хмельного.
  
  Дряхлая седая хоббитка пригласила владыку Имладриса в свое жилище, где со всех стен свисали связки сушеных овощей и еще какой-то гадости, пахло плесенью и гнилью, а на полках стояли склянки с сомнительного вида зельями. Там она усадила его перед собой за стол и начала расспрашивать, что да как.
  
  - Беда у меня, бабушка, - сказал он; куда девалась вся его обычная спесь! - Есть у меня жена, и она часто требует от меня любви, хочет еще детей иметь. Однако ничего у меня не выходит, не могу понять, что со мной не так?
  
  - А она твоему сердцу мила аль по расчету женился? - прошамкала старушка. - Сам ты ее любишь, хочешь? Может, другая тебе по нраву, оттого тебе и кажется, будто ты по мужскому делу слаб?
  
  - Мила, люблю и хочу! - с отчаянием воскликнул Элронд. - Хочу, да не выходит!
  
  Хоббитка опустила голову и что-то забормотала себе под нос.
  
  - А соперников нет ли у тебя? - наконец сказала она. - Может, кто на тебя порчу навел и жену твою увести хочет?
  
  - Да нет такого, - эльф нервно заерзал на месте; он был чудовищно ревнив и старуха, сама того не желая, задела его больное место.
  
  - А не бил ли тебя кто по орехам твоим или по стержню мужскому ненароком? - нахмурилась бабка.
  
  - Да нет, вроде не бил, - пожал плечами гость.
  
  - Ну ладно, - дряхлая знахарка поднялась из-за стола и, стуча клюкой, начала прохаживаться взад-вперед по комнате, рассматривая склянки с зельями. - Попробую я горю твоему помочь. Ну-ка, где у нас оно? А, вот как раз настоечка целебная, корень мужской укрепляет. Тут у нас полынь-трава, в полнолуние собранная, серый лишайник, черная мышь, в печи высушенная и в порошок истолченная, подорожника настой на крепком самогоне. Возьми снадобье и пей каждый вечер по глоточку, - она достала с полки грязную склянку в паутине, наполненную мерзкого вида мутной жижей, и протянула ее эльфу. - Должно помочь.
  
  Поблагодарив бабку, Элронд дал ей десять золотых и вернулся в Имладрис. Там он стал употреблять зелье в соответствии с указаниями знахарки, но оно ему не помогло: когда он позвал Келебриан в спальню, ему оказалось нечем ее порадовать. Всю ночь бывший герольд Гил-Галада провел не в объятиях супруги, а в уголке задумчивости - от бабкиной настойки бедолагу прохватил понос, и верный Линдир едва успевал таскать ему лопухи.
  
  Разозленный владыка Имладриса обозвал хоббитку старой дурой, вылил остатки настойки в выгребную яму и решил обратиться к другому целителю. На этот раз он обратился к жене трактирщика из Бри, о лекарском умении которой давно ходили слухи.
  
  Женщина долго удивлялась тому, что у эльфийского владыки возникли такие затруднения в супружеской жизни - она-то думала, что с Дивным Народом ничего такого не бывает! - но помочь согласилась, а за приличную сумму обещала еще и не трепать языком понапрасну. Она была опытной лекаркой и повитухой, причем она действительно помогала людям, а не тянула с них денежки за просто так, и вручила Элронду отличную настойку на всяких полезных ягодах и кореньях, которая уже успела хорошо себя зарекомендовать и вернула мужскую силу не одному престарелому фермеру, утратившему с годами способность радовать жену в спальне. Однако дама не учла того, что местные крестьяне в основном вели здоровый образ жизни и трудились на свежем воздухе, лишь иногда пропуская в трактире кружечку-другую пива, а гордый наследник рода Финвэ пьет почитай что без продыху.
  
  Это средство тоже не подействовало.
  
  Швырнув бутылочку в дальний угол, он решил еще раз попытать счастья и обратился к третьей целительнице. Эта лекарка оказалась совершенно выжившей из ума древней старухой, а зелье от мужского бессилия готовила весьма оригинальным образом: собирала в брачный сезон спаривающихся мелких животных типа лягушек, жуков, тараканов и бабочек, заливала их прямо в процессе самогонкой, если же везло - добавляла более оригинальные ингредиенты типа бычьего семени и настаивала несколько месяцев. В ту бутылочку, которая досталась Элронду, бабка положила еще и кошачью шерсть от гулящих зверьков: увидев на улице кошку, которая просит кота, знахарка дождалась, пока она получит желаемое, а потом поймала животное, выдрала у него из спины несколько шерстинок и добавила в свое пойло. В ходе мыслей старушки была своя логика: если зелье настаивалось на трахающихся насекомых и земноводных, значит, оно должно помочь страждущим вернуть силу в чресла.
  
  Бабка дала Элронду также и ценный совет по поводу того, как увеличить свое мужское естество - каждый вечер его следовало заворачивать в листья разных растений и сосредоточенно представлять себе, как оно постепенно становится все больше и больше. Владыка Имладриса вернулся домой и стал старательно выполнять все рекомендации знахарки, но его достоинство по-прежнему оставалось вялым и не увеличилось ни на краешек ногтя.
  
  Разочарованный и разозленный эльф отправился было к бабке, чтобы надавать ей по шее, но та благополучно откинулась сама еще до его приезда, приняв одну из своих настоечек. Поэтому он вернулся в Имладрис в еще более мрачном настроении и принялся срывать зло на прихлебателях. Досталось даже верным Линдиру и Глорфиндейлу, в которых их повелитель однажды запустил банкой с рассолом.
  
  37
  
  Что чувствует человек, который пытается начать жить заново? Который понимает, что вся его предыдущая жизнь была сущим кошмаром, а новую придется как-то строить, и он совершенно не представляет себе, как именно и что с этим делать?
  
  Сейчас Эарнур с уверенностью мог бы ответить на этот вопрос. Жгучий стыд, который изо всех сил пытаешься скрывать - стыд за собственную беспомощность, за то, что только сейчас пытаешься учиться тому, что другие давно умеют и знают, за то, что слишком долго позволял многим то, чего позволять не следовало - например, принимать за себя решения. Неуверенность в себе, во всем и всех вокруг. Сомнение в том, все ли делаешь правильно. В один прекрасный день он вообще поймал себя на мысли о том, что его решение отправится в Мордор было отнюдь не таким самоубийственным и неверным, как он думал поначалу - конечно, если бы Тевильдо не донес своему старшему брату на Нендила, все могло бы кончиться очень и очень плохо, но у того, что он познакомился с обитателями Мордора поближе, были и свои положительные стороны. По крайней мере, в отношении Элронда и мотивов его поведения все встало на свои места.
  
  - Знаешь, - как-то раз поделился он с Денной, - раньше я все время думал, что это я делаю что-то не так. Я постоянно чувствовал свою вину - перед отцом, перед Элрондом и прочими - из-за того, что не соответствую их ожиданиям. На самом деле наш владыка Имладриса - просто скотина, а гадости всем говорит и делает лишь из-за того, что он такой по натуре. Я всего лишь оказался в неудачное время в неудачном месте. И папаша мой был таким же. Многие люди, как я уже понял, заводят детей вовсе не потому, что они их любят, хотят их иметь и мечтают воспитывать. И даже не для того, чтобы иметь наследника или там опору в старости, а просто для того, чтобы рядом был какой-то несчастный, над которым они смогут безнаказанно издеваться, не рискуя получить при этом в морду. Ведь попробуй отец так разговаривать с равным себе или с тем, кто его сильнее - схлопотал бы в глаз, и он это прекрасно знал, как знал и то, что я из ложной сыновней почтительности и в силу характера ему не отвечу - а надо было!
  
  - Ну наконец-то ты начал что-то понимать, - поддержал его харадский принц. - Думаешь, если бы ты с детства обладал иным нравом и был таким, каким папашка хотел тебя видеть, он бы к тебе не придирался? Ошибаешься, и тут нашел бы, к чему прицепиться, а не нашел бы - так выдумал. Именно в силу того, как ты сам сказал, что он по природе такой - нехороший человек с червоточинкой.
  
  - Хотелось бы мне, если у меня в будущем появятся дети, стать им достаточно хорошим родителем, а не таким вот. И не таким, как Элронд, - сказал Эарнур, и его слова весьма обрадовали Третьего: строит планы на жизнь - это уже очень и очень неплохо, по крайней мере, теперь уже точно ничего с собой не сотворит.
  
  Своими соображениями на этот счет Денна поделился с Сауроном. Тот торжествовал, поскольку все-таки почитай что добился своего. Не мытьем, так катаньем, но он всегда добивался своего - а кто бы сомневался! Этот раз тоже не стал исключением.
  
  - Молодцы, - хвалил он Маэглина и Третьего, - я знал, что могу во всем на вас положиться. Неплохо мы с вами постарались, еще немного - и наш дорогой гость окончательно будет на нашей стороне и не захочет от меня уматывать. Такими, как он, не разбрасываются, Аргору б только всех убивать, а что до Нендила - Гил-Галаду давно было пора приструнить своего старшенького, а то больно распоясался. Зачем они так? Эарнур не безнадежен, он же не совсем оголтелый чокнутый на всю башку эрупоклонник типа Эонвэ и Элронда. Думаю, ход моих мыслей вы поняли?
  
  - Конечно, я все понял, - подтвердил эльф. - Если бы твоя идея с башкой моего внучка прокатила, то ты был бы этому весьма и весьма рад. А если бы не прокатила - вернее, если она не прокатит - то затащить кого-то к нам на службу куда выгоднее, чем убивать.
  
  Саурон усмехнулся.
  
  - И верно, и неверно. Ты знаешь, что я без нужды убивать не люблю. Скорее, даже без особой нужды, - подчеркнул он. - Если б парнишка и впрямь что-то нехорошее натворил, я б не просто Нендила с Аргором останавливать не стал, а собственноручно содрал с него заживо кожу и посыпал солью то, что осталось, после чего с наслаждением слушал бы его вопли, пока у него от болевого шока не откажет сердце. А так - он же не придурок с неизлечимой светлостью головного мозга, а просто человек, который сильно запутался в собственной жизни и плохо понимает, как и что нужно с ней делать, подсказать же ему было некому. Кроме того, есть у меня здесь и свой несколько более приземленный интерес.
  
  Маэглин вопросительно посмотрел на своего старого друга.
  
  - И как, поделишься своими идеями или это секрет? Сколько лет с тобой общаюсь, никак не привыкну к тому, что ты всегда полон сюрпризов.
  
  - А все на самом деле очень просто, - объяснил Черный Майя. - Ты, наверное, уже и забыл о давнем пророчестве Моро насчет Элронда, что его убьет человек из рода Анариона.
  
  - О, вспомнил, - хлопнул себя по лбу эльф, - по этой самой причине ты в свое время не замочил этого придурка Менельдила вместе с его долбанутой мамашей, только Зимрабет своей строго запретил подходить к милым родичам ближе чем на три сотни лиг. Теперь понимаю... кажется.
  
  - Эарнур - прямой потомок Анариона, - продолжал Саурон, - и он, как я тебе уже сказал, пошел не в своего предка-идиотика и вообще не во всю свою мерзопакостную родню. Вполне себе здравомыслящий человек, только вот угораздило его вляпаться, но это в принципе простительно. Он над пленными не издевался, мирным жителям глотки не резал и никого с выпущенными кишками на съедение падальщикам не бросал, равно как и его родственничек Аранарт, тот тоже относительно безобидный. Но Аранарт тоже прямой потомок Анариона - теперь усек?
  
  - Усек, - хитро усмехнулся Маэглин. - Собрал урожай и складываешь в разные корзинки: не один грохнет Элронда, так другой.
  
  - Или, как вариант, их детишки, надеюсь, тоже не в Менельдила пойдут, - саркастично добавил майя. - Если бы Эарнур не захотел-таки от меня уматывать, среди потомков Анариона было бы первое поколение вменяемых людей с не засранными светлостью мозгами.
  
  Денна внимательно слушал их беседу и вечером следующего дня, когда вновь встретился с Эарнуром, все же решил сказать своему новому приятелю одну очень важную, на его взгляд, вещь.
  
  - Знаешь, мне не особо приятно тебе это говорить, - начал он издалека, - потому что я могу понять твои чувства, я сам очень люблю свой родной дом, более того, один мой хороший друг и вместе с тем близкий родственник - нуменорец, и я знаю, что для вас родина - это не просто место, где ты появился на свет. Сейчас ты мечтаешь вернуться домой. Я себя ощущаю прямо-таки целителем, который сообщает больному, что медицина бессильна и он через два дня умрет, но... я думаю, что даже если Аранарт убьет Элронда и привезет его голову Саурианне как выкуп за тебя, тебе не стоит возвращаться в Гондор. Ты прекрасно помнишь, как к тебе относились до этого, думаешь, теперь будет иначе? Да еще хуже. Дело, конечно, твое и решать тебе, но я просто по жизни много на что насмотрелся. Надо б тебя с Айканаро, отцом Морнэмира, познакомить, он тебе во всех подробностях расскажет, как его собственный родной брат вроде бы как из лучших побуждений его семейную жизнь развалил - и ведь ладно б еще со зла, из зависти, из ревности, когда б он сам мечтал Андрет часок-другой потыкать, это было бы еще объяснимо, но он же ему на полном серьезе добра хотел, типа, смертная дева ему не пара, она ж состарится и помрет! А сам Нарьо нет, вчера на свет родился и этого не знает, не сообразит без помощи любезного братца, с кем ему в брак вступать. Он потом поразмыслил над своей жизнью и сказал - ну его к хрену лысому, пусть Инголдо меня уж лучше трупом считает, а то мне с ним после этого даже разговаривать тяжело, обида ж никуда не делась. Вот и с тобой то же самое будет, ты междоусобицу-то у себя на родине вспомни - кто там из твоей родни по недомыслию северянку в жены взял? Вернешься домой, попрощаешься со своей свободой и делать будешь не то, что хочешь, а то, что велели. Аранарт твой вроде не такой придурок, как король Эарнил, хорошо, что тот допился до смерти и избавил всех от себя-любимого, но у него тоже заметна светлость головного мозга в значительной степени, а это порой лечится только ампутацией головы.
  
  Эарнур резко переменился в лице и сделал шаг назад; поначалу он хотел было возмутиться, возразить харадцу, может, даже сказать какую-то колкость, пусть он и не умел их говорить, но потом ему внезапно подумалось, что Денна не так уж и неправ. Если у него с Исильмэ все сладится и он явится с ней домой, ему не избежать вопросов, нареканий, а то вдобавок после всего еще и открытой травли, как в свое время несчастным Валакару и Эльдакару.
  
  - Мой тебе совет, - продолжал тем временем Третий, - домой все-таки не возвращаться, пусть уж твои тебя лучше, как Нарьо в свое время, мертвым считают, но зато ты не будешь никому ничем обязан и избежишь кучи неприятных объяснений и разговоров, что немаловажно. Хотя мне, говоря по правде, вообще не верится в то, что тебе придется это делать.
  
  - Все верно, - Эарнур посмотрел на него с каким-то безжизненным видом, - я уже много раз говорил о том, что Аранарт никогда не убьет Элронда.
  
  - А вот расстраиваться так не надо, - решил поддержать его Денна, - тебя сейчас это очень огорчает, но людям по жизни вообще свойственно по инерции цепляться то за одно, то за другое, а на самом деле мы можем найти вместо обожаемого старого что-то новое, и это новое окажется не в пример лучше. Охота тебе возвращаться в место, где к тебе все относились и будут относиться, мягко говоря, не лучшим образом? Если и в самом деле охота, то запретить, конечно, не могу. Если же нет - так тебя и в Мордоре никто насильно держать не станет. Ты можешь уйти отсюда и поселиться где хочешь, кроме западных земель: юг и восток весьма обширны, и, кстати, отсутствуют на ваших картах, - с иронией добавил он. - Элронд тебя там при всем желании никогда не найдет, только на запад не езди, и все будет замечательно. Мне, кстати, кажется, что ты и здесь бы вполне себе прижился, единственное, что тебя тревожит - это возможность ненароком встретить Аргора или Нендила. Насчет Нендила обрадую: он куда-то свалил, и вернется, как я понял, еще очень не скоро.
  
  Эарнуру не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть: Третий попал в точку.
  
  - Кстати, а у тебя с твоей Исильмэ уже что-нибудь было? - поинтересовался Денна.
  
  Тот слегка смутился.
  
  - Нет. Пока еще нет.
  
  - А вот с этим, кстати, не затягивай. Если человек дозрел до того, чтобы ответить тебе взаимностью, нужно действовать быстро и не тянуть кота за хвост, бери инициативу в свои руки или быстро лови момент, когда она сама ее проявит, а то доиграешься, что на горизонте нарисуется кто-нибудь более решительный и уведет у тебя твою Исильмэ, - настоятельно посоветовал Третий. - Пугать не хочу, но видел такое сам, поэтому не теряй времени.
  
  38
  
  Вечер сменялся ночью. Аранарт по-прежнему гостил в Раздоле и думал в скором времени все же отправиться в Мордор для обмена пленными, благо Оннэле была уже практически совсем здорова и могла перенести долгое путешествие. От страха за Эарнура он по-прежнему не находил себе места и, глядя в темное окно, за которым светила желтая полная луна, думал о том, где сейчас его родич и что с ним. Это уже вошло у него в привычку - если раньше перед сном он пил чай, то сейчас сидел перед окном, смотрел вдаль и думал, думал, думал - понимая, что это бесполезно, что он все равно не в состоянии чем-либо помочь и что Эарнуру не будет легче от того, что его родственник изводит себя, но никак не мог остановиться.
  
  Внезапно на подоконник с внешней стороны сел небольшой сычик. Поначалу Аранарт не обратил на него никакого внимания - в этих местах всегда водилось много птиц, и они часто садились на подоконники или даже залетали в окна, но вместо того, чтобы улететь, сычик продолжил торчать на подоконнике. Он почистил перышки, покрутил головой вправо-влево, однако не спешил убраться прочь от человеческого жилья. Арнорец посмотрел на него с удивлением, но не придал странному поведению птицы большого значения, сидит и пусть сидит, может, ему так удобно.
  
  Однако сычик продолжал сидеть на подоконнике, временами посматривая в окно. Аранарт не понял, в чем дело - может быть, птица ранена или больна? Та, впрочем, прошлась по подоконнику взад-вперед, стуча коготками и продолжая коситься на арнорца за стеклом, а потом настойчиво постучала клювом в окно. И еще раз. И снова.
  
  Аранарт вздрогнул - сычик что, хочет, чтобы он открыл окно и впустил его в комнату? Приглядевшись, он увидел, что к левой лапке птицы красной ленточкой привязана свернутая в трубочку не то бумажка, не то клочок пергамента.
  
  Изумленный предводитель дунэдайн распахнул створки; птица запрыгнула в комнату, села на стол и стала ждать, пока Аранарт размотает шелковую ленточку. Тот дрожащими пальцами потянул за кончик, узел развязался, и в руках у него оказался кусочек дорогой харадской бумаги. Внутри было что-то написано; он развернул его - и в следующую минуту
  
  "Мой дорогой Аранарт,
  
  если ты держишь в руках это письмо, то знай, что я жив и здоров и у меня все хорошо. Пожалуйста, не вздумай меня искать и даже не пытайся что-либо разузнать обо мне. Люблю, целую и обнимаю. Мардилу ничего не говори.
  
  Твой Эарнур"
  
  Сжав бумажку в кулаке, Аранарт бросился в комнату Арвен, которая сидела на кровати и читала. Сычик, видимо, поняв, что ответа и благодарности за доставку в виде угощения не будет, пару минут гулял по столу и нагадил в чернильницу, потом улетел в окно.
  
  Арвен, увидев своего друга, оторвала взгляд от книги и удивилась - арнорец выглядел сильно взволнованным, если не сказать - вообще перепуганным.
  
  - Что-то случилось? - осторожно спросила она.
  
  - Да, - он протянул ей письмо. - Вот, сама посмотри...
  
  Прочитав послание и выслушав рассказ арнорца о необычной птичке, эльфийка лишь недоуменно пожала плечами.
  
  - Ари, ты успокойся немного, - посоветовала она. - Это выглядит весьма странно, и нам нужно хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринимать. Во-первых, я не уверена, что это писал именно он. Может, это чья-то злая шутка. Мордорцы вполне способны поглумиться над нами и нашим горем просто из банальной злости, с них станется.
  
  - Это писал он, - твердо возразил Аранарт. - Я знаю его почерк. Узнал бы из тысячи. Из сотни тысяч.
  
  Эльфийка пожала плечами.
  
  - Хорошо, допустим, что даже и он, в чем я сильно сомневаюсь - почерк можно подделать. Может быть, его заставили тебе написать - угрозами или пытками. Или околдовали. Мало ли что. Не стоит пороть горячку, давай лучше подумаем... надеюсь, ты не собираешься ехать его искать?!
  
  Арвен посмотрела ему в глаза и вздрогнула - она еще ни разу не видела своего друга таким, с пылающими решимостью и гневом глазами.
  
  - Именно это я и собираюсь сделать.
  
  - Аранарт, не надо, - начала она и тут же осеклась, поняв, что его не переспоришь - он уже все продумал.
  
  - Арвен, нет, - жестко и непреклонно сказал он. - Да, это писал действительно наш Эарнур - или кто-то очень умело подделал его почерк, пусть даже так. И я намерен выяснить, что все это значит. Возможно, что он и в самом деле бежал из плена, у него теперь все относительно хорошо, и он по какой-то одному ему понятной причине на самом деле не хочет, чтобы я его искал. Кто знает, может, он боится, что его найдут и прикончат Саурон с Ангмарцем.
  
  - Письмо принесла сова, - возразила эльфийка. - Это ночная птица, и она вполне может быть домашней любимицей и почтальоном кого-то из прислужников Врага.
  
  - Не факт, - парировал арнорец. - Совы прекрасно обучаемы, и их держат в качестве питомцев не только слуги Саурона. Может быть и так, что Эарнура действительно попросту заставили написать это письмо, но тогда я обменяю его на Оннэле Къоллу и верну им обоим свободу!
  
  Девушка вжалась спиной в кресло, она была напугана таким решением своего друга и родича, но уже почти смирилась с тем, что его не переубедить.
  
  - Хорошо, езжай, - нехотя согласилась она, - только будь предельно осторожен и береги себя. Это может быть обманом или ловушкой.
  
  - Я знаю. Я буду осторожен, - пообещал он. - Не волнуйся за меня.
  
  39
  
  Несколькими месяцами ранее
  
  Разговор с Денной, с одной стороны, сильно расстроил Эарнура, который теперь понимал, что о возвращении домой теперь можно, по сути дела, и не мечтать, с другой - все становилось на свои места. Харадский принц не зря казался ему очень рассудительным: иногда он, безусловно, говорил своему новому приятелю не слишком хорошие вещи, зато благодаря ему Эарнур избавлялся от лишних иллюзий и начинал более ясно осознавать, что к чему. Если посмотреть на те события, о которых он говорит - то все правильно: Финрод, которого так боготворят и восхваляют все вокруг, действительно испортил жизнь родному брату, лишив его свободы выбора - а тот, видать, не иначе как с досады и горя взял в жены майя-оборотня, лишь бы не возвращаться к своим и закрыть себе дорогу в прежнюю жизнь. Валакара же с Эльдакаром затравили свои из-за северянки Видумави, и тут Денна опять сказал верную вещь: ну хорошо, вот вернется король Гондора с позором домой. А дальше-то что? Во-первых, ему не избежать всяческих расспросов, пересудов и сочувственных взглядов. Во-вторых, придется всем объяснять, кто такая Исильмэ и как они познакомились - а также почему мордорцы не убили девушку или не сделали с ней что-то более ужасное. Может случиться и так, что люди начнут судачить, будто бы и сделали - а их король, который всегда был размазней и не в меру добросердечным, из ложного благородства взял в жены порченую девку, чтобы скрыть ее позор. К сожалению, он на своем опыте давно убедился в том, что люди чего только не скажут - один придумал, другие подхватили сплетню, какой бы неправдоподобной она ни была, а через пару дней все кругом уже всерьез верят в то, что ежей можно доить. Хотя, что более вероятно, но не менее гадко, они просто не примут безродную простолюдинку в качестве его супруги - да и вообще рядом с ним, и бесполезно будет объяснять, что на самом деле Исильмэ очень смелая, добрая и тому подобное. Что с того толку, если ее отец - крестьянин, все это не имеет значения, каким бы золотым и прекрасным человеком она ни была. В общем, Денна дело говорит: как бы ни было больно, придется признать, что дороги назад нет. Хотя о чем он вообще думает? Рассуждает так, словно Аранарт уже прикончил Элронда, а вот этому уже не бывать никогда. Ладно, пусть великий эльфийский владыка там себе тихо спивается в своем Имладрисе, а сейчас было бы неплохо найти Исильмэ и поделиться с ней своими мыслями - ведь она, помнится, сама порывалась отрубить этому мерзкому типу его тупую немытую башку.
  
  Проведя несколько месяцев в черной крепости, Эарнур уже научился ориентироваться в бесконечных коридорах, переходах и галереях; однажды он неосторожно сказал Саурону, что тот, судя по всему, нарочно построил свою крепость так, чтобы всех запутать. Он сам испугался своих слов, поскольку Черный Майя по-прежнему казался ему наводящим ужас и непредсказуемым. Однако тот лишь посмеялся.
  
  - Спасибо, мне тоже очень нравится, как все вышло, я рад, что ты это оценил, - Враг выглядел вполне довольным, и Эарнур понял, что сегодня его уж точно пока еще не убьют.
  
  Постепенно он привык и к этому - к вечному сарказму Черного Властелина, к его манере нарочно пугать людей, наблюдая за их реакцией и потом наслаждаясь их страхом и растерянностью. А он ведь просто так играет, однажды внезапно подумалось Эарнуру. Как сытая кошка с мышами: есть или даже душить не станет, хозяева и так до отвала раскормили, а вот покидать и за хвост потаскать охота, это она за милую душу. Может, на деле он вовсе не такой уж и злой, ведь есть у него семья, друзья, те же Маэглин и Келебримбор рядом с Сауроном уже много веков и отнюдь не горят желанием сбежать куда подальше. Многие же видят только этот внушающий ужас образ и действительно боятся, как в свое время Исилдур, весь дневник которого был прямо-таки пронизан тайными страхами владельца, которые тот упорно пытался скрывать.
  
  Эарнур нашел Исильмэ в той самой комнате, которую ей отвели мордорцы - вопреки всем слухам, никто из них не собирался заковывать своих нежданных гостей в цепи и бросать в холодную темницу. Девушка сидела перед дорогим зеркалом харадской работы в оправе из цветного стекла и расчесывала волосы; король Гондора снова отметил про себя, что по сравнению с тем, что было, она сильно похорошела, и сейчас на ней снова было красивое платье - только теперь уже светло-коричневое.
  
  Услышав, что кто-то вошел в комнату, она отложила расческу и повернулась к Эарнуру, не вставая с места.
  
  - Исильмэ, - осторожно начал он, - я думал надо всем тем, что произошло со мной... с нами... и говорил об этом с Денной... теперь хочу поговорить с тобой. Тебе тоже придется принять решение - такое, какое ты сочтешь для себя лучшим. Настаивать ни на чем не стану, принуждать тебя поступать так, а не иначе - тем более, я не Финрод, который самым что ни на есть бессовестным образом пытался решить за своего брата, на ком ему жениться. Выслушай меня и скажи, что ты об этом думаешь.
  
  Девушка нахмурила брови.
  
  - Ты как-то странно говоришь, будто хочешь за что-то извиниться. Ладно, я тебя внимательно слушаю.
  
  Эарнур несколько мгновений смотрел на нее, словно собираясь с мыслями, потом заговорил:
  
  - Я для себя решил, что возвращаться домой не стану. Во-первых, там я с раннего детства не видел ничего хорошего. Во-вторых, нас с тобой там попросту не примут, а если и примут... вернее, примут только на словах, - пояснил он, а потом выложил ей все, о чем размышлял все эти дни. Исильмэ внимательно его слушала, не перебивая и не пытаясь вставить слово; прикусив губу, она задумчиво смотрела на него.
  
  - Я решил, что найду себе пристанище где-нибудь на юге или востоке, подальше от чужих глаз, где меня никто не знает и не станет задавать всякие неприятные вопросы. Подыщу себе заодно какое-нибудь полезное занятие, благо рука у меня больше не болит, может быть, попрошу о помощи Денну, - подытожил он. - А как поступишь ты - выбор за тобой, благо теперь нас никто ни к чему не принуждает. Честно говоря, даже не думал о том, что все так повернется. Если хочешь - возвращайся в Гондор, поселись там, где тебя тоже никто не знает, и начни новую жизнь. Или оставайся... со мной или без меня, это тоже твое право. Выбирай.
  
  - Ты же знаешь, что я выберу, - теперь Эарнур был рядом, и Исильмэ могла открыто смотреть ему в глаза. Чувствуя приятное волнение и вместе с тем легкий страх, она взяла его за руку и слегка сжала его ладонь, не сводя с него горящего взгляда.
  
  - Знаю.
  
  Эарнуру показалось, что он был не вполне готов к той почти безумной страсти, которую она обрушила на него в следующее мгновение; ему всегда казалось, что это мужчины должны проявлять инициативу, а женщины - лишь уступать их желаниям и ни в коем случае не показывать, что им это нравится или тем более - что они сами этого хотят. Однако тут от жарких поцелуев и объятий Исильмэ он просто потерял дар речи и утратил связь с реальностью. На мгновение у него даже мелькнула мысль о том, что он мог бы так и не узнать ее, если бы не мордорский плен... Денна, кажется, говорил, что у них в Хараде для таких случаев вроде как даже есть особая пословица, но сейчас, думая совсем о другом, он почему-то никак не мог ее вспомнить.
  
  На мгновение он слегка отстранился от нее, опустил руки; губы, все лицо горели одновременно от смущения и поцелуев.
  
  - Что-то не так? - удивленно спросила Исильмэ. - Тебя опять мучают воспоминания? Если уж ты решил не возвращаться домой, то забудь о том, что было. Было - да, но сейчас этого нет! И больше никогда не будет!
  
  - Все хорошо, - Эарнур попытался изобразить беспечную улыбку, но она вышла скорее печальной. - Все просто замечательно, только я не хочу уподобляться своему отцу и прочим негодяям, которых мне довелось повидать. Все остальное у нас будет после свадьбы. Вот уж я никогда в жизни не думал, что попрошу одного из Девяти быть моим свидетелем.
  
  - Ты про Денну? - уточнила девушка. - Не возражаю. А вот против твоего намерения ждать до свадьбы как раз возражаю. Смысл?
  
  - Смысл в том, - Эарнур боялся, что она сейчас на него обидится, решит, будто он ее отвергает, - что я не хочу подвергать тебя бесчестью. Это было бы не очень хорошо и красиво с моей стороны. Получается, что я тобой просто воспользуюсь, а про девушек в таких случаях что все начинают говорить - она же сама хотела! Пойми меня правильно, я тебя не отталкиваю, не в смысле, что ты мне не нравишься, но пусть все будет по-честному. Когда нас объявят мужем и женой, вот тогда все у нас с тобой и будет, как должно быть.
  
  - Ты опять думаешь о том, что люди скажут? - взгляд ее стал холодным и отстраненным. - Ты же сам говорил: мы свободны, и у нас есть право выбора! Тем более - здесь Мордор, в постель к молодоженам никто не заглядывает и простыни перед домом на обозрение всей округе не вывешивает, а у вастаков так вообще люди не женятся, пока у них ребенок не родится!
  
  Эарнур почувствовал страх и неловкость. А если она и в самом деле на него обиделась, если она его неправильно поймет... хотя он всего лишь пытается быть порядочным и благородным человеком и не повторять судьбу и ошибки своего отца.
  
  - Исильмэ, я действительно... дело не в том, что люди скажут, а в том, что я сам про себя скажу. Я не осуждаю вастаков, у них свои обычаи, и определенное разумное зерно в этом есть - в прошлом многие из них были кочевниками, и сейчас кто-то по-прежнему не живет на одном месте, а потому бесплодие жены или мужа при том, что каждый ребенок в будущем был работником, воином, помогал по хозяйству, было для них не очень приемлемым. Что же до нас с тобой... люди все равно скажут, не одно, так другое. Если ты не будешь ни с кем спать до свадьбы, то они придумают, будто ты слаб как мужчина или не смогла никому понравиться. Если же будешь - так ославят распутником. Главное, чтобы твоя совесть была чиста.
  
  Он коснулся ее ладони кончиками пальцев.
  
  - Я просто не хочу вести себя непорядочно по отношению к тебе.
  
  40
  
  Переговорив с Арвен, Аранарт рассказал о странном письме Оннэле. Та сильно удивилась - такого поворота дел она никак не ожидала.
  
  - Знаете, князь Аранарт, это действительно очень странно, тут леди Арвен совершенно права, - эльфийка не скрывала своего недоумения. - Давайте попробуем разложить все по полочкам с учетом того, что я знаю об Ортхэннэре. Как вы мне говорили, он держит Эарнура в плену, а с вас требует выкуп. Теперь вы внезапно получаете это письмо... что это может значить?
  
  Тот неопределенно пожал плечами.
  
  - В том-то и дело, что я теряюсь в догадках, потому и пришел к вам. Я не верю, что Саурон его отпустил.
  
  - Я тоже. Это не в духе Ортхэннэра. Вы, наверное, слышали, что он умеет принимать облик огромного черного волка - так вот, он не упускает свою добычу. Никогда. Для него это дело даже не чести, а принципа, потому что честь - совершенно чуждое ему понятие, я бы сказала, для него это вообще пустой звук.
  
  Повисло напряженное молчание. Аранарт нервно сцеплял и расцеплял пальцы, не зная, что и думать. Наконец он произнес:
  
  - Если Саурон не мог его отпустить и вы как человек, то есть эльф, который когда-то хорошо его знал, это подтверждаете, у меня остается только один вариант развития событий: ему удалось бежать из плена. Хорошо, допустим, он и взаправду бежал. Тогда почему он не вернулся сразу в Гондор или ко мне? Где он прячется? Почему прислал письмо таким странным образом и просил его не искать?
  
  Внезапно ему в голову пришла страшная мысль - он вздрогнул от своей догадки, будто от удара или ожога, ему казалось, что он сам едва ли не физически ощущает ту боль, которую мог испытывать его несчастный родич.
  
  - Оннэле, - тихо сказал он, - а что, если Эарнур не желает меня видеть, потому что Саурон и мордорцы его пытали, он теперь стал калекой и в свою очередь не хочет быть нам с Мардилом обузой и чтобы мы видели его таким?
  
  - Все возможно, иногда Ортхэннэр бывает на редкость злым и жестоким, - эльфийка, к сожалению, не опровергла его предположений, - но если он в состоянии держать перо и написать вам вполне связное письмо, значит, не все так плохо, по крайней мере, руки, глаза и голова у него точно целы.
  
  - Обнадеживает, - с горькой иронией сказал арнорец, чувствуя, как у него предательски защипало в глазах от подступающих слез. - Однако теперь я собираюсь отправиться в Мордор и выяснить всю правду. Во-первых, я отдам им вас, и вы наконец встретитесь со своей подругой или еще какими-то близкими людьми, которые у вас там есть. Во-вторых, если Эарнур все еще у Саурона, пусть и он отдаст его мне. Если же нет - пусть мордорцы расскажут, что с ним сделали.
  
  - Зря вы это затеяли, - покачала головой Оннэле, - хорошо, если вы вернетесь домой живым. Если вам будет грозить опасность, я, конечно, постараюсь за вас заступиться и сделать все, что в моих силах. Я поеду с вами, как и обещала, но советую вам быть готовым ко всему. Я вам уже много раз говорила, что Ортхэннэр отнюдь не подарок.
  
  - Я знаю, - грустно ответил Аранарт. - Но я не могу бросить Эарнура. Я никогда его не брошу. Мы соберем все необходимое в дорогу и сразу же двинемся в Мордор.
  
  ***
  
  Оннэле и Аранарт отправились в путь как можно более тихо и незаметно. Арвен собрала для них вещи и еду, проводила их до окольной дороги и пожелала удачи. Арнорец сознательно решил пробираться во вражье логово кружными путями, пусть это и займет гораздо больше времени - ему вовсе не хотелось случайно попасться на глаза кому бы то ни было, тем паче что среди этих кого-то вполне могли оказаться приспешники Элронда.
  
  Вечерело, и они расположились на ночлег на дне небольшого оврага; удачно растущее на его краю дерево своими ветками и корнями обеспечивало отличное укрытие от дождя, росы и посторонних глаз - хотя кто может бродить в такой глуши! Аранарт развел костер - Оннэле после тяжелой болезни не стоило переохлаждаться, подстрелил дикую утку, и они отлично поужинали.
  
  - Знаете, я вот сейчас думаю, хотя мне вообще, наверное, не стоило заводить этот разговор, - тихо сказал предводитель дунэдайн извиняющимся тоном, - что все мы, и вы, и я, и многие из тех, кого мы любили и знали, по сути дела пострадали за чужие злодеяния и стали марионетками в чьих-то руках.
  
  - А что вы переживаете, стоило, не стоило, - ответила она. - Так оно и есть. Ортхэннэр даже и не считает нужным скрывать то, что попросту использует других в своих целях, а цели у него сами знаете какие, он спит и видит себя властелином Арды и не терпит, чтобы кто-то ему перечил. Раньше, в юности, он не был таким.
  
  Какое-то время арнорец молча смотрел в огонь.
  
  - Да, вы рассказывали мне про свое детство и друзей.
  
  - Я знаю, что вы мне не верите... - начала было она.
  
  Аранарт отреагировал вовсе не так, как ожидала эльфийка - он всегда был осторожен в суждениях и, в отличие от Элронда, Эарнила, Линдира и прочих, довольно терпим.
  
  - Я буду предельно честен и скажу так: я не считаю себя вправе судить о том, чего не видел собственными глазами - за давностью лет события становятся легендами, легенды не всегда правдивы, да и очевидцы порой не помнят достоверно, как все было. Одно мне известно точно: когда-то в былые времена вы хорошо знали Мелькора, а Саурон - его ученик или приемный сын - был в ту пору совсем другим.
  
  - Он его родной сын, - поправила та.
  
  - Пусть даже так. Отец, судя по вашим рассказам, прочил его в хранители Арды, а он решил стать ее единоличным властителем и для этого превращает своих прислужников в безвольных исполнителей своих планов. Мне внезапно пришла в голову еще одна кощунственная мысль - а ведь и с другой стороны то же самое. Отец вашего ребенка - кто он? Ангмарский воин? Или простой крестьянский парень, которого вы полюбили за веселый нрав и за то, что хорошо играл на лютне?
  
  Оннэле не хотела вдаваться в подробности, поэтому неопределенно кивнула.
  
  - У него не было выбора, когда ему повелели сражаться против нас, хотя он с куда большей охотой пел бы своему сыну колыбельные, - продолжал Аранарт. - И у меня не было выбора. И у вас. И у Эарнура. У всех его нет, кроме, пожалуй, разве что Саурона и Валар. Да и у тех... если одна сторона объявит другой войну, то выбор тоже будет невелик: драться или сдаться. И нет конца этом замкнутому порочному кругу. Ведь Эарнур - не воин в полном смысле этого слова. Конечно, он умеет обращаться с оружием и может за себя постоять, он не трус, но у него никогда не лежала душа к военному делу, он не любил кровопролития, и ему не нравилось убивать других, даже если это враги. Ему всегда были ближе мирные занятия - книги он предпочитал мечу. Да и я тоже - будь на то моя воля, я бы никогда не взял в руки клинок. Мне по душе лечить, а не убивать, да и власть нам обоим всегда была в тягость. Я бы с большей охотой отправился странствовать по всяким неизведанным землям - и делаю это, когда у меня есть возможность. И вот теперь Эарнур со всей его добротой и отвращением к войне и убийствам в плену у Саурона, а я с моей любовью к целительству и путешествиям еду его выручать. А вы... вы вообще женщина, и война - не ваше дело, женщинам куда больше пристало быть женами и матерями, тоже заниматься каким-нибудь мирным ремеслом, но по воле злого рока и вы оказались втянуты в гущу событий. Если бы я знал, как все это остановить, но я не знаю. Мы - те, кем мы являемся просто в силу нашего рождения у тех или иных родителей, в той или иной стране, и у нас нет иного выбора, кроме как делать то, на что мы обречены. А ведь я, - он немного помедлил, словно думая, стоит ли это говорить, - мог стать невольным убийцей вашего возлюбленного. Или Эарнур. В бою же ты не смотришь, кто рядом, просто видишь - враг, а ведь это такой же человек, как и ты, у него тоже есть родители, жена, дети, свой дом, свои мысли и чувства, но он тоже марионетка. Как и ты. Я не знаю, как с этим быть. Простите меня.
  
  - Не за что, - Оннэле завернулась в плащ. - Все так, как вы говорите, и с этим приходится жить. Если ты сын короля, то иди сражаться, и всем безразлично то, что ты питаешь отвращение к военному делу. Если тебе не посчастливилось родиться орком, то будь у тебя хоть сколько угодно добрая душа, все будут смотреть только на твои раскосые глаза и клыки, пугаться и считать тебя чудовищем, а не восхищаться тем, как прекрасно ты поешь. Я из Эльфов Тьмы, и этим все сказано, вы дунадан, а леди Арвен - дочь Элронда. Будь все иначе, мы могли бы стать друзьями, но поскольку все сложилось так, как сложилось, для меня лучшим выходом будет вернуться к своим, и мы забудем друг о друге.
  
  Аранарт, сидя на свернутом плаще, по-прежнему смотрел в огонь и чувствовал, как лютая тоска все сильнее и сильнее завладевает всем его существом. Он хочет быть счастлив - и не может. Эарнур дорог его сердцу, он любит его, как брата, но их разлучила злая судьба - хорошо, если не навеки. А Арвен? Арвен, прекрасная Арвен, такая близкая и в то же время такая далекая, словно звезды на небе, к которым ему так хотелось протянуть в детстве руку и дотронуться хоть кончиком пальца, но они были недосягаемы. Он любит Арвен всей душой, они могли бы быть счастливы, но им не суждено быть вместе...
  
  41
  
  Фаразхилу было чудовищно скучно: ему оставался всего один день до обещанного отцом отпуска, и этот день, который к тому же выдался невыносимо жарким и душным, нужно было как-то домучить. Он сидел в караулке и, чтобы хоть как-то пережить зной, глотал зеленый чай с лимоном, как вдруг к нему прибежал один из часовых.
  
  - Лорд Фаразхил, - сказал он, снимая шлем и вытирая вспотевший лоб, - там к Вратам какой-то придурок приперся, а с ним какая-то баба. Хочет видеть вас, говорит, что предлагает обмен пленными.
  
  - Какой, на хрен, обмен?! - тот поставил чашку на стол, проклиная все на свете. - Не было печали, я так надеялся, что досижу тут спокойно до захода солнца - и все, два месяца свободы!
  
  Нехорошо выругавшись, Фаразхил схватил свой стальной лук, колчан со стрелами и решил пойти посмотреть, кто это там пожаловал. Аранарта он узнал сразу: так, этот тип уже сюда являлся, вот ведь настырный какой. Придется с ним немного пообщаться и вежливо убедить свалить туда, откуда пришел. Поднявшись на смотровую башенку, он на всякий случай надел шлем и, скрипя зубами от злости, все же нашел в себе силы поприветствовать незваного гостя и спросить, чего он хочет. От услышанного бедный Фаразхил разозлился еще больше.
  
  - Так, я сейчас отца позову, пусть он с ним разбирается, - прошипел он себе под нос. - Ждите здесь, я вам уже говорил, что не вправе решать такие вопросы! Предупреждаю сразу: если вы причинили хоть какой-то вред этой женщине - пеняйте на себя.
  
  Аранарт и Оннэле ждали возвращения Фаразхила довольно долго, и оба они уже начали волноваться - особенно сама эльфийка, которая благодаря нехорошим слухам о своем друге детства уже успела навоображать себе невесть что.
  
  - Знаете, мне все это более чем не нравится, - с опаской сказала она. - Зря вы сюда приехали и зря все это сказали. Ортхэннэр считает, что требовать чего-то от других вправе только он, а уж никак не все остальные, тем более те, кого он считает своими врагами. Оставьте меня здесь и уходите, пока не поздно, в противном случае этот человек в шлеме с крыльями летучей мыши...
  
  - Это, кстати, сын вашего Ортхэннэра, - пояснил Аранарт. - По крайней мере, так он мне представился. Нет уж, пусть Саурон делает со мной что хочет, а без Эарнура я отсюда не уйду.
  
  - У него еще и сын есть? - удивилась эльфийка. - Хотя слышала я что-то такое... Тем хуже. Сейчас он вернется с немаленьким отрядом, и мне вовсе не доставит удовольствия видеть вашу смерть. Вы были очень добры ко мне, вы спасли мне жизнь, и я совершенно не хочу, чтобы с вами что-то случилось... а ведь случится.
  
  Солнце уже садилось, окрашивая горы и небо на горизонте в оранжево-багровые тона, когда до их слуха донесся скрип какого-то огромного и тяжелого металлического механизма. Аранарт, настороженно озираясь по сторонам, схватился за меч, Оннэле вцепилась в край его плаща - ей все происходящее было все больше и больше не по душе, недаром про Ортхэннэра ходят страшные слухи. В это мгновение высокие стальные Врата слегка приоткрылись - ровно настолько, чтобы в щель между створками мог пройти один человек, и арнорец не поверил своим глазам. Вместо кого-то из мордорских парламентеров к нему вышел его родич и друг Эарнур - к счастью, живой и здоровый, но Аранарт сразу почувствовал, что в нем что-то изменилось... как будто во взгляде появилась какая-то странная жесткость.
  
  - Отпусти ее. Немедленно, иначе я вообще не буду с тобой разговаривать, - сказал он вместо приветствия. - Знаешь, я могу понять, когда что-то подобное вытворяют всякие мрази типа Элронда, но от тебя-то я такого уж точно не ожидал.
  
  Оннэле разжала руку и отошла от Аранарта подальше. Тот опустил руку с мечом.
  
  - Вообще-то он меня не держит. Я сама с ним пришла по доброй воле. После вашего письма...
  
  Эарнур посмотрел на своего родича с легким снисхождением, как на неразумного ребенка.
  
  - Говорил мне Денна, что не стоило тебе писать. Правильно говорил, а я, как и положено хорошему родственнику, решил тебя предупредить, что со мной все в полном порядке, чтобы ты не волновался. Вот скажи, пожалуйста, неужели я непонятно что-то написал? Я же сказал: со мной все прекрасно, не надо меня искать. Тебе жить надоело, решил своего сына без отца оставить?
  
  Аранарт растерялся: у него было такое чувство, что он разговаривает не с тем, кого знал долгие годы, а с совершенно другим человеком, только в этом же теле. Что с ним произошло?
  
  - Фаразхила можешь не бояться, он свой стальной бронебойный лук с собой скорее для красоты таскает, потому что стреляет на деле хуже, чем Денна с его косоглазием, и при всем желании даже в мумака из него не попадет, - продолжал тем временем Эарнур. - Если до тебя еще не дошло, я имею в виду нашего общего "друга" Элронда. Ты вообще уверен, что смог уйти из Имладриса незамеченным?
  
  - Ну, если он меня столько времени под носом у Элронда прятал, - вступилась за него Оннэле, - то думаю, что и сейчас все обошлось.
  
  Она чувствовала себя явно лишней при этом разговоре, но не знала, куда ей уйти и стоит ли вообще, но, к счастью, мучиться неопределенностью ей пришлось недолго.
  
  - Иди, - Эарнур указал ей на по-прежнему приоткрытые Врата Мордора, - и оставь нас одних. Тебя там ждут. Уже соскучились.
  
  Она повернулась к Аранарту.
  
  - Спасибо вам за все. Прощайте.
  
  Тот нерешительно кивнул, по-прежнему не понимая, что произошло с Эарнуром и почему он так с ними разговаривает. Когда Оннэле скрылась во Вратах, он наконец решился задать интересующий его вопрос.
  
  - Эарнур, что с тобой случилось? Я тебя не узнаю.
  
  - Со мной все в порядке, я же тебе, по-моему, вполне понятно написал, что я жив и здоров, - спокойно ответил тот. - К сожалению, ты меня не послушал. А что ты меня не узнаешь... пришлось, к сожалению, наступить на горло собственной песне, чтобы наконец начать жить как все люди. Надо было раньше взяться за ум и перерезать Элронду глотку, а папаше насыпать в закуску битое стекло или яд, чтоб он спьяну это сожрал и сдох. И всем сразу стало бы хорошо. В том числе и Арвен, к которой ты неровно дышишь.
  
  Аранарт с совершенно обессиленным видом прислонился к обломку скалы.
  
  - Знаешь, с одной стороны - я, конечно, рад тебя видеть. С другой... у меня такое чувство, будто тебя подменили.
  
  - Я просто решил перестать наконец жить по чужой указке. С меня хватит.
  
  Его родич тяжело вздохнул и убрал наконец в ножны не нужный теперь меч. Столько раз он представлял себе в воображении эту встречу, что скажет, что Эарнур ему ответит, а сейчас, когда она наконец состоялась, разговор не клеился, и он даже не представлял себе, что делать дальше.
  
  - Или сейчас скажешь мне что-то о том, что я обманут ложью Врага и.... - продолжил было Эарнур.
  
  - Не скажу, - Аранарт поднял голову и пристально посмотрел ему в глаза. - Не скажу. Все так говорят со времен еще сыновей Феанора, но я с этим не согласен. Потому что человека не обманешь, если только он сам не захочет быть обманутым. Меня же никто не обманывал. Знаю я про то, что собой всю жизнь представляли и Элронд, и твой родитель, только вот что с этим делать, уже не знаю.
  
  Король Гондора бросил на него такой взгляд, что дальнейшие слова застряли у арнорца в горле: он замер, не зная, что говорить, о чем спросить и вообще как вести себя дальше. Прежняя жизнь с прежним Эарнуром кончилась, она уже никогда не вернется, и теперь перед ним стоит совершенно другой человек... в его голове постоянно крутилась эта мысль, и он повторял ее про себя, пытаясь осознать произошедшее, словно школьник, твердящий про себя заданный урок. Эарнур же в свою очередь тоже думал, чем сможет поделиться с человеком, который всегда был ему не просто родичем - почти братом, но плохо себе представлял, как это сделать - чтобы он понял. И как донести до него то, что Элронд - не просто неприятный злобный тип, но и просто мразь, в грязной душонке которой не осталось ничего светлого и чистого, способная ради своей выгоды прикончить кого угодно? Что этот выродок пытался хладнокровно убить Гил-Галада, что он в случае чего не пощадит ни Аранарта, ни даже собственных жену и детей?
  
  - Как видишь, у меня все прекрасно, - спокойно сказал он, - тебе не стоило за меня так переживать. Думаю, что надолго я здесь не задержусь. Хочу поселиться где-нибудь подальше ото всех на юге или востоке, чтобы меня там никто не знал и не трогал. Надеюсь, ты правильно меня понял, но домой я с тобой не вернусь. Хватит с меня того, что со мной было. Я тоже живой человек, и у меня есть свои желания и чувства, которые никого не интересуют. Я, знаешь ли, понял, что если они не начнут интересовать меня самого, то других и подавно. Извини, я, наверное, слишком резко с тобой разговариваю, просто я решил, что ты и в самом деле докатился до того, что взял ту женщину в заложницы. Конечно, от отчаяния и не на такое можно пойти, но я же сказал, что со мной все хорошо.
  
  Аранарт опустил глаза.
  
  - Не брал я никого в заложники. Она сама согласилась со мной пойти. Ее Элронд чуть до смерти не довел.
  
  - Да я уж понял, хорошо, что так все обошлось, - хмуро ответил Эарнур. Ему очень хотелось рассказать родственнику о том, как он жил все это время до встречи с ним - про свою жену Исильмэ, с которой у него все вышло, если смотреть со стороны, довольно забавно, про то, как он в итоге все-таки понял, что Саурон отнюдь не так страшен, как про него рассказывают, про свою свадьбу с необычными свидетелями и гостями, но понимал, что половину подробностей лучше все-таки опустить - ведь либо не поверит, либо не поймет. - Ты-то сам как?
  
  - Я очень за тебя переживал, - укоризненно произнес арнорец. - Поэтому сюда и приехал.
  
  - Я очень рад тебя видеть. И в то же время - не рад. Ведь от того, что ты здесь, хуже будет не мне. Тебе. Вернее, и мне тоже, если с тобой что-то случится. Мордорцы тебе ничего не сделают. А вот Элронд, если прознает о том, где ты был и с кем разговаривал... ну извини.
  
  Аранарт нахмурился.
  
  - Ну с чего ты взял, что он обо всем узнает? Расскажи мне лучше про себя. Ты как?
  
  Эарнур улыбнулся, снова вспоминая недавние события - родич говорит, что он сильно изменился, но ему и самому казалось, что он сегодняшний и он хотя бы еще года два назад - это однозначно разные люди.
  
  - Сейчас будешь долго удивляться. Я женился.
  
  - Кто она? - тот недоуменно поднял брови. - Надеюсь, ты не связался с мораданэт.
  
  - К балрогам всех морэдайн и их женщин, они на редкость мерзкие и заносчивые. Дунаданэт, как и я.
  
  - И откуда ты ее взял - здесь-то? - Аранарт попытался изобразить на лице некое подобие улыбки, получилось, правда, плохо и натянуто.
  
  - Знаешь, Ари, - немного поразмыслив, ответил он, - в Хараде есть такая хорошая поговорка: если ваша жена дура, то виноваты в этом только вы, потому что именно вы виноваты в том, что эта дура - ваша жена. Вот то же самое я могу сказать про вас всех и Элронда. Вы знаете, что он подонок, пьяница, гад и нравственно разложившийся эльф с продолжающимся распадом личности, но продолжаете его терпеть. И где логика? Думаешь, что Арвен лучше делаешь? Только хуже, как и Келебриан, которая могла бы найти себе вместо этого придурка хорошего мужа, а не любоваться на страдающего мужским бессилием злобного выродка. Мне продолжать или с тебя хватит? Лучше бы ты по требованию Саурона приволок ему голову этой ушастой падали.
  
  - Хватит, - Аранарту было в этот момент очень нелегко, потому что разумом он понимал, что его родич и друг прав, но ему не хватало моральных сил перешагнуть через себя и это признать. - Эарнур... ты, конечно, говоришь верные вещи. И если бы ты - ты нынешний - сейчас вдруг смог на некоторое время превратиться в меня, ты бы, конечно, поехал в Имладрис и убил Элронда. Однако я этого сделать не смогу. Ты же знаешь.
  
  ЭПИЛОГ
  
  Когда Арвен вошла в комнату, то увидела, что ее возлюбленный сидит на полу возле какого-то деревянного ящика, держа в руках стопку пожелтевших и побуревших от времени странного вида листков.
  
  - Эстель, я должна тебе кое-что сказать...
  
  - Я тоже, - Арагорн, оторвавшись от своего занятия, поднял взгляд на девушку. - Полюбуйся, что за интересности я тут обнаружил в своей комнате под половицей, только держи аккуратно, этим письмам, судя по всему, около тысячи лет.
  
  - И кто их кому писал? - эльфийка застыла с удивленным видом.
  
  - А вот сама посмотри, - он протянул ей одно из писем.
  
  Арвен сразу бросилась в глаза дата - тринадцатое апреля 2051 года.
  
  - "Мой дорогой Аранарт, - начала она читать вслух, - если ты держишь в руках это письмо, то знай, что я жив и здоров и у меня все хорошо. Пожалуйста, не вздумай меня искать и даже не пытайся что-либо разузнать обо мне. Люблю, целую и обнимаю. Мардилу ничего не говори. Твой Эарнур". Ну и ну! Мы с Аранартом дружили, и мне он в конце мая того года сказал, что попытается поехать к Вратам Мордора и в очередной раз вызвать мордорцев на переговоры, - пояснила дочь Элронда, решив не вдаваться в подробности и не пересказывать историю Оннэле. - Когда он вернулся, то выглядел очень печальным и сказал мне, что ничего не вышло - люди Саурона просто отказались с ним разговаривать. Что это, по-твоему, вообще значит? Эарнура что, не убили в Минас Моргуле? Ему удалось оттуда сбежать? Аранарт ничего мне не говорил про это письмо!
  
  - Выходит, что не убили, - растерянно развел руками Арагорн. - Ты дальше читай, там еще интереснее. Судя по остальным посланиям, мой предок его не послушался.
  
  Арвен взяла следующее письмо.
  
  - "Аранарт! Я тебе говорил, чтобы ты не пытался меня искать?! Говорил?! Мы, конечно, очень тебе благодарны за то, что ты привез сюда Горную Деву, но, поверь мне, тебе действительно не стоило здесь появляться! Ты вообще о своем сыне подумай! Что будет, если обо всем прознает Элронд? Я даже боюсь себе представить, что произойдет, если он поймет, что ты был у меня и со мной разговаривал. Настоятельно тебя прошу больше впредь рядом со мной не появляться, а еще лучше - под любым предлогом забирай сына и уходи из Имладриса. Если ты еще не понял, Элронд в случае чего тебя не пощадит. Пожалей свою семью. Тебе было мало того, что этот подонок бросил меня на произвол судьбы и послал Мардила куда подальше? Мало того, что ты о нем знаешь? Эарнур".
  
  - Насколько я могу судить по всем этим письмам, - сделал вывод Арагорн, - в свое время Мардил отправил гонца к Элронду, объяснил, что его король попал в беду, и попросил помощи, но тот ему отказал. Я был о твоем отце лучшего мнения. Конечно, в последнее время он и на меня волком смотрит, как узнал, что я хочу на тебе жениться, но я не придавал этому значения - обычная родительская ревность, кому ж хочется отпускать от себя свое дитя, тем более если учесть, что я смертен, а ты нет.
  
  - Ты его очень плохо знаешь, - печально ответила эльфийка. - Вернее, знаешь с лучшей стороны, а есть еще и другая.
  
  - Тут дальше продолжение, еще интереснее. Они переписывались несколько лет. Я поначалу пытался понять, кто такой Эльдакар, но потом из очередного текста узнал, что это сын Эарнура. Я думал, что остался последним из рода Элендила, но вполне вероятно, что где-то по свету бегают еще какие-то мои неизвестные родственники.
  
  - Хорошо, что Эарнур в таком случае ребенка от моего отца спрятал, - шепотом сказала Арвен в сторону, но Арагорн расслышал ее слова, хотя сделал вид, будто ничего не заметил. - А откуда он писал? Если предположить, что ему удалось бежать из плена, то он, получается, после этого где-то жил и на ком-то женился? Есть ли какие-нибудь ниточки?
  
  - Никаких, - развел руками ее возлюбленный. - Он не оставил никаких зацепок и ни разу не написал о том, где живет. Насколько я опять же понял, Эльдакар у него не один, потому что в дальнейшем он неоднократно говорил о своих детях, - продолжил он. - И постоянно уговаривал Аранарта покинуть Имладрис вместе с семьей. У меня возникло такое ощущение, что он не просто ненавидел Элронда, но и боялся его, я не могу пока понять, в чем дело, но единственное, что мне ясно - Эарнур непрестанно твердил о том, что Элронд непременно может как-то навредить самому Аранарту или его родным, если тот продолжит общение с якобы пропавшим без вести родичем либо сделает что-то наперекор твоему отцу.
  
  Арвен села рядом с ним на пол.
  
  - Давай читать дальше, может, что и прояснится, - предложила она.
  
  "Аранарт, ну сколько раз я буду тебе повторять, чтобы ты сюда не ездил? Я тебя, конечно, очень люблю и был бы рад видеть, если бы не определенные обстоятельства (пожалуйста, не думай, что я на тебя в обиде, я просто за тебя боюсь, если Элронд тебя выследит и узнает, что ты у меня был, последствия могут быть очень страшными, причем для тебя - я-то теперь уже вне его досягаемости). Умоляю, не появляйся больше рядом с Минас Итилем и Черными Вратами. Я бы с радостью тебя и в гости позвал, и показал тебе Эльдакара, но, во-первых, не знаю, как на это отреагирует М. Хорошо, что тебя вообще около Врат не убили. Во-вторых, еще раз тебе говорю - ну неужели тебе недостаточно знать, что со мной все в порядке и что я жив и здоров? Тем более что у меня теперь и семья есть. А вообще я бы на твоем месте все равно держался подальше от Элронда и детей своих подальше держал, он тот еще негодяй. Эарнур".
  
  - Это как понимать? - удивился Арагорн.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"