В моих воспоминаниях о прошлом наиболее цельными являются студенческие годы. В системе обучения тех лет сохранилось немало от прошлого - дореволюционного. Вместе с тем было и то новое, что в будущем определило успехи советской науки.
Это было особое время.
В 1934 году закончился кошмар голодомора 1932-1933 годов. Были отменены карточки на хлеб и другие продукты и началась относительно спокойная жизнь.
Вместе с тем, в 1934 году начались события, наложившие отпечаток на всю нашу последующую жизнь. Именно в 1934 году был убит Киров, что послужило основой для тотальных репрессий НКВД, пик которых приходился на 1937-38 годы.
Информация об этих трагических событиях едва задевала студенческую жизнь, которая протекала параллельно и была направлена на получение знаний по специальности и повышение общей культуры.
Студенты были заняты напряжённой работой. Учили нас хорошо. Страшно было что-то пропустить, что-то не знать. В основу создания советских вузов были заложены научные положения, разработанные крупными учёными, создавшими Московский и Петербургский университеты, а также ряд других, в частности, Новороссийский университет в Одессе.
После Октябрьской революции обучение приобрело некоторую специфичность вследствие изменения контингента учащихся, не имеющих за спиной гимназии или реального училища. Впрочем, постепенно подготовка абитуриентов улучшилась: многие поступали на рабфак, где имели возможность повысить свои знания за среднюю школу.
Кроме того, в советское время программы читаемых курсов приобрели социалогическую направленность. Больше всего это касалось гуманитарных предметов и мало вторгалось в программы точных наук, но в перечне предметов, читаемых на химическом факультете, появилась политэкономия, диалектический и исторический материализм, а позже история партии.
В то же время, особенно на младших курсах, в центре нашего внимания находились преподаватели. Наши учителя не только являлись источником получения специальных знаний, но и примером поведения. Значение преподавателей для нас не исчерпывалось их знаниями и их способностью передавать их нам. Имел значение внешний вид, характер, спокойствие или раздражительность, умение сделать замечание не в оскорбительной форме, как-то мельком, иногда шутя. Многое из того, что нам удалось позаимствовать у наших преподавателей, сопровождало нас в будущем.
Университет в то время открывал для нас возможность расширения не только наших знаний. Он создавал условия для углубления наших талантов, способствовал реализации ранее скрытых надежд. Было много мероприятий, расширяющих наш кругозор. Появились вопросы, которые требовали разрешения. Приходилось много читать. Праздное времяпрепровождение было невозможно.
Что касается настоящего времени, то многое из того, что в те годы готовило студентов к будущей плодотворной общественной деятельности, незаметно исчезло. Резко изменилась этика отношений между преподавателями, а также между преподавателями и студентами.
Мне захотелось рассказать о нашей студенческой жизни, о наших занятиях, интересах, развлечениях, знакомствах, мечтах, стремлениях...
Пользуясь исключительно своими воспоминаниями, я написала повесть, в которой отражена студенческая жизнь как в Университете, так и вне его.
Что касается личной жизни отдельных персонажей, то рассказанное нельзя отнести к определённым существовавшим или существующим лицам.
В некоторых случаях я использовала знакомые мне с тех пор характеры и происшедшие в дальнейшем события и перенесла их в обстановку тех лет.
Выводы о том, что сохранилось из прошлого и какие изменения в студенческой жизни произошли в последующем, я предоставляю делать читателям.
Н. Лакинская
Ретроспектива
Горе в семье Туровских.
Большая беда пришла в семью Талы Туровской- умер её папа. Это случилось неожиданно. Он поднялся утром, собирался надеть домашние туфли, одна из них куда-то делась, он нагнулся, чтобы её найти, и упал. Вызвали скорую, она приехала быстро, но всё равно было поздно...Разрыв сердца.
Далее всё проходило, как во сне. Пришли люди с папиной работы и мамины сослуживцы, сообщили знакомым. Кто-то стал помогать: оформляли документы, заказали гроб. Помогали и соседи. Привезли гроб. Через день были похороны. Тала увидела папу в гробу. С работы прислали два автобуса. Несколько человек рассказали, каким хорошим человеком был Талин отец, каким прекрасным он был специалистом, и папу опустили в землю Тале казалось, что то, что происходит, невозможно. Но папы не стало...
Город Владивосток был молодым городом, и развивался он за счёт специалистов, привлечённых из других городов России, а потом и Советского Союза. Особенно много там было одесситов.
Родители Талы были одесситами. Тала тоже родилась в Одессе.
Отец Талы, воодушевлённый перспективами Владивостока, воспользовался приглашением там поработать, и семья переехала во Владивосток.
Родственников во Владивостоке не было. Все родственники жили в Украине.
Тала, да и мама, не могли представить себе, как сложится дальше их судьба.
Прошло несколько дней.
Тала пошла в школу. Учительница математики отозвала Талу в сторону, сказала много тёплых слов. Посоветовала Тале продолжать дальше учиться. Если придётся работать, поступить на вечерний факультет, но обязательно учиться. Тала понимала, что Елизавета Сергеевна искренне хочет ей добра, но легче ей не делалось.
Некоторое время она ощущала какое-то внимание и сочувствие со стороны ребят. Это её смущало, ей было неловко.
Прошла неделя, всё стало, как обычно. Шли занятия, Тала ходила в школу. Сначала учителя не задавали ей вопросов, но постепенно, видя, что она внимательна к занятиям, начали её вызывать. Казалось, что всё прошло. Но папы не было...
Мама написала письма в Одессу и Кировоград.
Принятие решения
В Одессе жила бабушка с семьёй своей младшей дочери- Ольги Станиславовны, муж которой был крупным, хорошо известным в Одессе инженером. Ольга Станиславовна не работала, она была занята семейными делами. В прошлом тётя Ольга Станиславовна училась петь у известного педагога и выступала в концертах. В семье выросло двое детей: Виталик и Инна. Виталик был уже женат. С его женой Наташей ни Тала, ни её мама Агния Станиславовна не были знакомы. В письмах её характеризовали как очень серьёзного, очень порядочного и очень сдержанного человека. И Виталик, и его жена были инженерами связи.
Второе письмо мама написала своей двоюродной сестре Норе в Кировоград. Мама и Нора были не только сёстрами, но и близкими подругами. В детстве Нора долго жила в семье бабушки и особенно сдружилась с Аней (Агнией Станиславовной).
В Кировограде (бывшем Елизаветграде) Нора жила с мужем, известным врачом. У них был большой дом из восьми комнат, была терраса и за домом- сад. Дочь тёти Норы жила в Москве, она была артисткой.
Через месяц Агния Станиславовна получила ответы из обоих мест: её приглашали вместе с Талой на постоянное жительство и в Одессу, и в Кировоград. Из Одессы писал дядя: он был очень огорчён смертью Андрея Ивановича, выражал соболезнование и, понимая, в каком положении оказались такие близкие родственники, приглашал их в Одессу. Правда, он сообщал, что у них уже не пять комнат, как было раньше, а только три, и поэтому спать Агнии Станиславовне и Тале придётся в столовой, где спит бабушка. Там стоит широкий диван, на котором они уместятся.
Тётя Нора была готова предоставить Агнии Станиславовне и Тале комнату в своём доме.
Тала и её мама решили ехать в Одессу, а там думать, как быть дальше. Понятно, что Тале нужно учиться и нужно попытаться поступить в Одесский Университет. Если им будет уж очень тесно, мама уедет в Кировоград. А если Тала не поступит в Университет, она также приедет в Кировоград и будет работать.
Сборы, отъезд. Чувства и мысли
Распродав мебель и все хозяйственные предметы, мама и Тала были готовы к отъезду. Думали о том, что взять в дорогу. Вещей, книг, сувениров набралось два чемодана. Из пищи взяли продукты, которые не портились. Во Владивостоке как раз открылся первый коммерческий магазин, где можно было купить любые продукты, так что на первые дни дороги они были обеспечены. А потом будут пользоваться тем, что можно купить в пути.
Приближался день отъезда, и Тале становилось всё грустней. Она успела привыкнуть к Владивостоку, к школе, к товарищам. Она смотрела из окна на Суйфунскую площадь, обрамлённую живописными сопками, за которые к вечеру опускалось солнце, и мгновенно наступала темнота. Она вспоминала Голубинку, куда часто бегала, пересекая площадь, а затем легко поднималась по узкой дороге и попадала в посёлок, где жили её друзья.
Друзей у Талы было много. В шестом и седьмом классе она дружила с Леной Штернталь, красивой девочкой с длинной рыжей косой, настолько всегда аккуратной, что казалось, она вся блестит. Бывая у них дома, Тала поняла, что такое немецкая чистота. Девочки много читали, обменивались мнениями, книгами, впечатлениями. Семья Лены неожиданно уехала в Новосибирск, и Лена Тале не написала ни одного письма, что очень обидело Талу.
Потом она дружила с Малкой Гершкович, которая отлично училась и была очень бедной. Это была удивительно добрая девочка, она очень любила Талу.
В старших классах Тала была дружна с Наташей Федоренко, Милой Головко, Людой Кравченко, Ниной Ткач. Много друзей было и среди мальчиков.
Приехав в Одессу, она начала переписываться с некоторыми подругами, но дольше всех переписывалась с Людой Кравченко.
Провожало её много учеников- более двадцати человек, и она поняла, что ощущения её не обманули, что она прожила школьные годы среди друзей.
Но более всего она думала об отце. За несколько дней до его смерти у них был спор. Она говорила отцу, что он не понимает молодёжи и мыслит старыми категориями, хотя видела, что он продумывает всё более глубоко, чем она, что он прочёл много книг по истории России. Ещё недавно у него на столе лежала книга "История государства Российского" В.Соловьёва.
Он знал, что революция в России была неизбежна, но многое из того, что произошло сразу после революции и в дальнейшем, он считал неверным.
Тала понимала, что её отец, как и она, хотел бы счастья для народа, и его трезвый ум подсказывал более спокойные и гуманные методы достижения подобной цели. Тала же считала, что героизм народа способен решить все трудные вопросы и находила этому подтверждения. Она жила в героическое время. События подтверждали успехи авиации, медицины, техники.
В школе преподаватели рассказывали об открытиях, сделанных в знакомых им отраслях науки, о подвигах учёных- о Бекереле, супругах Кюри, Пастере, о многих других. Преподаватели говорили о путешественниках, о народах, населяющих землю, об археологах, способных раскрыть тайны прошлого земли.
И это не было где-то далеко, это было рядом- героические лётчики, пересекающие океаны, посещающие Южный и Северный полюса, спасающие экспедиции учёных, прокладывающих Северный морской путь.
Газеты были полны сведениями об экспедиции О.Ю.Шмидта, судно которого было раздавлено льдами и экипаж которого был спасён нашими лётчиками. Особенно волновал Талу подвиг лётчика, вернувшегося по собственной инициативе на тающую льдину, чтобы спасти собак, не поместившихся в самолёт, забравший людей. Она представляла себе картину: собаки, оставшиеся одни на тающей льдине, потерявшие надежду, смирившиеся с тем, что они обречены...И вдруг- сначала звуки самолёта, потом его появление, открытый борт, приземление самолёта на несколько мгновений...Собаки в самолёте! Они спасены! Тала представляла себе "лица" счастливых собак, летящих на Большую Землю.
Она верила в способность героев спасти мир, и на них надеялась. Она считала, что каждый человек способен сделать больше, чем он думает, и стать героем.
Она была очень далека от скептицизма, от критических замечаний. Критиканство могло разрушить её надежды, её веру в то, что люди будут жить хорошо и заниматься любимым делом, поэтому она воспринимала только положительные явления и отвергала все критические замечания.
В последнем разговоре с папой она сказала, что верит в героизм народа, в то, что герои способны побеждать, и опыт показывает, что герои побеждают. Она училась в хорошей школе, где детей учили не обращать внимания на материальные трудности, легко переносить лишения и всегда добиваться поставленных целей.
Учителя рассказывали о возможностях, которые отрываются перед молодёжью, и о том, сколько было положено усилий и сколько было потеряно жизней, чтобы могли осуществиться эти возможности. Молодёжь хотела действовать и с радостью отзывалась на просьбы города в чём-то помочь.
В памяти Талы остались дни, когда их призвали помочь расчистить территорию Русского острова. Русский остров- земля, расположенная на малоосвоенной, в то время, стороне залива Золотой Рог, по одну сторону которого находится Владивосток. Руководство города надеялось расчистить противоположный берег залива и использовать его для городского строительства.
Соединив мостом берега Золотого Рога, можно было бы расширить город, значительно увеличив его прибрежную часть.
Тала не знала, был ли осуществлён этот план, но школьники были им зачарованы, гордились, что приняли участие в первых шагах осуществления этих надежд.
Тала интуитивно чувствовала, что в своём будущем она окажется созидателем, способным что-то сделать для людей- хотя бы честно делать своё дело, кому-то необходимое.
Отца своего она ничуть не осуждала. Она понимала, что абсолютно никто точно не знает, какой путь для нашей страны является правильным, что в стране много умных людей, что их значительно больше, чем героев, и, возможно, не мешало бы с ними посоветоваться.
Но, если уж путь выбран, то нужно всеми силами помогать. Так и делало большинство людей.
Но многим из них, как оказалось, правительство не доверяет.
Конкретные планы
Тала поняла, что в связи с отъездом ей придётся решать свою судьбу раньше, чем её друзьям. Все её товарищи продолжали учиться в школе в десятом классе.
1934-35 учебный год был первым, когда средняя школа стала десятилеткой. Но Тала понимала, что в Одессе или в Кировограде ей нет смысла поступать в десятый класс. В то время можно было, имея незаконченное среднее образование, поступить в вуз. Нужно было только хорошо сдать экзамены.
Тала считала, что главным является сдача математики, что остальное легко доучить. Математику за девять классов она знала отлично. Главное- освоить материал за десятый класс.
Тала привыкла заниматься самостоятельно. Папа к этому приучил её с пятого класса. Она самостоятельно решала задачи по арифметике и дошла до задач "на бассейны". В школе этого не требовали, но ей было интересно. Кроме того, когда в школе около месяца не было занятий (кажется, был какой-то карантин), она самостоятельно научилась извлекать корни и усвоила формулы для решения квадратных уравнений.
Она считала, что справится с подготовкой к экзаменам, и начала ещё во Владивостоке составлять конспект по математике по программе для поступающих в вуз"ы. В Одессе она его полностью закончила, и не расставалась с ним, где бы ни была, пока не сдала вступительный экзамен по математике. Она понимала, что материал за десятый класс она не будет знать на "отлично", но надеялась хотя бы на оценку "хорошо".
Приехав в Одессу, она продолжала заниматься. Недостаточно было иметь конспект, нужно было решать задачи и знать многие выводы на память.
Длинная дорога из Владивостока в Москву немного отвлекла её от напряжённой работы. Она предполагала, что сможет заниматься в поезде, но это оказалось трудно, так как многое отвлекало. И прежде всего картины, которые мелькали за окнами вагона- просторы, леса, Байкал.
Двенадцать дней, проведенные в дороге, показались довольно занятными. Хотя девушек Талиного возраста в поезде не было, но были молодые дамы, которым оказывали внимание не очень молодые военные; завязывались небольшие романы. Тала наблюдала, какое удовольствие получали дамы (многие из них ехали к мужьям) от мелких знаков внимания со стороны мужчин.
Одесса.
Встреча с родственниками. Окончательное решение
После пересадки в Москве мама и Тала продолжали своё путешествие, приближаясь к Одессе. Какое-то время они наблюдали картины, очень напоминающие те, что они видели при приближении к Москве: деревья были исключительно хвойные, взгляд упирался в густой лес, тропинок почти не было, проникнуть в этот лес казалось невозможным. Тала подумала, что мишкам с картины Шишкина тоже, вероятно, нелегко передвигаться в том лесу.
По мере движения поезда на юг картина менялась: появились смешанные леса, затем лиственные. В Украине также были леса, но они наблюдались большей частью на горизонте, а вблизи железной дороги были сады, цветы, огороды и поля. Поля простирались на большие расстояния, на них работали люди.
У Талы сжалось сердце, когда она подумала, что близка к своей Родине- Одессе. Ей казалось, что Одессу она хорошо помнит. Как выяснилось позже, она помнила только ту Одессу, которую видела восьмилетней девочкой. Но- как много она не видела, не замечала, а со многим ей ещё не приходилось столкнуться.
Встречала их тётя с Виталиком. Дядя был на работе.
Инна готовилась уезжать в Среднюю Азию, где её ждала работа. Через несколько дней она отправилась в Чимкент на строительство новой электростанции, на которой она осталась работать, приезжая в Одессу лишь в отпуск. Только в 1939 году Инна поступила в Одесский Политехнический институт и осталась в Одессе.
Инна, как и Тала, была романтиком: она была горда тем, что участвует в превращении неосвоенных мест в культурные центры. Её трудами действительно появлялся электрический свет, который существенно изменял жизнь.
Когда маму и Талу привезли с вокзала домой, там были бабушка и Инна. Бабушку Тала почти не узнала, ей было уже около восьмидесяти лет. За время Талиного отсутствия бабушка изменилась. Изменилась и Инна. Но это было первое впечатление, потом стали проступать знакомые черты, и Тала хорошо вспомнила и бабушку и Инну.
Встретили их с мамой прекрасно. Тала почти сразу поняла, что её родственники серьёзные занятые люди, что живётся им нелегко, что распорядок жизни в семье приспособлен к тому, чтобы всем было, по возможности, удобно. Что менять его никто не станет и что нужно приспосабливаться к этому распорядку.
Тала поняла, что вставать ей придётся рано, до завтрака; к обеду нужно приходить во время. Она поняла также, что никто не будет её наставлять, что за себя она отвечает сама, но если она попросит совета, то всегда его получит.
Её родственники, как сразу поняла Тала, были очень доброжелательны, добры, вежливы, имели твёрдые принципы, не были способны на авантюры, поэтому среди их друзей и постоянных посетителей всегда были порядочные люди. Непорядочным они не отказывали от дома, никогда не упрекали ни в чём, но оказывалось, что общие интересы отсутствуют, и такие люди постепенно переставали приходить. Почти всё это лежало на поверхности и, как ни странно, обязательно находило подтверждение.
Тала прожила в семье родственников пять лет, осталась для них близким человеком и многому у них научилась. Интересно, что никто из её друзей её никогда не предал: она научилась понимать, кто достоин её доверия, а от кого необходимо дистанцироваться.
Через несколько дней мама сказала Тале, что пробудет в Одессе ещё неделю, а потом уедет в Кировоград. Она решила, что будет лишней обузой в этой семье. Не пойти работать она не может, а значит, у неё не будет времени помочь тёте (своей сестре) в хозяйстве. В Одессе она усложнит жизнь семье своих родственников, а в Кировограде её подруга Нора будет ей очень рада, ведь у них до сих пор много общего. Да и живёт Нора в Кировограде на широкую ногу, и лишний человек не будет заметен. Тётя была огорчена отъездом сестры, но не могла не согласиться с её доводами. Мама сказала, что не будет мешать Тале заниматься, что они встретятся после экзаменов либо в Одессе, либо в Кировограде, куда приедет Тала. Мама очень желала Тале хорошо сдать экзамены и на это надеялась, но не считала трагедией, если бы Тале пришлось поступать в Университет в будущем году.
Неделя прошла быстро, она провела её с мамой и занималась недостаточно. Но после отъезда мамы она не расставалась с конспектами и книгами ни на минуту.
Первые впечатления и их сопоставление с воспоминаниями Талы об Одессе
Тала хорошо помнила Одессу. В её воспоминаниях дома на Ольгиевской казались гигантскими, но оказалось, что больших домов поблизости от квартиры бабушки всего два. Один четырёхэтажный, а второй пятиэтажный. Она вспомнила, что в этом пятиэтажном доме жили её подружки, к которым она ходила после школы. Таких домов во Владивостоке было много, и они уже не впечатляли Талу. Она поняла, что выросла, и у неё изменились представления о величине.
Ей захотелось вспомнить Одессу своего детства и узнать, сможет ли она, никого не спрашивая, пройти по тому же пути, по которому ежедневно ходила в школу с восьми лет. Она двинулась в путь.
К своему удивлению, она хорошо помнила район от Ольгиевской до Ришельевской, ведь в школу она ходила совершенно самостоятельно, а по воскресеньям её водили на бульвар и на Дерибасовскую.
Она двигалась по Княжеской, потом по Садовой до Соборной площади, которую пересекала возле памятника Воронцову. Теперь Тала обратила внимание на оскорбительную эпиграмму Пушкина о Воронцове, которая была помещена на памятнике, и подумала, что, может быть, эта табличка с эпиграммой спасла памятник от уничтожения.
Дальше она шла по Преображенской до Почтовой, которая теперь была переименована в улицу Жуковского, затем проходила один квартал по Жуковского до Александровского проспекта, где была её школа.
Из школы она выходила с подругами. Они пересекали Тираспольскую площадь и двигались по Новосельского до Ольгиевской, по которой ей нужно было пройти ещё два квартала. По мере продвижения она расставалась со своими подругами, все они жили ближе к школе, чем она.
Прекрасная планировка Одессы и небольшое уличное движение позволяло в то время (1926-28 г.г.) не сильно волноваться за Талину безопасность. Но мама волновалась. Провожая Талу, она всегда говорила: "из школы прямо домой". Когда приближалось время возвращения Талы из школы, мама ждала Талу. Она волновалась уже за час до её возвращения. Мама стояла у окна закрытого балкончика в комнате дяди и ожидала появления своей дочки, которая могла появиться либо с Ольгиевской, либо с Княжеской, если и на обратном пути шла через Соборную площадь.
Зимой мама наблюдала, как Тала не пропускает ни одной замёрзшей лужи, превращая её в каток, либо погружает ноги в глубокий снег, который дворники сгребали на одну из сторон тротуара.
Однажды Тала очень опоздала и привела маму в волнение. Возвращаясь через Соборную площадь, Тала задержалась возле памятника Воронцову и положила свой портфельчик на пьедестал. Было много детей, но какой-то мальчик, дразня её, то забирал, то отдавал портфель. Тала считала, что он шутит, и не обращала внимания на то, что он её дразнит. И вдруг- мальчик убежал. Тала ждала долго, но он не вернулся, и Тале пришлось идти домой без портфеля.
Это был первый случай в жизни Талы, когда её обманули. С тех пор она стала более осмотрительной.
Придя впервые после возвращения в Одессу на Соборную площадь, Тала вспомнила этот случай.
На площади она увидела Собор, который она помнила с детства и в котором была несколько раз. Вокруг были зелёные газоны, ласкавшие глаз, и высокие деревья, создававшие тень. А через несколько лет Собор был взорван.
Она вспомнила, что с кем-то из взрослых побывала в Соборе в связи с бракосочетанием дочери доктора Сиземского -Тани. Доктор Сиземский много лет лечил семью её родственников. Кроме того, мама водила её к этому доктору, проверяя её здоровье.
Она вспомнила, что доктор запретил давать девочке кофе, даже с молоком, считая, что это может плохо отразиться на сердце. Но мама, большая любительница кофе, не вняла его запрещению и продолжала поить Талу кофе. Она решила, что если Тала пьёт кофе с молоком с самого раннего детства и до сих пор здорова, то не следует вводить такой запрет. Тала считала, что мама была права, ведь, продолжая пить кофе, она и в шестнадцать лет не ощущает от него вреда.
Глядя на Собор, Тала вспоминала церемонию бракосочетания Тани, красоту новобрачной и её великолепный наряд. Она помнила, что жених тоже отличался красотой, но его образ в памяти у неё не сохранился. Сохранилось ощущение красоты обряда, единственного, на котором ей привелось присутствовать в церкви.
Хватило нескольких дней пребывания в городе, чтобы Тала разделила любовь своей мамы к Одессе. Этому способствовали прогулки по городу, красота улиц, бульвара, Александровского парка (парк Шевченко), окрестностей Одессы, знакомство с одесситами и, конечно, с морем.
Море и яхт-клуб
Море сделалось для Талы очень важным. Глядя вдаль моря, она, как ей казалось, улетала куда-то за облака, думала о своей жизни, мечтала о будущем. Ей казалось, что море подсказывает ей серьёзные мысли, строит вместе с ней планы на будущее, даёт ей уверенность в себе. Тётя объяснила ей, как, пройдя через "Швейцарскую долинку" возле Картинной Галереи (расположенной на Софиевской во дворце Потоцкого), спуститься по лестнице на Приморскую улицу и, пройдя немного, свернуть на мол, а затем увидеть яхт-клуб.
Оказалось, что с Ольгиевской она добиралась в яхт-клуб за пятнадцать минут. Поэтому она стала его постоянной посетительницей и в первое лето пребывания в Одессе, и в последующем.
Года через два яхт-клуб был переведен сначала на Пересыпь, а потом в Отраду, о чём многие жалели, так как яхт-клуб в порту был самым близким от города местом, где можно было побывать у моря.
Тала совмещала приятное с полезным. Она всегда имела при себе конспект по математике. Думая над теоремами, доказывая их или вспоминая различные тригонометрические преобразования, она всегда имела возможность проверить себя по конспекту. Поэтому, приходя в яхт-клуб, она направлялась в женский солярий, где было тихо и можно было загорать или сидеть в тени и, если нужно, заглядывать в конспект.
Она любила стоять перед лесенкой, ведущей к морю, и рассматривать открывающийся вид. Хотя справа и слева находились пароходы, катера, лодки, причалы, но впереди был морской простор. Лишь в значительном отдалении намечались прибрежные сёла, расположенные на противоположном берегу Одесского залива- Крыжановка, Фонтанка, Григорьевка. А прямо перед ней, на небольшом, как казалось, расстоянии находился "Хаос"- нагромождение крупных каменных блоков. "Хаос" был хорошо виден с бульвара, на всём его протяжении. Тала часто плавала на "Хаос", который служил волнорезом. Это было не близко.
Тала невольно сравнивала Чёрное море с Японским, в котором она часто купалась, живя во Владивостоке. Из города на пляж также нужно было спускаться по лестнице, но во Владивостоке не было такой красивой и известной всему миру Потёмкинской лестницы. Тала решила, что Японское море ярче, но Чёрное показалось ей разнообразнее. Оно непрерывно менялось по мере движения облаков и изменения направления ветра, создавая то великолепные волны, то лёгкую зыбь. Иногда оно замирало, подчиняясь уснувшему ветру. Тала с детства любила купаться в море и не боялась морских чудовищ и осьминогов, которыми её пугали во Владивостоке.