Из белых хлябей моей зимы писать несложно: здесь вечный март
Стоит под окнами, нищий смерд, и клянчит хлеб у небесных врат;
До двадцать пятого часа дня нудит и хнычет, и сыплет сор
На оловянное блюдце дна, и от прохожих не прячет взор.

До полнолуния - столько дней... в проем окна из гадальных карт
Приладь Луну - и любуйся. Спи. Здесь нет ночей, есть - обрыдлый март,
Чье солнце - блекло, чьи губы - стынь, чье "может быть" заменяет "да".
Оставь засов на вратах другим - пусть развлекаются до Суда,

Им больше нечем себя занять: мир попрошаек - унылый мир.
Слепи из глины весну, любовь - им хватит с верхом для новых игр,
Их жизнь бездумна, глаза наглы, их облик - прах, их законы - тлен,
Их боги - статуи - по ночам встают с колен и бредут меж стен

По смрадным хлябям чужих молитв, по битым плитам из ночи в день,
Где кто-то пишет про битву битв, а кто-то плачет и гонит Тень,
Как будто тени легко прогнать... спи-засыпай, будет город - бел,
Как бел песок - дно ручья - и мел, которым мечена колыбель,

А лучше - лодка. Причал, прибой... сбрось старый мир словно ношу с плеч:
Не твердь качается под тобой, не занесен над тобою меч -
Лишь Лета гладит изгиб весла. За нею - лето и сто дорог.
Там всех покинувших пропасть сна по светлым лицам узнает Бог.