Абсолютная память и возможность всегда вспомнить и заново пережить любой момент из своей жизни - дары, сделанные его народу богами, превращались с приходом темноты в проклятье. А он, страдая от бессилия и невозможности что-то изменить, вновь и вновь проживал ту ночь, когда, даже не заметив, мимоходом подержав в руках и откинув сломанной куклой, потерял самое дорогое, что могло бы у него быть....
Если бы он мог заставить себя того, прежнего, всего на мгновение остановиться, заставить посмотреть на плечо до последнего, ставящего окончательную точку в его выборе, рокового шага за дверь, прочь от свершившегося....
Однако, увы... это было не в его силах...
***
Впервые в этой комнате Рейнв чувствовал себя неловко. Впрочем, с ТАКОЙ целью он тоже оказался здесь в первый раз. Хотя необходимость переспать со стоящей сейчас перед ним девушкой неожиданностью для него не была. Да и то, что это лишь вопрос времени, он понимал уже тогда, когда начал не просто общаться, а именно ухаживать за своей одногруппницей, сумев даже не увидеть, а, скорее, угадать в их ровных дружеских разговорах и посиделках искру неподдельного интереса к себе.
Впрочем, абсолютное понимание того, что использует, в принципе, ни в чем не виноватую девчонку в своих интересах, не заставило бы его сейчас свернуть с намеченного пути. В конце концов - она сама этого захотела, он ведь ее ни к чему не принуждает.
Слегка усмехнувшись своим мыслям, эршес шагнул к хрупкой фигурке, замершей у кровати неподвижной статуэткой, и, мягко надавив ей на плечи, заставил вначале сесть, а потом и лечь на уже разобранное ложе.
***
Не незамеченные тогда детали сейчас обжигали его душу невыносимо-болезненной виной, подобно клеймящими навсегда прикосновениям раскаленного добела металла. А он не понимал, как по праву гордясь своей проницательностью, смог не заметить в ее взоре осознание своей обреченности, пришедшее на смену только что сиявшей в них робкой надежде.
Почему не распознал, не понял, что вместо девичьей стыдливости у нее была последняя отчаянная гордость несправедливо приговоренного. Та самая последняя гордость, не дающая упасть на колени и попросить пощады, поскольку ей слишком хорошо известно, что милости ждать неоткуда и не от кого... поскольку предали все.
***
Из-за так и не ушедшего никуда чувства неловкости соитие вышло чисто механическим.
Несколько дежурных, ничего не значащих поцелуев, сделанных даже не для того, чтобы пробудить в своей партнерше желание, а с целью настроить свой организм на предстоящее действо, и такие же отработанные и выполненные по необходимости действия руками.
Затем, почувствовав, что его партнерша расслабилась и вроде бы даже начала принимать участие в процессе, он перекатился, нависнув над девушкой, раздвинув ее ноги своим бедром, и опустился сверху, готовясь к проникновению. Немного помедлив, накрыл ее рот губами, отвлекая холодным поцелуем, и, наконец, решительно качнулся вперед, проникая в нее сразу и до конца. Ее тихий вскрик в потолок лишь царапнул слух, не вызвав никаких эмоций, даже самолюбивого удовлетворения, что он стал первым. Впрочем, он и так не сомневался в том, для кого она берегла этот дар.
Стремясь побыстрее завершить начатое, он не сдерживал себя и, чтобы прийти к финалу, ему хватило буквально пары минут.
Скатившись с девушки, хотя нет, уже женщины (впрочем, какая она женщина?), лег рядом.
Как теперь вести себя, было слегка непонятно, поэтому, заметив стоящие у нее в глазах слезы, Рейнв грубовато произнес:
- В первый раз всегда так.
Девушка ничего не ответила, только перевела на него потерянный взгляд и молча кивнула. Ее дрожащие ресницы произвели неприятное впечатление. Но он не успел скривиться, не желая видеть разочарование и укор в ее глазах, а она уже опустила веки. А затем, отодвинувшись на самый край кровати, повернулась на бок и сжалась в комок, пряча свое лицо в подушку. Ее хрупкие плечи слегка подрагивали, лучше всяких слов красноречиво показывая, что она сейчас испытывает.
Понимая, что она все еще ждет от него объятий и нежных успокаивающих слов, хоть какого-то сочувствия и утешения, чего он просто не мог ей дать, парень решительно встал и начал быстро одеваться. Уже у двери он повернулся и спросил:
- С тобой все в порядке? - и, дождавшись слабого кивка в подушку, продолжил. - Я пойду, а ты полежи пока...
Ощущение того, что он совершил сейчас что-то низкое, грязное и недопустимое, подавляемое собственными холодными рассуждениями, прошло быстро. Точнее оно буквально испарилось, когда та, ради чьего внимания он все это и затеял, встретилась ему после первого же поворота коридора. И, оглядев его пусть и прикрытым ресницами (якобы стыдливо) откровенным, заинтересованным и жадным взглядом, лукаво не спросила:
- А может, ты и мне поможешь сегодня сделать задание... по векторам силы?
***
К восходу солнца неприятные воспоминания попросту стерлись, утопленные в страсти и нежности прошедшей ночи.
Все-таки, правы оказались те, кто, воспитывая его, внушали принцип: "Цель оправдывает средства!"
Такого стоило добиваться.
А оживший дракончик, бывший до того простой татуировкой, только служил лишним подтверждением этой истины.
Ведь для достижения единственной цели годятся любые методы.
Глядя в умиротворенное, спокойное и такое трогательно-беззащитное сейчас лицо своей спящей возлюбленной, Рейнв терпеливо дожидался ее пробуждения, чтобы сорвать с ее губ такой сладкий первый утренний поцелуй.
А еще он уже сейчас заранее предвкушал, как после упоительного поцелуя в восторге распахнутся ее глаза, услышав от него предложение стать его женой.