|
|
|||||||||||
|
Пролог. Приказ, который невозможно нарушить Тонкая женская рука с острыми костяшками поднялась вновь постучать в дверь, но послышались шаги, и выглянула прелестная девушка: латунный оттенок волос красиво сочетался с болотно-зелёным цветом меланхоличных глаз, а мягкий овал лица, расслабленный рот с влажными губами, округлый подбородок создавали впечатление беззащитности, как и простое светло-зелёное домашнее платье с неглубоким декольте. Всё выгодно отличало её от хмурой, угловатой Виктории в длинной чёрной юбке и стянутой корсетом белой блузке, - обычной одежде учительниц, - и она едва заметно нахмурилась, маленький ненакрашенный рот неприязненно дёрнулся - неизжитая ещё женственность отозвалась лёгким раздражением, зазвеневшим в голосе: - Вы мисс Кэрри Боу? - Да, - Кэрри теребила дверную ручку, поглядывая на огромный смолянисто-чёрный, блестящий пучок волос незваной гостьи. - Что вам угодно? - Я Виктория Шварц. Меня прислал Каннингэм. Можно войти? Коротко кивнув, Кэрри отступила, нервно заправляя за ухо выбившуюся прядь. Виктория оглядела бордовую гостиную: возле софы с шёлковой обивкой стоял отряд разноцветных чашек и кипа альбионских газет (первая полоса верхней Альбион Ньюс вопрошала: "Гражданская война - миф или реальность?"), камин, шкаф, пятнадцать полок, все три стула, углы комнаты были завалены потрёпанными книгами, и тонкие брови Виктории скользнули вверх: это были любовные романы. - Любите читать? - насмешливо спросила она. - Присаживайтесь, - закрыла дверь Кэрри. - Я вас слушаю. - Каннингэм приказал вернуться в Альбион. - Но почему? Что случилось? От волнения глаза Кэрри казались больше и зеленее, Виктория отвела взгляд: - Объяснят на месте. Самолёт через два часа. - Нет. Нет. И ещё раз нет! Взрывы, охота на ведьм, охота на инквизиторов, взбесившиеся оборотни. Я читала, что у вас творится, - Кэрри махнула рукой на газеты. - Нет, я туда не хочу. - Прочтите это. Щёлкнул замок кейса, Виктория неохотно достала письмо с крупным чёрным изображением герба ордена Феба - солнце с девизом "Felix, qui quod amat, defendere fortiter audet*" по опутавшей ростовый щит ленте - на титульной части и маленьком оттиском в сургуче с обратной стороны. - Нет, - поспешно сложив руки на груди, Кэрри отступила. - Не хочу возвращаться: ещё инквизиторы в чём-нибудь заподозрят, на заметку поставят. Нет. - Ваш кузен послал официальный запрос... - Виктор хочет моего возвращения? - щёки Кэрри зарумянились, глаза заблестели. - Каннингэм попросил Вайса вас вызвать. Искорка надежды в глазах Кэрри угасла, губы презрительно дрогнули: - И инквизиторы согласились? - Вайс из древнего рода, рыцарь, - Виктория возвела очи горе, - приняв во внимание состояние его здоровья, комитет счёл допустимым, чтобы его единственная родственница женского пола вернулась в Альбион вести хозяйство. Ваше право на жительство в Лондиниуме восстановлено. - О, - горько усмехнулась Кэрри. - Как мило. Но я не вернусь. Не буду ходить с биркой на шее, как домашнее животное. Никогда больше, - она указала на дверь. - Уходите. Опустив взгляд тёмно-синих, холодных глаз, Виктория снова протянула конверт: - После того, как прочтёте. - Обещаете? Виктория кивнула. Выхватив конверт, Кэрри взломала сургучную печать, раскрыла сложенное втрое письмо. Посередине была красиво выведенная надпись: "Возвращайся". Чёрный оттиск герба на секунду засветился голубым неоновым светом, зрачки Кэрри расширились, лицо утратило осмысленное выражение. Через пятнадцать минут она шла к такси с небольшим саквояжем в руках. ______ * Счастлив, кто смело берет под свою защиту то, что любит (лат.) ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Горный остров, белая страна Глава 1. Дом, "милый" дом Смерть снова была рядом... Огонь. Осколки. Брызги расплавленного металла... Кап! Я вздрогнула, моргнула. Где я? Полумрак. Кухня. Тёмное дерево мебели. Чёрно-белая мозаика пола. Холод мурашками пополз по спине от осознания: я снова в этом проклятом доме. Клялась, ноги моей здесь не будет, но... Кап! - из большого латунного крана медленно вытекала вода. Каннингэм! Что-то случилось... В голове путалось, руки дрожали, накатывала тошнота... Каннингэм... Виктор... взрыв... Я сдавила виски: "Боже, не много ли взрывов я повидала здесь для своих девятнадцати?! Почему снова здесь? Что?.." Кап! - я вздрогнула. Вспомнила: мисс Шварц передала письмо Каннингэма, и я, естественно, сразу поехала. Пропускные документы, билеты в третий класс - всё готово, на таможне удивительно быстро пропускают, и мы выходим в стеклянно-стальной, ярко освещённый зал, в толпу встречающихся, обнимающихся людей. Уютно пахнет кофе. И мне одиноко, холодно от того, что Виктора нет. В зале для вылетавших инквизитор - странно, что именно здесь - говорит толпе журналистов, невыразительное лицо смотрит со всех видео-панелей тускло-серыми глазами, динамики несут по аэропорту воодушевлённый голос: - ...только открытость и взаимное сотрудничество остановит надвигающиеся тёмные времена. Все мы видим, как изменился мир: жестокость рвётся в наши дома, разрушает жизни, крадёт сердца детей. Даже в Лондиниуме - столице! - осталось не так много мест, где можно чувствовать себя в безопасности... Стараюсь не слушать, только он со всех сторон. - И дальше будет хуже! Но у нас есть выход, есть способ решения этой проблемы, - инквизитор поднимает руки, словно хочет обнять толпу. - Объединение! Только вместе мы изменим мир к лучшему, лишь совместными усилиями - каждого в отдельности и всех вместе - избежим самоуничтожения. Для инквизиции настало время действовать иначе, стать более открытой. Мы должны сблизиться с народом, быть понятнее, гуманнее. Люди должны чувствовать: мы существуем для их защиты. И да поможет нам Бог... БАХ! Меня передёрнуло: этот ужасный звук, и взрывная волна из тысяч осколков, шрапнели, штукатурки, перегородок, крови. Я схватилась за голову: воспоминания разрывали душу. Темнота... Стоны... Голубые вспышки электричества на оборванных проводах, удушающий запах гари и штукатурки. Ад. Я сажусь - в пыли и грязи, хрустит стекло, но я - на мне только мелкие царапины. Дышать невозможно - пыль, эта едкая пыль. Где-то рядом кричит ребёнок. Виктория приподнимается: серая от штукатурки, испуганная, невредимая, и поблекшие, точно седые волосы окутывают плечи, стелятся по полу, пока она снова и снова пытается встать. А я смотрю и не могу пошевелиться. Обломок стальной балки разрывает рукав посеревшей блузки, Виктория хватается за него, поднимается: - Надо уходить. Немедленно, - читаю я по губам. Меня трясёт. Хрустит стекло, и ребёнок страшно молчит. В сумраке мелькает рыжее пламя - вход в преисподнюю? Рука обрубком лежит рядом. Виктория пытается меня поднять, а я не могу - хочу, но не могу. Кап! Завал громко раздвигается жгучей благословенной магией, инквизиторы и полисрыцари шагают в этот ад. Грозные, как демоны, в руках - определители ведьм: бледно жёлтые стеклянные прямоугольники в серебряных рамах, по углам - пурпурные кабошоны фонтисов* под крестами. Виктория ещё тянет меня за собой, судорожно, упорно, а я в ужасе смотрю на надвигающегося инквизитора в фильтр-маске, под грубыми башмаками которого трещат и крошатся ошмётки. Едва сканеры навели, стекло стало алым, раздаётся ненавистный визг. - Ведьмы. Обе, - звучит приговором. Нас с Викторией впечатывает в грязный колючий пол, вдохнув пыли, я кашляю до хрипа. На запястьях смыкаются обжигающие церковным волшебством наручники. Тьма накрывает голову чёрным мешком, и меня больно подхватывают, несут, швыряют в колючий ад капкана благословенной магии. Ничего не понимаю, кроме того, что мы едем, кусаю губу, борясь с накатывавшей тошнотой в бесконечности пути. Долго-долго-долго. Из машины меня волокут, я стукаюсь коленом, задыхаюсь, я молюсь о пощаде, и мешок срывают - свет. Бесцеремонно меня сажают на стул в маленькой серой комнате, в круге из барьерных фонтисов, под лампочкой без плафона. Двое полисрыцарей уходят, страшно лязгает дверь, оставляя меня один на один с инквизитором. Он по другую сторону прямоугольного стола на тонких ножках - непроницаемое узкое лицо с припухшими веками. Над дверью за ним - благословенный крест; меня убивает его охранительный жар. Бесконечно, до одурения - одни и те же вопросы. Снова и снова. Инквизиция не верит в случайности. Инквизиция не верит ведьмам. Во взгляде инквизитора ни капли эмоций, он как машина, он может спрашивать бесконечно долго. Кап! Повезло - всего несколько часов, и ко мне является ангел - адвокат Ордена Феба: русоволосая женщина в тёмно-сером деловом платье. Маленькая и строгая, очки в роговой оправе, чёрный кейс. На шее - миниатюрный тусклый фонтис. Волшебница. Мы идём по коридорам; полисрыцари, инквизиторы - все работают, нормальные вроде бы люди, пока не попадаешь им в лапы. Вслед за мной она садится на заднее сидение неприметного автомобиля с тёмными окнами. - Каннингэм просил сопроводить вас до дома. Он будет позже, - она вздыхает. - Из-за теракта у Ордена много проблем, думаю, вы понимаете. Начались репрессии, Каннингэм делает всё возможное, чтобы защитить наших. Кап! Едем долго. Меня знобит. Передвинув очки на макушку, адвокат изучает бумаги. В мыслях пусто. Она помогает выйти из машины. Ведёт сюда, на эту кухню, магией избавляет от грязи на одежде, - платье снова красивого зелёного цвета, - коже, волосах, и мне от этого легче дышать. Сажает... Даёт выпить воды. - Ждите Каннингэма. И... Не замечаю, как и когда она уходит. Кап! Нет. Я сжала виски. Не хочу это помнить. Буду думать о другом - как советовал доктор. О другом! "Дышать медленно, сосчитать до десяти, наложить успокаивающее заклинание и думать о другом". Я коснулась ладонями лба, и магия потекла, стирая страх. Так лучше. Легче. Теперь - думать о другом. Кап! Заражённая ненавистью страна, проклятое жилище, пропитанное гордыней его прежней хозяйки. Ненавижу её, ненавижу! Время тянется невыносимо медленно, почти останавливая стрелки напольных часов. Ненавижу эти часы, их тёмное дерево, рельефные фигурки гарпий в переплетениях зарослей - безвкусная мерзость. Ненавижу ту, что поставила их сюда, воспоминания о ней. Но помню её лицо. Помню странно неприятный, мелодичный голос, его интонации в гневе - у меня всегда пробегали по спине мурашки. Кап! Ненавижу проклятый латунный кран! - Хватит! - в два шага преодолев расстояние до раковины, я с трудом затянула вентиль. Замерла. Все те люди в аэропорту... кровь. Как они кричали... рука... От скрутившего живот ужаса накатила тошнота, и в глазах потемнело: разорванные люди, люди!.. - Нет! - треснула кулаком о раковину. - Не буду вспоминать! Руку ломило до слёз. В мысли рвались крики, крики, кровь... Пошатываясь, я вернулась, рухнула на стул. Пальцы ощутимо, видимо дрожали, и тиканье часов, скрежет маятника казались омерзительно громкими. Я задыхалась здесь, я... Сзади скрипнула лестница. ______ * Выдаваемые церковью приспособления для волшебства. Представляют собой разноцветные камни с серебряными или золотыми крестами. Необходимы для осуществления волшебства всем волшебникам, но не колдунам и ведьмам. Чем насыщеннее цвет фонтиса, тем волшебник сильнее. Глава 2. Ожившая сказка - ...вы прекрасно поладите, - мягкий, но настойчивый голос Каннингэма. - Издеваетесь? - холодный, с хрипотцой голос - надеялась никогда больше не услышать его: голос человека, виновного в смерти моих друзей. - Верю в лучшее, - дверь отворилась, курчавый и дерзко рыжий в свои семьдесят Каннингэм улыбнулся. - А вот и Кэрри. Он не изменился с нашей последней встречи, кажется, на нём такой же тёмно-зелёный редингот и галстук с золотыми солнцами. Щёлкнул выключатель, и кухню залил яркий электрический свет, но уюта это не добавило. Прихрамывая, с довольно кислым выражением лица зашёл Хэлиш: средних лет, но волосы до широких плеч седые, правый глаз тёмно-зелёный, левый - без радужки, желтоватый, с маленькой точкой зрачка. Одежда - привычный со школы при Академии тёмно-серый матовый костюм: безупречно сидевший однобортный сюртук с острыми лацканами, жилетка, зауженные брюки. На пышно задрапированном шёлковом галстуке, охватившем воротник "бабочку" белоснежной рубашки, щегольски поблёскивал тусклый серый фонтис в броши-булавке. Меня передёрнуло от ненависти. Я поднялась навстречу круглолицему Каннингэму. - Кэрри, дорогая, безумно рад видеть тебя целой и невредимой, - он приветственно сжал кончики моих пальцев мозолистой от тренировок с мечом рукой. - Как ты? - Спасибо, более или менее. - Добрый день, - сдержанно кивнул Хэлиш. Я нахмурилась - и не удержалась: - Какой же он добрый, если встречаешь тебя? А Хэлиш, как обычно, будто не заметил грубости: - Давайте закончим поскорее, - косясь на часы, прошелестел он. - Ох уж эта торопливая молодость, - Каннингэм покачал головой. - А как же порадоваться встрече, традиционно обменяться любезностями, обсудить погоду? Мы на него недоуменно посмотрели. Каннингэм развёл руками, всем видом демонстрируя, что сделал всё возможное для поддержания беседы, и приказал: - Кэрри, примени к Алоису магию. - Желательно молнию, - Хэлиш не сводил взгляда с запылившихся часов. Шарахнуть чем-нибудь этого высокомерного урода хотелось давно, но дурное предчувствие останавливало: с чего вдруг такая радость? - Зачем? - на всякий случай отступила я. Но под взглядом светло-карих, почти жёлтых глаз Каннингэма сомнения таяли, как лёд под горячими лучами солнца. - Так надо, - изрёк глава рыцарей Феба. - Кэрри, это моя личная просьба. Жёлтые, тёплые глаза. Да, так надо. Руки поднялись на уровень груди, между сложенными в треугольник пальцами собирался искристый разряд, и прошлые обиды оживали в памяти. Ослепительно вспыхнув, молния скакнула к Хэлишу - и так и застыла искрящим зарядом тока между нашими левыми руками: Хэлиш держал её кончиками пальцев - меня скрутило от боли в костях. Я захлебнулась воздухом, будто водой, и упала на колени. Молния ослепительно сверкала, трещала. - Спокойно, Кэрри, всё в порядке, - Каннингэм стискивал спинку стула. Боль медленно отпускала, с трудом я выдохнула вопрос: - Что... это? - Полагаю, вы должны догадываться, - Хэлиш шевельнул пальцами, молния исчезла, оставив лёгкое покалывание в ладони, гудение в голове, ужас и запах озона. - Я поймал вашу магию. Что-то такое рассказывала бабушка... или прабабушка? - Повелитель ведьм?.. Это же сказка, страшилка для непослушных ведьмочек, - выдохнула я, но других предположений не было. Разве только, происходящее - кошмар. Хэлиш очень походил на ночной кошмар. - Да, - кивнул он. - Я повелитель ведьм. Отпустив стул, Каннингэм с любопытством меня разглядывал. - Невозможно... - я мотнула головой, ещё задыхаясь, потянула тугой, неровный от кружева лиф платья. - Такое скрыть от инквизиции невозможно. - Я пользуюсь фонтисом, - длинные пальцы Хэлиша взметнулись к приколотому на галстук-косынку магическому амулету церковников. - И, в отличие от вас, могу въехать в страну без того, чтобы попасть на передовицы газет. Этот бред, к несчастью, был осязаем: дрожавшая и потерянная, я стояла на коленях, мёрзших на холодном полу, и Каннингэм не хотел мне помочь. Опять меня собирались использовать в каких-то непонятных делах, снова человек, которому доверяла, и снова - с помощью Хэлиша. Ненавижу! - Зачем вы это сделали? - поднявшись, я поочерёдно смотрела на них. - Кэрри, - Каннингэм сцепил руки на животе. - Я всегда относился к тебе хорошо, позволил уехать и жить свободно. - Знаю! - слёзы защипали глаза. - Но... но почему так и именно сейчас? В груди было тесно от обиды, на Хэлиша я смотреть не могла - даже боялась - только на Каннингэма, продолжившего: - Сейчас нельзя оставлять тебя без присмотра. Мне очень жаль, но выбора нет. - И вы хотите, что бы за мной присматривал он? - ноги подгибались, я опёрлась на холодный край стола. Боже, как мне хотелось исчезнуть отсюда, спрятаться. - За что? Каннингэм вздохнул: - Если Доминатрикс получит контроль над твоим телом, Алоис остановит её, не причиняя вреда. - Пустили козла в огород, - назвать истинную причину недоверия мешало наложенное Хэлишем заклятие неразглашения; я потёрла саднящую ладонь и в миллионный раз пожелала ему мучительной смерти. Села, расправила изумрудно блеснувший в свете подол и постаралась успокоиться: - Что дальше? - Завтра приедут рыцари. Самые надёжные, - всплеснув руками, Каннингэм радушно предложил: - А не выпить ли нам по чашечке чая? С шоколадным печеньем, например, а то со всей этой суматохой я остался без завтрака. Он издевался? Глава 3. Чаепитие в военно-полевых условиях Со спины Каннингэм казался молодым: прямая спина, широкие плечи, кудри без единого седого волоса. И сила, которую чувствуешь на расстоянии - словно солнце почтило визитом. Включив чайник, Каннингэм в гробовом молчании достал из шкафа две упаковки шоколадного печения лучшей кондитерской магического Лондиниума "Золотая сладость", чашки, заварочный чайник. Глава солнечных рыцарей хлопотал вокруг стола, как заправская хозяйка. Чайник бурлил. Незаметно покосилась на Хэлиша: уголок тонкогубого рта нервно дёргался. - Кэрри, - поджав губы, Каннингэм выдержал многозначительную паузу. - Не хочу, чтобы возникло ложное мнение, будто я не доверяю своим людям, но было бы очень любезно с твоей стороны не посвящать их в тайну ваших с Алоисом необычных отношений. - У меня есть выбор? - Выбор есть всегда. Только мне он его почему-то не дал. - Какой чай: чёрный, зелёный, белый или цветочный? - улыбнулся Каннингэм. - Цветочный, - я искала выход из ситуации и не находила: у меня разрешение на проживание только в пределах Лондиниума, и захочешь не сбежишь, а я ещё думала, что хуже быть не может. - Прелестно, - Каннингэм засыпал шуршащее лепестками каркаде в заварочный чайник. - Алоис, присаживайся, угощайся. - Вы мне ещё имбирных медвежат предложите, - Хэлиш сел напротив меня, но смотрел в сторону. Неужели для разнообразия устыдился? Залив кипяток, Каннингэм принёс из шкафа упаковку с имбирными медвежатами: - Не знал, что ты их любишь. Хэлиш натянуто улыбнулся: - Я пошутил. - Алоис, я не понимаю, когда ты шутишь, - Каннингэм скользнул пальцами по спинке стула. - Так вот, о гостях. Кэрри, тебе предстоит позаботиться об их комфорте. - Не буду. - Ты приглашена хозяйкой дома. Надо соответствовать указанному в запросе. - Можно подумать, инквизиторы придут проверить, как я исполняю свои обязанности. Губы Каннингэма дрогнули в полуулыбке: - Такая умная и сообразительная девушка должна справиться. Не подводи меня и Виктора. Сердце забилось чаще, Виктор - удар ниже пояса. Пришлось сдаться: - Сколько рыцарей будет? Беззвучная усмешка Хэлиша отбила желание о Викторе спросить: в другой раз, без этого ехидного свидетеля. - Двое. Я пожала плечами: - Если они непривередливые, справлюсь. - Замечательно, - Каннингэм налил мне полную чашку тёмно-красного горячего чая, сел рядом. - Они прибудут к ужину. Так же я и Алоис. И кардинал Тоунсенд... В груди стало холодно: - Кардинал Тоунсенд? - мой голос так страшно дрожал, всё внутри тряслось. Каннингэм медленно кивнул: - Да. - Этот ублюдок... - дыхание перехватило, пришлось досчитать до пяти, чтобы продолжить, а голос срывался: - Он требовал, чтобы все ведьмы и колдуны покинули земли Альбиона. - Людям свойственно заблуждаться. - Я... мне... я не собираюсь заботиться о его комфорте! - я подскочила, и опрокинутая чашка покатилась, горячий чай растекался по столешнице. - И изображать радушную хозяйку перед этим уродом тоже не буду! Хэлиш тёр подбородок, зрачок ненормального левого глаза расширился и пульсировал. Меня передёрнуло, отвернувшись, я продолжила говорить тише и ровнее: - Не смогу находится с ним в одной комнате и не сделать... чего-нибудь страшного. Это невозможно. - Кэрри, он изменил свои взгляды, - коротким жестом Каннингэм развеял чай. - Плевать! Это из-за его проповедей Адам Смит пришёл с бомбой в детский садик. С бомбой. Против детей, - голос дрожал сильнее, я навалилась на стол, сказала - выдавила сквозь спазмы - в веснушчатое лицо Каннингэма: - Вы забыли, что в том взрыве погибли мои родители, брат, и чуть не погибла я? Каннингэм не отвёл уверенного взгляда: - У Тоунсенда дочь - ведьма. Узнав о её сущности, он несколько часов провёл, раскачиваясь, как сумасшедший, и бормоча, что бог жестоко покарал его за тщеславие и грехопадение. Но в итоге решил: это не кара, а указание правильного пути, и дочь - знак, что ведьмы и колдуны не зло. Я расхохоталась: было так странно, легко и горько. Каннингэм откинулся на высокую спинку стула. Хэлиш покачал головой: - Столько шума из-за отрастившей огромную седую бороду новости. Об этом даже в газетах писали. Где Вы были всё это время? Я быстро утёрла проступившие слёзы: - Не твоё дело. - Кэрри, - строго посмотрел Каннингэм, - будь любезнее, ты же леди. Щёки обдало жаром. Даже во времена ученичества я с Хэлишем не расшаркивалась и теперь не собиралась! Но покалывание в ладони напомнило, что он может силой добиться любезности... - Здесь нет леди, Каннингэм, не делайте вид, что не понимаете этого, - Хэлиш смотрел на часы, светлый профиль чётко выделялся на фоне тёмного дерева, и мой взгляд невольно скользнул по сети тончайших, белёсых шрамов по виску - словно сосуды когда-то взорвались и оставили эти росчерки, уходившие под густые пепельные волосы. - Алоис, - Каннингэм отчитывал его тем же тоном, что и меня. - Подобные замечания непедагогичны. Хэлиш неторопливо повернулся к нему: - Можете перенести нравоучения на завтра? - левый зрачок расширился до размера радужки, уголок губы под ним нервно дёргался. Что-то происходило. Хэлиш почти невежлив, что для него странно, если не сказать дико. И... измотан. Да, он не постарел, как показалось вначале, а измотан, на нервах. - Да, конечно, - прервал череду моих размышлений Каннингэм и размашисто потянулся к десерту. Хрустнуло надкушенное печенье. Каннингэм виновато улыбнулся, отряхивая крошки с редингота: - Прошу прощения за ужасные манеры, но шоколадные печенья заставляют меня забывать обо всём. - Я могу идти? - Хэлиш уныло поправил в галстуке фонтис. - Побудь с нами ещё немного, - с мягкой улыбкой - только глаза не улыбались - попросил Каннингэм. - Вы с Кэрри давно не виделись, есть о чём поговорить: ну, знаете, эта милая болтовня между бывшими учениками и преподавателями, это же так естественно. - Да, разумеется, - обречённо согласился Хэлиш. В отличие от него я не подчинённая Каннингэма и не собиралась играть в непонятные игры по неизвестным мне правилам: - Послушайте, мой дорогой лорд Каннингэм... Он смотрел с вежливым вниманием, я немного смутилась: - Я его не переношу, и вы это знаете. Прекратите издеваться, я прилетела сюда не ради этой... этих... этих глупых, непонятных, надуманных разговоров, не ради игр в счастливую встречу ученицы с преподавателем, я прилетела за... А зачем я прилетела? - Юная леди, - улыбнулся Каннингэм. - Дожив до моих лет, ты поймёшь, какое это наслаждение - после тяжёлой ночи спокойно пить чай и вести нелепые разговоры. Хмыкнув, я отвернулась, сложила руки на груди. Внутри всё клокотало от гнева. - Хорошо, - Каннингэм отодвинул чашку. - Поговорим о твоих обязанностях хозяйки дома. - Организовать ужин, я поняла. - Да, что-нибудь уютно-домашнее, но по первому разряду, с учётом высокого положения гостя. Я мысленно досчитала до десяти: - Вы хотите его смерти? Каннингэм выдержал двусмысленную паузу. - Нет, - и улыбнулся слишком уж любезно. Детские и юношеские впечатления о нём были куда приятнее. - Я не получила зачёта по ведению домашнего хозяйства и этикету. - Знаю, дорогая. Алоис поможет. По этикету у него был высший балл. Я возвела очи горе. - Он знает чудесные рестораны, там можно заказать самые изысканные блюда... - Ещё что-нибудь? От испытующего взгляда хотелось спрятаться, я дёргала тонкое кружево манжета. - В нюансы дела посвящу после ужина, - Каннингэм сделал несколько глотков и отставил чашку. Он ждал ответа. - Ничего не понимаю, - призналась я, выпуская кружево; пригладила платье на коленях. - Понимания я не требую, я прошу исполнить просьбу, только и всего. Ты согласна? А что мне оставалось? - Да... - я смотрела на косое плетение сочно-зелёной ткани. - Но зачем устраивать ужин здесь? Вы можете встретиться с кардиналом в Академии, у себя дома, у него в резиденции, где угодно, - голос на миг сорвался, я перевела дыхание. - Зачем моё присутствие? Вы же понимаете, я могу наговорить кардиналу гадостей. Зачем такие сложности? Каннингэм улыбнулся, как неразумному ребёнку: - Часто обходной путь приводит к цели раньше и безопаснее прямого. - У вас плохо с геометрией, - я сцепила нервно дрогнувшие пальцы, а Каннингэм самодовольно признался: - По геометрии у меня был высший балл. - Так же как по казуистике, - Хэлиш снова поправил фонтис. - Да, и по казуистике, - ничуть не смутился Каннингэм. Надо поскорее заканчивать неприятный разговор: - Итак, завтра я должна приготовить ужин, правильно? - Совершенно верно, - кивнул Каннингэм. - На пятерых. - На шестерых. Встреча в полвосьмого. Ужин в восемь. - Понятно. Как... - я прикусила губу. - Честно говоря, не организовывала ничего подобного, а школьный курс помню плохо. - Алоис поможет, - Каннингэм не дал мне возразить. - Не отказывайся от помощи. К тому же Алоис всё равно будет здесь жить. - Что? - всё внутри перевернулось, я надеялась, что ослышалась. - Он будет жить здесь? Хуже не придумаешь! Я же... он... - Да, будет жить здесь, - Каннингэм взял печенье. - Присматривать за тобой. - В чём, на мой взгляд, нет абсолютно никакой необходимости, - Хэлиш снова смотрел на часы. - Я считаю твоё присутствие обязательным, - в голосе Каннингэма зазвучал металл. - Он будет здесь ночевать? - я не смогла скрыть страх. - Да. - Э-э, но... мы будем одни, а я... беззащитна. Хэлиш смерил меня уничижительным взглядом: - В этом мире не так много вещей, ради которых я согласился бы лишний раз к вам приблизиться, и ни одной из них у вас нет. Волна злого жара прокатилась по телу, слов не было. - Алоис, - Каннингэм помедлил. - Где твоя вежливость? - Продал, - бесстрастно пояснил Хэлиш. - Рад, что у тебя проснулось чувство юмора, но сейчас не до шуток. Будь серьёзнее, из вас двоих взрослый ты, - Каннингэм поднялся. - Надеюсь, вы поладите. Кэрри, уверен, гости будут от тебя в восторге. Всего хорошего. Небрежно кивнув, он степенно покинул кухню. Некоторое время слышались шаги, потом тихий лязг открывшейся и закрывшейся двери. Я осталась один на один с самым ненавистным человеком. Полностью в его власти. Глава 4. Разговор с чудовищем Тишина. Что делать? Что говорить? Зачем? Из внутреннего кармана вынув белоснежный блокнотный лист и ручку, Хэлиш что-то ровно написал и протянул мне: "К. наложил заклинание подслушивания. Если минут десять мирно побеседуем о пустяках, он успокоится". Я посмотрела на Хэлиша: правда измотан. Болен? Что опять задумал? Вздохнув, он черкнул пару строк. Теперь я сама взяла листок. "Неужели думали, К. уйдёт, не убедившись, что мы не собираемся вредить друг другу?" Отобрав ручку, я быстро написала: "Сейчас мне это сделать несколько затруднительно". - Вы, кажется, уезжали заграницу? - резко прозвучал в тишине его хрипловатый голос. От неожиданности сердце заколотилось быстрее. - Да, жила на Майорке.