Во вторник, 25 августа, в 10.00. Борис Николаевич со свитой спустился в лабораторию. Генька уже был там и возился у SОНЬКИ.
- Ну что, Кулибин ты наш, понимаешь... - обратился к нему Ёлкин. - Готова машина твоя?
- Как на Байконуре, Борис Николаевич! - весело отрапортовал тот.
- Ну, давай, главный конструктор, Королёв ты наш, продемонстрируй нам высший пилотаж. Надеюсь, скафандры нам не понадобятся?
- Разве что водолазные, Борис Николаевич, - сострил Валентин Юнашев. - Чтобы, так сказать, не потонуть в реке времен.
В лаборатории воцарилось оживление, что несколько сняло напряжённое ожидание предстоящего эксперимента.
- Значит так, Гений Иванович, - посерьёзнел Ёлкин. - Установка тебе такая будет: девяносто шестой год, конец осени. Страна та же, - улыбнулся Борис Николаевич. - А то занесёшь нас в какую-нибудь Зимбабве, понимаешь.
- Будет, как в аптеке, Борис Николаевич! - задорно крикнул Генька и включил нагрев куба с топливом.
Стрелки приборов зашевелились, задёргались, в кубе что-то заурчало, забулькало.
- Пошла реакция! - возопил Генька. - Щас винные пары подниматься будут, а мы их в змеевичок! По нужному руслу! Посмотрим, из каких потрохов их водчонка состоит. Мы их "Абсолют" снова в бражку перегоним - в матерное состояние, так сказать. Го-го-го! - возбуждённо гоготал Генька, колдуя у своей SОНЬКИ, как чёрт у котла.
И от того, что в этом его возбуждении и колдовстве было что-то дьявольское, всем, находящимся в лаборатории, стало не по себе...
- Ну, Бог не выдаст, свинья не съест. С Богом! - торжественно перекрестился Борис Николаевич.
Остальные поспешно сделали то же самое.
- Приготовились! - скомандовал Генька. - Даю на пульт "перемещение"!
Борис Николаевич поднял правую руку и помахал ею, как Гагарин.
- Поехали! - сказал он. Тоже как Гагарин.
- Пуск!
Тут закружилось всё, завертелось в вихрях времени и погрузилось в темноту и хаос...