Переваливаясь через ухабы и остатки дорожного провинциального российского асфальта, автобус подполз к приземистому зданию интерната и, издав последний моторный стон, замер. Василий Степанович встал и привычно пророкотал:
- Пацаны, ну-ка, побыстрей. Подтягивайтесь. Врассыпную здесь не ходить. От команды ни на шаг. А то этот шаг может оказаться последним.
Подстегнутые этой то ли шуткой, то ли угрозой, подростки в спортивных костюмах с надписями на спине "Первый гуманитарный лицей" засуетились, подобрали свои баулы и потянулись наружу.
Их ждали. Серые фигуры инбернатовских образовали удивительно однородную массу. Обвисшие комбинезоны, налысо стриженые головы, по-стариковски сморщенные щеки и одинаково тощие тела.
"Наверное, так спартанцы видели илотов - на одно лицо", - подумал Виктор. Две группы сверстников выстроились друг против друга. "Мы могли видеть друг друга только по телевизору, как инопланетяне", - Виктор почувствовал, как схватило желудок. Нечто похожее он пережил несколько месяцев назад, когда возвращался с командой домой после рождественского школьного турнира в Голландии. Почему-то разница между Россией и Нидерландами превратилась в спазм возвращения. Спазм не от столкновения с новым, а от нового взгляда на привычное - от ощущения стертости красок и какой-то пыльной серости...
Он обнаружил, что их уже ведут по длинному коридору. Наверное, с инопланетянами сумели договориться. Интересно, на каком языке? Сопровождающие отвели их в раздевалку, небольшую комнату с парой ободранных скамеек. Душ отсутствовал.
- Тяжела и неказиста жизнь юнца-баскетболиста, - разорвал тягучесть молчания голос Зяблика, Зябы. Сам Зяба не играл по причине сильной близорукости и столь же сильно выраженной малорослости, он вел игровую статистику, а еще служил в команде талисманом и центром рефлексии.
Смех разорвал скованность и сделал казенную комнату своей и уютной. Юнцы наперегонки кинулись переодеваться. Освобожденная от ног обувь взлетела вверх и стала кружить по помещению, поддерживаемая руками молодых баскетболистов. Руки успевали не только весело жонглировать, но и выполнять свои прямые обязанности перед матчем - менять спортивные костюмы общего образца на баскетбольные трусы и майки. Все-таки один из ботинок отбился от стаи и полетел по направлению к входной двери. Именно в этот момент ее открыл Василий Степанович, волочивший сетку с мячами Wilson. Рефлекторно отбив метательное орудие сеткой, наставник столь же рефлекторно выдохнул:
-Зачем?
- Тренируем реакцию, коуч! - быстро нашелся Жорик. Жорик мог себе позволить любые дерзости. Пожалуй, весь колледж держался на спонсорские деньги его папаши, а баскетбольная команда старшекурсников могла себе позволить турне не только в Нидерландах. Да, что там, Жорика даже охраняли личные телохранители. Хорошо, хоть в раздевалку не заходили. Доверяли команде, или проверяли?
- Вот, что ребята, - тренер встал в центре раздевалки, - кина не будет. Хозяева от наших "вилсонов" отказались. - Он бросил ненужные мячи в угол, - Будем катать их ...м-м, ком. Похоже, из тряпок. Тяжелое наследие прошлого. Хоть площадка без щелей. Повторяю еще раз, здесь играют не в баскетбол. Хе-зе, как называется то, во что они играют. Несмотря на это, они проиграли только раз. Напоминаю, у больших нет броска... Никакого! Я так понимаю, что держат их для мебели, а иногда для подбора. Главное, держать маленьких. Препятствовать любым броскам с периметра. Еще раз. Играем зону с либеро, Господи прости! По схеме три - один - один. Трое защитников вдоль трехочковой линии, страхующий за ними, центровой у щита. Ребята, вы вряд ли еще будете играть такую зону еще раз. Либеро оберегает от прохода и смотрит только на маленьких. Упаси господь поднимать глаза на мячик. Защитники, с периметра не уходить, руки не опускать. Никакой борьбы за подбор. Подбор за Пашей. В атаке попроще. Вбрасывайте мяч в трехсекундную на Пашу. А если пошли в проход, то с мыслью в затылке про скидку. Ну, всё. Быстро разминаться.
Команда лицеистов выбежала в спортзал. Маленький душный зал встретил их настороженным молчанием. Болельщики из интерната, подпирающие стены, будто опасались проявить индивидуальность хоть в чем-то. И молчали, чтобы случайно не выдать различий между своими голосами.
Ускорения, движения боковым шагом, дриблинг со сменой направления и синхронные растяжки не изменили ни на йоту настроения зрителей. Только когда баскетболисты начали бросать по кольцу, раздались небольшие смешки. Тренер подметил верно, мяч казался тряпичным комком неправильной формы и упрямо не шел в корзину.
Виктор встал на свою точку броска, сделал несколько безуспешных попыток. Неудачи не вызвали в нем никакого раздражения. Все как всегда. Все равно его участие в игре под вопросом: он слыл типичным игроком скамейки. Основная задача - полотенцем махать. В игру он входил ненадолго, только для того, чтобы дать передышку "основе", а на площадке должен был, прежде всего, обороняться. Степаныч считал, что он для баскетбола слишком медлителен. "Не надо думать словами, - говорил ему не раз тренер, - пока игру в слова, а из слов обратно в движение переведешь, много времени потеряешь". Виктор всякий раз согласно кивал, но как думать без слов, не понимал.
Тренер хлопнул в ладоши, давая понять, что разминка закончена. В спортзал вошли судьи и команда соперников. Такого Виктор еще не видел, и дело даже не в том, что игроки противоположной команды были одеты в линялые майки и сатиновые трусы, которые можно увидеть только в кинохронике. Соперники резко, без всяких промежуточных вариантов, делились на высоких и низких, причем последние - по грудь первым.
Вошедшие судьи разделились: двое стали ходить по площадке в попытках подобрать из груды тяжелых, неправильных сфер мяч для игры, а двое других сели за ученическую парту, поставленную вдоль стены, на свободном от людской массы пятачке возле центральной оси зальчика. Один из присевших достал из парты потертые шахматные часы с двумя циферблатами и стал их заводить.
--
Зачем ему такие часы? - спросил Виктор.
--
Я думаю, чистое время измерять, - без паузы ответил Зяба.
--
А почему не с помощью секундомера?
--
Думаешь, он у них есть?
Василий Степанович побежал к парте. Стал показывать свой секундомер. Судя по брезгливости на лицах судей, он явно нарушил какие-то неписаные, но суровые законы и приличия. Под давлением традиций неприлично частный, излишне современный и подозрительно точный хронометр был отвергнут, а общественные заслуженные шахматные часы водружены на парту...
В это же время закончилась и процедура отбора мячей: наиболее схожий с шаром предмет занял свое законное место в лапах лысого арбитра, другой условно шарообразный последовал под парту с узаконенными часами. Второй арбитр, с остатками сохранившейся шевелюры, распихал остальные кругляши по углам.
Свисток. Встреча началась. Подкинутый вверх скособоченный шар, преисполнился гордостью избранничества и каким-то чудом принял классически совершенную форму - хоть сейчас на рекламу в глянцевом спортивном журнале. Столь же классически сложилась борьба за спорный - Паша, в очередной раз нарушив ньютоновский закон притяжения, легко забрал мяч.
Виктор привычно стал любоваться баскетбольной грацией своего центрового. Паша - настоящая гордость своей команды. Собственно, их командой-то можно назвать, только потому, что у них есть "столб". Он приносит львиную долю очков, и он же цементирует оборону - практически любой отскок от щита становится его добычей.
В колледж Пашу привел сам Степаныч. Он увидел этого юнца, нелепо косолапившего возле чудом уцелевшего баскетбольного щита на полуразрушенной спортивной коробке, в отдаленном пригороде... Как потом тренеру удалось выдать Пашу за своего племянника, никто не знал, но как член семьи преподавателя Паша был принят в лицей без оплаты. Он и жил-то у тренера на квартире. Пашина мать без мужа тащила на себе еще двоих детей в том рабочем районе, откуда в город электрички ходили только три раза в день. Через год разговоры о темном прошлом "племянника" утихли - баскетбольная команда лицея стала выигрывать одно соревнование за другим. А главное, что баскетболом увлекся единственный сын основного спонсора - Жорик.
Виктор посмотрел на площадку. Команда лицея уверенно вела в матче, смущало только то, что все очки принадлежали Паше, а у остальных броски не шли. Интернатские пока не забили вообще ничего: они упрямо перебрасывали мяч вдоль периметра. Высокие действительно служили у них мебелью, не участвуя даже в распасовке. Вдруг в одной из атак один из "мебельных" вышел за трехочковую линию, повернулся перед Жорой спиной и неожиданно присел. Маленький баскетболист соперников схватил мяч двумя руками, опустил его вниз на уровень колен и, как-то неправильно, по-бабьи бросил. Три очка! Серый зал издал лишенный индивидуальности вопль. Степаныч взял тайм-аут.
- Где руки должны быть? - спрашивает он у блокированного присядкой защитника.
- Он же спиной ко мне стоял, я же прохода должен опасаться, - оправдывается провинившийся.
- Парни, я уже говорил, здесь не играют в баскетбол, думайте только о бросках "маленьких". Руки держать всегда вверх! Тогда он даже в двух метрах от тебя таким способом бросать будет, все равно в тебя попадет. Траектории не хватит. Ну, всё, всё, собрались, пацаны, - тренер ободряюще хлопает по спинам игроков.
Тайм-аут закончен. Жорик выскользнул на площадку с таким напором, что вокруг него тут же образовалась свободная зона. Жорик подхватил мяч и маленькой злой торпедой устремился в прорыв. Он дошел до вражеского кольца и... Интернатских трудно изумить чужой злобой: маленький защитник ловко выбил мяч и Жорик взмыл к кольцу уже с пустыми руками. Заряженная на бросок рука попыталась было завершить намеченную программу, но крюк без мяча привел лишь к тому, что Жорик потерял координацию и шмякнулся всем телом на площадку. Раздался довольный обезличенный смех зрителей. Тут же последовал быстрый прорыв "серых". Счет подравнялся. Но Жорик уже не думал ни о каком счете, он подбежал к своему обидчику и отвесил ему пинка.
Свисток лысого. Умышленный фол. Вражеская команда бросает штрафные и получает право на атаку. Тренер озабочено смотрит на своего игрока. Жора кивает, что все понял и тут же, в следующей атаке соперников, встречает их игрока ударом в челюсть...
Серая протоплазма из тел детей вокруг площадки, дрогнув, щупальцами-зачинщиками начинает выползать к месту событий. Неожиданно на площадке появляются трое людей в черном. Одежда черных не может скрыть смертоносные выпуклости. Протоплазма застывает, но скорее не от страха, а от обостренного желания не пропустить ни одной секунды близости к эталонам смертоносности. Телохранители Жоры, дав еще несколько секунд для оценки их экстерьера, окружают затем своего хозяина.
Жора в сопровождении эскорта идет к выходу из зала. Проходя возле скамейки с командой, он бросает:
- Вы правы, коуч. Это не баскетбол.- На прощанье сын главного спонсора показывает окружающим сакраментальный жест из американских боевиков. Протоплазма не реагирует. В эту минуту ее внимание отдано не ему. Перед ней проходит воплощенная в черные фигуры даже не мечта, а грёза. Потаенная грёза илотов - испытать судьбу спартанцев...
Свисток. Умышленные фолы: персонально Жоре и команде лицея. Тренер берет тайм-аут. Степаныч какое-то время молчит, а затем тихо роняет:
- Ребята, защищайтесь помягче. Быстрее играйте в пас. Постарайтесь побыстрее расстаться с мячом. Не задерживайтесь один на один. И терпите.
Виктор ощутил позыв в туалет. Черт, как не вовремя. Может, дотерпеть до перерыва? Не получится. Испугался. Когда все зрители чуть не вывалились на площадку, испугался. А сейчас не дотерпеть. Страшно не хочется уходить от своей команды в чужое чрево интерната, но не утерпеть.
Виктор оглядывается по сторонам. Кажется, на него никто не обращает внимания. Все смотрят на площадку. "Серые" давят, но у нас есть Паша! Виктор выскальзывает со скамейки.
Длинный нескладный коридор. Где же у них туалет? Черт, неужели придется искать по всему зданию? Ведь скоро перерыв. Скоро в этот коридор придут хозяева. А у него нет, и никогда не было, телохранителей. Что там? Ага, умывальник. Значит, туалет где-то рядом. Зачем? Зачем им один умывальник? Ведь воду тянули, канализацию прокладывали, кто им мешал сделать рядом небольшой туалет, хотя бы на один унитаз! Что же делать? Обыскивать все здание? Неужели сортир во дворе? А-а, делов-то! Надо же по-маленькому. Ведь в умывальнике моют грязные руки, и в раковину стекает не кристально чистая вода.
Виктор оглянулся. Никого. Он оттянул трусы...
Сейчас, сейчас... Потом надо открыть воду и всё смыть. Никто не узнает!
Виктор уже заправил майку и схватился за кран, как что-то толкнуло его поднять глаза: на него сосредоточено смотрел интернатский. Всё видел или нет? Виктор почувствовал, как краснеет...
Он обнаружил, что уже некоторое время сидит на своей скамейке запасных. Черт, даже не понял - кто на него глядел: мальчик или девочка? Интересно, тот, смотревший, его сможет узнать? Если они для нас на одно лицо, значит, и мы для них на одно. Чем его поступок хуже Жориного? Илоты завидуют спартанцам и в то же время ненавидят их. Ну что ж, он дал им всего лишь лишний повод для ненависти, но вряд ли увеличил число...
Резкий свисток привлек его взгляд к площадке. Под своим щитом лежал Паша. И с каждым биением сердца становилось понятным, что доигрывать им придется без постоянной палочки-выручалочки. Виктор обернулся к Зябе.
- Что случилось?
- Порешили наш центр, - Зяба махнул рукой.- В начальный момент прыжка на ногу наступили. Ох, и заруба пошла. Хорошо, до перерыва пара секунд осталась.
В раздевалке тренер колдовал над ногой Паши минут пять: мял, растирал, тянул из стороны в сторону...Затем глянул на синяки других игроков.
- Ну, что, пацаны, может, прекратим игру? Пусть нам засчитают техническое поражение, зато кости...
-Плюшевые игрушки, - не дожидаясь окончания тренерской речи, выпалил Зяба. - Мы станем плюшевыми игрушками.
Степаныч еще раз посмотрел на синяки своих юнцов, а потом на их злые глаза.
- Значит так, мужики, план остается прежним: три - один - один. На подборе будет Виктор.
- А в нападении? - вновь не выдержал Зяба.
- А в нападении, пока они не перестроились, ты, Виктор, будешь угрожать броском, а скидку делать на...
Так, теперь он - центровой. И, все-таки, кто же это был: мальчик или девочка? Свисток судьи с шевелюрой. За что? А-а, на мне сфолили. Пошли на линию штрафных. Как там говорил тренер? Попадание в кольцо - это маленькая победа. Любая победа - это в первую очередь удача. Но удача никогда не приходит бесплатно. За нее надо платить. Потом и кровью. Учитесь управлять удачей. Как же это так, если заслужил и заплатил, разве это удача? Это награда. Удача должна быть неожиданной и, значит, незаслуженной. Бросил и попал, хотя и не тренировал... Черт, промазал. Не надо было отвлекаться. Сейчас бы не думать об умыва... Что? Попал? Зачем, зачем они на меня набросились? Не надо меня выделять, я такой же, как все - сытый, самодовольный ублюдок, плевавший на все правила... Чего уставилась на меня, корзина? А я тебя сейчас мячиком, чтобы не пялилась лишний раз. Зачем все опять лезут ко мне обниматься? Ладно, обнимайтесь. В куче все одинаковы.
Тайм-аут. Тренер с удивлением смотрит на Виктора:
- Виктор, бери бросок на себя. Если поперло, давай воспользуемся. Только не спеши атаковать. Разрыв комфортный, а бросок - оружие такое. Вот он есть, а вот его уже нет.
Теперь уже Виктор с недоумением смотрит на Зяблика, тот кричит:
- Одиннадцать! Ты набрал одиннадцать!
Одиннадцать! Первые очки в официальных играх. Так, он - победитель. Победителю многое позволено и прощается. Подумаешь, нассал в умывальник. Спартанец не знает стыда перед илотами. Ну, маленькая шалость. Милый штришок к портрету любимца богов. С ним же удача, незаслуженная награда, подарок судьбы!
Так, сейчас удача отвернулась. Мимо. Но главное, на атаку ушло полминуты. Разрыва может хватить...
Степаныч бежит к парте и орет, размахивая своим секундомером. Невозмутимый хронометрист хозяев тычет в шахматный часы: временем заведуют только они. Свисток лысого. Фол тренеру. Теперь интернат ведет одно очко. И теперь уже Степаныч не отходит от парты и взглядом пытается затормозить минутную стрелку и удержать флажок, настороженно взгромоздившийся на ее острие.
Да, удачи, похоже, сегодня не видать. Не заработали. Не справились. Из зрительской протоплазмы вдруг вылетает чей-то резко индивидуальный вопль: "Ссыкун!!!". Всё, узнали. Надо же, научились друг друга различать! К черту этот мяч. Пусть и с середины площадки... На-те, ловите! Подавитесь илоты своей победой. Будет о чем рассказывать. Как спартанцев наказали...
Корзина, проглотив Витин мяч, победно чмокнула, и тут же раздался свисток об окончании встречи.
*
Пересчитывая дорожные швы, автобус съедает пространство, радуясь встрече с московской окружной дорогой.
- Вить, а Вить, - Зяблик трясет дремотного приятеля за плечо.
- Ну, что?
- Ты помнишь тот матч две игры назад...
- Ну?
- Вить, я вот думаю, что тогда было не как всегда?
- Зяба, отстань. Как Степаныч говорит? Кто играет от броска, от броска и погибнет!
- Витя, ну хоть что-нибудь особенное в той встрече помнишь? Вдруг тебе нужно что-то особенное, чтобы у тебя бросок прорезался.
- Ага, главное, в профессии снайпера - найти подходящий умывальник!
- Что?
- Да отвяжись ты!
- Вить, я серьезно. Ведь что-то произошло. А что, если эту удачу можно повторить? Научиться управлять ею.
- Зяба, я одно помню: мне было стыдно!
- Вить, а почему?
- А так...
*
На ближайшую игру Зяблик затащил на скамейку Светлану. Ту Светлану, к которой Витька уже полгода не знал, как подойти. Виктор знал, что Зяба что-то сказал девушке о нем. Да и Степанычу что-то должен был объяснить. В команде тоже будут судачить об этом... Хотелось сразу же убежать с площадки и спрятаться в самый дальний угол. В этот раз он обновил рекорд результативности лицея.
К следующей игре случилось два изменения: Виктор вовсю целовался со своей девушкой, и ни у кого не возникало никаких сомнений, что на скамейке может сидеть кто угодно, лишь бы у команды появился настоящий снайпер. Всё было, лучше не придумаешь. Этот матч он завалил.
Зяблик вошел в исследовательский раж и стал ставить эксперименты с размахом человека, приобщенного к Интернету. На одной из игр Виктор вышел на игру в майке с надписью "чмо", на другой - его голова была приклеена к нелепому парику с косичками каким-то суперклеем, а на финале - его трусы сразу же лопнули, стоило командам выйти на приветствие...
Однако с каждым разом добиться нужного эффекта становилось все труднее. Витькино самообладание и толстокожесть стали входить в поговорку, а вот с баскетболом пришлось завязать: удача посещала его все реже, а новые исследовательские озарения становились все изощреннее.
Зяблик тоже перестал ходить на баскетбол, а вот с остальным завязывать не собирался. Однажды весь Витькин дом был увешан плакатами, где Виктор демонстрировал садомазохистское одеяние. Данный на сдачу лотерейный билет выиграл мотоцикл. В другой раз, на одной из районных школьных олимпиад по истории во время Витькиного доклада к нему прилипла ярко накрашенная девица, она что-то радостно вопила про турецкий притон, куда якобы он ее продал, и требовала денег на аборт. Олимпиаду Витька выиграл.
Ни удача, ни стыд уже давно не окрашивали его щеки, но попытки Зяблика не ослабевали. Как настоящий естествоиспытатель он только возбуждался от сопротивления материала. Никакие переговоры не помогали. Зяблик с упорством промотавшегося игрока не понимал, что игра закончилась: больше нечего ставить на кон, нечем платить за удачу, а суррогаты в этом казино не в ходу.
Надо было что-то делать. Не засылать же киллера? Виктор перешел в другой колледж, уговорил родителей сменить место проживания и старался никогда не ходить по излюбленным местам. Тем не менее, ему несколько раз казалось, что Зяблик до сих пор следит за ним. Было несколько случаев, когда возникали противоестественные ситуации одна нелепее другой. Но мало ли нелепых ситуаций подкидывает мегаполис своим обитателям?
*
После выпускного бала его разбудил телефонный звонок.
- Это я, - бодро отрапортовала трубка.
- Зяба?! Урод, кто тебе дал этот номер?!
- Я хочу извиниться, Витя.
- За то, что использовал меня как подопытное животное?
- За то, что слишком уменьшил твой энергетический потенциал Удач. Ведь твой Дар...
- Зяба, ты опять надо мной экспериментируешь?
- Я хочу дать тебе совет.
- Пошел ты, знаешь куда, со своим советом!
- Куда ты собрался поступать?
- Мне по фиг, лишь бы военная кафедра была.
- Поступай в МГИМО.
- Ты с ума сошел?! С моим английским? Без денег?
- Вот именно, Витя, вот именно. Обязательно помни про свое рязанское произношение и костюм надень, который тебе в прошлое воскресенье на распродаже купили.
- При чем здесь костюм?
Но трубка ответила только прерывистыми сигналами.
*
Чрезвычайный и полномочный представитель ООН при Галактическом совете гуманоидов, Виктор Сергеевич Войнов, среди дипломатов известный, благодаря своей невозмутимости и любви к истории Древней Греции, под прозвищем "спартанец", не знал, куда деть глаза. Только что на интеркоме продемонстрировали документальный фильм о homo sapiens , снятый экспертным отделом сектора молодых цивилизаций. Когда только успели? Откуда узнали, где надо снимать? И именно тогда, когда решается вопрос о членстве. Что сейчас будет? Будем разгадывать грязь в хижинах илотов?
- Представитель homo sapiens, Вы готовы прокомментировать эти кадры?
Было очень стыдно и Виктор не сразу смог разлепить губы...